Злая мачеха против!

Генерал

На следующее утро я собирала розы в саду. Осень начала брать свои права. Земля становилась холодной. Листья начали желтеть. Все чаще и чаще по земле стелился туман. Сад, конечно же, был меньшей из моих забот, но все же мне не хотелось оставлять его умирать. Поэтому мы с Амелией взяли секаторы, я послала Арнольда в лес за хвойником, и работа началась.

По правде говоря, я так увлеклась ею, что не сразу заметила, как к Хилсноу подъехал всадник.

— Смотрите, маменька, у нас гость, — указала мне Амелия.

Я обернулась чтобы увидеть как с лошади слезает небольшой плотный мужчина в военном мундире.

— Этого следовало ожидать, — бормочу я себе под нос, потом поворачиваюсь к Амелии, — Оставайся здесь, я разберусь.

Я вытираю руки о передник платья. Лохмачу волосы. Чуть размазываю золу, которой мы сдабриваем почву, по лицу. Вот, теперь я выгляжу совсем как Золушка. Пришло время поговорить с военным чиновником.

— Графиня Соцкая? — полноватый военный подходит ко мне, вальяжно подкручивая усы.

— Да, это я. Чем могу быть полезна?

— Позвольте представиться: генерал Колтицкий. Я разыскиваю юного графа Соцкого.

Я громко охаю. Хватаюсь за сердце так, что даже генерал вздрагивает.

— Что опять натворил этот мальчишка? — спрашиваю я.

Генерал раскрывает рот, чтобы рассказать мне ужасную правду о дезертирстве пасынка. Едва слова слетают с его губ, как я начинаю громко плакать.

— Позор! Какой позор! — причитаю я, — Ужас! Ах, если бы я только знала, то непременно заставила бы его вернуться!

— Если бы вы знали? — с вопросом повторяет за мной генерал.

— Конечно, если бы я только знала… Ох, и влетело бы ему от меня! Такой позор для меня и его отца! Такой позор!

Я рыдаю еще пуще. Генерал вынимает носовой платок. Протягивает его мне. Я звучно высмаркиваюсь.

— Позор…О Арнольд! За что?

— Позвольте, дорогая графиня, я здесь как раз чтобы поймать негодяя и представить его трибуналу…

— Трибуналу…, - взвываю я, — О, как это переживет его отец?

Генерал готов уже провалиться сквозь землю.

Тут я хватаюсь за его рукав. Смотрю в глаза и молю:

— Прошу вас, мальчик рос без матери. Только сейчас у меня есть призрачная возможность повлиять на него. Отсрочьте трибунал. Молю…

Глаза мои полны слез. Руки дрожат. Вместе с грязью и растяпанным видом — картина великолепна.

Генерал нервно переминается с ноги на ногу. Он явно растерян. Мои пальцы все еще сжимают его руку, и я вижу, что он почти готов на все, лишь бы это прекратилось.

— Я…ваш сын дезертир.

— Он молод и глуп, — шепчу я, — Прошу вас как мать: простите его.

— Но это военное преступление.

— Войны сейчас нет. А он-ребенок. У вас есть дети, генерал?

— Да, но…

— И они совершают ошибки? — я крепче впиваюсь когтями в руку.

— Все совершают ошибки, — бормочет генерал.

— И вы прощаете своих детей?

Я говорю это, не разрывая контакта глаз. Генерал и хочет отвести свои, и не может.

— Да…прощаю, — сбиваясь, говорит генерал.

— Так дайте шанс и моему сыну. Я обещаю вернуть его вам. Только не отдавайте моего Арнольда под трибунал. Его отец сейчас болен, мы в долгах, мой муж не перенесет еще и этого удара…

— Хорошо, я постараюсь смягчить наказание, — наконец сдается мне собеседник.

Я наконец отпускаю его руку.

— Спасибо, спасибо…

— Только где же юный Арнольд? — генерал оглядывается кругом, в поисках виновника моих слез.

— О, я не знаю, — вздыхаю я.

— Как не знаете?

— Знала бы я где мальчишка, то сама притащила бы его к вам молить прощения, — с чувством говорю я.

Генерал еще раз оглядывается кругом. Но ведь он должен верить слову Леди?

— Уезжайте, — тихо говорю я, — А когда Арнольд вернется домой, я верну его вам.

Мой голос уже совсем тихий, но я продолжаю смотреть генералу прямо в глаза.

Тому становится вовсе не по себе. Он подходит к своему коню.

— Хорошо, графиня. Я верю вам. И я выполню обещание. Но учтите: Арнольд должен вернуться сам.

— Он вернется, — обещаю я.

Генерал уезжает, а я вытираю слезу с глаз платком.

— Как прошло? — подскакивает ко мне Амелия.

— Лучше чем могло, — спокойно отвечаю я, — Но совсем отмазать твоего брата не удалось.

Амелия порывисто обнимает меня.

— Спасибо.

Я хочу разжать ее руки, но не могу. То ли спектакль отнял силы, то ли я начинаю теплеть к девчушке.