Звездочка миллиардера. Это моя дочь! (СИ)

Виктория Вишневская Звёздочка миллиардера. Это моя дочь!

— Босс, нам нужно поговорить о вашей сбежавшей невесте.

Отрываю взгляд от монитора и смотрю на начальника безопасности своей компании. Замечаю в его руках желтоватый конверт.

— О Марте Витальевне.

При имени бывшей зубы стираются в порошок. Это уже прожитый период. Но одно упоминание о ней вызывает дурные воспоминания. Я был влюблён, меня предали, обокрав и сбежав. За несколько дней до свадьбы.

Решил не искать её. Не мстить. А продолжил жить дальше. И я позабыл эту тварь, пригревшуюся на моей груди, за несколько лет. Но Женя решил мне напомнить о ней. И не просто так. Что-то произошло.

— Что с ней? Вернулась в страну?

— Нет. Всё так же скрывается от вас. Но прислала письмо.

Выгибаю бровь. Она? Мне? Письмо? Спустя столько лет?

— Анонимное, без отправителя. Но это, несомненно, она, — кашляет помощник. — Курьер доставил десять минут назад. Вы же знаете, я такие посылки проверяю сразу же.

— Ближе к делу, — грубо отзываюсь. — Прочитал?

Короткий кивок.

— И что там? Давай вкратце. Не хочу тратить на неё много времени.

И тем более, если там тысяча слов извинений. И просьб простить её и начать всё сначала.

— Совсем коротко?

— Максимально, Жень, максимально.

— У вас есть ребёнок.

Слова подчинённого на секунду вгоняют в ступор. Мне дают пощёчину, которую я не ощущаю, но откат наступает через время. Лицо обдаёт жаром, начинает гореть и колоть.

— Письмо, — перестаю дышать. — Дай сюда.

Он молча пересекает кабинет. Кладёт передо мной жёлтый, потускневший конверт с написанными красивыми буквами:

«С днём рождения».

Он будет только через две недели. Забыла или отправила заранее, чтобы оно пришло на праздник?

Отмахиваюсь от вопросов, достаю из уже вскрытого конверта белоснежную бумагу. Бегло прыгаю по строкам, выискивая слово «шутка». У этой овцы, может быть, такое чувство юмора. Но этого я не нахожу, поэтому читаю с самого начала.

«Привет, Глеб! Я знаю, ты меня ненавидишь. Хотя и наверняка пытался забыть меня, что не вышло. Ты ведь любил меня…».

Равнодушно смотрю на эти слова. Раньше они заставляли пульс ускориться, а сейчас — ничего. И нет, я правда забыл её, перевернув страницу в своей жизненной книге.

Слишком много чести для неё.

«Но извини. Это было не взаимно. Сначала я пыталась спастись от бедной жизни, а потом встретила другого и полюбила его.

Дни перед нашей свадьбой — стали последними днями, когда у меня появился шанс уйти от тебя до того, как ты окончательно привязал бы меня к себе из-за одного события.

Долго думала, говорить или нет. Но решилась, раз впереди твой праздник…

Я была беременна.

От тебя.

Аборт не сделала, срок был большой.

Я родила. Написала отказ.

Честно, не помню, кто это был. Девочка или мальчик. Мне было плевать. Это ведь был твой ребёнок. И он никак не вписывался в мою жизнь, отчего пришлось избавиться от него, чтобы начать всё с нуля.

Хочу, чтобы ты знал.

Он или она сейчас находится в доме малютки. Хотя прошло столько времени… Возможно, он уже нашёл себе семью и счастливо живёт там.

Вряд ли ты его найдёшь.

С днём рождения, Пожарский».

Стук сердца раздаётся в горле, в висках, во всём теле.

Написанное кажется неправдой. Но это её почерк. Это её манера общения.

И я хочу её убить. Схватить руками ту шею, что осыпал поцелуями, и резко дёрнуть, свернув её.

Но эта жажда убивать притупляется растерянностью.

Никогда бы в жизни не подумал, что Марта способна на подобное. Отказаться от собственного ребёнка. Убежать от меня беременной.

А больше всего в голове не укладывается мысль, что где-то на земле ходит моё продолжение. Мой ребёнок. Моя кровь, моя плоть. И растёт в чужой семье.

Сжимаю бумагу в кулаке. От злости хочу найти бывшую возлюбленную. И заставить её пожалеть о том, что она сделала.

Но в приоритете сейчас не эта потаскуха.

— Найди мне его, — чеканю каждое слово, в безумии смотря на смятое письмо. — Как можно быстрее.

— Мы уже начали поиски ребёнка. Что насчёт Марты Витальевны?

— Больше не смей говорить при мне её имя, — рычу, не зная, куда деть злость. Я готов разгромить всё вокруг, сорваться с места, найти её и наказать. За то, что она сделала.

Отправила моего ребёнка в детский дом. При живом отце! Ничего мне не сказав!

Но боюсь, в таком состоянии увидев её — отправлюсь за решётку.

Все эти годы мне было плевать на неё, а сейчас… Она подлила керосина в слабый, но стабильный огонёк. Разбудила настоящего Пожарского, который хочет сжечь всё на своём пути.

И я до неё обязательно доберусь. Превращу в пепел. И заставлю её возлюбленного жрать его, пока не подавится.

Встаю из-за стола. Кидаю проклятую бумажку на пол и пулей вылетаю из кабинета.

Пока они ищут ребёнка, наведаюсь к матери Марты. Она точно должна что-то знать.

Пересекаю весь этаж своего издательства, дохожу до лифта, с силой жму на кнопку. Не нахожу себе места, едва не бросаясь в разные стороны, как раненый зверь в клетке. Благо лифт приезжает скоро. С трудом жду, когда все выйдут на этаже, поздоровавшись со мной.

Терпеливо киваю, а в один момент, когда этот поток не прекращается, залетаю в кабину и тут же жму кнопку первого этажа.

— Мужчина! — удивлённо и недовольно восклицает нежный голосок у стенки. — Вообще-то, ещё не все вышли!

Женская ладонь тянется к панели, нажимает на кнопку открывающихся дверей, но уже поздно. Лифт трогается с этажа.

А я просто не заметил эту мелкую темноволосую девчонку в самом углу. Еле-еле достаёт мне до плеча.

Жмёт на кнопку этажа, от которого мы отъезжаем, в надежде, что лифт вернётся.

— Ещё раз подымешься, — недовольно цежу сквозь зубы. Карие глаза блестят с ненавистью, а густые брови сходятся к переносице. — Я тороплюсь.

В любой другой день — почувствовал бы свою вину. Но сейчас я как бык, что летит только на красную тряпку.

— У других людей тоже есть дела, и они могут спешить! — вновь недовольно откликается. И тут же её личико меняется, мелькает страх и испуг.

Нас неожиданно трясёт от резкого торможения кабины.

Не сразу сквозь эмоции понимаю, что… мы застряли.

— Млять, — бью кулаком о металлическую коробку и громко продолжаю: — Это всё потому, что ты нажимала на кнопки!

И тут же слышу детский нарастающий крик.

Напрягаюсь. Столбенею.

Ребёнок?

Взгляд молниеносно летит в ноги, откуда доносится разрывающий все лёгкие плач…

Друзья, добро пожаловать в мою новинку! Она будет немного сложной, по началу так точно. Героя захочется прибить и не раз:)

ГЛАВА 2

Любовь

— Ах ты маленькая проказница! — играя, бегу за моей девочкой, которая с радостным визгом летит вперёд по двору. — Кто сорвал цветочек с клумбы, а?

Астра останавливается, улыбается, демонстрируя белые зубки, и вытягивает крохотные ладошки вперёд, показывая зелёный стебель и розовые лепестки.

— Нельзя срывать цветочки, — говорю ей поучительно. Но вряд ли она сейчас задумается над моими словами. — Но их можно дарить. Кому подарим твой?

Моя звёздочка без раздумий подбегает ко мне.

— Ня-ня, — вручает мне.

— Мне?

Ничего не отвечает, только ждёт, когда возьму. И я принимаю, прокрутив тонкий стебель в пальцах.

— М-м-м, как пахнет!

Моя радость счастливо улыбается и снова начинает бегать вокруг меня. Разыскивает, что ещё можно натворить на улице, пока мы вместе с ней идём в издательство.

Все вокруг умиляются ей, завидев белый воздушный сарафан и два озорных хвостика с бантиками.

Находит всё же приключения на свою аллергенную попу и натыкается взглядом на шпица, что вальяжно проходит мимо со своей хозяйкой. Приходится взять Астру за ладошку в плен, иначе чиханий нам не избежать.

— Всё-всё, пошли, мы опаздываем, — поторапливаю её, отрывая от животного. Снова как ни в чём не бывало она идёт рядышком, а я лезу в сумочку за вибрирующим телефон. — О, дедуля твой звонит.

Надеюсь, что она хоть как-то отреагирует, но… Не судьба. Ещё не породнились, времени мало прошло.

— Да, па? — машинально отвечаю, поглядывая по сторонам. Здесь как раз проезжая часть — надо быть начеку.

— Как дела у Аси? — называет её папа сокращённым именем. Когда он интересуется ею — я готова взлететь на крыльях к небу, зарыться лицом в мягкие облака.

Как же я рада, что, несмотря на все отговорки, родители всё же приняли мою дочку и любят, как родную. Смирились. Но в такое сокровище — грех не влюбиться!

Вот и я однажды попала в её сети… Настолько, что теперь не вижу жизни без неё.

Ни секунды не жалею, что всё же удочерила её.

Это случилось не так давно. Я ещё работала в доме малютки, где директором была моя тётя. Устроилась я туда спонтанно, на некоторое время, чтобы помочь.

И по прошествии нескольких месяцев к нам поступила Астра. Моя маленькая девочка, чьё имя означает «звезда». Так её назвали в родильном доме из-за того, что родилась ночью под Большой Медведицей.

И всё. Я пропала. Влюбилась в её карие глазки, пухлые щёчки и жизнерадостную улыбку.

Она всегда радовалась, была спокойной и не плакала, несмотря на свою судьбу. Да, она ещё ничего не понимала, но прекрасно всё чувствовала. Особенно одиночество, недостаток внимания, которое важно всем деткам… И я старалась всё компенсировать. Настолько, что утонула в этой девочке ещё сильнее.

А она ходила за мной хвостиком, из-за чего мы стали неразлучны. Только из-за неё я выходила в свои выходные на полный рабочий день. Лишь бы быть рядом с ней…

Понимала, что сделала главную ошибку, которую допускать нельзя.

Полюбила. Привязалась.

Тряслась, что её заберут. Но в то же время желала ей только счастья и любящую семью.

И в один момент страх так подобрался к горлу, что я решилась на удочерение. Поговорила со своим парнем, что не оценил моей идеи, с родителями… Долго копалась в себе, спрашивая — смогу ли?

А потом у меня появился пример. Мужчина, который усыновил своего племянника. Да, они были родные по крови, но он — человек, далёкий от детей, — не побоялся взять на себя ответственность. Справляется, хоть и не без помощи остальных.

И она у меня будет.

Поэтому, отбросив все сомнения, я сделала это. Удочерила Астру, забрала к себе, поругавшись с парнем и уволившись из дома малютки. Больше уделять время другим деткам я не могла, нужно было заняться моей Звёздочкой.

Благо родители на моё восемнадцатилетие купили небольшую двушку, и с жильём проблем не возникло. Как и с работой. Пока у меня есть моё хобби, приносящее мне средства к существованию, могу работать из дома.

Ещё и ей приятно делаю — зачитываю лично написанные детские сказки ей на ночь. И она быстро засыпает под них, засунув в рот пальчик.

Теперь у нас каждодневная традиция — история перед сном. И у меня их уже столько — что писать не успеваю! Но людям они нравятся — у меня уже выходит второй сборник сказок в одном издательстве. Собственно, туда мы и направляемся по делу, которое не можем решить дистанционно.

Параллельно болтаю с дедушкой, пока не заходим в огромную современную многоэтажку. Поднимаю голову, рассматривая махину. А ведь нам… на самый верх. А я высоток боюсь.

Но должна быть сильной ради Звёздочки. Она с энтузиазмом идёт рядышком и буквально запрыгивает в кабину лифта, заражая людей вокруг нас своим хорошим настроением. С ней мило болтают, делают комплименты, а она только рада, демонстрируя своё белое платье и бантики.

Наконец мы приезжаем на наш этаж и ждём. Стоим в самом конце, у стеночки, поэтому выходим последние. Но стоит выйти девушке передо мной, как в кабину влетает мужчина, не дождавшись, когда все выйдут. Жмёт на кнопку первого этажа, закрывая дверь.

И я негодую. Из-за него я могу опоздать к редактору!

И сделаю это, потому что не успеваю открыть двери — мы уже уверенно спускаемся вниз.

— Ещё раз подымешься, — бросает этот подлец.

Да вы только посмотрите на него! Решил, что ему всё можно? Да кто он вообще такой?

Одет в костюм с иголочки. Аккуратно подстриженная борода, волосы. Ухаживает за собой. И судя по дорогим часам на запястье и сверкающим туфлям… не бедствует.

— Я тороплюсь.

Ах, так?!

Готова топнуть ногой, но вспоминаю, что мы в лифте.

— У других людей тоже есть дела, и они могут спешить! — не скрываю возмущения. И внезапно, не ожидая, я ощущаю тяжесть в ногах. Ощущаю короткую тряску, вызывающую испуг.

