Клиффорд Саймак Золотые жуки

Фантастический рассказ

Этот день начался прескверно. Артур Бельзен, наш сосед через дорогу, включил свой оркестр в шесть часов утра и меня аж подбросило в постели.

Понимаете, по профессии этот Бельзен — инженер, по настоящая его страсть — музыка. Ко всему прочему, у него страшно непоседливый характер, все время он что-то выдумывает, что-то мастерит.

Год или два назад он надумал создать симфонический оркестр из роботов. Вскоре у него уже были машины способные читать — не только играть, но и читать — музыкальные знаки с перфоленты. Он смонтировал также аппарат, переводящий на перфоленту ноты. После этого изготовил целое стадо таких роботов в мастерской — в подвале своего дома.

А теперь он их испытывал!

Жители нашей улицы время от времени поговаривали насчет суда Линча, но дальше болтовни дело не шло.

Элен села в кровати рядом со мной и зажала уши руками, но я знал, что это не поможет. Оркестр гремел что есть мочи — наш сосед в который раз проверял, по его собственному выражению, на что эти роботы способны. К этому времени он, пожалуй, разбудил уже всю округу.

— Ну, вот и выспались, — сказал я и начал одеваться.

Пока жена возилась на кухне, я решил сходить и посмотреть на георгины, которые росли у нас в саду за гаражом. Должен сказать, что я гордился своими георгинами. До открытия выставки цветов оставались считанные дни, и к тому времени мои красавцы должны были расцвести во всем своем великолепии.

Итак, я вышел, чтобы пройти в сад, однако сделать это мне не удалось. На нашей улице всегда так бывает. Какое бы дело ты не задумал, тебе никогда не довести его до конца — обязательно кто-нибудь остановит тебя на полдороге и начнет чесать языком.

На этот раз это был Добби, то есть доктор Дарби Уэллс, степенный чудаковатый старикан с длинными седыми баками, наш ближайший сосед. В свое время Добби был довольно известный энтомолог, преподавал в университете, и это прозвище дали ему студенты.

А так как Добби давно уже вышел в отставку, то теперь ему осточертел весь белый свет, и величайшей утехой для него стало ловить первого встречного и вступать с ним в долгий и беспредметный разговор.

Заметив его, я сразу же понял, что влип.

— Конечно, это прекрасно, — затарахтел Добби из-за своего забора, как только я приблизился на расстояние, с которого мог услышать его голос, — это прекрасно, когда у человека есть своя страсть, но должен сказать, что в данном случае и в такое время, когда даже еще не рассвело, подобные поступки просто пахнут неуважением к другим.

— Вы имеете в виду это, — сказал я, ткнув пальцем в сторону дома Бельзена, где все еще завывал с неутихающей силой стоголосый кошачий концерт.

— Вот именно, — кивнул Добби и с глубокомысленным видом погладил свои баки. — При этом, поверьте, этот человек вызывает у меня глубокое уважение…

— Уважение? — переспросил я.

Иногда мне просто трудно бывает понять Добби. И меня не так озадачивает его напыщенность, как удивительный ход мыслей.

— Да, — ответил он. — Дело ведь не только в его роботах, хотя и сами по себе они представляют чудо электроники. Мое личное восхищение вызывает тот аппарат, который переводит ноты на перфоленту. Какой же это умный аппарат! Иногда мне кажется, что он наделен человеческим разумом.

Мы болтали о Бельзене и его оркестре, пока Элен не позвала меня завтракать.

Только я сел за стол, как она повела на меня наступление.

— Рэндолл, — сказала она решительно, — кухня снова буквально кишит муравьями.

— А я думал, что ты их уже вывела.

— Ну да, в прошлый раз мне удалось выследить, где у них гнездо, и залить его кипятком. Но теперь твоя очередь.

— Ладно. Вот позавтракаю и займусь ими, — пообещал я.

— Это еще не все, — продолжала Элен. — Нужно что-то делать с осами, которые поселились у нас на чердаке. Позавчера они ужалили девочку Монтгомери.

Она собиралась еще что-то сказать, но в этот момент в кухню ворвался Билл, наш одиннадцатилетний сын.

— Взгляни, папа, — возбужденно воскликнул он, протягивая мне маленькую пластмассовую коробочку, — такого я еще никогда не видел!

Мне не нужно было спрашивать, в чем дело, я и так знал, что в коробочке этой какое-нибудь насекомое. Прошлый год Билли коллекционировал марки, в этом — перешел на насекомых. Вот вам еще один результат того обстоятельства, что ближайший твой сосед — энтомолог.

Пом всякого энтузиазма я взял коробочку в руки и, глянув на насекомое, сказал:

— Обыкновенная божья коровка.

— Ничего подобного, — ответил Билли. — Для божьей коровки этот жучок слишком велик. И пятнышки у него другие, и цвет совсем не тот. К тому же он — золотистый, а божья коровка — ярко-желтая.

— Ну что ж, посмотри в определителе, — сказал я, теряя терпение.

— А я уже смотрел, — ответил Билли. — Весь определитель пересмотрел, но такого жука не нашел.

— А где же ты обнаружил этого жука, сынок, — спросил я, потому что мне стало немножко стыдно, что я так набросился на него.

— У себя в комнате, — ответил Билли.

— В доме! — охнула Элен. — Мало нам насекомых…

— Вот позавтракаем и сразу же пойду покажу его доктору Уэллсу.

— Ты, смотри, не докучай вопросами Добби.

— Рэндолл, — сказала Элен, приступая к новой жалобе, — я просто не знаю, что мне делать с Норой.

Нора — это наша уборщица. Она приходит к нам дважды в неделю.

— Она ничего не хочет делать. Ни прибрать, ни подмести, только тряпкой пройдется разок по мебели и — будьте здоровы.

— Ну что ж, найми какую-нибудь другую женщину, — сказал я.

— Бог с тобой, Рэндолл, ты даже не понимаешь, что говоришь. Сейчас уборщицу днем с огнем не сыщешь. А тем более такую, чтоб на нее можно было положиться. На днях мне Эмми рассказывала…

Я слушал… Отвечал… Слава богу, все это говорилось не впервые.

Позавтракав, я сразу же отправился к себе в контору. Для приема клиентов время было еще раннее, но мне нужно было оформить несколько страховых полисов, просмотреть некоторые бумаги, словом, было чем заполнить пару лишних часов.

Элен позвонила мне около двенадцати.

— Рэндолл, — сказала она без всякого вступления чрезвычайно сердитым голосом. — Кто-то забросил в наш сад большущий камень.

— Не может быть! — воскликнул я.

— Даже не камень, а целую глыбу. Она раздавила все твои георгины.

— Георгины! — охнул я.

— Что самое удивительное — там нет никаких следов колес. Чтобы перевезти такую глыбу, нужен был бы солидный грузовик.

— Подожди, подожди! Каких же размеров этот камень?

— В высоту почти такой, как я.

— Это же невозможно! — в бешенстве закричал я. Потом попробовал себя успокоить. — Это кто-то пошутил. Кто-то решил отмочить номер.

— Ничего себе шуточки, — ответила Элен.

Нет, никто из соседей не мог этого сделать, думал я. Они же все знают, как я возился с этими георгинами, как надеялся снова получить за них почетную ленту выставки.

Я вернулся к своим делам, но у меня уже ничего не клеилось. Георгины не выходили из головы.

Поэтому через час я закрыл контору и, заскочив по дороге в аптеку, купил инсектицид в баллончике с пульверизатором. На этикетке было написано, что эта жидкость уничтожает муравьев, тараканов, ос, комаров и всякую прочую нечисть.

Билли я увидел еще издали: он сидел на крыльце нашего дома.

— Хэлло, сынок! Скучаешь, а?

Я поставил баллончик с инсектицидом на кухонный стол и направился в сад. Билли, позевывая, поплелся следом за мной.

Камень действительно торчал там, прямо посреди грядки с георгинами, и Элен нисколько не преувеличивала его размеры. Вид у него был довольно необычный: поверхность не выщербленная, гладкая, форма — почти правильный шар, а цвет — вроде вылинявшего красного. Я обошел камень со всех сторон, чтобы получить представление о причиненном ущербе. Несколько георгинов уцелело, но самые лучшие погибли.

На земле не было никаких отпечатков шин, вообще никаких следов, которые свидетельствовали бы о том, как оказался камень на этом месте. Он лежал шагах в тридцати от подъездной аллеи: конечно, кто-нибудь мог опустить его в сад с помощью крана, но и это предположение было весьма неправдоподобным, поскольку вдоль аллеи тянулись линии электро- и радиопередач.

