Записки Темнейшего

Часть 11 Посттравматическое утро

Голосование в Сенате назначили на утро. Ночь ушла на консультации. У Сената. Я демонстративно занимался ситуацией в городе. Слетал на пострадавшие объекты, провел совещание силовиков и коммунальщиков, пообщался с волонтерами и медиками. Столь же демонстративно не интересовался делами в Храме. Чего ими интересоваться, если из окна моего кабинета видна башня Совета и всполохи световых мечей в окнах его зала. Горячая у магистров видать дискуссия идет. К утру всполохи в башне погасли, но с территории Храма потянуло дымом.

– Канцлер…

От любования раздираемым внутренней распрей Храмом меня отвлекла делегация представителей всех основных Сенатских фракций.

– Сенат готов предоставить вам широчайшие полномочия. Ради восстановления мира и порядка на просторах нашей родины мы хотели бы видеть вас пожизненным канцлером Республики, обладающим правом вето решений Сената. Просим вас ознакомиться с проектом и внести в него необходимые изменения…

Молча киваю. Делегация поспешно пятится и исчезает. Что ж, страх заставит их проголосовать за что угодно. Надо отдать проект юристам, чтобы вычистили вероятные огрехи. Сенатские комитеты и в нормальных-то условиях такие бумаги иной раз выдают, что диву даешься. Или сразу заменить на свой давно разработанный продуманный и сбалансированный документ? Выберу, когда посмотрю на заключение юристов.

А пока у меня есть немного времени на личное. Турболифт несет меня в медцентр. По сообщениям врачей ночь прошла тревожно. Сердце останавливалось еще дважды. Но сейчас состояние стабилизировано с тенденцией к улучшению. Вхожу в разгороженную стеклянной стеной палату. В отгороженной от внешнего мира стерильной части – бакта-камера с бесконечно дорогим мне человеком. Кризис действительно миновал.

Уже хочу окликнуть ученика, когда замечаю еще одного посетителя. Прижавшись лбом к стеклу здесь неподвижно замер Оби-Ван Кеноби.

– Он уснул совсем недавно, - отстраняется, стоило мне встать рядом рыцарь.

– А ты чего хотел? Ситхи – твари живучие, так что не дождетесь.

Пожалуй, моя колкость несправедлива и даже жестока. Но выслушивать душевные излияния страдающего джедая у меня нет сейчас сил.

– Спасибо. Если бы не вы…

– Если бы не я, то что? – ехидно уточняю я.

Но собеседник моего сарказма вовсе не слышит.

– Вчера я видел глаза Тьмы…

– Видел он… Задницу ты видел, а не глаза.

А что? Заботиться о душевном равновесии джедая я не нанимался. Так что говорю, что думаю. Оби-Ван приятель Энакина? Вот именно. Энакина. Не мой. Так пусть Энакин когда поправится с дружком своим и разбирается.

Постояв еще некоторое время. Просто чтобы убедиться в стабильном состоянии ученика. Остался бы и дольше, но времени нет катастрофически.

– Я могу остаться здесь? – обратился ко мне Кеноби, когда я был уже у выхода.

– Как знаешь. Если в Храме дел нет…

Может, я и перегнул немного палку. Не знаю. Сегодня я наконец могу говорить джедаям то, что я о них думаю. Только вот по поводу дел Храма я могу серьезно ошибаться. Я просто не знаю, какая сторона взяла там верх. Так что может статься, Кеноби там не особо ждут.

Впрочем, узнаю я это уже сейчас. Не успеваю вернуться в рабочую часть здания, как мне доложили об уличном эксцессе: толпа на площади перед Сенатом не пропустила внутрь гранд-магистра Йоду. Не очень представляю это технически, поэтому отправляюсь посмотреть. Чисто из любопытства.

Толпа вокруг Сената собралась нешуточная. Сразу на нескольких уровнях все ближайшие направляющие перекрыты разумными. Но теперь они пришли не штурмовать, а защищать Сенат. Ну, может быть, чуточку надавить на его решение тоже. Но осознанной целью это для большинства собравшихся не является. Сперва мое появление встретили радостными возгласами, но очень скоро они сменились недовольным гулом. Что не так? К платформе с Йодой меня подпускать не хотят.

Только и остается, что достать меч и отсалютовать алым клинком толпе. Прямо народный ситх, прости Великая. Но помогает. Выскочившие откуда-то сбоку смутно знакомые парни в форме спецназа корпуса юстиции расчищают площадку, на которую опускается открытая платформа. Вообще-то транспортер. Но сейчас она будет трибуной. За штурвалом танкист Вирс.

