Зелёный купол

Культаун не город, а целая планета, в высшей степени спокойная, с патриархальным укладом и добронравным населением. Там нет армии — Культаун ни с кем не собирается воевать. Нет полиции, зачем полиция там, где не бывает правонарушений? Нет и правительства, потому что у планеты есть хозяин. Культаун принадлежит гангстерскому синдикату Жозефа Культи, того самого, о котором уже шестьсот лет рассказывают леденящие истории во всех обитаемых мирах. Сам основатель криминальной империи давно упокоился в фамильной гробнице, но все его потомки также носят имя Жозеф, а уголовная кликуха Культя стала фамилией, которую редко произносят вслух, но всегда подразумевают, когда речь идёт о тех, кто решает судьбы Галактики.

Жозеф Культя и его потомки на Культауне вряд ли появлялись; здесь живут отставные киллеры, дожившие до старости карманники и домушники, полисмены, не за страх, а за совесть покрывавшие преступников, вся та уголовная шушера, с которой никогда не считаются, но без которой не стоит ни одна преступная империя.

С появлением Культауна у бывших шестёрок, давно осознавших, что в боссы им не выбиться, возникла новая мечта: собственный домик с садиком на курортной планете, откуда нет выдачи, и где от тебя не потребуют даже свидетельских показаний относительно давно закрытых уголовных дел.

Профессиональный нарушитель закона на пенсии — в природе нет более законопослушного существа. Те их коллеги, что привыкли разрешать ножом и пистолетом собственные проблемы, попросту не дожили до пенсии.

На Культауне не встретишь бродячего коммивояжёра, здешние жители зубы съели на подобных шуточках, здесь нет рекламы, никто никого ни к чему не призывает. «Нет, не был, не имел, не участвовал» — таково кредо жителей Культауна. В садиках, что окружают дома, цветут непременные розы, — гиацинты и левкои не пользуются популярностью среди местных жителей, — и поседевшие герои плаща и кинжала обсуждают проблемы подрезки розовых кустов.

Кроме пенсионеров на Культауне живёт некоторое количество врачей и щепоть обслуживающею персонала. Оклады у них такие, что за своё место эти люди держатся когтями, зубами и прочими хватательными органами. А вот у пенсионеров социальным работникам поживиться нечем, разве что букетом свежих роз.

Неудивительно, что в таких условиях преступность на Культауне неудержимо стремится к нулю и, если бы не статистические выбросы, давно бы этого нуля достигла.

Целая планета преступников — и ни одного преступления! Так не должно быть и так не будет!

Я отправился на Культаун.

Дело в том, что я правонарушитель-одиночка, один из тех, с кем синдикат ведёт смертельную войну. А я, соответственно, не упускаю случая устроить подлянку клану Жозефа Культи.

Буду честным, — воры любят говорить о честности, — идейные соображения занимали в моих планах предпоследнее место. Главным была простая мысль: где-то потомки Жозефа Культи должны хранить накопленные ценности. Речь идёт не о деньгах, которые пускаются в оборот, а об уникальных предметах, в первую очередь произведениях ювелирною искусства, которых за шестьсот лет обязано было скопиться немыслимое количество. Очень хотелось запустить лапу в эту сокровищницу. Знать бы только, где она…

Но однажды меня осенило: сокровища династии Жозефа Культи — здесь, на самой спокойной планете вселенной, где, при всём том, не встретишь постороннею человека. Конечно, посторонние есть всюду, но на Культауне им неуютно, они находятся под неусыпным наблюдением; бывших гангстеров не бывает, и любой из здешних пенсионеров зорко поглядывает по сторонам в перерывах между рыхлением земли и поливкой роз.

Сходу появляться в столице в мои планы не входило. Это значило бы голосить на весь Культаун: «Я прилетел пощупать ваш центральный банк!» А люди на Культауне живут тёртые, и сколько будет дважды два — знают.

Грузовой звездолёт высадил меня у небольшого городка километрах в восьмистах от столицы. Далее я собирался путешествовать на пикапчике ярко-зелёною цвета с небольшим трейлером такого же окраса. Из оборудована было только то, что могло поместиться в мой автопоезд. Таможни на Культауне нет, ввози хоть планетарную бомбу, но помни, что за тобой присматривают профессионалы: опытные контрабандисты, наркоторговцы, террористы и прочий люд, поднаторевший в провозе куда не следует того, что не полагается. Именно потому таможня Культауну без надобности.

Дизель у пикапчика был запитан от реактора, рассчитанного на семь тысяч лет непрерывной работы, так что в заправках я не нуждался и энергию мог не экономить. Поэтому, осмотревшись на местности, я взял курс прочь от города, в самую глушь, где обитали старики, нелюдимые даже по меркам Культауна.

Первую остановку я сделал возле одиноко стоящего домика с фруктовым садом и непременными розами под окнами. Стучаться не стал, а просто поставил анилиново-зелёную палатку шагах в двадцати напротив фермерских окон, уселся у входа и принялся смиренно ждать.

В любом другом месте вселенной хозяин через пять минут выскочил бы на улицу с дробовиком в руках, но на Культауне народ культурный, приученный бурной молодостью к вежливости, поэтому хозяин объявился лишь через полчаса, и в руках у него была только пенковая трубка.

Мы одновременно поздоровались, потом хозяин набил свою трубочку, закурил и лишь после этого спросил, что я тут делаю.

— Смотрю на небо.

— Понятно, — сказал отставной гангстер, хотя ни черта он не понял.

— Скажите, — спросил я, — вам не кажется несправедливым, что небо на всех обитаемых планетах — синего цвета?

— Каким же ему ещё быть? — удивился мой собеседник. — Небо всегда синее.

— А между тем самый лучший цвет — зелёный! Спросите вашего врача, он подтвердит: зелёный цвет успокаивает нервы, он лечит глаза, делает человека счастливым. Если бы небо над нами было зелёным, сколько несчастий обошло бы нас стороной!

— Вы собираетесь перекрасить небеса?

— Что вы, я пока ещё не господь бог. Если угодно, можете считать меня проповедником зелёных небес, хотя я не призываю молиться и не обещаю пряников после смерти тому, кто при жизни будет ходить за мной словно баран за пастухом. Я езжу по миру и рассказываю людям о зелёном цвете. Покрасьте потолок в вашей комнате в цвет свежей травы, и вы увидите, как волшебно переменится ваша жизнь.

— Вы торговец краской?

— Ни в коем случае! У меня нет ничего на продажу. Есть только слова, а они совершенно бесплатны.

— Тогда чего ради вы заехали в нашу глухомань?

— Должен же я кому-то говорить свои слова, рассказывать о великом счастье жить под зелёным небом, а жители провинции лучше умеют слушать, нежели те, кого оглушил столичный шум. Нас очень мало, тех, кто посвятил себя служению зелёной идее, но мы делаем наше дело, не поддаваясь унынию, ведь над каждым из нас зеленеет купол, — я кивнул на палатку за моей спиной.

— И помогает? — сочувственно спросил отставной мафиози.

