Зарубежная любовная лирика

Сапфо фиалкокудрая, чистая,

С улыбкой нежной! Очень мне хочется

Сказать тебе кой-что тихонько,

Только не смею: мне стыд мешает.

Богу равным кажется мне по счастью

Человек, который так близко-близко

Пред тобой сидит, твой звучащий нежно

Слушает голос

И прелестный смех. У меня при этом

Перестало сразу бы сердце биться:

Лишь тебя увижу, уж я не в силах

Вымолвить слова.

Но немеет тотчас язык, под кожей

Быстро легкий жар пробегает, смотрят,

Ничего не видя, глаза, в ушах же —

Звон непрерывный.

Пóтом жарким я обливаюсь, дрожью

Члены все охвачены, зеленее

Становлюсь травы, и вот-вот как будто

С жизнью прощусь я.

Но терпи, терпи: чересчур далеко

Все зашло…

Я к тебе взываю, Гонгила, – выйди

К нам в молочно-белой своей одежде!

Ты в ней так прекрасна. Любовь порхает

Вновь над тобою.

Всех, кто в этом платье тебя увидит,

Ты в восторг приводишь. И я так рада!

Ведь самой глядеть на тебя завидно

Кипророжденной!

К ней молюсь я…

Мнится, легче разлуки смерть, —

Только вспомню те слезы в прощальный час,

Милый лепет и жалобы:

«Сапфо, Сапфо! Несчастны мы!

Сапфо! Как от тебя оторваться мне?»

Ей в ответ говорила я:

«Радость в сердце домой неси!

С нею – память! Лелеяла я тебя.

Будешь помнить?.. Припомни все

Невозвратных утех часы, —

Как с тобой красотой услаждались мы.

Сядем вместе, бывало, вьем

Из фиалок и роз венки,

Вязи вяжем из пестрых первин лугов, —

Нежной шеи живой убор,

Ожерелья душистые, —

Всю тебя, как Весну, уберу в цветы.

Мирром царским волну кудрей,

Грудь облив благовоньями,

С нами ляжешь и ты – вечерять и петь.

И прекрасной своей рукой

Пирный кубок протянешь мне:

Хмель медвяный подруге я в кубок лью…»

…Те, кому я

Отдаю так много, всего мне больше

Мук причиняют.

Зачем венком из листьев лавра

Себе чело я обвила

И лиру миртом убрала?..

Так! Мне оракул Эпидавра

Предрек недаром чашу мук:

Ты мне неверен, милый друг!

Ты очарован новой страстью

У ног красавицы другой.

Но овладеть она тобой,

Скажи, какой умела властью?

Ничто, ни мысль ни чувство, в ней

Границ холодных не преступит;

Она бессмысленных очей

Не озарит огнем страстей

И вдруг стыдливо не потупит;

Не может локонов убрать

Небрежно, но уловкой тайной

Ни по плечам, как бы случайно,

Широко ризы разметать.

…бросился я

в ночь со скалы Левкадской

И безвольно ношусь

в волнах седых,

пьяный от жаркой страсти.

И сладкий Эрос, милостью Киприды,

Нисходит вновь, мне сердце согревая.

Нет, не Афродита это, Эрос это бешеный

дурачится, как мальчик.

Сердце, берегись его! Несется

по цветущим он

верхушкам кипериска…

Эрос влажно мерцающим взглядом очей

Своих черных глядит из-под век на меня

И чарами разными в сети Киприды

Крепкие вновь меня ввергает.

Дрожу и боюсь я прихода его.

Так на бегах отличавшийся конь неохотно

под старость

С колесницами быстрыми на состязанье идет.

…Пленяет разум

Сладкой неволей отрада кубков полных.

Бьется сердце, шепчет мне: «Близка

любовь…»

Ты сам, Дионис, нам вливаешь в грудь отвагу.

Мы высоко залетели мыслью, други!

Мы сокрушаем в мечтах своих твердыни:

Над

вселенной побежденной мы царим!

Палаты – все в золоте, все в кости слоновой;

Много богатств корабли тропой лазурной,

Много пшеницы везут нам из Египта:

Так

за кубком над вселенной мы царим.

Нет ни тучных стад, ни злата; нет и тканей

пурпуровых.

Только в сердце есть веселье, сладкий мир.

Есть и муза нежных песен, – да в сосудах

беотийских

Гроздьев нектар!