Сжимаю ладошку моей девочки, притянув к себе.

В панике смотрю на мужчину. Так и хочется спросить, что случилось, но я и сама понимаю — лифт остановился. Не просто на этаже, а вообще.

Застряли.

Но я ведь не топала ногой…

— Млять, — мужчина зло бьёт о стену металлической кабины кулаком и гаркает на меня: — Это всё потому, что ты нажимала на кнопки!

Не успеваю ничего ответить. Пространство заполняет громкий плач моей малютки.

Вот же отморозок!

Хватаю Звёздочку на руки, прижимаю к себе и пытаюсь успокоить.

В глазах неадекватного горит странный и зловещий огонёк, прожигающий моего ребёнка. Девочка утыкается мне в шею, всхлипывает и прячется от злого мужика.

И теперь я напрягаюсь ещё сильнее. По лицу, его глазам, эмоциям… понимаю, что он не в себе.

А страшнее всего — мы застряли с ним наедине, без возможности уйти…

ГЛАВА 3

Любовь

— Тише, милая, тише, — похлопываю мою девочку по спинке, пытаясь успокоить её. А мужчина продолжает смотреть на нас молча, неподвижно, рассверливая взглядом в затылке Астры дыру.

Отступаю назад, к стенке.

Нехорошее предчувствие липкими лапами подбирается к горлу.

— Я понимаю, что у вас настроение не задалось, — цежу сквозь зубы. — Но вы в обществе находитесь! Мало того, что из-за вас мы опаздываем на встречу, застряли здесь по вашей вине, вы ещё и ребёнка до слёз довели!

— Я её не видел, — говорит всё так же зло и дерзко. — На руки поднять не додумалась? Ты видела, сколько здесь народа? А если её затопчут?

— А это уже не ваше дело, — качаю на руках Астру. Она не прекращает плакать, но делает это тише, роняя детские слёзы мне на шею.

— Вот и не суй свой маленький нос в моё настроение, — чеканит, вновь нажимая на кнопку на панели. Но на этот раз вызова диспетчера. — А заставь свою сестру успокоиться.

«Заставь»?

Меня даже слово «сестра» не коробит настолько, как его пренебрежительные слова, означающее «заткни её».

— Вас бы кто утихомирил.

Нет, я по жизни много мудаков встречала, но таких, как он — ни разу.

— Вам валерьянки дать? Или глицин? У меня с собой.

И куда я лезу? Вижу ведь, что он ненормальный и невменяемый. Сейчас в голову взбредёт убить нас тут — и глазом не моргнёт.

Эта мысль немного остужает мой пыл, несмотря на желание ударить его за то, что он бросил в сторону моей Звёздочки слова, полные грубого подтекста.

Он не роняет ни слова, но не потому, что нечего сказать. Уверена, у него богатый словарный запас на оскорбления! Везёт, что ему отвечает диспетчер, которому он сообщает о приостановке лифта.

Минута ожидания не сопровождается тишиной — я качаю дочку на руках, говоря ей всякие приятности. Хорошо, что этот болван ничего не комментирует, лишь один раз пускает смешок, когда начинаю рассказывать сказку про злого жирафа с таким же длинным самомнением, как и его шея. Которого в итоге одолели транквилизатор и порча на понос.

— Сказочница, — хмыкает в полной тишине.

— Зато ребёнок не плачет, — ответственно заявляю, повернувшись к нему спиной. Бесит он меня. У нас таких стрессовых ситуаций ни разу не было, и я на секунду растерялась. И всё из-за него. — И сделала я это не по вашей просьбе, если что, мистер жираф. А только потому, что ни один мужик не достоин женских слёз. Особенно моей малютки. Хотя я бы вас с трудом и мужчиной назвала, с таким-то поведением…

Через секунду понимаю, что сказала. Опять не удержала язык за зубами. Нельзя так! Чем я отличаюсь от него? На злобу отвечаю злобой. А ведь он и накинуться может!

Но не делает этого. Тишина продолжает висеть в воздухе.

И я не сразу понимаю почему. А потом поворачиваюсь к мужчине лицом и ловлю его горящий и внимательный взгляд на моей Звёздочке. Хоть я не видела, но уверена, что всё это время он смотрел на неё.

И о чём думал? А если сглазил? Приду и умою святой водой! А то от такого и подцепить что-то можно!

Никогда набожной не была, а тут маму вспоминаю. А та всегда говорит после прогулки святой водой умывать, чтобы людская зависть ничем не аукнулась.

Неожиданно лифт трогается, и мы одновременно дёргаемся. Астра вновь прячется мне в шею. А когда она успела оклематься и вылезти из своего укрытия? Они переглядывались, поэтому он так молчал, желая её убить? Нет. Точно нет. Уверена, малышка заплакала бы, увидев его снова.

Вновь по кабине разлетается женский голос диспетчера.

— Сейчас должен заработать.

— Да, — сухо и грубо отвечает незнакомец.

Лифт останавливается на ближайшем этаже. И я вместе со Звёздочкой на руках вылетаю из кабины. Находиться рядом с грубияном и тем более ехать с ним до первого этажа — нет никакого интереса. К тому же мы опаздываем.

Едва успеваю юркнуть из кабины, и её тут же начинают заполнять люди. И я, желая позабыть о мужчине как можно быстрее, мчусь по лестнице на два этажа выше, в издательство.

С дочкой на руках это тяжело, но меня поторапливает моя непунктуальность. И опаздываю я не из-за себя!

Забегаю в просторный офис и снова чувствую себя, как в улье, наполненном трудолюбивыми пчёлками. Все вокруг трудятся, переговариваются, занимаются делом. По памяти направляюсь к своему редактору. Стучусь в кабинет с её именем, слышу «войдите» и прохожу внутрь.

— Бли-и-ин, — при виде меня воет Екатерина. — А босс как раз ушёл! Я думала, после того как мы подпишем все бумаги, отправить ему на подпись, а он вдруг сорвался с места и…

Ах, вон чего. Я не успела на подписание! А могла ведь успеть! И всё из-за…

— Простите, встретилась с каким-то неадекватным в лифте, — виновато проговариваю, всё ещё держа на руках поникшую Астру. — Так по кнопкам молотил, что застряли. Благо ненадолго, но и так опоздала…

— Какой ужас, — качает головой. — Был у нас тут один. Приносил свой шедевр.

Закатывает глаза и берёт в руки толстую кипу бумаг А4.

— Опус свой принёс. Мы отказали, вот он и истерит.

Возможно. Богатенького жирафа не взяли, вот он и дуется.

— Тогда переназначим встречу? — спрашиваю, переживая за мою девочку. Никогда такой грустной не была. Надо поднять ей настроение, купив игрушку.

— Нет-нет. Давайте вы сейчас кое-что подпишите. Это нужно для выпуска нового сборника. А когда Пожарский приедет, поставит подпись, я вам звякну и скажу, чтобы вы подошли, хорошо?

— Без проблем, — улыбаюсь.

ГЛАВА 4

Глеб

Чувствую ли вину за произошедшее? Совсем немного. Но не перед девчонкой, усиленно успокаивающей сестру. А перед ребёнком. Раньше мне было плевать на чужих детей, увидел и забыл. Но именно сейчас, после шокирующего известия, залипаю на малышке.

Милая. И красивая. Даже с красным носом.

Интересно, сколько ей лет? Так ли сейчас выглядит мой ребёнок, или он старше?

Марта сбежала с плоским животом, я и не подозревал, что она может быть беременна. Учитывая, что прошло меньше трёх лет… Моему сыну или дочери сейчас примерно два года.

Хочу спросить, сколько ей лет, но опять получится грубо. Опять её напугаю. Сейчас по-другому это сделать не могу. Особенно тогда, когда она смотрит на меня из-за надёжного плеча сестры.

Испуганно и в то же время проникновенно глядит карими глазами-бусинами. Хлопает светлыми мокрыми ресницами и вновь прижимается к единственному надёжному человеку.

Нет, видел бы её — не молотил бы по кабине. Но так вышло. Еле сдерживаю порыв ещё раз ударить эту металлическую коробку. Опять начинаю выходить из себя. Успокоился всего лишь на минутку, заслушавшись сказочницу.

Ей бы в моё издательство пойти работать — грести деньги лопатой будет.

Почти уже собрался предложить ей это, как лифт трогается, а диспетчер говорит, что всё должно заработать. И вновь огонь окутывает с макушки до пальцев ног. Вспоминаю, что где-то в мире существует мой ребёнок. Моя кровь, мать его.

Детей я не планировал, но и не был против. Как получится. И вышло. Но неожиданно для меня.

И теперь меня разрывает, что он не рядом.

Кто это? Девочка, мальчик? Неважно, но в то же время интересно.

Провожаю кроху, прижавшуюся к девушке, взглядом. Она всё так же с опаской поглядывает на меня, прячась. Кабину заполняют люди, а сказочница скрывается за углом, направляясь к лестнице.

И я тут же про них забываю.

Приехав на первый этаж, широким уверенным шагом направляюсь к машине. Вспоминаю с трудом, где дом матери Марты. Но её там не нахожу. Либо уехала к дочурке, либо работает.

У её дома, разочарованный результатами, опираюсь на автомобиль, тянусь к пачке сигарет. Закуриваю, делаю глубокую затяжку и пытаюсь успокоить нервы.

Ненавижу женщин. От них одни проблемы. Только и нужны, чтобы их создавать. Ныть, орать. И снимать нам, мужикам, сексуальное напряжение. Всё. Даже не способны нормально позаботиться о ребёнке. Сразу отказываются, сбагривая в детский дом. Не все. Но у каждой найдётся грех.

А Марте все руки бы переломал.

Снова заряжаю кулаком о металл, но в этот раз о машину. Злость берёт верх над всеми эмоциями.

Поехать к Свете? Снять стресс? Выплеснуть всё на ней?

Стискиваю до боли зубы. Не хочу их видеть. Никого.

Отвлекаюсь на вибрирующий в кармане телефон. Тут же достаю. На экране светится «Женя». Он уже что-то накопал?

Нажав на кнопку ответа, прислоняю телефон к уху и снова затягиваюсь, успокаивая нервы. Сейчас мне не помешает сказка про жирафа, транквилизатор и понос. Неожиданный финал, но сколько, мать его, экспрессии!

— Да? — выпаливаю с нажимом. — Если скажешь, что уже нашёл моего ребёнка, увеличу зарплату втрое.

— Спасибо за щедрость, но нет, не нашёл. Зато есть новость, — словно рапортуя, чётко говорит начальник безопасности. — Нашли, где были роды. Зарегистрирована по своим документам спустя шесть месяцев после побега. Родила ночью, написала отказ и наутро сбежала.

— Кого? — спрашиваю глухо. — Мальчик, девочка?

Всё, что меня сейчас интересует.

— Девочку.

Сердце гулко бьётся в груди.

Перед глазами маленькая крошка с карими глазами, русыми волосами, заплетёнными бантиками.

У меня… дочка.

Рука останавливается в воздухе вместе с сигаретой.

Не верю.

— Имя? Возраст? Что известно?

— Год и десять месяцев. Имя… — он издаёт смешок, будто сейчас вместе со мной всё читает и узнаёт. — Астра.

— Что? — выгнув бровь, стискиваю фильтр пальцами. — Моего ребёнка назвали в честь цветка? Она что, растение?

— А по-моему, звучит красиво.

— Кто ей вообще имя дал? — негодую. Перед глазами букет цветов. Ненавижу цветы. Вечная ассоциация с женщинами. Ещё и цветочный аромат бывшей невесты стоит в носу. — Марта?

— Нет, старшая медсестра.

— Хорошо, где она? — на секунду забываю о глупом имени. Эта проблема решаема.

— Сестра? Уволилась полгода назад.

— Дочь моя где? — цежу сквозь зубы.

— Узнаём, не всё так быстро. Мы и это-то узнали с трудом. Учитывая, что ваша бывшая скрывалась как могла.

Да. Она покинула страну сразу же после побега. А потом вернулась? Родила и сбежала опять? Глупая женщина. Настолько не желала моего ребёнка, что решила родить его в стране, в которую никогда не вернулась бы, и сбежала обратно за границу?

Сжимаю телефон до побелевших костяшек.

— Жду результатов, — чеканю и отключаюсь. Ещё раз осматриваюсь по сторонам, как будто вот-вот появится мать Марты. Но она мне уже не нужна. Я знаю хотя бы имя дочери.

Астра…

Снова непринятие.

Выкидываю окурок, притоптав его носком ботинка. Сажусь в салон автомобиля, завожу мотор и срываясь с места, еду к любовнице. Женщине, что утолит все мои потребности, отвлечёт на несколько часов. А когда всё закончится, Женя скажет мне, где моя дочь. И я поеду за ней.

Дальше — всё на инстинктах. Приезжаю, беру своё. Света отлично справляется со своей задачей, отвлекая меня от поиска моего наследия до самой ночи. Я настолько устал и вымотан, что курю прямо в постели, пока белобрысая лежит у меня на бедре.

На часах час ночи.

— Ты сегодня сам не свой… — без сил выдыхает она. Не шевелится даже. — Пожарский, я впервые вижу тебя таким неконтролируемым.

Равнодушно смотрю на неё сверху вниз.

Я сюда не болтать приехал — делиться своими проблемами с ней точно не собираюсь.

Отвлекаюсь на вновь вибрирующий телефон. Тянусь к тумбочке, хватаю его и матерюсь, увидев номер начальника безопасности. Почему так долго?

