Звёздный Молот

Глава I

Старая планета умирала. Миллионы лет скиталась она по пустынной Вселенной, пока не попала во власть бело-голубого тирана. Он исторг ее из бескрайних глубин космоса, опалил безжалостным огнем и заставил уныло вращаться по далекой вытянутой орбите. Планета умирала, и агония была мучительной. Над обнаженным базальтовым ложем древних океанов ветер гнал сухую пыль, и вой его напоминал нескончаемый стон страдания. Громадные молнии с треском рассекали малиновое небо.

Из облака пыли вынырнула огромная машина, настоящее механическое чудовище в полторы мили длиной. Скалы крошились под ее тяжестью, превращаясь в мелкую каменную россыпь.

Наверху машины возвышалось громоздкое десятиметровое сооружение, содрогающееся от толчков и колебаний стального мастодонта. Сзади донесся жалобный вой клаксонов конвойных машин, скрытых облаком пыли. Громадная машина остановилась и приступила к сооружению заправочного пункта.

Далеко отсюда, за триста километров к северо-востоку, океаническое дно начало мелко дрожать. Вибрация становилась все сильнее и сильнее, и внезапно все заполнил яростный свет мощной вспышки. В базальте образовалась яма с правильными очертаниями куба глубиной в четыре километра. Ее остывающие стены тускло светились, на дне клубился раскаленный пар.

Батареи громадной машины жадно всосали энергию. Несколько секунд она стояла неподвижно, лишь наверху потрескивали веселые голубые искры, а затем тяжелый пыльный мрак пронзили ослепительные ионные лучи, направленные прямо в энергоприемники конвойных машин. Сразу ожили, грозно зашевелились орудия, выискивая невидимую цель.

Но цели не было, и давно уже не поступало распоряжений от военного командования. В центре управления машины Хранитель снова и снова пытался вызвать экипаж. Человек давно бы оставил это безнадежное занятие, но трехметровый робот не знал сомнений, хотя ни на один из бесчисленных призывов ответ так и не пришел. Ни на один за миллионы лет…

Хранитель осмотрел горизонт и дал направление конвою. Бесконечный марш на запад продолжался. Машины ничего не знали о гибели планеты, они просто выполняли свою задачу.

По земному исчислению шел XXV век космической эпохи. Это было худшее время в истории человечества. Шло пятнадцатое столетие лоовонской тирании.

Все началось, когда на Млечном Пути, у вытянутой руки созвездия Ориона, произошла встреча двух удивительно похожих рас. С далекого Золотого Лоо прилетели на стремительных сверхсветовых кораблях голубокожие лоовоны; люди Земли тогда еще неторопливо продвигались по Галактике на субсветовых звездолетах.

В это время империя Лоо простиралась на семь килопарсеков. Человечество смогло освоить пространство, составляющее едва ли одну двадцатую этих просторов.

Ничего странного, что обе расы, при всей их похожести, отнеслись к контакту совершенно по-разному. Внешне они удивительно походили друг на друга, только лоовоны были чуть повыше и имели голубоватый оттенок кожи.

И еще одно роднило людей и пришельцев с Лоо: и те и другие превыше всего ценили свободу. Только лоовоны признавали это право лишь для себя. Древние религиозные постулаты, запрещавшие производить генетические эксперименты с лоовонами, естественно, не распространялись на людей. И в их лабораториях стали появляться странные существа. Они рождались покорными рабами Золотого Лоо. Число их стремительно росло век от века, угрожая перерасти численность свободного человечества.

Тем временем при дворе императора Лоо разгоралась закулисная борьба. Алчные аристократы, которых подстрекали обуреваемые мечтами о «Галактике Лоовонов» жрецы культа Лоо, требовали колонизации новых и новых миров. Враждующие группировки Сейфанов, религиозные лидеры, Верховное Бюро – разведывательное управление империи – все участвовали в этом грандиозном деле, все стремились господствовать над целыми мирами.

Район расселения человечества, объявленный «зоной жизненных интересов Лоо», неумолимо сокращался. Он уже напоминал островок в огромном океане империи. Лишь железная рука наследника императора, управляющая космическим флотом, удерживала наиболее нетерпеливых лоовонов от дерзких выходок, которые повлекли бы разрыв договора между цивилизациями и окончательное порабощение человечества. Наследник императора понимал, что за разрывом последует война, и, несмотря на осознание превосходства лоовонов, считал ее преждевременной.

Тем не менее, запертое лоовонским флотом в ограниченном пространстве, теряя свои обитаемые миры один за другим, человечество практически оказалось в положении подчиненной расы.

Неожиданно в 17082 году по календарю Лоо (в 4533 году по земному летосчислению) для людей впервые сквозь тучи сверкнули лучи надежды. Откуда-то поползли слухи о затерянной умирающей планете, об археологе – человеке, у которого было только полголовы, но который якобы овладел секретом избавления рода людского от ига лоовонов.

Эта информация дошла до ушей правящей человеческой элиты и через несколько часов послушно поступила в Верховное Бюро. Агенты Бюро не зря ели свой хлеб.

Лоовоны забеспокоились. Что скрывается за этими слухами? Есть ли в них доля правды? Бюро неумолимо сжимало кольцо поиска вокруг таинственного археолога, но он, кем-то заблаговременно предупрежденный, успел скрыться, и след его затерялся между звезд.

Верховное Бюро праздновало победу. Заговор подавлен в самом зародыше, оппозиция разгромлена. Лоовоны не подозревали, что борьба только начинается. Да и как они могли о чем-то догадываться, ведь даже главный компьютер Бюро не мог предвидеть всех сюрпризов, которые так любит фортуна!

Какое значение имел для гигантского, совершенного в своем роде электронного мозга такой факт, что в тот самый год, когда доктор Улин Сенгрон, покрытый ужасными ранами, приполз из пустыни и поведал свою удивительную историю, на Глегане – лоовонской планете – родился человеческий ребенок. Его мать значилась в картотеке как «Джоанна 416». Малыш увидел свет в маленькой грязной хижине на Северо-западной улице жалкого поселка, где жили рабочие замка Фиргайз.

