Звездный дождь-2

1. В драконьем племени.

В знатских семьях - не всех, разумеется, а наиболее богатых и влиятельных, что в состоянии позволить себе выбросить сотни "орлов" на безделушки - изредка попадались игрушки, сотворенные магами. Куклы, умеющие говорить молитвы и петь песенки о Даре и Судьбине, летающие по детской птицы, рыцарь и оруженосцы, которые по команде маленького хозяина снаряжались к бою. У самой Мариты, например, была пара "недостойный маг" и "доблестный душепаситель из Ордена Опоры". Правда, сколько Марита себя помнила, драгоценная игрушка всегда стояла в одной из парадных комнат, снималась с полки только при гостях и своей "хозяйке" на руки никогда не выдавалась. Стоило коснуться фигурок, как те оживали и, немного поговорив (маг осыпал душеспасителя оскорблениями, тот уговаривал противника покаяться и не вредить людям), переходили к битве. Битва была недолгой, но яростной и, побежденный маг, картинно покаявшись, умирал-исчезал, а победитель произносил небольшую речь во славу Ордена и богов. Спустя нитку исчезнувший маг, как ни в чем не бывало, появлялся на прежнем месте рядом с вечным противником.

Марита невесть почему терпеть не могла эту кукольную пару, особенно момент возвращения мага. В детстве она каждый раз надеялась, что на этот раз маленькая фигурка больше не вернется, что чародею удалось вырваться из места, где его мучают и убивают раз за разом. Но через минуту синие искры неотвратимо сгущались - и, опустив голову, маг снова занимал свое место на полке.

Потом девочка стала старше и надеяться себе запретила... и на много лет забыла о печальной игрушке... а сейчас вспомнила.

Они появились точно так же: над серой землей замерцали искры, а в следующую секунду словно вырвались из невидимости - драконьи тела с хищно склоненными шеями и плотно прижатыми крыльями.

- Отойдите от нашего соплеменника.

Интонация была такая, что Марита даже опередила по скорости Сина и сверхпослушного безымянного мага... но ее мгновенно и бесцеремонно сцапали за рукав, удержав на месте.

- Даже не вздумай, - прошипел Стимий.

- А...

- Спалят нафиг!

"Сожгут", - машинально поправило никогда не засыпающее в Марите хорошее воспитание. Но в следующий фиг вульгарное высказывание бывшего орденца дошло до сознания - и воспитание, испуганно пискнув, с неприличной поспешностью куда-то испарилось. И девушка почувствовала, как холодеет спина...

Спалят. И правда спалят - появившиеся драконы выглядели грозно, и кипящие у пастей облака пара уже наливались огнем... Но за что?

- Отойдите! - над головами ребят прошло первое огненное облако - пока высоко. Только теплом повеяло.

Водник скрипнул зубами - он "отойти" не мог при всем желании. И некуда, и не на чем... Но слова для отряда нашел именно он:

- Держимся кучкой, ребята, и строим радостные лица. Девчонки, за спину, за спину... К Сину за спину, бестолочи! Стимий, прикрывай Клода! На всякий случай... Клод, давай.

- Что давай?

- Ты с Архантом даром вторую неделю рядом как пришитый? Давай скажи им что-нибудь.

Что-то вроде "Высокого неба вам, Крылатые..." или как там драконы здороваются? ***!

Жар дохнул в лицо так, что Марита с трудом сдержала крик, рядом еле слышно вскрикнула Латка, выругался Стимий... и что-то темное выросло перед глазами, заслоняя от ревущей стены огня... и от Тира, Тира, который замер перед маленьким отрядом с вытянутыми вперед руками - и полоса горящей травы кончалась в пяти шагах от него...

Тир держал огонь...

Кипящее пламя клокотало и вихрилось, оно лилось золотым водопадом, смертоносной лавой из северных огонь-гор... и послушно замирало перед вскинутой человеческой ладонью. Надолго ли?

Тир...

- Син, убери девчонок! - Дан комкал в руках красноватую от бликов пожара воду. Он он собирался, он готовился...

- А вы?!

- Убирай, сказал!

Но Син не успел... Зато Клод наконец нашел, что сказать:

- Не сметь! - рявкнул тихий лекарь так, что ближайший дракон подавился пламенем. - Вы что, дурманника наглотались? Архант-Ри едва держится на грани жизни, надеясь на помощь соплеменников, а вы на что энергию тратите? Харрауррр!

На болотную поляну снизошла тишина... И прохлада. Пламя растворилось в летнем воздухе, оставив только легкий запах дыма. И медленно опустил руки алтийский рыцарь, еще не веря, что все обошлось... Драконья троица не сдвинулась с места, но непостижимым образом перестала восприниматься как угроза. Чем бы ни был загадочный "харрауррр" (и вряд ли паролем), Крылатые его явно знали.

- Маги? - наконец проговорил дракон поменьше. - Свободные маги? Не Орден?

Что?

- Ребята, вы слышали? Нас приняли за Орден... - хмыкнул Дан, не спеша расставаться с лентой воды. - Даже не знаю, до какой степени нам оскорбиться.

- За кого? - ахнула Латка.

- Нас?!

- Да гори он этот Орден... белым пламенем! - непривычно темпераментно высказался Клод.

- А что с Архантом-Ри? - вовремя сбил накал страстей один из Крылатых.

Клод тут же принялся описывать симптомы, драконы осторожно подтянулись поближе, и Марита наконец выпустила из намертво сцепленных пальцев чье-то запястье - оказалось, Латкино. И осознала, что носом практически утыкается в чью-то рубашку. Кто-то заслонил их собой - точней, попытался, потому что худого Сина не хватило бы даже на прикрытие одной Мариты, не говоря уже об обеих девушках. Но ведь попытался же... хоть никто и не приказывал.

Черные глаза встретились с серыми... и Марита, с пяти лет обученная "говорить, адресуя каждому собеседнику уместные и приличествующие случаю слова", вдруг промолчала, потому что подходящих слов не было. Этикет, предусматривающий, казалось, все случаи жизни, показался бредом, несусветной глупостью, ибо поблагодарить заслонившего тебя простым "Я не забуду твоей услуги" было невозможно, а свои слова, не по этикету, никак не подбирались... уже несколько пушинок.

И еще пушинку. И еще. И...

Время испепеляло миг за мигом, а они все стояли, глядя друг на друга, и длили неловкое молчание, не в силах разойтись и не в силах его нарушить...

- Спасибо! - нарушила паузу Латка, явно не испытывавшая сложностей с подбором слов. - Спасибо тебе, Син!

И чары растаяли. Черные глаза уставились в землю, серые заметались по облакам, вершинам гор и драконьим гребням...

- Все от Дара и Судьбины, - слабо улыбнулся погодник, будто прячась за ритуальной фразой. - Я... мне надо идти. Помочь с носилками. Драконы передумали нас сжигать.

- Передумали сжигать - стали в гости приглашать, - фыркнула Марита, переживавшая сейчас очень... причудливую смесь эмоций. Облегчение от того, что смерть снова прошла мимо ее нити жизни, тревога о будущем и невольное сочувствие спутникам (Тир едва стоит, Дан шипит, держась за больную ногу, но не отвлекает Клода от драконов) были вполне уместны, но вот чувство по отношению к Сину определению просто не поддавалось. А еще - то, что ощущалось в данный момент к Латке. Сохрани Судьбиня, но чувство это весьма напоминало благодарность, а это было совсем уж странно. Кто-кто, а Лата-то сейчас ничего не сделала! Только... ну, только вмешалась, сказав свое "Спасибо".

Именно...

Марита невольно посмотрела на Латку, которая, присев, подбирала с земли разбросанное имущество: котелок, который подруга умудрилась утащить даже при бегстве из Синтарина, ножик, мешочки и свертки. Движения Латки были странно замедленные, словно сельчанка еще не проснулась. Поморщилась, потерла руку... на запястье и выше быстро наливались багровые пятна. Очень напоминавшие следы от пальцев.

И кто же это в нее так вцепился, а?

Марита сама не поняла, как присела рядом, подымая жалобно хрустнувший мешочек. Похоже, глиняным кружкам все-таки пришел конец. И эта пострадала... как ее... овсяная крупа. Весь мешок засыпала.

- Дешево отделались.

- Да.

Латка перехватила ее взгляд и прикрыла пятна рукавом.

- Синяки останутся...

- Ничего, - улыбнулась сельчанка. - Бывает. Это так, маковое семя... мелочь.

- Извини.

Выговорить это слово - хоть и первый раз в жизни - оказалось на удивление просто. И удивленная улыбка Латки - кто бы мог подумать, господа, что улыбка лидийской сельчанки из дремучих Пригорок способна порадовать? А вот представьте себе...

Драконы и мужская часть отряда между тем завершили свои переговоры: носилки Архантом-Ри с бесконечными предосторожностями закрепили на спине у самого крупного дракона, Стимий что-то внушал ближнему Крылатому, Клод пытался напоить Тира каким-то снадобьем... И все оценивающе посматривали на "транспорт", а транспорт - на магов.

- Дамы, вы как? - повисший на безымянном маге Дан не терял присутствия духа, несмотря на белые от боли губы.

- Что? А, все хорошо. Дан, а ты? Нога... помочь? Пока Клод занят.. хочешь, я травку одну выращу, она...

Парень остановил разогнавшуюся Лату на полуслове и, явно не поверив ее "хорошо", посмотрел на Мариту.

- Мы -удовлетворительно! - отозвалась та. И усмехнулась, сама себе удивляясь - Но учти, "бестолочь" я тебе еще припомню.

К чести златоградца, неожиданную Маритину фамильярность он встретил даже не изменившись в лице. Только съязвил что-то насчет удивительных свойств драконьего пламени в части излечения некоторых тяжелых случаев поражения знатским этикетом. Марита не осталась в долгу и прошлась по поводу нового слова в общении с драконами: мол, словечко, которое сорвалось у Дана после первой вспышки пламени - самое необычное приветствие, которое она слышала. Дан уверен, что данное слово уместно именно в качестве первого пожелания драконам? И не откажет ли он в любезности сообщить точное значение этого уникального приветствия и, главное, обстоятельства, при которых ему довелось пообщаться с драконами ранее?

Зеленые глаза смерили ее с непередаваемым выражением:

- Значит, и правда все в норме. Латка хлопочет, ты язвишь... порядок. Вы собирайтесь побыстрей, драконам надо скорей к себе, Арханта лечить. Нас в гости зовут. За Тиром присмотрите? Он порядком умотался.

Марита пожала плечами. Естественно, присмотрят, за кого Дан их принимает? Но ответить не успела. Душераздирающий вопль взрезал воздух, и вываливший из кустов кот обозрел драконов горящими желтыми глазами. Кот был оскорблен до глубины души, кот явно жаждал поквитаться с теми, из-за кого запаниковавшая хозяйка пихнула его в эти липучие-колючие заросли.

- Мияуууууууууууууууууу!

Интересно, стоит ли посочувствовать драконам?

- Миленький, как здорово! А теперь дохни сюда, пожалуйста... Умница!

Марита покосилась в сторону "дорогой подруги" с невольным восхищением и даже, пожалуй, с некоторой долей зависти.

В драконьем "Гнезде", среди оживших персонажей страшных сказок, людям было не слишком уютно - даже Тир и Стимий невольно напрягались, когда рядом проносилась очередная "летучая смерть". Сама Марита. Мягко говоря, тоже не ощущала в присутствии драконов душевного комфорта. А Латке хоть бы что! В первые пару часов после прибытия сельчанка, как и остальные, ежилась и помалкивала, но потом ей понадобилось сварить ужин, а Дан-водник отсыпался после лечения сломанной ноги, и будить его девушка пожалела. И пошла искать ручей сама. В стрррашный лагерь, где, кстати, уже начинало темнеть. Причем нашла же! А попутно еще и перезнакомилась с половиной драконов, которые, судя по всему, были шоке от подобной непосредственности, и даже вырастить какое-то остро необходимое хозяевам растение... кажется, лекарственное.

По чести говоря, этого от Латки вполне можно было ожидать. Мягкость и беззащитность, буквально бросавшиеся в глаза любому наблюдателю, были... не сказать, мнимыми, нет... Дело было в ином.

Насколько Марита правильно оценивала характер своей невольной подруги, сельчанка стеснялась и смущалась, когда дело касалось ее самой. А если речь шла о заботе по отношению к другим, остановить разогнавшуюся девушку было не проще, чем понесшую лошадь. Главное, чтобы Лата видела объект своей заботы и сочувствовала ему. Кто еще мог влезть в палатку Тира и стащить его штаны, чтобы сшить ему новые? И кто мог на следующий день отругать высокородного рыцаря за пинок, который тот отвесил безымянному магу? Ошеломленный Тир даже не пытался возразить - наверное, это был первый случай в жизни рыцаря, когда дама его не благодарила, а ругала - а Латка жужжала рассерженной пчелой, пока огневик не рявкнул что-то гневное и не сбежал.

Пожалуй, драконам, у которых Лата допытывалась, где тут набрать водички, стоит посочувствовать.

Хотя у магов и так было предостаточно причин для сочувствия драконам. Драконова падь или, иначе говоря, Глухая долина в Дымных горах была не самым подходящим местом для обитания. Если ты, конечно, не мошкун, не жаба и болотный жук. У нее было только одно преимущество: полная закрытость от внешнего мира. Ограниченная с одной стороны, огненной цепью постоянно дымящих вулканов, с другой - непроходимыми болотами, а с третьей Проклятым урочищем, долина была доступна только умеющим летать. К тому же молва утверждала, что с каждым утонувшим болота растут (как и леса с каждым пропавшим). Сколько в этих слухах правды, неизвестно, но очевидно, именно поэтому местные жители крайне агрессивно встречали любого, желающего утопиться в болоте или заблудиться в урочище, то есть собирателей, охотников и бродяг. Сами местные никуда не совались и соваться не собирались, а потенциальных жертв выпроваживали быстро и жестко, поэтому с этой стороны драконам тоже ничего не грозило... Но этим преимущества исчерпывались.

Глухая долина была весьма и весьма неуютным местом.

Болотистая, с редкой растительностью, она не обещала своим обитателям ни тепла, ни еды. Зато любой, рискнувший сюда явиться, словно подписывал контракт на использование своей крови с многочисленными кровососами, представленными мошкунами и пиявками - настолько активно те набрасывались на любое теплокровное существо. Время от времени, когда ветер менялся на южный, долину накрывало дымом или паром со стороны Дымных гор. В такие дни драконы не могли даже летать, и выбор им предоставлялся небольшой: сидеть голодными или разбиться, рискуя полететь вслепую. Поэтому выражение "запасти на черный день" в стае Крылатых было буквальным... но увы, запасти достаточно получалось редко, не те условия.

Невеселое положение.

Поначалу, когда в стае было больше сильных мужчин, драконы пробовали отправлять разведчиков на поиски нового приюта, но группы либо возвращались ни с чем, либо не возвращались вовсе. А сейчас положение было таково, что крылатые проводили в человеческом облике большую часть суток, поскольку человеческому телу требовалось меньше еды.

- Марита, а Марита?

Девушка повернула голову. Нет, она, конечно, давно не ждала от Латы положенного обращения, включающего "ваше высокородие", но смущенная нотка в голосе дорогой подруги свидетельствовала, что предстоит что-то как минимум забавное.

- М-м-м?

- Кружки возьмешь?

- Прости?

- Надо мальчикам отнести обед, они там варить не разрешили, и похлебку я унесу, и лепешки тоже... а кружки с взваром у меня рук не хватает взять. Отнесешь?

А что, есть сомнения?

Относить "кружки" (одно слово чего стоит, господа!) с взваром бывшему рабу, лекарю и купеческому сыну - да матушку бы удар хватил от такого зрелища. Марита почувствовала, что улыбается. И впрямь... забавно.

- Отнесем...

"Мальчики" вместе с драконами обнаружились там, где и должны были - у белой скалы, рядом с выкопанной ямой. Но есть отказались категорически, не до того, мол. Что было абсолютной правдой, так как мужская половина команда магов была занята важным делом - опускала в яму Арханта-Ри.

Вылечить дракона оказалось еще сложнее, чем они думали. Драконы могли бы, если бы соплеменник был в своей истинной ипостаси, у Клода получилось бы, если бы Архант был полностью человеком. Но падение и удар сместили что-то в тонком сопряжении структур, и баланс энергий оказался нарушен. Собственный огонь пожирал дракона изнутри, и поправить это было непросто.

Поэтому и возникла эта яма - величиной с небольшое озерцо, неглубокая, с ровным плотным дном, которое драконы всю ночь пропекали пламенем. И сейчас в центр этой ямы бережно положили раненого дракона.

- Деяницы пришли помочь? - послышался рядом негромкий голос.

- Что? - вздрогнула Марита.

- Деяницы пришли помочь? - повторил немолодой дракон, у которого весь бок был исполосован старыми шрамами. - Это необязательно. Мы и так покажем вам место.

- Какое место? Постойте... мы можем помочь лечению?

Дракон устало шевельнул крылом:

- Конечно. Даже будь вы простыми магами. Если Архант был прав и вы Звезда, то тем более.

Ах вот как...Марита поискала глазами подходящий объект...

- Дан!

Перемазанный водник поднял голову.

- Что?

- Иди сюда!

- Знаешь, мы тут малость заняты!

- А вы отвлекитесь!

- О божья пара...

- Дан, а она порядком зла... - проговорил Стимий, полагая, что девушка его не услышит. - Лучше иди. Парень, ты чем ее допек? Жениться пообещал?

- Счас у меня кто-то женится... - беззлобно пообещал водник, выбираясь из ямы. - Что такое, опять кот возникает на ровном мес...

- Вы когда собирались нам сказать про помощь? - перебила Марита и с ужасом почувствовала, как ее руки а-ля Латка совершенно самостоятельно упираются в бока. - И что это такое драконы собираются нам показывать? Что за секреты, а? Что у нас за Звезда такая, где у лучей тайны друг от друга?!

- Ты меня сейчас в яму спихнешь... - тихо проговорил Дан.

Марита обнаружила, что в пылу наступления и впрямь загнала водника на край ямы.

- И правильно спихну!

Но все-таки отступила. Несколько пушинок водник энергично махал руками, языком жестов общаясь с насторожившимися магами, пока те не отвернулись. Кажется, Стимий при этом расхохотался, но проверять Марита не стала.

- Кто тебе сказал?

Марита промолчала.

- Да дракон сказал, - вмешалась Лата. - А что такое-то? Дан, и верно, почему мы ничего не знаем? Мы что, Арханту-Ри помочь не можем? Или наша помощь лишняя?

- Да можете вы помочь! Просто валяться потом в лежку будете, как и мы! Сил этот ритуал забирает немерено! Мы же пока еще не настоящая Звезда...

- Что, боитесь, стряпать будет некому?

- Божья пара... - Дан почти беспомощно посмотрел на девушек. - Вот и береги таких. Идите уже, помощницы...

- Куда?

Откровенно говоря, на помощь тяжелораненому это походило мало. Больше всего лечение напоминало попытку жертвоприношения, описанную в орденском молитвеннике в разделе "Чародейства душегубские".

Шесть драконов и шесть магов окружили яму, где на дне лежал раненый. И куда, между прочим, сейчас медленно втекала вода. Марита еще раз нервно проверила - нет, глубины явно не хватало для того чтобы утопить человека, даже с ее невысоким ростом. Самое большее, до плеч дойдет. А вот раненого дракона...

Спокойнее, милле Марита, вы же не верите, что дракона и впрямь утопят? Спокойнее...

- Готовы? - Дан дождался ответа - и резко взмахнул рукой.

Масса воды, прозрачной, сверкающей на солнце, поднялась над свежей плотиной, пенным гребнем лизнула нависшую иву... и тяжело рухнула вниз.

Котловина мгновенно наполнилась водой, Мариту мотнуло в сторону и едва не сбило с ног, кто-то закричал, и в этот миг драконы, вставшие по краям, одновременно опустили вниз крылья. Каждый к своему магу...

В нее попала молния.

На нее рухнуло небо.

Она...

Это было как удар изнутри, как водоворот, как падение, что-то рвалось из нее, летело и кружило, что-то, почти непосильное для хрупкого человеческого тела, и она уже не знала, в реальности ли над котловиной возник белый купол из скрещивающихся молний или ей снова мнится первый вечер после побега...

Это было... больно... почти... невыносимо... это...

..кончилось.

Марита рухнула на колени, прямо в жидкую грязь. Вода, только что едва не кипящая, куда-то исчезла, оставив только ил, мелкий мусор... и дракона, неторопливо расправляющего крылья.

- Архант-Ри...

2. О драконах, планах и ругательных словах.

Во внутренние помещения Храмов верующих не пускали. Даже венценосные представители паствы имели доступ разве что в храмовые молитвенные, да и то почиталось особым знаком, мерой наивысшего доверия, которого душеспасители удостаивали лишь избранных. Короли и герцоги, принцы и наиболее влиятельные из вышней знати получали право преклонить колени вместе с орденскими собратьями, вознести молитву прямо перед ликами Судьбины и Дара и положить свои приношения непосредственно у алтаря. А придворные потом долго превозносили святость Храмов, благочестие святых Лиц божьей пары, а заодно аскетизм и самоотречение орденцев, все силы которых направлены на духовное служение и защиту паствы от злобных магов и их покровителя Злиша.

А для некоторых скептиков устраивались экскурсии в подвалы, где сидели "особо опасные блуждающие во грехе" и повествовалось, какие тяжкие деяния свершили эти Злишевы отродья, и как сложно было их поймать... Бывало и так, что скептики "неверием своим вселяли в узников новые силы", и те предпринимали попытки бежать, попутно покушаясь на невольных "помощников". И тогда душеспасителям приходилось вставать на его защиту. Если же спасенный скептик не преисполнялся благодарности к отважным пастырям (или хотя бы благоразумия, чтобы эту благодарность высказать), то увы, его раны оказывались слишком опасны, чтобы выжить. И уже его наследник приносил в Храм дары, дабы отмолить у Судьбины грешную душу покойного. И тоже - не дальше молитвенного зала.

Нечего верующим заглядывать во внутренние помещения.

Конечно, вряд ли кто-то из паствы посмел бы задавать душеспасителям вопросы, зачем аскетам роскошные ковры и драгоценные жемчужные лампы, но удивление бы возникло даже у самых тупых верующих. Да и прочие атрибуты роскоши вызвали бы сомнения: купальни с пятью бассейнами воды разных температур, драгоценная мебель, уникальная посуда, ткани, прекрасные панно (совсем не на божественные темы!). А сомнений Ордену не нужно... Поэтому во внутренние покои не допускались не только обычные верующие, но и рядовые собратья, без ранга. Нет, в комнатах Круга собирались лишь самые приближенные, самые доверенные лица. Те, что спокойно наступали на заморские ковры. Те, что спокойно могли отбросить в сторону бокал льешского стекла, не раздумывая, разобьется ли бесценная посуда или останется целой...

Те, что сейчас лежали у бассейна и негромко переговаривались, не обращая внимания нежные голоса поющих рыб - редкой живой драгоценности из земель саюри.

Интересно, окажись здесь каким-то чудом посторонний, он бы надолго замер, во все глаза рассматривая прекрасное убранство, или обратил внимание на людей? Известно же, что уродство чаще приковывает к себе внимание, чем гармония и красота. Справедливости ради, уродами в классическом понимании пятеро у бассейна не были. Все части тела на месте, а да и сами тела были хоть и немолоды, но вполне презентабельны. И все же...

Быть может, дело было в том, что на фоне этой красоты взгляд невольно ожидал узреть не менее прекрасных обитателей? Может, они просто не вписывались в царившую здесь гармонию... а может, все впечатление портили лица. Под маской лени и благодушия внимательный наблюдатель различил бы напряжение и подозрительность. Наблюдатель, случись ему здесь оказаться, отметил бы и другие детали. То, как осторожно берут купальщики фрукты с общего подноса, как словно невзначай осматривают кожу в поисках уколов и надрезов, то, что каждый пьет из своей чаши, не выпуская ее из рук (или из поля видимости). Да и полотенца-накидки каждый принес с собой - никто не брал аккуратные стопки, приготовленные прислугой.

Но наблюдателей здесь не было, ни внимательных, ни рассеянных - никаких.

За встречей Проводников - руководства Ордена - не позволено наблюдать никому.

- Душно здесь...

Четыре взгляда скрестились на заговорившем - собрате Иле. Четверо из пятерых взвешивали значение реплики: это продолжение предварительного разговора о пустяках или, наконец, мостик к истинной теме сегодняшнего сбора?

- Эти восточные травы в ароматических смесях... порой их аромат чересчур навязчив, - раздвинул губы в улыбке Инченцио. Достойно ответил. И согласился, на первый взгляд, и тем самым выказав поддержку, и заявил о готовности поговорить... и ввернул легкую шпильку о происхождении отсутствующего здесь Проводника Мустафира, настойчиво добивавшегося в последние дни союза с их группировкой.

- Весьма. И пара многовато...

- Здешний тепловик не справляется с работой?

Прицельный взгляд. И понимание в ответном.

- Справляется. Но помощь ему бы не помешала.

- Да, недостаток магов становится все более заметным. Скоро об этом заговорят все, - Демир, несмотря на выдающийся, по всеобщему признанию, ум, предпочитал без необходимости не терять времени на обходные пути, а высказываться более-менее прямо.

Ленивая расслабленность, и без того весьма условная, улетучилась окончательно.

- Заговорят... Вопрос: что в связи с этим собираемся делать мы?

Инченцио не без удовольствия понаблюдал за лицами собратьев. Все ли уловили вопрос в истинной полноте смыслов? Что именно собирается предпринять их группировка? И в отношении магов... и в отношении коллег... и, разумеется, вопрос о правящей роли имеет далеко не последнее значение. Если им удастся подобраться поближе к Верховной Опоре...

- Чем мы располагаем?

- Восемь крепостей всецело наши. Еще четыре при определенных условиях готовы сменить покровителей.

- Причем три из них - из Алты. История с этим герцогским отпрыском, которого умыкнул Хими, порядочно подпортила там дела.

- Знать защищает мага? Однако...

- Знать защищает своего. Юнец один из них, да еще герой войны, да еще красавец... прямо-таки герой романсеро. А Хими поторопился, дискредитацию мага провел бестолково, не рассчитал слухов, репутации семейства не учел. Вояк вообще в расчет не принял, а те за своего молодого командира... словом, неприятная история. Настолько топорная работа... я удивлен тем, что столь бездарные неучи в наше время продвигаются дальше рядовых собратьев.

- Молодежь часто впадает в грех самоуверенности, - интонация высказывания отстраненно-спокойная, но понимают ее правильно.

- Все мы порой поддаемся греху... - быстрый обмен взглядами, и мягкость сменяется резким, - Но не каждый грех простителен.

Демир согласно опускает ресницы. Инченцио после паузы кивает. Молчаливый Бела просто машет рукой. Участь Хими решена. И вслух говорить ничего не потребовалось - умные собеседники обходятся без этого.

- Далее - маги.

И опять интонация говорит больше, чем слова.

Здесь, среди "своих", никто не обвиняет в недостатке магов покойного Михела. Да, разумеется, старик-провозвестник изрядно подгадил Ордену, не предупредив, как это делалось на протяжении столетий, о приближающемся дожде. Да, конечно, у Храмов на этот не было возможности, как положено, отобрать молодую поросль с самого рождения, а уж о том, чтобы заранее подготовить плановые рождения, и речи не шло. Но лишь рядовые орденцы всерьез верили, что именно в этом причина катастрофической убыли магов. При их-то долгожительстве... как же. Нет, господа. Истинная причина - плачевное падение нравов среди собратьев, в том числе - о позор! - среди рядовых. Расслабились братья. Распустились. На право продления жизни посягают чуть ли не низовые члены ордена, даже не душеспасители. Тогда как всем должно быть понятно, что продления заслуживают лишь высшие лица в иерархии... Недавно был вообще вопиющий случай - компания пьяных рядовых из охраны напала на поводыря с ценнейшим магом-целителем. Охранцов, конечно, судили и отравили, как положено, но мага-то не вернешь! Нет, падает мораль, падает... нет уже прежнего послушания, собратья. Неудивительно, что магов на всех не хватает!

Когда их группа придет к власти, это изменится.

Но власть надо еще заполучить..

- Вам не кажется, собратья, что магами из Синтарина стоит заняться вплотную?

- О да, те самые маги, разговоры о которых не поощряются

- И о которых, тем не менее, все говорят.

- И которых до сих пор не поймали.

- Чужая ошибка - ветер, разорвавший паруса на корабле врага. Стоит только все правильно рассчитать - и он наполнит твои паруса.

- Вы тоже хотите их поймать?

- Хочу ли я? Дайте подумать. Зеленница. Огневик. Водник. Лекарь. Пророчица. Погодник и телепортист. Хочу ли я заполучить их в руки? Я не просто хочу, Бела - мы будем теми, у кого это получится. Особенно, если сбить со следа наших конкурентов... Демир, вы говорили, что появились новые возможности по закладке?

Клод открыл глаза и несколько минут рассматривал переплетенные зеленые стебли, пока до него не дошло, что это тот самый навес, который они поставили вместо шалашей. Некогда было, торопились... а потом и сил не стало. Драконы говорили, что после плетения такой аварийной формеры, да ее сопряженного с исцелением, лежать Звезде пластом и только рот открывать на кормление с ложечки. Ладно, главное сам дракон здоров...

Экспериментатор в Клоде посоветовал поднять руку и проверить уровень жизненных сил.

Уровень был плачевный. Рука поднялась, но перед глазами немедленно закружились точки, свидетельствующие об истощении. Лекарь вздохнул. Пациенту в таком состоянии он бы рекомендовал усиленное питание и постельный режим... и жесткий настил под спиной внезапно показался очень уютным... но ничего не поделаешь, встать придется. Ребята пусть полежат, но он-то лекарь! Надо встать... присмотреть за остальными. Ничего, потом отлежится...

Юноша сцепил зубы, приподнялся на локтях, переждал очередное мельтешение точек... и едва не упал обратно.

Ребят в шалаше не было! Зеленый настил, совершенно пустой, бодро топорщил ветки и демонстрировал полное отсутствие на нем будущей Звезды.

Лекарь похолодел.

Как он выбирался из-под навеса, Клод не помнил. Снедавшая его тревога уже успела предъявить ему картины мертвых тел (истощение), налета Ордена (похищение) и еще несколько напастей... которые тут же пропали, как только глаза отыскали ближайшее живое существо, которому можно было задать вопрос об участи товарищей.

- Ой, а ты чего встал? - сочувственно спросило существо. - Кто разбудил?

Существом оказалась Лата. Совершенно невредимая Латка. Бледная и с синими тенями под темными глазами, но вполне бодро стоящая на ногах и с половником в руке. В половнике исходило паром что-то аппетитное...

- Ты... а ты почему на ногах? Лежать же должна...

- Скажешь тоже! Как я буду лежать? Все ж голодные!

- Но... тебе разве не плохо?

- Смеешься? Кабы я всяк раз лежала, когда что-то болит, так лучше сразу гроб заказывать! Будешь кашу? Она со шкварками! Такие кусочки сала, обжаренные...

- А остальные где?

- Ну, Син сразу после меня встал, сказал, что на рыбалку сбегает... они со Стимием и ушли.

- Откуда тут рыбалка?!

- Да не тут... Он же умеет шагать.

- Так он в таком состоянии еще и...

Латка запихнула под косынку выбившуюся прядку и фыркнула:

- Я же сказала, он со Стимием. Тот поможет, если что.

А, ну да. Поможет. Только не спрашивайте, как...

- А Тир?

Девушка улыбнулась.

- Тот сразу вскочил, как про рыбалку услышал. Мол, если Стимий уходит, кто на охране будет?

Понятно... Латка и обед, Тир и охрана. Так...

- А Марита?

- Лично я встала, когда ко мне подобралось это серое чудовище, - холодноватый, какой-то хрустальный голос дижонки донесся откуда-то справа. Из-за дерева.

- Да Дымок только погреться хотел!

- Возможно. Поэтому сжимал в зубах крысу? В качестве оплаты за тепло?

- Ну...

- В любом случае, я не рассматриваю свое будущее в качестве грелки для котов.

Латка прыснула и шепнула:

- Она встала, как только смогла дотянуться до зеркала. Увидала свое отражение, ахнула и - хихик, я и не думала, что она знает такие слова! - и умчалась "приводить себя в порядок". Вот ее осмотри. А то она скоро простудится в этом ручье. Дан ей там ручей устроил, за ивами.

- Дан?

- Приятель, ну ты же не думал, что я буду валяться, как тюк с шерстью? - хлопнула по плечу рука. Как у Дана получается ходить так... по-кошачьи? - Тем более, когда меня ждет такая угроза?

- Какая угроза?

Навскидку Дан тоже выглядел вполне прилично. Даже руки не дрожали...

- Как, приятель, а кормление с ложечки? И еще... - златоградец доверительно понизил голос и наклонился прямо к уху собеседника, - можешь не верить, но наши девушки обсуждали возможность применения... ночных горшков. Ты мог бы перенести такой позор?

Хм, а свои силы Клод, похоже, переоценил. Драконий лагерь тянулся и тянулся, а сил оставалось все меньше. Так что, возможно, до Арханта-Ри он доберется ползком.

Погода нынче получше, чем вчера, и драконы, чья очередь сегодня была остаться на земле, не прятались под навесами, а грелись на солнце. Архант-Ри как-то обмолвился, что Крылатые на крайний случай способны подпитываться солнечными лучами, и именно эта способность несколько раз буквально удержала племя от вымирания...

Жаль, что эта способность так слабо развита. Если бы эти органы на лопатках "преобразователи", как их назвал дракон, были немного больше... интересно, а это в принципе возможно?

Ух, ноги как дижонское желе. Еле передвигаются. Надо отвлечься. Как в Улеве... Весной, когда сырая погода и сезонный ветер валила людей в лихорадку сотнями, ноги тоже вот так гудели и тряслись. И Клод отвлекался тем, что рассматривал дома... светящиеся окна... мелькавшие за цветными стеклами силуэты...

Ну а тут осмотреться сама Судьбина велела!

Вот из вчерашнего озерца, снова наполненного, пьют несколько Крылатых. Еще четверо проплыли в небе, не прячась в невидимости. Трое несли какие-то тушки, похоже оленьи или козьи, а один - охапку веток. Ветки-то им зачем? Хотя навесы-то как раз из веток...

А вот этот дракон занимается довольно странным делом - греет своим дыханием камни... и кладет их себе на основание шеи!

Странно...

- Он лечится!

- Что?

- Простуду лечит! - пояснил дракончик.

- Доброго дня, гость! - троица драконьих малышей, каждый выше человека, застенчиво помахала крылышками и снова спрятала мордочки в траву.

- Не рано ли ты встал, гость? - с сомнением спросила невысокая Крылатая, старательно разделяющая кучку плодов на четыре порции.

- Что ты ищешь, гость? - из земляной ямы (убежище на холодное время года) вынырнула драконья голова на длинной шее. - Проводить?

- Благодаря вам, в нашей долине впервые есть настоящее озеро с чистой водой, - Архант-Ри осторожно пододвинул юноше спрессованную почти в лепешку кучу сухой травы. - Садись, прошу. Мои соплеменники воспряли духом. Кажется, они впервые за многие годы поверили, что все небезнадежно. Что на свете существует что-то еще, кроме отлова коз и Ордена... Спасибо.

- Да что там... - принимать должным образом благодарности Клод не умел. То есть слушать было приятно, но что сказать в ответ?

- После стольких лет жизни в этих примитивных условиях, на грани вымирания, и снова рядом маги, и снова мы чем-то можем помочь. Как только я окрепну, мы покажем вам заветное. Единственное неразрушенное заветное место магов, которое мы знаем...

Там вы сможете окрепнуть и узнать то, что должно знать... Что это?!

Пронзительный вскрик разнесся по лагерю, как тревожный зов боевой трубы.

Марита!

- Да где у вас вообще глаза?! Я уже не спрашиваю, где мозги, я про глаза спрашиваю?

Голос был маритин, и молодой лекарь перевел дыхание. Судя по громкости голоса, Марита не была ни ранена, ни при смерти, а наоборот, не испытывала ни малейшей слабости - только ярость.

И можно понять почему.

Если вспомнить, как дорог дижонке ее внешний вид и как она дорожит каждой юбкой... Косматое, облепленное рыбьей чешуей, мокрое насквозь чудище должно было быть в бешенстве. Девушка, потрясая зажатой в руке блестящей рыбиной, яростно наскакивала на не менее мокрых Стимия с Сином.

- Как вы вообще могли принести всю эту рыбу сюда?! Стимий!!! Как ты мог это разрешить?!

- Что происходит?

- А, Клод! Полюбуйся на этих самоубийц! Посмотри! Рыбу они принесли... да где вы ее взяли в таком количестве?!

- Да я случайно на тебя попал. Я не хотел...

- При чем тут это?! Тебе вообще нельзя было сейчас напрягаться! А ты считай целого дракона поднял! Ты соображаешь, что ты делаешь?!

Син отчаянно посмотрел на Стимия, но поддержка от орденца сейчас явно не светила - прислонившись к камню, тот беззвучно давился смехом.

Кое-как лекарь уяснил, что рыбакам сегодня повезло невероятно - какое-то высыхающее озеро рыбой было прямо-таки переполнено. Причем ее можно было брать даже руками! Неудивительно, что они горько сожалели, что не могут забрать с собой все... как бы она пригодилась Крылатым!

Оказалось, могут. По крайней мере, у них получилось. Многотонный груз высыпался в новое озеро, едва не похоронив удачливых рыбаков... а заодно облив с ног до головы всех случившихся рядом драконов и Мариту, только только закончившую приводить себя в порядок.

- Что за шум, а драки нет? - бодро осведомился появившийся Дан.

- Мариточка... ты опять ругаешься?! - с почти настоящим удивлением спросила Латка. - Ты же говорила, дамам нельзя...

Появление Дана привело "даму" в чувство. Марита, точно проснувшись, тряхнула головой, осмотрела берег... молча швырнула рыбу в помиравшего с хохоту Стимия и гордо удалилась.

Хм... почти удалилась. У самых кустов дижонка замедлила шаги и вскинула чешуистую голову.

- Я такое говорила?

- Ну да...

- Зря говорила. Зря.

3. Ночной разговор...

- Что-то ты притих, рыцарь, - лесовик тебя приложи, Дан! Как он умудряется подкрадываться так бесшумно?! Кошки у него в роду, что ли?

- А что, в округе мало шума?

Златоградец присаживается рядом... если конечно это легкое, текучее движение, с которым его тело скользнуло на землю, можно так назвать. Вот уж действительно - вода. И Тир снова ощутил глухое раздражение, густо замешанное на невольной зависти - и от того, как сноровисто управляется водник со своей стихией, ладно, ловко, с улыбкой, будто играючи, и от этой легкости, с которой Дан ступал по земле и воде. И за эту его вечную улыбочку, словно нет на земле никакого Ордена, и ничуть он не боится, что вот появятся черняки, скрутят и снова отволокут на укрощение, как строптивую лошадь... Хотя он-то, может, и правда не боится. Он в ошейнике не сидел, ему по ночам не мерещатся рожа отче Хими и ряд инструментов, разложенных у столба...

Поищи трусов где-нибудь поближе, рыцарь...

И придави норов. Не время и не место.

Лучше подумай, с чем к тебе пришли.

- Хорошая погодка нынче, а? - не отзываясь на грубость, мирно ответил златоградец.

Нам предлагается побеседовать о погоде. Превосходно. Видимо, именно так в представлении купца выглядит начало светской беседы.

А если ты не уймешься, то у драконов будут все шансы полюбоваться, как два луча будущей Звезды сцепились в драке. Догадываешься, как им это понравится?

А погода и правда была хороша. Будто Син наворожил. Ветер сегодня дул не с полудня, не от гор, и воздух был чистый, теплый, без дыма и запаха болот. Розами, правда, тоже не пахло - все забил крепкий рыбный дух, зависший над лагерем, как "аромат" дешевого пойла над постом городской стражи.

Зато синее небо с редкими облаками точно светилось изнутри. Светились и драконьи тела, тут и там распластавшиеся на траве, как мерцающие горы. Солнце, согрев землю, клонилось к закату, но драконья чешуя еще горела и искрилась, отзываясь на касание лучей. Красивое зрелище...

Он так и не ответил, предпочитая на этот раз послушать, но в его ответе, похоже, не слишком и нуждались. Златоградец привольно развалился рядом ("трое суток ареста" - прокомментировали остатки командирского опыта), прикусил какую-то серебристую травинку и продолжил так, словно рядом если и не приятель, а по крайней мере, близкий знакомый.

- Когда б не мошкуны, вообще сказка была бы. Кстати, видал, что Латка отчебучила?

- Нет.

Что-то долгая завязка у разговора... Отвратной привычки ходить вокруг да около за водником не водилось, по крайней мере, если дело не касалось девиц. Вокруг симпатичных поселянок Дан мог виться часами - шагать на мягких лапках, щуриться и мурлыкать комплименты. Но Тир-то не девица. Так в чем дело? Либо Дан собирается сказать что-то особо пакостное, либо действительно просто подошел поболтать. Хм...и какой вариант дальше от истины? Есть еще один, столь же вероятный: Дан спятил и решил податься в менестрели.

- Что, и крика не слышал? - усмехнулся водник, не подозревая, что его только что едва не причислили к менестрелям.

- Нет.

- Надо же. Час назад тут такое было... - Дан мечтательно улыбнулся, будто узрев среди облаков девичью фигурку подходящих очертаний. - Латка у нас вообще... чудо, а тут так и вовсе никто такого не ожидал. Короче, ей загорелось сварить ужин, а с продуктами у нас до синовой рыбалки - сам знаешь. Крупы и той хорошо, коли на неделю осталось. Ну и мелочь всякая. Латка у нас добрая, и наши запасы... В общем, вяленое мясо она того... драконятам скормила. Маленькие, мол, тощенькие...

- Угу, - буркнул Тир, - и вчерашнего гуся подстреленного им подсунула...

- Кхм... - златоградец, который вчера собственноручно скормил помянутого гуся какой-то тощей мелочи, выплюнул травинку и отвел глаза. Тир мысленно хмыкнул и порадовался, что лично его за делом подкармливания никто не застукал. Спасибо разведчику Шороху за науку. Хотя там и замечать было нечего - всего лишь мешочек с сушеными фруктами, драконенку на один клык, умял за пушинку.

- Ну так вот, - Дан счел за благо отвлечь разговор от всяких пернатых, - В общем, одна Судьбиня знает, как Злиш ее под руку толкнул - сама Латка говорит, что просто поесть было очень охота. Вот она и замечталась. О пирогах там (в тех краях их с творогом пекут, с сыром и в такие вертушки закручивают), о шкварочках... о колбасе. И пока руки варили кашу, голова измыслила колбасу дикорастущую. Мол, хорошо было бы, коли колбаса бы сама росла, а не из поросят получалась. Поросят-то жалко! И так она об этой колбасе призадумалась, что не удивилась даже, когда та из земли полезла.

Недоструганная стрела замерла в руках у Тира. За Латкой всякое водилось, конечно, но такое? Вот уж воистину... чудо.

- Сама по себе, взяла и полезла, будто сумасшедший огурец, подземного сорта. Пахучая такая, ровненькая, - со вкусом пояснил незваный менестрель, - Дымок тут же явился и умильненько так рядом заходил, замуркал. Мол, хозяева, вам как, пробу снять не требуется?

Латкин Дымок уже был притчей во языцех, и нарисованная Даном картинка возникла перед глазами как живая. И не улыбка, но тень улыбки незваной гостьей коснулась губ. И отчего он раньше не привечал котов?

Дурак был.

- А когда в озеро и на Мариту свалилась эта гора рыбы, Латка рванула на помощь и про всякие колбасы напрочь позабыла. Только вот "дикорастущая" никуда не делась оттого, что ее из памяти выпустили. Росла себе потихонечку и росла... пока Марита с озера не вернулась. Подошла к костру подсушиться там, погреться... и узрела неподобающее.

- Какого размера неподобающее? - не выдержал Тир.

На миг показалось, что в приоткрывшихся зеленых глазах промелькнуло чересчур довольное выражение, но с чего бы?

- Да уже приличного, - фыркнул самозваный менестрель. - Дымок сколько мог, столько слопал, и силился потребить остальное, но даже беспредельная жадность должна сдаться перед размером живота. Так что Марита быстро сообразила, что это не... хм, не то неподобающее, что недостойно лицезреть девицам, а всего лишь "кошмарная змеюка", вкруг ее мешка скрутившаяся! Но все равно, визгу было...

- Я не слышал.

И что же это у тебя со слухом, разведчик?

- Не слышал... - вдруг вздохнул водник. - Конечно, не слышал. Я это только что выдумал.

Тир молча уставился на парня.

Однако...

- Дан, чего ты хочешь?

- Подеремся? - вместо ответа поинтересовался златоградец. И опять с той же бесящей Тира улыбочкой.

- Вызываешь?

- Спрашиваю, - уже без улыбки уточнил Дан. - Хочешь?

- Как огонь и вода?

- Как парни. Разомнемся.

Дом умалишенных, подвал для одержимых. Драка. Причем, даже не на мечах, а на кулаках, как простонародье.

Но... что-то в этом было...

После стычек в пограничье Тир всегда посмеивался, когда сверстники из вышних родов гордо заявляли ему, что владеют мечом - истинным оружием знати - и на поединках неоднократно доказывали свою доблесть. Поединок, ха! Мерило доблести - война. А поединки с родовыми мечами (чаще всего - жуткими железяками, перетяжеленными, без нормального баланса) - это так. Игрушки. Развлечение для скучающих сопляков. Много толку от твоего меча, если сверху падает сразу несколько сетей, утяжеленных камнями, а потом наваливается толпа в лохматых шкурах... И это если ты нужен. Ненужных лесовики просто расстреливают с безопасного расстояния, пока жертвы пытаются выпутаться из сеток.

Нет уж. Воин - настоящий воин - должен уметь управляться не только с мечом. Как твердил новичкам сержанто Мориц по прозвищу , отсутствие оружия - не повод помирать. И не оправдание для неумех. Благодарение Судьбине и сержанто, кое-что Тир умел...

- Давай.

