Змеиного царевича невеста

Глава 1. Зубослав

Я жил как в сказке: учеба, друзья, семья. Покуривал мох тайком от родителей, целовался с красотками нагинями с факультета травоведения, мечтал стать великим охотником за тьмой, как мой прадед, Душегуб Полозов. А потом на мою голову свалилась она — невеста! Да не простая, а двуногая, в смысле, человечка. Людинка. Самка человека, короче. С артефактом истинности, украденным из нашей семьи давным-давно. Родители говорят — придётся жениться. Артефакт ее признал, она — моя пара.

Да что б я в болоте утонул! Я ж наг из некогда царского рода! Какая в хвост пара, кто вообще сейчас в это верит? А девка оценила обстановку, посчитала наши богатства и уходить отказывается. Говорит, «Ваня, я ваша навеки». Чокнутая какая-то, я ж не Ваня, я Зубослав!

Но обо всем по порядку.

Итак, я Зубослав Полозов — единственный и нежно любимый сын своих родителей. У меня шесть старших сестер, как вы понимаете — мама сыночка хотела. И поэтому я с детства змееныш подколодный, мамина волчья ягодка и тьма папиных очей. Мне позволялось всё, вообще всё: и шляться по болотам от рассвета до заката, и плеваться ядом в сестер, и даже кусать свой хвост. Дед, Громохвост Душегубович, конечно, еще пытался меня как-то воспитывать, но куда там, я пару раз после его “разговоров по душам” сбежал в лес. Последний раз меня и вовсе с жабами три дня искали. А я еще пригрозил, что в следующий раз в Явь сбегу, наверх, если меня будут ругать. Ну и дед потом демонстративно моих выходок не замечал.

Потом, когда у меня не только хвост, но и мозг прорезался, мы помирились. И с тех пор он был единственным, кто вообще пытался ввести меня в оглобли.

Род Полозовых ведет свое начало от великих царей подземного мира, сиречь Нави — Полозов. Когда-то Навь считалась змеиным царством, но потом сверху, в Яви, начались гонения на наших, чудных существ. Навью завладели люди, а они, как известно, колдовскими навыками не владели, а потому отчаянно завидовали ведьмам и магам и старательно устраняли конкурентов.

Некоторые сумели с людьми ужиться, даже сработаться: тот же Кощей Бессмертный, к примеру. Ему и сверху хорошо жилось. Но у него две руки, две ноги и мозги в голове, очень похожей на человеческую. А как быть тем, у кого вместо ног — хвост? И я сейчас не о русалках. А тем, у кого копыта и козлиные хвосты? А рогатым? А алконостам и гамаюнам? Короче, нечисть решила, что Навь — она общая, и поперла к нам косяками. Были локальные конфликты и передел влияния. В конце концов нагам пришлось смириться с новыми соседями.

Навью нынче правит совет нечистых. В него входят представитель нагов (мой папаша), парочка гномов, Верховная Кикимора, Главная Берегиня, Великий Упырь и Лихо одноглазое.

Вот, я иногда даже новости смотрю по блюдцевизору, оцените мою политическую позицию!

Несмотря на то что учился я, в общем-то, через пень-колоду, в университет меня взяли. Сказали: талант, силы, красота. Ну про красоту, может, и не говорили, но я ж себя в зеркале видел. Хоть куда: черные гладкие волосы с серебристой “семейной” прядью, зеленые, как болота, глаза, нос шикарный и все такое. А еще бицепсы, трицепсы, пресс… и хвост! Хвост особенно хорош — антрацитово-черный, сияющий, мускулистый, длинный, толстый. Девки заглядываются. Выбирай любую — все моими готовы стать.

Единственная проблема — отец пообещал мне хвост оторвать, если до окончания универа к нему придет хоть одна нагиня с яйцом. Сказал, что придется жениться, его политическая карьера не должна быть разрушена из-за какого-то охламона, не способного держать чешую закрытой. Жениться я лет до сорока не собираюсь, а лучше — до восьмидесяти, а значит, лучше воздержаться от случайных связей. Нагини — те еще змеюки. Колдовством голову закружат, на травку уложат, а потом снесут яйцо мне на беду, и поди докажи, что ты не хотел.

Но я ж большой мальчик, я знаю всякие способы…

В универе даже веселее, чем раньше, в школе. Здесь у меня друзья, по дурости меня даже превосходящие. Ядик Серебряный, к примеру, да Гера Кобрец. Про нас троих еще долго будут легенды ходить, но ведь и сильнее нас на боевом факультете никого нет. К тому же мы если и пакостим, то не напоказ. У моего папаши карьера, у Ядика отца нет, но мамка — глава фармкорпорации. Гера из простых, но ему поэтому сложнее. Нас с Ядиком родители отмажут, а если его выпрут из университета — все, никуда больше не возьмут.

Но я увлекся, обещал же про человечку.

Так вот, она реально мне прямо на голову свалилась.

Мы с Герой и Ядиком курили мох за деревьями. Урок по боевке прошел продуктивно, учитель уполз в медпункт залечивать ожоги (Гера перестарался немного, ну что с него взять — дальний родственник Горынычей все же, огнедышащий), а нам было велено уйти с глаз и не показываться, пока не объявят, что с Ледомиром Белым все в порядке. Сам Ледомир, кстати, претензий не предъявлял, просто пообещал из Геры сделать фрикасе. Что это за штука, мы не знали, но слово красивое, звучное, иностранное. Надо будет в словаре поглядеть потом.

— Зуб, а ты Гремучку сегодня видел? Какая… Сиськи шикарные.

— Нет, не видел, — отмахнулся я, пуская губами кольца зеленого дыма. — Да не в моем вкусе она. Я светленьких люблю больше. И чтобы хвост длинный, тонкий.

— А мне Велироса Медная нравится, — мечтательно протянул Гера, забирая у меня косяк и попыхивая. — Но сами ж понимаете, к такой даже подходить смысла нет.

Мы покивали. Гера — обычный. Мелкий, смуглый, кудрявый. Из семьи индийских иммигрантов. Живет в общаге, работает, чтобы деньги на еду да на выпивку были. А Медные — они почти как Полозовы или Серебряные — аристократия.

— Погоди, Гера, — утешил я друга. — Зато ты Горынычу дальняя родня и вон как с огнем научился. Станешь еще известным охотником за тьмой, и Медные на брюхе приползут, будут уговаривать их Вельку в жены взять.

— Да когда еще это будет-то… — пробормотал Гера. — Сам подумай. Универ я окончу через три года. Потом на Границу рвану, там пять лет, чтобы опыт был. И вот потом уже можно в охотники идти. Сколько мне нужно там отработать до славы великой? Десять лет? Пятнадцать? А? А Велеросе уж сорок стукнет. Неужели она себе за столько времени мужа не найдет?

Глава 2. Змеиная свадьба и сумасшедшая бабка

Алена

“И не смей даже на улицу выходить в змеиную ночь!”

Я села на кровати, потирая глаза. Голос звучал в голове так звонко, словно это был не привычный сон, а реальность. Стало даже не по себе. Это все песни, которые я слушала. Группа «Русалки», на концерте которой я вчера — или ещё сегодня? — была, обожаю ее. У них весь репертуар такой… мистический. Про драконов, рыцарей, оборотней. Но больше всего мне нравится песня про змеиного царя: наверное, потому, что этого самого змеиного царя я видела во снах с самого детства. Да и бабушка много сказок рассказывала про Навь и Явь, про Царство подземное, про болота и тайные травы, про удивительные сады и колодец с живой водой. Это была любимая моя сказка в детстве. Бабушка рассказывала ее так живо, так красочно, что уже потом, в юности, я говорила: пиши книгу, ба. Она бестселлером станет. А бабушка только отмахивалась и смеялась.

— Лель, раз уж ты проснулась, поставь чайник, — проскрипел Пашка, переворачиваясь на другой бок и стягивая одеяло с меня.

— Слышь, ты не охренел? Я тебе жена, что ли? Сначала чайник поставь, потом яичницу пожарь, потом борщ свари, потом тройню роди, да?

— Ну чо ты с утра завелась, как бензопила? Сложно, что ли? Давай я поставлю.

— Вот и поставь, — я отобрала обратно одеяло, укуталась в него и закрыла глаза. — Кофе хочу. И круассан. С фисташковым кремом.

— Я тебе муж, что ли? — риторически спросил Пашка и нехотя сполз с кровати. — Ты не забыла, кстати, нам в деревню сегодня ехать.

— К сожалению, не забыла. Склерозом не страдаю пока что. Паш, может, ну его?

— Бабке девяносто стукнуло, солнце. Я ее единственный внук. Надо, Леля, надо.

— Ну надо так надо.

Он прав. Не каждый год девяносто человеку исполняется. Я вот, к примеру, не доживу. Меня кто-нибудь раньше придушит. А если и доживу, то буду сидеть на лавочке и плеваться семечками в соседей. Так веселее.

Пашка классный и терпит ядовитую меня. Притащил мне кофе в постель и бутерброды. Чёрный хлеб с маслом и колбасой. Не круассаны, но больше в холодильнике ничего нет, поэтому я милостиво приняла подношение.

А бабку он свою не любит, даже боится, поэтому попросил меня с ним вместе в деревню съездить. Сказал, что такая змеища, как я, сама бабку покусает. А он в сторонке постоит и будет стаканчики для яда подставлять. Не то чтобы я прям жаждала ехать туда в мае, когда как раз нужно копать огород, уже появились комары, а туалет на улице был всегда, независимо от времени года, но не бросать же друга в беде!

То, что мы с Пашкой Вороновым сожительствуем, ещё не значит, что мы не можем быть друзьями. Мы знакомы с песочницы, в одном районе жили, в одну деревню нас на лето отправляли. Замуж за него я не собиралась, да он и не звал. Слишком хорошо мы друг друга знали. Он рвался в Москву, планировал строить карьеру. Я мечтала о маленьком домике и русской печке (вычеркнуто) жить в провинции и работать где-то на удаленке во дворе. На качелях и под кустом сирени. Если домик будет где-то в Швейцарии на берегу живописного озера — я не расстроюсь.

Но пока ни работы в Москве, ни озера в перспективе не намечалось, мы оба получали высшее образование (он — инженера-литейщика, я — учителя рисования) и снимали квартирку на двоих. А то, что спали в одной постели, так это для тонуса. Нужно же как-то самооценку поднимать.

С Пашкой было легко. Он терпел мою язвительность, готовил завтрак и мыл полы. Я стирала (у меня хватало терпения сортировать футболки по цветам) и отменно жарила картошку. Словом, типичная ячейка общества, правда, не зарегистрированная.

Боюсь, бабушкам такое не нравится. Но ехать все равно придётся.

— Паш, а Паш, а тебе кем больше нравится быть — проститутом или наркоманом? — вкрадчиво спросила я, когда с кофе было покончено.

— Ален, а давай мы скажем бабке, что просто друзья? — мгновенно уловил мой посыл Воронов.

— Думаешь, поверит?

— А чего не поверить-то, она ж не слепая. Неужели ее прекрасный и умный внук выберет себе девицу с розовыми волосами и пирсингом?

И заржал как конь.

Ну и что? Я творческая личность, имею право. У меня и носки всегда разные, конечно, не потому, что я их теряю, а исключительно ради самовыражения.

— Напомни мне, Воронов, почему у нас нет машины? — тоскливо спросила я Пашку, когда в пригородном автобусе нам не хватило мест. Мы поленились ехать до автовокзала и запрыгнули возле торгового центра. Разумеется, те, кто покупал билеты официально, спокойненько сидели. Нам же предстояло три незабываемых часа болтаться как дровам в грузовике.

— Потому что ты, моя гениальная, еще не написала свой “черный квадрат”, — философски ответил парень, удерживая меня за талию на особо опасном вираже.

— Не люблю кубофутуризм, — фыркнула я. — Куда интереснее авангардизм.

— Это как мишки на сосне? А, там натурализм, да? Слишком скучно для тебя.

— Это как “Танец” Матисса, только я людей не люблю рисовать.

За такими милыми беседами время пролетело незаметно. Пашке я морочила голову, никаких авангардизмом я не увлекалась. Было бы свободное место, я б достала карандаш и блокнот и с удовольствием зарисовала бы старушку с корзиной. Или вон того молодого человека с бородкой и хвостиком. Красивый, однако. Мне всегда нравились мужчины с длинными волосами. Это романтично. Но Пашка хаер отказывался растить, ему не прикольно. А кто я такая, чтобы настаивать?

От остановки автобуса до бабкиной деревни с веселым названием “Змеянка” еще километров шесть пешком. Хорошо, что бабка не моя, и рюкзак с боеприпасами тащил любимый внучек. Я ему сочувствовала, но не до такой степени, чтобы переложить в свой сыр, макароны или колбасу. Не женское это дело — мамонта таскать, тем более, чужого.

…

— Надо было резиновые сапоги брать, — резко остановился Пашка. — Смотри, змеиная свадьба. Ой, нет, не смотри, девкам нельзя!

— Это еще почему? — Я вытянула шею, пытаясь рассмотреть в траве клубок из змей.

Глава 3. Навь и Явь

Алена

Летела я недолго, зато очень экспрессивно. А приземлилась и вовсе эффектно. Шею не сломала, в воде не намокла и вообще оказалась хрен знает где, наверное, в аду. Или в палате психбольницы. Или я заработала инфаркт и впала в кому, а теперь у меня глюки. А может, не было никакой бабки, никакого колодца и вообще это я вчера на концерте «Русалок» что-то лишнее употребила. Поди, в пиве что-то намешали.