Отвечаю и спрашиваю с первой же секунды:

— Нашли?

— Нашли, — устало говорит Женя, будто это он шесть часов подряд занимался сексом с короткими перерывами, а не я. — Её удочерили.

— Скидывай адрес. Выезжаю через пятнадцать минут. Возьми с собой двух мужиков. Разберутся, если не получится договориться на словах.

— Глеб Александрович… Давайте завтра? Поздно уже, все спать хотят. Мы даже не ужинали.

— Меня должно это волновать? — гаркаю на него, подрываясь с постели. Скидываю с себя блондинку, теряю простыню и стою посреди комнаты в чём мать родила. Пара минут — и я готов ехать за своим ребёнком.

— Нет, но… Подумайте о том, что ваша дочка сейчас спит. И мы её разбудим своим визитом. Она начнёт плакать и…

Морщусь, когда речь заходит про детские слёзы. В чём-то Женя прав. Малышка будет кричать и плакать. Пусть поспит последнюю ночь со своими ненастоящими родителями. А потом… я заберу её себе.

ГЛАВА 5

Любовь

Малышка ведёт себя сегодня необычайно странно. Усердно помогает мне, готовя завтрак. Всё изучает, запоминания каждую деталь. Показывает во всём заинтересованность. Сама кушает, хотя раньше специально сидела над тарелкой и ждала, когда я подойду к ней с ложечкой и покормлю её.

Ей это внимание было необходимо. А сегодня знатно удивила.

Покушав, принимаюсь за ежедневную уборку. Астра в это время обычно смотрит свой любимый мультик. Я не запрещаю ей технику, но ограничиваю время перед телевизором. Только утром.

Но она опять удивляет. Погладив вещи, сразу складываю их на диван. А моя Звёздочка поправляет мои погрешности, на её взгляд, и отправляет чистую и глаженую одежду в комод, где лежат все её вещи.

Указывает пальчиком на полку, спрашивая взглядом, всё ли в порядке.

— Ты отлично постаралась! — хвалю её, зная, что ей очень нравится. Астра улыбается и вновь проходит ладошкой по приятной ткани. Складывает одну вещь за другой. — Хозяюшка моя.

— Тя-тя-тя, — кивает, вновь разыскивая изъяны в своей работе.

В доме малютки она не видела подобного. Но недавно начала повторять за мной, а сегодня уже самостоятельно увлекается делом.

И хоть все это выглядит обычным скидыванием вещей в ящик, я всё равно рада её успехам и желанию.

Заканчиваем с глажкой, поглядываю в окно на улицу. Можно было бы сходить погулять, но там ещё слишком жарко.

Решаем остаться дома, вместе поиграть. Делаю любимую игру Астры — на её детском столике, на клеёнке хаотично разливаю капли воды разных цветов. У нас их всего четыре, как и нарисованных колбочек, в которые она должна собрать все разноцветные капельки. Красные в одну, жёлтые в другую…

Интересно, развивает детскую внимательность и логику. А главное — мало затрат. В доме малютки часто пользовались этим, когда не было финансирования.

Но несмотря на бюджетный вариант, игра заходит на «ура».

И пока сосредоточенная Астра ведёт ушной палочкой без ватки по капельке в колбу, я слежу за ней и хвалю.

— А теперь бери красненькую, — указываю пальцем. — И…

Не успеваю договорить, как по квартире разлетается дверной звонок. Подскакиваю с места, даже не подозревая, кто бы это мог быть. Родители наверняка на работе, подруга бы позвонила. Может… Ваня?

Сердце сковывает, а я поглядываю на счастливую Звёздочку рядом с собой. Нет, я поступила правильно. Иногда приходится чем-то жертвовать, что я и сделала. И ни капли не жалею.

Поглаживаю свою девочку по макушке.

— Посидишь тут, хорошо? Я пока пойду открою дверь.

Кажется, её не интересует ничего вокруг. Только разноцветные капельки, что нужно рассортировать.

Со спокойной душой оставляю её, направляясь в коридор. У двери встаю на цыпочки, заглядываю в глазок. По ту сторону незнакомый мужчина.

— Кто? — спрашиваю, прежде чем открыть. Я не параноик и не боюсь, но уже привыкла делать это на автомате.

— Из опеки.

На секунду теряюсь, не зная, что они могут здесь делать. Я заполнила все документы, получила статус официального опекуна. Забыла какие-то бумажки?

Щёлкаю замком и распахиваю дверь.

— Да, я слу…

Прерываюсь на полуслове. Сбоку стоят ещё несколько рослых мужиков. Все в тёмных костюмах, будто только что вышли из фильма с Уиллом Смитом.

Это явно не из опеки!

Тревога пронизывает с головы до пят, и я тут же захлопываю дверь, в панике разыскивая замок. Но не успеваю повернуть его хотя бы раз, как давление с той стороны буквально отодвигает меня, распахивая входную дверь.

Ничего не успеваю сделать, как вижу на себя надвигающегося мужчину. Того самого, что видела в глазке.

— Вы что себе позволяете? — повышаю голос. Сердце заходится в бешеном ритме. Становится страшно. До боли в лёгких и дрожащих коленей. Не за себя. А за Астру. Она осталась в комнате одна. И если вдруг меня убьют… она не спрячется. Ещё слишком маленькая, ничего не понимает.

Утыкаюсь ягодицами в тумбочку.

Спасение!

Пытаюсь нащупать хоть что-нибудь, чем можно защититься. И надежда гаснет на глазах. Я одна против троих мужчин… с двумя бантиками, что сжимаю в пальцах.

Боже, хоть бы соседи услышали и вызвали полицию! Или сосед Пашка выбежал на лестничную площадку, пригрозил воздушкой. Покупал на дачу, отгонять собак от куриц. Сейчас бы пригодилось. Эти люди такие же псы.

— Я сейчас позвоню в полицию!

— Думаю, решим всё без неё.

Вздрагиваю от спокойного и безэмоционального тона. Взгляд моментально отрывается от огромной груди амбала и летит на мужчину, переступающего порог нашей двухкомнатной небольшой квартиры.

— Вы?.. — срывается с губ, когда заглядываю в тёмные глаза ненормального из лифта. Это точно он. Физиономию запомнила. Но сегодня он не злой и раздражительный. И это пугает. Отсутствие каких-либо эмоций на лице.

Но нет. Всё же человек, завидев меня, выгибает бровь.

— Нежная, — вдруг проговаривает мою фамилию с какой-то заминкой. — Любовь Сергеевна?

— И? — спрашиваю с каким-то вызовом. Ладони чесаться начинают. Всё же богатенький мужик решил отомстить мне? А за что? За сказку? Неужели диарея замучила? — Вы таким образом пришли извиниться передо мной за вашу грубость?

Вдруг усмехается.

— Сказочница.

— Нет? Тогда сейчас же покиньте мою квартиру, — чеканю сквозь зубы. А он даже не шевелится. Осматривается по сторонам, оценивая обстановку. Квартира у меня хорошая, папа постарался — брал в новостройке с хорошим ремонтом. Мне стыдиться нечего, будь он из опеки. Но… это ведь не так. Он тот чудик, чьи шедевры не приняли в издательство.

Только… я здесь при чём?

— Не так быстро, — вдруг кидает в меня острый взгляд. — Я пришёл поговорить.

— Когда приходят поговорить с девушкой, не берут с собой трёх здоровых мужиков.

Пытаюсь оттянуть момент. Пожалуйста, неравнодушные соседи!

А, они ведь не работе…

— Моё упущение, — кивает он.

Взмах рукой — и двое остаются на лестничной площадке. А амбал, оттеснивший меня к тумбочке, по-прежнему остаётся на месте.

— Значит, ты не сестра… — задумчиво тянет, оглядывая меня с головы до ног. — Так будет проще.

— Проще в чём?

— Не буду тянуть резину, Любовь, — последние слова кидает с пренебрежением. — У тебя есть тот, кого я ищу.

Он не договаривает. Поворачивает медленно голову в проём комнаты, где я оставила Звёздочку. Опускаю взгляд вниз — вижу свою доченьку. Растерянно стоит на пороге и испуганно смотрит вперёд. И тут же тянет ко мне свою крохотную ладошку с просьбой защитить её.

Краем глаза замечаю, как незваный гость делает шаг в её сторону. И квартиру моментально заполняет детский громкий плач.

ГЛАВА 6

Подлетаю к Звёздочке машинально. Хватаю и поднимаю на руки, прижав к себе и пятясь назад, в нашу с ней спальню, где мы мирно играли до этого. Чуть не спотыкаюсь о ковёр, но вовремя ловлю равновесие.

— Кого вы ищете? Я ничего у вас не брала. Представьте, что я вообще могла сделать в том лифте?.. — взволнованно шепчу, пытаясь его вразумить.

А он не сводит глаз с Астры. Глядит пристально, прямо как в прошлый раз, тогда, в лифте.

— Отдай ребёнка. По-хорошему.

Пламенный и надменный взгляд заставляет прижать плачущего мышонка к себе.

Что он такое говорит? С чего бы? Его настолько вчера взбесил её крик?.. Животное!

— Она вас боится! — восклицаю, не зная, что делать. Руки трясутся, а я с трудом не впадаю в панику. Держусь только ради Астры, которую хотят у меня отобрать! — Вы только что незаконно проникли в мою квартиру. Угрожали мне своими амбалами! А теперь хотите забрать мою дочь?

Покачиваю Звёздочку. Вряд ли в такой ситуации она успокоится.

— Мою, — чеканит.

Опять впадаю в ступор.

— Вы что-то путаете, — пытаюсь сказать с нажимом, но голос всё равно дрожит. От страха, от растерянности. — Я — её мама.

— По документам, — бросает уверенно. — Я же её биологический отец.

Он? Отец?

Умели бы глаза вылезать на лоб — мои бы оказались именно там.

— С чего вы взяли?

— Это тебя уже не касается.

Ещё как!

— И кто вам дал такую информацию?

Да, бывали случаи, когда появлялись родители малышей. Я несколько раз заставала подобное. И нет, мы не возвращали их в ту же минуту. Это сложный процесс.

— В месте, где ты работала.

Быть не может! Тётя никогда бы этого не сделала, поскольку это — настоящий срок. Всё максимально анонимно, и мы не имеем права разглашать данные опекунов. Тем более где они живут. А тут… Тётя? Сама? Захотела в тюрьму? Не может быть.

Уверена, завались к ней орда мужиков и узнай моё имя, она обязательно связалась бы со мной и предупредила!

Что-то здесь не так.

Я немного расслабляюсь, понимая, что, несмотря на решительность мужчины, единственный вариант, как он может сейчас забрать у меня Астру — это силой. Убив. Тогда малышка лишится единственного родителя, вернётся обратно в дом малютки, где он её удочерит.

Но вряд ли он способен на такое. Точно нет.

А если бить начнёт, заставив отказаться от Астры пытками… выдержу.

И уже уверенно, зная, что закон на моей стороне, решаюсь сказать:

— Вы отвратительный отец, раз ваш ребёнок оказался в доме малютки! — выплёвываю с пренебрежением.

Вижу, как его задевает эта фраза. Но мне плевать. Она — моя жизнь, ради которой я сверну горы.

— И для меня вы сейчас лишь богач, который решил, что может делать всё что угодно. Но это не так! Она — моя дочь! И я вам её не отдам!

Коротко кивает. Молча, ничего не говоря.

Слишком самоуверен. Поэтому я продолжаю:

— Для начала вам нужно доказать отцовство, — сглатываю. — Для этого вам нужен биоматериал ребёнка. А я разрешения на его взятие не давала. А после этого… обращение в суд. И поверьте, вам придётся столкнуться с семью кругами ада, чтобы забрать её себе.

Это всё, что меня успокаивает. Долгий судебный путь. Если бы не тётя и её связи, я бы не добилась удочерения так быстро.

Мужчина осматривается по сторонам, бросает взгляд на комод, в который мы только недавно складывали одежду. Берёт с него соску, без которой Астра не может уснуть, и подаёт амбалу рядом с собой.

Что?..

— Жень, убери, — проговаривает спокойно, глядя на меня. Невозмутим, но в глазах пляшут чёртики. Уверен, что победил. Биоматериал ему слишком просто достался. — Что насчёт семи кругов ада… Может, для обычного смертного они и трудные, но для меня — нет.

Думает, что он существо из преисподней. Может, так и есть. Но для меня же — жираф. С его проклятым длинным самомнением.

Хотелось бы мне, чтобы он был не прав, но… Толика правды в его словах есть. И он подтверждает их следующими словами:

— Тест ДНК будет готов к завтрашнему дню.

Этот самый Женя берёт соску, складывает её в пакетик. Подготовились, уроды.

— Что насчёт суда… Один звонок — и всё, — пожимает плечами. — Деньги многое решают в нашей жизни. Вопрос только во времени.

Напрягаюсь ещё сильнее. А что если всё так? И он спокойно может забрать у меня ребёнка? Даже тётя подчинилась, дав мои данные. Знала, что я не подам на неё в суд? Логично, мы ведь семья.

— Поэтому решай. Отдаёшь мне её по-хорошему, написав отказ. Или по-плохому, где я организую тебе много проблем.

Слова не похожи на угрозу. И тем более шантаж.

Он даёт выбор. Призрачный, мать его, выбор. Где я в любом случае остаюсь у разбитого корыта.

— На размышления три дня, — выпаливает так, словно покупает очередную компанию. — Вернусь через это время. На руках как раз будет тест ДНК. Если она окажется не моей, тебе повезёт. А если всё же да… Выбор за тобой.

