Защитные чары

На дворе стоял август, когда сверчки лениво стрекочут в траве и прошлое медлит в ярких лужицах света, хотя оно уже скоро пройдет, как почти прошло лето, но жара еще не отпустила. Погода в тот месяц била все рекорды: то на город целыми днями лил дождь, то вдруг сыпался град, то нещадно палило солнце. Детишки шептались, что во время грозы на землю упал ангел. Кто-то божился, что видел знаки. Следы на траве, черные перья, кострище в лесу за школой, где еще тлели алые угольки. Один мальчик клялся, что видел человека в черном плаще, который шагал над землей по воздуху, — и хотя ему никто не поверил, матери перестали выпускать детей на улицу. Они запирали все двери, подзывали собак и не гасили свет до поздней ночи.

Больше никто не срезал дорогу через поля. Никто, кроме Эбби и Кейт, лучших подруг, которым было уже по шестнадцать, так что их не заставишь сидеть по домам, а всяких слухов они не боялись. На лето девушки устроились инструкторами по плаванию в муниципальном бассейне, и ближе к вечеру, после работы, шли домой вместе. Обнимая друг друга за плечи, они брели сквозь бледное жаркое марево, и их длинные волосы пахли хлоркой. По пути они заходили в библиотеку. Вернее, Кейт ждала снаружи, мечтательно глядя в пространство, а Эбби забегала внутрь и брала новую книжку, которая поможет ей скоротать ночь. В последнее время Эбби плохо спала, и книги стали для нее противоядием от темноты душных ночей этого позднего августа. Ее не покидало смутное ощущение, что что-то подходит к концу, а что-то вот-вот начнется; скоро все переменится, и так, как сейчас, больше уже никогда не будет. Не успеешь оглянуться, и время помчится на всех парах, и будущее вдруг возникнет на перекрестке или в городском парке, и они с Кейт вдруг превратятся во взрослых женщин, забывших о том, как долго может тянуться лето.

Библиотекарь, миссис Фаннинг, часто подбирала книги для Эбби; они дожидались ее стопочкой на столе, и выбор правильной книги стал чем-то вроде священного ритуала. В тот день Эбби вернула «Большие надежды» и взяла «Что-то злое к нам спешит» Рэя Брэдбери.

— Отличный выбор, — сказала миссис Фаннинг с довольным видом. — «Палец у меня зудит: что-то злое к нам спешит». Название взято из «Макбета», акт четвертый.

— А как вы считаете, бывают совсем уже конченые злодеи? — спросила Эбби.

Снаружи зеленый мир утопал в пестром вечернем свете. Кейт сидела на ступеньках, запрокинув голову и подставляя лицо лучам заходящего солнца. Если бы Эбби попыталась заговорить с ней о своих тревогах, подруга отмахнулась бы. «Ты слишком много думаешь».

— Есть и такие, — ответила миссис Фаннинг. — Но не будь злодеев, не было бы и интересных книг, верно?

В книгах так просто отличить злодеев от добрых людей. Розы вянут, когда мимо проходит человек с черным сердцем, терновник щетинится шипами. Но в реальной жизни таких подсказок не бывает.

— Суди о людях, как судишь о книгах, — посоветовала миссис Фаннинг. — Ищи правду и красоту. Слушай свое сердце, оно распознает ложь. Доверяй интуиции. — Похоже, она сама искренне верила в то, о чем говорила. — Верь своему воображению.

Эбби начала читать по дороге, прямо на ходу, разыгрывая в голове каждую сцену. Она так глубоко погрузилась в книгу, что даже не видела, куда идет, и постоянно спотыкалась о выбоины в тротуаре.

— Ты живешь в книгах, — усмехнулась Кейт.

— Я бы не отказалась жить в книгах, — призналась Эбби.

— И какой с этого прок? — вздохнула Кейт.

Она жаждала реальной жизни. Ее влекли приключения, новые впечатления. Она внезапно стала красавицей, и за ней повсюду ходили мальчишки-подростки, столь же внезапно влюбленные по уши, но еще слишком юные, чтобы в этом признаться. Она говорила, что после школы уедет из города, умчится в Калифорнию, побывает на всем побережье. Будет изучать бабочек в Монтерее, акул — в Сан-Диего. Она ничего не боялась, и поэтому Эбби ею восхищалась и за нее тревожилась. Они уже подходили к дому, но Кейт замешкалась, глядя на поле — единственный кусочек дикой природы, оставшийся в городке.

