Повинуясь реву бородача, кожаные довольно ловко рассредоточились полукругом. Те, кто остался без копий, достали из-за пазух кистени либо небольшие топоры из-за поясов. Раненого, стоящего на коленях и баюкающего практически отрубленную руку, кто-то из товарищей, мимоходом раскрутив кистень, долбанул в висок круглой гирькой. Череп хрустнул, словно раздавленный орех, и труп без звука рухнул на землю.

Для Снайпера ситуация принимала не особенно веселый оборот. Эффект неожиданности сошел на нет, бородатый все же сумел вернуть контроль над своей бандой. Наученные горьким опытом, кожаные теперь избегали прямого контакта, обходя жертву, словно стая волков, загнавших лося в ловушку. Можно было бы отступить в лес, где шансы на выживание стремительно увеличивались. Но за спиной все еще заходился в кашле Тестомес, а бросать попутчиков на растерзание вражьей силе шло вразрез с личным моральным законом Снайпера.

Оставалось только одно — играть ва-банк.

Снайпер спокойно обтер окровавленный «Сталкер» об рукав и спрятал нож в кожаный чехол. «Бритва» в этом не нуждалась, на идеально гладкой поверхности клинка не задерживалось ничего, даже пылинки, казалось, соскальзывали вниз с неизвестного науке металла. Тихо щелкнули пластиковые ножны с выдавленной на них загадочной надписью «SSCH», принимая уникальное оружие.

Зачехлив ножи, Снайпер аккуратно отстегнул их, положил на землю, после чего развел руки в стороны и улыбнулся.

— Ну что, борода? — громко сказал он. — Не надоело прятаться за спинами своих парней? Как насчет того, чтоб побиться как мужчина с мужчиной, один на один. Хочешь — с оружием, хочешь — без?

Смыкающийся круг притормозил слегка. Головы кожаных повернулись в сторону своего вожака, ожидая его слова.

И оно прозвучало.

— Да пошел ты, — спокойно сказал бородач, нажимая на спуск.

Признаться, меньше всего ожидал Снайпер такого исхода событий. Очень уж он надеялся, что здоровяк, шириной плеч превосходящий противника вдвое, примет предложение…

Не принял. И, в общем, правильно сделал, Снайпер на его месте поступил бы так же. Все эти игры в благородство с врагами чреваты для здоровья, тем более — с хорошо подготовленными врагами. Плохо только, что чернобородому это было известно. А еще плохо, что невозможно с десяти шагов уклониться от арбалетного болта, выпущенного опытной рукой.

Все, что Снайпер смог сделать, это резко повернуться влево, надеясь пропустить болт мимо себя.

Не получилось…

Стальная стрелка тупо ударила в грудь слева — бородач хорошо знал свое дело. Не знал он лишь одного: как раз сюда, в сердце Снайпера, уже стреляли однажды. И попали, намертво вбив в тело человека эмблему из броневой стали. Эту фигурку с распростертыми крыльями и значком радиации в лапках многие годы терпеливо вытачивал из бронепластины вечно живущий бродяга, наконец нашедший приют возле старой, покосившейся башни. Вытачивал для того, чтобы подарить ее другому скитальцу, бродящему между мирами в поисках самого себя[5] — возможно для того, чтобы стальная летучая мышь дважды подарила жизнь своему хозяину.

Болт разодрал камуфляж и ткнулся в сталь, отбросив Снайпера к ближайшему дереву. Если б тяжелая стрела вошла перпендикулярно телу, ничто не спасло бы от смерти пришельца из другого мира. Но поворот тела, совершенный вовремя, сыграл свою роль.

Болт скользнул по броне, глубоко пропорол кожу над ребрами и застрял в теле. Рана незначительная, но разодранный камуфляж мгновенно окрасился кровью.

— Готов, — равнодушно сказал бородач, опуская арбалет. — Ну что, старый хрыч, долго еще перхать будешь? Достал уже.

…Страшный удар на несколько мгновений перебил дыхание. Снайпер больно ударился спиной о дерево и упал, не удержавшись на ногах…

«Готов», — донеслось до его ушей. Ладно. Если считают мертвым, так даже лучше. Теперь осторожный вдох… Больно, черт, но боль внешняя, от стрелы, застрявшей в шкуре, и от сильного удара по организму. А в целом состояние нормальное. Гасящих сознание внутренних уколов на вдохе от сломанных ребер не чувствуется — значит, еще повоюем…

Тестомес словно по команде кашлять перестал.

— Так я это, я ж завсегда… — начал он… И осекся. Глаза старика стали круглыми, грозя вывалиться из орбит, словно игрушечные стеклянные шарики.

Кожаные невольно повернули головы в ту сторону, куда смотрел старик…

Невольный вздох изумления пронесся меж тертыми жизнью душегубами, которым не раз приходилось убивать себе подобных. Потому что не может человек выжить после выстрела в упор из арбалета, даже если он носит кольчугу под пятнистыми обносками. Но кольчуги не было, все видели — болт ударил прямо в сердце и кровь сразу же пропитала одежду! Тем не менее сейчас с земли поднимался труп, медленно вытаскивая из себя окровавленную стрелу…

— Магия Земли! — выдохнул один из кожаных, роняя на землю копье. — Черное колдовство Неупокоенных!

— Это упырь! — бледнея лицом, подхватил его сосед. — Его нельзя убить! Бежим!!!

В мгновение ока сплоченный отряд разбежался кто куда, только задники сапог засверкали. Бородач же замешкался, похоже не особо веря в народные поверья. Ухватил лапищей тетиву, рванул на себя, привычной рукой выдернул болт из кошеля на поясе, вложил в желоб… А вот нажать на спуск не успел.

Зажав в кулаке окровавленную стрелу, Снайпер несся к арбалетчику огромными прыжками. Холодная ярость утроила силы. Умного врага нужно уметь ненавидеть, чтобы разделаться с ним без колебаний. Уважать его можно потом, когда он остынет и превратится в воспоминание.

Пятка болта, лишенная оперения, плотно уперлась в основание ладони Снайпера. Наружу торчало лишь стальное жало, словно змея из норы высунувшись между средним и безымянным пальцами кулака. Подбежав, пришелец из иномирья левой ладонью отбил в сторону арбалет и изо всех сил всадил болт в грудь бородача.

Удар отозвался резкой болью в ладони. Оно и понятно, «финский хват» хорош для ножа без гарды, а не для стрелы, которая немногим толще авторучки. Но иначе измазанный собственной кровью болт не удержать и толстую кожанку не пробить так, чтобы сталь гарантированно достала до сердца.

— Долг уплачен, — сказал Снайпер на своем родном языке, глядя, как гаснет жизнь в глазах бородача.

— Ошибаешься, — криво ухмыльнувшись, сказал по-русски умирающий. — С тебя спросят за меня. По полной спросят…

И рухнул на землю.

* * *

Он проснулся от того, что где-то внизу тихонько скрипнула дверь. Казалось бы, ерунда, мало ли отчего скрипят по ночам дверные петли. Может, Лиссе или ее папаше до ветру захотелось. Удобства во дворе, другого пока не придумали. Приспичит — хочешь не хочешь, а наружу из дома выскочишь…

Но нет… Эта дверь скрипела по-другому, так, словно тот, кто ее открывал, не хотел производить лишнего шума.

«Грабители, — спросонья решил Лис. — Или ночные воры».

Рука парня метнулась к поясу…

Ножа не было! Ну да, трубочист сказал оставить его внизу. Вот незадача!

Взгляд парня заметался, ища что-то похожее на оружие. Пожалуй, это сойдет.

Он протянул руку и осторожно снял со стены свернутый в несколько раз ремень с тяжелой гирькой на конце, инструмент трубочиста для пробивки засорившихся дымоходов. И замер, прислушиваясь.

Странно, но сейчас он отчетливо слышал малейшие звуки, доносящиеся снизу. Казалось бы, не реально разобрать через потолочные перекрытия малейшее поскрипывание половиц, прерывистое дыхание нескольких человек, шорох их одежды, еле слышный шелест клинков, покидающих ножны… Но Лис слышал все это, словно дикий зверь, которого спугнули с лежки не очень осторожные охотники. А еще он разобрал мерное дыхание спящей Лиссы и подобострастный шепот ее отца:

— Как только он заснул, я сразу же пошел за вами, господин начальник ночного патруля. Этот тип сразу показался мне подозрительным.

— Этим вечером из Стоунхенда прискакал гонец, — прошептал второй голос, грубый, как столярный рашпиль. — У них сбежало двое висельников и какой-то преступник в странной одежде. Если твой парень один из них, то ты получишь награду за донос. Где он?

— На втором этаже, ваша милость.

Послышался скрип деревянных ступеней. Ближе, еще ближе…

«Сдал, сволочь», — с тоской подумал Лис, искренне жалея, что проспал тот момент, когда старик выходил из дома. Может, он в окно вылез, чтоб лишнего шума не производить?

«И нож забрал наверняка не случайно. Чтоб ему в трубе застрять, хрычу старому».

Шаги на крыше… Все ближе к домику… А, была не была!

В тесной каморке было особо не развернуться, но Лис все-таки ухитрился раскрутить ремень с гирькой в тихо гудящий круг и, как только широкая тень загородила выход, метнуть свое нехитрое оружие наобум, не целясь, куда попадет…

Снаружи раздался слабый писк, словно столярный рашпиль прошелся по гвоздю. Потом что-то тяжелое упало на доски, звякнув металлом, и ночь взвыла тонким, бабьим голосом:

— Кху… кутрубов сын… прямо по яйцам…

— Ваша милость!

По крыше забегало множество ног.

— Ваша милость!!!

— Взять… взять его…

— Ваша милость, что с вами?!!

Ответа Лис не услышал. Воспользовавшись суматохой, он выскользнул из каморки и помчался со всех ног… аж до самого края крыши.

Раздумывать было некогда. Преследователи, поняв, что яйцам его милости прямо на месте ничем не помочь, бросились выполнять приказ, озвученный враз растерявшим стальную грубость голосом начальства, пострадавшего на службе.

А Лис, не останавливаясь, прыгнул в темноту, уверенный, что вот прямо сейчас рухнет на землю и переломает ноги. Но в последний момент Старшая Сестра выглянула из-за туч, и парень увидел стремительно приближающуюся снизу плоскую крышу соседнего здания.

Тело все сделало само, без участия хозяина. Как только пятки Лиса коснулись дощатой крыши, покрытой сухой древесной корой, это самое тело свернулось клубком и парень эдаким ежом прокатился вперед, ничего себе не сломав и даже не ушибившись особо. Дивясь своим новым способностям, Лис вскочил на ноги и побежал дальше, ловко прыгая с крыши на крышу, благо дома стояли чуть не впритык друг к другу.

Хорошее дело бежать, зная куда. Не зная — гораздо хуже. Ближе к центру города дома становились все выше, а улицы все шире. Погоня отстала, но там, позади, слышался шум, похожий на тихий, угрожающий рокот реки в половодье.

Обернувшись, Лис увидел отблески огня — не иначе преследователи быстро организовали массовую травлю беглеца с привлечением местных жителей. Желая получить награду, упущенную трубочистом, многие любители легкой наживы быстро покинули теплые постели, спросонья путаясь в одежде, зажгли факелы и пустились в погоню.

Лис слегка запаниковал. Одинаковые, словно детские кубики, дома бедноты остались за спиной. Впереди маячили строения с более покатыми, вычурными крышами, по которым вряд ли побегаешь вприпрыжку. Но прыгать вниз, на землю, было уже высоко, да и бессмысленно — город окружен стеной, выбраться из него нереально, спуститься на улицу — верная гибель…

В общем, Лис предпочел не раздумывать особенно, а следовать дальше путем, который помог ему оторваться от погони. А дальше — будь что будет. Разбежался, оттолкнулся, пролетел над улицей, привычно сгруппировался…

Но на этот раз удача повернулась к парню филейной частью. Едва ноги Лиса коснулись богатой черепицы, заботливо освещенной Старшей Сестрой, как крыша… исчезла под ногами парня, и он полетел вниз, бестолково хватаясь руками за воздух.

Падение было болезненным. Будь Лис потяжелее, наверняка б сломал себе что-нибудь, грохнувшись спиной об пол. А так нет, только множество звезд закружились перед глазами в веселом хороводе.

«Значит, еще и затылком приложился», — подумал парень, многоопытный в вопросах получения звездюлей и падений с высоты, особенно в последнее время. Думать о том, куда делась крыша и куда он, собственно, провалился, было больно и, в общем-то, ни к чему. Провалился — значит, судьба. Резко вставать сейчас и бежать куда-то не получится, скорее всего, затошнит и тело вообще откажется слушаться. Стало быть, пока лежим и пытаемся понять, куда это нас занесло.

— Очередной ночной вор, — вздохнул кто-то неподалеку. — На этот раз — через крышу. Я проиграл, многоуважаемый Фрог, вот ваши два бриллианта.

— Вообще-то, дорогой Арг, это метеоритные минералы с алмазным блеском, которых можно прорву накопать в Долине Небесного камня, было бы желание и хорошее заклинание наготове от кутрубов и Неупокоенных, — недовольно проворчал надтреснутый старческий голос.

— Ошибаетесь, отец, — хмыкнул первый. — Это искусственные камни еще довоенных времен, без царапин и следов магических улучшений. Сидор-лавочник дает тридцать полновесных золотых монет за каждый такой камень.

— Ладно, уговорил, — проскрипел въедливый тип со странным именем Фрог. — Надеюсь, сынок, следующий вор полезет через окно и к тебе вернется твой проигрыш.

— Вряд ли, — уныло отозвался обладатель еще более странного имени. — С вашей интуицией мне тягаться бесполезно. Пожалуй, я не буду больше заключать с вами пари, иначе рискую спустить все свое состояние до следующего Однолуния.

— Верное решение, — одобрил Фрог. — А теперь сходи, посмотри, что там с нашим ночным гостем. Если сломал себе шею, быстрее наполни кубки, пока кровь теплая. От холодной у меня клыки сводит — возраст, ничего не попишешь.

На лицо Лиса упала тень.

— Да нет, похоже, воришка отделался легкими ушибами, — констатировал Арг.

— Вот и хорошо, — отозвался Фрог. — Отнеси его в подвал, подвесь за ноги, сделай надрезы за ушами и подставь под головой новую бадью, ту, что сделал бондарь из дубовых досок на прошлой неделе. Сколько можно пить сушеную бычью кровь, разбавленную водой? Наконец-то этой ночью у нас будет знатная пирушка.