Я подошел к камню вплотную и снова внимательно осмотрел его. Теперь я заметил, что вся поверхность камня покрыта маленькими отверстиями неправильной формы, каждое глубиной не более полдюйма, и только кое-где встречались совсем гладкие места, более темного цвета и блестящие. Это навело меня на мысль, что когда-то так выглядела, наверное, вся поверхность глыбы. Эти более темные и гладкие места поблескивали, словно навощенные, и блеск их навеял мне неясное воспоминание о коллекции, которую показал мне когда-то, давным-давно, один из друзей детства.

Я наклонился еще ближе, и мне показалось, что под полированной поверхностью проступают чуть заметные волнистые линии.

— Билли, — сказал я, — ты сумел бы отличить агат от других камней?

— Н-нет, папа, навряд ли. Вот Томми — тот сумел бы. Он все время собирает разные камни.

Билли подошел, послюнил большой палец и потер блестящую поверхность.

— Похоже, действительно агат, — сказал он. — Но точно сказать не могу.

Чуть отступив назад, он впился в глыбу загоревшимися вдруг глазами.

— Послушай, папа, если это действительно агат — большущий агат — то он должен стоить кучу денег, правда?

— Не знаю. Вполне возможно.

— Я пойду, приведу Томми, — сказал Вилли.

Через мгновение он исчез за гаражом.

Я обошел камень несколько раз, пытаясь определить на глаз его вес, но у меня ничего не вышло: я просто не знал, как это делается.

Поэтому я вернулся домой и прочитал инструкцию на баллончике с инсектицидом. Потом отвинтил колпачок и нажал на кнопку: пульверизатор работал.

Тогда я встал на колени возле кухонных дверей и начал искать дорожку, по которой муравьи пробираются в дом. Что-то блеснуло в углу кухни. Я всмотрелся. Золотой шарик катился по полу вдоль плинтуса, направляясь к тумбочке под кухонным умывальником.

Это был еще один жучок, похожий на большую божью коровку.

Прицелившись, я выпустил по нему струю из пульверизатора, но жучок, как ни в чем не бывало, добежал до тумбочки и скрылся под ней.

Я пожал плечами и снова принялся искать муравьев, но так ни одного и не увидел. Через порог они, во всяком случае, не переползали ни в ту, ни в другую сторону. Не было их и в умывальнике и на кухонном столе.

Убедившись в этом, я решил провести рекогносцировку для осуществления операции «Оса», прекрасно понимая, что без кровопролития здесь не обойтись.

Осы слепили свое гнездо над чердачным окошком, добраться до него будет, пожалуй, нелегко. Обойдя кругом дом, я остановился под этим окошком и, поглядывая на него, начал взвешивать свои шансы. Лучше всего будет дождаться ночи, когда все осы соберутся дома, в гнезде — решил я.

Рассуждая таким образом, я продолжал поглядывать на гнездо. Осы то залетали в него, то вылетали. И вдруг на моих глазах две осы выпали из гнезда. Удивившись, я подошел ближе и увидел, что земля под окошком буквально усеяна мертвыми и умирающими осами. Через секунду еще одна оса упала на землю и закружилась в предсмертной агонии.

Я обошел это место вокруг, пытаясь понять, что же здесь, собственно, происходит. Но так ничего и не понял: осы просто сыпались из гнезда, и точка. Ну что ж, сказал я себе. Пусть хоть все передохнут — все мне меньше мороки будет.

Когда я возвращался на кухню с баллончиком инсектицида в руках, из-за гаража выскочили, переводя дух, крайне возбужденные Билли и Томми Гендерсон.

— Мистер Мардсен, — воскликнул Томми, — этот камень — настоящий полосатый агат!

— Ну что ж, чудесно, чудесно, — рассеянно ответил я.

По вы не понимаете, — затараторил Томми. — Таких крупных агатов еще не было — особенно полосатых. Обычно они не превышают размерами кулак.

Вот это уже подействовало на меня. Я на миг замер на месте, а потом круто развернулся и направился за гараж, снова взглянуть на камень в своем саду. Ребята побежали следом за мной.

Как же он был красив, этот камень! Я протянул руку и погладил его. Нет, все-таки это счастье, что кто-то подбросил его ко мне в сад. О своих георгинах я уже больше не вспоминал.

— Готов держать пари, — сказал Томми, глядя на меня широко раскрытыми глазами, — что вы можете выручить за него целый мешок денег.

Сознаюсь, что приблизительно такая же мысль крутилась в это мгновение и в моей голове.

Я снова протянул руку и толкнул камень, просто, чтобы ощутить, какой он тяжелый и массивный.

Но от этого толчка он слегка качнулся.

Удивленный, я толкнул еще раз, чуть сильнее, и камень снова качнулся.

У Томми загорелись глаза.

— Вот это да, мистер Мардсен! По правилам, он не должен бы качаться.

Я не совсем твердой походкой вернулся в дом, поставил баллончик с инсектицидами, а затем вышел и сел на крыльцо, чтобы обмозговать эту историю.

Если поверить Томми, если поверить, что этот камень — действительно огромный агат, то им мог бы заинтересоваться любой музей, а, значит, его можно было бы продать за кругленькую сумму. Но опять-таки, если это агат, то почему он такой легкий? По всем законам его вес должен быть таким, чтобы и десять человек не смогли бы сдвинуть его с места.

Но, предположим, что это все-таки агат: какие же тогда будут мои юридические права на него? Он лежит в моем саду и, значит, должен считаться моей собственностью. Но что, если кто-нибудь придет и заявит, что этот камень принадлежит ему?

Кроме этих загадок, мой мозг все время сверлила та, первая: как он вообще сюда попал?

Мои путаные мысли прервало появление Добби: он вынырнул из-за угла дома, подошел ко мне и сел рядом на крыльцо.

— Вот и не верь в чудеса, — начал он, — я слышал, будто у вас в саду появился огромный агат?

— Томми Гендерсон уверяет, что это все-таки агат. А он, пожалуй, разбирается в таких вещах. Билли говорит, что он коллекционирует камни.

— Сегодня, когда я завтракал, ваш сын принес мне насекомое и попросил определить его.

— Я велел ему не мешать вам.

— Я очень рад, что он его принес, — сказал Добби. — Такое насекомое я вижу впервые в жизни.

— А я решил было, что это божья коровка.

— Да, — согласился Добби. — Какое-то сходство между ними, несомненно, есть. Но чисто внешнее. Если хотите знать, я даже не уверен, что в данном случае мы имеем дело с насекомым. По многим признакам это существо больше напоминает черепаху, чем жука. У него абсолютно отсутствует сегментация тела, характерная для любого насекомого. Внешний скелет необычайно твердый, голова и ножки втягиваются, совсем нет усиков. Кстати, вам они больше не попадались?

— Недавно я видел еще одного. Он бегал по кухне.

— Будьте добры, если снова увидите, поймайте его для меня, хорошо?

— Хорошо, — ответил я. — Попробую.

И я действительно попробовал. Когда Добби ушел, я спустился в подвал. Несколько золотых жучков сновало там по полу. Но как я ни пытался поймать хоть бы одного, у меня ничего не получалось. В конце концом я плюнул на это дело и отправился наверх.

После обеда ко мне прибежал Артур Бельзен. Он прямо-таки подпрыгивал от возбуждения, но ничего необычного в этом не было. Этого похожего на пташку нервного человечка выбивает из равновесия любой пустяк.

— Я слышал, что тот камень в вашем саду — настоящий агат, — сказал он. — Что вы собираетесь с ним делать?

— Я еще не решил. Наверное, продам тому, кто захочет его купить.

— Он может стоить кучу денег, — сказал Бельзен. Вам нельзя оставлять его без надзора. Кто-нибудь может утащить его.

— Ну что ж, так и будет, — ответил я. — Перенести его в другое место я не могу, а сидеть всю ночь и сторожить — не собираюсь.

— А вам и не нужно сидеть всю ночь. Я могу вам помочь и этом деле. Нужно натянуть на колышках вокруг камня проволоку и соединить ее с колокольчиком.

