Здоровые, смелые!

Виктор Иванович Баныкин Мальчики

Боря вытер рукавом рубашки смуглое лицо, покрытое светлыми капельками пота, и посмотрел на небо. С утра, когда лучистое солнце висело над зеленовато-черным леском, небо дышало прохладой и было такое синее и чистое, словно ночью его старательно вымыли. Но час за часом солнце поднималось все выше, небо все тускнело и тускнело и вот теперь, в полдень, стало пепельным и знойным.

Мальчик провел рукой по лицу и взялся за грабли.

По всему просторному лугу с ровными порыжевшими рядками подсохшей травы двигались люди. Девушки и ребята сгребали сено, мужчины и парни смётывали стога.

— Ну и духота! — сказал, подходя к Боре, рослый паренек, весь в мелких душистых травинках.

— Сейчас искупаться бы, Сашок, верно? — спросил Боря.

Вдруг на бригадном стане, около стоявших на пригорке высоких кудлатых осокорей, кто-то замахал алой косынкой, и до луга донесся протяжный, приглушенный крик:

— Абе-ээда!..

— Мужи-ки, ба-абы, кон-чай!

— Обедать, обедать! — раздалось со всех сторон.

К Боре и Саше подлетел шустрый худенький мальчик. Голова у него была туго обтянута носовым платком.

— Пошли, ребята! — сказал мальчик, сверкая черными глазами.

Саша одернул прилипшую к телу майку и с удивлением воскликнул:

— А ты, Сергунька, и не вспотел совсем!

— Я люблю, когда солнышко! — засмеялся мальчик. — Мне жара хоть бы что!

Ребята побежали к осокорям, обгоняя своих сверстников и степенно шагавших мужчин и женщин. На стане они появились первыми.

— Идите-ка сюда, золотые работники! — приветливо сказала повариха, суетившаяся возле большого закоптелого котла с густым булькающим супом. — Проголодались, наверно, и животики подвело?

— А как же! — бойко проговорил шустрый Сережа. — Мы, тетя Клаша, по-стахановски работаем!

Получив по куску ноздреватого мягкого хлеба и большую миску горячего супа, ребята расположились в тени деревьев и принялись за еду.

Душно. Даже в тени не было прохлады. Трава теплая, вялая, словно ее ошпарили кипятком. Над неподвижной тарелочкой белой кашки медленно кружила оса. Мальчики ели молча, черпая полные ложки, отдувались и посапывали.

— Куда это вы, пострелы, торопитесь? — спросил старик в застегнутом на все пуговицы ватнике, опускаясь на траву.

— На Волгу, — ответил Боря, облизывая ложку. — Пойдемте с нами купаться, дедушка Никита!

Старик сощурился, почесал поясницу.

— Мне бы сейчас в баньку!.. — со вздохом протянул он.

Сережа надул заалевшие щеки, прикрыв ладонью рот, но не сдержался и захохотал.

— Какая же банька, когда жарища такая! — сказал он и опять засмеялся.

Саша заторопил приятелей:

— А ну, тронулись!

До Волги недалеко, всего с полкилометра, а идти одно удовольствие: через рощу. Но сегодня и в роще не было спасения от палящего солнца. Кругом тихо, воздух сухой и горячий. Деревья стояли поникшие, с потускневшей листвой. Лишь на березках трепетали упругие блестящие листочки.

Мальчики шли по тропинке и разговаривали.

— Завтра уборку закончим, — сказал Боря.

— Обязательно! — согласился Сережа, размахивая прутам. — Утром председатель приезжал. Дядя Осип, бригадир, вот что про нас сказал: «Пионеры, говорит, страсть какие молодцы! Старательно работают». А председатель: «Благодарность всему отряду от лица правления вынесем». Слышали?

За молодыми осокорями, стоявшими на крутом берегу, еще не было видно реки, но уже слышались натужное дыхание парохода и мелодичный бок склянок.

— Догоняйте, стригунки! — с задором прокричал Саша и, сорвавшись с места, понесся что есть мочи к берету.

Вслед за ним бросились Сережа и Боря. Невысокий, чуть ли не на голову ниже Саши, но плотный и плечистый, Боря летел, как на парусах, слегка откинув назад голову. Вот он оставил позади себя Сережу, вот поравнялся с Сашей.

Минуту мальчики бежали плечом к плечу; наконец Боря опередил запыхавшегося Сашу… Он первым подбежал к тополям. Еще несколько шагов по узкой тропинке — и Боря вылетел на высокий берег.

Волга уже вошла в берега, но по-прежнему была широкой и полноводной, и, казалось, нет конца и края этому сверкающему водному простору. Тяжело пыхтевший буксир с караваном нефтянок огибал зеленый кудрявый островок, и его не сразу можно было отыскать взглядом на голубоватой глади тихой, дремлющей реки. А вдоль того берега, мимо Жигулевских гор, стремительно неслась моторная лодка, похожая на крохотного паука-плавунца.

«Есть ли на белом свете еще такие горы, как наши?» — думал Боря, поглядывая на высокие громады Жигулей, разодетые в веселый, пестрый наряд.

К лиловым неприступным скалам колючим частоколом тянулись стройные сосны с темной хвоей, а пологие склоны и глубокие овраги были покрыты мягким, волнистым плющом густых лиственных лесов.

