Забава для мажора

26.

Лия.

— Как все—таки Костя уговорил Ольку поехать с ним?

— Я думаю, он особо не спрашивал. Он как Цезарь говорил: пришел, увидел, победил.

— Если только так, — смеюсь. Рядом с Тёмой вообще всё время смеяться хочется.

— Только так. А теперь скажи мне, как ты собираешься спать в этой холодрыге?

Мы только подъехали и открыли дом. Днем еще очень тепло, можно на солнышке даже в одной кофте ходить, но ночи берут свое.

— Так здесь же печка. Сейчас затоплю, она нагреет до ночи.

— Печка? Я думал, тут обогреватели какие—то есть.

— Не! Пойдем, покажу тебе всё.

Мы проходим в дом, и я рассказываю Артёму, что где.

— Это кухня. Она отдельно обогревается. От плиты и видишь, маленькая синелька? Она самая быстрая: минут тридцать и почувствуешь, что начал согреваться. Зимой дольше, конечно. Но мы почти и не ездим. От станции не чистят, дедуле не пройти.

— Она на буржуйку похожа больше. А ты каким словом обозвала?

— Синелькой. У нее на боку «Синель» написано. Модель, наверное, такая. Я так и зову.

— Так. А другая печь где? Которая на весь дом?

Тащу за руку в общую комнату. Типа зала она у нас. Почти во всю стенку…

— Это же камин, а не печка. Блин, Лия, я себе чуть ли Иванушку дурачка на его транспорте представил.

— Там Емеля, кажется, был. А Иванушку вроде бы съесть хотели?

Стыдно, но я в сказках детских я не сильна.

— Точно. Я перепутал.

— Да ладно. Смотри, сейчас разожжем, нагреет эту комнату и две спальник. А еще на втором этаже одна комнатка есть, но там только летом хорошо спать. А когда холодно, она плохо нагревается от трубы.

— Какая—то запутанная система. Ладно. Давай топить все, что нужно. Дрова где взять?

— А ты что, умеешь? Их расколоть надо. — Ладно я, полжизни здесь провела. А он городской мальчик. Уверена, что топор на картинках только видел.

— Сомневаешься во мне? Пойдем, покажешь, где что лежит и сделаешь обещанный чай. И на ужин что—нибудь быстрое можешь? Я сейчас слона бы съел.

Блин. Подстава. Нет, здесь всегда запас круп. Да и за яйцами к соседу можно зайти но сомневаюсь, что мой спортсмен этим насытится. Закусываю губу и лихорадочно думаю, что делать. Надо было дома хоть бутеры собрать.

— Малышкааа, мы идём? Если дом не нагреется, я тебя не оставлю здесь. Так и знай.

— Ой. Сейчас. Нам за дом надо пройти.

Заворачиваем за угол к сараю, где лежат дровишки. Тёмка скидывает куртку и уверенным движением вытаскивает колун и ставит первый чурбачок.

— Лий, я так понимаю, здесь нет ни воды, ни газа? Не увидел нигде труб. Поэтому дровами топите?

— Ага. Газовый баллон, воду из колодца берем. Вон домик зеленый, видишь? — Показываю на другую сторону участка. — Вода, кстати, очень вкусная. Здесь же света не было много лет. Я уже в школу ходила, когда подключили.

— Охренеть. Так бывает сейчас?

— Ага. Это же даже не деревня, а товарищество на самом деле. Деревня через четыре километра дальше. И около станции. Зато лес красивый.

— Лес—то да. Но слушай… не будешь бояться? Ночью, одна.

— Не одна, а с Олькой. И я давно сюда в одиночестве приезжаю.

— Я в шоке, малышка. Ты у меня не только ловкая и умная, еще и смелая.

Пока я болтала и отвечала на вопросы, блондин наколол приличное количество полешек и теперь собирает их, чтобы отнести домой.

— Подожди, я помогу.

— Милая, куртку мою и иди вперед. Для тяжелой работы у тебя есть я. — По венам растекается тепло от трогательной заботы. — А это что впереди, еще сарай?

— Это баня, Тёмик.

— Баня?

— Да. Чтобы мыться. Папа с дедушкой баню вперед дома сделали. Она небольшая, конечно, но там даже париться можно.

— Класс. Обожаю баню. А ты?

— Только без парилки. У меня голова кружится от жары.

— Понял. В сауну тебя не приглашать.

— Тёма, блин. — Бью его легонько локтем, на что он театрально морщится.

