Запах чужой земли

Глава 1

КамАЗ подпрыгнул на очередной кочке, кузов в котором мы сидели ещё раз тряхнуло и внезапно наступила тишина. Автомобиль продолжил ещё какое-то время движение негромко шурша колёсами по траве, потом взбрыкнул как молодой жеребец и замер. В кузове нас было двенадцать человек прибывших десять часов назад на Илюше в столицу Центральной Африканской Республики. Сидели на ящиках, которые сами же перегрузили в шаланду, принадлежащую ВПП ООН. Один из сорока КамАЗов, подаренных десять лет назад этой организации Правительством Российской Федерации, чтобы помочь доставить гуманитарную помощь в отдалённые районы Республики. Удивительно как сотрудники ООН не забыли об этом и любезно разрешили воспользоваться грузовичком. Благо что и вилочный погрузчик имелся. От водителя мы отказались, объясняя это тем, что местному специалисту по складированию и перевозке придётся нести ответственность за сохранность груза, поэтому должен обращаться с ящиками очень аккуратно, тщательно и неторопливо. Или сесть с бутылкой пива под крыло и не мешать нам. Молодой негр, уверен, ничего о теоретическом и практическом обучении никогда не слышал, тем более об экзаменах, чтобы получить право на управление этим видом транспорта. Он с любопытством выслушал меня внимательно оглядывая и показал движение пальцем себе в рот, а потом скрутив свои толстые губы трубочкой выдул через них струю воздуха.

Курят ли в Африке. Не помню почему меня заинтересовал этот вопрос ещё в далёком детстве, но ответ, который выдала бабушка немного ошарашил. Мол, ещё до прибытия первых европейцев негры уже курили.

Табак тут не рос, а вот конопля, несмотря на то что в будущем получила название «посевная», ещё в средние века научилась прекрасно расселяться без человека. Вот её и курили с незапамятных времён.

Сегодня в Африке курят даже дети, потому как изгнанные из богатых стран судебными процессами, законами, налогами и рекламными ограничениями, сигаретные гиганты усиливают свою маркетинговую стратегию в странах Чёрного континента. И это работает. Пачка сигарет стоит около трёх долларов и не каждый африканец в состоянии приобрести её. Но и тут нашёлся выход. Было такое в 90-х и в России. Сигареты продаются поштучно и трое, четверо, вполне могут собрать мелочь на никотиновую палочку.

Я не курю, но в кармане всегда лежит пачка, потому как легче всего разговорить негра, предложить ему подымить. Не откажется, а курить и работать одновременно они не умеют. Слишком расточительно. Сигаретным дымом нужно наслаждаться.

Вот и хозяин погрузчика не стал настаивать на большем. Он уселся в тени под фюзеляж самолёта, облокотился спиной на колесо переднего шасси и слегка прикрыв глаза принялся получать удовольствие.

Женя, наш старшой, одобрительно хмыкнул, и мы стали сортировать ящики. Провозились бы гораздо меньше, но припёрлись две женщины, разодетые и раскрашенные как курчавые арасари. С таким же хохолком на голове и носом, верхняя часть которого была разрисована как клюв у этой разноцветной птички. Сразу вспомнилась фраза главного героя из старого фильма: «Высота». «Для Южной Америки в самый раз. Природа там красочная. Пальмы, зебры, кенгуру».

И вот эти две нездоровые представительницы аэропорта, начали махать корочками требуя досмотра и ссылаясь на какие-то правила. Как их вообще пропустили к отстойнику, в котором мы стояли после приземления, непонятно. И на что надеялись? Вот прямо сейчас начнём срывать пломбы и демонстрировать любознательным дамочкам наш багаж, чтобы их самолюбие потешить.

Однако при этом почти два часа потеряли.

Они звонили, Женя звонил и в конце концов убрав из поля зрения свои размалёванные мандаты, женщины убрались. Не сами, конечно. Увидели, что по полю приближается открытый автомобиль и резво ретировались.

А потом выяснилось, что «КамАЗ» нам подогнали практически убитый. Он дымил, дёргался и как ни старался водитель, больше 30км выжать из него не мог. И то, такую скорость можно было поддерживать, исключительно, когда автомобиль катился под гору.

Но в конце концов добрались.

- Прибыли, - потягиваясь проговорил Женя и раздвинув не зашнурованный тент перемахнул через борт.