Тир отложил нож и будущие стрелы, на всякий случай прикрыл мешком и встал, машинально разминая плечи. Дан... вспорхнул. Будто брызги на дворцовом фонтане. Откинул в сторону ножик - тот приземлился точно рядом с мешком, потом жилетку. И двинулся во встречном движении, мягко, беззвучно переступая ногами потрепанных рацейских сапожках... Странно. Это не школа миридди-талинт, не известная и знакомая по тренировочным схваткам рукопашка златоградских мастеров. Это что-то странное. Еще один сюрприз, Дан?

Ну тогда жди ответного. Будет тебе рыцарь...

Огневик повел плечами, стиснул-разжал ладони. И стремительно присел в полуобороте, выбрасывая вперед ногу. Стопа "выстрелила", врезавшись не успевшему отстраниться Дану чуть ниже колена, как раз по жиле. С невнятным проклятием нога "сложилась", и водник опрокинулся на спину. Тут же откатился в сторону, точно уходя от добивающего удара. Но Тир просто встал рядом, дав ему подняться.

Златоградец фыркнул и вскочил.

- Что-то это не очень похоже на бой высокородных.

Прости, если разочаровал.

Тир ощутил, как дернулись в усмешке уголки губ.

- А это вовсе и не он. Был у нас один в наемных менторах... из Белолесья.

- С Приисков? Ого!

Еще сорок лет назад Белолесьем называли маленькое королевство, затерянное в Северных горах. Невеликое население жило тем, что высаживало на крохотных полях скороспелую пшеницу, добывало шкуры снежных барсов и козлов, а главное, собирало и продавало масло и целебную смолу со своих "белых елей". А еще они славились как искусные воины. Да, наверное, такими и были... потому что когда их земли вдруг понадобились Ордену, то горное племя смогло продержаться целых три года...

Правда, теперь их почти не осталось.

- Потом научишь?

- Если выиграешь!

- Принято!

И две фигуры снова сцепились над чахлой травой. Знакомое движение рук... обманное движение... коварный блеск глаз, ускользающая из-под ног земля... и падающее рядом тело, которое ты все-таки успел, успел зацепить! Быстрей на ноги, быстрей, Тир! Ох, прав был сержанто Мориц, длинные волосы только помеха... по глазам хлещут... а противник успевает использовать тот единственный миг темноты и подловить на простейшую "закрутку". И опрокидывается дерево и небо, потому что падаешь... падаешь.

Ах ты!...

Довольный смешок, и злость умирает не родившись - злиться сейчас смешно и напрасно, Дан явно наслаждается каждой минутой, и ты тоже... почти....

Новая стычка, и веселый азарт, и ты весь сосредоточиваешься на том, чтобы успеть! Успеть перехватить этого верткого злишева внука, уцепить поперек талии и стремительно прогнуться назад, не давая ему вывернуться, перекидывая через себя... Тело послушно вошло в привычный ритм, вы падаете вместе, но ты успеваешь встать на пушинку раньше, на целую пушинку! Целый миг победы, пока Дан не проводит какой-то совершенно незнакомый захват... Мелькает небо и хлещут по щеке жесткие стебли, но это неважно, неважно, напряжение сгорает вместе с усталостью, заменяясь привычной сосредоточенностью, боевым задором, и странной уверенностью, что все еще будет хорошо...

Все обязательно будет хорошо, все можно изменить.

И то мерзкое копошение в груди, тот унизительный страх, цепко удерживающий в своих когтях уже несколько недель, с самой крепости Лицита... он тает.

Но мир не склонен надолго забывать о своих героях...

- Вы что делаете?! - ахнул неподалеку голос. - Мальчишки, перестаньте!

Тир не ответил. Его шея была умело перехвачена в кольцо жестких рук, и говорить в таком положении было немного затруднительно...

А Дан отнесся к предложению весьма своеобразно. В своем стиле:

- Счас вот убью его и перестану.

Размечтался! Тир наконец смог правильно поставить ногу и немедленно пошел на хват локтя, весьма удобно расположившегося прямо перед его лицом. Теперь шагнуть, потянуть локоть вниз, переваливая вес Дана на себя, наклониться... и переброс! Есть! Захват размыкается сам, пока противник смягчает падение...

И осталось только прижать уже несопротивляющееся тело к траве и выдохнуть:

- Ну? И кто кого убьет?

Последняя шутка была лишней. Как оказалось, чувство юмора у сельчанки не доросло до понимания тонкостей боевых поединков... а посему объяснять все пришлось в положении "вис на лианах", каковые лианы у перепуганной Латки появились мгновенно и чудовищной величины. Тир и мяукнуть не успел, а толстенные стебли сцапали обоих поединщиков, вздернули в воздух и зафиксировали руки-ноги не хуже разведчиков на рейде. Дан попытался брыкаться, но это привело только к тому, что с его ноги стащился сапог. Тир зеленым гадам не понравился еще больше - иначе с чего бы им с такой яростью вцепляться в его штаны? Зиррат и злишевы козни...

- Клод! - вопила тем временем хозяйка лиан. - Марита! Стимиииииий! Сюдааааа!

- Латка, прекрати! Чего кричишь?

- А чего вы деретесь?

- Что тут слу... ах, - Марита ошеломленно обозрела представшую глазам картину - причем Тир будто по-настоящему увидел в серых глазах свое голое колено, торчавшее из продранной штанины - и обернулась к "дорогой подруге". - Ой...

- Лата, ты... Дан? Тир?! - Клод возник вместе со Стимием. - Что произошло? Ты за что с ними так?

- А чего они?!

- Кстати, а чего они-то? - уточнил Стимий.

- Да тренировались мы! - Дан бросил попытки отцепить стебель от своего запястья и взялся за его хозяйку. - Тре-ни-ро-ва-лись! Пусти сейчас же!

- Правда, что ли? - сразу поверила Латка. - правда... Простите...

Лучше б она поверила не сразу. Может, тогда бы лианы втянулись не настолько резко. А так...

Бац. Увесистый пинок земли по "мыслящей части некоторых высокородных", как именовался зад по высказываниям сержанто Морица, такой же удар по локтю на пару ниток вышибли из Тира все мысли и слова, кроме ругательных. У Дана, приземлившегося рядом, судя по его шипению, проблема была та же. Латка вертелась рядом, извиняясь уже в четвертый или пятый раз и предлагая водички или взвара. Или каши, или какой-нито травки, если она понадобится Клоду на лечение пострадавших... или...

На пятое "или" Дан поднял на девушку зеленющие глаза - вылитый глубокий омут! - и попросил:

- Лат, изобрази из себя водяной пар, а?

- А?

- Испарись. А то Тир сейчас расплавится от смущения.

- А?

- Твоя лиана ему очередные штаны прикончила. А ты еще Мариту позвала полюбоваться...

- Дурак! - вспыхнула Латка. И с трудом отведя взгляд от помянутых штанов, девчонки убежали.

Дан проводил их глазами и бессильно откинулся на землю:

- Хвала Судьбине. Клод, оставь мои штаны в покое. Выше поднимись...

- Э-э.. насколько выше? - озадачился лекарь, отрываясь от прощупывания колена.

- А сам как думаешь?

- Ну...

- Придурок. Я, похоже, ребро сломал. Или два. И запястье. Злиш бы драл эти корни, которым вздумалось торчать именно тут. Не хотел, чтоб она видела...

- А это созвездие называется Перепутье. Пять крупных звезд, одна чуть в стороне. Вон та звезда - желтая, видишь? - зовется Вината, на старом языке - осколок солнца. Она всегда указывает на восток. Поэтому Перепутье считается путеводным.

- А у нас его звали Дарова ладонь. Пять пальцев, один наособицу, - вставил Стимий.

Марита не ответила. Продолжала гневаться. На этот раз из-за грубости Дана по отношению к дорогой подруге. Латка всех давно простила и вовсю болтала с Тиром (точнее, ездила по мозгам, уговаривая согласиться на новые штаны), а Марита обижалась за двоих. И поэтому вечером у костра взялась просвещать зартханца (а заодно тихоню-безымянного) по звездочкам, начисто игнорируя остальных, включая Дымка. Последний, правда, не подозревал, что его игнорируют, и нежился на коленях Клода, сопровождая лекцию дижонки умильным мурлыканьем...

- А в Рацее эти звезды зовут Конской Гривой. А желтую звезду глазом...- вздохнул Дан.

- Дан, давно хотел спросить, - Клод, перетиравший в чашке какую-то травку, поднял голову. - Ты же был в Рацее, да? А как там с магами?

На сонную компанию точно плеснули водой. Замер безымянный, перестал нанизывать на ветку рыбные кусочки Стимий. Даже Дымок перестал мурлыкать.

Клод смутился.

- Что вы? Я просто... ну, мы же все живем если не рядом, то близко. Почему в нашей звезде не выпало мага из Рацеи? Со Снежных островов? Ну и Корабельники ж еще есть. Или они все магов убивают?

- Почти. Женят их.

- В смысле?

- Как только магу исполняется пять лет, ему пару подбирают. Девочке жениха, мальчику - невесту. Мол, так Судьбиня сменит ему нить жизни, если с другими переплетет потеснее. А попозже женят...

- И что?

- И все. Сколько я по Рацее не ездил, ни одного мага старше двенадцати не видал. Их ценят, берегут, терема строят - заглядишься... самые красивые в селах терема - старосты да мага... да дом молельный. Их семьи уважаемые люди, но... До конца жизни ему за ворота ступить уже нельзя. Разве что по саду погулять. За высоким забором.

- Значит, туда нам тоже нельзя... - Латка зябко обхватила себя за плечи.

- Ну, мы вроде туда и не собирались? В села-города, в смысле. Нам в сокровенное надо. Одно из мест, которые создавались специально для магов. Там Ордену нас достать будет затруднительно. Драконы обещают, что там нас вообще никто не почует. Как минимум, семь лет...

Много позже, когда костер почти прогорел, а драконье сонное порыкиванье стало восприниматься почти как колыбельная, Тир окликнул:

- Дан...

- Что? - отозвалась темнота.

- Чего ты все-таки хотел? Там, на поляне?

- Вариант "кулаки чесались" не подходит?

- Подходит. Но не тебе. Поделишься?

Неясно белеющее в темноте лицо. Оценивающий взгляд - очень темный.

- Ладно. Только скажи: тебе после драки полегчало?

Ах вот как. Интере-есно.

- Я вроде ничего не говорил.

- То-то и оно что много. В лагере шума сегодня было выше крыши. Сначала с рыбой, потом с рыбалкой. Помехи страже. А ты молчишь. Должен был хоть раз высказаться. Не к добру. И это твое...

- Что?

Дан перевернулся на спину.

- Стимий как-то говорил... да ерунда все это. Просто видно же, когда человеку паршиво. Ну я и подошел. Драка - тоже способ выпустить пар. Полегчало же?

- Полегчало, - Тир пристально смотрел на златоградца. Он что-то не досказал, но впервые это не злило. Словно эта вторая драка как-то стерла первую, и уравняла их. Не сделала друзьями, пока нет, но все впереди. Они еще будут соперниками, и не раз, вот врагами - вряд ли. Повезло ему с соратниками. Повезло. - Определенно, полегчало...

- Ну вот. И купеческое отродье может на что-то сгодиться, - несмотря на ехидство реплики, тон златоградца был исключительно мирный.

Злиться не хотелось. Ощетиниваться не хотелось. И не было страха, того, что приходилось глушить каждый вечер - страха перед утром... Было странно легко. И свободно.

- Вода гасит пламя...

Как ни странно, Дан понял. И даже согласился. Со смешком:

- Ага. Гасит. Только огонь сначала доведет воду до кипения.

- А еще семян, - сквозь сон услышал Тир.- Обязательно репу, да вашего златоградского овоща, да побольше клубней.

- Мой список в кармане, - холодноватый голос дижонки почему-то подрагивал. - То, что особенно нужно, подчеркнуто. Без остального можно обойтись..

- А еще зерна и хоть какую меленку ручную! И лук. А то дикий долго не хранится. И чеснок.

- Лат, помилосердствуй! Еще немного - и одного дракона просто не хватит на то, чтобы унести все ваши заказы!

- Заказы? - Тир проснулся окончательно. Одним взглядом охватил приодетого Дана в Клодовой куртке и вышитой шапочке - под улевскую моду - смутившихся девчонок и угрюмого Стимия. - Какие заказы?

Поразительно, но Дан смутился (видимо, сегодня в стане драконов есть потери - не иначе как от переедания).

- Понимаешь, Клод хочет кое-что попробовать с драконами, но ему нужны некоторые инструменты.

- На Клода не сваливай! - нахмурился Стимий. - Божья пара, за какие грехи мне это наказание - приглядывать за юнцами, у которых все мозги в штанах!

- ... и мы с одним драконом слетаем в небольшой городок... есть тут в трех часах полета довольно крупный...

- Ты рехнулся?

- И еще кое-что купим. Марите одежду и букварь, Латке - ты слышал, Сину что потеплеее, а то он у нас мерзнет постоянно, Стимию...

- Дан, ты...

- А еще порасспрошу местных про новости. Например, про род Собронов. Там много народу из Алты должно быть.

- Ты... - Тир умолк.

А ты наверное, был хорошим купцом, Дан. Умеешь зацепить за живое. Почуять - и зацепить. И воином был бы хорошим... у меня такая безжалостность не сразу появилась.

Потом он не раз жалел, что так легко уступил воднику. Потому ли, что хотелось узнать о своей семье? Или сработал ночной разговор и не захотел разрушать хрупкое пока доверие? Или дело было в чем-то еще?

Но он отступил, и долго смотрел из-под руки, как тает в небе радужный силуэт дракона...

А вечером Дан не вернулся.

4. Орден идет по пятам...

Тревога накрыла долину еще с обеда. Латка, так оживленно щебетавшая, как и где она посадит принесенные Даном семена, постепенно замолчала и все чаще поглядывала на светлое небо в серых полосках дыма. Стимий, который с самого начала был против "разведки", плел из веток рыболовную сетку, то и дело костеря кого-то неназываемого по имени. Смотрел он при этом на прутья, но судя по тому, что в перечне грехов этого "кого-то" поминались самонадеянность и щенячье нетерпение, имел в виду вовсе не их. Может быть, несчастные ветки и совершили при жизни какие-либо прегрешения, но вряд ли их вина могла состоять именно в этом...

А тревога росла.

Давно затихла Марита, перестав доставать Латку повторением букв. Син и безымянный, отправленные спать, послушно лежали под навесом, но последние три часа оттуда не доносилось не то что храпа или звука - а даже и шороха. Тихо там было. Слишком тихо для спящих...

В сотый раз взглянув на небо, Клод едва не уронил чашку с растертой уже в пыль ромашкой и только тут заметил дрожь в пальцах.

Да что же это?

Он попробовал успокоиться. Уговорить себя, что пограничный город на скрестье торговых путей вполне удобное место, чтобы затеряться одному парню, что Дан с его опытом (и языком!) способен обвести вокруг пальца даже рысь из рацейских лесов.

Но тревога не отступала. Неотступная, давящая, она висела в воздухе отравленной дымкой... как болотный ядовитый туман, как моровое поветрие. Нет, надо отвлечься... хотя бы на драконов, что ли...

- Можешь его вообще отодвинуть?

- Что? Тут шумновато...

Это точно...

Давно голодавшие драконы, наконец-то поевшие досыта, с непривычки проснулись поздно, когда солнце уже всплыло в зенит и принялось припекать по-настоящему. И, растерянно порычав на себя за бессовестно долгий день и пропущенное время охоты, уже было засобирались в горы, чтобы перехватить хотя бы пару тощих коз... но Сахор-авар, местный патриарх, подал другую идею. Мол, козье ущелье неспроста назвали Ловушкой, скалы там торчат почаще шипов на гребне, и драконы там бились не раз, а тощая коза не стоит жизни. И раз так вышло, то следует потратить этот день на племенные дела. А заодно на отдых. Поэтому сегодня в драконьем лагере действительно было шумновато.

Племенные дела выразились в загадочных на первый взгляд действиях: выкапывании нескольких ям и в нагромождении бревен. То ли драконы строили укрепления, то ли убежище к зиме мастерили... зрелище, надо сказать, интересное, ни в одной книге не увидишь: тяжелые хвосты били по земле, вышибая в стороны тяжелую сероватую почву, лапы ее отгребали, да так слаженно и ловко, что яма росла на глазах. Еще одно озеро мастерят? Запасное?

На отдыхающих смотреть было еще интереснее. Клод на целых три нитки прикипел взглядом к молодому дракону, который лежал на земле, одним крылом спихивая со своего бока двух увесистых "малышат". И тут же ловил их, выставляя второе крыло - как ловчую сеть. А уж на ту группу, что развлекалась у самого озера, вообще можно было глядеть не отрываясь. Два парня (судя по размерам - еще не достигшие зрелости) ухаживают за девушкой, и каждый старается привлечь ее внимание к себе - меняет цвета, топорщит гребни и пытается говорить комплименты, а втихомолку парочка пихает друг друга хвостами и норовит оттеснить соперника прочь.

Такая тихая и мирная картина. Отчего кажется, что она очень ненадолго? Предсказатель у нас Марита, а не я. Хотя тут и без дара предсказания все ясно. Может, потому и не отпускает тревога? Орден не охотники, горы его не остановят. Зря драконы нас приютили... ищут нас, а доберутся до них.

- Раз-два-три-четыре-пять! - вдохновенно вопит тем временем дракончик, пока малышня разбегалась, а дракон постарше закрывал глаза и совал голову под крыло.

Надо солнышку вставать!

А мы спрячемся в кусты.

Прячься, звездочка, и ты!

Шесть, семь, восемь, девять, десять!

Солнце спит, на небе месяц.

Будем бегать и летать,

Все равно тебе искать.

После слова "искать" полянка вымирала, потому что детвора растворялась в невидимости, а взрослый, осторожно оглядывая поляну, принимался за поиски.

- У куста маренницы... Дарги. У песчаной кочки - Нари и Урти.

- Я последний, я в этот раз последний! - вопит счастливый голосок. - Меня покатают! - и, не дожидаясь позволения, лезет на старшего дракона...

Клод невольно фыркает, вспомнив собственное детство и прятки в каменном лабиринте улевских улочек. Даже считалочка была похожая...

- Тебя что-то рассмешило? - Архант-Ри наконец убрал крыло, открывая спину целиком, и заинтересованно повернул голову.

- Что? А, да. Просто вспомнил... у нас была похожая игра.

- Игра? - шевельнулась под ладонью жесткая чешуя. - Хорошая тренировка на искусство маскировки. Нам рано приходится ее осваивать. Вам тоже пора.

- Маскироваться? - усмехнулся лекарь, прикрывая глаза. Вот она, оранжевая сеточка - прямо под кожей, совсем близко, даже под ладонью ощущается... как бы ее подрастить?

- Тренироваться.

- Согласен...

- Слетаем?

Клод забыл про "сеточку".

- Сейчас?

- Я просто покажу вам его. На всякий случай.

"Они тоже думают, что Орден найдет нас. Они ждут.." - понял Клод. И вдруг он увидел "племенные дела" по-новому. Ну конечно! Вот эта яма, которую сейчас аккуратно маскируют травой и ветками - это же ловушка! Бревна тоже. И шалаши...

- Архант, что-то случилось?

- Пока нет.

- Здесь, - Архант распахнул крылья и скользнул вниз, так что Стимий, уже раскрывший рот, чтобы что-то спросить, подавился воздухом и, судорожно вцепившись в чешую, молча смотрел на лес под крылом - тот слился в сплошные зеленые полосы.

- Вы уверены? - Тира даже не шатнуло - бывший рыцарь сидел на спине дракона так спокойно, словно это был его боевой конь, причем не в скачке, а на пастбище. - Здесь только лес. И холм...

- И болото, - любезно подсказал зеленый Стимий. - Ох, божья пара...

Приземление было не из мягких - все-таки четыре человека груз для дракона немалый. Клод едва удержался на спине. По ноге больно хлестнули какие-то ветки, а рот чудом разминулся с ошалевшим жуком, вознамерившимся спрятаться от опасных громадин. Правда, взамен жук, кажется, провалился за шиворот, так что убежище он, похоже, нашел... Лекарю было не до него. Он смотрел на местность. Кривоватые незнакомые деревья, длинный мох неопрятными лохмами свисает с веток и едва проступающий над болотом холм невнятных очертаний.

Лесная глушь... без малейших признаков жилья.

- А ты не ошибся? Может, оно не тут?

Дракон каверзно блеснул черным глазом и вдруг сделался страшно похожим на отца. Не обликом, нет, конечно, а вот этой хитринкой... Таким бывал мастер-лекарь Эрнесто, в те нечастые моменты, когда возвращался домой рано и приносил детям подарки "от акватико", то есть водяного. Дети не слишком верили в существование акватико - вряд ли водяной, который по словам папы, жил в лагуне и время от времени выныривал на берег погреться на солнышке, имел возможность хранить под водой хилву, мармеладо и винные ягоды. Но отец рассказывал про него с таким невозмутимым видом (только глаза хитро блестели), что ребячьи рожицы сами собой расплывались в ответных заговорщицких улыбках. Они прекрасно понимали, что водяной был оправданием для мамы, которая южных сладостей не одобряла. Как давно это было...

А дракон тем временем раскрыл и поднял крылья. Суховато шелестнув, они сошлись перед чешуйчатой шеей, и точно рамой отделили для пассажиров кусочек пространства - вершину холма с тощим искривленным сухим деревцем.

- Смотрите внимательно...

- Ничего не ви... ох...

Холм. Он менялся.

Так тает лед под лучами солнца, так расцветают розы- слишком медленно для человечьего глаза, но пройдет время - и ты увидишь, что льдинка уменьшилась... и распустился на ветке нарядный бутон. А в холме проступило светлое окно.

Вялая от жаркого летнего солнца трава будто растворилась вместе с землей, кривое деревце пропало из вида, открывая темный купол. Словно флакон, отлитый из темного стекла, только увеличенный в тысячи раз. Не отрываясь, Клод смотрел, смотрел... видел, как отзывается он на их присутствие, как разгорается там, внутри, свет, сначала едва заметный, потом ярче... как будто протаивает изнутри арка двери. И только когда ощутил под рукой неровные комья земли, понял, что стоит прямо у двери. Когда он успел слезть с дракона и когда подошел - в памяти не сохранилось.

Сокровенное скрыто от чужих. От людей и зверей, от жадных орденцев и скованных магов. Утаенные под толщей земли, спят библиотека и накопители, спят заготовки для формер, переходов и лечебных амулетов. Замерли под чарами остановленного времени семена и теплицы. Тихо в тренировочном зале, куда уже столетия не ступала ничья нога.

Лишь в присутствии свободного мага или вольного дракона сокровенное "просыпается" и позволяет себя увидеть. А потом оживает...

И открывает дверь.

Сначала показалось, что здесь темно - человеческие глаза не сразу привыкают к разнице в освещении, и свет искусственный был заметно тусклее дневного... Потом - что даже слишком ярко, когда на сияние светильников отозвались блеском непривычно гладкие стены. Как зеркало, как темное каменное зеркало...

Замерев у входа, Клод изумленно осматривал невиданную комнату, будто из герцогского палаццо - большую (пожалуй, сюда поместился бы весь верхний этаж их лекарского дома), с гладким светлым потолком, дробящим свет трех десятков светильников, с драгоценными зеркалами, занимавшими обе боковые стены. Удивительно красивую комнату....

Но при всем этом - совершенно пустую. В долгожданном сокровенном не было ни мебели, ни книг, ни каких-то личных вещей - ничего, только стены и зеркала. Странно.

- А тут совсем другой воздух... - проговорил Клод, и замолк - голос в пустом зале прозвучал странным эхом, словно кто-то вернул ему собственные слова.

- Тут ничего нет, - Тир решительно прошел вдоль стены, без интереса глянул в ближайшее зеркало и обернулся к дракону, - как убежище годится, но почему пусто? Грабить не грабили, иначе унесли бы в первую очередь зеркала. Или каждое сокровенное обставляли жильцы по своему вкусу?

- Нет...

Прозвучавший в ответ голос был незнакомым. Отстраненным. Устало-бесцветным, как у больного. И тихим, едва слышным. А когда все дернулись на это единственное слово, то забытый безымянный, которого ребята просто побоялись оставлять с девушками и Сином и прихватили на всякий случай, этот безымянный... он уже стоял у дальней стены.

- Подожди! - каким чудом удалось перехватить руку Тира, Клод не смог бы объяснить даже под пыткой. - Подожди, не трогай...

- Ты что дела... - начал Стимий и тоже осекся. - Божья пара!

Безымянный их не слышал. Как слепой, он приблизился к стене вплотную, замер... поднял руку - с раскрытой ладонью, с дрожащими пальцами - и приложил к темному камню, чуть ниже уровня плеча. Раз. Другой. Третий.

И едва не упал, когда стена исчезла.

Этот зал тоже был почти пустой, только вдоль стены кольцом тянулись мягкие диванчики, а на столике, круглом, как сама комната, лежало несколько книг. Одна, поменьше, была раскрыта и заложена странно-тонким карандашом. Рядом стояли чашка и темно-зеленое квадратное блюдечко со скругленными углами. Серебряная ложка в чашке давно почернела, но на блюдце все еще виднелись остатки блестящей обертки - когда-то давно последний из этой комнаты ушел второпях, оставив свой завтрак (или ужин?) незаконченным.

Сколько лет назад он ушел отсюда?

И чар сохранения не наложил.

Пролетевшие годы состарили что могли, и зал выглядел странно - на мягких диванах не пылинки, но прямо у двери клочья серой от старости паутины, светлые стены чистые, а обложки книг потрескались от времени...

Иссохшие стебли неведомых растений в кадках, кое-как прикрепленный к стене рисунок - на выцветшем от времени листке еще можно было разобрать девушку, обнимавшую двух смеющихся парней. Кем они были? Звездой или обычными магами, которые нашли здесь приют от набирающего силы Ордена? И почему ушли?

А еще здесь были двери... много, не меньше шести. Белые, одинаковые, они опоясывали зал, перемежаясь с диванами. Ни одной надписи. Видимо, предполагалось, что если ты сюда пришел, то сам знаешь, где и что. Клод на пробу открыл одну - за ней тянулась лестница. Светлые ступени убегали далеко вниз.

- Эти двери - куда? - Тир, в отличие от Клода, касаться ничего не стал. Он следил за безымянным. Если тому внезапно припала охота заговорить, то кто поручится, что следующим желанием не станет что поопасней?

Тот не ответил. Он смотрел на стол, на книги, на чашку, смотрел так, словно они были живыми, давно потерянными и обретенными родственниками или вестниками, готовыми поведать отмену приговора... темные глаза горели. И, казалось, если бы не было свидетелей, пленный маг пал бы перед старыми томами на колени или прижал к груди. Хотя видел ли он свидетелей? Вряд ли. Что бы ни заставило его заговорить так неожиданно, что бы ни пересилило выжженные в нем правила - сейчас это "что-то" продолжало мага в когтях и неудержимо тянуло к себе, подчиняя какой-то непонятной цели.

Дрожащие пальцы осторожно коснулись заложенной книги...

- Я спрашиваю, куда ведут эти двери? - рыцарь добавил в голос металла.

- Парень, потише... - остерег Стимий. Но метательный нож убрать не потребовал, да и свое оружие держал в пределах досягаемости. Правильный он воин, хоть и орденец.

Безымянный вздрогнул и резко обернулся - так, что неровно подстриженные волосы хлестнули его по щеке и глазам. Он, кажется, только сейчас осознал, что не один. И что Стимий крутит в пальцах браслет. Тот самый.

Тир буквально видел, как отступившая было память о годах плена рухнула на мага всей тяжестью. В темных глазах мелькнула вспышка страха и предчувствия боли... и он отшатнулся прочь, в инстинктивной и безнадежной попытке самозащиты.

- Эй, вы что? - вечный миротворец Клод быстро встал между ними. - Успокойся... слышишь, успокойся. Мы не сделаем ничего плохого...

Слышал тот или нет? Вид какой... как у затравленной лисицы - готовой броситься на любого, лишь бы вырваться... в комнате ощутимо потеплело, и браслет замер в пальцах Стимия, как топор палача, готовый скользнуть вниз... вниз... и... Тир отчего-то был рад, рад, что серый мучитель пока не там... рад, что Клод протянул руку и остановил Стимия. Как его самого недавно...

Правильно. Правильно. Откуда взялось это чувство, что опустись браслет - и что-то случится, что-то непоправимое? Тир не взялся бы объяснить. Но оно было. И маг с нежданно воскресшей памятью застыл напротив них, не в силах защищаться и не собираясь сдаваться просто так. Губы шевельнулись в бессильном "не надо", но он сдержал слова и закусил губу, не ожидая ничего хорошего. Напряженно готовясь к...

Ну хоть на колени не упал. Уже радует.

- Уймись, - попробовал наладить контакт Тир. - Что ты в самом деле? Можно подумать, кто-то из нас сделал тебе хоть что-то плохое.

Если не считать, что я его почти убил.

- Послушай... Я только хотел узнать про двери.

Пушинок пять в комнате слышалось только дыхание четырех человек.

- Это на нижние уровни, - наконец ровно проговорил безымянный. - Они под защитой... И личные комнаты, и библиотека, и кладовые. Без щита только вход...

- Вход? - удивился зарханец. - А это?

Бледная рука с иссеченным шрамами запястьем тронула сухое растение. Бережно-бережно. Будто больного друга.

- А это было что-то вроде... прихожей? Посидеть на дорожку, глотнуть чая, еще раз поговорить. У Михеля всегда были удивительно вкусные травяные чаи. Бодрящие...

Ровный голос сорвался.

И безымянный бессильно сполз по стене вниз, закрывая лицо руками.

Невозможно представить, что все это под землей! Коридоры веером расходились в стороны от комнаты под прихожей, и ни один не был пустым. Библиотека, куда они едва заглянули (и откуда не ушел бы Клод, не будь он занят потерявшим сознание безымянным), теплица, откуда не ушла бы уже Латка. Комнатушка, прямо-таки забитая стеклянными и глиняными флаконами, колбами, мензурками... это еще понятно. А вот зачем магам такая пропасть цепей? Каменные, стеклянные, золотые, железные, уложенные в прозрачные пакетики, они буквально заполнили угловатую комнату с теплым невесть отчего полом.

Странный небольшой зал, где на стеклянных столах и полках были разложены... разложено... божья пара, и слов-то сразу не подберешь... диковины там были, вот что. Стимий взял в руки одну. И в момент выронил, потому что прямо перед ним на полу возник гигантский зверь с ярко-оранжевой пятнистой шкурой. Зверь выскалил сахарно-белые клыки, со вкусом зевнул, и не обращая никакого внимания на прошившую тело стрелу Тира, по-кошачьи мягко прошелся по полу. Сверкнул зелеными глазами и исчез...

- Морок-камень.

- Ч-чего? - Стимий обнаружил, что может шевелиться... и что - хвала Дару за его милость - штаны, как ни странно, сухие. Выпить бы... божья пара, милости Судьбины-богини... и чем он думал, отправляясь с этой неугомонной компанией без глотка выпивки? Драконы, погони, всякие мажьи выходки. Мороки вон теперь! А у него ни бутылочки в запасе, ни фляжки. Последнюю стратил на растирку южанина, когда тот рыбу свою ловил. Эх... Пива и того нет. Может, Дан чего принесет? Стимий не верил, что шустрый водник попал в беду. Кто-кто, а Дан выкрутится, язык у него шелковый, да и умом парень не обижен.

- Камень, в котором видения какие-то заключены, - Тир поднял с пола чудом уцелевшую стрелу. - Иноземные звери, красивые места, портреты принцесс. Я при дворе видел.

- А чего стрелял тогда?

Рыцарь не удостоил его ответом. Только взглядом заледенил. Мол, а тебе-то чего? Стрелял и стрелял, что непонятно? И впрямь дурацкий вопрос. Чего рыцарям еще делать, как не стрелять? Скорые они на руку, рыцари. На мозги б такие скорые были!

- Дорогая, небось, штука?

- Весьма.

- Придумают же... - Стимий почесал ухо, испепеляя взглядом напугавшую штуковину, но все-таки решился. - Злишево отродье им на погляд вместо тещи. Дорогие, говоришь? Возьми тогда пару-тройку. Чует моя душа, понадобятся.

.. Личные комнаты они смотреть не стали. Открыли дверь в первую, посмотрели на брошенное на постель светлое платье, оброненный гребень, столик, где остались ждать давно погибшую хозяйку коралловые заколки для волос. И закрыли снова. Не пустило что-то.

- Разумно с их стороны... - Тир вернулся в прихожую, когда Стимий уже запаковывал мешок с отобранными вещами. И вернулся весьма раздосадованный - ни в одной из комнат-залов-коридоров не нашлось ничего, похожего на оружие. Так-то сокровенное убежище устраивало его со всех сторон, кабы не эта оплошность древних магов. И ведь говорил безымянный про защиту что-то... только про какую? Ни мечей, ни стрел, ни мортирок, ножи и те только столовые! Как они защищаться собирались, одним волшебством, что ли? А может, и впрямь...никто ж не нашел, не тронул убежище за столько лет. Если и находили, то дальше верхнего зала - входа - не прошли.

- Что именно?

- Я про магов. Защитить это "сокровенное" вот так, дополнительной стенкой. Чтоб отзывалась только на прикосновение мага.

- Вольных магов. Кого попало не должно пускать, - отозвался Клод, не поднимая головы. Его ладони плотно лежали на висках безымянного. Интересно, не вспомнит ли он заодно и имя? Сколько, кстати, ему лет? Если он был здесь, значит... это что, ему больше трехсот лет? Невозможно... - Иначе все бы давно нашли и ограбили.

- Вольных? А его тогда почему пустило? Он-то в ошейнике.

- Да, странно.

- Да с ним все странно. Как он, кстати?

- Лучше. Знаешь, у него узор изменился.

- Какой узор?

Лекарь досадливо фыркнул, как всегда, когда ему мешали работать.

- Ну узор... внутри. Ты же говорил, видел, когда сам браслет надевал?

- Видел. А ты... тоже надевал?

Чтоб Клод прикоснулся к этой гадости? Конец света.

- Да мне-то зачем? Я и так вижу. У скованных узор будто льдом сверху прихвачен. Грязным таким... как вода в канале... и у него тоже. Что я ни делал, он на месте оставался. А сейчас будто протаял. Не весь, а так, как льдинки по краям на солнце. Понимаешь?

Да вроде бы прояснилось. И конец света отменяется.

- Думаешь, сокровенное действует?

- Думаю. Надо нам сюда перебираться. Тут нас правда не почуют, и драконы, может, за приют не поплатятся...

- Поплатятся... - хрипловатый голос едва не заставил лекаря отдернуть руки. Занятый разговором, он пропустил момент, когда узор, куда он понемногу переливал свое тепло, налился светом... и безымянный открыл глаза. - Вы же чаровали там... и не маскировались. Ордену выследить такие чары - как младенца по крику отыскать. Странно, что они еще не там...

- Значит, если Дан...

- А Син рыбу вчера приносил, - напомнил Стимий. - И Латка растила что-то.

- Злишев хвост! Скорей в лагерь!

Лагерь был цел. Еще издали, едва завидев летающих собратьев, Архант-ри успокоил свой нервный груз. Спокойно летают, мол... чужаков, значит, нет. Но едва дракон слетел к приметным маленьким навесам, как маленькая фигурка вылетела из-под зеленых ветвей и бросилась наперерез, едва не угодив под тяжелую драконью лапу.

- Ой, ребята... ой, как хорошо, что вы вернулись так быстро... тут такое...- Латка чуть не плакала. Хотя какое "чуть", лицо зареванное, глаза красные, губы прыгают...

- Орден? Дан? Что?

- Марите плохо! Совсем плохо! Клод, скорей, скорей, он ее еле держит...

.."Марита ни за что не позволила бы, чтобы кто-то увидел ее в таком виде" , - толкается в голову непрошеная мысль. Даже пробираясь дремучим густолесьем, даже после схватки с орденцами, нагруженная двумя мешками, своим и Дана, она как-то ухитрялась сберечь прическу, пусть самую простую, и непомятое платье, и руки, пусть в царапинах, но чистые. И Латку медленно, но верно отучала от привычек грызть ногти и шлепать босиком. А тут...

Сначала Клод ее просто не узнал.

Это растрепанное существо с расцарапанным в кровь лбом - красавица Марита? Это бьющееся на сене, едва удерживаемое Сином, норовящее вцепиться зубами в шею бедняги-южанина - это и есть та "милле безупречность", как звал ее ехида-Дан?

- Ей стало плохо сразу, как вы улетели, - частила рядом Латка. - Сначала молчала, только обронила, что голова что-то болит... Ну прилегла в шалаше, я ей компресс на лоб принесла, она притихла. А потом смотрю, встает. За голову руками держится, стонет, а встает! Я помочь сунулась, может, ей того, в кустики надо... Спросила, а она мне "Пошла вон". Я чуть черпак не уронила - она так никогда... даже сначала... ну ты помнишь ведь... а потом глянула, и Клод, взгляд у нее... не ее.

- Глаза? - лекарь присел рядом, пока не касаясь. Странно...

- Не глаза... - Латка мучительно пыталась подобрать слова. - Взгляд. Будто изнутри кто смотрит. Чужой. Нехорошо так, на вещь будто. А потом ей совсем плохо стало.

- И ты Сина позвала?

- Он сам прибежал. Когда Марита упала и стала головой об землю биться.

- Так лоб - это она сама?

- Сама, конечно! Клод, так страшно было. Плачет, бьется и ругается... так ругается... я таких слов и не слышала никогда. Мы ее держим, а она то грозится, то обзывается. И нас обзывает, и себя. Мол, слабачка, бестолочь, только на глотки годится. И кусаться стала...

- Син, а сейчас она ка... Стоп. Куда?

- А? Укусила? Меня за руку, Сину в плечо и шею.

- Подожди! - Клода прошило ознобом не хуже Латки. - Куда годится?

- На глоток или на питье... не помню я. А что?

Вряд ли у лекаря получилось бы ответить. Ненавистное слово было как ветер на море - волна воспоминаний взметнулась и заколола ледяными, ранящими брызгами. Подпитка... подпитка... касание губ, пляшущая под ногами земля, тошнотная слабость, от которой, кажется, вот-вот остановится сердце. Лицо отче Лисия, довольное, с блестящими глазами. Тревожные вопросы Стимия, "Лисий у тебя, считай, год жизни отнял"... уплывающее сознание... подпитка...

Марита сказала такое?! Невозможно.

- На подпитку... - прошептал за него хрипловатый голос. - Девушка? Не может быть! Это закладка.

- Что? - не понял Клод, оборачиваясь к непонятному пленному, так вовремя вернувшему дар речи.

- Безымянный... - растерянно-радостно шепчет Лата. - Безымянный, ты заговорил?

- Потом! - обрывает ее Тир. - Какая закладка? О чем ты?

- Тоже потом! Сейчас держи ее!

- Аркат... - вдруг выдыхает Марита, и неузнаваемые серые глаза упираются взглядом в бледное лицо безымянного. - Аррркат... какая хорошая новость для...

- Замолчи! - и побелевший безымянный бьет девушку в лицо, выключая сознание...

Город Ирпея, Пограничные земли.

С любопытством у ирпейцев было как у всех - город небольшой, от столицы далекий, из развлечений только торговые караваны да изредка заглядывающие бродячие менестрели. Так что каждый новый человек жадно обсуждался на все лады, начиная от внешности и заканчивая потраченными в торговых рядах деньгами. А каждая сплетня, особенно в долгие глухие сезоны дождей, перемывалась месяцами! К примеру, беременность дочери второго судьи полоскали чуть ли не полгода, обсуждая и внешность "этой бестолковой", и тяжелые моральные переживания господина судьи, вынужденного терпеть в своем доме столь безнравственную особу, и, разумеется, кандидатуру потенциального отца! Таисита, мечтавшая когда-то прославиться, могла быть спокойна - ей, тощенькой бледной блондиночке, приписали в любовники чуть ли не все мужское население города, сделав исключение разве что для кладбищенского сторожа Петроса, официально получавшего пенсию именно за неспособность к продолжению рода, воспоследовавшую от ранения (хотя злые языки сплетничали, что за ранения просто так пенсию не дают, просто Петроса так неудачно прищемил дверью наследник градоправителя).

Даже странно, что столь развитое любопытство так долго обходило вниманием некий дом близ торговых рядов. Точнее, раньше, когда в крепком каменном строении обитал купец из Алты, своя доля сплетен ему регулярно перепадала, как же без этого. А вот с тех пор как дом перекупило неизвестное лицо, сплетни про него прекратились. Отчего-то любопытных перестало интересовать, кто там живет, за крепкой дверью с решеткой и тремя замками. Ни госпожа Альбина, первая разносчица вестей, ни жена капитана городской стражи, ни господин цирюльник - никто не вспоминал про "жилище бедняги Суа", будто оно исчезло вместе с хозяином.

Сегодня этот недельный заговор молчания рухнул.

Не выдержал накала событий.

Сначала отдельные прохожие начали оглядываться, ища откуда доносится такой странный шум... потом покупатели на оживленных торговых рядах стали останавливаться на грохот. А потом крышу дома просто приподняло и... смыло. Волна, как говорили потом, была не меньше трех метров...

Из окон и разбитых дверей посыпались люди в мокрых темных рясах, причем не выбегали не все, кого-то вынесло, кого-то просто вышвырнуло. Непонятно откуда поднимавшаяся вода заливала улицу, и горожане занялись спасением своих мешков и ящиков. А когда вспомнили о загадочном доме, было поздно - двое самых смелых, сунувшихся туда "на слабо" нашли только переломанную мебель...

Дом опустел.

Форт "Сассуор". Одна из тайных крепостей Ордена Опоры.

- Покажите.

Темный сверток из мокрой темной ткани сноровисто и споро разматывают, высвобождая голову юноши. Глаза закрыты, на лице наливается огромный синяк. Крепкая рука вцепляется в мокрые каштановые волосы, поворачивая юнца лицом к свету факела...

- Хорош! Нет-нет, не трогать его, никому. Напоите глушилкой, и пока все. И переоденьте. Целителя у нас пока нет. Стеречь пуще глаза. Ошейник пока не надевать, только браслеты. Посмотрим, правы ли эти древние рукописи, о которых толковал... кое-кто.

- Слушаю, отче Инченцио.

- Вас никто не видел?

- Благодарение Дару, никого. Как и было велено, мы показали себя только в момент драки. Те подумают, что он вырвался и удрал - он и впрямь неплохо дерется, отче. Там явно не только вода была...

- Не только? Приятный сюрприз, если так. А что еще?

- Мы не определили. Поопасались наблюдать. Подобрались сзади, как только справился с теми...

- Ну что ж, правильно. все правильно. Пусть Мустафир теперь поищет. И подумает, что союзы нужно заключать вовремя. Терезий, золото где всегда - у моего секретаря.

- Дар с Вами, отче!

- Возможно... Вполне возможно, что со мной.

Крепость "Тур"

- Как?! Как, я вас спрашиваю?! Как вы, десять человек, с усилением, притом! Как вы могли его упустить?! Кретино!

- Мы...

- Молчать! Вам западню подготовили? План подготовили? Магов дали? Все обеспечили, осталось только открыть дверь и впустить юнца "к алтийскому купцу", захлопнув западню окончательно! И того сделать не смогли! Как он почуял засаду?! Чем вы себя выдали, уроды?!

- Отче, во имя Провозвестника...

- Не сметь! Ты, ленивая тварь, не сумевшая справиться с одним магом, притом не самым опасным, смеешь поминать великого Михела! После штурма, коли жив останешься - вот тогда и продолжим беседу.

- Штурма?...

- А ты как думал? Ваша пташка ускользнула, второй - такой же, прости Судьбина, олух, чтоб ему прищемило что можно и нельзя! - не смог пересилить слабую девчонку и задействовать закладку полностью! Если они не предупредят своих, то я дочка пекаря! Поднял задницу и марш в ловчую команду, пока я тебя лично не прикончил!

Драконий лагерь.

- "Закладка" - старая орденская выдумка. Мерзкая. И трудноопределимая, особенно поначалу... Она не затрагивает естественных процессов организма, не меняет параметров поведения - просто дает доступ к сознанию объекта, понемногу подстраивая его под управление. И в нужный момент активируется, перехватывая контроль.

- Сколько ученых слов... - недобро щурится Тир. - И откуда же столь глубокие познания?

Маг молчит. Только рука бессознательным жестом поднимается к горлу.. точно ошейник его душит.

- Тир... - тихонько укоряет Латка.

- Я без браслета. Просто пусть скажет.

- Да он и так скажет, ну чего ты? Он же пытался раньше. Не перебивай - он и скажет. Правда же? - девчонка смотрит на безымянного так искренне и с такой надеждой, что тот оттаивает.

- Я... видел... раньше. Я потом расскажу, если... если будем живы.

- Живы? Ты про...

Драконий рев, мощный, громкий, яростный, накрывает долину и бьет по ушам. А следом приходит грохот.

- Я про это, - темные глаза безымянного с тоской смотрят на горы. - Орден...

5. Сражение временно откладывается...

Орден... слово отдается в ушах Тира свистом плети. Не стрелы, не меча, а именно плетки, в тот миг, когда между свистом и болью остается одна мучительно-мерзкая пушинка ожидания.

Орден. Как песчаная буря в середине лета, смертоносно жаркая, иссушающая все на своем пути. Син всегда ненавидел этот ветра вой за стенами барака...

Орден? В удивленных глазах Латки нет страха - только тревога за своих. И для нее это слово звучит тоже ветром - бурей, готовой вот-вот смять то, о чем она пеклась и заботилась так долго.

Орден... пришел.

- Сейчас? - только и спрашивает Тир.

- Нет. Не... не знаю. Тут же драконы... Крылатых измененных проводники пока боятся. Всегда боялись...

- Меньше, чем следует! - дракон выскользнул из невидимости стремительно и легко - будто вырвался из дыма. Латка невольно вскрикнула, Клод не шевельнулся. Дракон - другой, не Архант-Ри - отчего-то напоминал готовую ударить молнию. Переливчатая чешуя сверкала под солнцем, полуприкрытые глаза горели...- Извратители дорог боятся всех, и будут бояться всегда, это дорога тех, кто приносит в мир гнусность. Нас они ненавидят... и страшатся тоже, хоть и мало, и убивают поэтому. Сегодня мы покажем, что этот страх - не зря.

