Заря русской женщины

Дорогіе Товарищи!

Буря, гремящая надъ нашимъ отечествомъ, поставила на очередь политическаго выполненія одну изъ величайшихъ соціальныхъ реформъ, – если не самую великую, – какими свидѣтельствуется государственная возможность и готовность «отречься отъ стараго міра», оторватъся отъ. одряхлѣвшихъ устоевъ буржуазно-полицейскаго уклада для перемѣщенія на новые устои строя соціалистическаго. Русская революція четвертаго сословія рѣшительно выдвинула впередъ вопросъ о, такъ сказать, пятомъ сословіи, присущемъ неизмѣнно всѣмъ странамъ и государствамъ, каждому граду и каждой веси, – вопросъ о женщинѣ, женскій вопросъ. Отвѣтъ на него русской революціи, – a кто же изъ насъ сомнѣвается, что устами ея гласитъ предвидѣніе ближайшаго русскаго будущаго? – отличается яркою и дружною онредѣленностію. Въ защиту и признаніе равноправія женщины – равноправія политическаго, юридическаго, рабочаго, образовательнаго, семейнаго – высказались всѣ группы, всѣ программы русскаго освободительнаго подъема. Не говоря уже о партіяхъ соціалистической революціи, въ которой равноправіе женщинъ подразумѣвается само собою, потому что безъ такого равноправія она была бы лицемѣрна, безсмысленна и неосуществима, – не говоря уже о соціалистическихъ партіяхъ, мы видимъ, что необходимости равноправія жевщины, хотя бы лишь избирательнаго, подчинился даже буржуазный конституціонализмъ, выражаемый въ Россіи извѣстною кадетскою партіей. Правда, подчинился съ грѣхомъ пополамъ, съ кислымъ лицомъ и скрѣпя сердце. Но дѣло не въ удовольствіи или неудовольствіи гг. кадетовъ, a въ томъ, что логика вѣка заставила придти къ сознанію правоты и неизбѣжности женскаго равенства даже такую, сравнительно правую, доктринерски-буржуазную группу русскаго общества. Двадцатый вѣкъ – вѣкъ женскаго возрожденія: я думаю – не только въ Россіи, но и во всемъ цивилизованномъ мірѣ. Онъ началъ жизнь сознаніемъ, что безъ женскаго равноправія немыслимы болѣе ни свобода, ни благосостояніе государствъ, ни самозащита гражданства отъ пестрыхъ средствъ и поползновеній политической и капиталистической тиранніи, – немыслимъ тотъ соціалистическій перестрой міра, совершить который – его, XX вѣка, историческая задача. Побѣда соціализма заключаетъ въ себѣ побѣду женскаго равноправія, какъ часть, неотдѣлимую отъ цѣлаго. Я убѣжденъ, что не только дѣтямъ нашимъ, но и намъ еще удастся застать хоть начальные моменты этой великой, святой побѣды, которая искупитъ многовѣковое порабощеніе пола поломъ и сотретъ съ лица земли, по удачному выраженію Куртиса, – «послѣднюю изъ кастъ».

Въ канунъ такой женской побѣды, не лишнее оглянуться на прошлое великой половой войны, которую она заключаетъ. Выяснить источники и средства, которыми женская побѣда исторически подготовилась и создается, а, слѣдовательно, и тѣ начала, которыми предстоитъ ей укрѣпиться въ обществѣ будущаго. Съ этою задачею и предпринимаю я свой небольшой курсъ, предлагаемый слушателямъ Парижской Русской Школы соціальныхъ наукъ.

Обыкновенно, начиная исторію того или другого русскаго института, или бытового или правового, сословія ли, рода ли, изслѣдователь, съ невольною жалобностью, предупреждаетъ слушателей или читателей о бѣдности данныхъ для изображенія утренней зари поднятыхъ вопросовъ и для научнаго о ней сужденія. Не избѣгаетъ подобной участи и исторія русской женщияы. Прямыхъ литературныхъ источниковъ объ ея первобытномъ положеніи такъ мало, они такъ сбивчивы и неопредѣленны, такъ недостойны историческаго довѣрія, что съ ними почти вовсе нельзя считаться, какъ съ фактическимъ матеріаломъ. Даже въ самыхъ лучшихъ случаяхъ, эти источники, – Несторъ, Русская Правда, церковная литература первыхъ трехъ вѣковъ русскаго христіанства, договоры и завѣщанія удѣльныхъ князей, пожалуй, даже упомянемъ сомнительное «Слово о полку Игоревѣ», – представляютъ собою не болѣе, какъ колодцы болѣе или менѣе подходящихъ подтвержденій для политической, бытовой и правовой экзэгэзы. Они вѣроятны лишь постольку, поскольку оправдываются совпаденіями и аналогіями въ жизви, лѣтописяхъ и юридическихъ памятникахъ другихъ славянскихъ народовъ. Поэтому, введеніемъ и первою главою въ исторіи русской женщины долженъ быть разсказъ и анализъ ея положенія въ славянствѣ вообще, a не въ той лишь узкой Руси, которая нашла свою дикую, хаотическую государственность въ смѣшеніи славянъ съ скандинавами, пруссами или какими-то таинственными южными кочевниками: каждый можетъ выбрать здѣсь ту теорію происхожденія Руси, которая ему больше по душѣ, – нашей темѣ оно сейчасъ совершенно безразлично. Единственный важный для насъ моментъ этой первобытно-государственной Руси – принятіе ею христіанства и, при томъ, христіанства восточнаго, византійскаго. Оно наложило свою тяжелую руку на бытъ славянской женщины съ первыхъ же своихъ шаговъ. Уже «Русская Правда» дышетъ византійскими вѣяніями, а, двѣсти лѣтъ спустя, византійство торжествуетъ по всему фронту русскаго женскаго вопроса, и Даніилъ Заточникъ ищетъ милости y благочестиваго «князя и господина» ругательствами, проклятіями и сатирическими прибаутками по адресу женщинъ – въ духѣ истинно-византійскаго полемическаго краснорѣчія, воспитаннаго на папертяхъ бродячимъ монашествомъ эпохи Соборовъ. Но объ этой эволюціи мы будемъ говорить особо и послѣ.