Озвученная перспектива ближайшего будущего Лиса абсолютно не вдохновила. Ударенный организм требовал покоя и холодного компресса на затылок, но инстинкт самосохранения оказался сильнее. Парень долбанул ногой вверх и, судорожно извиваясь, попытался отползти в сторону. После падения звезды перед глазами слегка потускнели, но Лис пока еще ничего не видел, кроме смутного силуэта на фоне этих звезд.

— Пинается, — усмехнулся силуэт, втягивая носом воздух. — Люблю запах свежей, вкусной и здоровой пищи…

И осекся на полуслове.

— Что там? — недовольно проворчал невидимый Фрог. — Долго мне еще ждать? Сушняк с утра мучает.

— Погодите, отец, — озабоченным голосом произнес силуэт. — От него явственно пахнет магией.

— Ну и что? Обычный хомо, обладающий зачатками способностей к воздушным фокусам с собственными газами…

— Нет, отец, это не запах магии воздуха. И это абсолютно точно не водяной, водой здесь даже на каплю не пахнет. Я не берусь утверждать…

— Неужто земляк? — удивился Фрог.

— Не думаю, — качнул головой силуэт. — Мне никогда не доводилось иметь дело с магией земли, но это и не могильная сырость, о которой пишут в своих отчетах Чистильщики веры…

Шум в ушах понемногу сошел на нет, боль меж лопатками и в районе копчика притупилась, а звезды, качающиеся перед глазами, превратились в пятиугольные потолочные светильники, свешивающиеся на цепях с вполне себе целой крыши. Еще несколько мгновений, и Лис смог наконец рассмотреть человека, стоящего над ним, в задумчивости почесывая подбородок.

Вытянутое лицо с мощным подбородком, волевой рот, длинные густые черные волосы до плеч, необычного покроя меховой плащ до пола, по странной прихоти портного сшитый шерстью наружу. И внимательные глаза под густыми бровями, зловеще сверкающие в полумраке большого зала. Может, от Лиса и пахло магией, волосатому Аргу виднее, но от самого Арга неслабо несло зверем, словно он месяц безвылазно жил в волчьей норе. Хотя, возможно, воняло не от него, а от плохо выделанной шкуры, из которой сшит плащ. Так Лису было проще все объяснить самому себе. И менее страшно…

— Тогда имеет смысл поговорить с Сенситами, — подал голос Фрог. — Они занимаются изучением подобных феноменов, и с них можно взять за этого хомо неплохую цену.

— Вряд ли, отец, — покачал головой Арг. — Сенситы скорее натравят на нас Чистильщиков или, на худой конец, стражу. Мои шпионы доносят — лорд недоволен, что в его городе обосновались горные волки в людском обличье, не пожелавшие возвращаться к первоначальному облику и при этом сколотившие себе приличные капиталы. Боюсь, ему уже не хватает налогов, которые он от нас получает. Достаточно малейшего повода, чтобы он приказал разгромить наши дома и отобрать все, что мы заработали за эти годы…

— Полегче, — подал голос отец Арга. — Этот тип все слышит.

— Ну и пусть слышит, — пожал плечами оборотень. — Продать его мы не можем, так что все равно этому хомо конец. Хотя бы потому, что как только он выйдет отсюда, сразу же побежит докладывать о заклинаниях от воров, которые нам наложили маги-контрабандисты на крышу, окна и двери без ведома Гильдии Сенситов.

Лис с трудом повернул голову. Страх страхом, а все-таки было интересно посмотреть на папашу Арга.

Родитель мохнатого оборотня сидел за огромным столом, заставленным красивыми блюдами с сырым мясом. Мясо было самое разное, как приготовленное со специями в виде фигур, изображающих рыб, птиц и различных животных, так и просто красиво нарезанное ломтями, источающими свежую кровь. Особое внимание привлекало большое блюдо в центре стола. На нем стояло искусно вырезанное из кости изображение волка, нависшего над фигуркой человека, который в ужасе упал на колени. Само собой, человек был искусно вырезан из цельного куска мяса, отчего казалось, будто с несчастной жертвы только что содрали кожу.

С виду Фрог гораздо меньше напоминал дикого зверя, нежели его отпрыск. Просто крепкий длинноволосый старик, седой как прошлогодний снег, в меховом плаще того же цвета и покроя. Во взгляде гораздо больше человеческой мудрости, нежели звериной жажды крови, а на лице написана безмерная усталость и вечное недовольство жизнью, свойственное пожилым людям.

— Может быть, ты и прав, — с сомнением в голосе произнес старый оборотень. — А может, и нет. Там, за окнами, я слышу какой-то шум. Думается мне, люди ищут как раз этого парня. Скажи-ка мне, юноша, чем это ты так разгневал своих соплеменников?

Ответить Лис не успел.

Высоченная, под потолок, дубовая дверь зала стремительно распахнулась, словно ничего не весила, и в помещение стремительно вошла девушка невиданной красоты. Грива вьющихся пепельных волос крупными, тяжелыми кольцами спадала вниз, вилась по плечам и груди, словно клубок ледяных змей. Обтягивающий идеальную фигуру черный костюм бархатно переливался под светом потолочных звезд, подчеркивая все изгибы великолепного тела. А в глазищи Лис как глянул — так и забыл про все на свете… И даже не сразу понял, о чем говорят присутствующие.

— От него пахнет незнакомой магией, сестра, — словно оправдываясь, говорил Арг. — Отец считает, что его можно продать Сенситам за неплохие деньги…

— Вы оба прокурили листьями синего папоротника и нюх, и последние мозги! — взвизгнула девушка, наступая на Арга, отчего тот был вынужден сделать шаг назад. — Я чую даже отсюда! От него пахнет кровью нашего брата, погибшего на Драконьих Клыках прошлой ночью. Ты слышал Весть, что принесли на своих крыльях нетопыри? Рерраг, Вожак стаи Серых воинов, был убит каким-то хомо. Серые нашли его на исходе ночи с распоротым брюхом и вырванными кишками у самого подножия Клыков. И я слышу запах крови Реррага, которая засохла под ногтями этого хомо!

— Мальчишка убил Хозяина ночи? — с сомнением в голосе произнес Фрог. — Ты ничего не путаешь, дочь моя?

— В отличие от вас обоих, я не курю дурные травы из Долины живых папоротников и не ем на ночь сырую баранину, притупляющую нюх, — огрызнулась девушка.

На мгновение ее верхняя губа приподнялась, и Лис смог разглядеть за ней острые клыки, мало похожие на человеческие зубы.

— Я верю тебе, Хелла, — медленно произнес Арг. — Что ж, давай покончим с этим.

— Коли так, пусть будет по-вашему, — вздохнул Фрог, протягивая когтистую руку к костяному блюду с коленопреклоненным мясным человеком. — Не забудьте мне оставить глоток, давненько я не пил свежей крови.

Два оборотня медленно надвигались на Лиса, зажимая его в угол. Парень, глядя на них, начал медленно отползать назад, осознавая, что сейчас будет.

— Я подержу этого хомо, Хелла, — усмехнулся Арг, — а ты пей. Первая кровь самая сладкая.

— Спасибо, брат, но я сама справлюсь, — негромко произнесла девушка.

Ее тело хищно изогнулось, готовясь к прыжку, длинные пальцы с острыми ногтями изогнулись, став похожими на когти дикого зверя.

«Ну вот, — пронеслось в голове Лиса. — Не успел влюбиться, как она сразу же решила попить моей крови…»

И тут Хелла прыгнула.

Страшный оскал исказил прекрасное лицо девушки до неузнаваемости. Нижняя челюсть, словно лишившись связок, оттянулась книзу чуть ли не до груди. Голова на длинной шее повернулась под неестественным углом, растянувшийся рот стал похожим на капкан, готовый сомкнуться на горле Лиса…

Все это было очень страшно вкупе со звериным воем, который одновременно издали брат и сестра. Настолько страшно, что Лис сам разинул рот и заорал благим матом…

Но обычного человеческого крика не получилось. Вместо этого Лис ощутил, как его желудок сократился, словно кузнечный мех, и выплюнул наружу через рот нечто вроде отрыжки, какая случается после обильного ужина.

Отрыжка оказалась горячей. Она обожгла небо, опалила десны, задела губы… Но Лис не чувствовал боли. Он замер на месте, не веря своим глазам.

Сбитые короткой, но невероятно сильной струей неистового пламени, два оборотня катались по полу, пытаясь стряхнуть с себя огненные языки. Получалось это у них плохо — огонь шипел, рассыпался искрами, но никак не желал умирать под ударами мгновенно обуглившихся ладоней. Роскошные плащи брата и сестры мгновенно прилипли к телу, и сбросить их не было никакой возможности — вывернутая мехом наружу шкура горела вместе с живой плотью оборотней.

Первым пришел в себя Фрог. Схватив кубок со стола, он плеснул красной жидкостью на ближайшего из своих отпрысков. Но разбавленная бычья кровь ничем не помогла Аргу. Огонь лишь зашипел, словно рассерженный лесной кот, которого попытались оторвать от законной добычи.

— Магия огня! — ошарашенно воскликнул старик. И, обратив на Лиса испуганный взгляд, рухнул на колени.

— Прости моих неразумных детей, величайший из магов! — завопил он, простирая в сторону парня руки, перевитые старческими венами. — Затуши неугасимый огонь! Возьми все, что хочешь, только не дай им умереть!!!

— Неугасимый огонь… потушить? — пробормотал Лис, осознавая услышанное. — Но как?!

— Согласно легендам, только слюна дракона может затушить то, что извергло его нутро!

— Плюнуть, что ли? — удивился Лис.

— Сделай милость, прошу тебя!!! — вопил безутешный оборотень.

— Ну, если только из милости…

Лис втянул в себя сопли, скопившиеся в носоглотке после ночного бега на холодном ветру, и с удовольствием харкнул на Хеллу, катавшуюся по полу в двух шагах от парня.

Конечно, огонь, который исторг из себя Лис, был несомненным чудом. Но то, что произошло сейчас, поразило парня не меньше.

От роскошной пепельной гривы Хеллы почти уже ничего не осталось, лишь черная, сморщенная кожа, похожая на горелый пергамент, обтягивала обожженный череп. Смачный зеленоватый комок, вылетев изо рта Лиса, попал девушке на макушку. Вот тут-то и произошло чудо, столь впечатлившее огнедышащего парня.

От макушки на голову, плечи и руки, на все места, которые были поражены огнем, мгновенно расползлась мутная пленка неаппетитного цвета, сбивая на своем пути неугасимое пламя. Лис не успел бы и до трех досчитать, как все было кончено. На полу, свернувшись в позе эмбриона и тихонько поскуливая, лежало кошмарное, сгоревшее на треть создание, совсем недавно бывшее роскошной красавицей.

— Сына! Сына спаси!!!

Крик Фрога вывел Лиса из ступора. Столь эффектных соплей у него уже не было, потому парень плюнул тем, что осталось.

Получилось жиденько. Плевок попал на плечо Арга, добросовестно расползся, на сколько смог, сбив огонь с левой руки, половины лица и части шеи… На большее его не хватило. Правая рука и грудь оборотня продолжали пылать. Еще немного — и пламя вот-вот переметнется на гобелены, которыми сплошь были увешаны деревянные стены…

А у Лиса, как назло, во рту пересохло. Еще бы: носиться по крышам как угорелый, навернуться с высоты десяти локтей, насмотреться на то, как оборотни тебя сожрать пытаются… У кого хочешь во рту кошачий вкус появится вместе с ощущением наждачного языка, снимающего стружку с десен.

— Спаси его… — уже не кричал, а негромко выл старик. Так, что Лису даже стало его жалко.

Парень вскочил с пола, подбежал к столу, схватил один из кубков, набрал в рот то, что там было, и, метнувшись к горящему Аргу, прыснул на него, словно домохозяйка на белье, которое бабы в деревнях гладят после стирки тяжелыми угольными утюгами.

И тут настало время Лису сильно удивиться в третий раз…

Арга начало страшно корежить. Огонь спал, но не исчез полностью. Сейчас он словно пожирал то, что разбрызгал на него Лис, одновременно трансформируя плоть оборотня в нечто совсем невообразимое. Из плеч, боков и головы Арга полезли наружу костяные рога. Правая рука под действием страшной магии начала костенеть, пальцы против воли несчастного сжались в кулак, сливаясь воедино и превращаясь в нечто, напоминающее раздвоенное копыто.

— Бычья кровь, — простонал Фрог. — Ты плюнул на драконий огонь разбавленной бычьей кровью…

Сочетание крови, слюны и огня стремительно уродовало плоть Арга, превращая правую сторону его тела в нечто ужасное. Через некоторое время огонь погас, но на то, что лежало на полу, смотреть было жутко.

Фрог стоял на коленях перед своими детьми и рыдал, как самый обычный человек, которого постигло большое несчастье. Впрочем, в жизни любое горе очень часто есть следствие другого — того, которое пострадавшие причинили или пытались причинить другим. Дядька Стафф говорил, что зло, как и добро, всегда возвращается к тем, кто их делает. Такое уж у них свойство.

Но люди часто не осознают этой простой связи. Они считают себя безгрешными и искренне удивляются, если кто-то в ответ расплачивается с ними той же монетой. В этом оборотни, похоже, не особо отличались от людей.

Прервав рыдания, Фрог медленно поднялся с пола и устремил на Лиса тяжелый взгляд.

— Будь ты проклят, хомо, отнявший у меня детей! Тем, кто лежит здесь, на полу, уже никогда не стать прежними Аргом и Хеллой. Но и тебе никогда не стать тем, кем ты был, дракон в образе человека. Запомни, однажды ты будешь рыдать, как я сейчас, но ничего изменить не сможешь…

Безутешный старик говорил что-то еще, но Лис уже его не слушал. У каждого своя правда. Если б сейчас хомо висел над дубовой кадкой вниз головой, словно поросячья туша, из которой сцеживают кровь, а его дети готовили кубки для ночной пьянки, с точки зрения Фрога, все было бы вполне нормально. Но получилось наоборот, поэтому у него сейчас большое горе, а на языке — проклятия в адрес пищи, не пожелавшей становиться таковой. Ну да, мяснику тоже бы не понравилось, если б корова, которую он ведет на убой, вырвалась и пропорола его рогом насквозь. У каждого своя правда. Как, например, та, что Фрог с радостью вырвал бы своими зубами горло ненавистного хомо, но просто не хочется ему корчиться на полу рядом со своими детьми. Боится он, и потому в бессильной ярости брызжет слюной, так как ему больше ничего не остается.

