Заложница поневоле

Глава 4

Марк

Раньше, в прошлой жизни, я мог с легкостью понять, кто стоит передо мной: девственница или шлюха, которая умело строила из себя невинную. Когда каменным членом врываюсь в узкую дырочку этой девочки, отгоняю от себя мысли, что делаю неправильно. Я не насильник, но ведь меня из-за этого лишили шести лет свободы. Из-за клеветы этой суки! Так почему я не могу сделать это сейчас, тем самым оправдать свое заключение?

Крепко стискиваю руки на её бедрах, раз за разом насаживая её на свой член. Девчонка лежит, глотает слезы, сжимая меня внутри себя. Она такая узкая и тугая, будто девственница. Может, у неё долго не было секса? Кто знает этих шлюх. Но не такой я представлял себе месть. Не такой.

В ней было сухо, что и злило меня. Такое в моем сексуальном опыте с партнершей впервые. Женщины всегда получали удовольствие со мной, кричали от удовольствия. А она молчала, смотрела в потолок таким безжизненными глазами, что я почувствовал себя последним дерьмом. Хорошая актриса, ничего не скажешь!

В последний момент успел взять себя в руки и кончить ей на живот. Уперся одной рукой в матрас рядом с её головой, другой схватился за член и заметил на головке капли крови. Немного привстал, посмотрел вниз и не поверил своим глазам! Первая мысль — что за шутки такие?! Как эта су…? После увиденного язык не повернулся обзывать её последними словами. Кто эта девчонка?

Поднял голову, недоуменно смотря на неё. Девчонка будто не дышала, лежала, закрыв глаза. Наклонился к её губам, пытаясь почувствовать, дышит ли она. Жива! Горячее дыхание девчонки опалило мои губы, и, не удержавшись, коснулся руками её щек.

— Что я натворил? — чувствовал себе дерьмом, теперь осознавая, чем было вызвано чувство неправильности происходящего. Все с самого начало было неправильным. — Кто ты?

Провел по её скулам пальцами, ощущая, как она дернулась, её лицо при этом исказилось болью, а после открыла глаза. Наши взгляды встретились. Её глаза, как море, бездонные. Синие, как небо, в них застыли слезы. Она смотрела на меня обреченно, лежа подо мной голой, невинная и совсем беззащитная. Её взгляд пробирал меня до глубины души. Мой взгляд быстро забегал по её лицу, а руки поглаживали щеки.

— Уходите!

Её голос, холодный и сломленный, разрывал мою душу. Что это, я чувствую вину перед ней? Почему мне стало плохо на душе только от одного её голоса? Кто ты: настолько хорошая актриса, что решилась зашиться, или я что-то упускаю? Но что?

Усилием воли заставляю себе встать с неё и, найдя свою одежду, выхожу из комнаты. Холодный душ — вот, что нужно мне в данный момент. Хорошо, что в доме в каждой комнате имеется ванная, поэтому можно не волноваться, что в моей комнате девчонка. Однако не успеваю сделать и шага, как замираю, услышав плач. Он режет мои уши, хочется закрыть их руками, чтобы не слышать. Никогда не любил женские слезы. Они моя слабость. Но уже поздно об этом говорить и сожалеть о содеянном.

Забираюсь в одежде в душ, включив холодную воду. Облокотился двумя руками о кафельную стену, и начал думать, что делать. В голове засели её последние слова. Её обещание. «Это вам дорого обойдется… Я вам обещаю». Стираю капельки воды с лица, стискиваю зубы и пытаюсь не думать об этом. Это ничего не решит. Но как отмахнуться от совести, что кричит, какой я урод?

Выключаю воду и, обмотавшись вокруг бедер полотенцем, выхожу из комнаты. Останавливаюсь перед той, где сейчас осталась она. Вслушался в тишину, и убедившись, что девчонка перестала плакать, вошел. Свернувшись комочком, она лежала на холодном полу. Шагая тихо, чтобы не разбудить её, дошел до шкафа и, быстро скинув с себя полотенце, переоделся. Не знаю, почему мне сейчас важно, чтобы она не проснулась, но чувствую, так будет лучше. Кому именно, осталось под вопросом.