Меня эта идея отнюдь не привела в восторг, и я попробовал отговорить его. Но где там! Бельзен уже ни о чем ином и думать не мог. Он сбегал домой, принес моток проволоки, коробку с инструментами, и мы приступили к работе…

Посреди ночи колокольчик забренчал, да так громко, что с меня сразу же слетел сон. Протерев глаза, я вспомнил, в чем дело, и опрометью помчался вниз по лестнице. На предпоследней ступеньке я наступил на что-то твердое, оно завертелось у меня под ногами, и я спикировал головой вниз на пол гостиной. По дороге я зацепил лампу, и она свалилась на меня, сильно стукнув по затылку.

В лучах лунного света, падавшего на пол сквозь окно, я увидел шарик. Он быстро бежал. Да, да, именно бежал, а не катился. И не он один: несколько десятков блестящих, золотистых шариков сновало по полу во всех направлениях. И это еще не все. Посреди гостиной, в самом ее центре, стоял — ну, что бы вы подумали? Холодильник!

Колокольчик все еще бренчал, и я помчался на двор. Сверху, из раскрытых дверей нашей спальни, вслед за мной понеслась яростная ругань Элен.

Обогнув гараж, я увидел, что перед камнем стоит явно удивленный пес. Он умудрился запутаться одной лапой в этой идиотской бельзеновской проволоке и теперь стоял на трех лапах, пытаясь высвободить четвертую.

Я закричал на него и, наклонившись, начал шарить пальцами в траве, разыскивая что-нибудь такое, чем можно было бы в него запустить. Пес подпрыгнул, выдернул лапу и бросился наутек, хлопая ушами.

Колокольчик позади меня замолчал.

Я поплелся домой, чувствуя себя стопроцентным идиотом. И тут внезапно вспомнил картину, виденную мною несколько минут назад: холодильник, стоящий посреди гостиной. Нет, это тебе не пригрезилось, тут же подумал я. Холодильник стоит на кухне, там его место, и кому бы могло прийти в голову передвигать его оттуда?

Нет, тебе уже начинает чудиться всякая чертовщина, — сказал я себе. — Этот камень и эти жуки отшибли тебе память, и у тебя начались галлюцинации.

Но галлюцинации были здесь ни при чем.

Холодильник все еще стоял посреди гостиной. Выдернутый из розетки шнур валялся на полу. Лужа воды из морозильника намочила ковер.

— Он испортит мой ковер, — закричала, увидев меня, Элен. Она стояла, щурясь, в углу комнаты и бросала оттуда испепеляющие взгляды на эмалированный белый шкафчик, неведомо как попавший сюда. — И продукты все испортятся, и…

Заспанный Билли, спотыкаясь со сна, спустился в гостиную.

— Что тут случилось? — спросил он.

Я хотел было сказать ему, что дом буквально кишит жучками, да вовремя прикусил язык. Зачем волновать Элен, когда она и без того достаточно взвинчена. Поэтому, стараясь говорить как можно будничней, я предложил:

— Давайте, поставим этот ящик на место. Втроем мы справимся.

С грехом пополам мы перетащили холодильник на кухню и включили в сеть. Элен принялась вытирать тряпкой намокший ковер.

— Кто это там был возле камня, папа? — спросил Билли.

— Какая-то собака, — ответил я. — Только собака, и никого больше.

— Я с самого начала была против этой затеи, — заявила Элен. Она стояла на коленях и яростно терла тряпкой ковер. — Все это полнейшая бессмыслица. Никто бы не позарился на ваш камень. Это же не какая-то там вещь, которую можно положить в карман. Твой Артур Бельзен просто чокнутый.

— Вполне согласен с тобой, — хмуро ответил я. — но ты же знаешь, какой он въедливый и упрямый. К тому же, у него всегда на уме всякие механизмы и приборы.

— Вот увидишь, мы сегодня не сомкнем глаз, — сказала она. — Каждые десять минут нас будут будить, бродячий кот или собака. И я не верю, что эта каменюга — агат.

И тут в голове у меня мелькнула дикая, фантастическая мысль. Она взялась неведомо откуда, и сначала я отмахнулся от нее. Но она вернулась снова, вытеснила все остальные мысли и гвоздем засела в мозгу, кинув меня в дрожь. «А что, если между поведением холодильника и жуками существует какая-нибудь связь?»

«Но никакой жук, — сказал я себе, — никакой-растакой жук не сможет сдвинуть с места холодильник. И сто жуков не сможет, и тысяча. Более того — и это главное — жукам просто незачем передвигать холодильник. Ну разве их касается, где он стоит — на кухне или в гостиной?»

Я подошел к колокольчику, который висел над кухонной дверью, и оборвал проволоку.

— Все, теперь уж нам никто не будет мешать, — сказал я жене.

Говоря по правде, я был уверен, что так и не засну до утра — буду лежать с открытыми глазами, обмозговывая историю с холодильником. Но я ошибся: сон пришел, хотя и ненадолго.

В полседьмого Бельзен включил свой оркестр, и меня сдуло с кровати.

Я позакрывал все окна в спальне. Шум немного утих.

— Накрой голову подушкой, — посоветовала жена.

Одевшись, я спустился вниз. Холодильник стоял на кухне, и все как будто было в порядке. Несколько жуков сновало по полу, но вреда они никакого не делали.

Кое-как позавтракав, я отправился к себе в контору — снова, как и вчера, гораздо раньше, чем в этом была необходимость. «Если так будет и дальше, — думал я, — то всем нам, соседям, придется собраться и принять какое-то решение относительно Бельзена и его оркестра».

Вернувшись с работы домой, я застал у себя какого-то типа с ненормальными глазами.

— Вы Мардсен? — спросил он, даже не поздоровавшись. — У вас, говорят, есть большой агат.

Этот тип был маленький и плюгавый, одет он был в галифе, цвета хаки, и обут в ботинки. За поясом у него торчал геологический молоток.

— А я, когда услышал, то не поверил, — сказал он запальчиво и даже чуть воинственно. — Не поверил и до сих пор не верю, что бывают агаты таких размеров!

Мне его тон не понравился.

— Если вы пришли ко мне спорить…

Он замахал руками.

— Нет, нет. Меня зовут Кристиан Барр. Я коллекционирую минералы, понимаете? Занимаюсь этим всю жизнь. У меня большая коллекция. Являюсь президентом нашего «Клуба собирателей камней» и получаю премии почти на каждой выставке. Потому-то, узнав, что у вас есть такой камень…

— Ну?

— Я решил осмотреть его, чтобы, возможно, сделать вам определенное предложение. Но сначала я должен его осмотреть.

Я сдвинул свою шляпу на затылок и прихлопнул рукой, чтобы она не слетала.

Увидев камень, Барр сначала сделал стойку, как легавая на утку, а затем начал кружить вокруг него. Потом он остановился, и сказал сдавленным от волнения голосом. — Настоящий и, очевидно, сплошной агат.

Он вытащил из-за пояса молоток и легонько стукнул им по камню. Тот загудел, словно гигантский колокол.

Барр остолбенело уставился на камень, челюсть его отвисла.

— Тут что-то не то. Камень звучит так, словно внутри он — пустой.

Он стукнул еще раз, и глыба снова загудела.

— Агат обладает необычными свойствами, — скапал Барр. — Он тверже самой лучшей стали. Из этого камня вышел бы, наверно, чудесный колокол — если бы его можно было соответственно обработать.

Он сунул молоток за пояс и снова закружил вокруг глыбы.

— Мардсен, — сказал он, — сколько вы возьмете за него?

— Цену вы должны назвать сами, — ответил я. — Я не имею представления, сколько он может стоить.

— Я дам вам тысячу.

— Нет, — отказался я. Не потому, конечно, что считал эту сумму слишком малой, а потому, что давно установил себе за правило — в коммерческих делах никогда не соглашаться на первое предложение.

— Если бы он не был пустым, — сказал Барр, — то стоил бы куда больше.

— А почему вы так уверены, что он пустой?

— Вы же слышали, как он гудит.

— Ну и что же из того? Может, он от природы такой — должен гудеть!

Барр покачал головой.

— Нет, тут вообще что-то не то. Послушайте, — сказал он, помолчав. — В нем есть дырка. Вот здесь, в нижней части.

Я присел на корточки и посмотрел на то место, куда он указывал пальцем. Там действительно была аккуратная, круглая дырочка диаметром не более полдюйма — такая аккуратная, словно ее кто-то просверлил дрелью.

Барр осмотрелся вокруг, увидел крепкий и длинный стебель, сорвал его и сунул в дырку. Стебель вошел туда целиком.

Барр поднялся, затем присел на корточки и, задумчиво уставившись на камень, пробормотал:

— Он все-таки пустой!

