Сергей Булыга Зеленый камень


Был поздний вечер. И было холодно. Трое оборванцев сидели у костра. Над огнем висел котелок, в нем что-то булькало. Оборванцы молчали. Невзирая на примерно одинаковую бедность их одежд, все трое достаточно разнились между собой. Один из них был лет пятидесяти, дороден, несколько сед и на вид казался довольно-таки общительным. Но он молчал. Второй был бледен, замкнут и лыс как колено в свои двадцать пять лет, не более. А третий – третий был не то задумчив, не то насторожен. Среднего возраста, среднего роста, жилист, тщательно выбрит, заштопан, подтянут. И если о занятиях первых двух мы можем только догадываться, то о третьем скажем прямо: добрый хозяин, собравшийся в город за солью и новостями. А вот теперь, оказавшись в компании двух незнакомцев, добрый хозяин молчал и как бы невзначай поглаживал приклад арбалета.

В те смутные годы всякий, собравшийся в дорогу, брал с собой арбалет. И добрый хозяин, равно как дородный и лысый, не был тому исключением. Вот только арбалет у хозяина был новый, позавчера только от мастера, тогда как арбалеты его соседей по костру уже повидали многое.

А молчание тем временем затягивалось и из скучного переходило почти что в тягостное. Дородный посмотрел на своих неразговорчивых соседей и неторопливо – но значительно – откашлялся. Соседи с интересом посмотрели на него, и тогда дородный заговорил:

– Да, – глубокомысленно начал он, – судьба свела нас воедино.

Лысый добродушно промолчал, а вот добрый хозяин осторожно переспросил:

– Судьба?

– Ну конечно! – оживился дородный. – Вы представляете, какой бы скучный вечер выдался каждому из нас, не повстречай мы друг друга?!

Лысый безразлично пожал плечами, а вот добрый хозяин – тот заинтересовался, но из скромности промолчал. Заметив это, дородный продолжал уже куда уверенней:

– Как все-таки приятно посидеть у костра, поболтать о былом, послушать людей знающих и понимающих. Вот взять хотя бы вас, – и дородный обратился к доброму хозяину. – Не удивлюсь, если вы проделали пять-семь славных кампаний под разными, но тоже славными знаменами.

– Ну что вы! – смутился добрый хозяин. – Какое там! Я вот только первый раз за десять лет…

– Не может быть! – не унимался дородный. – Вы не менее как… – тут он ненадолго задумался и спросил: – Скажите, а не ваш ли брат служит застрельщиком в личной охране наследника?

Добрый хозяин покраснел и смутился окончательно. Тогда дородный взялся за лысого:

– Ну а вы, молодой человек, вне всякого сомнения, из древней, но обедневшей фамилии. Азарт, вот что является вашей силой и слабостью одновременно.

Лысый опять промолчал, хотя на этот раз молчание далось ему значительно дороже.

– Ну хорошо, – не без иронии согласился дородный. – Давайте и дальше будем сидеть как истуканы и ждать, когда же сварится эта баланда!

Но невзирая на предложение сидеть, он сам же порывисто встал и, немного прихрамывая, заходил туда-сюда перед костром. Сидевшие молчали. Тогда дородный остановился и снова обратился к ним:

– Послушайте, я трезв как никогда, мне скучно! Давайте поболтаем. О чем? О чем хотите. Сегодня вместе, завтра врозь, какие тут могут быть тайны и недомолвки? Просто смешно! – и он выжидающе замолчал, а не засмеялся.

– Садитесь, – сказал ему лысый. – И говорите, разве я против?

Дородный продолжал стоять.

– А если что, так я поддержу компанию, – пообещал-таки лысый.

Дородный сел.

– Бродяги, – сказал он мрачно. – Я снисхожу до вас, а вы еще и нос воротите.

Лысый пропустил эту колкость мимо ушей, а добрый хозяин… Тот удивился до того, что разве что не раскрыл рот от удивления. Дородный заметил это и внутренне улыбнулся. А потом сказал:

– Я понимаю, господа, что мои нынешние одежды говорят не в мою пользу. Однако… – и тут он сделал паузу, чтоб слушатели могли в лишний раз убедиться в ветхости как его, так и своих собственных одежд. – Однако я вовсе не бездомный скиталец, а ботаник, магистр естествознания, действительный член Академии.

И тут, для придания большего веса своим словам, дородный как бы исподволь выпятил грудь. А так как последняя незаметно переходила в солидных размеров живот, то магистр выглядел весьма внушительно. Добрый хозяин поверил, а лысый – тот хотел рассмеяться, но однако сдержался, никаких колкостей себе не позволил, и дородный без помех продолжил свой рассказ:

– Отделение естественных наук направило меня в эти края на поиски одного редкостного цветка, который в научных кругах значится как… э… Да вам это все равно ничего не скажет!

