Геннадий Григорьевич Ануфриев Станислав Васильевич Солодовников
Загадка фантастического детектива

Когда огромный мир противоречий

Насытится бесплодною игрой, —

Как бы прообраз боли человечьей

Из бездны вод встает передо мной.

Н. Заболоцкий

«Ну вот еще — фантастический детектив! — скажет наш искушенный читатель. — Этим нас не удивишь. Читали фантастику, читали и Агату Кристи с Юлианом Семеновым. А посему вряд ли мы откроем для себя что-то новое в детективе, пусть и фантастическом». И, рассуждая таким образом, наш читатель в известной мере будет прав. Ибо правила игры ему давно знакомы. Но уж таковы особенности этого вечного спутника человека — игры: и знаешь ее досконально, а все равно тянет участвовать в ней. Игра дает жизнь и детективу, и фантастике, и без нее они мертвы. Но для того, чтобы сделать эту игру захватывающей, нужно еще многое: мастерство, профессионализм писателя, художественность, злободневность тематики, логика, мотивировка и др. В общем, та же проблема качества продукции. К сожалению, слабых во всех отношениях произведений в жанре как фантастики, так и детектива хватает…

В 1988 г. любителей фантастики ожидал приятный сюрприз: сотая книга серии «Зарубежная фантастика» издательства «Мир» — «Ночь, которая умирает» — оказалась сборником «научно-фантастических произведений… написанных в жанре детектива». Обратите внимание: в аннотации книги отсутствует словосочетание «фантастический детектив». И это не случайно, поскольку на сегодняшний день ясного определения, что же это такое, нет.

Что же такое фантастический детектив? Известна феноменальная популярность и детектива, и фантастики. Но что же такое они вместе? Смешение жанров или новый жанр? Чего больше в этом гибриде: детектива или фантастики? Можно сказать, что это прежде всего фантастика, поскольку здесь имеются все необходимые ее атрибуты: необыкновенные открытия и изобретения, космос, путешествия во времени, иные цивилизации и т. д., лишь втиснутые в привычные рамки детективного сюжета (и тогда правильнее было бы говорить «детективная фантастика»). Но можно ведь сказать и по-другому: это обыкновенный детектив, поскольку присутствуют все его признаки: преступление, сыщик, поиск преступника, объяснение загадки и т. п., только дополненные фантастическим реквизитом.

Детектив по своей природе схематичен. Заданность (вспомним «10 негритят» А. Кристи) часто определяет и несовершенство, надуманность. Главное — загадка.

Детектив традиционен, даже фантастический. Хотя фантастический детектив более свободен, в нем больше экзотики и т. д. В обычном детективе герой — сыщик. В детективе фантастическом герой уже более типичный для НФ — ученый, астронавт и т. д. Но и в нем повторяются традиционные схемы, как, например, в цикле рассказов Дж. Вэнса о Магнусе Рудольфе. Скажем, в рассказе «Удар милосердия» это и изолированное место действия, и ограниченный круг подозреваемых, и случайно оказавшийся поблизости сыщик-любитель.

Детектив — «трагедия» буржуазной эпохи. В этом определении содержится ирония, потому что ужасные события, понятия счастья, несчастья, гибель героя — все упирается, как правило, в деньги. Есть, разумеется, много и других мотивов действий героев, совершающих преступления, но чаще всего в основе лежит стремление к обогащению любой ценой. Можно, конечно, говорить о роке, судьбе и удаче… как жертвы, так и преступника и сыщика.

Ну, а разрешение конфликта состоит в поимке преступника, в его наказании. Это почти обязательная концовка, и она диктуется заботой о нравственном здоровье общества. Однако здесь начинается объективное противоречие буржуазной действительности, в основе которой лежит материальный интерес. Дух наживы так или иначе ведет к деградации этических и нравственных критериев, культивированию насилия (насилие тоже становится товаром, который можно продать!).