Потому что вокруг было странное. Небо серо-голубое, солнца нет вовсе, кругом лес какой-то разлапистый, как в учебниках биологии: гигантские хвощи и папоротники. И главное, мужики. Змеемужики, да.

Они меня и словили в какую-то сеть, но жрать сразу не стали, поставили на ноги и мордами своими змеиными уставились.

Первый совершенно в моем вкусе. С длинными волосами, выбившимися из хвоста, шикарным шнобелем и зелеными глазюками с вертикальным зрачком. Да ещё полуголый, в одной жилетке кожаной. Браслеты золотые на руках, чёрные татушки на груди и правом плече и… хвост. Охрененный такой хвост, как у удава, только чёрный.

Два других тоже ничего. Один совершенно цыганского вида, разве что зуба золотого не хватает и коня. Хвост такой… серо-коричневый. Второй — блондин и в веснушках, с серебристым, нестерпимо сверкающим достоинством. Хвостом, то бишь, а вы о чем подумали?

Цыган пыхнул мне в лицо самокруткой и обозвал меня чудовищем. Можно подумать, сами они тут писанные красавцы!

Меня все ещё трясло от страха и злости на бабку Антонину. Даже если она — плод моего воспалённого разума, как она посмела меня скинуть в колодец? Ведьма старая!

А ну отдай косячок, змей поганый, мне сейчас нужнее!

Но в самокрутке оказалась какая-то нестерпимая гадость, от которой запершило в горле и брызнули слёзы из глаз. Они меня отравить решили, что ли?

— Я — Алена Воробьева, а вы все покойники, — прохрипела, кашляя. Кажется, они не впечатлились.

— А, так вам к упырям надо? — радостно спросил чернявый с красивым носом. — Вы, барышня, районом ошиблись. Ну, мы пошли, в общем.

— Зуб, это ведь чрезвычайное происшествие, — нервно заявил блондин. — Нельзя ее отпускать. А вдруг она из Яви?

— Какая Явь, Ядик? Ты что, в сказки веришь? Посмотри на неё, чистая ж кикимора. Заклинанием ошиблась, с кем не бывает.

— Ты когда-нибудь видел кикимору с розовыми волосами? — резонно спросил цыган. — Да и пахнет от неё…

— Эй, нормально от меня пахнет! — возмутилась я. — Я утром душ принимала! Так, все, я звоню в МЧС.

Дурацкий, дурацкий бред! Хорошо, что телефон у меня в кармане джинсов, я его из рюкзака переложить успела. Ткнула пальцем в экран, нахмурилась: сети нет совсем. И что теперь делать?

— Девушка, вы чья будете? — осторожно спросил носатый.

— Своя собственная.

— Род какой? Из какого града?

— А? Из Новгорода. Это рядом, да?

— Из Великого? — как-то испуганно сглотнул блондин.

— Из Нижнего.

— А у нас тут есть Новгород? — цыган вопросительно посмотрел на друзей. — Может, у берегинь?

— А столица вашей страны какая? — обречённо пробормотал красивый брюнет.

— Москва. Странно, да?

— Она из Яви, чтоб моя чешуя лопнула. Что делать будем?

— Для начала представимся, — улыбнулся во весь рот блондин. — Раз из Яви, значит, ведьма сильная. Не с руки с ней ссориться. Госпожа ведьма, я — Ядомир Серебряный. Вот этот болван — Зубослав Полозов. А это — Геральд Кобрец. А вы, стало быть, Алена. Красивое имя, сильное.

— Охренеть, — все, что смогла выдавить из себя я. — А можно, я в обморок упаду?

— Можно, — ответил блондин. — Я вас тогда на руках понесу.

— Нельзя, — одновременно с ним произнёс тот, который Зубослав. — Придётся ножками в университет идти и там к ректору на приём.

— О, ректор! — обрадовалась я. — А он тоже наг?

— Ну разумеется, это же наш, нагов университет. Здесь все наги.

— Молодой, красивый?

— Я? Спасибо.

— Ректор.

— Ну… ему уже за триста. Насчёт молодого сомневаюсь. А красивым Громохвост Душегубович и не был никогда. Наверное.

— Громохвост…

— Да. Слышали о нем?

— Душегубович.

— Да, великий охотник на тьму, мой дед, ныне ректор Магического Гнилоболотского университета.

Я икнула. У них свой МГУ есть? Очешуеть можно.

— Ты у нас золотой мальчик, да?

— Антрацитовый.

— Ну да, ну да. Ядомир… а мы где? Я — где?

— В Гнилых болотах, точнее — в Болотограде, прекрасная ведьма Алена. В Нави, сиречь магическом подземном царстве.

Тут силы окончательно меня покинули, я села прямо на землю, уткнулась лицом в колени и заржала. Это ж надо такое выдумать! Точно, бред или кома. Иначе с чего бы мне бабушкины сказки мерещатся?

— О, у ведьмы истерика, — меланхолично заметил Зубослав и зачем-то попытался подхватить меня на руки. Нет, я в принципе не против, когда мужчины носят меня на руках, но не змеи же! А вдруг он меня кольцами придушит и сожрет?

— Руки убери! — рявкнула я. — Сама пойду!

— Вот же змея какая! — восхищённо пробормотал Ядовитый.

Цыган дипломатично промолчал.

Я шла следом за этими… пресмыкающимися и молчала. Смешно почему-то больше не было. Желтоватые листья папоротников покачивались над головой. Наги шуршали чешуей о землю. Довольно громко у них получалось. Невольно вдруг вспомнилось, что Пашка говорил про змей и их особенности строения. Кхм, интересно, у этих тоже два пениса? Как бы узнать? Спрашивать, пожалуй, не стоит. Не так поймут. И без того ядовитый блондин постоянно пытается меня приобнять, поддержать за локоть. А вот зеленоглазый Зубослав косится на меня недобро. Странно, он меня совсем не знает, я пока ещё ничего ему дурного не сделала. Интуиция, видимо, у него развита отменно.

Я с трудом отвела глаза от гордого профиля Зубослава и огляделась. Мы шли по полю, изрытому, истоптанному и… обугленному? А вон там на камнях кровь, что ли?

— Это учебный плац, прекрасная ведьма Алена, — любезно пояснил Ядомир, словно невзначай обнимая меня за плечи. — Мы, боевые маги, тут тренируемся.

Глава 4. Истинные пары и царские сапоги

Зубослав

Человеческая девица мне категорически не нравилась, но что-то подсказывало: разруливать ситуацию придётся именно мне. Правда, я ещё не подозревал, насколько влип. Вначале было даже смешно. Ядик вовсю с ней флиртовал, строил глазки, намекал на духовное родство и называл прекрасной ведьмой. Мне же было ясно видно: пустышка. Я ж все-таки потомок Великих Полозов, не только хороший твёрдый воздушник, но ещё свет и тьму вижу. В розовой Алене ничего хорошего не просматривалось. Ни сияния белой магии, ни клякс чёрной, ни огня, ни воды, ни воздуха. Один розовый кисель под стать цвету ее волос. Пустышка, приторно сладкая. И одета странно: фривольно слишком, открыто.

Но Ядику плевать на ее магию, ему интереснее, что у неё между ног. Любопытный он змей, ничего не поделаешь. Из нас троих он был не просто самый опытный, он вообще бабник, каких мало. Ну, так его жениться точно не заставят, мамашу его боятся все нагини, и даже мой дед разумно избегает общения с госпожой Серебряной. Она женщина эффектная и эффективная. А ещё крайне ядовитая. Укусит или даже просто плюнет — сдохнешь на месте. Потому и одна по жизни. Говорят, Ядиков папаша просто помер после первой же ночи с госпожой Серебряной. Ну, я у друга не спрашивал, правда это или нет. Неловко как-то, да и ничего это знание не изменит. Ядомир тоже умеет плеваться и кусаться, и его слюна ужасно ядовита, но он решает этот вопрос проще: не целуется с девушками. Никогда. Зато все другое творит без ограничений. Видимо, весь яд в голове у него.

Короче, если он захочет поцеловать эту из Яви, я ее даже подержу, потому что хвостом чую — проблем от неё не оберёшься.

Во всяком случае, у этой Алёны хватило мозгов на Ядиковы провокации не вестись. Не совсем пропащая. И вела она себя подозрительно спокойно.

Я встретился глазами с Герой. Тот молчал, что было для него необычно, за все время сказал едва лишь пару слов. Мне это не нравилось. У Геры отменная интуиция. Тоже хвост подгорает? Ну, пусть дед решает, что с этой курицей розовой делать. В конце концов, он тут главный.

Мы предусмотрительно подождали начала занятий и в универ проскользнули, когда все наги разбрелись по аудиториям. Не стоит ведьму раньше времени светить, мало ли… дед скажет, что сейчас ее обратно отправим и все, дело с хвостом.

— Ты, главное, не ори, наш ректор… в общем, даже мы его боимся. Кроме Зуба, Зуб его даже покусать может.

Ведьма хмыкнула, злобно прищуриваясь. Что-то мне подсказывает, что она сама кого угодно покусает.

Громохвост Душегубович огромен. Наги, они ведь чем старше, тем длиннее. Так вот, дедов хвост длиной больше десяти метров. Когда он идёт по универу, может находится сразу и на лестнице, и в коридоре, и частично в одной из аудиторий. Страшное это дело. А студенты жмутся вдоль стен, конечно же.

Говорят, раньше — лет этак двести назад — наги имели все три ипостаси, ну, как русалки. Те — наши самые ближние родственники. Они и с ногами могут быть, и с хвостом, и вовсе рыбами. Так вот и у нагов была боевая форма — змеиная, мирная — почти как у людей, только, конечно, куда красивее, и переходная — такая, как сейчас. Но не то мы мутировали, не то потеряли часть магии, но остались навеки наполовину человеком, наполовину змеем. На двуногую форму плевать, не больно-то и хотелось. А вот боевую страшно жаль — ух, каким бы я был змеем! Да что я, вот дед…

Впрочем, его и сейчас все боятся. Даже я немного. Потому что я привёл к нему ведьму и все честно рассказал, а он смотрел на меня так, словно я ее лично из Яви вытащил.

— Алена, стало быть, — постучал пальцами по огромному дубовому столу Громохвост Душегубович. — Какова ваша версия происшедшего, барышня?

— Моя версия — что я сплю или брежу, — бойко ответила розоволосая девица.

Дед зашипел, кажется, одобрительно, и шевельнул иссиня-черными кольцами. Девица слегка побледнела.

— Попробуй ещ-щ-ще раз, девочка.

— Ну… меня сумасшедшая старуха в колодец скинула.

— За что?

— Понятия не имею, присра…

— Ш-ш-ш…

— Знать не знаю, ведать не ведаю! — бойко, как на параде, отрапортовала девчонка. — Думаю, бабка Антонина с ума сошла под старость лет!

— Просто так скинула, аль слова какие сказала? — нахмурился дед. — Навь не каждая ведьма открыть может, ты должна была в колодце утопнуть, а не к нам упасть.

— Сказала, поэтесса хре… грё… в общем, не бабка, а вторая Цветаева.

— Вспоминай.

— Да фигня какая-то про змеиного царя, должок и сапоги.

— Сапоги? — булькнул дед, оттягивая ворот рубахи.

— А у нее медальон, — вдруг тихо, но как-то очень громко сказал Гера из-за моей спины. — Старинная работа, змеиное мастерство.

— Откуда знаешь?

— Так я дальний родич Горыныча, драгоценности везде чую. Да и видел, когда она упала.

— Показывай.

Девка с явной неохотой вытащила из-под срамного своего одеяния цепочку. Дед отчего-то напрягся, потом как молния метнулся вперед — Алена взвизгнула и отскочила, едва не сшибив Геру. Мне пришлось ловить ее за талию, чтобы не упала к моим ногам.

— ГДЕ ТЫ ЭТО ВЗЯЛА? — громовой раскат голоса ректора слышал, наверное, весь университет. Стекла задрожали, а заморское лимонное дерево в углу кабинета скинуло разом все листья.

— Э, а чего вы на меня орете? — весьма нелюбезно ответила на поставленный вопрос девушка в моих руках. Я ее даже зауважал: таким тоном с дедом я осмеливался разговаривать лет до пятнадцати. — Мое это, семейная реликвия. Бабушка моя в наследство оставила.

— А бабушку твою как величали?

— Варвара Брониславовна она была. По мужу Серпухова, девичью фамилию история умалчивает.

— Варварушка, стало быть. Нашлась беглянка. Дай сюда цацку, наша она. Полозов великое сокровище.

— Чем докажете? — девица шустро спрятала медальон за пазуху. — Не верю я вам, Казимир… эээ… Бронехвостович.

— Громохвост Душегубович, — шепотом подсказал я.

— Да какая к черту разница?

Глава 5. Бред или не бред, вот в чем вопрос

Алена

В какой-то момент я начала подозревать, что все это — не сон и не бред. Наверное, та страшная и очень длинная змеюка была убедительно натуральна. Бабушку он мою знает, ты погляди-ка!

Я вообще люблю читать всякое фэнтези. И подобный сюжет, наверное, встречала не раз. Мог ли мой несчастный мозг в отключке сгенерировать этот мир? Мог. Истинные пары, наги, ректор, красивый черноволосый парень с зелеными глазами… все, как подразумевает жанр. Но какого хрена тогда у меня нет магии? И почему жених шарахается? Разве так должно быть?

А про магию этот их Казимир сразу сказал: ничего не видит. А он, видимо, профессионал. Но это неважно, я и без магии им прекрасно подхожу. Надо только ноги раздвигать и рожать змеят: чем больше — тем лучше. Ну, он как-то более красиво выразился, но суть от этого не поменялась. Меня прочат на роль инкубатора.