Я готова ответить без промедлений. Что мне плевать на его запугивания. На его деньги. Пусть попробует! Закон всегда на стороне матери! Даже если она неродная! Ему ещё придётся объясняться, почему ребёнок попал в дом малютки. Уверена, причина там есть.

И дело в нём.

Не сможет!

Но сразу ответ не говорю. Воспользуюсь его отсрочкой, чтобы удостовериться, что нам ничего не грозит. Соберу больше информации. И если услышу неутешительные результаты…

Всё равно не сдамся.

ГЛАВА 7

— Хорошо, — говорит девчонка, сцепив зубы. В ответ лишь хмыкаю, не удивляясь её решению.

Она такая же, как и все.

Женщина, что думает только о своём благополучии. Согласилась так легко на мои условия, несмотря на всю браваду, сказанную ею ранее.

Всего лишь слова. Как и у любой другой, подобной ей.

— Отлично, — киваю без энтузиазма. Разворачиваюсь под детские всхлипы и машу рукой Жене, чтобы шёл за мной.

И уходить, оказывается, тяжело. Когда не спал всю ночь, ожидая момента, что смогу взять своего ребёнка на руки, появилось это самое чувство.

Вживую все по-другому.

Астра милая. Карие глаза — совсем как у меня. И светлые русые волосы, доставшиеся ей от матери. Может, потемнеют с годами, как обычно.

Несмотря на эту схожесть с Мартой, не ощутил к девочке неприязни. Наоборот, когда она заплакала, захотелось… что-то сделать.

Успокоитель из меня так себе, учитывая, что дела с детьми никогда не имел. А тут проснулось желание обнять её.

Все потому, что она моя родная кровь?

А вот в этом уже стоит убедиться.

Выхожу на лестничную площадку, где нас ждут Артём и Богдан.

И опять начинаю раздражаться. Взял с собой столько мужиков ради одной слабой девчонки. Но кто же знал, что второго опекуна не будет дома?

— Муж у неё кто? — спрашиваю чисто из интереса. До этого узнал только имя и фамилию матери.

Нежная.

Засмеялся, когда увидел имя дочери.

Нежная Астра.

А отец, получается, Нежный?

Забавная семейка вышла.

Амбалов брал с собой для него, если вдруг на контакт не пойдёт. А тут молодая девушка, и двадцати пяти нет. Слабенькая, защититься толком не может. Смешно до ужаса.

— Мужа у неё нет. Она единственный опекун, — сообщает Женя.

Богдан обгоняет меня, открывает дверь подъезда, пропуская меня вперёд.

Значит, она одна решила тянуть детдомовского ребёнка? Благородно.

От мысли о детском доме меня снова охватывает гнев.

Марта, я ненавижу тебя всей душой. Из-за тебя не видел, как рос мой ребёнок два года.

— Ты знал это и ничего мне не сказал? На хрена надо было брать с собой столько охраны? — вспоминаю то, как мы вломились в квартиру. Да как самые настоящие бандиты.

— У вас вопросов не было, а ваши приказы не обсуждаются. Вы сказали ребят взять — я взял.

Машина, млять, верная. Действует, не колеблясь.

— Только ребёнка напугали, — выплевываю, подхожу к автомобилю и сажусь в салон авто. Постукиваю пальцами по панели, пока Женя садится за руль.

— Можно вопрос? — доносится от начальника безопасности, пока он застегивает ремень. Наклоняюсь вперёд, открываю мини-холодильник и достаю бутылку воды. Во рту сушит от пережитых эмоций.

Дочку увидел. Во второй раз, оказывается. И я снова напугал её.

Делаю глоток.

— Валяй.

— Ваши планы поменялись. Почему?

Да, я хотел сразу же забрать Астру и увезти. Но это всего лишь порыв, желание. Поскорее увидеть дочь рядом.

Действовал на эмоциях.

А услышав крик малютки, понял, что не все так просто.

Она меня боится.

Забрал бы — плакала бы всю дорогу, просясь к маме. И если на время поездки можно заткнуть уши, то потом… Привёз бы домой и что делал бы? Я не позаботился о няне. О комнате. О вещах.

Нет ничего. Об этом я не думал, пока сегодня не оказался в уютной, как оказалось, женской квартире. Бросил взгляд мельком, но уже понял различия между нашими домами.

Там — светло и приятно. Много игрушек, детских вещей, своя кроватка. Ребёнку находиться там комфортно. А что у меня? Холодный двухэтажный коттедж, где из светлого только плитка в ванной комнате. Мне негде укладывать её спать. Не во что переодеть. Зато есть хороший ухоженный двор, где малышка может побегать босиком.

Но, мягко говоря, это всё. Без посторонней помощи я не обойдусь. Нужно озаботиться няней.

Не все так просто, как оказалось.

И тест ДНК для спокойствия души мне необходим.

— Не из-за девушки? Мне она понравилась, пыталась защитить ребёнка, несмотря на то, что еле на ногах стояла.

— Нравится — пригласи на свидание, — обрубаю. Дело совсем не в ней. Хотя был удивлён, увидев девчонку из лифта. Вспомнил сказку и немного успокоился, начав мыслить рационально. — Мне не хотелось сильнее пугать ребёнка. Начни забирать её силой — лучше я себе не сделаю. А когда мать сама отдаст её…

Дети понимают в этом возрасте, что такое предательство? Чёрт знает. Это уже неважно.

Всё равно окажется у меня. А за эти три дня придёт результат теста. Почему-то уверен, что он будет положительным. Тем временем найду няню, закуплюсь самым необходимым для ребёнка. Потом буду постепенно докупать.

И как раз свяжусь с нужными людьми по опеке.

По пути в издательство заезжаю в лабораторию. Сдаю анализы, отдаю соску. В дороге даю задание помощнику — найти всё, что есть в моём списке. От ремонта в комнате до покупки колготок.

Первый день проходит в суматохе. До работы я так и не доезжаю. Встречаюсь с юристом по усыновлению детей. Внимательно слушаю, коротко киваю. Всё можно сделать без проблем. Но бумажная волокита будет долгой. Займёт это не три дня.

Но и с этим, думаю, разберусь. Предложу Любови денег. Пока не сделаются документы — Астра будет жить у меня. Не позволю ей быть с чужим человеком.

Всё решаемо. Нежная вряд ли откажется от денег — ей хватит их до конца жизни. Судя по тому, что она взяла ребёнка из дома малютки, забеременеть она не может. Значит, и на детей тратиться не придётся. Будет жить ради себя. Но даже если усыновит кого-то ещё… бедность ей не грозит.

На следующий день по пути на работу узнаю, что тест положительный.

Расплываюсь в улыбке, но не удивляюсь. Вчера была злость, шок, а сегодня смирение и радость.

Я буду хреновым отцом, но сделаю всё, чтобы Астра ни в чём не нуждалась.

— Вас можно обрадовать? — видит мою лыбу водитель.

— Да, — киваю, блокируя экран телефона и убирая его обратно.

Ещё два дня. Уже с нетерпением жду момента, когда увижусь с ними снова.

Точнее, с ней. С моей дочкой.

Сказочница мне неинтересна. Правда, почему-то постоянно вспоминаю её карие, горящие ненавистью глаза. Отчего? Не знаю. Совесть вряд ли мучает меня за то, что я делаю.

Всего лишь по праву возвращаю своего ребёнка.

Приезжаю на работу, поднимаюсь в лифте на верхний этаж. Вспоминаю, как вчера колотил панель, а потом увидел Астру. Услышал её крик…

М-да, Пожарский, умеешь ты загореться.

Но сегодня всё спокойно.

Выхожу на этаже, и кажется, всё же муки совести у меня есть. Раз теперь я вижу Нежную перед собой.

Останавливаюсь, хмурюсь и моргаю.

Образ никуда не пропадает.

Сказочница стоит в зале, общаясь с одним из моих работников. Улыбается, держа в руках какие-то документы. И кажется, что-то спрашивает, указывая за свою спину. Услышав ответ, кивает. И всё так же учтиво улыбаясь, поворачивается, чтобы уйти в другом направлении.

Но взгляд проходится по мне.

Улыбка тут же соскальзывает с её миловидного лица. Застывает. Осознаёт, кто перед ней. И огонёк ненависти зарождается в карих глазах. Тот самый, что постоянно всплывает в голове. А теперь вижу его наяву.

Нет, это точно не галлюцинация.

Хм, а что она вообще здесь делает?

Узнала, где я работаю, и не дождалась трёх дней? Привела дочь, чтобы отдать?

И только спросив себя, замечаю, что Астры нет.

Она не могла оставить её дома одну. Но и здесь её не наблюдаю.

Неужели… спрятала? Увезла от меня?

Стремительно подхожу к девчонке, хватаю её за запястье и тащу в свой кабинет, наплевав на взгляды остальных.

Врываюсь в помещение, закрываю за собой дверь. И одним движением припечатываю Нежную к двери. И, несмотря на её испуг, нависнув над ней, чеканю:

— Где моя дочь?

ГЛАВА 8

Этот ненормальный недооценённый писака хватает меня за руку и затаскивает в какой-то кабинет.

И ни один работник издательства не помог, лишь смотрели на всё это!

Может, испугались?

И, пока он нависает надо мной, прижимая к двери, уже кто-то вызывает полицию?

Холодок проходит по спине, а я сглатываю от того, что этот псих может сделать.

Сначала он ворвался в мою квартиру с амбалами, приказал отдать ему мою дочку, а теперь ещё и накидывается, свирепея!

Это я молчу про то, что он подкупил второго заведующего дома малютки, чтобы добыть информацию о нас, а затем дал мне срок в три дня, чтобы я отказалась от Астры.

Не человек, а животное!

— Где моя дочь?

— Моя, — говорю наперекор ему. И сделаю всё возможное, чтобы так и осталось! Я поговорила с тётушкой, и она успокоила меня. Пока у меня есть хорошее жильё и стабильный заработок, шансы, что Звёздочка останется со мной, очень высоки. Суд почти всегда на стороне матери.

Конечно, всё могут решить деньги и подкуп судьи, как этот жираф и говорил вчера, но… Надеюсь, что у нас не такие продажные люди.

Звучит грустно, да и надежды мало.

Но что делать, если в нашу жизнь решило ворваться настоящее зло, которое в буквальном смысле поджигает мне голову своим взглядом?

— Ты её увезла? Решила скрыть от меня?

— Мужчина! — восклицаю, опустив ладони на его напряжённые и твёрдые плечи. Пытаюсь оттолкнуть, но эта махина и с места не сдвинулась. — Успокойтесь!

— Как я могу быть спокоен, если ты, единственный опекун моей дочери, здесь, а она где-то одна?

— Не где-то, не одна и не ваша. Она у СВОЕЙ бабушки и у СВОЕГО деда, — выплёвываю каждое слово этому недоумку в лицо. В секунду черты его лица становятся мягче, и даже слышится облегчённый выдох.

Испугался, что я её спрятала?

А это мысль… Только если сбегать, то вместе. Без неё я долго не смогу.

— Ясно, — говорит уже не так зло. Делает шаг назад, наконец отходя от меня. И я дышу полной грудью, тяжело втягивая носом воздух. Рядом с ним и не заметила, как затаила дыхание от страха. — И? Твой ответ?

— Три дня ещё не прошло, — поправляю упавшую с плеча лямку майки. Пальцы трясутся рядом с ним. Опять.

— Тогда зачем пришла в моё издательство?

— Я здесь работаю, — отвечаю на автомате.

И через секунду в голове начинает стучать злополучное «моё».

Это ведь не прям его бизнес? Люди часто говорят: «вот в нашем магазине», или «в моей школе такого не было», но это ведь не значит, что они — владельцы?

На губах мужчины неожиданно появляется усмешка.

— Какое прекрасное стечение обстоятельств.

Выгибаю бровь.

И этот нахал снова подходит ко мне. Поднимает ладонь в воздух и легонько ударяет по двери, прямо возле моей головы. Наклоняется так близко, что ещё чуть-чуть — и мы соприкоснёмся носами.

— Держите дистанцию, пожалуйста, — выставляю перед собой руки.

— То есть, расторгнув договор, я могу лишить тебя заработка, — продолжает он, проигнорировав мою просьбу. — Причём нестабильного. И забрать Астру станет ещё легче, поскольку её единственный опекун не может её обеспечить…

С каждым его словом пульс ускоряется.

Может. Запросто.

Когда я оформляла опеку, у меня была постоянная работа с чётким окладом. Сейчас — всё зависит от продаж моих книг. Они могут быть и мизерными настолько, что нам с трудом хватит на еду.

Но у меня есть родители. И я всегда могу пойти к отцу, работать на него и, по сути… жить за его счёт. Поэтому я и не хочу этого делать. Но если придётся — сделаю, не раздумывая.

— То есть вы… — всё же уточняю. — Пожарский Глеб Александрович?..

— Я, — подтверждает наихудшие опасения.

Слова застревают в горле.

Где же эта справедливость?

Я все эти годы помогала деткам, дарила им всю свою любовь. Почти всех учила ходить, говорить. Волновалась, когда они болели, и мазала каждого зелёнкой во время ветрянки. Отдавала всю себя во благо малышей. А теперь… Все эти испытания — награда мне за моё добро?

— Вы — самый мерзкий человек, которого я знала в этой жизни, — выплёвываю, сцеживая яд. Точка кипения достигла предела. — Чтобы опуститься так низко… нужно уметь.