Старый лорд Дишилм Фиргайз находился в родстве с императорской фамилией, однако предпочитал прозябать в глухом уголке, чем испытывать при дворе всю тяжесть опалы, которую навлекли на род Дишилмов его братья. В своей домашней лаборатории лорд занимался генетическими опытами. Синтезированную в лаборатории замка яйцеклетку имплантировали в матку одной из женщин, и через девять месяцев у нее родился мальчик, которому был присвоен индекс «Джон 672-5-416». Ребенок не обнаруживал каких-либо отклонений от нормального человеческого развития. Вскоре ему на лбу вытатуировали личный индекс и передали на воспитание матери. Джоанна с радостью приняла своего сына, и он стал носить фамилию Йэхард. Так называли себя уже несколько поколений людей, живших в ячейке 416.

С того времени прошло двадцать лет. Старый лорд Дишилм решил на досуге заняться перестройкой родового гнезда. Джон Йэхард также оказался в числе строителей. Во всем замке кипела напряженная работа. Бригада Джона трудилась дни напролет, перетаскивая огромные блоки красного гранита на транспортер, который подавал их к исполинскому подъемному крану. Кран подхватывал многотонные красные кубы, возносил их на высоту двухсот метров и укладывал на гребень строящейся стены, опоясывающей Северную башню.

Рядом с транспортером постоянно маячила высокая нескладная фигура лоовонского надсмотрщика Ушмая. Очередной блок тяжело пополз по лязгающей падающей ленте. Джон почувствовал, что Ушмай не смотрит в его сторону, и немедленно проскользнул в укромное местечко, где он мог посидеть в тенечке, расслабить ноющие мышцы. Из своего убежища Джон наблюдал, как бригада готовится к отправке нового блока. Все работали совершенно обнаженными, если не считать кожаных передников и мягких прокладок на плечах. Воспользовавшись короткой передышкой, товарищи Джона собрались вокруг бака с водой, чтобы промочить пересохшие глотки. Бдительный Ушмай в ту же секунду обнаружил отсутствие Йэхарда. Оглядываясь, надсмотрщик яростно заметался вдоль транспортера, разыскивая дерзкого лодыря.

Джон с сожалением вздохнул и, опершись рукой о стену, стал подниматься на ноги. Вдруг он замер: пальцы его нащупали трещину в гигантском монолите, лежащем в основании грандиозного сооружения. Йэхард наклонился, чтобы рассмотреть поближе. Да, трещина, и не маленькая, змеилась до самой башни. Видимо, далее такой монолит не выдерживает ее веса. А ведь башня еще не закончена, предстоит нарастить еще добрых пятьдесят метров, чтоб ее шпиль горделиво вознесся на полукилометровую высоту над Большим холмом. Старого лорда убеждали использовать современные строительные материалы, но Дишилм настаивал на архаичных гранитных блоках, укрепленных стальной арматурой. Тогда сооружение производило бы на зрителей сильное впечатление.

Ушмай пронзительно засвистел, указывая рукой на бак. Джон присоединился к бригаде и подошел к своим закадычным друзьям, Труку и Гусу.

– Чтобы черт разорвал на куски этого Ушмая! – сказал Йэхард, злобно поглядывая то на надсмотрщика, то на огромный штабель красных блоков, которые им следовало таскать.

– Ушмай всегда тебя вынюхивает, – заметил Тру к с легкой усмешкой.

– До него дошло, что в ячейке 416 на этой неделе ели соевую похлебку, – объяснил Гус.

– Кто тебе об этом сказал? – нахмурился Йэхард.

– Одна маленькая болтунья.

– Просто наш Гус приударяет за твоей сестренкой! – засмеялся Трук.

– И ты скрывал это от меня? – Джон мрачно посмотрел на Гуса.

– А почему ты должен об этом знать?

– Потому что я самый старший мужчина в своей ячейке.

– В том-то и дело, что мужчина. Джоанна знает про нас. Я все делаю честно и благородно, как видишь.

– Тише, ребята! – испуганно прошептал рыжий Альби. – Смотрите, сюда идет Ушмай.

Надсмотрщик приближался, щурясь на солнце, небрежно поигрывая электрическим нейронным хлыстом.

– Эй, шестьсот семьдесят второй, опять отлыниваешь! Еще одно замечание, и дело кончится для тебя Исправлением, запомни.

Джон устало пробормотал в ответ какие-то извинения. Ушмай уже отвернулся от него, как вдруг Йэхард сам окликнул лоовона:

– Послушайте, монолит, лежащий в основании башни, дал трещину. Опасная трещина, узкая, но глубокая.

Лицо Ушмая начало лиловеть. Изменение цвета кожи у лоовонов означало крайнее раздражение.

– Трещина?! В великолепном монолите, который выбирал сам лорд? Замолчи, дурак! Что ты можешь знать о прочности камня? Или ты был в каменоломне? Может, ты опытный каменотес? Нет, ты просто грязный осел, рабочая скотина, у которой только и хватает ума воровать в лесу лорда дикую сою. Делай что тебе велено, на сегодня еще осталось достаточно блоков, а в чужие дела не смей совать свой сопливый нос. Трещина! Нет, вы только подумайте!

Ушмай, отходя к транспортеру, злобно фыркнул.

Бригада вновь принялась за работу. Справа от них стояли гигантские чаны, в которых размешивали известковый раствор. Где-то левее грохотал второй транспортер.

Товарищи расспросили Джона о трещине. Он подробно описал ее, но рабочие недовольно покачали головой.

– Каждый камень проверялся мастерами, какие тут трещины…

– А Ушмай-то наш уже воображает себя лордом. А что? Накопит деньжат, купит где-нибудь старую лоханку и захватит себе планету поудобнее. Все они загребают деньги лопатой.

К концу дня Джон подошел к монолиту и осмотрел трещину. Определенно она стала шире. Джон снова обратился к Ушмаю, и тот немедленно дал волю своему раздражительному характеру.

– Ради собственного блага, убирайся от меня подальше! – заорал разъяренный лоовон.

– Еще одно слово про трещину в этом замечательном камне, и тебе не миновать Исправления!

Джон втянул голову в плечи и отошел. Он не испугался угроз надсмотрщика. В последний раз его подвергали Исправлению в конце прошлого месяца, когда в их хижине обнаружили стручок сои. Нет, Джон не боялся боли, хотя и обжигающей, но короткой.