Знаете, выше пояса Славик (ну не звать же его Зубом!) мне даже нравился. Кубики все эти, нос, волосы — фотомодель, не иначе. Но вот ниже — извините. Мне такое не подходит. Я же не зоофилка. Даже представить страшно, как это может произойти.

Но даже если меня напоят в дупель или одурманят, рожать детей я не собираюсь. Я не готова становиться никакой матерью. Я не нагулялась.

А Казимир, в смысле Бронехвост, в смысле ректор, уже требует, чтобы я жила в его доме и привыкала к новой семье.

— Аленушка, — тянет он так ласково и нежно, что у меня зубы сводит. — Ты такая красивая… Как повезло Зубославу! А расскажи мне про Вареньку, как она поживает, как жизнь у этой мерзавки сложилась?

— Уважаемый, разве я не сказала, что бабуля умерла пять лет назад?

— Ай-яй-яй, какая незадача! А вышла б за меня замуж, как моя истинная пара, сейчас бы вполне здравствовала.

— Замуж? — хлопнула глазами я, ища кресло — стоять надоело. — Да вы что! У неё муж был. Космонавт, ага. И вообще… вы же ее в три раза старше!

— Кто, я? Ничуть. Мы ровесники были. А мне почти триста, и это не предел для нагов.

— Но бабуля…

И тут я сбилась и замолчала. Села прямо на хвост Зубославу и растерянно поглядела на ректора.

Мы не знали, сколько лет бабушке. Она говорила, что родилась в глухой деревне, там и писать никто не умел. Это потом она паспорт выправила, уже в колхозе, и днём рождения выбрала 1 мая, чтобы у ее детей всегда был в этот день выходной.

Старухой, впрочем, бабуля не выглядела. Всегда с аккуратной стрижкой, опрятно и ярко одетая, с маникюром и накрашенными губами, она вечно меня ругала за небрежную одежду и разноцветные волосы, но потом всегда добавляла: жить надо по любви, делать то, что нравится. Плохо — оно само получится, а хорошо — уже постараться нужно.

Я и старалась.

А после ее смерти прикатили мои родители, продали бабушкину квартиру, выдали мне ровно треть денег, сказали, что я совершеннолетняя, а значит — сама справлюсь. И уехали обратно в свои горы. Они у меня геологи. Родили, бабке подсунули (все равно старушка на пенсии) и потом раз в год приезжали в отпуск. Как-то честно пытались меня забрать в одну из экспедиций, но я дважды заблудилась, один раз отравилась и заболела воспалением лёгких, и все это за месяц. В общем, бабушка больше меня не отдавала. А я и радовалась, в горах и тайге мне было скучно. Одни взрослые, да ещё холодно, и вкусного ничего не давали. С бабушкой лучше.

А ведь родители даже не узнают, что я пропала. До моего дня рождения ещё два месяца, а до нового года и вовсе больше полугода. Два раза в год они мне обычно и звонят.

— Зубослав, за Аленушку отвечаешь своей тупой головой. Угробишь невесту — я тебя прикончу и шкуру чертям отдам, они из неё сапоги и кошельки сделают. Ясно?

— Угу, — тоскливо вздохнул у меня за спиной товарищ по несчастью.

— До конца недели освобождение от занятий по семейным обстоятельствам. А вы, господа, почему прогуливаете? — Это ректор на Ядовитого и Цыгана покосился.

Те тут же наперегонки бросились к выходу из кабинета, столкнулись, застряли. Длинный чёрный хвост Бронтозавра ласково ткнул их в спины. Юноши кубарём вылетели в коридор.

— Мне ее домой вести, да?

— Именно. Матери твоей я сам все объясню. Пока же своди невесту в лавку готового платья, а то выглядит она… не слишком достойно. Ну, чего ждать от внучки Варвары, та никогда умом не отличалась. Уверен, умерла в нищете и опале.

— Пережив троих мужей, — добавила я злорадно.

Дед скривился, словно лимон съел, но никак не прокомментировал мои слова. Личная жизнь бывшей невесты его не касалась. Он ведь тоже женился и завёл детей, а не страдал всю жизнь.

— Дед, а деньги? — напомнил меркантильный Зубослав. — Я не настолько богат… пока.

— Деньги, деньги! Нет бы принёс пользу обществу, так все клянчишь! — Старый змей швырнул внучку красивый яркий кошель. — Послал Перун дитятку!

— Я принёс Алёну, это ли не польза? — пробормотал Славик. — А сколько пользы принесу, ей заделав ребятишек…

— Отличный настрой, хвалю! — обрадовался дед.

Змееныш же схватил меня за локоть и выволок из кабинета.

— Пош-ш-шли, невес-с-ста.

— А ты на меня не шипи. Я сама шипеть умею не хуже.

— Да я уже понял, что ты та ещё гадюка.

— Спасибо за комплимент, красавчик.

***

Мысли в моей голове метались реактивными тараканами. Так, замуж мне не надо, это точно. Но отказ не примут. Значит, надо сделать так, чтобы будущая родня сама от меня отказалась. Буду вести себя безобразно мерзко. Никаких вам аристократических манер. За столом в носу ковыряться — легко! Я ещё и матом умею, и пальцы облизывать, и ложкой рыбу есть. Или что там змеи едят? Лягушек? Птичек? Ну сверху-то он на человека похож! Внешне. Хотя… люди всякие бывают. Может, он и ничего так. Но у меня и Пашка именно, что «ничего» был. Вот и Зубик из той же оперы. Смотреть можно, трогать — себе дороже.

— Ваня, я ваша навеки, — сказала я, увидев магазин, куда он меня притащил.

Глава 6. Настоящие змеи

Зубослав

Алена мне внезапно показалась даже забавной. С амулетом истинности спорить смысла нет. Он никогда не ошибается. И даже если невеста моего деда сбежала из-под венца, я уверен на все сто — если б осталась, они были бы вместе счастливы. От дур, увы, амулет не охраняет. Вон, девица из Яви его носит, и ничего ей не делается.

Выходит, вот эта наглая, вредная, жадная и забывчивая — моя вторая половинка. Гордится тут нечем, впору задуматься — а так ли я сам хорош? Или судьба слепа и сводит не столько по характеру, сколько по… совместимости телесной? Может, у нас просто дети красивые должны быть? Ведь по сути своей, что такое «истинная пара»? Впрочем, вопрос этот встал передо мной впервые. Надо хоть почитать, ознакомиться с теорией, прежде, чем приступать к практике. Нам ведь в универе всегда говорят: сначала поглядеть в инструкцию, потом в самоходную ступу лезть. Сначала рецепт — потом ингредиенты в котёл кидать. Даже кашу простую сварить — дело довольно сложное, я пробовал как-то. Выкинул потом, есть это было нельзя. А тут семью создать и всю жизнь в ней прожить.

Родители у меня редко ссорились, а если и ругались, то не всерьез, даже весело и с огоньком. А вот Златоглаза, третья по старшинству сестра, замуж вышла крайне неудачно. И муж у неё вроде из хорошей семьи был, и не злой наг (не бил ее, дома не запирал, не изменял), но не сложилось. Все время они недовольны друг другом были. В конце концов отец слез дочери не вынес и ее домой забрал, а муж и не подумал ее возвращать. Так что Златка сейчас вместе с матушкой ждут нас дома. Возможно, даже с обедом.

— Зубушка! — раздалось снизу приторно-ласковое, едва я только втолкнул Алёну в дом (она упиралась, пришлось применить немного силы). — А мы уже заждались!

Мне немедленно захотелось сбежать и укрыться в лесу на пару дней. Обычно таким тоном мама разговаривает со мной тогда, когда я где-то очень сильно облажался, например, проиграл в рулетку гномам или нажрался с Герой русальей «живой водки» и потом заблевал лестницу, а Златка не знала и поскользнулась…

Да ещё это ее «Зубушка»!

Алена, кстати, тоже скривилась, будто лимон съела. Наверное, родители что в Яви, что в Нави одинаковые.

Матушка и Злата выплыли нам навстречу с нижнего этажа. Расфуфыренные, как птицы Сирин, все в фамильном золотье. У сестрицы пальцы не сходятся, столько она колец на них нацепила! Фу, какая пошлость!

— Ай, какая хорошенькая, — пропела мать, ринувшись Аленку пощупать. — Ай, какая быстрая!

Ведьма отскочила в сторону, выворачиваясь из цепких маменькиных рук.

— Соблюдайте социальную дистанцию, — пробурчала она из-за моей спины. — Я ведь из Яви, мало ли, какая зараза у меня.

— Какая заботливая! — с восторгом выдохнула Властимила, мать моя змеюка. — Добро пожаловать в семью, доченька моя младшая.

— А что, вот так сразу, да? — хмыкнула Алена. — А где же «у вас товар, у нас купец»? И брачный договор нужен, я без брачного договора не согласная.

— Давайте пойдём обедать, а там и познакомимся поближе, — матушка нынче сама дипломатичность, аж зубы сводит.

— Я только переоденусь, — сказал я, разводя руками. — Я после боевой тренировки, между прочим.

Только теперь мать увидела, как я одет, вернее, раздет. Простая кожаная жилетка с давно порванной шнуровкой — и все.

— Зубослав! — холодно процедила она сквозь зубы. — Ты вот так ползал по городу?

— Угу.

— По улицам?

— Угу.

— Заходил в лавку к Иляне?

— Да, матушка. Но мне дед сказал, что Алёну оставлять одну никак нельзя, вот я и не оставлял.

— Приведи себя в порядок немедленно! Ты не змей, ты червяк какой-то!

Ну хвала Перуну, хоть сюсюкать перестала. Мне даже полегчало.

Я побыстрее метнулся в свои апартаменты, безжалостно оставляя Алену на съедение этим грымзам. Они вообще-то хорошие… только надо ведь понимать, что среди нагинь куда больше ценится наглость и задиристость, чем кротость и нежность. Так что Алена попала в хорошую компанию, ей понравится новая семья.

Долго стоял возле шкафа, выбирая рубашку. Решил косить под дурачка, натянул косоворотку с вышивкой в виде змей на вороте. Жаль, рукав длинный, скрывает плечи и руки, про пресс и мускулы груди вообще молчу. Но ничего, Алена уже все видела, хорошего понемногу.

Пошатался по комнате, поправил подушки на кровати, протер тряпочкой запачкавшуюся чешую. Волосы завязал в аккуратный хвост. Умылся, почистил зубы, грязь из-под ногтей вычистил. Больше тянуть не получалось. НУжно спускаться.

Дома у нагов по древнему обычаю под землей. То, что сверху — для дальних и неважных гостей, как правило, двуногих. Впрочем, ноги есть в Нави у всех, кроме нагов и птиц. Не то чтобы было обидно, но задуматься стоит. Где-то мы провинились перед Перуном.

Алену, конечно, повели вниз, будут поражать ее воображение роскошью царского рода. Глупо, конечно. Прадед мой был царем Нави, последним из рода Великих Полозов. Корону потерял, ипостаси просра… профукал, но богатства сохранил. Мы, наги, жадные — почище драконов. И внизу у нас… ой, что у нас внизу… Я-то привык уже, а у обычной девчонки из Яви может разрыв сердца случиться. Пойду, наверное, ее спасать, рыцарь я или где?

Глава 7. Полозовы

Алена

С первого взгляда на родственниц моего «жениха» я поняла, что с нарядом облажалась по полной. Они одеты были ещё расфуфыреннее меня. У старшей — диадема в черных волосах, тонна жемчуга на шее и фиолетовое полуплатье с кучей оборок. Почему «полу»? Так оно сильно укороченное, чтобы движению хвоста не мешать. Вместо полноценной юбки — пачка, как у балерины. Вторая змеюка, помладше, в чем-то желто-оранжевом, ядовитом даже на вид. И тоже в каменьях и злате. Что-то зелёное, наверное, даже изумруды.

А знаете, я начинаю задумываться, сколько стоит моя покорность. Кажется, жениха мне предлагают мало, что красивого, так ещё и богатого. Это вам не Пашка, у которого родители на заводе работают. Это вон потомки Великого Лотоса… в смысле, Полоза!

Кстати, о Пашке. Интересно, как ему бабка Тоня мою пропажу объяснила? Лелика волки в поле сожрали? Или она от неразделенной любви в колодец сама сиганула? А ну, как он следом прыгнет?

— А скажите, пожалуйста, сюда каждый попасть может? — обеспокоилась я. — Меня в колодец скинули, а если кто-то в него прыгнет, что получится?

— Ничего, — пожала плечами старшая змеедама. — Утонет, шею сломает, с голоду помрет…

— Оптимистично, — одобрила я. — Меня, кстати, Аленой зовут.

— Я — Властимила, а это моя дочь, Златоглаза.

— Просто Злата, — приветливо кивнула девушка.

Она была похожа на брата узким лицом, но глаза у нее золотые и волосы русые, уложенные в корону из косы и прикрытые жемчужной сетью.

— Что же мы стоим, прошу за стол! — спохватилась Властимила (почему-то имя потенциальной свекрови запомнилось мне с первого раза, в отличие от деда).

И змеюка поползла по лестнице вниз. В подвал, что ли? А за стол — это именно “за”? Или конкретно я все же буду ужином?

Мне захотелось закричать и убежать, размахивая руками, но было неловко нарушать планы этих существ. Я иногда бываю неуместно деликатна, рано или поздно это закончится для меня плачевно, но не сегодня. Внизу все же оказался не мрачный подвал с цепями и колодками, а вполне себе большая и светлая гостиная. На стенах картины, под потолком люстра хрустальная, нестерпимо сверкающая. Из мебели там был только стол, а вместо стульев — подушки, на которые грациозно опустилась Злата, свернув хвост кольцами. Однако! А если я сяду, то мой нос окажется на уровне столешницы. Между тем на столе обнаружилось вкусное и красивое: и фрукты, и пирожки, и вроде как морепродукты. Возможно, лягушачьи лапки тоже присутствовали. А посуда, кажись, из чистого золота.