- Иринт, - Клод, похоже, знал по именам всех драконов. - Иринт, вы собираетесь драться? Может, лучше улететь? У вас женщины, дети! Старики...

Он осекся - видно, как и Тир, вспомнил, как всего несколько часов назад Архант-Ри говорил, что приюта для драконов в этом мире нет. Надежного приюта. И если их выживут даже отсюда...

- Ну подождите. Если поискать, свободное место обязательно найдется! - горячо высказалась землевичка, как всегда, до конца не веря в плохое. - Нельзя же так. Син поможет...

Дракон не стал объяснять очевидных вещей. То ли слов пожалел, то ли саму девчонку. Вместо этого голова с белесым рубцом - следом страшной раны - повернулась к парням:

- Дети готовятся к перелету. Женщины унесут их. И юные. А старики будут драться. Мы ничего не забыли. И не простили. Мы их встретим, - исчерченные старыми шрамами крылья дрогнули и прошлись по траве когтями, и как-то вдруг стало понятно, что он сам немолод. Возможно, что старше Арханта-Ри, который был еще юношей в дни воцарения Ордена. И что не слишком он надеется пережить подступающий бой. - Я пришел сказать: вам лучше уходить.

Остатки звезды безмолвно переглянулись. Правильная мысль. Только вот...

- Нам нельзя, - качнул головой Тир. Латка согласно кивнула. Молодец, Тир, правильно ответил! Конечно, нельзя! Как это уйти? А Мариточка? А Дан? Их бросить, что ли? Дан, получается, если... когда вернется, то не найдет никого? Вот еще!

Дракон потемнел. Словно по радуге разбежались темные пятна.

- Мы не можем требовать - вы не наша молодь. Вы маги и гости. Но ваши старшие давно погибли, и мы вправе дать совет. Уходите, пока это возможно. Теперь вы знаете, где ваше гнездо... Уходите, пока не можете драться.

- Можем.

- Не можете драться так, чтобы победить, - уточнил дракон. - Только сгорите.

Новый грохот заставил всех дернуться.

- Что? Что... это? - закусила губу Латка. - Они пришли уже?

- Нет. Это пока хехаар... - дракон поискал слово, - огнь-завеса. Мы ставим. Мешает людям смотреть за нами. И пока не подпускает. У вас есть время. Уходите.

Легко сказать...

Значит, у них есть время. Сколько?

- Мы не уйдем. Мы ведь не можем просто так уйти, правда? - Латка комкала в руках мешок, не развязывая. Была у нее привычка вечно что-то теребить, будто крестьянские руки настолько привыкли работать, что не могли остановиться даже на отдыхе. Мариту это раздражало... раньше.

- Можем, - вздохнул Клод. - Только...

- Я не брошу Мариту, - неожиданно проговорил Син. И Клод невесело улыбнулся, наконец увидев то, на что давно бы обратил внимание раньше: мозолистая ладонь южанина все еще лежала на руке девушки. Что ж, понятное дело. Если они выживут, может, хоть это поможет Сину с его "послушанием". Пока ни у Тира с его пинками, ни у Клода с его даром лечить так и не получилось избавить зартханина от этого. Интересно, а "сокровенное" помогло бы? На безымянного оно подействовало.

- Остынь, парень. Кто тебя заставляет ее бросить? - буркнул Стимий. - Понять бы только, чего с ней и как с этим справиться. Я такого не видал. Тир, ты-то чего молчишь?

Тир вскинул сумрачные глаза.

- Дан до сих пор не вернулся. Это раз. Его дракона тоже нет. Это два. Орден готовится влезть хоть дракону в пасть, но добыть нас. Это три. Драконы готовятся драться, и через несколько часов тут земля закипит. Это четыре. Со всем этим надо что-то делать. Это пять. И в такой момент у одного из нас обнаруживаются знания вкупе с памятью, а у второй, что интересно, какая-то загадочная закладка. Что это такое, не просветишь?

- Ты не поймешь...

- А ты попроще.

- Трансформированный... модулятор поведения...- безымянный говорил медленно, точно на незнакомом языке. Тонкие пальцы, уже неплохо загорелые, беспокойно плели-расплетали ремешки на потрепанной рубашке.

- А еще проще?

Безымянный сцепил пальцы.

- Проще трудно. Представь, что в голове Мариты присутствует чужое менте... сознание. Оно слышит и видит все, что слышит и видит она. А при случае "чужак" подталкивает своего анимала на какое-то действие. Жаль, что я не слышал, как Дан собирался в город. Кому первому пришла в голову эта идея - найти алтийского купца, чтобы передать весточку твоему отцу? Готов спорить, что ей.

- Моему... что?! Он рехнулся?

- Дан только хотел помочь, - торопливо вмешалась Латка.

- Кстати, если припомнить, то разговор о новостях из Алты завела именно она... - нахмурился Стимий. - Хотя мысль была неплохая. Вам, парни, понадобится вся помощь, до которой можно дотянуться.

- Так там... в городе... Дан...- бедная девчонка даже не смогла договорить пугающее предложение до конца.

- Думаю, Дана ждала ловушка, - Тир справился с собой постарался удержать обсуждение в правильном направлении. - Если ему удалось выбраться, вечером приснится и поговорим. Если нет...

Если нет, то тоже... узнаем. Дан просто исчезнет. И не только из снов.

- И что, это и сейчас в ней сидит? - лекарь не отрывал глаз от Мариты. Тоненькая дижонка казалась такой беззащитно-хрупкой... Клод уже залечил ей синяк и погрузил в сон вместо беспамятства, но теперь - кто поручится, что это чужое "менте" спит вместе с хозяйкой тела?

- Оно не пропадет просто от удара в челюсть.

- А бить обязательно было? - глухо спросил Син.

Безымянный глянул на него почти по-прежнему, но на этот раз отмалчиваться не стал.

- Он бы покалечил вас, - неохотно вымолвил он. - Или не покалечил, а ослабил. Девочка не подчинилась ему полностью, раз смогла подать знак... Но она слабенькая в смысле дара, а вы слишком ценный приз. Он не колеблясь сожжет ее, лишь добраться до такого. Сейчас ей лучше ничего не видеть, не слышать и пока не просыпаться.

- Стоп. Он?

- Да. А что?

- С этого места чуть медленней. Он - кто?

- Не знаю. Всадник на контакте. Им может быть кто угодно из орденских. Даже не проводник, главное, чтоб не совсем мелочь.

- Не понимаю...- жалобно сказала Латка. - Как он может поместиться в Марите в голову? Она же маленькая. И потом - почему он?

- В орденские не берут женщин. И потом по-настоящему-то он не тут. Он сидит себе где-нибудь в крепости, попивает вишневку или яблочное вино, подслушивает, подсматривает, а как настает нужный момент, осторожно перехватывает власть над сознанием жертвы. А когда "закладка" окончательно оформится, то и над телом. Та может долго ни о чем не подозревать... до определенного момента. Пока всадник не выдаст себя или не решится на прямой приказ.

- И так любого из нас можно?

Безымянный поежился.

- Теоретически... если провести над магом обряд...

- Теоретические вопросы оставим. Это снимается?

- Не знаю.

- Ну надо же! - Син что, с цепи сорвался? Что с ним такое творится? Мало того, что про всякое послушание забыл, так еще и злость взялась откуда-то... - Есть, оказывается, такие вещи, которых и ты не знаешь!

- Я не изучал способы покорения личности!

- Не изучал, но в курсе!

- Пришлось узнать.

- Мальчики не ссорьтесь! Син, да что с тобой?

- Ничего.

Безымянный дернулся, будто хотел что-то сказать, но промолчал, рассматривая южанина. Лицо.. бисеринки пота на лбу... пятнышко крови на плече...

- Выдумали же дрянь, - процедил Тир. - Откуда ты действительно про это знаешь? Верю, что не сам придумал, верю. Но откуда?

- Объяснили... - неохотно выдал безымянный, пряча глаза за седой челкой. - Когда самого поймали. Друг у меня был... тоже подсадили... выманили так.

Как отловили, я и услышал. Не мне объясняли, друг с другом разговор шел, но я тогда еще в памяти был, запомнил. Когда-то один эрудито... ученый, то есть.. характер у него был трудный. Вспыльчивый, горячий. Сдерживаться не умел, под горячую руку мог такого натворить... ни одна девушка не выдерживала. Словом, он решил сделать себе что-то вроде уздечки. Переписать связи своего сознания на иные реакции. Чтоб было понятней - если почувствует, опять накрывает, то вместо крика и ревности выйти из дома и заняться чем-то полезным.

Подрастить резерв, заплести облака, на худой конец, дрова порубить. Только вот оказалось, что амулет, который он придумал, можно использовать куда шире. Можно подслушать мысли и повлиять на них, а самое главное, можно повлиять на сознание. Постепенно переделав в то, что нужно тебе. Полностью подавить личность и вылепить новую.

Опыты запретили. На многие десятилетия. Но потом записи кто-то нашел. А кто-то из орденских придумал, как воспользоваться. Лата, а ты не видела, Марита ничего не ела перед тем, как ей стало плохо?

- Нет. Я супу приносила, не захотела она... - удивилась девушка. - А что?

- Может, про еду потом? Сейчас думаем, как драться будем. Кое-что ведь мы можем?

- Кое-что? Ну... да.

- Ну?

- Ничего нет. То ли спит, то ли ее того...

- Злишев зад! Ах, как не вовремя... как раз что-то стало получаться! Вот что. Следи за закладкой, глаз не спускай. При малейшей новости - зови.

- Будет исполнено, собрате.

- Погодим пока с докладом. На всякий случай...

- Силища, ох и силища же... - охранец Петрусь, родом из захудалой лидийской деревни, на всю жизнь сохранил привычки землевика и безграмотную речь, несказанно беся этим начальство. Но начальство терпело, поскольку наряду с дремучей безграмотностью и привычкой молиться по любому поводу (и без повода) Петрусь обладал мощной фигурой и трудолюбием, кои всегда приносили пользу команде. А еще бывший землевик был наделен простоватым лицом и честными глазами, которые неплохо помогали добывать сведения, особенно там, где народ не обладал достаточным почтением к Ордену Опоры. - Собрате Иво, да невжели нам туда?.. Гляньте, ить огонь сплошной.

- На всякий костер найдется заливка. Тащите эти штуковины сюда, парни. Аккуратней... расставляйте...

- А это чего?

- Вам ни к чему знать, ребята. Лучше подумайте, по какой цене сейчас идут драконьи шкуры. Настоящие... обещаю, после боя даже Петрусь сможет свою деревню скупить вместе со старостой и его толстой дочкой!

- Повторите задачу.

- Отправиться с группой под начало к собрату Иво ин Лацца. Исполнять все его приказы вплоть до начала сражения. В процессе боя скрытно выступить на стороне драконов, выведя из строя конкурентов.

- Арсенал получили?

- Исполнено, отче.

- Ступай. Следующий. Твое задание.

- Проследить за подготовкой к атаке. Когда подготовка подойдет к завершению, привлечь внимание драконов, позволив им обнаружить врагов. Когда начнется схватка, скрытно проникнуть в лагерь и постараться обнаружить магов.

- Дальше?

- Произвести захват...

- Не просто захват! Я должен повторить?

- Никак нет, отче. Использовать малый арсенал, так как маги нужны живыми и, по возможности, неповрежденными.

- Отче Никас, это срочно!

- ..и копьеметы тоже. Лишними не будут, это все-таки драконы! Что?

- Сведение от нашего наездника. От его девицы!

- И что там?

- Вам лучше самому посмотреть, отче...

- Как жаль, паренек, что я не смогу оставить себе всех твоих друзей. Кое-кем придется поделиться, мне тоже нужны союзники. Но двоих оставлю обязательно. Скорей всего, улевца - в наше дикое время только безумный отдаст целителя в чужие руки. А вот второй... со вторым я пока не определился. Герцогский сын? Сильная родня, благодарная мне за человеческое отношение к их отродью, была бы полезна - кто бы мог подумать, что герцог будет так цепляться за своего отпрыска... Было бы неплохо, но огневик? Не слишком полезный дар. Знатскую девицу тоже не возьмешь - ни силы, ни ценности. А как определиться с этими двумя? Дар мгновенно переноситься на дальние расстояния и дар... о нет, мальчик, ценность этой крестьяночки далеко не исчерпывается ее зеленными талантами. Ты знаешь, что девушек-магов намного легче пить, чем вас? Причем гораздо более приятным способом. А она куда милее своей высокородной подружки, а? Не надо так сверкать на меня глазами, мой невольный гость. Тебе стоит лишь пообещать мне - и она будет жить долго, очень долго, в тихой крепости, и никто ее не тронет, кроме меня, никогда. Ты даже сможешь видеться с ней и с другими, если пожелаешь...

Но я не тороплю тебя. Подумай.

Рукав дорогой мантии из самого сортового иблика чуть слышно шелестит, когда узкая ладонь словно в шутку ерошит русые волосы неподвижного парня.

- Подумай...

- И что здесь?

- Отче Мустафир, у магов творится что-то непонятное.

- Что значит - непонятное?! Разобраться!

- Позвольте, я объясню. Даже покажу, если позволите. Вот здесь, на этой живой картине - то, что сейчас видит наша "закладка". Вот, посмотрите... видите?

- Ни хрена я не вижу! Что происходит?

- Вот эта, в задранном платье, это та самая землевичка, которая..

- Я понял! Что она делает?

- Я так понимаю, ей плохо. Бредит.. И вот этому, видите? Одни сапоги из кустов торчат...

- Что за... а это что?

- Это лекарь.

- Это?!

Перемазанный кровью юнец с безумными глазами, вцепившийся в драконий гребень, менее всего походил на лекаря. Дракон пытался сбросить его, но броски огромного тела непонятно почему становились все слабее и слабее. А рядом, на сероватой от пепла земле неподвижно вытянулись еще три туши. Потускневшая чешуя без слов говорила, что драконы либо тяжело больны, либо мертвы. А вот затихает и четвертый...

- Это он их? Мальчишка?

- Да, отче. Он как-то заманивает их сюда - драконы сами поднимают его на спину. А потом - вот...

- Сумасшествие какое-то.

- Возможно, отче. Может, он пытается вытянуть из них силу?

- Они это могут?!

- Даже если так, ему не поможет. Вероятно, последний приказ закладке все-таки сработал, и она покусала тех, до кого дотянулась, активировав...

- Не вслух!

- Э-э... и теперь отрава покойного провозвестника Михела действует. Посмотрите, посмотрите, вот там тот, из Зартхэ, покупка Хими. Тоже почти не двигается. Еще немного, и их можно будет брать голыми руками!

В кустах на обрыве замерли двое.

- Спит.

- Да.

- Вон там зашевелились. Скоро двинутся. Слушай, все хотел спросить... что это он сказал такое? Тогда, когда Марита нас увидела. Арк... Аркан, что ли?

- Аркат.

- Точно. И что это?

- Хорошо. Вы имеете право знать. Аркат - это я.

- А что это значит?

- Ничего... Просто имя. Мое имя.

- Тир...

6. Еще чуть-чуть до сражения.

Форт "Сассуор". Одна из тайных крепостей Ордена Опоры.

Когда за "змеем" закрылась дверь, все, что Дан позволил себе - на миг прикрыть глаза. И короткий выдох сквозь сжатые зубы.

Судьбиня, как же тошно.

Лучше б эта дрянь на руках и впрямь все глушила, как сулил "змей". Но нет, "глушилка", злишево копыто ее создателю да в самое важное место! - только ограничивала. Не давала "позвать воду". Ни притянуть ее к себе, ни превратить в ледышку не выходило. Но он по-прежнему чуял ее - как голодный чует аромат печева. Видит око, да зуб неймет. И, наверно, у голодного точно также живот сводит от невозможности коснуться желаемого. До тумана в глазах.

И еще запахи. Нюх, как непоэтично обозвал Дан свой нежданный второй талант.

Прорезался он недавно и сначала доставлял одни неприятности. Просыпаться раз за разом от запаха свежевыпеченного хлеба и спелых яблочек и раз за разом не обнаруживать ни того, ни другого кому понравится? А маяться от появляющегося-пропадающего запашка крысиной норы? И откуда, скажите на милость, летом возьмется аромат талого снега? Свежий, острый и нежный? Тут даже здравомыслящий человек поневоле начнет думать о месте в приюте для скорбных духом. Дан, правда, к особо здравомыслящим себя не относил, а о помянутом приюте мыслил исключительно в том плане, как бы обеспечить пребывание в этом неуютном местечке для синих мокриц из распроклятого Ордена опоры. А посему решил пока про свои странности не заикаться. Не мешают ведь никому, кроме него? Ну, и ему тогда не помешают! Мало ли какие у кого "дырки в карманах"!

И постепенно, понемногу, разобрался, что к чему.

Сначала ему нечаянно помогла Марита. Вечером у костра, когда она учила "дорогую подругу" и вдруг радостно рассмеялась на прочитанное без ошибок слово... а запах подтаявшего снега вдруг стал сильнее.

- Марита? - не сдержался он.

- Что? - обернулась дижонка, обдав его ароматом тающей в ладони сосульки...

Он что-то сказал тогда, как-то отшутился, весь поглощенный неожиданной догадкой. И весь вечер проверял новый "талант", незаметно принюхиваясь ко всем спутникам. Свежевыпеченным хлебом и яблоком пахла Латка. Уютный домашний запах, казалось, пропитал маленькую землевичку от волос до чистенького фартушка, в кармашках которого вечно лежали какие-то семена. Иногда он усиливался, иногда к нему примешивались другие ароматы: спелой земляники, цветов, мяты. А когда она смущалась и чувствовала себя виноватой (например, в тот раз, когда Латка скормила последние запасы драконятам), от нее пахло переспевшей грушей...

Тир пах нагретым железом и дымком костра. Когда он злился или снова вспоминал про плен в Ордене, в воздухе зависал запах приближающейся грозы... Клод тоже пах очень приятно - чистой свежей водой, порой травами. Стимий - горьковатым можжевельником. С Сином сложнее - южанин сначала вызывал весьма нехорошие мысли, именно от него несло крысами и ржавым капканом. Похожий запах, только слабеющий, доносился от безымянного и от серого браслета, и в конце концов Дан понял, что чует не столько самих парней, сколько наложенные на них чары подчинения.

Самое интересное, что драконы пахли тоже по-разному. Кто-то песком, кто-то - библиотекой, а малыши - сластями и сиренью.

Постепенно Дан привык оценивать ароматы и разобрался, что означает каждый. И даже научился использовать - например, вытащив на разговор Тира, когда над тем опять завис душный запах пыли и жары...

Никто не знал про его новый дар, неудобный, но полезный. Дереш-младший недаром был наследником в купеческой семье и прекрасно знал завет "Что дурень напоказ, то умный про запас". Торговцы не знатские особы, выставляющие ценное на всеобщее обозрение, настоящий купец всегда прибережет сундучок-другой в тайничке. А еще лучше - в двух-трех тайниках. Люди, они разные, доверять всем подряд может только несмышленое дитя, и "нюх" это прекрасно подтверждал.

Особенно здесь.

.. Он очнулся, когда какой-то потрепанный тип в синем цеплял ему на руки холодные браслеты. И мгновенно закашлялся от острого - и на редкость противного! - запаха. От типа, что-то ворчавшего про недопитое вино и отсутствие покоя, мерзко несло старой плесенью. Еще не понимая, что произошло, Дан отвернул голову - и чуть не задохнулся от запаха "сорника", пакостной ядовитой травки, растущей на свалках. Голову и так ломило, особенно в висках и затылке, со всех сторон наплывал стылый холод, и мерзкие запашки совсем не прибавляли хорошего самочувствия. Особенно, когда он понял, что шевельнуться не может. И даже не то что шевельнуться - не ощущает руки-ноги своими. Тело было как чужое, оно ощущало прикосновения, но не откликалось не то чтобы болью - даже щекоткой.

"Плесень" и "сорник", шепотом переругиваясь, деловито закрепили его цепи и ушли, потом что-то неприметное с виду принесло кувшин с молоком и обдало запахом стоячей воды...

И водник даже успел призадуматься, что ж тут за свалка такая и как бы попробовать выбраться, но тут пришел отче Инченцио. И стало совсем плохо. "Синяк" в неприметной, но очень дорогой мантии, двигался мягко, приветливо поздоровался и руки не распускал, но Дан...

Не стошнило его чудом. От приветливого отче несло таким отвратным духом гнилой рыбы, тухлой колбасы и порченых фруктов, что у водника моментально заслезились глаза и подкатило к горлу. Само по себе это, может, и не было бы так страшно, но вонь к тому же дополнялась изысканным ароматом дорогих духов, будто эту гниль пытались скрыть, замаскировать под что-то хорошее-красивое-свежее.

Дереш даже не смог поздороваться. Куда там, он даже не сразу услышал, что говорил ему высокопоставленный гость - судорожно хватая ртом воздух, отчаянно сглатывая, парень пытался унять бунтующий желудок. Да имел в он в виду такой талант! Несколько крепких ругательств на разных языках (мысленных) в адрес бога Дара за его оригинальный подарочек помогли справиться с тошнотой. То ли нюх ослабел, то ли он сам притерпелся... но через десяток-другой пушинок Дан смог слушать и слышать...

Вот только хорошего настроения это не прибавило.

Пахучий орденец считал, что пленный маг должен быть благодарен судьбе и лично самому отче за свой отлов... точнее, за условия плена. Он ведь мог поступить с юным магом так, как велит Устав... А вместо этого предоставил ему благо невиданной щедрости: право выбора. И надеется, соответственно, если не на благодарность оного мага, так хотя бы на его благоразумие. Ведь содержаться в комфортном помещении вместо специального подземного "мешка", получать хорошее питание и прочие блага - лучше, чем быть обычной рабочей скотинкой на службе Ордена? Молодой человек несомненно согласится, что лучше? К тому же, служить одному конкретному человеку куда менее обременительно, чем собратьям в целом. Во всех смыслах. Взамен от юноши требуется сущая мелочь - клятва добровольного служения. Всякий разумный человек предпочтет именно ее, верно? Особенно зная альтернативу? Тем более, будущий господин готов пойти навстречу будущему вассалу и взять под свою руку не только его, но и парочку его друзей. Не всех, разумеется, остальными придется поделиться. Нет, он не настаивает на немедленном ответе, тем более, что парализующая сбруя все равно не даст ему говорить. Но ум-то у юноши не скован, во всяком случае пока? Вот пусть и поразмыслит... недолго.

Хвала отцу за его уроки по переговорам и скрытым ловушкам! Хвала матушке за противных менторов, немало укрепивших умение сдерживать норов! Благодарение от всего сердца Судьбине за ниспосланные поездки и множество клиентов со скверными характерами! Без этого Дан не смог бы смирить злость. Когда он последний раз так мечтал кого-то убить?

Дверь скрипнула, пропустив очередной "капюшон". По каменной комнатке разнеся запах молока и, как ни странно, собачьей шерсти. Точнее, щенячьей. Дан нахмурился, но голос из-под капюшона мгновенно поставил все на свои места. Молодой был голос, мальчишечий даже. И затененные глаза поблескивали щенячьим любопытством:

- Отче, там... там новости.

- Иду, - "пахучий" орденец даже не оглянулся. Он вглядывался в Дана, словно ждал, что на его высказывания и впрямь ответят. - Ты подумай, - снова проговорил он.

- Отче, - снова осмелился влезть мальчишка, попятившись в коридор под холодным взглядом. - Сказали, важно...

Впрочем, "хозяин" взял себя в руки довольно быстро.

- Отдохните пока, юноша. Сбруя растает через несколько минут, и вы сможете поесть. А заодно поразмыслить без помех. И помните про альтернативу.

И он наконец-то вышел.

Альтернативу - то есть ее воплощение - принесли через несколько минут. Серый ошейник, три плети разного размера, какие-то непонятные крючки развесили на стене напротив. Одновременно притащили ковер, одеяло, теплый плащ и довольно вкусный обед из трех блюд, но от альтернативы несло так, что аппетит усох на корню.

Злишево копыто, да что ж там за новости?

Драконий лагерь.

Марита.

На пылающий лоб опускается прохладное, влажное. В волосах путаются, бегут водяные капельки, словно играют... в прятки... Игра простонародья, веселая. Когда-то и она мечтала.... Как хочется пить.

- Мариточка... Марита, держись... - шепчет рядом тихий, слабый голос. - Держись, хорошо?

А, Лата. Дорогая подруга... Всю жизнь держалась. Зачем сейчас? От меня только хуже...

- Ты поправишься.

И достанешься Ордену? Не хочу, больше не хочу... Уходили б вы, пока можете. Хватит того, что я Дана... я не хотела, не хотела, я не знала! Но вина моя. Не пересилила этого в нужный момент, испугалась, послушалась, отступила. Как всегда, как всегда... всегда отступала, всегда жила по чужой воле. Теперь за это Дан заплатит. И они, если не уйдут.

Зачем она... руку трогает? И так жарко. Песок - как пасть камина, пышет жаром, плавит и жжет, и капелька лишнего тепла - мука, и голос ее, и слова. На что надеяться? Зачем держаться?

Не трогай меня, отпусти. Не хочу опять. Отпусти...

- Мариточка...

Опять. Не дает уйти, не отпускает.

Ну нельзя меня так звать, сколько раз объясняла. Да у моего имени и формы такой нет, мать специально подбирала имя величественное, чтоб нельзя было назвать ни смешно, ни ласкательно, к великой жизни готовила, блюла достоинство...

- Марита, глотни-ка взвару. Холодненький... Не бойся, все хорошо будет.

Смешная. Все у нее всегда хорошо. Даже если ее чудовище уволокло последний кусок мяса, это, мол, только к лучшему - она вот как раз новый рецепт хотела попробовать, особый супчик с приправами.

- Дымок, брысь! Уйди!

- Мррррррр? - серое чудовище, прикинувшись глухим, пристраивается на плече Мариты и запускает свои лапы прямо в ее волосы.

- Да что ж это такое... Дымок, Марите плохо, уйди...

- Мррряу, - довольно раздраженно отвечает кот, продолжая свое черное... то есть серое дело, то есть понемногу превращая остатки прически в воронье гнездо или в приют для будущих котят. И порядком искусанные губы поневоле трогает улыбка. Странно, но от немытых кошачьих лап и острых коготков словно разжимаются другие когти - те, что намертво сжимают горло, отнимая речь и дыхание.

И становится страшно от того, что она отпустит руку...

- Ла... та...

- Ты говоришь! - лицо землевички, счастливое, но измученное, вплывает в поле зрения. - Тебе лучше! Мариточка, ты только продержись, ну хоть сутки, все хорошо, Син говорит, они скоро будут...

- К... кто?

- Маги из Рацеи. Ну маги, с которыми удалось связаться недавно. Не помнишь? А, тебе уже стало плохо... нам тоже. Но ты не бойся, все обойдется, они обещали. Один умеет лечить, не так, как Клод, а время отматывать, ну омолаживать, вот! Представляешь? А еще золото делать и находить. Они скоро придут, то есть прилетят, они как Син, не умеют. Правда, придут только трое, но нам все и не надо же... Тебя вылечат... ты поспи пока, хорошо?

Золото? Исцеление? Рацейцы?

Латка... зачем ты мне это...

Ведь этот слушает...

- Клод, ну что?

- Пушинку, - пробормотал тот, машинально съезжая по мутноватой чешуе драконьего бока. - Протяните крыло, операцию надо проводить, сидя на спи...

- Клод, очнись, это я.

- Тир... о Злиш, что за вид?

Дракон (по правде говоря, хромой и порядком криволапый) довольно оскалился:

- Ты гляди не тронь меня, а то иллюзии у Арката - до первого тыка.

- Иллю... - улевец вовремя остановил руку, не коснувшись шкуры. - Да зачем они? Марита спит, Латка ей уже дала сонную траву, закладка пока ничего не увидит и не услышит, кроме сна.

- На пробу. А Латка ей сказала?

- Сказала, конечно. Думаешь, Орден купится?

Парни невольно оглянулись на клокочущую огнем границу.

- Если повезет, да. С магами у них сейчас сложности, каждый ценность из ценностей, а тут сразу несколько, да еще с талантами омоложения и золото искать умеют. Тут или выжидать, пока этакое сокровище прибудет...

- Или хватать сразу нас и готовить засаду тем.

- Есть такой риск. Не выйдет, так хоть малышню отправить сумели без проблем. Ну что, ты закончил?

Клод потер ноющие ладони.

- Почти. Старики отказываются, как я их ни уговаривал. Говорят, молодым, мол, нужно. Старикам помирать пора.

- Не все воины хотят умереть в постели. Их право.

- Их... - Клод зябко повел плечами - колдовство порядком его измотало. На первый взгляд, ничего особенного: просто подрастить в теле каждого дракона железы, именуемые "бабочка" (или по-драконьи, "последняя надежда") - органы, позволяющие в критическую минуту потреблять энергию солнца. Подрастить так, чтобы как можно меньше зависеть от обычной еды, которой вечно недоставало. Тем более, перестройка шла за счет энергии самого дракона, а вовсе не самозваного целителя. Ничего особо сложного... древние маги наверное, смогли бы это одной левой. Но из древних тут только один Аркат, а его "специализация" драконье телостроение не включает. Как это получилось у Клода?

Судьбина знает. Ее и спросите.

Сначала ничего не получалось. Клод, помнится, чуть уголек не сгрыз, коим рисовал на коре "чертежик". Так и заснул с угольком и корой...

А когда сидел рядом с Маритой, до круг в глазах силясь помочь несчастной дижонке, схема вдруг всплыла сама. Ясная. Четкая. Замечательно вписывающаяся в строение тела дракона и его "энерголинии". Уравновешенная и гармоничная...

Может, у него и правда озарения только в трудные моменты бывают, как папа говорил?

Может. Когда он будет в состоянии. То обязательно об этом подумает. Только не сегодня. Почти тридцать драконов за раз... ноги не держат. Глаза не смотрят... и руки в треморе, как у бродяги в момент тяжелейшего похмелья.

- Эй... - вторгся в его размышления "дракон", - ты до навеса-то дойдешь или нести тебя?

- Дойду, - пробормотал лекарь, прикидывая расстояние до навеса. - Или доползу, - самокритично добавил он.

- Иди уже сюда, спаситель Крылатых, - фыркает дракон, от первого же касания превращаясь в Тира Соброна. - Помогу.

- Я сам..

- Сам ты вечером Дана вытаскивать пойдешь. Точней не сам, а с Сином. Так что лежи... пока дают.

- Угу...

Снимать ошейник с безымянного... то есть теперь уже поименованного Арката отчего-то не хотелось. Стимий не сильно маялся по этому поводу - он вообще не заморачивался сложными проблемами типа смысла жизни, спокойно живя сегодняшним днем и не мучаясь, что Судьбиня с Даром ниспошлют завтра. Это молодые рвутся к справедливости и желают переделать мир. Тем, кто постарше, порой важней свой собственный мирок, куда вечерком можно спрятаться от большого и распить кувшинчик пива или молодого вина. Этакие древоточцы в дубе. Кроты в огороде. Да он и был таким кротом, чего греха таить.

Клод сломал его мирок. Просто посмотрел серыми щенячьими глазами - и вдруг оказался важней кувшина пива и дополнительной порции мяса на ужин. Пришлось из крота снова подаваться в люди, и ох как это спервоначалу оказалось трудно и даже больно. Жалеть этих мальчишек и девчонок, даже эту знать сопливую, у которой гонору по первости было побольше мозгов. Пришлось таскаться с ними, защищать, когда надо, подстраховывать и подставлять плечо, где можно. Следить, чтоб особых дров не наломали.

Вот и доследился.

Среди драконов теперь ходит, да накануне атаки бывших собратьев, да еще с этим мутным магом, который все отмалчивается. А ошейник он, кстати, снять и не просит. Не то знает, что откажут, не то сам знает, как снять. Не то вовсе позабыл, что там на шее болтается такое. Хотя это вряд ли. Мутный парень, ох мутный. Взять хоть внешность. Марита - вот уж кому досталось так досталось - привела его в порядок, отмыла-отчистила, так хоть лицо за волосами видно стало. Лицо молодое, волосы седые. Непонятности какие-то говорит, будто ему и впрямь триста с лишним. В захоронке этой, сокровенной, мелочь какую-то набрал, теперь раскидывает везде по границе. Спросишь - отвечает, только толку с тех ответов: "Иллюзорный преобразователь кратковременного воздействия, основанный на проекции страхов индивидуума". Вот и пойми его. Клода уговорил убийцу из себя состроить. Стимий чуть сам не поверил, увидев тихого лекаря на драконе да с таким перекошенным лицом, будто парень снова Лисия прибить решил.

Ох уж эта молодежь с ее планами. Прикинуться больными, подсунуть Ордену байку про невероятно ценную добычу - прибытие новых магов с невероятно ценными дарами... творение золота, целительство с омоложением. Заманить, а пока идет бой, выяснить через сон, где там Дан, и отправить Клода и Тира вместе с Сином, куда чувствуют. Вытащить златоградца...

Ну поглядим, что из того выйдет.

Ошейник точно не сниму!

7. Не все в жизни складывается так, как хочется. Судьба - та еще шутница, и сюрпризы ожидают не только Звезду, но и Орден...

Ох, как Дана-то не хватает. Тир, конечно, оклемался малость и наконец-то проявил имеющиеся у него мозги, и Клод совсем не такой простачок, каким себя считает, да и он сам не из дураков, спасибо Судьбине - смогли и с драконами сговориться, и Арката этого как-то припрячь, и засаду худо-бедно организовать. Даже если все обернется худо, и шугануть бывших собратьев не выйдет, то на худой конец удастся слегка потрепать хват-команды и сплавить ребят в это их сокровенное.

Но Дана все равно не хватало. Шустрый златоградец - вот уж действительно, богиню и ту уговорит подолом повертеть! - не в пример своим дружкам умел и схитрить, где можно, и надавить, где надо... он бы обязательно придумал что-нить этакое. Стимий был единственным, кроме Тира, кто был посвящен в настоящую историю с живущей в лесу вдовушкой. С той самой, куда парней занесло на первой разведке... Черноглазая красотка тогда и впрямь очень приветливо приняла парней, заглянувших к ней "на огонек". И действительно согласилась продать им еду и поведала про дорогу и окрестности, как Дан потом и рассказал остальным. Златоградец только позабыл добавить, что красотуля во-первых, положила на него глаз, а во-вторых, неспроста жила середь леса совсем одна. Когда выяснилась, что приветливая вдовушка знается сразу с двумя шайками местных разбойничков, было слегка поздно - щедро угощая оголодавших гостей, хозяюшка увлеченно болтала и строила глазки, так что появившиеся на пороге грабители стали для всех неприятным сюрпризом. Будь Тир один, дело бы кончилось быстро и плохо. Молодой рыцарь недурно натаскан на драку, но бандитов было семеро, причем с оружием у них дела обстояли намного лучше. Младший Соброн схватился за нож, в ответ нехорошо заблестели стрелы... По счастью, Дан был... Даном. И прежде чем первый вошедший - тип с увесистым топориком - закончил удивленное "Оп-па, гостенечки незваные", навстречу ему просияла ослепительная улыбка.

- О, привет, парни! Сторожа своего не продадите? Полжизни мечтал о таком!

- Чего?

- Хороший у вас сторожевой петух, говорю, настоящее сокровище! - Дан прочно держал руку на запястье Тира, блокируя кинжал. - Друга моего чуть заживо не склевал... тот вон до сих пор никак не отойдет от страха.... продай, а? Или сменяй. Могу медведя предложить... как только поймаю.

- Слушай, парень, - угрюмо процедил один из них, - а ты не боишься, что мы...

- Шутишь? - перебил "гость". - Конечно, боюсь! Да этого зверюгу с крыльями-шпорами можно смело на рыцаря выпускать, при латах и полном облачении! Признайтесь, парни, вы таких разводите, чтоб вместо охранных псов продавать?

С доверчивостью-доброжелательностью у разбойников обычно туго - работа не та! - но златоградец недаром был торговцем не из последних. Через нитку ребята все еще сидели на своих местах целыми-невредимыми, через две - разбойнички посмеивались над дановым описанием "битва сторожевого петуха с алтийским рыцарем за господство в курятнике и полное изгнание последнего", через пять - уже сидели за общим столом и выпивали за знакомство. А еще через десяток приволокли петуха и вознамерились подарить истошно орущую "сторожевую птицу" доблестному ловцу медведей и будущему соратнику.

Что разбойники, подолгу торчащие в лесу, жутко скучают по развлечениям, можно было догадаться. А вот воспользоваться догадкой и притом не подставиться (не показаться опасным-подозрительным, но и до роли шута не скатиться) получится не у каждого. У Дана получилось. А еще он не забывал переглядываться с хозяйкой, и, видать, не только переглядываться, потому что перед рассветом молодая вдовушка вывела гостей тайной тропкой и сунула в руки мешок, полный всяческой еды.

Вроде и обычный случай, вроде и ничего особенного паренек не сделал, так, шайку заболтал... всего лишь.

Но когда они вырвались из развалин Синтарина с двумя мешками на всех, таща раненого дракона и полуживого мага, именно Дан где-то раз за разом раздобывал еду на всех... и ухитрился откуда-то приволочь одежду, башмаки для южанина и какой-никакой котелок для супов. Именно Дан смог прочистить мозги Клоду, так что лекарь перестал наконец мучиться из-за вынужденного убийства, и с Сином постоянно возился. Именно Дан вечно что-то придумывал, устраивал, при этом все так легко, с улыбочкой... так легко...

Хоть бы у парнишек получилось тебя вытащить, Дан.

Вечер словно втекал в долину - медленно, неспешно, потихоньку притапливая в синих облаках тускнеющее солнце, заполняя овраги сероватым, влажным, пахнущим тиной туманом.

Туман крался по земле, мягко кутая кусты и деревья, осторожно скользя по глади озерца... драконов он окутывал не сразу, сначала робко обтекая по бокам, тая рядом с ноздрями, потом смелел, поднимаясь волнами, и накрывал с головой, оставляя вместо живых гор только размытые темноватые пятна.

Он плыл мимо спящей под навесом Мариты, заботливо укрытой деревенской рядниной (и связанной - тоже бережно и заботливо). Спала она глубоко и спокойно, не чувствуя боли, не видя снов - как спит смертельно уставший человек...

Крался мимо Тира, который уже успел и поспать пару часов, и проснуться. И сейчас размышлявшего над тем, что делать, если Дан все-таки не объявится в снах. Его не могли взять под контроль быстро, не такой он человек, но могли просто не давать спать - если "закладка" растрепала орденцам про этот способ связи. Как его тогда искать?

Кружил вокруг Клода, игриво трогая холодными клубами. Напрасно стараясь, кстати, потому что туман лекарь не любил. В родной Улеве всякий знал, что белая пелена часто несет с собой кашель, легочные хвори и одышку. А уж туман, перемешанный с дымом, и вовсе беда. Может, потому сейчас и дышать-то как-то... затрудненно. Это не тревога, это просто туман. Скорей бы в сон, но его очередь только через два часа. Может, они все-таки неправильно распределили время? Шансов на то, что Дан будет спать этой ночью, не особо велики - на общем обсуждении, глядя в сторону, Тир сказал, что орденцы наверняка захотят пленного... расспросить. Поэтому пусть первой поспит Латка... а потом уж остальные. Чем ближе к рассвету, тем шансы выше. Может, и так, ведь ни Лата, ни Тир Дана не увидели...

Неужели и правда допрашивают?

Туман накрыл и Латку, замершую - ноги подобраны, руки обнимают колени - рядом с Маритой. Она редко плакала, ведь проку от слез никакого, разве что глаза красные потом... От слез синяки не пройдут, отец не подобреет. Но изредка, когда на душе совсем уж тяжко... как сейчас. Она так надеялась, что Дан окажется там, во сне, что с ним... что он... а его не было. Не было. И плохо ей стало от этого, до того плохо, что она совсем не удивилась, когда на коленках, обтянутых серой материей, стали расцветать темные звездочки...

- Не плачь...

Ой. Девушка быстро прижала к ладошки к лицу, растирая мокрое по щекам.

- Син? Ты же спать должен?

- Проснулся, - вздохнул южанин.

И... и что? Латка забыла дышать. Что ж Син молчит-то?

- Нет его там, - виновато проговорил Син. - И Мариты нет. Только не плачь, пожалуйста, Лата...

Нет его. Нету...

Что-то ворохнулось в груди. Горькое, острое, почти невыносимое, настолько, что совсем неважно стало, будет ли прок от слез. Просто невозможно стало ни смотреть, ни говорить, ни думать - она уткнулась в рубашку Сина, закусила пальцы, зажмурилась... и почти задохнулась, и когда в белой вспышке, вдруг полыхнувшей перед глазами, мелькнуло удивленное лицо Дана... а потом погасло вместе с сознанием.

В форте Сассуор в двадцатый раз проверявший браслеты Дан изумленно вскинулся, когда тесную комнатушку буквально затопили запахи каких-то южных трав и аромат печеного хлеба. На пушинку даже показалось, что он видит Латку, Латку, которую почему-то обнимал Син... но руку резко дернуло, обжигая болью, "альтернатива" грянулась со стены, угодив в крысиную нору, и видение пропало, обдав на прощанье ароматом спелых яблок...

- Нничего себе фокусы! - ошеломленно проговорил Дереш-младший, обнаружив, что возвращаться привидевшееся не собирается. - Мне что, теперь уже не только запахи мерещатся, но и призраки доставать будут?

Призраки остались безмолвны. Точнее, призрак - тонкий бледный росток, деловито пропихнувший из трещины в полу блеклую зеленоватую головку и старательно потянувшийся к предполагаемому солнцу. Прямо рядом с постелью мага... если, конечно, настил из досок, правда, прикрытый кучей соломы, можно назвать постелью.

- Это что еще за... приятель, а ты адресом не ошибся? Тут с солнцем проблемы... да и с водой тоже.

Росток, уже успевший развернуть два первых листка, на пушинку замер, потом качнул стебельком и снова принялся за свое нелегкое дело. Он явно не считал проблемой отсутствие солнца.

- Ну как знаешь, - озадаченно выговорил Дан, пытаясь сообразить, что это такое сейчас было... и есть, между прочим. Он что, с Латкой даром поменялся? Или как?

Ссадина на руке болела и кровила. С трудом оторвав глаза от ростка (тот отрастил еще два листика) он опустил глаза и едва не вскрикнул. Чем бы ни была странная сила, след от нее остался. Конечно, она могла бы быть и поласковей - в левого запястья будто ножом срезали кусок кожи, но Дан в претензии не был. Потому что темное железо браслета... его тоже срезало. Теперь он держался на тонкой, не шире пальца младенца, полоске...

Х-холодно... тут так часто холодно...

Особенно в воде. Откуда здесь вода? Холодная...

- Син! Син! Да открой же глаза, Злишево копыто! Что ты опять вытворяешь?

Глаза открыть трудно. Слабость такая, будто сутки без продыху иблик таскал. Но приказ звучит очень жестко. Приходится открыть. И сразу напороться на яростный взгляд старшего.

- Что ты с Латкой сотворил, зиррат тебя накрой! Что это за лужа и какого Злиша вы в ней валяетесь?

Лужа? Да это целый бассейн! Настил под навесом, погасшее кострище, его мешок с небогатыми вещами - все было в воде. И девушка. Ее смотрел лекарь. Отведя с лица мокрые волосы, он торопливо проверял глаза и сердце, слушал дыхание, а она отпихивала его руку и бормотала непонятное.

- Я кого спросил? Что вы тут делали? - старший был сердит. Вода быстро превратила землю в грязь, и эта грязь щедро украсила прибежавших на шум.

- Я не...

- Подождите. Где ты взял это? - перебил седоволосый. И, не обращая внимания на грязь, осторожно присел рядом, неотрывно глядя на кусок серого металла, проткнувший кожу. От ранки расходились боль и нехороший холод, и Син торопливо выдернул "занозу". Протянул седому. Но тот не взял, только посмотрел, как на ядовитую змею.

- Мне кто-то объяснит, что происходит?! - вскипел старший. Стало теплее, от воды начал подниматься пар. Аркат не отрывал глаз от серого осколка.

- Кажется, сегодня мы не дождемся вашего товарища через сны.

- Это значит, что мы его... не найдем?..

..Туман плыл над лагерем, словно хозяин, присматривающий место для постройки... мягко вился над болотом; у огненной пелены он медлил и замирал, будто понимал, что пламя для него смертельно... и все равно плыл...

Пока не расцвел сразу десятком огненных букетов.

Грохот рухнул как горный обвал. Тяжко, шумно, больно. Земля бьет в спину, в голове вспышка боли, лицо засыпает мусором... Кто-то кричит рядом, нет, ревет, надрывно, яростно, бьет хвостом и крыльями... раненый дракон... пламя хлещет по грязи, и клокочущая грязь твердеет, покрывается трещинами... и потом становится сажей и черными хлопьями носится по воздуху.

Син поднимается на колени, стирает с лица грязь - в черных глазах отсвет огня.

- Что это...

- Не вышло, - тяжело роняет Тир. - Они все-таки решились штурмовать.

- Чем? Что это такое?

- Кулеврины. Южное изобретение!

- И что теперь делать?

- То, что задумали. По местам!

- Да чтоб вас злишевы твари любили! От и до, да чтоб без продыху! - скрипнул один из группы одетых в странную черно-коричневую одежду людей. Группа только что спустилась с уступа очень подходящей горки, замаскировала веревки и уже готовилась похватать спящих, когда грохот ощутимо тряхнул землю и на головы скалолазов посыпались камни. Хвала Судьбине, некрупные, иначе поминать злишевых тварей было бы просто некому. - Да они что, охренели? Тут же мы!

Невысокий черно-коричневый влип в скалу и широко раскрытыми глазами таращился на то, как в тумане набухают алые пятна - в лагере начинались пожары.

- Мы-то как мы, но с какой стати они садят по укрытию магов? Мы вроде должны их ловить, а не убивать?!

- Придурки потому что! - темпераментно высказался еще один, щупая рассеченный лоб. - Или наемники. Им сказали про драконов, они на драконов и снарядились. Злишев хвост им на...

