Звёздный город Сандары

Глава 1 Утомительная беседа с «легкими взбадриваниями»

– Имя?

Вопрос обрушился на Шерил, прогремел огромным металлическим колоколом в ее мозгу. Если бы голос даже такой оглушительной силы достиг ее слуха акустическим путем – это не было бы так невыносимо. Надо сказать, что мужчина за пультом говорил не очень громко и не резко. Но ему и не требовалось кричать. Электроды на голове Шерил немилосердно прогоняли каждое его слово через ее мозг с силой, которая разбивала все прочие мысли и чувства, не оставляя возможности уйти от его вопросов или хотя бы мысленно найти убежище в каком-нибудь уголке души.

Странно, до сих пор Шерил думала, что ад – это нечто, существующее в пространстве, реально или метафизической природы; по что ад может состоять из шорохов, слов, вопросов, ожидания, она никак не предполагала. До недавнего времени.

– Имя, я сказал! – голос снова неумолимо прогремел в ее сознании, и с такой интенсивностью, что заставил Шерил вздрагивать при каждом отдельном слове, каждом слоге даже теперь, после долгих, бесконечных часов допроса. Или прошли уже целые дни?

– Ш… Шерил.

– Полное имя!

Шерил скривила пересохшие, шершавые губы в подобие презрительной ухмылки. Губы были единственным местом па ее теле, которым она могла свободно шевелить. Она лежала на спине на своего рода носилках, которые к началу допроса были поставлены в горизонтальное положение. Ее стройное и, казалось, совсем разбитое тело и конечности удерживались металлическими зажимами, которые были настолько узки, что даже малейшее подрагивание мышц тут же заполняло миллиметровый зазор, имевшийся в ее распоряжении.

Металлический шлем с электродами накрепко приковал ее голову к носилкам, в подобную же броню с такими же электродами был отдельно закован каждый палец. Она была способна только говорить, а именно это от нее и требовалось.

Ее настойчивым желанием было хотя бы на минуту закрыть глаза и погрузиться, пусть на короткое мгновение, в тусклую и спокойную черноту, укрыться от режущего света, который как пламя горел во всем ее существе. Но даже эта «роскошь» не была ей дозволена. Специальные зажимы на веках не позволяли ей закрыть глаза, а чтобы защитить зрачки от высыхания, тот же прибор выдавал время от времени одну каплю жидкости. Шерил знала, что только от человека за пультом зависит, сохраниться за нею эта привилегия или нет. Без этой жидкости она очень скоро бы ослепла. И он знал, что она понимает это и осознает его власть над ней. А может, – внезапная мысль обожгла ее – она уже давно слепа, только не чувствует этого!

Вначале, в первые часы допроса, она отчетливо и ясно могла видеть помещение и человека напротив себя. Сейчас, спустя вечность, ее единственным оптическим восприятием было режущее глаза море света, которое питалось тремя ярко горящими «солнцами» и раздражало сетчатку. Но видела ли она это на самом деле, или то была последняя оптическая картинка, запечатлевшаяся на сетчатке, которая будет стоять перед ее глазами до конца жизни? Даже если это так, она слишком хорошо запомнила это помещение и никогда не забудет его. Три ярких «солнца» были не чем иным, как лампами, которые стояли рядом с пультом и были направлены на нее – простые излучатели света, собственно, даже не мощные, превратившиеся в источник невыносимой боли. Само помещение было таким же мрачным и унылым, как все камеры допросов в этой части Галактики. Белые пластметаллические стены, и в центре помещения эти ужасные носилки, к которым она была прикована. В нескольких метрах от них находился пульт, с которого можно было управлять всеми функциями. Между пультом и стеной оставалось свободное место для массивного, удобно сконструированного кресла, которое автоматически приспосабливалось к форме тела и в котором, конечно же, было удобно сидеть. Она отлично помнила человека, восседавшего на этом «троне», каждую черту его лица, каждое движение, каждый из его скупых жестов, его мимику, выражавшую недовольство или удовлетворение ее ответами. И она научилась ненавидеть все это. Кроме нее, он был здесь единственным человеком.

Оба грубых боевика, которые, избивая и пиная, притащили ее из камеры и прикрепили к носилкам, исчезли и больше не появлялись. С тех пор они были одни. Он и она – и для нее это был ад. Ему было, по всей видимости, шестьдесят. Он был склонен к полноте, к той полноте, что приходит с годами и которую мужчинам безоговорочно прощают. Казалось, она придаст ему больше достоинства – не очень-то подходящее слово в этом случае для такой свиньи и садиста, как он. Резкие складки на его лице свидетельствовали о властолюбии и пробивной силе. Сами по себе эти черты были не так уж плохи, но в сочетании с холодностью и бесстрастностью они представляли собой опасное соединение, которое свидетельствовало о злобе, человеконенавистничестве, жестокости. Больше всего она желала никогда бы этого не знать. Но ее теперешнее положение (и она это отчетливо осознавала) не оставляло места для выбора.

Его имя было Вош. Сарториус Вош. Она услышала его от одного из охранников. И это было все, что она знала о своем мучителе, в то время как он вскоре будет знать о ней все, а может быть, уже знает.

Вош был одет в штатское. Это затрудняло определение его функции и положения. Он не был военным, в этом Шерил была почти уверена. Но его рассудок работал с армейской четкостью, аналитической остротой и ясностью. И он был не про стой подручный или палач.

Он знал гораздо больше о делах, из-за которых она оказалась в этой опасной ситуации и о которых сама Шерил не имела никакого понятия. Да, она знала: речь шла о деньгах, власти, огромных количествах бирапия и космическом заговоре – это было ясно, но не больше. Она не знала, где находилась и почему ее сюда доставили. Нет, это было не совсем так. Вопрос «почему?» ей был давно ясен: здесь думали и боялись, что она больше знает о заговоре. И здесь хотели удостовериться, как много она знает. К сожалению, ответ был прост: почти ничего. Но такой ответ никого не мог удовлетворить, да ей и не верили. И больше всех Сарториус Вош.

– В чем дело? – его голос заставил ее вздрогнуть вновь, как от удара плеткой. – Я жду.