Я из тех, кто никогда не отказывается от угощений. Как можно, люди старались, готовили! Мой любимый отдых — гастротуры по незнакомым городам. В смысле, мы с Пашкой приезжали, кушали в какой-то местном популярном ресторанчике, быстренько пробегались по набережным, покупали кружку или тарелку с названием города и уезжали домой. Попробуйте, очень занимательно. Я всю жизнь жалела, что у меня не было возможности выехать за границу — хотя бы в Беларусь или Армению. Что ж, можно сказать, моя мечта сбывалась: я могла пообедать в Нави, в прекраснейшем Болотограде. Кружечку бы еще прикупить, и можно домой возвращаться.

За столом важно восседал Душегрей Бенедиктович и с плотоядной улыбкой смотрел на меня. Я робко улыбнулась в ответ, подавив желание сделать книксен. Впрочем, делать я его все равно не умела, только в кино видела. Но взгляд у этого старого змея был реально тяжелый.

— Что же ты стоишь, Аленушка? Аль не голодна? — в его густом голосе прозвучала угроза. — Аль брезгуешь?

— Ну что вы, Боромир Гондорович, я не такая. Покушать в гостях — это святое. Но вот незадача: у меня две ноги и ни одного хвоста. Стульчик бы мне. Или хоть табуретку. Даже на пуфик согласна, я не гордая.

Седые кустистые брови змеиного патриарха поползли вверх, глаз дернулся.

— Как ты меня назвала? — тихо спросил он.

— Простите, память девичья. Имена совершенно не запоминаю.

— Громохвост Душегубович я! Но если так уж сложно, зови просто дедушкой Громом. Мы же с тобой теперь практически родственники.

Теперь глаз дернулся у меня. Переиграл и уничтожил.

— Златка, стул для гостьи принеси.

— Так нету стульев у нас, деда. Мы же Полозовы, домой никого не зовем из чужаков.

— Какая грубость! Стыдно, Злата.

— А чего стыдно? Обычно гостей к тебе приглашали, ты сам так решил когда-то. Ты же говорил, что когда отца дома нет — ты старший в семье. А его дома никогда нет.

Дед побагровел и обвел грозным взглядом замерших женщин. Я думала, что сейчас орать будет, но нет, пронесло. Улыбнулся криво и кивнул:

— И точно. Выходит, это я дурак и грубиян. Приношу свои извинения, Алена… как тебя по батюшке?

— Дмитриевна.

— Присаживайся пока на подушки, да рассказывай о себе. А Зуб спустится, и мы решим, как быть со стульями.

— Да было бы чего рассказывать, — уныло откликнулась я. — Жила как все. Бабушка меня вырастила, потом она умерла, а я к жениху своему переехала. Училась, подрабатывала немного…

— К жениху? — вскинула черные густые брови Властимила. — У тебя и жених был?

— А чего б ему не быть, девка красивая да справная, — тут же возразил дед. — Худо было бы, если б на нее никто не зарился. Вот только… много ли ты с тем женихом жила, Аленушка?

— Да года два.

— Странно, странно. А амулет свой только по праздникам надевала, или он всегда при тебе был?

— Всегда, — я начинала подозревать.

— Ну так не жених он тебе был, али не люб. Иначе бы помер в страшных корчах.

— В смысле?

— Змей своего никому не отдаст и соперника любой ценой устранит.

Я сглотнула, вспоминая свои несостоявшиеся свидания. Хотела было подвеску снять и швырнуть на стол, но вдруг поняла: то, что раньше было помехой, сейчас станет моей защитой. Никто, кроме Зубослава, ко мне приставать не будет, а его я почему-то совершенно не боялась.

— Спасибо, дедушка Гром, теперь я знаю, кого винить за отсутствие личной жизни.

Глава 8. Ноги

Зубослав

Предложение деда мне крайне не понравилось. Я не собирался впускать в свое личное пространство эту двуногую дурочку. Я вообще терпеть не могу, когда меня трогают, а тем более — на мне сидят! Это Ядик у нас любитель экзотики, а я консьерж до кончика хвоста. Нет, консервант. А, консерватор, точно.

— В доме нет ни одного стула, — пискнула Златка, пряча глаза.

Я скрипнул зубами. Все верно. Сидящая на подушках Алена была сильно ниже стола. А больше ее “на коленки” посадить было не к кому: не к матери же с сестрой! К деду — верх неприличия. Остаюсь только я, как жених и самый крайний. Пришлось изображать из себя кресло, я даже “спинку” сделал. Не хватало только, чтобы она грохнулась тут, вообще стыда не оберешься.

Мы чинно расселись за столом. Странно, матушка не выглядит разъяренной и не жаждет самозванку порвать на части. А ведь я ее единственный сынок, огонек в болоте, радость всей жизни, чистый концентрат семейного яда. Неужели она так запросто отдаст меня какой-то проходимке, да еще с двумя ногами и из Яви? Не верю!

Но мать, словно читая мои мысли, проворковала:

— Ах, как хорошо, что у Зубика будет истинная пара! Крепкий счастливый брак — такая редкость в наше время, когда молодежь совершенно не желает слышать кого-то, кроме себя! — И она многозначительно поглядела на поджавшую губы Златку. — А как вы считаете, Алена, брак — это работа?

— Брак — это когда муж богатый, а жена красивая, — брякнула Аленка исконную установку всех нагов. — Тогда и мир в семье будет.

— Ах, какое счастье встретить так хорошо воспитанную барышню! — засияла мать. — Видимо, бабушка вас правильно воспитала, разумно.

У розоволосой девушки смешно вытянулось лицо. Она решила промолчать и потянулась за жареными перепелками под острым зеленым соусом. Но разве дадут гостье поесть спокойно?

— А твои родители, где они? — спросил дед. — Погибли в цвете лет?

— Нет, с чего бы? Они работали много. Геологи, камни всякие изучали, вулканы, пещеры.

— Достойная профессия, уважаю. А ты сама? В школу, поди, ходила? Слышал я, в Яви всех детей в школу водят? И даже классы там общие, где мальчиков и девочек одинаковому учат?

— Да, так и есть. Учат одинаково.

— Бред и суета. Так быть не должно! Девочек должно учить дом вести, готовить, мужу угождать, красоту наводить. Ну, можно еще петь, танцевать, рисовать даже. А науки все — красоту забирают и женственность.

Алена отложила перепелиную ножку, тщательно вытерла губы салфеткой и ринулась в бой. Я даже восхитился ее смелостью.

— Что же, уважаемый Громобой Лихославович, вы считаете, что женщина — не человек? Может быть, у нее голова по-другому устроена? Может быть, она глупее мужчины?

— Нет, но… — дед растерялся. Он-то польстить хотел да показать, что нам даже самая тупенькая и необразованная невеста подойдет, лишь бы истинная, но перестарался. Он ведь сам несколько лет добивался, чтобы нагиням разрешили получать образование в его университете!

— Так вот, заверяю вас, уважаемый, женщина — самодостаточна! Она умеет все, что нужно. И в высшей математике сообразит, и гвоздь забьет, и плитку положит. И мозгов у нее ничуть не меньше, чем у мужика. Не спорю, есть такие профессии, где играет роль сила и выносливость, да только если женщина захочет, она и воевать сможет, и лес рубить, и в шахту спустится. Другое дело, что ей это нафиг не надо, если рядом достойный мужик присутствует, за спиной которого можно чувствовать себя спокойно.

— Так что же ты, Аленушка, дома сидеть не станешь? Работать, поди, захочешь?

— Разумеется. Зря я, что ли, образование получаю?

— И на кого ты, лапушка, учишься?

— На учителя черчения и рисования, — кисло ответила девушка, не подозревая, что только что сразила деда наповал. Да что там дед, я сам рот открыл и глаза вытаращил. Нет, она серьезно? Черчение?

Рунное черчение — самая сложная для нагов наука. Попробуй, усиди за листом бумаги, нарисуй нужный свиток защиты или руну очищения! По рунному черчению у меня были самые низкие оценки, а ведь свитки — вещь очень нужная. Без них все ручками придется делать — и пыль вытирать, и готовить постоянно, и одежду штопать. А так — руну начертил, свиток в сундук бросил, и вся одежда, туда попадающая, сама чистится и чинится. Или на стенке в лавке нарисовал — и никакой тать не посмеет залезть. Хорошие рисовальщики рун — на вес золота у нагов. И то сказать, очереди у них огромные, дешевле свитки у гномов заказывать или даже у русалок, но там магия своя, не всегда с нашей совместимая.

На мгновение я представил, что у меня будет собственный рисовальщик, и пришел в восторг. Может, и не страшно, что у нее ноги?

А дед вдруг поднялся за столом и торжественно заявил:

— Ай да Аленка! Вот золото девка! Не золото даже — брильянт! Учись, Златка, как жить надо!

— Кому надо? — кисло откликнулась сестрица. — Мне не надо. Я на папенькиных плечах посижу, мне работать и учиться без надобности. Я просто красивая, как ты вначале говорил.

— Ну и молчи тогда, — рыкнул дед. — И в дела семейные носа не суй, права голоса у тебя не будет. Самостоятельность — дело деликатное…

Предчувствуя, что сейчас разгорится очередная семейная ссора, я быстро сказал:

— Дед, да что ты все о делах, да о делах! Расскажи лучше Алене, как мы живем, какие диковинки есть в нашем царстве.

Зря влез. Лучше бы дед на Златку наорал и пригрозил, что замуж ее выдаст, чтобы семью не позорила, а теперь он на меня переключился. Эх, вот и защищай после этого сестер!

— Плохо мы живем! Ужасно просто! На пузе ползаем, прахом земным питаемся! Пресмыкающиеся мы, как есть пресмыкающиеся! Оттого и носить имя Великого Полоза права не имеем!

Я с удивлением поглядел на тушеного окуня с морковью и горошком у себя в тарелке. Прахом, говоришь, питаемся? Ну ладно.

— У всех приличных рас сколько ипостасей?

— Две или три, — вздохнул я. — Кроме птиц.

Глава 9. Наследие бабки Варвары. Кто виноват и что делать?

Алена

Я — человек сердобольный. Кормлю птичек, ношу в сумке пару пакетиков корма для бездомных кошек, подписываю петиции против передвижных зоопарков и даже порой помогаю малоимущим. И сейчас меня просто вымораживает тот факт, что моя любимая бабуля оказалась виновницей проклятья целого народа.

Это если учесть, что всё, происходящее со мной, реально. Но если честно, я уже как-то начала привыкать. Особенно после обеда, обед великолепен. Мы с Пашкой частенько обходились дешевыми макаронами с одной сосиской на двоих. Нет, не бедствовали. Просто два дурака малолетних — получим зарплату и шикуем, а потом оказывалось, что в конце денег осталось еще немного месяца. Наверное, если бы не поездки всякие, если бы вещи покупали на рынке или в секонде, если бы не концерты и электронные книги, мы бы даже ипотеку могли взять, но, во-первых, не собирались строить семью, а во-вторых — не повзрослели еще. Хотели нагуляться впрок. Летом планировали поехать автостопом на Алтай, потом, может быть, на море в Сочи.

Обломись, Аленка. Никуда тебя не отпустят, похоже.

— Объясните же мне все по-порядку, — взмолилась я. — Какое проклятье, почему? И при чем тут я?

— Да все очень просто, Аленушка. Берегини — они природные колдуньи. Лес хранят, дождь и солнце могут вызвать. Женская магия — совсем не такая, как у мужчин, она глубинная и изнутри идет. Мужчины силу извне берут, а женщины из себя черпают. А потому, коли разозлить колдунью по-настоящему, она может такого натворить — потомки веками будут расхлебывать. Варвара вот… прокляла род Полозов. И мы все потеряли как боевую, так и человеческую ипостась. Но у каждого проклятья есть ключ. И мы думаем, что если одна истинная пара не сошлась, а потом другая сойдется, то проклятье иссякнет.

Дед с ожиданием на меня посмотрел, а я решила проявить сознательность.

— Хорошо, забирайте свой медальон, — со вздохом сказала я. — Вам нужнее.

— Нет, не можем. Ты теперь его хранительница. Вот замуж выйдешь и дочь, тогда и передать его сможешь, кому захочешь. Можешь дочке, а можешь еще кому.

— Замуж?

— Да.

— За Зубослава, я так понимаю?

— Именно.

— Я на идиотку похожа? Он со мной наверх пойдет? А даже если и пойдет, что там будет делать без денег и документов?

— Не пойду ни за что и никогда! — вскинулся Зубослав. — Чтобы меня там в зоопарке показывали или цирке?

А мальчик имеет какое-то представление о жизни в России, значит, есть между Навью и Явью какая-то связь, да? Интересно, какая? И можно ли будет сверху стулья заказать?

— Ну и я в вашем Болотограде жить не собираюсь! — торжествующе заявила я. — Мне тут темно и сыро, я к морю хочу.

Зубослав тихо зашипел, а Властимила и Злата переглянулись торжествующе.

— Так это же чудесно! — заявила маменька. — У нас домик у моря есть! Наследство мое. Не зря я его берегла, не продавала.

— Я не люблю море, — буркнул мой “жених”.

— Ничего, главное, что Алена любит. Вот поженитесь и будете жить вдвоем в Белой Скале.

— Стоп, стоп! — громко возмутился Зубослав. — Я еще учусь! И на какие шишки, спрашивается, мы жить будем?