Я выбрался последним, спрыгнув на почерневший асфальт, изрытый колючками, оглянулся и непроизвольно вздрогнул.

«Боже мой, - мелькнуло у меня в голове, - неужели дед не в состоянии был построить нечто похожее на цитадель, а не это убожество».

Французские СМИ наперебой рассказывали, что дворец обошёлся в 40 миллионов долларов. И это не сегодняшних долларов, а тех, 70 годов. Где французы наняли такого агента по недвижимости? Да эти ветхие строения даже на 50 тысяч не потянули бы. Вот это и есть обычное западное враньё. Нелепое и несоразмерное. О золоте вообще речь не идёт, тут нет даже мрамора. Бетон и железо.

Резиденция Императора Центральноафриканской Империи, теперь уже бывшая и за сорок с лишним лет пришедшая в полный упадок, мгновенно ввела в депрессивное состояние и полное уныние.

С правой стороны от дороги стояло полуразрушенное здание, от которого остался только фасад с выбоинами. Этот дом Бокасса строил для себя, вернувшись в родную страну после второй мировой войны и рассчитывая зажить спокойной жизнью. Вероятно, и свою резиденцию, впоследствии, по этой причине решил основать здесь.

Неподалёку стояли большие палатки песочного цвета, рядом суетились белые парни в камуфляжной форме. Скорей всего наши ребята, которые для местного населения просто инструкторы.

И хитрым иностранным журналистам, очень интересующимися званиями, объясняют, что эти ребята резервисты, а что лица у всех закрыты, ну так не любят, когда их фотографируют. Не фотогеничны, что тут сделаешь. В принципе, никого из нас это не касается. Для подобных разговоров существует советник по безопасности президента ЦАР.

А вот чёрных парней совсем не видно или по случаю предстоящих торжеств они все ринулись в столицу. В Илюше мы доставили не только ящики с оружием и продовольствием. Кроме всего прочего, в Республику добралась 16-ти метровая живая ель, которую сразу увезли на стадион имени Бартелеми Боганда, где её и должны были установить. Через неделю католическое рождество и праздновать в столице собирались с размахом, к тому же в этом году оно выпадало на воскресенье.

С левой стороны находился внушительный портал из ржавого железа, останки былого великолепия, но, как и раньше служило главным входом в большой императорский двор. Видимо, гораздо позже расширенный деревянным каркасом с двумя рифлёными колонами, во всяком случае выглядело это чудо гораздо новее и невероятным образом сохранившимся аттиком над карнизом. Перед входом в это древнее святилище возвышался поминальный камень, а чуть сбоку, сооружение из бамбука, отдалённо напоминающее вигвам индейцев или пионерский костёр, до того, как в него бросили спичку.

Сам двор был переделан в тренировочный центр для молодых рекрутов многострадальной республики.

Мужчина, лет шестидесяти, болезненного вида, подскочив к нам окинул меня взглядом с ног до головы и произнёс простуженным голосом:

- Не понял, а ты кто такой?

Я внутренне подобрался сразу сообразив, что этот невзрачный человек пенсионного возраста здесь не последнее лицо и если что спрашивает, то имеет на то полномочия. Начальство, одним словом. Да и не мне спорить вновь прибывшему.

- Алексей Бортников, инструктор по рукопашному бою, - бодро отрапортовал я.

- Не понял, - мужчина ещё раз внимательно меня осмотрел, явно разыскивая подвох, поскрёб указательным пальцем переносицу и спросил, - откуда?

- Алтайский Край.

- То есть из России, - наконец сделал он вывод.

Ну а откуда ещё. И чтобы окончательно ввести нового начальника в ступор, широко улыбнулся.

- Я русский.

У пенсионера на лбу выступили капельки пота, не удивительно, жара сорок градусов, но лицо при этом просветлело, видимо, что-то разумное почерпнул из нашего разговора, потому как слегка склонив голову набок он громко рявкнул на сколько позволило ему больное горло:

- Абрамович, ко мне!

И было это произнесено таким тоном, что я на миг поверил, вот прямо сейчас, из-за полуразрушенной стены кирпичного здания, выскочит никто иной как Рома из Саратова.

Ошибся. Перед нами, словно из воздуха, материализовался высокий долговязый парень года на три младше меня, в очках на пол-лица с толстыми линзами и совершенно непохожий на Авраама. Типично русский парень из российской глубинки.