Исторически детектив возникает с победой буржуазного общества, когда получает права морали девиз «все продается, все покупается». Это ведет к девальвации понятий чести, родины, семьи, нравственных принципов. Все заменяется сферой приложения капитала и процентом возможного получения прибыли. В романе «Шагреневая кожа» Бальзака миллионер Тайфер восклицает: «Став шестикратным миллионером, господин де Валентен достигает власти. Он король, он все может, он выше всего, как все богачи. Французы равны перед законом — отныне это для него ложь, с которой начинается хартия. Не он будет подчиняться законам, а законы ему. Для миллионеров нет ни эшафота, ни палачей». Любопытно, что эти слова произносит непойманный преступник. Тайфер в свое время ограбил и убил богатого купца и взвалил вину на своего лучшего друга. В основе его богатства двойное преступление.

История изобилует убийствами, отравлениями, предательствами, похищениями сокровищ, пиратством, разбоем и т. д. В литературе долгое время это изображалось без особого проникновения в сущность явления, как составная часть рыцарского, авантюрного, плутовского, любовного и, наконец, приключенческого романа. В эпоху феодализма возникает даже образ «благородного разбойника» (вспомним Робин Гуда!), грабящего богатых и помогающего беднякам. Эта линия завершилась в романтизме фигурой романтического героя, бунтаря и мятежника. Разбойник буржуазной эпохи — это бандит, гангстер, убийца, «работающий» за деньги. Какое уж тут благородство!

Однако утверждение буржуазии на исторической арене характеризуется не только социально-экономическими факторами. Возрастает роль науки и техники, побеждает научное мышление. Былые суеверия и чертовщина превращаются в литературно-художественную игру, в фантастику. Социальная сторона буржуазного общества отражается в реалистическом романе Бальзака, Диккенса, Достоевского, Золя, Мопассана…

Социальный аспект дал импульс и для возникновения детективного жанра, хотя у Э. По, родоначальника его, мы видим прежде всего демонстрацию логической мысли сыщика-любителя Дюпена, его аналитических способностей и живого воображения. Сцены насилия, культ агрессивного обогащения, многообразие способов совершения преступления — все это приходит позднее и означает доминирование приключенческого начала над интеллектуальным.

Отражая не столько реальный мир в его «чистом виде», как это делает реалистическая литература, научная фантастика уже с Г. Уэллса стремится отражать жизненные сущности. И здесь она не только не могла обойти темы преступления, но внесла целый ряд нововведений, используя возможности своей поэтики. Научная фантастика зафиксировала особо тонкое нарушение равновесия в нравственности общества с появлением научно-технического фактора. С тех пор стало аксиоматическим утверждение об отставании нравственности от достижений науки и техники. Создавая варианты возможного будущего, писатели-фантасты отражали в них тенденции современности.

Герой романа Г. Уэллса «Человек-невидимка» стремится использовать свое открытие в преступных целях. Тут, правда, нет расследования в традиционном смысле слова, но есть тайна, и ее раскрытие происходит на фоне основных проблем личной и общественной жизни. Роман Ж. Верна «Необыкновенные приключения экспедиции Барсака» прямо начинается с ограбления банка.

Научная фантастика вводит образ ученого-маньяка, который либо сам становится преступником, как Гриффин, либо оказывается игрушкой в руках сильной преступной личности, как Камарэ. Результат в общем получается сходный. А затем последовательно появляются и обыкновенные уголовники, использующие достижения науки и техники в обычных преступных целях, роботы и инопланетяне, обыгрывание телепатии, телекинеза, путешествий во времени… И везде в качестве мотивов действий господствует нажива, борьба за власть (тут, правда, увеличиваются масштабы: от борьбы за мировое господство переходят к борьбе за звездные системы, и даже за всю Галактику). Идет соперничество бешеных честолюбий, переплетаются научные и дворцовые тайны, расследуемые в научно-фантастических произведениях по законам детектива. Так мы подходим к произведениям данного сборника, который также можно аннотировать как антологию фантастического детектива.


