Загадка угрюмой земли

Глава 24

Результаты розыска князя Благовещенского были малоутешительны. Штандартенфюрер Зиверс еще раз внимательнейшим образом прочитал доклад Панвица, присланный из Парижа. Сам князь в своем доме так и не объявился. По данным местного отделения гестапо, князь ушел в маки и стал активным членом французских бандитских групп, гордо именующих себя «Сопротивлением». Тамошние специалисты из ведомства Мюллера провели самый тщательный обыск, но вместо личного архива князя им удалось обнаружить лишь груду пепла в камине. Так бы они и ушли ни с чем, если бы не настойчивость гауптштурмфюрера Панвица. Ему и в этой груде посчастливилось отыскать золотое зернышко. Аккуратно, слой за слоем, извлекая из топки пепел, оставшийся от массы сожженных бумаг, в дальнем углу топки Панвиц наткнулся на обуглившийся брикет плотно увязанных фотографий и писем. Предавая огню свой архив, князь, видимо, очень спешил и, вороша угли кованой кочергой, задвинул один из пакетов в самый угол. Обугленный пакет рассыпался хрустким пеплом от малейшего прикосновения, и Панвиц предпринял максимум предосторожности, чтобы не лишиться вспыхнувшего лучика надежды узнать, что было сожжено. И как оказалось – не напрасно. С хирургической основательностью разбирая спекшиеся обгорелые листы, в самой сердцевине образовавшегося брикета Панвиц обнаружил эту хрупкую буро-желтую страничку с явно читаемым убористым почерком князя.

Уму непостижимо – как Панвицу удалось отслоить друг от друга и извлечь этот листочек, по сути дела, уже почти превратившегося в пепел?! Но Панвиц сделал это и переснял его на пленку. И теперь этот бессвязный в отсутствии всего текста, но очевидно – бесценный обрывок из письма князя лежал перед штандартенфюрером. Он нес в себе столько информации, что иному исследователю хватило бы на две долгие жизни кропотливых поисков и приключений. Но штандартенфюрер Зиверс похвастать наличием такого количества времени не мог. Мало того, в зависимости от настроения фюрера и его текущее время может быть уже завтра завершено самым катастрофическим для Зиверса образом.

Он вновь и вновь перечитывал эти несколько скупых фраз, дающих одновременно и очень много, и совершенно ничего:

«…Санитарный вагон доставил меня в Крым. И поглотила бы меня суета огромной массы русских людей, нашедших свое прибежище на последнем острове Российской империи. Но меня быстро поставили на ноги, и я счел необходимым выполнить последнюю волю своего брата. В том пакете, что он передал мне, умирая, я обнаружил карту, письмо и описание маршрута к тому месту, куда мне надлежало прибыть и исполнить завещанное.

Мне с детства было известно, что мужчины нашего рода являются потомками князя Благоведа. Но теперь и я был посвящен в тайну нашего рода. Вот уже полторы тысячи лет…»

На этом месте письмо обрывалось. В его груди закипало глухое раздражение. Ну как же так! Этот листок из письма князя, написанный каллиграфическим почерком, пламя лизнуло только в самом низу, но волей злого рока уничтожило именно те строки, которые и скрывали в себе тайну Звезды Богородицы.

Зиверс обхватил голову руками и откинулся в кресле. Однако размышления его были недолгими. Он вызвал адъютанта:

– Господин Лемке прибыл?

– Так точно, ожидает в приемной!

– Пусть войдет.

– Ты все понял, мой старый товарищ?

Карл Лемке, в недавнем прошлом криминал-комиссар Берлинской полиции, один из лучших, если не самый лучший следователь в рейхе, раскурил предложенную Зиверсом сигару, затянулся, пыхнул сизым облаком табачного дыма и лишь потом пробурчал:

– Чего уж здесь непонятного. Работа как работа…

– В том-то и дело, Карл, что это не совсем та работа, которая сделала тебя гением сыска!

Лемке, слегка располневший, но выглядевший еще достаточно моложаво для своих лет, перекатил сигару в угол рта, отчего стал сильно похож на Уинстона Черчилля, и примирительно проворчал:

– Ну, хорошо, не та, так не та. Мои полномочия – какие они? Они позволят мне работать так же эффективно, когда я возглавлял следственный отдел Берлинской полиции?

– Карл, вот удостоверение, подписанное рейхсфюрером Гиммлером. Как видишь, на нем твое фото. Обладателю этого документа абсолютно все органы рейха обязаны оказывать немедленное содействие. Никаких ограничений, входи в любой кабинет, выезжай на любой участок фронта и ставь задачу. Аппараты абвера и СД всех уровней в твоем распоряжении. Хочу увидеть того смельчака, кто ослушается распоряжения рейхсфюрера!

– Значит, конечная цель – розыск князя Александра Благовещенского, его ближайших родственников в России и во Франции, определение круга его возможных наследников, а уж после этого отработка линии «Наследник»?

– Ты все верно понял.

– Хм, но это может занять уйму времени, а ты сам понимаешь – войны иногда заканчиваются, и не всегда так, как…

– Я тебя понял, Карл. В нашем случае мы с тобой действуем совершенно автономно. Вне зависимости от времени и… от сегодняшних вершителей судеб. То, во имя чего мы с тобой работаем, несоизмеримо дороже и выше. Условие одно: все сведения и документы предназначены только для меня, и никаких отчетов на сторону. Нужен результат, и пусть на это уйдет год, пять лет, да хоть полжизни! – это наша с тобой война, и мы ее обязаны выиграть.

Зиверс замолчал и погрузился в раздумья, искоса поглядывая на Лемке, словно решая, довериться ли ему до конца?

Лемке понимающе попыхивал сигарой и ждал. Наконец Зиверс решился. Выдернув из блокнота листок, он написал несколько слов и показал Лемке:

– Запомни, Карл, заучи наизусть, и пусть это уйдет вместе с тобой!

– Цюрих… банк… Дополнительный канал для связи?

– Да. В случае успешной подготовки плана «Наследник» вся дальнейшая корреспонденция только через этот канал! Ты понимаешь, насколько это важно?

Лемке кивнул, глубоко затягиваясь, а Зиверс пододвинул к себе пепельницу и поджег листок.