Но сейчас гораздо больше воплей старого оборотня парня интересовал гул, доносящийся снаружи. Нетрудно было догадаться — пока он воевал с детьми Фрога, толпа настигла его, вычислила дом, в котором он скрылся, окружила, и теперь нет никакой возможности вырваться из ловушки, в которой он оказался по воле случая. Надо отметить, весьма прискорбного, ибо толпа жаждала крови. В окнах то и дело мелькали факелы и какие-то отвратные рожи, приникающие к стеклам со стороны улицы и силящиеся разглядеть, что происходит в доме.

— Он там! — заорал кто-то наиболее глазастый. — Висельник из Стоунхенда засел в доме Фрога. Давайте ворвемся и завершим то, что не смогли сделать увальни-соседи!

— Войди, — посоветовал кто-то глазастому энтузиасту. — Гонец, после того как проорался на площади, в таверне по пьяни рассказал, что парень не так-то прост. Он вышел из Черного пятна, сбежал от стражи, убив палача, и за день на своих двоих смог пройти расстояние, которое гонец проскакал, меняя коней на почтовых станциях каждые двадцать полетов стрелы.

— Проклятый, — зашумела толпа. — В доме Фрога проклятый!

— Надо сжечь дом вместе с ним, — предложил кто-то. — Про старика и его детей давно ходят нехорошие слухи. Как они появились в городе, так раз в месяц обязательно пропадает бесследно кто-то из жителей Вичтана. Так что не будет большой беды, если семейка торгашей сгорит вместе с висельником.

— А что на это скажет граф? — послышались голоса. — Как-то неохота висеть возле городских ворот, изображая из себя ночной фонарь.

— Граф далеко, а проклятый здесь, в Вичтане, — отозвался тот же голос. — Но если бы он был здесь, не думаю, что его приговор сильно отличался от решения властей Стоунхенда. Или ты хочешь пойти против «Закона о запретной магии», который предписывает лишать жизни колдунов, не принадлежащих к Гильдии Сенситов, и проклятых, выбравшихся из Черных пятен?

— Сжечь… сжечь его, — раздались голоса, и их становилось все больше.

Лис вздохнул. Бежать некуда, дом окружен плотным кольцом людей, жаждущих его крови. Еще немного, и на крышу полетят горящие факелы. Да и деда жалко, хоть он и оборотень. Мало ему детей, еще и его самого поджарят.

Парень окинул взглядом стены, увешанные старинными гобеленами, доспехами и оружием. Уж коль судьба сегодня помереть, так пусть оно произойдет с музыкой. Второй раз на виселицу идти — нет уж, увольте. Старые воины, тренировавшие деревенское ополчение, говорили, что нет большего счастья, чем помереть в бою с мечом в руке. Ну, вот и посмотрим, какое оно, это счастье.

Подойдя к стене, Лис без спросу снял с крючьев боевой меч.

Ух, хороша штука! В деревне ветераны учили молодняк махаться дубовыми палками, мечей-то даже у старых воинов не было, слишком дорогое оружие. А тут — настоящий, в ножнах, с кожаным подвесом… Мечта, одним словом.

Лис обернулся на Фрога, но тому было не до меча. Арг, наполовину превратившийся в мешанину из обгорелой плоти, рогов и костей, торчащих во все стороны, не шевелился. Хелла продолжала скулить, значит, жива. Старик, склонившись над ней и по-собачьи высунув длинный язык, зализывал обожженные места. Ну да, на то он и оборотень. Глядишь, и выходит девчонку волчьей слюной.

А ему пора.

Пристегнув меч к поясу, Лис снял со стены небольшой круглый щит и забросил его за спину. Помимо этого парень позаимствовал нож, составной боевой лук, усиленный роговыми пластинами, стальные наручи, равно пригодные для защиты предплечий от скользящих ударов клинком и тетивой, а также кожаный колчан, полный стрел. В особом кармашке колчана отыскались три тетивы, крученные из воловьих жил. Нормально. Конечно, драная одежда в сочетании с набором весьма неплохого оружия смотрится не очень, но искать по дому одежку и подходящие доспехи чревато, можно и не успеть. Кстати, не факт, что найдешь, что найденное подойдет и что во всем этом будет сподручно драться, — естественно, что деревенских ополченцев никто не учил работе в боевых доспехах. А вот как согнуть лук, накинуть тетиву на рога и проверить, хорошо ли натянута, это Лис усвоил накрепко. Что он и проделал быстро и вполне профессионально — на лучника его готовили целых два года, и стрелять он умел довольно неплохо. Не из такого роскошного лука, конечно, но кому ж в бою мешало хорошее оружие?

Вооружившись до зубов, Лис защелкнул ушко стрелы на тетиве, подошел к двери, ведущей на улицу, отодвинул засов и вышел наружу.

Увидев хорошо вооруженного стрелка, гудящая толпа примолкла, обалдев слегка от такой картины. Преследователи рассчитывали поймать безоружного беглого висельника и получить с этого дела награду, а тут — на тебе, нарисовался лучник, вполне себе готовый всадить стрелу в самого ретивого поборника справедливости.

Ударенный по колоколам начальник патруля сделал незаметный шаг в сторону, за широкую спину какого-то простолюдина, и оттуда закричал, несолидно «дав петуха» на самой высокой ноте:

— Вот он! Хватайте его!

— Ага, щас, — задумчиво произнес кто-то рядом, опуская прихваченные в сарае вилы. — Тебе надо, ты и хватай. А меня молодая жена дома ждет, и со стрелой в брюхе я ей на хрен не сдался.

— Во-во, — подхватил еще один голос. — Пойду-ка и я отсюда от греха подальше.

— Но это же проклятый! — пискнул какой-то пацан из середины толпы, непонятно как затесавшийся среди взрослых. — Его нужно убить!

— Вот именно, — подхватил начальник патруля. — Устами младенца говорит истина!

— Устами младенца говорит младенец, — заметил мужик с вилами. — А истина у каждого своя. Если этот спиногрыз мечтает получить стрелу в глаз, пусть идет первым, я его даже отговаривать не стану.

— Именем закона, — прошипел начальник патруля. — Если вы уйдете, завтра всем на главной площади всыплют по двадцать плетей! Я и мои помощники вас запомнили!

Сплетенные из тонких ремешков плети для публичных наказаний были штукой весьма неприятной — после двадцати ударов человек обычно неделю лежал пластом, а если со здоровьем не очень, бывало, и вовсе помирал. Толпа погудела, поколыхалась, но осталась стоять на месте, осознавая сложность ситуации. Арбалетов и луков нет, ночному патрулю они не положены, простолюдинам — тем более. У четверых патрульных только тесаки да две неуклюжие алебарды, у народа — прихваченные из дому ножи, топоры да вилы. Конечно, если всей толпой навалиться, висельнику хана, но кто ж в здравом уме на стрелу кинется голой грудью? Дураков нет. И умных, кстати, тоже — тех, кто б подсказал, что в таком случае делать.

— Может, за стражей сбегать? — предложил кто-то.

— Ага, сбегай, — отозвался муж молодой жены. — Пока до казарм добежишь, пока разбудишь, пока они доспехи натянут да сюда доберутся, мы все от холодрыги околеем.

К слову сказать, ночь выдалась прохладной. Лето заканчивалось, и после захода солнца с севера уже неслабо тянуло холодом.

И тут случилось неожиданное. Выйдя из-за чужой спины, вперед шагнул начальник патруля, пряча в усы ехидную улыбку.

— Ладно, парень, твоя взяла, — произнес он, изо всех сил стараясь придать писклявому голосу былую солидность. — Никто тебя не тронет, только уходи из города куда хочешь. Считай, что мы тебя не видели.

От такого поворота Лис слегка растерялся. Готовился к смертному бою, а тут — на тебе!

— И как я отсюда выйду? — поинтересовался он. — Как только я подойду к воротам, тут меня стража и схватит.

— На неприступных южных воротах по ночам стоят только две смены наблюдателей, — произнес начальник патруля. — И командует ими мой брат, который пропустит тебя.

И, видя, как колеблется Лис, добавил:

— Или тебе недостаточно моего слова, которое слышали все эти люди?

Лис обвел глазами толпу. Слова усатого ему было недостаточно, но и выбора особого не было. А так хоть какой-то шанс.

— Ладно, я уйду, — сказал он, опуская лук, но не снимая стрелы с тетивы. — Куда идти?

— Туда, по южной дороге, — кивнул головой усатый. — Только ты уж не обессудь, парень, мы тебя проводим. Нам нужно убедиться, что проклятый покинул наш город. Ведь так?

— Ну да, — с неохотой и вразнобой подтвердила толпа, осознавшая, что и награды не будет, и померзнуть еще придется. — Нужно, как же без этого.

— По южной дороге? — негромко переспросил молодой муж. — Так там же…

И тут же получил тычок в ребра рукоятью палаша.

— Заткнись, скотина, — прошипел ему на ухо начальник патруля. — Иначе больше никогда не увидишь не только жены, но и рассвета.

* * *

Старик смотрел на него круглыми, как у совы, глазами, от ужаса позабыв про надрывный кашель. Снайпер разорвал зубами индивидуальный перевязочный пакет, развернул, сунул под камуфляж и прижал локтем к ране, чтоб не вывалился. После этого пришелец из иномирья подошел к Итану и, слегка поморщившись от боли в боку, присел перед ним на корточки.

— Не бойся, — сказал Снайпер. — Просто я русский, а русского не так-то просто убить.

— Т… ты… — заикаясь проговорил Тестомес. — Т… ты правда не упырь?

— Нет, — покачал головой пришелец из иномирья. — Я — самый обычный человек, который умеет только убивать и писать книги о том, как он это делает. А вот кто ты такой на самом деле?

Старик молчал.

— Говори, — довольно холодно произнес Снайпер, доставая из чехла устрашающего вида нож с надписью «Сталкер» на клинке. — Думаю, не случайно мне пришлось завалить столько людей как на входе в твои ворота, так и на выходе. Говори, старик, иначе мне придется в свою новую книгу добавить малоприятный эпизод про очень долгое убийство одного старого пройдохи.

Конечно, на самом деле убивать старика он не собирался — по крайней мере, до тех пор, пока тот не попробует убить его. Но Тестомесу знать об этом было не обязательно.

Все еще не придя в себя от картины непостижимого воскрешения спутника, убитого в упор из арбалета, старик «поплыл» прямо на месте.

— Хорошо, Снар, я расскажу все, — торопливо сказал Итан, косясь на устрашающего вида нож в руке своего спутника. — Только, может, уйдем отсюда. Тут столько трупов…

— Здесь говори, — жестко сказал Снайпер. Пока допрашиваемый «плывет», ковать железо надо горячим.

— Будь по-твоему, — постукивая зубами, согласился Тестомес. — Но тогда надо начать с тюрьмы… Меня… На самом деле я принадлежу к Низшим, тем, кто использует тайную магию Неупокоенных и кое-какие секретные знания прошлого, оставшиеся от людей, сгинувших в древней войне Огненных стрел. Глубоко под землей остались тайные дворцы, в которых… ты, наверно, не поймешь…

— Еще как пойму. Противорадиационные бункеры. Продолжай.

— Странное слово… У жителей этого мира они назывались Дворцами Жизни, в которых можно было укрыться от Невидимой смерти. После того как отгремела война Огненных стрел, выжившие дождались, пока Невидимая смерть отпустит землю из своих объятий, и покинули подземные дворцы. Они вновь создали этот мир, в котором запретили создание сложных машин и избыточные знания… ну, ты слышал Старую Легенду. Но в Легенде нет ни слова о том, что далеко не все люди вышли на поверхность. Остались огромные Дворцы Жизни, в которых выжившие продолжали существовать по старым законам. Правда, Сенситы до сих пор ищут эти Дворцы, и находят…

— Даже знаю как, — кивнул Снайпер. — Какой бы ни была автономной и навороченной система жизнеобеспечения, людям все равно нужно выходить наверх. Хотя бы для того, чтобы пополнить запасы сырья для производства запчастей.

— Ты говоришь мудреные слова, Снар, — покачал головой Тестомес. — Но смысл я уловил. Да, им приходится выходить, когда у них кончается металл для ремонта их машин. И тогда наверху их часто поджидают отряды Чистильщиков веры.

— Дай я попробую догадаться, — сказал Снайпер. — Ты провалился сюда из своего мира и встретил поисковый отряд Низших. Кстати, теперь я понимаю, почему их называют именно так.

— Да, я встретил их. Они поверили мне и провели в свой тайный подземный город. Ты не поверишь, Снар, это настоящее чудо…

— Поверю, — слегка поморщился пришелец из иномирья. — И даже знаю, что было дальше. Ты стал их разведчиком, так как старики не привлекают особого внимания. К тому же наверняка твоя кожа была менее бледной, чем у тех, кто всю жизнь провел под землей. Плюс твои магические способности. Идеальный шпион, одним словом.

— Был до недавнего времени, — кисло усмехнулся Тестомес. — Ровно до тех нор, пока меня не вычислили Чистильщики Стоунхенда и не упекли в тюрьму. Меня пытали неделю, но я так и не сказал им, где находится подземный Дворец Жизни. Я надеялся умереть, не предав тех, кто помогал мне все эти годы. Но Чистильщики привели человека, которого они звали мессиром. Этот тип, глаза которого пылали ледяным пламенем, мгновенно узнал во мне мага воздуха и рассказал моим палачам, что надо делать.

— Вздернуть тебя на виселице? Действительно, очень оригинальная идея, — хмыкнул Снайпер.

— Ты не понимаешь, — нахмурился Тестомес. — Сразу видно, что в твоем мире не действуют законы магии. Многих секретов не знаем и мы, но один из них мессир раскрыл Чистильщикам. Если маг воздуха умирает от того, что к его легким перестает поступать воздух и при этом он сам свободно болтается на ветру, его осознание легко может захватить другой маг. Например, мастеру воды достаточно создать водяной шар, заключить в него осознание казненного и спокойно допросить пленную душу, совершив несложный ритуал. Лишенное человеческого разума осознание все выложит подчистую своему новому господину. И пытать никого не надо, и время тратить ни к чему.

