Загадка угрюмой земли

Глава 17

– Не стрелять! – прошипел Шеффер.

Обер-ефрейтор Мольтке недовольно опустил карабин.

Стоя в зарослях чуть выше того места, где они перекололи последних спящих русских, оставленных в засаде, они молча и с упоением наблюдали, как полуобезумевший русский старшина бегал по ложбине, разыскивая своих убитых соплеменников.

И только старый тибетец, подложив под колени короткую циновку, сидел лицом на восток и гундосил какую-то тарабарщину, прикрыв узкие щелочки раскосых глаз.

Мольтке присел к Виртбаху, и они с радистом переглянулись.

«Старая бестия!»

Шеффер подошел к нему и что-то сказал. Монах еще с минуту что-то шептал речитативом, но затем поднялся и молча свернул в рулончик циновку.

Бодцан никогда не выражал своего недовольства, но оно всякий раз читалось в той независимой позе, которую принимало его тело. Он никак не мог объяснить этим воинам с чрезмерной гордыней, что спешить к делам, не получив на то благословение свыше, – пустая затея. Ведь чем важнее предстоящее дело, тем выше должна быть частота произносимых мантр и длиннее звук, иначе как ты попадешь в нужные вибрации мира? Не настроив предстоящий путь на лады своего тела, незачем и ступать на него, божественный мир отторгнет тебя как инородца. Но по своему обыкновению Бодцан и сейчас не стал просвещать их беседой, а терпеливо дождался выхода группы на маршрут.

Их путь пролегал в сторону мыса с труднопроизносимым именем. Вытянутый к реке Афанасий в виде длинного указательного пальца, этот мыс пересекал почти все озеро, делая в том месте его ширину совсем незначительной. И все время пути до мыса, а затем и к месту переправы старый Бодцан был молчалив, как никогда. Он плелся позади группы, изредка подгоняемый замыкающим, и все время размышлял. Его мысль была тягуча, как патока, которую варят осенью в Лхасе. Он должен был выполнить волю Его Святейшества далай-ламы XIII Тхуптена Гьяцо. Хоть Его Святейшество и предстал уже пред своим Махатмой, его дух уже обрел свое новое земное перевоплощение.

Оно строго смотрело на Бодцана ликом двухлетнего Лхамо Дхондрупа[26], когда он перед отправкой к господину Гитлеру посмел предстать перед Великим далай-ламой. Бодцан прочел тогда в его кротком взоре то, что Всевидящий далай-лама XIII сказал еще до реинкарнации: «Мы обязаны помочь господину Гитлеру в его желании установить в мире единоцарствие. Помочь знаниями, советами. Пусть они изучают и перенимают все, что способны изучить. Но ни одно из сокровений не должно покинуть тех мест, куда определил их на свой срок Всевышний, ибо не пришло их время…»

Бодцан знал, о чем шла речь. Ему приходилось держать в руках тяжелые свитки с записанными предками сокровениями. О да! Они способны любого человека сделать всемогущим. Всемогущим настолько, что это позволит беспрепятственно войти в Шамбалу и пробудить спящих Богов!

От мысли об этом Бодцана передернуло. Ведь с его помощью эти люди в черной одежде чуть было не проникли к самой опочивальне Майтрейи. Все обошлось, но Бодцан тогда впервые поймал себя на мысли, что он был уже готов выполнить завет далай-ламы и отправить Шеффера и его людей к Кали.

Уже сидя в лодке, он поглядывал на Шеффера, прогоняя дурную мысль прочь. Не то чтобы Шеффер был ему симпатичен, но, путешествуя с ним по высокогорному Тибету, этот черный рыцарь ни разу не унизил его достоинство, мало того, он по-братски делил с ним кров и скудную пищу. Это налагало на старого монаха определенную ответственность за жизнь Шеффера. А с другой стороны, как исполнить наказ Всевидящего?

Меж тем Мольтке и Виртбах дружно налегали на весла, и вместительная рыбацкая лодка все дальше уносила их от враждебного берега. Они обогнули выпиравший в озеро уступ, миновали устье реки Афанасий, но все гребли и гребли, не причаливая к берегу. Изредка звучали приглушенные команды штурмбаннфюрера:

– Левее… Правее… Не рыскать…

И только когда слева потянулся засиженный птицами островок, Шеффер еще раз оглядел в бинокль берег и дал команду причаливать.

Разгрузив лодку, они вытащили ее на берег и надежно припрятали в кустах. В этом месте к озеру почти вплотную подступал лесной массив.

На карте штурмбаннфюрера в зеленом пятнышке величиной с его наручные часы значилась высотка в двести девять метров, а на деле здесь оказался непролазный смешанный лес, среди которого вздымалась крутобокая гора. На пути к ней, ступая по колено в вонючую болотную жижу, они преодолели заболоченную полосу, а потом долго искали тропу, нанесенную на карте тонюсенькой линией. Но когда по этой тропе они поднялись по пологому уклону и обогнули гору с правой стороны, то убедились, что и природа иногда проявляет благосклонность к путникам. Изогнувшись улиткой, гора образовала в своем подбрюшье естественную глубокую нишу, куда с трех сторон обрывались отвесные двадцатиметровые стены. Именно где-то здесь, по словам штурмбаннфюрера, и находился дополнительный пункт боепитания, устроенный для них первой группой.

