Золото сечи [СИ]

Пролог.

Донецкий Кряж, декабрь 2000 г.

Кризис среднего возраста, о котором так много пишут в интернете, настиг Алексея чуть меньше года назад. Тогда ему стукнуло сорок. Правда, он не читал "этих ваших тырнетов", и как называется "эта хрень" не знал. Просто в один миг он решил всё изменить. Ну, не всё… Жена, дети, дом — это осталось как прежде. Жену выбирал он долго, женился поздно и разводиться не собирался. Лёха сменил работу.

Началось с того, что председатель отправил его вспахать огород на весну "одному знакомому", как он сказал. Сколько денег "по знакомству" получил председатель, Алексей не знал, но и сам в обиде не остался — уж ему-то в этот день фортуна точно улыбнулась: заказчиком оказался директор недавно созданного предприятия — общества "Нагольный Кряж" — по прозвищу Дикий.

Был он родом не из местных, но жил здесь уже достаточно, чтобы получить прозвище, в селе они быстро прицепляются. Поговорили "за жизнь"… Узнав, что за ту же зарплату можно не вкалывать на тракторе, а сидеть с охотничьим ружьём в сторожке и охранять участок земли, Алексей принял решение не раздумывая.

Постепенно его руки отмылись от мазута, а из одежды выветрился запах солярки. Теперь Лёха ходил на работу с кроссвордами и считал себя работником интеллектуального труда. А как же?! Он ведь даже классиков читать начал. Пока, правда, только одного — Чехова Антона Павловича. Сборник его рассказов он ещё в бытность водителем прикарманил, когда макулатуру в город отвозил. Тогда ему просто жалко стало книгу сдавать — обложка не сильно затёртая, вполне ещё в нормальном состоянии, продать можно.

Продать её так и не получилось, зато теперь можно было похвастать своей просвещённостью перед Виктором — соседом и сменщиком. После некоторых событий Лёха в шутку произносит его имя с ударением на "о". Его приняли на 1 место пропавшего без вести Федьки Капустяна. Работать с Витьком удобно: он на семь лет младше Лёхи, не женат, и проблем поменяться дежурствами не возникает. Белобрысый балагур и любитель женщин, Виктор пользуется у них взаимностью. Но самая большая Витькина страсть — охота. Вчера он, кстати, сказал, что на охоту собирается. Значит, зайдёт — он всегда на обратном пути в сторожку заходит.

К новой работе Лёха привык быстро. А отчего бы не привыкнуть?! Во-первых, никакой материальной ответственности. Потому что нет здесь никаких материальных ценностей и охранять в привычном понимании нечего — ни техники никакой, ни строений. Вообще ничего. Не считая самой сторожки, разумеется. Во всяком случае — на поверхности ценностей нет. Есть старые рудники, в которых раньше золото добывали. Так они давно засыпаны. Кому они нужны? Есть просто участок земли. И задача сторожа — чтобы на этой земле никто ничего не делал: ни охотился, ни грибы не собирал, вообще чтоб никто не ходил. А главное — чтобы не копали. Сторож здесь как пугало: людей от участка отпугивать. Во-вторых, дежурства только днём, а на ночь сторожка замыкается. За полгода дежурить ночью Алексею довелось всего один раз. Причём в паре со сменщиком. Не с Виктором, а с его предшественником. Одним словом — синекура, да и только!

Единственное неудобство — чтобы до места работы добраться, нужно пешком на гору подняться. Подъёмников там нет. Не курорт ведь, поднимать некого. Люди здесь бывают редко и далеко от склона не заходят. Посидит иногда компания, полюбуется под шашлыки просторами с высоты, и снова наступает тишина на многие дни и многие километры. Зато для здоровья полезно. Можно и на машине на гору заехать, есть туда грунтовая дорога.

Только машины у Лёхи нет. Не нажил как-то. А на мотоцикле зимой не вариант, да и объезжать далеко — дорога туда перед началом села сворачивает.