— Теперь понятно, почему у вас была такая охрана и с какой радости в толпу рыцарей затесался тот мастер по метанию водяных шариков, — задумчиво произнес Снайпер. — Стало быть, после того, как ты неожиданным образом сделал ноги с места казни, городские власти подняли на уши всех, кого можно и кого нельзя. Также они заблокировали входы и выходы из Ворот Ветра, через которые ваш брат маг имеет привычку не особо напрягаясь шастать на дальние расстояния. Подозреваю, что группировка кожаных разбойников в свободное от работы время вовсю вкалывает на местное правительство. Подвернувшийся заказ им был как нельзя кстати — они еще до этого раскурочили ворота и отлавливали зазевавшихся путешественников, а тут им дали задание сделать то же самое, только вполне законно и за дополнительную плату. Кто ж думал, что у них выйдет такой облом.

— Ты все правильно понял, Снар, — кивнул Тестомес.

— Ладно, твоя версия принимается, — сказал Снайпер, отправляя «Сталкер» обратно в ножны и с усилием разгибая ноги. — Теперь я, пожалуй, обработаю и перевяжу рану по-человечески, а ты пока обыщи этих гавриков. Наверняка в их вещмешках найдется что попить и пожрать, вон у них морды какие откормленные.

— А… ты не боишься, что они вернутся? — опасливо поинтересовался Тестомес.

— Не-а, — криво усмехнулся Снайпер. — Пока они доложат по команде о происшествии, пока руководство обмозгует, сколько народу нужно послать, чтобы нейтрализовать бессмертного зомби, пока сколотит отряд спецназа из самых бесстрашных, — думаю, часа два-три у нас точно есть. Тем более что эти кожаные не регулярные войска, а обычная организованная преступная группировка, работающая на городские власти. Таким изначально доверия немного, соответственно, реакция на их доклад будет неторопливой.

Приободрившийся Тестомес кивнул и принялся сноровисто обыскивать трупы, а Снайпер стащил с себя грязный, изрядно драный камуфляж, коротко рыкнув, отодрал от тела пропитавшийся кровью бинт и занялся осмотром раны.

Раны бывают разными. Смертельными, с этим все ясно. Очень плохими, когда задеты легкие, печень или кишечник. Если кость или сустав разбиты-раздроблены на осколки, тоже все плохо, особенно в полевых условиях…

Лучше, если пуля, стрела или нож ударили «в мясо» конечностей и при этом крупных вен или артерий не порвали. Такое перетянул жгутом выше ранения — и спокойно разбирайся с проблемой. Дезинфицируйся, зашивайся, перевязывайся, словом, занимайся самообслуживанием, если рядом госпиталя нет с полногрудыми сестричками и очкастым хирургом. При этом, само собой, не забудь про анестезию. Какой бы ты герой ни был, шить себя по живому дело неприятное, можно невзначай и отрубиться от болевого шока.

Про остальное бывалый народ говорит — «царапина». Однако та «царапина», что сейчас осматривал Снайпер, была хоть и не опасной для жизни, но впоследствии могла доставить проблем.

Кожа разлохмачена, будто по ней тупой пилой прошлись, причем несколько раз. Кровь уже не хлещет, но и не остановилась. И если не предпринять экстренных мер, сочиться будет долго. Да и рана загнить может запросто — бес его знает, где бородач хранил свой боезапас и в каком дерьме вымачивал. Инфицирование раны в полевых условиях без перспективы попасть в госпиталь, это практически на сто процентов верная смерть. Так что, как говорил товарищ Сухов, лучше помучиться.

Снайпер вкатил себе противостолбнячную сыворотку из аптечки с красным штампом «Восстановлено. Клан маркитантов „Савеловские“», после чего достал из кармана мультитул, вынул оттуда маленькие ножницы и закусил губу.

По краям жутковатой с виду рваной раны болтались лоскутки кожи и бледные, обескровленные клочья нежизнеспособных тканей — серьезная помеха перед обработкой такого повреждения. Эту помеху Снайпер принялся аккуратно обстригать ножницами, стараясь, чтобы от боли сознание не покинуло тело и пот, мгновенно выступивший на лбу, не залил глаза.

Стрижка поврежденного мяса заняла пару минут, за которые предки бородатого, наверно, не раз перевернулись в гробах — столько комплиментов наговорил в их адрес раненый стрелок.

Наконец омертвевшие кожа и мясо попадали в траву на радость вездесущим муравьям. Но это было еще не все.

Расстегнув чехол СВД, Снайпер отсоединил магазин и выщелкнул оттуда два патрона, а из мультитула вынул маленькие плоскогубцы. Расшатав ими пули, стрелок осторожно вынул их из гильз и выбросил в траву, после чего прилег на травку и аккуратно высыпал порох на рану.

Проделав все это, Снайпер достал из кармана штанов старую армейскую зажигалку, какими в его мире пользуются байкеры и поклонники стиля «милитари». По всей боковой поверхности зажигалки шла гравировка: «Если пойду я долиною смертной тени, то не убоюсь я зла. Потому, что я и есть самое страшное зло в этой долине».

Стиснув зубы, стрелок щелкнул зажигалкой и поднес огонек к кучке пороха.

Тестомес, оторвавшись от объемистой сумки бородача, с удивлением смотрел на странные действия своего спутника. А когда у того на боку вспыхнул маленький фейерверк, и вовсе глаза вылупил от изумления. Неужто человек без литра веселящего напитка способен выдержать такое?

В воздухе отчетливо завоняло горелым мясом. Старик ожидал, что пришелец из иномирья сейчас заорет благим матом и начнет кататься по траве, но тот лишь побелел, словно снег на вершине Драконьих Клыков, но не издал ни звука.

Итан взвалил на плечо тяжелую сумку и подошел к Снайперу. Тот уже сидел на траве и, разорвав второй перевязочный пакет, собирался бинтовать грудную клетку.

— Погоди, — остановил его старик. — В сумке бородатого есть кое-что, чего я не знаю. Посмотри, может, пригодится.

Слегка морщась от боли, Снайпер заглянул в вещмешок своего несостоявшегося убийцы и, слегка присвистнув, вытащил оттуда небольшую камуфлированную сумку.

— Эх, где ж ты раньше был, — сокрушенно покачал головой стрелок, откидывая клапан сумки. — Это набор первой помощи АИ-Н-2 «Спецназ», причем неслабо доукомплектованный хозяином. Вопрос ровно один: откуда тот хозяин появился в этом мире? Жаль, задавать его теперь некому. Знал бы раньше, пожил бы еще бородатый. Недолго, конечно, но тем не менее.

Говоря все это, Снайпер не забывал потрошить аптечку главаря лесных бандитов. Результатом его поисков стала упаковка мощного антибиотика «Ципролета» и тюбик с противоожоговым «Пантенолом».

— Живем, — сказал стрелок, закидывая в рот две таблетки антибиотика. — Воды нет?

— Найдется, — сказал Итан, протягивая трофейную флягу. — А насчет того, откуда он, — думаю, попал сюда так же, как и мы с тобой. Освоился, организовал банду из местных и принялся выживать как умел.

— Не исключено, — кивнул Снайпер. — Судя по его снаряге, так оно и было.

Запив таблетки, стрелок тщательно намазал «Пантенолом» обширный ожог на боку, после чего с помощью старика на совесть забинтовал рану.

— Авось не сдохну, — резюмировал он, поднимаясь на ноги. — Теперь, пожалуй, можно и приодеться.

— Ты о чем? — не понял Тестомес.

Снайпер кивнул на трупы.

— Одежонка у нас как у бомжей, а эти щеголи все в коже, словно братки у меня на родине в девяностые. Неужели оставлять им эдакие шмотки?

— Поверье гласит, что можно забирать у врага еду и оружие, но нельзя его голым отправлять в Обитель мертвых. Он может вернуться назад на полпути и потребовать назад свои вещи.

— Пусть возвращается, встретим, — жестко сказал Снайпер. — Не мы напали на них, а они на нас, так что теперь пусть не обижаются. К тому же не нужно бояться мертвых, живые гораздо опаснее. И еще — запомни, старик: на войне мародер тот, кто забирает у мертвого врага лишнее, пытаясь нажиться на трупе. Таких порой стреляют свои же, и правильно делают. Но если ты берешь необходимое, то это лишь вопрос выживания, и никто тебя не осудит. Так что хватит трястись, иди и выбирай себе одежку по размеру. А потом прикинем, куда нам идти, так как о дальнейшем маршруте следования я не имею ни малейшего представления.

— Есть одно место, — сказал Тестомес, покосившись на спутника. — И я тебя туда отведу. Только, боюсь, не дойдешь ты с таким-то ожогом.

— Я — дойду, — сказал Снайпер, вертя в руках трофейный баллончик с надписью «Бензин для заправки зажигалок», найденный в обширной сумке бородатого. — Если же сдохну по пути, хоронить не надо. Просто плесни на труп из этого флакона и подожги. Не люблю я быть под землей, тоскливо там и холодно.

— Договорились, — кивнул старик.

* * *

Неприятная это тема. Идешь ночью по дороге, а за тобой на почтительном расстоянии толпа тащится с вилами да топорами. Кто-то, видать, к Фрогу успел в дом забежать, разузнать, что да как, и рассказать остальным. Уважения к Лису несомненно прибавилось, ненависти — тоже. Нетрудно догадаться, что папаша оборотней преподнес историю в ожидаемом свете: пришел лихоимец в дом честных людей, ограбил, оружие украл, детей, пытавшихся остановить беспредельщика, колдовским огнем пожег и превратил не пойми во что…

Лис на удивление хорошо слышал перешептывания за спиной и про себя усмехался. Истина это то, во что верит большинство, стало быть, его одинокая правда нынче не стоит и ломаного медяка. Ну и ладно. Живым Лис решил не сдаваться ни под каким видом, тем более что лук и меч позволяли умереть красиво, а на остальное было наплевать. Жаль только, что огненной отрыжки больше не было, даже намека на нее не осталось. Сколько Лис ни пыжился, сколько ни пытался извергнуть из себя хоть жалкий язычок пламени, ничего путного не получилось.

Парень даже засомневался слегка — а реально ли это он поджег оборотней? Может, померещилось ему со страху, а на самом деле светильник какой-нибудь опрокинулся с потолка на брата с сестрой? А так хорошо б было на толпу пыхнуть струей пламени, мигом бы разбежались. Но не получается… Ну и кутруб с ними, пусть идут следом, если им так хочется. Вопрос только один: а куда идем-то? Начальник патруля говорил про южные ворота, а вокруг только домишки бедноты, чуть не по окна вросшие в землю.

Квартал богачей давно кончился. Вымощенная булыжниками дорога помаленьку превратилась в сплошную ленту подсохшей грязи, а дома по обе ее стороны — в убогие халупы с крышами, покрытыми гнилой соломой. По таким не побегаешь при всем желании, сразу провалятся под весом бегуна. Лис по наивности думал, что хуже, чем дом трубочиста, в городе строений нет. Оказалось, он сильно ошибался. По сравнению с развалюхами квартала бедноты, по которому сейчас шел Лис, двухэтажная хибара отца Лиссы казалась вполне приличным домом.

Впереди показалась наполовину скрытая деревьями покосившаяся деревянная колокольня Дома Высших с крылатым шпилем наверху, устремленным в небо. Обе Сестры были скрыты тучами, но парень прекрасно видел, что одно из железных крыльев вот-вот отвалится, проржавев у основания. Интересные новые особенности отмечал за собой Лис: зрение обострилось, в том числе и ночное, слух улучшился, запахи стал различать намного лучше, чем раньше. Похоже, не только новый язык подарил ему дракон Йаррх, но и новый мир ощущений. А может, и не в Йаррхе дело, а в колдовском троне Воинов ночи, посредством которого шайка уродов во главе с мессиром делала из обычных людей немых убийц-исполнителей их воли? Теперь уже не узнать…

Между тем дорога уперлась в ржавые ворота, почти утонувшие в буйной растительности. За разросшимися кустами Лис рассмотрел множество крылатых шпилей, понатыканных прямо в землю, — деревянных, железных, и даже один каменный, от времени покрытый толстым слоем земляного мха.

Старое кладбище на окраине квартала бедноты…

Лис обернулся. Пальцы, слегка онемевшие от лежания на тетиве, с некоторым трудом, но все же согнулись, сжав вторыми фалангами хвостовик стрелы. Начальник патруля обманул его — что ж, он первым получит в грудь оперенную смерть, а с остальными уж как получится…

Но, вопреки ожиданию, обманщик не попытался спрятаться за спинами горожан.

— Погоди, проклятый, — громко произнес он. — Я не обманул тебя. Сразу за этим кладбищем находятся ворота южной городской стены. Скажешь начальнику смены наблюдателей, что Тиррен, начальник ночного патруля, разрешил тебе покинуть город, и тебя выпустят. Все эти люди свидетели моего слова.

— Да, да, мы слышали, — разноголосо прогудела толпа.

Во многих голосах слышались раздражение и нетерпение. Людям надоело шататься ночью по городу, и все хотели домой, в теплые постели, чтобы успеть прихватить часок-другой сна до рассвета, когда с первыми лучами солнца придется вставать и приниматься за каждодневную, постылую работу.

— То есть, для того чтобы выбраться из вашего города, мне придется пройти ночью через кладбище, — пробормотал Лис. — Весело.

Но другого выхода не было. В сторону не уйти, толпа встала полукругом, хотя и держась на расстоянии, но весьма решительно выставив вперед вилы, — действиями простолюдинов умело руководили подручные начальника патруля, стоявшие сзади и отдававшие распоряжения. Оставалось только одно: войти в ворота, которые почему-то никто не удосужился запереть на ночь.

Покойников Лис не боялся, но все-таки приятного мало гулять в темноте среди крылатых шпилей. Их издавна ставят на крыши Домов Высших и над сердцами похороненных покойников для того, чтобы душе было легче взлететь в небесные чертоги. Богатые и шпили для своей родни заказывают дорогие, каменные или стальные, с гравировкой на литых перьях — имя, прозвище, дата рождения и смерти. А тем, кто победнее, и деревянный сойдет, с надписью углем на двух дощечках, мало похожих на крылья.