Особое место в книге занимает тема преступно используемого открытия. Общий рисунок таков: ученый или изобретатель делает некое открытие — и сразу же приспосабливает его для добычи денег. Естественно, подобный подход обусловлен не только социально-экономической природой общества, но и рационалистическим строем мысли. Герои Ж. Верна, Г. Уэллса, А. Беляева и А. Толстого еще сохраняют романтические чувства, живую душу, хотя и действуют при этом преступно.

Следователи обычно начинают свою работу с мысли: «Кому выгодно?» Анализируя фантастический детектив (как, впрочем, многие «просто» научно-фантастические произведения), мы вправе задаваться вопросом: «Во имя чего?» Во имя чего совершаются открытия, делаются изобретения? Во имя чего герой научной фантастики летит к звездам? Во имя чего будут устанавливаться контакты с другими космическими цивилизациями? Строится машина времени, и с ее помощью Юстейс Уивер очищает сейф («Машина времени» Ф. Брауна); попадает в руки жадной Энджи чудесный набор медицинских инструментов, и она остервенело спешит зашибить деньгу («Черный чемоданчик» С. Корнблата). В рассказе Р. Серлинга «Когда спящие просыпаются» ученый Фаруэлл изобретает анабиоз. Практическое его применение: проспать в укромном месте сто лет, спрятавшись с золотом после ограбления поезда. Грабители рассчитывали хорошо пожить в будущем, но в действие вступили непредусмотренные ими факторы… На один из них обращаем внимание читателя: отношения в группе людей, связываемых сугубо материальным интересом, как правило, перерастают в отношения хищников. Особенно если речь идет о добыче, ее дележе. Верх тут берет самый хитрый и жестокий. Таковы нравы преступного мира.

А в рассказе Дж. Водхемса «Время — деньги» нет даже и изобретения, деньги вымогаются с помощью самого обыкновенного надувательства и игры на низменных страстях. И лишь в одном произведении сборника («Муха» Дж. Ланжелена) преступление совершено с гуманной целью (по прочтении рассказа вспоминаются получившие широкий общественный резонанс дискуссии о праве безнадежно больных на легкую смерть).

В рассказе Г. Голда «Вопрос формы» снова в центре открытие, снова тема денег и стремление обогатиться. Если профессор Преображенский в повести М. Булгакова «Собачье сердце» не пытается получать дивидентов со своего открытия, сделанного, кстати, им случайно, то Мосс представляет собой совершенно иной тип ученого. Он из числа тех, кто проводил в гитлеровских лагерях опыты на живых людях. Мы видим, что «большие деньги» в условиях капиталистической действительности «перехватывают» и будут «перехватывать» все самые новые открытия и использовать в своих целях. И это уже началось не на страницах научно-фантастических произведений, а в жизни. Сегодня в США идея создания рынка для купли-продажи человеческих органов стала реальностью, чему способствовал успех операций по пересадке органов. Сначала для трансплантации использовались органы, взятые у погибших в несчастных случаях людей. Потом стали скупать внутренние органы у добровольцев-доноров. Как правило, на эти операции шли люди, потерявшие надежду получить работу. Нашелся еще один источник: использование органов преступников, приговоренных к смертной казни. Что дальше? Во всяком случае, исчезновение людей, похищения взрослых и детей наводят на страшные мысли…

Разгул преступности в США уже привел к тому, что некоторые американцы вшивают в свое тело датчики, чтобы их местонахождение было всегда зафиксировано. Таким способом они защищаются от похищений. Появляются пальто, плащи и меховые манто на подкладке из прочных синтетических волокон, по прочности превосходящих стальной лист. Это гарантирует богатым людям защиту от пуль и ножей.

Так, ведя разговор о литературе, мы непроизвольно обращаемся к явлениям жизни. Авторы фантастических детективов, в сущности, не так уж далеко уходят от реальности.

Тонкую психологическую ситуацию создает А. Азимов в рассказе «Бильярдный шар». Тема собственности — только часть ее. Перед нами двое однокашников, оба достигли успеха: один стал очень богатым, другой — дважды Нобелевским лауреатом. Первый не блистал умом, но стал очень практичным и цепким экспериментатором, отсюда и его богатство. Второй — теоретик, серьезный, глубокий ученый. Он, разумеется, не был нищим, но наглость богатства Блума, можно предположить, действовала ему на нервы. Когда подворачивается удобная ситуация, Присс берет полный и абсолютный реванш.

