Заложница поневоле

Глава 16

Мерзавец! В который раз доказывает мне, дуре, это. А как день хорошо начался. Снежана не трогала меня, не обвиняла в обмане, хотя её взгляд все сказал за неё. Надеялась, хоть на работе успокоюсь, подумаю, что сказать сестре. До обеда все было нормально. И почему он так завелся из-за татуировки? Еще отчитывает меня, не отпуская руку. Его глаза метали молнии. Испугалась, что ударит меня там, в офисе, на глазах сотрудников. А что? Он может, уже однажды ударил так, что я отключилась. Черт!

Меня все еще потряхивает, когда вспоминаю, как он накинулся на мои губы, точно оголодавший зверь. Сжимает мои скулы и жестко так сминает губы. А его слова, которые бросил перед этим? Боже, я чокнулась. Я ведь ответила на этот поцелуй. Вцепилась, как коршун, в его рубашку, и сама чуть там не оседлала его. Поздно вспомнила, кто передо мной, какие у нас отношения. А его слова. Боже, мне никогда не было так плохо. Кажется.

— Моя. Никому не отдам, будешь греть мою постель.

Он так и сказал. Греть его постель. Трижды ха! Никогда! Нашел дуру. Постель его греть точно не буду, я не подписывалась на секс с ним, пусть этим занимается, как её там? Жанна? Да, пусть она и занимается его постелю, его чле… ну, всем.

Рука все еще болит. Кожа у него жесткая, как и он сам.

Очень хотелось там разрыдаться, но пришлось приложить нечеловеческие усилия, чтобы мой голос не дрогнул, чтобы не заплакать. Вот кем он видит меня? Подстилкой? Шлюхой? Развратницей? Или как еще таких называют? Ненавижу, ненавижу, ненавижу!

С работы меня забрал Денис. Ублюдка в офисе не было, поэтому ушла, наплевав на отчет. Я помнила, что сразу после меня в его кабинет вошла эта фифа, и её вид, когда вышла оттуда. Выглядела, как нагулявшаяся мартовская кошка.

Так, всё! Ульяна, не думать об этом.

Денис припарковал машину недалеко от нашего дома. Нам пешком идти еще пять минут, на улице сегодня было холодно, но снега не шел, хоть и обещали в канун Рождества метель.

Разговор с Денисом не тяготил меня, с ним легко, как с братом. Жаль, кроме Снежаны у меня никого нет. Очень хотела бы иметь младшего брата или сестру. Пусть лучше это будет братик, иначе наши отношения с младшей сестрой были бы, как у наших соседей. У тети Нелли две дочери, которые всегда ссорятся друг с другом. “С кем не бывает, все сестры так”, - говорит моя мама. Откуда мне знать, какие бывают отношения? Мы со Снежаной росли, как чужие люди, у неё свой мир, в который не лезу я, а у меня свой, в который не лезет она. Всегда так было, это не изменить.

— Как собираешься отмечать Новый год?

— Как обычно, — я пожала плечами. Уже успела остыть после инцидента с Марком. — С родными. Папа хочет, чтобы мы все собрались вместе. Он уверен, что в следующем году у его дочерей просто не будет времени на родителей.

— А почему дядя Дима так уверен?

— Ну-у, сестре уже пора замуж. Наверное.

— А тебе?

— Что мне?

— Замуж не пора?

— За кого? У меня нет жениха или любимого.

— Совсем?

— Денис, давай закроем эту тему, м?

— Ладно, раз Новый год будешь встречать с семьей, то я приглашаю тебя на Рождество. Мне нужно найти девушку до праздника, иначе шеф будет недоволен мной.

— Почему это твой шеф должен быть тобой недоволен, если у тебя не будет девушки?

— Она нужна мне на корпоратив.

— Даже не знаю. Наверное, и у нас будет корпоратив. Но если не будет, так и быть, пойду с тобой.

За разговором не замечаем, как оказываемся на месте. Как подростки, мнемся, я хочу побыстрее закончить и пойти домой, лечь под одеяло, но Денис тянет. Вдруг в голове вспыхивает сегодняшний инцидент с Марком. Его слова, поцелуи и по телу проносится жар, концентрируясь в низу живота. В голову приходит странная мысль. Не успеваю её даже обдумать, и целую Дениса. Сначала парень стоит в шоке, широко распахивает глаза, точно как я, когда меня целовал Марк. А потом сам начинает целовать. Не жестко и жарко, как мой похититель, а нежно и осторожно. И его поцелуй не сводит меня с ума, не заставляет изнывать от желания, и я не становлюсь мокрой. Нет. Этот поцелуй не вызывает у меня ничего.