Даже если Шерил будет не в состоянии видеть его, она может точно представить, как он сидит там, за пультом, в своем кресле: внешне полностью раскован, одна рука небрежно лежит на бедре, другая на пульте, рядом с переключателями, с помощью которых он может в тысячу раз увеличить мучения Шерил. Она напряглась, вспоминая последний вопрос. О чем он ее спросил? О ее аресте? О событиях на Луне Хадриана? О ее попутчиках? Сконцентрироваться становилось для Шерил все труднее и труднее. Все чаще мысли бесцельно плавали у нее в голове, шатаясь, блуждали в воспоминаниях и рассеивались, как тонкие нити тумана. Ее истощение, боль, голод и жажда, а главное – парализующая безнадежность, все больше брали верх над способностью мыслить. Она подошла к состоянию «на грани», чего и добивался Вош, и в этом состоянии он держал ее уже несколько часов.

– Послушайте, – ей потребовалось невероятное усилие, чтобы заставить язык, который лежал во рту высохшей, расползшейся губкой, произносить полупонятные слова, К этому хриплому голосу, который был мало похож па ее прежний, она постепенно привыкла. Ее рот был сух, как старый, хрупкий пергамент. Прошел не один день с тех нор, как ей в последний раз давали пить. Она знала, что у Воша па пульте стоит большой графин с водой и поднос со множеством других напитков. Она испытывала искушение умолять его дать ей попить, И даже если это будут не десять литров чистой, прозрачной, холодной воды, которые могли бы утолить ее страшную жажду, то хотя бы несколько капель жидкости – только немного смазать голосовые связки, чтобы каждое произнесенное слово не доставляло таких невыносимых мучений.

– Почему, почему вы не избавите пас от этого, если не меня, то хотя бы себя? Я ничего не могу больше сказать вам. Я… я даже не помню, о чем вы меня в последний раз спросили.

– Я спрашивал ваше полное имя.

Верно, теперь она вспомнила это.

– Все это я говорила вам уже десятки раз. И если вы и дальше будете меня мучить, то все равно не узнаете больше, чем уже знаете.

Шерил несколько раз глубоко вздохнула, чтобы собраться с силами и продолжать, но вдруг испугалась, что пауза длится слишком долго. Всем своим существом она ждала новой лавины невыносимой боли, которая наступала, когда он поворачивал определенную ручку на пульте. «Легкое взбадривание» – так он цинично назвал это однажды во время допроса. Но тут он сдержался, что очень удивило Шерил. Был ли это знак, что он постепенно стал верить ей?

– Как долго вы еще будете продолжать эту бесполезную игру? – спросила Шерил.

– Пока я не услышу все, что хочу знать. Когда это произойдет, зависит от вас.

Шерил пожалела, что задала этот вопрос, который потребовал столь длинного ответа, каждое слово которого больно стегало ее по мозгам.

– О Небо! Но я не знаю ничего о том, что вас интересует. Если вам доставляют удовольствие мои мучения, что ж, это понятно. Но не делайте вид, что вы что-то хотите узнать от меня. Я ничего не знаю. Ничего о вас и о вашем объединении. Совсем ничего! Ни одной мелочи и… и даже не хочу знать!

Это был бессмысленный протест. Возможно, он даже развлек Воша.

– Знаете вы или нет, это решаю я, – прозвучал ответ. Затем наступила короткая пауза, как будто он дал ей возможность что-то сказать. Но что было еще говорить?

– Ваше полное имя?

Шерил сдалась – что ей еще оставалось делать?

– Шерил… Ли… – прохрипела она, – Ли Робертсон.

– Очень хорошо, – похвалил голос с отцовской доброжелательностью, и по непонятной причине Шерил была уверена, что Вош улыбнулся. Такая поганая, садистская улыбка!

– Ваш личный помер?

Идентификационный номер! Номер, который каждый член Сардайкинского Космического флота должен был вбить себе в мозг и помнить даже в бессознательном состоянии. Номер, подтверждавший его личность. Номер, являвшийся самим человеком. Номер, который он всегда и везде должен быть готов назвать. И несмотря на это, прошло некоторое время, прежде чем Шерил вспомнила его. Эта пауза показалась Вошу слишком долгой, и без предупреждения щиплющая боль потекла, как жидкая магма, по телу Шерил, разорвав все внутренности, заставив ее вскрикнуть и забиться в судорогах. Она хотела сражаться за себя, двигаться, вырваться из плена этого прокрустова ложа, но оковы были неумолимо крепки, и это еще больше ухудшало ее состояние. Это было то, что Вош понимал под легким «взбадриванием». Он терпеливо ждал, пока она немного отдышалась.

– Личный номер!

– 0228, – прохрипела она, – 560.

Шерил не знала, были цифры верны или нет, но Вош, казалось, остался доволен ее ответом. И это что-то значило.

– А теперь перейдем к вашему положению в космическом флоте, Какой пост вы занимали?

И это она говорила уже десятки раз. С этим Вош не считался, и Шерил не оставалось ничего другого, как отвечать. Она не знала точно, сколько успела уже рассказать. Вначале она еще пыталась придерживать информацию. Ничего важного, В конце концов, ей ничего не было известно об участниках этого заговора. В принципе, только мелочи. Личные дела. Она даже не понимала, зачем пыталась скрыть их от Воша. Это было бессмысленно. Для него эта информация не представляла никакого интереса. Возможно, она молчала, чтобы сохранить хоть чуточку уважения к себе, чтобы не позволить ему торжествовать, считая, что абсолютно все он узнал от нее.

Вош вел допрос чрезвычайно умело. Содержание его вопросов лишь изредка не совпадало с тем, что он хотел услышать в ответ. Что касается его тактики, то он походил в своей хитрости на буэрта-пломбоянта, который часами сидит неподвижно, притаившись в своей воронке, чтобы, когда кто-то туда забредет, быстро броситься на жертву и утащить в свою темную пору. Если Щерил выдавала больше информации, чем предусматривалось вопросом, он даже не реагировал, долгое время оставляя эту «лишнюю» информацию без внимания, чтобы позже, когда она уже не ждала, внезапно вернуться к ней.

– В чем вас обвинили, что привело вас на бираниевые рудники? – спросил Вош, затронув тот трагический момент, когда девять месяцев тому назад прервалась ее карьера.