На много километров протянулись Жигули по берегу Волги. Гряда за грядой уходила вдаль. Яркозеленые, сиренево-синие, сизовато-дымчатые, а там, где светлая голубизна реки сливалась с выгоревшим небом, подернутым золотистой кисеей марева, последняя гряда гор казалась прозрачно-хрустальной, повисшей в воздухе.

Послышались шаги босых ног. Боря оглянулся. Из-за тополей показался Саша. Вслед за ним прибежал и Сережа, размахивая, как флагом, кумачовой рубашкой.

— Ой, уморился! — закричал Сережа и упал на колючую, выжженную солнцем траву.

— А я не устал, — сказал Борис. — Я еще могу пробежать столько.

Отдышавшись, ребята попрыгали с крутояра вниз. По гладкому ослепительно белому песку они побежали к реке, пугая гиканьем и свистом носившихся над берегом стрижей.

Саша на бегу разделся и первым кинулся в воду, поднимая сотни искристых брызг. За ним бултыхнулись Боря и Сережа. Купались до тех пор, пока на коже не проступили пупырышки и не посинели губы. А потом грелись, валяясь по песку.

Караван нефтянок только что скрылся за глинистым выступом берега, как далеко по реке разнесся протяжный басовитый гудок. А немного погодя, как бы в ответ на приветствие, проплыл в застывшем воздухе другой гудок — звучный, бархатистый.

— Встречный идет! — сказал Боря, кивая головой в сторону красноватого выступа, заросшего кустарником. — Какой, по-вашему?

— Почтовый, — уверенно ответил Сережа.

— Нет, скорый, — приподнявшись на локтях, проговорил Саша. — Слышите, как шумит? Так скорые ходят.

В это время из-за выступа показались два буксира, шедшие рядом, борт с бортом. Они вели плот. Ребята уже устали смотреть на кремовато-желтые лоснящиеся бревна, а конца им все не было.

— В Сталинград, наверно, плывут, — задумчиво протянул Сережа, не спуская зачарованного взгляда с громадного плота.

— А может, на Куйбышевскую ГЭС, — сказал Саша. — За сутки плотов этих по Волге проходит!.. Эх, теперь и работы везде!

— Строят! — солидно подтвердил Боря.

Внезапно Сережа закинул вверх голову и закричал:

— Смотрите!.. Коршун за голубкой гонится.

— Где? — встрепенулся Саша, схватив мальчика за коричневое от загара плечо.

— Вон, вон! — кричал Сережа, взмахивая рукой.

Над головами ребят плавно летела сизая голубка, а вслед за ней стрелой несся коршун. Все ниже и ниже опускалась над рекой голубка. У самой воды она неожиданно взмыла вверх и ускользнула от настигавшего ее хищника. Коршун пробороздил широко раскрытым крылом по застывшей поверхности воды и грузно и медленно начал подниматься к знойному небу. Голубка была высоко, но коршун снова стал приближаться к своей жертве. Мальчики стояли на берегу и, затаив дыхание, во все глаза следили за этой неравной борьбой, и каждый думал о том, чем бы помочь голубке.

— Ружьишко бы… Я бы его сейчас! — вздохнул Боря, хмуря мохнатые брови.

Сережа огляделся вокруг и, схватив из-под ног тяжелый голыш, размахнулся, метнул его в коршуна. Саша и Боря тоже бросились собирать камешки и голыши. Один за другим летели камешки со свистом в жаркое небо. Они взлетали так высоко, что совсем пропадали из виду, но в коршуна не попадали.

А хищник вот уже налетел на ослабевшую голубку и схватил ее цепкими когтями. У Саши опустились руки. В этот миг Сережа с разбегу ловко и сильно швырнул острый голыш и тоже замер, подняв к небу строгое лицо с упрямым подбородком.

Вдруг коршун качнулся, резко взмахнул крыльями и выпустил из когтей свою добычу.

Голубка камнем падала вниз, теряя белые, нежно блестевшие перышки.

— Утонет… утонет она теперь! — прошептал Боря, хватаясь руками за голову.

Но еще до того, как сизокрылая голубка упала далеко от берега в воду, Саша бултыхнулся в реку. Выбрасывая вперед крепкие, мускулистые руки, он легко поплыл, подхваченный быстрым течением.

— Правее, правее бери! Наперерез, Сашок! — кричали с берега мальчику его товарищи.

Саша плыл не оглядываясь, с каждым взмахом руки все дальше и дальше удаляясь от берега… Когда мальчик схватил пушистый сизый комок, тихо колыхавшийся на слабой волне, и повернул обратно, загребая одной рукой, Боря решительно полез в воду.

— Куда ты? — спросил Сережа.

— Сашок и так устал… Я голубку у него возьму, — сказал Боря и поплыл навстречу приятелю.

Они вышли на берег вместе, касаясь локтями друг друга, немного уставшие, но счастливые и радостные.

— Живая, а?.. Боря, живая? — допытывался Сережа.

— Живая! А как же! — весело улыбаясь, ответил Саша.

Серые смелые глаза его мягко светились. Бережно взяв из рук Бори голубку, смирную, доверчивую, мальчик протянул ее Сереже.

— Как это ты ловко, Сергунька, в коршуна попал! — восторженно сказал он и вдруг, что-то вспомнив, добавил: — А теперь живо собирайтесь! Пора… Как бы без нас не начали работу.