Но Барр внезапно перестал существовать для меня. Я вдруг покрылся холодным потом.

Потому что еще одна сумасшедшая мысль мелькнула у меня в голове:

«По размерам эта дырка как раз подходит для моих жучков!»

— Ну, давайте так: я вам даю две тысячи и забираю его, — сказал Барр.

Я покачал головой. «Видно, я все-таки схожу с ума, — думал я. — Сначала мне чудилась какая-то связь между жуками и холодильником, теперь я связываю их с этой вот глыбой, хотя даже малому ребенку ясно, что ни к холодильнику, ни к камню они не могут иметь никакого отношения.

Может, эти жуки относятся к виду, который в результате какого-то экологического кризиса или толчка после многих столетий никому не заметного существования внезапно начал бурно развиваться».

— Вы хотите сказать, — изумленно воскликнул Барр, — что не соглашаетесь на две тысячи?

— А? — спросил я, опускаясь на грешную землю.

— Я только что предложил вам две тысячи долларов за этот камень.

— Я хотел бы немного подумать, — осторожно ответил я. — Если я решу принять ваше предложение, то где вас можно будет найти?

Он дал мне номер своего телефона, довольно невежливо буркнул: «До свидания!» — и ушел.

В одном теперь я был совершенно уверен. Дальше оставлять камень в саду уже нельзя: он все-таки представляет собой ценность, и кто-нибудь, не дай боже, еще позарится на него. Нужно каким-либо способом перетащить его в гараж и закрыть там. У Джорджа Монтгомери есть строительный блок со всеми причиндалами: это как раз то, что нужно.

Я направился домой, чтобы поделиться приятной новостью с Элен: впрочем, я почти не сомневался, что она набросится на меня из-за того, что я не взял предложенных двух тысяч.

Жена встретила меня в дверях кухни, пылко обмяла и поцеловала.

— Ах, Рэндолл, это же просто сказка!

В голосе ее звенело счастье.

— Конечно, дорогая, конечно, — ответил я, удивленно думая: «Откуда она могла проведать о сделке?»

— Мет, ты только иди и посмотри на них! — воскликнула она. — Эти жучки прибирают дом! И какую чистоту они наводят!

— Что-о-о?! — воскликнул я.

— Да ты пойди, посмотри! — повторила Элен, нетерпеливо дергая меня за рукав.

Заглянув в гостиную, я застыл на пороге, ощущая изумление, граничащее с ужасом.

Жуки работали побатальонно, и в их действиях ощущалась твердая целенаправленность. Один отряд облюбовал спинку стула. Они ползли по ней четырьмя ровными шеренгами, обрабатывая обивку так, что она становилась, как новая.

Другой отряд очищал от пыли стол, а третий полировал коробку телевизора.

— Они почистили буквально все наши ковры! — возбужденно щебетала Элен. — В этом углу уже нет ни одной пылинки и — смотри — они берутся и за камин. Нора даже приближаться к нему не хотела. А теперь она мне больше не нужна. Пойми, Рэндолл, благодаря этим жукам мы сможем еженедельно экономить двадцать долларов — двадцать долларов, которые мы платили Норе! Послушай, дорогой, может, ты будешь теперь давать эти деньги мне, а? Они мне так нужны. Я уже сто лет ничего себе не шила, и мне нужна новая шляпка, и недавно я видела такие чудесные туфельки.

— Но это же жуки! — завопил я. — Ты же боишься жуков. Ты их ненавидишь. И жуки не чистят ковров. Они их только едят.

— Нет, эти жучки хорошенькие, — счастливым голосом ответила она. — И я их совсем не боюсь. Они не похожи на муравьев и пауков, и смотреть на них нисколечко не противно. Они такие чистенькие, такие симпатичные и веселые.

Я стоял, смотрел, как стараются жуки, и меня обдавал мороз, — словно кто-то водил холодным пальцем по спине, — потому что хоть это и противоречило всякой логике, я теперь твердо знал, что все эти мысли о холодильнике и камне в действительности не такие уж сумасшедшие, как мне казалось на первый взгляд.

— Эй! — заорал я. — Эти существа совсем не жуки!

— Ах, меня это не касается, — игриво ответила Элен, набирая номер телефона своей подруги. — Только бы они прибирали помещение.

Поняв, что ее уже не остановить, я безнадежно махнул рукой, вышел из дома и направился в гараж, чтобы освободить место для камня.

Двери гаража были открыты. Внутри, наклонившись над рабочим столом, стоял Билли.

— Алло, сынок, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно бодрей. — Что ты тут мастеришь?

— Делаю ловушки для жуков, папа. Хочу поймать несколько чистильщиков. Томми напросился ко мне в партнеры. Он побежал домой за приманкой.

— За приманкой?

— Ну да. Мы с ним обнаружили, что эти жуки очень любят агат.

Я прислонился к стене, потому что у меня закружилась голова. Темп событий нарастал слишком быстро для меня.

— Мы испробовали эти ловушки в подвале, — продолжал мой сын. — Этих жуков там видимо-невидимо. Мы подкладывали им и сыр и яблоко, и дохлых мух — всякую всячину, но они ни на что не обращали внимания. А у Томми в кармане был агат — маленький такой, он его недавно подобрал. Ну, мы его положили и…

— Но почему именно агат, сынок? Мне бы никогда не пришло в голову…

— Ну, как бы это тебе объяснить, папа. Мы попробовали все, что могли, и…

— Да, понимаю, понимаю.

— Вот плохо только, что для ловушек не годится никакой материал, кроме пластмассы. Сквозь любую другую преграду они пробиваются, только пластик пробить не могут.

— Ну, хорошо. Но зачем вы собираетесь ловить этих жуков? Что вы с ними собираетесь делать?

— Как «что?»? Продавать, конечно, — ответил Билли. — Мы с Томми сразу же смекнули, какой на них будет спрос. Когда люди узнают, что эти жуки прибирают в доме, каждому захочется получить несколько штук для себя. Мы будем брать по пять долларов за полдюжины. Это же куда дешевле, чем пылесос.

— Но всего лишь шесть жуков…

— Они размножаются, — ответил Билли. — И страшно быстро. День или два назад их было всего несколько, а теперь они прямо роятся по всему дому.

Билли помолчал немного, обрабатывая какую-то деталь, потом сказал:

— Послушай, папа, может, ты присоединишься к нашему бизнесу? Нам нужен капитал — на приобретение пластика и кое-каких вещей. Присоединяйся — дело выгодное, ей богу!

— Скажи-ка мне, сынок, вы уже продали хоть одного жука?

— Ну-у, мы уже пробовали продавать, но пока нам никто не верит. Вот мы и решили немного подождать — пока мама не раззвонит о них по всей округе.

— А что вы сделали с пойманными жуками?

— Отнесли их доктору Уэллсу. С него мы денег не брали.

— Билли, у меня к тебе большая просьба.

— Какая, папа?

— Не продавай ты этих жуков никому. По крайней мере, хоть некоторое время, пока я не скажу тебе, что уже можно.

— Но, папа…

— Сынок, у меня возникло одно подозрение, которое я должен проверить. Мне кажется, что эти жуки — пришельцы из Космоса.

— Мы с Томми уже обговорили такую возможность.

— Что-о?

— Понимаешь, папа, сначала мы хотели продавать их просто как необычных существ. Это было еще перед тем, как мы узнали, что они умеют прибирать. И Томми сказал, почему бы нам не назвать их космическими жуками — ну, какими-нибудь там марсианскими, что ли. И тут нам пришло в голову: а может, они действительно с Марса? И чем больше мы думали об этом, тем более вероятной казалась нам эта мысль. Эти жуки не похожи на насекомых, не похожи вообще ни на кого — ни на одно земное существо…

Добби я застал у него в саду, на лавочке под яблоней. Он заговорил еще до того, как я успел к нему приблизиться.

— Рэндолл, сегодня у меня несчастный день. Всю жизнь я гордился высокой научной точностью своих исследований. Но сегодня, в приступе гнева я вполне сознательно и по доброй воле нарушил все правила экспериментальных наблюдений и лабораторной техники…

— Весьма сожалею, — сказал я, не понимая, что он, собственно, хочет этим сказать. Впрочем, такое случалось часто. Мне всегда было трудно взять в толк, к чему он клонит.

— А все эти ваши треклятые жуки! — внезапно воскликнул он гневно. — Поверите ли, если я скажу, что внешний скелет этого жука был настолько прочен, что я просто ничего не мог с ним поделать? Я не мог разрезать его, и я не мог его раздолбить. И знаете, что я тогда сделал?