Сегодня дежурство Алексея. С рассветом он прошёл по крайней улице и вышел к подножию растянувшегося вдоль села горного хребта. Точнее сказать — село вдоль хребта раскинулось. Оно хоть и старое, но Донецкий Кряж наверняка здесь раньше появился. Гора была высотой метров двести, с довольно крутым склоном. Сонный Лёха поправил на плече старую двустволку, и привычно пошёл вверх по узенькой тропинке между кустов шиповника. Для облегчения подъёма тропа вела к вершине не напрямую, а вдоль хребта, градусов под шестьдесят к плоскости равнины. В одном месте из горы выпирала обнажённая ветром твёрдая порода. Здесь тропинка совсем прерывалась, и Лёхе, чтобы не скатиться обратно, каждый раз приходилось пару метров проползать на четвереньках.

Добравшись до вершины, Алексей обернулся назад. С горы открывался прекрасный вид на припорошенные снегом степи, переплетённые чёрными 2 ниточками дорог, бугры, посёлки… И повсюду среди этого моря виднелись копры угольных шахт.

С минуту полюбовавшись, он двинулся дальше, туда, где должен был быть обратный склон. Но обратного склона не было. Точнее, где-то он, наверное, был, но не в пределах видимости. Здесь же до самого горизонта раскинулось огромное плато. Степные холмы, похожие на плавные волны, испещрены множеством небольших ям и оврагов. В некоторых таких углублениях узнаются следы человеческого творения: не до конца сравнявшиеся траншеи ротных и взводных опорных пунктов, поросшие мелким кустарником одиночные окопы, круглые зенитные гнёзда… Или не зенитные, но явно военного предназначения. В ясную погоду отсюда можно увидеть силуэт обелиска на Саур-Могиле.

Сторожка — обшитый белым профнастилом строительный вагончик — на фоне припорошившего землю снега издали была заметна лишь благодаря выкрашенным в голубой цвет металлическим уголкам. "А ведь когда снега навалит, сюда и не добраться будет, — подумал Лёха. — Придётся на лыжах, а потом ещё снег лопатить, чтобы внутрь зайти. Или на зиму Дикий сторожей распустит? Зимой-то кто сюда полезет из посторонних?! Так уже, вроде, и зима началась, а он молчит". Алексей подошёл к вагончику, открыл замок и вошёл. Кровати в сторожке не было — хозяин запретил её ставить, чтобы не спали на дежурстве. Зато была разборная садовая печь. Лёха поставил ружьё к стене, взял с пола несколько сухих дровишек, развёл огонь в печи. Приятное тепло стало быстро заполнять пространство небольшого помещения. Он сел за старый письменный стол у окна, через которое открывался вид на бескрайнюю степь, достал из стола книгу, раскрыл её на странице, где была закладка…

И в писаниях писано, что кладов тут много, — продолжал старик. — Это что и говорить… и говорить нечего. Одному новопавловскому старику солдату в Ивановке ярлык показывали, так в том ярлыке напечатано и про место, и даже сколько пудов золота, и в какой посуде; давно б по этому ярлыку клад достали, да только клад заговоренный, не подступишься"[1], — начал читать Лёха с места, где остановился на прошлом дежурстве. Работа началась.

Иногда он отрывал глаза от книги, смотрел в окно. Но там, как обычно, никого не было. Степь, да степь.

Поработав так часа полтора, Алесей решил принёсти с улицы дров и разложить их на печи, чтобы подсохли про запас. Отложив книгу, он вынул из сумки на стол пакет с пирожками, поставил на печку алюминиевый чайник с водой, и вышел из вагончика.

Воздух был свеж, даже очень. Холодный порывистый ветер гнал тяжёлые тёмные тучи так низко, что, казалось, до них можно было допрыгнуть. "Точно метель будет, — подумал Лёха. — И охота Виктору по такой погоде бродить?".

Он поёжился, сбегал в деревянный туалет, стоявший метрах в двадцати от сторожки, взял на обратном пути охапку дров, и снова нырнул в тёплый вагончик, с твёрдым намерением до прихода Виктора оттуда больше не выходить.

Виктор пришёл к обеду.

