Законы (не)каменных сердец [СИ]

ПРОЛОГ

Утро было холодным и сумрачным настолько, что его трудно было отличить от ночи — неудивительно для середины декабря. Вьюга свистела и выла, проникая сквозь стены, снег мерцал под светом луны, словно миллиарды серебряных звёзд, сонные прохожие разглядывали зимние пейзажи и невольно чувствовали себя так, будто попали в сказку. Подобное ощущение может возникнуть, пожалуй, только в декабре, когда в воздухе витает приближение новогоднего чуда и на окнах всю ночь горят гирлянды.

Хотя на улице кусал мороз, в доме было очень тепло и уютно. В тёмной спальне царствовала нега и тишина, изредка нарушаемая тихим посапыванием спящей девушки, удивительно гармонично вписавшейся в эту картину. Платиновые волосы её рассыпались лучами по подушке, длинные тёмно-коричневые ресницы спали на бледных щеках, и молочно-белая кожа будто светилась в темноте. Забавно надув во сне губы, спящая походила на мечтательного ребёнка, который вот-вот улыбнётся. Казалось, ничто не может нарушить умиротворённость её сладкого сна, но будильник считал иначе.

Издевательский ор ненавистной в тот момент техники заставил её мгновенно вскочить с кровати. Не глядя схватив с тумбочки телефон и заставив себя открыть слипшиеся веки, блондинка с отчаянной мольбой посмотрела на вспыхнувший экран.

— Почему сегодня не суббота?.. — тихо, немного по-детски, подавленно прошептала она, понуро опустив голову.

Сонная, как мумия, побрела в ванную походкой осуждённого, приближающегося к эшафоту. Плеснув ледяной водой в лицо и стерев ладонями остатки вчерашнего макияжа, взглянула в небольшое зеркало над краном. Оттуда на неё смотрели глубокие голубые, похожие на весеннее небо, глаза, на дне которых поселилась неизмеримая тоска. Овальное лицо, ярко выраженные скулы, которым не требуется корректор, аккуратный, по-гречески прямой нос, бледно-розовые пухлые губы, над которыми потрудился косметолог, длинные загнутые ресницы, нарощенные в дорогом салоне, чистая кожа, красивой формы выщипанные брови, и волосы чуть ниже лопаток, пахнущие лавандой. Как обычно, девушка осталась довольна своим отражением, не испорченным даже усталостью. Шаловливо приподняв бровки домиком, она хитро улыбнулась, но что-то странное мелькнуло в глазах, и улыбка стала приклеенной, неестественной, пока не померкла совсем.

«Бесплатный сыр только в мышеловке… я знала, на что шла. — стараясь отбросить неприятные воспоминания, флегматично подумала она, слегка скривившись. — Да, противно, даже от самой себя, но иначе я бы осталась там, откуда выползла — в нищете, пьянстве, тупом прозябании. Собачья жизнь».

Изящно подёрнув плечами, словно отгоняя лишние сейчас размышления, Ксюша — так звали блондинку — отправилась собираться в вуз. День не обещал быть не похожим на остальные, что не мешало ей с обыкновенной тщательностью наносить макияж и подбирать одежду: кукла должна быть всегда идеальной. Чёрное строгое платье облегало красивую фигуру, на которую было потрачено немало времени в спортзале, подчеркнуло все достоинства так, как не подчеркнул бы самый откровенный наряд. Распущенные, тщательно расчёсанные волосы, лакированные чёрные туфли-лодочки и большой изящный золотой кулон с мелкой россыпью каких-то полудрагоценных камней- всё это вписывалось в привычный образ.

Сложив учебники и туфли в сумку, Ксюша надела зимние ботфорты и шубу, после чего быстро вызвала такси, и, захватив пачку сигарет, вышла на улицу. Морозное утро дыхнуло в лицо свежестью. Щурясь от слепящего света, который отражал снег, девушка достала из пачки тонкую сигарету, но, вспомнив о своём решении бросить курить, с сожалением положила обратно, бросив пачку куда-то в сумку. Такси приехало на удивление быстро, и вскоре Ксюша уже сидела в красивой машине, слушая какую-то ненавязчивую музыку, доносящуюся из радио, и ощущая запах кожи, которой был обит салон автомобиля. Подъезжая к своему корпусу, она мазнула по нему равнодушным взглядом. Старое здание не привлекало к себе внимания, несмотря на размеры, и выглядело внешне довольно непрезентабельно, однако Ксюша к нему уже привыкла.

Расплатившись с таксистом, она вошла в здание, даже не глядя на время — и так знала наверняка, что опоздала. Впрочем, она была не одна такая, но товарищами по несчастью в этот раз оказались только старшекурсники. Первокурсники же пока были пунктуальны, но Ксюша ещё не смогла развить в себе эту привычку, как ни старалась. Увидев в расписании, на какую именно пару она опоздала, девушка вздохнула с облегчением: преподавательница по истории зарубежной литературы строгой никогда не была, а сам предмет, по мнению Ксюши, был на редкость бесполезным. Она всегда радовалась, если его ставили первой парой, ибо считала это неплохой возможностью отоспаться на задних партах. К слову, к другим предметам девушка относилась гораздо серьёзнее.

— Можно?.. — быстро постучавшись, пробормотала она.

Преподавательница выразительно вздохнула, не прерывая лекцию, но жестом позволила войти.

Уже на второй минуте «этой лабуды» Ксюша поняла, что вряд ли её сонный мозг это переварит, и решила больше не пробовать вникать. Античная литература и всё с ней связанное давалось девушке тяжело, в отличие от большинства других предметов. Хуже всего было то, что Ксюша относилась к этому предмету с непрошибаемым пренебрежением. Она искренне не понимала, зачем ей нужно разбираться в «детских сказках», коими считала мифы, поэтому, не раздумывая, полезла в телефон.

Лайки, комментарии, куча сообщений от надоедливых ухажёров и всяких непонятных личностей — это стало почти профессией. Нет, Ксюша не выкладывала обнажённых или откровенно вульгарных фотографий, постов с намёками, но практически каждая из сотни её фотографий была отдельным произведением искусства. Неудивительно, что многие, разглядывая их, откровенно пускали слюни, неприкрыто уведомляя её о своих впечатлениях. Ко всяким пошлостям девушка давно привыкла, так же как и к постоянным приставаниям «левых» людей и множеству непрочитанных сообщений. Их она пролистывала лениво, попросту убивая время. Удовлетворения не приносил уже ни смартфон, какого у неё никогда не было и быть не могло раньше, ни то, что мелькало на его экране.

«Привет, малышка. Сегодня к тебе после работы, на пару часиков,» — рука едва заметно дрогнула, когда девушка увидела это сообщение. Настроение испортилось окончательно.