Начальник, склонив голову в его сторону и натянув на лицо строгое выражение, сказал:

- Гена, видишь этого парня? – рука пенсионера ненавязчиво махнула в мою сторону, - срочно подбери ему одёжу местных гвардейцев и чтоб сидела она на нём как литая. Пять минут тебе даю, дуй, - но увидев, что парень остался стоять с вопросительным взглядом, добавил, - сейчас нагонит, - и развернувшись ко мне тяжело вздохнул, - я Черепанов, можно просто Олег. И не смотри на мои седины, мы сейчас не в армии и потому сразу на «ты», а то я себя совсем стариком почую, так что эту тему закрыли. Тут Лёха у нас проблема нарисовалась, прямо бомба, а из местной жандармерии, как на грех, ни одного человека. Иностранные языки знаешь?

Я кивнул.

- Английский, французский, испанский. Ну и русский санго немного.

- Твою же мать, - не удержался Черепанов, - а мой дылда на русском языке нормально разговаривать не научился, - он махнул рукой, — ну это лирика. Мне тут сообщили, что к нам из МИНУСКи едут, - и, видимо, приняв мой взгляд за вопросительный, пояснил, - многопрофильная комплексная миссия Организации Объединенных Наций по стабилизации. Слышал про такую? – и не дожидаясь ответа продолжил, - целый автобус с женщинами разных цветов и всяких вероисповеданий. Сечёшь? Из правительственных войск тут никого, кто бы их задержал, а мы, как сам понимаешь, не имеем на это право. Вот они и мчатся сюда на всех парах и кроме тебя, задницу мою прикрыть больше некому. Изобразишь на воротах аборигена, моя твоя не понимает и чтоб ни одна стервочка из этой организации на территорию не попала. Понял мою мысль?

- Легко, - согласился я, - их гнать в шею или культурно?

- Не наглей, - погрозил Черепанов указательным пальцем, - очень культурно, а то они кучу жалоб настрочат, а нам этого не надо. Скорее всего родственники президента нажаловались, слишком много их у него и жаждут отбить у нас дворец. Хотя какой это дворец, - Черепанов махнул рукой, - сам увидишь. И если всё понял, беги за Абрамовичем, вон он ждёт тебя, давай родной. А то эти дамочки ненароком примчаться раньше, чем ты в форму облачишься.

Но едва я шагнул вслед за долговязым очкариком, Черепанов меня догнал последним вопросом:

- А ты это, часом, шоколадному зайцу родственником не приходишься?

- Нет, - ответил я, изобразив на лице улыбку.

- И это не загар?

- Нет, - я отрицательно помотал головой.

- Ну ладно, потом поговорим, дуй.

Я шагнул в святая святых и едва не приложился лицом в огромную, металлическую статую Бокассы. Словно сброшенная с самолёта она прочно увязла в земле, и стояла слегка накренившись, всего в паре сантиметров от белой, видимо, недавно выкрашенной известью стены, усеянной пластиковыми цветами.

- И давно она тут, народ пугает? – спросил я у Абрамовича, в принципе, вовсе не рассчитывая на ответ.

Гена пожал плечами.

- Наверное с тех пор, как ее сняли с основания.

- Понятно.

Я вспомнил, что статуя символизировала вход в могилу Бокассы, чей скелет на самом деле находился где-то в лабиринтах подземелья под дворцом и зашагав рядом с нескладным очкариком, ненароком поинтересовался:

- Ты и правда Абрамович?

- Нет конечно, это Палыч меня так прозвал, назначив интендантом. Мол, всех интендантов через пару месяцев службы уже вешать можно.

- Да, - протянул я удивлённо, - а Суворов вроде год давал, ну ладно, а то уж было подумал, что родственник. А Палыч, стало быть отчество Черепанова?

- Отчество, - подтвердил очкарик и ухмыльнулся, протягивая руку, - я Гена, - а потом добавил, - родственник, ну ты сказал, - и он хохотнул.

- Алексей, - я пожал растопыренную ладонь, после чего указал на дом, напоминавший по форме лодку.

- Твоё хозяйство?

Над дверью была прибита большая вывеска, на белом фоне которой, чёрными буквами на русском языке, без малейшего намёка на дизайн, кто-то намалевал: «Хозинвентарь и принадлежности». Принадлежности. Вот кто придумал такое слово? Не самое приятное, потому как рифмуется с другим, совершенно не привлекательным.

Гена кивнул и отпёр массивный замок.

- Лодка Сен-Сильвестр, - проговорил я, рассматривая здание.