Господи, да я еле сдерживаю порыв, чтобы не плюнуть ему в лицо!

— Говори что хочешь, мне плевать, — отрезает. — Так что, ты ещё готова воевать или сдаёшься?

Я всё же сдаюсь. Но не ему. А своему желанию, что подавляла последнюю минуту. Действую на эмоциях, собираю во рту слюну и мысленно прошу прощения у родителей, которые воспитали меня культурной и вежливой.

Но сейчас быть такой не могу и плюю подонку в лицо.

ГЛАВА 9

Любовь

Сделала? Сделала!

Сама не верю!

Знаю, что после этого будут последствия. Серьёзные последствия…

Сглатываю, наблюдая за тем, как моя слюна стекает с щеки Пожарского. В момент моей «атаки» он закрыл глаза, а теперь медленно открывает их, словно не веря в то, что сейчас произошло.

И будь у него способность сжигать человека взглядом, я бы уже горела, обхваченная ярким пламенем, как ведьма на костре.

Но он же не ударит меня?..

Я бы не была так уверена. Он может…

— Ты хоть понимаешь, что только что сделала? — напряжённым и тихим голосом спрашивает меня. Не орёт. Не бьёт. Не иначе как затишье перед бурей…

За дверью слышатся шаги. Секунда — и раздаётся стук.

— Глеб Александрович? К вам посетитель.

Пожарский никак не реагирует на эти слова. Отходит от меня и, не делая резких движений, вытирает плевок с лица.

Мне всё это не нравится!

Нащупываю ручку двери. Дёргаю — не поддаётся. Закрыта.

— Скажи, что я никого не принимаю. Занят, — на последних словах в меня летит острый взор. И он даёт сигнал к действию. Я быстро нахожу замок, щёлкаю им.

Боюсь, что не успею сбежать, и тогда он…

— И что теперь сделаете? Ударите? — спрашиваю с вызовом. Показываю пальцем на свою щёку. — Давайте. Прямо вот сюда. До синяка. Пойду в полицию и подам на вас заявление о нападении. Думаете, человеку, что стоит на учёте, отдадут ребёнка?

Он вдруг усмехается. А вот это уже пугает. Но не больше, чем его хладнокровное спокойствие и задумчивый огонёк в глазах. Пожарский точно думал, как начнёт расчленять мой труп по кусочкам…

— Босс, приехала ваша мать.

Тут же цокает и зло выпаливает:

— Опять не вовремя.

Шанс!

Дёргаю за ручку и тут же лечу на свободу мимо женщины и молодого парня. По всей видимости, это его родительница?

Останавливаюсь посреди коридора. Здесь немноголюдно. Я никогда не видела владельца издательства, поскольку он работает в противоположной стороне от основного шума.

Знала бы, кто он — уже утром расторгла договор с ними!

Но Пожарский сделает это сам. Мне терять нечего, поэтому, ни капли не стесняясь, выпаливаю женщине:

— Вашему сыну бы успокоительные попить. И к психиатру сходить. У него не в порядке с головой! — повышаю голос, чтобы он сам услышал последние слова. И под удивленным взглядом женщины срываюсь с места и спешно направляюсь к лифту.

Я подписала все документы, что должна была, и задерживаться здесь смысла нет.

Да и, думаю, мне уже не нужно.

Всё. Как автор детских книг на бумаге, я умерла. По крайней мере в этом издательстве. Ничего, подамся в другое. С руками оторвут!

Хотя… Нет. Пойду к отцу работать. Стабильная работа мне нужна сейчас намного больше.

Нехорошее чувство закрадывается уже внизу, на улице, и сосёт под ложечкой.

Кажется, мне уже ничего не поможет.

Я закопала себя сильнее. Мирным путём мы этот вопрос не решим.

Пожарский даже готов сделать меня безработной… Это была не угроза, а предупреждение, если не подчинюсь. И уверена, он сделает всё, чтобы достигнуть своей цели…

Господи…

Я готова осесть прямо здесь. На парковке бизнес-центра. Схватить себя за голову и тихонько плакать. Больше идей нет.

Не справляюсь. Не могу.

Нужен хороший юрист. Только не факт, что он мне поможет. Специалисты действуют по закону. А Пожарский… не знает, что это. Он умеет только давить деньгами.

Но помощь мне необходима.

И самое печальное…

Мне не у кого её попросить.

И это вгоняет в депрессию ещё больше.

Всё кончено.

Нужно бежать подальше отсюда, чтобы этот псих не забрал мою дочку.

Огонёк надежды неожиданно вспыхивает в груди, когда перед глазами появляется образ одного мужчины.

Точно! Он ведь однажды предлагал мне помощь!

Достаю телефон дрожащими руками. Он как раз усыновлял своего племянника из нашего дома малютки, состоятелен и имеет связи наверху.

Человек, из-за которого я решилась на опеку, и который неосознанно дал мне веру в себя.

— Леон, здравствуйте! — проговариваю, когда гудки обрываются. — Да, это я, Любовь. Мы можем встретиться и поговорить?

Да, Пожарский, этот бой закончился ничьей, но войну собираюсь выиграть!

— И теперь он хочет забрать Астру, — подытоживаю, вздохнув. От того, что нервничаю, не замечаю, как начинаю чесать лабрадора за ухом.

— Пожарский, говоришь? — задумчиво тянет Леон, откинувшись на спинку дивана и посмотрев в окно, откуда прекрасно виден город. — Не замечал за ним ничего подобного.

— Вы знакомы? — удивлённо поднимаю брови.

— Мало. Может, поэтому и не замечал. В последний раз общались перед его свадьбой.

Свадьбой? Он ещё и женат?

Да какая женщина его выдерживает?..

Нет-нет, меня это заботить не должно. Но вопросы всё равно появляются. Неужели и она не может остановить своего мужа от такого поступка? Она, как девушка, должна понимать меня!

Когда хотят лишить самого дорогого…

Стоп!

Она ведь сама отказалась от собственного ребёнка, раз Астра оказалась в доме малютки! И он! Поэтому искать помощи у неё смысла нет. Она ещё хуже своего мужа.

А не пришла вместе с ним, не желая быть осуждённой. Стыдно за свой поступок? Пусть будет!

Закусываю губу, стоит представить, как мою Звёздочку будет обнимать другая девушка. Заплетать ей волосы, покупать одежду и рассказывать сказки на ночь.

И дыра в душе появляется.

Не могу. Не могу так просто сдаться!

— Тяжёлый случай, — не радует меня Новак. — Есть у меня один юрист, хороший. Проконсультируюсь с ним, что можно сделать. Пока не поддавайся панике. Даже если трёхдневный срок истечёт, он не вломится в твой дом и не заберёт у тебя дочку. Это противозаконно. Хоть бабок у него задницей жуй, репутацию портить не будет.

Хотелось бы верить. Но вспоминаю, как он со своей свитой ворвался в мою квартиру в прошлый раз. И тошно становится.

— Как минимум у тебя точно будет ещё несколько недель, пока Глеб начнёт шевелиться.

— А если он сделает проще — и убьёт меня? — поднимаю испуганный взгляд на бывшего боксёра. А он только смеётся, схватившись за живот.

— Тебе бы книги писать, Люб.

Неловко улыбаюсь. Да я уже…

Просто страшно, и я впервые сталкиваюсь с подобным.

— Простите.

— Ладно, я постараюсь сделать всё, что смогу, — встаёт с кожаного дивана. — Извини, не могу больше уделить времени, надо ехать с женой в больницу.

— Что-то серьёзное? — чешу напоследок любвеобильного пса и встаю следом. В этом доме удивительно тихо, учитывая, что здесь живут двое детей…

— Очень серьёзное, — расплывается в улыбке. — Беременность.

— А!

Рада, что у этого человека всё так хорошо.

А у меня не клеится… Но разговор с Леоном всё же немного остудил меня.

Пожарский и правда не будет рисковать своей репутацией. Всё же у меня есть своя аудитория и блог, в котором общаюсь с читателями. И как-то интервью давала на одном канале… Могу рассказать всё людям, если он будет действовать не по закону…

Наверное.

Я не знаю! Кого волнуют вообще мои проблемы?

Обнадёживает одно — время ещё есть.

А пока еду к родителям. Беспокоюсь о своей Звёздочке, которая ещё к ним не привыкла. Нет, она может с ними находиться, даже как-то оставалась с ночёвкой, когда я ещё не уволилась из дома малютки, а меня вызвали в ночь. И я, чтобы не брать её с собой, оставила у папы.

Она ведёт себя с ними нормально, но стесняется. И быстро начинает скучать по мне и плачет.

Поэтому через полчаса уже влетаю в частный дом родителей и подхватываю Астрочку на руки. Прижимаю к себе так сильно, будто вот-вот появится Пожарский и начнёт её отбирать.

Кое-как прогоняю эту навязчивую мысль.

Поболтав с родителями, спрашиваю, как чувствовала себя Звёздочка. Судя по букетику одуванчиков у неё в ладошках, время они провели хорошо.

Но надо уже идти домой. За эти дни я толком не поработала, а надо бы. Да и покушать бы приготовить.

Забегаем в торговый центр недалеко от нашего дома, покупаем продукты. Астра вцепляется в чупа-чупс, который потом счастливо посасывает по дороге домой.

— Если уронишь, только с пола не поднимай, хорошо? — вижу, как маленькая растяпа вот-вот выронит его. Не слушает, вдруг указывает пальчиком куда-то в сторону и тянет меня в магазин. Книжный!

Видимо, она увидела знакомые обложки сказок и теперь тащит меня к книгам.

Кстати, давно я не заходила. У меня уже и читать нечего… Отвлечься бы, провести вечер головой в чужой жизни.

— Ладно, уговорила, — улыбаюсь и, сама чувствуя себя ребёнком, гуляю между стеллажей. Глаза разбегаются в разные стороны, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы всё не скупить.

Нельзя. Бюджет у нас ограниченный на мои хотелки.

Останавливаюсь напротив любовных романов и выискиваю новинки. Их я обожаю и пописываю сама, выкладывая на сайты, но не печатаясь.

Неловко… Работаю без псевдонима, а там нужно писать романтику… Которой у меня, если честно, никогда и не было. Именно такой, как пишут в книгах.

Ваня… Вздыхаю, вспоминая парня. Там всё сложно.

— Ня! — слышу Звёздочку, протягивающую мне книжку с нижних полок. Сама довольная — мы взяли ей одну сказку, которую она теперь прижимает к груди.

— Ну-ка, посмотрим, что рекомендует мне маленький ценитель творчества, — улыбаюсь я, принимая твёрдый переплёт.

Поворачиваю книгу спинкой, зная, что там всегда есть аннотация.

Дохожу до конца абзаца, где уже краснею до кончиков ушей из-за того, что не глянула на ценз. Но дочитать не успеваю — книга буквально испаряется. Кто-то выхватывает её из рук.

Поднимаю смущённый и одновременно недовольный взгляд и столбенею, услышав ненавистный мне голос:

— Так вот какие книги ты читаешь, Сказочница.

ГЛАВА 10

Глеб

— Сын, а это нормально?

Мама смотрит вслед уходящей девчонке, устроившей концерт в коридоре.

Копилка из её косяков всё наполняется. А вот моё терпение, наоборот, выливается за края.

Слишком много у неё проступков.

Первый — не отдаёт дочь.

Второй — плевок в лицо.

Третий…

— Нахалка, орёт на незнакомого человека! Ладно, ты её отшил, но я здесь при чём? — негодует, гордо вздёрнув подбородок.

Наорала на мою мать. Отношения у нас с ней натянутые, но это не значит, что кто-то имеет право на неё кричать. А Нежная именно это и сделала.

Подхожу к столу, достаю влажную салфетку и вытираю щёку. Ощущения двойственные. Зол и в то же время растерян.

Впервые прилетает что-то подобное.

— Глеб, объяснишь? — летит с претензией от матери, присевшей на диван. Закидывает ногу на ногу и выжидающе смотрит на меня.

— Нахалка, — киваю, согласившись с ней. Выкидываю салфетку и сажусь в кресло. — Ты верно подметила.

— Отказал ей в контракте? — что-что, а любопытства в моей матери целая тележка.

— Нет, — чеканю, всё ещё поглядывая на дверь.

— И кто она?

Самоубийца. Вот кто.

Я всё ещё сдерживаюсь, чтобы не вылететь из этого кабинета и не помчаться за ней. Останавливает одна мысль. А что сделаю потом? Женщин, несмотря на всю брезгливость и ненависть к ним, я не бью.

Не в подвале же её пытать? Зачем мне это? В жизни подобным не занимался.

Забрать дочь прямо сейчас? Я не готов. Морально — да, а вот с комнатой, няней и тому подобным — проблемы.

Чёрт, я даже не знаю, как вести себя с двухлетним ребёнком. Пока я только и делал, что пугал её и доводил до слёз.

И это раздражает. Собственная дочь боится отца.

— Любовница, — выпаливаю первое, что приходит в голову. Пока не буду рассказывать матери, что у неё есть внучка. А она обрадуется. И я могу сделать это сейчас, но нет. Как только начнётся судебный процесс или Нежная решит всё же сама отдать ребёнка, тогда и расскажу.

Хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах.

— Ах, так вот что, — родительница успокаивается, теряя интерес. — Бросил опять… Эх, дамский угодник, когда уже опомнишься? Я внуков вообще увижу?

Опять начинается.

— Все вопросы к Славе, — скидываю ответственность на сестру.