– Но почему же? – с улыбкой возразил ему лысый. – В свое время я изучал древние языки в университете.

– В столице? – удивился дородный.

– Да, – подтвердил лысый юноша без тени смущения. – Я прослушал курс наук за два с половиною года. Ну а потом на философском диспуте я имел неосторожность переспорить самого… не буду называть его по имени, оно мне ненавистно… и был вынужден оставить обучение.

Добрый хозяин с уважением посмотрел на лысого и подумал, насколько же правильны слухи о том, что лысые умнее всех. Вот даже дородный: он не лыс, а только сед, и на тебе…

А дородный, тот подумал о другом. Он подосадовал на то, что позволил застать себя врасплох с этим треклятым названием. Вот лысого на этом не поймаешь – он готов. Сидит и ждет, чтобы спросили, как звали профессора. Ну что ж, придется выйти из игры. Но напоследок…

– Скажите, если можно, а чем вы занялись после того, как бросили учебу? – спросил магистр и приготовился срезать лысого на первой же фразе.

Но первая фраза зацепки не дала. Лысый сказал:

– Я увлекся музыкой.

– Какой?

– Возвышенной.

– А что! – опять оживился дородный и обратился к доброму хозяину: – А не послушать ли нам оперу?

Добрый хозяин на всякий случай согласно кивнул, но лысый тотчас же запротестовал:

– Нет-нет, я опер не пишу. Симфонии…

– Симфонии так симфонии, – благосклонно согласился дородный. – Давайте!

– Как? Прямо сейчас?

– А что здесь такого? – удивился дородный. – Я, если пожелаете, вот прямо не сходя с места распишу вам квадратуру круга или трисекцию угла. А это, заметьте, вечные задачи!

Лысый нахмурился и сказал:

– Не знаю, смогу ли я один… всю красоту… Симфония написана на восемь инструментов и на шестнадцать голосов.

– А вы не стесняйтесь! – продолжал наседать магистр. – Мы в музыке неискушенные. Не так ли?

И добрый хозяин согласно кивнул.

Тогда лысый вздохнул, взял в руки арбалет, настроил струну… простите, подтянул тетиву, приложил приклад к плечу, артистично взмахнул стрелой, которую он держал наподобие смычка, объявил:

– Зыбкое тремоло. Фи-мажор, – и заиграл.

Играл он хорошо. Так хорошо, что добрый хозяин заслушался и склонил голову набок. Еще бы! Кто бы мог подумать, что из простого арбалета можно извлечь такие чарующие звуки?! Тут были и скрипка, и флейта, и арфа, и даже орган… А вот – да еще как! – вступает многоголосый хор! Добрый хозяин сидел, широко раскрыв глаза, и думал, что как только он вернется домой и у него спросят, видел ли он какие чудеса…

Но тут магистр громко и даже настойчиво захлопал в ладоши. Лысый от неожиданности даже выронил смычок… Э!.. стрелу!

– Спасибо, большое спасибо, – сказал дородный. – Но всё это я видел на прошлогодней ярмарке.

– Это ровным счетом ничего не значит, – нисколько не смутился лысый. – А если и значит, так только то, что мои сочинения весьма популярны.

– Может быть, может быть, господин чревовещатель, – улыбнулся магистр.

Лысый на этот раз не возражал, но дородный для пущей убедительности обратился к доброму хозяину:

– Ну а вы что на это скажете?

Но тот не ответил – он поднял оброненную стрелу и стал с интересом рассматривать ее, а потом спросил:

– Скажите, а где бы мне раздобыть… вот таких? – и с этими словами он пощелкал ногтем по стальному наконечнику стрелы.

– А у тебя что, стрелы так, без когтя? – удивился магистр.

Добрый хозяин сокрушенно кивнул.

– Вот глушь так глушь! Железа у них нет! – и магистр посмотрел на доброго хозяина как на последнего дикаря.

А взгляд лысого музыканта был и того насмешливей.

Тогда добрый хозяин забыл про свою природную осторожность – его задели за живое – и сказал:

– Железо у нас есть. Только оно зеленое.

Лысый и дородный ничего ему на это не возразили, но по их глазам было видно, что они не поверили.

И тогда доброму хозяину очень захотелось, чтобы столь важные и ученые люди посчитали и его за человека. А потому он, не думая о последствиях, достал из-под лохмотьев маленькую костяную коробочку, раскрыл ее…

В коробочке лежало несколько наконечников для стрел, сделанных из неизвестного зеленого металла. Магистр протянул было к ним руку, однако дотронуться до диковин он почему-то – сам не понял – так и не решился, а только спросил:

– Что это?

– Небесный камень, – ответил добрый хозяин и многозначительно замолчал.