Йэхард только потому был так настойчив, что, кроме Ушмая, ни один лоовон не стал бы слушать его дольше трех секунд. Лоовоны считали общение с людьми оскорбительным для своего достоинства. Людям предписывалось быть немыми, услужливыми и по возможности незаметными.

Вместе с другими рабочими Джон побрел от замка к подножию холма, где приютился жалкий поселок. Туда стекалась серая людская масса после окончания рабочей смены.

У себя дома, в небольшом строении из дерева, где щели были замазаны мягким пластиком, он застал мать и маленькую сестренку Трели, которые сидели у очага, помешивая жидкий мутноватый суп, слегка пахнущий соей, – неделю назад Джон тайком принес ее из соседнего леса.

Вскоре вернулся домой младший брат Сэм, высокий худой подросток; ему уже исполнилось четырнадцать. Сэм работал на винограднике, раскинувшемся на южном склоне холма.

– О, Сэмми, ты как раз к ужину! – весело приветствовал брата Джон. Как самый старший мужчина, он считал своим долгом опекать четырех младших сестер и двух братьев. Хотя родственниками в прямом смысле они не были. И Сэм, и Трели, и все остальные появились на свет от искусственной яйцеклетки.

На работе послушный, исполнительный и молчаливый, Сэм был на хорошем счету. Его первые дни прошли в лаборатории, а затем Сэма вернули Джоанне. Женщина привязалась и к этому сыну. Сэма вообще все любили, несмотря на его болезнь. Иногда по ночам ему снились кошмары, и тогда он начинал рвать зубами собственное тело. Разбуженные диким рычанием, мать и Джон вставали и привязывали Сэма к кровати на время приступа.

Обитатели ячейки 416 ели свой ужин – соевую похлебку и синтетический хлеб. За столом говорили о недомогании маленькой Ваны. Джон сидел, опустив голову над тарелкой, стараясь не смотреть матери в глаза. От одного взгляда на сестренку в ушах у него словно раздавался похоронный звон. Врачи называли это «серая болезнь». Когда это началось, Джон сразу сказал матери, что девочку необходимо положить в госпиталь, но Джоанна со вздохом потрясла чулок, в котором семья хранила деньги. Там слабо зазвенели две-три маленькие монетки. С того дня Йэхард постоянно искал пути как-то заработать. Но пока он зарабатывал только на воду и хлеб для всей семьи. Младшие тоже приносили в дом наличные, этого кое-как хватало для оплаты жилища и отопления. Оставалась одна надежда – скоро Сэм и Гельда, работавшие на винограднике, должны получить деньги, и их, вероятно, хватит, чтобы положить Вану в госпиталь. Только бы малышка дотянула. «Если она все еще жива и даже чувствует себя сносно, – думал Джон, – болезнь еще не приняла тяжелой формы. А потом, пока Вана будет лечиться, надо взять дезинфицирующую шашку и окурить хижину».

Откуда-то донесся страшный грохот, земля задрожала. Почти в ту же секунду дверь распахнулась настежь и в дом влетела Гита, возбужденно размахивая руками. Она была так взволнованна, что не могла вымолвить ни слова, лишь тяжело дышала и показывала рукой в направлении замка.

– Да что там произошло, говори же! – нетерпеливо воскликнула Джоанна.

– Наверно, прилетел космический корабль, – спокойно заметил Сэм. – Помните, как тогда, когда привезли жену для молодого лорда Ину, эту самую леди Магельсу. Эх и наелись же мы тогда!

Джон взглянул через дверь на небо, но не увидел дымного следа, обыкновенно оставляемого посадочными двигателями звездолетов. Потом он перевел взгляд на замок, высившийся вдали, и вдруг вскочил на ноги.

– Трещина! – заорал он. – Башня упала! Над цитаделью Фиргайз уже поднималось огромное облако пыли. Джон выбежал из дома и помчался к холму. Улицы поселка заполнились рабочими. Повсюду раздавались яростные крики:

– А ведь Йэхард их предупреждал!

– Там сотни наших погибли!

– Еще бы, целая башня рухнула!

На площади собралась толпа. Все слушали Урга, самого старого рабочего в поселке.

– Надсмотрщика Ушмая предупреждали о трещине! – выкрикивал он, злобно сверкая глазами. – Мы требуем, чтобы он искупил свою вину в Яме Смерти!

Толпа одобрительно заревела и двинулась по главной улице. Навстречу им, соблюдая безупречный строй, бежала замковая стража, великаны семи футов росту, с шоковыми дубинками наготове. Их крохотные головы были закованы в грозно блестевшие на солнце стальные шлемы. Рабочие, вооружившись чем попало, бросились на стражников. Закипела яростная битва. Люди, доведенные до отчаяния многолетними притеснениями, голыми руками сражались с ненавистными стражниками. Их несокрушимая фаланга дрогнула, подалась, но вдруг на помощь прибыл новый отряд и ударил рабочим в тыл.

Когда сгустились сумерки, огромные воины с крохотными стальными головами рассеяли толпу.

На поселок опустилась ночь, освещаемая гигантскими кострами пылающих домов. Всюду бродили стражники, разыскивая зачинщиков.

На следующее утро мятежники, оставшиеся в живых, предстали перед лордом Дишилмом. Тот собственноручно выбрал нескольких из них – зачинщиков, по его мнению, – и приказал отправить их в Яму Смерти. Стражники немедленно хватали обреченных и тащили к страшному месту. Их леденящие душу крики раздавались над замком день и ночь. В число приговоренных попал и Джон, на которого лорду указал сам Ушмай. Рядом с Йэхардом стоял огромный микроцефал из замковой стражи, который возбужденно хихикал, когда из ямы доносились вопли умирающих.

Неожиданно он вытянулся по стойке «смирно» и застыл. Джон поднял голову и посмотрел на балкон замка. Там появилось несколько лоовонов из семьи хозяина, которые пожелали лицезреть Искупление. Йэхард узнал среди них молодого лорда Ину, наследника лорда Дишилма, и его жену, леди Магельсу из рода Гнови.

В этот момент стоявшего рядом с Джоном Рэма схватили и поволокли к яме два стражника. Панели, закрывавшие отверстие в земле, раздвинулись, отчаянно сопротивлявшегося Рэма столкнули в яму, и панели снова сдвинулись так, что снаружи осталась торчать только его голова. Через несколько секунд воздух наполнился отчаянным криком несчастного, тело которого пожирали хищные черви.