— А что бы ты сделала, если бы увидела ангела? — тихо спросила она.

Они остановились на перекрестке, где встречались каждое утро.

— Ангелов не бывает, — ответила Эбби. — Здесь, у нас, не бывает.

— А если бы были? — Кейт прищурилась, глядя вдаль. — Нет, я серьезно.

— Я бы о нем написала, — сказала Эбби.

А Кейт ничего не сказала, но все было ясно и так. Они обе знали, что она улетела бы прочь отсюда в объятиях ангела.

На следующий день Кейт уговорила подругу вернуться домой напрямик, минуя библиотеку — чтобы пройти через поле, где, по слухам, обретался ангел.

— Часто ли выпадает возможность пойти искать ангела? — спросила она и побежала вперед, не дожидаясь, пока Эбби ответит, что ангелов не существует, но даже если они существуют, возможно, людям не стоит их видеть, возможно, сияние этих созданий не предназначено для человеческих глаз и навсегда ослепит любого, кто на него взглянет.

Кейт уже перелезла через забор, отделявший поле от тротуара, и Эбби пришлось лезть следом. Она неловко спрыгнула на землю. Тяжелый рюкзак оттягивал плечи — в нем лежали книги, которые она собиралась вернуть в библиотеку. Кейт улыбнулась и указала на темное пятнышко на земле. Всего лишь птичье перо в высокой траве у речки, но, когда Кейт побежала его поднимать, Эбби внезапно пробрал озноб. Вода в речке была зеленой и текла еле-еле, и над ней вился рой мошкары. В детстве они часто плавали здесь, отрабатывая баттерфляй и плавание на спине.

Кейт прибежала обратно с пером в руке.

— Мы явно на правильном пути.

Она толкнула Эбби локтем в бок и кивнула в сторону ивы, склонившейся над водой. Под ивой стоял молодой человек в черном плаще и смотрел прямо на них. Эбби сделала шаг назад. Молодой человек был в кожаных перчатках, хотя день выдался жарким.

— Только не говори, что боишься, — усмехнулась Кейт. — Это, наверное, двоюродный брат Бобби Маркуса.

Бобби Маркус, двенадцатилетний соседский мальчишка, рассказал всем и каждому, что сейчас у них гостит его двоюродный брат из Лос-Анджелеса и что он целыми днями спит, а по ночам где-то гуляет. Гулять по ночам у них в городке было особенно негде, разве что в гриль-баре «Блюзовая нота», куда иногда заходили их отцы по дороге домой с работы.

Среди деревьев уже сгущались сумерки. В мутной предвечерней дымке мошкара, вьющаяся над речкой, сделалась синеватой. Молодой человек был невероятно хорош собой. Длинные черные волосы. Легкая, стремительная походка. Выразительное лицо, серые глаза, словно подсвеченные изнутри. На вид — чуть постарше подруг. Наверное, лет девятнадцати. Он шел по высокой траве, приближаясь к девушкам, как будто знал их давным-давно и собирался с ними заговорить, как будто в этот августовский вечер его прислали сюда специально для них. В это время большинство горожан сидели по домам, собирались ужинать, и Эбби знала, что ее мама уже ждет ее и поглядывает в окно. Мама переживала за дочь, которая проводила так много времени в одиночестве. Мама переживала бы еще сильнее, если бы знала, что иногда по ночам Эбби вылезает в окно и гуляет по городу в темноте. Об этих прогулках в бессонные ночи она не рассказывала никому, даже Кейт. Бывало, Эбби ходила к библиотеке и сидела на каменных ступеньках, размышляя о большом мире за пределами их маленького городка; иногда она приходила на это самое поле и читала при лунном свете, наслаждаясь одиночеством. Теперь же она сомневалась, что придет сюда еще раз. В переменчивом вечернем свете трава сделалась тусклой.

Кейт шагнула вперед. Молодой человек в черном плаще явно был привлечен ее сияющей красотой. Он улыбнулся медленной, обаятельной улыбкой. Эбби заметила, что его ботинки покрыты слоем серого пепла, а плащ изрядно поизносился.

— Ты, наверное, двоюродный брат Бобби Маркуса, — сказала Кейт, когда они приблизились друг к другу.

Если бы Эбби не знала свою подругу, она бы решила, что та заигрывает.

— Он самый. — Он сказал, что его зовут Лоуэлл. Он широко улыбнулся, заметив, что Эбби поглядывает на его перчатки. — Рубил дрова для костра, — пояснил он. — Я здесь все лето живу на природе. Не могу спать под крышей.