- И что теперь?

- Или их сейчас остановят, или нам здорово не повезет...

- Нам и так не повезло, дириженц, - вынырнула из темноты пара хватов, тех, что послали присмотреть за будущей добычей. - Магов там нет.

- Как?! Навес...

- Под навесом пусто, пепел в костре холодный...

- Неужели ушли? Ну что, парни, придется нам поиграть с драконами в пряталки... вперед, и чтоб на цыпочках!

- Держись, Крылатый. Держись, - дракон, у которого вся шкура была в шрамах, склонил голову к раненому. Тот уже замолчал, и только хрипло дышал, подергивая хвостом от боли. Странный железный шар разорвался рядом, и крылья патриарха стаи бессильно повисли. Темная кровь - драгоценная мечта жадных человеческих торговцев - текла по боку и впитывалась в песок. - Держись.

- Ничего. Уже недолго. И в Пламя... со спокойным сердцем...

- Они пошли. Завеса рвется... - по светлой чешуе бегут радужные переливы, будто старый дракон снова стал нетерпеливым малышом в ожидании праздника Первого полета.

- Что ж, пора. Еще один бой...

- Сородичи... Мы долго жили и многое видели. Мы многое сделали, и нам не стыдно будет сесть у Пламени Предков.

- А если что не так, пусть Пламя будет милостиво к нам!

Туман вьется вокруг тающих в невидимости тел, и только глаза драконов еще горят, будто путеводные огоньки. Потом растворяются и они, и лишь шорох показывает, что здесь кто-то есть...

- Пора. Покажем этим ловцам, что дракон - не только шкура!

- Есть! - заорали рядом. Не радостно, толку радоваться драке? А так, восхищенно и слегка пугливо. Огонь, уже намозоливший все глаза, вдруг расступился, открыв проход шагов на десять. - Здоровски вышло...

- Вперед, парни!

Матернувшись для бодрости, собратья затопали по траве, прикрывая лица от дыма. И придерживая фляжки. А чего?

Драконья чешуя, промежду прочим - Жако узнавал! - идет по королевке штучка! Кость еще дороже. А уж про драконью кровь и речи не шло - драгоценная жидкость, которой, по слухам, можно было вылечить ЛЮБУЮ ХВОРЬ, так вообще цены была немереной! Поэтому у каждого бойцов, ясное дело, при себе имелась фляжка и мешок. А Жако, у которого уже давно на примете была одна лавочка (всем хороша, и особо хозяином из горных, ему и платить не потребуется, взятку кому из городской управы сунешь - и порядок!) вообще прихватил три. Ведь если сунуть не только этим, из управы, а еще кой-кому из охранцов и старшему собрату, чтоб притворились слепыми и глухими, так можно у горского торговца не только лавочку оттяпать. Дочка у него что надо. И женушка в соку... а с сыном и несчастный случай стрястись может...

Так что Жако был твердо нацелен захапать побольше и кровушки, и чешуи - чего придется. А за магами пусть кто другой побегает...

- Врассыпную! И живей, рыбы вареные, чтоб они не успели уйти!

Ага, щас. Дураков нашел по туману бегать. Еще нарвешься на...Ох ты! Обо что это он?.. Ох ты ж Злишево подхвостье...ох ты... рядовой Жако обалдело смотрел на то, как отбивший ему нос и грудь твердый воздух на глазах мутнеет и идет радужными переливами. И только узрев чешую, понял, что именно видит. Что это за воздух...

Они могут становиться невидимыми! - прожгла его неожиданная мысль. А следом вторая: тогда кровь будет еще дороже! А третью, про оружие, он додумать не успел - узкие черные глаза остро взблеснули - как лед на пруду в родной деревне - и сверху рухнуло пламя.

Ему почти удалось доломать браслет. Сточить об камень. Злишева штуковина была неподатлива, как алмазы Рацеи, но упрямство молодого Дереша было притчей во языцех по всему Златограду. Кусая губы, он тер и тер пакостную штуковину о подходящий выступ..

И едва успел спрятать в рукав, услышав за дверью шаги. Зиррат, рано!

- Ну что, надумал?

8. Бой в тумане...

Тир сразу бы сказал нет. Знатская гордость, которая так часто выходит рыцарю боком. Но мы-то не рыцари, у нас родовых гербов нету, и спеси поменее, торговцам она нужна, как собаке пиво, вещь приятная, без спору, но прожить без нее... да запросто! Особенно, если тебе нужно что-то другое.

А мне нужно.

Я, сволочь ты серая, должен выжить. Чтоб вы, твари, больше не жили.

Тир бы сказал нет. А я... я еще поморочу вам голову!

- Здесь плохо думается, господин хороший, - Дан чуть подвинулся на узкой "постели" (быстрый, искоса, взгляд, убедиться, что странный зеленый гость незаметен... и правда незаметен - шустрая зелень неизвестно как уразумев, что новый человек пришел не с удобрениями, нырнула в солому и замаскировалась). - Камень, понимаете ли. Кандалы. Я раньше и не знал, что они так думать мешают.

А уж как меня выворачивает от тебя, пахучий ты наш... и вовсе слов нет. Даже немытая баранья шерсть и то не такая ароматная была. Дар просто обязан избавить мир от тебя и твоей свалки...

- Боюсь, юноша, вам суждено совершить еще немало открытий подобного рода... Вы не представляете, насколько мешают процессу мышления простые иглы. И иные предметы, - снисходительный взгляд как бы случайно скользит по плети на полу, и к запаху свалки добавляется еще один "аромат", солоноватый, отвратный. Запах крови.

Слотнуть. Сказать про себя пару-тройку слов на рацейском нижнем, чтоб злишевым выродкам тошно стало. Зиррат ур моррун, как же этот талант не ко времени проснулся! Доброму отче и убеждать меня своими "альтернативами" не придется - я и сам загнусь, если он не уйдет... или хоть не отодвинется. Соображай, Дан!

Ну же.

Вспомни, как торговался с пиратом Антухом по прозвищу Удавка на его "Кровавом парусе" - тоже ведь все на волоске висело, Антух был просто в бешенстве, что у прихваченного купца на руках только всякая ерундовина типа семян, пряностей и душистой воды, еще чуть, и лететь бы твоим людям за борт... но удалось же отбрыкаться! Хоть от качки выворачивало наизнанку похуже теперешнего.

И теперь должно получиться. Что он там говорил. Угрожал... ага...

- У вас так много магов? - вызывающий взгляд зеленых глаз.

Хотите лишиться одного?

Слово на слово, реплика за репликой - как сшибка рыцарей на этих их ножах-переростках. Поединок. И вплетенный в обманчиво-простые слова, прихотливой-ядовитой ниткой вьется еще один смысл.

- Не очень. Но я полагаю, что после сегодняшней ночи станет больше, - в ответном взгляде серых - холод с просверками злости.

Не подчинишься сам, мальчишка, так ведь у тебя и друзья есть.

- Может быть...

А с чего вы взяли, что меня это так уж волнует? Дружки-дружками, а своя рубашка к телу ближе.

- Не слишком хорошее начало для возможного сотрудничества.

- Я плохо расслышал условия... отче. Там было что-то о плате, кроме еды? Например, о своей комнате... о девках для этого самого...

Предположим, я желаю продаться подороже?

- Жизни мало? Высоко себя ценишь...

- Так ведь я не девчонка-неумеха, неспособная сладить даже с котом. Не рыцарь, у которого вместо мозгов свод законов чести. Не раб...

Да, я не дорожу друзьями, я сволочь, готовая продаться за подходящую цену. И их продам... если цена будет подходящая. Что ж ты так смотришь, клиент мой непрошеный? Будто не веришь.

- Ты ведь купец, так? Должен знать, что дороже всего ценится уникальный товар. Не хочешь принять решение именно сейчас? Когда твоя уникальность пока бесспорна?

Ты не так уж дорог...

- А вы понимающий в торговле человек, господин хороший! Понимать должны: ценится прежде всего качественный товар.

Что, нерадивый мой покупатель, сбиваем цену? Посмотрим, как у тебя это получится!

Привычный азарт переговоров жаром расплеснулся по крови и даже заставил отступить тошноту. И дернул за язык.

- К тому же, еще неизвестно, как на цене скажется спрос. Драконы, к примеру, те еще конкуренты...

В серых глазах бешенство полыхнуло раньше, чем докатился запах. Раньше, чем в волосы вцепились жесткие пальцы, выворачивая шею, заставляя запрокинуть голову. Приложили о стенку, коротко бухнув болью в висок.

- Не смей дерзить мне, мальчишка! Мажье отродье, кровь травленная! Дрянь языкатая, единственно по моей милости без ошейника и с целой шкурой, а туда же! Придержи язык, твареныш, пока не придушил. Думаешь, ты первый тут такой? Тут перевидали магов больше, чем у тебя волос на твоей бестолковой голове! И все - слышишь, мальчишка, все! - рано или поздно начинали служить нам! Вопрос только в том, как служить - на поводке за поводырем ходить или валяться в подвале обычной подпиткой, пока не выжмут досуха? С покалеченными ногами, чтоб не удрали, в собственном дерьме... нравится картинка, а, ценный товар?! А тебе я еще и глаза выколю! Для верности.

Ярость и злоба кипели в этом голосе, неприкрытые ярость и злоба, и надменно-снисходительное, нарочито благостное лицо "поплыло", смялось, выпуская на волю совсем другого человека, хищного, по-звериному беспощадного, темного, темного, темного... которому нравилась собственная ярость... потому что нравилось убивать...

Удар пришелся неудачно, по свежей ссадине, в глазах стремительно темнело, будто из комнаты разом исчез весь воздух, и краем глаза Дан заметил, как дернулся мальчишка у двери... дернулся, но не посмел двинуться. От запаха крови мутится сознание, но отчего-то становится легче, легче - потому что исчез мучивший его запах духов. Хищник перестал маскироваться под благостный цветочек.

Это даже к лучшему...

..если удастся пережить...

- С глазами я лучше послужу... господин хороший...- выдохнул юноша, кое-как шевеля губами, - если в цене сойдемся... А?

Шею заломили еще сильнее... и отпустили, на прощанье еще раз приложив об камень, уже щекой.

.. Когда мелькающие в глазах искры угасли, отче уже вытирал руки платочком. И - мечты порой сбываются! - отодвинулся. И на том спасибо. Уже дышать полегче. Самую малость. А ты поопасней пирата будешь, добрый пастырь.

- Не нарывайся.

И не думал. Так, самую малость.

А он, кажется, взбесился всерьез. Странно.

Такие, как этот тип, не пачкают рук и не ругаются - ниже своего достоинства считают, им по-другому интересно человека прижать, словами его помотать, снисходительностью своей. Такие одним обращением могут заставить человека почувствовать себя помойной крысой, одним взглядом, "не заметив", низвести на уровень червя или калеки-попрошайки. Такие срываются редко... А тут не побрезговал сам взяться, вон палец даже о стенку ободрал...

Что-то не складывается у него? До такой степени не складывается, что он сорвался? То-то прислужник у двери с ноги на ногу переступает и смотрит потерянно. Что, первый раз своего отче таким узрел? Еще навидаешься...

Что ж там такое, в лагере?

Глухая долина. Драконий лагерь.

Темная цепь втягивается в сероватую мглу. Впереди те, с трубами, следом, чуть приотстав, крадется вторая, нацеленная на магов. И не только на магов. В первой цепи "почетной", по слухам, сплошь "вычетники", братья, провинившиеся перед Орденом по-крупному. Если они погибнут в бою с драконами, то никто по ним горевать особо не будет - командир ясно дал понять. И даже намекнул, что смотреть будет в сторону, буде кто решит по карманам "героев" пошарить. Не всем намекнул, самым понятливым, но на то человеку и уши Даром даны, чтоб слышать, что надо. Вперед, герои, мы "прикроем". Интересно, сколько командиров сегодня избавятся от своих заноз в заднице?

Слитный топот множества ног, изо рта рвется белый пар, тут же смешиваясь с туманом, подбадривающее-матерно орет командир, требуя прибавить ходу и смотреть в оба, и все громче вопли "Орден! Орден!", и режущий крик впереди не сразу сбивает этот почти бодрый настрой...

- Что это было?

- Где?

- Сам не пойму, где! Проклятый туман... сроду такого не видел.

Туман и правда был странный. Плотный, густой, очень высокий, он буквально затопил долину, в нем тонут и люди, и земля, и даже звезды будто растворились в белесой мути.

- Вперед! Вперед, свиньи ленивые! Оружие наизготовку!

- А-а-а! - дикий, жуткий, полный неподдельного ужаса крик резанул уши совсем рядом. Впереди. Впереди, где растворились в сером мареве фигуры "вычетников"...

Наемники невольно замедлили шаг. Туман отделил цепи друг от друга, командира от рядовых, и переть на рожон вот так, почти в одиночку было попросту жутко. Проклятый туман, из-за него все.

- А! А! А-а-а-а-а! Нет, не надо, не надооооо!

- Вот опять!

- Кричат...

- Где?

- Нет! А-а-а... помогите! - послышалось совсем рядом. И крики хлынули градом:

- Вот, вот он, вот ооооон! Во имя богов, уберите его от меня, уберите, уберите, убе...

- Помогите!!!

- Что это?

Голос командира сбился и замолчал. Он тут же заорал вновь, призывая не забывать про добычу, а главное, палить не ниже головы, выше, но в знакомом хриплом голосе проскользнула тревожная неуверенность. Руки наемника затряслись.

А кричали уже и справа, и слева... и впереди. Полные смертного страха, боли и ужаса. И совсем рядом.

- Оно! Это оно!

- Мертвецы! Все мертвецыыыыыы! - из туманных клочьев навстречу вылетает что-то расхристанное, орущее, с белыми от страха глазами, налетает на парня с трубой, шарахается... пытается ударить вслепую, и снова пропадает во мгле.

- Спасайтесь!

Куда? Бойцы попятились, руша цепь, сбиваясь в кучу, ощетиниваясь оружием во все стороны. Что здесь? Что здесь творится?

- Змеи! - вдруг зашелся в крике мужик справа. - Смотрите, змеи, змеииии, ха-а, ха.. экх...

Он смотрел вниз, в ползущие по сапогам белесые полосы, он орал и топал ногами, и вдруг рухнул на землю, моментально скрывшись из глаз. Мелькнули пару раз бьющиеся в судороге руки... и все. И тотчас же закричали сзади.

Группа рассыпалась, и к лучшему. Замелькали огненные вспышки - кулеврины палили куда попало, не разбираясь, и два ядра бухнуло буквально в пяти шагах. Осколки кого-то зацепили, и снова крики. Многоголосый вопль, прерываемый грохотом выстрелов и драконьим ревом, глушил команды тех, кто еще пытался командовать, туман путал направления и сбивал с толку, а впереди ворочалось с утробным ревом что-то громадное, больше драконов, больше - будто сам Злиш выбирался из-под земли за грешными сынами Судьбины и Дара...

Туман взлетел белым вихрем, плеснул волной и расступился, выпуская наружу смерть.

- Живей, парни! Живее! Ну, где твое применение магии?! - дириженц черно-коричневых еле сдерживал раздражение. Ну какого хрена творится, а? Штурм начался раньше времени - раз, полудурки из низовых приволокли кулеврины и вывели из строя двоих его людей, хотя полагалось вовсе даже наоборот - два. Спугнули магов, которые теперь могли попросту разбежаться - три. Случайным попаданием вывело из строя второй амулет, из-за чего добычу стало трудней засечь - четыре. Туман, в котором собственные ноги разглядишь только с факелом - пять! И злишевы драконы, которые взяли и не улетели, как обещал покровитель, а полезли в драку. Как в таких условиях отыскать мажье отродье?!

От этого рейда столько зависело, о Судьбиня! Последние три года острая нехватка магов заставила Орден зашевелиться в поисках новых путей добычи нужных "порченых". Магов пытались купить в Зартхэ и в Черных Землях, вылавливали среди горного народца, но это все было мало, мало. И Орден обратил жаждущий взгляд на Рацею. Там нет дурацких обычаев убивать новорожденных в ночь Звездного дождя. Там часто рожают под открытым небом, прося божьих милостей. Там полно магов, иногда даже второго-третьего поколения. Только никто своих помощников так просто Ордену не отдаст... Поэтому и готовили втайне несколько хват-групп, годных на отлов и вывоз драгоценной добычи. Одна группа уже провалилась. Сейчас решается судьба этой. Его судьба. И будь он проклят, если не раздобудет хоть парочку этих драгоценных уродов!

От злости он не сразу услышал хвата с уцелевшим амулетом.

- Дириженц... там! Кто-то из них вон там. Близко...

Парень и впрямь оказался совсем близко. Когда хват-группа обогнула небольшое мутное озерцо, то им хватило всего пару пушинок, чтобы увидеть мага.

За работой.

Смуглолицый парень южного обличья сидел на пригорке, по-своему обычаю, скрестив ноги и смотрел непонятно куда. Обычный, на первый взгляд, парень, таких на рынках и в порту полно, разве что не кутается, как они в десять одежек - полуголый сидит.... Но не одного хвата пробрало дрожью при виде неподвижного южанина.

Маг сидел тихо, даже пальцами не шевеля. Будто статуя с улиц Улевы. Только все ниже шеи: плечи, грудь, впалый живот, крепкие руки - было белым. Нежно-белым, струящимся... чуть дрожащим, будто призрак из детских страшилок. Только это был не призрак.

Туман.

Туман, многократно проклятый сегодня всеми хватами, не взялся ниоткуда - он вытекал из парня. Мага...

И дириженц, натасканный на ловлю магов и даже притравку получивший на кое-ком (было дело, жертвовал покровитель двоих слабаков на доброе дело), привыкший видеть в них кого-то вроде лошади или охотничьей собаки... без боязни лупивший "тупых порченых" по их бессмысленным мордам, вдруг понял другое.

Магия - сила. Грозная сила. И его орденская нашивка на рясе - не защита от нее, не защита. По спине будто мазнули снегом, во рту разом пересохло, и он бы попятился, если бы...

- Дириженц! Шипы? - шепнул помощник.

- А?

- Прикажете применить шипы?! Усыпить! Пока он не...

Поздно. Он очнулся. Темные глаза, громадные на смуглом лице, не по-человечьи расширенные, увидели хватов - и по лицу тут же хлестнуло невесть откуда взявшимся ветром. Какие к Злишу, шипы, они не долетят до него в этом ветряном сумасшествии, даже стрелы посшибает ко всем злишевым отродьям! Хват повернулся к своим, собираясь дать знак на окружение, но ветер - ураган, мать его так! - будто подгадав, сшиб с ног, врезал веткой по лбу и засыпал глаза мусором.

Проклятье! Откуда ветер? И туман... туман не тает, хотя от ветра...

Погодник. Син. Южанин. Ну конечно!

А ну взять себя в руки, дириженц, что у тебя от страха, совсем мозги поотшибало? Это ж тот, про которого пометка "умеренно опасен". Потому как связан подчинением еще у себя в своей жаркой песочнице...

Связан. Подчинением! Подчинением!

- Эй ты! - он кое-как поднялся с четверенек, выпрямился, мечтая смазать эту южную сволочь по морде за строптивость. - Син! Опусти руки и прекрати чаровать! Сейчас же!

Страшный маг вздрогнул. Ей-ей вздрогнул. И даже руки опустил, на глазах превращаясь в обычного южного мальчишку... не хватает только какого-то южного фрукта и умоляющего "купите, господин, всего пол-королевки!".

Тьфу ты, кого ж он испугался-то? Раба, южного мажонка. Будущую смирную лошадку Ордена! Позорище!

- Кому сказал! - стыдясь собственного страха, подбавил злости хват. Он наконец нашел, на ком можно сорвать злобу, и этот "порченый" ему ответит за все и всех. Особенно за свои поганые штучки с туманом. И за мусор в глаза! - А ну иди сюда, тварь мажья!

Южанин шевельнулся - как отшатнулся.

- Ну уж нет, не смей удирать. Сюда иди, я сказал. И подставляй шею! И если не хочешь, чтоб я тебе спину изрисовал, расскажешь, где остальные! Ну, живо!

..Что-то не так. У парня изменилось лицо. Будто отвердело. Он оглянулся...

- Вы гляньте, дириженц, там же девка. Он девку за спиной прячет... - прошелестело рядом.

- И девку волоки! А ну, парни, помогли...

..Что-то не так!

- Нет. Ни за что!

Полыхнуло белым. Молния? Я не знал, что он уме...

Драконы сполна воспользовались преимуществом - смертоносными птицами они вырывались из тумана, наносили удар и, прежде чем уцелевшие успевали собраться для ответного, снова исчезали в серой мути. Мелькнут - и исчезнут, оставляя позади ползущее по траве пламя, вопли раненых и вонь паленого. И пусть их было мало, драконов, но с остальным прекрасно справлялись рассыпанные Аркатом "зажигалки" "преобразователи". Тир не особо понял, как работают золотистые колечки из сокровенного, но это было что-то связанное со страхами: чего боишься, то и увидишь, от того и удирать будешь. Или отстреливаться. А дальше орденцы справлялись сами. Точнее, поднимающаяся паника. Они метались в тумане, натыкались друг на друга, пытались драться, попадали под выстрелы собственных кулеврин, старались вырваться. И попадали в болото. Или в Латкины "заросли". Или под огненное дыхание драконов.

Долина, обернувшаяся смертельной ловушкой, не выпускала орденцев обратно.

- Молодец, Син. При случае обязательно скажу спасибо. Туман что надо. Видел бы Дан...- и Тир, напоследок оглядев серую муть, пронизанную вспышками и огня и паническими воплями, отполз обратно по обрыву. Не забыв запустить огненный клубок в подвернувшуюся группу...

Его маленький боевой отряд затаился у дерева. Дар знает, как на круче выросла равнинная ива, но спасибо за нее обоим богам. Длинные густые ветви надежно укрывали будущую Звезду. Тихую Латку. Спящую Мариту. Замершего возле нее Сина. Клода, держащегося за ручки с бывшим безымянным. Странная парочка в четыре глаза протирала серый осколок, лежащий перед ними на тарелке.

- Тир? Что там?

- Что, дерутся. Кто с аркатовыми амулетами, кто друг с другом. Кто из латкиных зарослей выпутывается. Боюсь, драконам не удастся умереть с честью. Орденцам просто не до них. Самое время заняться Даном?

9. Планы есть у Ордена. Планы есть у Дана... У Звезды. Что будет, когда они столкнутся?

- Самое время... - эхом отозвался Клод.

- И убраться отсюда поскорее, - уточнил Стимий, невидимый из-за своего укрытия. Бывший орденец, не в силах помочь магией, взял на себя то, что было ему по силам - наблюдение. Прилег за облюбованный еще Тиром кустик и собратьев высматривал. - Слышь, Огонек, уходить отсюда надо, как только парня вытащим. Син тут видел кое-кого... похоже, на вас спустили боевых хватов, а не охранцов ленивых.

- Я тоже видел... Меня они не заметили - значит, не такие уж боевые.

Что-то резануло ухо Тира, хотя чем именно его "зацепило", он понял не сразу. Хваты? Дан? Син?

Нет, что-то другое, совсем другое, какая-то деталь из прошлого вроде внимания к неподобающей форме обращения к вышестоящ...

Стойте. Обращение. К вышестоящему. Этикет, которым его мучили менторы, особенно перед представление королю. Подобающие обращения "господин рыцарь", "господин наследник Собронов", "гирр Соброн" он давно отбросил, как лесная змея - обман-кожу... его разведчики вон сначала за глаза, а потом в открытую звали его "Басселард", намекая на любимое оружие и упорный характер. Боевым соратникам многое позволяют, куда больше, чем диктуют законы этикета... но Огонек? И почему это даже не оскорбило. То есть просто удивило, и даже...

Разберемся с этим позже.

- Я видел, - повторил он машинально. - И уберемся. Обещаю. Как только мы выдернем сюда Дана.

И как удар в спину:

- Если сможем.

- Что?

В следующую пушинку будущая Звезда стала свидетелем нового преображения "ужик превращается в кобру". Тихая Латка одним движением вспорхнула на ноги:

- Ты же обещал!

- Я надеялся, - негромко проговорил Аркат. - На первый взгляд, тут, - он кивнул на серый металл на ладони, - всего хватало - и металла, и крови. Но Орден, видимо, оскудел в последние годы... или обленился.

- В коровью лепешку Орден! Почему?

- Я же говорю... Орден пожадничал или тот, кто приказал использовать браслеты, просто не знад... словом, на Дана надели не новые браслеты. Раньше всегда новые были - они ведь на каждого мага настраиваются... А тут чьи-то чужие.

- Ну и что?

- Настройка сбивается. Двоится. Как... - Аркат нахмурился, - Как собака, учуявшая двух людей с запахом хозяина. И кровь в основном Сина, осколок ему прямо в ладонь воткнулся. Дановой мало.

- Ты хочешь сказать, мы ничего не можем сделать? - голос Латки сорвался.

Аркат не шевельнулся. Тир терпеть не мог, когда новоявленный соратник вот так замирал. Он понимал, что бывший маг не виноват, что орденская выучка кого угодно прижмет и вынудит вести себя по растреклятому "Канону о магов должном поведении", но видеть это было тошно. Не так опасно, как Синово подчинение - просто противно. Невольно вспоминался выжженный солнцем двор крепости и столб, за несколько дней пропахший кровью... и страх перед скрипом открывающейся двери...

Сколько оставалось дней до того, как он сам бы вот так, по "Канону..."?

Тир скрипнул зубами. Не время. Не сейчас. Не смей трусить, рыцарь!

- Ты обещал!

- Спокойно, Лата. Аркат, правда ничего нельзя сделать?

Бывший безымянный прикрыл ресницы, словно что-то высчитывал. И быстро, по-птичьи, кивнул:

- Можем. Увидеть.

Отче Мустафир в детстве получил ценнейший урок жизни от своих родителей. Саюри по рождению, он до шести лет, как положено, воспитывался на женской половине, и мать, обожая единственного сына, не раз портила ему жизнь, запрещая то одно, то другое. Мальчику хотелось многого: поймать в бассейне шуструю рыбку, сорвать с дерева крутобокое яблоко, самому смешать мед и фруктовые дольки в любимое лакомство. А мать качала головой и требовала помнить свое положение.

- Сынок, ты не простой мальчик. Ты -наследник военачальника. Твое положение достойное, а достойные люди ничего не делают сами. Они лишь приказывают.

- Но это же скучно!

- Глупыш. Это мечта многих - приказывать. Ты счастлив в своей судьбе, ты от рождения имеешь то, чего другие добиваются десятилетиями. Не теряй своего преимущества.

Попробуй ощутить прелесть власти...

Прелесть мальчик ощутил не сразу, но в конце концов это случилось, и отдавать приказы рабам и правда было сладко. Отец, забравший ребенка с женской половины, был явно недоволен "женским воспитанием" и "женскими глупостями" и пытался втолковать наследнику, что истинный мужчина должен прежде всего заниматься достойным делом, а уж потом, если достигнет в нем успехов, сможет приказывать. Он был мужчина крутого нрава, и Мустафир быстро научился притворяться, что все понял.

Но вскоре отец погиб в одном из сражений, как всегда лично участвуя в бою, а мать вместе с сыном остались живы, правда, вынуждены были бежать от врагов рода в далекие северные страны, и урок был усвоен. Правда, здесь для чужаков достойного положения не было, и Мустафир надолго, очень надолго потерял возможность приказывать...

Он отпил подслащенный медом напиток. Северные варвары - даже забавно! - желая показать изысканность вкуса, пили южный ашати без сахара. Морщились, но пили, доказывая свою избранность. Что взять с варваров.

А он всегда любил сладкое.

И долго был его лишен.

Сколько пришлось изощряться, кланяться, оказывать всевозможные услуги, ковром под ноги стелиться, лишь бы прибиться к сильным. Если б не рецепты ядов, коим научила мать, он бы, может, и не смог выбиться из рядовых. Как долго пришлось помнить, что в яме со змеями выживает не столько самая верткая, сколько самая ядовитая...

Тем слаще было сейчас, когда по одному его слову на драконов и магов двинулись бойцы. По его слову, по его воле. И победа будет его. А когда у него будут маги, то тут высокомерный Инченцио...

- Отче! - ворвавшийся в зал человек дымился. От серой укороченной на боевой манер рясы пахло паленым. - Отче... отряд разбит.

Чашка лопнула в руках, обдав горячими темными брызгами, белые осколки дорогого "вечночистого" стекла попадали на рясу, на стол, на пол... как много осколков...

- Как?! - голос стал вороньим криком. - Как?!

- На их стороне не только драконы... Мы не успели, те маги, про которых говорила землевичка - они уже прибыли! Там везде смерть! Везде!

"Смерть!"

- Маги? Маги?! Но Инченцио сказал...

Сказал? Солгал! Подставить решил! Меня?!

Ну, ****!

Всполошенные мысли заметались, как птицы, попавшие под шквальный ветер.

Он же меня успокоил, что успеем... мог подставить... не его же бойцы... откупится, выйдет чистеньким перед Кругом, не первый раз. А я? А мне что?

Под тонкой кожей туфли - порой он позволял себе роскошь вспомнить родные традиции - хрустнул осколок. Мустафир остановился. Осколок... чашка... сладкий ашати... туфли из мягчайшей кожи... старинный ковер с бесконечными вариантами движущихся узоров...

Всего этого в жизни провалившегося заговорщика больше не будет. И вдруг стало до слез жалко и чашку, и роскошные, так и не попробованные фрукты десерта, и свое право приказывать...

А вслед за этим люто вскипела злоба.

Инченцио. Вот кто во всем виноват. Инченцио.

- Мага мне! Телепортиста! Быстро!

Говорят, люди мечтают о чудесах. Божьих ли, мажьих, не важно. Подружки на деревенских посиделках порой среди обычных песенок про любовь-разлуку пели старинные, пра-пра-пра-бабкины еще, запретные, где чародеи и колдовки не были "порчеными", а помогали божьей паре разобрать человечьи судьбы. Была, к примеру, песня, как влюбленный парень пришел к дивчине по сотворенной колдуном радуге, была про то, как чудодей согласился помочь парню добиться сердца одной красавицы, но что-то у него все время не получалось. Хотел цветы у дома наколдовать - выросли такие колючие да частые, что всей деревней заросли прорубали. Попросил влюбленный дождика, чтоб девушка дома посидела, так дождь пошел не из воды, а из пуха. Вся округа чихала сутки без продыху. А уж от начарованной мыши удрал даже сам отважный герой. Правда, девушку прихватил, чтобы "мышка" не покусала. Размером-то она удалась с доброго кабана! Песни такие, само собой, были запретными. Но магов в Пригорках не водилось, Орден был далеко, отцы-матери смотрели на песни сквозь пальцы... и неудивительно, что девушки были готовы даже порченого колдуна увидеть, лишь бы в серой жизни хоть ненадолго промелькнуло оно, чудо.

Латка тоже, бывало, мечтала.

А когда сама колдовкой стала, так особо порадоваться и не пришлось. Только и было чуда, что дракон в огороде, да прохладный росток под пальцами. Все время куда-то торопились, убегали, защищались, дрались... и снова убегали...

Она даже ни разу не сказала Дану... да что там не сказала, она и взглядывать старалась пореже! Она не слепая и не глухая, видела, что ее ясну-солнышку вовсе не такие девушки нравятся. Ему по душе бойкие, веселые, а она? Всех достоинств - умение кашеварить хорошо да одежку починить незаметно. Спасибо, Марита выучила грамоте да каким-никаким премудростям "настоящей дамы": как волосы плести покрасивей "соответственно типу внешности", как себя в порядке блюсти... даже как шею правильно держать и плечи. Пусть Дан не замечал, пусть "сестренкой" всего только звал, но может, когда-нибудь она смогла бы...

Когда-нибудь.

Поэтому головную боль и бродящий по телу жар (постепенно унимающиеся, но пока ощутимые) Латка оставила без внимания точно так же, как разгорающийся зеленоватый огонек на ладони безымянного. Ну чудо и чудо. Мало ли их, чудес, было и будет... главное, чтоб они смогли, чтобы Дан вернулся...

Огонек вырос размером с чашку, потом с плошку... Арркат торопливо зашарил второй рукой по земле, подтащил к себе крышку от котла и будто перелил туда подрастающий сгусток зеленоватого неживого света. Противного такого цвета. Словно кто-то срезал половинку арбуза, выкрасил для шутки светящейся гнилью из старых пеньков да зачем-то на тарелку выложил.

- Готово. Сейчас пойдет отток и раппорт... то есть контакт.

В "половинке арбуза" и впрямь что-то закопошилось, замелькало. Сина явственно передернуло, Клод удивленно вскинул брови - и неудивительно. Узнать Дана в тускло-зеленом червяке с какими-то отростками смог бы, наверное, только Латкин земляк дед Мухась про прозвищу Бочка (во-первых, потому что не различал цвета и все время путал красное с зеленым, во-вторых, дед беспробудно пил со времен смерти "горячо любимой тещи", скончавшейся еще до латкиного рождения, и не раз был замечен за беседами с ухватами, валенками и другими такими же живыми собеседниками). А вот у Звезды такой тренировки не было, поэтому узнать Дана с первой секунды вышло только у Латки.

- Он! Живой...

- Вот это? И правда...

- А почему такой цвет?

- Потому что источник - металл, да к тому же инертный... хорошо, хоть так получилось.

Ночной холодок и сырость, затихающие крики в долине и драконий рев отодвинулись куда-то в сторону. Звезда, не дыша, придвинулась поближе, во все глаза рассматривая своего пропавшего "луча". Товарища. Боевого друга. "Ясно-солнышко".

Живой, верно, живой! И без ошейника, хвала божьей паре! Голова цела, руки-ноги на месте...

- Смотрите в оба, - едва слышно проговорил Арркат. - Старайтесь заметить все. Может, это поможет понять, где он.

- Кто тебе такую чушь сказал? Драконы людей вообще не едят! Это для них не "сенхо"!

- Не что?

- Несъедобно, старик! И - между нами - неприлично! Народ такой живет рядом с саюри, мэйори называется, слышал? Так они, представь себе, говядину не едят! Объявили коров священными и с голоду умирать будут - в рот не возьмут. "Не сенхо", богом не дозволено, понимаешь? - Дан вольготно развалился на неудобной постели и занимался привычным делом, требующим немалого умения, а порой настоящего вдохновения. Он пудрил мозги. Обладатель мозгов - тот самый парнишка с запахом молока и щенячьей наивности - смирно сидел у порожка камеры и развешивал ушки, стараясь выглядеть при этом максимально незаинтересованным. Мол, он, весь из себя неподкупный и ревностный служитель Ордена Опоры в меру своих сил исполняет службу. А что при этом в камере с "порченым" сидит - так это всего лишь радение о долге. Не дай Судьбиня, злокозненный маг стену развалит или пол проплавит? И сохрани Дар, сбежит? Нет, он, младший послушник Ансельмо, стеной встанет на пути злокозненного порождения Злиша... (между нами говоря, хлипкой такой стеночкой) и остановит! А пока послушает.

Дан спрятал улыбку.

У каждого человека есть слабости. У любого. Дан всегда делил их на "нормальные", "интересные" и "придурочные", легко определял, какие именно встречаются у каждого конкретного клиента и частенько пользовался этими знаниями. "Нормальные" вычислялись влет, поскольку были самыми распространенными: желание достойно, "не хуже других", пожить, забота о семье, тяга к денежкам, охота быть красивым и молодым (а не быть, так хоть казаться). К ним Дан относился снисходительно и лишней цены не ломил. Все такие. Обладатели "интересных" слабостей даже вызывали его уважение - например, тот рацеец, Йован, что третий год строил у себя во дворе крылья, способные поднять человека в небо. Или знаменитый менестрель Юлиан Серебряный флуер, отказавший в обучении десяткам богатейских деток, но к полному негодованию последних, подобравший буквально на улице двух нищих близнецов. Маэстро ценил талант, а не толщину кошелька. Не всякий поймет... Такие люди редки, и молодой торговец их ценил. И этими слабостями не пользовался. А вот обладатели "придурочных" на его доброту рассчитывать никак не могли. Не терпел Дан ни жестокости, ни желания добиться своего, не считаясь с любой ценой, ни... впрочем, парнишка-тюремщик все равно был не таким. Он, скорей, похож на "интересного". Мальчишка отчаянно, до дрожи, до свечения горящих ушей интересовался зверями. Дикими. Судя по всему, юный служка этих самых зверей только на картинках и видел.

Сведения у него были вполне даже дикими. Кто-нибудь слышал, господа, про то, что летучие крыски на зиму окукливаются? Вот то-то же. За это Дан его и зацепил. И вот уже ниток десять они болтали о разных зверях, все ближе подбираясь к тому, что интересовало обоих. То есть к тому, как бы повидать живого дракона.

- Так то люди. А это звери дикие...

- Сам ты дикий! Слушай, ты дракона когда-то видел?

- Да, - кивнул парень. - На картинке. В храме.

- Божья пара... Ну хорошо. Как, по-твоему, дракон летает?

- На крыльях?

- Крылья-то у него кожистые. А тело большое. Как эти крылья могут поднять такую тушу, да еще с грузом? Не знаешь? А я знаю. У драконов особые тела. Внутри находятся такие специальные "пузыри", сами драконы их называют "арцхэ"... они сами легче воздуха, правда, это если дракон поел... И когда он не голодный, то из этих "пузырей" по крови быстро растекаются пузырьки поменьше, и если дракону захочется, то он станет весом не больше летучей мышки!

- Неправда!

- Правда-правда. Только человечина для этих пузырьков вредная, сначала летать не получается, потом и вовсе худо становится. Драконам-людоедам больше месяца на свете не прожить...

- Врешь!

А вот теперь пора и обидеться.

- Чего? Слушай, ты, чудо в рясе, вас тут хамить специально учат?

От мальчишки-орденца отчаянно потянуло сначала закипающим молоком, а потом какими-то фруктами, причем почему-то давлеными. Ну и что это? Вина? Растерянность? Злость? Ох, дар, какой же ты и правда... неудобный.

- Нет! Но это... а откуда ты знаешь?

И снова сильно потянуло любопытством. Щенок-щенком. Горячий, бестолковый щеночек, который в третий раз обнюхивает уколовшую ему нос штуковину, не понимая, как этот клубок иголок двигается, обиженно лает, когда нос опять встречается с иголками... и все все-таки не в силах оторваться от занятной штуки. Странный он какой-то. На Клода похож, того хлебом не корми, дай узнать, как что устроено. И что он в Ордене забыл? Тем более, у этого... отче.

Извини, парень, но твоей слабостью придется воспользоваться.

И Дан опять потянул за ниточку. Акуратненько так.

- Да так... есть способы...

- Врешь ведь? - с надеждой поинтересовался парнишка.

"Ну убеди меня!" - прямо-таки умоляли его глаза. И Дан охотно пошел навстречу:

- Очень мне надо тебе врать. Можно подумать, ты ее не видел!

- Кого?

- Да чешуйку, что к моей одежде пришита. К воротнику, изнутри. Особая такая, по-живому взятая, на амулет переколдованная. Тронешь, и... что, правда, не видел? Хотя она же прозрачная, драконы-то могут невидимками становиться, когда надо. Не заметил, наверно. Эх. Жалко одежку отобрали, посмотрел бы...

Ансельмо заерзал на месте.

- А еще я в Рацее бывал. Знаешь, тамошние мавки и впрямь стоят того, чтоб о них поговорить. Представляешь - на вид и на ощупь девушка-девушкой, и все подробности на месте, а уж волосы длинные, пахучие - сказка. Живут они...

Мавки юнца не заинтересовали. То ли не дорос еще, то ли драконы были интересней. Но через пару ниток он вдруг вспомнил про какое-то поручение отца Пафнутия и смылся, пообещав принести еще воды...

Дан устало откинулся назад.

Ушел. Если все получится, то мальчик отыщет снятую с него рубашку и коснется чешуйки. Чужая рука, тронувшая драконов подарок, подаст сигнал, и они хотя бы узнают, куда Орден его запихнул. Если это обычная крепость, дракон сможет устроить небольшую суматоху... Если сработает. Если не сработает - придется все-таки рискнуть и поморочить голову пахучему отче.

Дан открыл глаза. Некогда разлеживаться. Дракон может прилететь в ближайший час-два... а может, и через пару-тройку ниток. И к этому времени желательно иметь свободной хоть одну руку.

Израненное запястье снова надавило на камень. Поехали.

- Вперед! Вперед! Шевелитесь, лодыри! Стройся. Стой! Куда!

- ...

- Куда со знаком своей команды, дубина? Снять немедленно! Не выделяться! По знаку повязать на шеи синие косынки. Знак помните?

- Свист, отче?

- Верно. И двигайтесь живее! Я покажу кое-кому, как подставлять Мустафира!

Звезда в наблюдала за милой беседой в полном молчании. Вплоть до того момента, как орденец хлопнул дверью и удрал, а Дан закрыл глаза и улегся, будто не в тюрьме сидел, а в трактире.

- Что это было? - вырвалось у Сина.

- Это - Дан, - фыркнул Тир, у которого заметно полегчало на душе. - Наш единственный и неповторимый. Что, ни разу не видел, как Дан, выражаясь его словами, "пудрит мозги"? Вот, любуйся.

- Но чего он добивается?

- А мы ему поможем? - Латка счастливыми глазами-озерами осмотрела Звезду. - Аркат, теперь поможем? Что ты молчишь?

- Может быть...

- Минутку! А это что?

- Глазам не верю...

- Собрат Интенцио!

- Собрат Мустафир!

Голоса прозвучали одновременно, хотя по неписаным правилам первым высказывался тот, чья позиция сильнее на данный момент. Поэтому ледяное молчание, повисшее в зале между хозяином и его гостем, никого не удивило.

- Не желаете ли ашати, мой достойный собрат? Говорят, этот благородный напиток лучше всего помогает вашим соплеменникам унять излишнее волнение, следы которого ясно читаются на вашем лице...

Две пары глаз уставились друг на друга.

"Сволочь. И сколько яда... соплеменников помянул! Ну ничего, я с тобой сегодня за все посчитаюсь!"

"Дикарь. Расходный материал. Выполнишь свою задачу - и ах, как Орден будет оплакивать потерю и горько сетовать на смерть, посмевшую вырвать из наших рядов такое чудо благородства..."

- Присядьте же. Вы, несомненно, пришли с новостями? И, несомненно, благими, достойный соратник?

- Не дури мне голову, соратник! Мне нужен твой маг.

- Боюсь, что...

- Правильно боишься! Войско разгромлено. Маги ушли. Драконы тоже. Потери огромные. Это полный провал, и, если меня потянут к ответу, я то я тоже молчать не буду! Мне нужен твой маг, слышишь?! Сейчас же!

Ну, еще немного.

Рука уже не болела - она просто вопила, от дергающей боли мутилось в глазах и очень хотелось пить. Потерпи, дорогая. Закончим - клянусь, наложу повязку. Не веришь? Вот все вы, женщины, такие...

Нитка за ниткой. Волосок за волоском браслет становился все тоньше. Росток заинтересованно толокся рядом и совался под руку...

И оставалось совсем немного, когда в коридоре затопотало, дверь с треском отлетела в сторону, и шибануло знакомой вонью.

"А вот это плохо..".

10. Драконы, боевая зелень и нежданная помощь...

И не просто плохо... оба достойных (и пахучих!) отче были в состоянии "змея в броске". В детстве горожанин Дан змей не встречал, первое знакомство состоялось в четырнадцать, в одной из первых торговых поездок, и вышло запоминающимся. И даже в словарь вошло. "Змейка" - говорил златоградец, провожая одобрительным взглядом особо изящную и ладную в движениях девушку. "Гадюка" - это о менее симпатичных, точнее, об особо злобных девицах, вытворивших что-то противное. Первой такого именования удостоилась одна алтийка, плеснувшая кипятком на более красивую сестру... "Змея плюс жаба" означало личность, только что отхватившую какую-то добычу и оттого благодушную. И так далее. А "змея в броске" - это паршиво. Это значит, что злости у нападающих что яду у гадюги, причем злости крепкой. Это значит, что любые доводы мимо, и "уболтать" этих, оттянуть время, не удастся. Змеи-то глухие, ничего не слышат, а в злости и не пытаются услышать. "Змея в броске" значит, что договориться невозможно...

А ведь все могло получиться.

И за что ты со мной так, Судьбиня? Я вроде никого из девушек не обижал, все с улыбкой прощались...

Мысли вихрем неслись в голове, но пересохшие губы уже складывались в привычную защитную улыбку:

- Вечер добрый, отче. Чем обязан такой чести?

Укол тягучей болью вошел в лоб как раз в тот момент, когда Ррахон наконец перестал осторожничать и "попробовал" новую землю в полную силу. И не просто попробовал, а сначала "впитал капельку", в четверть силы, еле-еле касаясь, а потом не выдержал и, раскинув крылья, принялся жадно вбирать, захлебываясь и жадничая на каждом "глотке".

На заброшенном поле, уже начавшем зарастать лозняком и дикой ивой, некому было видеть, как катается, подминая траву и молодые гибкие стволики дикодревья, огромное тело, сначала невидимое, а потом на глазах набирающее цвета и четкость очертаний. Некому было смотреть, как по крупной чешуе пробегают искры, мгновенно впитываясь в блестящую шкуру. Как впиваются в почву золотистые драконьи когти, и словно растекается вокруг них голубоватый легкий не то дымок, не то просто туман. Да и нельзя было много увидеть слабыми человечьими глазами. Разве что через месяц-два, когда все "выпестованное" окончательно впитается, тогда и станет ясно...

Когда рванутся к небу набравшие мощи деревья, вымахают в человечий рост травы (и каждый стебелек - целебный!), когда любое брошенное зерно осенью вернется десятками колосьев.

Появится новая благословенная земля. Или земли, если дракон здесь задержится. Может, ее даже так и назовут. Только люди снова не поймут, отчего это случилось... Они ведь не видят "токов" и не чуют, что такое "равновесие" в живом и неживом. А маги называли это драконье качество "способность пестовать". Проще говоря, нянчить. Дед говорил, драконы пробовали объяснить, что это не совсем то, но потом пожали крыльями согласились с названием. Какая разница? Главное, чтоб польза была. Именно благодаря этому таланту драконы чуяли новых магов... те слишком резко выделялись на фоне остальных.