Джон заметил, что на балконе леди Магельса с отвращением заткнула уши. Глаза их на какое-то время встретились: молодая женщина несколько секунд пристально смотрела на Джона, затем отвела взгляд.

Через час то, что осталось от Рэма, извлекли из ямы и бросили в кучу, где перемешались останки уже прошедших Искупление. Тут же огромный стражник с тупой ухмылкой схватил Джона за плечи и поволок к освободившейся яме. Напоследок Джон оглянулся на голубокожую девушку на балконе. Леди Магельса, схватив мужа за руку, что-то горячо шептала ему на ухо. Йэхарда опустили в яму, и панели беззвучно сомкнулись вокруг его шеи. На него угрюмо смотрели рабочие, которых пригнали сюда наблюдать казнь своих товарищей.

Вдруг с балкона раздалась отрывистая команда на языке Лоо. Стражники в стальных шлемах недоуменно замерли, но команда повторилась вновь. Панели раздвинулись, Джона вытащили из ямы и повели к небольшой башенке в углу замка. Завернув за угол, стражник оглянулся, убедился, что их никто не видит, а потом открыл маленькую потайную дверь в стене.

Джона грубо втолкнули в проем, и он стал медленно подниматься по темной спиральной лестнице. Наверху его поджидал другой микроцефал, который провел его по длинному коридору, обитому белым бархатом, к огромным дверям тоже белого цвета. За ними открылась большая комната, почти наполовину занятая круглой кроватью. Рядом с ней нетерпеливо расхаживала леди Магельса.

Она коротко указала Джону на бархатную лакейскую ливрею, а сама, усевшись на подушки, с интересом наблюдала за ним. Немного помедлив, Джон стал снимать свои лохмотья, но едва он успел раздеться, как Магельса сильным рывком повалила его на постель, и они немедленно занялись любовью. Молодая страстная леди, искушенная во всех порочных наслаждениях, которые столь пышно расцветали на Ратане, ее родной планете, впервые за долгое время смогла пустить в ход всю свою пылкость и умение.

После, когда они, пресыщенные, утомленные, лежали на кровати в объятиях друг друга, Джон приподнялся на локте и прислушался. Сквозь открытое окно донеслись вопли мятежников, все еще проходящих Искупление.

Поначалу Джону казалось, будто его жизнь и впрямь изменилась к лучшему. Магельса отвела его к хирургу, который убрал татуировку индекса со лба Йэхарда, но буквально на следующий день она приказала выжечь ему на ягодицах свои инициалы. Во дворце Джон служил под началом старика Чалмса, старшего лакея.

Используя свое новое положение, Джон старался помочь семье и при каждой возможности посылал матери то пакет мяса, то хлеб, то головку сыра, а то и бутылку хорошего вина.

Через два месяца Магельса стала относиться к Джону заметно холоднее. Он понял, что наскучил пылкой леди и вскоре его сменит новый фаворит.

Йэхард давно замечал семейный разлад в стенах замка Фиргайз. Магельса терпеть не могла мужа, считала его скучным и тупым. Она ненавидела тихий, захолустный Глеган с его холодными лесами и вересковыми пустошами. Молодой женщине хотелось обратно, в сверкающие мегаполисы Ратана с их блестящей, шумной, развратной жизнью. Красавица надоедала Ину просьбами отпустить ее повидаться с родителями.

Лорд Дишилм с видимым неудовольствием выслушивал бесконечные жалобы невестки. Сам он не искал родства с семейством Гнови. Ведь Гнови принадлежали к Голубым Сейфанам, а Дишилм – к Красным, последние были в большой немилости при дворе. Родство с этой семьей укрепляло положение хозяина Фиргайза, хотя Магельсу считали позором для всех Голубых Сейфанов. С другой стороны, от Магельсы Голубые Сейфаны имели информацию о делах одного из опальных вождей мятежных Красных Сейфанов.

На все просьбы молодой леди Дишилм отвечал отказом. Космические путешествия дороги, а перестройка замка отнимает уйму средств. Леди Магельса могла рассчитывать на отдых не раньше чем подарит ему внука и наследника.

Однако лорд не знал, что невестка использует самые современные методы контрацепции, надеясь в конце концов добиться обвинения себя в бесплодии и отправки обратно на Ратан. Там она рассчитывала получить окончательную свободу и вернуться к радостям прежней жизни.

Но и Магельса не догадывалась, что за каждым ее шагом пристально следит леди Флаам, жена старого лорда. Леди Флаам происходила из обедневшего рода Костричи, чей захудалый замок располагался на одном из южных островов Глегана. Ее мечтой было накрепко связать род Фиргайзов с родом Костричи, выдав замуж за Ину свою молодую племянницу. На пути этих планов стояла Магельса. Ну что ж, тем хуже для нее, она будет убита и опорочена. Простого развода здесь недостаточно, иначе Гнови просто предложат другую невесту из своего рода, а старый Дишилм не сможет им отказать. Магельсу необходимо публично опозорить, лишь тогда, согласно канонам религии, Дишилм может полностью отказаться от невест рода Гнови.

Однажды утром Джона грубо разбудили два микроцефала. Тупо ухмыляясь, великаны скрутили его, засунули в мешок и отнесли в покои леди Флаам. Йэхарда вытряхнули прямо к ногам зловещей повелительницы замка Фиргайз. Облаченная в черные одежды, она восседала на троне, искусно сделанном из черепа громадного диноморфа.

Джон с замиранием сердца смотрел на леди Флаам. В поселке ходили жутковатые слухи об этой старой паучихе. Собственная семья поспешила отделаться от нее, когда на молодую Флаам пало подозрение в отравлении двух старших сестер и сводного брата. Необузданная и распутная, она прятала свое истинное лицо под маской ханжества. У нее было немало любовников из числа людей, от которых она потом избавлялась, сбрасывая их в подземелье, кишевшее хищными серыми червями.

С минуту Флаам смотрела на Йэхарда, наслаждаясь его явным испугом.