— На первое время семья выделит вам содержание. А что до учебы… в отпуск уйдешь по семейным обстоятельствам. Отдохнешь, соберешься с силами, родите ребеночка… А там вернешься к учебе.

— Да идите вы в пень! — заорал юный наг, дергаясь всем телом. — Я против!

От его рывка я опрокинулась на спину, едва не скинув со стола тарелки и кубки. Но Зуб обладал отличной реакцией, обвил меня за талию кончиком хвоста и усадил ровно. И самое удивительное — я даже не испугалась. Восприняла совершенно спокойно, словно меня каждый день змеи хвостами хватали.

— Мальчик мой, ты готов принять на себя ответственность за весь род змеиный? И знать, что мог проклятье снять, но смалодушничал и все испортил?

— А меня тогда домой отпустят? — с надеждой спросила я. — Ну, если Зуб все равно против?

— Нет! — в один голос ответили Злата, Властимила и дед.

Я насупилась.

— Медальон истинности останется в Нави. Перед смертью ты передашь его новой хранительнице.

— Перед какой-такой смертью? — неприятно удивилась я. — Я еще молода и полна сил.

— Люди такие хрупкие, — грустно повертела на пальце роскошный золотой перстень Злата.

— Особенно в сыром подвале, — добавила холодно Властимила. И куда только вся ее приветливость подевалась.

— Э-э-э… — проблеяла я неуверенно. — Прокляну?

— Силы в тебе нет. Ты не берегиня, не ведьма и даже не кикимора. Пустышка, — заметил дедуля Гром. — Ничего ты супротив нас сделать не сможешь. Выбирай, сладкая моя, или замуж — или в подвале до смерти.

— А кормить меня будут?

— Хлеб и вода.

— Мне не нравятся ваши условия.

— Я почему-то так и думал. Вот, Зубик, ты еще и за невинную деву в ответе. Хочешь ее сгубить в самом расцвете сил?

Зубослав снова дернулся, потом аккуратно ссадил меня с хвоста на подушки и молча вылетел из столовой. И я ему завидовала, честное слово!

— Я, наверное, тоже пойду?

— Иди, конечно, — кивнула Властимила. — На все четыре стороны. В Явь ты вернуться никак не сможешь. Разве что до берегинь доберешься… но они по другую сторону Синего моря. Плавать умеешь?

— Через море — нет, — грустно ответила я.

— Ну, проголодаешься — придешь.

— А вам не кажется, что отношения в семье будут безнадежно испорчены?

— Я переживу, — пожала плечами змеюка. — Ну чем мне это грозит — внуков не дашь увидеть? Так у меня шесть дочек еще. И две из них уже обзавелись потомством.

— Выбора у меня нет, верно?

— Ты все правильно поняла.

Я помолчала несколько минут (а хозяева дома, между прочим, спокойно чай пили с пирожными, мне же было без своего “стула” не дотянуться!), а потом сказала:

— А можно мне подумать? Ну, хоть пару дней, а?

— Скажи, Алена, а где тебе лучше думаться будет? — ласково спросил дед. — Здесь рядом с нами или на берегу Синего моря?

Глава 10. Весомые плюсы

Зубослав

Дед приходил поговорить по душам. Обещал всяческие преференции, сулил много денег и всенавью славу. Дескать, брак — это не так уж и страшно, и даже не так уж и долго. Люди живут меньше нагов раза в четыре. К тому же всегда можно найти работу подальше от дома. Женщинам ведь что нужно? Деньги, дети и подружки.

— А как же любовь, дед? — тоскливо спросил я.

— Ну… любил я однажды. Ведьму эту, Варвару, любил до умопомрачения. И чем это закончилось? А с Сепферой, супругой своей, я прожил сто пятьдесят спокойных лет. Особых чувств у нас не было, зато были уважение и общие взгляды на жизнь. Мы и не ссорились почти.

— И ты счастлив был?

— Ну конечно!

Я задумался. Дед говорил дело. Может быть, он и прав.

— Знаешь, что, — сказал я ему. — Я пойду напьюсь с друзьями. Не хочу ничего решать сегодня.

— Воля твоя. Но знай, завтра утром вы с Аленой едете в Белую Скалу.

— Дед, мне еще месяц учиться. Смилуйся, позволь хоть год закончить.

— Ректор я еще или лаборант? Закроют тебе год по текущей успеваемости, не ной. Вот завтра с утра за зачетной ведомостью и приходи.

— С утра мне ехать надо.

— Если ты пить собрался, то какая тебе с утра поездка? Ты же всю дорогу блевать будешь — напугаешь Аленушку еще больше.

— То есть ты не обо мне заботишься, а о девице этой чокнутой?

— Ну почему чокнутой? — дед смотрел весело и лукаво. — Нормальная она. Не глупая, не истеричка, не лентяйка. Учится вон. Кушает хорошо, одевается со вкусом.

— У нее ноги, — с отвращением напомнил я.

— И что? У некоторых мозгов нет, но и с такими живут. К тому же, если все пройдет по плану, у тебя тоже будут ноги.

— Ну и зачем они мне?

— О! Ноги — это крайне удобная штука, уж поверь старику. Это и ездовые животные, и самоходные повозки, и прости, Зубик, секс.

— А секс при чем? — растерялся я.

— При том. С ногами куда удобнее и ощущения другие. Поверь дедушке, дедушка пробовал.

Я закатил глаза. Ну давайте, будут меня старики всякие учить, как мне с девушками себя вести. Но вообще, вопрос меня заинтересовал в практическом плане. Вот пойду и у Ядика узнаю, что там с сексом. Он опытный у нас.

— Дед, а денег подкинешь? Может, у меня последняя пьянка в холостой жизни будет.

— А предпоследняя когда была, напомни мне, Зубослав Аскольдович? — хмуро спросил дед, кидая мне в руки тяжелый кошель.

— На прошлой неделе, — вздохнул я. — Но там повод был, Гера досрочно получил зачет по зельеваренью.

— А ты?

— А что я? Ты же сам сказал, что у меня дед ректор, мне поставят автоматом.

— Нет, погоди, я сказал “по текущей успеваемости”!

Но я его уже не слушал. Стянул льняную рубаху, швырнул ее в угол, а сам ухватил шелковую черную безрукавку и одевался уже на ходу, спеша к друзьям.

***

А пить-то и не хотелось. Так, цедили смородиновую настойку, ее лешак Вольдемар, что держал трактир “Лесная роза” на окраине Болотограда, сам делал. Признаться, лучшего качества выпивки, чем здесь, я никогда не встречал. Само заведение маленькое, темное и все в зелени, как пещера. Но кормят тут отменно, да и напоить всегда готовы. Цены, впрочем, кусачие, я сюда только по особым поводам друзей звал, а сейчас как раз повод самый что ни на есть особый.

— Да ты гонишь, Зуб, зачем нам ноги? — Геру с настойки пробрало. — Атавизм какой-то. Три ипостаси — это ведь колоссальные энергетические затраты. Наоборот, с точки зрения эволюции полуморфизм выгоднее. Мы более устойчивы. Посмотрите на птиц, они прекрасно себя чувствуют…

— За мужиков не скажу, Гер, а нагиням ноги не помешают, — заявил Ядик. — Знаешь, змейки совсем удовольствия в постели не получают, ну вот совершенно. Для них это — повинность. А вот те девушки, у которых есть ноги… О… не сравнить! У них прям вау-вау это дело.

— Ну так я — мужик, — удивленно посмотрел на него Гера. — Я-то всегда получаю, верно? Какая мне разница?

— Идиот! Удовольствие вдвойне вкуснее, когда твоя партнерша его разделяет. У меня на нагинь и не встает теперь, это не интересно, знаешь ли, — с равнодушным полутрупом сексом заниматься. Да и сам посуди: нагиня тебе снесет пару яиц — и всё, отлучит тебя от тела, ей-то эта возня нафиг не сдалась. А жена с ногами тебя еще и сама соблазнять будет. А магические расы — совместимы: наследника мне хоть русалка, хоть кикимора подарит. Так что я только на двуногой женюсь.

— То есть ты считаешь, что человеческая ипостась более выгодна женщинам? — мрачно спросил я.

— Нет, я думаю, она всем выгодна. И в плане секса тоже. Если у меня ноги будут, угадай, чем я первым делом займусь?

— Трусы начнешь носить, потому что все хозяйство снаружи будет, — фыркнул Гера. — У нас-то все под чешуей скрыто, это куда более безопасно и исключает вероятность травмы.

— Не романтичный ты змей! Сухарь.

— Зато прагматичный. Зуб, говоришь, год закроют? Денег дадут? С работой помогут в будущем? Не понимаю, чего ты мнешься, как кикимора возле болота? Если бы мне такое предложение сделали, я б хоть на алконостихе женился бы. Подумаешь, супружеский долг, напьюсь, зажмурюсь и отдам. А вот карьера на дороге не валяется.

— Ну, у меня отец в Совете Нави. Как-никак устроился бы и без брака.

— Ну да. Закончить универ, а там или распределение на пять лет, или отслужить на границе, и только потом можно о карьере подумать.

— У меня отец в Совете Нави, — повторил я скучающе. — Распределение у меня будет самое блестящее.

— Было бы, — спустил меня с небес на землю Гера. — Если б не эта баба из Яви. А теперь откажешься — и поедешь в Гадюкино пиявов и упырей мочить. Оно тебе надо?

— Не надо, — признал я.

— Так что, Зубик, настал твой час. Женись, — и Ядомир хлопнул меня по плечу. — Ну, за свободу!

— И за досрочное окончание учебного года! — ткнул в другое плечо Гера.

— И за супружеские радости!

— И за карьерные ступеньки!

Глава 11. Будем друзьями?

Алена

Зубослав смылся. Дед, который хотя бы пытался найти со мной общий язык, тоже куда-то пропал. Две змеюки, шипя и сверкая золотыми глазками, привели меня в подземную комнату и оставили одну. Комната была девичья, очень красивая, наверное, принадлежала одной из сестёр Зубослава. В одном из углов гора подушек всех оттенков синего и полупрозрачная занавеска. Альков, как я поняла. Я бы предпочла добротную кровать с ортопедическим массажем, но и диван бы сгодился. Да видно, змеям мебель без надобности.

Ковров нет, стульев нет. Полки есть с книгами, стол письменный с ящичками (пустыми). Шкаф красивый, из массивного дерева, тоже пустой. И окон нет, что меня угнетало. А за дверями обнаружилась роскошная ванная комната с круглым бассейном метра три в диаметре и странного вида чашей, тоже круглой, на тонкой ножке. Змеиный унитаз, как видно. Ничего, мы не гордые, нас все устраивает. Лучше чаша, чем ночной горшок.

Как глупо все получилось. Если бы отказалась ехать к Пашкиной бабке, то что — никогда бы в Навь не попала? И на всю жизнь — одиночество? Повертела в руках жемчужину, сняла цепочку и бросила на стол. Дурацкий артефакт, зачем мне его бабушка отдала? Сама от нагов сбежала, а меня вот так подставила!

А ведь ее истинная пара осталась тут, в Нави. Смогла ли бабуля стать счастливой? Я не слышала, чтобы у неё был муж. Маму она, конечно, от кого-то родила, но на этом все. Даже фотографий не было. А когда я спрашивала, бабуля говорила — космонавтом был мамин отец. Ребёнка сделал и улетел. Теперь я вообще сомневалась, а был ли тот космонавт в курсе, что стал папой? Хотя, вообще-то, бабуля мне про трёх мужей говорила!

Истинность эта дурацкая, как я понимаю, спать с другими не мешала. С Пашкой же у меня все нормально было, да и Гром Хвостович женился и нарожал змеят. А с теми, в кого я могла влюбиться, гадский артефакт сблизиться не позволял. Честно говоря, такое себе. Подлая штука — скорее, вредная, чем полезная. Не знаю, для чего ее вообще создали. Ну, теперь и расплачиваются всем народом. А мы с Зубославом крайними оказались.

Впрочем, есть у меня одна мысль…

Будем играть с теми картами, какие у меня есть. Парень этот, Полозов, мне в принципе даже нравится. Он не злой, внешне так вообще красавчик. Будь у него две ноги, а на них джинсы и ботинки, а между ними, допустим, мотоцикл, я б так привередничать не стала. И покаталась бы с ним с удовольствием… на мотоцикле, ага. Но вот хвост этот все портил. Не могу я так, не могу!

Но сидеть в подвале на хлебе и воде до конца жизни я тоже не жаждала. Здесь я никто, искать меня не будут, помогать тоже. Поэтому сделаю вид, что согласна на их условия, и поеду с Зубославом к Синему морю, а там уже разберусь, как быть дальше. Может, сбегу, а может, и договорюсь с женихом.

Я расхаживала по комнате, обдумывая разные варианты. Сама и не заметила, как цапнула со стола жемчужину и надела на шею. Привыкла к этой штуке, пусто без неё. А может, она и в самом деле «приросла» ко мне. Бабуля мне ничего не рассказывала, не предупредила, инструкций не оставила. Только и было, что сказки о Нави.

Стоп! А что, если ее сказки — и есть инструкция? А я почти ничего не помню… Как обидно!

Я остановилась и засмеялась в голос: это что же, я, получается, попаданка? Или, учитывая бабушкино происхождение, возвращенка?

В дверь осторожно постучали — тихо, еле слышно.

— Войдите, — мрачно позволила я. Как будто без моего разрешения не вошли бы!

В комнату вползла Злата, уже в нормальном таком халатике и без золотья. Сверху — обычная девушка, симпатичная, но ничего особенного. Волосы красивые, русые, волнистые, личико круглое, носик вздернутый. За богатым нарядом ее настоящую и не разглядеть было.