Понятное дело, деревянных здесь было большинство. И самые первые, прямо у входа, — шпили Посвященных, украшенные скромным резным орнаментом из маленьких крыльев. Дом Высших в квартале нищеты, значит, и Посвященные стараются не отставать от паствы хотя бы по внешним признакам. А уж после смерти — и подавно. Скромный шпиль, мол, жил в нищете, в нищете и помер. Правда, при жизни многие слуги Высших ни в чем себе не отказывают, ездят на дорогих конях в одежде, расшитой золотом, хотя проповедуют смирение и воздержание. Дома Высших опять же изнутри украшают так, что они похожи на шкатулки для драгоценностей, вывернутые наизнанку… Умом этого не понять, ничем другим — тоже. А попробуй спроси у них, почему так? Сразу будешь врагом номер один и слугой Низших, по которому костер соскучился и при жизни, и после смерти. Такие вот дела непонятные и загадочные…

Правда, покосившийся от старости Дом при кладбище точно не был богатым. Квартал нищий, подношений мало. Слуги Высших, похоже, все перемерли, а выжившие сбежали. При свете Сестер да на фоне кладбища выглядел он жутковато. Обшарпанные стены, слепые окна без стекол и даже без бычьих пузырей, дверь, болтающаяся на одной петле. Брошенный Дом. А почему брошенный? Даже в самых убогих, отдаленных местах слуги Высших не бросают свои Дома. Кто ж в здравом уме оставит место, которое его кормит и поит?..

Лис прошел немного вперед и остановился, раздумывая. Потом спрятал стрелу в колчан и туда же отправил лук, не снимая тетивы. Оружие хорошее, надежное, составленное из кости и дерева, такому не страшно и в боевой готовности побыть некоторое время. Случись нарваться на ночных грабителей могил, меж частыми рядами шпилей особо не постреляешь, мечом тут орудовать посподручнее будет.

Парень извлек из ножен тяжелый полутораручник и пошел между могилами по тропинке, заросшей желтой, жухлой травой. Жутковато, даже если ты и слабо веришь в загробную жизнь. Покосившиеся шпили были похожи на трехпалые когтистые лапы, высунувшиеся из земли и готовые схватить безумца, среди ночи шатающегося по кладбищу… А вот и разрытая могила, разом добавившая пищи разыгравшемуся воображению. И еще одна рядом с ней…

Сестры словно нарочно выглянули из-за туч, чтобы дать парню возможность получше рассмотреть то, что лежало в могиле. Лис рассмотрел, после чего чуть не блеванул себе под ноги…

Обрывки гнилого мяса на костях, валяющихся кучей в небрежно разрытой яме… И череп рядом. Одна глазница пустая, из нее свешивается пучок тонких почерневших мышц. Во второй — мутное, полуразложившееся глазное яблоко, тупо и безразлично уставившееся на Лиса. Зверь, что ли, какой раскопал могилу и поживился тем, что осталось от трупа? Или человек, пораженный страшной болезнью, о которой рассказывал дядька Стафф? Лучше б уж зверь, пусть даже самый лютый. Так более понятно и менее страшно…

Словно испугавшись увиденного, Сестры вновь нырнули за большую тучу. На землю спустился непроглядный мрак, похожий на черное покрывало, которое мастер похорон накидывает на гроб перед тем, как везти его на кладбище.

На могиле справа шевельнулась черная тень. Лис краем глаза поймал движение и развернулся всем телом, направив острие меча в сторону неведомой опасности.

— Кто здесь?! — воскликнул он.

Ночь не ответила. Из темноты донеслось лишь мерзкое хихиканье, от которого по коже парня побежали мурашки. Мрак словно издевался над Лисом, прежде чем сожрать его плоть и сбросить обглоданные кости в одну из разрытых могил.

Парень уже успел привыкнуть к тому, что видит и слышит намного лучше, чем прежде. Но сейчас новые способности словно исчезли. Все, что он мог разглядеть во внезапно сгустившейся тьме, это неясные тени, мелькавшие все ближе и ближе… Только что в одном месте стоял сгусток ночного мрака, очертаниями смутно напоминающий человеческую фигуру, — и уже дрожит он, смазывается в пространстве, словно стрела, спущенная с тетивы… И вот он уже в другом месте, на полшага, на шаг ближе к Лису. И много таких теней, очень много… Все теснее смыкается их кольцо, все ближе многоголосое хихиканье, переходящее порою в леденящий душу тонкий, жалобный стон, словно смертельно голодное дитя просит молока у матери…

Лис напрягся, махнул мечом… Как же тяжело! Руки словно налились свинцом, тело еле слушается, будто молодой парень разом превратился в дряхлого старика. Меч, которым он довольно легко управлял только что, став неподъемным, тяжело вонзился в землю. И не поднять его никакими силами… Да что там меч, ноги еле держат тело, мелко трясущееся от слабости и ночного холода, внезапно охватившего Лиса и разом доставшего до самого сердца…

— Ауууу, — простонала ночь. — Вкуууусная крооооовь…

Краем сознания Лис понимал — он слышит голос ночи и ему знаком язык сгустков мрака, приблизившихся к нему вплотную. Но ответить им он уже не мог… Было трудно не только говорить, требовалось значительное усилие, чтобы поднять страшно отяжелевшие веки. Хотелось закрыть глаза и отдать ночи то, что ей требовалось, потому что Лис откуда-то знал: как только мрак получит свое, сразу наступит покой, вечный и сладкий, как теплая кровь на языке…

«Это не твои мысли, — билось где-то в его голове. — Это их мысли, их желания, которыми они опутали тебя, словно паутиной…»

Но голос разума был слишком слаб по сравнению с Голосом Ночи. И вот уже меч падает из руки и чьи-то ледяные пальцы касаются руки Лиса, бережно ощупывая ее… Так ценитель хороших бифштексов оценивает лакомый кусок, поворачивая его туда-сюда перед тем, как вонзить в него зубы…

— Стойтееее, — вдруг неожиданно простонала ночь. — Стойтеее, братьяяяя… Я узнаааал его… Это кайоооо… Мой кайооо…

— Твооой разууууум посветлееел, Октооо, — недовольно провыл кусок мрака, пожалуй, размерами побольше остальных. — Это хомоо. Обычный хомоо, мешок с мяяясоом и крооовью…

— Выыы не тронетеее моего кайоооо!!! — взвыла одна из теней, бросаясь вперед.

Кусок мрака, ощупывавший руку Лиса, легко отлетел в сторону, словно был слеплен из ошметков горелой ветоши. Остальные тени зашевелились нерешительно, словно люди, не знающие, как им поступить, и вследствие данного факта топчущиеся на одном месте. Вроде и свое качать боязно, и уйти от греха подальше гордость не позволяет.

— Октооо!!! — взвыл габаритный кусок мрака. — Тыыы восстааал против Закоона Ночиии!!!

Завершающее «иии!!!» резануло по ушам так, что Лис невольно зажмурился. Мозг готов был взорваться от жуткого звука, словно бурдюк, по которому ударили кузнечным молотом. Но одновременно с ощущением раскалывающегося на куски черепа пришло понимание: морока больше нет. Он свободен от невидимых пут, которыми связали его страшные порождения ночи.

— Я восстаал против тогооо, кто собрааался убить моего кайооо!!!

Быстрая тень пронеслась мимо Лиса. Последовал еще один удар, вслед за которым раздался звук, похожий на треск разрываемой плоти. Похоже, сгустки темноты дрались друг с другом, и один из них неистово бил по другому, явно превосходящему его размерами… Но сейчас парень уже мог рассмотреть в деталях происходящее и понять, кто находится перед ним. Не смазанные силуэты, способные на расстоянии лишить человека сил и воли к сопротивлению, а человекоподобные существа с кривыми ногами и жилистыми руками, едва не волочащимися по земле. Лысая голова, жуткие, гротескные черты морды, отдаленно напоминающей человеческое лицо, черная шерсть, покрывающая все тело, и длинные пальцы на руках и ногах, оканчивающиеся мощными, кривыми когтями, которыми удобно как раздирать жертву на части, так и раскапывать могилы в поисках мертвой плоти.

Кутрубы. Жуткие демоны из старых легенд. Старики говорили, что стоит одному кутрубу завестись на кладбище, как на следующую ночь их там будет уже несколько десятков. Днем они зарываются в землю, да так, что даже если очень сильно захочешь — не найдешь места, где прячется страшное порождение ночи. А ночью выходят на охоту, и горе тем, кто рискнет после захода солнца забрести на проклятое кладбище. Закружат, зачаруют жертву кутрубы, а после будут неторопливо пить теплую кровь и жрать трепещущее мясо. Очевидцы рассказывали, что порой находили несчастных, съеденных на три четверти, и при этом еще живых. Слюна кутруба обладает специфическим действием: тварь может отгрызть у своей жертвы все четыре конечности, но организм при этом не воспринимает потерю как фатальную — кровь не вытекает из ран до тех пор, пока кутруб не примется ее оттуда высасывать. Пока жив мозг и бьется сердце, обездвиженный человек не умирает и с ужасом следит за тем, как чудовище медленно пожирает его…

Но Лису повезло. Один из кутрубов разглядел в нем какого-то кайо и сейчас ожесточенно дрался с другим демоном, который был заметно крупнее его, — не иначе вожак стаи, на право которого первым напиться крови посягнул член его же собственного клана. Видимо, слегка обалдев от такого нахальства, вожак без особого энтузиазма отмахивался от соперника когтистыми лапами. Но тот наседал, перемещаясь длинными, быстрыми прыжками, норовя зайти сбоку и ударить в незащищенное место.

— Октоо, одууумайся! — подвывали сородичи, наблюдая за дракой. Но ввязываться в бой или кидаться разнимать противников никто из демонов явно не собирался. То ли чтили право поединка, то ли не хотели попасть под горячую лапу, то ли, как и все другие нормальные живые существа, не могли отказать себе в удовольствии посмотреть, как один их соплеменник убивает другого.

Однако вожаку быстро надоело уклоняться от скоростных атак более мелкого сородича. Выбрав момент, он резко взмахнул лапой, и агрессивный кутруб по имени Окто, взвизгнув, отлетел на несколько шагов, словно кожаный мяч. Но пыла от этого у него не поубавилось. Встав с земли, Окто вновь бросился на противника, но при этом Лис заметил, что его защитник слегка прихрамывает на левую лапу.

— Тебеее конееец, защитник хомооо, — провыл вожак, нарочито медленно занося лапу для удара…

Обычно сильные и жестокие не считают опасными тех, кого только что собирались употребить в пищу. В общем, это естественно — вряд ли фермер будет бояться курицу или поросенка, если он, конечно, не окончательно спятил. Вот и кутруб совершенно спокойно повернулся спиной к Лису, намереваясь добить соплеменника, рискнувшего бросить вызов вожаку. И очень удивился, когда занесенная для удара лапа вдруг перестала его слушаться и в следующее мгновение, отвалившись от плеча, упала вниз, судорожно скребя землю длинными когтями…

Нехорошо, конечно, бить сзади, это Лис понимал прекрасно. Но, с другой стороны, нападать кучей с целью полакомиться его плотью тоже не есть поступок, достойный благородных лордов. Борьба за выживание — не рыцарский турнир с трубами, герольдами и правилами, а штука довольно грязная, беспринципная и потому зачастую эффективная. Турниры и правила придуманы для сытых и благополучных. А когда тебя собираются сожрать за здорово живешь и ты стоишь перед выбором — ударить сзади или быть съеденным, только полный дурак выберет второе.

Вот Лис и выбрал. Махнул мечом, не особенно надеясь на успех, — демон все-таки, не вахлак какой-нибудь. И, как оказалось, не прогадал.

Лису показалось, будто он не живую плоть поразил, а рубанул топором по толстой ветке дерева. На рукоять от клинка передалось ощущение тупого удара, отозвавшегося легкой болью в ладонях…

Случись с ним такое сутки назад, Лис совершенно точно упал бы на колени и блевал дальше, чем видел. Он знал это наверняка. Одно дело, когда деревянным мечом машешь, и совсем другое, когда лезвие рассекает пусть чуждую, но живую плоть. Чувствуешь очень хорошо, как оно проходит сквозь тугие мышцы, врубается в кость, кроша ее на мелкие отломки, и вновь, слегка замедлившись на выходе, разрезает живое мясо, трепещущее от неожиданной боли.

Но сейчас не было ничего похожего на рвотные позывы. Абсолютно. Как и там, под виселицей, когда нож вонзился в горло палача, или в горах, во время битвы с Хозяином Ночи. Лишь удивление, что-то типа «надо же, оказывается, я и мечом владею нехило»…

Здесь, конечно, Лис себя переоценил. И немедленно поплатился. Опытный воин, нанеся врагу фатальный удар, сделал бы шаг назад и приготовился к контратаке, зная, что смертельно раненному противнику терять нечего и осознание близкого конца лишь придаст ему сил для последней атаки — кратковременной, но зачастую результативной.

Вот и кутруб, осознав потерю, развернулся всем телом, наплевав на соплеменника, и лишь один раз махнул лапой. Хотел махнуть и второй, но не получилось: сзади на него налетел Окто. Сбил с лап, повалил на землю и принялся месить когтями поверженного вождя, только клочья черной шерсти полетели.

А Лис запоздало сделал шаг назад и вдруг понял, что его меч вдруг снова стал очень тяжелым… и неважным, как неважно любое оружие, когда у тебя из распоротого живота потихоньку вылезают кишки.

Удар кутруба разодрал жалкие остатки одежды и словно тремя кривыми ножами вспорол кожу под ней. Неглубоко, но вполне достаточно для того, чтобы у внутренностей Лиса появился простор для маневра.

Бросив меч, Лис зажал руками рану и побежал. Естественная реакция живого существа, спасающего свою жизнь. Куда — неважно, главное, подальше от этого места…

Кишки были скользкими от крови и напоминали толстых червей, норовящих проползти между пальцами. Лис бежал между могилами, мысленно кляня себя за то, что так серьезно обвешался оружием в доме Фрога. Щит колотил по спине, пустые ножны меча — по левой ноге, колчан с луком и стрелами — по правой. Сбросить сейчас с себя весь этот лишний груз, глядишь, и легче было бы. Но нельзя, обе руки заняты очень важной ношей. Пожалуй, самой важной в жизни.

Впереди замаячили ворота — вернее, одна покосившаяся створка, оставшаяся от них. Вторая валялась на земле, сорванная с петель. Вот он, выход из страшного места, где кошмарные порождения ночи жрут мертвых, живых и друг друга. Но внезапно Лис понял, что до ворот ему не добежать, не дойти и даже не доползти. Силы как-то разом оставили его, покинув тело вместе с вытекшей кровью.