- В смысле? – спросил интендант, отходя назад и вставая рядом со мной.

- Так назывался этот дом в былые времена. Здесь жила вторая жена императора ЦАР.

У Гены очки сползли на переносицу и парень, близоруко щурясь оглянулся.

- Это ты с чего взял? – спросил он с сомнением глядя мне в глаза.

- То есть, ты занял это здание и даже не знаешь кому оно принадлежало? – теперь настала моя очередь удивляться.

- Почему не знаю, - Гена снова пожал плечами, - знаю. Тут африканский король какой-то жил, - потом подумал и добавил, - давно жил, ещё в позапрошлом веке. А как он свои дома называл, мне, как-то не досуг, - и спохватившись, быстро проговорил, - пойдём, Палыч сказал пять минут, а я тут по твоей вине здания разглядываю, - и устремился внутрь.

Я оглянулся. Через вполне ухоженную дорогу стояло старое трухлявое деревянное шале, когда-то поэтизирующее мирную спокойную жизнь сельского труженика. Буквы на вывеске давно стёрлись, но я и так знал, что это за домик. Вилла Мбата. Посторонним вход воспрещён. Здесь жил и спал только Ж.- Б. Бокасса. Я повернул голову разыскивая глазами то, зачем я здесь и сразу заметил его. Этот дом по сравнению с остальными постройками и сегодня был самым величественным. Дом его первой женщины. Вход мне не был виден, так как здание стояло фасадом к бассейну, в который, почти полностью завалилась арматура бринкбалантной горки. По мне так самая обычная горка для спуска в воду и почему на плане было написано бринкбалантная для меня осталось тайной. Но это и не важно. Дом, вот что меня интересовало в первую очередь, а вернее одна из комнат на втором этаже.

- Ну, где ты, - вывел меня из задумчивости интендант, - сейчас Палыч примчится.

И я шагнул в полутёмный коридор.

- Двигай направо, - проговорил Гена едва я появился на пороге, - сейчас тебе местную форму подберём, - потом глянув на мои ноги, хмыкнул, - с ботинками проблемы. Тут бойцов местных нагнали сплошь женского пола и ботиночки им 36-38 размер. Я тебе выдам, конечно, нужные, но ты их не умыкни. Отстоишь на воротах и верни обратно, очень тебя прошу.

- Верну конечно, мне-то они зачем? У меня свои имеются, - с некоторым удивлением ответил я, но хозяин этой богадельни только хмыкнул.

- Вот и я о том же, а то бывают ухари.

Мы прошли в квадратное помещение размером пять на пять метров, в котором проёмы окон были заложены разными по своим габаритам камнями и зацементированы. Не везде и абы как, но свет с улицы не проникал, а освещало помещение одна тусклая лампочка, свисавшая с потолка на электрическом проводе. Стены были выкрашены совершенно неоднородно. То ли максимально перестарались, когда разбавляли краску, то ли неравномерная впитываемость поверхности, к тому же с видимыми следами валика, глубокими нерегулярными трещинами и отслоившейся местами краски. И выглядело как роялти-фри изображения.

Мелькнула мысль, как в этом полумраке близорукий парнишка что-то находит, но потом решив, не моё это дело, пододвинул к себе колченогий стул.

- Верну, - пообещав, я стал раздеваться, а Гена с головой нырнул в картонные короба.

- Ну вроде нашёл, - проговорил он через минуту протягивая мне комплект местной одежонки и чёрные лакированные туфли, - извини другого нет, но на пост в самый раз.

Мне то вообще без разницы в чём миссию встречать, мог бы и в своей горке. Главное ведь цвет кожи. Моей кожи. Я был чёрным.

Когда-то моя бабушка, по молодости, в конце 60 годов прошлого века влюбилась в африканца. Но не просто в случайного студента, коих много понаехало из стран Африки и чьи правители, якобы, вставали на путь социализма. Это был цельный Император и не важно, что на этот пост назначил он себя сам, а к власти пришёл путём военного переворота, превратившись из простого солдафона в самого худшего африканского диктатора. Так о нём писали. Однако, моя бабушка, о новоявленном короле имела другое мнение, и я вполне разделял её взгляды. Во-первых, на тот момент страна представляла собой огромную бездорожную пустошь, отмеченную хаосом и голодом. Бывшее правительство – что-то вялотекущее. Устраивать переворот и захватывать власть не было желанием Бокассы, скорее кульминацией общественного беспокойства, которое и сделало его вождём. А во-вторых, если он такой жуткий злодей и людоед, как пытались и до сих пор пытаются очернить его личность историки и не только, то почему не нашлось ни одного свидетеля жестокости и каннибализма, кроме описанных анонимно в западных газетах, которые появились сразу после его обращения к своему народу с такими словами: «Дорогие мои! Час справедливости пробил! Хищная иностранная буржуазия, словно паразит, высасывавшая наши силы, упраздняется навсегда! Отныне каждый имеет равные права на деятельность, служащую удовлетворению интересов всех!».

