Змеиный хвост

2.3.5 Попытка номер три с половиной

Родовое гнездо Эрсаха оказалось огромным. Нет, дом был именно тех размеров, которые сохраняли в себе уют. Сама территория простиралась до видимого горизонта, вся покрытая смешанным лесом. В таком месте можно было затеряться легче легкого, отчего Ави было немного неуютно.

Около дома оказался еще и гостевой дом, в котором Эрсах разместил княгинь эс Бунгар.

— Скоро прибудут ваши семьи и ваши супруги. Они будут размещены как почетные гости у нашего аттера, — сказал Эрсах, когда Лей принялась рассматривать небольшой, но комфортный дом.

Она повернулась к атту и спросила:

— Мы будем жить раздельно?

— Пока идет процесс обучения Ларисс — да. Это важно для правильного взаимодействия. — Эрсах посмотрел на Ларисс и улыбнулся ей — Отдыхайте.

Ави заметила этот взгляд, как научилась подмечать многие мелочи еще во дворце отца. И от нее не укрылось с каким интересом смотрел ее супруг на княгиню Ларисс эс Бунгар.

«Ты для него слишком обычная, чтобы тобой интересоваться», — безжалостно напомнил внутренний голос, и Ави не любила прятаться за розовыми очками своих фантазий. Ее реальность была такова, что Эрсах никогда не полюбит ее, а вот она... Ави сглотнула. Эрсах был слишком красив, чтобы отрицать очевидное. Она, конечно, могла, но какой толк в самообмане?!

— Рон-Тан будет злющий, — сказала Лей, глядя в удаляющуюся спину Эрсаха. Тот извинился перед ними из-за возникших дел и перепоручил дальнейшее размещение своему управляющему Кесту. Высокий и сильный трефир молча поклонился и повел их троицу в сам дом.

— Не только он, — выдохнула Ларисс, рассматривая красивый сад около дома. — Они с Мо-Ваном того и гляди — начнут ругаться с атласами. Хорошо, хоть папа будет с ними — успеет потушить огонь ненависти. Ох, здесь очень красиво! Как тебе, Ави?

Услышав свое имя, Ави будто очнулась, всплывая из своих мыслей. Она толком и не заметила убранство сада — глаза ее были прикованы к гравию дорожки и внутренним попыткам разобраться с собственными чувствами.

Она подняла взгляд и улыбнулась.

— Потрясающе...

— И ты здесь будешь жить! — приобняла ее за плечи Лей. — Вставать каждое утро и наблюдать сад, в котором всегда есть четыре сезона. Нет, Рисс, мама живой с Эрсаха не слезет, когда увидит, как он внедрил климатические установки. Это же невероятно! — Лей приблизилась к изящному бонсаю и словила на ладонь белые снежинки, что спускались от кристаллической перголы.

— Этот сад был подарком для покойной супруги нашего атта, — вдруг заговорил их провожатый. — Прошу, пройдемте на веранду, там уже накрыт стол с легким полдником.

Вся троица на секунду замерла, а сестры быстро посмотрели на Ави. Она незаметно махнула им рукой, давая понять, что все разговоры потом, но как только, они перестали сверлить ее взглядами, прикусила губу.

Такой сад дарят только любимым. Самым дорогим людям... И сразу пейзаж потускнел, а радость поутихла. Она была готова к прошлому Эрсаха, но не так скоро.

Финарэль нервно сжимала кончик хвоста Сошарра, который умудрилась как-то подхватить в свои руки с пола. Видя напряженное задумчивое лицо своей сейше, князь эс Бунгар не стал забирать чувствительную часть своего тела, но принялся мягко поглаживать спину супруги. Ее нервозность он понимал и разделял.

Как их встретят атласы?

Что будет с Ларисс?

— Это моя вина, — сказала Финарэль и сжала кончик хвоста сильнее. Сошарр все-таки решил аккуратно вынуть его, и заодно обнять супругу. Та не сопротивлялась, а сразу вцепилась в него, будто за самую надежную опору. — Не надо было потакать их желанию учиться в военной академии. Они же девочки в конце концов!

— Финарр, — ласково позвал Сошарр, — ты же сама настояла на том, чтобы наши хвостики прошли военную подготовку. Чтобы были сильными и независимыми. Чтобы сами выбрали себе мужей, хотя без твоего перста тут тоже не обошлось, но в целом ведь все шло, как того хотела ты.

Финарэль всхлипнула, а Сошарр тяжело выдохнул.

— Я дура! Самая настоящая никчемная мать! Леука со мной намучилась. Теперь наши змейки.... И ты со мной мучаешься! Капризы мои терпишь. Характер этот дурной. Вся семья будет только рада, когда меня не станет...