— Не имею ни малейшего представления, — ответил я довольно резко.

— Хорошо, тогда я скажу вам. Я взял одно из этих чертовых созданий и положил его на наковальню. Потом схватил молоток и что было сил трахнул… Нет, скажу вам, меня до сих пор жжет стыд. С какой стороны на это не посмотри, такой поступок есть вопиющее нарушение норм лабораторной техники.

— Ну, я бы не убивался из-за такого пустяка. Считайте, что вас принудили к такому поступку чрезвычайные обстоятельства. Главное, на мой взгляд, это то, что вам удалось узнать о том жуке. — Тут у меня мелькнула страшная мысль. — Может… может, вы хотите сказать, что и молоток его не взял?

— Ну нет, этого я не скажу, — мстительно ответил Добби. — Молоток свое дело сделал. От жука только пыль осталась.

Я сел на скамейку возле него и приготовился терпеливо слушать дальше. Я знал, что в конце концов он расскажет мне почти все.

— Это просто невероятно, — продолжал Добби. — Да, невероятно. Этот жук состоял из кристаллов, похожих на кристаллы кварца. У него не было никакой протоплазмы. Или, точнее, — поправил он себя, — я не нашел у него никаких следов протоплазмы.

— Но… кристаллический жук? Это невозможно!

— Невозможно? — ответил Добби. — Ну да, невозможно — по нашим, земным представлениям. Это противоречит всему, что мы знаем и думаем. Но возникает такой вопрос: можно ли наши, земные представления, распространять на всю вселенную.

Я ничего не сказал, но мне сразу стало легче на душе. Поскольку еще кто-то думает так же, как и я, выходит, что я — не сумасшедший.

— Конечно, — говорил тем временем Добби, — когда-нибудь это должно было случиться. Рано или поздно какие-нибудь разумные существа с других миров должны были наткнуться на нас. Зная это, мы рисовали в своем воображении самых ужасных чудовищ, различных монстров, но никто из нас не допускал такого кошмара…

— Ну, пока еще нет никаких оснований бояться этих жуков, — поспешно сказал я. — Собственно, еще может статься, что мы превратим их в своих союзников. Да они и сейчас уже помогают человеку. Своими действиями они словно предлагают нам даже какое-то соглашение. Скажем, мы даем им место, где они могут жить и питаться, а они, в свою очередь…

— Вы ошибаетесь, Рэндолл, — торжественно заявил Добби. — Эти жуки — существа из другого мира. Так вот, не надейтесь, что у них может быть хоть какая-либо общая цель, хоть какая-либо общая точка зрения с человечеством. Их жизненный процесс, каким бы он ни был, целиком и полностью отличается от нашего. Так же должны отличаться и их взгляды. В сравнении с этими жуками паук — ваш родной брат.

— Но у нас были муравьи и осы, а они очистили от них весь дом.

— Если они это и сделали, то, уверяю вас, совсем не потому, что хотели вам помочь. Скорее всего вы для них — какие-то непонятные и еще не исследованные гигантские существа, за которых у них пока еще не было времени взяться. Конечно, они уничтожили всех ваших насекомых, но только потому, что насекомые укладываются в масштабы их собственного существования. Возможно, эти насекомые им мешали или жуки решили, что они представляют для них какую-то потенциальную опасность или препятствие. Я вот сидел здесь, и все время думал. И знаете, что мне пришло на ум? Возможно, что мы имеем дело с таким типом общества, какого на нашей планете никогда не существовало. Я уверен, что эти пришельцы обязательно должны действовать по принципу пчелиного роя. Перед нами не отдельные индивиды и не сумма индивидов: перед нами — коллектив, который действует как единое целое и имеет единую цель.

— Если вы действительно считаете, что они представляют для нас опасность, то какие контрмеры вы бы предложили?

— Молоток и наковальня у меня всегда под рукой!

— Оставьте ваши шутки, Добби.

— Вы правы, — сказал Добби. — Сейчас шутки не к месту, и молоток с наковальней здесь не помогут. Самый лучший выход, по-моему, — это эвакуировать весь район и сбросить на него атомную бомбу.

Тут я увидел, что к нам бежит запыхавшийся Вилли.

— Папа, — горланил он. — Папа!

— Тише, — сказал я, хватая его за руку. — Что случилось?

— Кто-то ломает нашу мебель и выбрасывает ее во двор!

— Что-о? Ты не врешь?

— Да я видел это собственными глазами. Ой, что скажет мама!

Я не стал его дальше слушать, а опрометью помчался домой. Билли не отставал от меня, а Добби трусил сзади: он тряс своими белыми баками, словно козел бородой.

Дверь нашей кухни была распахнута настежь, а перед ней, на земле, лежали скомканная обивка и обломки стульев.

Одним махом одолев ступеньки крыльца, я кинулся к двери и в тот же миг заметил, что из нее на меня летит что-то большое и тяжелое. Я шарахнулся в сторону, и мимо меня пролетело то, что осталось от нашей кушетки, описав в воздухе дугу, она приземлилась на груду хлама, изуродованная и изувеченная.

К этому времени я уже разозлился не на шутку — пригнувшись, я прыгнул на землю, схватил ножку от стула и, держа ее в руке, проскочил в кухонную дверь, пробежал через кухню и влетел в гостиную. Палку я держал наготове, чтобы сходу огреть хулигана.

Но в комнате никого не было — то есть, я никого не увидел.

Зато что там творилось!

Холодильник снова стоял посреди гостиной, а вокруг него кучами лежали кастрюли и сковородки. Спутанные пружины от кушетки прижались к стенке холодильника, а по ковру были разбросаны болты, гайки, винты, гвозди и обрывки проводов.

Вдруг послышался странный скрип, и я завертел головой, пытаясь определить, откуда идет этот звук. И определил…

Мое любимое кресло, что стояло в углу гостиной, медленно разваливалось. Гвоздики плавно выскакивали из обивки и, тонко звякая, падали на пол. У меня на глазах из-под сиденья выпал винт, одна ножка подогнулась, и кресло перевернулось.

Куда девался мой гнев. Страх вытеснил его. Ноги и руки стали ватными, по спине побежали мурашки… Я начал пятиться, держа палку наготове, наткнулся на что-то спиной и, вскрикнув, обернулся. Это был Добби.

— Рэндолл, — сказал он спокойно, — это снова ваши жуки.

Он показал на потолок, и я взглянул вверх. Потолок был покрыт сплошной массой золотистых жуков.

Увидев их, я немного успокоился, и сразу же новый прилив ярости захлестнул меня. Прицелившись, я замахнулся ножкой стула, но Добби схватил меня за Руку.

— Не трогайте их! — крикнул он. — Кто знает, что они сделают, если их растревожить.

Я попробовал было вырвать руку, но он повис на ней и выпалил:

— Я считаю, что в данной ситуации частное лицо уже не имеет права действовать на свой страх и риск.

Я перестал с ним бороться, так как сам понял, что ножка от стула — не оружие против этих жуков.

— Возможно, вы правы, — сказал я.

Он отпустил мою руку и сказал:

— Следует, пожалуй, вызвать полицию.

Я вышел на кухню, снял трубку и набрал номер.

— Сержант Эндрюс слушает, — послышалось в трубке.

— Только слушайте внимательно, сержант, — сказал я. — У меня тут появились жуки…

— А у кого их нет! — весело воскликнул сержант.

— Послушайте, — сказал я, стараясь говорить как можно спокойнее. — Я знаю, что это звучит смешно. Но речь идет об особых жуках. Они ломают мою мебель и выбрасывают ее во двор.

— Я вам вот что посоветую, — все еще добродушно сказал сержант. — Ложитесь в постель и как следует проспитесь.

— Но я абсолютно трезв, сержант…

Он положил трубку.

Я снова набрал тот же номер и снова услышал:

— Сержант Эндрюс слушает.

— Как вы смеете бросать трубку?! — завопил я. — Я вам не пьянчужка какой-нибудь! Я никогда в жизни не нарушал законы, я исправно плачу налоги и имею право на защиту со стороны полиции!

— Хорошо, — усталым голосом перебил меня сержант. — Говорите свою фамилию и адрес.

Я сказал.

— И еще одно, мистер Мардсен.

— Ну, что там еще?

— Смотрите, чтобы у вас были все-таки эти жуки. Это в ваших интересах…

Я бросил трубку на место и обернулся.