Эбби ни разу не видела этого парня, когда приходила сюда по ночам. «Интересно, — подумалось ей, — лгут ли ангелы или это свойственно только людям?»

Лоуэлл предложил им выпить.

— Я вот общительный и дружелюбный, так что и вы поддержите компанию. Что бы ни говорили ваши родители, вы уже взрослые девушки и вполне можете выпить пива.

Его приглашение было больше похоже на вызов, словно он брал их на слабо, но подруги все равно пошли следом за ним к его лагерю.

— Надо же проявить вежливость, — шепнула Кейт Эбби, когда та замешкалась. — И он прав… мы вполне взрослые.

На поляне стояла маленькая палатка. Был там и спальный мешок, и котелок, чтобы кипятить воду, и небольшой топор.

— Рубить дрова, — сказал Лоуэлл Эбби, снимая перчатки.

Никаких дров на поляне не наблюдалась, только кучка наломанных веток. Эбби решила, что он не особенно опытный турист — городской мальчик, который даже не знает, как читать карту звезд на ночном небе. Пиво, обернутое куском рыбацкой сети, охлаждалось в речке, и, когда Лоуэлл потянулся за ним, Эбби увидела у него на запястье татуировку с черным псом. Внутри что-то сжалось, но она все-таки не отказалась от холодного пива, которое они с Кейт пили прямо из горлышка, деля одну бутылку на двоих. Они сидели рядышком на бревне, и Эбби казалось, что она чувствует, как колотится сердце подруги. Пока они пили пиво, Лоуэлл все говорил и говорил. Он рассказывал о Калифорнии, о том, как там красиво, как небо уходит в синюю бесконечность, а по ночам пахнет гардениями. Он был невероятно красивым и говорил очень складно, и Калифорния представлялась землей обетованной, истинным раем на земле.

— Я собираюсь туда уехать, — сказала Кейт.

— Я так и знал, — рассмеялся Лоуэлл. Эбби заметила, что он ужасно доволен собственной проницательностью, как человек, хорошо знающий женщин и успешно применяющий эти знания на практике. — И непременно уедешь. Я вижу это в твоем будущем.

Польщенная Кейт рассмеялась и опустила глаза. Такой застенчивой Эбби не видела подругу еще никогда.

— Ты меня совершенно не знаешь, — сказала Кейт Лоуэллу так, словно хотела, чтобы он ее знал.

— Ты мне не веришь? — Лоуэлл придвинулся ближе к Кейт, так что его нога прижалась к ее ноге. — Я тебя хорошо знаю. Я вижу все, что с тобой произойдет.

Эбби дернула Кейт за рукав. Интуиция, о которой говорила миссис Фаннинг, вдруг нахлынула скользкой волной, словно повсюду вокруг разлилось масло, темное и неудержимое. В этот августовский вечер под конец лета время уже сдвигалось, свет бледнел и исчезал так стремительно, так нежданно.

— Нам пора, — настойчиво проговорила Эбби.

— Никому обо мне не рассказывайте, — попросил Лоуэлл. Он наклонился так близко к Кейт, что его дыхание всколыхнуло прядь ее волос. Его серые глаза были полузакрыты, словно он пребывал в гуще сна, в котором ему снилась Кейт и ее будущее. — Не хочу, чтобы меня здесь нашли и заставили спать под крышей.

Кейт пообещала, что они что-нибудь выдумают: скажут, что задержались в бассейне, на практическом занятии по спасению утопающих. В летних сумерках кончики волос Кейт, пропитанных хлоркой, казались зеленоватыми. Возможно, их окрасила ложь, которую она собиралась преподнести близким, или это была просто игра угасающего света.

Лоуэлл проводил их до края поля. Эбби шла впереди, потому что знала, где есть проход сквозь колючий шиповник; Кейт — следом за ней, а Лоуэлл замыкал шествие. Перед тем как сойти с травы на асфальт, Эбби оглянулась и успела увидеть, как Лоуэлл целует ее подругу. К тому времени уже стемнело.

