Загадка миллиардера Брынцалова

«… ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ — ОНАНИЗМ…»

… Передо мной три газетных публикации, посвященные семейным взаимоотношениям супругов Брынцаловых.

Очень живописное фото из «Супермена»: господин миллиардер зачем-то поставил левую ногу прямо на полировку своего письменного стола, по-хозяйски так, в обувке, и что-то энергично говорит тому, кто стоит невидимо сбоку. А неподалеку от его выразительного, державного башмака сидит в кресле супруга Наталья Геннадиевна и улыбается. За нею, на заднем плане — еще один господин В.А. Брынцалов, сотворенный живописцем.

«Супермен», надо отдать ему должное, очень расстарался и по части «завлекалочек». Крупный заголовок прямо так и оповещает в лоб: «Я не могу прожить без него ни дня». Подзаголовок: «Монолог влюбленной женщины».

Но и этого мало показалось раздухарившемуся «Супермену». Как видно, с великой охотой он бросился разрабатывать «золотую жилу» женских откровений, которые приоткрывают дверь в спальню самого «скандально известного» миллиардера Брынцалова! Тут же тебе доверительно сообщают самое-самое и тоже крупными буквами, чтоб втянуть тебя в чтение:

Сознаюсь, люблю откровения. Люблю, когда говорят о любви. Ведь, в сущности, любовь — для женщины все! Для нормальной женщины, в которой горят и не сгорают страсти…

И здесь, в этом монологе, я сыскала очарование воистину влюбленной женщины. Вот как пылко, красиво «подает» Наталья Геннадиевна своего мужа читателям:

«… Самый красивый, самый умный, самый мужественный, самый решительный, самый стройный, самый сексуальный, наверное. Он самый лучший на свете. Если на одну чашу весов поставить всех мужчин на свете, а на другую — только его одного, он перетянет. Если сравнивать его с музыкальным инструментом, то я бы сравнила его с органом. Если бы я ему определяла цвета, то сравнила бы с радугой.

Бог его очень щедро наградил за всю предыдущую жизнь, наверное, и в этой жизни он очень порядочный человек».

Прочитав только это, вероятно, не один мужчина обзавидуется В.А. Брынцалову и не одна женщина вздохнет с невнятной обидой…

Но это же далеко не все! Дальше влюбленная женщина потратит еще столько прекрасных аргументов в пользу супруга:

«Мой муж оценивает людей с точки зрения профессионализма. Он же мужчина. Это женщины могут ахать, могут даже любить человека из жалости. А он восхищается только лишь достижениями. Он сам по природе созидатель и поэтому оценивает любого человека по тому, что тот сделал в этом мире.

Как совмещается в нем способность вникать во все с умением видеть ситуацию в целом? Есть такое изречение: нельзя объять необъятное. Мой муж стремится вникать в мелочи, он говорит, что мелочей, как таковых, не бывает. Он знает каждого из тысяч своих сотрудников в лицо и знает, какой работой нужно заниматься тому или иному человеку. Он очень хорошо понимает: если решил заняться политикой на высшем уровне, то нужно освоить громадный информационный материал. Он может вам не назвать имя посла в Камбодже, но какую политику нужно проводить в том или ином регионе, он вам скажет лучше министра иностранных дел. у него не бывает промежуточных долгих решений, он решения принимает с полной ответственностью. Если бы мой муж был главой нашего государства, то проблема Чечни была бы давно решена наилучшим способом. Причем для этого ему не нужно советоваться с женой. Потому что Брынцалов — это личность, самостоятельная единица, и советоваться с женой… Он же не Горбачев, который всю жизнь был под пятой у своих партийных боссов и под каблуком у Раисы Максимовны. И разбогатели мы не на партийных деньгах, не на продаже Родины, а своим трудом и талантом»,

«Ух ты! — думается мне. — сколько принципиальности в этой молодой женщине! Какая трезвость суждений!» Ведь в самом-то деле, далеко не каждая из нас способна отказаться от давления на мужчину, признать в известном смысле свою некоторую второсортность и не лезть с советами… А Наталья Геннадиевна не хочет иметь мужа-подкаблучника. И вон тоже не обошла стороной печальный опыт Раисы Максимовны, которая, видать, до сей поры все «вязнет в зубах» российских женщин независимо от их социального и материального положения…

Убежденность во всесилии своего супруга у Натальи Геннадиевны столь велика, что я несколько теряюсь… И так хочется верить вместе с ней, хоть задним числом, что чеченская проблема была бы «давно решена наилучшим образом»… А как? Что-то подзабыла, что рекомендовал тогда, в весенне-летние месяцы сам Владимир Алексеевич:

«Чечня — это бунт, подобно тем, что были под предводительством Степана Разина и Емельяна Пугачева, как восстание декабристов. Это бунт против существующего порядка и государственности. Мы дали полномочия нашему президенту, в том числе и право на кровь, право подавить бунтующих, а не договариваться с ними…

… Я уверенный в себе человек, и я бы там быстро навел порядок. Не можем сами — давайте мировое сообщество попросим — американцев, китайцев, в конце концов».

Согласитесь, дорогой читатель, заявление ошарашивает… Ну а вдруг за ним истина? За В.А. Брынцаловым? Вдруг он интуитивно нащупал и выразил настроения солидного пласта российских граждан? И рано или поздно нарыв прорвется самым неожиданным, непредсказуемым образом? Несмотря на «мирные решения»? ведь Владимир Алексеевич — потомок тамошних казаков…

А сегодня нам всем велят праздновать: война в Чечне прекращена, российские войска смирехонько убирались прочь оттуда, где (за что?!) остановились сердца тысяч и тысяч молодых солдат, стариков, детей, где в могилах гниет под осенним дождем то, что недавно звалось «мой муж», «моя жена», «мой отец», «мой сын», «мой внук»… За что?! За что?! Ответа нет. И кто, кто заварил всю эту кровавую кашу? Кто нажился на чужой крови?

Ответа нет. Молчат и Кремль, и Грозный.

А что есть? Есть «Книга памяти» «Комсомольской правды», где сплошная неизбывная боль… Нам, читателям, рассказывают:

«Телефон звонит и звонит. Вчера по телевидению мы объявили о том, что привезли в Омск „Книгу памяти“ „Комсомольской правды“ — для родителей погибших в Чечне ребят.

— Есть мой сын? — спрашивают на том конце провода.

Когда находим в Книге фамилию, в трубке раздаются проклятия — в адрес Ельцина, его бездарных министров, торговцев оружием и нефтью. Проклинают и нас.

— Приходите за Книгой, — говорят сотрудники корпункта.

— Хорошо, родные, — в трубке плач, а потом длинные гудки.

За два кровавых года на Кавказе погибли 68 омских мальчишек. Снова звонок — какие документы нужны, чтобы получить «Книгу памяти»?

— А вы кто?

— Мама.

— Никаких, приезжайте.

Мамы не хотят рассказывать о своих сыновьях. Мамы не говорят нам «спасибо», они просто берут Книгу и уходят».

Ох, как не хочется верить тому же В.А. Брынцалову, обвинят его в модных нынче изысках «националистического», «шовинистического» толка!

Но вот что отвечает в «МК» на вопросы журналиста ингуш Михаил Гуцериев, заместитель Председателя государственной Думы РФ:

— Надо сказать правду — воевали с народом. Воевали 20 тысяч, а остальные 600 тысяч помогали. Деньги поступали из России через зарплату. Откуда еще могли быть деньги на войну? Нефти не было. Сколько может пожертвовать один человек? Ну, миллион долларов. Для войны нужны миллионы долларов в день. Деньги были из российского бюджета. Мы финансировали войну с самими собой.

Я впервые в жизни увидел, чтобы строили там, где воют. Туда завозились деньги, банки взрывали, платежи сжигали, и уже нельзя было определить поступление денег. Чтобы воспроизвести после такого взрыва банковскую проводку, надо год работать следственной группе. Кому-то это было надо.

— А сейчас не может быть повторения: заключат мир, что-то начнут строить, станут деньги поступать — и опять начнутся боевые действия?

— Может быть такое даже, что пройдет год, еще полтора года пройдет, появится еще один Джохар Дудаев, и опять все начнется снова.

Но — хватит о Чечне! Хватит! Сердце не выдерживает… А что можешь предпринять? Что?!