– Пятиминутный привал, а затем начинаем обустраивать базу!

Они поставили две палатки, наносили в них елового лапника и натаскали камней для обустройства очага.

Солнце, словно устав за день от долгого пути по небесной сфере, блекло светило откуда-то сбоку, почти не согревая озябшие от долгого пребывания в холодной воде ноги, и штурмбаннфюрер распорядился развести костер.

– Мольтке, займитесь ужином и не забудьте заправить кофе в мой термос.

– Яволь!

– Отто, смотрите на карту. После ужина вы займете пост вот здесь, повыше тропы. Погони за нами нет, но мало ли?

– Яволь!

– После ужина всем спать, завтра вам предстоит много дел…

Все дружно посапывали вот уже около часа.

Ему тоже хотелось спать, но сердце почему-то колотилось, как после крутого подъема в гору. Бодцан прислушался.

– Бум-бум… бум-бум-бум…

Бодцан приподнял голову и внимательно осмотрел лица своих спутников. Они были безмятежно покойны. Что ж, тем лучше для них. Мягко ступая, он кошачьим шагом подошел к Шефферу и положил ладонь ему на глаза. Штурмбаннфюрер вздрогнул, мгновенно пробудившись, но блаженная улыбка тотчас растеклась по его лицу, и он обмяк.

Бодцан быстро собрался и пошел к оставленному на посту Отто Виртбаху. Увидев монаха, тот дернулся было к нему с вопросом, но тут и осел на месте. Бодцан еще немного постоял, взглянул напоследок на крепко спящего егеря и вновь прислушался.

Бум-бум… бум-бум-бум… Зовущие его звуки отчетливо резонировали в каменном мешке, где он находился с немцами. Бодцан наскоро прочел сутру Будде всемилостивейшему и, смиряясь с тем, что ему предстояло пройти, поспешил на зов бубна. Он выполнит свой долг перед Всевидящим и не уронит чести перед Шеффером, черным рыцарем господина Гитлера. Им нечего опасаться, и вскоре Шеффер уведет своих людей на Север. Где-то там, как он говорил, их ждет необыкновенная лодка, умеющая плавать под водой. Чудеса… Разбирая в Лхасе древние манускрипты, Бодцан видел изображения странных предметов, парящих над Землей и среди звезд, но это ни у кого не вызывало недоумения. Ведь там должен быть воздух?! А как можно плавать под водой, где дышать могут только рыбы? Это не укладывалось в его воображении, и потому он оставил свои размышления.

В его теле, с юности привычном к многодневным высокогорным переходам, появилась знакомая легкость. Вслушиваясь в зовущие его звуки, он шел быстро, не усмиряя шага, словно его обитель была близка. Его мысли плавно перетекли на воспоминания о доме, и родная Лхаса сразу стала ближе и дороже. По его лицу блуждала улыбка, вызванная мечтаниями о встрече с родиной. Ему виделась сцена, когда он, обласканный вниманием Его Святейшества, в который раз повествует окружившим его после возвращения в Лхасу братьям о своих героических приключениях…

Перебравшись через болото, Бодцан словно уткнулся в невидимую стену, а плавный поток мыслей прервало непреодолимой преградой.

Бум-бум-бум-бум!!! Бубен грохотал как колокол Судьбы, парализуя своей мощью всю его энергию. Но эти звуки были последними. Бубен умолк. Щурясь раскосыми глазами, Бодцан наконец-то увидел зовущего на поединок и встал как вкопанный, подчиняясь неизбежному.

На плоском валуне у самой воды, поджав под себя ноги, сидел старик в шаманских одеждах. Он больше не взывал к Кали, и шаманский бубен лежал на его коленях. Обратив плоское обветренное лицо к востоку, незнакомый шаман едва слышно шептал заклинания. Его силуэт, озаренный со спины последними лучами слившегося с горизонтом солнца, падал на воду и искрился там кроваво-красным ореолом.

Но на душе Бодцана стало вдруг покойно и светло, словно сам Всевидящий озарил его путь своим присутствием. Озарение пришло к Бодцану на самом деле, и он понял, что никуда уже не нужно спешить и что его земная миссия на этом закончена…

Солнце, устало опустившееся к озеру, сияло, окрашивая окрестности в кровавый цвет. И чахлые деревца, и листва на них, и вода на озере, казалось, горели огнем. Туда, к озеру, и лежал путь монаха. Поймав взглядом мелькнувшую в березняке его не по-старчески прямую спину, Шеффер осторожно приподнялся.