— Финарр! — Сошарр даже прикрикнул на супругу, что не делал почти никогда. — Да что с тобой?! Откуда эти жуткие мысли? Никто с тобой не мучается! Все тебя очень любят, а я уж втройне люблю тебя за твой характер. И тем более за капризы, — последнее Сошарр сказал игриво, обвивая хвостом ногу своей сейше. Потому что Финарэль капризничала только в их постеле и была порой такой ненасытной, что это сводило нага с ума.

— Ты меня жалеешь, — обиженно проговорила Финарэль, но обнимать не перестала, а Сошарр прикрыл на секунду глаза, собирая всю свою выдержку, и продолжил:

— Я тебя очень люблю, моя кобра. Но сейчас в тебе говорит усталость от перелета, страх и переживания за наших детей. Постарайся успокоиться, скоро мы будем грузиться в лендеры и наконец-то прибудем на Атлею. Там я договорюсь, чтобы все официальные встречи перенесли на послезавтра, чтобы мы могли увидеться с нашими хвостиками. Поэтому просто сделаем так, — на этих словах Сошарр прижал несколько пальцев к стенке корабля, где транслировался через нанороботы вид на планету атласов, и медленно повел ими вниз, затемняя проекцию, — чтобы ты смогла хоть немного поспать. А я посижу с тобой. Хорошо?

Финарэль кивнула два раза, и сразу была подхвачена на руки. Сошар дополз до кровати и переложил туда свою ношу, а следом лег и сам, сворачивая хвост около ног своей сейше. Он думал, что не сомкнет глаз, но мирно спящая Финарэль усыпила грозного князя.

Но проспать вылет им никто не дал.

Терния обнимала дочь и чувствовала, как в ее ребенке сжата огромная пружина. Ави привычно отмалчивалась и была мила со всеми, но это была ее плоть и кровь, ее родное солнышко, которое она берегла с самого рождения.

В первые месяцы беременности она до дрожи боялась, что возненавидит ребенка, который зародился от насилия. Но чем ближе был срок родов, тем сильнее она любила его. Тем нетерпеливее становилась, желая поскорее встретиться со своим малышом.

При выписке так и сказала: — Это мой малыш.

Графа отцовства оставалась пустой ровно до этого проклятого брачного ритуала. Адон сразу же внес Августу в семейное древо, хотя до этого не признавал.

Терри рассказала о ребенке не иначе, как от огромной, ширившейся с каждым днем, любви к собственному ребенку. Она посчитала, что Адон должен хотя бы знать, что у него есть дочь — прекрасное создание. Но грязь, которую он вылил на Тернию, до сих пор липкими разводами сходила с ее души.

Надо отдать Адону должное — он излечил Терри от наивности, а та в свою очередь, принялась с утроенным рвением воспитывать в дочери наблюдательность, которая выручала и ее саму не раз.

Оттого ничего не укрылось от ее взгляда.

— Покажешь мне свою комнату? — спросила она тихо, чтобы остальные их не расслышали. Семья эс Бунгар вместе с вархскими царями-воинами бурно обсуждала свои дальнейшие планы. Как выяснилось при приземлении жить они будут отдельно от Ави, Лей и Ларисс, что определенно не обрадовало большое семейство.

Ави кинула быстрый взгляд на подруг и взяла маму за руку, чтобы тихонько увести ее.

— Настоящие хоромы, — выдохнула Терния, когда они вошли в отведенную жилую зону для Ави.

— Здесь есть свой кабинет, небольшая гостиная, отдельная ванная комната и спальня. Квартира, а не спальня, — усмехнулась она, но от Терри не укрылась горечь.

— Что случилось, солнышко? — она развернула Ави к себе лицом, заглядывая в желтые глаза дочери.

— Это гостевое крыло, мам, — улыбка будто приклеилась к ее лицу. — Эрсах живет в соседнем.

Терри не нужно было объяснять, что имела в виду ее дочь. Она же несколько лет работала во дворце. Занимала должность при королевском казначее и насмотрелась на знать. Как и на их дома, куда приходилось выезжать по работе. Ее род, хоть и был древним, но к правлению Адона утратил даже намек на состоятельность, поэтому Терния не чуралась никакой работы.

И в Ави воспитывала трудолюбие.

Но здесь царила... праздность. И одиночество.

— Возможно, это временно, дорогая моя. Вы все-таки заключили дипломатический брак и... Дай вам обоим возможность привыкнуть друг к другу.

— Я не жалуюсь, мам. Ты же знаешь.

— Знаю, солнышко. Ты у меня не из капризных, — Терри замолчала, задумавшись о том, что, возможно, Ави была слишком понимающей. Она хотела сказать еще кое о чем, что заметила при отлете с Канисиана, но тут возникла голограмма Кеста. На глазах у трефира-дворецкого была черная повязка — в этом доме явно берегли приватность.

— Вас ждут в гостиной, сейше Сареффа.