Добби пулей вылетел из гостиной и заверещал:

— Берегитесь! Сейчас оно полетит!

Мое любимое кресло, или, точнее, то, что от него осталось, пролетело в воздухе. Оно грохнулось о дверь и застряло в ней. Потом отчаянно затряслось, вырвалось и хлопнулось на кучу обломков.

— Невероятно! — отдуваясь, сказал Добби. — Это действительно, невероятно. Но теперь я многое понял.

— Интересно, что именно вы поняли? — вызверился я на него.

Его болтовня уже начала выводить меня из себя.

— Телекинез, — сказал Добби.

— Теле… Что?

— Возможно, это и есть телекинез — то есть умение передвигать предметы концентрированным усилием воли.

— И вы думаете, что это теле — черт знает что — подтверждает теорию о коллективном разуме?

— Конечно, целиком и полностью, — ответил Добби.

— И все же, я не могу уразуметь, зачем они все это делают?

— Ну, еще бы, — сказал Добби. — Было бы странно, если бы вы могли. Покажите мне человека, который смог бы раскрыть мотивы поведения существ из другого мира. На первый взгляд, похоже на то, что они собирают металл. Но само по себе это еще ничего не объясняет. Чтобы действительно понять их намерения…

За окном раздалось завывание сирены.

— Приехали, наконец! — воскликнул я и бросился к дверям.

Полицейская машина остановилась напротив нашего дома и из нее выскочило двое полицейских.

— Вы Мардсен? — спросил один из них.

Я кивнул головой.

— Странно, — проронил другой. — Сержант сказал, что он мертвецки пьян.

— Послушайте, — сказал первый, уставясь на гору обломков. — Что здесь происходит?

Две ножки от стула со свистом вылетели из кухонной двери и упали на землю.

— Кто это там выбрасывает вещи? — спросил второй полицейский.

— Жуки, — ответил я. — Там, внутри, нет никого, кроме жуков и Добби.

— А ну, давайте-ка вытащим этого Добби, пока он не разнес всю халупу, — сказал первый полицейский.

Тем временем перед нашим домом начала собираться толпа. Билли созвал ватагу своих дружков, и отовсюду сбегались соседки, кудахтая, словно всполошенные куры. Рядом с полицейской машиной остановилось еще несколько автомобилей, пассажиры уставились на наш дом. Я отошел и сел на обочину дороги.

«Теперь действительно, — думал я, — все немного прояснилось. Если Добби прав в отношении телекинеза — а похоже, что он все-таки не ошибается, — то агат в самом деле служил жукам в качестве космического корабля. Если они могут усилием воли ломать и выбрасывать из здания мебель, то почему бы не предположить, что точно таким же образом они могут также запускать свой корабль в космическое пространство?

Билли с его пытливым детским взглядом на вещи, пожалуй, угадал-таки правду: жуки использовали агат для того, чтобы обеспечить себя в дороге продовольствием».

Полисмены вышли из дома и остановились около меня.

— Послушайте, мистер, — сказал один из них. — Можете ли вы хоть как-то объяснить, что здесь происходит?

Я покачал головой.

— Спрашивайте у Добби. У него на все есть ответ.

— Он говорит, что эти существа прилетели с Марса…

— Да не с Марса, — перебил его второй полицейский. — Это ты сказал, что, возможно, они с Марса. А он сказал — со звезд.

— Этот ваш Добби — какой-то чудной старикан, — пожал плечами первый. — Плетет такое, что сам черт ногу сломит.

Толпа на улице разрасталась. Еще несколько машин остановились перед домом, часть пассажиров вышла, остальные сидели и ротозейничали. Детворы набежало, бог знает сколько, а женщин — и того больше. В таком районе, как наш, слухи распространяются молниеносно.

Добби вышел со двора, сел рядом со мной и начал дергать себя за баки.

— Просто диво, — бормотал он. — Диво-дивное, да и только.

— Одно мне непонятно, — сказал я. — Зачем им нужно было прибирать в доме? Зачем они все чистили, перед тем, как ломать? Должно же здесь быть какое-нибудь объяснение!

Машина на полной скорости вылетела из-за угла и остановилась возле нас. Из нее выскочила Элен.

— Стоит мне на минутку выйти, и все в доме начинает идти кувырком! — закричала она.

— Это все твои жуки, — сказал я. — Твои симпатичненькие, опрятненькие жучки. Они ломают дом.

— Почему же ты их не остановишь?

— Потому что не знаю как.

— Это неземные существа, — пояснил Добби. — Они прилетели из космоса.

— Вы лучше оставьте свои шуточки, Добби Уэллс. Я уже и так натерпелась из-за вас! Это вы надоумили Билли таскать домой жуков. Из-за них у нас все лето не было жизни.

Кто-то подбежал ко мне сзади и дернул за плечо. Я обернулся и увидел Барри — коллекционера минералов.

— Я передумал Мардсен! — возбужденно выкрикнул он. — Я дам вам пять тысяч долларов за тот камень. Могу сразу выписать чек.

— За какой камень? — спросила Элен. — Неужели за тот, что в нашем саду?

— Именно. Я хочу приобрести его.

— Продай его джентльмену, — сказала Элен.

— Не продам, — ответил я.

— Ты совсем спятил, Рэндолл! — завизжала она. — Как ты можешь отказываться от пяти тысяч?

— Отказываюсь, — отрезал я. — Этот камень стоит гораздо дороже. Это уже не просто агат, а первый космический корабль, прилетевший на Землю. Я могу запросить за него столько, сколько захочу.

Элен охнула и прошептала:

— Добби, он говорит правду?

Добби кивнул и добавил:

— Возможно, впервые в жизни.

Издалека долетело завывание сирен.

Один из полисменов вышел из машины и подошел к нам.

— Вам придется перейти на ту сторону улицы, — сказал он. — Как только прибудет подкрепление, мы расставим вокруг здания кордон.

Мы с Добби поднялись.

Из-за угла появились около десятка автомобилей с сиренами. Из них выскочили полицейские и начали оттеснять толпу. Другие стали окружать дом.

Из кухонных дверей время от времени вылетали обломки мебели, одеяла, одежда, занавески. Куча хлама ежеминутно росла. Мы стояли напротив и смотрели, как постепенно разрушается наш дом.

— Ах, что мы теперь будем делать, Рэндолл? — воскликнула слезливым голосом Элен, сжимая мою руку. — Они губят все наши вещи. Скажи, они хоть застрахованы?

— Черт, не знаю, — ответил я.

Я действительно не знал.

— А, как бы там ни было, а у нас есть этот камень. Продадим его — будут деньги.

— Я все же до сих пор считаю, что его стоило бы продать за пять тысяч, — сказала Элен. — Что, если правительство наложит на него лапу?

«Она, пожалуй, права, — подумал я. — Уж что-что, а такую вещь правительство действительно может заграбастать. Эх, нужно было все-таки остановиться на пяти тысячах».

Три полисмена пересекли двор и вошли в дом. И почти сразу же выскочили и опрометью пустились наутек. Вслед за ними вылетел рой блестящих точек. Они неслись так быстро, что, казалось, оставляли в воздухе за собой золотистые следы. Полисмены бежали зигзагами, пригибаясь, бросаясь из стороны в сторону и размахивая руками.

Толпа подалась назад и кинулась врассыпную. Полицейский кордон тоже начал пятиться, хотя и пытался не терять достоинства.

Немного очухавшись, я увидел, что стою за углом соседнего дома, все еще сжимая руку Элен. Моя жена сердито переводила дух.

— Нечего было тащить меня так быстро! — закричала она на меня. — Я и сама добежала бы. А из-за тебя туфли потеряла.

— Забудь про туфли, — резко оборвал я ее. — Ты, видно, не понимаешь всей серьезности ситуации. Иди разыщи Билли — он где-то здесь, с ребятами — и отправляйся подальше отсюда. Поезжайте к Эмми.

— А ты?

— Я еще немного побуду здесь.

— Будь осторожен, Рэндолл.

Я похлопал ее по плечу, наклонился и поцеловал.

— Вернемся ли мы когда-нибудь в свой дом, Рэндолл?

— А как же, даже очень скоро, — ответил я. — Кто-нибудь придумает, как выжить оттуда этих жуков.

Глядя ей вслед, я с болью в сердце думал о том, что, наверно, солгал.

Действительно, кто скажет мне, вернемся ли мы когда-нибудь в свой дом? И вообще — останется ли Мать-Земля домом для нас, людей. Что, если золотые жуки отберут ее у нас?