— Я извиниться хотела, Алена, — оглядываясь на дверь, шепнула она. — Мама с дедом — они не злые, просто иначе им никак нельзя. Ты пойми, столько лет проклятья — и все можно исправить. Истинные пары — это ведь не только ноги. По каждому роду проклятье ударило. У кого-то дети больные рождаются, у кого-то вовсе бесплодие. У нас в роду одни девочки. Мальчик вот один Зубослав. У всех моих сестер — только дочки.

— И что, если амулет вернулся в Явь, легче станет? — не поверила я.

— Нет. Но вот если больше истинных пар будет, то все поменяется. И дети рождаться будут — здоровенькие. Меня муж не любил, я ведь так и не смогла забеременеть.

— А долго вы… ну, старались?

— Двадцать лет.

Я молча опустилась на подушки. Мне стало ее очень жаль.

— Мы все-все сделаем, чтобы тебе у нас хорошо было, — горячо говорила Злата. — Любое желание исполним! Живи где хочешь, наряды покупай, драгоценности, в лучших ресторанах кушай! Хочешь дом у моря? Хочешь служанку личную? Хочешь, я тебя все свои украшения отдам? — девушка уже плакала. — В ноги тебе поклонюсь, только сними проклятье, Алена, пожалуйста!

— Тебе-то что с того?

— Так сестры мои все замужем, одна я неприкаянная. А я тоже любви и счастья хочу!

И так отчаянно это прозвучала, что я ее обняла даже. А она на плече у меня разрыдалась.

— Ну чего ты, — неловко погладила я ее по волосам. — Да выйду я замуж за Зубослава, куда ж я денусь-то с подводной лодки? Милостыню на улицах просить или дворником работать — как-то совсем не мое. Только я ведь не люблю его, Злата.

— Если амулет сказал, что вы — истинная пара, то слюбитесь обязательно! — девушка просияла, утирая слезы. — Зуб — хороший мальчик! Глупый еще, но это пройдет! Спасибо, спасибо!

И уползла прочь, оставив меня наедине со смутными сомнениями: а не разыграли ли передо мной сейчас спектакль? Мать с дедом — злые полицейские, а Злата — добрый?

Что ж, как во всех сказках говорят — утро вечера мудренее.

Я подумаю об этом завтра.

***

Зубослав даже с похмелья был хорош собой. Я бы даже сказала, особенно с похмелья. Круги под красными глазами, щетина на щеках и подбородке, мятая рубашка и ужасающий перегар вдруг превратили парня с глянцевой обложки в живого человека.

Глава 12. Синее-синее море

Алена

Море было потрясающим. Я немедленно в него влюбилась. Возле берега, там, где тонкий белый песок, оно плескалось нежно-голубым, а дальше, в глубине, кобальтово-синим. Но это днем, а ночью…

Говорила ли я, что в Нави нет солнца? Совсем нет, да это и понятно, подземный мир ведь. А еще тут теплее, чем сверху. Свет излучают “небеса”, или, как называет их Зубослав, “небесная твердь”. Днем она светло-голубая, местами почти белая, на закате становится кроваво-красной, а ночью совсем черной. Звезды есть, кстати, но какие-то странные. Да и вряд ли это звезды, наверное, какое-то другое природное явление.

Так вот, мы прибыли в Белую Скалу — это небольшой рыбацкий поселок на берегу Синего Моря — как раз на закате, и Зубослав сразу же потащил меня на берег. Я была уставшая, голодная и злая, но, увидев алую воду и розовый песок, немедленно ему все простила. Скинула кроссовки, подвернула джинсы и побежала к волнам, лижущим берег. Думала, они будут горячие, обжигающие, как лава, но нет — вода была теплой и очень нежной. Присела на корточки, намочила пальцы и лизнула — соленая!

А-а-а! Великолепно!

— Славка, вода теплая! Айда купаться!

— Наги не любят соленую воду, — спокойно ответил он. — От нее чешуя сохнет и трескается. Больно.

— А были бы у тебя ноги, ты бы пошел?

— Не знаю. Зависит от того, что ты бы предложила взамен.

— Я бы тебя насильно затащила.

— А ты голая купаешься? Если да, то не надо насилия — я сам.

— Нет, в купальнике.

— В принципе, тоже подойдет. А что такое купальник?

Я смеясь набрала в горсть рубиновой воды и плеснула в него. Он только головой покачал.

— Посмотрела? Пошли в дом. Жрать хочу невыносимо.

— Ну еще минуточку!

— Лель, море от тебя никуда не убежит. А вечер завтра будет новый.

— Как ты меня назвал? — замерла я.

— Леля.

— А почему?

— Ну… захотелось. Алена — это как-то официально очень. Тебе не нравится?

— Меня так только близкие люди называли.

— Ну так я твой жених, куда уж ближе?

Я замолчала, засунула мокрые руки в карманы. Почему-то стало грустно. Да, жених, получается. А больше у меня тут никого нет. Ни Пашки, ни Ленки со Светкой, моих подружек из группы, ни родителей — каких-никаких, а все же близких.

— Слушай, Лель, — сильные руки обняли меня за плечи и прижали к твердому телу. — Я все понимаю, я же не совсем дурак. Ни у тебя, ни у меня выбора нет. Мои совсем взбесились с этими их ипостасями. Им вообще наплевать, чего мы с тобой хотим. Даже если друг друга поубиваем, им все на руку. Так давай держаться вместе, а? Я не хочу жениться, но вот прям щас обещаю, что обижать тебя не буду. Буду заботиться — уж как умею. Но и ты меня не обижай тогда?

— А как я могу тебя обидеть? — пробурчала я, прижимаясь к мужской груди. Да, тут хоть есть, что пощупать, не то что худой и костлявый Пашка.

— Да хоть как. Позорить перед нагами можешь, с семьей моей ругаться, изменять, в конце концов. Да мало ли, вы, женщины, — все ведьмы.

— Не буду тебя позорить, — пообещала я. — Глупо это. Ты мне пока ничего плохого не сделал. Разве что родился… Но в этом ты не виноват нисколько.

— Договор?

— Договор.

Он выпустил меня из объятий (сразу стало зябко), и мы торжественно пожали друг другу руки. А потом он сверкнул в черноте ночи зубами и поцеловал меня в губы. От неожиданности я растерялась, поддалась… Но совсем ненадолго. Уперлась ладонями в грудь, оттолкнула. Он не сопротивлялся.

— Ты охренел? Мы друзья, а не это вот все!

— У нагов так договоры заключаются, — с довольным видом ответил змей.

— Да ладно! И у мужиков тоже?

— Нет, только с невестами. Все, пошли, холодно. И жрать хочу, я уже говорил. Да не туда, смотри — вон лестница. По ней наверх.

Я поглядела: в лестнице было что-то уж очень много ступеней. О! Интересно, а наги как по ступеням ползают, ведь им же неудобно!

Оказалось, все им удобно, никаких проблем у Зубослава не возникло. А у меня возникли, на полпути в боку закололо, и я задыхаться начала. Это я от голода, наверное, ослабла!

Посмотрев на мое злое лицо, наг просто-напросто подхватил меня на руки, а я даже сопротивляться не стала. Ему надо, пусть таскает.

Домик стоял на самом краю обрыва, лестница вывела прямо на крыльцо. Опасно, можно и навернуться. Особенно, если дети бегать будут. Но мне-то что, я детей рожать не собираюсь, да и вообще — это не мой дом.

Зубослав так и внес меня на руках. Стульев в доме тоже не наблюдалось, наги — чтоб у них у всех ноги поотрастали! Нас никто не встречал, да и вообще тут никого не было, хорошо, что в каком-то ящике на кухне Зуб нашел хлеб, сыр и добротный шмат буженины.Интересно даже, сколько оно тут лежит? Но судя по запаху, свежее. Криво порезали, сделали огромные бутерброды, слопали их в темноте, сидя на полу и запивая холодной водой из ковшика. Посуды, кстати, тоже не нашли, да. Хорошо, что вода питьевая в ведре на кухне была. Или не питьевая, но это ее проблемы. Мы выпили и выжили.

Как свет включать в доме, не поняли, разбираться не стали. С радостью обнаружили, что в туалете есть холодная вода в кране, умылись и завалились спать — вдвоем в одной спальне.

***

— Зубик, братишка, как ты вырос!

Я подскочила с подушек, с удивлением уставившись на незнакомую змеюку в роскошном золотом камзоле с кружевами и жемчужными застежками. Узкое лицо, русые волосы, золотые глаза — женщина была похожа на Злату, только чуть старше.

— Жалислава, тебя не учили, что врываться в чужие спальни невежливо? — прошипел Зуб. — А если бы я тут голый был?

— И чего я там не видела?

— Ничего ты там не видела. Выйди, пожалуйста. Ты смущаешь Алену. Мы приведем себя в порядок и спустимся.

— Куда спустимся? — шепотом спросила я. — Тут один этаж всего.

— Один над землей и один под землей, как и во всех порядочных домах.

Глава 13. На берегу морском сидели...

Алена

Если б меня заставили жить в Болотограде, честное слово, я бы уже утопилась. А море слишком красиво, чтобы поганить его трупами идиоток из Яви. И песочек белый, и волны, играющие с моими ступнями, как шаловливые котята.

Здесь я могла сидеть в одиночестве, сколько хочу. Наги не любят солёную воду, она разъедает их чешую. Конечно, с одного купания ничего не будет, разве что хвост потускнеет, но если жить рядом с морем, невольно начнёшь его избегать.

Белая Скала — рыбацкий посёлок на берегу Синего моря. И скалы тут действительно белые. Я таких ярких чистых тонов не встречала даже в Яви, хотя о чем я… всю жизнь в городе прожила, поездка в лес была праздником. Здесь же голубая вода, зелёная трава, белое небо, белый песок, белые скалы и россыпь веснушек одуванчиков. Если бы только у меня были краски — любые: акварель, гуашь, акрил… Ух, я бы! Но красок не было, были платья, туфли, драгоценности, кружевное белье, белоснежная посуда из тончайшего, почти прозрачного фарфора, столовое серебро, мягкие ковры и даже парочка стульев.

Свадьба пока ещё в планах, а подарки несут, несут. Противная старшая сестрица Зуба как с цепи сорвалась. Зря мы ей дали карт-бланш на организацию торжества. Я рассчитывала на скромную церемонию, а потом семейный ужин, но Жалиславе слово «скромность» было неведомо. Это не змеица, а настоящий ураган. И надоела она мне уже хуже манной каши.

А с другой стороны, я ощущала себя принцессой. С меня разве что пылинки не сдували. Все капризы исполнялись молниеносно. Местная змеиная швея в первый же день приползла знакомиться, и не с пустыми руками, а с набросками нарядов для человеческих девушек. Как она проницательно заметила — все там будем. В смысле, если все сложится правильно и вернуться утерянные ипостаси, то у неё уже будет своя база моделей и выкроек. Замечательная, я вам скажу, нагиня! Мы с ней славно поладили. И теперь у меня было не только нижнее белье, но и брюки (широкие и длинные, правда, мои рваные джинсы объявили срамным одеянием и посоветовали уничтожить), и юбки (до середины лодыжки, зато все с карманами), и пара летних платьев. И, о ужас, купальник!

Купальник пришлось продемонстрировать озабоченному моей нравственностью жениху. Ему не понравилось. Точнее, судя по взгляду, очень даже понравилось, но вслух он сказал что-то вроде: «так гулящие кикиморы не одеваются! Я своей жене в этом позволю ходить только в спальне». Пришлось немного поскандалить, разбить пару тарелок и рассказать о правах женщин. Нет, а почему ему можно в жилетках на голое тело разгуливать, а мне в купальнике нельзя? Не такой уж он и открытый на самом деле, даже не бикини, так, нечто вроде тканевого корсажа с оборочками на бёдрах. Ретро-ретро, у Мэрилин Монро был куда откровение. Правда, у неё и посмотреть было на что, а я так, доска стиральная, одни ребра и колени.

Купаться мне все же разрешили, но строго под присмотром жениха. Ну и плевать, я же не перед мужиками собиралась красоваться, больно мне нужны эти мутанты хвостатые!

Мне по большому счёту и Зуб был не нужен, но с ним хоть договориться можно. К тому же хоть и фиктивный, но брак с ним меня защищает и нехило так обеспечивает. Раньше я не понимала, как это — выйти замуж по расчёту. Это какой же такой расчёт должен быть, чтобы через себя и свои принципы переступить? Но теперь понимала, что все не так уж и плохо. Скажем так, на Земле, в смысле, в Яви, мне такая партия и не светила. Красивый, молодой, из богатой семьи. В принципе, даже не дурак. И домик у моря. А хвост — что хвост? У каждого свои недостатки.

В общем, я поняла, что страдания — это совсем не мое, и пошла купаться. Зачем страдать, если можно не страдать?

Зуб поплёлся следом с самым унылым видом.

— Ты обещала меня не позорить, — бубнил он.

— Я и не позорю. Я просто люблю морюшко. Слышишь, как оно меня зовёт?

— Слышу, как трескается моя чешуя. Это больно.

— А рыбаки как же?

— У них мази всякие и чехлы для хвостов. Ну что ты ржешь? Это правда больно.

— Ещё скажи, что ты плавать не умеешь, — поддразнила его я, быстро скидывая платье.

Он сделал вид, что отвернулся, но глаза все равно на меня скосил, и пробормотал:

— Умею, конечно. В пресной воде. В болоте или реке. И под водой тоже. Я же наг. У нас это в крови.

— Входит в комплектацию, я поняла. Неплохо. А что ещё умеешь?