А может и так: Блум своей шумностью, наглостью подавлял Присса. Это соперничество, возможно, даже не осознавалось ими до конца. И когда Присс, использовав момент, освобождается от друга-врага-конкурента-соратника — он действительно распрямляется, стремительно богатеет, делает карьеру. Ведь А. Азимов не зря упоминает о том, каким богатым и знаменитым стал Присс. Перед нами тот довольно редкий вид детектива, ведущий начало от знаменитого рассказа Акутагавы «В чаще», когда рассказчик проводит своеобразное нравственно-психологическое расследование, разбирает некую версию описываемого происшествия, но ни он, ни читатель ничего не могут сделать с преступником. Все зыбко, неясно, таинственно, хотя и выстраивается в соблазнительную логическую последовательность.

Три рассказа сборника посвящены мотиву находки, некоего предмета, который может быть употреблен во благо или во зло, в зависимости от того, в чьи руки он попадет. Инопланетный Прибор нужен Штраусу («Ключ» А. Азимова) для установления власти над миром. Он принадлежит к некоей тайной и могущественной организации «Ультра», которая считает, что все беды на Земле от слишком разросшегося человечества. И если сократить население планеты с б миллиардов до 5 миллионов, то и им будет лучше жить (при условии высокой автоматизации), и природе будет легче. Как ни странно, эта идея находит сочувствующих, причем среди людей образованных и обеспеченных. Любопытно, что совершенно в таком же духе рассуждает один из персонажей романа «Катастрофа» белорусского писателя Э. Скобелева. Только здесь называется цифра сокращения населения Земли до 10 миллионов. И тогда — возврат к новой форме рабовладельческого общества при полной невозможности для рабов восстать и освободиться.

Естественно, Штраус как персонаж-злодей, как преступник терпит поражение в рассказе, но… хотя перед нами традиционный по форме детектив (в нем есть даже криптограмма), это, по существу, детектив политический, с предостережением. Технологическое развитие приводит к появлению такой военной техники, что у новоявленных чингиз-ханов, наполеонов, гитлеров чешутся руки. Автоматизация, кибернетизация упрощает все, ведь не требуется длительной, сложной, постоянной психологической обработки больших человеческих масс, которые обрекаются на гибель во имя целей немногих людей.

Мотиву находки посвящены рассказы С. Корнблата «Черный чемоданчик» и Дж. Кемпбелла «Кто ты?». Если первый рассказ ясен по идейной направленности, то второй построен на сплаве темы контакта и расследования «кто есть кто». Зло оборачивается против своего носителя, эгоизм — непременный спутник зла. Такова Энджи у Корнблата. Эгоизм и хищность — главные характеристики и некоего странного инопланетного разумного, но беспредельно агрессивного и злобного существа, найденного во льдах Антарктиды. Люди спасены не только благодаря силе своего интеллекта, умению решить логическую задачу по выявлению врага, но и потому, что тоже обладают навыками хищного поведения, выработанными на протяжении тысячелетий борьбы за существование. В конце концов, без наличия «управляемой» хищности следователи, вероятно, были бы беспомощны!

Детектив, написанный мастером, потрясает (достаточно вспомнить «Преступление и наказание» Достоевского или «Святилище» Фолкнера). Это относится и к А. Азимову, который создал много великолепных фантастических и детективных произведений (поэтому составители и уделили ему больше внимания, чем другим авторам).

Роман А. Азимова «Обнаженное солнце» в известном смысле продолжает тему рассказа «Ключ» (хотя сюжетно он связан с романом «Стальные пещеры»). В самом деле, Штраус говорит в рассказе об идее создания крайне немногочисленной в масштабах Земли популяции при насильственном устранении остального человечества. На Солярии это осуществляется, но без крови и войны. В результате освоения планеты на ней возникло общество, насчитывающее всего 20 тысяч человек, и их обслуживают миллионы роботов. Как ни странно это звучит, но Азимов нарисовал новейший образ рабовладельческого общества, только в качестве рабов тут роботы. Время действия романа — конец пятого тысячелетия.