– Невыполнение приказа, дезертирство, оскорбление вышестоящего, – правдиво ответила Шерил и попыталась привести в порядок свои воспоминания. Разве этого не было? Она задумалась, но при всем желании ей ничего не шло в голову. Память все чаще подводила ее.

– Это не совсем верно, – прогремел голос Воша у нее в мозгу, – не хватает еще одной статьи. Раньше вы говорили еще кое-что.

– Что… что я еще говорила?

– Трусость перед врагом.

– Да, правильно, – в изнеможении прибавила она, – и это тоже.

Конечно же, речь шла о безосновательном обвинении. Тогда, во время сражения с техниками, она вынуждена была так действовать, иначе бы она и ее товарищи, в одиночестве противостоявшие подавляющему преимуществу противника, бессмысленно погибли бы. Спастись они могли, только нарушив приказ. Но им не повезло, так как командующий операцией, некомпетентный карьерист, адмирал флота Макклусски, решил принести их всех в жертву в качестве примера сардайкинского мужества. Бесподобный идиотизм! И обвинение исходило из того, что во время слушанъя дела, она высказалась об этом однозначно.

– Тогда повторите, пожалуйста, все вместе.

– Невыполнение приказа, дезертирство, оскорбление вышестоящего, – смиренно повторила она и казалась себе цирковой собачкой, которая послушно бежала за палочкой дрессировщика и перепрыгивала ее столько раз, сколько этот тупой кусок дерева появлялся перед ней вновь. – И трусость перед врагом.

Последовавшие за этим вопросы вертелись вокруг их пребывания на Луне Хадриана, планете арестантов и рудников, где разрабатывались месторождения бирания – одного из самых ценнейших и дорогих веществ во Вселенной и в то же время самого смертоносного. Миллиарды людей носят кусочки бирания как талисманы или в качестве украшений. Но в природных условиях и в больших количествах он сеял болезни и медленную смерть. Под влиянием зеленоватого блеска каменных жил постепенно развивалось изнурительное помешательство, и рано или поздно это приводило к физическим изменениям и уродству Ни один заключенный, сосланный в бираниевые шахты, не жил более двух–трех лет. К счастью пребывание Шерил и ее спутников, с которыми ей удалось бежать, на рудниках не было таким долгим, и они не перешагнули критическую границу, за исключением одного – кибертека Дункана, но он уже был помешанным, когда Шерил появилась там. Без сомнения, Луна Хадриана была ужаснейшим местом, которое только можно себе представить. За исключением, конечно, носилок, к которым она была прикована.

– Восстание заключенных, если его можно так назвать, было спровоцировано арестантом по имени Дункан?

– Верно, – подтвердила Шерил, – он напал на надсмотрщика, а затем нам всем вместе удалось расправиться с роботом-караульным.

– Разве не странно, – спросил Вош, и Шерил почувствовала ловушку в вопросе, – что восстание произошло точно в тот момент, когда началось нападение на Луну Хадриана?

– Это была чистая случайность.

– Чистая случайность? Вы находите?

– О Боже, – простонала Шерил в изнеможении, – это так и было. Если бы мы знали, что это время вам не подходит, мы с охотой убежали бы на неделю раньше или на месяц.

Небольшое «взбадривание» показало ей, что Вош не принимает ее иронии, причем намеренно.

– Ко времени нападения вы уже находились в «Штольнях призраков»? – его голос, как бур, вгрызался в мозг Шерил.

– Да… да – задыхаясь произнесла Шерил.

Так называемые «Штольни призраков» были странным феноменом. Они протянулись на большое расстояние по всей территории Луны Хадриана, и казалось, что их прогрыз огромный червь. Вначале Шерил и другие не верили слухам об их существовании, пока сами не нашли одну из таких штолен и не проникли туда. Хотя на Луне Хадриана атмосфера состоит из метана, в штольнях был кислород, пригодный для дыхания. Такая атмосфера должна была поддерживаться искусственно, но, путешествуя по бесконечным изгибам, они ни разу не натолкнулись на соответствующие агрегаты, что, разумеется, вовсе не означало их отсутствия. Но все же одна из тайн штолен была ими обнаружена. Пробираясь этими ходами, они не заметили ни малейшего следа бираниевых жил. Ну а раз в них нечего было добывать, штольни, видимо, не интересовали руководство рудников. В некоторых местах штольни пересекались с разрезами рудника, но эти проходы были тщательно замурованы. Шерил и ее спутникам удалось найти один такой проход и выбраться на поверхность. Таким образом они ушли с рудников.

Кто проложил «штольни призраков», можно было только гадать. Возможно, в сферах влияния прежней Империи не было ни одного человека, знавшего ответ на этот вопрос. И с той же степенью вероятности можно было предположить, что эти ходы существовали еще до того, как человечество распространило свое влияние на эту спираль Галактики.

Возможно, они были делом рук древней, давно вымершей расы, которая тоже занималась разработкой бирания – своим, таинственным способом. Или это был странный каприз природы.

Шерил не знала, было ли у Воша свое мнение на этот счет. Все, что связано со «Штольнями призраков», казалось, мало интересует его. Речь шла о других вещах.

– По штольням вы добрались до командной станции, – подытожил он высказывания Шерил. – И вы прибыли именно в тот момент, когда наши люди закончили операцию и ушли.

– Операцию? – Шерил попыталась выдавить из себя горькую усмешку, но тут же сухо и натужно закашлялась. – Почему вы не называете вещи своими именами? Это было убийство. Хладнокровное убийство тысяч людей.

– Мы должны были быть уверены, что не осталось свидетелей, – сказал Вош как бы между прочим, будто речь шла не о преступлении. – Это могло существенно нарушить наши планы.

– Какой вред могли нанести вам заключенные рудников, практически глухие и слепые? – возразила Шерил. Она удивилась, откуда у нее взялась сила, чтобы возмущаться, и смелость бросить эти слова в лицо Вошу, хотя она точно знала, что это принесет только ухудшение ее положения. Но она не могла иначе. – Вероятно, нападение потрясло вас так сильно? Иначе к чему такая перестраховка – до отказа заполнить рудники отравляющим газом.

– Это ваша точка зрения, – произнес Вош и издал какой-то звук, давая понять, что дискуссия закончена. Кто охотно сознался бы, что принимал участие в массовом убийстве? Шерил спрашивала себя: «Сколько невинных людей погибло во время предыдущих нападений на бираниевые рудники? Сколько смертей на совести Воша, если у него вообще есть совесть?» Шерил отметила про себя, что он, похоже, оправдывался перед нею.