– Кажется, твоя презренная жизнь подходит к концу, – медленно заговорила она, наклоняясь вперед. – Ты можешь сохранить ее лишь в том случае, если точно исполнишь мои приказания…

После, уже лежа в своей комнате, Джон долго ломал голову над мучительной дилеммой. Леди Флаам велела ему тайно отключить сигнализацию в спальне Магельсы и подать условный знак, когда они будут в ее постели предаваться любовным утехам. В ту же секунду в спальню ворвутся люди Флаам с видеокамерами и микрофонами. Как только это случится, Джон, словно потеряв голову от страха перед расплатой, должен выхватить маленький плазменный нож и закричать, что Магельса его заложница. Стражники попытаются освободить девушку, и тогда он – тоже, конечно, случайно – убьет ее.

Флаам уверяла, что если все это будет точно исполнено, Джону ничего не грозит, что вместо него в Яму Смерти посадят другого, а самого Джона тайно переправят в маленькое поселение людей на побережье Северного океана.

Довериться леди Флаам? Джон с усмешкой покачал головой. В тот же вечер в спальне Магельсы он рассказал ей об интриге, которую плела против них старая паучиха. Джон не любил Магельсу, но был благодарен ей за спасение.

Молодая женщина пришла в ужас от его слов. Заливаясь слезами, дрожа от страха, она кое-как оделась и бросилась к мужу, умоляя о помощи.

Ину задумался. Его младший брат, любимчик леди Флаам, не упустит ни малейшей возможности занять положение наследника Фиргайза. Тщательно взвесив все в уме, Ину велел позвать Джона.

– Ты должен пойти к моей матери и убить ее, – хладнокровно сказал он. – Оружие я тебе дам. Если справишься, я отпущу на свободу тебя и твою семью.

Выбора у Джона не оставалось. Вечером опытный дантист вмонтировал ему в зуб капсулу с ядом. Одна из фаланг его среднего пальца была удалена и заменена протезом, в котором ухитрились разместить крохотный двухзарядный пистолет.

Несколько дней спустя, когда Джон работал в гардеробе, его схватили два стражника леди Флаам, ни слова не говоря, тщательно обыскали и накинули мешок на голову. Через пару минут Йэхарда швырнули к подножию зловещего трона хозяйки Фиргайза.

– Почему ты не сделал того, что я велела? – тихо спросила она.

– Я не мог… Магельса завела себе нового любовника.

– Лжешь! – Голос женщины снизился до свистящего шепота. – Я уже два дня наблюдаю за вашими богомерзкими наслаждениями. Никакого нового любовника нет!

Леди Флаам нажала кнопку на ручке трона, и мозаичные пластины в полу бесшумно разъехались. Из темного провала донесся слабый плеск воды и тихий, почти нежный звук – шипение голодных серых червей.

Два стражника двинулись на Джона. Он прыгнул одному на грудь и с силой прижал палец к маленькому низкому лбу нападавшего. Раздался хлопок, палец будто обожгло огнем, и громадный микроцефал тяжело рухнул на спину. Джон почувствовал, как сзади его обхватили две могучие руки и сжали так, что затрещали ребра. Хрипя, задыхаясь в этих медвежьих объятиях, Йэхард извернулся и впился зубами в напряженный бицепс. Стражник пошатнулся под мгновенным действием яда, коротко простонал и повалился, все еще прижимая Джона к себе.

Краем глаза Джон заметил леди Флаам с огромным пистолетом в руке. Громыхнул оглушительный выстрел. Пуля обожгла щеку Джону и взорвалась в стене. В следующую секунду Йэхард сорвал с пояса убитого стражника нейронный хлыст и швырнул старухе в лицо. Вскрикнув, леди Флаам упала на ковер, и Джон, не теряя времени, уселся ей на грудь. Его руки обхватили мягкое горло женщины и сжались. Пот заливал ему глаза, в ушах бился и звенел пронзительный визг, но Джон давил и давил, пока судорожно бьющееся тело не обмякло.

Он поднялся на ноги и осмотрелся. На среднем пальце зияла глубокая рана, со щек и лба, расцарапанных леди Флаам, сочилась кровь. Сбросив тела в люк, Джон поспешил найти кнопку на ручке трона, чтобы побыстрее закрыть панели и не слышать возбужденного свиста серых червей.

Боясь оставить за собой кровавый след, Йэхард замотал палец тряпкой и бегом кинулся в апартаменты лорда Ину. Но в роскошных покоях он не нашел хозяина, вопреки их договоренности. В комнатах Магельсы Джон также никого не обнаружил. В отчаянии Йэхард бежал из замка и спрятался в лесу.

На другой день стражники с собаками начали прочесывать окрестности, и Джону пришлось спасаться в песчаных дюнах, окружавших вересковую пустошь за лесом. Несколько дней он прожил как дикий зверь, питаясь съедобными корешками. Но под конец его раненый палец чудовищно распух и почернел, руку простреливали приступы нестерпимой боли. В одну из ночей Джон украдкой пробрался в поселок. Еще не доходя до родного дома, он узнал из случайно подслушанного разговора, что обитатели ячейки 416 два дня назад окончили жизнь в Яме Смерти.

Всю ночь Джон лежал на полу хижины, содрогаясь от беззвучных рыданий. На рассвете он встал и знакомыми ходами пробрался в замок.

В коридоре Йэхард услышал, как в спальне Магельсы молодой лорд Ину яростно ссорился со своей женой. Магельса требовала отпустить ее на Ратан. Ину же беспокоило совсем другое.

– Ну почему ты упорствуешь?! – кричал лорд. – Собственный отец подозревает меня в убийстве матери! Нам надо подарить ему наследника, пока он не обратил благосклонный взгляд на моего брата Лажука.

– Какое это имеет значение?

– Какое значение?! – уже совершенно не сдерживаясь, завопил лорд Ину. – А как ты думаешь, почему род Фиргайзов заживо похоронил себя здесь?

Магельса безмолвно покачала головой.

– Не знаешь? Так я тебе скажу. Нас держат под надзором! Мой отец избежал смерти лишь ценой добровольного изгнания! Потому что император никогда не потерпит нас при дворе – Голубые Сейфаны хотят заправлять всем одни!