Чем-то речь Ленина, стоявшего на броневике, напомнил. Может быть, потому что на той фотографии, которую видел я, президент стоял на башенке французского «панара» и слова произносил, один в один, из наших старых фильмов про революцию?

Я читал статьи Патрика Пресно, прославленного французского журналиста, где он отрицательно высказывался против подобных нападок и заявлял, что невозможно принять без доказательств обвинение в каннибализме. И утверждал, что все эти истории, бред сивой кобылы и выдуманы французскими спецслужбами. А как иначе оправдаться свержением Бокассы, только создать образ чудовища.

А потом новоявленный президент решительно выдавил лягушатников из Республики. Нагло и быстро, они даже охнуть не успели. Умникам из Елисейского дворца это не понравилось, на что Ж.- Б. Бокасса заявил представителю Жоржа Помпиду: «Никто не будет указывать мне, что я должен делать! Я могу обратиться к русским, они мне помогут. Не Парижу решать будущее моей страны!».

И вот эти слова, сказанные не журналистам и не с трибуны, а на ушко Валери Жискар д'Эстену, во время сафари на слонов, поставили окончательную и жирную точку.

А Бокасса отправился с визитом в Москву. И никто не потряс пробиркой в ООН и не обвинил императора в изготовлении ядерной бомбы. Несколько раз французы попытались устроить на него покушения, но всегда глупо, бездарно и неудачно, что только укрепило власть нового Императора. А Жискар д’Эстен всё время недоумевал, ну почему Ж.- Б. Бокасса так ненавидит французов. Вопрос напрашивался сам собой: а должен был их любить? Он остался сиротой в шесть лет после того, как отца расстреляли, а мать забили палками охранники французской компании за то, что они боролись против колониальной политики. Как он вообще смог пробиться так высоко? Наверное, просто повезло. За боевые заслуги в Индокитайской войне будущий император был награждён орденом Почетного легиона и Лотарингским крестом. И пожаловал их сам Шарль де Голль. Вот французы и надеялись, что он свой. Долго надеялись. А потом стали ненавидеть, пытаясь очернить перед всем народом. А за что?

Он запретил нахождение в общественном месте без одежды и бродяжничество. Приостановил действие конституции, распустил парламент, сформировал новое правительство, назначил комиссию по ревизии бюджетных расходов и устроил настоящую войну с коррупцией. Была введена всеобщая трудовая повинность для жителей трудоспособного возраста — под угрозой штрафа и тюремного заключения. Попрошайничество попало под запрет. Как пережитки прошлого, были запрещены многоженство, уплата выкупа за невесту и женское обрезание.

Пообещал стабилизировать национальную экономику, провести свободные выборы в новый парламент и уйти из власти.

Он просто хотел спокойно прожить жизнь в тихом уголке.

Кстати говоря, все обвинения в адрес Бокасса всегда начинались словами: «Возможно это произошло так, вероятнее всего он сделал это, может быть так и было и прочее». То есть, ни разу не были предоставлены хоть какие-то доказательства.

А после того, как сотрудники спецслужб Франции устроили переворот и отстранили Бокасса от власти, всё вернулось на круги своя. Безработица, выкуп, обрезание, коррупция. И голыми многие бродят до сих пор и многожёнство приветствуется.

Так что у меня к Пятой республике, если можно так выразиться, тоже свой кровный счёт имеется.

Моей бабушке, Любовь Александровне Выжег в 1973 году исполнилось 37 лет. Была разведена, детей не было и появление моей матери на свет находилось под большим вопросом. Про моё существование в будущем и говорить не стоило. Работала бабушка в тот момент в Артеке и кому пришло в голову, что она самый достойный кандидат на то, чтобы повязать пионерский галстук на шее иностранного гостя уже и не узнать, но именно так и состоялась её первая встреча с будущим императором Центральноафриканской Республики. А потом произошла цепочка событий, в которой Любовь Александровна заняла прочно первое место. Заболел повар, обслуживающий президента ЦАР и моя бабушка, не дожидаясь замены, приготовила обед, который и сыграл в дальнейшем главную роль.