Я неосознанно начинаю их сравнивать. Глупо, знаю, но мозг упорно отказывается принять этот факт. Если раньше разум противился чувствам, то сейчас оба говорят одинаково. И от этого мне страшно. Страшно признаться самой себе, что именно я чувствую к Марку.

— Прости.

И как трусиха, убегаю прочь от Дениса.

Чёрт! Что теперь подумает Денис? Наверное, его подруга из-за отсутствия парня, лезет к нему в штаны? А что? Это похоже на правду. Только я не в штаны его залезла, а в рот языком.

Отказываюсь от ужина, ссылаясь на плохое самочувствие. Даже душ принять отказываюсь, сразу заваливаюсь на кровать. Долго ворочаюсь, пыхчу, но через час засыпаю.

Что я там говорила, что у меня крепкий иммунитет и я болею раз в год? Так вот, забудьте. Такого со мной никогда раньше не было. Горло саднит, голова болит, как и все тело. Нос заложен, голос охрип. Вся горю огнем. Вроде похоже на симптомы простуды.

Мама хочет, чтобы я сегодня осталась дома и лечилась, но боюсь, что подумает Марк, поэтому терплю, когда Снежана делает мне укол. Обещаю маме отпроситься с работы. Но и там меня ждет сюрприз. Сотрудники странно косятся в мою сторону, перестают разговаривать. Я ничего не понимаю. Что это со всеми?

У самого лифта меня ловит Алина, хватает за локоть.

— Напугала. Алина, что ты делаешь?

— Это правда? — она игнорирует мой вопрос. Её глаза смотрят в мои. Хмурюсь. Не понимаю, о чем она. — Ну, то, что говорят о вас.

— А кто это «вас»?

— Ты и Марк Филиппович!

— А что с нами? — я оглядываюсь вокруг, коллеги шепчутся между собой, бросая косые взгляды.

— Что вы встречаетесь! — выпаливает она, а у меня, кажется, глаза вылазят из орбит. Вот это новость! То есть, бред.

— Алина, — начинаю я философствовать, — чтобы мужчина и женщина встречались, они должны любить друг друга. Или, как минимум, испытывать теплые чувства.

— Так вы не встречаетесь?

— С чего вы вдруг так решили? — и для верности поднимаю голову, бросая мимолетный взгляд на сотрудников.

— Да весь офис в курсе вчерашнего.

— А что случилось вчера? — невинно спрашиваю я.

— Так это же…

— Мы не встречаемся, Алина. Да я его даже не люблю!

— Кхм-кхм! — видимо, кашель за спиной привлекает не только мое внимание, потому что все вокруг тут же стихают, будто перед ними сам бог.

Впрочем, вероятно, Марк Филиппович может считаться за бога. В офисе и он сойдет.

— Доброе утро, Марк Филиппович, — первой отмирает Алина, пока я стою истуканом и впиваюсь взглядом в костюм Марка, не решаясь поднять глаза выше. Казалось, все сотрудники следят за нами.

Наконец, я поборола свой страх и подняла лицо. Наши глаза встретились, будто между нами прошел разряд тока, казалось, мы пытаемся испепелить друг друга. Его цепкий, а мой колючий. Мы оба еще не забыли наш поцелуй. Мои губы горят огнем, когда он опускает взгляд на них. Всего лишь секунда, но этого хватило мне с лихвой. Вдруг в горле пересохло и я облизнула губы.

Марк прошел мимо нас, оказавшись в кабинке лифта. Повернулся, перехватив пальто поудобнее, и его рука замерла на кнопке. Посмотрел на Алину, подняв левую бровь.

— А я подожду другой лифт, поднимайтесь на этом сами.