Девчонка не проснулась даже тогда, когда я подхватил её на руки вместе с одеялом и перенес на кровать. Укрыв обнаженное тело, вышел из комнаты. В доме должна была остаться женская одежда, Ирина с семьей несколько раз была здесь. Может, она забыла свои шмотки. Очень надеюсь на это, иначе не представляю, в чем будет ходить девчонка. К моему огромному счастью за эти несколько часов нашел свитер и джинсы. Осталось только позвонить Павлу и договориться с ним о встрече. Уверен, старый друг выручит меня, и сможет обследовать её. Боюсь, если она и вправду являлась девственницей, я мог навредить ей.

Павел поднял трубку через три гудка, и когда я представился, выругался. Я и забыл, что в такое время народ спит, видит свой десятый сон, но ведь мне не привыкать. Да и ему. Кратко описав ситуацию, договорился с ним встретиться в районе десяти утра. Сейчас только семь, у девчонки в запасе было еще два часа.

Олег и Дима уже спали на диване перед камином. Не стал их будить, прошел в кухню и достал коньяк. Выпить сейчас не помешало бы. Не стал наливать в стакан, просто отхлебнул из горла. До того, как попал в тюрьму, не любил употреблять алкоголь, только редко позволял себе его, но сейчас мне жизненно необходимо было сделать этот глоток. Наверно, здесь играло роль, что я быстро пьянею. Поэтому и сейчас открыл настежь окна в кухне и стал дышать холодным декабрьским воздухом.

— Чёрт, шеф, холодно же! — не заметил, как ко мне подошел Олег и закрыл окна.

— Почему не спишь?

— Как тут поспишь, если холод пробирается до костей?

Я не чувствовал вину, что разбудил его. Незачем спать так долго. А вот я привык спать всего несколько часов, просыпаться рано утром. Эта привычка осталась после зоны.

— Ладно, отдыхайте, — похлопал его по плечу и решил подняться к себе. Правда, не знал пока, чем заняться.

Когда я вошел в комнату, девчонка еще спала. Постояв немного над ней, решил ждать, когда проснется. Уселся на стул, закатил рукава свитера до локтей и, подперев руками подбородок, наблюдал за ней. За этим занятием не заметил, как задремал. Проснулся, когда чуть не свалился со стула. Посмотрел на часы, половина восьмого. И сразу же после меня проснулась и «спящая красавица».

— Проснулась?

Девчонка посмотрела на меня со страхом, будто я снова накинусь на неё. Но несмотря на свой страх, она изучала меня. Её голубые глаза задержались на моих локтях, видимо, заметила татуировку. Не знаю, зачем захотел ей рассказать историю рисунка, но вовремя замолчал. Я еще не уверен, что мои люди, да и я сам, перепутали сестер. Похожих, как две капли воды, сводных сестер можно встретить только в сериалах, но в реальной жизни… Не думаю, что такое вообще возможно.

«А как же кровь?» — спрашивает у меня внутренний голос. И я невольно вспоминаю, что сделал с девчонкой ещё два часа назад. Да и капли крови на белом одеяле режут глаза.

Несмотря на страх, она дерзит, разговаривает со мной так, будто мы приятели и я не похищал её.

— Как вам МНМ? Мистер-насильник-Марк? Клево же, да? — кривя губы, спрашивает она, и отворачивается, когда понимает, что шутка так себе.

Последующий наш разговор не клеится, она орет на меня, требует отпустить, а когда сама же начинает говорить то, о чем я думал полтора часа назад, убеждаюсь в своей правоте. Кто бы из нас ни был прав, но врач должен осмотреть её.

Оставляю её одну на полчаса, этого времени хватит, чтобы она могла принять душ и переодеться. Внизу Олег готовит завтрак, а Дима пошел за дровами. Пью горький кофе и решаю заскочить в супермаркет, когда буду в городе. Поручаю Диме прогреть машину, пока девчонка собирается. Вдруг сверху услышал звон разбитого стекла. Мы с Олегом повернулись в сторону лестницы. Что это девчонка еще задумала?

— Я посмотрю, — Олег поднялся на второй этаж, а после крикнул на весь дом: — Твою же!

Понял, что случилось что-то плохое. Возможно, девчонка снова попыталась сбежать через окно, но тогда её первым заметил бы Дима, а не мы. Поэтому быстро поднимаюсь на второй этаж, и когда поравнялся с Олегом, он выставил руку, остановив меня.

— Постой! — я смотрю сначала на осколки, что лежат перед девчонкой, а после поднимаю глаза на нее. Её рука сжимает один из них, раня руку, а кровь течет на пол.