Возвращаюсь к «монологу влюбленной женщины», которая добавляет в образ все новые и новые черты и черточки:

«Как коротко определить характер моего мужа? Стопроцентный оптимист с мгновенной реакцией. В Цюрихе на встрече руководства нашего фармацевтического завода „Ферейн“ с представителями фармацевтического завода швейцарской стороны обсуждались коммерческие условия договора. Владимир Алексеевич мгновенно перемножал трех-, четырех — и пятизначные цифры, сразу же принимал решения. Швейцарцы потом еще сидели и высчитывали на компьютере и пришли к такому же результату.

Он любит повторять: «Кто такой — умный? В чем заключается ум? Ум — это способность принимать верные решения в трудную минуту. И кто первый примет это решение — тот и слывет более умным, чем остальные».

Я восемь лет живу с ним. Он мне каждый день говорит новые афоризмы (о Жириновском: «Мы похожи, но ты непутевый, а я богатый»; о Зюганове: «Я причесывал тебя и буду причесывать, потому что ты лысый»; при выходе из Центризбиркома: «Мы пошли не солнцем палимы, а поехали на „мерседесах“). Если бы я записала все это на диктофон, а потом издала мемуары, то смогла бы неплохо заработать. Наш дом находится на территории завода „Ферейн“. Муж сделал асфальтированную дорожку от офиса к дому. Это позволяет ему видеть детей столько, сколько он может по мере возможности. Конечно, есть и свои неудобства в том, что мы живем практически на заводе, на производстве. Но человек — существо, приспосабливающееся к любым обстоятельствам. Я вот, например, точно знаю, что могла бы прекрасно жит и создать уют дома на берегу Северного Ледовитого океана, лишь бы был рядом мой любимый муж. Но он не склонен считать себя единственным и непререкаемым воспитателем наших детей. Этим занимаются профессиональные педагоги. Они дают знания, умения, навыки. Что касается семьи, то здесь только подражание. Если мои дети вырастут и будут такими же личностями, как мой муж, я буду гордиться ими.

У него много такого, чему можно позавидовать и поучиться. Например, он может заснуть, если ему надо, на 15, на 30 минут в любой обстановке — будь то автобус или комната, где работают 6-8 человек. Может спать под работающий телевизор и, вот что интересно, даже сквозь сон воспринимает происходящее.

Он все время опережает события. Его не зарегистрировали кандидатом в Президенты России — это, конечно, происки недоброжелателей и завистников, опасающихся прихода к власти сильной, неординарной личности. И все-таки муж считает, что можно было достичь цели, но его сподвижники сделали кое-что не так, как хотел Брынцалов. Но он не очень расстроился. Или не показывает виду.

Мы получили это известие, когда сидели в ресторане в кругу друзей, веселились. У меня на глазах появились слезы, он меня поддерживал. Он всегда находит место для шутки. Этот человек — оптимист на сто процентов. И сила характера его просто поражает. Я восемь лет живу с этим человеком и не перестаю ему удивляться.

На заседании Верховного суда я заново влюбляюсь в него. Мне кажется, он может говорить об одном, а думать о двух, трех делах одновременно. Причем он еще и видит, что делается у него за спиной, я уж не знаю, как у него глаза устроены».

Нет, право слово, такой любви иному мужчине ввек не дождаться! Такого всплеска чувств и вполне убедительных, здравых доводов!

Хотя я бы, если честно, на месте корреспондента не шла до конца на поводу у Натальи Геннадиевны и не вставила бы в материал то, что ей кажется весьма остроумным, ну хотя бы эту фразу о Зюганове: «Я причесывал тебя и буду причесывать, потому что ты лысый». Даме, которая вращается среди академиков, это не совсем, так сказать… Ну, положим, где-то на лоне природы, за бутылочкой, с шашлычком, когда все уже немножко «поехали», эта «примочка» и могла бы прозвучать более-менее во славу остроумия…

Впрочем, у каждого из нас свои пристрастия, свой круг чтения, как говорится…

Но как обойти вниманием резюме Натальи Геннадиевны, звучащее так6 «И разбогатели мы не на партийных деньгах, не на продаже Родины, а своим трудом и талантом»? Это уже посущественней. Тут бы самое время и спросить корреспонденту:

— Наталья Геннадиевна, если вы употребляете местоимение «мы» в данном контексте, то объясните, пожалуйста, где как проявился ваш личный талант? Ведь это очень и очень интересно, как жена помогла стать миллиардером. Если можно — примеры, факты…

И очень, очень жаль, что корреспондент не углубился в проблему… Очень жаль, что и сама Наталья Геннадиевна не сочла нужным раскрыть секреты своего мастерства в такой сложной области, как бизнес. Вместо этого она щедрыми мазками набросала живописнейшую картину своего пребывания в Соединенных Штатах, расцветив ее похвалами в адрес мужа.

«В Вашингтоне у нас есть прекрасный дом с парком машин. Купили мы еще и „роллс-ройс“. Это машина, за руль которой сам не сядешь. Мы наняли водителя, негра. Он все время ходил в шляпе и повторял: „Йес, сэр“. Однажды Владимир Алексеевич поехал на встречу с министром экономики США. Он сам сел за руль, а водителя посадил рядом, чтобы тот указывал ему дорогу. И вот когда водитель, как штурман, указывал ему направление, Владимир Алексеевич говорил: „Йес, сэр“. Он говорил это, чтобы возвысить человека. Потому что любой человек мечтает быть великим. Вот это сущность моего мужа, он не просто сам поднимается, он дает и людям возможность чувствовать свою значимость. Нм в нашем государстве необходимо поднимать достоинство своих сограждан. Мы о нем забыли. Мы говорили о государстве, но забыли о личностях.

Была пресс-конференция в американском посольстве. Встает один человек и говорит: «Владимир Алексеевич, вот вы выпускаете водку, но мне жена водку пить запрещает, не могли бы вы выпустить одеколон? Я бы утром встал, посмотрел на себя в зеркало, побрызгался бы „Брынцаловым“…» Владимир Алексеевич отвечает: «Я человек денег, а деньги не пахнут. Поэтому одеколона „Брынцалов“, как такового, быть не может».

В чем еще его преимущество перед другими мужчинами и политиками — в сущности, он человек не скандальный, он за мировое сотрудничество со всеми, но чувство собственного достоинства он может защитить и в рукопашной.

Я человек верующий. Владимир Алексеевич тоже, но больше всего он верит в свои силы…»

После всего этого хочешь не хочешь, а подумаешь: «Везет же людям! „Роллс-ройс“, „йес, сэр“… А тебе надо полы вымыть, картошку почистить… А под окном бредет старуха, собирает пустые бутылки, а за ней — нечесаный, грязный пес… А в Приморье опять бастуют… И в Воркуте, и в Караганде, а в Перми голодные пенсионеры, уже три месяца не получающие жалкую свою пенсию, пришли на железнодорожные пути и перекрыли движение… А убийц журналиста Димы Холодова так и не нашли, хотя обещали… А зато нашли Сергея Станкевича, бывшего советника президента, которому еще три года назад было предъявлено обвинение во взяточничестве… Он взял и удрал тогда за рубеж… И вот обнаружен в Лос-Анджелесе, преподает в университете… Как взятки брать, что ли? Или как от правосудия скрываться? Или о верных друзьях-товарищах, которые помогли так долго его „не находить“? ну нашли… Что дальше?

Ну высказалась горячо и веско, пламенно и решительно Наталья Геннадиевна в своем «Монологе…», дала всем понять, как крепка, нерушима и ее любовь к Владимиру Алексеевичу, и вся их семья. И не надо, стало быть, ей, как другим, несчастным бабенкам, рыскать глазами по страницам газетенки с рекламой разных там экстрасенсорш, потомственных предсказательниц и ясновидящих… А то ведь загуляет муж — что делать потерявшей голову жене? Хватать последние деньжата и нестись либо в парапсихологический салон Элизабет-Антониони-Рислинг (она же в недавнем прошлом Светлана Кожухевич с Украины, где оголодала и откуда убежала на заработки), либо оплатить некий астральный макияж некоего доктора Сильвестра-Казановы-Либерасьон (он же в недавнем прошлом официально признанный в Хакассии шизофреник Альберт Кривоносов)…

Нет, нет после прочтения «Монолога…» не могло зародиться и полмыслишки насчет непрочности счастья знаменитой миллиардерши…

И если бы не моя скептически настроенная подруга, если бы не другая газетенка, которую она мне принесла — я бы и пребывала в уверенности, что ту-то уж точно все ясно.