Ррахон с упоением раскрыл крылья пошире, приникнув к земле каждой чешуйкой. Тело купалось в ночной росе, вдыхало аромат мятой травы, с удовольствием - так что хвост ломило, так что пела кровь, так что шкура шла радугой! - вдавливало чешую в прохладную свежую почву. А разум вслушивался, проникая вглубь, ощущая неправильности и нарушения, и с наслаждением ощущал, как меняется от самого его присутствия отпечатанный в сознании "рисунок" местности. Все приходит в равновесие, правильное, именно такое, как должно быть здесь.

Правильное. Гармоничное...

Малышей бы сюда.

Они совсем одичали на том болоте, совсем оголодали, да еще и это... они были там слишком долго, и детям почти ничего не осталось, а здесь так много, и никого, кому это нужно! Несправедливо.

Боль прошила маленькой молнией. Ослепила алой вспышкой. Легкая боль, но в эту минуту единения-гармонии-счастья она ударила особенно зло.

Ррахон вздрогнул. Светящееся облако, окутавшее его крылья, потускнело.

Его маг все-таки попал в беду.

Надо спешить.

Глухой рев, пронизанный болью и торжеством, взлетел над туманом и заметался под светлеющим небом. Ночь заканчивалась...

- Драконы уходят. Те, кто уцелел... - Клод прикрыл глаза, вслушиваясь. - Трое.

- А мы?

- А что мы? Драконы каждый куст пропитали отсроченным пламенем. Полыхать будет еще как минимум сутки. Синерясые без дела не останутся.

- Рад за Орден, - холодно сообщает Тир, не отрывая взгляд от маленькой камеры и крохотных фигурок . - А еще больше буду рад, если мне объяснят, что это, Злиш побери, такое? Кто-нибудь слышал, чтобы Орден сажал змею в камеру к пленному магу?

- Странная змея...

- Но она вроде не кусает?

- А это точно змея?

- Найдем - обязательно попросим ее представиться! Зиррат ур Злиш, да где же это?

- Мрррррряуууу!

- Ой нет... смотрите...

- Злишево копыто! Явились...

- Что творится?

По зеленому "мячику" прошла тень, и фигурки стали таять..

- Нет! Аркат, не сейчас!

- Мустафир... - прошептали побелевшие губы бывшего безымянного. - Это Мустафир...

Когда-то крепость была грозной. Толстые стены и сейчас внушили бы уважение врагу... конечно, если бы враг их вообще заметил сквозь всевозможные дома, домики, торговые палатки, настилы-навесы, уйму разноцветных тряпок (флагов). Что поделать, за последние лет сто пятьдесят на обслуживании крепости вырос целый город. Сначала-то варня, шустро отстроенная родичем кого-то из собратьев, обслуживала только проезжих торговцев, потом рядом вырос постоялый двор (в хозяевах опять-таки родичи), потом лавочки. Еще через некоторое время рядом воздвигли одно из покаянных мест для отбытия грешниками наказания, и торговля дивно оживилась за счет этих самых кающихся. Кающимся-то, оказывается, так много надо. Начиная от молитвенных колокольцев и рубах особого покроя и заканчивая особыми духами "Ночи счастья" (ну а что? Каяться - так хоть знать, за что!). Попытки запретить все это безобразие, конечно, были, но безуспешные. Благочестивым братьям тоже хотелось вкусно поесть и хорошо отдохнуть после трудностей самоотверженного служения во благо божьей паре. Так что на извилистых улочках нового городка теперь можно было найти практически что угодно... если, разумеется при тебе есть деньги. Ну, или то, чем их можно заменить...

- Молитвенные колокольцы льешского стекла! Красота глазам, услада слуху и благосклонное внимание богов - и все в одной связке льешских колокольцев! Всего пять королевок!

- Услуги швей! Услуги швей и портных! Покаянные рубахи по фигуре, раскрой и шитье! И прочие услуги по желанию клиента...

- Фрукты... особые фрукты для передач кающимся... - и шепотом, - Могу свести с собратом, который осенит пищу, нарекши фруктами хоть курицу, хоть рыбу...

- Баня и банщики! Молодость и здоровье для вас!

- Мажьи поделки! Амулеты на здоровье, на красоту, на удачу! Амулеты освидетельствованы Орденом Опоры на безвредность и осенены благодатью.

- Горшки! Горшки! Горшки!

- Башмаки, сапоги, туфельки женские, обутка детская! Башмакииииии!

- Целебные травы! От сгущения крови, от сыпей на коже, от набухания жил и желез! Целебные травы! Для желудка, для сердца, для дыхания! Купите, господин!

- Особые молитвы для кающихся. Действенные, именные...

- Ткани-ткани-ткани! Шелка хайтайские, иблик зартханский, тканина рацейская, сурового плетения и нежного! Улевская златоткань, златоградская паутинка! Ткани-ткани-ткани! Шерсть, парча, пряжа!

- Посещение крепости! Без очереди...

Несмотря на рассветный час, улочки никак нельзя было назвать пустыми. Кое-кто только возвращался домой с ночной отлучки, кто-то торопился на работу, а торговцы, казалось, и не ложились, наперебой хватая потенциального покупателя за рукав, шарф или пояс и наперебой предлагая свой товар.

Ррахон скользил по рядам незаметной тенью... нет, вовсе не по причине невидимости. Невидимость в стае... в толпе... не поможет. Пришлось вспоминать уроки Арханта-Ри и принимать дополнительный облик. Энергии на это ушла уйма, ведь что-то приличное получилось только с четвертой попытки. А еще надо было где-то добыть одежду и потренироваться в передвижении по-человечьи... трудно людям без хвоста. Равновесие не то. А еще пришлось унизиться до воровства - утащить эти смешные шкурки, которые люди зовут одеждой. И как ее носят? Неудобно до почесухи, хорошо хоть люди разные такие. За вон такого, в чистой и цветной шкурке, он бы не сошел, а за так называемого "оборванца" вполне. Неуверенная походка, какой-то мешок на плече и шкурка, что топорщится, не совпадая с телом, для таких, похоже, дело обычное. И запах болотных корешков (впрочем, с запахами тут вообще нерадостно, просто дышать нечем).

Вдобавок мешок можно ронять - тоже обычное дело. А значит, наклоняться за ним... и лучшей возможности оставить людям "отсроченное пламя" представить трудно. Срок "созревания" крови - три вспышки, плевка - восемь. Если оставить и то, и другое, отвлечение внимания гарантировано человекам надолго. Трудно только настроить пламя так, чтобы не трогало живое. Это же не дыхание, отсроченным управлять трудно... зато можно снизить накал до минимума. Обжечь обожжет, но не смертельно, и даже шрамы быстро исчезнут.

Скорее. Скорее. Драконы могут порой ощущать отражения событий, отстоящих впереди на нити времени, и отчетливое ощущение "времени мало" не оставляло Ррахона, подгоняя и подгоняя...

- Возьми себя в руки! - бить Арката Тир все-таки не стал - такому даже слабый удар повредит, а не поможет. - Какой Мустафир? Латка, дай ему воды! Клод..

- Сейчас, - отозвался лекарь, приседая рядом на корточки. - Посмотри на меня, Аркат. Посмотри...

Темные от зелени пальцы легли на виски.

- Спокойно. Все хорошо. Лата, погоди с водой, глянь в мой мешок, там пузырек такой, Мариткиной ленточкой завязанный... видишь?

- Есть.

- Капни в кружку пять капель. И тащи сюда.

- Не надо...

- Думаю, все-таки надо, - голос Клода был подчеркнуто спокойным. - Это мирная настойка, вреда не будет. Просто поможет.

- Не надо зелий, - Аркат отдернул голову, отстраняясь от кружки. - Я сейчас, я еще попробую...

Он дернулся встать, и Тир едва успел схватить его за плечо, усадить. Не ухвати - упал бы...

- Куда? У тебя ж руки трясутся! Что ты в таком виде сможешь с этими оттоками-контактами?

- Как есть. Мы должны... Он же там! - темные глаза бывшего безымянного остановились на зависшей у лица кружке, и он вдруг вцепился в нее обеими руками, рывком поднес к губам и выпил, казалось, в один долгий дрожащий глоток. - Мы как-то должны... Он же сейчас там, с вашим другом... Мустафир, - и мучительное, на выдохе...- Он меня укрощал...

Теперь Дан понимал, почему люди иногда помышляют о самоубийстве. Он думал, что умеет терпеть боль. И верил, что не сломается, какую бы подлость не подбросил лишний бог, что бы с ним ни было. Ошибся... он просто не представлял, не догадывался даже, до какой мерзости может докатиться человек.

Люди ли они вообще?

Плесень... ядовитая...

- Отвечай, мажье отродье! Отвечай!

- Калган...

- Что калган?

- Корень такой... помогает при такой проблеме... как у вас... три королька, и мужское бессилие больше никогда не испортит вам настроение...

- Ублюдок!

Несколько пушинок ослепительно-черной боли. Перетерпеть. Пере... перетерпеть. Выхода нет... другого. Мустафир не остановится. Инченцио его не удержит... пока... ему только выгодно, чтобы пленник оценил... "разность подходов". Значит, тянуть время не выйдет. Вырваться, организовав выход из крепости, не получилось. Осталось что? Или "сломаться", умоляя Инченцио о защите и ошейнике, или дерзить этой твари, пока она не сорвется. Тогда Инченцио его все-таки остановит...

Снова ледяным в лицо, опять вода. Терял сознание? И не заметил.

У мальчишки-послушника такие глаза... он и правда видит такое первый раз? Тронул он чешуйку или нет? Хоть бы на миг остаться наедине...

И если он кому-то расскажет, то останется только повеситься.

- Что за маги пришли вам на помощь? Откуда? Как им удалось разбить хват-отряд?!

- Значит... про калган... неинтересно? Пробовал уже, и без поль...ммм...

- Мустафир, отойди! - Инченцио все-таки собрался остановить соратника, пока он не уничтожил добычу. Бык тупой, никакой тонкости...

Но он не успел.

Снаружи, казалось, под самой стеной, что-то сухо треснуло, резануло вспышкой, потом гулко ухнуло, и человеческие крики взрезали привычный утренний шум.

- Пожар! Пожаааааааар!

- Спасите!

- Драконы!

- Что за глупость? Откуда здесь драко...

Новая вспышка! И еще одна. И...

Лицо южанина исказилось.

- Это не могут быть драконы! Не могут! Ты, мажонок, отвечай, что это за фокусы, что за...

Все случилось очень быстро. Когда Дан, не выдержав, все-таки закричал, что-то с треском вылетело из темного угла, проломив камень пола, и хлестнуло-ударило Мустафира, дернув его в сторону и размозжив висок.

Инченцио успел отшатнуться. И даже смог разглядеть нападавшего - путаницу гибких зеленых стеблей, окруживших пленного. Ветви хищно качались, одна за другой сползая к полу... и выпрямляясь с зажатыми обломками камня.

При виде сцены в новой сфере Звезда онемела. Буквально. На долгие пять пушинок. Потом воздух резанул отчаянный крик:

- Они... они... твари, ненавижу!

- Лата, успокойся! Сейчас же! Клод, дай ей этих мирных капель!

Напоить девчонку каплями оказалось потруднее, чем Арката. Латка ничего не слышала, рвалась к сфере, лицо серое, глаза в пол-лица... Поить пришлось почти силой. Зубы девчонки стучали о кружку, половина настойки пролилась, и Тир мимолетно пожалел об этом. Самому ему никто хлебнуть не предложил...

Теперь мы с тобой наравне, Дан.

- Латка, ну же! Смотри, что это? Вот это? Оно же твое?

Девушка смотрела не понимая. О чем они? Как можно говорить о чем-то ее, если там... если с Даном...

- Очнись! - потребовал безымянный, не отводя глаз от дрожащей, колеблющейся сферы. - Это твое растение? Ты можешь почувствовать, где оно?

- Что?

- Латка, - теплые и надежные руки Клода как-то очень привычно обняли ее за плечи. - Если ты его почувствуешь, мы сможем понять, где эта крепость. И помочь...

Ансельмо был одним из проявлений "милосердия собратьев". В Орден он попал с лесной дороги - двухлетний ребенок пытался выползти из-под тела женщины, убитой двумя стрелами. Кто налетел в лесу на торговый караван, чей именно был ребенок? Разбираться Орден не стал. Разбойников не нашли, покойников похоронили, благословив их посмертные судьбы, остатки разграбленных товаров осели на каком-то из орденских складов... а выжившего ребенка отправили в приют. На всякий случай, пока за ним не явятся родичи. Но родичи так и не явились, и с двенадцати лет Ансельмо приставили к работе - отрабатывать потраченное на его еду и одежду за все эти годы. До недавнего времени он тихо трудился при архиве помощником писаря, потом в один не самый добрый день явился некий собрат, велел отобрать двоих "пограмотней, но таких"... - и многозначительное шевеление пальцами. Каких таких, юноша не понял, но старший писарь смысл шевеления явно уловил и отрядил с собратом сироту Пьетро и самого Ансельмо. Зачем были нужны двое, неясно, если нагрузки на хватало даже на Пьетро? Если б он недавно не исчез, оставаться бы писарю при тюрьме и библиотеке отца Инченцио...

Но лучше б он там остался!

Нет, Ансельмо не был совсем наивным, несмотря на страстную любовь к книгам, порой заслоняющую для него мир. Он знал, что в Ордене не все белы и чисты, как заповедовала божья пара... но знать, что существует такое... такие...

Инченцио и этот новый отче. Чудовища. Хуже разбойников, не добивших когда-то мальчишку на лесной дороге. Хуже мага, который ему даже понравился. Он смеялся, рассказывая о драконах...

..Когда зеленый ужас убил обоих отче, единственное, что смог Ансельмо - выплеснуть на него воду из ведра. Но ужас от этого не обозлился. Наоборот, как-то по-собачьи встряхнулся, одобрительно прошуршал ветками и взялся за мага.

- Значит, вместе? - понимающе повторил Тир. - Син, дай руку.

Протянуть руку тому, кто еще вчера шпынял и смотрел свысока?

Но мозолистая рука протягивается уверенно и бестрепетно. И так же уверенно раскрывается ему навстречу ладонь с мозолями от меча - ладонь, которая никогда не должна была касаться раба. Но сплетаются пальцы и похоронены сословные различия.

- Клод, твою.

Там придется убивать. Делать то, что противно самой твоей природе.

Но тонкие пальцы (опять перемазанные соком каких-то трав!) уверенно смыкаются на запястье Тира.

- Латка, готова?

Она не сможет. Она ведь только землевичка...

Но тонкая фигурка одним движением срывается с места и обнимает Тира. Слева и справа девушку охватывают Син и Клод...

И четверка пропадает мгновенно, вместе с травой, на которой они стояли, и уже не слышит "Удачи!", брошенное Стимием, и боевое "Мрррррряу" серого кота.

11. Нашли!

Гибкая ветвь, страшно похожая на хлыст, перехлестнула магу через горло... и Ансельмо шатнуло - на красивых зубчатых листьях кое-где темнели пятна... пятна... Крови.

- Нет! - ахнул Ансельмо. Не рассуждая, не думая, он обеими руками вцепился в упругую ветку. - Не трогай!.. Я... я тебе еще воды дам!

Почему он вступился за пленного чародея - юный послушник не смог бы объяснить даже себе... ведь отче он защищать не пробовал... Впрочем, толку от его защиты не было никакой - зеленый ужас только раздраженно выдернул ветку, отмахнувшись от дурацкого обещания и от неловкой попытки метания ведра. Второе ведро, правда, ему не понравилось - и зло прошелестев, три крепкие зеленые ветки быстро и надежно спеленали бестолкового архивиста...

Пленного мага они тоже оплели почти целиком - от окровавленных подошв босых ног до бледного подбородка с проступившими веснушками. И закопошились, точно... пробуя на вкус?!

- Нет...- то ли сказал, то ли простонал Ансельмо, и не услышал своего голоса. Новый взрыв грянул совсем рядом, ревущий огонь лизнул узкую решетку под самым потолком, высветив подвальную каморку всю, до последнего листка, до последнего "лекарства для грешников". Жутко тряхнуло пол, стену перекосило и выгнуло, что-то посыпалось сверху, заставляя зажмуриться, сжаться, затаить дыхание...

И услышать хриплый голос, такой непохожий теперь на тот, прежний, что ночью - вечность назад! - рассказывал про драконов:

- Не... дергайся... оно пахнет медом...

Они были готовы ко всему. Так им казалось. Хотя Тир уже знал, что полная готовность можно быть только к чему-то знакомому, к чему-то, чего у тебя имеется какой-никакой опыт.

А быть готовым к неизвестности невозможно.

Их выкинуло неудачно, слишком близко к одной из "оброненных" драконом капель крови - невеликого темного пятнышка, уже начинавшего куриться беловатым дымком, такого незаметного... Они вряд ли успели бы что-то сделать - ведь наткнуться на отсроченное пламя здесь, у крепости, было немыслимо - но тут на плечи Тиру рухнуло что-то острое, хвостатое, утробно орущее, полоснуло когтями по голове над ухом... Опыт лесных стычек мгновенно подчинил тело, и рыцарь на инстинктах толкнул своих на землю и упал сверху.

Вовремя!

Оглушило. Полыхнуло жаром и светом. Хлестнуло по стене, взревело и отхлынуло, окатив горячим ветром, осыпав дымной пылью и осколками известняка. Что-то сильно нажало на уши и убралось, и знакомый запах драконьего огня, странный, как от моря, как от близкой молнии, завис в воздухе...

Драконы? Тут? Это же их, ни с чем не спутаешь.

Не понимаю...

Под рукой зашевелился Клод. Приподнялся на локте, что-то спросил - не понять. На лбу - свежая ссадина. Слишком сильно толкнул...

Тир закашлялся - слишком уж сильный был запах - закашлялся, и точно лопнули в ушах невидимые пробки. И стало очень шумно.

- Пожар! Пожар!- орали и справа, и слева. - Пожааааааааааааааааар!

- Спасайте товары!

- Моя лавка! - воздевал руки полный саюри. - Лучшее льешское белье, самое дорогое, подштанники по золотому за штуку, о разорение!

- Дррррузья! Вввыпьем за... а за что? Че так дымно...

- Пожааааар! Пожаааааааар!

- Помилуй, Дар! Помоги, Судбина! Пожертвую треть товара в Храм.. или половину ... Только спасииииите!

- Драконы! Драконы!

- Где?

- Гнев божий!

- Маги! Это мажьи происки! Бей магов!

- В крепость! В крепость! Орден спасет! В крепость!

- Ты меня слышишь? - это Клод.

- А? Да...

- Тир, вставай! Вставай, нам туда! - Латка уже рвалась встать, не обращая никакого внимания ни на крики, ни на возможных драконов... кстати, где же они сами?

- Клод, ты драконов видишь? Хоть одного?

- Их тут нет! Это "отсрочка". Пламя минимальное! Надо скорей двигаться, пока эти не поняли, что по-настоящему не жжет...

Не жжет? Тир быстро "попробовал" огонь на накал. И правда, не жжет... А что тогда взрывается?..

- Один точно есть...

- Мияяяяяууууууу! - рявкнула в ухо когтистая тварь, которая драконом быть уж никак не могла. Уже приподнявшаяся, Латка чуть не упала обратно.

- Дымушка?

- Мряу! - согласился кот, наконец-то спрыгивая с Тирова плеча. Да как же он сюда?..

А Тир еще не верил балагуру Дану, что бывают боевые коты...

"Туда" вполне предсказуемо оказалось крепостью. Взгляд - и какой-то нехороший холодок змеей прополз по шее, заставив Тира ощетиниться. Крепость... двойная дуга арки, украшенной высеченными барельефами Дара и Судьбины, две башни за высокими, гладкими, без щербинки, стенами, перекинутый между ними мост-галерея. Тир никогда не бывал в этой крепости, но он знал, что за воротами почти сразу идет ров, перекрытый разводным мостом.. а вон там, подальше, начинается лабиринт внутренних двориков. И в одном из них (а может, и не в одном) стоит старый деревянный столб...

Эта крепость была просто копией той.

Он пропустил мимо сознания очередной взрыв - только машинально пригнулся, пропуская над головой свистнувшие комья неясно чего.

Крепость. Совсем близко. Шагах в ста.

На одну пушинку, на какой-то дикий миг, Тиру показалось, что ничего не было, не было последних месяцев, не было драконьего лагеря, странствий по лесам, мажьего убежища под холмом, ночного разговора с неожиданно серьезным Даном. И самого Дана не было, и все, что было - лишь причудилось ему в горячечном бреду, когда он, связанный, метался на дне телеги, сражаясь за каждый глоток воздуха... когда его везли в такую же крепость... и только у самых ворот сняли прикрывающий полог. Лисий снял. За приобретение свое беспокоился...

Всего этого не было. Привиделось... сейчас он откроет глаза и увидит солому под щекой и косую решетку в щели окошка...

Но умоляюще глянули глаза Латки:

- Тир, скорее же... Он там, я чувствую!

- Мы идем? - спросил Клод. - Тир, все хорошо?

Син посмотрел молча, а кот без затей хватил его лапой по руке, не постеснявшись выпустить когти. И эта крохотная боль мгновенно вернула на место покосившийся мир.

Лица друзей. Горячие пальцы Клода на запястье (лекарь все-таки не удержался от попытки проверить пульс!). Прищуренные глаза кота. Дымящуюся улицу. Толпу у ворот, разбивающую кулаки о железо и на разные голоса вопящую о помощи, - там, в той крепости, ее не было. Медленно осыпающиеся камни - ближайшая стена неохотно, но верно уступала новой вспышке пламени и точно раздвигалась в стороны, открывая мозаичные плиты внутреннего двора. И где-то там - Дан.

Крепость, значит? Тир зло улыбнулся, и кивнул Сину на пролом в стене - еще дымившийся после взрыва...

Ну что ж... была крепость - будут развалины!

- ... медом... - почти беззвучно проговорил маг. - Неопасный он... Помоги.

Еще можно было уйти. Удрать, спрятаться среди безопасных книг и тихих связок рукописей. Отче Инченцио нет, про его послушника не спросят, не спросили же о пропавшем Пьетро! А если даже про него вспомнят, то можно ведь и рассказать, что случилось. Какой спрос с послушника?

Еще можно было уйти, ему ведь никто никогда не помогал. Даже собратья - отчего-то их милосердие всегда требовало платы. Что тогда говорить о маге...

Просто уйти. Откуда-то он знал, что если замереть, зеленый ужас его отпустит. А пленному чародею будет не до преследования и не до мести - даже если он сумеет встать с "покаянной скамьи", то уйти не сможет - и не по силам, и в путанице здешних коридоров чужаку не разобраться...

Уйти...

Но Ансельмо уже наклонился над зеленой путаницей ветвей.

Темные листья зашелестели, расступаясь... не все. Некоторые, и их было много, остались на теле, будто нарочно спрятав все следы "покаяния", залепив рубцы и ожоги... спрятав кровь. А запах остался. И голос... ломкий, задыхающийся на каждом слове. Кажется, дай маг себе волю - зашелся бы в крике. Поэтому и говорит вот так - хрипло, по словечку, будто боясь расплескать что-то невидимое.

- Сними цепь... и браслеты... хоть этот...

- Сейчас.

Цепи были тонкие, блестящие, точно новые, почти обычные, только странно теплые... Но, как, во имя милосердия Судьбины, как они крепятся? При всей любознательности Ансельмо никогда не приходило в голову исследовать устройство покаянных скамеек. И сейчас он от души пожалел о своей переборчивости, пытаясь отыскать, где тут это... замок или рычаг... и не находя. Цепи будто вливались в специальные оковки на толстом дереве скамьи и пропадали в нем бесследно. Злиш забери того, кто это придумал, как же они отключаются?! Ведь сюда скоро придут, не могут не придти! В крепости тревога, снаружи что-то странное, значит, потребуются приказания Опоры крепости. Странно, что до сих пор никто не ворвался с докладами и вопросами...

Еще один взрыв снаружи! Ансельмо невольно наклонился вперед, точно прикрывая мага собой. Или в самом деле прикрывая?

- Скорее...- попросил маг. Растение нетерпеливо зашелестело.

- Я.. я не знаю, как они отмыкаются! Я сейчас топор принесу! Вырублю.

- Стой! Не выходи... - остановил его маг.

- Почему?

- Не слышишь? Там бой...снаружи... На вас напали?

Быстрей. Быстрее! И осторожней...

Четверка Звезды проскользнула за ворота неправдоподобно легко. Едва один из последних взрывов проломил в стене брешь, толпа горожан отхлынула прочь. Верующие наглядно убедились, что доблестный Орден мягко говоря, не способен защитить горожан от неведомой напасти, и большая часть ломанулась прочь, спасаться самостоятельно. А вот меньшая...

Кто-то решил, что Орден просто немного занят, и просьбу о помощи нужно донести напрямую; некоторые подумали, что крепость все-таки более надежное укрытие, чем собственный дом. Кое-кто орал, что доблестный Орден нуждается в помощи, и "вперед, братья, отразим угрозу". И все б ничего, вот только зачем помощникам такие большие мешки?

Так или иначе, Тир со своим маленьким отрядом ворвался в крепость незамеченными. Одни из многих.

И сразу поняли, что местным не до них.

Первое, что увидел Тир во дворе - труп орденца в белом шарфе. Рыцарь машинально заступил дорогу Латке - негоже дамам видеть такое. Но девушка лишь закусила губу. И резко отвернулась от тела, впившись взглядом в ряды крепостных окон. Труп лежал на боку, уткнувшись лицом в кровавую лужу. Смерть его явно пришла не от обломков стены - из шеи торчало толстое древко боевой стрелы. И какой-то оборванец, ловко присев рядом, уже запустил руку в прорези рясы, отыскивая кошель. Останавливать его было некому.

Прямо на глазах ребят выскочивших из небольшой дверки отряд орденцев с короткими мечами наготове бросилась... на орденцев. На своих!

- Что это они...

- Они своих... своих...

- Смотрите, на этих белые шарфы. Как на том, - наблюдательный Клод качнул головой на тело.

- Две группировки?

- Три. Еще горожане.

- Да сколько бы ни было! Ни одна из них не за нас!

- Главное, им не до нас! Латка, куда?

- Вон в ту дверь...

Они бежали по коридорам. По галерее общего зала, "утопленного в земле" неведомыми строителями по какому-то неясному замыслу. По изогнутым лестницам с металлическими ступенями. Отбиваясь. Прорываясь сквозь сцепившихся в смертоубийстве орденцев, защищая друг друга, оскальзываясь в крови...

За Латку отвечал Син. Он крепко удерживал девушку за запястье, одновременно подстраховывая на случай атаки (телепорт - отличная вещь) и объединяя силы (ну если получится, тренировок-то было раз ни две ни полторы). Клод бежал рядом с Тиром. Им держаться за руки было сложнее, поэтому рыцарь и лекарь старались не разбегаться больше чем на шаг. Кот, проявляя непривычное здравомыслие, держался рядом.

- Латка?

- Близко... Совсем близко...вот- вот... - под ладошкой девушки нетерпеливо зашевелился мох...

И тут пол под ногами дрогнул.

Топор в конце концов нашелся в самой камере - точней, не топор, а широкий тесак, очень острый и прочный. Для чего он предназначался, думать не хотелось. Но хорошо наточенное лезвие даже в неумелых руках вырубило из проклятой скамьи достаточный кусок, чтобы эта порожденная лишним цепь вывалилась из гнезда, тем самым ослабив остальные. Еще несколько ниток непривычной работы, и цепи с правой стороны повисли мертвыми змеями.

Зеленый ужас, неприязненно отползший при виде топора, тут же отобрало нехорошую железку и выкинуло в окно. Вот же... зараза.

Бессонная ночь, жуткое зрелище и необходимость принимать трудные решения как-то примирили Ансельмо с этим странным мажьим порождением. Или это была усталость? Но он даже не испугался, когда тесак взлетел вверх... молча смотрел, как ненормальный куст, недовольно шурша, передает тесак из ветки в ветку. Словно горячую булочку.

- Парень, не стой. Руку дашь?

- Зачем? - удивился Ансельмо и тут же выругал себя за глупость. Раненому магу не встать самому, а если и встать, то не уйти... достаточно на его ноги посмотреть.

- Пойдем знакомиться с драконом.

Это была шутка, это наверняка была шутка... вот только у Ансельмо с юмором отношения были испорчены напрочь. Слишком много шутников развлекалось за счет тихого архивиста. И он невольно промедлил.

Маг понял его по-своему.

- Понимаешь, парень... если уж сказал "аль", то... дальше только "бен". - неожиданно жесткий взгляд без малейшей слабости уперся, казалось в самое сердце. - Если ты не собираешься сейчас побежать к кому-то там... и сдать им раненого мага... то остается только помогать дальше. Или добить. Выбирай.

Двенадцать... одиннадцать. Ррахон кружил над крепостью, всматриваясь в мелькающие одна за другой вспышки. Десять... странно, что так мало тушат - на что надеются? Само пламя живым сильного вреда не причинит, но вещи горят, дома горят! Ожоги неизбежны... Не хотелось иметь такое на совести. Девять. Стена. Восемь. Вторая. Семь... шесть...

Последние самые трудные, потому что внутри крепости он не мог применить огонь в полную силу. Его цель - спасти, а не убить.

Странно. Все еще не тушат.

Но почему?

Не может быть!

Они сражаются друг с другом?

Как... удачно!

Сложив крылья, дракон камнем ринулся вниз.

Зеленый ужас отстал в Кладовых. Или теперь стоит сказать в "Помойке". Потому что разбитый Кладовой зал с перекореженными бочками-ларями уже никак нельзя было назвать хранилищем припасов... Что там нашел себе по вкусу на глазах подрастающий куст, Ансельмо смотреть не стал - как раз в этот момент маг, до тех пор непонятно как находящий в себе силы двигаться, странно всхлипнул и стал валиться из рук.

Ансельмо попытался его перехватить, но все, что он мог - это более-менее замедлить падение. Упали оба. В вонючую лужу, вылившуюся из ближайшей бочки. А, спиритус, который зачем-то очень нужен был собрату Софронию. Три бочонка заказал. И зачем бы ему такая гадость? Жгучая! Ох... На ссадину у большого пальца будто плеснули кипятком, Ансельмо зашипел... и понял, почему магу вдруг стало плохо.

Вот тебе и сократили дорогу...

И что теперь делать?

- Ведро искать... - прошелестело с пола.

Ансельмо дернулся. Бывший пленный успел очнуться и приоткрыть один глаз. Шевелиться, правда, не пытался.

- Зачем?!

- Продолжишь... ухаживания... за кустиком. Не дарить же растению... букетик в знак... намерений?

Ухаживания?! За кустиком?! Наверное, лицо Ансельмо сполна выразило все потрясение юного архивиста, потому что маг тихо фыркнул:

- Спокойней, старик, сделай что-нибудь со своим лицом. А то ты зеленый такой, что Латкин друг с листочками действительно примет тебя за своего. Раны не от языка, заживут. Далеко до выхода?

Ансельмо закрыл рот. Интересно, маги все такие непредсказуемые? Приют для умалишенных ждет не дождется. Самого, между прочим, за своего лилия примет запросто! Или эта.. вишня цветущая! Потому что белый... Потому что плохо ему. Плохо, оттого и шутит. Такой же способ терпеть боль, как для Ансельмо книги. Смысла обижаться не было, и юноша помотал головой.

- Нет. Кладовки пройти и коридор. Это самый близкий ход, через него припасы отгружают. И грузовые ворота рядом. Может, повезет...

- Вот они! - послышалось сзади. И Ансельмо понял, что везенье кончилось.

Их было четверо, все местные охранцы, из тюремных. Доверенных отче Инченцио.

- Хватай его! Чего смотришь, червяк ты книжный?

- От червяков слышим, - немедленно ответил маг. - Только не книжных, а таких... Слышь, Ансельмо, а напомни-ка мне, какой вид червей синего цвета?

- Ты с ума сошел... - начал Ансельмо беспомощно. Да что ж он делает, маг ненормальный. Убьют ведь. - Ты просто рехнулся...

- Неа. Парни, я б на вашем месте положил оружие от греха подальше. Тихонечко, тихонечко... а то оно испугается, косточек не соберете.

Да не может же он думать, что зеленый ужас одолеет четырех бойцов? Умелых бойцов? Двух еще ладно, но четырех, вооруженных?

- Шррррррррррррршшшшшшш... скрррррр.... - прошуршало-заскрежетало за спиной. Из-за разбитых бочек и нагромождений мешков и ящиков стало подниматься... подниматься... подниматься и подниматься... ох ты... да на чем же оно так отъелось за пару-тройку ниток?

Это его я называл ужасом? Тот почти безобидный кустик?

Ошибся. Ужас оно сейчас.

- Скррррррррр! - грозно проскрежетал "кустик". Без напряжения вскинул лохмато-зеленую "ветку" с зажатым в ней бочонком. Бочонок лопнул, окатив бойцов пивом и увесисто пристукнув крышкой. - Скррррррррр!

К оцепеневшим охранцам потянулись зеленые змеи...

- Ааааааааа!

Когда топот за выломанной дверью стих, довольный куст отбросил второй бочонок и подполз поближе к Ансельмо.

- Скррррррршшшш?

- Чего он от меня хочет?

- Шршшш!

- Я же говорил, что он примет тебя за своего... - хмыкнул маг. - Ну что ты стоишь, похвали его хотя бы!

- Да ну тебя!

- Слушай, извини. Не злись...

- Сам хвали! - Ансельмо сердито стукнул по руке, потянувшейся к его плечу, и что-то тихо хрупнуло под его ладонью...

Глаза мага стали огромными. Медленно, точно не веря, он опустил глаза на свое запястье - и вторая половинка сломанного браслета упала вслед за первой, на лету рассыпаясь в льдистый песок.

Это случилось в один миг. Только что они отбивались от наседавших орденцев (узрев магов, носители шарфов и их противники мигов объединили усилия), и вдруг Латка замерла.

- Чувствуете? Вы чувствуете?

- Руку! - Тир торопливо выставил "огненную стенку" и не глядя протянул левую Сину. Что-то горячее легло на плечи, сдавленно мяукнул кот, подхваченный на руки в последнюю пушинку...

- Сейчас!

И узкий коридор с багровыми занавесями растаял, открыв полутемный зал, разбитые бочки, груду какой-то зелени, и...

- Дан!!!

Слитный вопль четырех молодых глоток (точней, вопль был из трех, Латка узрев Дана, попросту потеряла голос) потряс развалины Кладового зала. Да, уже развалины.

Последний уцелевший штабель мешков, словно дождавшись нужного сигнала, неторопливо обвалился, рассыпая волны крупы.

Но на это никто не обращал внимания, как и на шарахнувшегося незнакомого паренька, как и на невиданный куст-переросток, нервно поджавший ветки... Звезде было не до них, Звезда в шесть рук обнимала свою пропажу, ухитряясь одновременно интересоваться его самочувствием (Клод), расспрашивать, что тут было и что это такое зеленое(Син), хвалить за то, что нашелся, и ругать за то, что влип (Тир). Латка молчала, только смотрела, смотрела... горячо, счастливо и светло, так, что слезы на запыленном лице отчего-то казались невиданно красивой драгоценностью...

Дан успевал отвечать всем и сразу, отчего его речь выглядела слегка странновато:

- Да Злиш их знает, с чего они сцепились! Может, у Ордена вечерние посиделки наметились, а выпивки не хватило? Или закуски. Вы-то, вы-то целы? Марита где? Да без потерь мое здоровье, все нормально... Клод, оставь, не сейчас. Ну оставь, нашел же время! Все это, я? Син, спасибо, старик... уважаешь ты меня, только мимо, я в одиночку такое не потяну... Кустик, будьте знакомы, боевой товарищ. А это Ансельмо, тоже знакомьтесь. Он местный... Он хороший, если его полить. Ну да, кустик, а я что сказал? Да дурак я, дурак, согласен... потом можешь оплеуху отвесить, разрешаю. Лат, ну чего ты, все уже, все. Клод, да оставь ты наконец мои штаны в покое!

Увы. восторг встречи схлынул быстро. Точней, его заставил отхлынуть хриплый голос за дверью:

- Стой, скотина! - взвыл голос. -Стой, ублюдок, все равно прирежу!

- Лови!

- Н-н-на!

За стеной все еще дрались. И Звезда прекрасно отдавала себе отчет, что стоит нынешним врагам узреть и опознать в них магов, разногласия между враждующими мгновенно окажутся забыты. И обе партии начнут гоняться за добычей с тем же воодушевлением, с каким сейчас режут друг другу глотки. Опасность еще далеко не миновала.

- Отступаем, - коротко проговорил Тир, на всякий случай беря дверь на прицел. Она была перекошена и вряд ли открылась бы сразу, но опытный воин не оставит источник опасности без пригляда. - Клод, он как?

Он - это, конечно, Дан. И, если честно, выглядел он не очень.

В Аркатовом то ли шаре, то ли полушарии этого видно не было, а сейчас, в натуральную величину, рубцы и ожоги бросались в глаза. Орденская ряса, в которую кутался водник, укрывала тело с головы до ног, но сшита была на человека куда как покрупней (и потолще) Дана. А потому съезжала с плеч, открывая то часть спины, то шею с багрово-синим следом от удавки. А ноги... От их вида подкатывало к горлу и наливались тяжестью кулаки. Ничего. Ничего. Клод все залечит. Главное, уйти отсюда...

- Клод, он выдержит перенос? Клод!

- А меня уже и... не спрашивают, - посетовал Дан. - Обидеться... что ли?

И опять эта его улыбочка! Хорошо, что златоградец не видит, как она сейчас выглядит на разбитом лице...

И он еще подшучивает. Дан есть Дан. И если быть с собой честным, Тир был рад, что златоградец остался прежним. Что орден не смог переломать его внутри. А раны заживут...

- Сможешь подыматься на ноги - обижайся сколько влезет, - фыркнул он, скрывая радость. - Даже оплеуху вернуть разрешу. А пока... Латка, тебе не кажется, что здесь что-то неправильно? В смысле, Дан наверняка голодный, а мы его ничем...

- Ой!

В руках девчонки будто сама собой возникла самодельная ·бутылочкаЋ из коры какого-то дерева. Дальнейшие протесты Дана были заглушены на корню. Латка с ее инстинктом кормления всех окружающих была неостановима, как вешний паводок. Златоградец сдался уже на третьем ворковании ·Ну совсем немножко выпей...Ћ, покорно принялся за бульон, и только зеленые глаза пообещали Тиру скорую расплату.

Гора зелени заинтересованно подалась поближе. Тир невольно покосился на ·кустикЋ, как его отрекомендовал Дан. Хорош кустик! Да он размером почти с дракона. Как это вымахало из тонкой ·веревкиЋ, которую они засекли в камере? Почему оно вообще так спокойно держится рядом, будто все понимает? И самое интересное, как этот ·кустикЋ выучился ходить? Вот сейчас, стоит, ветками покачивает, корешками переступает - щенок щенком. Любопытный. То ли ему интересно было, как ·поливаютсяЋ странные отростки, то ли просто запах бульона показался привлекательным.

- Син, потянешь и его перенос?

- Попробую, - южанин почему-то смотрел на зелень с явной симпатией.

Тир присмотрелся ко второму ·кустикуЋ - тощему мальчишке в драной рясе. Лицо у него знакомое почему-то. Или кажется?

- Тир, посмотри! - голос у Клода был странный. Такой, что сам Дан дернулся, опустив глаза на свои покалеченные ноги. И тихо ойкнула Латка, чуть не выронив самодельную бутыль.

Рубцы пропали. Синяки, ожоги, следы плетей бесследно растворялись на загорелой коже, оставив только пятна засохшей крови.

- Ого. Я не знал, что ты можешь....

- А я так и не могу. Это что-то новое, - Клод подозрительно осматривал собственные руки.

Медленно, осторожно, Дан коснулся одного пятна - оно беззвучно осыпалось темноватой пылью.

- Ух, ты... Эй, брысь! - златоградец отпихнул ветку, любопытно сунувшуюся под руку. Зеленая громадина на ·брысьЋ не среагировала, с интересом трогая Дана, косу Латки, бутылку, хвост кота... Дымок с достоинством спрятался за Лату, но неразумная хозяйка отчего-то не пришла на помощь, а зеленые ветки придвигались все ближе.

- Мрррррррряуууууууу!

Боевой клич кота взмыл к потолку... и за дверью внезапно стало тихо.

- Это из Кладовок!

- Проверь, кто там!

Дождались! Тир вскинул лук, готовясь положить первого, кто ворвется.

- Ну что, нам пора? Спасибо, Клод.

- Да мне-то за что? Я же говорю: я так не могу!

Вот нашел когда спорить. Дверь уже пытались открыть, пока, спасибо Дару, без толку.

- А Латка так может? - Тир кивнул на растение-переросток. - Похоже, Звезда, это то, о чем говорил Аркат. Вы опять объединились. Потому и лечение прошло такое вот.. ураганное. Потом разберетесь. Уходить пора!

- Объединились? Подождите... Что значит - объединились?! То есть... вместе мы намного сильнее?

В дверь тяжело бухнули.

- Ну да. Дан, все потом объясним! Скорее!

- Пушинку! - странновато было видеть на лице Дана такую беспощадную улыбку. - Я только проверю, про объединение. Не могу же я отсюда уйти просто так! Лат, дай руку... Клод... Тир?

- Уверен? - только и спросил рыцарь, протягивая ладонь.

- Абсолютно!

Они еще успели увидеть, как дверь все-таки распахнулась, но уже не увидели, как огромная, непонятно откуда взявшаяся волна захлестывает крепость до самого двойного шпиля.

Толчок застиг его в момент скольжения c потока на поток. По правде сказать, в этом не было особой нужды - ветер дул мягко, ровно и устойчиво, тепло послушно толкало в крылья, ни раны, ни голод не мешали полету... более того, впервые за долгое время Ррахон не был ни ранен, ни голоден. И необходимости экономить силы, скользя меж токами ветра, не было. Просто привычка. И отчасти - будем честны! - озорство. Кто из молодых крыльев племени не развлекался, виртуозно лавируя между восходящими-нисходящими потоками, кто не любил играть, поднимаясь в воздух в часы рассвета... или того интереснее, в бурю. Это называлось "ловить ветерок". Игра не одобрялась старейшими - напрасная трата сил! - но и не запрещалась. Во-первых, польза от таких игр все-таки была (тренировки никому не мешают, как сказала дева Иррхин, ухитрившись невредимой приземлиться в бурю, да еще с грузом из бычка и теленка), во-вторых, развлечения... развлечений в племени всегда не хватало. И у старейших, которые еще помнили собственную юность, крыло не поднималось запретить молодежи сравнительно безобидную потеху.

И благословение Небесам, что не запретили!

Кто знает, что сталось бы с Ррахоном, не будь он любителем ловли ветерков.

Толчок, и в под крыльями будто взорвалось солнце!

Не может быть...

Это же оно...

Это же то, о чем помнили старейшие - неповторимое ощущение, когда действует группа... Звезда. Когда маги собираются вместе и творят деяние... Архант-Ри так часто рассказывал об этом у вечернего пламени для вечно мерзнущих малышей, что Ррахон с друзьями знали признаки наизусть. Смещение энергобаланса, которое сопровождается... как там? Временная дезориентация, последствие контакта и мощного потока энергии. Импульсная отдача в накопителях - тепло, почти жар по телу. Боль у основания крыльев и в надглазьях... легкая, быстро уходящая... Все вместе - неповторимое ощущение.

Неповторимое.

Ррахона швырнуло вверх, кувыркнуло и с силой врезало по хвосту и лапам. Рыкнув от ярости-растерянности-боли, он пытался удержать высоту, а взбесившийся воздух клокотал и выл, сумасшедшие рывки ломали крылья... да что же это такое?

Что сотворила эта мажья компания?

Ого...

Будет о чем рассказать малышне. Маги - воистину мощь, зря кое-кто не верил рассказам Арханта-Ри. Вот оно, деяние. Пусть пока только одна крепость, лишь капля в море, но ведь главное, что маги смогли объединиться и сотворить его, деяние!

А это что? Ох... Разве такое бывает?

- Ой!

- Мирмихталь имши!

- Шршшш!

- Мияяяяяяяяяяяу!

- Злишев зад!

Последний возглас был самый громкий - еще бы, в три голоса. С Тиром и Даном все понятно, но что эту часть тела помянет вежливый Клод, особо никто не ожидал. Хотя почему бы нет? Тоже ведь деталь анатомии...

- Отпусти меня! - это новенький.

- Куда? - вполне резонно ответил Тир. - Син, ты куда нас зашвырнул?

А действительно...

На драконий лагерь окружающая местность была похожа меньше всего. За Латкой, конечно, водилась привычка украшать места ночевок стираным бельишком, но не в таком же количестве! И притом, вон ту розовую юбку Латке если и надеть, то только вместе с Маритой, да еще и место для Дановой вдовушки останется! Интересно...

- Син!

Южанин снял с головы чье-то платьишко, потерянно осмотрелся.

- Я не хотел... не понимаю, куда нас занесло. И почему...

Хороший командир не ругает солдата за то, в чем тот не виноват.

- Почему - ясно, - ободрил Тир вымотанного зартханца. - С таким-то грузом да с усталости... удивительно, что нас так перебросило. Могло и покрепче приложить.

- Что значит - талантливый человек, - тут же включился в ободрение Дан. - Даже ошибка к пользе. Клод, ты глянь сколько тут штанов! Хватит года на три, даже если ты будешь в день осматривать не пару, а три-четыре...

- Сейчас ты у меня микстурой заинтересуешься. Повышенной горечи.

- Мальчишки, не ругайтесь. Сейчас Син отдохнет, и...

- Это Прачка, - тихо проговорил новенький. - Заводь на речке. Сюда горожане приходят купаться и вещи постирать. Тут охрана есть. И людей обычно много.

- А где они сейчас?

- Наверно, там... - Син кивнул куда-то за деревья, обступавшие маленькую компанию со всех сторон.

Дан глянул - и поперхнулся очередной шуточкой. Ивы, окаймлявшие песчаный берег, были высоки. Но не настолько, чтобы полностью заслонить два шпиля над темным силуэтом крепости. И водопады, выливающиеся из окон башни...