— Романова, бросай стекло! — пытаюсь успокоиться и не напугать её. Дура, что она делает? Смотрю ей в глаза и понимаю, она не слышит нас. Бесполезно кричать. Пытаюсь броситься к ней, но Олег крепко держит меня, не отпускает.

— Марк, остановись.

Он пытается меня удержать, но этого делать не надо. Ноги будто приросли к этому чертовому полу. В душе надеюсь, что она не совершит ошибку, но умом понимаю, если не сделаю что-нибудь, ошибку сделаю я.

— Олег, отпусти меня.

И только я поворачиваю голову к нему, чтобы потребовать отпустить меня, как в этот момент эта дура подносит стекло к руке и режет вену. Капли крови текут по осколку, и мы с Олегом просто тупо пялимся, пока она не падает к нашим ногам. Первым отмираю я. В этот раз он не держит меня, потому, оказавшись перед ней, зажимаю рану руками, пытаясь остановить кровотечение. Но это мало помогает.

— Бинт! — вспоминаю я, что нужно делать в таких случаях. Нужно оказать первую помощь и остановить кровь. А потом… нас ждет Павел. — Где-то здесь должна быть аптечка.

И пока Олег уходит на поиски аптечки, я думаю, что можно использовать вместо бинта. Подбегаю к шкафам и начинаю искать хоть что-то, что поможет делу. В руки попадается футболка и я рву её. И когда в комнату с аптечкой в руках вошли Олег и Дима, уже успел перевязать её руку. Поднимаю девчонку на руки и поторапливаю ребят. Олег садится за руль, Дима рядом, а я с девчонкой на руках сзади. До самой больницы не спускаю ее с рук, прижимаю к груди, как самого дорогого человека, и молюсь всем богам, чтобы он не смел отобрать у меня девчонку. Шепчу ей на ухо, что обязательно отпущу, если она останется жива. Хоть и понимаю, что блефую, однако не могу перестать делать это. Обманывать её. И себя.

Нас встречает сам Павел с двумя медсестрами и с каталкой. И как только внедорожник останавливается перед ним, Дима спешит открыть нам двери. Нас окружают люди в белых халатах, Павел требует, чтобы я опустил девчонку на каталку. Мой свитер пропитался ее кровью, как и руки. Я иду за ними, обеспокоенно смотрю на лицо девчонки и жду чуда.

— Тебе сюда нельзя, Родионов, — друг останавливает меня, дает указание работникам.

— Она будет жить? — задаю главный вопрос, который мучит меня.

— Я не могу сейчас ничего обещать. Но постараюсь спасти.

Не знаю, сколько проходит времени, когда к нам выходит медсестра и говорит, что требуется кровь для переливания.

— Вы её родственники?

— Мы…

Олег и Дима смотрят на меня, а я на медсестру.

— Муж! — уверенно отвечаю я.

— У вашей жены вторая отрицательная группа крови.

Искать донора нам не пришлось. У Олега как раз вторая группа, резус отрицательный. И пока он сдает кровь для Романовой, меня просят подписать документы. А потом велят нам ждать.

— Ну как? — Павел устало снимает маску. Романову только увезли на каталке в палату, с ней отправились и мои люди.

— Идем в мой кабинет.

Друг опускается на свой стул, а я напротив него.

— Наложили три шва, сейчас она под обезболивающим. Жить будет, только сегодня останется под нашим просмотром. И завтра, и послезавтра. Ты молодец, оказал первую помощь и спас ей жизнь. Но ей нужна помощь специалиста.

— И как долго она будет здесь?

— Не знаю, это зависит от её состояния, — Павел замолкает, задумчиво смотрит на меня. — Это та девчонка, о котором ты говорил рано утром по телефону? — я просто киваю. — Ну, рассказывай, Марк, во что на этот раз вляпался? Когда я последний раз видел тебя, а это было шесть лет назад, то потом узнал от друзей, что тебя упекли за решетку.

— Подставили, и, возможно, это девчонка ключ к правде, — не собираюсь скрывать от него правды. Но и все не могу. И я не солгал, когда говорил, что она ключ к правде. Так и есть.



— Соблюдая правила больницы, я, как врач, должен сообщить о ней в полицию, направить её к психиатру, но только из-за нашей дружбы я этого не сделаю.

— Спасибо, буду должен.

— Сочтемся.