— Тащи спички и бумагу, или чем растапливаешь. А я сейчас приду.

Достаю в ящичке газовую зажигалку и бересту, которую дедуля все лето бережно собирает. Розжигом мы не пользуемся с тех пор, как я однажды плеснула и опалила себе ресницы.

— Это… это что?

Ошарашено хлопаю ресницами, когда Артём вносит несколько огромных пакетов.

— Это ужин и, надеюсь, завтрашний обед. Мяса нормального у вас не нашел, Костян привезет.

— Но…

— Иди сюда, малышка моя.

И так я в ступоре нахожусь, подходит сам.

— Посмотри на меня.

Поднимаю голову и замираю.

— Я твой мужчина. Ну практически твой, формальности опустим пока. И главная обязанность мужчины в чём?

— В чём? Любить свою женщину?

— Любить — это призвание. А обязанность — защищать и обеспечивать. Я не дурак, и прекрасно догадался, что ты собралась в магазин без меня. В следующий раз отворачивайся, когда решишь схитрить. На лице всё написано.

— Ты меня ругаешь что ли?

— Я за тебя переживаю что ли. — Ещё и дразнится! — Иди готовь ужин, женщина ты моя.

***

Уже стемнело, подружки и Константина всё нет и нет, и я начинаю переживать. Огонь весело играет за стеклом камина. Мы уже поужинали и теперь пьём чай, сидя на диване. Тёма прислонился к спинке, а меня прижал к своей груди. Может быть, это не очень удобно, зато безумно приятно.

— Не дергайся так. Едут они.

— Так долго.

— Ну, может, кофе пили.

— Оля не пьет кофе.

— Малышкааааа, напомнить, что ты тоже не пьешь?

Стремительно краснею от сегодняшних воспоминаний. Наши поцелуи со вкусом капучино, горячие руки парня на моих плечах…

— Ты думаешь, они это… ну… тоже?

— Остановились поцеловаться? Я надеюсь на это, моя хорошая.

— Почему? За друга переживаешь?

— Неа. За себя радуюсь?

— Эм. А как их поцелуи тебя могут обрадовать?

— Сейчас покажу.

Мгновение — и моя кружка отставлена на пол. Второе — и я уже повернута лицом к Артёму. Ещё и… его губы встречаются с моими. Дыхание сразу же перехватывает.

Тёма целует осторожно, медленно ведет свои ласки. Я прикрываю глаза, наблюдая за ним из—под ресниц. Глаза парня темнеют и становятся цвета космоса. Этот оттенок сводит с ума.

Рука на затылке освобождает волосы от резинки и рассыпает локоны по плечам. Раньше я думала, что они некрасивые, но Миронов умеет убеждать. Он и сейчас… убеждает…

Поцелуй становится глубже, а сильные руки притягивают меня к стальному телу. Парень напряжен, это ощущается, стоит мне только прикоснуться раскрытой ладонью к его груди. Сердце заходится в бешеном ритме в унисон с моим.

— Малышка, если будет слишком, притормози меня.

Артём шепчет непонятную фразу, но я нахожу в себе силы только еле заметно кивнуть.

Мужская ладонь пробирается под свитерок и ведет по позвонкам. Я напрягаюсь и не на шутку пугаюсь. Нет—нет—нет. Я…

— Тссс, дальше мы не зайдем, я тебе обещаю. Веришь мне?

И смотрит так, будто от моего ответа зависит вся его жизнь.

— Верю, — выдыхаю в губы.

— Верь. Только мне верь, малышка.

— Тут—тук—тук, есть кто дома?

От порога раздается веселый голос, а я в первые моменты никак не могу собраться и сообразить, что ответить. И кто это вообще. И почему стало так холодно и одиноко, когда еще минуту назад было горячо и хорошо?

— Костян, твою мать. Вовремя.

— Разувайся и вперед проходи. — Темка кричит другу, торопливо поправляя мои волосы и одежду.

Он полностью сдержал слово, и дальше моей спины рука никуда не двинулась ни на миллиметр.

— Ты расстроилась, Лий?

— Я? Я нет. А ты?

— А я да. Не мог экскурсию по ночной дороге или лесу организовать. Обломщик, блин. Имей ввиду, я недополучил свою дозу лекарства, и ты мне осталась должна. Завтра обязательно продолжим.

Тёма мурлычет мне в шею нежности, когда его друг появляется в дверях.

А Оля где?!

— Что это ты продолжать завтра решил? М?