Но так как у него ничего не спрашивали, то он поначалу растерялся, а потом, безо всякого принуждения, рассказал все по порядку:

– Этой весной, перед самым поминовением святого Микла, к нам в лес упал небесный камень. Он был большой, зеленый, и развалился на много кусков. Они оказались совсем как болотная руда, а руды у нас нет. Мы собрали немного небесного камня и выплавили из него железо. Железо получилось зеленым. А тут как раз пришла моя очередь идти в город за солью, мы ходим за ней каждый год. Тогда мой брат, а он ходил последним, сказал, что на дорогах нынче неспокойно, и сделал мне арбалет. А вместо каменных когтей – они ведь лат не пробивают – он сделал мне вот эти. Но они… проклятые.

Тут добрый хозяин замолчал и облегченно вздохнул – ну вот, высказался и, кажется, ничего не напутал. Но…

– Как это проклятые? – спросил магистр. Да и лысый музыкант, судя по выражению его лица, тоже был в недоумении.

Тогда добрый хозяин подумал, что ему, видно, вовек не научиться складно рассказывать, и он решил, что будет много лучше, если показать проклятое железо в деле. Добрый хозяин осмотрелся по сторонам – невдалеке на кусте сидела ворона и с любопытством смотрела на людей.

– Вот, видите, птица, – и с этими словами он достал из колчана стрелу, надел на нее зеленый наконечник, вложил на арбалет, взвел тетиву, прицелился. Щелкнул курок…

Испуганная ворона взлетела над кустами, но и стрела метнулась вверх, за нею… и ворона исчезла. Враз. Как ее и не было. А вниз полетели только редкие перья, которые, кстати, так и не достигли земли, а растворились в воздухе подобно вороне.

– Вот так, – задумчиво сказал добрый хозяин и опустил арбалет. Потом добавил: – И так всегда. Со всем живым. Охотиться нельзя. Вот разве что…

Но тут он вовремя спохватился и замолчал.

Некоторое время все трое молчали, а потом лысый сказал:

– Стрела летела прямо, а потом… когда ворона взлетела… – и вопросительно посмотрел на доброго хозяина.

Тот согласно кивнул, а потом добавил:

– А если совсем промахнешься, то стрела возвращается. Мой брат стрелял… – однако далее добрый хозяин рассказывать не стал, а лишь махнул рукой и замолчал.

Ну а магистр – тот улыбнулся. Имея гибкий ум и смелую фантазию, он сразу же представил, как обрадуется один его знакомый оружейник, принеси он ему… Нет, не то, что здесь, на ладони у этого простака – это пустяк. Тут нужен весь зеленый камень! И магистр начал издалека:

– Гм, странно! Насколько я понял из твоих слов, приятель, ваш зеленый камень – это космический метеорит. А это очень редкое научное явление! И что-то я в нашей Академии не слыхивал, чтоб нынешней весной… А из каких ты мест?

Но добрый хозяин на сей раз промолчал. Как будто не слышал вопроса. Магистр хотел было спросить по-другому, но тут лысый музыкант торопливо перебил его:

– Оставьте вы свою науку, милейший! Она мне уже вот где сидит! И ты, друг мой, – сказал он доброму хозяину, – не беспокойся. Добудешь ты себе нормальных стрел. Город большой, железо стоит дешево. Ну а пока… Не лучше ли нам подумать о хлебе насущном? – тут он заглянул в котелок и радостно сказал: – О, готово!

Добрый хозяин подумал, что может так оно будет действительно лучше: вот придет он в город, и там все само собой образуется. Он отложил арбалет, спрятал коробочку с проклятым железом и взялся за ложку. Лысый и дородный последовали его примеру, и котелок баланды быстро опустел. А после еды у вынужденных друзей появилось общее желание: поближе придвинуться к костру и поскорее заснуть. Что они и сделали.

Но все ли? Ибо как только добрый хозяин тоненько и сладко засопел, лысый осторожно приподнялся на локте… и увидел, что дородный внимательно смотрит на него. Лысый смущенно улыбнулся, сел поудобнее и признался:

– Вот что-то не спится.

– Еще бы! – сказал, потягиваясь, дородный. – Ведь рядом такая добыча!

– Полегче, приятель! – оборвал его лысый. – Я музыкант, мои руки чисты! – и, словно в подтверждение сказанному, он растопырил свои длинные утонченные пальцы.

– Да, – согласился дородный. – Такими руками удобно не только музицировать, но и резать кошельки.

Лысый покосился на свой арбалет, вздохнул и признался:

– У меня, конечно, были неприятности с законом. Но я никогда не опускался до разбоя, – и он многозначительно посмотрел на дородного.

Тот оскорбился:

– Неправда!