Той ночью Эбби выбралась из дома через окно. Туфли для ночных прогулок она прятала под крыльцом, но сегодня решила идти босиком. Обычно ей нравилась гулять в одиночестве по ночному городку, непривычно темные дома создавали ощущение покоя, но сегодня ее оглушала тишина: она ощущалась, как мягкие невидимые удары, пробирающие до костей. Эбби остановилась на краю поля. Ей показалось, что она видит Лоуэлла, темный силуэт под деревом. В черном плаще и перчатках. Она не видела ангела — лишь человека, который чего-то ждал, свивая будущее в веревку своих собственных замыслов. Эбби снова пробрал озноб, как в тот раз, когда она впервые увидела этого человека. Она развернулась и убежала прочь, почти до самого дома ощущая исходящую от него угрозу. Она пошла домой не сразу, а проскользнула во двор Маркусов, подняла с земли камушек, бросила его в окно. Потом — второй, третий, и, наконец, в окне появился Бобби.

Он открыл окно и удивленно высунулся наружу.

— Ты что, рехнулась? — прошептал он и замахал на нее руками. — Иди домой.

— Где твой двоюродный брат? — спросила Эбби.

— Уехал обратно к себе в Калифорнию, — сказал Бобби. — Мои родители его выгнали.

Он закрыл окно, явно давая понять, что разговор окончен. Но Эбби уселась за столик во дворе, тоже давая понять, что она никуда не уйдет. Через какое-то время во двор вышел Бобби. Сейчас ему было двенадцать, и когда-то давным-давно Эбби пару раз присматривала за ним в качестве приходящей няни. Он ненавидел, когда она в шутку напоминала ему о том, каким он был противным плаксой. Он вышел прямо в пижаме, только надел сверху плащ.

— За что его выгнали? — спросила Эбби.

Бобби пожал плечам.

— Должна же быть какая-то причина.

Родители Бобби работали учителями в старшей школе. Это были разумные, добрые, очень спокойные люди.

— Он был нехороший, — сказал Бобби.

Эбби снова пробрал озноб.

— В каком смысле?

Бобби угрюмо молчал, и Эбби схватила его за руку и начала выворачивать. Она была сильной, гораздо сильнее, чем представлялась с виду, возможно, из-за того, что постоянно таскала с собой целые стопки библиотечных книг.

— Эй, больно же! — Бобби выдернул руку. — Хорошо. Ладно. Он говорил, что видит будущее.

— И за это его выгнали?

— Ну, им показалось, что он ненормальный. В смысле он все твердил и твердил о будущем, как будто нас проклинал или что-нибудь в этом роде. Он не был таким, когда только приехал. Он часами сидел с мамой на кухне, помогал папе косить лужайку. А потом ему словно сорвало крышу. Он принялся утверждать, что знает нашу судьбу и что мы все получим по заслугам.

Эбби вдруг вспомнила, как Лоуэлл шел к ним по высокой траве, как он смотрел на Кейт.

— А потом, как я понял, они позвонили в Калифорнию. Вот тогда все и открылось. На самом деле он никакой не двоюродный брат. Он просто работал у моего дяди и украл его машину. И у нас кое-что прихватил, — неохотно добавил Бобби.

Родители явно просили его никому не рассказывать о семейных неприятностях.

— Что прихватил?

— Он взял с меня слово, что я никому не скажу.

Эбби снова схватила его за руку, и он отскочил, вырываясь.

— Да так, всякую ерунду. Веревку. Упаковочный скотч. Старые одеяла. И еще папин топор, который мы берем в походы.

— А что он тебе говорил о будущем? Ты станешь миллионером?

Эбби всегда была язвой; ее мама часто ворчала по этому поводу. И еще ее раздражало, что Эбби постоянно витает в облаках. Мама не раз говорила, что Эбби была бы красавицей, если бы не стриглась так коротко и хотя бы немного думала о своей внешности, а не ходила бы в шортах, футболках и старых толстовках.

— Он сказал папе, что тот не доживет до декабря, — сказал Бобби Маркус.

— Откуда он знает? — фыркнула Эбби. — Он же не врач.

— У папы лейкемия, — мрачно проговорил Бобби. Эбби знала, что мистер Маркус болен, но никто в городе не представлял себе, насколько серьезно. Все знали только, что раньше он был дородным мужчиной, а теперь катастрофически похудел. — Сейчас была ремиссия.

До этого лета Эбби нисколько не сомневалась, что окружающих ее людей никакая беда не коснется. Но потом она стала беспокоиться, а раз начав, уже не могла остановиться.

— Ты не волнуйся насчет предсказаний Лоуэлла. Похоже, он тот еще врун.

— Я не знаю. — Сейчас Бобби выглядел намного младше своих двенадцати лет. — Сегодня папа не встал с постели.