— Меньше, чем хотелось бы, — честно ответил я. — Всё-таки, это всего лишь палатка, выкрашенная в нетривиальный цвет. Вот когда мы сможем построить храм… Это будет замечательное сооружение. Прежде всего — купол, зелёный и прозрачный. Разумеется, никаких изумрудов, мы не Ротшильды, да и где найдёшь такой изумруд. Для купола лучше всего подойдёт искусственный хрусталь… — я вытащил из кармана зелёное стёклышко и приставил к глазу. — Купол будет вот такого цвета. Можете взглянуть сквозь стекло и увидеть, как разительно изменится мир.

Многоопытный фермер быстро убрал руки за спину. Я, не настаивая, спрятал стекло в карман и продолжил рассказ.

— Стены хотелось бы построить из светло-зелёного нефрита. Материал не слишком дорогой и очень прочный. В храме не будет никаких икон и скульптур, никаких попов, служб и проповедей. Только скамьи, где можно сидеть, думать о своём и любоваться зелёным небом. Мы не конкурируем ни с какой религией, все они говорят о смерти, хотя и называют смерть жизнью вечной, а мы просто дарим радость каждому прямо сейчас.

— Ты, значит, собираешь на построение храма, — заключил экспреступник, переходя на «ты».

— Я бы так не сказал. Я всего лишь воспеваю чудесное изумрудное небо. Храм мы будем строить сами, а от остальных, чтобы не обижать людей, принимаем лишь малую лепту — одну мелкую монетку, не больше.

— Десять сентов! — фермер захохотал. — И ради этого ты тащился в нашу глушь? Этак ты прогоришь, парень, и попросту помрёшь с голоду!

— С голоду я не умру, в машине установлен пищевой синтезатор. Не Макдональдс, конечно, деликатесами не кормит, но и фигуры не портит. Если вы пожертвуете десять сентов на общее дело, я буду рад, а если угостите яблоком из своего сада, то и просто счастлив. Яблок синтезатор не делает.

— Яблок не будет, сад грушевый и, вообще, сейчас не сезон. А десять сентов дам, — старик порылся в кармане, вытащил и протянул монетку. — Я люблю психов, а ты явный псих. Я как раз думал, в какой цвет красить крышу, так ты меня уболтал — крыша будет зелёной.

— Значит, я не зря ехал сюда.

Так началось моё долгое путешествие по мирным равнинам Культауна. Слух о забавном безумце летел впереди меня, жители деревенек и маленьких городков сходились послушать бредни о счастливых зелёных небесах, и каждый считал своим долгом внести десять сентов на построение храма. Кроме того, начался сезон ранней черешни, и ягоды у меня на столе не переводились. Кстати, я заметил, что яблонь не было не только у моего первого знакомца, но и вообще, ни в одном из окрестных садов. Скорей всего, яблоням не нравилось что-то в здешней почве, но мне было приятней думать, что местные садоводы в юности так поднаторели в познании зла, что теперь их от этого плода попросту тошнит.

Через неделю я стал опытным проповедником. Если в первые дни я всего лишь повторяя речи сумасшедшего стекольщика, от которого когда-то услыхал гимн зелёному цвету, то в самом скором времени расцветил его фантазии смарагдами и малахитом. И прошу заметить, я никого не обманывая, говоря слово «мы» и поясняя, что нас мало. Нас двое — я и рехнувшийся стекольщик.

Внимайте речам сумасшедших, они всегда креативны и могут пригодиться в трудную минуту!

Мешок с десятисентовыми монетками наполнился уже настолько, что я с трудом перетаскивая его с места на место. Ещё немного, и пикапчику тоже будет нелегко таскать пожертвования добронравных воров и убийц.

Пришла пора наведаться в столицу.

Если я что-то понимаю в жизни, то отсутствующее правительство на планете с успехом заменяет правление Культбанка, а функции армии и полиции выполняет служба безопасности всё того же скромного учреждения. А значит, обо мне они уже наслышаны и не опасаются зелёного дурачка. И зря — опыт подсказывает, что дурачков надо опасаться более всех прочих.

Пикап я оставил на бесплатной стоянке на городской окраине, а дальше отправился пешком. Здание банка нашёл без труда, хотя ничем особым оно не выделялось. Никакой помпезности, всё очень скромно и прилично.

Одинокий охранник при входе не обратил на меня внимания. Я подошёл к скучающему клерку и протянул свои документы. Документы были настоящими, полученными на одной из аграрных планет, где, не спрашивая о вашем прошлом, выдают паспорта на любое имя, чтобы вы могли купить участок земли, пригодной для выращивания арахиса или спаржевой фасоли. Участок я купил и через неделю подарил небогатому соседу, который остро нуждался в земле, но не имел средств для её покупки. Так что, никто в сельскохозяйственном раю не может предъявить мне претензий, и в случае необходимости я ещё раз прилечу туда, чтобы получить паспорт на какое-нибудь приятно звучащее имя.

— Чем могу быть полезен? — спросил клерк, просканировав документ.

— Видите ли, я проповедник, и ваши граждане пожертвовали на построение храма некоторую сумму. Сумма не велика, около пятисот галактов, но она набрана мелкой монетой, так что вес получается значительным. Я хотел бы обменять монетки на более крупные купюры.

— К сожалению, это невозможно, — сообщил клерк то, что я и так знал. — На Культауне ходит только мелкая монета: десять, двадцать пять и пятьдесят сентов. Предполагалась ещё монета в один галакт, но большинство населения высказалось против её введения. Все крупные сделки осуществляются только с помощью кредитных карточек, а бумажных купюр у нас попросту нет, даже отпечатанных в других звёздных системах.

— Что же делать? — жалобно вопросил я.

Люблю, разговаривая с дураками, корчить из себя ещё большего идиота, нежели они.

— Мы выдадим вам кредитную карту, снисходительно объяснил банковский служащий, — и вы, если пожелаете, можете обналичить всю сумму на какой-нибудь другой планете. Филиалы Культбанка имеются практически всюду.

— Замечательно! — просиял я. — В таком случае, завтра с утречка я подъеду к вам со своим денежным ящиком. Штука, прямо скажем, тяжеловатая. Вы как, принимаете монеты на вес или пересчитываете?

— Пересчитываем, — ответил клерк и, предупреждая возможные вопросы, пояснил: — У нас есть специальная машинка для пересчёта мелочи, так что ваши пятьсот галактов будут обработаны за десять минут.

— У меня ещё один вопрос, хотя он, наверное, не по вашей части. Я ещё не решил, продолжать ли мне путешествию по Культауну или лететь куда-то ещё. Вы не подскажете, в космопорте сейчас есть какой-нибудь готовый к отправлению звездолёт?

— Ничем не могу помочь. Рейсовых точно нет, рейсовик прилетает раз в месяц. Грузовых, вроде бы, тоже нет; во всяком случае, платежи от них не проходили. Ну а всякие вольные торговцы, туристы и прочие — не по нашей части.

Клерк врал, не из корысти, а просто из любви к мелкому вранью. А быть может, ему было лень заглянуть в базу данных. Какую-то сумму, пусть даже исчисляемую в десятисентовых монетках, платит любое судно, совершающее посадку в порту. Но мне это враньё было только на руку.

— Не беда, — объявил я. — Вечерком загляну в космопорт и всё разузнаю. Не найдётся ничего подходящего, поеду на запад и вернусь к вам через месячишко.