– Ну как же, милейший! – возразил ему лысый. – Когда ты бегал вокруг костра, я обратил внимание на твою походку. Ты по старой привычке подтягиваешь ногу. Как будто ты все еще на каторге, и к твоей ноге прикована чугунная гиря.

Магистр скромно промолчал, а музыкант продолжал:

– Но я не стану мешать, если ты отдашь мне половину.

Магистр снисходительно усмехнулся и подумал: вор остается вором, он не умеет мыслить широко. Потом встал, отошел в сторону – при этом он старался не хромать – и поманил к себе лысого.

Они долго шептались в темноте, спорили – но так, чтоб не разбудить спящего, – а потом-таки договорились. Лысый достал из каблука все бывшие при нем монеты, отдал их дородному, и тот поспешно скрылся в темноте.

Вернулся магистр уже на рассвете. Добрый хозяин к тому времени уже проснулся и увязывал котомку, собираясь уходить.

– В город? – спросил запыхавшийся магистр.

Добрый хозяин согласно кивнул.

– Не надо в город, – сказал магистр, протянул доброму хозяину небольшой полотняный мешочек и объяснил: – Это соль. Возвращайся домой, зачем тебе… – тут магистр обеспокоено глянул по сторонам и спросил: – А где наш лысый?

– Он только что ушел, – ответил добрый хозяин. – Весьма любезный юноша. Мы даже обнялись на прощанье.

– Так, – и магистр бросил соль на землю. – Понятно. А твое… зеленое железо… Он что, выпрашивал его?

– Н-нет… Зачем ему? – добрый хозяин посмотрел на брошенную соль, потом достал из-под лохмотьев костяную коробочку, поддел крышку…

Магистр, словно ему было все равно, отвернулся. А зря – коробочка была пуста.

И добрый хозяин подумал: ну вот, а брат ведь говорил, чтоб никому ни слова. Он говорил, что если вдруг в плохие руки… Стараясь ни единым жестом не выдать себя, добрый хозяин аккуратно закрыл коробочку, беспечно бросил:

– Ну, мне пора, – и торопливо зашагал по тропинке.

– Куда ты?

– В город.

– А как же соль?

Но добрый хозяин ничего ему не ответил. И даже не оглянулся.

… Тропинка шла вдоль берега реки. Берег был низкий, и следы лысого музыканта были хорошо видны на мокрой земле. Вот здесь он останавливался. А здесь хотел вернуться. Здесь долго топтался на месте; наверное, целился, а потом стрелял.

Зачем магистр предлагал ему соль? Чтоб он не шел в город? Нет. Чтоб возвращался домой. Чтоб можно было идти за ним и выследить. Небесный камень. Проклятый камень, который убивает всех. Вот что им нужно.

А где следы? Да вот они; свернули к самой воде. У противоположного берега растет камыш и плавают утки. Красиво…

Но дальше следы никуда не вели. Лысый словно исчез.

А до чего он ловок, этот музыкант! Украл, а он и не заметил! А теперь… Добрый хозяин осторожно обернулся – музыкант вполне мог спрятаться вон в тех кустах. И если он стреляет так же ловко, как играет и ворует…

Добрый хозяин медленно пригнулся, отступил на прибрежную кочку. И увидел рассыпанные у самой воды зеленые, железные, проклятые когти.

Так вот оно что! Заслышав щелчок арбалета, утки встали на крыло, и тогда стрела вернулась к музыканту. Добрый хозяин подобрал наконечники, сложил их в коробочку, закрыл. И подумал, что если собрать все зеленые камни и наделать из них стрелы, то очень скоро можно обезлюдить всю округу, а то и всю державу. А магистру это запросто: кто крошит хлеб и бросает соль на землю, тот не остановится ни перед чем…

И тут он услышал шорох. Добрый хозяин замер, прислушался – нет, никого. Было тихо, даже очень, пугающе тихо. И все же, чтобы не испытывать судьбу, добрый хозяин осторожно уронил коробочку в реку. А после встал, поправил на плече арбалет и торопливо пошел по тропинке, думая лишь о том, что теперь ему можно идти куда угодно, но только не домой. Чтоб не нашли небесный камень.

На девятом шаге он запнулся и упал ничком. В спине у него торчала арбалетная стрела.

А вокруг было тихо и покойно. Вот разве что где-то рядом стрекотал кузнечик.

А потом неслышно раздвинулись кусты, магистр вышел на тропинку и склонился над убитым. Он перевернул доброго хозяина на спину, обыскал – ничего. Тогда он перетряхнул котомку – тоже ничего. Бритва, луковица, четыре с половиной сухаря и оловянная ложка…

Убитый, разбросав руки, лежал поперек тропинки. Магистр присмотрелся – лицо у доброго хозяина было таким же спокойным, как и при жизни. А у другого берега, возле камышей, плавали утки. И было солнечное утро.

Загрузка...