Следующий вопрос касался ее побега из Солнечной системы Луны Хадриана. Это им удалось с помощью «Фимбула» – патрульного корабля, который был обстрелян нападавшими.

– И вы смогли убежать на «Фимбуле», хотя корабль был разрушен на 70 процентов и не имел исправного пространственного двигателя?

– Да.

– Немного подробнее, пожалуйста.

– Нам удалось обменять генератор Леграна-Уоррингтона на борту «спутника-убийцы» на орбите Луны Хадриана, а также залатать дыры в других системах корабля и устранить наиболее значительные поломки.

Ответ не был подробным, но Вош остался им доволен. Остальное изложение он постепенно выучил наизусть.

– А командир «Фимбула», этот… – наступила короткая пауза, как будто Вош смотрел какие-то записи, – этот Мэйлор безоговорочно присоединился к вам?

– Что значит «безоговорочно»? Он знал, что у него нет другого выбора. На него бы повесили обвинение в бездействии и разрушении «Фимбула» и отдали бы под трибунал. Возможно, что после вынесения приговора, он оказался бы в одном из бираниевых рудников.

– Вы говорили, что Мэйлор и предводитель восстания, заключенный по имени Седрик Сайпер, знали друг друга ранее.

– Да, это верно. Можно сказать, они были очень удивлены встречей. Я думаю, на это никто из них не рассчитывал. Насколько я знаю, они вместе учились в академии флота.

Шерил почувствовала прилив теплоты, едва вспомнила о Седрике Сайпере. Их нельзя было назвать парой, для этого они, с одной стороны, были слишком похожи, а с другой – непримиримо разные. В безысходные месяцы работы в рудниках они пытались подарить друг другу капельку тепла и чувства безопасности.

Она попыталась не думать об этом. Ее отношение к Седрику было одной из маленьких тайн, которую она хотела сохранить. Она должна быть осторожной, чтобы не дать Вошу понять ее истинные чувства. Электроды, закрепленные на ее голове и пальцах, приносили не только невыносимую боль – они измеряли еще и общие эмоциональные реакции на его вопросы. Результаты он мог прочесть на экране пульта. Таким образом, Вош получал наиточнейшую информацию о состоянии ее души.

Он не знал, что она думала, но он знал, как она думала. Однако, если Вош измерил сейчас соответствующую реакцию, то он не принял ее во внимание. Его следующие вопросы касались пребывания на Санкт-Петербурге II. «Фимбул» развалился из-за многочисленных повреждений, но они своевременно выбросились в спасательных капсулах.

– Почему вы выбрали Санкт-Петербург II своим убежищем?

– Это идеальное место, где можно скрыться, не оставив следа. Как вы знаете, миры свободной торговли не принадлежат никакой из фракций власти.

– И это все?

– Да, все.

Это было не совсем так. Седрик и Мэйлор намеревались на свой страх и риск выследить ответственных за нападение на Луну Хадриана. Еще одна маленькая тайна, которую Щерил пыталась скрыть от Воша.

– Сколько вас было в тот момент?

Шерил должна была подумать. Все это произошло несколько дней назад, но события казались ей такими далекими, как пустые воспоминания о другой, прежней жизни.

– Пять… нет, шесть.

– Так сколько же?

– Шесть, – твердо сказала она.

– Это неверно! – раздался голос Воша, и новая волна боли захлестнула сознание. Это было больше, чем она могла вынести. Она пыталась вдохнуть и с ужасом поняла, что легкие отказывались работать. Как она ни старалась сделать хотя бы один маленький вдох, ей это не удалось. Кровь, как молоток, стучала в висках, и в следующий момент сердце как бы остановилось. Муки оказались слишком велики для ее истерзанной души, и она удивилась сама себе, с каким безразличием воспринимала эту мысль. «Ну хорошо, – подумала она, – если это конец, то тогда…» Но секундой позже сердце опять застучало, покалывание в легких исчезло и они вдруг вновь заработали.

Почти приятный зуд пробежал по ее телу, когда, хрипя, она попыталась восполнить потребность в кислороде. Она поняла, что Вош заметил, что перестарался, и через какое-то приспособление дал сильное восстанавливающее средство. Он, очевидно, не хотел, чтобы она так просто ушла от его изматывающих вопросов, умерев от сердечной или легочной недостаточности.

– Я думаю, это поможет вам в будущем лучше концентрироваться на деле, – он сказал это таким тоном, будто ожидал заслуженной благодарности. И действительно Шерил чувствовала себя значительно лучше: ей было проще заставить себя совершать мыслительную деятельность. Но это далеко не означало, что ей стало чуть-чуть легче в моральном отношении. Она предпочла бы задохнуться. По крайней мере, это означало бы конец пытке. Никогда, даже в безотрадные месяцы работы в рудниках, она не думала так просто сдаться без борьбы, без надежды, а сейчас она была близка к этому.

– Я спрашиваю, сколько вас было к моменту прибытия па Санкт-Петербург II?

– С… семь.

– Правильно, – похвалил он, – назовите всех по отдельности.

Она перечислила. Кроме нее, это были уже упомянутые Седрик Сайпер и Мэйлор, которые, как и она, были сардайкинами. Далее Набтаал – партизан, напичканный всякой чепухой о революции, демократии и лучшем мире, а также Дункан – помешанный от воздействия бирания кибертек. И последние – Кара-Сек и Омо, два йойодина, из которых только первый был настоящим йойодином, а второй так называемым «хумш»-мутантом – созданной в результате генных манипуляций «боевой машиной», о котором трудно даже было сказать, к какой группе народов он принадлежал до своего превращения. От его прежнего сознания, прежнего «я», осталось ровно столько, сколько нужно было для сохранения двигательных функций.