Песок показался льдом.

- Недалеко же мы ушли, - потер плечи Дан. Незнакомый, непривычный для Дана жест. Страх?

- Да. Хорошо бы подальше...

- Вот почему тут пусто. Все туда убежали.

- Мряу!

- Мальчишки, смотрите... что это, а?

- Ох...

И Звезда замерла, не в силах оторвать глаз от темного силуэта, точно нарисованного умелым живописцем. Или не очень умелым. Или...

Крепость... таяла. Первыми исчезли шпили. Их просто стерло с "картинки", будто замок был песчаным домиком, сложенным детьми... хрупким домиком. А потом взошло солнце, и песок посыпался. Вот сгладился край острой крыши... по воздуху полетела золотистая от солнца пыль... вот зубцы крепостной стены смягчились... истаяли... вот на глазах короче становится угловая башня...

Благословенное божьей парой Убежище Ордена Опоры таяло на глазах, рассыпаясь в прах, и ветер доносил крики паствы: изумленные, негодующие, злые...

- Что это, а? - девушка прижала к губам пальцы, будто не веря.

- Это мы? Мы натворили?

- Ну ты даешь, Дан. Приложил от души.

- Я? А я-то тут при ч... хм...

- Зачем вы это сделали? - Ансельмо сжал кулаки. - Зачем? Там же люди, там книги! Там... зачем, вы ведь все равно выбрались уже! Зачем рушить?

- Послушай, ты, - прищурился маг с луком... но Дан ухватил его за руку, и тот умолк.

- Люди успеют уйти, - странноватым тоном проговорил зеленоглазый чародей. - Видишь, она не рушится, просто... тает. И книгам ничего не будет. Раскопают, если что. Успокойся...

Да что он понимает?! Ансельмо отвернулся. Маги...

- Ой, смотрите... - продолжился за его спиной разговор.

- Хорошо бы не смотреть, - предложил разумный лекарь. - Хорошо бы все-таки отсюда уходить. - Син, ты...

- Я попробую.

- Не надо пробовать. Посиди, отдохни...

- Могу помочь, - предложил незнакомый голос. И, заслоняя крепость, в воздухе быстро проступил-вылепился силуэт дракона.

Ансельмо отшатнулся. А маги наоборот, навстречу кинулись. Сумасшедшие. Он же их съест, даром что говорящий... говорящий?! Так маг не врал? Драконы разумные?

- Ррахон! - от радостного крика, кажется, даже зеленое чудище присело.

- Подвезти? - предложил говорящий дракон.

- А то! - радостно отозвалась девушка. - Ой...

- Что?

- Интересно, "кустик" не откажется покататься на драконе?

12. А поутру они проснулись...

Голова болела чудовищно. Волна за волной накатывали на измученный мозг, заставляя задыхаться и по-плебейски сжимать кулачки, удерживаясь от стонов. Бессильно сжимать. Потому что знаешь - после краткой, в пушинку, передышки накатит новый вал колко-режущей, почти рвущей боли. Вымораживающей изнутри. Не-вы-но-си-мой. И стон все равно прорвется через сжатые зубы. Перед этой болью тускнели и мамины "воспитательные меры", и "вразумление", через которое в обязательном порядке проходили новые маги Ордена.

Марита устало подумала, что, похоже, скоро умрет. А еще - что немногим удается прожить свою жизнь настолько глупо и бесполезно, как она.

Что после нее останется?

Она не героиня романсеро. Она всегда отступала. Перед матерью, перед традициями рода, потом перед орденскими поводырями. Перед котом, и то...

Что останется, кто ее вспомнит?

Разве что Латка, которую она все-таки научила читать. И то поначалу не от чистого сердца. А ведь землевичка искренне к ней привязалась. Заботилась по-настоящему. И остальные ее не бросили, не ушли. Лечить пытались...

Не бросили? Они ушли.

Неправда.

Ненавистный голос глумливо хмыкнул. Новая волна боли...

Ушли, оставив с тобой самых бесполезных. Тебя уже бросили, глупая! А ты даже не поняла.

Неправда.

Когда она очнулась - несколько ниток назад - подошел Стимий. Поил водой, вздыхал, что рано она очнулась, про остальных рассказывал. Так что слушать "наездника" она не собиралась. Даже если бы не она не поверила Стимию... верить захватчику - невозможно. Да еще такому. Голос был снисходителен и самоуверен, сама эта интонация, свысока, "это-все-для-твоей-же-пользы", мгновенно вызывала к жизни воспоминания о наставлениях матушки Лижбет, со спокойной душой продавшей дочь орденским отче. О вкрадчивой манере отче Домита. Ненавижу.

Как же глупы женщины! Лежит связанной на обрыве и верит, что в этом ничего особенного, что за ней вернутся!

Верю. Потому что если не верить им - то жить уже просто незачем.

Ты еще можешь получить пощаду. Слышишь? Только поможешь с отловом Арката. Он опасен.

Нет.

Только Арката! Я не заставляю тебя сдать остальных. Только этого. Он чужак. Он ведь и для тебя опасен!

Нет. Нет. Сначала вы потребуете Арката. Потом скажете, что для меня опасен Тир. Потом - Латка с ее котом... нет уж.

Дура!

Пошел к Злишу, - выдохнула Марита. И стиснула зубы, приготовившись к новой волне...

Зашуршала трава. Пахнуло кожей и дымом. Хрустнули камушки - рядом кто-то присел.

Стимий.

Не сейчас. Сейчас ей не под силу разговаривать... Мне сейчас не...

- Марита, ты как? - не дождавшись ответа, бывший орденец положил мозолистую руку ей на лоб. - Спишь?

Что-то случилось в этот момент. Что-то немыслимое для представительницы знати. Марита даже не сразу ощутила это - только почувствовала, как по виску ползет что-то теплое, мокрое... Слезы? Она плачет перед чужими. Недостойно... но почему-то не стыдно. Совсем...

- Плохо, да? - по-своему понял ее бывший орденец. - Держись, девчушка. Аркат, может ей еще твоих травок?

- Нельзя пока, - тихо отозвался недавний безымянный. - Мне жаль...

Мне тоже.

А боль запаздывала. Незваный гость в голове отчего-то примолк. И волны не было. Не больно... а она и забыла уже, как это бывает.

Марита замерла, боясь верить.

Нет. Она не может позволить себе надежды. Всякое бывает. При том же орденском "вразумлении" после передышек становилось еще хуже. Но ведь и "наездник" молчит! А до сих пор он не затихал ни на пушинку, уговаривая, оскорбляя, принуждая. Она не может позволить себе надеяться.

Или все-таки?..

А нежданная передышка длилась и длилась... и вдруг лопнула от веселого вскрика:

- Эй, Стимий, ты от Клода лекарством заразился? А микстуры у тебя тоже имеются или пивом лечить будешь?

Орденец повернул голову:

- Дан!

Боль не вернулась. Марита помнила про нее все время - пока прилетевшая на Ррахоне Звезда обнималась и второпях разъясняла, как Дана удалось вытащить, как рухнула крепость, при чем тут незнакомый паренек, крепко вцепившийся в траву, как только ему помогли слезть с драконьей спины... и с чего вдруг Ррахону вздумалось грузить на себя дерево, нет, не дерево, а кустик... ты не бойся, Маритка, он ласковый...

Боль не вернулась и когда на руки с разбегу запрыгнул ком серой шерсти и, внаглую таращась зелеными глазами, принялся тереться о ее платье и бодать головой в подбородок. И когда Латка повисла на ее шее и старательно вымочила это платье слезами, обзывая "милой подружкой" и "Мариточкой-солнышком".

И когда Аркат, очень удивленный, положил руки ей на виски и пристально всмотрелся в глаза.

И когда Звезда, два раза поругавшись насчет того, кому лететь в убежище на драконе, а кому добираться с Сином, наконец разобралась по своим "транспортам".

И когда подошел Син. Хотел что-то сказать, даже попробовал, но не смог... только смотрел, как паства на воплощение Судьбины... и тогда она первая взяла его руку. Крупную мозолистую, с проступающими синеватыми жилками. Горячую.

Боли не было. Она вернется, как и мерзкий голос "наездника", но отчего-то в этот миг Марита не слишком боялась возвращения.

Она выдержала. Первый раз в жизни она устояла против чужой воли и выдержала, не согнувшись и не сломавшись. Никого не выдав. А значит, сможет и еще раз.

Правда?

Убежище никуда не пропало.

Не исчезли деревья, не обвалился входной зал. Все так же мягок был воздух - совсем другой, чем снаружи. И вход послушно расступился, пропуская Звезду в круглую комнату-"прихожую".

- Ух ты... - пробормотал Дан, осторожно пробуя на ощупь ближайший диванчик. - Это и есть сокровенное? Вот бы тут поспать.

- Это еще не все! Подожди, сейчас... - начала Латка. Но ее перебили. И не Клод, мечтавший добраться до Дана и подлечить как следует!

- Считай, твое желание сбылось, - проговорил безымянный.

- Что?

- Присядьте. Если успеете.

- Если?! - резко повернулся Тир. И с ужасом почувствовал, как слабеют ноги и наливаются железом веки. - Что это?

- Не бойся. Ничего плохого, все правильно... - голос Арката дрогнул. - как должно быть. Стимий, только не буди, если хочешь, чтобы все было...

Кости... ломит... по шее будто Злиш копытами топтался. Мышцы затекли. Что ж, непривычная поза при сне влечет определенные последствия. Клод собирался повернуться и лечь поудобнее... рано ведь совсем... но голос Тира заставил его передумать. Холодный был голос, злой, как улевский залив. Зимой.

- Пусть так. Но ты по-любому задолжал нам не одно объяснение!

- Парень, притормози. Он точно так же, как и вы, только что проснулся. Дай человеку хоть глаза как следует открыть.

- Стимий, я как раз и хочу знать, какого мы провалялись двое суток, как сонный принц из романсеро?!

Клод усмехнулся, не открывая глаз. Напрасно Тир злится. Аркат все сделал правильно, просто у него до сих пор трудности с тем чтобы заговорить... и еще долго будут после всего... после... Клод почувствовал, как улыбка застыла, будто мазь на холоде.

Стоп.

А откуда я это знаю?

Клод рывком сел, охватывая глазами круглую комнату.

Обнявший себя за плечи Аркат... нависший над ним Тир - кажется, с него вот-вот посыплются искры. Дан, прищуривший зеленые глаза - словно он видит что-то незримое для остальных. Син и Марита, одинаково приподнявшиеся на локтях, сонные и счастливые - они делили один сон на двоих. Латка со своим зеленым чучелом - растение, а разум будто от умного животного. И новичок Ансельмо со стопкой книжек, счастливый оттого, что читает эти старинные записи.

Спавший с лица Стимий - под глазами тени, он двое суток не спал.

Откуда я все это знаю? Я вижу их... по-иному...

Он зажмурился и тряхнул головой, выгоняя сонную одурь. Но проверенный метод не слишком помог - ребята по-прежнему мягко светились, теплым сиянием отзываясь на каждое движение, каждый сердитый взгляд, каждое виноватое слово...

Лучи.

Звезда опять колдовала вместе?

Поэтому сегодня все не так?

Я вижу...

Я знаю, что Дану все еще больно, хотя рубцы на коже исчезли и ожоги удалось заживить. И где в глубине еще страшно. Только страх этот глубоко внутри, скрыт, как вода прячет под волнами острые камни и остовы затонувших лодок... Он и сам о нем не знает. Пока.

Я вижу, что на новеньком нет магического дара. Но... в том-то и дело, что "но". То, что есть у любого человека - те сплетения цветных линий, те "основы стихий", на которых, по заветам врачевателя Мицевиса, покоится здоровье, у него необычное. Не Узор, а несколько мелких узорчиков, снежинок на серой земле. Разве такое бывает? Человек или маг, или нет.

Я знаю, что Марита сегодня... иная. В чем-то тверже, в чем-то спокойнее. Словно она наконец нашла для себя то, на что можно опереться и отстроить жизнь заново. У нее и Узор изменился. Не из-за "наездника" (его, кстати, не видно), а именно изменился - к морозному серебристо-синему плетению добавились изящные тонкие веточки, на концах растворяющиеся в многоцветном тумане... У Мариты новый талант? Какой? Интересно, знает ли об этом она сама...

Аркат... на Арката, кстати, смотреть уже не противно. Та грязная серость, что пятнала его плетение, почти совсем стерлась. А Узор у него красивый. Теперь понятно, что его стихия - воздух. Что-то связанное с движением ветра? Или с плотностью? Очень тонкий рисунок, и такой светлый... глаза отдыхают.

И Лата... Латка тоже переменилась. Как странно... у нее удивительно гармоничный Узор - зеленая с коричневым основа и цветные вкрапления, все вместе, как цветы на ветвях. Неброско, но красиво, глаз не оторвешь. Только вот он выступает. У всех нас плетения вписываются в рисунок тела, лишь чуть проступая над кожей, а у Латки колышется вокруг, будто облако или ветки плакучей ивы. Изумительно. Кстати... только у нее в Узоре встречаются все цвета. Это явно что-то значит. Что?

Интересно, как изменился я сам?

А еще интересно, сохранились где-нибудь книги, где все это можно узнать?

Клод, ты неисправим. Кто о чем, а ты о книгах! Возьми себя в руки и скажи, наконец, что-нибудь, пока твои звездные братья-сестры не поругались...

- Ну так?

- Это все очень сложно... проклятье, да это совершенно невозможно! Я сам не понимаю!

- А ты попроще! - рыкнул Тир. - Почему мы заснули на двое суток? Почему ты нас не предупредил? Чего нам еще от тебя ждать, скрытный ты наш?

- Тир... - нахмурилась Латка.

- Погоди, солнышко! Слушай, новичок, скажи-ка, бывают маги-еноты? - Дан, как всегда, простых вопросов не задавал.

Безымянный даже руки опустил.

- Что?

- Ничего. Может, хватит полоскать мозги и сквалыжничать со своими тайнами? Выложи, наконец, кто ты такой и чего от тебя ждать.

Аркат вдруг... улыбнулся. Нерешительно, бледно, но и этого хватило, чтобы Звезда затихла и удивленно всмотрелась в это невиданное чудо.

- Ты прав. Я все расскажу... и то, что знаю, и то, чего не понимаю сам... тоже попробую. Вы зря тревожитесь из-за сна - это "теплич..." место созревания. Оно настраивалось на новую Звезду. Правда, понадобилось немало времени, но зато хорошо настроилось... вам здесь будет спокойно и уютно. Сокровенное будет по-настоящему вашим домом. Оно даже сможет вырастить вам то, что очень понадобится... со временем.

- Так. - Тир сел. - Так... понятно.

- Вырастить? - глаза Латки загорелись. - А?..

- Шрш... - заинтересовался "кустик".

- Не только растения, - Аркат почему-то отодвинулся. - Всякое.

- Интересно...- Клод покосился на Стимия. - Но в первый-то раз никакой настройки не было. И никаких снов. Это потому что мы были не в полном составе? А почему заснули не все?

- Не маги не заснули. Точней, они спали в обычном режиме...

- Но Ансельмо не спал!

- Это сложный вопрос...

Аркат явно хотел продолжить тему неспящих, но Звезда тут же засыпала его новыми вопросами и потихоньку вытрясла желаемую информацию.

"Стационарный дом-приют для магов в поиске", которую для простоты именовали "тепличкой", был обычным приютом для молодых "деятелей", которые все еще не определились со своим домом. Если же в приют забредала Звезда, в "тепличке" запускался второй режим. В библиотеке потихоньку копились новые книги, которые "домик" копировал из других хранилищ, освещение настраивалось максимально благоприятно для всех "лучей", расконсервировалось-настраивалось оборудование... здесь можно было жить годами. Можно было и десятилетиями, но такого обычно не бывало. От встречи до "деяния" у Звезды обычно проходит не более трех-пяти лет.

Когда маги покидали дом, он снова "засыпал", оживая при новом появлении.

Сейчас он как раз пробудился, встретив новых хозяев.

Ансельмо не заснул потому, что он не маг.

- Что?

- Нет?

- Не может быть! Он же мне помог. От его движения кандалы рассыпались!

- Я? - от потрясения Ансельмо чуть книгу не выронил. - Моего? Я не маг!

- Уверен?

- Я... - архивист попытался осенить себя божьим знаком, без особого, впрочем, успеха: он уронил-таки книгу, охнул, что-то пробормотал и все же осенился ... левой рукой. - Я не маг!

- И хвала божьей паре, - не выдержала Марита. - Но Аркат... каковы шансы?

Аркат вздохнул:

- Это спорный вопрос. В свое время существовала теория... Тир, это не отвлеченные вопросы, это важно! Бытовала теория, что магические способности, хоть и ограниченные, можно разбудить и в обычном человеке. Если приложить усилия. Вероятно, Дан их приложил.

Лучи переглянулись. Зная Дана... да удивительно, что магические способности только Ансельмо и получил!

- Так я все-таки... да?

- Да. Слабенький пока.

- ****, - пробормотал тихий архивист, обалдело глядя куда-то в корни кустика. Звезда прыснула. Но веселье не состоялось

- Ну допустим, - медленно проговорил Стимий. - А почему заснул ты?

13. История Арката. Секреты прошлого

В следующую пушинку Клод невольно шевельнул пальцами, готовясь кинуться на помощь. Вопрос бывшего орденца Арката, что называется, "добил". Нервы у него сдали, что ли? Или, может, дело было в том, что Стимий в этот момент передвинулся, доставая припасы из мешка, и оказался у мага за спиной? Но маг дернулся, и его глаза, без того устало-измученные (не помог ему сон, не помог) стали совсем какими-то... дикими.

И странно загустел воздух, будто спрессовываясь в глину... как тогда, вечность назад.. на поляне...

Перед атакой Ордена.

- Эй, ты чего, парень? - нахмурился Стимий. - Не дури!

- Отойди!

- Успокойся!

- Не подходи!

- Да уймись ты!

- Мяу! - перепуганный Дымок забился на диванчике, пытаясь соскочить и спрятаться, забиться куда-то в темный уголок, подальше от нарастающей бури.

Поздно.

Воздух уже гудел, немыслимо тяжелый и плотный, и оброненный кустом лист застыл в нем, не долетев до по пола, и было не шевельнуться... и не вздохнуть... и замер, замер, замер на полу бледный маг, бесконечно пытаясь сбросить с плеча застывшую руку Стимия... замерло убежище, обернувшееся чудовищной ловушкой.

Звезда... Мошки, вплавленные в янтарь. Задыхающиеся в камне мошки.

Что с Аркатом? Что случилось? Искаженное лицо, бледность, эти пятна на Узоре, только что почти невидимые. Дыхание учащенное, но поверхностное... Шок. И буйство Дара, активированного практически... практически во всю мощность. Неужели до него дотянулись из Ордена, как недавно до Мариты? Ответный удар? Какой-нибудь всадник... наездник... носитель браслета... дотянулся и сейчас принуждает убивать?

- Что ты делаешь... - простонала Марита.

- Аркат, прекрати!

- Нет... - глаза бывшего безымянного были закрыты. Слышал ли он сейчас кого-нибудь? - Нет...

- Аркат! - как трудно дышать... будто камень на груди.

- Не могу... нет...

- Судьбиня, помилуй...

- Перестань... ну же... Аркат...

Плывет, дрожит, слоится в комнате алое марево. Не хватает... воздуха...

- С ума сошел! - послышался сердитый вскрик. Мелькнула перед глазами серая юбка, змеей метнулась между худых лопаток толстая темно-русая коса. Латка! Латка, неизвестно как двигаясь в этом янтаре, в который превратился воздух, как-то очень быстро оказалась рядом с застывшими мужчинами. Клод видел лиддийку будто в тумане - перед глазами дрожала темная сетка, размывая очертания предметов, а зрение к тому же снова двоилось - иначе почему темный силуэт Латки виделся сквозь мерцающее цветными нитями облако? Нитями? Пушинку... погодите... Узор... что с их Узорами?

Клод забыл о камне на груди. Забыл о боли в измученный легких. Об Ордене... Он смотрел.

Так вот как это бывает!

Эти нити, нежно колышущиеся вокруг девушки - как ветви ивы, как стебли морской травы под водой - они не напрасно проступали над кожей, вне тела. Одна пушинка - из самые светлые из нитей, самые легкие, снежно-белые, плавно удлинились. Еще пушинка - и они окружили Арката. Облекли. Мягко скользнули, вбирая в себя колкое серебро активированного Дара. И бережно "обняли", сплетаясь, оттягивая боль на себя...

Так вот как это бывает...

А сама девчонка уже встала перед Аркатом. Мягко, но решительно убрала руку Стимия с плеча мага и присела рядом.

- Ну что ты, а? - быстро зазвучал напевный сельчанский говорок. - Чего ты развоевался? Никто тут больше драться не будет, выдумали тоже... успокойся, сам же говорил - Орден засечет. А я вон медовицу завариваю на завтрак... хочешь, чтоб Орден нам завтрак испортил? Заявится еще...

- Нет.

Камень исчез. Клод с хрипом вобрал в себя воздух, чувствуя, как расправляются измученные легкие. Ни на что больше, даже на то, чтобы сесть, сил не хватало. Отпустило и остальных - тяжело упал на колено Стимий, вжался в стену Данов "кустик". Ошалевший Дымок с мявом рванул под диван. Рядом надрывно кашляли - Дан слишком глубоко вдохнул или... Но мучил его кашель или нет, а соображал златоградец быстро - и крепкая ладонь в момент перехватила дернувшуюся было руку Тира.

- Тихо... ох, Злишево копыто... кха... тихо, разберемся. Все целы? Аркат, очнись! Что это было такое?

Бывший безымянный наконец поднял глаза:

- Простите...

- Я не хотел. Я просто... простите.

- Напомнишь мне потом никогда не спрашивать, как тебе спалось, ага? - усмехнулся одними губами Дан. Зеленые глаза смотрели жестко. - Если у тебя от этого моментально крышу сносит.

- Не уверен, что это поможет, - хмуро высказался Тир. - Кто даст гарантию, что его, как ты выражаешься, крыша, "сносится" только от поминания снов? В прошлый раз он кинулся на Лату при виде некой травки, в следующий раз озвереет от Маритиных шпилек или от зрелища кошачьего хвоста. И кто знает, опомнится ли он или мы все же встретимся с божьей парой раньше времени?

Аркат не ответил. С момента его вспышки он вообще сказал от силы три фразы. Его все еще била дрожь, и на взгляд Клода, бывшему безымянному стоило бы выпить горячего питья с десятью каплями жгучегриба и прилечь. Но с лечением, увы, придется пока повременить. Тир и Дан целеустремленно загоняли Арката в угол, и мешать им Клод не собирался. Прости, безымянный, но мы должны знать, кто среди нас.

Впрочем, у безымянного нашлись защитники и без лекаря.

- Он на меня не кидался, - да, Латка без защиты справедливости не Латка.

- Лата.

- Я не хотел на нее нападать. Я только проявлении магии погасил, чтобы не нас не учуяли. Орден постоянно отслеживал магию, я ведь говорил.

- А сейчас что гасить собрался?

- Или кого? С чего ты сорвался?

Аркат потер виски. Так, словно голова раскалывалась от боли (может, все-таки заварить ему травок?). Посмотрел на Стимия:

- Он сказал "не дури".

- И все?

- Дан, ну чего ты? - тихо спросила Латка. - Каждый ведь испугаться может.

Дереш отчего-то косится на куст и новенького, Марита - на Сина. Тир отводит глаза. Даже Стимий. А что... и правда ведь... каждый может испугаться. И неизвестно, во что выльется их вспышка страха. Что, всех Латке успокаивать? Так еще неизвестно, на всех ли ее необычного Узора хватит. Клод тихо потянул к себе мешок с травами и встал. Лекарь он или нет, в конце концов? Здоровье Звезды его забота.

- Не все, - наконец ответил Аркат. - Я... хорошо, я расскажу. Все, что... все. Вы должны знать. Наверное...

Их жизнь нельзя было назвать легкой. С тех пор, как удалось собрать Звезду, они все время спешили, спешили, спешили... На созревание Звезды требовалось не меньше трех лет... а у них не было и двух. Редкий случай, уникальный - из Небесной Дали к ним двигался фливенстерн, летучая звезда, и если ее не успеют остановить, разрушения будут катастрофические.

Времени оставалось в обрез. Необходимое для набора сил было сильно сокращено - энергию творящим предоставили уже готовую, переработанную, очищенную. Второстепенные предметы, так называемые "предварительные" (например, курс исторических наук и расчет социальных последствий) были перенесены "на потом", некоторые обряды, рассчитанные на психологическую устойчивость группы, пропускали - ну к чему они, если с ребятами и так все хорошо?

Набор сил, активация Даров, слияние энергий, методика контроля - вот что было важно. Именно над этим будущая Звезда работала сутками, с короткими перерывами на сон и отдых. И даже во сне, пока их не разгоняла строгая Дината, Основа, Лучи пытались учиться, разговаривали, просчитывали будущее деяние...

Аркат нервничал. Еще ни от одной Звезды за последние четыреста лет не зависело столько, сколько от них. Мировая катастрофа - или дальнейшее процветание. Ответственность на них. Как страшно не оправдать ее... а им всего по семнадцать. И он учился, учился, учился - пока не оттаскивали и не укладывали спать.

Волновались и остальные. Даже невозмутимая Дината, с самого начала окружавшая ребят теплом и заботой, тревожилась. Правда, по ней это было почти незаметно - разве что она стала еще внимательней к каждой мелочи. И все чаще пикировалась с Направляющим, Михелем, о его реформаторских идеях. Наверное, после Свершения Михель станет писателем - в нечастые свободные минуты он так любит делиться придумками о всяких невозможных проектах. Общество, где магами будут все, мир вернувшегося средневековья, мир, жизнь самых достойных будет продлеваться, а преступникам в таком праве будет отказано - и постепенно не останется ни одного человека с недостойными мыслями...

Дината била логикой, доказывая, что его "абсолютно справедливые" миры невозможны, Михель обижался и отстаивал свои идеи, еще один Луч, Исаньес, подбрасывал коварные вопросы, в которых Мих вяз, как цапля в болоте...

- А если тебя кто-то сочтет недостойным?

- Как это - меня?! - изумлялся Михель. Он никогда не умел встать на место другого... - Как это?

- Фантазер, - смеялась Дината. - Мих, ну какой ты фантазер...

И Михель махал рукой, сдаваясь.

- За то и любишь, правда?

- Конечно!

Аркат умолк. Просто замолчал на полуслове, словно ему сдавило горло.

Остальные молчали.

- А кто такая Основа? - негромко спросила Марита. - И Направляющий?

- Основа... В любой Звезде есть человек, наделенный даром объединять между собой усилия Лучей. Можно объединяться и так, без ее посредничества, но так сложнее, будут потери энергии и вообще... А Основа все сплетает гармонично и надолго. У вас, кстати, это Лата... у нее тоже плетенцы проступают...

- А Направляющий? Впрочем, догадываюсь. Основа сплетает, направляющий...

- Направляет, - закончил Дан. - А дальше?

Дальше...

Дальше было очень много работы. Полная активация и наконец-то освоенный в полной мере телекинез. И симулятор соотношения небесных тел. И изнурительные тренировки. И слезы Динаты, когда долгожданное, выстраданное Единение наконец наступило. Он первый раз видел, как она плачет... и последний.

Потом была темная громада Дали - невообразимо, непредставимо огромная, скрытые за обычной ласковой синевой колючие далекие звезды.... И надвигающийся огонь в искристой короне - фливенстерн. Раскаленно-белые жгуты энергии, соединяющие четыре луча в один точно направленный поток.

Шепот Исаньеса: "Держись, ребята..." и задорно-напряженный, почти злой голос Михеля: "Пошё-о-о-ол!".

До крови закушенная губа. Тяжесть, от которой немеет где-то в пояснице... тяжесть...

И толчок.

Их Свершение. Такое короткое, такое почти незаметное - всего лишь сместить траекторию движения каменной глыбы - не слишком крупной и не слишком тяжелой. На земле такой вес без проблем сдвинет любой более-менее сильный телекинетик.

Но фливенстерн не на земле... они остановили летящую смерть. Она пролетит мимо их мира. И теперь миллионы людей останутся живы. Они все-таки справились.

Семнадцатилетнему Аркату казалось, что нет на свете людей счастливее, чем они.

Казалось, жизнь подтверждала это. На радостях Звезда даже не отправилась сразу в Синторин. По всему континенту гремели праздники, а трем лучам очень хотелось отдохнуть... Михель, правда, ворчал, ему хотелось веселья и почестей, но остальные мечтали о сне, как зайцы о морковке, и дружно полегли в постели в собственной "тепличке".

А проснулись уже в другом мире.

..Сначала им не казалось, что случившееся такая уж катастрофа. Думали, что все можно поправить. Михель и Исаньес немедленно отправились в Синтарин, оставив Арката наговаривать отчет, Дината отлучилась к родителям, они просили помочь с чем-то важным...

..Сначала он не тревожился. Разумеется, все заняты - ситуация требовала действий, кому как не им, помогать, сил-то хватало. Разумеется, у них просто может не оказаться времени на связь. Он тоже отправится на помощь - только закончит опыт. Кажется, он понял, почему магия срабатывает неправильно...

..Сначала он не уловил, что связь отказывает - слишком погрузился в расчеты.

..Сначала он не осознал, что они не вернутся.

Идиот.

..Он перепроверил несколько раз. Это было немыслимо, но результаты расчетов повторялись с точностью до десятого знака и неотвратимо свидетельствовали: странный "сдвиг" магии - результат целенаправленного вмешательства. Мощного вмешательства. Но этого не может быть. Две Звезды одновременно не бывает...

Сообщать уже было некому, связь отказала окончательно, и он решил идти в Синтарин. Должны же там знать...

..Когда его швырнули на колени и щебень до крови рассек кожу, он едва почувствовал боль - боль тоже казалась бредом. Как и все вокруг. Начиная с убитого дракона. Щебень на зеркальном полу Чертогов. Разрушенный Синтарин. Маги в ошейниках...

Как это могло случиться? Как?!

Ведь всего пятнадцать дней назад они праздновали избавление от фливенстерна...

- Аркат? - послышался знакомый голос. - Эй, подождите, этого не трогайте! Аркат, что ты здесь делаешь?

- Михель?!

- Ты немного не вовремя. Я надеялся, ты еще немного посидишь в укрытии. Даже защиту усилил...

- Что происходит, Михель?

- Видишь ли... Это тоже своего рода опыт. На крупной модели. А вы говорили, что мои миры нежизнеспособны. Видишь, кое-что все-таки получилось. Конечно, не совсем так, как я хотел, но..

- Что ты сделал?!

- Хм... надеюсь, ты меня поймешь, Аркат. В нашей четверке ты никогда меня не дразнил.

- Что ты сделал?

- Сдвинул настройку в контакте с магией.

- Как?

- Ну, как... мы же все-таки Звезда. А я все-таки Направляющий.

- Мы не вступали в Единение!

- Вступали. Вы спали. Я и взял... немного. Вы даже не проснулись, верно?

Аркат смотрел на это лицо, знакомое до последней родинки, до черточки... и ему казалось, что земля уплывает из-под ног.

- Михель... ты... ты понимаешь, что ты натворил? Ты разрушил мир!

- Не преувеличивай. Любые перемены в обществе даются ценой жертв. Но скоро все наладится, вот увидишь. Мы создали Орден...

- Что наладится? Что? Твои помощники убивают драконов! Наш город уничтожен! Ты видел свою Наставницу, Лосту вин Торевну? Она в ошейнике. И один из твоих ее бил! Женщину!

- Все скоро придет в норму! Успокойся! Сейчас же! Нет, я сказал, ЕГО НЕ ТРОГАТЬ! - рявкнул Михель.

- Но Провозвестник...

- Вон.

Арката отпустили...

- Успокоился?

- А где Дината?

- Разве она не в "тепличке"? нет? Жаль. Я обязательно ее поищу. А ты... отдохни пока что ли.

- Отдых? Мих, ты все-таки рехнулся. Какой отдых сейчас может быть? Надо найти Динату. Исаньеса...

- Хм. Видишь ли, Аркат... Я не предлагаю тебе отдохнуть. Я приказываю. Так уж получилось...

Мир гаснет.

Холод вымораживал душу. Мир состоял из теней и холода, теней и холода. И боли...

Прошло немало времени. Прежде чем тени обрели четкость. И голоса:

- Как новенький...

- Вот бы нам так полежать, а? Годы идут, а ты не стареешь...

- Дурак. Глянь на его глаза - у него же все мозги отмерзли. Хотя в твоем случае хуже уже не будет...

- Заткнулись оба. Пробуждение прошло нормально. Извещаем Провозвестника?

Щебня в зале уже нет. И зал не тот. И Михель в странной хламиде из дорогого шелка отчего-то кажется на десяток лет старше.

- С пробуждением, энье Аркат. Как самочувствие? Кошмары не снились? Шучу. В кальтершлафе снов не бывает... что же ты молчишь?

- Где... Дина...

С лица Михеля сходит оживленная улыбка.

- Дината погибла. Наш второй луч тоже. Будешь чай?

Молчание. Раздраженный голос:

- Я не хотел этого! Они сами нарвались. Сами! Сами, понимаешь? Их бы не тронули, если бы... Злишев хвост!

- Что?

- Что? А, Злиш... это персонаж новой религии... официальной... очень удобная, построена на двух положительных персонажах и одном отрицательном.

- Ты теперь занимаешься религией? - Аркат говорит первое, что приходит на ум, ему неинтересен ни этот политеизм, ни занятия Михеля - внутри пустота, мерзлая пустота. Они погибли...

- Религия - полезная вещь для тех, кто правит. Многое можно объяснить всего лишь волей богов. Согласен?

- Тебе нужно мое согласие? Зачем?

Михель морщится. Едва заметно, посторонний не уловил бы, но именно так обычно кривился Луч Михель, когда готовился сделать что-то неприятное. Например, съесть полезного, но очень нелюбимого им краба...

- Видишь ли... думаю, в этом случае мне стоит быть откровенным. Орден Опоры - я в нем Верховная Опора, Провозвестник воли богов - нуждается в сильной руке. Властной. И многие считают, что именно они достойны этого - править и общаться с богами... придется их переубедить.

Для этого мне и нужна твоя помощь, со-творец. Мы все-таки Лучи, хоть, полной Звездой нас не назовешь, но мы многое можем!

Ему все еще холодно. И не от льда, который был в странном аппарате холодного сна. Когда его вели сюда, он видел - мельком, из окон - то, что снаружи. Неотстроенную погодную башню, мертвые, рассыпающиеся самодвижки... Магов в ошейниках.

- Ну что ты молчишь?

- Значит, гармонии мира не получилось...

Михеля передернуло. Но он взял себя в руки и с усилием улыбнулся:

- Пока нет. Но дай нам еще пять лет...

- А сколько уже прошло? Десять? Пятнадцать? И что ты сделаешь? Воскресишь убитых? Освободишь пленных? Нет, Михель. Моей помощи у тебя не будет.

Конечно, Михель - вернее, Верховный Провозвестник Михел - мог вытянуть из бывшего товарища дар и без его согласия, он же Направляющий. Просто это долго, больно и неудобно. Конечно, он предпочитает по доброй воле. Тратит время на уговоры, убеждает, обещает. Пытается соблазнить какими-то немыслимыми благами, обещает даже снять блокирующие магию браслеты. Делает вид, что советуется...

И этот раз, и следующие. Иногда он позволяет бывшему товарищу пожить мнимо-свободно несколько дней, раз - даже несколько месяцев.

Но все заканчивается одинаково - скамья, наручники и боль.

А потом снова ледяной сон.

Михель - все старше.

Все меньше он шутит, все реже улыбается...Все чаще жалуется на излишне честолюбивых подчиненных и неблагодарность паствы. Жалуется, забыв, что ему не могут ответить - речь у Арката отобрали еще десять пробуждений назад. Чтобы не проболтался, что Провозвестник - маг. Презренный "порченый".

- Разве я этого хотел? - восклицает он. - Люди испорченные создания...

А вот Михел совсем старый. И ничего не говорит, не жалуется, только смотрит и кусает губы под белоснежными усами. Пытается угостить чаем.

- А ты все такой же. Ни на год старше. Как тогда... какими мы счастливыми были тогда, сами того не зная. Каким я был... ладно, что об этом. Аркат... Я бы вернул тебе язык... да не могу. Тот маг, он... словом, он умер. Но может, это все скоро кончится.

Но ничего не кончилось.

Над головой снова кружат тени.

- Так это и есть Михелова игрушка? Будите. Мне давно обещали нового личного мага. Михелу уже не понадобится.

14. Сплошные разговоры.

И потом... потом...

То, что было потом, Аркат помнить не хотел. Он был знаком с физической болью - не в стеклянном кубе жил, и травмы случались, и тренировки подчас бывали болезненными... и в конце концов, кого из мальчишек не наказывали за детские проделки? И Михель, ставший Михелом, пробовал на строптивом товарище не только уговоры. Только...

Больно.

Очень.

Ма... мама... я не могу...

У него больше нет сил, он не способен отсечь боль и закрыться не может, и передышки, что дает техника "кокон", все короче. И уйти ему не дадут, никуда, даже в изначальное...

Вдох-выдох. Больно, опять...

Сознание сжимается, оставляя звериное желание спрятаться, уползти... исчезнуть. Он даже благодарен Михелу - без языка нельзя попросить пощады у самозваного хозяина... жалкий щенячий скулеж - все, на что он способен...

Еще несколько вечностей - недель? месяцев? - спустя он проклинает Михела за это. За то, что не может даже взмолиться о пощаде.

Не надо, ну пожалуйста... не могу больше... люди вы или нет? Не надо...

И снова попытки "закрыться" - уже безнадежные. У него больше нет ни сил, ни сосредоточенности, тело сжимается в комок, даже когда на него просто смотрят. У него не получится...

Потом Мустафир приходит еще раз. И... и все.

Когда остаточная магия "теплички" привела его сознание в порядок и он осознал, что произошло и в кого его превратили, то потратил немало времени, чтобы... нет, не забыть, забывать нельзя, подневольных магов, виноватых только в том, что родились не в тот день, еще много. Не забыть, а хоть приглушить невыносимую память о тех днях в жарко натопленных комнатах Мустафира, о безумной боли и безысходности, о постепенной утрате своей личности - день за днем, раз за разом... пока его не стало...

Знание о методиках коррекции и контроля эмоций вернулось вместе с памятью, и он смог наложить на ранящие вопоминания "паутинный шар", а потом еще и окружил "вьюжкой", снизив интенсивность собственных переживаний до переносимых. Но совсем отгораживать не стал, опасно.

Оказалось, напрасно.

Сегодня он сорвался, услышав всего два слова. Мустафир когда-то повторял их с особым удовольствием, отсекая еще одну лазейку, еще одну попытку сопротивления. Не дури... не дури, тебе все равно никуда не деться... не дури, мажонок, порченое Злишем отродье, ты - никто, и то, что спятивший на старости лет Михел с тобой почему-то возился, ничего не значит. Ты никто, ты ниже домашней зверушки, ниже раба из презренных, так что не дури... хотя если ты настолько глуп, дури... я что-то давно не развлекался...

Сорвался. Бестолочь.

Едва не убил... второй раз ты едва их едва не убил!

- Ужас какой... - вдруг выдохнула Латка.

Тихое восклицание словно разрушило общую неподвижность. Лучи разом задвигались, высказывая свои впечатления. Всхлипнули (опять же Латка), зло фыркнули (Марита), потянулись таки за мешком с травами (Клод), потому что вид у Арката был - краше в смертные пелены кутают. Остальная часть слушателей, маги и немаги, со вкусом выругалась, поминая Злиша и всю его свиту в сочетании с Орденом, Мустафиром, лично господином Провозвестником и даже с пустынными вонючками, хотя последние как раз были совершенно ни при чем...

- Что за...- Дан взъерошил короткие каштановые волосы, - вы, такие сильные, такие умные, как все полетело к Злишу под хвост из-за одного сопливого фантазера?

- И правда, бред какой-то. Я не понимаю, - Тир снова потянул из ножен кинжал, повертел в руках, - чего он добивался?

- Если б я знал...

- Но говорил же он хоть что-то? Если он отобрал у тебя речь, то должен был считать безопасным - болтать, хвастаться. Ты же говорил, что он тебе жаловался!

- Говорил...- с тоской протянул Аркат, - Поболтать он любил. Понять бы только, когда он говорил правду. Михель иногда сам ее не видел. Думал, что видит, но на самом деле реальность подменял своими фантазиями. Бывают такие люди, просто неспособные самостоятельно взглянуть в лицо действительности.

А еще он ненавидел ощущать себя виноватым. Абсолютно. Это для него просто невыносимо было - ощущать свою вину, хоть в чем-нибудь. И, будто защищаясь, громоздил одну выдумку на другую. Сначала говорил, что общество станет более справедливым... жаль, я не спросил, в чем справедливость... Потом обмолвился как-то, что хотел наделить магией всех, каждого, перераспределить так, чтобы всем досталось понемножку - а то люди, мол, вечно завидуют магам, пусть бы попробовали, как это. Но все пошло не так, потому что настройка сбилась - нет, не потому что он неправильно рассчитал, пусть я даже не думаю! Потом рассказывал, что все для общего блага - мол, показать, как на самом деле беззащитны маги. Потом бы он настройку поправил. И долго объяснял, что поправить ему помешали непреодолимые обстоятельства. Совершенно непреодолимые. Жаловался... Говорил, что если б мы пошли в Синтарин, все было бы по-другому. Все было бы по-другому...

Последние слова Аркат проговорил еле слышно. Все остальные идеи давно мертвого Провозвестника он излагал негромко и с явно выраженным сомнением (и если честно, то Клод эти сомнения вполне разделял - "такие люди" ему уже попадались), а вот это "если бы" полоснуло так, что юноша даже дернулся от прозвучавшей в нем боли. "Если бы", ох уж это если бы!

Горько сознавать, что ты ошибся, где-то и в чем-то сделал неправильный выбор (например, добровольно отправился Ордену служить, да, Клод?). Больно - если ошибка непоправимая. Но если твоя ошибка ТАКАЯ... если она НАСТОЛЬКО страшная, а у тебя есть хоть капля совести.. Клод даже поежился, представив себя на месте безымянного мага.

Не будет тебе покоя ни днем ни ночью, ни во сне, ни наяву...хоть вина твоя на самом деле призрачная, и вряд ли Аркат смог бы что-то изменить и помешать непутевому товарищу. Или все-таки мог бы?

- Успокойся, - холодноватый голос Мариты взрезал напряжение, как ножом. - Он все равно врал.

- Что?!

Дижонка шевельнула точеным плечом и принялась заплетать в косу светлые волосы.

- Он тебе врал, - спокойно разъяснила она. - Он мог вмешаться в эту "настройку" только когда вы отсыпались в "тепличке", сам же сказал. Следовательно, от вашего похода в Синтарин ничего не зависело. Он просто пытался свалить свою вину на тебя. Мразь.

- Как он вообще мог войти в Звезду? Такой вот.. - Тир брезгливо морщится, и только неопределенный жест, рисующий нечто змеевидное, выражает его отношение к покойному Провозвестнику.

- Как Направляющий он был почти идеален, - голос Арката глуховатый, монотонный, будто он повторяет эти слова тысячный раз.

А ведь и правда, наверное - не раз и не два думал, вспоминал, пытался понять - как вышло такое? Как?

- Он... очень легко контактировал с людьми - водникам это вообще легко дается. Пластичен невероятно, энергоемкость потрясающая, еще до присоединения к нам мог оперировать силой в восемьдесят драконов. Спокойно "держал" не только свою стихию, но и остальные. И наши наставники порой терялись: как у него получается, оперируя столь малой величиной, получить мощный результат.

- А потом он еще и усилился, - кивнул Дан. - Ясно. А то, что в мозгах ветер свищет - никого не интересовало, что ли?

- Для Лучей существуют специальные обряды, - с той же монотонной интонацией ответил Аркат. - На устойчивость. Но...

- Но вы их не прошли, потому что спешили. Я понял. А ты их знаешь?

- Знаю, - в бесцветном голосе промелькнула тень интереса. - А что?

- Да, понимаешь ли, мне почему-то кажется, что нам тоже пройти не помешает. Не знаю, как остальным... а мне эта самая устойчивость не лишняя.

- Тебе? - Марита на удивление невоспитанно фыркнула. - Согласна. Тебе - необходимо.

- Мне тоже, - подает голос южанин.

- Только тебе, что ли?

- Все поучимся. Лат, как ты думаешь?

- Вот почему ты молчал столько... - невпопад отозвалась та. Светлые глаза Латки переполнены сочувствием. - А язык тоже вернула "тепличка"?

- Да. Чары тут такие. Восстановительные, - бывший безымянный явно не понимал, почему разговор свернул "не туда".

Он еще не понимал, что ему поверили - еще не приняли целиком, но уже поверили - и ждал новых вопросов.

Или допросов. О своей вине трехсотлетней давности...

Но их все не задавали. Молчали. Переглядывались.

- Все равно, бред какой-то. Бред. Не верю, - растерянно бормотал новенький. - Не верю.

- Нет... он правду он говорит. Насколько сам знает, - Дан поморщился, потирая переносицу - незнакомый жест. - Клод, дай ему что-то. Капли свои успокоительные дай, видишь же, что творится...

И не только ему...

- Кстати, сколько же тебе лет? - а Марита наконец ожила.

- Лет? - у Арката еще хватает сил на усталое удивление. - Если принимать во внимание "холодный сон", то... где-то двадцать. Может быть, двадцать один. Я не знаю точно, когда меня "разбудили" последний раз. Ясно, что уже после смерти Михела, но не сразу почему-то.

А выглядит... Клод затруднялся определить возраст бывшего безымянного. Тридцать? Сорок? Совершенно седые волосы и больной вид порядком старили, хотя на худом лице не было ни одной морщинки. Хотя откуда им взяться, морщинам - на скелетах морщин не бывает. Лечить его не перелечить...

- Ничего, наладится, - утешила Латка. - Главное, кушать хорошо. У меня тут кое-что есть...

- Мяу! - оживляется диван.

- Еда потом. Сначала договорим...