— Ну так я же маг-воздушник! — Зубослав расправил плечи и улыбнулся во весь рот. — Я…

— А я вот не умею плавать, — сообщила я, с разбега прыгая в морские волны. — Ух!

— Э! Э! — он распрямился как пружина, рывком бросаясь следом. — Куда же ты лезешь, тупоголовая?

Отбиться от его рук не удалось, он все же вытащил меня из воды и бросил на тёплый песочек. Шипел, плевался сквозь зубы, вытирая хвост моим большим розовым полотенцем.

— Я тонуть не собиралась! Если ты хотел меня помацать, так бы и сказал!

— Хотел чего?

— Потрогать. Потискать. Пожамкать.

— Больно надо!

— Вот и прекрасно. Я теперь вся в песке. Пойду сполоснусь.

— Ален, ну не дури. Утопнешь — больше за тобой не полезу.

— Полезешь как миленький. Если не за мной, так за артефактом.

— Стерва двуногая!

— Гад хвостатый!

А что, по-моему, у нас очень гармоничная вышла парочка, да?

Глава 14. Взрослость

Зубослав

Неожиданно все происходящее начало меня забавлять. Наверное, это взрослость или даже старость. Двуногая ведьма Алена вела себя совершенно так, как и нагини. У меня шесть старших сестёр, я знаю, о чем говорю. Все они вредные, противные и капризные. Словом, ничего нового я не увидел.

Ну, если не считать купальника.

Я, конечно, не самый опытный в этом плане наг, но человечки, да ещё полуголые так ходить не должны! Это противоестественно и… и да, как я понимаю сейчас Ядика! Она восхитительная. Хрупкая, тоненькая такая, нежная. И эти ноги, бедра, колени, ступни с маленькими розовыми пальчиками, которыми Лелька зарывается в белый песок… А в голове у меня картинка, как ее изящные лодыжки скрещиваются у меня на талии, или как я обвиваю ее ножки хвостом и… Мда, одно из двух: или ее купальный наряд сбил меня с пути праведного, или это все наша парность. Потому что такие желания и раньше, понятное дело, возникали. И фантазия у меня вполне развита. Но раньше я извращенцем не был, а теперь вот сижу и пялюсь на оборочки, прикрывающие вполне человеческую задницу. И думаю о том, что после свадьбы это все будет моим на вполне законных основаниях. Лелька, правда, считает иначе, но это нормальное женское поведение. Они все ломаются до свадьбы. Опять же, я двух сестёр замуж выдал на своём веку. Одну, правда, вернули, но жизнь есть жизнь. И понятно, что все они до свадьбы ни-ни, нагини вообще к этому делу равнодушны, но потом-то и детей захотели, да и мужа порадовать — святое дело.

Забавная история вышла. Раньше я жениться совсем не хотел, а теперь жду свадьбы с нетерпением. Если не можешь повлиять на судьбу — плыви по течению с удовольствием, я так думаю.

— Лель, ты ещё хвост не отрастила? — крикнул я плескающейся в воде невесте. — Выходи давай, нам ещё нужно все проверить! У нас, между прочим, свадьба завтра!

— А ты меня вытащи! — демонически хохочет розовласая ведьма, прекрасно знающая, что наги ненавидят солёную воду.

Я задумчиво поглядел на хвост, и без того уже сегодня получивший порцию неприятностей. Сдается мне, невестушка берет меня на понт. Это, кстати, выражение я от нее услышал. Она вообще очень забавные слова знает, вроде “кринж”, “отпад” или там “жесть”, только не в плане металла, а в значении “ужас-ужас”. А уж про ругательства вообще молчу. Когда я ей сказал, что матерные слова в Нави произносить не следует, потому что черти могут услышать и явиться, то красна девица мне выдала целый поток всякого непонятного, но неблагозвучного. Я запомнил, а что-то даже записал. Вернусь в универ, научу друзей.

К счастью, злыдней Аленка не была. Я уже заметил, что она только притворяется этакой ведьмой, а по натуре не злобная совершенно. Капризная и невоспитанная, это есть, но вот жестокости в ней я не заметил. И видя мое беспокойство, она все же выходит из воды, а я стискиваю зубы и очень радуюсь, что наги устроены куда как совершеннее людей. У нас нет никаких наружных признаков возбуждения, все скрывает чешуя, и хвала Перуну!

Но как изящно и непринужденно она наклоняется, чтобы подцепить тоненькими пальчиками махровую простыню! Как встряхивает мокрыми розовыми волосами, которые от соленой воды завились, как шерсть у барашка! Как оттягивает лямку купального платья, вытирая плечо! Как смотрит прямо в глаза и командует:

— Ну чего ты застыл как истукан? Подержи полотенце, я в сухое переоденусь.

— Завернись и иди так, дома переоденешься, — бурчу я. — Заодно и соль с кожи смоешь. Никто тебя не увидит, да и ветра нет. Не простудишься точно.

— Это неприлично, — сомневается она.

— Неприлично, ядрен батон, голой купаться! — вот у меня и появился шанс воспользоваться новым лексиконом.

— Я не голая, — мгновенно взвилась она. — Я в купальнике!

— У нас такой разврат допустим только в спальне! И то с выключенным светом!

— Пипец вы скучные. Поди ещё и под одеялом только. Никакой фантазии!

Я гордо промолчал, потому что да, под одеялом. Нагини не любят демонстрировать тело даже мужьям. И вообще супружеские обязанности их не вдохновляют. Но Алена, словно невзначай, раз за разом намекает мне о своей опытности в этом деле. Сначала я взбесился, а потом понял — мне несказанно повезло. Все же мы, мужчины, получаем от секса удовольствие. И если ей тоже нравится, она не будет меня мариновать, как это делала бы жена-змеица. У меня, может, секса будет больше, чем у отца. У него-то, поди, всего семь раз и было. Нагини обычно беременеют с первой попытки, если, конечно, у них проклятье не ударило именно по этой сфере.

Задумался, пожалел Златку. Ей так и не удалось стать матерью, сколько раз пришлось терпеть?

Тем временем Алена пыталась стянуть свой развратный костюм, а я был исполнен благородных намерений подобного не допустить. Вроде как на берегу мы одни, но я предпочитаю, чтобы на мою невесту никто не глазел. Поэтому пришлось спеленать ее полотенцем (она хохотала и отбивалась), подхватить на руки и тащить наверх. Каменную лестницу с сотней ступеней Алена терпеть не могла, поэтому особо не брыкалась. А мне что, мне не сложно. Я вообще сильный, потому как попробуй хвост потаскай за собой — мало не покажется. Моя человеческая невеста кажется мне легкой как пушинка. Нагиню я бы поднять полностью не смог.

— Зуб, да где вас носит? — встретила меня на пороге старшая сестрица. — Платье портниха принесла, ждёт. Родители и дед с минуты на минуту прибудут! Мне одной, что ли, это все надо?

— Ну нам с Зубославом точно не надо, — резонно заметила Алена, выпутываясь из моих рук. Отпустил я ее неохотно. — Мы ведь сразу сказали, что нафиг-нафиг. Но ты решила организовать торжество на двести персон. Так чего теперь ноешь?

Я спрятал ухмылку. За подобные слова в меня б Жалка ядом плюнула, а от Аленки ничего, перетерпит. Невеста моя достойна уважения — сумела себя поставить перед змеями, ее острого языка даже побаивались. Она не терпела всяких сюсюканий, не стеснялась говорить все, что думает — совсем как я. Только меня за хамство постоянно упрекали, а у неё был амулет истинности, то есть ключ к снятию проклятья.

Глава 15. Родня

Алена

Платье красивое. Нежно-розовое, с кружевами, декольте, рукавами-фонариками и пышной юбкой в пол. Платье моей мечты, можно сказать. Ну люблю я розовый цвет! Дома мне б такое платье точно не светило — не модно, не стильно, дорого-богато. Все вокруг говорили, что фасон «баба на чайник» морально устарел, лучше вообще брючный костюм или что-то скромно-элегантное, а мне вот нравилось такое, хоть убейте. Свадьба вынужденная, но это совершенно не значит, что я оденусь в чёрное и буду страдать! Не дождётесь!

Портниха, некрупная изумрудная змейка с красивым именем Шиасса, сновала вокруг меня, расправляя оборки, поправляя подол и восхищаясь.

— Чудо, просто чудо! — заявила она наконец. — Лучшее мое творение!

— Лучше купальника?

Шиасса прищурилась с довольным видом и ничего не ответила. Но я-то знала, что от пошива купального костюма получили удовольствие мы обе.

— Все будут в восторге. Особенно берегини.

— Какие берегини? — насторожилась я.

— Так уже заморские гостьи прибыли. А ты не знала? Жалислава пригласила родню твоей бабки. Поэтому и со свадьбой тянули, ждали, пока они приплывут.

— Твою дивизию! — выругалась я. — Вот гадюка тупозубая! Ничего мне не сказала!

— Боялась, что ты сбежишь на их корабле от Зубослава? — предположила портниха.

Подобное мне в голову не приходило, а зря. Идея-то хорошая. И главное, вполне осуществимая. Но теперь, когда вся семья Зуба в сборе (я уже слышала на первом этаже грохот и бас дедули Грома), сбежать мне точно не дадут. Дверь распахнулась, Зуб засунул свою тупую голову в комнату и сообщил:

— Родители мои прибыли, спускайся.

— Выйди! — рявкнула я, бодро прячась за Шиассу. — Примета плохая — в платье до свадьбы невесту видеть.

— Я бы и без платья поглядел, — фыркнул наг, прикрывая дверь. — И вообще, какие в пень приметы? Нас практически насильно женят, это, видимо, хорошая примета, да?

Я невольно улыбнулась. Он прав совершенно. Что нам до примет?

С помощью портнихи переоделась в легкое широкое платье с коротким рукавом, договорилась о том, что Шиасса прибудет рано утром и поможет мне затянуть шнуровку: это давало ей право остаться на свадьбе, хотя, конечно, простых нагов не приглашали. Спустилась вниз, отчего-то волнуясь. Ну кто такие эти Полозовы? Зачем я переживаю? Даже если мы друг другу не нравимся, что с того? Свадьбу все равно не отменят.

Ужин накрыли в саду. Слишком много хвостов — не поместятся в гостиной. Один дед десятиметровой длины, куда ему телеса свои пристроить? Папаша Аскольд тоже не маленький, но весьма… весьма! Блондинистый, с зелёными глазами, в светлом шёлковом сюртуке и белой рубашке. Если и дед, и Зубослав были явными вояками, этот был аристократом в каждой чешуйке. Хорош, паскуда ползучая, слов нет. Но судя по сплетениям его золотистого хвоста и чёрного хвоста Властимилы, у меня шансов на его внимание ноль целых ноль десятых. Красивая они пара, подходят друг другу. В голове мелькнула шальная мысль.

— Папа, это Алена, моя истинная, — представил меня Зубослав, привычно уже сворачивая свои чёрные кольца в подобие кресла. — Алена, это Аскольд Бенедиктович, Великий Советник. По большому счету перед тобой сейчас самый главный змий Серпента.

О, латынь. Латынь я немного знала. Самую малость. Серпент — это даже красиво. Лучше, чем Болотоград. Одобряю. Буду женой царевича Серпента. Зубослав ведь — царского рода?

— Очень приятно познакомиться.

Решила не портить отношения прямо сходу, ещё успеется. Красавец свекр мне пока ничего плохого не сделал.

— Алена, мы пригласили на ужин двух… гостий. А ещё будет Жалислава с супругом. Надеюсь, ты не против.

Я пожала плечами. Все равно меня тут никто не спрашивает. Ну, так я и не плачу за банкет. Спокойно, они уедут через три дня. Потерплю.

— Зубик, а почему Алена без стула? — ласково спросила Велимира. — Вынес бы три стула, а?

— Два, — ответил Зуб. — Дед, достань, а? Через окно, чего зря ползать.

Мать нахмурилась и открыла рот, чтобы отчитать нахала, но дед мальчишечьи ухмыльнулся, всплеснул своим бесконечным хвостом, будто осьминог щупальцем, и вытянул из открытого настежь окна стул, потом другой. Рафинированный блондин папенька едва уловимо поморщился. Ему выходка старшего поколения явно не понравилась.

— Есть ещё порох в пороховницах! — громыхнул дед с довольным видом. — Не потерял сноровку!

— Папа, ну ты же не на поле боя, — кисло заметила Велислава. — Веди себя прилично хотя бы при гостях!

— А можно вопрос? — невинно перевела на себя внимание я. — Велислава Громохвостовна, не хотите ли вы проверить истинность своей пары? Я вам с радостью амулет дам подержать.

За прошедшие три недели я худо-бедно разобралась, как эта штука работает. Не потому, что действительно этого хотела, а потому, что ко мне каждый день делегации приползали. Все хотели убедиться, что сделали правильный выбор. Первой, конечно, пробовала Жалислава со своим молчаливым и мрачным Эфадаром. Я, признаться, думала, что они совсем друг другу не подходят — она не в меру активная, болтливая, ядовитая и сплетница, а он просто холодный молчун, но нет — медальон под их пальцами током никого не стукнул, а наоборот, красиво засветился, а серебряная змейка приветливо шевельнула хвостом. Жалислава расцвела совершенно очаровательной улыбкой, а супруг ее остался равнодушен и быстро откланялся, сославшись на службу. Но я-то заметила переплетённые кончики хвостов. Так мило, что аж тошнит. Надеюсь, я такой не буду.

Но светился амулет не всем, кто приходил проверять истинность уз своего брака. И мне очень интересно, как поведут себя те, кто теперь знает — не пара они.