Затем Вош задавал целенаправленные вопросы о каждом. О Мэйлоре Шерил могла рассказать немного, даже если бы хотела. Этот кажущийся таким подтянутым и верным долгу мужчина был командиром «Фимбула». Больше она ничего не знала. Правда, она не забыла упомянуть, что он и Седрик Сайпер в момент неожиданной встречи были не очень-то дружелюбны. Дело, приведшее Седрика Сайпера к ссылке на Луну Хадриана, разрушило дружбу этих людей. Несмотря на это, у Шерил сложилось впечатление, что во время побега они в некоторой степени снова сблизились. Во многих критических ситуациях они понимали друг друга без слов, как будто два года, что они не виделись, не играли никакой роли и никак их не изменили. Она вовсе не должна была открывать Вошу все карты. Пусть он лучше недооценивает этих людей, если устроит охоту на них. А в том, что он будет стремиться это сделать, не было никакого сомнения. Иначе к чему все эти вопросы?

– Что вы можете мне рассказать о Седрике Сайпере? – прозвучал следующий вопрос Воша. – Он был, если я вас правильно понял, что-то вроде предводителя восстания заключенных?

– Да, если вам так угодно.

– И это все?

«Нет, – подумала Шерил, – это ни в коем случае не все». Невольно мыслями она вернулась к часам, проведенным вместе вечерами после бесконечной, изнурительной работы. Это были недолгие часы, но полные желания и страсти. Это был своего рода спасательный круг, который помог обоим не потерять разум, веру в людей и в себя. «Не думать об этом», – приказала она себе, иначе она сама преподнесет Вошу свои чувства как на серебряном блюде. Но мысли не слушались, воспоминания настойчиво возвращались – слишком сильно было ее чувство к Седрику Сайперу. Снова с горечью она подумала о том, что там, на Санкт-Петербурге II, дала ясно понять ему, что их пути с этого момента расходятся. Как играет нами судьба! Тогда, несколько дней назад, она хотела покинуть его, а теперь она страстно желает, чтобы он вошел и освободил ее. Надежда, такая же нереальная, как если бы она захотела, чтобы Вселенная для разнообразия вновь сжалась, вместо того чтобы быть такой скучной и продолжать расширяться.

– Я спросил вас: это все, что вы можете сказать о Седрике Сайпере? – напряженно, повысив голос, повторил Вош.

Это показалось Шерил, или в его словах вправду слышалось напряженное ожидание? Что-то заставило ее подумать об охотнике, который поймал свою жертву на мушку и ждет благоприятного момента, чтобы нажать на курок.

– Что я должна вам сказать? – уклончиво ответила она. – Я не знаю о нем почти ничего.

– При этом вы долгое время работали с ним в одной секции рудников. Это так?

– Да.

– Ну и?.. Разве он никогда не говорил, чем занимался до приговора, почему его отправили в рудники?

– Нет, он не говорил.

– Разве это не удивительно? Вы работаете с кем-то полгода вместе и хотите меня уверить, что за это время ничего не узнали о нем.

– Со всеми, кроме Мэйлора, я также долго работала вместе, но и о них я знаю не больше. На Луне Хадриана никто не интересуется твоим прошлым. Никто не задавал вопросов мне, и я ни к кому не лезла. Так там принято.

Прошло некоторое время, прежде чем Вош вновь заговорил.

– Вы надеетесь, что он вас отсюда заберет, не так ли? – внезапно спросил он, уверенный в правоте своей догадки. – Именно на это вы надеетесь?

Шерил испугали его слова, потому что Вош попал в точку. Это был скорее не вопрос, а утверждение; один ее испуг, зафиксированный и четко выведенный па экран, должен был послужить Вошу ответом. Ей показалось, что он опять улыбнулся. Это была улыбка мальчика, который слышал, что лягушка лопнет, если ее надуть, и, убедившись на практике, что это действительно так, мальчик остался очень доволен.

– Послушайте, – сказала она, – мне абсолютно безразлично, Седрик или кто-нибудь еще вытащит меня отсюда, главное – чтобы кто-то это сделал. По мне, пусть это будет Люцифер собственной персоной, я не буду иметь ничего против. Кроме того, у него должно быть по-домашнему тепло.

Вош не поддался на провоцирующий тон, и то, что он не наказал ее, было еще невыносимее, чем если бы он это сделал. Она даже решила, что это справедливое наказание за то, что позволила Вошу узнать правду – свою тайну, которую хотела от него скрыть.

– Расскажите мне что-нибудь о Дункане, – потребовал он, не детализируя свой вопрос.

– Дункан, – повторила Шерил, как будто она должна была сначала произнести имя, чтобы вспомнить о нем, – кибертек. Насколько я помню, он уже свихнулся, когда я увидела его в первый раз, – результат излучения бирания. Большую часть времени он не произносил ни единого разумного слова. У него уже наблюдались внешние физические изменения. Я предполагаю, он провел в рудниках более трех лет. Это больше, чем можно выдержать. Чудо, что он вообще перенес этот побег.

– Зачем вы взяли его, если от него не было никакой пользы?

– Он просто бежал за нами, и мы не видели оснований для того, чтобы прогнать его. Он не мог принести вреда.

«Скорее напротив», – должна была признать Шерил. Несколько раз он выводил их из отчаянных ситуаций благодаря своим наваждениям, которые нельзя назвать иначе, как ясновидением. Его угасшее сознание и поверженный дух не позволяли вести с ним нормальную беседу. Но, казалось, он способен проникать в те области сознания, которые для нормального человека были закрыты, и только сумасшедшие, со своей неадекватностью, имели к ним доступ. Каждый раз он абсолютно точно знал, что им необходимо предпринять, хотя не мог объяснить ни их действия, ни откуда ему это известно. Вот и все. Теперь Дункан был мертв. Он умер, когда Шерил и Набтаал попали в руки заговорщиков.

– А что же с этим йойодином, Кара-Секом? – тон, которым Вош произнес эти последние слова, выражал презрение, обычное для большинства сардайкинов по отношению к этой галактической группе, которая в 3798 году, после падения Великой Империи, вышла из объединения концернов «Сакамура Инкорпорейшн», «Тошиба Мифуне Стайл Корпорейшн» и «Транс Сони Релейшн».

Шерил вынуждена была признаться себе, что и ей раньше было свойственно это презрение к представителям других фракций. По крайней мере, до своей ссылки на бираниевые рудники, где она в первый раз лично контактировала с йойдином-военнопленным. До этого они были для нее безликими существами, врагами, с которыми сардайкинская фракция постоянно находилась в состоянии войны и которых во время службы во флоте она видела только в бою. Короче – люди второго сорта (а для многих ее товарищей это были вообще не люди). Полгода на Луне Хадриана основательно изменили представления Шерил. Было бы преувеличением сказать, что она научилась понимать их, учитывая их замкнутость и странный кодекс чести. Но относиться к ним с должным уважением она научилась.