Отложив телефон, студентка едва слышно вздохнула и положила свинцовую от тяжести голову на руки, почти распластавшись на парте, и сонно прикрыла глаза, убаюканная ровным голосом преподавательницы. Работа в ночную смену и множество домашних заданий в довесок всё же сказывались.

Мало кто знал, что умница-красавица работала официанткой в ночную смену. Сначала в забегаловках, потом в небольшом ресторане, после прохождения кратких курсов. Вариантов для молодой девушки без образования было немного в их большом, насквозь коррумпированном городе с развитой преступностью и безработицей. Неплохо платили курьерам, доставляющим пиццу, но график не позволил устроиться на эту работу, а остальные варианты не подходили либо из-за мизерной оплаты, либо из-за того, что требовали излишней… раскрепощенности.

В полусонном состоянии девушка с ужасом вспоминала свои первые рабочие дни. Все ее догадки насчет этой непростой работы, конечно, намного отличались от действительности, разумеется, не в лучшую сторону. В свой первый день Ксюша была как никогда позитивно настроена, внимательна, обходительна, расторопна и улыбчива. Но после того, как она обслужила буквально одиннадцать столиков, ее позитивный настрой куда-то улетучился, ноги начали предательски заплетаться морским узлом и гудеть, из-за шума неистово разболелась голова. Да уж, и врагу не пожелаешь такого, работенка та ещё. Видите ли горло у него болит, пива ему подогрей, или скатерть поменяй, потому что кофе пролил… Как только нормальные люди здесь работают? Разве что отчаянные совсем. Или отчаявшиеся… такие, как она.

В ресторане работалось немного легче. Контингент здесь был интереснее, солиднее, и всё же неоднократно Ксюша ловила на себе двусмысленные взгляды. Что странно, именно там ей работа нравилась тем, что можно и даже нужно было включать всё своё обаяние и шарм, сексуальность, ведь клиенты не позволяли себе ничего лишнего, а применяя все свои чары, можно было заработать неплохие чаевые. Нередко в заведение, где она работала, захаживали иностранцы (для этого и требовалось хотя бы общее знание английского языка, с которым у неё никогда проблем не было), и если посчастливилось обслуживать их столик, то безбедная жизнь на следующий месяц гарантирована. Но и казусов, как и на любой работе случалось немало. Например, однажды, стараясь быстро подняться по лестнице с подносом шампанского, Ксюша оступилась, и стоимость дорогущего напитка, равную половине её месячной зарплаты, стрясли с неё за проступок. Впредь девушка старалась быть аккуратной, и такого больше не повторялось. Впоследствии единственным беспокойным днём в её работе был тот, когда в их ресторан с важным видом явился Вова, который о том, что она работает, знать не должен был…

— Я, конечно, всё понимаю, Ковалёва, вы молодая, любите вечеринки и ночные посиделки… — откуда-то из заоблачной дали донёсся голос преподавательницы. — но извольте не спать во время лекции, проявите уважение. В конце концов, до сессии рукой подать, а у вас баллов по моему предмету кот наплакал.

Проморгавшись и окончательно сбросив пелену сна, Ксюша виновато потупила взор. Всё же Александру Сергеевну она уважала, в отличие от её предмета. Да и сессию надо сдать хоть как, «через не хочу», иначе все мечты пойдут прахом. С остальными ведь предметами проблем вообще нет, а тут…

— Простите. — словно школьница смущённо ответила девушка, отведя взгляд.

— О чём мы сейчас говорили? — неожиданно добавила преподавательница, сканируя нерадивую студентку испытующим взглядом.

— Э-э… произведения Гомера? — растерявшись, попробовала угадать та.

— К вашему сведению, мы их прошли, и несколько занятий уже разбираем древнеримскую литературу. — закатила глаза Александра Сергеевна. — Сегодня у нас по-прежнему «Энеида», но вряд ли вам нужна эта информация, ведь вы, насколько я успела заметить, не написали сегодня ни строчки конспекта. Зачем тогда приходите? Мне ваше эфемерное присутствие ни к чему. Откуда у будущего филолога, которого хвалят мои коллеги, такое пренебрежение к величайшим произведениям древности? Объясните, никак не могу взять в толк.

Обычно в таких ситуациях Ксюша деликатно отмалчивалась, но в этот раз выпалила, не задумываясь:

— Просто я не понимаю их! Все эти мифы, пафосная нелепая лирика, боги, герои, чудовища… Ну мы же не дети, в конце концов, сказки читать!

Преподавательница, глубоко любящая свой предмет, казалось, была потрясена до глубины души. Такого уязвлённого взгляда Ксюша ещё не ловила, и, осознав свою оплошность, от досады едва не откусила себе язык, но было поздно. Слово — не воробей, вылетит — не поймаешь.

— Сказки?.. — возмущённо выдохнула преподавательница. — Очевидно, вы не знаете даже элементарных вещей. Мифы — это не сказки, это форма сознания, цельный духовный пласт, так же как и произведения конкретных античных авторов. Чудеса литературы. Судя по всему, я не в силах объяснить вам это. Может, когда-нибудь вы поймёте… в чём я сомневаюсь. Итак, на чём мы остановились?..

Остаток пары Ксюша провела как в воду опущенная — недавно развившийся комплекс отличницы не позволял ей чувствовать себя комфортно после замечаний преподавателя. К тому же, она прекрасно понимала, что Александра Сергеевна во многом права: экзамены не за горами, а знания Ксюши по античной литературе весьма невелики. Позволить себе вылететь из университета девушка просто не могла по вполне определённым причинам, да и было бы это невыносимо обидно после стольких трудов, споров с совестью и моралью. Так что на переменах девушка упорно вчитывалась в мифы и строчки «Илиады», хотя те так и норовили ускользнуть от понимания.

Вернувшись домой вечером, всё так же продолжала читать мифы. Ближе к ночи её уже неумолимо клонило в сон, но она, не сдаваясь, упорно продолжала вникать в ненавистное «чтиво». В какой-то момент усталость всё же пересилила, к тому же, у девушки явно была повышена температура. Прикрыв глаза, она прислонилась к запотевшему от её легкого дыхания прохладному стеклу и погрузилась в полудрему. Яркий луч солнца скользнул по стеклу и смеженным векам, заставив моргнуть и поморщиться. Когда она невольно посмотрела на закатное солнце, виднеющееся за крышами многоквартирных домов, ей показалось, что она видит не привычное небесное светило, а ослепительную золотую колесницу Гелиоса[1], запряженную четверкой коней… и наваждение оказалось очень навязчивым.

«Так, всё, хватит с меня мифов, раз такие глюки» — устало зевнула она, захлопнув надоевшую книгу и решив немного отдохнуть.