- Тир, ты что?! Потом - что угодно, только не еда! Ты же не хочешь, чтобы в процессе разговора мы съели, скажем, латкиного кота? Нет? А еще пять минут посидим впроголодь - сожрем и не заметим!

- Мяу! - активно протестует Дымок, не показываясь, впрочем, из-под дивана.

Напряжение растаяло в невольных улыбках. Тир махнул рукой и отложил оружие, Син быстро и аккуратно протирал стол. Клод аккуратно отсчитывал капли, которые надо было пить на голодный желудок.

- Помогу, - заявила Марита, поднимаясь на ноги. - Аркат, покажи, как тут чашки доставать. И тарелки. И руки помыть...И вообще.

- И где-то через месяц, когда очередь все-таки дойдет до завтрака, - вклинивается Дан, - надеемся, что наши тела не испортят вам аппетита....

- Дан, я тебя укушу когда-нибудь!

- Укусите?! Кто вы, милле? И что сделали с нашей Маритой?

- Зараза...

- Подождите, - наконец отмер новенький. - Дар и Судьбина... выдумка? Не верю...

За долгожданным завтраком Клоду пришлось раз десять повторить золотую заповедь премудрого Сиенна об умеренности как основе долголетия - проголодавшаяся Звезда готова была слопать дракона, а на столе рядом с рыбками из Латкиного мешка лежали свежие овощи и давно забытое печенье, принесенные откуда-то Аркатом. Куст сначала помотал Дымку нервы, выдирая у него рыбку, потом сжалился над котом и убрел к ручейку на холме - судя по всему, растению здорово не хватало солнца.

Странный это был завтрак.

Первый за многие дни за нормальным столом, с одинаковыми чашка, с салфетками из ткани.

Успокоительные капли Клод щедро добавил во все чашки без разбора, и разговор на глазах становился все благодушней. Им даже удалось успокоить Ансельмо, заявив, что лично они верят и в Дара, и в Судьбину... мало ли что там выдумывал покойный провозвестник. Известно же, что он врун, так? Так чего ему верить в таком важном вопросе?

Ясное дело.

Девушки расцвели . Каким-то образом, опровергнув закон природы о долгих женских сборах, Марита и Латка за полверевочки ухитрились выкупаться, причесаться, а уж где дижонка раздобыла духи, так это вообще мировая тайна, покрытая мраком - но девушки свежо и нежно пахли фиалками. Сейчас Марита вцепилась в Арката, выспрашивая об устройстве "теплички". Судя по всему, шансов вырваться у бывшего безымянного было немного.

Сами парни вместе со Стимием тихо переговаривались о планах на будущее.

- Хорошо бы все-таки связаться с твоим отцом, Тир. Герцог все еще ищет тебя...

- Не сейчас...

- ..самое время...

- ..драконы...

- Ох!

- Ничего, битая посуда - Дару на отдачу, - утешила Латка. - Сейчас другую принесу.

Чашка из тонкого "инеистого" стекла, такая красивая... как она оказалась под его локтем? Клод поднял осколки. Три крупных, два мелких.

- Может, склеить удастся?

- Попробуй, - вдруг повернулся к ним бывший безымянный.

- Чем?

- Руки дай? Ладони ближе. Ага.. - Аркат тремя быстрыми движениями собрал "чашку", и заставил Клода обхватить ее ладонями. - Не шевелись.

- Долго?

- Если все получится, то... все. Снимай.

- Рассыплется же.

- Давай-давай.

Лекарь осторожно отводит руки, запоздало досадуя, что стекло рядом с продуктами... и нарисованный иней весело блеснул на свету. На боках совершенно целой чашки.

- Новый дар?

- Звезда собрана. Дары активизируются. В ближайшие дни нам лучше быть поосторожнее...

- Нам?

- Объяснение, говоришь, задолжал? -после паузы невесело улыбается Аркат. - Не сквалыжничать с тайнами, да? Хорошо... хорошо, я не буду... со-творцы.

- Ч-чего?! -вырвалось у Сина. Ну да, не один же Клод слушал вечерами рассказы Арханта-Ри о прошлом. А на тупость и плохую память никто из лучей лекарю не жаловался - а значит, все были в состоянии оценить, ЧТО именно им только что сказали. Замерла с кружкой в руках Латка. Широко раскрыла глаза Марита. Тир и Дан почему-то молчали. Очень согласованно как-то молчали. Клод не имел возможности оценить собственный вид, но очень сомневался, что его лицо способно выразить степень его чувств. Во всяком случае, в голове метались три мысли, с похвальной периодичностью сменяя друг друга. Первая "Седьмой? Это какая ж силища!" Вторая: "А я ведь чувствовал...". А третья... ну, собственно говоря, эта пара слов вряд ли сошла бы за полную мысль. Скорей, действительно за чувство. Очень, надо сказать, интенсивное. Бывший безымянный скривил губы в подобии улыбки и кивнул:

- Да. Так называют друг друга лучи одной Звезды. А еще лучиками или энье, это кусочек сердца по старолиддийском. Да, Тир, да, я теперь тоже ваш... Седьмой луч вашей Звезды! Нравится?

Реакция "со-творцов" не замедлила с проявлением. После двух пушинок молчания вопросы и восклицания рухнули градом:

- Что? Как это?

- Погоди, Лата. Седьмой луч? Интересно... если это правда, - холодновато кивнула Марита.

- Так разве бывает? - как всегда кратко высказался Син.

- Очень верный вопрос, Син, - не отводя глаз от "нового луча", процедил Тир. - Вот и мне интересно, бывает ли такое. Полагаю, нам представят какие-то доказательства?

- Ордену крышка! - усмехнулся самый практичный "сотворец", Дан. - Теперь мы его в блин раскатаем.

- Дан!

- Чего? Да правда это, правда. Ты сам не чувствуешь? Он не врет, - златоградец ни с того ни с сего мечтательно улыбнулся, - Правда, оказывается, пахнет лимоном...

Тир нахмурился и вопросительно глянул на Клода. Тот виновато пожал плечами.

- Теперь они думают, что я спятил, - фыркнул неугомонный Дан. - Расскажи ты уже все, дру... хм, со-творец. А то с них станется, Клод, между прочим, страшный человек: чуть что сразу хвать и компрессами облепливает с ног до головы!

- Ага, - кивнул Клод в тон, - так и есть. Кстати, я еще язык твой не проверял. И что-то мне кажется, что там что-то с носоглоточным нервом не в порядке... А полынный компресс - отличное лекарство!

- Вот видишь? Стоит только слово сказать! - скорбно обратился Дан к Аркату. - Один садист...

- Между прочим, существуют и перечные компрессы... - сообщил в пространство лекарь.

- Второй с мечом спит, - ловко перевел разговор златоградец. - Третий живые кусты выращивает - без понятия, как это у него вышло. Не повезло тебе со Звездой, со-творец. И как это у тебя вышло с нами связаться?

Он говорил спокойно и легко, как-то очень по-домашнему, по-приятельски, и Клод буквально кожей ощутил, как успокаивается мятущаяся по комнате магия...

- Он еще не знает, с кем связался... - звучит в комнате новый голос, от которого Звезда сходит с ума.

- Архант-Риииии! Архант-Ри, ура! Как вы? Какие новости? Вы нормально устроились?

- Все хорошо. Я как раз прилетел из-за новостей. Точней, из-за одной, из-за нее люди не знают, что и думать... У Ордена по непонятной причине рухнула крепость.

- Мы немного перестарались... Архант-Ри, они Дана схватили, и мы...

- Ррахон рассказал мне об этом. Но я не говорю о вотчине отче Инченцио. Эта, Рассветная, находится в двух веревках полета от той. Ничего не хотите сказать?

15. Разведка

- Фьиуууу...

- Дан!

- Чего? - серая тень в орденской хламиде сверкнула из-под надвинутого капюшона зелеными глазами. - Я всего лишь выражаю восторг шедеврами столичной архитектуры!

- Ты потише можешь ее выражать?

- Ты бесчувственная личность, старик, - златоградец патетично - впору Марите, склоняющей кота за очередную выходку! - воздел руку. - Как можно при лицезрении сего великолепия удержаться от достойных его восклицаний?! Особенно матерных, - добавил он уже на ухо.

- Может, тогда еще громче восторгаться будешь? Чтобы охранцы точно услышали!

- Охранцы? Где?

- Справа. Локтей десять. Восемь. Усиленный отряд.

И не просто усиленный. Восемь охранцов были непривычно внимательны, забыли про вечное вымогательство "лишней" монетки и буквально ели глазами толпу на воротах, выискивая... хм, выискивая, по премуществу молодых людей... особенно увечных (особенно которым не посчастливилось в этот летний день хромать на какую-нибудь ногу).

- Божья пара! - Дан действительно возвысил голос. - Не верю в милость Судьбины, дозволившей нам узреть это диво творения! Немедленно в Храм, вознести трижды по две молитвы во славу богов и милостей их...

- Дан!

- Свет от Света Небесного, Твердь о Тверди Поднебесной, свидетелями да будьте вознесения слова преданности и покорства... - Дан и не подумал сбавить голос.

Команда охранцов смерила глазами ненормального собрата, вздумавшего возносить молитвенные слова прямо на воротах, и скривилась, как от кислого.

- Эй, вы! Запрещено!

- ..и ниспошли нам блага во спасение души в кущах твоих: и смирения, и доброты сердечной, и...

- Запрещено, говорю!

- ..и послушания старшим надо мной, и мудрости для младших... чего тебе, сын мой?

"Сын", здоровенный охранец вдвое старше предполагаемого "отче", несколько оторопел от такого обращения.

- Прошу прощения, - начал он...

- Милость богов с тобой, чадо, - кротко кивнул самозваный отче. - В чем твоя просьба?

- Просьба?! Я... это...

- Ты хочешь, чтобы я вознес твою молитвы? Как посредник? - подхватил Дан. - Конечно, сын мой! В чем состоит твоя молитва? Богатство? Повышение по службе?

- Нет! Я не...

- Женская благосклонность не в моей компетенции, чадо, - с показным сожалением перебил отче. - И повышение мужской силы. У тебя с ней проблемы?

Дернуть спятившего товарища за полу или рукав Тир не имел никакой возможности - и стражники, и жаждущие пройти в ворота путники, кажется, крайне заинтересовались предполагаемой просьбой охранца. Ну да, Дан голоса не сдерживал...

Несчастный охранец между тем покрылся пятнами - осообенно почему-то левая половина лица (правая на глазах становилась ровно-багровой). Взгляд в сторону своих расстроил его еще больше - вместо того, чтобы вступиться за честь товарища, доблестная охрана городских ворот гнусно похохатывала, тыкая пальцами в сторону святоши.

- Или... - неизвестно, какую бы еще просьбу измыслил самозваный отче, но терпение охранца наконец лопнуло, унеся с собой и почтительность, и смирение.

- Вон! - рявкнул страж ворот.

- Но чадо...

- Пошли вон! Таким, как вы, в город нельзя! Запрещено.

- Что-о-о?!

- Указом Провозвестника Ордена Опоры собратьям надлежит оставаться в своих крепостях и храмах и к иным не приближаться. Собратья, кои оказались за пределами крепостей, к которым они приписаны, надлежит основать себе укрытия вплоть до особого указа. Короче, катитесь!

- Не может быть... - не сдержался Тир.

Но толпа шумно подтвердила, что может, и даже очень. А яйцо (к счастью, свежее), свистнувшее в спину Тиру, окончательно убедило незадачливых "отче" уносить ноги из столицы поживее...

- Вон!

- Рехнулись они, что ли?

- Они? Я бы сказал, что рехнулся кто-то другой. Что ты устроил на воротах?

Берег речки, куда спустились оба "отче", не радовал глаз ни зеленью, ни укрытием, ни чистой водой - речка текла из города, и вид у нее был соответственный. Зато берег был пустой, без единого свидетеля, а стало быть, можно было и высказаться прямо. Даже странно - такое безлюдное место почти у предместья.

- Прокатило же? - Дан даже не подумал извиняться. - Ох, у него и рожа была!

- А если б нет?

- Ну, если бы!

Тир скрипнул зубами. Разведка явно начиналась как-то... не так. Мало того, что в родной город они пробирались, как когда-то в урочища лесовиков, так еще напарник чудит. Да еще как!

- Дан, ты... что с тобой вообще? Ты соображаешь, как мы могли влипнуть? Охранцов восемь, нас двое, кругом толпа, которая тоже тихо стоять не будет, а рядом - казармы и орденский Храм! Где, между прочим, могли быть маги!

Дан подбросил на ладони монетку. Раз, другой... третий. Королевка все время падала гербом вверх, и на юношей раз за разом щетинились копья, защищая вычеканенную серебряную розу.

- Ладно, прости, - наконец выговорил он. - Дурь какая-то в голову ударила. Интересно... значит, вот почему на нас так смотрели, когда мы шли по предместьям.

Дурь? Ладно... Если ты это так называешь. Будем считать, что она уже миновала.

- И вот почему в той толпе не было ни одного из Ордена...

- И ни одна зараза ведь не предупредила!

- Кого? Нас? Нет, друг, мы ведь сейчас орденцы, а Орден, похоже, утрачивает былую популярность. И не сказать, что меня это печалит...

- Да, с гневом богов не поспоришь!

- Они пытаются. Заметь, они уже поняли, что крепости рушатся не все, а те, куда пришли беженцы из других. И запретили им доступ. Будто заслон от чумы.

- Ты правда думаешь, что это передается, как чума или гиптас, про которые рассказывал Клод?

- Я ведь вроде это и сказал? И Клод так думает. И Архант Ри. И Аркат.

И даже Ансельмо.

Странный новичок сначала шугавшийся всякой тени, быстро освоился, а когда узнал, что в убежище полно книг, причем древних, забыл, и где находится, и с кем, и даже новость о несуществующих богах его больше не волновала. Трио умников закопалось в книжки по горло и в ближайшее время выныривать оттуда не собиралось. Отних даже Дымок стал прятаться - после того, как Ансельмо попытался на нем какую-то формулу записать.

Именно они и выдвинули идею про "эпидемию". Мол, семь лучей Звезды это та еще силища, и случайное даново желание сравнять с землей крепость не просто исполнилось, а усилилось. Что-то добавила Латка со своим контактом с жизнью, что-то Клод с властью над эпидемиями, как-то повлиял, возможно, Син - его талант перемещения - или сам Аркат...

- Сегодня и проверим. Может, и так.

- Тогда Ордену конец. Чума или гиптас - всего лишь поветрие. Мы-то умнее.

- Не уверен. Чума, по крайней мере, не пристает к привратникам, - фыркнул Тир.

- Хм... - Дан, чуть ли не впервые на памяти Тира, не нашелся сразу с ответом, и лиддиец пожалел, что снова завел разговор о недавней стычке.

После плена Дан... изменился.

На первый взгляд ничего такого, казалось плен стек со златоградца, как обычная вода, быстро и бесследно. Он все так же шутил, легко вливаясь в любой разговор, все так же был полон энергии. Но что-то все-таки было не так.

Раньше Дан не подставился бы так у ворот...

Или я ошибаюсь? Прошло всего-то два дня с тех пор, как мы "проснулись". Не будем гнать коней.

- Зато мы красивее, - наконец улыбнулся Дан. - А?

- Чем чума? Разумеется. Хотя, если подумать...

- Эй!

- ..после того, во что нас превратила Марита, у меня насчет этого сомнения, - закончил Тир.

- Насчет тебя - точно.

- А сам-то...

Да уж, Марита отыгралась. Когда парни поставили Звезду перед фактом разведки, та после некоторого шока (всего-то полверевки споров!) согласилась и выдвинула идею маскировки. А самым лучшим мастером маскировки признали кого? Правильно, Мариту. О чем ее жертвы скоро пожалели. Когда первый раз глянули в зеркало. Теперь они оба выглядели на полтора десятка лет старше, на пятьдесят противнее и не вызвали бы охотничьего азарта даже у самой отчаявшейся старой девы.

- Ну что, подумаем о новой личине?

- Подумаем. Если столице не нужны отче, то кто же ей нужен?

Новая личина потребовала денег, умения Дана торговаться некоторых консультаций Тира. И через полторы веревки в столицу вошли двое наемников, только что вернувшихся с границы и жаждущих потратить свое повышенное жалованье на выпивку и девиц из заведения госпожи Бергитте...

- Кто эта Бергитте? - Дан сердито отряхивался. На этот раз охранцы не выпихнули их из города, зато им пришлось отсыпать три монеты "на удачу", а кормить привратников купеческий сын и потомственный торговец не любил. - Обжоры.

- Да так... Все, кто вырывается с границы, идут к ней. Примета такая.

- Примета-а... И какая у нее талия, у твоей приметы?

- Дан!

И все бы, наверное, закончилось более-менее тихо, и разведка прошла бы без всякий последствий, если бы на людной улице, прямо у Храма, один из "наемников" не выдохнул оцепенело:

- Не может быть... Отец?..

16. Нежданные новости

Хвала Дару, в этот страшный миг Соброну-младшему не подчинился голос. Просто не протолкнулся через охваченное спазмом горло. Слабый вскрик, заглушенный уличным шумом, остался неуслышанным. А в следующий миг самоконтроль рыцаря вернулся на место, подстегнутый болезненным тычком, успешно замаскированным под пьяное: "Ты меня уважаешь?"

- Я прикрою, - едва слышно проговорил Дан. - Только потише...

И принялся нетрезвым голосом излагать описание достоинств некой девицы, якобы недавно удостоившейся счастья с ним общаться. Любопытствующие прохожие, конечно, останавливались послушать, но поскольку описываемые достоинства были многочисленны и неправдоподобны, а повествователь все время сбивался, повторялся и "путался в показаниях", то люди более-менее внимательные качали головой и уходили. А небольшой кружок самых любопытных, окруживший парней, даже послужил прикрытием. Пока зеваки ржали над попытками Дана изобразить руками какие-то совершенно немыслимые окружности "А крепкие, ик... крепкие такие.... Клянусь, они могут крушить крепостные стены! Ик...", Тир жадно всматривался в знакомое лицо.

Он не видел отца с весны.

Тот... изменился.

Герцог Соброн, военачальник и мужчина в расцвете лет, кавалер Ордена Мечей Алты, один из самых видных представителей Вышней Знати, исчез. В кресле, которое несли двое мощных мужчин, сидел совсем другой человек. Широкие плечи и мощные руки, с легкостью державшие поводья коня и нелегкий рыцарский меч, словно усохли. Волосы, раньше темно-русые, сейчас густо накрыло сединой. И он никогда не ездил в кресле... он даже новомодные кареты не признавал, не считал приличными для мужчины... Да что же с тобой случилось, отец? Папа...

- О, смотри, Соброна опять везут, - одному из зевак надоело слушать про "невероятные стенобитные орудия", и он отвлекся на проходящую мимо невеселую группу.

- На очередное покаяние? Да когда они от него отстанут, пиявки ненасытные?

- Сам как думаешь? - мрачно ответил первый. Второй выматерился, и оба смолкли, без всякого энтузиазма слушая пылкие Дановы излияния.

Покаяния? Какие покаяния? Куда эти *** дети его несут?!

Он метнулся следом за носильщиками... точней, попытался - потому что в длокоть тут же вцепилась чужая рука.

- Эй, приятель! - Дан икнул и повис на нем всей тяжестью. - Ты это... э... куда это? А как жжж это... выпить?

Один взгляд, и зеленые глаза понимающе прищуриваются.

- Стой тут... - еле слышно прошептал златоградец. - Э-э, да ты совсем пьяный, приятель! - громко возглашает он в следующую пушинку. - Ну просто в лоскутья. В глину! В свиной пятачок! Ты на ногах не стоишь! Парни, гляньте, он на ногах не того... ик! Что я тебе скажу, дррррух! - Дан спотыкается, и проникновенное воззвание сменяется нелогичным, - Надо выпить. Стой тут, я счас... А этта... хто одолжит доблестному вину... в смысле воину на выпивку? Мы того... поиздержались.

Он вытаскивает карман, пустой и дырявый, и с детским удивлением смотрит, как тает толпа слушателей.

- Эй, парни, куда? Поставьте выпивку... я вам про подвиги навр... расскажу.

Но желающих слушать подвиги нетрезвого наемника находится мало. Да это, правда, не расстраивает... Шатаясь, он целеустремленно топает по улице, вслух рассуждая, что лучше, хорошее лиддийское вино или свежее алтийское пиво, и читая вывески в поисках подходящей. Зеваки еще немного потоптались возле Тира, но, поняв, что этот тип ничего веселого рассказывать не будет, потихоньку разбрелись, даже не попытавшись пошарить по карманам. Кое-кто из увязавшихся за Даном принялся ему советовать, куда идти, но "наемник" токовал, как глухарь, оттоптал кому-то ногу, второму заехал в живот локтем, искренне извинившись раз тридцать подряд (для убедительности придерживая жертву за грудки)... словом, очень быстро рядом с ним остались только самые стойкие.

А Тир провожал глазами отца.

Соброн побледнел и исхудал, и лоб уже прорезали первые морщины, и ноги... почему он не шел сам, почему его везли? Неужели... Но он сидел прямо, расправив плечи. И смотрел вперед.

О, а вот и наблюдатели...

Темноволосый мужчина с отчего-то знакомым лицом двигался вслед носильщикам и как бы между делом цеплял взглядом каждого прохожего. Цепким таким взглядом... Рыцарь с сожалением вспомнил о таком удобном капюшоне на брошенной рясе. Собственное лицо, которым он иногда даже гордился - хотя его-то какая заслуга в гармоничных чертах? - ныне превращалось в проблему. Ярковата внешность. Конечно, последний портрет по заказу отца с него писали два года назад, он тогда щенок был против себя теперешнего. Но вряд ли в Ордене проблемы с рисовальщиками. И если... отвернуться, что ли? Ага, наемник, тупо уставившийся в глухую стену...

- Господин желает освежиться? - хрипловатый мальчишеский голос прозвучал, как труба, возвещающая о конце дневного перехода.

- Да, - торопливо сказал он, нашаривая в кошельке монету помельче. - Да, давай.

- Вода, разбавленное вино, отвар смородины?

- Отвар! И побыстрей! - он дождался, пока огромная деревянная кружка протрется, как положено, льдинкой по краю, заполнится (хвала Дару, поиски монеты позволяли опустить голову) и с показной жаждой в нее уткнулся.

Вкуса не ощутил...

Вкуса не было и у пива, которое три веревки спустя подали им в трактирчике неподалеку от площади Первого всадника. Это было совсем близко от дома Собронов, но Тир никогда не бывал здесь.

Довольно обширный подвал был оформлен в стиле Миридды: цветные столы с резьбой в центре столешниц (Дан как-то говорил, что это специально, чтоб показать, что в доме чисто, мол, в резьбе ни пылинки, ни крошки), цветные полотна по стенам с вышитыми узорами, цветные стекла в полукруглых окошках. Очень симпатичные подносчицы в мириддских расшитых платьях.

И закуски им подали быстро.

- Значит, так. Герцог Соброн находится под королевским указом о передаче вассалитета.

- Что?!

- Тихо. Вассалитет, как ты догадываешься, передан нашим друзьям в рясах знакомого цвета. Вассалитет временный, и формально после того, как твой отец покается и признает свою вину, то ваш "двоюродный король" вновь примет его под свою руку... и вроде как обещал, что снова включит его в Вышний Круг. Но на деле сам понимаешь. Он живой, пока не сдался. Он пока держится...

- Понимаю, - хрипловато процедил Тир. - Понимаю...

"Двоюродным королем" его величество прозвали не зря. Наследником трона он не считался, прежнему королю приходился каким-то дальним родственником, королевского воспитания не получал и, по слухам, сел на "кожаный трон" не без помощи того же Ордена. А потому рассчитывать, что он что-то хотя бы мяукнет против "друзей в рясах знакомого цвета", было бы чересчур наивно. Вассалитет передал, надо же... Герцог Соброн вассал орденских крыс! И Вышний Круг это скушал?

А куда он денется? Сами же присягали этому ничтожеству! Отец говорил, что после гибели королевской семьи на трон могли претендовать сразу три семьи с относительно равными правами. И казалось логичным согласиться на человека со стороны, чтобы избежать междоусобицы. А человек оказался... о чем он думает? Мысли мечутся, как ошалелые лисы на охоте...

- А почему его носят в кресле?

- По уверениям святых отче, грешника Соброна поразила кара божьей пары.

- Какая... кара?

- Паралич ног.

- ***! Какие же они...

- Да не разбавлено оно, что ты! - тут же перебил Дан нарочито громко. - Пей смело. Или тебе опять эти мерещатся, с рожками и усиками?

Трактир, заинтересовавшийся было восклицанием с углового столика, немного подождал явления обещанных "этих", не дождался и вернулся к своим обыденным делам.

- Прости.

- Пусть наши друзья прощения просят. Ты бы все-таки потише. Так вот с отцом тебе повезло. Он не только отказался убирать тебя из наследников, он такую бучу поднял, что даже рассматривалась вероятность возвращения тебя обратно. И если б лесовики с какой-то дури не приперлись заключать мир, может, ты стал бы первым магом, отданным под покровительство и ответственность семьи...

- Ты все это узнал у простых прохожих?

- Обижаешь? - сверкнули зеленые глаза. - Разве на простых прохожих у меня ушло бы почти две веревицы? Но эти милые прохожие показали мне вот это милое местечко, где кучкуются наемники, выпивая за здоровье и заказчиков, и клиентов. В особенности клиентов - чтоб они не померли до встречи с работниками ножа и топора. А уж тем только подбрось темку про герцога Соброна... наслушаешься. Если слушать умеешь. А трактирная служаночка мне шепнула, что доблестных наемничков резко стало меньше. Вот только третьего дня у нее было куда больше работы, а вчера ррраз - и треть куда-то свалила. Расплатившись, честь по чести. Причем свалили именно те, что когда-то были солдатами... что-то затевается. Кстати, а пошли-ка отсюда...

- Что такое?

- Да так, грозой попахивает, - Дан озадаченно нахмурился, и наклонил голову, точно вслушиваясь. - Только... странно как-то. Только что было безопасно, а теперь... пошли, быстро!

- Эй, а расплатиться, господин хороший? - завопили от стойки. - А ну стой! Эй, парни, вы, у двери! А ну попридержите этих... Дан?!

- Ты?!

- Папа... - враз побелевший, Дан прислонился к деревянной стенке, увешанной чесноком... - Папа... живой.

Они похожи. Не лицом, у Дана оно не только моложе, но и тоньше, да и глаза разные. Но вот в фигурах, в особой повадке - оба Дереша двигались, как ловкие коты, - схожесть просто била в глаза. И эта манера прятать чувства за шуткой - несомненно, семейное. После первых объятий, после сбивчивых расспросов, после слез даже - на лица будто маски одели.

- Умней всех оказался господин Эрнесто.

- Кто?

- Отец Клода из Улевы. Он расспросил сына о его видениях, ну, насколько успел. Семью Латы найти было сложно, мать этого мальчика с юга вообще... ну а твоего отца, Тир... сам понимаешь. Меня он тоже отыскал, уму непостижимо, как. Ученость - все-таки великая вещь.

- Вы же... вы тогда... смогли выбраться из города? Все смогли? - сквозь улыбку в голосе Дана проскальзывает почти мольба.

- Дан, ты же не думаешь, что мне удастся куда-то спастись без твоей матушки? - фыркает "трактирщик". - И неужели ты думаешь, что она кого-то выпустит из своих милых ручек? Поверь, мы спасли даже твоих кроликов!

И Тир невольно отвел взгляд, потому что это невольно напомнило ему о разговорах с отцом при дворе: когда светская болтовня служит лишь прикрытием для другого разговора - глазами, мимикой, условными знаками.

А где? - спросили зеленые глаза.

Потом, - ответили карие...

- А кота? - спросили дрогнувшие губы.

- Того, крашенного рыжего? Что сбежал от вдовы? Да, конечно. А вот герцога спасти, боюсь, дело потруднее...

17. Как выдернуть хвост из мышеловки...

Про Тер-Витара, главу рода Собронов, Кристен Дереш знал неожиданно много. Отец никогда не страдал сословными предрассудками и, не в пример многим членам Вышнего круга, общался уважительно не только с ровней. Тир в свое время не раз слышал, что истинное достоинство человека знати не в том, чтобы втаптывать в грязь других, а чтобы пример показывать... дословно он не помнил, но не удивлялся тому, что отец и Дереш старший так быстро поладили. Оба умели разбираться в людях, у обоих за плечами немалый жизненный опыт... и зуб на Орден. Тоже немалый.

- ..у него почти получилось. Армия за него горой... Связи поднял все, что мог, кого-то подкупил, кого-то поприжал, даже на двоих Проводников нашел управу - числились за ними кое-какие нехорошие дела. Должно было выгореть... был бы ты в Алте, все б сошлось. А так святые отче тянули время, отговариваясь тем, что поводок, мол, только очно передавать можно... и дотянули, чтоб им Злиш на том свете постель поколючей приготовил! Лесовики посольство прислали. Не знаю, какой петух их в темечко клюнул, только они перемирия просить приехали. Да еще без откупа, представь! Когда такое было?

Никогда.

Лесной край, самый беспокойный сосед Алтийского королевства, напоминал вечно кипящий котел. Многочисленные племена лесовиков без конца делили земли, речки, пещеристые горы, болотистые низины с залежами драгоценной окаменевшей смолы. Племена очень не любили друг друга, все время меряясь различиями в своих обычаях, постоянно обвиняя друг друга в лживости, в измене заветам предков и божья пара знает, в чем еще. Объединялись они только в одном случае: в ненависти к "этим гладкорылым с равнины". Перед желанием напакостить "поганым безбородым" забывались многолетние обиды и межплеменные склоки. Бесконечные кражи скота, постоянные похищения людей, особенно молодых женщин и девушек раз в несколько лет сменялись массовым набегом, бывало, испепелявшим не только деревни, но и города. Это когда двум-трем "лесным вершинам" удавалось договориться об очередном "союзе на века, пока стоит Вековечный дуб"... чтоб потом опять перегрызться при дележке добычи. Так было лет сто, пока за границу Алты не взялся Тер-Витар Соброн...

Медленно, постепенно, но неуклонно армия под его руководством учила лесовиков понятию "граница" и смыслу поговорки "Худой мир лучше доброй ссоры". Тир это полезное дело продолжил, но видел, что стараться армии еще долго... и вдруг лесовики прислали посольство? Да быть этого не может! Они даже насчет выкупа за пленных и похищенных сговориться не могли, вечно по десять раз меняли цену и условия передачи. И продешевить боялись, и соседа перещеголять хотелось, и на честное слово никому не верили - ну не было у них такого понятия, как честное слово! Что такого могло случиться, что лесовики захотели перемирия (это еще возможно, хоть и сложно представить, как разбойничьи племена обойдутся без привычной подпитки в виде выкупов), но посольство? Невозможно...

- Как кстати... - протянул Дан. - Радости, наверное, было...

- А как же! Король, ясное дело, возрадовался, да так, что армию стал распускать еще до того, как подписи на договоре высохли. Причем ликование его величества было столь безмерно, что он закатил при дворе сначала всеобщее молитвословие, а потом всеобщий пир, никого не выпуская за ворота... а на городских площадях подозрительно быстро стали появляться бочки с вином в честь победы. Много бочек. Якобы их выставили обрадованные миром горожане впридачу к традиционному дару короля. Только вот почему-то со стертыми клеймами бочонки были...

Свеча на столе чуть слышно треснула, пламя закачалось, бросая блики на лица мужчин. По стенам старого подвала запрыгали неровные тени. И стало тихо - только потрескивание фитилька.

- Понятно... Это то, что я думаю?

- Именно. Когда город протрезвел наконец настолько, чтоб слышать, по улицам уже вовсю кричали глашатаи, сообщая гражданам о прискорбном происшествии - герцог Соброн, неслыханное дело, оскорбил божью пару, а посему передается в руки Ордена Опоры для покаяния и просветления... Мол, преступление не столь велико, чтобы предавать суду и смерти, и, памятуя о многочисленных заслугах и воинских подвигах, герцогу оказывается милость, то есть возможность раскаяться...

- Милость? Понятно... Хорошо сработано.

- Аккуратно и продуманно. И с семьей все рассчитали. Сам герцог дома - никакой тюрьмы, никаких подземелий, сам Орден не карает, что вы, он только помогает грешному осознать свои заблуждения. А вот младшие сыновья при дворе. Его величество всемерно скорбит об их отце, что подавал столь пагубный пример юношам, и постоянно держит мальчишек при себе... так сказать, дабы внушить отрокам должные благие помышления. Придворные восхищаются добротой и благородством его величества. Понятно?

Свечка снова затрещала, разбрасывая искры, и Тир отвел глаза от стены - пляска теней напоминала засаду... волчью. Или орденскую. Как обложили, как обложили, сволочи! Благородство, а? Благородство...

- Понятно. Мои братья - заложники. И если отец исчезнет...

Договаривать он не стал, да и не понадобилось. Хорошо, когда тебя понимают с полуслова.

В руку ткнулось холодное. Кружка. Кажется, с лидийским красным. Скривив губы в сочувственной улыбке, Дан подтолкнул кружку, хлопнул по плечу и зажег еще пару свечей, к разгоняя тени ко всем злишевым порождениям.

Хорошо, когда тебя понимают...

- Мы тут уже кое-что сделали...

- Мы? - вино оказалось крепковатым, в голове зашумело уже с третьего глотка. Или это от голода?

- Я, Эрнесто, сержанто Марко, порочнык Варес Энуш, управляющий ваш... хватает народу. Герцога бы мы вытащили хоть сегодня, но без детей он не согласен. Так что предлагаете, парни?

- Марита, ну скоро уже?

- Терпи.

- Д я сроду столько на одном месте не сидела!

- А ты не сиди. Ты почитай. Ну-ка, где тут были Аркатовы "Росписи"?

- Мучительница... - прошелестел голос. - Как я страницы переворачивать буду? Локтем?

- Ты хоть одну прочитай? А дальше я сама переверну...

Лата бросила на "мучительницу" жалобный взгляд, но та осталась равнодушна. Сегодня она исполнила давнюю мечту и, отыскав "дорогую подругу" на складе семян, коварно завлекла ее в "баньку" - так Латка обозвала комнату для омовений. Правда, скоро обзываться у сельчанки не стало ни сил, ни возможности - Марита взялась за нее всерьез и на деле показала разницу между корнями мыльнянки и настоящим душистым мылом. А потом, безжалостно изъяв у Клода некоторые травки, сотворила из них особую смесь, обмазав подругу с ног до головы. Растерянная девушка даже не отбивалась - уже поняла, что бесполезно - и только иногда жалостным голосом выспрашивала, когда это кончится...

Но "это" все не кончалось и не кончалось. Даже когда девушке удалось выбраться из баньки, бессердечная Марита тут же набросила на нее простыню, спеленав и тем самым предотвратив попытку бегства, а потом скомандовав "Сидеть", закопалась в каких-то клодовых баночках. На пушинку у Латки даже возникли сомнения насчет того, в здравом ли разуме "дорогая подруга" - когда Марита стала подступать к ней с варежками... это летом-то!

- Мариточка, а ты уверена, что правильно их надеваешь? - робко спросила она спустя пару-тройку пушинок. Когда вторая пара варежек, вымазанных изнутри, оказалась у нее не на руках - это было бы еще знакомо и понятно! - а на ступнях.

- Еще как!

- Мрррррррряу! - прокомментировал кот. Серое чудовище тоже вело себя странно и защищать хозяйку от посягательств отчего-то не торопилось. А наоборот, с интересом обнюхав откупоренные баночки, цапнул крышечку от одной и принялся гоняться за ней по всей комнате. Вот и кстати.

Довольно усмехнувшись, Марита оставила Латку на круглом табурете (долго еще придется привыкать к здешней мебели, долго), строго наказав никуда не удирать и ничего не снимать. А сама, усевшись на мягкое сиденье "дивана" (по крайней мере, так называл эту странную лавку Аркат) и придвинула к себе иголки и раскопанный в кладовой кусок ткани...

По тревожной стране,

На надежном коне,

Я в неблизкий направился путь.

Чтобы встретиться с ней,

Милой леди моей,

И в глаза ее только взглянуть.

Жаль, что есть только два цвета... но цветные нитки исправят этот недостаток. Узелок, а теперь за край, а теперь пропускаем нитку под петельку и затягиваем. Обычный перекидной шов, который в умелых руках творит чудеса. А ее-то руки, вышившие за последние десять лет не меньше десяти долгомер всевозможных полотен....

Уже уверенно она пропела первые строки припева:

Далека дорога, опасна, и все же

Для бродяги-рыцаря беды не в счет.

Песня мне в подмогу, и конь мой надежен,

Да и сам я стою чего-то еще.

Она привычно мурлыкала романсеро о рыцаре, а нежная, сказочно тонкая ткань послушно ложилась под иглу, и ровный шов удлинялся на глазах... надо бы и их рыцарю что-то сшить, и остальным тоже. Обносились они...

Много было дорог,

И боев, и тревог,

Как обычно, не в этом и суть.

Я уже у ворот,

А за ними живет

Та, что будет наградой за путь.

Интересно, а ту, что должна была стать наградой, кто-то спрашивал? В романсеро ее мнение приняли во внимание, но это же романсеро... Игла все быстрее мелькала в тонких пальцах, одна за другой вплетались в узор цветные нити... один за другим ложились на стол легкие узорчатые цветки...

Только чья тут вина,

- мне не рада Она,

Рядом с Ней возвышался другой.

Он невежливым был,

И грубил, и грозил...

Я не вытерпел, начался бой.

Жаркий бой закипел,

Я его одолел,

Но не в радость мое торжество.

Леди с грустью глядит,

и молит: "Пощади!

Я люблю не тебя, а его".

Знать, насильно не мил...

Я его пощадил,

а Ее постараюсь забыть.

И надеюсь я вновь

на такую любовь,

Что сумеет мне верность хранить.

Ну вот и еще один. Что ж, надейся, рыцарь. Судьбиня не всегда бывает добра к тем, кто ищет любви... Марита аккуратно откусила нитку, и уже по инерции, любуясь получившимся узором, допела припев:

Далека дорога, опасна, и все же

Для бродяги-рыцаря беды не в счет.

Песня мне в подмогу, и конь мой надежен,

Да и сам я стою чего-то еще.

- Стоим, - довольно мурлыкнула девушка. - Лата, нравится? Что? - удивилась она, глядя, какими глазами та смотрит...

- Марита... ой, Мариточка... спой еще?

- Послушайте... пески пустыни! - Син шарахнулся от чего-то летящего, казалось, прямо ему в голову. - О боги, осторожнее!

Ни пески, ни боги ему не ответили. Может, потому что их здесь не было? И вообще из всех присутствующих на него обратили внимание только Стимий - бывший орденец повернул голову в его сторону - и это, летящее, тут же метнувшееся прочь. Остальным не было дела до вошедшего - три фигуры склонились над записями, и возможно, пропустила бы даже появление дракона в его полном обличье.

В комнате, где исписаны были даже стена и часть пола, кипели страсти:

- Но ведь можно же это как-то определить заранее!

- Как?

- Драконов спросить! Чуют же они магов? Значит, способны и...

- Клод! - для начала Син попробовал окликнуть самого знакомого.

- Драконы чувствуют уровни энергии! Для них мы выделяемся на общем фоне, как маки на ромашковом поле. Но даже они не в состоянии посчитать, сколько у каждого мака листьев... хотя...

- Аркат!

- Драконы не способны... - Аркат оказался столь глух к призыву. - Но если все-таки сориентировать твои оттенки на замер уровня и попробовать прикинуть взаимосвязь и семерку...

- Эй!

- Не старайся, парень, - фыркнул Стимий. - Они так уже вторую веревицу спорят. Стенку вон исписали, когда им дощечек писчих не хватило, стирать написанное запретили, мол, не дай боги тронуть. Тогда они еще разговаривали - в смысле видели кого-то, кроме своих книжек и расчетов. Теперь и не видят, и не слышат.

Син только вздохнул. Бывший безымянный маг был вежлив и никого не обижал, и умный кот синеглазой девушки на него не фыркал... но порой южанину казалось, что Аркат - один из тех, "одержимых духами", о которых любили рассказывать за работой швеи в маминой мастерской. Да еще и заразный. Клод совсем перестал разговаривать чем-либо ином, кроме науки, Ансельмо за два дня выучился читать на старом языке и теперь его тоже не понять.

- Может, им что-то подсунуть? Рисунок? Записку...

- Пробовал. Перевернули и на чистой стороне набросали какую-то "схему". Звал их есть - без толку, не слышат, пробовал принести лепешку - разорвали несчастное тесто на куски и выложили на полу чего-то непонятное. Умалишенные. На кота чуть не сели. Он было обиделся, вылез наружу...

- А это что, кровь? На полу...

- Ага. Говорю же, умалишенные. Дымок, бедняга... отомстить, видать, хотел. Знаешь ведь, что Клод этих кусучих мусорниц ненавидит. Полез кот наружу, приволок им крысяру. Здоровенную такую, как только поймал. Клоду под руку подсунул...

- И что?

- Ничего. Клод как раз искал, чем дальше писать, чернила у него закончились. Ты бы видел... Смотрит мутными очами, тыкает в крысу перышком, шипит, чего, мол, чернильница не открывается. Дымок на такое посмотрел и поскорей свою крысу обратно уволок - а то неровен час, перепутают уже не с чернильницей, а лепешкой.

- А летает-то что? - Син с опаской покосился на незнакомое существо. Странная птица... летает слишком ровными кругами, не кричит и крыльями машет не по-птичьи.

- Не птица. Это вообще не живое. Механикус какой-то, с прежних лет тут обретается. Такие тогда для слежки мастерили, зверей изучать, стаи рыбьи. Аркат говорит, что и сейчас можно для разведки... злишево копыто! Парень, что с тобой?!

- Со мной?!

- Ты... ты светишься...

- Я?..

Пески пустыни, он и взаправду светился! Пальцы, руки... и лицо тоже - если верить ошалелым глазам бывшего орденца. Над кожей словно плыли белые пылинки... нет, желтые... или серые? Нет, все-таки белые... меняющие цвет.

- Получилось! - кивнул Аркат так, словно в цветном свечении, окружившем южанина, не было ничего удивительного. Поздороваться он забыл. - Вот, я же говорил, что еще один дар у него латентный.

- А какой? - взъерошенный лекарь тоже забыл о приветствиях. - Цвет странный... в градации такого не припомню.

- Вот продержится проба хотя бы десяток пушинок, определим. Только вот связка мешает... почему ее до сих пор не сняли, кстати?

- О, Син! - обрадовался Ансельмо. - А ты что тут делаешь?

- Я? Вы ничего не забыли?

- Ну, снимай... - Марита еле сдерживала улыбку - до того у дорогой подруги был забавный вид. И опаска, и непонимание, и предчувствие чего-то хорошего, - Сначала с рук. Ну давай, давай...

- Ой, - выдохнула Латка, и, зажмурившись, сбросила с левой руки варежку. Мокрая от мази, та тяжело шлепнулась о пол... - И что?

- Лат, ты глаза-то открой.

- А? - блестящие глаза девушки сначала нерешительно разжмурились, а потом разом распахнулись во всю ширь. Красивые глаза. И ресницы хороши... - Ой... Ой, Мариточка... а как это? А куда они делись?

- Кто?

- Мозоли... - зачарованно проговорила Лата, во все глаза рассматривая гладкую розовую кожу. - И на второй так же?

- А ты проверь.

Конечно, она проверила. Конечно, она тут же снова заойкала, не понимая, куда девались уродливые бугорки... но тем проще оказалось коварной Марите подобраться к ней с лентой и платьем...

Нет, она не собиралась превращать дорогую подругу в подобие знатской дамы. И вовсе не потому, что не могла - фигурка Латы была хоть и покрепче, чем у хрупких милле, но вполне годилась, а тесная шнуровка исправила бы недостатки. А уж волосы... таким позавидовала бы и королева. В той же прическе "морская волна несет жемчуг" они смотрелись бы чудесно. Словом, переодеть Лату в девицу благородного дома у Мариты возможность была. Желания не было. И сословные правила, предписывающие строгое следование предназначенным канонам одежды, были не при чем. Просто... ну не ее это, не ее. Латка была другая. Попробуйте сунуть розу в букет пышных золотых жержинов - смешно смотрится и глупо, да и роза скоро погибнет. Но поставьте ее в воду вместе со стрелками лесного папоротника или с веточкой смолянника - и чарующий букет надолго сохранит свежесть.

Поэтому сейчас фигурку Латы ладно охватывало простое платье, отчасти напоминающее сельчанский сарафан, а волосы по-прежнему были заплетены в косу. Но как много зависит от мелочей...

Пепельно-голубая ткань мягко облекала грудь и талию, плавными складками стекая к подолу. По вырезу, по "линии пуговиц", по нижней кайме юбки прихотливой линией стлались цветы. На полноценную вышивку времени не было, и Марита попросту вырезала их из материи другого цвета, прихватив края, чтоб не рассыпались, и пришив почти наживую - по сердцевине и краям лепестков. Отчего цветы выглядели почти живыми - они точно оплетали платье изящным вьюнком, изгибаясь под малейшим дуновением ветра...

Косу Марита тоже заплела по-иному. Никаких "плотно, чтоб не расплелась"! Никаких "под косынку, чтоб не мешала"! Золотисто-русый "колосок" в шесть прядок мягко подобрал-прихватил волосы по бокам и красивым ровным ручьем стекал на спину. Неплотное плетение вдвое увеличило толщину косы, а чтобы не прическа не рассыпалась, Марита аккуратно скрепила ее заколками несколько раз - у затылка, пару раз в середине и лентой с "эмалевым бантом" на конце.

Пара прядок, упорно выбивавшихся на свободу, вилась у висков, уцелевшие веснушки напоминали о летнем солнце... словом, на месте Дана Марита немедленно прекратила бы звать Лату сестренкой!

- Ну как?

- А? - Латка с трудом оторвалась от зеркала. - Ой, Мариточка... как ты это сделала?

Как все-таки приятно делать подарки хорошим людям!

Стол к стене оттащили быстро. Табуреты еще скорей. Факелы закрепили на каждой стене... Все делали Дереши, Тир торчал точно посреди подвала, чувствуя себя столбом на ристалище.

