Закон бумеранга

34

Сашка

Конечно, девчонки расстроились, что мама с нами не поехала. Кто бы на их месте не расстроился? Я и то расстроился, хотя и понимал, что так будет лучше. Не хотел нервировать родителей, ни к чему им видеть, в каком напряжённом состоянии мы с Маринкой сейчас существуем. Не знаю уж, во что это всё в итоге выльется, но рванёт обязательно. Не может не рвануть, когда всё накапливается и накапливается… Но что я мог с этим сделать, если Марина выбрала определённую линию поведения и не желала идти навстречу, слушать меня, пробовать начать всё с начала? Если она только и ждала, когда я где-нибудь проколюсь, и никак не могла поверить, что я не собираюсь больше прокалываться?

Помнится, когда моему деду — любителю опрокинуть рюмку-другую — сказали, что пить ему нельзя вообще, иначе всё — кладбище и крест, у него тоже как отрезало. В одночасье решил, что к чёрту эту водку, жизнь дороже. И у меня было то же самое. Для меня Марина, девчонки, семья наша — это главное, в них моя жизнь, остальным можно и пожертвовать. Хватит, наигрался, нагулялся — теперь расхлёбываю. И не факт, что расхлебаю. Но, если получится, второй раз в эту кучу дерьма я не наступлю ни за что.

Марина не верила — и я понимал почему. Наверное, я бы тоже на её месте не поверил. Поэтому оставалось только ждать.

Моё объяснение, что жена осталась дома, потому что плохо себя чувствует «и вообще», родители приняли легко и со смирением. Переглянулись только многозначительно. Потом и Славка с женой приехали и тоже, узнав, что Марины нет, в гляделки поиграли. Мне оставалось лишь зубами скрипеть — ну не объяснять же им, что я тут ни при чём и вообще у Марины любовник молодой есть?! Бр-р-р! Пусть лучше думают, что я опять за своё. Я-то переживу, а Марине подобные косые взгляды, какими меня награждали сегодня родственники, точно не понравятся. Она просто не поняла ещё, во что может вылиться измена, если о ней становится известно окружающим.

Славка и Лиза тоже приехали с детьми, а их у моего брата и его жены целых трое — тринадцатилетняя Наташа, восьмилетний Артём и пятилетняя Иришка, — и родительская дача наполнилась смехом, визгом, криками и топотом. К середине дня у меня появились звон в ушах и чёткое ощущение, что в доме живёт стадо слонов. Я даже стал завидовать Марине. Может, надо было наоборот сделать — я бы остался в городе, а она поехала бы сюда? На 9 Мая, пожалуй, предложу…

Вечером я с трудом загнал Дашу и Вику в их комнату. Употел весь. Хотел даже ремнём начать щёлкать, и, по-видимому, девчонки почувствовали неладное — быстренько угомонились и отправились сначала в ванную умываться, а потом и в спальню проследовали стопочкой. У меня к тому времени кончилось не только терпение, но и чувство юмора, поэтому, когда Даша начала пищать и требовать свои любимые сказки Сутеева, я просто начал декламировать их наизусть, перемежая шипением:

— По кроватям, быстро, обе! Вылупился из яйца цыплёнок… Накрылись одеялом! «Я вылупился!» — сказал он. Вика, не высовывай ноги наружу, а то получишь от бабушки в нагрузку шерстяные носки! «Я тоже», — сказал цыплёнок…

Лиза, проходя мимо двери по коридору, хохотала над тем, во что превратилась сказка моими стараниями, но я был уже не в силах смеяться. Только рукой махнул, чтобы не мешала.

Когда Даша наконец засопела, я сделал Вике страшные глаза — выключай, мол, ночник, — и никак не ожидал, что дочь прошепчет, приподнимаясь на постели:

— Пап, а вы с мамой поссорились, да?

Такие разговоры, конечно, правильней вести, когда получше соображаешь. Но выбора у меня всё равно не было.

— Нет, Викуль, мы не ссорились, — прошептал я почти беззвучно и подошёл ближе к кровати старшей дочери, чтобы не разбудить младшую. — Всё в порядке. Мама просто устала и решила немного отдохнуть. Не волнуйся, через несколько дней вернёмся и ты её опять увидишь.

— Пап, ну я же не дурочка, — протянула Вика, выпячивая нижнюю губу. Она всегда делала так, когда обижалась. — Дело не только в том, что мама с нами не поехала. Я много всего замечаю в последнее время. Мама с нами меньше стала времени проводить, а ты, наоборот, больше. За сегодняшний день с мамой по телефону поговорили мы все, кроме тебя. Да и дома… Я вижу, что вы мало общаетесь. Как будто бойкот друг другу объявили! Скажи… мама тебя обидела?

Я едва со стула не свалился.

Мои родители, Славка, Лиза — все взрослые и серьёзные люди были уверены, что это я обидел Марину. Они ничего не говорили, но я видел это по их взглядам.

И только моя десятилетняя дочь поняла, что всё наоборот.

По крайней мере, сейчас, в настоящее время. То, что я четыре года назад обидел Марину, — этого я не отрицаю. Но сейчас уже она меня обижала, и, к сожалению, специально.

— Нет, Вик, — соврал я, стараясь казаться искренним. — Правда, всё хорошо. Не переживай.

— У Бори Саврасова родители недавно развелись, — горестно вздохнула Вика. — Он рассказывал, как они себя перед этим вели — и вот на вас с мамой очень похоже. Не надо, пап! Даже если мама тебя обидела, не разводись с ней. Я не хочу, как Боря, выбирать, с кем я буду жить.

— Тебе и не придётся. Не думай всякие глупости, Вик. Лучше закрывай глаза и спи. Бабушка вас завтра наверняка поднимет ни свет ни заря, чтобы помогали готовиться к пикнику.

Волшебное слово «пикник» подействовало на Вику почти так же, как на Дашу действовали сказки Сутеева, — моя старшая дочь наконец выключила свет, повернулась на бок и почти сразу засопела.

А я отправился вниз, на кухню.

Мне надо было выпить, и я точно знал, что в одном из шкафчиков отец держит отличный коньяк.