– Что вы хотите услышать? – переспросила Шерил слабым голосом.

– Все, что вы о нем знаете. Например, почему Кара-Сек присоединился к вам, в то время как он принадлежит фракции, относящейся к нашим далеко не дружески. Как такой образ действия вообще согласовывается с кодексом чести йойодинов?

– Не имею понятия. Он это сделал. Большего я не знаю. Я думаю, он чувствовал себя обязанным нам по какой-то причине.

– Звучит не достаточно убедительно, – недовольно произнес Вош, и в его голосе снова прозвучала угроза нового «взбадривания».

– Мне жаль, но я ничем больше не могу помочь. Вы же сами сказали, он – йойодин. Назовите мне хотя бы одного сардайкина, который будет утверждать, что разбирается в этих узкоглазых и их кодексе чести?

– Ну да, – согласился Вош. Очевидно, он пытался с помощью контроля на пульте определить, говорит ли она правду, и решил поверить ей.

– Перейдем к последнему, этому Набтаалу.

– Вы забыли Омо, – напомнила ему Шерил, посчитав его «забывчивость» новой ловушкой для проверки ее внимания. – Этого «хумш»-мутанта.

– Забудем этого безмозглого ребенка-великана, – небрежно сказал Вош. – С ним давно все решено.

Шерил не требовалось переспрашивать, что значили его слова: Омо больше не было в живых. Вероятно, умер, когда она попала в руки заговорщиков на Санкт-Петербурге II. Она ждала вместе с Набтаалом и Дунканом в йойодинском отеле возвращения остальных, которые должны были позаботиться о новой одежде и другом снаряжении, когда неожиданно появились сыщики Воша (вот объяснение того, что на ней до сих пор была старая разорванная одежда заключенных бираниевых рудников – безвкусный серый комбинезон с присохшей к нему грязью). До сих пор Шерил не знала, как им удалось найти ее. Граната Дункана, при взрыве которой он погиб, дала им последний шанс. Но, увы! В конце концов Набтаал и Шерил были схвачены.

Последнее, что могла припомнить Шерил, была попытка убежать вниз по улице, как можно дальше от отеля. Далеко впереди она вдруг увидела Седрика и других. Шерил успела выкрикнуть его имя, прежде чем ее настиг удар шокера в спину и она без сознания рухнула на мостовую. Что происходило потом, она не знала. Вопросы Воша указывали на то, что, по крайней мере, Седрику, Мэйлору и Кара-Секу удалось уйти и они еще не пойманы. Эта мысль приносила хоть какое-то утешение.

– Я все еще жду от вас информации о Набтаале.

– Он из фракции партизан, – ответила Шерил так, как будто этим все было сказано. Казалось, Вош понимает, что она имела в виду. Партизаны были той фракцией, которая имела меньше всего власти и влияния. Она не обладала никакими военными потенциалами и даже не имела единого руководства, но множество ее людей носились с мыслью о революции и пропагандировали такую чушь, как демократия, права человека, любовь и взаимоуважение, но нередко, чтобы убедить других в своей правоте, они создавали небольшие вооруженные группы и без всякой любви и уважения прогоняли инакомыслящих со своего континуума. Эти разрозненные кучки давно бы поглотили другие силовые группировки, если бы на планете их влияния, разграбленной еще во времена Великой Империи, осталось хоть что-то стоящее. Но поскольку прибрать к рукам там было нечего, все избегали иметь дело с этой страной хаоса и не мешали им в их любимом занятии доказывать друг другу словами и бомбами, какой путь к светлому миру является наилучшим.

– Это один из самых опасных или безобидных народов? – спросил Вош.

Если бы Шерил могла, она бы рассмеялась. Назвать Набтаала опасным было самой большой глупостью, которую только можно было совершить. Партизан был просто-напросто большим болтливым пузырем на двух ногах.

– Он один из самых безобидных, – ответила она, – поверьте мне.

Вош вздохнул, что могло означать, что он имел опыт общения с партизанами.

– А что с Набтаалом? – Шерил использовала паузу, чтобы узнать о его судьбе. Она никогда не любила его, чаще всего он только и делал, что путался под ногами, носился с глупыми предложениями и надоедал своими фантазиями. Сейчас она волновалась о нем. Какое странное чувство! Как будто ее положение оставляло ей место для заботы о других!

– Он жив? Он тоже здесь?

– Я полагаю, да, – ответил Вош, и Шерил показалось, что он покачал головой.

– М-м… Мне кажется, что вы не правильно понимаете, кто здесь задает вопросы, а кто отвечает на них.

– Что это значит? Вы хотите сказать, что намереваетесь выпустить меня когда-нибудь отсюда? – она подождала ответа. Он промолчал, и это уже был ответ. – Что вы потеряете, если скажете мне, что случилось с Набтаалом?

Он не ответил.

– Скажите мне, по крайней мере, где я нахожусь? Куда вы меня привезли?

Она ни на грамм не верила утверждениям о том, что находится все еще на Санкт-Петербурге II. Как бывший служащий космического флота, она знала, что такое искусственная сила притяжения. И сейчас был, без сомнения, именно тот случай. С другой стороны, она не могла находиться на борту космического корабля, так как отсутствовала типичная вибрация, которая ощущалась даже на кораблях с сильной защитой и проникала в кровь и плоть так быстро, что ее отсутствие сразу же было заметно при попадании на твердую поверхность планеты. Итак, оставалось немного возможностей. Космический флот исключался. Шерил хорошо знала типичные строительные элементы, из которых сооружались такие военные станции. Хотя из здешних строений она видела лишь крошечную тюремную камеру, где она очнулась, камеру допроса и коридоры, этих немногих впечатлений было достаточно, чтобы она поняла, что это не военный объект. Используемые материалы были другого качества.

Соединив все это, можно было предположить, что речь идет о какой-то гражданской станции на какой-нибудь планете, луне или астероиде, чья гравитация была либо слишком велика, либо слишком мала для человеческой деятельности. Но этих небесных тел и станций в этой части Галактики было тысячи и тысячи.