Теперь мне хотелось поддеть Властимилу: как она отреагирует? Но увы, шоу не получилось. Змеица переглянулась с супругом и покачала головой:

— Нет, Алена. Не хочу.

— Почему? — немедленно спросил любопытный Зубослав.

— Я слишком люблю и уважаю своего супруга. Я так долго его искала и ждала. К тому же у нас семеро детей. Если амулет покажет, что мы не истинные, это ничего не изменит. Никто из нас не бросится искать другую пару. Но сомнения нам жизнь испортят. Так что — не стоит. У нас слишком все хорошо, чтобы в этом усомниться.

Глава 16. Берегини

Алена

— Э-э-э… здрасьте, — проблеяла я, удивленно и восторженно разглядывая причёски новоиспечённых родственниц.

— И тебе не хворать, внученька. Какая-то ты заморенная у нас. А точно ли по доброй воле ты замуж выходишь?

Вот это вопросики! И что мне отвечать? Нет, бабушки, меня как бы шантажом заставили и вообще давили на чувство долга?

Оглянулась на Зубослава: эко он побледнел, болезный! Что, испугался моей искренности? Сейчас как заберут меня к себе за синее-синее море, да еще вместе с жемчужиной, будете тут все Алену еще добрым словом поминать!

На самом деле я хулиганить не собиралась, поэтому улыбнулась бабкам так широко, как смогла, аж челюсти свело:

— Любовь у нас с Зубиком неземная. Мы же истинная пара, разве оно так не должно быть?

Зубослав со свистом выпустил воздух — словно шарик сдулся. Рано радуется, он еще мне ответит за этот театр одной актрисы. Просто я девушка умная. Кто знает, чего на самом деле бабкам разноцветным от меня надо? Со Славиком я уже почти подружилась, мы с ним все порешали. К своей роли я привыкла, настроилась на беззаботную и сытую жизнь. Домик у моря, опять же. А эти новые родственницы — темные лошадки. Что-то я их разумно опасаюсь. Мне все же не пятнадцать, в бесплатный сыр уже не верю.

Бабки покивали головами, разглядывая меня с ног до головы.

— А волосы пошто тебе обкромсали? Болела, али за ведьмовство?

— В Яви так модно, — сумрачно ответила я, понимая, что мои опасения начинают сбываться с самого начала.

— Ай, длинная коса — девичья краса! — пропела лиловая старушка, зачем-то погладив меня по голове.

— Волос длинный — ум короткий! — парировала я, уворачиваясь.

— Красна птица перьями, а девушка косами, — сообщила голубоволосая.

— Была бы в волосах сила, козел бы пророком стал, — вспомнила я кавказскую мудрость.

— Нет ценнее покрывала, чем кудри!

— Потерявши голову по волосам не плачут! — мои познания народного эпоса стремительно подходили к концу. Оставалось еще про рыбку из пруда и работу не волк, но это не подходило к ситуации.

Тем более, что голова вдруг страшно зачесалась: я запустила пальцы в волосы и едва не заорала: их явно стало больше. Что это они со мной сделали? Обернулась в панике на Зубослава, потом на Гром-деда. Последний выступил в мою защиту.

— А ну бросайте ваши штучки, дамочки. Здесь Серпент, а не ваше… Тридевятое королевство! Лицензия на магические манипуляции есть?

— Да разве ж мы колдуем? — тут же попятилась голубая бабулька. — Мы так, по-родственному. Позор внучкин прикрываем.

Я мрачно разглядывала кончики волос. Теперь розовые кудри доходили до талии. И, похоже, были розовыми целиком. Нет, я, в общем-то, и не против. Наверное, красиво. Но вот так, без спроса, влезть магией в мой организм? Спасибо, бабушки, за науку. Я теперь точно знаю, что лучше выйду за Зубослава, чем к вам погостить поеду.

— Только не злись, Лель, — шепнул мне жених. — Потом обстрижешь, если захочешь.

И я успокоилась. Да. Обстригу. Только мне одной решать, какой длины могут быть мои волосы. Зубослав позволяет мне быть собой, а бабки явно взяли бы меня в оборот и пикнуть бы не позволили. Вот и пусть после свадьбы домой плывут. В их Тридевятое царство я когда-нибудь потом приеду. Может быть. Лет через тридцать.

Ужин прошел сносно. Жалислава уже знала, что я люблю, и заботливо подсовывала то блинчики с сиропом, то кусочки рыбы, то орехи в сахаре. Зря я думала, что она вредная и противная. Вон как она заботится!

Разговор не клеился. Цветные гостьи пытались расспрашивать меня о жизни в Яви, но я на них злилась и отвечала односложно. Потом Гром-дед стал спрашивать про новости Тридевятого царства, про новый закон о магическом лицензировании, вспомнил о приданом… и поскучнели, и засобирались домой уже бабульки.

— Что же, даже на десерт не останитесь? — удивился дед. — У нас мороженое будет.

— Время позднее, а мы с дороги, — увильнули Василиса и Пелагия. — А свадьба уже завтра. Мы уж немолоды, надо отдохнуть перед столь важным событием.

И растворились в ночи, дед только фыркнуть им вслед успел.

— Что это вы тут затеяли, дорогой тесть? — дипломатично прошипел папочка Аскольд Прекрасный. — Какое приданое? Разве вы не знаете, что к приданому еще и брачный договор должен прилагаться? А мало ли, что этим разноцветным кури… кумушкам в голову взбредет потребовать от нашей стороны?

— Не успеют уже, — махнул рукой дед. — Ничего, зато ушли и перестали нашу Аленку дергать. А она не успела им свой характер показать и устроить скандал. Ну, несите уже мороженое! Златка, давай, метнись молнией за моим десертом!

Честно говоря, я была деду благодарна. Все он сделал правильно.

***

Спать в одной комнате с Зубославом оказалось не так уж и страшно. Он не храпел, не толкался, не пытался распускать руки и хвост. Вообще меня никак не касался. Хороший мальчик, одобряю.

А вот просыпаться было мучительно-страшно.

Не хочу замуж! За что? Спасите-помогите! Сегодня моя жизнь изменится навсегда!

Паника, впрочем, прекратилась, а точнее, видоизменилась в тот момент, когда я услышала в коридоре вопли:

— Я портниха, чтоб вас мангусты пожрали! Мне нужно помочь Аленушке надеть платье!

— Мы — ее родня! Мы сами подготовим! Давайте сюда ваше платье!

— Руки прочь, двуногие!

— Держи ее, Васька!

— Сделай уже что-нибудь, жених, — пнула я хвост сонного Зубослава. — Ты жених или где?

— Я не полезу в бабские склоки, — пробормотал несчастный самоубийца.

— Если они порвут мое платье, я замуж не пойду, — пригрозила я. — И вообще с бабками за море сбегу.

— Беги, я обеими руками за, — Зубослав изволил подняться. — Мне эта свадьба нужна не больше, чем тебе.

Я не успела придумать ядовитый ответ, как он уже распахнул дверь и рявкнул:

— Что тут за шум? Шиасса, проходи. А вы… эээ… госпожи, занялись бы лучше цветами. Между прочим, свадебная церемония будет в саду, а там розы еще не распустились. Рано им. А цветы в вазах — совсем другое.

Глава 17. Змеиная свадьба

Зубослав

Я чувствовал себя героем, хотя меня нагло выставили из собственной спальни. Радовало уже то, что я безрукавку успел натянуть, а не щеголял перед берегинями голым торсом. Нет, пресс у меня хоть куда и вообще я красавец, но… Аленины родственницы мне категорически не нравились. Шумные, назойливые и наглые. Как комарихи, честное слово. Дед мне рассказывал, какие насекомые бывают на границе разлома… бр-р-р.

Хорошо, что я умный и пары расоведения не прогуливал. Юлианна Меднохвостовна всегда очень интересно давала материал. А ещё она красотка, каких мало, ее пары вообще ни один парень не пропускал. Наверное, эти все ее декольте, корсеты и звенящие украшения были не просто так. Ну и что, что ей почти сотня. С такой даже я бы не прочь… обсудить вопросы размножения двуипостасных рас.

Впрочем, я отвлёкся. С чего начал? Ах да. Я красивый, умный, скромный и память у меня отличная. Поэтому я прекрасно знал, что берегинь хлебом не корми, дай в грядках покопаться. Или в розовых кустах. Лучший способ наладить с ними отношения — это спросить совета по садоводству. Так что я их озадачил свадебным украшением сада, и, судя по энтузиазму, они встряли надолго. Ай да Зуб, ай да аспидов сын!

Времени было навалом. Я успел и плотненько позавтракать, и поболтать с отцом, которому Алена совершенно не нравилась, и поцапаться с дедом, который от Алёны в восторге, и переодеться в белоснежную строгую рубашку и смокинг с бабочкой. Неудобно, но раз в жизни можно и потерпеть. Тем более, ночью меня ждёт награда.

Услышал ржание лошадей, выглянул посмотреть, кто из гостей такой нетерпеливый — и чуть не вышел им навстречу через окно. Едва смог сдержаться, и не потому, что не мог, а просто решил не позориться перед кучером и прислугой, что носилась по саду, расставляя столы и посуду. К тому же дед уже предупредил, что будут журналисты.

Пришлось через дверь.

— Ядик! Гера! — я бросился навстречу друзьям. — Как я рад вас видеть!

— Ну не могли же мы пропустить твою свадьбу! Ой. Это она, да? А с волосами что?

Я обернулся. Аленка в сопровождении сразу трёх змеиц выплыла в сад. Вид у неё был весьма кислый. Вся розовая, как малиновый зефир. Платье, кружева, перчатки, волосы… Мне понравилось ее преображение, истинная принцесса получилась. Такую не стыдно и в обществе показать. А взгляд затравленный — не очень.

— Вот это поворот, — зачарованно пробормотал падкий на двуногих Ядик. Уставился на мою невесту, разве что слюни у него не текли. — Зуб, а она точно твоя истинная? Можно, я ещё раз амулет потрогаю? А вдруг прокатит?

— Нельзя, — рыкнул я недовольно. — Амулет не ошибается! Никогда!

— Эй, эй, полегче! Ты чего, все же втюрился?

— Да я… ерунды не городи! Просто все уже решено. Алена — практически моя жена, моя семья, а своё я никому не отдам.

— Ладно, ладно, — засмеялся Ядомир. — Я все понял. Но какая ж она сладкая ягодка! Я тебе завидую. У тебя будет чудесная ночь.

— Кстати, об этом, — я воровато оглянулся и шепнул:

— Мне бы консультация не помешала. Хочу знать, как сделать ей хорошо, чтобы она наутро не сбежала навсегда.

— Это ты по адресу, — ухмыльнулся Ядик. — Я профессионал! Все секреты открою.

Гера ткнул его в бок и спросил:

— А ноги ты ещё не научился отращивать? Не то чтобы меня это сильно интересовало… Но все же неплохо было бы.

— Пока нет. Возможно, после свадьбы?

— Хорошо бы.

Ядик рассказывал много и всякого. Я даже пару раз покраснел, чего со мной отродясь не случалось. Гера, кстати, тоже слушал внимательно, кажется, даже конспектировал украдкой. Но кто бы мог подумать! Насколько двуногие интереснее устроены! Как много тонкостей, нюансов, да что там — поз и способов! Эх, ждёт меня интересная жизнь! Тем более, хочешь-не хочешь, а детей завести придётся.

К невесте меня благоразумно не подпускали до самой церемонии, словно боялись, что я ее украду. Нет уж, не дождетесь. Лучше один раз жениться, чем всю жизнь потом шарахаться от каждой тени. Тем более, что мечты о брачной ночи вполне примиряли меня с суровой реальностью. Я ведь всегда знал, что остепениться придется. Догадывался, что выбор у меня будет весьма ограничен, что, возможно, придется взять в жены ту, в которую ткнет хвостом дед. В общем-то так и вышло, но наличие амулета истинности все как бы меняло. Авось, будет у меня брак счастливее, чем у некоторых знакомых.

Наконец дождались. Отец (а кто ж еще — он ведь самый главный нынче из нагов, Великий Советник, а не какой-то там староста рыбацкой деревушки) встал с места, выпрямился во весь свой золотистый хвост, нависая над гостями, которым уже подали спиртное и закуски, и объявил:

— Солнце в небе высоком да благословит род Полозовых!

А что, полдень уже, да?

Согласно традициям, гости выстроились в круг, а нас с Аленой вытолкнули в центр. Девушка была бледна и прекрасна, как рассвет над морем. Волновалась — ну а кто бы не волновался, находясь в эпицентре змеиной свадьбы? Это для меня все привычно и знакомо, а она в чужом мире и среди чужих нагов. Я взял ее за руку и осторожно пожал — обрядом сие не возбранялось, даже приветствовалось.

— Я с тобой, не бойся, — шепнул ей куда-то в розовые кудри.

— Это-то и пугает больше всего, — тихо ответила она.

Что ж, ее жалеть не нужно. Раз язвит — значит, в обморок не грохнется и визжать не будет.

— Мы собрались здесь, чтобы лицезреть легендарное событие, — горделиво и веско начал отец (дипломат есть дипломат, он и в совете так витиевато разговаривает — чтобы все услышали и прониклись его неземной мудростью). — Сочетание истинной пары! Сотни лет не было в Серпенте подобного. Но теперь небеса вернули нам Жемчужину Истинной любви! Возрадуемся!

Я возрадовался, но не от всего сердца. Но фразу про небеса оценил. Точно — Алена как раз с небес и свалилась прямо мне в руки.

— Я горд и счастлив, что Хранительница талисмана Алена нашла свою истинную пару в лице моего единственного сына Зубослава. Боги благословили род Полозовых. Да начнется процветание всего Серпента с этого дня!