«Ну, вот и все, — подумал парень. — Куда бежал? Зачем? Там, на месте, кутрубы сделали бы все гораздо быстрее».

Он остановился, прислонился спиной к ближайшему крылатому шпилю, потом медленно сполз вниз.

«Как же все, оказывается, просто, — пришла равнодушная мысль. — Сел и умер. Странно. Совсем не больно. И не страшно…»

Две Сестры, выглянув из-за туч, безразлично смотрели на умирающего. Сколько раз уже видели они подобную картину. И сколько раз еще предстоит им увидеть ее…


К удивлению своего спутника, он дошел, как и обещал. Кровопотеря — штука серьезная. Даже если большую пробирку из вены медсестра набирает для анализов всяческих, и то потом немного «ведет», словно полстакана водки махнул без закуски. А тут не меньше поллитры кровищи вылилось и в бинты впиталось. Но он дошел, хотя под конец ноги были словно ватными и мир перед глазами слегка расплылся, будто смотришь на него через аквариум с водой. Правда, вот до чего именно дошел? Неужто…

— Это здесь, — сказал старик.

— Офигенно, — хмыкнул его спутник и невольно поморщился — высохшая верхняя губа треснула до крови.

— Это не просто холм, — слегка обиделся Итан. — Это подземный город…

— Я не о том, — сказал Снайпер, про себя радуясь короткой передышке. — Просто смешно. Час назад говорил тебе, что не люблю быть под землей. И вот, похоже, снова придется лезть в очередной противорадиационный бункер.

— Лезть куда? — не понял Тестомес.

— Проехали, — вяло махнул рукой пришелец из иномирья. — А вход-то вы замаскировали хреново. Плюс тропинку протоптали к нему. Сразу не разглядеть, конечно, что трава примята, но присмотреться получше — и даже искать не надо. Хорошего следопыта на вас нет, партизаны.

— Не знаю, про что это ты сейчас, — слегка обиделся Итан. — Вроде и по-нашему говоришь, а порой мне кажется, что заклинание обучения я маленько недолепил. А искать здесь никто ничего не будет. Проклято это место. Здесь много лет назад дракон стоянку рыцарей выжег дотла, и не росло здесь до недавнего времени ничего, кроме кутрубовой колючки. Всего лишь пару месяцев назад трава пробилась через вековое пепелище.

— Ну, и чего вы ждете? — слегка удивился Снайпер. — Простая логика. Если трава появилась, значит, проклятия больше нет, следовательно, можно по этому холму гулять без опаски кому вздумается. Ночью бы потихоньку разводили бездымные костры, выжигали растительность, поддерживали естественную маскировку. А то не ровен час соберутся какие-нибудь археологи-энтузиасты и обнаружат, что холм-то с начинкой.

Тестомес глубокомысленно почесал макушку.

— Да уж, — задумчиво протянул он. — Здесь ты прав, чужеземец. У нас под землей народ как-то привык к безопасности, и пока жареный петух в ухо не клюнет, никто и не почешется.

— У нас народ тоже инертный, — согласился Снайпер. — Только петухи наши другими местами больше интересуются, не к ночи будь помянуты. А так все один в один. Слушай, пошли уже куда-нибудь. Иначе реально рухну прям здесь и больше не встану.

— Да, да, конечно, — засуетился Тестомес. — Пошли скорее…

Вход в бункер оказался сразу за стеной густого, колючего кустарника, которым зарос весь холм. Покрытая искусственным дерном стальная заслонка отъехала в сторону на сантиметр после того, как Итан простучал по ней хитрый условный сигнал.

— Ты кто? — сурово вопросили из щели.

— Дракон в пальто, — невежливо отозвался Тестомес. — Открывай, кутрубово семя!

— Тестомес, ты, что ль? — изумились по ту сторону заслонки. — Так тебя ж Чистильщики схватили!

— Как схватили, так и уронили, — проворчал старик. — Ты откроешь или тебе в щель дунуть, чтоб ты поверил, что я — это я?

Заслонка отъехала в сторону на полметра, за ней Снайпер разглядел широкий закопченный раструб, который вполне мог быть срезом ствола огнемета. Сходство дополняли три ствола поменьше, расположенные полукругом под раструбом. Ага, пиропатроны, воспламеняющие огнесмесь. А жутковатое с виду оружие — это как пить дать хорошо знакомый ЛПО-50 или «Тип 74», его китайский аналог. Оружие старое, но надежное, как и все, что производилось в бывшем Советском Союзе. Загадка ровно одна: откуда сие счастье появилось здесь, в махровом средневековье с драконами и магией?

Странное дело, но, увидев знакомое оружие, Снайпер даже немного обрадовался, словно старого знакомого встретил. Хотя, конечно, невесело, когда из него целят тебе в живот, но факт остается фактом — если здесь есть советские огнеметы, значит, имеется и возможность вернуться если не домой, то хотя бы в мир, где цивилизация вместе с ее благами не находятся под запретом.

— Ты ствол-то убери, — сказал Снайпер молодому парню, в руках которого покоилось жутковатое оружие. — Пыхнешь — я ж орать и кататься по земле не буду. Я к тебе прыгну, обниму как родного и не отпущу, пока оба не изжаримся.

— Это кто с тобой такой деловой? — поинтересовался парень у Тестомеса, так и не изменив положения пускового устройства огнемета.

— Это свой, — поморщился Итан. — Сказано тебе, ствол убери, видишь, человек ранен, ему помощь требуется.

— Я пока что вижу, что вы оба в кожанках банды Бородатого, что ошивается в этих местах, — не унимался огнеметчик. — Может, вы к ним переметнулись и теперь мне по ушам катаетесь как на телеге, лишь бы я вас во Дворец Жизни пустил.

По огнеметчику сразу видать, парень упрямый, что твой баран. Лицо широкое, нос картошкой, глаза маленькие и злые, тонкие губы плотно сжаты. Такого только кувалдой с места своротишь. Но Итан решил проблему иначе.

— Вот кутрубово семя, — сказал он, поднимая руку, словно собирался почесать нос в задумчивости. Но до носа не дотянулся немного, сложил ладонь лодочкой и дунул со всей мочи.

Огнеметчика снесло. Только что был — и нет его, укатился куда-то в глубину бункера, гремя своим громоздким оружием.

— А я предупреждал, — вздохнул Тестомес. — Причем предупреждал по-хорошему. Почему если с людьми нормально говоришь, они считают, что перед тобой можно выпендриваться и с дерьмом тебя мешать? Не мир, а черт-те что.

— У нас то же самое, — успокоил его Снайпер. — Уважают только силу и хамство, а на вежливых и культурных пытаются ездить во всех мирах, во всяком случае в тех, где я побывал. Вежливый — значит, слабый, значит, получи. Поэтому если до хамства опускаться не хочешь, лучше молчать многозначительно и морду кирпичом делать, мол, слово скажешь, которое мне не понравится, убью нахрен. И будешь везде крут и уважаем.

— Правда жизни, — вздохнул старик. — Пошли, что ли. А то я всю жратву, которой из сумы Бородатого подкрепился, на этого придурка извел. Теперь пустой как барабан и жрать хочу, что твой дракон, голодавший неделю…

— Ага, — понимающе протянул пришелец из иномирья. — Значит, у вас тут волшебной манны не существует и колдуны подзаряжаются примитивно, жратвой. Типа, когда сытый, тогда и магия.

— А ты догадливый, — хмыкнул Итан. — Какая ж ворожба с голодухи? На пустой желудок вообще никакое дело не делается, и магия в том числе.

Войдя внутрь вместе со Снайпером, Тестомес аккуратно повернул большое колесо, наглухо запирая тяжелую гермодверь. Сразу за ней оказалась небольшая площадка, оканчивающаяся ведущей вниз бетонной лестницей с изрядно выщербленными ступеньками. Снизу несся грохот, сопровождаемый витиеватыми непереводимыми выражениями, тем не менее по интонации вполне понятными, — сдутый с площадки огнеметчик, отчаянно матерясь, пытался выбраться из-под придавивших его баллонов. Каковы успехи незадачливого охранника, понять было невозможно — закрепленные на стенах, отчаянно чадящие факелы высвечивали лишь барахтающуюся массу в конце лестницы.

«А бункер-то, похоже, вполне рабочий, — отметил про себя Снайпер. — Судя по факелам, вентиляция работает. Судя по холму над ним, грунтовый экран, спасающий от гамма-излучения, более чем достаточен. Если у них тут с артезианской водой в порядке и продукты длительного хранения имеются, то давешние средневековые воины на этом холме могут вечность сидеть, ковыряя копьями бронелисты. В таком бункере от атомного взрыва вполне спастись можно, не то что от парней с луками и мечами».

Они спустились вниз, прошли мимо бедствующего огнеметчика, под своими баллонами напоминающего обожравшуюся улитку, и пошли дальше, в глубь бункера.

Для Снайпера открывшаяся картина подземного убежища не была чем-то из ряда вон выходящим. Видел похожее, приходилось. Низкие потолки с толстыми трубами под ними, похожими на толстых змей. Стены, крашенные в незапамятные времена в защитный цвет. Полы, крытые плохо оструганными досками. В углу бетонная емкость для воды в форме огромного бетонного куба с подведенными к ней трубами. Деревянные, широкие, грубо сколоченные скамейки вдоль стен — и присесть отдохнуть, и раненого положить до того, как санитары прибегут…

А вот это интересно. Полуоткрытая гермодверь, за которой просматриваются характерные приборы фильтро-вентиляционной камеры, а где-то неподалеку равномерно постукивает движок дизель-генератора. Как же это все стыкуется с махровым средневековьем, процветающим наверху? Возможно, те, кто сейчас бегут по коридору, пояснят, что к чему?

Топот множества ног слышался все ближе и явственнее. А вот и обитатели бункера. Ворвались в зал, куда привел Снайпера Тестомес, и сразу же расположились вдоль стен, держа в руках топоры, мечи и арбалеты, с выдумкой сконструированные из давно пришедшего в негодность огнестрельного оружия.

— Как-то без особой радости встречают нас твои друзья, — негромко заметил Снайпер.

— С ними бывает, — заметил Итан. — В подземном городе безопасность превыше всего.

— Я здесь избытка безопасности не разглядел, — сказал пришелец из иномирья, кладя руку на один из своих ножей и при этом невольно поморщившись от боли в боку.

— Ладонь с ножа убрал! — угрожающе произнес один из аборигенов, вероятно сильно авторитетный, судя по одежде, щедро расшитой кусками просверленных по краям стальных пластин.

— Щас, разбежался, — ответил Снайпер. И поинтересовался у своего спутника: — А это что за клоун?

— Кто такой клоун? — недоверчиво прошипел абориген, направляя снаряженный арбалет в живот Снайпера.

— Очень уважаемый воин. — Итан поспешил загладить зарождающийся конфликт. И, завидев горбатого старика с медным обручем на голове, только-только подошедшего в сопровождении здоровенного амбала, воскликнул: — Приветствую тебя, Моркт, сын Аруба. Что-то неласково встречают твои дети усталых путников.

— Неласково, говоришь? — прищурился старик, похожий на нахохлившегося коршуна с перебитым клювом. — А откуда мне знать, что наверху, в крепости Стоунхенд, тебя не завербовали Высшие, предложив обменять твою жизнь на наши жизни? И кто этот тип рядом с тобой? Зачем ты притащил его в наш Дворец Жизни?

— От недостатка свежего воздуха твой разум помутился, вождь подземных жителей, — процедил сквозь зубы Тестомес. — Как ты смеешь обвинять в предательстве того, кто чудом спасся от целой своры ублюдков из Стоунхенда? Этот парень, можно сказать, спас мне жизнь, а ты…

— Жизнь тебе спас? — прищурился Моркт. — Вон оно что… Один из моих шпионов, постоянно живущих в крепости, пришел посмотреть на казнь и видел, что тебя спас какой-то мальчишка. Что-то не особенно этот воин похож на подростка.

— Появление этого воина отвлекло стражу…

— И откуда же он появился? — перебил Итана Моркт.

— Он перешел из другого мира, как и я в свое время.

— Да-да, помню-помню, — нехорошо усмехнулся горбун. — С той поры утекло много воды, а также при загадочных обстоятельствах пропало немало жителей нашего подземного города.

— На что ты намекаешь, горбун?! — прошипел Тестомес, до белых пальцев сжав свой посох.

— Я намекаю на то, что, похоже, неважная родилась идея у моего покойного отца насчет того, чтоб принять к нам пришельца из иномирья. И я постараюсь исправить его ошибку.

Снайпер прищурился. До горбуна метров десять. Нет, отсюда нож прицельно не метнуть. Да и шайка этого Моркта не даст нанести удар на опережение, в мгновение ока утыкают арбалетными болтами, словно ежа. Это не бандиты Бородатого, расслабленные от собственной крутизны. Сразу видно, выживая в суровых условиях, подземный народ привык радикально разбираться с проблемами, хотя и не научился как следует охранять свое убежище, надеясь на защиту проклятием дракона…

Тестомес сделал неуловимое движение руками, и между ним и защитниками бункера выросла стена, похожая на тонкий слой полиэтилена, натянутый от пола до потолка. Команда горбатого вскинула оружие, но тут же замерла на месте, осаженная окриком вожака:

— Стоять!

Ослушаться не посмел никто, хотя видно, что многие хотели. Похоже, Тестомес не пользовался у подземных жителей особой популярностью.

— Долго ли ты протянешь за Воздушным щитом, Итан Тестомес? — поинтересовался Моркт. — Я ж вижу, что ты голоден, как горный волк по весне. Магия пьет твою жизненную силу. Не пройдет и часа, как ты умрешь прямо здесь, на этом месте, без вмешательства моих детей. Хотя нет. Я, пожалуй, подниму из земли пару предков. Ты же знаешь, мертвые проходят сквозь воздушный щит так же легко, как через обычный воздух. Предки хотят есть, я давно чувствую их голод.

— Мертвецы долго выбираются из могил и ходят медленно, — раздался из-за магического щита глухой голос Тестомеса. — Коли ты совсем выжил из ума, горбун, я не стану ждать смерти и умру гораздо быстрее, но только вместе с тобой. Я знал, что ты можешь выкинуть что-то подобное, поэтому заранее слепил заклинание Черного Вихря. Хочешь узнать, что станет с тобой и подземным городом, если этот пузырек упадет на пол и разобьется? Вряд ли тебе помогут тогда ожившие трупы.