Расположившись на кровати, девушка решила не думать ни о своём жутком детстве, ни о сессии, ни о скором приезде нелюбимого жениха. В голову почему-то лезли эти странные, волшебные образы из мифов, так резко контрастирующие с реальностью. Да, сказочными они тоже не были, в мифах оказалось много поистине человеческой грязи, но и много непередаваемо светлого, чего-то чистого — того, о чём можно было украдкой мечтать, и во что очень глупо было бы верить.

С этими мыслями она и уснула.

…Сон был приятен и сладок, как в детстве. Снилось что-то расплывчатое, неясное, манящее неизведанностью, лишённое всех земных проблем и страстей. Потом вдруг что-то встревожило, прервав приятные сновидения. На улице весь вечер раненным зверем ревел по-зимнему холодный ветер, но сквозь пелену сна девушке показалось, что он дует прямо в лицо, хотя окно на ночь она вроде бы закрывала. То самое, знакомое в детстве, но позабытое ныне, чувство резкого падения в пропасть охватило с головой.

Спустя минуту ветер стал более мягким, но и более ощутимым, и вместе с ним словно издалека доносился… шелест? Нет. Шум воды. Морская песнь волн, обволакивающий холодный солёный воздух, слегка охлаждавший разгорячённое тело. Во сне чувствовался запах безбрежного моря, слышалось его шумное, могучее дыхание… Откуда?

Через какое-то время ощущения стали обостряться, обретая чёткость, будто перед глазами опускали мутное стекло. Всё реальнее, всё ярче становились звуки. Ощущение бесконечного падения сменило чувство невесомости, такое необычайно сильное и острое, что, казалось, оно иголками залезло под кожу. Слишком… слишком реально.

Дрожа от холода, девушка нехотя разлепила непослушные веки с твёрдым намерением закрыть чёртово окно, и так застыла, не в силах пошевелиться, широко распахнув глаза. Вокруг, всюду простиралась лишь пустота, голубая синь и холодный туман, вгрызающийся в горло, как дикий зверь. Выше — лишь облака и солнце, до которых подать рукой, а внизу…

Заставив себя взглянуть вниз, Ксюша надрывно, резко, коротко вскрикнула, да так, что, если бы не шум волн, крик её разнёсся бы по всем концам земли. Она оказалась в подвешенном состоянии между небом и землей, то есть в абсолютной невесомости. Дикие, страшные, неописуемые впечатления, несравнимые ни с чем. А внизу, поднимаясь высоко-высоко, едва не щекоча пятки, бушевали огромные волны открытого моря, разносящие миллиарды брызг. От горизонта до горизонта — ни клочка земли…

Паника целиком завладела разумом. Увиденное повергло девушку в неимоверный шок, такой, что конечности онемели, а сердце забилось, как у загнанного зайца. Леденящий ужас сковал ее полностью, казалось, что глаза вылезут из орбит. Всё закружилось в вихре, в тумане, в бешеной круговерти, недоверчивая мысль отчаянно билась на задворках сознания. Перестав что-либо осознавать, ослабев, девушка со скоростью света камнем полетела вниз, как подбитая птица, и ударилась о гладь воды так, что искры из глаз посыпались.

Ледяная вода плотно, словно путы, норовящие задушить, окутала и без того продрогшее тело. Оказавшись под водой, девушка начала задыхаться и барахтаться, пытаясь выплыть наружу, но усилия оказались тщетны. Словно что-то мешало ей и со страшной силой тянуло ко дну, отягощало спину.

Сполна нахлебавшись горькой солёной жидкости, Ксюша непроизвольно вдохнула, так как не хватало воздуха, и вдруг поняла, что способна дышать и видеть под водой. Сквозь толщи вод виднелись странные очертания, похожие на… фигуры людей?..

«Я умираю? Схожу с ума?» — в отчаянии подумала девушка, наблюдая, как это «нечто» быстро приближается к ней. Полупрозрачные очертания сотканных из воды девушек становились всё чётче, поблёскивая, как гранёный хрусталь на солнце.

— Что с тобой, молниеокая титанида? — певуче поинтересовалась одна из них, подплывая совсем близко. Прозрачные водянистые выпуклые глаза с непривычки пугали Ксюшу до дрожи. Хотя куда уж больше?!

Девушка, всё ещё пребывая в глубочайшем и всё усугубляющемся ступоре, была не в силах вымолвить и слова, и беспомощно смотрела, плохо осознавая происходящее. Всё это казалось сном, горячечным бредом, но…

— Да что с тобой, Медуза?[2] — строго шикнув на начавших хихикать спутниц, снова поинтересовалась всё та же… хм… водяная девушка.

«Надо что-то ответить, наверное?.. стоп. Что? Какая медуза?»

Не успела она и рта раскрыть, как чьи-то тёплые крепкие руки обхватили с разных сторон за талию и подмышки, вытягивая на поверхность. Откашливаясь и отфыркиваясь, как котенок, искупавшийся в луже, Ксюша ошалело взглянула на неожиданных спасителей. Точнее, как оказалось, спасительниц. На мгновение ей почудилось, что они окутаны слепящем золотым сиянием, от которого хотелось зажмуриться, но когда глаза привыкли, она поняла, что это просто солнечный свет, отражающийся… от их золотых крыльев.

Нелепо приоткрыв рот, девушка разглядывала это чудо с видом человека увидевшего инопланетянина. А может, ими и были эти странные существа? Ведь не бывает же на Земле такого…таких мощных, металлически поблескивающих золотых крыльев, такой пугающей красоты.

Обе спасительницы, парящие так близко, что перья их крыльев едва не щекотали Ксюше лицо, и мягко, но крепко удерживающие ее, словно сошли со страниц сказок.

«Жарптицы? Фениксы? Или все-таки инопланетяне?» — отстраненно подумала Ксюша, чувствуя, что лимит удивления стремительно погибает в муках. Уже не удивляло даже то, что эти чудесные девоптицы, чьи глаза, казалось, мечут молнии, смотрят на неё с безграничным беспокойством, так, как на неё никто никогда не смотрел…

— Что с тобой, сестра? Что случилось? Почему ты вдруг упала? — низким грудным голосом поинтересовалась одна из них, та, что казалась крупнее и крепче. Одной рукой она, как и вторая «спасительница», удерживала Ксюшу на поверхности, а второй необычайно нежным жестом отбросила с ее лица мокрые пряди. Огромные зеленые глаза со странными синеватыми огоньками почему-то лучились теплом и солнечным светом при взгляде на Ксюшу, полные коралловые губы были напряженно поджаты, будто от волнения, высокие брови грозно сведены, будто девушка готовилась к бою, а роскошные рыжие волосы, в которых сочетались все оттенки пламени, змеями вились вокруг, будто норовя кого-нибудь схватить. Руки вопрошавшей были на удивление теплые, украшенные диковинными и явно дорогими массивными браслетами, в ушах виднелись серьги с крупным жемчугом, а из одежды — лишь длинное полупрозрачное белое платье, похожее на одежду древнегреческих барышень. Откуда Ксюша это знала?.. кажется, такие были на картинках в учебнике, которые она все же удосужилась пролистать.