Корабль в порту был и даже не вольный торговец, а какие-то психованные проповедники вроде меня. Я слышал, как они запрашивали разрешение на посадку, и специально подгадал к этому времени свой приезд в столицу. А заодно прослушал их объяснения по поводу причин прилёта и остался ими доволен. Люблю психов, на них всегда можно положиться. Заранее готовить корабль для отступления мне не хотелось, на таких вещах люди обычно и прокалываются. Лучше всего срабатывает тщательно подготовленная система случайностей.

Вечерком, как и обещал, наведался в космопорт. Единственный корабль, имевшийся там, радовал взгляд обшарпанной обшивкой. Экипаж состоял из двух энергичных старушек, этаких божьих одуванчиков, которые не облетят даже в самый сильный ураган. Звездолёт представлял собой передвижную библиотеку. Что такое библиотека, я спрашивать не стал, рассудив, что во время полёта успею узнать подробности. Зато я не щадил красноречия, признаваясь в любви к библиотекам и удивляясь тому, что они, оказывается, бывают передвижными.

— Как это, должно быть, прекрасно — заходишь в библиотеку, которая в это мгновение несётся между звёзд!

От таких речей бабульки растаяли и согласились совершить незапланированный перелёт специально для того, чтобы я мог прочувствовать всю прелесть летучей библиотеки.

Наутро, как и обещал, я подогнал автомобиль к зданию банка, чтобы сдать пятьдесят килограммов никелевой мелочи. Любую другую операцию мне пришлось бы производить на внешних терминалах, а вот мелкую монету могли принять только в самом банке. Терминал такого делать не умеет, ему кредитку подавай.

Охранник выглянул из дверей и улыбнулся узнавающей улыбкой.

Хорошо всё-таки иметь дело с провинциальными планетами! Все всех знают, и дружеская улыбка заменяет удостоверение личности.

— Сынок! — попросил я. — Помоги затащить эту дуру. Тяжёлая, спасу нет.

Металлодетектор на входе взвыл дурным голосом, но никто не обратил на него внимания. Ещё бы ему не выть, когда мимо тащат полцентнера мелочи… А ведь детектор честно предупреждал охрану, что надо не помогать нарушителю, а проверить, что он проносит в банк.

Вдвоём с сынком мы втащили коробку в двери, притаранили в расчётный отдел и водрузили на стол.

Вот и всё. У современных банков очень мощная защита. Легче взять штурмом космическую базу, чем отделение крупного банка. Но теперь, включай защиту — не включай, мы находимся внутри периметра. Крепость пала без единого выстрела, остальное — дело техники.

Я, не торопясь, распаковал коробку.

— Что это? — удивлённо спросил клерк, увидав вместо денежного ящика механизм явно не мирного предназначения.

— Вот это — я указал на верхнюю часть агрегата, — психотронный взрыватель. Надеюсь, вы знаете, что это такое, и не станете совершать опрометчивых действий. Да, я грабитель и в настоящую минуту совершаю ограбление. Взрыватель задействован на меня. Если меня убьют, ранят, попытаются схватить, загипнотизировать или ещё как-то воздействовать на меня, — он сработает. Кстати, если я усну от обычной усталости, он тоже сработает, так что не советую слишком долго тянуть с переговорами. Ваш охранник был последним, кто мог безнаказанно коснуться взрывателя, распечатав коробку, я активизировал механизм. А к чему подключён взрыватель, вы, надеюсь, поняли.

— Планетарная бомба? — ужасный шёпотом произнёс клерк.

— Молодой человек, вы на самом деле настолько безграмотны или так неуклюже проверяете, не блефую ли я? Ну, откуда мне взять планетарную бомбу? То есть, украсть её — не проблема, но как это сделать незаметно? Если бы я похитил где-то планетарную бомбу, об этом уже трезвонила бы вся галактика, ваши службы стояли бы на ушах, и подлетающие корабли вы останавливали бы на дальних подступах. Во-вторых, будь у меня на руках планетарная бомба, я бы не стал рваться внутрь здания. Поставил бы её где-нибудь на лужайке, подальше от надоевших розовых кустов и вёл бы переговоры оттуда. И, наконец, даже самая маленькая планетарная бомба, какими уничтожают астероиды и подобные им объекты, всё равно, впятеро больше вот этой бандуры. Неужели вы думаете, что я стану так глупо блефовать? Это всего лишь буровая установка взрывного действия. Если она сработает, то на месте вашего банка образуется шурф диаметром около ста метров и глубиной до полутора километров, в зависимости от плотности грунта. А вся вынутая порода будет в виде мелкодисперсной пыли выброшена на высоту около десяти километров. Как нетрудно догадаться, используют такие установки только на необитаемых планетах, лишённых атмосферы. Каковы будут последствия взрыва на Культауне, сказать трудно, но вряд ли он останется курортной зоной.

— Что вы хотите? — наконец прервал меня клерк.

— Я надеюсь, ваше начальство на связи и слышит меня…

— Да.

— В таком случае — первое требование. Немедленно отзовите своих орлов, которые, должно быть, уже шерстят в порту звездолёт с двумя старушками. Бабушки ничего не знают, вчера они видели меня впервые в жизни. А вот если вы вспугнёте их, и они улетят без меня, то я огорчусь настолько, что запал сработает немедленно. Я не такой дурак, чтобы для отхода с планеты использовать заранее подготовленных людей. Это был бы для вас прямой выход на меня. Потом, когда старушки отвезут меня, куда я попрошу, можете их допрашивать — не возражаю.

— Понятно. Люди отозваны, — произнёс клерк.

Это уже была победа. Раз идут на уступки, значит, боятся.

— Ну а теперь, я хочу попасть в ваши хранилища.

— Зачем? — с искренним удивлением воскликнул клерк. — Шестьдесят тонн мелкой монеты… что вы собираетесь с ними делать?

— Меня интересуют другие хранилища, где собраны редкие ювелирные изделия.

— У нас таких нет.

— Есть.

— Во всяком случае, мне ничего о них не известно, так что отвести вас туда я не смогу.

— Вот этот другой разговор! Свяжите-ка меня со своим начальством напрямую, а вам пусть сообщат, как следует открывать настоящее хранилище. Мы пойдём туда вместе. Полагаю, вы увидите немало интересного, о чём прежде вам не было известно.

Клерк некоторое время молчал, видимо, выслушивая указания, затем, коротко кивнув, достал из ящика стола аудиоклипсу, протянул мне и коротко сказал:

— Идёмте.

Я прицепил клипсу к мочке уха, и мы отправились вглубь служебных помещений. За одной из дверей обнаружился лифт. Здание банка было двухэтажным, и лифт, как нетрудно догадаться, вёз в подвальные помещения. Если верить кнопкам, спускаться можно было на четыре этажа, но служащий, внимательно выслушав недоступные мне указания, прикрыл панель ладонью и быстро набрал довольно сложную комбинацию кнопок, в которую входили не только номера этажей, но и аварийная остановка кабины и даже вызов лифтёра. Кабина дрогнула и быстро пошла вниз.