Ласково киваю моему водителю. В его ответном взгляде очевидный даже для неодаренного вопрос.

– Со Скайуокером все в порядке. Состояние тяжелое, но жить будет.

Не испорченный этикетом парень отворачивается куда-то в сторону и показывает поднятый вверх палец. На стоящих по краям площади шагоходах тотчас моргнули фарами. Раздолбаи. Над дисциплиной еще работать и работать.

Йода прибыл на такой же платформе. Теперь две машины зависли борт к борту так, что при желании мы можем перелезть друг к другу в гости. Еще на подлете мне показалось, что гранд-магистру в ночной драке уши пообрывали. Оказавшись ближе, понимаю, они плотно прижаты к голове, как у испуганной или готовой к драке собаки. Никогда его таким не видел. Неужели и ему бывает страшно?

– Слушаю вас, уважаемый гранд-магистр Йода.

– Уже нет, ситх. Вина за раскол и гибель многих джедаев на мне лежит. Не увидел опасности внутри. Не разглядел врага снаружи. Покинуть Орден следует мне.

– Разумное решение.

Над платформой повисла пауза. Йода чего-то ждет. Впрочем, мне-то ясно, чего. Но для почтеннейшей публики следует подержать интригу. Поэтому спрашиваю не сразу.

– Уважаемый враг мой попрощаться со мной заехал или?..

– Избавить мир от исчадия Тьмы должен я.

– Поединок?

– Поединок, да.

– Только гадский ситх на него не пришел. Какая досада.

Толпа вокруг не успела сформулировать свое отношение к услышанному недовольным или насмешливым гулом, как я лихим сальто с разворотом выпрыгиваю с платформы чтобы чуть пижонски приземлиться на заполненном людьми тротуаре метрах в пятидесяти. Вот теперь всеобщее испуганно-восторженное «ах!» сменилось почти хохотом и скандированием моей последней фразы. До Вирса пришлось докрикиваться с помощью Силы.

– Офицер, дружочек, доставьте пожалуйста, уважаемого Йоду в космопорт, а то общественный транспорт не ходит. И билет купите за счет республиканского бюджета.

– Исполним в лучшем виде, сэр! – отозвался тот, уже подхватывая лучом захвата грузового манипулятора платформы своего нового пассажира.

Понимая, насколько смешным он сейчас выглядит, Йода сопротивляться не стал. Меня же эта шутовская роль почему-то не раздражает. Наверное, потому что я паясничаю перед теми, кто обладает силой, способной на то, чтобы дать мне власть, ничего конкретного не желая взамен? Да, эта сила аморфна и нуждается в управлении. Так же, как и Великая Сила, впрочем. А Великую я уважаю. Да и тот, кто однажды стоял лицом к лицу с миллионной толпой, навсегда разучится ее презирать.

Уходить не тороплюсь, потому что понимаю: появление Йоды – пробный шар. Проверка того, как ситх на конкурентов отреагирует. Теперь и новым магистрам появиться следует.

Появляются. Восемь из положенных двенадцати. Кто-то на хозяйстве остался, или кадровый голод после последней поножовщины? И наконец-то ставшего магистром Квай-Гона Джинна они зря с собой взяли. Ну, не дипломат он. Ни разу не дипломат. Впрочем, его дело – подтанцовка. Говорить мне предстоит с магистром Дуку. Что, гранд-магистром? Мои поздравления.

– Совет Ордена джедаев доводит до сведения вашего превосходительства, - начал как по писаному, такое народу нравится, Дуку, - что рыцари Света с уважением относятся к выбору народов Небесной реки. И если в этот трудный час галактика хочет видеть своим лидером ситха, мы не вправе этому воспрепятствовать.

Не в праве или не в силах? Вслух этого не говорю, ибо подозреваю, что этот конформизм обусловлен не только взглядами нового лидера, но и пониманием того, что клин (террориста Дарта Плэгаса) клином вышибают. Тем временем оратор продолжает.

– Вместе с тем Орден Света не считает возможным служить Тьме.

Для замершей толпы звучит пафосно, и только я улавливаю едва заметную интонацию вопроса в конце.

– Полагаю, учитывая нынешний внутренний кризис храма, Сенат освободит Орден от обязательств служить Республике. Она в ваших услугах более не нуждается. Надеюсь, вы понимаете, что государственное финансирование в новых условиях неоправданно нецелевая трата казны для нас, и, смею надеяться, недопустимая потеря лица для вас.