Шерил не была в состоянии сказать, сколько времени прошло с тех пор, как на Санкт-Петербурге II ее настиг шокер. После его воздействия она должна была проснуться в течение нескольких часов, но легкое головокружение, которое она чувствовала после пробуждения в камере, давало повод предположить, что ей ввели наркотическое средство, чтобы обеспечить беспрепятственную транспортировку на место. Единственной отправной точкой для определения того, как долго она находилась в бессознательном состоянии, была степень голода и мучившей ее жажды. Судя по этому, прошло много дней. Несмотря на это, никто не считал нужным предложить ей что-либо поесть или попить.

– Вам не удастся так просто разговорить меня, – сказал Вош. – Но как знать? Может, я действительно отвечу на ваш вопрос. Но для этого вам надо проявить большое желание к сотрудничеству.

– Что же вы еще ждете от меня? Я сказала вам все.

– О нет, – с определенностью возразил Вош.

– Этого вы не сделали. И вы это хорошо знаете. Как же вы можете ожидать, что я отвечу на ваш вопрос, если вы так много пытаетесь скрыть?

– Я? Я не понимаю, что вы имеете в виду!

– Не понимаете? Тогда я вас еще раз спрошу. Какая причина побудила вас бежать из системы Луны Хадриана на Санкт-Петербург II?

– Чтобы затеряться…

– Вы лжете! – его голос стегнул Шерил словно хлыст. – Скрыться вы могли в любом другом мире свободной торговли. Почему же вы выбрали Санкт-Петербург II?

Шерил знала, что он прав. Была еще одна причина, по которой они выбрали именно этот мир. Причина, связанная с заговорщиками. Дьявол! Почему ей не удалось скрыть от него хотя бы это!

– Вы не отвечаете. Тогда я помогу вам вспомнить. Что вы мне можете рассказать по поводу следующего интервью, которое было передано по телевидению вскоре после вашего прибытия на Санкт-Петербург II? Послушайте хорошенько. Я думаю, вы все вспомните.

Короткая пауза – и уже другой голос загремел в ее мозгу.

– Мы – беглые узники Луны Хадриана, одного из крупнейших бираниевых рудников в Сардайкинской Звездной Империи, – услышала Шерил. – Нам удалось спастись от коварного нападения, которое стоило всей команде и всем заключенным жизни.

Шерил сразу же узнала, кому принадлежит этот голос или принадлежал. Дункану! И она отчетливо помнила ситуацию, в которой были произнесены эти слова. Вскоре после того, как спасательная капсула приземлилась па незаселенной южной стороне Санкт-Петербурга II, их засек передающий зонд телеспутника планеты. Модератор, связавшийся с ними из студии по радио, хотел больше узнать о катастрофе «Фимбула». По возможности, они воздерживались, от слов, а на Дункана никто не обращал внимания, предполагая, что он пробормочет какой-либо вздор.

Но именно этого он и не сделал. Почему, – она не могла объяснить до сих пор.

– В высшей степени интересно! – звучал голос модератора. – Вы не подозреваете, кто может стоять за этим нападением?

– Ну конечно. У нас есть основания предполагать, что зачинщики – выходцы из рядов Сардайкинского Звездного Флота. Вероятно, высшие офицеры.

– Это действительно сенсационные новости. Вы не могли бы рассказать нам и нашим зрителям больше о заговорщиках?

– Нам больше ничего не известно. Но мы прибыли сюда, чтобы разыскать их и позаботиться о том, чтобы Командование флота привлекло их к ответственности.

С режущим металлическим треском запись прервалась. Шерил вспомнила, что это случилось в тот момент, когда Седрик Сайпер метким выстрелом разрушил передающий зонд. Но было уже поздно, с тех пор их стали преследовать.

– Ну, – растягивая слова, произнес Вош, – вы по-прежнему будете утверждать, что не было других причин, которые привели вас на Санкт-Петербург II?

Шерил была озадачена. Впервые Вош устроил ей очную ставку, и если он планировал застать ее врасплох, это ему полностью удалось. Она не ожидала, что у него есть запись телепередачи. И она упрекала себя за то, что не вспомнила вовремя о ней. В конце концов, эта «блестящая речь» обошла весь мир. Черт бы подрал этого Дункана! Но так как Вош ранее не упоминал об этом, она в глубине души надеялась, что он ничего не знает. Какое заблуждение! Это была ловушка, которую он приготовил для нее. И она с готовностью в нее попалась.

– Поверьте мне! – попыталась она в последний раз, хотя точно знала, что ничего не получится. – Я не имела понятия, что там наговорил Дункан и почему он это сделал. Я вам уже рассказывала, что чаще всего он болтал какую-то бессмысленную чепуху.

В каком-то смысле это было правдой. Но только в каком-то, и Вошу этого было недостаточно.

– Совсем бессмысленными подобные заявления, на мой взгляд, не назовешь, – не согласился Вош.

– Если бы он был жив, вы могли бы сами спросить его, – ответила Шерил. – Но ваши люди вели себя так глупо при аресте, что допустили его к гранате.

Новая волна боли – вот все, что она получила в ответ.

– Почему вы причиняете себе столько неудобств? – спросил Вош с чувством фальшивого сострадания, в то время как она пыталась отдышаться. – Вы действительно считаете, что это доставляет мне удовольствие?

Шерил с горечью скривила губы. Еще бы! Конечно, это доставляло ему удовольствие!

– Но вы знаете, что у нас с вами одна задача, – продолжал Вош в том же тоне. – И если вы будете так себя вести, мне, к сожалению, придется время от времени вам об этом напоминать. Вы можете избежать этих милых «напоминаний», если захотите. Вы источник своих неприятностей, не я. И поверьте мне: я был к вам до сих пор очень почтителен. Но и у моего терпения есть предел, – его голос стал более резок. – Если вы и дальше будете молчать, вы узнаете меня с другой стороны, я обещаю вам это. Вы узнаете, что такое боль на самом деле.

Шерил не могла себе представить, что может быть хуже проведенных здесь часов. Но она верила каждому его слову.

– Сначала я увеличу дозу «легких взбадриваний», ну, скажем, в два раза.

Шерил слышала, как он манипулировал кнопками на пульте.