Когда Кест исчез, Ави улыбнулась маме и потянула ее за руку.

— Продолжим завтра с утра?

— Конечно, — сжала ее пальцы Терри, но с утра никакого разговора не вышло.

Эрсах спрятал все эмоции, закрылся щитами, забаррикадировался от любого ментального вторжения в этом атлейском аду, который по недоразумению Эйгал называл званым ужином. И ведь этот чертов внутренний протокол не позволял ему предупредить их гостей. Сколько наловят мыслей атты у их союзников, а сколько Мейшу выудит из головы Ави?!

Эрсах сжал челюсти и принялся разглядывать еду на тарелке.

— Думаешь, воскресишь? — голос у Эйгала был до приторности противным. А раньше ведь он такого не замечал. Аттер настолько раздражает его? Или он ревнует?

— Что? — не уловив нить вопроса, спросил Эрсах.

— Говорю, думаешь, воскресишь свою лангусту на тарелке?

Эрсах снова перевел взгляд на свое блюдо и наконец-то понял — красиво уложенная лангуста утопала в зеленом овощном пюре.

— Тебе больше заняться нечем, кроме как отслеживать мои реакции?

— Все свои вопросы я уже обсудил, так что могу побыть заботливом хозяином. К тому же сегодня у нас столько гостей. Нельзя, чтобы стало скучно.

Эрсах даже усмешки не сдержал: Эйгал и веселье — два абсолютно разных состояния вещества. Вернее, у аттера чувство юмора было настолько своеобразное, что Эрсах радовался серьезности заклятого друга.

— Лучше ответь мне, когда ты дашь согласие на мой брачный ритуал. Сегодня Мейшу был невероятно обтекаем и нечитаем, но я его все-таки дожал, и он сказал прямо — аттер не дает свое разрешение. С чего бы, Эйгал?

Глаза друга сузились. Он быстро стрельнул взглядом в сторону, где за столом сидела Ави, а потом просто хмыкнул.

— Ты издеваешься?

— Делаю тебе одолжение, — жестко ответил Эйгал. — Ты же ее не любишь. И будем честны друг с другом, Эрсах, вряд ли полюбишь. Может быть, она найдет здесь свое счастье с другим?

Кроваво-красная пелена опустилась на глаза атта Сареффа. Когда в последний раз он чувствовал такую жажду убивать?! А ведь сейчас он хотел обмотать эту хренову белую косу вокруг шеи Эйгала и затянуть потуже, пока тот не перестанет дышать! Он, что, серьезно говорит ему отпустить Ави?!

— Она моя, — тихо прорычал Эрсах. — Она. Только. Моя.

В глазах Эйгала вспыхнули искры триумфа.

— Я дам свое разрешение, когда Августа сама попросит меня об этом.

Эрсах захлебнулся словами, ругательства застряли в горле, как рыбные косточки. Но их разговор все равно прервали — одна из наложниц Мейшу, склонившись перед аттером, тихо сообщила, что сейше Сареффа в тяжелом состоянии, и господину атту следует немедленно последовать за ней.

Веселость Эйгала как рукой сняло, он кивнул Эрсаху, чтобы тот немедленно покинул стол. Эрсах же, как только двери столовой закрылись за ним, сразу же прикрикнул на девицу, чтобы не мельтешила, а бегом отвела его к Ави.

Но когда он вошел в собственный кабинет во дворце аттера, то замер в проходе, пытаясь понять происходящее.

Ави страстно выгибалась под...

— Теперь вы можете быть уверены в истинных чувствах вашей сейше, мой атт, — голос Мейшу был вкрадчив и сладок, и доносился из дальнего темного угла кабинета. Жрец сидел на подушке, скинутой на пол, и перебирал бусины на браслете, подсматривая за... ними. Эрсах так и не мог понять, как назвать действие, что развернулось перед его глазами.

Ави обнимала его. Она позволяла целовать себя. Позволяла ласкать, выстанывая его имя. Ави хотела его и готова была отдаться.

И Эрсаху было плевать, что все это лишь в голове его сейше, что так умело вынул наружу Мейшу. Она думала о нем. Мечтала... Раз Эрсах пришел в ее фантазиях. Даже его змеиного хвоста Ави не боялась, смело оплетая им себя в своей порочной фантазии.

— Я вырву тебе глаза, Мейшу, если ты посмеешь хоть еще раз провернуть такое! За то, что опоил мою сейше, ты будешь клеймен.

Мейшу плавно встал с подушки. Звякнули бусины, и морок, отчетливый и яркий, развеялся, оставляя лишь Ави, всю вспотевшую и изнывающую от боли в теле.