Однако вот тебе и раз! Вот тебе и сюрприз! Не прошло и полгода, как… даже странно, неловко о том говорить вот так, после «Монолога влюбленной женщины», но что поделаешь…

Передо мной — «Ультиматум кандидату в президенты» и подзаголовок, словно взрыв небольшой бомбы — «Жена Брынцалова думает о разводе».

Что могло произойти? Что могло случиться за такое короткое время? Что натворил Владимир Алексеевич такого, что потребовалось выкрикнуть на весь белый свет про неминучий развод?

Ну конечно же газетка, не будь дурой, тут же поместила роскошное фото Натальи Геннадиевны, ну то есть то, где она изящно как бы приоткрывает еще более свое декольте, а на ее пальцах блестят и сияют перстни, а на шее то самое очень-очень дорогое колье, а в ушах тоже не дешевенькие серьги, и брошка еще, и браслеты… И на голове пышная прическа с цветами…

Воображаю, сколько минут не очень-то доброго веселья это доставило рядовым нашим женщинам, у которых мужья не миллиардеры, и даже не миллионеры, а так… Как они высмеивали все и вся:

— При таком-то богатстве и такая вроде несчастная! Бабья дурь все это!

Но, как известно, «заклеймить» — проще всего, а вот понять… Да и кто из нас навсегда убережен от нечаянных, злых поворотов судьбы, кто вдруг не остается один на один со своей бедой… А уж семейные отношения — это такая непредсказуемость, столько тут подчас таится подводных камней… Сколько женщин споткнулось о них и больше никогда не встало, не оправилось, не осилило… А когда любимый человек взял да и изменил? Всякая ли способна понять-простить, а не пилить потом изо дня в день и десятилетиями? А другая вообще фыркнет и уйдет, сжимая в кулаке всю свою поруганную веру, надежду, любовь… Недаром же самые чувствительные, берущие за сердце романсы — об этом…

Ну и так далее. Разошлись, расстались… Обыкновенная история. Но это если смотреть вообще. А если с тобой случится подобное, то уж совсем необыкновенная и очень-очень горькая.

Так что же произошло в семействе Брынцаловых? Может быть самое худшее — муж бросил жену, несмотря на ее молодость и даже красоту, которую он упорно «рекламировал» принародно? Может, к первой жене вернулся? И к первой дочери? Тем более что ему далеко идти не надо — тут же, в Салтыковке, как известно, он им дачу построил. Или, напротив, сыскал особо молоденькую, с таким аккуратненьким точеным носиком и с короной на свежих, юных волосах, как положено «мисс России» или даже «мисс Вселенной»? А что, миллионеру и тому столько всего доступно. А уж миллиардеру…

Бегу за разгадкой — читаю «Ультиматум…»

«Когда верстался номер, стало известно, что кандидатка в первые леди России предъявила мужу ультиматум. Выяснилось, что Наталью Брынцалову не устраивает его „предвыборное поведение“.

— Мне тяжело и трудно, я подумываю о разводе. Жириновский сказал, что президент не должен иметь семьи, потому что он о семье практически не думает. У него не остается времени. Я склонна верить Жириновскому.

— А мужу вы об этом говорили?

— Конечно.

— И его реакция7

— Ему нужен показной фон. Вы же понимаете, что ни одна женщина не пойдет за таким президентом, если у него не будет благополучно в семье.

— Вы имеете в виду, что ему нужна жена в качестве тыла, или еще что-то?

— Что ему нужно, знает только он сам. И он никому никогда не скажет это искренне.

— Когда вы с ним говорили о разводе, какова была его реакция?

— Он сказал: пожалуйста, забирай детей и уходи, я женюсь на третьей. Когда я сама росла без отца, все время хотела, чтобы у моих детей были и мама, и папа. Когда я выбирала его, я думала, что из-за разницы в возрасте он никогда меня не предаст и не бросит, будет любить только меня. Я хотела чисто семью и не гналась за деньгами. Муж мне всегда говорил, что он простой советский инженер.

— Он, наверное, стал просто более занят…

— Нет, не поэтому. Все жены политиков прекрасно знают, что мужья становятся заняты. И у них остается мало свободного времени на семью. Я считаю, что как бы человек высоко ни поднимался, он всегда должен думать о своей семье, хотя бы плохо о ней не отзываться. Потому что, если о ней отзываешься плохо, значит, отзываешься плохо и о себе. Он позволил себе сказать несколько фраз обо мне плохо: «Я даю ей деньги за то, чтобы она молчала». Поэтому сейчас я доказываю вам обратное.

— О чем молчали?

— Ни слова против.

— А часто у вас возникают перепалки с мужем?

— Бывает.

— На людях?

— С того момента, когда я услышала, что он обо мне плохо отзывается. До этого времени я все время его хвалила.

— Как вы думаете, чем все это закончится?

— Одно из двух: или мы останемся жить и он примет мои условия, или мы разойдемся.

— Ваши условия — это прежде всего семья?

— Это любовь и взаимоуважение. Там, где нет любви, я считаю, совместная жизнь невозможна. Тем более маленькие дети должны быть счастливые. Если им родной папа не может обеспечить счастье, то, может быть, найдется другой человек, который обеспечит их счастье. Хотя я против этого. Я считаю, что у детей должны быть родные отец и мать.

— То, что на вас оформлен восемнадцатимиллионный дом, разве не говорит о том, что он все-таки хочет сохранить семью?

— Дело в том, что этот дом изначально был оформлен на меня еще семь лет назад. Тогда не шла речь о распаде семьи.

— Вы сказали, что вам некуда будет идти в случае развода. Но у вас же есть этот дом. То есть вам есть куда идти.

— Так куда же, если там только одни стены?

— И куда вы пойдете?

— На следующий день выйду замуж.

— Есть за кого??

— Думаю, найдутся…

— Вернемся к вашим претензиям.

— Я не считаю красивым демонстрацию голого тела моего мужа. Это недостойно президента страны — раз. За последнее время я слышу только негативную информацию по отношению ко мне — два. Причем не из-за каких-то моих рабочих качеств. Я не услышала из его уст ничего хорошего о семье.

— Вы ему говорили что-нибудь о передаче Невзорова?

— Да, я ему говорила, что не нужно сниматься в голом виде. Жирная задница никому не нужна. Я этот шок переживала три дня, очень сильно. Почему так не показывают Зюганова? Почему я ни разу не видела так ни Горбачева, ни Маргарет Тэтчер, ни других культурных политиков? Это — серьезно.

— Что он на это сказал?

— Он сказал: «Я есть, был и буду. И не вам меня учить. И никому. Поэтому мне не нужны имиджмейкеры». Конечно, судя по тому, чего он достиг, может быть, он и прав. Но мне это очень не нравится. Я считаю, если человек совершенствуется в материальном благе, он должен совершенствоваться и в культурно-духовном потенциале.

— Как вы думаете, почему он не предложил вам спокойно обсудить вопрос о вашем уходе, а сразу сказал: «Забирай детей и уходи»?

— Он просто уверен в себе, потому что у меня ничего нет и мне некуда идти. Он уверен, что ни один суд не отдаст детей мне, хотя дети любят именно меня.

— У вас давно такие мысли?

— Как только он захотел стать кандидатом в президенты и понял свое величие.

— Может быть, если последует какой-то реальный шаг с вашей стороны, он будет разговаривать по-другому?

— Надеюсь, он поймет, что государство складывается из таких маленьких государств, как семья.

— Вашего мужа изменило богатство или предвыборная кампания?

— И то и другое. Богатство — это прекрасно. Политика — это ужасно. Политика прекрасна, когда ее делают порядочные люди. Когда на примере своей семьи показывают отношение к самой стране…

— А вас богатство изменило?

— Конечно.

— В какую сторону?

— Я стала больше думать.

— О чем?

— Может быть, не о возвышенных вещах. Когда я была маленькая, и у меня были какие-то проблемы, мама мне говорила: «Наташа, смотри: трава зеленая, листья зеленые, небо голубое — как жизнь прекрасна!» Это действительно утешало. Это было прекрасно. Чувствовалась жизнь. А сейчас на чисто человеческую жизнь, к сожалению, времени не хватает.