Вид у моего провожатого был самый несчастный. Сейчас он явно действовал за пределами своей компетенции, а это значило, что в самом ближайшем будущем его ожидает резкое изменение в должности: либо повышению, либо, что более вероятно, столь же резкое понижению, вплоть до могильного уровня. Оно и понятно: кто станет повышать в должности сотрудника ограбленного банка? Впрочем, клерка было не жаль, он свой выбор сделал, когда поступал на работу в этот банк. Хочешь служить при деньгах и иметь непропорционально большой оклад, будь готов к неприятностям такого рода. В нормальных банках могильный уровень не предусмотрен, но такие мелочи мне не интересны.

Лифт спускался долго, не на четыре, и не на четырнадцать этажей, а гораздо глубже. Такое убежище выдержало бы не только взрыв вакуумной бомбы, но и ядерный заряд средней мощности. Я отсчитывая в уме секунды и хвалил себя за предусмотрительность. Так или иначе, но буровая установка хранилище вскроет и распылит.

Лифт остановился, двери бесшумно разошлись. Под потолком немедленно загорелись ряды ламп.

Здесь не было никаких сейфов с хитрыми запорами, никакой брони и прочей банковской ерунды. Изначально предполагалось, что тот, кто проникнет сюда, справится с любыми запорами. Ясно же, что кодовый замок в лифте сработал лишь потому, что хозяин позволил ему сработать.

Передо мной стояли ряды витрин, а в них были разложены старинные украшения. Венцы, короны и диадемы, орденские цепи, колье, камеи и жирандоли. Хотелось бы знать, многие ли из моих современников видели вживую жирандоль, а тут их хранились сотни и каждая была, безусловно, уникальна. Откройте справочник «Пропавшие сокровища», и вы отыщете на витринах всё или почти всё, о чём повествуется на его страницах.

Несколько секунд я молча любовался великолепным зрелищем, затем клипса в моём ухе ожила, и мужской голос спросил:

— И как вы собираетесь вывозить всё это?

— Никак, — спокойно ответил я. — Здесь десятки тысяч предметов, и каждый стоит целое состоянию. Я никогда не был слишком жаден; зачем мне десять тысяч состояний? Последнее время я и так слишком много таскал тяжести. Мешок с мелкой монетой я оставлю вам на память, а себе возьму десять или двенадцать килограммов бесценных сокровищ. По-моему, звучит хорошо.

— Вы умный человек, Мартин. Мне жаль будет вас убивать, хотя и придётся.

— О-о!.. — уважительно протянул я. — Ваши специалисты не зря едят хлеб. Однако должен вас разочаровать: имя Мартин давно отработано, никаких выходов на меня сегодняшнего нет. Кстати, вы ведь тоже не представились.

— Жозеф Культя, к вашим услугам. Можете называть меня просто Жозеф. Вам не долго осталось пользоваться этой привилегией. А имя Мартин нравится мне больше, чем Генрих, под которым вы гуляете сейчас.

— Скажите, Жозеф, что бы вы посоветовали мне взять отсюда?

— Вы совершенно очаровательный хам, Мартин. В свою очередь тоже должен вас разочаровать: самые лучшие предметы, а вернее, самые любимые находятся не в хранилище, а у меня дома. Было бы странно иметь красивые вещи и не иметь возможности ими любоваться.

— Разумно… Но, думаю, на мою долю здесь тоже кое-что осталось. Скажем, это колье — прелесть, правда? Наверное, оно принадлежало прекраснейшей из женщин, и будет несправедливо, если оно останется пылиться здесь.

— Сейчас посмотрю по каталогу… Древняя вещь, эпоха Галактической Раздробленности. Ожерелье царицы Халиды. Царица была отвратительна, как жаба и страстно любила сапфиры и красивых юношей. Умерла в возрасте восьмидесяти лет в объятиях очередного любовника. Ну как, берёте?

— Да, неприятная история. Зато, благодаря ей, цена ожерелья значительно вырастает. Беру, — я взвесил на руке сумку, куда отбирал понравившиеся предметы, и заключил: — Пожалуй, хватит. Тут уже больше десяти килограммов.

— Берите ещё, не стесняйтесь, — радушно предложил преступный король. — В конце концов, это ненадолго, и вскоре все экспонаты вернутся на свои места.

— Блажен, кто верует. Хотя… я отбирал почти исключительно женские украшения. Для полноты коллекции надо бы что-то типично мужское. Как вам эта звезда?

— О, это замечательная вещь! Орден «Светозарного сияния». Изготовлен на одной из варварских планет по приказу местного тирана Баогрлиц… нет, имя мне не выговорить. Всего было сделано три ордена, и всеми тиран наградил себя самого. Потом тирана свергли, и он не то сам утонул, не то был утоплен в сточной канаве. Ордена долго переходили из рук в руки, пока два из них не оказались в коллекции некоего богача по имени Урмис, а третий был выставлен на аукционе ювелирных раритетов. Мой дед хотел купить его, вполне официально, но Урмис задрал цену так высоко, что пришлось отступиться.

— Жозеф Культя кому-то проиграл? Не могу поверить.

— Почему? Всякое коллекционирование — это игра. Дед относился к таким вещам спокойно. Но то, что случилось потом… Впрочем, эту историю я расскажу чуть позже, а пока, если вы отобрали всё, что хотели, то, может быть, поедете наверх? Но предупреждаю, после пользование лифтом он автоматически блокируется и заново запустить его не смогу даже я. Вернее, смогу, но это долгая и очень сложная процедура, так что вернуться за добавкой вы сумеете не раньше, чем через месяц. Не будете жалеть, что мало нахапали?

— Мне хватит и этого.

Я хорошенько закрыл сумку, закинул её за спину наподобие ранца и пошёл к лифту. Клерк, который слышал лишь мои реплики, потерянно семенил следом.

— Так вот, — продолжил рассказ Культя. — Этот мерзавец Урмис, став обладателем всех трёх орденов, публично уничтожил два из них. Металл был расплавлен, камни отданы в перегранку. При этом стоимость оставшегося ордена возросла многократно, хотя, что значат деньги в таком случае? Дед был в бешенстве, и у господина Урмиса в самом скором времени начались неприятности. Через несколько лет он полностью разорился и был вынужден выставить орден на продажу. И вот ведь незадача, за день до того, как лоты были застрахованы, произошла кража, орден украли. Единственная за всю историю кража с аукциона ювелирных раритетов. Урмис покончил с собой — отравился или пулю себе в лоб пустил — не помню.

— А как звезда очутилась в вашей коллекции? — невинным тоном поинтересовался я.

— Что значит, как? Любая пропавшая вещь рано или поздно находится.

Я согласно покивал головой.

Лифт поднялся на нулевой этаж. Дорогу к выходу я помнил, но позволил служащему проводить меня к выходу. В расчётный отдел, где я оставил адскую машину, заходить не стали. У выхода из банка никого не было, даже охранника, который так отчаянно опростоволосился, самолично втащив бомбу в охраняемое помещение. Не знаю, что с ним будет, но охранником он точно не останется.

Улица тоже была пустынна, хотя я кожей чувствовал, сколько внимательных глаз наблюдает за мной, ловя каждое движение.

Пикап стоял на месте. Я уселся за руль, сумку с добычей положил на колени. Так или иначе, спускать с неё глаз не стоит. Подменить могут в любое мгновение.