Подкравшись к углу дома, я выглянул на улицу. Жуки, видно, не стали преследовать полицейских далеко, но теперь эскадрилья золотистых точек медленно кружилась над самой крышей нашего дома. Итак, жуки выставили воздушный заслон.

«Любое страшное земное чудовище, пусть даже самое отвратительное и ужасное, можно понять, — думал я, — и против него можно бороться. Но что мы, люди, можем противопоставить холодной уверенности золотых жуков, их целенаправленности, сконцентрированной и бездушной слаженности их действий».

Услышав чьи-то шаги, я испуганно поднял голову и увидел Артура Бельзена — весьма чем-то раздраженного.

— Я обегал всю округу, разыскивая вас, — сказал он. — По дороге встретил Добби, и он сказал мне, что наши жуки…

— Никакие они не мои, — резко ответил я.

Мне уже надоело, что все приписывают этих жуков мне — будто я действительно причастен к их появлению на Земле.

— Ну, ваши или не ваши, а Добби сказал мне, что они охотятся за металлом.

Я кивнул.

— Да, им только и подавай металл. Может, для них он — драгоценное сырье. Может, в том месте, откуда они прибыли, его не хватает.

И я подумал об агатовой глыбе. Если бы у них был металл, то, наверное, их корабль не был бы сделан из агата.

— Я насилу добрался домой, — сказал Бельзен. — Уже решил было, что где-то горит. Все улицы вокруг забиты машинами, а народу — видимо-невидимо. Думал, и не протолкаюсь.

— Да вы садитесь, — сказал я ему. — И перестаньте дергаться!

Но он не обратил внимания на мои слова и продолжал:

— У меня дома — огромное количество металла. Одних только машин в подвале сколько! Я в них вложил и деньги и душу, и не могу позволить, чтобы с ними что-либо случилось. Как вы думаете, жуки не начнут разветвляться?

— Разветвляться?

— Ну, я имею в виду — не начнут ли они разлетаться по другим домам после того, как покончат с вашим.

— Я не думал об этом, — ответил я. — Но такая вещь вполне возможна.

Перед моими глазами встало видение: жуки перелетают от дома к дому, чистят и разбирают все металлические детали и складывают их в одну огромную кучу, которая погребает под собой сначала кварталы и улицы, а потом и весь город.

— Добби говорит, что они состоят из кристаллов. Ну разве не смешно — кристаллические жуки!

Я промолчал. Собственно, он говорил сейчас сам с собой.

— Но кристаллы не могут быть живыми! — воскликнул он. — Из кристаллов изготовляют различные вещи. Полупроводники и тому подобное. В кристаллах нет жизни!

— Что вы на меня-то наскакиваете? — запротестовал я. — Разве я виноват, что эти жуки кристаллические?

Суматоха на улице усиливалась. Я поднялся, снова пошел к углу и выглянул.

Сначала я не заметил ничего необычного. На улице как будто царили мир и покой. Два или три полисмена метались на мостовой, но почему именно они так волновались, было непонятно. Казалось, никаких перемен за это время не произошло.

Но тут я увидел, что дверь одной из полицейских машин, стоявших вдоль тротуара, медленно, почти величественно, отделилась от корпуса и взлетела вверх, направляясь к нашему дому. Достигнув дверей кухни, она сделала плавный левый поворот в воздухе и исчезла внутри дома. «О, господи, — подумал я, — жуки взялись за автомобили!»

Только теперь я заметил, что у нескольких машин отсутствуют капоты и крылья.

«Ну, жуки, похоже, открыли, наконец, для себя настоящую золотоносную жилу, — подумал я. — Теперь они не остановятся, пока от машин не останутся одни скаты. Но что они будут делать, когда дом будет заполнен до самого верха?» С полдюжины полисменов бросились через улицу к нашему дому. Жуки заметили защитников порядка, когда последние уже топали по газону. Построившись дугой, золотые точки вошли в пике.

Полисмены сыпанули кто куда, а воздушный заслон, выполнив свою миссию, снова закружил над зданием. Крылья, дверцы, передние и задние фары, радиоантенны непрерывным потоком проносились в воздухе и исчезали в дверях нашей кухни.

Внезапно, неведомо откуда, на наш газон выбежала собака. Она трусила, добродушно помахивая хвостом, и с любопытством озиралась вокруг.

Небольшой отряд отделился от воздушного заслона…

Напуганная резким свистом приближающихся жуков собака бросилась наутек.

Но было уже поздно.

Послышался ужасный звук: это жуки прошили тело бедного животного. Собака подскочила высоко в воздух и упала на спину.

Жуки снова сомкнутым строем ринулись вверх.

Собака билась в агонии, и кровь струилась на траву.

Я сделал шаг назад, с трудом сдерживая тошноту. Постояв так немного, я, наконец, овладел собой и снова выглянул из-за угла.

Улица казалась вымершей. Убитая собака лежала на нашем дворе. Жуки методично разбирали автомобили. Полицейских нигде не было видно. И не только их, а вообще ни одной живой души. Даже Бельзен куда-то исчез. После убийства собаки дело повернулось совсем по-другому. До сих пор жуки представляли собой только загадку: теперь они представляли смертельную опасность. Потому что каждый из них — это пуля, пуля, наделенная разумом.

Я вспомнил слова Добби, сказанные час назад: «Нужно эвакуировать весь район, а потом сбросить на него атомную бомбу».

«Неужели дойдет до этого? — подумал я. — Неужели опасность возрастет до таких размеров?»

Никто еще, конечно, не думает о таких мерах, но вскоре заговорят, как об единственно возможных. Потому что это только начало. Сегодня тревога охватила город, и этим делом занялась полиция; завтра, возможно, губернатор штата отправит сюда войска. Потом наступит очередь и федерального правительства. А после этого останется уже только единственный выход, выход, который предлагал Добби.

Пока что жуки не распространились на большую территорию. Но опасения Бельзена вполне реальны; пройдет какое-то время, и жуки начнут разлетаться в разных направлениях, расширяя свой плацдарм по мере того, как будет возрастать их количество. Билли был все-таки прав, когда говорил, что они размножаются очень быстро.

Прежде всего правительство, ясное дело, попытается вступить с ними в контакт, попытается договориться с ними, то есть с тем коллективным разумом, которым, по мнению Добби они обладают.

Но можно ли договориться с такими существами? С какой меркой интеллектуального развития должны мы к ним подходить? И какую пользу может дать такой контакт, если нам удастся его установить? Может ли вообще существовать какая-либо основа для понимания между людьми и этими существами?

И тут я понял, что моими мыслями до сих пор руководила элементарная паника. А тем временем проблему, поставленную перед нами появлением жуков, следует рассматривать абсолютно беспристрастно — здесь просто не к месту такие чувства, как гнев или страх.

Понятно, что сам я решить эту проблему не мог, но пока я обдумывал ее, в голове у меня мелькнула страшная мысль: смертельная опасность заключается уже в том, что чиновники не сразу смогут понять всю необходимость беспристрастного, объективного подхода к этой проблеме.

И все же должен же существовать какой-то способ избавиться от этих жуков. Прежде, чем войти с ними в контакт, мы должны знать, как их можно обезвредить.

Постой-ка, а что мне говорил Билли? Он мастерил ловушки для жуков из пластмассы, потому что они неспособны пробить ее. Так что пластмасса может быть ключом к решению проблемы.

Я мог бы, конечно, обратиться к полиции, но навряд ли там станут меня слушать. Так же поступят и городские власти. Возможно, что эти-то выслушают, но скажут, что такое дело нужно еще обсудить, нужно созвать совещание и проконсультироваться с экспертами. Апеллировать же к правительству в Вашингтоне было бы на данном этапе просто немыслимо.

Вся беда в том, что никто еще не успел как следует испугаться. А чтобы решиться на какие-либо срочные меры, чиновники должны быть до смерти напуганы — скажем, так, как я.

И тут я вспомнил еще одного человека, напуганного не менее меня.

Бельзен!

Вот кто мне поможет!

Петляя дворами, я прошел к его дому, поднялся по ступенькам и позвонил. Никто не отозвался. Тогда я толкнул дверь и вошел.

В доме, казалось, не было ни души.

— Бельзен! — крикнул я.

Тишина.

Я крикнул еще раз и услышал, что внизу кто-то топает по лестнице. Дверь в подвал открылась, и из-за нее высунулась голова Бельзена.

