Злая мачеха против!

"Сыночек"…

Графиня Бретинская — толстая темноволосая дама почтенных лет. Богата как королева. Вдова. Бабуля молоденького мальчишки, родители которого уже давно погибли от эпидемии чумы. Он сегодня тоже приехал к нам со своей бабан. Мы вчетвером пьем чай в практической тишине. Бретинская-не самый интересный собеседник, зато она председатель дамского клуба, в который я очень хочу попасть.

— Еще чаю, графиня? — мягко спрашиваю я.

— Конечно, дорогая.

Я заметила, что Бретинская зовет так абсолютно всех. Либо "дорогая", либо "милочка". Богатство позволяет таким людям не утруждать себя запоминанием имен собеседников. Клуб Леди, — твержу я про себя, — Самый известный дамский клуб в стране. Престиж. Почет. Немного потерпеть, и я стану членом.

— Ваши кексы изумительны, — вдруг говорит графиня.

Лицо дурочки Амелии озаряется.

— Как здорово, что вы заметили! Мы с матушкой сами…

— Амелия, еще чаю? — опережаю я падчерицу, протягивая ей чашку, и тут же, словно бы случайно, опрокидывая ее той на юбку, — Ой. Родная, немедленно иди переоденься.

Амелия послушно удаляется, и я подмечаю, как смотрит на нее юный граф Бретинский.

— Ваша дочь что-то говорила, милочка? — переспрашивает меня графиня.

— Только то, что мы сами следили за тем, чтобы прислуга следовала старинным семейным рецептам, — отвечаю я.

Графиня кивает. Но приглашения в клуб в тот вечер я не получаю. Ох, Амелия за это еще заплатит.

Амелия кажется неисправимой. Я говорю ей подмести пол, а она растаскивает пыль по всему дому. Помыть посуду-а вместо скользкие чашки вылетают из ее рук и я теряю половину красивого сервиза. Постирать…Думаю, такого потопа Хилсноу еще не видел.

В итоге, я с ужасом понимаю, что мне придется сдаться. Амелия настолько неприученная к труду, что все же лучше подыскать ей пансионат высокоооо в горах. Там, куда благоверному будет лень навещать ее. Да, пансионат-и с глаз долой. Так будет лучше всего.

Конечно, Амелия не такая самодовольная гордячка как Золушка. По правде говоря, есть даже что-то трогательно детское в том, как нелепо она пытается сблизиться со мной, постоянно обнимая и называя "маменька".

Но совсем скоро этот ребенок вырастет, осознает что к чему, и моему покою может прийти конец. Поэтому пансионат. В горах. Высоко. Очень высоко.

А пока мы живем весьма спокойно. Амелия читает. Я езжу в гости, сама принимаю визиты, покупаю платья и вещи для дома. Все идет своим чередом, пока одним прекрасным вечером я не возвращаюсь из гостей.

Ужин был долгим и скучным. Я раз десять пожалела, что не осталась дома, и сделала себе заметку не приглашать в гости никого, кто был на вечере.

И, размышляя таким образом, я поднялась в свои комнаты, скинула туфли, распустила волосы, и хотела было позвать Мэри, чтобы та помогла мне раздеться, как в дверях собственной спальни я столкнулась с ним.

Абсолютно голое мужское тело. Не без мускул, но еще хранящее юношескую не совершенность. Я подняла глаза чуть выше, и увидела ухмыляющуюся мне лохматую рыжую голову. В руках этот экспонат держал бутылку шампанского.

— Привет, — крякнул он мне, — Вы, видно, моя новая маменька? Не хотите ли присоединиться?

И этот нахал кивнул в сторону моей(!) кровати, где, стыдливо укрывшись от меня одеялом, дрожала какая-то девка.

Не говоря ни слова, я отпихнула юношу с прохода и зашла в свою гардеробную.

Не первый раз замужем.

И не в первый раз муженек, кто бы он ни был, уезжает, оставляя меня одну. Так что я — готова ко всему.

Нет, обнаженные молодые люди в моей спальне раннее появлялись только с моего позволения, но и сейчас я вижу иной выход из сложившейся ситуации.

А, вот и выход!

Я открываю свой "приданный" сундук и из-под платьев и старых альбомов достаю ружье. Когда-то, еще в юности, дед учил меня охотиться на дичь. Мне нравилась охота. Азарт. Жажда добычи. И стрелять я научилась превосходно, так что…

Я выхожу из гардеробной и наставляю ружье на мальчишку.

— Выметайся, — спокойно говорю ему я.

Недоумение на пьяном лице сменяется удивлением. Мальчик приподнимает бровь и говорит:

— Ну что вы горячитесь, маменька…

Я делаю "предупредительный" выстрел. Патрон задевает роскошную вазу, стоящую на камине, и та разлетается на сотни осколков. Жаль, конечно, но эффект того стоит.

Девка на кровати пищит как резанная свинья.

"Сыночек" тоже приходит в себя. Руки его машинально прикрывают достоинство. Так-то.

— Вы ч-что? — выговаривает он, со страхом оглядываясь на вазу.

Я лишь подхожу чуть ближе, направляя ружье прямо в его наглую рожу.

— Тебе еще повторить? — мягко спрашиваю я.

— Я…я сын графа Соцкого! — с гордой дрожью в голосе говорит мальчишка.

— Да, у моего мужа есть сын, — отвечаю я, — Но, полагаю, у него не было бы наглости заявляться пьяным в родительскую спальню, да еще и с уличной девкой. Когда придет время — сын графа Соцкого войдет на порог этого дома через главный вход. В мундире. И будет представлен мне по всем приличиям. А кто ты — я не знаю.

Я подошла совсем близко. Дуло ружья уткнулось юноше в грудь. Девка заорала еще сильнее, но это лишь добавило мне улыбки.

— Так что выметайся, уличный воришка, пока все части твоего тела на месте.

И я чуть-чуть опустила ружье вниз.

Дважды повторять не пришлось. Юный граф Соцкий пулей вылетел из моей комнаты.

— А ты чего ждешь? — наставила я ружье на девку.

Та кубарем скатилась с кровати, схватила какую-то юбку и побежала, натягивая все по дороге. В дверях ее неуклюжее тело наткнулось на вновь появившегося на пороге мальчишку.

Девка завизжала, отпихнула его и бросилась прочь.

Парень же, все еще прикрывая рукой достоинство, чуть заикаясь спросил.

— А…вещи? Маменька? Можно мне мою одежду?

— Вон! — процедила я сквозь зубы, снова пальнув из ружья.

Этот выстрел разнес шикарный подсвечник, стоящий возле входа в комнату.

Мой новоявленный сынок наконец все понял, и, сверкая пятками и пятой точкой, вылетел из комнаты.

— Хозяйка? Все в порядке? — появились через пару минут на порогу Мэри и Льюк.

Отсиживались в сторонке, мерзкие трусы.

— Все отлично, — ответила я, выкидывая из окна одежду пасынка.

— Мэри, перестели кровать, а это постельное белье…

— Постирать? — с надеждой спросила Мэри.

— Нет. Сожги, — обдумав, ответила я.