— Всё идёт сообразно с вашим планом? — осведомился голос в клипсе.

— Да.

— Замечательно. С моим планом происходящее тоже согласуется, хотя мне пришлось немало импровизировать.

— Скажите, Жозеф, вам, наверное, очень одиноко. Вы глава огромной империи, но вам, должно быть, не с кем поговорить по душам. Иначе вы не беседовали со мной сейчас.

— Не воображайте о себе слишком много. Найти собеседника даже для разговоров на самые щекотливые и приватные темы очень несложно. И потом, когда надобность с исповеднике отпадёт, его можно будет просто ликвидировать.

— Какой же это будет собеседник?

— Такой же, как и вы. Вас я тоже собираюсь ликвидировать.

— Если получится.

— Не беспокойтесь. Прежде это у меня получалось всегда.

Я въехал на территорию космопорта. Здесь тоже было на удивление пустынно. Остановился, не доезжая корабля, который уже называл своим. Закинул сумку за спину и дальше пошёл пешком. Мой звездолёт назывался «Друг читача». Не знаю, что это значит, но название мне определённо нравилось.

— Здесь я должен буду с вами попрощаться, — сказал я Культе. — Мне не хотелось бы проносить на корабль вашу технику. Понимаю, что вы успели наставить там жучков больше, чем нужно, но порядок есть порядок. И, разумеется, после первого же прыжка корабль я почищу. И себя — тоже. Наверняка вы обработали меня информационным аэрозолем. Скорей всего — в лифте. Ничего летального там быть не могло, на такое вмешательство среагировал бы взрыватель. А всевозможные нанопередатчики вполне допустимы, иначе я не мог бы сейчас общаться с вами. Можете не отвечать, но полагаю, что наноботов во мне сейчас больше, чем кишечной микрофлоры. А ваш управляющий банком, бедняга, попал под раздачу вовсе напрасно. Фонит сейчас, должно быть, на всех диапазонах.

— Уже не фонит, — постно сообщил Культя.

Он немного помолчал и добавил:

— Слушайте, Мартин, может быть, вы, всё-таки сдадитесь? Положение ваше безнадёжно, вы даже представить не можете, в какую анекдотически глупую ситуацию попали. Так к чему множить трупы?

— Прежде всего, все трупы на вашей совести. Я никого не убивал. Ваши сотрудники были казнены по вашему приказу. Меня мало интересует их судьба. Неужто они не знали, на кого работали? Или они полагали, что можно быть честным мафиози?

— А сами-то вы — кто?

— А что я? Я вор и этого не скрываю. Если меня поймают, я получу по заслугам. Не поймают — куплю домик на Культауне и займусь выращиванием роз. Но преступником от этого быть не перестану. Точно так же, как и вы. Прощайте, коллега.

— До скорого свидания, — поправил Жозеф Культя.

«Друг читана» встретил меня дружным кудахтаньем экипажа. Оказывается, полчаса назад в библиотеку ворвались какие-то люди, принялись что-то грубо требовать, но через пару минут также неожиданно исчезли, не извинившись и ничего не объяснив.

— Вам ещё повезло, — мрачно сказал я. — Эти типы могли вас и в наручники заковать.

Далее я поведал, что именно здесь находится бандитское гнездо Жозефа Культи, и никто из честных граждан не может чувствовать себя в безопасности на этой планете.

— …посмотрите на меня. Не далее как сегодня утром я лишился всего своего имущества. Автомобиль, палатка, кухонный синтезатор и, главное — пожертвования простых крестьян, которые я собирал на построению храма. Потеряно всё, у меня осталась только эта сумка, и если я не улечу немедленно, то лишусь не только её, но и самой жизни. Громилы, врывавшиеся к вам, из той же шайки… думаю, они скоро вернутся.

Неудивительно, что через двадцать минут «Друг читача» стартовал, не поставив даже в известность службы космопорта.

Я забросил сумку в каюту, которую выделили мне добрые самаритянки, и пошёл в рубку, узнать, в направлении какой системы мы будем совершать первый внепространственный прыжок. То, что я увидел в рубке, едва не заставило меня споткнуться о несуществующий порог.

За свою жизнь я повидал всякие космические корабли. Как-то даже довелось прокатиться в атмосферной капсуле со встроенным гипердвигателем от межзвёздного крейсера. Контрабандисты любят ставить на старые грузовые тихоходы мощнейшие гоночные двигатели, а уж владельцы роскошных яхт извращаются самыми немыслимыми способами. Так что я ничуть не был напугай допотопным видом передвижной библиотеки. Но, оказавшись в рубке, я не увидел никаких следов переделки и самопальных улучшений. «Друг читача» оказался обычным подержанным планетолётом, какие курсируют кое-где на местных линиях, но за пределы своих систем не пытаются высунуть и носа. Совершить на таком межзвёздный перелёт, то же самое, что переплыть океан на резиновой лодке.

Теперь понятно, что имел в виду Жозеф Культя, когда говорил об анекдотическом положении, в которое я попал. Братва, посланная им, успела определить, что корабль, на котором я собираюсь бежать, летать не может по определению.

Но откуда, в таком случае, прибыли библиотечные старушки? В системе Культауна всего одна планета, остальное — космический мусор, не стоящий упоминание.

Или это ловушка для таких как я, для желающих поскорей скрыться с Культауна? Недаром Культя был так уверен, что мы скоро свидимся.

Отчаянным усилием я попытался взять себя в руки. Не может этого быть! Бредни о заранее подстроенных ловушках и о гипердвигателях, демонтированных за две минуты, попахивают паранойей, а параноики в моём ремесле долго не живут.

Тем временем планетолёт вышел на орбиту. Ещё полчаса, и мы отойдём настолько далеко, что связь со взрывателем прервётся, адская машина выключится, и специалисты Жозефа Культи займутся мной. Из подпространства полезут абордажные корабли, и дальнейшее предсказать будет нетрудно. Меня будет приказано взять живым, так что ещё часик я поуворачиваюсь от ловцов, а дальнейшее представлять не хочется.

Единственное, что остаётся — верить старушкам-библиотекаркам, какие бы чудеса они ни рассказывали.

— Откуда, говорите, вы прибыли?

— С Алитары. Планета есть такая.

— Знаю. Но ведь до Алитары чуть не сорок парсеков! Сколько же времени вы летели?

— Вот чего не скажу. Дня два, наверное… Риточка, как по-твоему?

— Да ну, какие два дня? Меньше. Я книгу дочитать не успела.

— Тоже не знаете… А кто знает?

Я повернулся к пульту управления, отчаянно пытаясь вспомнить, как следует работать с подобной руиной.

— Как же вы с ним управлялись?

— Мы говорили, куда надо попасть, а дальше он уже сам управлялся.

Точно! Была когда-то такая примочка персонифицированный, интеллектуальный автопилот. Такие давно уже не делаются, поскольку автопилот начиная слишком много себе позволять, а это выводило из себя пилотов настоящих. Но для библиотечных бабушек такая машина — единственная возможность хоть куда-то лететь.

— Доложите лётную обстановку, — сказал я в пространство.