– Да отсюда до двора несколько килопарсеков. Здесь, в этой глуши, вы можете делать все что угодно, и никто даже не заметит…

– Ошибаешься, дорогая! Верховное Бюро ни на секунду не оставляет нас своим вниманием. Знаешь старика Чалмса, старшего лакея? Он же приставлен к нам Бюро. Отец сразу сказал мне: «Следи за собой, когда говоришь в присутствии Чалмса!» И он был тысячу раз прав. Я как-то незаметно наблюдал за работой старика – это опытный и умелый шпион.

– И что же?

– А то, что моего отца пока щадят только из-за тебя, как ни удивительно. Они рассчитывают на появление нашего наследника, который соединит Фиргайзов с Голубыми Сейфанами.

– Поехали на Ратан вместе. Там ты сможешь выбрать себе одну из моих сестер.

– Да как я могу покинуть Глеган, пока не найден этот твой любовник? Если его поймают, он сразу заговорит, и тогда нам обоим не миновать Искупления.

Джон ударом ноги распахнул дверь, ворвался в спальню и, схватив лорда Ину за горло, приставил ему ко лбу почерневший палец.

– Если я не ошибаюсь, – процедил Йэхард сквозь зубы, – вы мне кое-что должны.

Ину, выпучив глаза, дрожал всем телом, но молчал.

– Чего тебе надо? – хрипло спросила Магельса.

– А ты не догадываешься, зачем я пришел сюда?

Лоовонка, уже овладев собой, лишь холодно пожала плечами.

– Откуда я могу знать, чего хочет человек, грязный раб?

– Однако ты несколько месяцев спала с этим грязным рабом, не так ли?

Магельса презрительно фыркнула и отвернулась. Ину жалобно всхлипнул.

– Вы, видимо, нехорошо себя чувствуете, хозяин? Ваше недомогание немедленно пройдет, как только вы увидите меня в Яме Смерти, не правда ли? Ведь так просто все свалить на раба, которому вы конечно же поспешите заткнуть рот! Но подумайте, несравненный лорд, если я посильнее прижму палец к вашему высокородному лбу, что будет?

Ину судорожно глотнул воздуха.

– А теперь, если вам не угодно отвечать на этот вопрос, слушайте, что потребует от вас грязный раб.

И Джон изложил ему план, который созрел в его голове, когда он лежал на полу в ячейке 416.

В тот же вечер Магельса сняла со счета мужа крупную сумму и заказала два билета на ближайший звездолет, отбывающий с Глегана через два дня. Себе она взяла билет до Ратана. Путь Джона лежал в мир людей, в систему Ноканикус, двадцать шесть световых лет от Глегана по направлению к созвездию Гиад. Такие расходы почти разорили Ину.

Затем молодой лорд сделал признание о своей причастности к убийству матери, которое Магельса сняла на видео и, перешифровав затем, внесла в память главного компьютера замка. Стоило набрать по межзвездной связи номер условного кода, который знали только Джон и Магельса, как исповедь Ину появилась бы на всех экранах в резиденции Фиргайзов.

В следующие два дня Йэхард не отходил от молодого лорда. Присланный Магельсой врач ввел Джону обезболивающее, удалил пораженные ткани и нарастил на пальце новую плоть.

Немедленно после операции Джон начал укладывать свой багаж. Запасная одежда, изрядный запас стимулирующих таблеток, документы на имя Джона Йэхарда, личного секретаря Магельсы.

На третий день Ину, Магельса и Джон вылетели в Калб, главный город Глегана, располагавшийся в двухстах километрах западнее замка Фиргайз. Там они, пройдя небольшую регистрацию, сели в небольшой транспортный корабль, который быстро доставил их на орбиту, на борт комфортабельного звездолета. Ину сразу же вернулся на Глеган.

Джон не боялся его мести: молодой лорд хорошо помнил о компромате на себя, заложенном в память компьютера.

В салоне Джон сел поближе к Магельсе, опасаясь неожиданных сюрпризов со стороны этой взбалмошной и импульсивной особы. Но его страхи были напрасны. Для Магельсы все складывалось как нельзя лучше: она возвращалась на Ратан и готовила для родителей леденящий кровь рассказ по собственной версии. А там уже отец защитит ее от любых притязаний Фиргайзов. Что касается Джона, то лоовонка чувствовала невольное восхищение и уважение к смелому землянину. В ее сердце даже зашевелилось странное чувство к этому человеку, которое Магельсе никогда не доводилось испытывать прежде. Высокий, мускулистый, с черными горящими глазами, Джон выгодно отличался от вялых, изнеженных обитателей Ратана.

Звездолет включил гравимагнитное поле и, стремительно набирая скорость, покинул орбиту Глегана.

Молодой Ину, вернувшись в замок, сразу прошел в кабинет отца и сбивчиво поведал ему, что Магельса, потеряв голову от своего любовника из поселка, убила леди Флаам и скрылась со своим дружком. Лорд Дишилм, естественно, ничего не знал о признании сына, заложенном в компьютер, поэтому для него так и осталось загадкой, почему Гнови позднее прервали с ним всякие отношения и расторгли брак между Ину и Магельсой.

В глубине души старый лорд почувствовал облегчение, отделавшись от своей супруги, которой и сам побаивался. Он настолько воспрянул духом, что даже объявил о своем намерении жениться вторично и написал письмо императору с просьбой разрешить явиться ко двору и приискать там подходящую невесту из благородных Голубых Сейфанов. Этим планам не суждено было сбыться: вскоре лорд Дишилм погиб от руки неизвестного убийцы.

Поползли слухи, что здесь замешан Ину. Но об убийстве все забыли, когда в замок прибыла невеста, специально присланная императором для наследника Фиргайза. Леди Синка, так ее звали, была по крайней мере втрое старше своего жениха, дряхлеющая старая ведьма. Это означало, что теперь молодой лорд заручился определенной поддержкой в высших кругах, и слухи, связанные со смертью старого Дишилма, быстро улеглись.

Тем временем Джон Йэхард преодолел уже большую часть пути от Глегана к человеческим мирам. Путешествие заняло несколько недель, во время которых звездолет то и дело трясло, когда, пересекая подпространство, он разом покрывал расстояние в два-три световых года. Всякий раз, когда корабль возвращался в нормальное измерение, пилоту приходилось тщательно подгонять гравимагнитное поле корабля под параметры места выхода, чтобы избежать магнитных ловушек; этот процесс требовал от пилота большого мастерства.