На следующий день, в бассейне, Кейт была мрачнее тучи. После обеда начался ливень, все пловцы разбежались, спрятались в раздевалке, а Кейт осталась сидеть на бетонном бортике, не обращая внимания на дождь. Она была похожа на водную нимфу, на существо из какой-то другой стихии.

— Ты же промокнешь, — крикнула Эбби из-под навеса, где тоже почти не осталось сухого места.

— Это всего лишь дождь, — медленно проговорила Кейт, словно ее вообще не волновало, что происходит вокруг, словно она пребывала в каком-то другом, недосягаемом мире, в сказочном царстве гораздо дальше любой Калифорнии.

Эбби читала книгу, спрятавшись от дождя под навесом, сама — в другом мире. А потом у нее вдруг возникло стойкое ощущение, что кто-то тонет, хотя в бассейне никого не было. Оторвавшись от книги, она увидела, что Кейт уже не сидит на бортике. Ее вообще нигде не было. Эбби снова пробрал озноб. Встревоженная и готовая сорваться с места в любой момент, она дождалась, пока всех детей не разобрали родители, а потом бросилась бежать. Дождь усилился. Она перелезла через забор и побежала вдоль речки, в которой вода поднялась из-за ливня. Она так хотела, чтобы Лоуэлл исчез, собрался и уехал еще вчера, в голове билась всего одна мысль: «Пусть его там не будет». Но палатка стояла на месте, и слабо дымился погасший под ливнем костер. Эбби резко остановилась буквально в шаге у входа в палатку и позвала слабым, дрожащим голосом:

— Кейт?

Но ей никто не ответил, и она не могла разобрать, есть ли кто-то в палатке и действительно ли она слышала девичий голос или это был шум дождя.

На следующее утро Кейт не ждала ее на углу, где они обычно встречались, чтобы вместе идти на работу. По кварталу кружило несколько полицейских машин. Ударившись в панику, Эбби со всех ног помчалась в бассейн. У нее было дурное предчувствие, и всю дорогу она ругала себя за то, что не предупредила Кейт насчет Лоуэлла. Ангел, лжец, человек в черных перчатках. Но Кейт оказалась на месте и преспокойно учила ребят из самой младшей группы плавать по-собачьи.

— Где ты была? — Голос Эбби звенел эхом паники.

Кейт не отрывала взгляда от малышей, плескавшихся в воде.

— Загребайте руками, — крикнула она им и только потом повернулась к подруге. — Мы не обязаны делать все вместе, правда? И потом, это ты опоздала, не я.

Весь день Кейт старательно избегала Эбби, и той удалось подойти к ней только в обеденный перерыв.

— Он никакой не двоюродный брат Бобби Маркуса, — сказала она, присев за столик рядом с Кейт.

Кейт одарила ее ледяным взглядом.

— Я знаю. — Ее мокрые волосы прилипли к спине.

— И к тому же еще и вор, — добавила Эбби.

Кейт презрительно прищурилась.

— Что, считаешь себя самой умной?

— Ты была с ним, когда я искала тебя вчера? — Эбби самой очень не нравилось слышать, как дрожит ее голос.

— Он говорил, что ты будешь ревновать.

— Думаешь, я ревную? — Эбби резко поднялась, ее сердце бешено колотилось в груди.

Кейт пожала плечами.

— Тебе лучше знать.

— А он случайно не говорил, что отец Бобби выгнал его из дома? И что в Калифорнии он украл машину?

— Он рассказал мне обо всем, — спокойно проговорила Кейт. — И еще он сказал, что нельзя дружить с человеком, исполненным зависти.

— Это он в будущем видит? Что мы больше не будем дружить? Он так сказал?

— Он сказал, что я окажусь в Калифорнии даже раньше, чем думала.

Под конец дня Эбби отпросилась домой пораньше, сказала старшему инструктору, что она себя плохо чувствует. Ей даже не пришлось врать — у нее и вправду разболелась голова. Эбби пришла на поле и встала на берегу речки. Она вовсе не удивилась тому, что увидела. Теперь в густых зарослях ежевики стояла машина. Нужно было как следует присмотреться, чтобы ее разглядеть. Старенький микроавтобус, об угоне которого отец Бобби Маркуса заявил в полицию сегодня утром. Поэтому-то по кварталу и разъезжали патрульные машины: полиция искала зацепки, с чего начать поиски украденного автомобиля.