Бум-бум-бум…

Шеффер прислушался, затем натянул ботинки и зашнуровал их.

Мольтке похрапывал во сне. Опершись на карабин, как на кленовый посох, спал и караульный Отто. Но штурмбаннфюрер не испытывал по этому поводу раздражения. Он и сам-то остался бодрствовать, а не поддался гипнотическим чарам старого тибетца только лишь потому, что еще в тридцать седьмом году ему удалось пройти ступень обучения в одном из храмов Бон. Шеффер овладел умением оставлять сознание струящимся в вечном потоке вселенной в то время, когда тело неподвластно разуму.

Отгибая ветки, он скользнул на тропу и крадучись последовал за Бодцаном. Он помнил то лукавое выражение на лице монаха, когда там, в гроте стало ясно, что без Звезды Богородицы им никогда не проникнуть в хранилище. Было очевидно, что монаху известно нечто большее, но Шеффер и Шорнборну не стал говорить о своих предчувствиях. Взвесив все обстоятельства, он и не думал возвращаться к этому делу до прибытия в Берлин. Но зачем монах предпринял это бегство? Куда? «Ну, ничего! – подумал он. – Я не буду препятствовать ему и узнаю все, что скрыл от меня этот старый пройдоха».

Он едва поспевал за монахом и искренне удивлялся его выносливости. Будто и не было за его плечами многокилометрового перехода. Но и Бодцан, похоже, занятый своими мыслями, нисколько не беспокоился о какой-либо опасности, что позволяло идти за ним буквально по пятам. Может, это в силу того, что монах был уверен в непогрешимости своих гипнотических способностей? Как бы то ни было, но когда Бодцан остановился на выходе из болота, штурмбаннфюрер чуть не протаранил его спину. Он с запозданием бросился в мокрую траву и отполз за сросшиеся в единый куст корявые березки. Прямо перед ними на валуне у берега сидел на скрещенных под собой ногах… старый лопарь. Обитая оленьими шкурами лодка, на которой, видимо, прибыл этот шаман, покачивалась на воде.

Возложив на колени большой бубен, шаман обратил к Бодцану сморщенное, как губка, лицо и что-то едва слышно бормотал. Шеффер был совсем рядом с ними и едва сдерживал дыхание, чтобы не выдать себя. Но то, что произошло затем, парализовало это дыхание надолго. Бодцан плюхнулся перед шаманом ниц и на коленях пополз к нему, как нашкодивший щенок. Шаман неспешно слез с валуна и задрал бубен вверх. С первыми ударами в бубен тибетец вскочил с колен, и они оба принялись голосить какую-то тарабарщину. Вначале их выкрики были разрозненными, но удары в бубен приобретали все более осмысленный такт, и вскоре их тела задергались в ритмичной пляске, а песнопения зазвучали в унисон.

Шеффер силился хоть что-то понять из разыгравшегося на его глазах представления, но вдруг, к своему изумлению, разобрал, что старики гундосили… знакомые ему мантры! Те самые древние мантры, которые когда-то до полного исступления кричали монахи религии Бон. Это происходило возле одной из пещер на горе Гэнпэйуцзе, что северо-западнее Лхасы. Тогда же он и узнал, что и бубен в руках шамана сам по себе не просто ударный музыкальный инструмент. Ударами в бубен шаман стучит в дверь потустороннего мира. Но если тогда Шеффера увели в пещеру, поскольку непосвященному человеку не дозволено созерцать общение с духами, то сейчас он вживую наблюдал за этим действом. Вслушиваясь в знакомые напевы, очень скоро Шеффер ощутил в теле необычайную легкость. Чудесная музыка мантр опьянила его. Постепенно и мысли остановили свой суматошный бег, а сознание и тело стали почти подвластны метущемуся ритму бубна.

Оба старика не обращали на него никакого внимания, и Шеффер, вдруг почувствовав с ними единение, встал из-за куста. Раскачиваясь с ускоряющимся ритмом бубна, он подхватил песнопение и заголосил, попав в мощный звуковой резонанс. Вместе с этим его тело подхватил какой-то вихрь, закружил и потянул ввысь. Он почувствовал безудержную эйфорию над всем, что было доступно взгляду, небеса разверзлись ярко-белым сиянием, и Шеффер ощутил такой необычайный прилив энергии, что все его существо задрожало и завибрировало в такт пульсациям вселенной.

Он был готов отдаться ей во власть, но краешком исчезающего сознания заметил, что фигуры и монаха, и старого шамана стали зыбкими, как в мираже. Их голоса еще сотрясали невесомый воздух, но тела становились все менее видимыми, а прежде отчетливо пронзительный мир вдруг тоже подернулся зыбью и стал распадаться на отдельные фрагменты. Изумленный Шеффер оборвал пение и зажмурил глаза, пытаясь в отчаянии обрести хоть частицу сознания. Неподвластное ему тело тяжело рухнуло на острые камни, но он не почувствовал боли. Едва обретя сознание, он тут же потерял его.