На космической станции Ялпитан Джон простился с леди Магельсой, которая одарила его на прощание нежным поцелуем, при этом глаза молодой лоовонки подозрительно заблестели. Магельса села на великолепный звездолет, совершающий регулярные рейсы в район Ориона, откуда нетрудно было добраться до желанного Ратана.

Джон мрачно смотрел ей вслед. Теперь на космической станции среди лоовонских солдат он оставался совсем один. Без Магельсы Джон ощущал себя беззащитным, и компромат на лорда Ину, внесенный в компьютер, уже не казался ему надежной защитой. В конце концов, лорд может просто уничтожить главный процессор вместе со своей исповедью.

Но голубокожие лоовоны в серой униформе не обращали на Джона ни малейшего внимания, и когда Йэхард поднимался на борт звездолета, который должен был доставить его до Ноканикуса, в нем вновь окрепло чувство уверенности.

На корабле Джону пришлось разделить каюту с пожилой землянкой; в благодарность за долгую службу у лоовонских лордов она получила под старость свободу и билет в любую человеческую систему на выбор. Почтенная старушка была рада без памяти. Большую часть пути она то яростно ругала своих бывших хозяев, то громко распевала гимны, славившие людскую цивилизацию.

Джон не смог долго выдерживать такое соседство, и когда не в меру крикливая леди опять принималась вещать, немедленно уходил в библиотеку и сидел там, пока не начинали слипаться глаза.

Хотя в библиотеке были собраны лоовонские книги, изданные для людей, Джону удалось отыскать несколько томов, в которых о людях писалось объективно. Читая их, Йэхард словно рождался заново. Перед ним открывались такие горизонты, о которых он даже подумать не мог. Самое большое впечатление на Джона произвел «Универсальный кодекс человеческой морали». Он провел не одну бессонную ночь, заучивая наизусть каждый из семидесяти постулатов. Иначе Йэхард не чувствовал себя вправе вступить в мир свободных людей.

Пока Джон читал и восхищался, звездолет уже входил в ареал автономной земной цивилизации. Старые, давно освоенные миры сохранили свою высокую культуру, несмотря на постоянную унизительную опеку лоовонов. Гиады, группа Альдебарана, миры Малой Медведицы – во всех этих системах люди имели полную автономию, что показалось поначалу Джону довольно странным, даже пугающим.

Когда корабль прибыл в систему Ноканикуса, потекли изнурительные часы. Корабль, то резко тормозя, то внезапно ускоряясь, проходил сквозь пояс астероидов. Наконец они достигли Гипериона, самой большой планеты звезды Ноканикус.

Книги и фильмы, просмотренные Джоном, в самых восторженных выражениях воспевали чудеса этой планеты. Могучие корпорации. Гигантская индустрия. Колонии на малых планетах. Джон приготовился увидеть нечто незабываемое, и Гиперион не разочаровал его. Кораблю приходилось с трудом лавировать в толчее судов, снующих вокруг планеты и огромной причальной станции на орбите.

Йэхард зачарованно смотрел в бортовой экран внешнего обзора на веретеновидные, сигарообразные аппараты, которые, мигая разноцветными огнями, проносились рядом. Повернув к причальным узлам, корабль медленно поплыл между огромными темными конструкциями. Вдруг из множества шестиугольных отверстий хлынули потоки ослепительного света. Джону казалось, будто их звездолет проходит сквозь ступицу исполинского колеса. Где-то в глубине причала угадывались машины, многократно превосходящие корабль по величине.

Слегка вздрогнув, лайнер пришвартовался. Вместе с толпой галдящих пассажиров Джон вышел из звездолета и направился к кораблям местного сообщения. В заплечной сумке лежало все движимое и недвижимое имущество Джона Йэхарда. Но зато он был свободным человеком в мире людей!

Вскоре его доставили на Гиперион. Мегаполис, в котором оказался Йэхард, был явно перенаселен. Жизнь била здесь ключом, повсюду текли людские потоки. Как сообщалось в туристическом проспекте, все население – двадцать четыре миллиона человек – так или иначе было связано с мощными финансовыми, промышленными корпорациями, индустрией развлечений. Эти виды деятельности составляли гордость и силу Гипериона.

К счастью, у Джона осталось немного денег. Слоняясь в многочисленной толпе горожан, Йэхард ошалело наблюдал разноцветное неистовство огней рекламы. Со всех сторон ярко пылали бесконечные «С. Даба», «Счастье на всю жизнь», «ДД», «Арника», десятки, тысячи, целые потоки разноцветных лучей, впивающихся в глаза.

Джон извлек из сумки пачку лоовонских кредиток, которые получил от лорда Ину в замке Фиргайз, и направился в сверкающий зеркалами и хромом банк «Балтитьюд». Миловидная девушка, сидевшая за столиком в отделе обмена валют, пришла в восторг от бумажек Джона, вертела их, долго разглядывала и в конце концов объяснила, что здесь лоовонские деньги столь высокого номинала не принимаются. Джон, уже несколько утомленный суматохой Гипериона, настаивал на своем, все больше раздражаясь. На шум прибежал старший клерк, который быстро уладил дело, обменяв все деньги Джона на гиперионские. Этого хватило, чтобы выдать Йэхарду банковскую кредитную карточку.

Покинув банк, Джон отправился бродить по улицам центрального сектора, скорее напоминающим ущелья. Над ним мощно вздымалась громада Октагона V, возносившая свою главу на почти километровую высоту. Йэхард шел мимо сверкающих витрин дорогих магазинов, мимо шикарных ресторанов и заманчиво мерцающих огней увеселительных заведений. Рядом суетилась шумная, жизнерадостная толпа людей, одетых в элегантные платья серых и голубых тонов, самых модных расцветок сезона. Это беспокойное море широко разливалось по улицам, заполняя весь город неумолчным гулом тысяч голосов, и Джону казалось, что он слышит шум прибоя, разбивающегося о скалы Холодного моря на Глегане.

Поужинав в дешевой закусочной, Йэхард улегся на скамейку в парке, но вскоре был не слишком вежливо разбужен полицейским. Его отпустили лишь после короткой, но энергичной лекции о недопустимости бродяжничества и дружеского совета как можно скорее уничтожить следы клейма на лбу.