— Смешно, — с непроницаемым лицом продолжает она.

— Очень, — ёрничаю. — Зачем пришла?

— Сына повидать.

— Увидела? И как?

— Жив, здоров и по-прежнему вреден, — встаёт она с дивана, раздражаясь. А что ещё хотела, что подойду и обниму? — Я вообще не к тебе пришла, а к редактору. Новинки посмотреть.

Хм, новинки… Мне тоже нужно взять несколько книг. По уходу за ребёнком, по воспитанию и всему остальному. Моё издательство не подстроено под эту тему, поэтому придётся заходить в книжный. Заеду в ТЦ по пути на встречу.

Это я и делаю. Прощаюсь с родительницей, которая не желает и дальше общаться с таким неблагодарным сыном, как я. Прямая цитата.

Каким уж воспитали. Пошёл весь в мать.

Подписав бумаги по плану, заглядываю в магазин. Быстро нахожу стеллажи с нужными книгами. Беру несколько, даже не представляя, когда буду читать их. Сейчас самый завал на работе, золотой контракт с зарубежными партнёрами и вопросы об опеке.

Плевать, найду время.

Направляюсь на кассу, выходя из-за стеллажей. И тут же вижу знакомый затылок со светлыми, слегка кудрявыми волосами. Аккуратный профиль, пухлые щёки.

Астра?

Держится одной рукой за женскую ладонь. А второй прижимает к себе миниатюрную книжку.

И скрывается за шкафом с книгами.

Поднимаю взгляд вверх — стеллажи невысокие, по крайней мере для меня, но макушку её матери узнаю. Видел несколько раз, глядя на Нежную сверху вниз.

Нежная… Странная фамилия. Редкая.

И как я сразу не догадался, что она та самая Сказочница, работающая у меня в издательстве? Фамилия ведь редкая.

И самое забавное — я видел её творчество, видел договор, сумму, которую она заработала. Даже выделял среди остальных один раз, заинтересовавшись. Сказки — не моё. Но раскупались они, как горячие пирожки, несмотря на то что в интернете множество историй и покороче, ещё и бесплатно.

А тут стечение обстоятельств… Оказалась моей подчинённой.

Усмехаюсь, обхожу ряд с другой стороны. Встаю прямо напротив неё, за стеллажом. Наблюдаю, как Сказочница внимательно изучает книгу у себя в руках. В плёнке, что означает ограничение по возрасту. Обложка сама бросается в глаза, как и название.

«Заложница страсти. Пощады не будет».

Любовный эротический роман.

Усмехаюсь, выхватывая вещицу у неё из рук.

— Так вот какие книги ты читаешь, Сказочница.

И с трудом сдерживаю насмешливое «Извращенка», когда в меня летит удивлённый взгляд. Резко переходящий в ненавидящий…

ГЛАВА 11

Любовь

Он меня что, преследует?

Оглядываюсь по сторонам, тут же притягивая к себе за ладошку Астру. Он же не притащил и сюда своих амбалов?

Фух, никого.

— А что, нельзя? — не оправдываюсь перед ним. — Или у вас надо было разрешения спросить?

— Нет, — чеканит, разглядывая обложку. Ставит её на полку с его стороны. — Примерно так и предполагал. Какие ещё книги могут интересовать молодую девушку без мужчины и секса?

Его грубые слова вгоняют меня в краску. И тут же вызывают гнев. Эй, я рассталась с парнем не так давно! И секс у нас был!

— Не ваше дело, — говорю ещё раз. Чувствую, как Звёздочка прячется за мою ногу. Опускаю взгляд, и правда, закрывается юбкой и садится на корточки, лишь бы не видеть эту махину.

И Пожарский как раз смотрит на Астру.

Разве ему непонятно, что малышка его не примет?

— Согласен. Но мне важно, чтобы моя дочь не видела подобного. И тем более не стала читать, когда научится. Хотя к этому времени в нашем доме не будет ни одной подобной истории.

— А в нашем доме — будут, — парирую в ответ. — И если Астра захочет почитать подобные книги — я не буду ей запрещать.

Покрепче хватаю маленькую ладошку.

— Пойдём, зайка. Жираф свет загораживает.

Отворачиваюсь от мужчины. Делаю шаг в сторону, и Звёздочка тут же бежит за мной, прижимая к себе сказку. Опускает взгляд в пол и делает вид, что никого рядом нет.

Вот и всё…

Моя весёлая крошка превратилась в замкнутый комочек. Как и в тот день, когда Пожарский ворвался в нашу квартиру. Сердце болит до сих пор от того, как долго я её успокаивала.

И всё это — плохо.

— О, смотри, — решаю приободрить её и указываю на мягкие игрушки. Коричневая пушистая капибара. Как раз на нижней полке. Останавливаемся у грызунов, и я присаживаюсь, чтобы быть с Астрой наравне.

Хватаю одну игрушку, протягиваю ей.

— Потрогай.

Решительно запускает пальчики в мех. Карие глазки слезятся от испуга, но она молодец, выдержала и в этот раз не заплакала. Всё же этот мужик напугал её уже два раза…

— Приятный, да?

Кивает.

— Хочешь, купим?

Сжимает игрушечку сильнее. И так же прижимает к груди, к сказке, неуверенно кивая.

— И больше плакать не будем, да? — всё так же нежно спрашиваю у неё, поправляя мешающиеся волоски на маленьком лбу. — Особенно из-за жирафов с длинной шеей.

На последних словах смеюсь. И хоть Астра меня не понимает, моё настроение передаётся и ей. И малышка начинает тихонько смеяться. Улыбка появляется на её грустном лице.

Фух, отлегло…

— Значит, ей нравятся эти игрушки? — гремит над головой мужской голос. Я вздрагиваю, а Звёздочка, сжав все свои покупки, кидается ко мне, прильнув всем телом. Но не впадает в истерику, а только прячется в мою шею, из-за чего приходится взять её на ручки.

Встаю и пытаюсь не злиться.

Только начну кричать — Астра заплачет.

— Может, хватит пугать ребёнка своими внезапными выходками? — говорю спокойно. Через силу. — До вас ещё не дошло, что она вас боится? И даже если вы родной отец…

— Не если. Родной, — кивает он. — Пришёл тест ДНК.

Крепко стискиваю зубы.

Пусть. Он ещё не победил, несмотря на это.

— Неважно. Нет у вас зова крови, чтобы дочка вас приняла, если что. Она два года жила в доме малютки, где мужчин — раз-два и обчёлся. И, конечно, она будет воспринимать вас как злодея. Который, кстати, довёл её до слёз два раза. Не хотите быть аккуратнее?

Зачем я вообще даю ему советы? Чтобы они сблизились?

Нежелательно, но… Пожарский серьёзен. И будет появляться очень часто. А я волнуюсь за психику малышки. Её слёзы и так заставляют страдать.

— Постараюсь, — кивает он.

Только сейчас взгляд натыкается на то, что у него в руках. Руководство по уходу за ребёнком. Как воспитывать, чего делать не рекомендуется.

А не торопится ли он?!

Готова взорваться на месте. Я по жизни очень спокойный человек! Но этот Пожарский заставляет вспыхнуть даже меня!

— Удачи, — выпаливаю зло и направляюсь на кассу. Прошу Астру отдать свои покупки девушке. С трудом отрывает от себя, а всё потому, что этот неугомонный мужик стоит позади.

— С вас тысяча сто рублей, — говорит консультант.

Прижав ребёнка к себе, достаю кошелёк из сумки. Как хорошо, что руки привыкли носить детей. Бывали и потяжелее. У меня же она вообще пушинка.

— Я оплачу, — опять раздаётся этот голос. Но уже намного тише, чем до этого. Прислоняет карту к терминалу.

— Нет! — тихонько восклицаю, боясь спугнуть Астру. — Мы сами!

— Простите, — извиняющимся тоном проговаривает кассир. — Оплата уже прошла. Спасибо за покупку, Глеб Александрович.

Его что, и по имени здесь знают?

— Это мне заверни, — отдаёт свои справочники, игнорируя меня, пока сверлю его недовольным взглядом. Интересно, они с женой будут по очереди читать?

Невольно смотрю на его руку. На длинные аккуратные пальцы. И… кольца там нет. Почему? Снял, наверное.

Помню, Леон говорил, что у него была свадьба.

— Ладно, — пыхчу. — За два года надо же хоть какой-то подарок дочери сделать.

Последние слова вылетают необдуманно.

— Мы его примем. Надеюсь, в ближайшее время не увидимся.

Две встречи за день… вымотали все нервы.

Взяв свои покупки, вылетаем из магазина. Идём к эскалатору, становимся на ступеньки и вместе с Астрой едем вниз. Ей здесь нравится, воспринимает как своего рода аттракцион.

— Не торопитесь.

Ох, неужели я думала, что он нас так легко отпустит?

— Подвезу до дома.

ГЛАВА 12

Глеб

— Обойдёмся, — звучит звонко. Не будь у неё ребёнка на руках, она наверняка поскакала бы вниз, как сайгак, лишь бы подальше убраться от меня.

Из-за её ответа не расстраиваюсь. Лишь засовываю одну ладонь в карман брюк и гляжу на них свысока. Так Астра выглядит ещё меньше, отчего на секунду появляется страх. Взяв её на руки, не сломаю её?

Встречаюсь взглядом с крошкой. Прищуриваюсь, разглядывая её и пытаясь понять, на кого она больше похожа — на меня или на мать. Но девочка против моих планов и прячет половину лица за плечом Любови. Сжимает пальцами девушку так, будто я вот-вот украду её.

И резко прячется, зарываясь лицом в шею неродной матери. Хотя на данный момент она для неё самый близкий человек.

Знаю, что Сказочница растила мою дочь с пелёнок. Как только та попала в дом малютки. И, видимо, влюбившись, удочерила её.

Мило. Трогательно. Но меня не волнуют чужие чувства.

А вот то, что может потребоваться два года на то, чтобы сблизиться с ней… не входит в мои планы. Нужно сделать это как можно быстрее. Подарить магазин игрушек? Вряд ли мне поможет это наладить контакт.

— Тише, Звёздочка моя, тише.

— Почему Звёздочка? — спрашиваю от скуки, раз всё равно этот эскалатор едет с черепашьей скоростью.

Меня демонстративно игнорируют.

Любовь аккуратно спускается на одну ступеньку, держась рукой с пакетом за перила. И ещё на одну.

Выгибаю бровь.

Она меня что, собралась игнорировать? Уходит от ответа?

Следую за ними.

— Почему ты её так зовёшь? — говорю настойчивее.

Нежная соскакивает с эскалатора и быстро шагает по плитке.

Ощущаю себя маньяком, но иду следом.

Да меня никто и никогда в жизни так не игнорировал! Особенно женщина!

Поравнявшись с ней, вышагиваю в такт с другой стороны от дочери. Чтобы меньше пугать её — это я учёл. Первое время буду осторожничать, когда она переедет ко мне. Будет больше проводить времени с няней.

Открываю рот, но Нежная меня перебивает.

— Её зовут Астра, — проговаривает твёрдо, но всё равно с нежностью в голосе, — что означает «звезда».

— Я думал, это растение, — задумчиво произношу.

— Растение здесь только…

Она не договаривает, прерываясь и поджимая губы.

На меня намекает?

Раздражение растёт в геометрической прогрессии. Пропускаю её колкость мимо ушей, которая летит чересчур спокойно.

Заметил, что она полностью соответствует своей фамилии. Несмотря на злость, все слова Любови звучат мелодично, ласково. Скорее всего, привыкла так говорить с детьми. Уверен — её все обожали в доме малютки.

А меня бесит.

Ничего, ещё два дня. Побудь счастливой вместе с моей дочкой.

Прохожу мимо неё, направляясь к автомобилю. Сажусь в салон, кидаю книги на соседнее сиденье и, пока водитель у руля, залезаю в телефон. Но тут же блокирую экран, хватаю один из справочников.

«Как наладить контакт с ребёнком».

И вздохнув, погружаюсь во что-то новое для меня.

Эти три дня промчались со скоростью света. Заграничный контракт появился не вовремя — все силы и время улетают на него. Из всех купленных книг прочитал одну. С трудом. Чуть не уснул.

Там столько подпунктов, что мне проще дать ремня, когда ребёнок в очередной раз заорёт. Но своего жалко.

Несмотря на все трудности, подготовка к переезду Астры завершена. Вечером поеду к Нежной.

А сейчас встреча с давним знакомым, который как будто вырос из-под земли, позвонив мне вчера вечером.

— Что, Новак, хочешь выпустить свою автобиографию? — встаю из-за стола, обмениваюсь с бывшим боксером рукопожатием.

— Уже выпустил, — усмехается, ответив. — Совсем за мной не следишь. Грустно, но это ладно, я не о себе говорить пришёл.

Падает в кресло, интригуя с каждой секундой ещё больше.

— Девочка одна о помощи попросила.

— Ты же женат. Какие девочки? — не могу упустить возможность подколоть его.

— Всё же знаешь, что происходит в моей жизни, — довольно кивает.

— Конечно, как иначе? Всё же раньше вместе учились в школе, в студенческие годы в одной компании тусовались.

— Надеюсь, не забыл, как списывал у меня геометрию?

Настораживает.

— Ближе к делу, Новак. Ты пришёл сюда говорить? Так говори, — не церемонясь, перехожу к делу. Мять грудь, как девчонки — не для нас.

Леон уже не шутит. А холодный взгляд устремляется на меня, словно пронзая ледяными копьями. И я вступаю в схватку.

