Злая мачеха против!

Разговор "по-душам"

Вечером я обнаруживаю в одном из ящиков кухонного комода бутылку вина. Судя по количеству пыли на ней-очень старую. Но глядя на этикетку-вряд ли коллекционную.

— За сколько можно ее продать? — приходит ко мне первая мысль.

Но вторая мысль совершенно иная, и через полтора часа я нахожу себя разговаривающей с домовой мышью.

— Вот все вы помогали Золушке, — отчитываю я мышь, — Пуговки ей на платья таскали, крупу перебирали, даже, если я не брежу, полы за нее мыли.

Мышь виновато молчит, забившись в угол мышеловки.

— Нет чтобы помочь кому-то, кому помощь эта действительно нужна!

Мышь задумчиво почесала лапкой за ушком.

— Вот например, научили бы Амелию прясть пряжу…Или это надо к паукам обращаться?

Моя собеседница предательски молчала.

— Ну или хоть что-то полезное сделали бы в Холсноу!

Мышь снова меня игнорирует, но подбегает к кусочку сыра, изначально служившему приманкой в мышеловке.

— Ну да, — бормочу я, — нахлебников у меня в этом доме и так полно. И никакой помощи! Все потому, что я-не золушка…

Моя собеседница бросает на меня косой взгляд. Да-да, Золушка точно никогда не держала своих мышей в мышеловках. Она выпускала их, шила им шапочки и камзолы. Одним словом-девчонка была явно психически больна.

С другой стороны, это я — кто сейчас разговаривает с мышью. И разговор наш малопродуктивен.

— Все, можешь идти, — открываю я дверцу мышеловки.

Грызун недоверчиво смотрит на меня.

— Пошла вон! — огрызаюсь я.

Мышь выбегает из клетки и быстро скрывается в подполье.

— Эх, опять все самой делать, — вздыхаю я.

Утром я просыпаюсь на кухне. Голова болит и мой внешний вид далек от идеала. Поэтому то, что Юджин склонился надо мной и брызгает на лицо водой из графина-меня вовсе не радует.

— Доброе утро, Эстэлла…Разбудить тебя сложней, чем спящую красавицу!

Я показываю учителю один из тех пальцев, что так любит демонстрировать мне Арнольд.

— Ну-ну, Эстэлла. Я думал вы-леди.

— Чтобы быть леди нужно как минимум иметь на это деньги. У меня же есть лишь чужие долги и чужие дети.

— А у меня для тебя хорошие новости…

Я встаю из-за стола, за которым спала, поправляю платье и спрашиваю, не нашел ли Юджин кого, чтобы скупить барахло из Хилсноу.

— Нет, это деликатное дело и надо больше времени.

— Тогда чем ты хотел меня порадовать?

— Я слышал в городе, что у графини Бретинской сегодня клубный день. Ты знаешь: тот самый клуб для ее подруг из высшего общества…

Юджин говорит медленно, наслаждаясь моим замешательством и тем, что мне неприятно даже думать о клубе, куда меня уже никогда не примут.

— А у кухарки графини грипп.

— Мои поздравления…

— Так вот, Амелия говорила т хорошо печешь. И я…

Паника охватывает меня. Я подлетаю к Юджину и крепко сжимаю его плечи.

— Только посмей сказать, что предложил Бретинской меня вместо кухарки!

Юджин отводит мои руки в сторону. Нежно сжимает запястья.

— Я лишь сказал, что знаю одну даму, которая отлично печет. И меня попросили передать заказ на три дюжины кексов.

После этого Юджин озвучил кругленькую сумму, и меня начало мутить.

В кухарках у Бретинской! До чего я докатилась?! Но разве у меня есть выбор?

— Все будет инкогнито, — продолжает Юджин, — И я сам доставлю кексы. Все еще хочешь отказаться?

— Нет, — твердо отвечаю я, — Позови мне Амелию. У нас много работы.