Телеобъектив над пультом повернулся в мою сторону, голос из динамика сообщил:

— Система Культауна. Выхожу на высокую орбиту. Жду указаний.

— Откуда прибыли?

— Система Алитары. Тридцать восемь парсек.

— Сколько времени были в пути?

— Э… — протянул автопилот с интонацией совершенно не свойственной механизму. — Не помню… Я зачитался.

— Наверное не надо было этого делать, — вмешалась та из старушек, которую звали Марго, — но мы же библиотека, и я спросила, не хочет ли он что-нибудь почитать в дороге.

— А я выбрала для него книгу, — добавила Рита, явно желая разделить с подругой вину.

— Всё в порядке, — успокоил я женщин, хотя сам спокойствия не испытывая. Космос на экранах был чист, но я кожей чувствовал, что это ненадолго. — Главное — результат, а как надо было поступать — дело десятое.

Я повернулся к окуляру и продолжил опрос:

— Когда последний раз заправлялись?

— Перед вылетом с Алитары.

— Каков запас хода на настоящий момент?

— Девяносто восемь процентов расчётного.

То есть, эта колымага не только носится быстрее подпространственного скутера, но и горючего не жрёт. Что же, этого следовало ожидать. Если уж зачитываться, то по полной.

— Даю указание! — скомандовал я. — Пункт назначение — система Элау. Старт немедленно по готовности.

— Далековато… — заметил автопилот и добавил уставный тоном. — Маршрут проложен.

— Выполняйте.

— А почитать что-нибудь дадут?

— Дадут.

Я кивнул Рите, и та торопливой старческой побежкой кинулась к грузовым трюмам, где, видимо, и хранилась пресловутая библиотека.

— Вам тоже принести почитать? — спросила Марго.

— Обязательно. Всем принести.

— Ну, мы в Риточкой заядлые книгочейки. А вы что предпочитаете?

Ox уж эти разговоры на непонятные темы! Почитать — кого? Никогда ни кого не почитая. Предпочитать — это как? Перед тем, как почитать, предварительно что-то сделать? Времени на такое нет. Я предпочёл бы уже сейчас быть подальше отсюда.

— Чем вы интересуетесь? — пояснила старушка, видя непонимание.

— Поисками сокровищ, — честно ответил я, понимая, что в такую минуту лучше не врать.

— Хорошо. Идите в каюту, я сейчас принесу.

Каюта была самая обычная, сделанная по одному лекалу с миллионом подобных кают. Амортизационная койка, шкафчик, который на таких кораблях почему-то называется рундуком, небольшой стоя и металлический стул, который можно двигать по полу, но оторвать от пола нельзя ни при каких условиях. Единственная особенность: на столе стояла намертво привинченная лампа под зелёным абажуром. Вряд ли она была очень старой, но изготовлена наверняка по древним образцам. Я нашёл кнопку включения, нажал. Зелёный купол засветился мягким спокойным светом.

В дверях — их я оставил раскрытыми — появилась бабушка Марго.

— Вот, пожалуйста, — сказала она. — Вам должно понравиться.

Я взял принесённый предмет. Больше всего он напоминая рекламный буклет или инструкцию пользователя к сложному бытовому агрегату. Но я представить не мог, чтобы рекламный буклет был такой толщины! Отпечатано это было на самой простой бумаге, и текст не сопровождался ни стереокартинками, ни видео или аудиорядом. Об эффекте присутствия не стоило и упоминать. Просто страницы, покрытые буквами, и ничего, что могло бы помочь восприятию. Неудивительно, что проповедь чокнутых старушек не находит отклика в сердцах граждан. Я — иное дело, во-первых, я и сам чокнутый, а во-вторых, когда тебе в затылок дышат посланцы Жозефа Культи, начинаешь хвататься за всяческую солому.

Я уселся поудобнее, раскрыл буклет и прочёл название: «Остров сокровищ».

Ха! Кажется, это инструкции. Сейчас меня начнут поучать, как следует добывать сокровища. Дилетанты!

Через пять минут я уже не вспоминая о своих скептических мыслях. Разбирать неадаптированный текст было невероятно трудно, но каков получался результат! Перед внутренним взором безо всякого видеоряда вставали гостиница «Адмирал Бен Боу», старый моряк со своим сундуком, Джим — бойкий мальчишка, но изрядный дуралей. Я сам был таким дуралеем, а может, ещё и похлеще, так что не Джим бежал в ночи, прижимая к груди карту острова, а я собственной персоной.

За всё время я отвлёкся лишь один раз. Планетолёт ощутимо тряхнуло, затем голос пилота по забытой внутренней связи громко произнёс:

— Что за дела? Ты же мешаешь! Отстань!

— Что случилось? — спросил я, медленно возвращаясь к действительности.

— А, ерунда! — откликнулся пилот. Тут какой-то дурачок пытался меня остановить. Я ему сказал, чтобы он отстал. Ну, и скорость пришлось увеличить.

— И что он?

— Отстал. Куда ему, тихоходу за мной гоняться.

— Вот и хорошо… — пробормотал я. Душой я был уже далеко, там, где готовилась экспедиция за сокровищами Флинта.

У самых огрубелых, самых циничных космических бродяг в глубине их иссохшей души хранится мечта о чуде. Будь иначе, их убило бы первое серьёзное препятствие. Чтобы убедиться в этом достаточно посмотреть, насколько чаще гибнут беспилотники, нежели корабли с экипажем. А всё потому, что механизмы — наш автопилот не в счёт — не умеют мечтать. Именно мечта о чуде заставляла бывших, но нераскаянных бандитов сыпать мне десятисентовики, не в виде милостыни, а на постройку храма. И во мне, наверное, гнездилась та же притягательная зараза. Будь иначе, я бы не проникся идеей зелёных небес настолько, чтобы задурить головы подручным Жозефа Культи.

А сейчас я встретился с иным и куда более удивительным чудом. Книга — откуда-то из глубин памяти всплыло это название — не пахла морем или ромом, единственный звук, который она издавала — чуть слышный бумажный шорох, когда переворачивалась очередная страница. Никто не вещал проникновенный баритоном, не уговаривал вкрадчиво купить ненужное, не напевал искусительных предложений. Но при этом книга говорила тысячью голосов, живых и настоящих. Я слышал свист ветра и скрип снастей, стук по палубе деревяшки, которую зачем-то приделал себе вместо ноги Джон Сильвер. Вот уж этого человека я видел как живого. Он был бы своим среди пенсионеров Культауна на самой глухой ферме. И будьте уверены, в его палисаднике цвели бы самые роскошные розы. Он бы завёл себе пенковую трубку и с презрением отказывался бы от услуг трансплантационной клиники, всем биопротезам предпочитая свою деревяшку. И в кармане у него непременно бренчали бы десятисентовые монетки, совершенно ему ненужные.

Ну кто из иллюстраторов мог бы создать такой образ Джона Сильвера? А мне только этот и греет душу. Другого Джона Сильвера мне не надо.

Но вот наступила минута, когда хриплый голос Капитана флинта, не пирата, а попугая, последний раз прокричал: «Пиастры! Пиастры!» — и книга закончилась.