— Ну и погодка! — заявил он с порога. — Привет! Чай горячий есть?

— Привет! Есть, конечно.

Витёк поставил в угол ружьё, снял с плеча вещмешок, достал из него за уши большого убитого зайца.

— Во, какой!

— Тю, — хмыкнул Лёха. — Предшественник твой, Федька Капустян, и покрупнее приносил. И без ружья даже, на петли брал. Вот уж специалист… был.

Витька спрятал зайца обратно и поставил вещмешок на пол.

— Думаешь, нет его уже в живых? — насторожился он.

— Ничего я не думаю! Только где он, если жив?

— Может к любовнице решил от жены уйти?

— Это у тебя одни бабы на уме! Капустян добрым семьянином был, и детей любил.

— Ну чё ты, Иваныч? Детей я тоже люблю. Потому и достойную мамку для них выбрать хочу. Ты же сам не рано женился.

Алексей поставил на стол две чашки с пакетиками чая.

— Или немку свою ждёшь? — улыбнулся он.

— Причём здесь немка? — смутился Виктор.

— Ладно, не смущайся, а то аж уши покраснели! — Сказал Лёха, наливая в чашки кипяток. — Кстати, ко мне вчера Дикий заезжал, сказал, чтоб завтра мы с тобой оба в ночь выходили.

— Как это? — удивился Виктор.

— Ну, вот так: с утра завтра не приходи сюда, а с вечера вместе заступим. Днём Дикий сам тут будет с гостями.

— С какими гостями?

— Да тебе-то какое дело?

— Да подозрительно это всё как-то.

— А деньги получать не подозрительно? Мало ли, какие дела у хозяина?! Деньги платит? Платит!

— Ну, ладно, ночью, так ночью. А раньше было такое?

— Один раз было. Перед Днём пограничника, за 2 дня до того, как Фёдор пропал.

— Не нравится мне это, — вздохнул Виктор. — Расскажи хоть, как оно было. — Ну, как… — пожал плечами Алексей, — Приезжал к Дикому мужик на чёрном представительском "Мерсе".

— Ну?

— Ну, вот. Не сам этот мужик приезжал, водитель его привозил. А на лобовом стекле — правительственный пропуск. И приехали они не домой к Дикому, а сюда. Сам я не видел, это Федька мне рассказывал. Он перед ночным дежурством на охоту решил сходить, ну и зашёл сюда по привычке.

— И? — жадно ловил слова Виктор, позабыв о стынущем в руках чае.

— Ну, те ему сказали, мол: "Иди, отдыхай перед дежурством, нечего здесь шариться". Он и ушёл. Вечером, когда мы заступать пришли, Дикий уже один здесь сидел, без гостей. Отдежурили мы нормально. А утром Федька и говорит мне: "Ты как хочешь, а я прослежу, что днём тут будет". Нас ведь Дикий предупредил, чтоб пока он нам на смену не придёт, не уходили.

— А как же проследить? Тут и спрятаться-то негде.

— Говорю же: Фёдор — следопыт тот ещё! У него и бинокль был, и костюм маскировочный настоящий, он его ещё из армии привёз. Он же раньше в погранвойсках прапорщиком служил.

— Тогда может он на День пограничника по пьянке уехал куда? Ну, типа как в кино "С лёгким паром".

— Ага, так уехал, что полгода вернуться не может? Да и не запойный он… был.

— Ну, не знаю… Я вообще его почти не знал, он же сюда жить приехал только когда женился.

— Мне всё это, если честно, тоже не нравится, — вздохнув, сказал Алексей.

— А что делать? Обратно в трактористы идти? Так меня и не возьмут уже обратно. А на свою технику денег нет у меня. Чем на жизнь зарабатывать?

— А Капустян не рассказывал, что ему выследить удалось?

— Так я его и не видел после этого.

— А что же вы тут ночью делали? Не видно же ни черта!

— Тогда как раз Дикий сюда "абэшку"[2] и привёз. Только мы ей и не пользовались — тарахтит громко, а толку от одного прожектора мало. Сидели возле вагончика всю ночь, слушали… Тогда ведь тепло было.