– Ну что? – спросил он, так как Шерил все еще молчала. – Вы наконец заговорите, или мне продемонстрировать, что вы будете чувст…

– Нет, нет! – выдохнула Шерил. Ее сопротивление было окончательно сломлено. Все равно, что Вош хочет узнать от нее, – она все расскажет, ничего не пропуская и не утаивая, даже если это будет последнее, что ей осталось в жизни. Главное, что мучениям придет конец. – Хорошо, хорошо, я отвечу.

Она сделала несколько глубоких вздохов и испугалась, что Вошу эта пауза покажется слишком длинной. Но, к ее удивлению, он сдержался. Она ненавидела себя за то, что была благодарна ему за это.

– Во время нашего побега с Луны Хадриана нам удалось установить название и кодовый номер корабля-контейнера, на котором транспортировали добытый бираний, – объясняла Шерил, – «Скряга». В банке данных «Фимбула» было обозначено, что он зарегистрирован па Санкт-Петербурге II и там же находится его владелец. Поэтому мы выбрали эту цель.

– Ну вот, – Вош был доволен. – Скажите мне, разве мы не могли сделать это раньше и проще?

Шерил молчала.

Вош продолжил:

– Откуда вы узнали, что высокопоставленные офицеры сардайкинского флота были замешаны в нападении?

– Этого мы не знали. Но это должно было быть именно так. Положение и значение Луны Хадриана содержится в глубочайшем секрете. Но, несмотря на это, нападавшие знали официальные коды флота. Откуда, как не от высокопоставленных покровителей, они могли получить их?

– Ага! – воскликнул Вош. Голос звучал как признание. – Итак, вы подумали: полетим-ка мы на Санкт-Петербург II, чтобы найти этих покровителей?

– Да, вернее – нет. Седрик и Мэйлор вбили себе это в голову, не я. Я и другие хотели только затеряться там, и если бы ваши люди пришли на час позже, мы бы никогда не встретились.

– Почему же Седрик и Мэйлор не хотели того же? Что ими двигало?

– Этого я точно не знаю. Я думаю, они надеялись совершить что-то вроде героического поступка. В этом они оба большие специалисты.

– Все же вам удалось скрыть от нас самого важного человек на Санкт-Петербурге II и смутить нас в некоторой степени, – сказал Вош, казалось, скорее самому себе. У Шерил больше не было сил перерабатывать всю информацию. Она мечтала о конце допроса.

– Одним вам это бы не удалось. Расскажите мне побольше о тайной группе посредников, с которой вы сотрудничали.

– Что?.. – с неподдельным замешательством произнесла она. – Какая группа?

– Я полагаю, вы достаточно хорошо меня поняли.

– Я… я не знаю ни о какой группе. О чем вы говорите?

– Мы уже поймали Седрика, Мэйлора и этого йойодина. Но какая-то группа, замаскированная под солдат, освободила их. И поэтому я спрашиваю вас, что это за люди? Когда в первый раз вступили с ними в контакт?

– Я ничего об этом не знаю.

– Думайте, что говорите.

– Правда. Я не имею понятия! Если то, что вы говорите, верно, то это произошло после того, как я была оглушена и схвачена. Я ничего не знаю ни о какой группе.

Секунду длилось молчание, не предвещавшее ничего хорошего.

– Глупо с вашей стороны, – с сожалением произнес Вош, – чрезвычайно глупо. А я думал, мы поняли друг друга.

– Пожалуйста, я… – боль оборвала ее слова. Она закричала, и этот крик длился минуты. И не в последний раз!

Действительно, Вош не солгал ей. Муки, перенесенные до этого, казались блаженством, Снова и снова он повторял свой вопрос о группе содействия – то с неприкрытыми угрозами усилить ее мучения, то обещая прекратить, если она даст ответ; и снова и снова он наказывал ее, когда слышал то же отрицательное бормотание. Если раньше он вел себя как пианист, едва касающийся клавиш, играя пианиссимо, то теперь он барабанил крещендо из боли и мук.

В какой-то момент, когда сознание Шерил, потонувшее в огромном пылающем море боли, всплыло на поверхность, она вдруг ясно поняла: Вошу больше не нужна никакая информация. Он уже получил все, что хотел, или все, что она была в состоянии рассказать ему. И он это знал. Показания на экране пульта говорили ему об этом.

Она была для него выжатым лимоном, и теперь он наслаждался этой беспомощностью, ища причины добить ее.

– Я в последний раз спрашиваю, – его слова пронзали ее голову и эхом возвращались снова. – Последний… раз… раз! Что вы можете сказать о группе розыска?

Шерил пошевелила губами, не издав ни единого звука. «Нет», – говорили губы. Беззвучное, кричащее НЕТ. «Если Вош не слышал, – в отчаянии подумала она, – он должен был, по крайней мере, видеть!» Но он не видел или не хотел видеть. Его рука, зависшая над выключателем, опустилась. Она не видела – она это знала. Она почувствовала это каждой клеткой своего разбитого тела.

– Жаль, – вновь донесся до нее далекий-далекий голос Сарториуса Воша.

– Скажите мне, по крайней мере… – пыталась сформулировать мысль Шерил, – где… где…

– Где вы находитесь? Ах! Я, вероятно, обещал сказать вам это, – он засмеялся, как будто его веселил ее бессмысленный интерес. – Ну почему бы вам не узнать, если это так важно для вас; – он выждал какое-то время, чтобы достойно преподнести открытие этой тайны. – Вы находитесь в Стар Сити! – вновь раздался его веселый смех. – Или, лучше сказать, находились, – при этом он до конца опустил ручку выключателя.

Шерил даже не могла больше кричать, что-то слишком жестокое, огромное, всеуничтожающее бушевало внутри. Ее внутренности разрывались, кровь кипела, кожа начала горсть, образуя гнойные пузыри, плавилась вместе с тканью ее одежды, ее барабанные перепонки лопнули, глазные яблоки выступили вперед и испарились.

Странно, но ее последняя мысль была о Седрике и часах, проведенных вместе. Как сильно она цеплялась за бессмысленную надежду выбраться отсюда с его помощью! Она даже не знала о том, что, быть может, он находился в еще более ужасной ситуации. Ей позволили умереть – в таком положении это как дар с небес.

Затем ее душа рассыпалась и растворилась во всепоглощающей черноте.