— А, это вы, — сказал он. — Хорошо, что пришли. Мне нужна будет помощь. Свою семью я отослал.

— Бельзен, я придумал выход, — сказал я. — Нам нужно достать большое полотнище из полиэтиленовой пленки и накрыть им мой дом. Тогда жуки будут в наших руках. Может, для этого придется использовать несколько вертолетов…

— Идите за мной, — проговорил Бельзен, — тут нам хватит работы на двоих.

Я спустился следом за ним в подвал, где он устроил себе мастерскую.

Там царили чистота и порядок.

Музыкальные машины выстроились ровными блестящими рядами, рабочий стол был чисто прибран, каждый инструмент лежал на своем месте. Аппарат для перевода нот на перфоленту стоял в углу, и в ярком свете электролампы все это сияло, словно елочные украшения.

— У меня нет права на ошибку, — сказал Бельзен, как всегда дергаясь. — Первая попытка будет одновременно и решающей, поскольку другого шанса у меня уже не будет. Над этими проклятыми расчетами пришлось здорово-таки попотеть, но, похоже, я все же нашел то, что нужно.

— Послушайте, Бельзен, — прервал я его, слегка раздраженно. — Я не знаю, над каким новым изобретением вы сушите себе голову, но я пришел к вам по срочному делу, делу первоочередного значения.

— Нет, нет, с вашим делом потом, — ответил он. — Сейчас мне нужно покончить с перфолентой. Математические расчеты у меня уже готовы…

— Но мое дело касается жуков!

И тут он взорвался:

— А мое тоже, ясно вам, болван?! Над чем же я, по-вашему, работал? Вы же знаете, что я не хочу допустить их сюда, не хочу отдать им моих роботов.

— Но послушайте, Бельзен…

— Видите эту машину? — спросил он, указывая на какую-то машину, несколько меньших размеров, чем другие. — Вот ее мы и используем. Она питается от батарей. Попробуйте, сможете ли вы донести ее до двери.

Он отвернулся, подбежал к машине, стоящей в углу, сел перед ней и начал медленно и осторожно нажимать на клавиши. Машина забормотала, замигала лампочками.

Я понял, что продолжать разговор просто бессмысленно: придется подождать, пока он сделает то, что задумал. Ну, и не исключено, конечно, возможность, что он нашел все-таки какой-то способ защитить свои машины или остановить наступление жуков.

Я попробовал поднять машину, на которую показал мне Бельзен. Она была тяжелее, чем это казалось на первый взгляд. Я насилу оторвал ее от земли и переставил на несколько дюймов. Потом повторил эту операцию еще и еще раз…

И вдруг, когда я в который уже раз дернул за ручку, мне стало ясно, что именно Бельзен собирается делать. Удивительно даже, что я не додумался до этого сам, что такое решение не пришло на ум Добби вместо идеи об атомной бомбе. А, впрочем, объективно говоря, найти такой ход мог только Бельзен с его специфическим складом мышления и привычками…

Идея Бельзена была стара, как мир, и до смешного просто — и все же она должна была принести успех.

Бельзен кончил печатать, вынул из цилиндра аппарата катушку с перфолентой, подбежал ко мне и стал на колени перед машиной, которую я уже подтащил почти до самой двери.

— Я не знаю, из каких именно кристаллов состоят эти жуки, — сказал он. — Не знаю, какого типа, какого строения эти кристаллы. Поэтому мне пришлось закодировать последовательный ряд ультразвуковых частот. Получилось что-то вроде пулеметной ленты. Надеюсь, что одна из этих частот синхронизируется со структурой их кристаллов.

Он сдвинул какую-то крышку в машине и начал вставлять перфоленту.

— Как было в случае со скрипкой, которая своим звучанием разбила хрустальный бокал, — сказал я.

Он нервно улыбнулся мне.

— Вот именно. Это классический пример. Вижу, вы слышали о нем.

— Кто же о нем не слышал, — ответил я.

— А теперь послушайте меня внимательно, — сказал Бельзен. — Единственное, что вам нужно будет сделать — это нажать на включатель — и лента начнет крутиться. Этой ручкой регулируется интенсивность — она установлена на максимум. Мы откроем дверь, подхватим машину — вы с той стороны, а я с этой — и постараемся пробежать с ней как можно дальше, потому что чем ближе мы будем к жукам, тем лучше.

Но не нужно подбегать к ним слишком близко, — предостерег я его. — Они только что убили собаку. Прошили ее насквозь и полетели дальше. Это прямо-таки живые пули.

— Я подозревал, что так оно и есть, — и он, рванув дверь, крикнул: — Пошли!

Машина была очень тяжелой, но мы подхватили ее и выскочили на дорожку, ведущую от дома на улицу. Ноги наши подгибались, но сила инерции сделала свое: мы смогли дотащить аппарат до тротуара и только там опустили на землю.

Я взглянул на свой дом. Воздушный заслон, как и раньше, кружил над ним, поблескивая золотом в лучах заходящего солнца.

— Может, поднесем ее еще немного поближе, — отдышавшись сказал Бельзен.

Я хотел наклониться, чтобы снова подхватить машину, и в это мгновение увидел, что воздушный патруль перегруппируется.

— Берегитесь! — крикнул я.

Жуки мчались к нам.

— Да включайте же ее! Включайте! — уже не кричал, а вопил я не своим голосом.

Но Бельзен стоял, уставившись на жуков, оцепеневший, немой, неподвижный.

Я кинулся к машине, нашел включатель, нажал на него, а потом бросился на землю, припал к ней, съежился, желая только одного — сделаться маленьким, незаметным…

Машина не издавала ни звука, я знал, что она и не должна издавать их, и все же мой мозг сверлил вопрос: почему я ее не слышу? А что, если порвалась перфолента, а что, если что-то испортилось?..

Краем глаза я видел, как жуки стрелой летят на нас; на миг мне показалось, что они замерли, зависли в воздухе, словно что-то остановило их, но я сразу же понял, что ошибаюсь, что это мне кажется от страха. Я был здорово напуган, но все же не так, как Бельзен. Он все еще стоял столбом, словно прирос к месту, и смотрел на приближающуюся смерть с выражением безграничного изумления на лице.

Жуки были уже над нами. Они подлетели так близко, что я различал каждого из них как танцующую золотую точку на фоне вечернего неба. И вдруг каждая точка превратилась в клубок золотистой пыли, и рой исчез…

Я медленно поднялся на ноги и отряхнулся.

— Очнитесь, — сказал я Бельзену и потряс его за плечо.

— Расчет был правильный, — сказал он каким-то бесцветным голосом. — Я знал, что не ошибусь.

— Я это видел, — ответил я. — Теперь вы — герой дня.

И эти слова прозвучали у меня почему-то горько — сам не знаю, почему.

Он все еще стоял неподвижно, и я оставил его и медленно пошел через улицу.

«Ну, вот мы и сделали это, — сказал я себе. — Правильно или нет, но мы это сделали. К нам прибыли первые существа из космоса, и мы превратили их в пыль. Неужели такая же судьба встретит и нас, когда мы будем прокладывать себе путь в космос, к звездам? Неужели и по отношению к нам будет проявлено так мало терпения, так мало желания найти общий язык? И неужели мы будем действовать так же заносчиво, как действовали золотые жуки?»

Странно, что эти мысли лезут в голову именно тебе, подумал я. Разве не твой дом разрушили жуки?

Впрочем, подожди, — может статься, что они не причинили тебе вреда ни на один цент. Наоборот, может быть, принесли тебе богатство. Вспомни про агат!

Я глянул на свой сад — но камня там не было.

Я бросился бежать, всхлипывая на ходу, и перед самым садом остановился, как вкопанный; на том месте, где лежал агат, теперь высилась аккуратная кучка песка.

Да, я выпустил из виду одно обстоятельство: что агат, тоже, как и жуки, состоит из кристаллов.

Я обернулся и посмотрел назад, через улицу. Меня прямо трясло от ярости.

— Ах, чтоб этому Бельзену, — думал я, — чтоб этому Бельзену, вместе с его звуковым пулеметом!

Но тут я замер. Замер, потому что понял — к нему теперь не подступиться. Ведь Бельзен отныне герой! Он стал человеком, который спас Землю от пришельцев из космоса.

…Каждое утро в шестом часу он включает свой оркестр, и во всей округе не найдется человека, который осмелился бы высказать ему протест по этому поводу.

Послушайте, кто из вас скажет мне, сколько стоит звукоизоляция целого дома?

Загрузка...