Кто победит? Мой огонь или его лёд? Победитель очевиден.

— Люба приходила. Просила помочь с одним психом, который хочет отобрать у неё ребёнка.

Неожиданно. Удивлён — ничего не сказать.

Вот это связи у Сказочницы оказались. Нехило замахнулась девочка. Боится, переживает и будет бороться. Но это ни капли не пугает.

— Ты бы иначе поступил, узнав, что у тебя есть ребёнок, о котором ты не знал несколько лет? — не оправдываюсь перед ним. Зачем? Мне не в чем.

— Да. О ребёнке не подумал? Это травма для неё. Ты для дочери — чужой мужик. А она мать, что буквально кормила смесью по часам. Между ними связь, как у родных. Побольше, чем у тебя. На Нежную тебе плевать, хотя удар по ней придётся сильнее, но о мелкой подумай. О психике её.

Как же близко они общаются, что друг из прошлого пришёл промывать мне мозги?

— И что ты мне предлагаешь? — спрашиваю с наигранным интересом. — Поднять белый флаг, забить на всё? Астра моя единственная наследница. И терять её не собираюсь.

И всё равно буду стоять на своём. Дочь будет жить со мной.

— Как мужик себя веди, — выплёвывает. — За девушкой поухаживай, нормально познакомься и семью создавай. Всё равно холостяк, ничего не теряешь. И сухим из воды выйдешь — нормальный и психически здоровый ребёнок, счастливая Люба и ты, что каждый день приходишь с работы, а тебя встречают любимые с горячей едой.

Сказочник. Ещё один. Им бы с Нежной в соавторство.

Раньше я тоже представлял подобные картинки. Что в одночасье разбились.

— Нет, — отрезаю, перебив его. — Никаких баб в моей жизни.

Только одни проблемы. Даже сейчас они служат преградой. Из-за одной девицы хочу послать хорошего знакомого в жопу. А ведь мы неплохо дружили. И он готов забыть эту дружбу из-за девчонки, вдруг появившейся на горизонте.

— И ты будешь продолжать бодаться с маленькой девочкой, у которой ни денег, ни связей? Ей двадцать три всего. Не хочешь противника повзрослее и по статусу поискать?

— Тебя? — выгибаю бровь. И подаюсь вперёд, ставя локти на стол и скрепляя ладони перед собой в замок. Смотрим друг на друга с вызовом. — Давай попробуем, Новак. Я не против. Но ты в этой истории лишний и никак не повлияешь на исход, даже если будешь помогать ей деньгами. У нас обоих их хватает. Но у меня есть преимущество. Единая кровь. Поэтому не лезь.

На последних словах буквально загораюсь.

Нужен бы мне был психолог — я бы обязательно воспользовался шансом и сходил к специалисту.

— Баран, — выплёвывает Новак, вставая с кресла. Поправляет часы привычным жестом. Раньше так же боксёрские перчатки застёгивал. Что, сейчас ударит? — Флаг тебе в руки. Уверен, что у тебя всё получится. Но жизнь таким дерьмом окажется, что ещё пожалеешь, что дочку с Нежной разлучил.

Да пусть.

— Всё сказал?

— Почти, — говорит у самой двери. — Никто не понимал, почему Марта от тебя сбежала прямо перед свадьбой. А я теперь вижу.

Кривится, будто разочарован во мне. Открывает дверь, вылетает из кабинета, хлопнув ей так, что крышка ноутбука падает.

От спокойствия не остаётся ни следа. Стискиваю зубы, вскидываю запястье с наручными часами. До вечера ещё далеко, и я еле сдерживаюсь, чтобы не поехать в ту квартиру сейчас.

Зря ты, Нежная, решила бороться. Сделала только хуже.

ГЛАВА 13

Любовь

Тишина пугает.

Колыбель сломалась, пульт от телевизора потерялся, теперь не включить какой-нибудь мультфильм.

Затишье перед бурей. И только сопение дочки, уснувшей в кроватке, хоть как-то разбавляет гнетущую атмосферу.

Сижу на диване, прижав к себе коленки.

Трёхдневный срок вышел.

Что дальше? Ворвётся в мою квартиру, заберёт Астру?

Нет, не сделает. Возможно. Но я уже и не знаю, что от него ожидать.

Леон не обрадовал новостями. Сообщил, что поговорил с юристом, узнал тонкости. Шансы у меня большие. Были бы. Если бы не статус Пожарского и его огромные деньги.

Но даже если придётся судиться — я буду. Иного выхода нет.

Но всё ещё надеюсь, что произойдёт чудо. Злой монстр оставит нас в покое, поняв, что отцовство — не для него.

Когда он придёт? Или уже приходил, но нас не нашёл?

Мы не были дома весь день. Много гуляли, ходили по магазинам, кормили уточек на пруду. И всё из-за того, что я боялась встретиться с владельцем издательства лицом к лицу.

Боялась, что Глеб снова ворвётся с амбалами в квартиру и похитит Астру. Думала остаться у родителей, но… Бегать от него — не выход. Рано или поздно мы встретимся и столкнемся лицом к лицу.

И лучше сказать ему «нет» сейчас. И готовиться к худшему. К судам, к несправедливости, к подкупным судьям… Если надо — влезу в кредиты, но малышку свою не отдам.

Опять поглядываю на своё чадо. Безмятежно спит в кроватке без задних ног после насыщенного дня. Утомив доченьку к вечеру и пропустив дневной сон, надеялась, что Пожарский придёт именно в этот момент, пока она спит.

Чтобы не травмировать ребёнка.

Каждое его появление — стресс для неё.

А разговор будет не из лёгких…

По квартире разлетается мелодия моего мобильника.

Подрываюсь с места и по пути включаю плазму через кнопку. От шума становится спокойнее, и я бегу на кухню. Благо звук негромкий, Астру не разбудил.

Смотрю на экран — незнакомый номер.

И почему-то чувствую нутром, кто там… Прислонив телефон к уху, слышу знакомый голос и ожидаемые слова:

— Срок вышел.

Наконец-то. После ответа на пару минут смогу расслабиться. А то мои нервы как натянутая тетива, которая вот-вот лопнет.

— Нет, — говорю ему свой ответ.

— Я у твоей квартиры. Открой дверь.

Сжимаю в пальцах смартфон. Не хочу его впускать. Неужели короткого разговора не хватит? Согласна, что такое обсуждается лично, но видеть его не хочу.

— А если нет — выломаете?

— Я один, не переживай.

— Думаете, если вы пришли без своей охраны, мне как-то легче? — стараюсь говорить приглушённо, но не замечаю, как повышаю голос. — Вы у меня ребёнка забрать хотите!

Не зря включила телевизор. Заглушает мой дрожащий голос.

— Об этом и поговорим. Открывай.

Его слова звучат требовательно. Но в душе где-то теплится надежда, что он передумал. И пришёл сказать, что он погорячился, прочитав свои справочники. И теперь всего лишь хочет лишь участвовать в жизни малышки. А она может остаться со мной…

Спешу к двери. Гляжу в глазок, проверяя, правда ли Пожарский там один. Удостоверившись, щёлкаю замком, встречая на пороге мужчину.

— Астра спит, — предупреждаю его тихо. — Не шумите, пожалуйста.

Коротко кивает, проходя в квартиру. Прошу пройти на кухню. Закрываю за нами дверь, чтобы малютка не проснулась от голоса этого злодея. А ведь он для неё именно таким и является.

— Я ненадолго, — говорит он вполголоса, зайдя на просторную кухню. Если нужно будет — я продам нашу квартиру ради судов. Она находится в хорошем районе, в новом здании. Отделка отличная, всё новое. За десять миллионов её оторвут с руками.

А потом поживём у родителей.

Если выиграем…

— Чай предлагать не буду, — хмурюсь, скрестив руки на груди. — Ответ на ваше предложение: я говорю…

— Знаю, ты уже озвучила, — перебивает меня. — Другого не ожидал. Как и того, что у тебя есть такие влиятельные знакомые. Не из той сферы, конечно, но всё же.

Он это про Леона говорит? Тот рассказал по телефону, что разговор прошёл напряжённо, и даже он не знает, что творится в голове у этого человека.

— Я вижу, как тебе дорога Астра, — вдруг начинает без тени похвалы или признания. Холодно, без души. Так и хочется сказать, что ради неё я поставила на кон всё, изменив свою жизнь. Но ему ведь плевать. — Поэтому предлагаю такой вариант решения.

Выгибаю бровь в вопросе.

Передумал?!

— Ты называешь цену.

Что он сказал?

— Сумму, которую хочешь получить взамен на то, что ты отдаёшь мне дочь. Без судов, заморочек и прочего.

Каждое его слово барабанной дробью отдаётся в голове.

— Вы предлагаете мне продать ребёнка?..

— Не совсем. Помимо обычной выплаты, несколько недель ты можешь побыть с Астрой. Она привыкла к тебе, и сейчас ты для неё — главное в жизни. И мне нужно сделать так, чтобы она не боялась меня, не пряталась. В общем, сделаешь всё, чтобы дочь смогла спокойно оставаться со мной, а не биться в истерике. А потом оставишь её. И я, так и быть, разрешу вам иногда встречаться.

Не мигаю. Услышанное не укладывается в голове. И следующие слова слетают с губ сами:

— Вы в своём уме?

— Более чем, — хмыкает. — Выгодное предложение, Нежная. Раз Астра тебе дорога, я должен предложить что-то взамен. Ко всему прочему, если ты так любишь детей, помогу тебе в усыновлении другого ребёнка, несмотря на отказ от этого. Государство плохо относится к подобному, ставит крест на таких опекунах. Но я позабочусь о том, чтобы проблем у тебя не возникло.

У него настолько много власти, что он способен и на подобное?

Значит, и Астра у меня под крылышком — всего лишь вопрос времени…

Но даже если так… Еле сдерживаюсь. Впервые в жизни жалею, что у меня короткие ногти. Будь подлиннее — без раздумий расцарапала бы ему лицо.

— Нет, — уверенно чеканю, разочаровавшись в этом человеке ещё сильнее. — Теперь я уверена в том, что вы — худший отец. Мало того, что из-за вас ребёнок попал в дом малютки, вы хотите купить его. Считаете товаром. А он живой… Понимаете? Ей со мной лучше будет. Если она так вам важна, и вы хотите её видеть — приходите, общайтесь. Я с радостью помогу вам найти контакт, но это — ни в какие рамки!

Стараюсь не кричать, но злоба рвётся наружу.

Ожидала ли я подобного? Нет. Даже в голову не закрадывалось.

— Хорошо подумала? — спрашивает без интереса.

— Если вы не хотите, чтобы эта горячая кастрюля с супом оказалась на вашей голове, — указываю на плиту, — вам лучше уйти. И больше никогда не появляться в нашей жизни.

— Кастрюля с супом, — усмехается. — Хорошее оружие, но на раз.

— Ещё сварю. Для вас не жалко.

— Великодушно.

— Да, проявляю его к вам, несмотря на то что вы мне омерзительны. А теперь прошу: убирайтесь из моей квартиры, — в этот раз указываю на выход.

— Ты ведь понимаешь, что своим отказом подписываешь себе приговор?

— Лучше я буду мучиться, отбиваясь от вас, чем страдать от того, что отдала самого любимого человека в своей жизни только из-за страха бороться.

— Любимого человека? — словно не верит в мои слова. — Она тебе даже не родная.

— Именно. Она мне не родная, но я не позволю её отобрать. В отличие от вас и вашей жены. Ей вообще как там, нормально спится? А вы куда смотрели? — зло выплёвываю.

Его лицо меняется с каждой секундой.

Когда речь заходит о жене — огонёк мерцает в его карих глазах.

Не хочет, чтобы её затрагивали? Может, она умерла? Кольца ведь на пальце у него нет… Значит, вина полностью лежит на нём. И я всё равно продолжаю:

— Вы позволили женщине отказаться от вашего ребёнка… Виновата она. И вы тоже. Но почему-то страдаем все мы.

— Я не женат, — вдруг чеканит, надвигаясь на меня. — Это раз.

Я сглатываю, понимая, что затронула острую для него тему. Отступаю назад. Упираюсь спиной в холодильник.

— Два — я не знал, что эта тварь, которую я даже не могу назвать женщиной, была беременна от меня.

Укол вины чувствую где-то в сердце. Но он слишком жесток, чтобы я проявляла к нему сочувствие.

Его ладони оказываются по обе стороны от моей головы.

— Три — знал бы я дочери, ни за что бы не позволил ей оказаться в том месте.

Приоткрываю губы, чтобы ответить. Я ведь не в курсе…

То есть он не виноват, что его дочка оказалась в доме малютки?

— Четыре, — говорит угрожающе, наклоняясь ещё сильнее. Напоминает тот день в кабинете. И я даже готовлю заряд у себя во рту, как слышу: — ещё раз плюнешь мне в лицо — пожалеешь.

Сглатываю. Потому что боюсь. Мало ли что он сделает?.. В таком-то состоянии. Он снова в гневе. Как в прошлый раз, тогда, в лифте. И я не рискую.

— Ваша жена… — говорю неосознанно, отчего лицезрю гримасу отвращения и ненависти. Так, значит, она — его личный триггер? — Она ведь не поступила бы так без причины. Значит, вы сделали ей больно. И виноваты вы…

— Как легко обвинять человека, не зная, что произошло! — повышает голос, и я вся съёживаюсь.