Вернувшись в Москву Ж.- Б. Бокасса встретился с Первым секретарём ЦК КПСС и попросил выделить ему повара, который однажды приготовил удивительное блюдо, чтобы она сопроводила его во дворец и научила тех, кто готовит пищу для первого человека в республике, русской кухне.

Вот таким образом, Любовь Александровна Выжег и по совместительству моя родная бабушка, оказалась в составе делегации, посетившей Центральноафриканскую Республику.

Женой сына деревенского старосты из племени мбака бабушка стать отказалась, но вот одну ночь близких отношений отклонить не выгорело. Тем более, что поучаствовала в этом одна из жён президента. Да, произошло это событие ещё до знаменательных законов императора.

Домой Любовь Александровна вернулась через три месяца уже точно зная, что беременна.

Родилась девочка, но цвет кожи был лишь слегка смуглым, можно сказать повезло для того времени, а нестандартное смешение крови придало личику своеобразную красоту, к тому же издавна в нашей семье имелась изюминка. Синие глаза. Бабушка рассказывала, что слышала в детстве историю ещё про прапрадеда.

Мама училась на втором курсе в МГЛУ, когда в гости зачастил сын мэра из соседнего региона. Поженились и, если бы к тому времени не существовал анализ ДНК, он точно придушил мою будущую мать.

Прямо как у Гашека. «Представьте себе: женитесь вы на какой-нибудь барышне. Белая, мерзавка, абсолютно. И в один прекрасный день — нате! — рожает вам негра».

Нет, мама моя мерзавкой не была, мужу не изменяла и замуж выходила девственницей. Что поделать, выросла в СССР и воспитание получила в советское время.

Я родился чёрным. Не совсем, конечно. Кожа была гораздо светлее чем у обычных негров, однако с первого взгляда было ясно – это не загар. Понятное дело, в семью столь высокопоставленного чиновника меня не пустили. Мама, разумеется, тоже оказалась в опале, и мы, из солнечного Краснодара перебрались на Святое море.

Папаша родной, с которым лет через много пересёкся, всё честно и подтвердил, но развёл руками. Ну никак против отца, мэра города, лишнего слова сказать не мог. Мол, чтить родителей научили. Я, конечно, сделал вид что поверил, хотя, к тому времени, уже точно знал, при ином раскладе получил бы он пинок от своего папочки и лишился своей роскошной жизни навсегда. Вот только ворошить прошлое мне совершенно не хотелось. Зачем? Разве что-то можно было изменить? Да и, честно говоря, чему бы я научился у такого отца?

Недалеко от посёлка, куда мы переехали, стояла воинская часть и её командир, бравый майор, отнёсся к цвету моей кожи абсолютно нейтрально. Он почти год ухаживал за моей матерью и так трогательно, что в конце концов растопил её сердце. Они поженились после того, как мама закончила учёбу в дочерней компании МГЛУ и получила диплом. Помню, как на свадебной церемонии я шёл сзади, поддерживая шлейф платья невесты, настоящая экзотика. Видел потом подобное в старых американских фильмах.

Таким образом и оказался в семье военного.

Вспомнилось, пока шагал до наружных ворот цитадели. В отличие от внутренних, им навели маломальский лоск, покрасили и подправили так, что закрывались они наглухо, хоть и требовалось для этого как минимум три человека. Снаружи стояла полуразвалившаяся будка для охранника, рядом с которой я провёл битых два часа. Черепанов едва не скомандовал отбой, когда вдали показался автобус. Припёрлись всё же. И таки да, ни одного мужика, сплошные девки. Не старые, но назвать этих дамочек симпатичными у меня язык не повернётся, даже ядерная угроза по сравнению с ними выглядит вполне мило. Сразу вспомнился урок биологии, на котором изучали хронологию эволюции человека. Обезьяньи лица с приплюснутыми носами и толстыми губами. Один в один.