Когда речь зашла о деньгах, из толпы полетели язвительные варианты на тему того, на что теперь храмовники жить станут. Продолжаю тему.

– Впрочем, памятуя о большом опыте дипломатической деятельности джедаев, я считал бы возможным осуществление отдельных миротворческих миссий в рамках гражданско-правового договора, например.

– Ежели по ходу миссии конфликт полыхнул с новой силой – то шиш, а не оплата! – некий юридически подкованный забрак громогласно поясняет собравшимся суть моего предложения.

К чести джедаев, члены Совета оставались каменно-невозмутимыми. Словно насмешки толпы их не задевают. Хотя нет, просто Дуку не дает сбить себя с намеченной линии разговора. А сейчас у него по плану отнюдь не дела финансовые.

– Как гранд-магистр Ордена джедаев, я не могу признать власть ситха, но как граф Серено я понимаю, что институт Республики изжил себя, и готов дать клятву на верность Империи.

Во вдруг повисшей над площадью тишине кажется, даже шелест ткани графского плаща слышен. Правитель Серено опускается передо мной на колено. И хатт его дери, как же величественно он это делает!

И еще, прошу обратить внимание, слово «империя» первым сказал не я. За что опытному политику Дуку отдельное спасибо. Кстати, а как насчет лояльности остальных джедаев? Или ушлый граф под видом того, что недвижимость на Корусанте нынче кусается, переведет штаб-квартиру Ордена на Серено, заодно приняв ее обитателей в свое подданство? Самый простой вариант, хотя и не очень желательный. Эту публику лучше перед глазами держать. Но это проблема не первой, да и даже не второй очереди. Сейчас – о насущном.

– Вы ошибаетесь, граф. Республика не может превратиться в Империю. Стать монархией – да. Но Империя… По сути она всегда была ею. Лишь лицемерие нежелавших видеть нашу Родину сильной и единой политиков скрывало это…

Я продолжаю плести словесные кружева на тему разницы между формой правления и территориальным устройством. Не для Дуку, естественно. Его азам политологии учить глупо. Для толпы, которой на политологию вообще начхать, она главное поняла: канцлер от императорского титула отнекивается. Напряжение нарастает.

– В рамках Старой Республики мы с вами сумели добиться многого, - жест в сторону толпы. – Мы шли этим путем тысячи лет. Но если народ считает, что нам нужен новый путь…

Народ считал. О чем и известил галактику оглушительным радостным ревом.

***

Военный мундир или мантия лорда ситхов? Замираю перед зеркалом в раздумьях о том, в каком наряде я стану императором. То, что я заставляю Сенат себя ждать, меня сейчас нисколько не беспокоит. Чем дольше просидят в ожидании, тем четче прочувствуют собственное ничтожество. Ладно, наряд – это тот единственный вопрос, по которому я сегодня готов на компромисс: накидываю мантию на плечи словно плащ, так, чтоб из-под нее виднелся военный покрой костюма, но не отсутствие ранговой планки на нем. При необходимости плащ превратится в мантию или будет полностью сброшен. В зависимости от того, что потребуется продемонстрировать – силу ситха или силу стоящей за моей спиной армии. И пусть историки с художниками потом спорят о том, в чем был император в сей судьбоносный момент.

Зал встретил меня бурной овацией и… стойким запашком разнообразного алкоголя из доброй половины сенаторских лож. Ну, да. Просто сбежать с подвергшейся нападению планеты части сенаторов охрана помешала. Им даже покинуть здание Сената не дали. Вот они свой страх спиртным и заливают. Какая уж тут демонстрация силы. Только и смотри, чтобы ситуация в откровенный низкопробный фарс не скатилась. Ладно, оно всяко лучше, чем полупустой зал.

Овации смолкли. Первые слова речи падают в полной тишине медленно и лениво, словно первые капли начинающегося дождя. На лице и в голосе – усталость. Я просто делаю, что должно.

– Граждане цивилизованной галактики. Этот день ознаменован великими переменами. Более тысячи лет Республика простояла венцом достижений цивилизованных существ. Но нашлись те, кто попытался настроить нас друг против друга, в надежде, что нам не хватит сил и решимости на то, чтобы мы взяли в руки оружие и защитили наши жизненные ценности от посягательств сепаратистов. Но мы с вами сделали это. Сделали вместе. Только есть ли гарантия того, что кризис не повторится? Нет такой гарантии, если мы так и не сможем разглядеть величайшую угрозу, которая исходит изнутри….