В первый миг Эбби захотелось развернуться и бежать прочь со всех ног, бежать без оглядки подальше. Но она осталась на месте. Она смотрела на угнанный микроавтобус, на заросли ежевики, на поле, куда она приходила всю жизнь. Она думала о вещах, которые Лоуэлл прихватил из гаража Маркусов, о веревке, о скотче.

Лоуэлл был там же, под деревом. Увидев ее, он рассмеялся и помахал ей рукой. Он был высоким, изящным, уверенным в себе. Эбби пошла к нему по высокой траве, и трава жалила кожу там, где прикасалась к ее голым ногам.

— Я знал, что ты придешь, — сказал он, когда Эбби подошла совсем близко. — Между нами что-то такое есть. Она думает, это ее все хотят, но на самом деле — тебя. Я вижу твою красоту. — Он взял ее лицо в ладони. Он смотрел на нее, не отрываясь. Она поняла, как у него получается заставить любую девчонку почувствовать себя особенной.

Теперь Эбби увидела, что он старше, чем им показалось вначале. Не семнадцать и не восемнадцать, а лет двадцать пять. На поляне вокруг кострища валялись перья, потому что Лоуэлл ловил птиц на ужин. Перья и кости жаворонков и воробьев, обглоданные до белизны. Она подумала о детишках, веривших, что на поле упал ангел, и убежденных, что скоро случится чудо. Она подумала о книгах в библиотеке, которые ждали ее на полках. Каждая книга прекрасна, каждая неповторима.

Он поцеловал ее, и она не противилась. Скоро кто-то заметит украденную машину. Лоуэлл не останется в городе, он уедет уже сегодня; у него почти все готово, есть скотч, веревки, топор — ему надо лишь увезти кого-нибудь с собой. Может быть, он остановится где-то в поле, рядом с другим городком, где тело девушки не опознают. Может быть, просто поедет дальше. Он поцеловал ее, и она ответила на поцелуй. Она знала, что Кейт увяжется следом за ней, увидит их вместе и убежит прочь в расстроенных чувствах.

Когда он схватил Эбби и потащил к машине, она вырвалась, выскользнула из его рук, оставив ему свой набитый книгами рюкзак. Она была в шортах, толстовке и старых кроссовках, которые мама считала страшненькими и немодными. Эбби бежала домой, словно была ангелом с черными крыльями, и после этого вечера она уже никогда не гуляла одна по ночам и всегда запирала окно. Она знала, что Кейт прорыдает всю ночь и перестанет разговаривать с Эбби, но еще она знала, что спустя много лет, когда Кейт приедет из Калифорнии к родителям погостить, она непременно заглянет в городскую библиотеку, чтобы спросить у бывшей подруги, почему та ее предала, и Эбби ответит, что человек в поле был не единственным, кто видел будущее.

Посвящается Рэю Брэдбери

Шедевр Рэя Брэдбери «451° по Фаренгейту» — настоящий гимн книгам и силе печатного слова — это не просто классика американской литературы, но и одна из важнейших книг нашего времени. В серии романов, отдельных рассказов и рассказов, связанных между собой, Брэдбери создал собственный жанр, оказавший большое влияние на всю американскую литературу. Благодаря произведениям Брэдбери волшебство вышло за пределы жанра фантастики и проникло во всю американскую беллетристику. Критики называют это магическим реализмом, но Брэдбери, безо всяких определений, так и писал свои вещи с самого начала.

В творчестве Брэдбери вновь и вновь повторяются темы невинности и опыта. Мир его произведений — мир, составленный из света и тьмы в равных пропорциях, мир, где герои тоскуют о будущем и о прошлом и где неизбежны потери, — рисует читателям уникальную картину жизни маленьких городков Америки, где в зеленой траве обязательно тянется черная нить. Мир Брэдбери — это мир провинциального волшебства, радостно воспевающего американскую мечту, но в то же время это тревожный сумеречный мир темных возможностей, мир кошмаров, противостоящих свету.

В моем рассказе «Защитные чары» затронуты многие темы, характерные для Брэдбери: две подруги прощаются с детством и готовятся шагнуть в будущее, лето, которое не забудется никогда, незнакомец, приехавший в город, — человек с темным прошлым и, возможно, еще более темным будущим, — любовь к библиотекам и, самое главное, личное спасение через книги. Конечно, я совершенно уверена, что книга «Что-то злое к нам спешит» (в русских переводах — «Надвигается беда» и «Что-то страшное грядет») спасает моих героинь от ужасной судьбы, в чем есть отголоски и моей собственной жизни. Не открой я для себя книги Рэя Брэдбери, я никогда не стала бы писателем.