Перед нами — разъединенное человечество, общающееся между собой только посредством телевизионной связи. Человек человеку не только не нужен, но и неприятен. Близкое общение сведено к минимуму. Может быть, созданная модель общества и не до конца сделана, но психологически она убедительна. Иронией звучат рассуждения о социологии общества Солярии, а «световые рисунки» Гладии, являющиеся по существу абстрактным искусством, раскрывают неожиданно сущность абстракционизма. Игра света, причудливое сплетение бликов, геометрические фигуры, линии, узоры… Все это отражает определенные эмоции Гладии, неспособной нарисовать портрет человека. Ведь на Солярии всеобщая изоляция, а значит, искусство теряет свой смысл и превращается в попытку отразить внутреннее состояние изолированного индивида.

Что же касается самой детективной интриги, которую распутывает инспектор Бэйли, то суть ее, как выясняется, в старом как мир желании «мирового господства», только уже в космических масштабах. Роботехник Либиг видит возможность крушения своих планов (утечка информации или неожиданная слабость партнера), а потому идет на убийство, затем замахивается на второе и третье, и в конце концов терпит поражение. Азимов разворачивает картину кропотливого расследования. Рядом с Бэйли работает сыщик-робот Даниил Оливау. Он обладает огромной памятью, быстродействием, не нуждается в отдыхе, но все это оказывается в данном случае не нужным, не главным. Нужно знать людей! И Бэйли скрупулезно собирает информацию, отталкиваясь именно от природы человека. Опять психологическая тонкость: Бэйли помогает то, что он должен собрать сведения вообще о Солярии, это тайное задание. Поэтому он особенно внимателен, особенно всматривается в обстановку на планете, и это помогает ему с блеском раскрыть преступление.

Особое место в сборнике занимает рассказ Дж. Уайта «Смертоносный мусор». Перед нами развертывается вроде бы обыкновенное расследование, в данном случае нарушения экологических законов применительно к космосу. Постепенно становится ясно, что это явный аналог того, что уже происходит на Земле. Загрязнение океанов и морей достигло такой стадии, что отдельные страны создают особые подразделения морской полиции и следят за состоянием своих акваторий. За сброс мусора или слив нефтепродуктов в океан берутся огромные штрафы. Но уже и в космосе начинается что-то схожее. В настоящее время в каталоге службы наблюдения за космосом США числятся 7500 искусственно созданных объектов, засоряющих «ближний космос» (Приземелье). Среди них есть такие предметы, как «уплывшие» в невесомости от космонавтов перчатка, отвертка и дорогостоящая фотокамера. Там вращаются и отработавшие свой срок спутники, обломки ракет-носителей и другие «отходы». Легко представить, что можно будет обнаружить в Солнечной системе, когда начнется ее активное освоение! Психологическая канва рассказа — столкновение между буквой закона и пониманием высшего смысла поступка героя. Он действительно герой, но как часто судьи разбирают дело, строго следуя букве закона! Рядом с Уорреном-Колфилдом можно поставить капитана Грегори, по существу, повторяющего поступок Уоррена. Вообще композиционно рассказ распадается на две зеркальные половины: ситуация с кораблем Уоррена повторяется с патрульным кораблем; следователь попадает в ситуацию того, чью историю расследует. Но Грегори находит в себе силы на человечный и благородный поступок.

