Илье Васильевичу Селиванову, с глубочайшим уважением и преданностью посвящает Михаил Матвеев Максимов
EXEGI MONUMENTUM
Я памятник себе воздвиг нерукотворный:
К нему не зарастет насмешников тропа;
Сияет ярче он главой своей позорной
И Тредьяковского Профессора столпа.
Нет, весь я не умру. Поэта эпиграмма
Век будет обо мне потомству говорить,
И нанесенного мне критикою срама
Рекой чернильною друзьям моим не смыть.
Да, долго буду я народу тем противен,
Что чувства подлые в статьях я выражал,
Что в подлости я был классически наивен
И слабых сильному в угодность унижал.
Слух обо мне пройдет по всей Руси пространной,
И проклянет меня всяк сущий в ней язык,
И с Ванькой Каином, Картушем и Пастраной
Потомство рядышком и мой повесит лик.
О, Муза ловкая, будь духу тьмы послушна,
Пред мненьем общества, как сыщик, будь тверда,
Насмешки, пасквили, приемли равнодушно:
Покойно в свете жить без чести и стыда!
В настоящее время нет ни одного журнала, ни одной газеты, которые бы не одарили публику описанием какого-нибудь серьезного случая. Повинуясь всеобщему стремлению, и я, никогда не писавший и не посвященный в таинства науки, осмеливаюсь ознакомить публику с некоторыми эпизодами московской жизни, остававшимися для всех других в тайне. У нас никогда не публиковались происшествия с подробным объяснением мошеннических действий и изворотов этого вообще вредного ремесла, — ремесла, я говорю, — потому, что все мошенники и воры делятся на партии и классы, изучая воровство и мошенничество, каждый по своим способностям, от той самой партии, к которой он принадлежит.
Имея большой запас всякого рода происшествий, накопившихся в продолжение десятков лет моей службы, я в настоящее время желаю этим запасом поделиться с публикою, и если обнаруженное мною не послужит для неопытных людей предостережением, то, может быть, по своему разнообразному содержанию будет занимательно.
Истинные события Парижа, изданные шпионом Видоком, приняты были всею европейскою публикой, читающей на французском языке. Я не смею надеяться на такую известность, но льщу себя надеждою, что и моя книга будет прочтена и не лишена внимания.