С этими словами Тестомес достал из кармана флакон из-под таблеток, найденный в сумке Бородатого. Внутри флакона, заворачиваясь в тугие спирали, клубился маленький сгусток смоляного дыма.

Рассмотрев предмет, который держал в руке старый колдун, предводитель подземного воинства изменился в лице.

— Хорошо, твоя взяла, — с досадой проворчал Моркт. — Не представляю, как тебе с твоими способностями удалось создать Черный Вихрь, но жизнь моих детей дороже справедливости. Ты можешь остаться, мы даже вернем тебе твои вещи, которые я распределил между своими детьми, — ведь мы были уверены, что ты умер. Но твоего спутника мы отдадим предкам, которые…

Горбун не договорил, почувствовав горлом острие клинка.

Пока взгляды всех присутствующих были прикованы к зловещей пробирке со страшным заклинанием, Снайпер незаметно шагнул за одну из колонн, поддерживавших потолок, после чего тенью проскользнул вдоль стены — жители бункера и вправду отвыкли от чувства опасности за время своего безмятежного пребывания под землей.

— Не по-человечески ты принимаешь гостей, папаша, — произнес Снайпер, следя, чтобы тело старика прикрывало как можно большую площадь его тела. — Значит, так. Сейчас вся твоя шайка сложит оружие, соберется в вентиляционной камере и подождет за гермодверью пару дней, пока мы с Итаном восстановим силы. Кормить вас будем, не беспокойтесь. А потом мы уйдем, а вы дальше живите своей жизнью. Не обессудь за неудобства, но как вы к нам, такова и отдача.

— Стреляйте, — прохрипел горбун, трясясь от ненависти. — Стреляйте сначала в меня, потом в него!

— Отец наш… Но как же? Мы не можем, — заволновались подземные жители. — Как же мы без тебя?..

От стенки, хлопая глазами, отлепился здоровенный амбал, в сопровождении которого горбун появился в зале. Похоже, он стоя, как лошадь, прикорнул слегка, уверенный, что в толпе вооруженных соплеменников с подопечным ничего не случится. Но сейчас, разбуженный шумом, довольно быстро оценил ситуацию.

— Отпусти его, — прогудел он голосом низким и мощным. — Не следует мужчине воевать со стариками!

Снайпер нехорошо улыбнулся.

— Мужчине следует выживать любыми способами, когда его хотят скормить живым мертвецам, — ответил он.

— Тогда я, Спарг, сын Уронга, предлагаю тебе достойный способ выжить и заслужить уважение тех, кто поклоняется древним подземным богам!

Амбал долбанул себя в грудь кулачищем.

— Сразись со мной один на один! Если ты победишь, значит, боги на твоей стороне. Ты станешь одним из нас и сможешь жить в городе сколько захочешь, никто не тронет пальцем ни тебя, ни Итана Тестомеса. Это говорю тебя я, Спарг, правая рука великого Моркта. Ты ведь подтвердишь мои слова, отец наш?

Было слышно, как в наступившей тишине горбун скрипнул зубами.

— Подтверждаю, — проскрипел он.

— Предположим, я соглашусь, — немного поразмыслив, сказал Снайпер, однако клинок «Сталкера», прижатый к кадыку Моркта, не сдвинулся ни на миллиметр. — И какие условия?

— Бой без оружия, — широко улыбнулся амбал, показав десны, утыканные остатками гнилых зубов. — Если ты, конечно, не боишься.

— А что с побежденным? — продолжал Снайпер, не реагируя на провокацию.

— По традиции он сам отправится в Место упокоения, где спят предки в ожидании пищи.

— Ну что ж, попробуем, — произнес пришелец из иномирья, отправляя «Сталкер» обратно в ножны.

— Безумец… — прошептал Итан, безвольно прислонившись к бетонной колонне, изрядно подточенной временем. Воздушного щита перед стариком уже не было — похоже, последнее магическое действо выпило из Тестомеса все оставшиеся силы.

«Пожалуй, он прав, — подумал Снайпер, мысленно „прозванивая“ организм перед боем. — После серьезной кровопотери драться с эдакой машиной для убийства — чистое безумие. Но, с другой стороны, этот качок в венткамеру без приказа Моркта точно б не пошел. А дедок такого приказа не отдал бы ни под каким видом. Так что другого выхода все равно нет…»

Вооруженные аборигены выстроились в большой круг посреди зала, куда не торопясь вошли Спарг и Снайпер. Амбал отстегнул от пояса меч и демонстративно положил его на землю. Снайпер последовал примеру противника, сложив «в своем углу» СВД в чехле, трофейный кожаный вещмешок, позаимствованный у мертвого разбойника, и оба ножа в ножнах. При этом он кивнул Тестомесу, мол, присмотри за вещами. Боги, конечно, рассудят, кто прав, кто виноват, у них работа такая. Но при этом хорошо бы, чтоб их рабы во время суда божьего ничего не сперли.

Какой-то тощий, косоглазый тип выскочил в круг и заорал дурным голосом:

— Люди нашего города, обитатели великого Дворца Жизни! Смотрите внимательно, чтобы все было честно! Боги Земли с нами! Сейчас они смотрят вашими глазами, и ваши голоса — голоса богов, которые определят победителя!

«Вон оно как завернул косоглазый, — подумал Снайпер. — Значит, как эти кроты скажут, так и будет. Стало быть, придется здоровяка валить жестко, чтоб ни у кого не было сомнений».

А качок продолжал скалиться гнилой пастью, словно родственника встретил, с которым не виделся целую вечность. Когда же пришелец из иномирья двинулся вперед, желая поскорее закончить этот балаган, Спарг неожиданно сделал движение, словно невидимой лопатой землю копнул, после чего резко метнул ком той земли в сторону противника…

Неожиданно Снайпер почувствовал, как смертельный холод сковал его конечности. Руки вдруг перестали разгибаться в суставах, ноги одеревенели и стали неподъемными, словно два каменных столба.

«Твою мать… — подобно пуле пронеслась запоздалая мысль в его голове. — У них же тут магия в порядке вещей…»

— Нечестно! — заорал Тестомес. — Заклинание «Могильный холод»! Применение магии запрещено на суде богов!

— Заткнись, инородец! — заверещал косоглазый судья. — Спарг сказал, что бой без оружия, других условий оговорено не было!

«Молодец амбал, хорошо обставился, — с тоской подумал Снайпер, ощущая, как его тело медленно коченеет, словно промораживаясь изнутри. — Вот теперь и верь анекдотам про большие шкафы, лишенные мозгов…»

Между тем шкаф с переразвитыми мозгами продолжал неторопливо приближаться, красноречиво разминая кулаки, похожие на большие, костистые куски мяса. Таким один раз двинет, второго удара точно не понадобится… И осталось ему пройти шагов пятнадцать от силы…

«Значит, „Могильный холод“? Ладно…»

Снайпер закрыл глаза. Казалось, сотня лет прошла с той поры, как он сидел возле походного костра рядом с человеком, носящим необычное прозвище «Японец». И тот ровным, тихим голосом рассказывал о необычных вещах, для него самых что ни на есть обычных и естественных.

— Многие люди не знают своих возможностей, — говорил Японец. — Просто они не хотят говорить со своим телом и слушать его, считая такое занятие глупостью. Но такие люди сильно заблуждаются, ибо это есть мудрость, доступная немногим. Заболел — попроси болезнь покинуть тебя. Хорошо попроси, чтобы она услышала, и хворь оставит твое тело. Например, в нижней части живота у каждого человека расположена точка сэйка-тандэн, центр, в котором концентрируется жизненная энергия ки. Если уметь им пользоваться, можно совершить многое. Древние воины умели посылать свою ки из сэйка-тандэн в разные части тела, откуда передавали ее своему оружию. Или же просто убивали противника на расстоянии без оружия. С тех пор ничего не изменилось. На самом деле любой человек может управлять своей энергией. Беда лишь в одном — сегодня большинство людей не верит в ее существование. А ведь в древности умение владеть собственной ки называли магией и преклонялись перед теми, кто освоил в совершенстве это великое искусство…

Тогда Снайпер добросовестно пропустил мимо ушей этот монолог, а сейчас он внезапно всплыл в памяти, словно был сохранен там как магнитофонная запись. Энергия ки… Немногие верят в нее там, в мире высоких технологий, где только детям свойственно ждать чудес от жизни. Но здесь магия — обыденность, такая же, как телевидение или радио на родине Снайпера. Тогда почему бы не попытаться воспользоваться знаниями, давным-давно полученными от друга и до сих пор считавшимися ненужными?

Тело не слушалось, но мозг работал так же, как и всегда…

Снайпер с усилием закрыл глаза и напряг воображение. Как там говорил Японец? Сосредоточиться, почувствовать жжение в сэйка-тандэн, а потом распределить огонь по организму? Но медитировать нет времени, поэтому давай, жизненная сила, давай просыпайся быстрее! Иначе через несколько секунд ты уже больше не понадобишься телу, которое амбал-маг превратит в отбивную кулаками, каждый из которых величиной с небольшое помойное ведро.

Мысленный посыл был очень сильным. Снайпер почувствовал, как у него на лице мгновенно выступили крупные капли пота. Жар мгновенно распространился по телу, и резко заныла рана в боку, давая понять, что подобные энергетические эксперименты для измученного тела сейчас совсем некстати…

Но эффект был достигнут. Стрелок понял — он смог разморозить магические оковы и снова свободен… Практически свободен. Тело слушается, но малейшее движение отдается резкой болью в мышцах, как бывает, когда пытаешься двигать сильно промерзшей конечностью. Значит, все решать надо быстро, пока колдун не понял, что жертва не настолько беспомощна, как бы ему хотелось…

А Спарг был уже совсем рядом…

Снайпер лишь чуть приоткрыл глаза и уже видел ноги противника, наверняка заранее торжествующего победу. Вот он остановился в одном шаге от Снайпера, широко расставив ноги и явно работая на публику. Тень от отведенной назад громадной руки скользнула по полу…

Но ударить амбал не успел.

Правая нога Снайпера резко взметнулась вверх…

Многие рукопашники спорят, эффективен или нет удар ногой по колоколам в уличной драке. Ясное дело, неэффективен, когда бить его правильно не умеешь. А если садануть со всей дури, мысленно рассекая противника ногой от паха до горла, то каким бы шкафом двустворчатым ни был твой враг, его немедленно согнет в три погибели и окажется он не грозным сокрушителем слабых и беспомощных, а сплошным комком нестерпимой боли. Но тут есть опасность. У некоторых бойцов, продышавшихся после такого удара, собственная боль в паху может трансформироваться в звериную ярость. Потому начатое нужно заканчивать, причем как можно быстрее…

Размороженное тело на резкое движение отреагировало негативно. Мышцы словно взорвались, рассекаемые изнутри мириадами ледяных кинжалов. Но Снайпер не обращал внимания на собственную боль, потому что сначала нужно было доделать неприятную, но необходимую работу.

Когда амбал, получив неожиданный удар в пах, резко согнулся вперед, пришелец из иномирья слегка отклонился в сторону — так, чтобы покатый лоб колдуна с размаху не раздробил ему лоб или плечо. При этом в конечной точке Снайпер ловко поймал голову противника ладонью, словно круглую чашу, падающую со стола. Левая рука легла на плечо врага, правая ладонь полностью закрыла рот Спарга, а основание указательного пальца зажало ноздри. Страшная болевая точка этот корень носа! Одним мизинцем можно опрокинуть на спину человека весом в полтора центнера, если знать, как правильно надавить. Снайпер знал и надавил, одновременно закручивая безвольное тело против часовой стрелки.

Колдун грохнулся на спину. Продолжая движение, Снайпер заправил голову амбала под свою левую ногу и резко сдавил колени, словно принуждал к покорности необъезженного жеребца. При этом рука амбала оказалась плотно зажата между бедер Снайпера, а запястье поверженного словно попало в капкан из двух жестких ладоней пришельца из иномирья…

Следующее движение должно было быть простым и безыскусным. Следовало резко, словно палку об колено ломаешь, рвануть безвольно вытянутую руку вправо и вниз. Дальше последовал бы неприятный хруст и жуткий крик боли. Когда человек получает открытый перелом локтевого сустава со смещением отломков, это всегда очень больно…

Но Снайпер почему-то подумал, что вряд ли в древнем бункере найдется хирург, способный лечить такие травмы. А это значит, что Спарг в лучшем случае останется инвалидом, а в худшем — лишится руки, а то и помрет, если начнется заражение и никто не сообразит, что делать с инфекционной гангреной.

Все это молнией пронеслось в голове стрелка. Удивляясь самому себе, он, несмотря на боль, раздирающую мышцы, быстро опрокинулся на спину, в падении перенося ноги вперед так, чтобы они легли на горло амбала. Классический рычаг локтя захватом руки между ног, используемый практически в любой борьбе.

Амбал зарычал, пытаясь вырваться, но Снайпер встал на «мостик», выламывая руку врага и причиняя ему нереальную боль. Сейчас, в отличие от предыдущего приема, у Спарга был выбор: получить перелом руки или признать себя побежденным.

И он сделал выбор.

— Сдаюсь… — прохрипел колдун.

Снайпер отпустил руку противника и с усилием встал на ноги. Его ощутимо пошатывало. Организм отдал последние силы в этом бою и уже всерьез отказывался подчиняться. Победитель держался на ногах лишь усилием воли, настороженным взглядом обводя присутствующих. Пусть тело стонет от боли, пусть ноги трясутся от слабости, но в случае чего он все равно сумеет рвануться к куче своих вещей, выдернуть из чехла хотя бы один нож и дорого продать свою жизнь…

— Нечестно! — заверещал тощий судья. — Он Спарга в пах ударил! Мужчины так не бьют!

— Заткнись, косоглазый! — с явным удовольствием прокричал Тестомес. — Обычные мужчины так, может, и не бьют, а вот настоящие воины бьют так, как сочтут нужным. К тому же Спарг сам сказал, что бой без оружия, других условий оговорено не было!

— Итан прав, — хмуро произнес Спарг, с трудом поднимаясь с пола и держась за локоть. При этом его все еще заметно гнуло книзу от полученного удара в пах.

