Забава для мажора

3.

Оля дергает, чтобы быстрее убраться из коридора. Но я иду, чеканя шаг. Пусть кошка верещит сколько угодно. Унижать себя не позволю.

В спину раздаются смешки, и даже аплодисменты. Видимо, Алина успела достать многих. Удивлена, что Миронов не бросился убивать, защищая свою белобрысую. Тем спокойнее. Может, поймет и отстанет.

— Лий, давай же скорее. — Оля тянет за рукав, постоянно оглядываясь.

Мы уже заходим в раздевалку и закрываем двери. Можно выдохнуть. Новой знакомой волнения не показываю, но, если честно, внутри меня трясет. Все—таки подобный поступок мне несвойственен.

— Опаздываем!

Я и сама вижу. Не успеваю в полной мере полюбоваться шикарной раздевалкой. Это вам не крючки на стенках и скрипучие скамьи. Нет! Отдельные шкафчики, удобные стулья и — внимание — душевые! Но даже наличие последних не мешает скучать по старой школе. Сейчас бы на совмещенном уроке я бы исподтишка рассматривала Степу, красующегося перед одноклассницами. Столько «бы» и не повернешь назад ради них.

Натягиваю лосины и длинную футболку, убирая волосы наверх. Они длинные и вьются, во время бега или прыжков постоянно норовят залезть в лицо.

— Строимся!

Зычный голос физрука разносится по залу. Молодой, спортивный. Дашка кипятком бы сикала, увидев. Красивые мужчины ее слабость. Что не мешает ей хорошо учиться и быть примерной дочерью. Я рисую, она глазами любуется. Каждому свое, как говорится.

— Жемчужная?

— Здесь, — пищу из хвоста шеренги.

— Шаг вперед.

— Ей, Андрей Ильич, не шаг, а прыжок делать нужно. Не увидите.

Господи… Закатываю глаза. Школа новая, люди новые, а тупые шуточки везде одинаковые. Вы еще про багажник пошутите.

— Богдан, ты ни хрена не понимаешь, она не мелкая, а компактная. В багажник закинул и поехал.

Ну? Что я говорила?

— Разговорчики, — рявкает Андрей, судя по всему, Ильич, с трудом сдерживая смех.

— Всё—всё, умолкаю. А то тоже окажусь под кофейным душем. Да, новенькая?

Парень из компании условно знакомых мажора подмигивает и широко улыбается. И пусть я злюсь на тупые шутки, но его улыбка такая искренняя, что рот растягивается в ответной сам собой.

Продолжая улыбаться, поворачиваюсь, чтобы вернуться на свое место и чуть не спотыкаюсь от неприятного ощущения на спине. Будто жжет. Никогда раньше такого не испытывала. Передергиваю плечами и бросаю взгляд назад. В дверях стоит Миронов и прожигает меня насквозь. Думала, что чувствовать чужой взгляд — это миф. Но иначе чем объяснить то, что только что было?

— Пять минут разминка, затем бьемся на команды.

— Оль, что это значит?

Она подходит первая, увидев меня в растерянности. К такому формату урока я не была готова. У нас стандартно: бег, шаги, наклоны. Ну или прыжки в высоту (мой кошмар кошмаров). И только если остается время, пацаны играют в баскетбол.

— Вольные упражнения на разогрев мышц, а потом парни наберут команды. Ты не переживай, — толкает в плечо, — они девчонок в свои игры практически не берут. Мы как зрители. Вот, видишь?

Показывает темноволосого парня, которого раньше в зале не было. Это Макс из параллельного. Извечный соперник нашего Мирона.

Отвлекаюсь, чтобы спросить, как его в итоге зовут—то, но объект нашего разговора подходит к нам.

— Привет. Ты, слышал, новенькая? Я Макс, а ты, девочка с красивой фамилией?

— Лия. Очень приятно.

Он легонько пожимает мою руку, и от этого жеста внутри становится очень приятно. Я не чувствую злости, исходящей от парня.

— Играешь в баскетбол?

— Смеешься, с ее ростом? — Оля подходит сбоку, вклиниваясь между нами. — Иди куда шел.

— Да нет, я серьезно. Будешь в моей команде?

А собственно, почему бы и… да?

С меткостью проблем нет. И в старой школе, если кто—то из ребят меня приподнимал повыше, я ни разу не промахнулась.

— С удовольствием. Только есть один нюанс.

— Слушаю. — Максим наклоняется ниже, и я шепчу ему про свой опыт игры.

— Понял, малышка. — Забавно прикрывается руками. — Прости, я не специально. Только не бей.

— Я привыкла уже. Почему—то на него не сержусь. Верю, что вырвалось само, не желая меня обидеть.

— Можно тогда буду тебя называть так? — Он снова наклоняется к самому уху.

— Слышь, Горецкий, набирай людей. Хватит лясы точить.

Миронов проходит так близко, что я могу ощутить аромат его парфюма. Приятный, надо сказать, аромат. Свежий.

— А я чем занимаюсь, по—твоему?

— Это недоразумение? Ты лучше сразу сдайся.

— Посмотрим.

Максим подмигивает мне и выходит в центр зала, выкрикивая фамилии. Миронов повторяет действия и вот уже команды расходятся по разным концам зала. Все остальные сидят на скамеечках, наблюдая.