Спросишь, Лесбия, сколько поцелуев

Милых губ твоих страсть мою насытят?

Ты зыбучий сочти песок ливийский

В напоенной отравами Кирене,

Где оракул полуденный Аммона

И где Батта старинного могила.

В небе звезды сочти, что смотрят ночью

На людские потайные объятья.

Столько раз ненасытными губами

Поцелуй бесноватого Катулла,

Чтобы глаз не расчислил любопытный

И язык не рассплетничал лукавый.

Милая мне говорит: лишь твоею хочу быть

женою,

Даже Юпитер желать стал бы напрасно

меня.

Так говорит. Но что женщина в страсти

любовнику шепчет,

В воздухе и на воде быстротекущей пиши!

Нет, ни одна среди женщин такой похвалиться

не может

Преданной дружбой, как я, Лесбия, был

тебе друг.

Крепче, чем узы любви, что когда-то двоих

нас вязали,

Не

было в мире еще крепких и вяжущих

уз.

Ныне ж расколото сердце. Шутя ты его

расколола,

Лесбия! Страсть и печаль сердце разбили

мое.

Другом тебе я не буду, хоть стала б ты

скромною снова,

Но разлюбить не могу, будь хоть

преступницей ты!

Лесбия вечно ругает меня. Не молчит

ни мгновенья,

Я поручиться готов – Лесбия любит меня!

Ведь и со мной не иначе. Ее и кляну

и браню я,

А поручиться готов – Лесбию очень люблю!

Если желанье сбывается свыше надежды

и меры,

Счастья нечайного день благословляет

душа.

Благословен же будь, день золотой,

драгоценный, чудесный,

Лесбии милой моей мне возвративший

любовь.

Лесбия снова со мной! То, на что

не надеялся, – сбылось!

О, как сверкает опять великолепная

жизнь!

Кто из людей счастливей меня? Чего еще

мог бы

Я пожелать на земле? Сердце полно

до краев!

Жизнь моя! Будет счастливой любовь наша,

так ты сказала.

Будем друг другу верны и не узнаем

разлук!

Боги великие! Сделайте так, чтоб она

не солгала!

Пусть ее слово идет чистым от чистой

души!

Пусть проживем мы в веселье спокойные,

долгие годы,

Дружбы взаимной союз ненарушимо

храня.

Астерия плачет даром:

Чуть немножко потеплеет —

Из Вифинии с товаром

Гига море прилелеет…

Амалфеи жертва бурной,

В Орик Нотом уловленный,

Ночи он проводит дурно,

И озябший, и влюбленный.

Пламя страсти – пламя злое,

А хозяйский раб испытан:

Как горит по гостю Хлоя,

Искушая, все твердит он.

Мол, коварных мало ль жен-то

Вроде той, что без запрета

Погубить Беллерофонта

Научила мужа Прета,

Той ли, чьи презревши ласки,

Был Пелей на шаг от смерти.

Верьте сказкам иль не верьте —

Все ж на грех наводят сказки…

Но не Гига… Гиг крепится:

Скал Икара он тупее…

Лишь тебе бы не влюбиться

По соседству, в Энипея, —

Кто коня на луговине

Так уздою покоряет?

В желтом Тибре кто картинней

И смелей его ныряет?

Но от плачущей свирели

Все ж замкнись, как ночь настанет…

Только б очи не смотрели,

Побранит, да не достанет…

Давно ль бойца страшились жены

И славил девы нежный стон?..

И вот уж он, мой заслуженный,

С любовной снастью барбитон.

О левый бок Рожденной в пене

Сложите, отроки, скорей

И факел мой, разивший тени,

И лом, и лук – грозу дверей!

Но ты, о радость Кипра, ты,

В бесснежном славима Мемфисе,

Хоть раз стрекалом с высоты

До Хлои дерзостной коснися.

Легче лани юной ты

Убегаешь предо мною.

Залепечут ли листы,

Ветерок ли над водою

Пробежит, или в кустах

Слышен ящерицы шорох —

Уж ее объемлет страх,

Гнутся ноги, огнь во взорах.

Но я жду, что на бегу

Ты оглянешься к врагу,

И замедлишь шаг и рядом

Вдруг очутишься со мной,

Страх забыв, потупясь взглядом,

Мне внимая всей душой!