За нами Москва

ВАРШАВА. СУЛЕЮВЕК

Шеф немецкой военной разведки «Абвер» адмирал Вильгельм Канарис встречал новый тысяча девятьсот сорок первый год не в Берлине среди родных и коллег, а в маленьком польском городке Сулеювек близ Варшавы у самой восточной границы «тысячелетнего рейха». Покрытые рождественским инеем дубы и сосны надежно укрывали от посторонних глаз несколько десятков одноэтажных кирпичных домиков, разбросанных на опушке густого леса. Здесь размещалось одно из подразделений «Абвера» – штаб «Валли», ответственное за организацию диверсионных операций против пока еще мирного и дружественного соседа «рейха» – Советского Союза. Необходимость в этом визите возникла после прошедшего тридцатого декабря совещания в Ставке верховного главнокомандующего немецкими вооруженными силами Адольфа Гитлера, на котором присутствовал Канарис. На совещании обсуждался ход подготовки к операции против СССР, и Гитлер высказал свое неудовольствие, тем, что на главном стратегическом направлении операции – московском, пока еще не создано сильное диверсионное подразделение, способное наносить сокрушительные удары в глубоком тылу противника. Канарис молча выслушал адресованные ему упреки и, вернувшись на Тирпицуферштрассе в здание главного штаба «Абвера», приказал подготовить на следующее утро самолет. Он решил лично вылететь в Варшаву и проверить, как идут дела в недавно созданном штабе «Валли», призванном вести диверсионную работу против советских войск, противостоящих группе армий «Центр».

На заснеженном аэродроме близ Варшавы его встречали: заместитель руководителя второго управления «Абвера», отвечающего за организацию диверсий и саботажа, полковник Штольце и руководитель штаба «Валли» подполковник Шмальцшлегер. Вскоре вереница автомобилей в сопровождении бронетранспортера с автоматчиками остановилась перед высокими железными воротами, на которых виднелась надпись: «Внимание! Посторонним вход запрещен. Особо охраняемый объект». За воротами Канарис увидел вереницу небольших одноэтажных домиков и выстроившиеся на плацу стройные шеренги солдат, одетых в темно-зеленую униформу. Канарис слегка поморщился. Он не любил парады и торжества, но, взглянув на своих спутников, решил изменить себе и приказал шоферу остановиться на плацу около шеренг. «Небольшой урок патриотизма сейчас не помешает! Трудно сказать, что ждет нас впереди на бескрайних просторах России…» – подумал он, вылезая из машины. В сопровождении Штольце и Шмальцшлегера он обошел строй солдат и, остановившись около украшенного свастикой знамени, громко сказал: «Солдаты!.. От лица фюрера и верховного командования я выражаю уверенность в том, что вы с честью выполните свой долг в будущей войне против России. От каждого из вас зависит цена нашей победы. И я надеюсь, что ваше мужество, смелость и вера в идеалы великой Германии дадут вам силы, чтобы преодолеть все препятствия на вашем победоносном пути»!

После обильного с хорошим коньяком и рождественским поросенком ужина Канарис, Штольце и Шмальцшлегер уединились в комнате для совещаний, расположенной в подвале одного из домиков штаба. Канарис давно заметил на лицах Штольце и Шмальцшлегера тревогу, вызванную столь неожиданным визитом руководителя «Абвера», но верный своему правилу, держать подчиненных в неведении пока это, возможно, объяснил причину своего визита только сейчас.

– Вчера вечером, в это же время, я присутствовал на совещании у фюрера… – начал он свою речь, когда они втроем уселись в кресла, около заваленного картами и схемами стола. – Обсуждался вопрос подготовки к компании против России, и фюрер посчитал, что мы уделяем недостаточно внимания обеспечению действий сухопутных войск на московском направлении.