И эта дура просто толкнула меня внутрь так, что я чуть не упала в объятия начальства. Схватилась за его рубашку, а после отпустила. Вскоре двери лифта закрылись, отрезая нас от других, и мы с Марком оказались наедине. Выпрямившись, отошла подальше. Минуты тянулись бесконечно, казалось, лифт не едет, а стоит на месте. А атмосфера в удушающей кабинке давила, и еще голова раскалывалась от боли. Наверно, поэтому пропустила тот момент, когда лифт застрял между этажами, а Марк оказался в опасной близости рядом со мной. И я дышала все это время его запахом.

— Ч-что вы делаете? — посмотрела мутным взглядом, образ мужчины не был четким, словно я ослепла, а окружающий мир летал вокруг меня. У меня что, кружится голова?

— Я тебе противен? — как сквозь вату донесся до меня его раздраженный голос. Он облокотился руками по обе стороны от меня, словно я могла сбежать.

Дурак. Как же он ошибался.

С сожалением поняла, что веки стали тяжелеет, а ноги ватными. Да я даже еле держала свою сумку. Вдруг на меня напала такая апатия, что понимала, могу в любой момент потерять сознание.

— О ч-чем ты?

Неосознанно вытянула голову и поискала глазами камеры в кабине лифта. Не хотелось бы свидетелей, если Марк вдруг вздумает снова поцеловать меня. Не хочу дать охранникам повод сплетничать о нас, потому что сегодня я точно не смогу дать отпор, оттолкнуть его, сопротивляться.

— О-о, — его губы вытянулись, — теперь играем в дурочку? Давай, Ульяна, выключи режим дурочки и возьми ответственность за свои поступки! — выдает он, а я не понимаю, о чем речь.

Какой еще режим дурочки? И что я сделала такого, чтобы взять ответственность? Я вроде никого не убивала, ни чью квартиру не успела затопить или обворовать банк! Так о чем ОН?!

— Я вообще ничего не понимаю, — слабо качаю головой. От этого жеста лицо Марка оказывается в опасной близости от моего, а я замечаю в углу камеру. И, чёрт! Я жалею, что он зажимает меня не в том углу, а здесь. Потому что камера смотрит на нас.

Вот чёрт! Сама, дура, загнала себя в ловушку.

— Правила контракта, пункт 14.3. «Никаких контактов с мужчинами. Не разговаривать с ними и не находиться в их обществе без своего хозяина».

— Что?

Я раскрыла рот, чтобы сказать все, что думаю о нем и его правилах, а также куда ему идти с этим его «хозяином». И что самое главное, он не мой хозяин! Да я же не игрушка, в конце концов, чтобы у меня был хозяин. Это абсурд чистейший! У него с головой не все в порядке?



— Да ты слышишь себя? Какой еще хозяин?

Вот чёрт! Я должна была прочитать этот чертов контракт после инцидента в ресторане, когда он бесцеремонно подсел к нам. И сейчас не оказалась бы в такой ситуации. Нет, я вообще это должна была сделать прежде, чем подписать его. Марк прав, я и вправду дура. Самая настоящая.

— Обычный. Как у всех.

— Да ты с ума сошел! — выпалила я в сердцах, забыв о своей болезни и что вот-вот могу упасть к его ногам. Потому что мои ноги держали из последних сил. Ну что за гребаный день?!

— И как? Кто из нас лучше целуется?

Я не успеваю осмыслить его слова, переварить вопрос, как Марк хватает меня за подбородок, большим пальцем ведет по контуру губ, и его палец останавливается на нижней. Через черные точки перед глазами вижу, как его глаза темнеют.

Это его глаза такого цвета или это эффект от простуды?

Так о чем он? Кто из них лучше целуется? Возможно… Не может быть! Он что, следует за мной? Почему? Зачем? Чего он хочет добиться? Прощении? Любви? Чего?!

— Как ты… мо-можешь… следить за мной? — слова даются с трудом, горло болит.

— Может, я тебя не доверяю, — то ли спрашивает, то ли утверждает, не могу понять.

— Ты не имеешь права… — я забываю о своих словах, когда его взгляд падает на мои губы.

— Не имею право на что? — сглатываю, пытаясь вспомнить, о чем я. Но в голове пусто. А Марк не хочет облегчить мне задачу, наклоняется еще ближе, вдыхая мой запах у шеи.

Я замираю, когда его губы касаются шеи, его зубы смыкаются на нежной коже, где бьется жилка, и в тот же момент силы окончательно покидают меня. Всё перед глазами поплыло, и меня накрыла острая головная боль.