Введение фантастического элемента, в частности перенесение действия в космос, дает детективному жанру новые сюжетные импульсы, хотя, строго говоря, найти тут какие-то совершенно новые, оригинальные сюжеты, коллизии довольно трудно. Любопытен, например, мотив нарушений правил и законов внутри полностью автономных моделей иных космических цивилизаций. Что касается Земли и человечества, то все здесь будет зависеть от того, каковы будут социальные условия, в каком виде сохранятся товарно-денежные отношения, собственность, какие возникнут новые законы, какие моральные нормы сохранятся и войдут в обиход и т. д. И если в будущем обнаружатся аналогии с настоящим, станут вполне возможными сюжеты типа «Сокровищ марсианской короны» П. Андерсона. Время от времени мы узнаем об очередных ограблениях музеев Италии, Испании, Голландии, о том, что художественные ценности вывозятся не только из Индии или Франции, но и из СССР.

При обнаружении на Марсе, Венере или где-нибудь за пределами Солнечной системы иных цивилизаций возникнут и новые соблазны у любителей погреть руки на чужом добре. В художественно-повествовательном отношении, разумеется, здесь возникает возможность введения множества новых героев, сюжетных поворотов, деталей, нюансов. То, что похищают, может обладать самыми невероятными свойствами, иметь не только эстетико-материальную ценность, но и, скажем, давать очень долгую жизнь, позволять проходить сквозь стены, слышать чужие мысли, беспредельно увеличивать интеллектуальные или физические возможности. Но принципиально нет разницы в том, будет ли похищено что-то на Земле или на Марсе, из музея на Венере или из Лувра… И в рассказе П. Андерсона, где речь идет о похищении обыкновенных драгоценностей, только марсианских, эта мысль подтверждается забавным пародийным образом сыщика-марсианина Шиалоха, явного и откровенного двойника Шерлока Холмса: тут и увлечение химией и музыкой, и знаменитая трубка, и сверхнаблюдательность.


Научная фантастика, являясь самостоятельным литературным направлением, не отгорожена от жизни и остальной литературы. Она расширяет философско-художественные возможности литературы, обогащает ее пространственно-временной фон, вводит новых героев, продуцирует новые сюжеты.

Введение фантастического элемента позволило классику американской литературы А. Бирсу высказать идею, созвучную современным представлениям о жизни как феномене времени («Случай на мосту через Совиный ручей»), поведать концепцию новых физических измерений («Таинственное исчезновение») и создать добротный научно-фантастический рассказ с детективным сюжетом, посвященный неизведанным формам жизни («Проклятая тварь»). А читая сатирический рассказ С. Сандрелли о невероятных и забавных приключениях на Земле двух сиятельных представителей планеты Конк, мы ловим себя на мысли, как хорошо нам знакомы все эти невообразимые персонажи.

Благодаря фантастике детективный жанр получает дополнительные стимулы для своего развития, как в отношении социальном, логически-игровом, так и в плане использования каких-то человеческих возможностей. Это мы видим на примере рассказа Р. Гуларта «Шпагоглотатель», на первый взгляд вполне укладывающегося в рамки космической оперы и «крутого» детектива.

Вообще любопытна разработка в НФ «правовой» темы. В рассказе Роберта Шекли «Ордер на убийство» маленькая колония Земли на планете Новый Дилавер двести лет не имела связи с метрополией. За это время люди успели «позабыть», что такое преступность. При известии о том, что к ним летит инспектор с Земли, мэр принимает решение срочно построить тюрьму и назначает преступника — рыбака Тома, — чтобы у них было все так, как на Земле. С помощью всей деревни с огромным трудом Том совершает воровство, но убийство он совершить так и не сумел.

Инспектор в срочном порядке покидает планету, опасаясь за моральное состояние своих солдат, на которых неспособность убивать могла подействовать разлагающе. Трактовка писателем сущности человека кардинально расходится с концепцией врожденной агрессивности человека, подкрепляемой на Западе мутным потоком различной макулатуры, в том числе и фантастической.

Преступление и наказание — тема хрестоматийного рассказа Уильяма Тэнна «Срок авансом». Человек, желающий кого-то убить, получает наказание авансом, отбывая срок каторжных работ на далекой планете. После этого «допреступник» может вернуться на Землю и совершить «положенное» ему убийство. Герой рассказа, потерявший здоровье и состарившийся, отбывая наказание за будущее преступление, возвратился на Землю, и когда уже ничто не мешало ему осуществить задуманное, он не смог это сделать. В лучших своих образцах фантастика утверждает веру в доброе начало в человеке.