— Лия, мы тебя ждем, — кричит в мою сторону.

Он серьезно? До сих пор я думала это просто игра. Стёб. Но выйти на поле с дылдами. Да нет, не боюсь. Просто зачем им это нужно?!

— Андрей Ильич, мы готовы.

Максим подходят к учителю и что—то с ним обсуждает. Миронов подтягивается ближе и вот уже трое поглядывают в сторону нашей команды. Макс говорит, двое смеются и наконец—то кивают головами.

— Держись ближе ко мне, малышка. Мы должны их сделать.

Игра началась. Лучше бы я осталась на скамейке, ей—богу! Просто чтобы это видеть! А посмотреть было на что. Высокие, агрессивные, словно не на уроке, а на поле боя. Как Андрей Ильич свистком не поперхнулся, не знаю.

Идем ровно, мячи летят в корзину только так.

— Лия, давай! — Мяч попадает в мои руки, а я одновременно с этим просто взлетаю в воздух. Одна секунда на «собраться» и… бросок.

— Есть, малышка! Есть!

Я попала? Парни радуются забитому мной мячу, будто выиграли мировой чемпионат. Хлопают друг другу «пять», а я, вспомнив мультик про Тимона и Пумбу, выдаю победный танец.

— Да ты огонь, детка.

В глазах Богдана пляшут черти, когда он смотрит на мои движения.

Ты меня еще плохо знаешь. Но вслух, конечно, этого не говорю.

— Съел, Мирон?

— Не расслабляемся, еще три минуты, — выкрикивает физрук, и мы занимаем позиции.

— Еще один трехочковый и я зову тебя на свидание, — раздается сзади в затылок.

— Еще один и никуда не идем. Только так.

— Да ты серьезная малышка. Договор.

Максим кивает какому—то пареньку, и тот начинает уводить мяч у соперника. Обратный отсчет.

— Жги!

Мяч в руках, я наверху и… Да!!!

— Красотка!

Максим, смеясь, подкидывает меня выше и ловит.

— Поставь на пол, я не ребенок, — цежу сквозь зубы. А он хохочет, запрокидывая голову.

— Ты просто не понимаешь, что сделала. Мирон за последние полгода ни разу не проигрывал. Ты нажила себе врага, малышка Лия.

Тоже мне, открыл Америку. Судя по всему, я его нажила в тот день, когда помешала дылде Алине пройти в ворота школы. А если мой бросок действительно помог проигрышу этого сноба… я только рада!

— Офигеть. Просто офигеть! Всего пара дней, а ты уже успела познакомиться с самим Горецким, облить Миронова и стать причиной ненависти Лютовой. Так и хочется сказать: как скучно я живу.

— Оно само получилось. Я их никого не трогала. И Макс ко мне первый подошел.

— Я думаю, неспроста.

— В смысле?

— Ну, она наверняка видел утреннее шоу, а если они с Мироном враги намбер ван, то логично познакомиться с тобой.

— Если честно, не вижу логики. Пойдем лучше в душ, а то я вся мокрая. Здесь как, очередь занимают, или какой принцип действия?

— По очереди. Предлагаю идти одна за одной. От наших змей чего угодно можно ждать.

— Фильмов американских насмотрелись? — Мне становится смешно. Ну не закроют же меня в душе, как в триллерах и ужастиках?

— Зря смеешься. Говорят, пару девчонок вынудили уйти из школы, заперев голышом в душевой. Так что… — Оля выразительно вращает глазами, а я осматриваюсь. Капец! Они тут на всю голову что ли отбитые?

Хотя вчерашняя выходка и моя сегодняшняя… Стоп. Я просто обозначила свои границы.

— Еще начало дня только, а я уже устала. — Оля стонет на второй перемене, растирая плечи.

— Чем ты таким занималась? Вроде на разминке особо не напрягалась?

Хмурю лоб, пытаясь вспомнить, а делала ли она хоть какие—то упражнения? Про себя помню, что нет. Но у нас с дедулей каждое утро зарядка. Ему для сердца полезно, а я за компанию.

— Да вчера весь вечер помогала матери вешать шторы. Руки болят. Во всех семьях мужики этим занимаются, а у нас я. Вот у тебя дома кто занавески крепит?

— Я, — пожимаю плечами. А кто еще—то? — Стираю и глажу тоже я.

— Жееесть. А мама совсем что ли не помогает? Моя хотя бы гладит сама.

— Оль, я бы не хотела говорить о своей семье. Не то, чтобы я стеснялась, но… — Раздумываю, сказать или нет. Все равно, наверное, узнает, раз мы начали дружить. И лучше уж от меня. — Только ты никому, ладно?

Мы отходим к колонне, которая делит рекреацию на несколько зон.

— У меня нет родителей, я живу с дедушкой.

— Ой, Лий, прости. — Ольга прикрывает рот ладошкой, с испугом смотря на меня.

— Ничего. Ты же не знала. И, к тому же, я привыкла уже. Так что со шторами? Повесила?

— Угу. Лияяя, — она трогает меня за плечо, — а ты… ну не скучаешь?

— Не знаю. Наверное, нет. Маму я не видела никогда, а папа… его давно нет. Мне его не хватает, да…