— Сестра?.. Не пугай нас, не молчи, дорогая. Что случилось-то? — взволнованно пролепетала вторая. Сапфирово-синие очи её хранили в себе сияние океана и казались столь же древними и мудрыми, как и он. Фарфоровая кожа красиво сочеталась с иссиня-черными волосами, заплетенными в странную, но очень красивую косу, в которую тоже были вплетены нитки жемчуга. Теплые руки, удерживающие Ксюшу за плечи, теперь мелко дрожали, что выдавало неподдельное беспокойство незнакомки. Хотя незнакомки ли? Они-то точно Ксюшу знают, вон, даже сестрой называют… Кроме того, нечто внутри самой Ксюши, немного инородное, но свое, подсказывало, что эти крылатые девушки — действительно её сестры.

Что за?.. как такое может быть вообще?..

— Да ответь же! Если ты сейчас же что-нибудь не скажешь, то я, клянусь Стиксом, швырну в тебя вон ту скалу! — воскликнула рыжая, встряхнув Ксюшу за плечи, как тряпичную куклу. Что, как ни странно, помогло — девушке будто пощечину дали, она смотрела на говоривших уже более осмысленно.

— Может, сначала выберемся из воды? — жалобно проскулила она, сразу задумавшись о насущном. Ноги уже деревенели от холода.

Скрестив на ней многообещающие взгляды, «знакомые незнакомки» до странного легко подняли её в воздух, дав насладиться зрелищем выскальзывающих из воды кончиков огромных намокших крыльев. Её крыльев!

«Крылья?! У меня???» — задохнувшись от непонятного чувства, подумала она, увлекаемая ввысь.

Но больше удивило даже не это, а то, что отражение, на миг промелькнувшее перед взором, явно принадлежало не ей. Из зеркала вод на неё смотрел кто-то другой, хотя и чем-то неуловимо похожий… На самом деле (это стоило признать), Ксюша никогда не была НАСТОЛЬКО красивой. Мокрые, но явно густые и длинные волосы «незнакомки» доходили почти до пят, длиннющие ресницы походили на опахала, гордые синие глаза неестественно насыщенного цвета метали молнии, сверкали, завораживали, а полные губы ярко алели безо всякой помады… Кроме того, «незнакомка» будто излучала неведомую притягательную силу.

Во многом похожие друг на друга спасительницы слажено отнесли её на берег, бережно положив на тёплый влажный песок, но в глазах по прежнему виднелось беспокойство. Ясно, что от вопросов ей не отвертеться. А кто бы ей самой ответил…

— Почему ты упала? Раньше за тобой я такого не замечала. Ты всегда хорошо летала. Что произошло? — удивленно спросила брюнетка.

— Не трясись так, Евриала![3] — как-то неестественно улыбнулась рыжая. — Наверное, нашей Медузе просто захотелось что-нибудь отчудить. Да, сестрёнка? Ты это любишь.

— Я вообще-то не тебя спросила, Сфено. — нахмурившись, отрезала та.

— Ммм… — поняв, что теперь отмолчаться точно не получится, невнятно промычала Ксюша, собираясь с мыслями. — Голова слегка закружилась… напекло.

Девушка заметила откровенное недоверие в глазах… сестер?.. и сделала максимально честное выражение лица.

— Хочу тебе напомнить, что титаны выносливее всех живых существ на свете. Выносливее же нас троих и наших сестер-лебедей, конечно, — разве что Гея-земля. — напыщенно ответила Евриала.

— Смотря как сильно напекло. Ох уж этот Гелиос… — с шальной улыбкой глядя куда-то в небо, наконец ответила Сфено, — Не раз замечала, как он любуется нашей Медузой… Клянусь Стиксом[4], по нраву она ему! Едва коней на пути удерживает, когда видит. Неужто не вытерпел, решил подлететь поближе? Или это тебе вдруг захотелось устремиться к прекрасному солнцеликому титану?..

Теперь уже обе сестры коварно улыбались и понимающе хихикали, глядя на неё. В ответ девушка лишь закатила глаза, как того требовал момент.

Поднялся небольшой ветерок, и, кажется, прямо из пучины вод вышли ещё три девушки, походящие на лебедей. Седые их волосы как-то неприычно, но красиво сочетались с белыми, как снег, юными лицами, а длинные тонкие шеи и огромные белоснежные крылья усиливали сходство с величественными птицами. Одна из них стояла у самого края воды, и подол её платья намочили прихлынувшие волны. Она была необычайно грустна и задумчива, и в бездонных серых глазах невозможно было не заметить непонятную тоску. Вторая же девушка с янтарными глазами, бледной кожей и пухлыми губами, кажется, была чем-то возмущена, либо недовольна. Третья же девушка сверкала своими светло-зелеными, как молодая трава, игривыми глазами.

— Что случилось? — В который раз услышала Ксюша, вот только сказано это было сразу тремя голосами. — Медуза, ты вдруг упала… мы далеко были… сёстры помогли тебе?

«И эти — сёстры?» — про себя усмехнулась девушка.

Седовласые оттеснили спасительниц обеспокоенно разглядывая светлыми очами, взяв за руки, ласково гладя по голове, отчего Ксюша неимоверно смущалась, хотя и поняла уже, что вся эта любовь обращена не к ней. И это даже… огорчало?

— Уже всё в порядке. — аккуратно, но уверенно отстранив от себя незнакомок, быстро ответила она. — Ничего страшного.

— Ну да! Всего-то вдруг упала камнем в воду, а теперь бледна, как Эмпус![5] — Нахмурила светлые брови та, что стояла ближе всего к воде.

Ксюша не знала, что ответить на это, и повисла неудобная пауза, нарушаемая лишь спокойным шелестом волн и далёким смехом нереид.

— Сёстры! Давайте не будем печалиться, а то будто Кер[6] встретили, право слово. — бодро нарушила паузу Сфено. — Ничего страшного ведь не случилось! Наша Медуза просто… засмотрелась на солнце.

— А ты чего это такая внимательная стала, сестричка? — шутливо поиграла светлыми бровями зеленоглазая «лебедь». — Может, и сама… на солнышко заглядывалась?

— Ах, так! — в притворном гневе вперив руки в боки, воскликнула та, и в мгновение ока оказалась по щиколотку в воде. Зеленоглазая «лебедь» даже моргнуть не успела, как её окатило высокой волной солёной воды. Волосы смешно прилипли к телу, и вся голова оказалась увешана длинными водорослями, будто лапшой.

Сие комичное зрелище, наверное, стало последней каплей, ибо Ксюша нервно расхохоталась.