— Вам приходится участвовать в каких-то мероприятиях?

— Да.

— Но вы же в состоянии их избежать, сказав «не поеду», допустим.

— Я хватаюсь за каждую возможность, чтобы мои дети были с родителями вместе. Чтобы папа не был один с журналистами, а дети постоянно хотя бы рядом с ним, иначе они вырастут по подобию других людей, наших нянь и гувернанток. Я же хочу, чтобы мои дети были, как я и мой муж. А это возможно лишь на собственном примере.

— Есть надежда, что ваш муж что-то поймет?

— Надеюсь. У нас трехлетний сын и двухлетняя дочка. Им нужен папа, а не чужой дядя-президент. Да и я все-таки молодая жена. Он у меня первый мужчина. Я не курю, не пью, не гуляю. Я совершенствуюсь. Изучала английский язык. Сама изучила французский. Без переводчика езжу по миру. Много читаю. Иногда у него бывает головокружение от успехов. На все у него есть три варианта ответов: «да», «нет» и «делай так, как я хочу». Страшно. Хотела бы, чтобы он понял это. Я бы не хотела той семьи, которая была у жены Сталина. Когда человек решал, что женится на другой, а свою жену можно убит.

— Может быть, неудача в июне отрезвит вашего мужа?

— Только господь Бог знает о том, что будет».

Вот так, так, так… Конечно, в этой жизни возможно всякое. Но как трудно мне, человеку со стороны, переключиться сразу с плюса на минус! Словно бы «Монолог влюбленной женщины» и «Ультиматум кандидату в президенты»созданы двумя разными особами, а не одной и той же молодой дамой.

«Неужели, — размышляла я, как всякий заурядопоклонник мыльной, пузыристой „Санта-Барбары“, — богатые, действительно, тоже плачут?! Неужели В.А. Брынцалова окончательно испортила избирательная кампания и так скоро, и так бесповоротно, что страдающая миллиардерша готова поменять его на кого-то еще?»

Звоню в се тому же Александру Толмачеву.

— Я в полной растерянности. Оказывается, Наталья Геннадиевна решила резко изменить свою жизнь, Владимир Алексеевич решительно ее не устраивает…

— Ты прочла «Ультиматум»? — спросил Александр.

— Да, — призналась я и домыслила. — Может быть, она потому со мной и не готова встретиться, что плачет где-то там? Или уже уехала от Владимира Алексеевича, а вы скрываете… Чтоб раньше времени общественность не узнала?

— Нет. Все, что надо, общественность все равно рано или поздно узнает, — сказал трезвомыслящий Александр. — но на сегодня никаких перемен. А милые бранятся — только тешатся.

У меня отлегло от сердца. Не люблю, знаете ли, когда она — в одну сторону, он — в другую. И без этого хватает вокруг серого, тусклого, неустроенного…

И хотя я, повторюсь, из чисто женской солидарности готова была всячески сочувствовать Наталье Геннадиевне и поддерживать ее — кто же не знает, как подчас невыносимо жит с каким-нибудь заштатным миллиардером, который все где-то на стороне, все в деле, а жене — никакого вдохновенного внимания… Тем более — попробуй поживи с миллиардером, со всеми его миллиардерскими потребностями, «закидонами», бесконечными, длинными отлучками в связи с необходимостью вкалывать!

Да и простая-рядовая женщина разве легко мирится с каждодневной необходимостью вечно ждать мужа с работы! А он вечно опаздывает! И жена в итоге начинает недоумевать: «А зачем это существо мне сдалось?»

Однако было кое-что в «Ультиматуме…» Натальи Геннадиевны, что меня несколько озадачило… Вот она тут выражает свое раздражение в связи с тем, что муж ее Владимир Алексеевич взял да и… Процитирую для точности еще раз: «Я не считаю красивым демонстрацию голого тела моего мужа — раз». И далее в качестве аргумента: «Жирная задница никому не нужна».

Смею сразу же не согласиться насчет «жирной задницы». На каждую, пардон, задницу есть свой любитель или любительница. Думаю, телезрители и телезрительницы на этот счет продемонстрировали великое разнообразие мнений… Я-то лично не сподобилась увидеть спорный «предмет»… Зато я была свидетельницей, когда сама госпожа Брынцалова разделась до трико и тоже продемонстрировала свой круп…

И я бы, пожалуй, еще долго размышляла над способами и возможностями претендентов на престол покорять избирателей, если бы не обнаружила в ворохе читаных газет еще одно интервью с Натальей Геннадиевной, которое она дала в самый разгар битвы за голоса под названием «Первый мужчина Натальи Брынцаловой» в рубрике с усмешливым уклоном: «Будуары власти». И — ахнула. Потому что и частушки померкли… Потому что в этот как бы наспех сколоченном «будуаре», почему-то не чуя границы допустимого, даже ничуть не сомневаясь в значительности произносимых фраз в ответ на вопросы журналистки «Комсомольской правды», Наталья Геннадиевна произносит «тексты», достойные разве что водевиля…

В том же «ключе» въедливая, приметливая журналистка рисует с самого начала, уже в первых вступительных строках и образ самого миллиардера:

«… Брынцалов сам вызвался проводить меня в особняк и познакомить с женой Наташей, которая „ну что же с ней поделаешь, до двух часов ночи смотрела ролики про жен кандидатов в президенты, до четырех мылась, а потом спать легла. Не выспалась, конечно, и теперь капризничает…“ Но зато — молода, красива в отличие от других кандидатских жен, на которых, по словам Владимира Алексеевича, ему и смотреть-то противно. Портрет своей супруги, явно стилизованный под декольтированную Анжелику, Брынцалов повесил в кабинете, прямо за спиной. Как бы в доказательство своей мощи. Вот какие женщины любят настоящих мужчин.

… Сама же Наталья Брынцалова о своих чувствах к мужу высказалась куда серьезней:

— Это любовь с первого взгляда. Все, что мы имеем, — это только благодаря той влюбленности, которая стала стимулом. Мы построили сво дом, создали свою империю. Сделали много того, что вряд ли мог сделать 46-летний мужчина без стимула.

— И вы в этой империи полновластная хозяйка?

— А как же! В отличие от других жен претендентов, за исключением разве что Раисы Максимовны и Наины Иосифовны Ельциной, у меня есть опыт общения с людьми, которые работают на меня уже четыре года. Это и домработницы, и шоферы, и гувернантки. Надо еще учитывать, что в школе я была комсоргом. И даже в тресте столовых и ресторанов, где я работала, мне предлагали пост освобожденного секретаря комсомольской организации. Я думаю, что это вам говорит о многом.

— Вы уже видите себя в роли первой леди страны?

— Я думаю, мне будет тяжелее всех, потому что я моложе. И мне, конечно, еще во многом придется совершенствоваться, чтобы достичь такой высокой цели. Я для себя этого раньше не планировала».

Комментарии, как говорится, излишни. Читала ли Наталья Геннадиевна этот текст перед тем, как он ушел в набор? Видимо, читала — «Комсомолка» газета строгих традиций.

И, стало быть, ничуть не усомнилась в том, что предстает перед миллионами читателей в приятном, а не отталкивающем виде? Стало быть, верит, будто «мы… создали свою империю» — это не комичное, избыточное тщеславное поползновение? И ничуть не сомневается, что как-то уж чересчур саморазоблачительно звучит пафосный пассаж насчет наличия опыта «общения с людьми, которые работают на меня уже четыре года»? И явно считает всех нас, читателей, полными идиотами, предлагая нам «учитывать, что я в школе была комсоргом».

Из комсоргов в миллиардерши…

Бедная девочка, она даже не почувствовала, тщеславясь столь откровенно, что умная, зоркая журналистка вывела ее на люди и «раздела догола», даже не прилагая к этому никаких особых усилий.

Ну на самом-то деле, какая истинно сообразительная женщина в двадцать девять лет ответит на подначивающий вопрос: «Наташа, а муж вас — такую молодую и красивую — не ревнует?» — вот таким образом:

« — Я всегда старалась не подавать ему повода для ревности. Но, естественно, он ревнует. Иначе бы я имела безграничную свободу. Но я никогда не выезжаю сама. Со мной всегда родственники, охрана».