Этой же теме посвящен включенный в сборник рассказ Стиви Аллена «Общественное порицание». 65 000 человек, собравшись на стадионе, осуществили казнь — сконцентрировав психическую энергию, сожгли политического преступника. Каждый из собравшихся в отдельности не имел против него ничего, но умело направляемые спикером, подогреваемые страданиями жертвы, они чувствовали, как в них просыпается ненависть.

Автор показывает, как легко можно манипулировать общественным мнением, как внушаема масса людей, и предостерегает против опасности использования такой силы в интересах нечистоплотных людей.

Интересна своеобразная перекличка этого рассказа, написанного в 50-е гг., с нашим временем. Так, 18 августа 1989 г. в Набережных Челнах завершился процесс по уголовному делу В., обвиняющегося в изнасиловании и убийстве 18-летней девушки. По требованию местных жителей приговор — высшая мера наказания — был вынесен на стадионе в присутствии нескольких тысяч человек. Понятно стремление людей добиться гласного и справедливого решения. Но ясно и другое: многотысячный стадион не может не оказывать на судей психологического воздействия. И возникает обоснованное опасение: как бы подобный случай не создал прецедента; ведь когда возобладают эмоции, недалеко и до самосуда. В общем, и рассказ, и жизненный случай наводят на серьезные размышления…

Разрабатывая тему преступности, научная фантастика задумывается и над тем, как предотвращать нарушения законов. С одной стороны, мы видим совершенную технику борьбы с преступниками. Весьма изобретателен здесь тот же Р. Гуларт, а полиция из будущего в рассказе Ф. Брауна «Машина времени», бдительно следя за появлением новых машин и их использованием, не занимается долгими разговорами на воспитательные темы с преступниками. Она их просто уничтожает на месте.

Вопрос об устранении преступности из человеческого общества волнует людей давно. Любопытно, но во всех утопических романах так или иначе преступники сохраняются, их только по-разному наказывают. Например, И. Ефремов в романе «Туманность Андромеды» отправляет их на Остров Забвения, где люди живут, как хотят, где царствует право силы, а в это время на остальной Земле преступления отсутствуют. Р. Шекли в рассказе «Страж-птица» изобретает машину, беспощадно карающую уже за саму мысль об убийстве… Правда, машина скоро начинает убивать даже за покушение на жизнь мухи, доводя таким образом всю программу до абсурда. В некоторых произведениях фантасты пытаются устранить преступность и другие социальные недуги путем введения машинного управления (притча об индиотах С. Лема, «Остров железных птиц» А. Дотеля). Но это приводит к более чем печальным результатам.

Человеческие проблемы должен решать человек, хотя наука и техника в стороне не останутся. Очевидно, вопрос упирается в необходимость как-то уравновесить сразу несколько составляющих человеческой личности и общества. Например, отношение к собственности. Может быть обеспечена возможность приобретения любой вещи каждым человеком. Но как тогда быть с естественным и нормальным стремлением человека как-то выделяться среди других? Как быть с людьми слишком живого, необузданного темперамента, чрезмерной энергии? Как быть вообще с индивидами, отклоняющимися «от нормы» (и как ее еще понимать, эту норму?).

Нужно воспитывать такой уровень культуры, который исключает потребительство как самоцель, который не позволит человеку превратиться в безудержного потребителя, умело управляемого психологами ширпотребовских фирм. Нужно… Но здесь уже должны говорить специалисты.

Возвращаясь к нашим рассуждениям о том, что же такое фантастический детектив, чего в нем больше детектива или фантастики, мы, казалось, уже склонились к детективу. И — снова загадка! Ведь упомянутый нами в начале предисловия сборник «Ночь, которая умирает» ищут-то в основном любители фантастики, а не традиционного детектива! Значит, это — прежде всего фантастика?! Пусть же эту загадку разгадает сам читатель.

Загрузка...