— А ты чего смеёшься? — приняв игру, заявила третья «лебедь», которая до этого была тиха и задумчива. — Получайте!!! — при этом она с размаху ударила по воде, устроив цунами в миниатюре.

Что тут началось! Сёстры плескались, кричали, смеялись, и вскоре к ним присоединились нереиды[7], обретшие человеческий облик, а позже — ещё уйма странных морских тварей. И что самое странное, Ксюша, переполненная новой силой и ощущениями, почувствовала себя как никогда счастливой. Веселье и озорство толкало её на всякие безумства, которые радостно приветствовались участницами локального бедлама. В какой-то момент стало больно от осознания, что это всё принадлежит не ей, и что всё это, скорее всего, бред её больного воображения, и, хотя нечто внутри нее активно сопротивлялось этим мыслям, ей словно тисками сдавило грудь.

— Простите, но мне надо торопиться, — немного придя в себя и дождавшись, когда высохнут крылья, сказала Ксюша. — я, эмм… в общем, потом расскажу.

— Ловлю на слове! — тут же подхватила зеленоглазая «лебедь», игриво улыбаясь.

— Пемфредо![8] — уже заметно повеселевшая седовласая с серыми глазами метнула в сестру укоризненный взгляд. — Медуза, пока не летай. Вдруг опять упадёшь? Отдохни.

— Нет, сёстры, — слово на удивление легко слетело с губ, — Не могу, я… обещала.

Неуверенно расправила подсохшие крылья, всерьёз задумавшись над тем, как бы с ними управиться. Но это явно пока было меньшей проблемой, чем допросы «сестёр».

— Да что ты к ней пристала, Энио! — демонстративно поморщилась Сфено. — Вдруг сестрёнка и впрямь на свидание собирается, а?

— А отцу это понравится, как думаешь? — ядовито поинтересовалась третья «лебедь».

— И ты туда же, Дино. — хмыкнула Сфено.

— Гелиос, конечно, красавец… Но он, пусть и поневоле, теперь служит этим. — презрительно поморщилась Евриала. — Отрыжка Хаоса[9], свергшая отца и назвавшая себя верховным богом, подчинила Гелия, и если отец узнает, что кто-то из нас, как ты выразилась, «заглядывается»… Отец, да и мать тоже, сделают Тартар[10] нашим домом на веки вечные.

— Да ну вас, скучные! Где ваша неукротимость, жажда риска? Любовных побед, наконец? Над всеми ведь властен первозданный Эрос[11]… да-да, даже над вами, зануды! — фыркнула рыжая и ласково улыбнулась Ксюше. — Лети, сестрёнка! Но будь осторожна.

Второго позволения девушке не требовалось. Неуклюже взмахнув крыльями, она… полетела.

Непроизвольно ахнув, Ксюша, кажется, перестала дышать, почти физически ощущая, как вокруг замирает время. Она летела! Сама! Летела!!! Широко распахнув могучие крылья, едва сдерживая восторженный крик, нелепо, неловко, немного неумело, но парила высоко над морем, над землёй, немного кренясь в стороны, соскальзывая то вверх, то вниз, ловя губами ветер — прохладный порывистый Борей или сладкий, ароматный Зефир[12], что невидимо для неё пролетали мимо, восхищённо глядя вслед титаниде, иногда обгоняющей их. В море, хохоча, качались на волнах вечно юные нереиды, легко соскальзывая на светло-жёлтый жаркий песок, весело пропускали его сквозь прозрачные пальцы и легко соскальзывали обратно в объятия бирюзово-синих вод. На склоне высокого холма под звуки кифар и барабанов завораживающе плясали нимфы[13], то в одиночку, то водя шумные хороводы. Их длинные роскошные волосы вились вокруг, как изгибы рек, и на их легкомысленных головках словно короны красовались венки из живых цветов.

Увидев нимф, Ксюша долго кружилась рядом, любуясь невероятными танцами, и вновь чуть не свалилась вниз, увидев в пляске панов. Эти козлоногие волосатые существа лишь верхней частью тел напоминали людей, а всё, что ниже было покрыто густой шерстью, походящей на шкуру мамонта, из-под которой явственно виднелись огромные раздвоенные копыта вместо стоп.

— Ах ты ж!!! — от неожиданности Ксюша резко отпрянула, быстро хлопая крыльями, дабы не завалиться куда-то назад. С непередаваемым удивлением она наблюдала, как лихо отплясывающие паны отпускали сальные шуточки и остроты, порой весьма двусмысленно поглядывая на нимф, а те вовсю красовались и кокетничали.

Помотав головой в попытке отогнать от себя навязчивое зрелище, снова взмахнула могучими золотыми крыльями и понеслась дальше. Зоркие орлиные очи углядывали каждую мелочь: деревья-исполины, диковинные цветы, юрких зверей (некоторые из них были весьма необычны). «Сокровище кунсткамеры» — так про себя она назвала парочку трёхголовых тварей, замеченных ею в чащобах. Чего стоили одни только кентавры![14] Лимит удивления вновь был почти исчерпан, поэтому Ксюшу распирало банальное любопытство, когда она задумала рассмотреть поближе молодого кентавра, слегка отбившегося от охотящихся сородичей. Приблизилась, как ей казалось, бесшумно, почти заглушив шум крыльев, но, как оказалось, затея была неудачной. Совсем неудачной…

Лишь вдруг обретённая быстрая реакция спасла от звонкой стрелы, заставив уйти в пике.

— Ай! — воскликнула девушка, кубарем покатившись по земле. Пёрышки полюбившихся уже крыльев теперь агрессивно топорщились, а в прекрасных золотых волосах застряли травинки.

— Впредь не советую подкрадываться к кентавру со спины, прекрасная дева. — слегка наклонив красивую темноволосую голову, коварно улыбнулся стрелок. — Наши стрелы не знают поражений, а их яд мучителен даже для бессмертных.

Неуклюже встав на ноги, круто развернулась, и собиралась было высказать всё, что думает о диких привычках и парнокопытных полумужчинах в частности, но замерла в благоговейном ужасе, разглядывая существо, словно сошедшее со страниц мифов. Конечно, она уже всякого повидала, но кентавры в этом перечне занимали особое место.

Внимательно, на грани приличий разглядывая красивый мужской торс, переходящий в самый что ни на есть конский круп, девушка окончательно убедилась в том, что попала не просто в какой-то странный фентези-мир, не просто «куда-то», нееет…

«Мифы?! Те самые, древнегреческие? Чёрт! Лучше б в задницу бегемота» — паниковала она, непроизвольно пожирая глазами несчастного кентавра.

Впрочем, несчастным он не выглядел от слова совсем. Скорее, заинтересованным.

— Нравлюсь? — красуясь и гарцуя, сверкнул грозными очами.