- Парни, вы бы хоть объяснили, что это мы делаем? - Дереш-старший фыркнул - точь-в-точь Дымок, недовольный отсутствием добавки. - Мел вам не подать - призывающие злишевых отродий знаки рисовать?

- Обойдемся без мела... - Дан точным движением сцапал отца за рукав, не отпуская от стены. - Тут постой... некоторым злишевы отродья сами являются, без вызова... Три... два...оп-па!

И кристен ахнул, невольно потянувшись к висевшему у пояса ножу.

Человеческая фигура возникла рядом с Тиром мгновенно и беззвучно, за одну краткую пушинку, которая требуется человеку, чтобы закрыть глаза. И мгновенно сдвинувшись в сторону, заозиралась...

При других условиях Тир бы обозлился. Учить его еще и учить, говорил же при обсуждении, что менять место надо не один раз, а два-три - меньше шансов, что положат при засаде. Нет же, как горохом об стену! Но ругаться не время.

- Порядок, Син. Не переживай, все как надо. Это... друг.

- Кому друг, кому родственник! - уточнил Дан. - Знакомься, южанин, это глава моего рода, Дереш-старший. Отец, а это Син, один из нас. У него очень полезный магический дар, и сам он парень хороший, ты его не обижай...

-.. а то он тебя зашвырнет куда подальше? - усмехнулся Дереш-старший, немного отойдя от неожиданности. Ну, дела... Давай знакомиться, парень. Ты ведь вроде только молниями швыряться умел? А теперь.. и правда полезный талант! Да как же ты их нашел?

- Это не я, господин...

- Дереш.

- Это не я нашел, господин Дереш. В нашем убежище есть.. - он бросил быстрый взгляд на Тира, проверяя, насколько можно быть откровенным, и продолжил уже спокойнее... - есть те, кто могут отыскать и "навести на ориентир". А я просто "перехожу".

- Там все нормально? В убежище?

- Да... - Син как-то странно улыбнулся.

- Что такое? - нахмурился Дан. - Выкладывай.

- Все в порядке, правда. Девушки банный день устроили, Аркат, Клод и новый маг все спорят... еле растормошил, чтобы помогли с "ориентиром".

- Ну дела, - повторил уважительно Кристен. Так вы заранее сговорились?

- На всякий случай, - Дереш младший успел снова оседлать табурет и сейчас блестел глазами, как довольный кот. - За веревицу до полуночи...

- Так-так... Слушай, парень... а ты груз с собой утащить можешь?

18. Спасти и не только...

Син не шевельнулся, но в подвале словно повеяло ветерком. Легоньким таким... но все же ощутимым. Дрогнуло на столе пламя свечи, и Тир, что-то чертивший на счетной дощечке, удивленно поднял голову.

- Конечно.

- О как! А сколько?

- Людей или что-то неживое?

- О как, - снова повторил Кристен, оценивающе присматриваясь к тощему, но крепкому парню. - Ну, скажем, людей.

Ветерок стих. Мгновенно. Сам Син не шевельнулся. Только едва заметно поежился и почти неслышно выдохнул. Словно чего-то опасался... Хотя он всегда опасается. Это не Латка - душа нараспашку, не Клод, что к собственному убийце лечить полезет. Син слишком битый жизнью, чтобы верить в людскую доброту. И внимания к себе не любит. Чуть что - в тень и молчок. И Марита его не растормошила. Хотя дижонку саму кто-нибудь растормошил... вот уж они с Сином парочка. Дан готов был поклясться, что они даже в переглядки по-настоящему еще не доиграли. Он сам-то понял, что у Сина с бывшей милле что-то есть, только благодаря чутью. Очень уж оба хорошо выучились держать себя под контролем. Да еще оба как замерзшая вода. Если им не помочь, то до объятий эти лучики дозреют не ранее, чем к Латкиным внучатам. Хм... внучатам...

С какой это стати я...

- Если сам, то человек пять. Если в контакте, то песок еще не пересыпался.

- Какой песок? - вскинул брови Кристен.

- Он хочет сказать, что точно никто не знает, на что мы способны вместе, - пришел на помощь Дан. - Мы только пробуем.

- Ага... А Орден? Орден-то знает?

- Хрен ему, а не знания! - отчего-то раздосадованный собственными мыслями (особенно о внучатах) парень не сдержал языка. О чем немедленно пожалел.

- Дан!

Злишево копыто! Это он что, при отце ляпнул?! Ну и ну... дома за такое получил бы по шее в момент.

- Извини. Привык. Одичал, знаешь ли... - сорвался в привычную скороговорку юноша, краем глаза замечая, как выше и выше задираются брови Тира... - то злые орденцы, то невоспитанные медведи, поневоле привыкнешь...

- Отвыкай. Тебе скоро с матерью и сестрой разговаривать, хочешь от них полотенцем схлопотать? Дан?

- Полотенцем... - зачарованно повторил Дереш-младший. - Полотенцем...

- Эй, ты чего? Дан, все хорошо?

- Полотенцем... - снова повторил тот, озаренный простой и ясной мыслью: встреча с полотенцем неминуема. Потому что его хозяйка ЖИВА. У него снова есть семья. Они живы, живы, он скоро их увидит!!! Кого он там называл отмороженным? Сина? Сам такой! Настолько привык к тому, что он последний Дереш, что не сразу осознал: они не погибли. Понял, обрадовался даже, но по-настоящему осознал только сейчас.

А они живые...

- Дан, очнись!

- Полотенцем... кухонным... с мережкой и шитьем по краю... да? - с той же мечтательной улыбкой проговорил юноша, уставившись в стенку, будто помянутый предмет висел там и сиял, точно лик Судьбины на храмовой росписи. - Беленьким... Да сколько угодно, пап! Да хоть веником! Хоть скалкой! Хочешь, я ей самую большую куплю? И сестре, и матери, и братцу сто книг о его любимых подвигах... хочешь?!

И не дожидаясь ответа, сгребли в объятия так, что косточки хрустнули.

- Вот наказанье... - привычно смиряясь перед знакомо непредсказуемым норовом старшего сына, проворчал Дереш.

Скалку ему, выдумал тоже... и правда хотелось его скалкой огреть - тогда еще, в начале лета, когда посланный в "Двор на горке" слуга вернулся с сообщением, что "рацеец" исчез, не дождавшись - видимо, весть о пожаре и "гибели" семьи долетела до гостиницы раньше посланца. Поиски не дали ничего, Дан пропал бесследно, и они долго сходили с ума, ловя каждый слух о "порченых", пока не явился мэтр Эрнесто, благослови его божья пара всем добрым... Скалку ему, ха! Будто неясно, с чего он так чудесит. - Брату какой пример подавать собираешься...

- Все-все, не буду, забыли... - Дан заметил, как отвел глаза Тир - по сыроватому воздуху подвала плеснуло полынной горечью - и постарался утихомириться. Ничего, рыцарь, скоро и твою семью добудем. Скоро...

На него продолжали смотреть, и Дан вспомнил, что ему, в общем-то, задавали вопрос. Злишев хвост, опять "уплыл". Расслабился рядом с отцом?

- Так что там с полотенцем... тьфу ты, с Орденом?

- Провозвестника они схоронили, а без него... сомневаюсь, что кто-то точно знает, чего от нас ждать. Только вот со временем...

Времени оставалось не так много. Сина должны были засечь сразу, как только он пришел. Сколько времени уйдет на выяснение, кто балуется магией, свой маг или дикий? И сколько - чтобы добраться сюда? Это в чистом поле мага легко отыскать, когда вокруг больше ни души. А запустить поиск в гуще народа... да хотелка треснет! Нет, найти они найдут, но не так быстро. Ну и пусть. Все равно к утру здесь уже никого не будет. Надо будет искачам сюрпризец какой-нибудь на память оставить.

Чтоб на долгую память...

- Слушай, Син...

- Возьми на всякий случай... - перебил тот и снова поежился от подвальной сырости. И пальцы холодные. Ох уж эти южане.

- Ты почему не оделся нормально? Что это такое? - Дан поднес к глазам холодную вещичку... браслет какой-то. То ли из ракушек, то ли из каких-то плоских крупных семян. И нитки какие-то лохматые торчат. Девчачий, что ли? - Латка чудит?

- Коллектус, - кратко отозвался Син. Дан с интересом покосился на невозмутимого южанина. И когда он научится не цедить слова по лекарской ложке? Кстати, от него интересно пахло - к запаху обычных степных трав примешивался аромат аромат зерен ашати... И что бы это значило? Похоже, в убежище их ждет какой-то сюрприз. Коллектус... это еще что за фрукт?

- Кто?

- Не кто, что. Это... как это... тишанка... пряталка?.. - Син поискал слово, - глушилка, вот. Наденешь, и тебя не услышат. Магию не услышат. Понимаешь?

- Чего?! - Дан, нацелившийся на кувшин - налить этому озябшему малость согревающего, едва удержал в руках кружку. - Серьезно?

Вместо ответа южанин потянул из-за своего потрепанного пояса второй браслет, потоньше. Положил перед Тиром.

- Тебе.

- Откуда?!

Материал этого браслета был другой - блестящие металлические нити разных оттенков желтого и кое-где вплетенные (или вплавленные?) в них колючие красные камни. И форма иная - узкое кольцо браслета не шло ровной дугой, а странно изламывалось на запястье, будто руку облегала застывшая молния. Даже красиво. Никаких свисающих лоскутков, все строго, по-мужски.

- Любопытная штучка, - Дан одобрительно прицокнул, - Похоже, тебе повезло больше, чем мне. Син, а мой браслет, часом, не из швабры делали? Скажи правду, а?

- Дан, потом... - попросил Тир. - Идет?

- Ладно.

- Син, это откуда? Это точно магию спрячет? Ты уверен?

- Я же его не делал, - от парня ощутимо тянуло весельем, особенно после поминания швабры. - Но Крылатый не слышал меня, когда я перемещался. И Мариту не слышал, когда она пророчествовала.

Пророчествовала? Страшную судьбу для кота, если он снова посмеет запустить когти в ее кружева?

- Почти.

Слушатели заинтересованно подались вперед, но уточнять Син не стал.

- Ладно, поверим. А что, ей тоже браслет сотворили?

- Всем.

- О... свой покажешь?

Южанин послушно протянул левую руку.

- Пока такой.

- Ох ты...

Восхищаться было чем. Серебряный ободок на смуглой коже запястья смотрелся редкостным украшением - будто кто-то превратил в металл серебро и сплел из него гирлянду из десятка цепочек...мерцающих... шелестящих при малейшем движении.

- А вы там много успели. Пока такой - потом изменится? Если еще один дар проснется? Ага... Ну что, Тир, похоже, наш план никуда не годится?

- Что ты хочешь сказать?

- Я хочу сказать, что раз наши умники придумали такое, то нам сама Судьбиня велит не теряться. Мы вытащим твоих. Но... не только.

- Дан, ты что задумал?

- Так, сколько у нас времени?

- Полверевицы до полуночи. Дан...

- До рассвета еще полно. Пап, ты ведь знаешь, где тут кучкуются орденцы? Такие... не слишком праведные?

Среди ночи кастелян крепости "Звезда Алты" отче Матьяш Бюхей по прозвищу Бухой проснулся сразу от трех вещей. Во-первых, от легчайшего шороха, прозвучавшего для его больной головы громов кандалов и скрипом несмазанного подъемного моста. Во-вторых, от ощущения, хорошо знакомого всем истинным поклонникам зеленого змия - раскаленный песок, откуда-то взявшийся в глотке в количестве десятка гирек, требовал срочного орошения, а поселившиеся в висках молотки угрожали превратиться в кувалды при малейшем движении. А в-третьих, от сна, который доблестный отче последние пять лет старательно глушил возлияниями. Увы, зловредный кошмар возлияний не особо боялся, и бедный отче вынужден был регулярно лицезреть свою тещу, спасаясь от которой он в свое время и подался в Орден, бросив жену и новорожденного ребенка. И добро б теща привиделась покойной, покойников отче Матьяш не боялся, сопроводив к Судьбине уже немало душ. Так нет же - зловредная тетка, точь-в-точь как наяву, надвигалась, угрожая сковородкой самому дорогому, и беглый зять в очередной раз взлетел на кровати, в ужасе вглядываясь в ночную тьму...

Не такую уж и тьму, кстати. Ночная свеча на столе горела, исправно показывая темно-синюю полоску полуночи, и рыжие блики пламени отражались от золотых монет на засыпанной крошками столешнице, от мокрого кувшина, непонятно откуда взявше... ЗОЛОТЫХ МОНЕТ!

Прошло немало времени, прежде чем дрожащие руки блудного зятя грозной тещи сомкнулись на нежданных подарках Дара. Левая - на монетах (целых пять орлов!), правая - на кувшине, где плескалось отменное мириддское, причем "золотой сорт".

Благодарности доброму богу за его щедрость сменились бульканьем, бульканье - довольным храпом, и до самого пробуждения кастеляна не тревожили никакие тещи. Мысли о причинах такой щедрости его тоже не посещали. Заглянуть в соседнюю комнату, точней на склад, и пересчитать вверенные его попечению запасные рясы кастеляну пришло в голову не скоро (тем более, что на полу обнаружилась еще пара кувшинов)...

А потом было уже поздно.

Штатный подглядчик тихой канцелярии Ивен Рушо, на закате заступивший на пост при при наемниках герцога Соброна, изнывал на этом самом посту, как безмужняя девица, к которой вдруг посваталось разом двое женихов. Не то чтобы Ивен точно знал, что чувствуют девицы (сам он был холост и не имел ни сестры, ни невесты), но какие их ждут муки выбора, догадывался. И сейчас с ним творилось в аккурат то самое - то есть муки выбора, естественно.

Дело в том, что пару ниток назад он услышал нечто не предназначенное для его ушей и совершенно не предусмотренное данными инструкциями. Неподалеку от его укрытия - подвальчика мелочной лавочки - остановилась троица в орденских рясах. Поначалу подглядчик вознегодовал на собратьев, портивших ему слежку, и уже собрался намекнуть на нежелательность их присутствия, но одна случайная фраза буквально приморозила его к месту.

- А трупы?

- А трупы свалим на этих, соброновских. Их все равно скоро того. Кто им поверит?

- Голова наш отче М...

- Заткнись, трепло. Ты еще имя назови. Мало ли кто тут... слушает, - из-под капюшона рясы сверкнули такой взгляд, что Ивен едва не икнул. Ему вдруг показалось, что эти явно разбойничьи фигуры его видят.

- Я только хотел сказать, что он здорово придумал. Ограбить храмовую сокровищницу и свалить это на наем...

- Заткнись, идиот! И пошли отсюда!

Фигуры давно растворились в ночной тьме, а злосчастный подглядчик посмел шевельнуться только сейчас. Он вообще-то был в курсе, что "на верху" отношения между Опорами вовсе не такие благостные, как это рисуется в храмовых проповедях, и выражение "змеиное гнездо" подходит им куда больше, чем "отряд радетелей веры и проводников божьей воли", но не до такой же степени! Чтоб одна из Опор задумала обчистить храмовую сокровищницу, свалив это на каких-то наемников... хотя магов они ведь все время друг у друга отбивают... тьфу ты, пропасть!

Что ж делать. Поручали ему слежку за наемниками... но что такое наемники в сравнении с таким? Но уйти с поста?

Но награда за предотвращение ограбления сокровищницы...

Да куда они денутся, наемники!

Этого парня хозяин трактира "Звезда веры" заприметил быстро. Не потому, что смазливый, а потому что своих посетителей хозяин за последнюю седмицу выучил до последней бородавки на носу ("Звезда веры", как понятно из названия, принимала в основном сынов Ордена, а их состав в последние дни почти не менялся). А этот красавчик был из новеньких. И деньгами сорил так, будто незаконный сын Провозвестника или Орденского казначея, поил всех вокруг, щедро мешая самые разные вина, пиво и рацейскую "драконью слезу", отчего трактир буквально за полверевки стал похож не на "Звезду веры", а на портовый кабак в Ночь Морехода. Правда, свои наблюдения хозяин никому не высказал. Просто не успел. Наткнувшись пару раз на внимательный взгляд, красавчик заказал драконью слезу" еще раз, заставил с собой выпить - в благодарность, хозяин, ты что, м-меня обидеть хочешь?! - а потом запить пивом, а потом чем-то еще...

Дальнейшее хозяин помнил смутно.

Незнакомый парень, кажется, восхвалял местные вина, но отчего-то напирал на то, что настоящую "драконью кровь" можно попробовать только в одном месте... да, он знает, где... да, конечно, там есть веселые цыпочки, не то что тут... да, конечно, он угощает! Вот прямо сейчас! А пошли!

Задремавший было хозяин проводил ревущую от восторга толпу слегка обиженным взглядом - его-то цыпочки чем нехороши? Вон он сам какую приобнял, смирная, не пикнет, кожа упругая, не ущипнешь... а что жестковата - так нам ее не варить? Пусть катятся к своей "драконьей крови", пусть...ему и так хорошо. И, нежно обняв ничуть не вырывающуюся бутыль, оплетенную ивовыми прутьями, он снова захрапел.

Поднять всю храмовую охрану оказалось совсем не так просто и быстро, как думалось. Отче Бронсети, отвечавший за боеспособность данной части, проклял все на свете, а в частности - расплодившихся родственников всякого высшего начальства и мягкость характера главы Алтийского храма, позволившего всю эту шелупонь впихнуть именно сюда, на якобы теплые местечки. Теперь благодаря этой злишевой безотказности начальства из девяноста человек охраны в дело более-менее готовы не больше сорока. Остальные - ленивая бестолочь - сейчас лупали на взбесившееся начальство глазами и робко пытались запихнуть в форменные штаны растолстевшие животы.

- И это - доблестная охрана! Тьфу! Толпа хрюшек в свинарнике накануне праздника Средзимья выглядит приличнее! Подбери пузо, боров, ты что там, двойню вынашиваешь?

- Н-не..

- Значит, тройню! Глаза б мои на вас не глядели, стадо. Оружие где? Где оружие, я тебя спрашиваю? Пень ты глазастый!

Кто же этот отче М... Мустафир? Тот, говорят, и не на такие штуки горазд. Кстати припоминается крепость Синего Камня, которую, говорят, разбойники взяли и всю казну подчистую вынесли пять лет тому назад... Разбойники, ага... напавшие почему-то вскоре после отъезда гостившего отче Мустафира. Правда, его в покойники записали, но кто его видел, тело-то?

- Ты, твою такую-то... ты когда меч последний раз чистил?! А точил? Таким только хрюшку резать... вооон ту! И не сметь рыло кривить!

Матео? Тот еще пройдоха и пакостник, но он просто ворует, такие наглые нападения не по нему.

- А ты? Ты что напялил? Ты с какой девки этот плащ снял?!

- Я? Это я...

- Вижу. Кружевную юбку подать? И румяна? Чтоб уж наверняка!

Мирон? Не дай Судьбиня. Если за нападением Мирон, то проще самому зарезаться... эта вышняя сволочь все равно все подстроит так, что виноватым сам Бронсети и окажется, причем виноватым до изымания имущества и бутылки с ядом в глотку... зачем, ведь у него и так все есть, он вот-вот проберется в Круг, Опорой станет...

Может, все-таки ошибка?

- Отче! Идут!

- Что? Кто?!

- От ворот прислали, - охранец, еще один "родич", молодой, но уже изрядный лодырь и обжора, пугливо косил взглядом назад - ни дать ни взять, перепуганный мерин. - Толпа, человек сто... сюда бегут... кричат...

Прямо на ворота?! Отвлекающий удар... а в это время сейчас...

- К оружию!

"Никогда не вставай между женщиной и ее ребенком, - говаривал когда-то столичный ментор, - а еще между мужчиной и выпивкой. Стопчут и не заметят".

Эта жизненная мудрость неизменно запивалась мириддским золотым (за что ментора в конце концов и выгнали) и повторялась почти ежедневно. А Дан и с первого раза ее прекрасно запомнил.

А нет, так сейчас бы вспомнил.

Распаленной толпе достаточно было пару бочонков хмельного и десять-пятнадцать ниток россказней о сказочной выпивке воооон там, за воротами - и от их жадности, подстегнутой жаждой, нос, казалось, сейчас взорвется, как орденская кулеврина. Хорошо, площадь маленькая...

Пить...

Ночной воздух, забитый запахами человеческого жилья, пот, хмельное дыхание...

Пить. Сейчас!

Головокружение, в котором расплываются ворота...

Пиииить! Скорей!

- Дан! Дан, смотри... эй, ты что? - и кто-то дергает за рукав, раз, другой, потом хватает за волосы... и вплетается в сумятицу запахов единственный чистый - аромат южных трав...

- Син...

- Ты что? Тебе плохо?

- Стоять! - повелительно кричат со стен, обозначенных цепью факелов. - Ни с места!

- Тебе плохо?

Нет... да. И кружится площадь, залитая оранжево-багровым, душным... жадность... жажда... пить... туда...

- Дан, пора! Они стрелять готовятся! Дан!

- Вина! Дрррррраконью кровь! Кррррови! - вопит толпа. - Крови!

Он отталкивает это от себя, стряхивает, как налипшую паутину, и оранжевое, плотнея на глазах, закутывает жаждущих выпить орденцев целиком.

- Кровиииииииии!!! - взвыло с утроенной силой. - Крови!!!

- Лучники, пли!

В последние годы королевские войска Алты и Орден опоры порой напоминали беззаветно влюбленных жениха с невестой. Правда, всего лишь парой деталей: они точно так же не сводили друг с друга глаз и точно так же при малейшем подозрении жарко цапались, норовя вцепиться друг другу в глотки. Увы, страстного примирения здесь ждать не приходилось, особенно после недавних событий.

- Трутни! Где вы были, когда мы дрались? - кипели вояки. - Герцога верните!

- Идите вы... с миром! - не оставались в долгу рядовые сыны Ордена. - Мы души спасаем! Ваши, кстати, спасти не требуется?

- А заодно и земли, и денежки, что при душах имеются... и вдовушек посимпатичней, ага?

- Мажьи прихвостни!

- Захребетники! Чтоб вам вместе с вашим *** провалиться!

Взаимная "любовь" крепла на глазах, но "брачная ночь" пока откладывалась. До сегодняшнего дня.

Группа орденских душеспасителей, неизвестно как забредших на окраину Алты, сразу показалась часовым подозрительной - с какой стати "опоркам" сюда лезть и какого злиша при этом орать? Да еще и... что?!

Давно все знают истину

Секрета в этом нету!

Известно, что все орденцы об этом говорят:

Корову бойся спереди,

А лошадь бойся сзади.

Военного придурка не бойся никогда.

Часовые замерли. Такого орденские крысы выкидывать еще не осмеливались.

Вдовица порешила второй раз выйти замуж

И, присмотрев военного, на ужин зазвала.

И вечер ждет, и ночку ждет - его все нету-нету.

Военная душа дороги к дому не нашла!

- Ну, ****! - прошипел часовой постарше. - Сержанто зови.

Вдова еще раз воина на ужин пригласила.

Сама его за ручку в свой двор и привела.

А он подрался с курами, бычка поставил смирно

Одна коза безрогая от дурня удрала!

Давно все знают истину

Секрета в этом нету!

Известно, что все орденцы об этом говорят:

Корову бойся спереди,

А лошадь бойся сзади.

Военного придурка не бойся никогда.

Еще раз со вкусом пропели мужские голоса. Песней они не ограничились, и до оставшегося в одиночестве часового донеслись нетрезвые выкрики:

- Гуляем!!!

- За Орден!

- За... за... короче, выпьем!

- Маг! Эй ты, порченый, кому говорю! Сало... то есть салют!

В небо взвивается столб огня и с треском расплескивается в стороны золотыми струями. Пламя жадно лизнуло стену, искры сыпанули огненным дождем, и решивший было промолчать и дождаться подмоги часовой не выдержал:

- А ну прекратили сейчас же! Вы что творите?! Там же провизия!

- Да пошел ты! - отозвался капюшононосец. - Салют! Салют! Салююююют!

..Когда на вопль часового высыпали солдаты, им пришлось срочно тушить пожар и пересчитывать убыль в пайках. Проклятые "опорки" тем временем смылись, но это уже было неважно. Чаша терпения военных переполнилась.

Обеспокоить короля посмели не сразу. Нападение орденцев на собственный храм, в конце концов, можно было счесть их внутренним делом... Смятение в городском предместье - якобы там кто-то узрел дракона, причем говорящего - тоже могло подождать до утра. Мало ли что привидится простолюдинам? А про солдатский бунт и поджигание орденских построек докладывать было попросту страшно. Еще неизвестно, как среагирует король и что достанется дурному вестнику...

Короче, его величество так никто и не разбудил.

Он проснулся сам.

Когда полыхал его величества личный королевский парк.

В следующие две веревицы лишь несколько вельмож сокрушалось, что короля не разбудили раньше. Половина придворных горячо сожалела, что его величество не проснулось позже... а примерно каждый четвертый крамольно размышлял, как удачно сложились бы обстоятельства, если бы неизвестные злоумышленники начали свою злодейскую деятельность с левого крыла дворца - то есть именно с того места, где располагалась королевская опочивальня.

В дикой суматохе никто не обратил внимания на двух слуг, куда-то тащивших узлы с дамскими платьями...

Свечу надзиратель забрал с собой, но темней в комнате не стало - по стенам прыгали багровые блики...

- Дар милосердный и Судьбиня добротворящая, - шептал детский голос, - к стопам вашим припадаю и прошу: прострите надо мной сень ваших крыл... может, не надо?

- А что надо - молиться? - довольно зло отозвался паренек от двери. - Вот и молись.

Но русоголовый мальчишка продолжать молитву не стал. Он съежился на узкой постели, не отводя глаз от брата.

- Марек, не надо... тебя опять побьют. И без еды оставят.

- Плевать. Только это они и могут.

- Марек...

Старший паренек прислонился лбом к обитой железом двери. Став иногда был... неужели он сам таким был в десять лет?

- Ставичек... - как можно спокойней проговорил он. - Нам надо хоть попробовать. Ты же понимаешь, нас все равно не выпустят. Злиш, свечку бы... или хоть шпильку... никак не подцеплю замок.

- Нож подойдет? - послышался в комнате третий голос, и оба подростка дернулись, разворачиваясь к мужчинам, возникшим, казалось, прямо из воздуха. - Соброны?

Старший мальчик резко выпрямился. И быстро встал между братом и незнакомцами.

- Я Соброн. В чем дело?

- Ты? А он?

- Я тоже.

- Оставьте в покое моего брата, сударь! - потребовал Марек. - Старший Соброн я.

Незнакомец рассмеялся и откинул капюшон.

- Видал, Син? Ну копия Тира. Ну что, парни, как насчет того, чтобы сбежать к брату и оставить орденских крыс с носом?

Набат ударил на городской башне в два пополуночи. Но и без него к тому времени уже мало кто спал.

Дан был прав - сегодня ночью Ордену не до герцога Соброна. Не так уж легко синерясым помнить даже про самого строптивого узника, когда собственные люди пытаются ограбить казну, горит королевский дворец, а солдаты внезапно возмечтали надавать своим душеспасителем по мордам.

Когда двери родного дома распахнулись и оттуда, переговариваясь, выскочил отряд в человек сорок, Тир проводил их глазами... особенно мага на поводке. Интересно, кого это нам припасли. Жаль, увели...

- Ну что, пошли?

- Пошли.

Отцовы солдаты прятаться не стали - они совершенно открыто подбежали к двери особняка и принялись в эту дверь ломиться.

Тир и еще десять человек скользнули к тайному ходу. То, что выход "на всякий случай" расположен в соседнем доме, знали только свои. И все же...

Не стоило недооценивать Орден - за отодвинувшейся стеной их ждали.

19. Родной дом, чужие стены писалось увы, без участия муза.

Факелы - щуриться нельзя! - освещали узкий - не шире полмерки - коридор. Он тянулся по всей задней стене дома, примыкая к покоям отца и матери, к комнатам наследника и к детской. Тир знал, что сначала тайный ход включал проходы только к покоям хозяина дома и к сокровищнице, но еще Ласло Соброн, дед Тира, все перестроил. Потеряв при тогдашней междоусобице жену и младших детей, дед счел, что семья дороже фамильных сокровищ... Самому Тиру, как наследнику, показали этот ход, едва ему исполнилось десять. А последний раз он был здесь четыре года тому... когда удирал из дома на дружескую пирушку с такими же знатскими отпрысками... перед отъездом на границу.

Потолок... потолок стал ниже.

Это была последняя посторонняя мысль. Навстречу качнулось пламя факелов, блеснули красным кирасы, льдисто-белым - шлемы, и посторонние мысли разом вымело из головы. Потом. Все потом. Медленно разворачивается к незваным гостям странная двухголовая фигура, разевается для вскрика рот... а зря. Кричать нельзя. Метательный нож, и двухголового швыряет на стену, а потом на пол. С жалким писком отделяется вторая голова... голова с длинными волосами, прикрывающими довольно пышную грудь. Солдаты соскучились на посту и привели девицу? Спасибо, Злиш, за ниспослание солдатам нечестивых помыслов и продажных девиц. Только если твоя подопечная не заткнется, то придется ее обидеть. Здесь пока должно быть тихо. Любой ценой.

Шансов у чужаков нет.

Они слишком долго просидели в этом доме, слишком привыкли к бесплодному ожиданию, к тому, что ничего не происходит. Как часовые в конце смены (сколько раз проверял посты, подбираясь вплотную к самым, казалось бы, внимательным). Когда долго ничего не происходит, часовые, бывает, расслабляются. И эти тоже... слишком расслабились. Они не успели.

- Ни с места!

Почти одновременно поднимается с обеих сторон оружие. Арбалеты. Десять на десять. Почти равны. "Когда сталкиваются поровну - тут уж кто первым успеет", - учил когда-то сержанто-наставник. Только эти не успеют. Он не даст.

- Стоять.

- Не двигаться. Шевельнешься - стреляем, - предупредил один из серых. - Фимио, за подмогой давай. И...

- Ни с места, - не дать ему договорить, сбить, быстро! - Мы пришли за герцогом. Сложите оружие - и останетесь живы. Выстрелите - сгорите заживо. Ясно?

И, пока не опомнились, - потянуться к огню. Ближайший факел еле слышно протрещал, качнулись тени, сбивая прицел... и золотая змея, сорвавшись с деревянной опоры, стремительно скользнула по камню пола, надвигаясь на хватов... рассыпая искры, вырастая на глазах. Потянуло дымом. По пути живой огонь как бы ненароком зацепил опрокинутый кем-то табурет (хваты дежурили с удобствами), и через пушинку тот вспыхнул, быстро и дымно, как порох для кулеврин. Змея довольно качнулась, придвинулась ближе... заплясали огненные языки.

Тоненько взвыла девица, отползая в угол. Две стрелы выбили крошку из каменной плиты - у кого-то сдали нервы. Живой огонь, казалось, не обратил на это никакого внимания - но в следующую пушинку золотое метнулось вверх, и один из хватов бросил горящий арбалет, прижимая к себе обожженные руки...

- Дикий маг!

- Порченый! Божья пара! Порченый!

- А вам не объяснили, чью семью вы караулите? Сложите оружие, - повторил Тир, запуская второй огонь. - Сложите. Или...

- Будь ты проклят!

- Мне повторить? Бросить оружие!

Они еще могли бы сцепиться. Сопротивляться, нападать, позвать на подмогу своих, не всех же из дома выдернули... Но Тир цепляет взгляд того, кто командовал "Стоять" и не отпускает. Тот крупнее и старше, и магов он презирает, видно сразу. И ведь их все еще поровну. Но Тир продолжает смотреть в глаза хвата, и тот молчит, не пробуя отдать команды. Молчит.

- Бросай, кому сказал!

Голос хлещет так, что первый арбалет валится на пол как есть, неразряженным. И сорвавшийся механизм едва не спускает стрелу прямо в ногу командира хватов. Тот сдавленно поминает злишевых тварей... и все. Рядом с арбалетом на пол падает его собственный меч, потом два ножа...

Они даже не сопротивляются, когда им связывают руки. Сержанто не во всем прав. Выигрывает часто не тот, кто успел первым, а просто кто сильнее.

- Теперь поговорим. Где герцог Соброн?

Кажется, хват только сейчас сообразил, что плен - это не просто временное неудобство. Взгляд по-северному светлых глаз заметался по сторонам, точно из стены вот-вот должна была выскочить ожидаемая подмога. Или, наоборот, куча диких магов с обнимку с драконами.

- В доме сорок человек!

- Благодарю за любезность, с которой вы избавляете нас от бремени неизвестности. Продолжайте. Если вы поведаете еще и то, где именно этих сорока человек нет, то я найду, как выразить благодарность столь достойному ратнику Ордена.

"Достойный ратник" дернул подбородком, стараясь выглядеть оскорбленным, но особо не преуспел. Желаемая благодарность для хвата явно измерялась в "орлах", а точнее, в сотнях оных, но такие иногда любят выглядеть достойными и неподкупными. Будь у Тира побольше времени, а главное желания возиться, он бы и сведения из орденца вытащил, и оставил о себе хорошую память вместе с готовностью помочь любезному представителю знати в каких-либо будущих затруднениях... Учился, было. Но времени не было, и возиться с этим типом, когда все висит на волоске... когда отец и мать заложники в собственном доме...

- Ты все равно не сможешь вырваться отсюда!

- Не будем отклоняться от этикета, любезный. Я не давал права называть себя на ты, - Тир снял со стены факел и присел рядом с собеседником - пока не касаясь, пока не трогая огонь. Просто присел. Но охранцам хватило и этого.

- Наследник Соброн, вы отдаете себе отчет...

- Короче.

- Вы не можете...

- Еще короче. Избавим друг друга от взаимного непонимания, доблестный... м-м... воин. Наследника Собронов здесь нет. А дикий маг Тир, в отличие от него, не скован рыцарскими законами по отношению к побежденным, - пламя факела полыхнуло, по стенам и лицам снова заплясали багрово-золотые блики. - Я выразился достаточно ясно или мне прямо сказать, что именно я буду делать с вами, пока не узнаю, куда вы дели моего отца?!

- В подвале... Он в подвале...

- Где?!

Пламя подскочило почти на ладонь, заметалось, ярко осветило пленных, длинный коридор и пальцы Тира, вцепившиеся в ворот командиру хват-команды.

И лоб "доблестного воина" заблестел от проступившего вдруг пота.

- Это не я... то есть я не распоряжался герцога... я его вообще не трогал, клянусь! Мы только охраняли!

- От-ве-чай.

- Он в подвале. В том, боковом, для дорогих...э-э... для... На посту четверо, еще восемь рядом, в комнате ключаря. А с ним неотлучно двое собратьев... они... это все они! Не надо-о!

- Идти пришлось через комнаты младших. Покои Собронов и наследника оказались нашпигованы даже не хват-группами, а просто ловушками. Из одной такой они вывернулись чудом, едва не потеряв одного из своих. Точней, потеряв, но иглы, хлестнувшие из двери, разумеется, были смазаны сонным зельем, а не ядом. Орден не переставал надеяться на поимку магов? Похоже на то.

- Бела, останься с раненым. Заодно и подкрепление встретишь.

- Есть, госпо... постойте, куда же вы? А как же?..

- Покажешь им дорогу...

И Тир нырнул в темноту и холод нежилых теперь комнат брата, отсекая возражения.

К этому времени "пьяная компания солдат", выламывавшая двери, уже должна была "убраться", чтобы не встревожить раньше времени соседей. Но убраться не дальше постов на перекрестках - чтобы перехватывать возможные донесения и просьбы о помощи. Если, конечно, в обезумевшем городе сейчас кому-то было дело до ломившейся пьяной компании. Крики с улиц доносились и сюда, крики и запах дыма - Орден и королевская армия наконец сцепились в самозабвенной драке и, рыча, вовсю проверяли, чья глотка крепче. Удачи вам обоим, сражайтесь доблестно... победы желать не буду, не сочтите за отсутствие учтивости...

Комнаты братьев остались позади - почти пустые, как после похорон, когда вещи покойного раздаривают друзьям. Корабли Марека разломаны и растоптаны, книги Става - отец отовсюду привозил ему книги - исчезли. Что бы там не обещал Орден насчет прощения роду Собронов, все вранье. Никто не будет громить дом человека, если не уверен, что мстить будет некому. Те, кто топтал шкуны и галеры малыша-Марека, кто превратил их покои в подобие выгребной ямы, знали, что с них никто не спросит...

Но мы спросим, господа в рясах. Спросим. Чувствуя, как перехватывает горло от ненависти, Тир сжал рукоять метательного ножа.

- За поворотом лестница на второй этаж. Там гербовый зал, оружейная, кабинет отца и гостиные покои. И молитвенная. Если верить пленным, основная часть орденских крыс там, уцелевшие слуги тоже. А нам направо, к лестнице для слуг. Она не ведет прямо к подвалу, но там близко...

Точней - один переход и сквозной спуск.

- И тише пока.

"Тише" удалось сохранить почти до подвала. И то благодаря тому, что слуг орденцы на ночь запирали. Надо полагать, для дополнительного душеспасения.

Сам Тир чувствовал себя очень далеким от спасения души. От спокойствия тоже. Отрешиться от чувств не получалось, это был дом, его дом, неузнаваемо изменившийся, ставший ловушкой для хозяев, и с каждым свидетельством разорения сердце словно обдавало горячей волной. Как они могли? Как посмели?

Коридор. Переход в мамин зимний сад. Почти иссохшие растения, опавшее листья на полу. Никто не поливает. Ордену не до того. Для них дом "мажьих прихвостней" просто обиталище грешников. Грешникам никто не поверит, грешникам не стоит искать справедливости... а значит, "душеспасителям" можно вести себя, как... как захватчикам на завоеванной территории.

"Ты можешь родиться в семье короля или нищего - Ордену все равно", - всплыли в голове давние слова Стимия.

Лестница с десятком пустых бутылок, лужа на полу. Не вино... и смазанный отпечаток ладони на неровном камне.

Переход. Мамина вышивка, почти законченная, она любила вышивать их замок на фоне рассвета... а сейчас кусок ткани и два клубка ниток лежат на полу, и разломанные пяльцы рядом... мама...

"Маги в глазах всех - не люди... так что если ты лелеешь мысль придти к королевскому двору и потребовать справедливости и мести, лучше брось.

Ты - маг, парень. Для магов справедливости нет"

Для магов... Тир шел мимо запертых дверей, мимо сорванных занавесей, мимо разбитой статуи, которую ваятель лепил с молодой матери, и чувствовал, как леденеет внутри. Для магов справедливости нет. Для моих родичей, похоже, тоже. И для всех, кто не в Ордене? Только бы Дану братьев вытащить, только б у нас все получилось.

Потом... потом вы вспомните, что это такое - справедливость.

У сквозного спуска маленький отряд останавливается. Подвалы - знаменитые винные подвалы Собронов, дедово наследство - устроены так, что попасть в них сложно. Коридор перегораживают запертые решетки, а двери дубовые, тяжелые. Не потому, что хозяева опасаются воров, нынешние Соброны к вину равнодушны. Но прадед, женившись некогда на урожденной Катарине Иллари, получил в приданое за женой великолепные виноградники и винодельни и стал очень рьяным виноделом. Он и возвел эти подвалы и завещал беречь в них постоянную прохладу - тогда, мол, род разбогатеет. При деде старые вина и правда стали приносить деньги... но к этим деньгам прилагались назойливые гости, бесконечные визиты и навязчивые грабители, так что отца можно понять...

- Куда? Это же не лестница.

- Это сквозной спуск. Замаскирован под колодец. Если надо быстро попасть в подвал или нужно поднять бочку, то используют этот спуск. Здесь есть ступеньки, по краю, но обычно спускаются по веревке...

Те, кто спускаются в "колодец" впервые, обязательно попадают в воду - обширную каменную чашу глубиной в две ладони, устроенную давным-давно, вместе с подвалом. Чаша изображала дно колодца, причем изображала успешно - маленьким Тир даже кидал сюда камушки, определяя глубину.

Ноги мягко касаются пола. Отцепить веревку с пояса, дернуть два раза, сигнализируя, что спуск закончен - и в сторону. От воды тянуло гнилью... а когда глаза чуть привыкли к полутьме, стало заметно, что чаша полна какого-то мусора.

И здесь напакостили, рясники.

Еле слышный шорох - сверху кто-то спускается. Тир осторожно, за пояс, тянет человека к себе, чтобы тот не ступил в воду.

- Ш-ш-ш...

Два рывка, веревка уползает, и снова ждать.

- Я отойду... разведаю, что там. Помогите спуститься остальным, следите, чтобы они приземлялись на сухое.

Они сидели шагах в пятнадцати, двое, в долгополых серых куртках орденской хват-команды... один как раз начал открывать рот, одновременно поднимаясь с низкой скамьи... и метательный нож срывается с пальцев, затыкая неродившийся крик. Второй был умней - замер с поднятыми руками, обшаривая взглядом лица нападавших...

- Ваша вышность... не надо... я... я помогу вам... вашего отца...

- Где он?

- Так... я покажу... я... - и вдруг, не опуская рук, метнулся к стене, всем телом ударяя в окованную железом дверь. По ней и сполз, хрипя и корчась.

Кажется, времени не осталось.

Несколько пушинок Тир ждал, с колотящимся сердцем, не сводя глаз с двери. Она была открыта, из щелки сочился мягкий желтый свет, и стоит только кому-то выглянуть, тревоги не миновать.

Все-таки стоит подождать остальных, слишком опасно...

- А вы не находите, что нетерпение в божьих наставлениях не зря именуется грехом? - очень кстати послышалось из-за двери, и Тир прикипел к месту. Говорил отец. - По крайней мере, меня так уверял отче Дисок...К сожалению, про жадность он ничего не говорил, но вы не откажетесь меня просветить на этот счет? Считать ли это естественное человеческое качество пороком?

Глухой непонятный звук, короткий стон, лязг железа... несколько жутких пушинок тишины. И снова голос отца, более тихий... прерывистый...

- Наглядная... иллюстрация... к пословице о плодах... терпения... Не боитесь остаться... без добычи, если я... умру?..

- Герцогиня останется!

Дальше Тир ждать не стал. Дверь отлетела, стукнувшись о камень.

Его жизненный путь и особенности характера можно было проследить по цепочке сменяющихся прозвищ. Колючка, Плющевец (ядовитый плющ из земель саюри), Голова, Гадюка, и, наконец, Антобордо (крупная, смертоносная змея с Золотого архипелага). А прозвища не имена, даром не даются. Поименованный Антобордо был отчасти даже польщен такой своей репутацией, особенно после того как повидал оригинал... Это не помешало ему сжить со света неосторожного собрата, имевшего наглость разбрасываться прозвищами, глупого купца, подарившего ему эту самую змеюку, да и сам оригинал - репутацию надо подтверждать, знаете ли...

Но тем не менее сравнение не с кем-нибудь, а с этой хищно-ядовитой красавицей было ему по нраву - настолько, что он даже соизволил слегка поменять кое-что в своих манерах для пущего сходства.

Поэтому отче Дисок славился (среди прочих своих отличий) вкрадчивостью движений и мягким скользящим шагом, почти неслышным. А еще негромким голосом с едва выраженными шипящими нотами... голосом, который он никогда (никогда!) не повышал. И далеко не все понимали, что мягких и доброжелательных речей благостного отче стоит бояться куда больше, чем того же Мустафира (между своими - Бесноватого или Злишанутого). Даже те, кого сначала рядовой отче, а потом Проводник Дисок устранял со своего пути, до последнего не подозревали, что к их бедам приложил руку именно этот скромный собрат... а кое-кто и сейчас не поверит... то есть не поверил бы, даже если воскресить и раскрыть правду. И Дисока это устраивало как нельзя лучше. Михел, к примеру, когда умирал... какое удивленное у него было лицо! А ведь последние лет двадцать этот маг-перевертыш всерьез опасался за свою жизнь - дурные идеи о том, что все должны быть благодарны за новый мир и светлое будущее, уже повыветрились. Старик даже из дворца выбираться перестал. И, когда изредка все же решился принимать кого-то у себя, то состав охраны превышал все разумные пределы, порой в зале дышать было нечем...

И все же, при своей подозрительности, Дисока он сам назначил Проводником... сам же потом и к себе подпустил, отозвавшись на просьбу поговорить наедине. По старой памяти, видимо. Помнит еще советы своего "друга, который всегда его понимает". Не знал, какое у его "понимающего друга" прозвище... или не догадывался, что змея предпочитает жалить наверняка?

Да, он немало сил вложил в то, чтобы его власть казалась основанной не на страхе, а на разумности и уважении... почти любви, можно сказать. Например, он никогда не карал пришедших с дурными вестями. Сразу не карал. Те, кто являлся к нему с докладами и сообщениями, уходили в целости и сохранности. Проводник, а позже и Провозвестник внимательно выслушивал своих "чад" и порой даже ободрял их кратким: "В том нет твоей вины, божий слуга". И ободренные, те часто выкладывали и то, чего не собирались - как не отозваться на ласковое слово? Кое-кому перепадали даже награды... например, рядовик Михай Птица, один из бесславно штурмовавших драконье убежище, был немало удивлен, получив на руки увесистый мешочек с серебром. Как же так, он ведь струсил, струсил оттого и в живых остался. А тут не только за трусость не казнят, а еще и платят! В благодарность он выложил не только, что знал и о чем догадывался, но и пересказал мельчайшие детали ночного боя, существенно обогатив пищу для размышлений. И почему бы не наградить такое старательное чадо? Все равно спустя недели три... или четыре... в крайнем случае, через луну мешочек с серебром вернется в казну, тихо и незаметно. А если на нем вдруг окажется пара пятен крови, так в орденской прачечной хорошо умеют выводить кровь...

Внешняя благопристойность имеет немалое значение, да...

Но сейчас Дисок смотрел на преклонившего перед ним "тишака" (жаргонное слово, обозначающее орденцев, занятых в круге поддержания покоя и благонамеренности, то есть в службе безопасности, прим. автора) и ему как никогда хотелось сшибить эту скотину наземь и лупить, бить ногами, что угодно... лишь бы избавиться от удушающей злобы. Пока она не сожгла его изнутри...

- Повтори, - смиряя бешенство, проговорил он. - Кажется, я плохо расслышал, чадо.

- Г-герцог... он исчез.