Твёрдая обложка захлопнулась, погасив волшебный мир. Я поднял голову. Зелёный купол настольной лампы мягко мерцал передо мной, чудесно преображая действительность. Я смутно вспомнил, что нас уже давно должны взять на абордаж. И не книгу я должен дочитывать, а в наручниках плестись на допрос.

Интересно, Культевы дознаватели успели заметить, что «Друг читача» — не звездолёт, а каботажное судно? Думается, успели и доложили начальству, потому-то Жозеф Культя и веселился, думая о растяпе грабителе. Представляю, как он веселится сейчас, и какие кары обрушились на головотяпов.

Я с сожалением погасил лампу и отправился в рубку. Там меня ожидало умилительнейшее зрелище. В рубке царил полумрак, лишь зелёные индикаторные лампочки слегка рассеивали его. Манипулятор, расположенный над пультом (штука вредная, а порой и опасная) сжимал чистящую салфетку, тщательно протирая ею объектив телеглаза. Все экраны были выключены.

— Доложите обстановку, — приказал я.

— Да, конечно, — траурным голосом отозвался автопилот. — Докладываю, что это очень печальная история. Молодые люди, парень и девушка, любят друг друга, но их семьи враждуют. В результате несчастные гибнут. Если бы я умел плакать, я бы рыдал, — чистящая салфетка прошлась по объективу телеглаза.

— Очень интересно, — сказал я, — но всё же, что творится за бортом?

— Ничего особенного. Космос, — чуть обиженно ответил автопилот. — Система Элау, как и обещано.

Засветился экран, полный незнакомых звёзд.

Сказать, что я никогда не был в системе Элау, значит, ничего не сказать. Поселение это основано в эпоху галактической раздробленности какими-то беженцами или потерявшимися переселенцами. Как их занесло в такую даль, не помнят даже они сами. Система Элау находится в Малом Магеллановом облаке, и даже при нынешних скоростях лететь туда нужно больше тридцати лет. Недаром автопилот, получая задание, заметил, что до Элау далековато. Я тоже ляпнул это название с велика ума; уж очень не хотелось в застенки Жозефа Культи.

Обустроившись на новом месте, жители Элау отправили экспедицию на родину и наладили контакт с галактической Федерацией, которая как раз образовалась к тому времени. Так что, формально мы представляем единое целое, хотя желающих тратить полжизни на перелёт из одной галактики в другую — не так много. Элаиты осваивают звёзды своей галактики, которую только астрономы считают маленькой, у нас тоже есть чем заняться скучающему авантюристу. А сообщению осуществляется автоматическими грузовиками, время для которых ничего не значит. Не знаю, что возят эти грузовики и кому. Известно только, что элаиты очень интересуются историей и культурой бывшей родины, видимо боятся выглядеть провинциалами в глазах метрополии. А это значит, что старинная ювелирка, да ещё отягощённая историческими анекдотами, стоит здесь немыслимых денег.

— Чего смотришь? — ворчливо прервал мои мысли автопилот. — Небось думал, что я тебе вру?

Механизм не должен так разговаривать с человеком, но автопилоту, умеющему за день совершать межгалактические перелёты, дозволено многое.

— Не сердись, дружище, — сказал я. — Лучше ответь: у тебя экспресслаборатория есть?

— Есть, конечно. Всё штатное оборудование в наличии.

— Будь добр, дай вывод на мою каюту. Мне надо поработать.

— Лучше бы почитал чего-нибудь, — проворчал пилот. — Иди, работай, всё готово.

В каюте у стола появился выращенный пилотом пульт универсального анализатора. Среди бесчисленного количества программ я выбрал совершенно ненужную на планетолёте программу исследования ювелирных изделий, вынул из сумки ожерелье царицы Халиды и, преодолев искушение полюбоваться сиянием камней, отправил ожерелье в пасть анализатора.

Трудился прибор недолго, и заключение его было обескураживающим: сапфиры искусственные, более того, плавленые, бриллианты синтетические, работа — машинная. В довершение всего, на золотых пластинках с тончайшей гравировкой, обнаружилась видимая лишь в микроскоп надпись: «Что, ворюга, много украл?»

Удар был сокрушительный. Все украшения до последнего оказались подделками. И каждое изделие венчала обидная надпись, обращённая к потенциальному похитителю. Представляю, с каким сарказмом Жозеф Культя предлагая не стесняться и взять что-нибудь ещё. И уже неважно, знал ли он, что «Друг читача» всего лишь старый планетолёт. Повод для издевательств и без того был серьёзный. Самое обидное, что раз в подвалах была фальшивая сокровищница, значит, и подлинная находилась где-то поблизости за скрытой дверью или ещё на одном потайном этаже. Расчёт был прост: похититель, прорвавшийся к витринам, не станет прямо там делать экспертизу, он постарается скорей схватить и убежать. И хотя мне особо торопиться было некуда, я вляпался в эту ловушку по самые уши.

Некоторое время я сидел, тупо уставившись в стену. Потом представил себя со стороны, сидящего в тесной каюте, заваленной фальшивыми драгоценностями, и начал смеяться. Ничего не поделаешь — нервное. Отсмеявшись, принялся рассуждать.

Собственно, что я хотел? Я хотел ограбить Жозефа Культю и остаться при этом живым. Но ведь я его ограбил! Вот она — полная сумка золота и бриллиантов. Между прочим, вся эта бижутерия стоит кругленькую сумму. Пусть я спёр не то, что собирался, но зато с каким треском! Культя надолго запомнит мой визит. И живым я остался, это уж точно. Вряд ли посланники гангстерского короля скоро доберутся сюда, даже если им станет известно, где я скрываюсь. Прежде я собирался хорошенько запутать следы, сменив десяток внепространственных звездолётов, после чего на несколько лет залечь в специально подготовленной ухоронке. Продавать украшения я не собирался, это был бы верный путь в застенки клана. Да и кому можно сбыть подобное сокровище? Отдавать за бесценок в случайные руки не хочется, а второго Жозефа Культи в галактике нет.

Стоп! Стоп! Стоп! В нашей галактике подобного деятеля нет, а если он есть тут? Мы говорим: «система Элау», — забывая, что за прошедшие столетия потомки беженцев освоили немало планет в своей, пусть небольшой, но галактике. Культя может сколько угодно пылать ненавистью, но тридцать лет есть тридцать лет. Здесь его никто не боится. Вот только как добраться до настоящих сокровищ? Во время нашей дружеской беседы господин Культя неосторожно обмолвился, что в течение месяца хранилище будет недоступно даже для него самого. А для меня?

Я мгновенно прокрутил в уме план действий, определяя риски и возможную прибыль. Сокровищница располагается на глубине примерно пятьсот метров. Значит, в неё вполне можно подрыться сбоку. Подземход — машина простая, надёжная, достать её можно без проблем. Но именно по этой причине защита от подобного вторжения наверняка предусмотрена. Плюс ко всему, надо незаметно прилететь на Культаун и выгрузить подземход.

Я поднял голову и спросил, глядя в потолок, где должны были находиться сенсорные датчики корабельного мозга:

— Слушай, парень, а как тебя зовут? Имя у тебя есть?

— Я бы хотел, чтобы меня звали Ромео, — смущённо признался автопилот.