Начальник штаба «Валли» подполковник Шмальцшлегер нахмурился и передвинулся всем своим большим и грузным телом на краешек кресла. Полная противоположность Шмальцшлегера, худой и подвижный полковник Штольце хотел что-то возразить Канарису, но тот остановил его жестом руки.

– Господа, я знаю, что вы хотите мне сказать… – продолжил Канарис. – В целом наш план организации диверсий в тылу советских войск удовлетворил фюрера, но он внес в него ряд корректив и дополнений… – Канарис сделал паузу. – И вот о них я и хочу с вами поговорить. – спустя секунду закончил он свою фразу.

Канарис вытащил из портфеля и расстелил на столе большую карту Москвы. Штольце и Шмальцшлегер склонились над ней. На карте синими и красными кружками были обозначены: Кремль, несколько зданий на Старой площади и на улице Горького, а также Химкинское водохранилище и мосты через Москву реку. Показав на кружки рукой, Канарис пояснил:

– Фюрер хочет, чтобы перед захватом Москвы мы провели бы в ней операции аналогичные тем, что были успешно выполнены в прошлом году в Голландии.

Штольце и Шмальцшлегер переглянулись. Затем Штольце осторожно спросил.

– Захват ключевых объектов города?…

– Да… – утвердительно ответил Канарис. – Наши диверсионные подразделения должны захватить важнейшие объекты Москвы, включая правительственные здания. Это приведет к дезорганизации обороны города и значительно облегчит его захват. Необходимо также уничтожить руководителей обороны, включая военных и гражданских лиц.

– Но Москва, это не Гаага и не Роттердам?!. – попробовал возразить Шмальцшлегер, внимательно рассматривая нанесенные на карту обозначения. – В Голландии успешно действовала наша агентура, указывая парашютным десантам места выброски. Захват объектов в Гааге и Роттердаме проводился в первые часы войны, когда оборона этих городов еще не была организована. А штурм Москвы согласно плану «Барбаросса» будет не ранее чем через два месяца после начала боевых действий. К этому времени все объекты города будут тщательно охраняться воинскими частями. В Москве расквартирована дивизия имени Дзержинского, которую считают одной из лучших в войсках наркомата внутренних дел. У наших диверсантов очень мало шансов добиться успеха.

Канарис недовольно скривил уголки губ.

– Приблизительно тоже самое я заявил на совещании фюреру… – сказал он. – Но после триумфа во Франции тот не считает Россию сильным противником. По его мнению, необходимо нанести по ней всего один сокрушительный удар, и она встанет перед Германией на колени. Фюрер считает, что к моменту штурма Москвы армия и руководство этой страны будут настолько дезорганизованы, что оказать сколько-нибудь значимое сопротивление уже не смогут. Но он не хочет повторения Варшавы, когда пришлось две недели с большими потерями штурмовать окруженную столицу Польши. Фюрер настаивает, чтобы военная компания против России закончилась до наступления осени.

Штольце и Шмальцшлегер с пониманием кивнули головами. Канарис еще раз прошелся взглядом по карте и затем требовательно произнес.

– Необходимо приступить к подготовке диверсионных групп, нацеленных непосредственно на Москву, уже сейчас. – Канарис повернул голову к Шмальцшлегеру. – Вы подполковник подберите для них людей и экипировку. Как только группы будут сформированы, приступайте к изучению города и объектов, на которых будут осуществляться диверсии. Вы Штольце… – Канарис повернулся к заместителю руководителя второго управления «Абвера». – Свяжитесь с нашим военным атташе в Москве полковником Шмитом. Поручите ему собрать всю возможную информацию об объектах, нанесенных на эту карту. Пусть выяснит, как они охраняются, и соберет информацию о дивизии имени Дзержинского. Ее подразделения станут для нас основным противником.

Канарис встал с кресла. Вслед за ним встали Штольце и Шмальцшлегер.

– За работу господа! – чуть повысив голос, сказал Канарис. – У нас на счету каждый день. До нападения на Россию осталось совсем немного времени…