— Что же всё-таки тогда вы охраняли? — задумчиво произнёс Виктор.

— Может, прямо под нами богатство спрятано? И они его частями вывозят.

— Это какое же богатство должно быть, чтобы его по частям вывозить?! — усмехнулся Витёк.

— Такое, которое опасно сразу всё вывозить, если с государством делиться не хочешь, — серьёзно ответил Алексей. — Может со времён Сталина золото не вывезли, которое здесь добывали, а может казаки клад в этих местах спрятали читал я и такое.

— Если делиться не хочешь, то любое богатство опасно. И не только с государством делиться придётся. Желающих легко разбогатеть всегда много. А кто "они", Иваныч? Дикий что ли?

— Дикий, я думаю, не хозяин здесь, а типа управляющий. Может тот мужик, что на "Мерсе" приезжал, хозяин. А может ещё кто.

— С чего ты вообще взял, что здесь ценности спрятаны?

— Зачем-то же они эту землю взяли в аренду?! И нас охранять наняли. А главное… — понизив голос, сказал Алексей. — Мы с Федькой тогда заметили кое-что.

— Да что же заметили, Иваныч?

— Вагончик этот отодвигался.

— В смысле?

— В смысле — следы на земле были. Вагончик на несколько метров оттянули, а потом на место вернули. Следы волочения остались. Когда мы в ночь заступили, их не видно было, а как рассвело, так и заметно стало.

— Вот это да! А ментам ты говорил об этом?

— Зачем? Чтоб Дикий меня уволил? Толку-то всё равно не будет — у него ведь в ментовке подвязки.

— Это — да. Что делать-то будем?

— Дежурить будем. И нос свой не совать, куда собака… В общем — никуда не совать.

Виктор вспомнил про остывший чай, допил его в несколько глотков и поставил чашку на стол.

— Ладно, Иваныч, пойду я домой, — сказал он. — Зайца себе возьми, пусть жена детишек побалует зайчатиной! Только за окно сумку повесь, чтоб он в холоде был. У меня-то сейчас готовить не кому — матушка к Людке в Ростов погостить уехала, Новый год с внуком встречать будет.

— Спасибо!

Придя домой, Виктор первым делом прошёл в сарай, оторвал на дальней стене доску, и достал из тайника обтянутый чёрным кожзамом дипломат, с которым когда-то ходил в школу. Оттуда он направился в дом, запер за собой дверь, положил дипломат на стол, как в детстве щёлкнул замками…

В дипломате лежал тряпичный свёрток. Виктор достал его, аккуратно раскатал на столе. Из-под белой байковой ткани появилась коричневая револьверная кобура из натуральной кожи. Виктор расстегнул её. Револьвер системы Нагана был покрыт тончайшим слоем смазки, и по-прежнему выглядел как новый. В кармашке для боеприпасов двумя плотными рядами торчали патроны с потемневшими от времени латунными гильзами, полный комплект-14 штук. Рукоятка с деревянными накладками удобно легла в руку Виктора, наполнив его восхищением и уважением к оружию. В памяти всплыл образ покойной бабы Мани — эти вещи достались от неё. Полюбовавшись, Виктор сунул револьвер обратно в кобуру, но застёгивать её не стал — нужно будет протереть от смазки и зарядить патроны в барабан.

Спать в этот день Виктор лёг рано. Насыщенный за день обилием новой, жизненно важной информации, мозг требовал отдыха. Тщательно протёртый и заряженный револьвер лежал в кобуре на журнальном столике рядом с кроватью. В соседнем доме Алексей в это время читал на ночь сказку четырёхлетней Даше, а семилетний Илья укладываться ещё и не собирался.

В это же время замкнутую дверь сторожки осветил свет фар серебристой "Ниссан Альмера". Из-за руля подъехавшей машины вышел директор "Нагольного Кряжа", отпер дверь своим ключом, зашёл внутрь вагончика, поставил на стол фонарь, с помощью отвёртки вынул из стены розетку и достал оттуда диктофон с функцией активации голосом.