— О нет, атт Сареффа. Я бы никогда не посмел навредить такому сильному и чистому созданию, как ваша сейше. Тот, кто это сделал, ядовитая дрянь, посмевшая попрать наши законы. Я знаю, что вы не высокого мнения обо мне, ибо в тяжелые скорбные дни я не нашел нужных слов для вашего разума, мой атт. Но и я не позволю смешивать себя с грязью. Я открыл сознание вашей сейше для того, чтобы узнать истину. И теперь могу поздравить вас с ней. К сожалению, вместе с радостью, вы привезли в наш дом и зло, которое вряд ли оставит попытки навредить. Сейчас Ави нужна ваша помощь, а я пока исследую ее кровь, и сообщу обо всем нашему аттеру. Попробуйте хоть иногда доверять другим, Эрсах, — Мейшу сжал предплечье Эрсаха и бесшумно покинул кабинет.

Как только они остались одни, Эрсах скинул верхний китель и кинулся к Ави. Она вся горела от сексуального голода. Только сейчас до Эрсаха дошло, что вся комната пропитана яблочным ароматом его Ави. Она жаждала секса. Тот, кто ее опоил, знал точно, что добавить в напиток. Только явно не ожидал, что все закончится так.

Эрсах сдернул ажурные лосины, разрывая тонкую ткань пальцами, стянул трусики и притиснулся, ощущая кожей жар. У него стояло колом. Он наклонился к лицу и принялся целовать. Глаза у Ави были мутные, больные. Великий космос, как же ей сейчас было больно.

— Потерпи, моя хорошая, я сейчас... Я помогу.

Эрсах попытался проникнуть в разум Ави, но там все было занавешено тонкой органзой, сотни рядов ткани, что укрывала сейчас ее мысли. Поэтому он решил, что самое лучшее сейчас — это удовлетворить желания ее тела.

Он направил член и медленно вошел. Стенки обволокли его, как плотная перчатка, а мышцы сократились, приятно сжимая ствол. Внутри было еще жарче, и несмотря на обилие смазки, Эрсах боялся двигаться резко, хотя хотелось начать вколачиваться. Какая же Ави была...

— Сладкая, — прошептал ей в губы Эрсах. — Ты моя сладкая.

Он все-таки вошел до упора, медленно вышел, но тут Ави громко вздохнула, будто выныривая из водной пучины, распахнула ясные глаза, словила испуганный взгляд Эрсаха и прижала его ногами к себе, заставляя снова войти резко и до упора. Она вцепилась в него и руками, прижимая к себе. Из глаз полелились слезы.

— Не отпущу, — сорванным голосом прошептала она, а Эрсах сглотнул и провел рукой по волосам, наслаждаясь их мягкостью.

— Я никуда не уйду, — ответил он и поцеловал нежно. Раньше он думал, что в сексе между партнерами нежность — это худшее, что может произойти. Секс — это война, это битва и смерть. Должна быть страсть и огонь, но только не нежность.

Но сейчас в нем что-то изменилось, развернулось, расправилось, отпустило.

Ави ответила ему с такой же нежностью, и Эрсах впервые захотел растянуть соитие. Он входил медленно с оттягом, заставляя Ави стонать и прогибаться, в попытке насадиться больше. Это почти медитативное скольжение превращало их акт любви в настоящее таинство, с каждым витком поднимая все выше и выше. И только, когда Эрсах почувствовал, что Ави готова, отпустил себя, ускорил ритм, вбиваясь в нее до громких шлепков. Кончили они вместе. Аромат яблок и его семени растекся по кабинету, навсегда оставляя метки. Теперь Эрсах будет вспоминать, как впервые взял свою сейше на этой софе. И ему захотелось повторить все не один раз!

Он лег на вздымающуюся грудь Ави, которая так и осталась укрыта туникой, и прикрыл глаза, слушая ее сбившейся пульс.

— Тебе лучше? — спросил Эрсах.

Ави ответила не сразу, явно прислушиваясь к себе. Она перебирала пальцами короткие волосы Эрсаха и не спешила прогонять его с себя, хотя ведь наверняка он придавил ее.

— Намного лучше. По крайней мере, я не хочу отдаться первому встречному, — с горькой усмешкой ответила Ави, и Эрсах моментально поднялся с нее, а затем притянул к себе.

— Ави, я показал себя не с самых лучших сторон. Собственно, я показал тебе еще не все свои говнистые черты, — честно признался Эрсах. — Уверен, ты не раз успеешь обидеться на меня. Но я верю тебе. И знаю, что семья для тебя не пустой звук. Поэтому не смей думать, что ты в чем-то виновата. Я найду того, кто опоил тебя. И убью. И да, это одна из моих плохих черт — я не оставляю врагов в живых.

Ави коснулась пальцами его скулы, а следом приблизилась и поцеловала. И Эрсаху этого было достаточно для того, чтобы наконец-то впустить Ави в свое зачерствевшее сердце. Позволить себе быть нежным.