— Очень! — язвительно фыркнула девушка, но, заметив, что кентавр, кажется, принял её замечание всерьёз, распахнула крылья и улетела от греха подальше.

Незнамо сколько летела над лесами, небольшими горами, крышами домов, прекрасными садами. Люди, что попадались по пути, отличались от сверхъестественных существ лишь более невзрачной, обыкновенной внешностью, но были так же беззаботны и веселы.

«Люди Золотого века не знали ни бед, ни войны, ни зимы, ни горя, ни голода. Они проживали короткую беззаботную жизнь, как мотыльки, почти равные богам». — Вдруг вспомнились ей строчки из самого начала той книги мифов, которую она давеча читала.

«Неужели такое и впрямь возможно? Неужели для человека, вечно чего-то жаждущего, впрямь возможен он, этот Золотой век? Или люди здесь ещё не стали людьми? Ещё не ожесточились против всего и вся, в том числе против друг друга, ещё не стали зверями, борющимися за выживание?»

Кроме того, девушка вспомнила, что Золотой век закончился после Титаномахии — войны с титанами. Значит, её ещё не было? Но кого же тогда сёстры назвали «отрыжкой Хаоса»? Кроноса? Или Зевс уже пришел к власти, но пока ещё собирает сторонников?

«Или я опять забыла что-то из этих дурацких мифов» — про себя добавила Ксюша.

В конце концов она устала настолько, что в голове не осталось ни одной мысли, хотелось только одного — лечь и уснуть. К тому же, явно приближалась ночь.

Как назло, неподалёку от ловящего последние лучи заката озера мягкая трава так и пела ей колыбельные тонкими ароматами полевых цветов, зовя в свои объятия. Девушка не выдержала и, найдя особо приятное местечко, удобно разлеглась, сонно глядя в наливающееся тёмной синевой небо. И тут же вновь широко распахнула глаза, потрясённо приподнявшись на локтях. Следуя за меркнущими лучами солнца, прямо по небу и перистым облакам уверенно шла темноволосая женщина в длинном чёрном платье, усыпанном плеядами звёзд, и несла за собою тьму.

— Никта[15]?.. — одними губами прошептала девушка всплывшее из глубин памяти имя.

На мгновение показалось, что древняя богиня, дочь самого первозданного Хаоса, взглянула ей прямо в глаза с неизмеримой высоты, отчего душа прямо ушла в пятки.

Гордая голова девушки сама собой склонилась в приветственном кивке. Стоило только поднять голову, как богини и след простыл, а мир окончательно и бесповоротно поглотила непроглядная мгла. Мгла, которую лишь слегка разгонял серебряный свет Селены[16] — бледной, грустной, но оттого не менее прекрасной девушки, вокруг которой завели хороводы атлантовы дочери — звёзды.

Сквозь слипающиеся веки чудилась чья-то неясная тень в неизмеримой вышине, чей-то внимательный, всевидящий взгляд… чья-то улыбка, которой в ответ волей-неволей улыбалась душа. Под этим взглядом ушёл страх, ушли тревоги, недоумение, оставив лишь азартное тёплое пламя и совершенно нелогичную радость, будто этот кто-то был знакомым и долгожданным… Но сколько бы ни вглядывалась в наступившую мглу — никого не увидела больше.

Вновь улегшись на траву и рассыпав вокруг ореол чудных золотых волос, Ксюша не моргая смотрела на танец звёзд, вслушиваясь в едва уловимое дыхание земли. Да, земля дышала, земля грела, и даже (это, верно, почудилось?..) в какой-то момент ласково ей прошептала:

— Спи спокойно, дитя Железного века…

Она и впрямь уснула как младенец, по-прежнему ощущая чей-то взгляд с непостижимой высоты.

Пребывая в состоянии глубокого сна девушка едва почувствовала чье-то легкое прикосновение, нарушившее ее покой. Лениво приоткрыв сонные глаза, она увидела размытую фигуру, склонившуюся прямо над ней. Перепугавшись вусмерть, девушка отпрянула, поцарапав локти и разглядывая… нечто. А нечто оказалось очень даже милым. Такой плюшевой оранжевой шерстки девушка ещё не видела, а огромные фиолетовые глаза с длинными золотыми ресницами смотрели на неё с немой мольбой. Ещё привлекли внимание красивые золотые крылья, с которых как при фейерверке сыпались искры. Вот только край верхнего крыла был вывернут под неестественным углом и кровоточил, заливая густой алой жидкостью перья и траву.

Ксюшу пронзила жалость к этому милому существу.

— Как тебя так угораздило? — девушка осторожно подползла поближе, дабы рассмотреть кровоточащую рану. Казалось, забавному существу с каждой минутой становилось всё хуже, лапки предательски подкашивались, маленькое тело шаталось из стороны в сторону, и силы явно покидали пушистика.

«Что, теперь каждое утро будет начинаться со всякой ненормальщины?» — мысленно простонала девушка.

В таких ситуациях она всегда терялась, чувствуя себя совершенно бесполезной. Единственное, что могла — позвать на помощь, но кого?..

«Надо вернуться к сёстрам, может, они знают» — почему-то подумала она.

— Не бойся, малыш, сейчас мы найдём подмогу. — прижав ранку каким-то похожим на подорожник листочком, пообещала она, и, подхватив златокрылое животное, понеслась обратно, к морю.

На сей раз море было спокойно. Не буйствовали в веселье нереиды, не летали рядом молниеокие сестры. Даже ветер не пролетал рядом… И только тяжёлый на подъем, но прекрасный зверёк жалобно попискивал на руках.

Бесплодно покружив над морем, Ксюша устало села на берег так, чтобы мягкий пенный прибой ласкал ступни.

Зверёк уже скулил от боли, и в огромных глазах его виднелись… слезы. Совсем человеческие.

От этого зрелища сердце перевернулось в груди. Ксюша была на личном опыте знакома с различными проявлениями физического насилия, а потому не выносила вида страданий.

— Как же помочь тебе, малыш… — тихо прошептала она. — Кого позвать и как? Что предложить взамен? Хоть к морю взывай… Впрочем, здесь ведь всё живое… Поможешь, море, новоявленной титаниде? Буду должна.

Ответом была лишь тишина.

«Н-да. Кажется, даже в мифах я — тот самый герой, которому вечно не везёт» — вздохнула Ксюша, прижимая ранку зверька.

Внезапно море забурлило, как будто с самого дна его началось извержение вулкана. Поднялся ветер, вздыбилась волны, как буйные кони… Кони?!