Попытались взять меня на арапа и проскочить в ворота, ага, кто-же их открытыми держать будет. Изнутри припёрли небольшим грузовичком, меня это даже немного рассмешило, но как выяснилось опосля, на воротах обычно африканцы стоят, и они за это отвечают, а калитку ломом подпирают. Так что дамочки попинав ворота словно монашки, рвущиеся в мужской скит, сделали вид, будто только что, внезапно, увидели охранника этого заведения и кинулись ко мне наперебой вещать на французском языке. Что-то втирать о праве и всё это с жутким акцентом. Если б не галдели громко и одновременно, я, наверняка, смог понять суть их требований, но теперь оставалось лишь последовать совету Черепанова. Вспомнил незамысловатую фразу на китайском. Буркнул её себе под нос и добавил на языке Дюма, перемешивая английскими и немецкими словами:

- Моя охранять. Твоя не понимать. Дворец Беренго закрыт, заходить найн.

Вот тирада вышла, без 100 грамм не разобрать. Ну, а что, на Чёрном континенте наречий как блох на бездомной кошке. Пусть соображают из какого я региона.

Галдёж мгновенно усилился, а одна, с обильной растительностью на лице, даже принял её за трансвестита, так вообще, не нашла ничего лучшего, как попытаться мне показать, что им нужно пи-пи и очень срочно. Едва из трусиков не выпрыгнула, демонстрируя своё желание, а ещё больше девственные джунгли в зоне бикини. Приняли меня всё же за аборигена и решили, что справятся с местной бестолочью на раз два.

Ага. Я им на кустики указал, метрах в пятистах от ворот и демонстрируя тридцать два зуба, добавил:

- Здесь писать найн. Ходи туда.

Одним словом, не договорились и когда вся эта делегация отправилась восвояси, Черепанов, выглянув из калитки, показал кулак с оттопыренным большим пальцем.

- Молоток Лёха, прекрасно справился, сдавай форму Абрамовичу и ко мне в штаб. Надо бы с тобой поближе познакомиться. Честно признаюсь, чёрный российский гражданин, знающий три иностранных языка, это для меня уже нонсенс, а ты к тому же инструктор по рукопашке. Извини, ты на чёрного не обиделся? Может тебя афрорусским называть?

Я пожал плечами и произнёс заранее подготовленную фразу, как раз для подобного случая:

- На меня, эта глобальная сеть, которая якобы несёт справедливость, исцеление и свободу чернокожим людям, не распространилась. И даже больше скажу, чёрный мне приятнее чем афрорусский. Ну а если быть честным, то на своё имя я быстрее откликаюсь.

Черепанов дважды моргнул, после чего скривился в усмешке.

- Отлично, дуй к Абрамовичу и жду. Вон мой домик, - и он указал на небольшое здание на отшибе

Прежде чем обменять одежду, выданную интендантом на свою собственную, я, обойдя небольшой пролесок приблизился к вожделенной цели и остановившись около глубокого бассейна, со дна которого воняло кислятиной, болотом и ещё какой-то дрянью, окинул взглядом резиденцию Екатерины, первой жены моего покойного деда. Белые стены были испещрены надписями, местами отбита штукатурка, но в целом, здание выглядело вполне крепким. Великолепие было разграблено, но военные всегда склонны эмоционально пробуждать память о хорошем прошлом. Создавалось впечатление что время в Беренго остановилось.

В 2013–2014 годах здесь размещались бывшие сторонники Франсуа Бозизе и зная об этом, мне не терпелось добраться до нужной комнаты и выяснить, не был ли вскрыт пол в месте, отмеченном на плане.

Оглянувшись и увидев интенданта, я решил не торопить события. Окинул равнодушным взглядом строение и приблизившись к Гене заинтересованно спросил:

- Я слышал в этом бассейне плескались крокодилы и неугодных членов правительства скармливали им. Не знаешь, это правда?

Глаза интенданта мгновенно вспучившись, прилипли к линзам, во всяком случае несколько мгновений мне казалось именно так. Потом он отрицательно покачал головой и сняв очки принялся их протирать видавшим виды платочком.

- Первый раз о подобном слышу, я даже ни разу не подходил туда и тем более не заглядывал в бассейн. А что там?

- Костей убиенных и заживо расчленённых нет, если ты об этом. Болото и воняет сильно.

- Да ну тебя, - отмахнулся мой собеседник, - переодевайся, а то Палыч уже дважды по рации интересовался, где ты застрял. А он стоит, болото разглядывает, - и Гена водрузив очки на место шагнул в свою вотчину.

- Просто любопытно, - проговорил я и нырнул следом в тёмный проход.