— Замётано, — согласился я. — Скажи. Ромео, тебе доводилось совершать посадку на морское дно?

— Сотни раз. Одна из планет системы Алитары полностью покрыта водой.

Это уже хорошо. На большой скорости подлетаем в Культауну и ныряем в море. Даже если служба безопасности засечёт нашу посадку, найти нас на дне будет не так просто. Подрываться в сокровищницу следует с морского дна. Неприятно, что столица Культауна город Культаун находится километрах в двухстах от берега… Но ведь у подземхода имеется свой автономный мозг. Если попробовать его подсадить на «почитать», то не исключено, что он докопается к цели за один день и нечувствительно преодолеет любые преграды, поставленные мастерами Жозефа Культи.

Меня охватил азарт, какой бывает, когда план, совершенно безумный и невыполнимый вдруг складывается во что-то реальное, способное воплотиться в жизнь именно в силу своего безумия.

А потом меня словно ледяной водой окатило. В памяти всплыла только сегодня прочитанная фраза: «Копайте ещё. Может быть, найдёте пару земляных орехов, их так любят свиньи».

Ну, добуду я эти сокровища… Роман Стивенсона на этом закончился. А как быть мне? Мою жизнь тоже закрыть и поставить на полку?

Но главное, с чего я решил, что чудесные старушки Марго и Рита станут беспрекословно выполнять мои преступные планы? Конечно, их нетрудно обмануть, но что я стану делать, когда правда выплывет? И потом, чтобы погрузить на планетолёт подземный агрегат, придётся выгрузить библиотеку. Но на это уже не согласен я. А себя самого, как ни старайся, не обманешь.

— И что ты станешь делать теперь? — ехидно спросила та часть моей личности, которая вечно заставляла бросаться из одной аферы в другую.

— Теперь я пойду готовить обед! — ответил я. — Бабушки зачитались и забыли про еду, а нормальным людям давно пора обедать. Обо всём остальном я буду думать на сытый желудок.

Пищевой синтезатор на корабле был хорош. Давненько мне не удавался такой суп с фрикадельками. Мой старый синтезатор, который я оставил Жозефу Культе, представить не мог, что такое фарш из парной говядины. Выдавая какие-то брикетики, и вари из них, что хочешь. Пусть теперь Культя брикетиками питается.

По моей просьбе Ромео перестроил систему вентиляции, так что запахи с камбуза начали достигать кают. Расчёт был верен, через пятнадцать минут обе библиотекарки, забыв о разумном, добром и вечном, толпились вокруг обеденного стола, стремясь поскорей попробовать плоды кулинарной музы. Снова раздавалось кудахтанье, на этот раз восторженное, по поводу того, что я умею творить такие чудеса. А чего удивительного? Чем ещё прикажете заниматься честному вору, в те дни, когда полиция сотни планет на пену исходит, стремясь схватить тебя и представить под светлые очи правосудия? Только одно: сидеть, не высовываясь, в ухоронке и изобретать небывалые супы и соусы к спагетти. Полагаю, в этом плане я схож с Джоном Сильвером. Где ещё он мог выучиться поварскому искусству?

За обедом я, наконец, выяснил, чем занимаются Марго и Рита. Выслушав их планы на будущее, я едва не подавился фрикаделькой.

Оказывается, искусство чтения книг было когда-то широко распространено, но уже много столетий находится в упадке, сохраняясь лишь на самых отсталых планетах. Да и там книги практически вытеснены современными методами интеллектуального досуга. Наивные старушки пытаются вернуть к жизни умерший обычай читать книги, но избрали для этого самый негодный способ — жалостно рассказывают о несчастном положении библиотечного дела.

Нет, нет и ещё раз нет! Пиар делается не так!

Должно быть, это смешно, но мною овладел азарт, какой обычно бывает при решении криминальных задач. Мне уже были не нужны Культевы нажитки, а страсть как хотелось раскрутить безнадёжное предприятие библиотечных бабушек.

Рекламная кампания начинается с выработки общих положений. Прежде всего, таинственное искусство истинного чтения — древнее умение, секрет которого тысячелетиями сохранялся в недоступных святилищах… — какую бы религию выбрать, чтобы она не слишком была замазана кровью?.. — О, придумал… в храмах зелёных небес. Очень удобно, тут у меня уже и проповедь готова. Опять же, ни одна из существующие конфессий не сможет наложить лапу на проект, когда он станет популярен.

Специально для элаитов надо будет сказать, что в галактике Млечный Путь приверженность к настоящему чтению распространена среди самых элитарных кругов общества.

На подобную рекламу клюнет кто угодно.

Есть лишь одна неувязка: галактическая элита и обшарпанный «Друг читача» плохо согласуются друг с другом. Значит, нужен офис, а вернее — храм.

Сколько у меня в наличии денег? А нисколько. К тому же, отечественные галакты в системе Элау не ходят; у них какая-то своя валюта. Зато у меня есть целая сумка ворованных фальшивок. То, что они ворованные, добронравным жителям Элау знать не обязательно, тем более, что Жозеф Культя вряд ли станет заявлять о пропаже. А вот насчёт фальшивок, делаем изящный финт ушами, и фальшивки, без малейших усилий с моей стороны, превращаются в копии лучших произведений древнего ювелирного искусства. А такие вещички, особенно среди элаитов, ценятся весьма и весьма.

Этих денег должно хватить на храм. Он встанет неподалёку от столицы, чтобы всякий мог прийти в святилище. Стены из светло-зелёного нефрита, прозрачный купол хрустального стекла. Там не будет статуй и алтарей, в крайнем случае — строгий растительный орнамент на стенах. Не будет попов, служб и проповедей. Только скамьи, где можно сидеть, думать о своём и любоваться зелёным небом. А перед каждой скамьёй — столик, и на нём лампа под зелёным куполом абажура. И ещё там будут служители, тихие и ненавязчивые, в основном старушки, божьи одуванчики, которые не облетают даже в самый сильный ураган.

В такой храм люди пойдут, сначала из любопытства: чем это увлекаются обитатели материнской галактики? — затем по душевной склонности. Мы найдём способ копировать древние книги, и очень скоро храмы зелёных небес появятся в каждом городе. А через пару сотен лет, — жаль, я не доживу до этого времени, — сладкая зараза книгочейства проникнет обратно в галактику «Млечный путь», где её назовут верой элаитов.

Тревожит меня только одно: а много ли книг сочинили предки? Вдруг я прочту их все, и у меня исчезнет только что обретённый смысл жизни?

— Вы совсем не слушаете, — сказала Марго.

— А?.. Что?.. — я с трудом вернулся к действительности.

— Я спросила, понравилась ли вам книга, которую я дала?

— Нравиться может суп с фрикадельками, а книга — это жизнь. Её непременно надо прожить, даже если она горчит.

— Если вам нравятся приключения, — сказала Рита, — я предложила бы вам «Похитителей бриллиантов».

— Риточка, — укоризненно произнесла Марго. — Мне кажется, сначала следовало бы прочесть «Графа Монтекристо».

— Ну, конечно! Я просто не подумала. «Граф Монтекристо» — совершенно замечательная книга! Вы не читали?

— Да, — сказал я. — То есть, нет. В смысле, не читал, но хочу.