Удивлённо округлив глаза и кое-как поднявшись на ноги, девушка со смесью ужаса и волнения наблюдала за тем, как прямо на неё несутся чудовищных размеров кони, сотканные из морской воды и впряженные в золотую колесницу. Они громко, раскатисто ржали и быстро везли того, кто твердой рукой их вёл. Одной рукой, так как вторая была занята великолепным трезубцем, который, кажется, вовсе не мог бы существовать отдельно. Седые волосы с вкраплениями зелёных, как морские водоросли, прядей и небольшая борода развевались по ветру, но в целом незнакомец, в одно мгновение оказавшийся рядом, казался необычным, но очень красивым гордым мужчиной лет тридцати. И всё же Ксюша непроизвольно поёжилась под взглядом этих грозных глаз — очень уж хищным, плотоядным, липким показался взгляд.

«Что это я, в самом деле? Мы не хуже смотреть умеем» — нечто вновь взыграло внутри, заставив гордо распрямить плечи. Взметнулись крылья, сверкнули молнии в титановых очах.

На незнакомца это не произвело должного эффекта — только двусмысленно ухмыльнулся.

— Сам бог моря откликнулся на твой зов, титанида. О чём ты хотела попросить? — снисходительно произнёс он голосом, одновременно напоминающим звуки шторма и спокойную песню волн. Ноты перекатывались, как пенный прибой.

Слушать бы и слушать такой чудесный голос, но нечто отчаянно забилось в груди, словно разъярённая птица в клетке: «Да какие вы, олимпийцы, боги?! Ничтожества, предатели, лгуны! У нас ещё будет битва, и мы победим!»

Вовремя задушила чужеродную мысль, снова мазнув взглядом истекающего кровью зверя.

— Хочу ему помочь.

Посейдон равнодушно взглянул на распростёртое тельце и вопросительно выгнул бровь, жадно рассматривая фигуру девушки.

— Своих не бросите в беде, да? Однажды это дорого вам обойдётся, братья титаны… Чем отплатишь?

Заслушавшись музыкальным голосом бога, Ксюша не уловила в его тоне никакого намёка.

— Пока нечем. — стараясь придать уверенности голосу, ответила она. — неужто вы, Крониды, столь корыстны, что способны оказать помощь лишь за плату?

Тот вдруг весело расхохотался, и смех этот был уже не так мелодичен, как голос — скорее, напоминал хохот карикатурного злодея.

— Ох, насмешила, — наконец ответил он. — Сколько праведного гнева! Как будто и не идёт война Сильны вы, братья-титаны, но просты как палка со своей адамантовой правдой. Впрочем, бескорыстными вас тоже не назовёшь. Хорошо, красавица, возьму с тебя долг позже, когда «корыстные Крониды» окончательно завладеют миром.

Вздыбились морские кони, и нахлынувшая волна целиком поглотила тельце раненного зверька. Уже через секунду пугающего бога морей и след простыл, а раны златокрылого существа исчезли, как не бывало.

— Ух, ну и кони! — не выдержав, восхитились Ксюша, не в силах изгнать из головы образы морских красавцев-исполинов.

«А какой мужчина!» — так и хотелось добавить, но нечто внутри отчаянно воспротивилось этой мысли, заставив передёрнуться от отвращения.

«Интересно, во что я в очередной раз вляпалась?..» — а это уже была исключительно ей самой принадлежавшая мысль.

Бодро вспорхнувшее существо ударило волной холодного воздуха, как бы призывая очнуться, а потом вдруг ловким манёвром подлетело совсем близко, сцепив зубастые челюсти на подоле её туники.

— Эй, ты чего? — отпрянула бы от неожиданности, но зверёк упрямо потянул куда-то в сторону.

— Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой, малыш?

Существо утвердительно закивало, и, отпустив её тунику, взмахнуло золотыми крыльями.

Любопытство и нежелание оставаться в одиночестве всего миг боролись со здравым смыслом и победили в неравной борьбе, посему Ксюша все же полетела вслед за странным, но бесконечно милым созданием.

Летели они достаточно долго, но Ксюша этого почти не замечала, стараясь запомнить дорогу обратно.

— Ты что, хочешь, чтобы я полетела в пещеру? — слегка скривилась девушка, увидев грот на маленьком островке.

Существо что-то невнятно прошипело и умоляюще похлопало длиннющими золотыми ресничками.

— Ладно, чудо-юдо… Веди.

«А вдруг там чудовища? — вновь зашевелился здравый смысл. — Кажется, в чёртовых мифах они в таких вот пещерах и обитали…»

И сам скалистый островок, со всех сторон обтачиваемый волнами, и пещера выглядели мрачновато, как готический замок. Но всё же любопытство оказалось сильнее.

Как ни странно, внутри пещеры совсем темно не было. Отыскав глазами источник света, Ксюша удивлённо склонила голову на бок, рассматривая нечто вроде… лучины.

— Радуйссся, молниеокая. — эхом разнеслось по полутёмной пещере, раздеваясь одновременно отовсюду.

Лишь от неожиданности Ксюше удалось проглотить испуганный вскрик. Особенно когда зоркие глаза углядели огромный змеиный хвост.

— Ты кто?!

— Не бойссся, ссссесстра-титанида… — мягкий свистящий шепот гипнотизировал.

Из тьмы вдруг выплыло красивое, но очень бледное лицо девушки, очертания женской фигуры… переходящей в длинный змеиный хвост.

Ксюша отшатнулась, краем сознания с ужасом отметив, что лицо и волосы незнакомки просто поразительно похожи на ее собственные… то есть тела, в которое она попала.

Только таких эффектных сестричек ей не хватало!

— Ты… титанида? — не найдя других слов, как можно более ровным тоном пробормотала девушка. — Я думала…

— Что все титаны новых поколений прекрасны? — закончила за неё женщина-змея. — Да… ещё недавно я была такой. Такой, как ты. Но олимпийцы превратили меня в чудовище… Забрали мои ноги и белый свет, обрекли на существование в вечном мраке…

Девушка сглотнула, заметив блеснувшие клыки и сдвоенный язык.

«Брррр!..» — передёрнуло.

Ей даже представить было сложно, за что боги могли так наказать.

— Но ведь олимпийцы ещё не победили?..

— Это вопроссс времени… — пожала плечами, отползая в угол, чтобы не пугать. — Крон заточен, сссопротивляющщщихсся почти не осссталоссь. Вассс, сссесстер Граий и Горгон, это пока не коснулоссь, потому что мудрый старик Океан пока удерживает вашшших родителей от вссступления в уже бесссссмыссссленный бой. Пока. Но не будем об этом… Я должна поблагодарить тебя. Дочь сссказала, шшшто ты ссспассла ей жизнь.

— Дочь?.. я не… — недоумённо нахмурились девушка, но, осознав, перевела удивлённый взгляд на мирно порхающего рядом, аки бабочка, златокрылого «пушистика».

— Да. Моя любимая дочь, Химера[17], — женщина улыбнулась, что в ее исполнении выглядело жутковато. — А я… Ссс тех пор, как ссстала такой, люди и боги прозвали меня Змеедевой.