То ест, я знаю, какая я красавица, но…

А водевиль длился, поражая сочными подробностями высказываний и быта:

« — Значит, возможности пококетничать и поулыбаться кому-то у вас просто нет?

— Вы знаете, я всегда ходила прямо, никогда не крутила бедрами. В том классе, где я воспитывалась и росла, у нас считалось верхом неприличия, если девочка виляет. Когда моего мужа спросили: что вам ближе — женщина-вамп или золушка, он ответил — золушка. Для меня всегда было смыслом жизни называться женой, а не любовницей. Иметь семью, а не временное присутствие мужа.

— Когда вы познакомились с Владимиром Алексеевичем, он был женат?

— Это было девять лет назад, и он сказал, что не женат, но имеет взрослую дочь. Когда мы связывали свои судьбы, слава Богу, что ей исполнилось 18 лет. Моя совесть чиста, потому что я не смогла бы увести мужа у жены с маленькими детьми. Знаю на собственной судьбе, что это такое. Лидия Тихоновна — так зовут первую жену — приезжала к нам в Москву и жила в нашем доме. Мирно сосуществовать, наверное, было не совсем возможно. Хотя я со своей стороны все делала для этого. Приглашала ее за стол. Мне неприятно вспоминать ее поведение. Если вы выключите диктофон, я вам расскажу…

… И Наташа рассказала. О чем, конечно, соблюдая журналистскую этику, писать не стоит. Тем более что сценарии женских разборок до неприличия схожи. От забрасывания разлучницы помидорами до заламывания рук и таскания отставной жены за волосы и тыкания ее носом в газовую конфорку. С угрозами: попробуй только помешать нашему счастью!

— А Владимир Алексеевич как реагировал?

— Он стоял в стороне и не вмешивался. У меня не было отца, и меня всегда учили: за тебя, Наташа, постоять некому. Защищайся сама. Я росла не только сильной физически девочкой, но и подкованной на язычок. Поэтому Владимир Алексеевич, например, со мной словесных баталий не выдерживает.

— Как вы познакомились?

— Я бежала на работу, опаздывала. Рядом остановилась машина, и кто-то спросил: девушка, вас подвезти? Ответила, что к незнакомым мужчинам не сажусь. Оказалось, что это сосед, живет рядом и каждый день видит, как я иду на работу. Решила — сяду, а если он поедет не по той дороге, открою дверцу и вывалюсь. Все-таки я была девушкой. Честь — это самое ценное, что я имела. Большого приданого у меня не было. После этого целый год мы не виделись. А потом опять случайно встретились и с тех пор не расстаемся. Это судьба. Как-то я мыла своего мужа в ванне и увидела, что у него на спине такое же пятнышко, как у меня. У нас одинаковые подбородки, разрез глаз. Мы похожи…

— Не боитесь, что кто-нибудь однажды уведет такого заметного и яркого мужчину?

— Представьте себе, он не только яркий, но к тому же богатый мужчина, и поэтому мне все время приходится держать конкуренцию. Слава Богу, у меня хороший обмен веществ, фигура, которая не требует занятий спортом. Прекрасная кожа. Иначе у любой другой женщины в моем положении были бы комплекс. Времени заниматься собой, посещать косметические салоны или тренажерные залы у меня нет. Очень много времени уходит на детей, знакомых, журналистов. И, конечно, на мужа, который требует ухода.

— А как же вы за ним ухаживаете?

— Так, как ни одна женщина не ухаживала в его жизни. Даже, может быть, и мама. Он мне это сам говорил. Мужчин у меня в доме не было никогда. Как гладить рубашки и брюки, я не знала. Вставала в пять часов и гладила так, чтобы не было ни одной складочки.

… Пока мы беседовали, Владимир Алексеевич шумно плескался в ванной. Потом подал голос уже из спальной комнаты: «Брюки там мои не принесли?» Дверь, как нарочно, отворилась, и я узрела полуголого кандидата в небесно-голубом исподнем. То ли в шортах, то ли в семейных трусах, гордо восседающего на семейном ложе. Через несколько минут Владимир Алексеевич вышел явно для того, чтобы продемонстрировать свой мощный, слегка одрябший торс. Застегнул на ходу ширинку и отдал жене мятую рубашку: «Пусть погладят». Наташа кинулась к телефону: «Алло, будьте добры, пригласите Валентину, чтобы она срочно-срочно пришла». Но Валентина почему-то не пришла. И Брынцалову, видно, в первый раз в жизни пришлось надеть мятую рубашку…

… — сейчас, по прошествии даже восьми лет, я делаю мужу массаж, маски на лицо, я подстригаю ему ногти. Что еще? Я люблю его.

— Трудно быть женой богатого человека?

— Я не думала, что у нас будет столько машин — и такие. Не думала, что буду носит бриллианты, что стану женой человека, который, если судьба даст, займет, страшно произнести, какой пост. Рядом с таким мужчиной приходится быть психотерапевтом. Жены всех великих знают, на ком срываются мужья…

— У вас сын и дочь?

— Алексею — три года, Елене-Женевьеве-Веронике — два. Чтобы не обидеть ни свою маму, ни родителей мужа, Елена — в честь его мамы, Вероника — в честь моей. А Женевьева — в честь Швейцарии, в которой дочь родилась. Имею опыт рождения. И если я буду там (многозначительный кивок наверх), захотела бы по-настоящему взять патронаж над женщинами, чтобы они рожали больше детей. Другие жены кандидатов, они же уже отошли от этого. А я бы хотела еще родить. Для себя и для увеличения нации».

Такое, конечно, нарочно не придумаешь. Как говорится — живая жизнь… Но журналистка не останавливается на достигнутом:

« — А слухи насчет того, что Маша Распутина приехала, увидела на вас кольцо с огромным бриллиантом, расстроилась и петь отказалась?

— Все совершенно по-другому было. У сослуживца Владимира Алексеевича был день рождения, и мы решили ему сделать приятное, пригласили звезду. Маша приехала, но почему-то раскапризничалась. Мужчины к ней несколько раз подходили, просили спеть, а она не шла. Тогда я по праву хозяйки пошла ее приглашать. Тут она мне и заявила: «Да вы, бизнесмены, моих песен не знаете. Я — народная певица. А какой вы нард?» Решила ее успокоить, говорю: «Знаете, Маша, мы делаем лекарства для народа и себя причисляем к этому классу. Я вот, например, из семьи служащих. Поверьте, мы вас любим, иначе бы просто не пригласили. Я вот даже оделась по тому имиджу, как и вы». На мне была короткая юбка от Версаче. А она мне опять: «Вы знаете, весь мир уже не одевается от Версаче». Не стала Маше напоминать, что на ней самой пояс был надет от того же Версаче, а вся одежда — вразброс. К тому же на пальце — огромный перстень с изумрудом на всю фалангу. Если ты сама такая народная, то почему приехала на «линкольне», а не на народной машине «Жигули»?

— Значит, выступать Маша не стала?

— Да нет, отработала с искусственной улыбкой на лице. И мы на «Ферейне» решили ее больше никогда не приглашать. Зато Наташа Королева создала нам такую душевную обстановку, невзирая на свое высокое положение. Это был просто эталон поведения. Я всегда, например, помню о том, какая я была раньше бедная. И поэтому никогда не оттолкну бедного человека, всегда, когда прохожу мимо нищих, даю подаяние».

… И что же мне пришло в голову после этого поразительного интервью? Я подумала: «А ведь трудно-то как быть миллиардершей в нашей стране! Такой, чтобы у тебя сходились концы с концами, чтобы тебя принимали всерьез…»

— А ты знаешь, — задумчиво проговорила моя подруга-писательница, прочитав «Комсомолку», — этот диалог кто-нибудь из драматургов непременно украдет и использует. Такие перлы!