«Крепкий парень, если смог подняться после такого, — отметил про себя Снайпер. — И яйца у него, наверно, железные. От такого удара у нас народ сразу прямым ходом в травматологию на носилках едет, а потом в больнице неделю отлеживается с колоколами, похожими на генномодифицированные помидоры».

— Ну что ж, ваша взяла, — недовольно проскрипел Моркт. — Подойди ко мне, победитель, я приму тебя в семью Низших.

«Ага, мне только родственничков-некромантов не хватало, — подумал Снайпер. — Хотя — плевать, лишь бы дали отдохнуть и прийти в себя».

Собрав последние силы, он направился к горбуну, стараясь как можно тверже переставлять ноги. Еще не хватало грохнуться на полпути к обретению новой родни.

Моркт стоял неподвижно, скрестив руки на груди, в своей черной накидке похожий на надгробный камень.

«Интересно, как у них тут проходит процедура инициации в Низшие? — думал Снайпер, приближаясь к предводителю подземных жителей. — По плечу дед похлопает? Или попросит ручку поцеловать в знак уважения? Нет уж, дудки. Ни персты лобызать, ни на колени становиться принципиально не буду. Пусть меняют правила, а иначе дедка снова в заложники заберу, и теперь уж — до победного конца».

Горбун был на голову ниже Снайпера, и смотреть ему на победителя поединка приходилось снизу вверх. Однако коленей преклонять он не потребовал.

— Ты славно дрался, воин, — произнес Моркт торжественно. — И я горд, что смогу отныне называть тебя своим сыном. Наклони голову, дабы я мог надеть на тебя знак Низшего.

Непонятно откуда в руках старика появилась серебристая цепочка с каким-то медальоном. Ну что ж, обычай есть обычай, это не лапки стариковские целовать, можно и потерпеть. Снайпер послушно наклонил голову.

Серебристая цепочка коснулась шеи…

— Погоди-ка, — раздался сбоку голос Тестомеса. — Но это не знак Низшего. Это же «Ярмо»…

Снайпер попытался разогнуться, но у него ничего не получилось. На затылок и плечи словно опустилась многотонная плита. Он упал на колени, чувствуя, как все его тело становится подобным этой неподъемной плите, превращаясь в камень.

— Что ты делаешь, Моркт! — закричал Итан.

— Искусство войны — это путь обмана, — раздался над головой Снайпера равнодушный голос горбуна. — Неужели ты вправду думал, Тестомес, что я позволю остаться в живых тому, кто держал нож возле моего горла? Ты так и не стал одним из нас, пришелец из другого мира. И никогда им не станешь, так же, как и этот хомо, чьи кровь и мясо вдосталь накормят сегодня досточтимых предков моего народа.

* * *

Боль…

Она бывает разной.

Нестерпимой, от которой сознание проваливается в спасительную пучину беспамятства. Или, например, тягучей и непрерывной, способной своей монотонностью, наоборот, вытащить страдальца из этой пучины, как опытный рыбак достает из омута попавшего на крючок сома, измученного многочасовой борьбой с неизбежностью.

Это был как раз второй вариант, повторяющийся снова и снова. Крайне болезненный тычок чем-то острым в области живота, после которого место укола начинало омерзительно ныть, словно через него тащили тонкую проволоку. И как только боль немного шла на убыль, тут же следовал новый укол…

Лис дернулся, еще не до конца придя в себя и рефлекторно пытаясь отползти подальше от этой занудной пытки.

— Не дергайся, — прозвучал над ним знаковый голос. — А то ненароком ткну иголкой в твое достоинство, а у тебя и так проблем выше крыши.

Вот так номер…

Сделав невероятное усилие, парень приподнял голову — и тут же уронил ее назад, при этом довольно чувствительно ударившись макушкой об основание крылатого шпиля.

Прямо на могиле, спустив с него штаны и задрав кверху окровавленные лохмотья, когда-то бывшие темно-серой курткой, Лисса сосредоточенно зашивала широкую рану на животе, оставленную кутрубом. Пальцы девушки были алыми, словно она усердно давила ими спелую землянику, платье напоминало рабочую одежду мясника, но это ее ничуть не смущало — слишком уж она была поглощена работой. Лис как раз успел разглядеть момент, когда она одной рукой заправляла в живот выпавшую петлю кишечника, стараясь при этом не выпустить из другой руки скользкую портновскую иглу.

Если б крови в организме было побольше, Лис бы, наверно, покраснел от смущения. Но излишки, если они и были, выпустил кутруб, вскрыв когтями живот парня. Поэтому смущаться было нечем, да и боль отвлекала от других переживаний. Когда тебя шьют по живому, хочется выть, а не смущаться.

— Терпи, побратим дракона, — сказала Лисса. — Осталось совсем чуть-чуть.

— Теперь… ты уверена, что я — это он? — простонал Лис сквозь крепко сжатые зубы.

Хоть и погано он себя чувствовал, но вполне понимал: он все еще на кладбище и его крик вполне может привлечь кутрубов. Пусть первые лучи рассветного солнца уже золотят верхушки крылатых шпилей над могилами, но старики говорили, что хоть ночные демоны и не любят этого, но в случае необходимости по своей территории вполне могут шататься и раним утром, и днем, и вообще когда им заблагорассудится. На то оно и проклятое место.

— Ты чем слушал, почти тезка? — недовольно пробурчала дочь трубочиста. — Я ж тебе говорила: моя бабушка была жрицей храма дракона, а это совсем не как у слуг Высших: научился молиться истуканам и другим мозги пудрить, вот ты и Посвященный. Жрица дракона — это способность, которая передается через поколение. Сейчас я слышу запах драконьей крови, и мне не нужны другие доказательства, даже если эта кровь течет в жилах обычного человека.

Боль была нереальной, и чтобы хоть как-то приглушить ее и не заорать в голос, Лис через силу пытался говорить, а больше слушал, при этом очень стараясь вникнуть в смысл услышанного. Не столько ради информации, сколько ради того, чтобы хоть как-то отвлечься.

— Я так и подумал… что, когда мы встретились, ты не ягоды собирала…

— Не ягоды, — согласилась девушка. — Из лесу я увидела, как ты медленно спускаешься вниз с неба, а потом спрыгиваешь будто с прозрачной горы. И траву, примятую огромными крыльями, видела. Тогда Йаррх не захотел показаться мне, хотя я всю жизнь мечтала увидеть настоящего дракона. Но я очень надеюсь, что настанет время, когда кто-нибудь из них явит себя внучке жрицы, отдавшей жизнь за веру в силу и справедливость драконов.

— Насчет силы не спорю… — выдавил из себя Лис. — А от их справедливости… порой невинные страдают. У меня дракон деревню сжег… Отчим мой, который меня воспитывал с детства… сгорел заживо.

— Сочувствую, — произнесла Лисса голосом, в котором сочувствия не было ни капли. — Сегодня ночью бабушка вновь во сне явилась ко мне и рассказала твою историю. Йаррх атаковал отряд рыцарей, убивших его подругу, и твоя деревня случайно оказалась на пути его огня. Думаю, поэтому дракон наградил тебя своей кровью. Он много взял у тебя, но и многое отдал. Закон дракона — воздавать каждому по справедливости.

— Вот оно как…

Боль вдруг стала чем-то маловажным, словно не имеющим к Лису ни малейшего отношения. Йаррх сжег деревню, в ярости, мимоходом, возможно даже не заметив с высоты группу неказистых строений, крытых грязной соломой! Воздавая по справедливости за зло, кто ж обращает внимания на такие мелочи?

Лисса завязала тройной узел, наклонилась и перекусила нитку.

— Я закончила, — сказала она. — Кстати, бабушка сказала мне, где тебя найти. Я проснулась и побежала прямо сюда. А еще она сказала: «Когда наступит время битвы, нужно, чтобы жрица дракона была готова стать частью орудия мести». Так что считай, что я теперь твоя неотъемлемая часть. Это судьба. Не будь ты кровью связан с драконом, думаю, сейчас на этом месте лежал бы холодный труп. Теперь тебе нужно встать и дойти до холма Проклятых. Если приложить к ране землю, обожженную однажды огнем дракона, ты излечишься полностью еще до захода солнца.

— Уйди, — скрипнул зубами Лис.

Сейчас ему хотелось одного — чтобы эта девчонка, холодная, как крылатый шпиль, кованный из железа, ушла как можно скорее. А еще ему хотелось открыть рот, вытянуть из него подарок Йаррха и отрезать его ножом. Дядька Стафф был для Лиса больше, чем отец, потому что тот, кто тебя вырастил и был добр с тобой, сделал намного больше, чем настоящий родитель для родного сына. Ибо принять и вырастить неродного — это подвиг, на который способен далеко не каждый…

— Нет, — покачала головой юная жрица. — Сейчас ты слаб не только телом, но и духом, поэтому можешь наделать глупостей. Правду нелегко принимать даже побратимам драконов. Так что будь мужчиной, вставай. Найди в себе силы исцелиться до конца, а там делай что вздумается.

— Кутруб с тобой, — прошептал Лис, к которому потихоньку возвращался здравый смысл. Помнится, при расставании с Йаррхом он спросил, не знает ли дракон, где можно найти тварь, спалившую родную деревню Лиса. На что тот ответил: «Знаю, но не советую тебе его искать. Это очень сильный дракон, отомстить ему ты не сможешь. Иногда про месть лучше просто забыть».

Ну уж нет! Такое не забывается. Крылатый побратим получит свое в полной мере, даже если для этого придется отдать жизнь. А драконий язык Лису еще пригодится — немому идти по дороге мести гораздо сложнее.

Опираясь на крылатый шпиль, он с трудом поднялся на ноги и, если б Лисса не подставила плечо, непременно грохнулся бы обратно на землю.

Внезапно ему пришла в голову одна мысль. Казалось бы, не до удовлетворения любопытства в таком положении, но оно оказалось сильнее.

— Скажи… а ты не знаешь, что такое кайо?

Лисса удивленно взглянула на парня.

— Знаю, конечно. Это старая легенда, которую, наверно, от нечего делать придумали выжившие из ума старики. Тебе сейчас не сказки слушать надо, а…

— Что такое кайо?

Лисса аж слегка зарычала от возмущения, чисто разъяренный волчонок.

— Будь по-твоему. Говорят, что кайо — это тот, кого видит кутруб в момент своего рождения. Типа, если новорожденный демон увидит человека, тот становится для него кем-то вроде отца, как некоторые птенцы считают за родителя ту птицу, которую увидят впервые, вылупившись из гнезда. Бред собачий, в общем. Кто ж в своем уме полезет в Черное пятно для того, чтоб заполучить в сыночки кутруба?

— Точно, — прошептал Лис. — В своем уме никто не полезет…

«Замечательно, — ворохнулась безразличная мысль в голове парня. — Дракон — побратим, кутруб считает меня кем-то вроде папаши. Семейка подобралась что надо». А вслух сказал:

— Далеко… до этого холма Проклятых?

Хотел погромче сказать, а кроме шепота и на этот раз ничего не вышло. Как только Лис попытался сделать шаг, боль вернулась с новой силой, словно в живот воткнули разом десяток раскаленных мечей, и парню стоило больших усилий не потерять сознание во второй раз.

— Для тебя — далеко, — сказала дочь трубочиста. — Сразу за южным выходом из кладбища есть развалины старой часовни. В этих руинах потайной подземный ход, ведущий за городские стены.

— Зачем… так сложно? — спросил парень. — Начальник… ночного дозора сказал, что стража южных ворот… выпустит меня… Он дал слово…

— Странно, что ты веришь словам людей, которые послали тебя ночью на съедение кутрубам, — с иронией произнесла Лисса. — С тех пор, как ночные демоны поселились среди могил бедноты, стража ворот имеет твердый приказ стрелять в каждого, кто появится со стороны кладбища. Причем неважно, кто это будет — кутруб, мужчина, женщина или ребенок. Ты все еще хочешь пойти к стене или же все-таки попробуем добраться до холма через подземный ход? Решай скорее, побратим дракона. Солнце вот-вот взойдет, и если нас заметят со стены, тебе уже точно никто не поможет.

* * *

Ремни, туго стянувшие руки и ноги, казалось, прорезали мясо до костей — великовозрастные «детишки» Моркта постарались на славу. Вряд ли среди них были настоящие отпрыски главаря подземных жителей — горбатых уродов, похожих на «папашу», Снайпер не заметил. Тем не менее слушались они его беспрекословно и победителя боя без правил связали на совесть. После чего Моркт снял с шеи пленника амулет-заклинание и равнодушно приказал:

— В яму.

И ушел в сопровождении амбала-телохранителя, все еще слегка приседающего при каждом шаге, — видать, отбитые колокола давали о себе знать…

Четверо «детишек» подхватили связанного и довольно бесцеремонно, словно тюк с тряпьем, потащили куда было велено. Оценить интерьер подземного бункера Снайпер не смог — несли его лицом вниз, потому видеть он мог только пол, крытый вытертыми досками, и выщербленные ступеньки лестниц. Порой ему приходилось напрягать шею, чтобы не приложиться об них зубами, что в его положении и состоянии было весьма затруднительно. Похоже, у него начинался жар. Пот заливал глаза, тело колотил мелкий озноб, в глазах периодически темнело — то ли от кровопотери, то ли от неудобного положения, то ли и от того, и от другого сразу…

Яма была на минус втором этаже бункера. Вернее, не яма, а здоровенный котлован. В прошлом его наверняка отрыли под нефтехранилище или огромный резервуар для воды, но по каким-то причинам не использовали по назначению.

— Раз-два, взяли, — раздалось над головой Снайпера.

«Детишки» Моркта раскачали пленника и швырнули его на середину ямы.

Как ни было плохо Снайперу, но он все-таки сумел извернуться в воздухе и упасть на бок, иначе наверняка бы сломал себе шею.

— Ишь ты, гибкий какой, — прозвучал голос сверху. — Что ж, тебе же хуже. Умирать будешь долго и больно.

Они говорили что-то еще, но Снайпер не слушал. Не до них было. Он старался унять дрожь и сосредоточиться. Конечно, можно поддаться болезни — многие дети и слабые духом взрослые люди любят болеть, оправдывая этим собственную лень. Сильные тоже болеют, но по-другому, борясь с недугом, словно с личным врагом. И тогда болезнь отступает. Именно об этом в свое время говорил Виктор по прозвищу «Японец»…

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги