Звезда Дагестана

Видел я немало городов.

Зданий с Аполлонами на крышах.

Видел у подъездов медных львов,

Каменных богинь в глубоких нишах.

Юноши с биноклями в руках,

Женщины на тонких каблуках

К театральным входам устремлялись.

И входили внутрь, и, как в ручьях,

В мраморных простенках отражались.

Промелькнуло здесь за сотни лет

Много лиц и добрых и недобрых.

Много щек свой изменяло цвет

Перед зеркалами в гардеробных.

Здесь я видел баловней судьбы,

Заполнявших и партер и ложи,

Видел старцев, у которых лбы

На бумагу нотную похожи.

Я, бывало, тоже замирал

На вершине верхнего балкона,

И в безумье горло мне сжимал

Бедный мавр, каравший Дездемону.

Дон-Кихот освобождал меня,

Кот ученый говорил мне сказки,

Демон тучей обвивал меня,

Пролетая над землей кавказской.

Это я Марию полюбил,

А не гетман, старый и опальный,

Это я искал и находил

Золушке башмак ее хрустальный.

Шел извечный спор добра и зла.

В этом споре и меня, бывало,

Сколько раз беда чужая жгла

И слеза чужая ослепляла.

Опускался занавес стеной,

Зрители неистовствовали в зале.

Я один молчал. Передо мной

Горы Дагестана возникали.

Сколько было там беды своей,

И мужья ревнивые, со стоном,

Сжав в ладонях серебро ножей,

Подходили к горским Дездемонам.

Сколько их прошло за сотни лет

Там, в горах, почти на крыше мира,

Гамлетов, Офелий и Джульетт!

Было все, но не было Шекспира.

Как звенела музыка в горах —

Рокот рек, хоры певцов пернатых,

Но не появлялся горский Бах,

И Бетховен не писал сонаты.

И когда трагическим концом

Завершался краткий путь Джульетты,

Речь о ней не песнею — свинцом

Кровники вели, а не поэты.

И когда извечную печаль

В песнях горцы изливали горцам,

Золотом оплаченную сталь

Всаживали в спины стихотворцам.

Сто столетий власть неправоты

Жгла людей своим недобрым взглядом.

Песнопевцам зашивали рты,

Мудрецам давали чаши с ядом.

Я сегодня славлю в сотый раз

Вещий гром орудия с «Авроры»,

Тот, что земли древние потряс,

Разбудил мои родные горы.

Из-под спуда он помог извлечь

Песни гор и, вопреки невзгодам,

Со свободой вместе слух и речь

Подарил глухонемым народам.

С той поры цветет моя земля

Вместе с землями всего Союза.

И звучат порой в стенах Кремля

Струны гидатлинского кумуза.

И на языке отцов поэт

Песнь поет, и внемлют дагестанцы,

Пламенем пленяют белый свет

Наши огнедышащие танцы.

И на берегах чужих морей,

В Сингапуре, в Токио, повсюду

Дагестанской песнею своей

Был понятен я простому люду.

Где я только не был, но всегда,

В устье Сены или в бухте Нила,

Наша дагестанская звезда

Среди тысяч с неба мне светила!

И хоть знал я, что она мала,

С нею шел я, с ней стремился к свету.

Та звезда, какою б ни была,

Без нее мне в мире света нету.

Почему ж кой-кто у нас в горах

И сегодня говорит уныло,

Что для всех народов в небесах

Одного достаточно светила?

Говорят, что нечего мудрить,

Что, поскольку звезд на небе тыщи,

Надо эти звезды упразднить

И соединить в одну лунищу.

Пусть луна одна дарует свет, —

Ведь народ наш мал и край наш тесен.

Пусть одолжит свой язык сосед

Для детей моих, и книг, и песен.

И порой ученый мой земляк

Кашлянет и заведет беседу:

Мол, не стоит разжигать очаг,

Можно за теплом сходить к соседу.

Родина, твой сад цветет весной

И плодами знаменует осень,

Дерево моей земли родной

Тоже и цветет и плодоносит!

Пусть еще тонки его ростки,

Пусть оно плодами не богато.

Но деревья, что сейчас крепки,

Тоже были слабыми когда-то!

И опять мне слышатся слова

Прорицателей весьма упорных,

Что на нашем дереве листва

Опадет и омертвеют корни.

Я скажу гадателям в ответ: —

Эти корни высохнут едва ли!

Для того ль их горцы сотни лет

Кровью и слезами поливали?

Я готов поклясться головой:

Пусть аварцев всех на свете горстка —

И у нас родится Глинка свой,

И умы встревожит Пушкин горский.

И пилоты звездных кораблей,

Врезываясь в небо голубое,

Может быть, напев страны моей

В память о земле возьмут с собою.

Поплывет за тридевять земель

Песнь, рожденная на горных склонах,

И однажды горский Рафаэль

Нарисует горскую мадонну…

Долго шел народ мой без дорог,

Слишком много испытал он горя:

Современник, мы нашли исток,

Наши сыновья дойдут до моря.

Вам, потомки, жить и песни петь,

Брать вершины, набирая силу,

Мы в поэзии добыли медь,

Вы найдете золотую жилу.

Снова полночь. Я гляжу в зенит,

Перечеркнут мир дорогой Млечной,

И звезда с звездою говорит,

Переняв повадки человечьи.

Первых и не первых величин,

Блещут звезды в небесах, и знаю:

На снега моих родных вершин

Смотрит вниз звезда моя родная.

Как всегда, горит она впотьмах,

Осеняет землю добрым взглядом,

Ей не тесно в звездных небесах,

И другой звезде не тесно рядом.

Хватит места ей и всем другим

В небесах, как на земле поэтам.

О моя звезда, гори своим

Слабым, но неповторимым светом.