— Перлы-то перлы, но за всем этим частоколом слов явно проглядывает весьма непростое, не исчезающее противостояние двух женщин Брынцалова, его первой жены и Натальи, — говорю я. — Подозреваю, ему несладко приходится. И что-то еще ждет впереди! Недаром он сам на вопрос, каких женщин любит, говорит: «Скажешь — первую жену любил, вторая обидится, скажешь — вторую, первая будет недовольна. Поэтому я в сем отвечаю, моя первая любовь — онанизм…»

Что тут говорить, любому мужику несладко при таком раскладе и тут уж неважно, сколько денег лежит в твоем кармане…

Видимо, он надеялся на какое-то мирное, благостное сосуществование двух своих жен и потому все они живут поблизости друг от дружки в Салтыковке…

Но мало ли на что мы надеемся, какие планы строим… Ох, не случайно однажды у преуспевающего миллиардера вырвалось:

«Я поменял бы все свое богатство на возраст 20 лет. И стал бы точно таким, как вы, панком, рокером или кем-нибудь еще. Мне все равно кем, лишь бы молодым. Молодость — самое дорогое, что ест на свете. Все остальное придет, мы будем старыми и богатыми, а молодость не повторяется».

Услышал ли кто-нибудь это горестное откровение Владимира Алексеевича? Готов ли кто посочувствовать и его жене, потому что, судя по всему, не так уж все просто и безоблачно течет в семействе, не из одной розово-голубой водицы те ручейки… Взять, вероятно, вполне искренние жалобы Натальи Геннадиевны на то, что ей не хватает мужа, потому что он занят и занят…

Но, с другой стороны, кто нынче способен серьезно воспринять печали четы миллиардеров?

Верная своей старой журналистской привычке, я вышла в люди, попросила прочитать и «Монолог…», и «Ультиматум…», и «Первый мужчина Натальи Брынцаловой» в многозначительных «Будуарах власти» своим знакомым. А после поинтересовалась их мнением-суждением. И вот что они мне сказали. Врач-терапевт В.Т., пятидесяти лет, работающая в районной поликлинике с окладом, на который, как говорится, «лишь бы выжить»:

— Темная вся эта история. Не верю я в честность таких быстрых и больших денег. И сам он, мне кажется, никак не привыкнет к своему положению. Какой-то он весь дерганый, хотя это можно принять за проявление энергии. А она? Ну свалилось на голову бедной, невоспитанной девочке этакое богатство! Слава Богу, она не рехнулась. Но головка явно «слабенькая». При хорошей головке разве ж прорвется «мысля», мол, она хочет, чтобы папа был чаще с детьми — «иначе они вырастут по подобию других людей, наших нянь и гувернанток», а ей, видишь ли, хочется, чтоб дети были, как она сама, стало быть, чудо природы… Ей даже и в голову не приходит спросить себя, чем же она уж такая особенная, удивительная чем? Ну рванул мужик в свое время в ее сторону, польстился, положим, на длинные ноги, бросил первую жену… Обычная история с мужиками, которые при деньгах! Лучше бы молчала. Молчаливые кажутся умнее.

Учительница Н.Г. тридцати лет высказалась несколько иначе:

— Так было, так будет. Самые хищные, цепкие всегда знают, как ухватить самый сладкий кусок. Только и всего! А потом хотят навязать всем мысль, будто они — самые умные. Позвольте, а разве наш, в недавнем прошлом советский народ, который привык за десятилетия верить, будто партия все за нас придумает, сообразит, был такой уж трудной добычей для всяких ловких дельцов? Ведь что внушалось, вбивалось с помощью новейшего слова «демократия»? только дайте развернуться самым разворотливым, не губите на корню их инициативу, и все изменится. Простые-рядовые обретут уверенность в завтрашнем дне, чиновник потеряет над их судьбой былую бюрократическую власть! И нигде, никто не обмолвился, что дешевая, «будуарная» распродажа государственной собственности приведет к остановке производства, к полной нищете миллионов и миллионов, к тому, что главными собиралами, помимо раздувшегося еще пуще чиновничьего аппарата, станут вымогатели. Кстати, а ты не спрашивала, ест ли у господина Брынцалова «крыша»? кто с него дань «за охрану» берет? Бандитские группировки или люди в погонах?

— Не успела. Если встретимся еще раз — спрошу.

— Так он тебе и ответил! В общем, о чем толковать? Мы все живем «в зоне», что богачи, что бедняки. «В зоне» и нравы, как «в зоне»: самые хабалки вверху, а у кого совестишка есть — перебиваются кое-как.

А вот что сказала мне Л.П., хлебнувшая житья-бытья гувернантки в богатом доме:

— Ишь ты, она еще и презирает гувернанток! Не знаю, что у нее там за обслуга, сколько ей платят, но уверена — все они только терпят ее. Терпят, а про себя посмеиваются и в своем кругу сплетничают о ней. И если они не ушли из этого дома после того, как эта барыня высказалась, будто выше их незнамо как, — значит, действительно, убогие какие-то, без капли самолюбия. Я ушла из одной семьи этих самых «новых русских», потом — из другой. Хотя поначалу все было прекрасно: и дети милые, и «мадам» вежливая. Но это все закончилось в один прекрасный день, всякая вежливость разлетелась вдребезги. Когда я попробовала посоветовать «ее сиятельству» не надевать на ребенка тяжелое бархатное платье, ведь ему всего три годика — в квартире тепло, запарится. И вот тут уж с нее полетела вся позолота! «Кто ты такая, что вмешиваешься в мои вкусы! Кто тебе давал право лезть в мои дела! Какая-то девка из „хрущобы“! Я ее взяла в свои апартаменты, духи дорогие дарю, разговариваю как с человеком, а она решила встать со мной вровень!»

— И что же дальше? — интересуюсь.

— Что-что, я не стала ее слушать, повернулась и пошла прочь. Ушла! Но еще такого отборного мата наслушалась, пока переодевалась! У меня отец — шофер — так не умел раскручиваться. Знаете, что ее больше всего взбесило? Что я молчком все проделала. При своем знании английского и французского. Ей, видно, легче стало бы, если бы я расплакалась?

— Ну а дальше что?

— Нанялась гувернанткой еще к одним богачам. На продаже квартир как-то быстренько Ротшильдами стали. Десять комнат, анфиладой, из пяти коммунальных квартир в самом центре. Ну, естественно, евроремонт. Мадам ездит с телохранителем в бассейн. Дети в полном моем распоряжении. Заранее узнала, откуда их мама, из каких. Младший научный сотрудник в недавнем прошлом. И мы почти ровесницы. И все шло неплохо. Я к детям привязалась, и детишки ко мне. Платили мне вполне как белому человеку. Но «господа» ели отдельно, а мы, няни, гувернантки и прочая — на кухне. Ладно. И это можно пережить. Но однажды наша барыня сидела перед телевизором, ногти полировала, со своей подругой. И слышу я, как она говорит: «Убивала бы всех этих старух и стариков! Только просят и просят! Не хотят работать. Только настроение портят. И всех бы этих алкоголиков убила бы! И бездомных собак! Зачем им всем жить, если они жить не умеют? Это все грязь, мразота… бомжи еще эти…»

— И где же вы теперь? Чем занимаетесь?

— Там же. К детишкам привыкла. Они чем виноваты? А ее, стерву, ненавижу!

Не правда ли, в словах неуживчивых гувернанток явно звучит классовая ненависть бедных к богатым, хотя демократы постперестроечного разлива ее упразднили, а Карла Маркса и Фридриха Энгельса поспешили замазать густой черной краской…

А насколько, однако, были снисходительны неведомые Юрьев и Владимирский, авторы «Правил светской жизни и этикета…» даже к прославленным мошенникам и взяточникам! Вместо того чтобы хоть словечком помянуть эти качества князя Меншикова, любимца Петра Первого, они взахлеб расписывают умение этого хитрована жить широко, тратиться на роскошь, чтоб у всех, кто склонен к черной зависти, сна не было: «Обои штофные и гобеленовые, подаренные Петру I в Париже, большие бронзовые часы с боем, с курантами, люстра из цветного хрусталя с золотыми и серебряными ветвями, большие венецианские зеркала в зеркальных рамах с позолоченными обручками, столы на толстых, вызолоченных ножках с выкладками из разноцветного дерева, представлявшими всякого рода зверей и птиц, диваны и стулья, обшитые шелковыми тканями, с высокими спинками, на которых изображен был герб хозяина с княжескою короною, и персидские ковры на полу служили украшением комнат. За домом простирался обширный сад, лучший в Петербурге после Царского, с оранжереями, фруктовыми деревьями, птичниками и небольшим зверинцем…

… Обеды его, приготовленные лучшими, выписанными из Парижа поварами, состояли иногда из 200 блюд и подавались на золотом сервизе; погреба наполнены были лучшими винами. Народ толпился на улицах, чтоб посмотреть на князя, когда он в торжественные дни ехал во дворец».