Так себе, конечно, имечко.

Почувствовав себя немного увереннее, девушка выпрямилась и сложила крылья. Это странно, но она больше не боялась Змеедевы.

— Мне нечем пока отблагодарить тебя… кроме сссовета. — продолжала женщина. — Осстерегайссся Кронидов. Они ссстали невероятно сссильны и не знают жалосссти к врагам. Такую красссавицу, как ты, после войны не оссставят в покое. И вот мой сссовет: подчинись, иначе тебя ждёт такая же учасссть, какая поссстигла меня. Я знаю титановую гордосссть, но… Невыноссимо нам, вольным, так жить. Сссущщщесствовать.

Такой неподдельной горечи, такого надрывного душевного крика были преисполнены эти слова, что у Ксюши всё внутри перевернулось.

— Как же это случилось?..

Вздохнув, Ехидна пронзила ее взглядом невыносимо зелёных глаз с острыми зрачками.

— Уверена, что хочешь знать?..

Нечто внутри Ксюши испуганно заворочалось, но всё же девушка кивнула.

— Я была юна и красссива… Нассстолько, шшшто всссе звери и птицы, каждая травинка была подвлассстна мне здесссь. Иду, бывало, полями, а ссследом звери ссскользят межшшш высссокиххх трав неслышшшной ссстопой и тьмы птиц плывут по небу. Не рычат, не ревут звери, не звенят, не щщщебечут, не клекчут птицы: беззвучно шшшествие. Даже цветы и те сссами выбегали ссс корнем из почвы навссстречу мне, Владычице змей, и, приникая благоухххханным дыххханием, оплетали голени, плечи и грудь. Одетая цветами, возвращщщаласссь я к себе в ущщщелье, а надо мной –

пернатые ссстаи и дыххххание всего живого. Как прекрасссен тогда был этот маленький оссстров! Сссколько в нём было жизни, сссвета, гармонии! Неизмеримо больше, чем в Элизиуме, сссозданном Кроном… Больше, чем даже на проклятом Олимпе. И я царила здесь! Жила! Цвела! Пока здесссь не появился Зевссс.

О, мужчины! Этот так и лучилссся ссамоуверенноссстью, сссамодовольством. И взгляд такой… Будто я должна была радоссстно пасссть к его ногам по единому зову. Как только Амалфея прокормила такое нечто? Но не мне, Владычице, было боятьссся. Тогда я чувссствовала себя всесссильной, и только поссмеяласссь над Зевсссом. Он ушёл ни с чем.

Может, и забыли бы про меня Крониды, но Гера бояласссь. Бояласссь, что я отберу ее власссть и муженька. Ха, есссли бы только хотела! Отобрала бы. Но оно мне и даром не нужно было. А она поссслала ссслугу… убить меня.

Я любоваласссь им. Аргусссом. Золотыми его звёздными очами. О, все титаны любовалисссь! Забыв, шшшто он предатель, ссслужащий врагам. Его чудные глаза, расссыпаные по ночному небу, тогда ещщще живые, были ссспосссобны зассставить кого угодно забыть обо всссем. И я забывала, потому шшшто сссмотрел он на меня. Так ласссково, шшшто я даже мечтала увидеть эти глаза вблизи, шшшто однажды он не выдержит и придёт ко мне…

В ту ночь, когда он впервые пришшшёл, я дремала на поссстели, уссстланой цветами. В пещщщеру вдруг проник яркий сссвет, и я даже сссначала иссспугаласссь, а потом увидела и узнала… их. Звёзды. Аргуссса.

Он пел песссни, извессстные только Плеядам, и голоссс у него был такой… Такой! Непохххожий ни на шшшто, ссслышанное мною. Голоссс ночных лучей… Я готова была ссслушшшать его вечно:

— Я к тебе спустился, Чудодева.[18] Я мерцал тебе над хребтами гор,

разостлал для тебя звездный покров над лесами, чтоб одеть им тебя, титанида; я стоял пред тобой в лучах на холме над долиной, пел песню небес для тебя и для мира перед пещерой. Титанида, Аргус с тобою.

Я поверила. Невозможно было не верить ему. И он приххходил ко мне каждую ночь, пел песссни, разговаривал ссссо мной, а я показывала ему сссвои цветы и птиц, зверей, рассказывала иссстории, поведанные мне змеями… И чувссствовала сссебя такой сщщщастливой! Юная, глупая… Откуда мне было знать, шшшто это всё лишшшь для того, шшштобы усссыпить мою бдительность и сссилу?

Однажды я ссснова зассснула при нём — не бояласссь, доверяла. А утром проссснуласссь в пещщщере над тартаром, той сссамой, после ночи в которой всссякий превращщщаетссся в чудовищщще. Аргуссс перенёссс меня по приказу Геры. И даже мать-Гея не сссмогла мне помочь, вернуть ноги…

Потом я вернуласссь домой, но, как видишшшь, даже оссстров мой они превратили в мрачный сссерый камень. Лишшшь море теперь напоминает о былом… Поделом бессспечной!

Ксюша слушала, едва не приоткрыв рот. Всё это звучало слишком уж реалистично даже для этого странного мира, но с другой стороны… Особо сентиментальной она никогда не была, но это!..

— Это ужасно…

Но не успела девушка более проронить ни звука, как округу потряс яростный клич. Химера вдруг перестала порхать бабочкой, озарилась, обнажила клыки… которые выросли в саблю длиной, а шерсть стала твёрдой, как камень. Померкли золотые ресницы, а в глазах застыла животная ярость.

В следующую секунду произошло сразу три вещи: В пещеру со свистом влетело копьё, пущенное чьей-то умелой, нечеловечески сильной безжалостной рукой, пронзившее Химеру насквозь так, что на землю она упала уже мёртвой; в Змеедеву, закричавшую от страшного горя, вонзилось сразу несколько стрел, и в пещеру вихрем влетели две златокрылого девы, чьи глаза метали молнии.

— Сестра!..

— Мы нашли тебя!.. весь день искали… А потом нереиды рассказали, что видели тебя с этим чудищем, Химерой!

— Как эти людоеды умудрились схватить тебя? Хотели отобрать силу?

— Умри, кольценогое хаосово отродье!!! — с этим криком Сфено обрушила на Ехидну целый валун, отчего пещера содрогнулась.

— Нет!!! Не надо!!! — с непонятным себе самой отчаянием воскликнула Ксюша, но было поздно.

— Вы заплатите! Клянусссь Ссстикссом и ссамим Хаосссом! — взревела Ехидна. — Вы охотилисссь за моей дочерью, вы убили её, моё дитя… Взываю к матери-земле!

Химера, в отличие от матери, не была бессмертной.

Пролилась титанова кровь, пролитая титанами…

Не это ли предвещало исход?..