Прошел день, наступила ночь, снова занялся день, и Джон убедился, что жизнь в городе ни на секунду не замирает, и ночью улицы так же многолюдны, как и днем, пожалуй, даже еще многолюднее.

В конце концов Джон снял крохотную комнатушку в самом дешевом отеле за сотню в сутки. Обзаведясь крышей над головой, Йэхард отправился искать себе работу. Уже через несколько часов поисков ему стало ясно, что он попал из огня да в полымя. Для Джона, не получившего никакого образования, в высокоразвитой, наукоемкой экономике Гипериона не оставалось ни малейших шансов. Иногда удача вроде бы улыбалась ему, но стоило нанимателю заметить на лбу Йэхарда следы клейма, как все разговоры кончались отказом, в котором сквозило почти нескрываемое презрение. Уходя, Джон слышал за спиной шепот: «Выкормыш!», «Клейменый!», « Лоовонишко!»

Когда эта история повторилась в небольшом баре, куда он нанимался уборщиком, Йэхард, не сдержавшись, влепил хозяину хорошую затрещину. Все завсегдатаи бара мгновенно повскакивали со своих мест, набросились на Джона и жестоко избили его. Джон, выброшенный на улицу, сумел кое-как добраться до больницы и предъявил свою кредитную карточку. Врач, взглянув на него, посоветовал лететь лечиться на родной Лоо. Помощь удалось получить лишь в бесплатной благотворительной поликлинике.

Утром в полном отчаянии Джон направился в правительственную службу занятости, но и там не услышал ничего утешительного. Заработать на приличное существование можно, объяснил ему заспанный, зевающий чиновник, продав один из своих органов в трансплантационный банк. Банк будет содержать Джона в одном из частных санаториев, пока не возникнет нужда в соответствующем органе. Обладая молодостью, силой и красотой, Йэхард также мог бы прожить, предлагая себя для любовных утех постаревшим развратницам. Но сам чиновник не советовал идти по этой дорожке из-за лоовонских клейм на теле.

У Джона имелись неплохие перспективы работы на верхних этажах зданий мегаполиса, где обычно селились проживающие здесь лоовоны, но Йэхард с негодованием отверг мысль о том, чтобы снова попасть в услужение к надменным голубокожим. К тому же, работая и живя среди людей, Джон мог легче укрыться, если расследование его преступлений на Глегане будет все-таки начато.

Выйдя на улицу, Джон пошел в парк и сел под деревом, тупо глядя перед собой. Мысли его снова и снова возвращались к крохотному пистолету в среднем пальце, но в глубине души Джон боялся пугающей неизвестности, скрывающейся за последней чертой. Он увидел приближающуюся к нему девушку; кажется, она и раньше попадалась ему на глаза в службе занятости. Подойдя, незнакомка предложила Джону проверить его пси-способности по специальному тесту и привела Йзхарда в свой кабинет. Результаты оказались неожиданно высокими; особенно хорошо Джон чувствовал у людей страх, ненависть, ярость. Из службы занятости было тотчас отправлено сообщение в Особый отдел департамента полиции Гипериона. Там повсюду выискивали рекрутов, которых можно было бы подготовить для борьбы с террористами. Они за последние годы стали настоящим бичом планеты. Служба в Особом отделе была тяжелой, опасной, но хорошо оплачиваемой. Во всяком случае, жалования вполне хватало, чтобы снимать довольно приличную квартиру. Джону пришлось решать быстро – его порядком истощившиеся средства \ позволяли провести только одну ночь в отеле. К людям, ночевавшим на садовых скамейках, как он уже знал, полиция относилась без всякой жалости. Бездомных просто отлавливали, грузили на корабль и отправляли на огромную старую космическую базу, где набрался уже не один миллион подобных бедолаг.

Экономика Гипериона медленно входила в глубокий кризис. Расположенная на самом краю ареала расселения человечества, система Ноканикуса совершенно перестала привлекать колонистов с других планет. Лоовоны неумолимо прибирали к рукам самые удобные планеты в Галактике. Не было переселенцев, и грандиозный космический флот колоний замер, сиротливо стояли в доках огромные лайнеры с надписью «NAFAL» на борту. Гиперион перестал притягивать к себе межпланетных торговцев, и его экономика, замкнутая в самой себе, медленно, но верно приходила в упадок.

Тем не менее, кризис почти не коснулся добывающей промышленности. На многочисленных астероидах, богатых газом и водой, были основаны небольшие поселения, и торговля там велась так оживленно, как нигде в человеческих мирах. Но на громадных станциях у пояса астероидов положение складывалось просто отчаянное. Они лежали слишком далеко от проторенных дорог и терпели невероятные лишения, несмотря на огромные залежи ценного газа и воды неподалеку.

Выслушав объяснения девушки из службы занятости, Джон, с минуту поколебавшись, дал согласие работать в Особом отделе, или в «Отделе убийц», как еще его называли. Через несколько часов Йэхарда представили руководителю отдела. Тот придирчиво осмотрел Джона, заставил пройти заново все тесты и, просмотрев результаты, удивленно присвистнул. Джону предложили жалованье по средней ставке плюс премии за каждого уничтоженного террориста.

Когда снимали отпечатки пальцев для занесения в картотеку, Йэхарду пришлось объяснить, какой операции в свое время подвергся его средний палец. У специалистов изумленно поползли вверх брови, однако Джона решили оставить в отделе. Такие пси-способности встречались крайне редко. Да и совершенное владение языком Лоо, знание жизни его голубокожих обитателей само по себе являлось существенным преимуществом Йэхарда.

Прошло несколько дней, заполненных тренировками. Джон жил в общежитии для курсантов, еще не получивших значок агента. Сокурсники относились к нему с нескрываемой враждебностью из-за следов лоовонского клейма на лбу. Джон сделал себе новую пластическую операцию, пытаясь их убрать, но это почти ничего не изменило. Стиснув зубы, Йэхард с головой ушел в учебу, задавшись целью стать первым во всем. Он раньше всех на курсе добился звания агента. Начальник училища сам вручил ему табельное оружие и направление в Особый отдел. Едва появившись на рабочем месте, Джон получил приказ отправиться по следам религиозной секты «Жизнь во имя смерти», давно наводившей страх на весь Ноканикус.