И — особо хочется выделить, как беднота разевала, небось, рот, когда ее трудом, ее нехватками великие мира сего соблюдали «хороший» тон:

«В тогдашние времена многочисленная прислуга и пышность в экипажах составляли необходимость для людей хорошего тона. Барин или барыня не могли выехать из дому, в санях или в карете, без того, чтоб, кроме слуг позади, не иметь впереди себя нескольких верховых, которые днем разгоняли на улицах народ, а ночью, неся в руках длинные факелы, указывали и освещали дорогу».

Стало быть, путь развития терпимости от веку один: потомкам вороватых князей и графов, обиравших тысячи и тысячи, забудут напоминать, с чего начинал их преловконький предок, «дело» непременно покроется плесенью забвения… И наши нынешние «новые русские» получат «амнистию». Не так ли? И нечего им сегодня тыкать, мол, ни воспитания, ни вкуса…

Конечно же, судить легче, чем почувствовать себя в шкуре другого… И если я взялась «обозревать» территорию под названием «Брынцалов и другие», то, повторяюсь, не прихоти ради, а чтобы понять, что же это за явление и чем оно «грозит» всем нам в ближайшем будущем… Тем более что В.А. Брынцалов дал повод к особенному к себе вниманию, став активным участником борьбы за российский «престол», а его жена как бы словесно примеряла одежки «царицы»…

Да, конечно, «отдельные» журналисты, и те, кто за ними стоял, расстарались, чтобы представить В.А. Брынцалова и жену его Наталью Геннадиевну в скандальном виде. Как справедливо писала «Вечерняя Москва» — «Не надо быть глубоким аналитиком, чтобы видеть: почти все авторы в своих упоминаниях о Брынцалове так или иначе стараются „укусить“ его. Одни — агрессивно и прямо, другие — иронически и косвенно. Кто-то не забывает подчеркнуть „таинственность“ происхождения брынцаловских денег, кто-то путает стремительность его политического поиска с непостоянством взглядов, не зная существа самих взглядов, кто-то откровенно противопоставляет Брынцалова президенту, кто-то отождествляет с различными политическими фигурами».

Другой вопрос: а сами-то они, супруги Брынцаловы, разве не знали, не понимали, не догадывались даже, что работают против себя? Что, вернусь к самому «больному» и труднообъяснимому, какая бы она ни была «немытая» Россия, а зады-то ей чужие еще пока видеть не в охотку?

Но опят же, как мне уточнить все эти предположения, как дождаться желания Н.Г. Брынцаловой и наконец встретиться с ней? И все прояснить?

Опять звоню пресс-секретарю:

— Александр, ест новости?

— Нет.

Ну словно между мной и Натальей Геннадиевной Китайская стена высится! Ну ни в жизнь с подобным не встречалась! Недаром говорят — «Что ни делается — все к лучшему». Открываю «Московский комсомолец», принимаюсь читать «горяченькое» под названием «Бабье лето дочери президента». Ба! Да у журналистки та же сложность — ни разу ей не удалось пообщаться с Татьяной Дьяченко, младшей дочерью президента, судя по материалу. Все какие-то косвенные свидетельства. О жизни и деяниях тридцатишестилетней Татьяны Борисовны рассказывают безымянные преподаватели МГУ, начальник отдела в КБ «Салют», где она работала… А вывод следует весьма многообещающий. Я его прочла несколько раз и всякий раз слышала звон фанфар как в ее честь, так и в честь того, кого журналистка назвала «Учителем» с большой буквы, Чубайса то есть, «рыжего, которого ненавидит уже каждый ребенок в стране», как аттестовали его на заседании Госдумы.

«За годы студенчества и работы на крупном космическом предприятии Татьяна Борисовна Ельцина стала прекрасным исполнителем — точным, ответственным, безотказным. Безусловно, младшая Ельцина всегда помнила, чья она дочь, и деятельность отца имела на нее существенное влияние. Тем не менее всего два года назад из КБ „Салют“ Татьяна Борисовна уходила далеко не лидером.

Что же заставило ее, уже 36-летнюю женщину, мать грудного ребенка, буквально за несколько месяцев ворваться в большую политику? Кто подсказал новенькой, как сделать крупные ставки и выиграть их все до одной? Безусловно, этот человек оказался и политиком неординарным, и Учителем с большой буквы.

А вот Коржакову не удалось приобрести влияние на дочь президента, в чем бывший глава охраны президента и бывший друг Бориса Николаевича сам не раз с горечью признавался…»

После такого заключения мне захотелось вникнуть и в особенности подачи «младшенькой царевны».

И, читая-примечая, легко угадывалась вроде простенькая, непритязательная обрисовка главной героини. А на самом-то деле — искусная работа по созданию имиджа «высокой» особы, точнее — по перекройке уже бытующего имиджа в средствах массовой информации.

А бытующий отнюдь не в пользу Т. Дьяченко, о чем я уже рассказывала прежде. Младшая дочь болящего президента, — уверяют многочисленные средства массовой информации, «увлеклась» приватизатором А. Чубайсом, а так как только она и имеет доступ к «телу», т все Чубайсовы «идеи и идейки» несет отцу, как самые что ни на есть полезные России. А отец «подмахивает» свою подпись. И таким вот образом «регент и регентша», усевшись на престоле, правят всеми нами…

Теперь же, видимо, откуда-то поступила команда — оборонить «регента», а из «царевны-лягушки» сделать просто шоколадно-вафельную царь-девицу…

Посмотрите, какими «общечеловеческими» ценностями осторожно, ненавязчиво, мягонько, но упорно наделяет ее взявшееся за гуж почти золотое перо:

«Дочь первого секретаря Свердловского обкома партии была не бог весть какой птицей — на факультете обучались студенты и покруче. Может быть, поэтому никакой особой памяти о себе она не оставила.

— Ельцина никогда не была активисткой, не занималась комсомольской работой, хотя ленинские зачеты сдавала благополучно, — вспоминают на кафедре, — что касается характера… Знаете, по ней особенно заметно, как же с годами и под влиянием обстоятельств меняются люди… Она, правда, играла в волейбол. Выступала даже за вторую сборную МГУ, а в остальном была совсем невыдающейся. На картошку ездила исправно.

Что касается личной жизни, то скороспелый студенческий роман Тани Ельциной на старших курсах университета с ее однокашником закончился более чем странным браком. Фамилию Татьяна Борисовна не поменяла. Во всяком случае, диплом ей выдавали на имя Ельциной. Под этой же фамилией был зарегистрирован родившийся на последнем курсе университета Борис…

Фамилию первого супруга Ельциной преподаватели запамятовали, припомнили только, что у молодого человека способности были не очень. А кое-кто из факультетских преподов в разговоре с репортером «МК» даже выразил сожаление, что мнение о выпускниках факультета вычислительной математики и кибернетики Борис Николаевич может составит по первому мужу своей любимицы…

… Татьяна Борисовна Ельцина закончила факультет вычислительной математики и кибернетики со средним баллом диплома выше 4. За дипломную работу, в которой речь шла о трансформаторах и конденсаторах, Татьяна получила «отлично», хотя на конкурсе дипломов не победила. Выпускнице Ельциной был вручен диплом с присвоением квалификации «математик, системный программист». С момента получения синей книжечки Татьяна Борисовна в родных пенатах не появлялась, не пришла даже на торжества в честь 25-летия факультета.

— Мы пытались связаться с ней через бывших однокашников, — вспоминают на факультете, — но, как оказалось, на ни с кем не поддерживает отношений. А Борис Николаевич как-то был в МГУ. На наш факультет не зашел…

… В КБ «Салют» (ныне составная часть Государственного космического научно-производственного центра им. Хруничева) Татьяна Борисовна Ельцина пришла молодым специалистом.