Постепенно мой голос набирает силу и уверенность. Усталость сменяется уверенностью, затем торжеством.

– Мы стоим на пороге новой жизни. У всего есть начало и есть конец. Вот и для нашей любимой Республики пришел час перемен. Ради мира, стабильности и процветания, ради счастья наших детей Республика будет реорганизована нами в первую Галактическую Империю, прочное и безопасное сообщество, которое, смею вас заверить, простоит десять тысячелетий. Мы создадим Империю, во главе которой будет по-прежнему стоять это августейшее собрание, а также суверенный властитель, избираемый пожизненно. Мы создадим Империю, которая будет подчиняться мнению большинства, Империю, которая будет жить по законам новой конституции.

Зал тонет в буре оваций.

– Вот так, под гром аплодисментов и умирает свобода.

Сенатор Падме Наберрие едва ни с кулаками на меня готова кинуться. Хорошо хоть не в зале – в холле перед буфетом, когда был объявлен получасовой перерыв. Секретариату Сената потребовалось время, чтобы распечатать текст решения о провозглашении Империи. Голосовать надо не за мои красивые слова, а за конкретный документ. Текст которого не только подготовили, но и еще раз проверят мои юристы. Знаем мы, как из побывавших в кривых сенаторских лапках документов целые абзацы исчезают. В этом я пунктуален до крючкотворства.

– Тонко подмечено, дорогая. Свобода умирает там, где разумные перестают ею ответственно пользоваться. Забывают, что свобода существует для, а не от. Сперва заменяют ее безответственностью и распущенностью, потом прикрывают ею всяческие непотребства. А когда ворота вседозволенности и хаоса оказываются распахнутыми настежь, пугаются и отдают ее, обычно – первому встречному.

– Циничная сволочь и даже не скрываете этого!

– А вот это вы зря. Был бы циником – жрал бы как все в три горла из общественной кормушки. На мой век хватило бы. Но я зачем-то подбираю валяющуюся в пыли власть. Меняю оказавшуюся большинству ненужной свободу рук, на ответственность за благополучие тех, кто не сумел этой свободой распорядиться.

– И зачем же вы это делаете? – саркастически улыбается мне сенатор.

– Потому что у гроба карманов нет. Потому что самое сладкое слово – это власть. И потому что мне немного жаль этих перепуганных и растерянных разумных, которые за тысячи лет Республики так и не научились распоряжаться своей свободой по уму.

– Ну, прямо отец галактики и со всех сторон молодец! – начинает терять контроль над собой разошедшаяся не на шутку Наберрие.

Что-то у нее в последнее время с нервами плоховато. Да и с фигурой так себе. Наряд - мешок мешком, как у…

– Что есть – то есть. И обратите внимание: для идеальной монархии нужен идеальный монарх, что время от времени бывает, а для идеальной республики нужен идеальный народ, что просто за гранью реального.

Пока я это говорю, понимаю у Падме Наберрие не наряд как у беременной. Она и есть беременная. Причем на большом сроке, или как там оно правильно называется. Короче, рожать ей совсем скоро.

– Энакин знает? – резко меняю тему разговора.

– Что? – растерянно лепечет вдруг побледневшая женщина.

За ее спиной раздается удивленный и недовольный ропот. Выпустившие безбашенную Наберрие выразить мне коллективное фи оппозиционеры тоже не в курсе? Протягиваю руку вперед и с максимальным тактом едва касаюсь кончиками пальцев даже не ее округлившегося живота, а складок одежды над ним.

– Будьте осторожны. Дети родятся форсюзерами. Группа непримиримых джедаев, похитив самых младших юнлингов, час назад покинула Корусант в неизвестном направлении. Одаренные дети могут стать желанным ресурсом в политических играх слишком многих…

Удаляюсь, не дожидаясь ответа. Надеюсь, я напугал ее достаточно, чтобы она немедленно покинула зал заседаний и не вляпалась в авантюру: демарш со срывом голосования из-за испорченных пультов. Идея госпожи Мон, исполнение криворукое. Резервная система станет для нее сюрпризом. И повод для задержания самых неуемных хорош.

Только Падме Наберрие теперь точно не при делах. В зале мелькает знакомая фигура сестрицы Солы Палпатин с ее подружкой Джобал Наберрие. И что-то мне подсказывает, сюда их не сопричастность к историческому моменту привела.