— Таня Ельцина в еде никогда не отличалась особой претенциозностью, даже когда стала дочерью президента. Ее обед состоял из простых блюд — картошка, помидоры, селедочка. Никогда я не видел бутербродов с икрой или, скажем, кураги. Зато угостить она любила, — вспоминает шеф отдела. — А однажды меня из-за девчонок даже пытались оштрафовать, пожарный застукал кого-то с чайником…

… Не обходилось и без курьезов. На всех «почтовых ящиках», даже столь высокого уровня, было принято отправлять инженеров в столовую, замещать технический персонал, которого всегда не хватало. Работа была самая что ни на ест грязная — протирать подносы, счищать с тарелок остатки еды, выставлять грязную посуду на мойку. Регулярно ходила работать в столовую и Ельцина.

— А однажды к нам на предприятие приехал Борис Николаевич, будучи тогда еще первым секретарем Московского горкома. Мы хватились Тани, а ее нет. Оказывается, именно в тот день ей выпала очередь работать в столовой.

Не отлынивала Ельцина ни от субботников, ни от уборки картошки. Когда отец стал президентом, Татьяна Борисовна себе не изменила. Ни любые претензии в адрес главы государства соглашалась, что не все решения президента безупречны. А на просьбы передать какие-то бумаги лично Борису Николаевичу всегда переадресовывала просителей в канцелярию.

— Так принято, — просто отвечала она, — я помогаю отцу разбирать бумаги, но только те, которые пришли к президенту официальным путем.

По свидетельству Юрия Цурикова, Татьяна Борисовна, уже перейдя в статус дочери президента, никогда не пользовалась охраной. А до метро они вместе добирались автобусом.

Именно в КБ «Салют» Татьяна Борисовна Ельцина нашла наконец и свое женское счастье.

— У меня был аспирант, — вспоминает Юрий Александрович, — Василий Дьяченко, сын нашего главного конструктора Юрия Васильевича Дьяченко. Очень скромный парень. Иногда он приходил к нам в отдел с младшим братом, также сотрудником КБ, Алексеем. И вот, не успели мы оглянуться, как стала наша Таня Дьяченко».

Поняли? Уразумели? Ну, конечно, нечто вроде очередной «Золушки» в вариациях с «космическими» перипетиями. А самое главное, чтобы все мы охали и ахали: «Ах, оказывается, до чего все у нее как у обыкновенных девушек-женщин! Даже активисткой не была! Да в столовке посуду мыла, как все! Даже охраной не пользовалась!»

Ребята, а ведь именно эти намеки на «золушкины добродетели» способны нас всех и сбит с панталыку, и пустить слезу умиления!

Вспомним хотя бы столь же непритязательное жизнеописание непритязательности еще одного человека. Вот как и о чем он говорил с трибуны:

«Пора, наконец, понять основную причину торможения перестройки. Это — власть и устоявшиеся взаимоотношения партийно-бюрократического аппарата управления всех уровней, льготы и привилегии, номенклатура и повсеместное игнорирование интересов трудящихся. Чтобы покончить с засильем бюрократов и чиновников, сфера управления должна находиться в прямой зависимости от масс».

И еще о том, что сам он ушел из привилегированной поликлиники в районную, что жена его стоит, как все, в очередях, что…

И мы верили, хотели верить, даже в страшном сне не предполагая, что взамен по-своему бессовестной партхозноменклатуре придет номенклатура «демократическая» и захапает уже все, что лежит и близко и далеко, а ее высокие ставленники получат от нее столько привилегий, сколько и знаменитому князю Меншикову не мечталось.

Надеюсь, вы, мой читатель, уже догадались, кто это говорил? Только вот когда? Вчера? Сегодня? Неделю назад? А вот и нет. Огорошу — в июле 1989 года на собрании Межрегиональной депутатской группы. Правильно — это выдержки из выступления народного депутата СССР Б.Н. Ельцина. А слова-то, а документы, а оценки — ну словно бы и не прошло долгих восьми лет? И события, и факты как приморозило к одному и тому же месту на веки вечные! Так и тянет спросить: «А где же эта самая „перестройка“? Где этот самый демократизм? Поменяли что? Шило на мыло?

Не буду спрашивать. И без меня охотников — миллионы.

Сейчас же, не оттягивая, рискну высказать весьма смелое, неожиданное предположение: а что, если прыткий наш прозорливец А. Чубайс, сгоревший было дотла в костре фальшивых денежек-ваучеров, а затем словно бы возродившийся из пепла, что, если он, понюхав воздух чуткими ноздрями, схватил, что ветер тянет в ту сторону, где пахнет «нежным, женским», даже поверх трупного запаха из Чечни? Сообразил, что обрыдла достославным россиянам мужская кондовая посредственность, довела до ручки бессердечием, бестолковостью? И в самую пору — выпустить на арену даму. Вон даже Клинтон не побрезговал, рискнул и сделал ход с дамы, утвердив госсекретарем Мадлен Олбрайт. А она-то не то что красотой не отличается — просто «бульдог» в юбке что по виду, что по характеру. Впервые за двести лет американской истории случилось такое! Но случилось!

Что, если, — продолжаю соображать, — теперь прощупывается отношение и россиян к возможному «восхождению на престол» женской особы? Или на какую-нибудь очень важную должность?

Право слово! Вдруг рисковый Владимир Брынцалов и рисковая жена его Наталья Геннадиевна поиспугали Анатолия Чубайса до такой степени, что он готов соорудить трон младшенькой дочери президента, а сам уж так где-то, сбоку, «петушком, петушком…»?

Кто что знает, что? И как оно началось-покатилось? И как оно дальше развернется? Жизнь разнообразна в своих ходах и выходах, и как отзывается поступок, причуда одного на других — кто в точности может предсказать? Поживем — увидим!

Но так или иначе — с российскими женщинами, право слово, тоже ухо надо держать востро! И с теми, кто проявлял «общественную активность», то есть комсоргом был когда-то, и кто этой активности не проявлял.

Мужики, к примеру, говорили, а я слушала:

— Надо за Зюганова голосовать — у него лоб широкий, значит, мозгов много.

А женщины — свое:

— Фу, какой у него нос-то, и бородавка на лбу! За такого — ни в жизнь!

— Во сороки бестолковые! — озлились мужики. — Во дуры! С лица воду не пить!

А победили? Правильно, они, женщины!

Баловники из «Собеседника» уверяют, будто и на Зюганова охотницы есть, и некая Марина Ш., 26 лет, предприниматель, восклицает в упоении:

А Марианне О., 29 лет, домохозяйке, — по нраву А. Коржаков:

А В.А. Брынцалов, чтоб его не одолели, не свели в раннюю могилу «дамы сердца», изловчился и разом пресек «бабский галдеж» со свойственной ему нестеснительностью:

— … я всем отвечаю, что моя первая любовь — онанизм!

Есть что-то, есть в этом Брынцалове, не так ли?

Кстати, слух о том, что Анатолий Чубайс заполучил «тепленькое» место возле президента, став главой его администрации, используя симпатию к себе Татьяны Дьяченко, пустили не российские журналисты, а иностранные, и продолжают тему весьма регулярно, несмотря на усилия Наины Иосифовны развеять его. То в одной газете напишут, то в другой. Так вездесущие корреспонденты «Пари матч» сообщают, что муж Татьяны, Алексей, страшно недоволен тем, что жена с головой ушла в политику вместо того, чтобы продолжать профессиональную деятельность в ПНЛ «Салют», откуда он, впрочем, также уволился. Вопреки утверждениям Наины Иосифовны, что семья хихикает над сплетнями, «Пари матч» сообщает, что младший зять президента раздражается слухами об особых отношениях Татьяны и Чубайса, это его просто бесит.

Что-то будет? Что-то будет? «Комсомолка» сняла Наталью Брынцалову во всем белом, на стуле с высокой спинкой, и дала такую многозначительную подпись: «На стуле как на троне?» А россияне, как известно, глазированных, шоколадно-мармеладных «Золушек» не очень как-то спешат к сердцу прижать, а вот девиц с характером — жалуют… Тем более в момент, когда их, россиян, собираются охмурит в очередной раз… Известная история — ты нам суешь это, а мы свой норов покажем! Вдруг да обольстятся «белоснежкой» Натальей Геннадиевной?! Кто их знает… Еще ведь не все свечи погашены… И в Волге воды пока хватает, чтоб побросать туда, «в набежавшую волну», манекены, выставленные на роль живых спасителей Отечества и будущих лауреатов Нобелевской премии в области экономики. Что? Я чересчур загнула?