Прислушиваюсь, боясь услышать крик Звёздочки. Пожалуйста, спи крепким сном!

— Я сужу по тому, что вижу. И по моему мнению, вы крайне неприятный человек. Как и для своей дочери.

Он крепко сжимает челюсти. Сверлит карими полыхающими глазами. Чувствую, как горит моё лицо.

И с облегчением выдыхаю, когда он отстраняется от меня.

— Хорошо, Нежная, — поднимает запястье, поправляет на нём часы. Будто находит для себя занятие, которое отвлечёт от того, чтобы не убить меня на месте. — Ты сама выбрала вариант — отказаться от Астры по-плохому. Твоё решение.

Кивает под моё тяжёлое дыхание. Отворачивается, направляясь на выход. А я смотрю ему вслед. Слежу за тем, как он обувается, открывает дверь квартиры. И закрывает её, с трудом сдерживаясь, чтобы не хлопнуть.

И вроде пытается не разбудить Астру, показывая заботу, несмотря на взрывное состояние. Но, с другой стороны, он — ужасный человек, которому нет оправдания…

ГЛАВА 14

Любовь

Прошло несколько дней с тех пор, как Пожарский ушёл. Нервничаю, не сплю, постоянно обнимаю Астру, будто вот-вот её потеряю.

Как параноик, проверяю замки.

До чего я докатилась? Не знаю… Готова была уехать к родителям и спрятаться у них в погребе. Но от Глеба не спрячешься. Он придёт и туда.

Вздрагиваю, услышав дверной звонок. Чуть не роняю ложечку, которой кормлю свою Звёздочку овощным пюре. Отправив ещё один «самолётик» в ротик, встаю и прошу Астру посидеть на месте.

Легонько, словно мышка, иду к дверям. Встаю на носочки, заглядываю в глазок и хватаюсь за сердце, выдохнув.

Щёлкаю замком, открывая дверь.

— Здравствуйте, Любовь Сергеевна, — здоровается со мной проверяющая из органов опеки. Хоть я работала в доме малютки, и тётя помогала с удочерением, к нам, как и ко всем, приходит проверка.

— Здравствуйте, вы в этом месяце рано, — пропускаю её внутрь. — Ждали вас позже.

Мне бояться нечего. Всё убрано, ребёнок чист и накормлен.

— Как вышло, — хмыкает она, пугая своим поведением. Всегда была доброжелательной, милой, а сегодня всё оглядывает придирчивым взглядом. — Где девочка?

— На кухне, — указываю в комнату, которая хорошо просматривается и из коридора. Дочка послушно сидит на стуле, машет ножками и сама кушает пюре.

— Вы оставили ребёнка одного? — спрашивает, выгнув бровь. — Да в таком опасном месте?

Прямо в обуви шаркает по плитке.

— Вы о чём? — настораживаюсь, ступая следом.

— А если бы она встала и открыла ящики? — демонстративно ходит вдоль кухни, выдвигая ящички. Натыкается на один — с ложками и вилками. — Вот. Ножи, вилки в доступности для ребёнка.

Мощная вспышка гнева появляется в груди.

Она издевается надо мной?

Скрещиваю руки и недовольно спрашиваю:

— И сколько вам заплатил господин Пожарский?

Женщина поворачивается ко мне, чопорно поправляя очки. Делает вид, что не понимает, о чём я. Но в курсе ведь всего…

— Когда вы приходили в прошлый раз, и была подобная ситуация, вы улыбнулись и сказали, что отлучиться на несколько секунд — это нормально, — закипаю ещё сильнее.

— Вы меня с кем-то перепутали, — продолжает она, осматриваясь по сторонам.

— Вы ещё ребёнка на синяки проверьте. И на психику, — цежу сквозь зубы. — Вдруг что-то сработает, и вы сможете занести это в личное дело?

Стоит ли говорить о том, что после этого мы не разговариваем? Она воротит от меня нос, изредка записывая что-то в блокноте. И уходит, оставляя во мне огромную дыру из гнева.

Значит, так решил…

Опека заберёт у меня Астру, а вы тут как тут, Глеб Александрович?

Что дальше? Проверка моих документов и официальной работы?

Как я и предполагала, приключения на этом не заканчиваются. Через час мне летит звонок из издательства.

— Любовь Сергеевна, — привычно говорит редактор, — нам нужно встретиться. Подъедете в офис?

— Нет, — чеканю, складывая игрушки в ящик. — Я хочу расторгнуть договор с вами. Пришлите мне документы по электронной почте, я подпишу.

Пока не поздно, отец устроит к себе на работу. Я уже и договориться успела. Готова даже замуж выйти экстренно, если это потребуется.

— Даже если так, вам всё равно придётся прийти…

Сжимаю трубку в пальцах.

— Желательно сегодня. С завтрашнего дня, возможно, мы уходим на ремонт и две недели не будем принимать никакие бумаги.

Да чёрт возьми!

Кидаю пищащую игрушку в стенку и отвлекаю дочку от просмотра мультиков. А потом улыбаюсь, смягчаясь и боясь напугать её.

— Хорошо, я подойду через час.

Отключаюсь и готова взвыть.

Новый раунд. Новый бой.

Отвожу Астру к родителям, чтобы Звёздочка не страдала от внимания своего отца. Повезло, что мама уже пришла домой, иначе пришлось бы брать её с собой. А там ведь Пожарский где-то ходит… Уверена, всё это — его рук дело.

Через час, как и обещала, поднимаюсь на этаж издательства. Захожу к своему редактору, которая готовит все бумаги.

— Пойдёмте к шефу, — приглашает она меня на выход из кабинета.

— А без меня никак? — спрашиваю с надеждой. Встречаться с твердолобым жирафом нет никакого желания.

— Увы, будь вы простым автором…

А вот это уже — неприкрытая лесть. И обман. Я бы не назвала себя успешной писательницей. Сочиняю обычные сказки.

С тяжестью на душе соглашаюсь. Проходим в кабинет босса. Сразу замечаю этого говнюка, сидящего за столом. Подписывает одну бумажку за другой.

— Любовь Сергеевна пришла, — звучит как какой-то сигнал. А мужчина устремляет на меня равнодушный взгляд.

— Садись, — указывает на диван. — Наталья, принесите кофе. Два.

— Мне не надо, — мотаю головой.

— Два, — говорит ещё настойчивее.

Мой редактор испаряется. Мы остаёмся в кабинете один на один. Долгое молчание рушится моими словами, что так и просятся наружу:

— Что, позвали поглумиться надо мной?

ГЛАВА 15

Любовь

— Зачем? — хмурится он и делает вид, что сегодняшнее — не его рук дело.

— Не стройте из себя дурака. Сегодня приходила женщина из опеки. Она всегда была к нам добродушна, но не в этот визит. И подозреваю, в этом замешаны вы.

— Врать не буду, — убирает ручку и складывает перед собой ладони, в которые упирается подбородком. — Моих. Но ты сама выбрала такой путь.

Поджимаю пальцы на руках и веду ногтями по светлой юбке. Вот бы вонзиться ими в него…

— Вы — скотина, — говорю то, что и в голове.

— Слышал уже, не удивляешь. У тебя же богатый словарный запас. Давай, демонстрируй.

— Вы для чего меня позвали? — меняю тему. — Знаете ведь, что я одна у Астры. И вынуждаете оставлять её у родителей. Решили уволить? Не утруждайтесь, сама ухожу.

— Точно, — качает головой и перекладывает бумаги с одного места на другое. — Работа. Не буду я тебя увольнять.

С чего такая щедрость?

— Но с этого дня ты работаешь здесь. Вон та-а-ам, — он указывает в угол своего кабинета, где стоит небольшой стол и стул. Рядом пустой шкаф, где обычно хранятся книги или папки с документами.

— Нет, — отрезаю твёрдо, несмотря на удивление. Это что ещё за выходки? — Я работаю с вами по договору, и в нём не указано, что я должна сидеть в офисе.

— Верно, — спокойно кивает. — Но в нём присутствует пункт, что в любой момент издательство может внести изменения в твою работу. И ты его подписала.

— И для чего это?

— Скрывать не буду. Чтобы отдалить Астру. Ей нужно начать отвыкать от тебя.

Так вот оно что…

— Хороший ход, — хвалю его, усмехаясь. — Но увы, я увольняюсь. Чтобы быть с МОЕЙ дочерью ещё ближе. Не оставлю её ни на секунду. Это так, к слову, если вы решите позвонить в опеку.

Как же раздражает этот Пожарский!

— Тогда плати неустойку.

— Какую? — выгибаю бровь.

— Договор, — стучит пальцем по бумагам. — Буквально вчера мы напечатали тираж в пятьсот тысяч книг с твоим именем.

Глаза на лоб лезут. Сколько?!

— Огромные затраты, — вздыхая, качает головой. — И увы, они не окупятся. Если автор уходит из издательства, по договору я должен отозвать продажи книг. И что же мне делать с таким минусом?

— Я заплачу, — цежу сквозь зубы.

— Продашь квартиру?

— Если потребуется.

— Отчаянно.

— А вы ещё не поняли, что я пойду на всё ради того, чтобы вставить вам палки в колёса?

— Смотри, случайно не вставь себе, — усмехается. — Теперь, когда у тебя не будет даже договора, отобрать Астру у тебя будет ещё проще. Отсутствие работы… Финансовая дыра. Всё это мне лишь на руку.

Знаю. Но промолчу о том, что отец устроит меня к себе.

— Я тебя услышал. Наталья подготовит договор, — хмыкает и теряет ко мне интерес, возвращаясь к работе.

Встаю, поправляю юбку. Замечаю на себе его взгляд.

Бесит.

— Я подожду в коридоре.

— Как хочешь, — бросает, отмахиваясь рукой.

Разворачиваюсь и вылетаю из помещения. Стискиваю зубы и злюсь на этого урода.

Подлетаю к кулеру, пытаюсь успокоиться с помощью воды.

И почему он такой упрямый? Даже разговоры с ним не помогут. Это я уже поняла. Судя по его поведению… он тот ещё женоненавистник. Не хочет принимать меня и как-то идти на диалог.

Принципиальный.

Но я тоже упёртая.

Несмотря на страх за будущее, расторгаю наш договор. Прямо при нём. Напоследок бросаю испепеляющий взгляд. С трудом сдерживаюсь, чтобы не показать ему аккуратный фак. Но ещё припомнит… Решила, что не стоит.

Из издательства вылетаю пулей.

Бреду по дорожке, желая упасть на асфальт и просто лежать на нём, ни о чём не думать.

Слёзы просятся вырваться из глаз.

Хоть я и стараюсь выглядеть сильной, но в душе ранимая до чёртиков. И всё внутри меня копится, копится… И в один момент водопадом вырвется наружу.

Но мне за Астрой идти… Вместо этого я захожу в продуктовый. Хочу напиться, чтобы отвлечься хотя бы на секунду, но от алкоголя у меня отторжение. Вместо этого беру несколько «киндеров» и созваниваюсь с подругой, договариваясь о встрече.

Может, если излить душу, станет легче?

ГЛАВА 16

Любовь

— Может, у тебя найдётся там какой-нибудь богатый разведенец? Или разведёныш? Или разводняк? — смеюсь, спрашивая у подруги, работающей в отделении ЗАГСа. — Только не вдовец.

— Почему не вдовец? — смеётся Влада, разворачивая детский «киндер».

— Эй, я для двойняшек их покупала, — укоризненно смотрю в её сторону. — А вдовца не надо… Там у него травма. Жалко.

— Двойняшки в садике, и сладкого им много нельзя. Поэтому я съедаю это исключительно в заботе о своих детях, — хмыкает девушка, закинув половину шоколадного яйца себе в рот. И мычит от удовольствия. — А мужика-разведёнки нет. А был бы — не дала. Я понимаю, что у тебя тяжёлое положение, но… Ради денег замуж… Чтобы потягаться с ещё одним богачом…

— Да я же пошутила! — взрываюсь на месте. — Совсем шуток не понимаешь!

Бью её по плечу. Да кого она из меня сделала? Меркантильную и жадную проститутку!

Влада смеётся, раскрывая «желток» от киндера.

— Да поняла я, поняла, не бухти. О, смотри.

Достаёт игрушку в виде маленькой девочки-волшебницы. В руках у неё волшебная палочка, на кончике которой красуется огромная звезда.

— Астре подойдёт. Собираете?

— Да какой, — отмахиваюсь. — Быстрее в рот её засунет.

Вспоминаю свою крошку и опять непроизвольно улыбаюсь. Посижу ещё немного с подругой и пойду за ней. А потом вернёмся домой, вместе что-нибудь приготовим и сядем играть.

Час назад я думала, что расплачусь, только перешагнув порог родительского дома. Но сейчас… ощущаю облегчение, сидя в парке и вдыхая тёплый воздух. Всё же иногда нужно выговориться кому-то. Иначе всё удержать себе не получится.

Родителей тревожить — страшно. Они знают о ситуации, но не настолько подробно. Если бы рассказала про амбалов, ворвавшихся в мою квартиру — мама упала бы в обморок. А папа, только узнав о том, что мне предложили денег за Астру, пошёл бы, взял своё охотничье ружьё и точно пристрелил Пожарского. И привет, срок.

Хоть подруга выслушала. Мягко говоря, была в шоке. И несмотря на то, что ничем помочь не может против жирафа — поддержит в любую минуту.

Но ничего, справимся.

У меня вновь распускаются крылья за спиной.

Кручу в руках игрушку из шоколадного яйца и всё же забираю её себе. Поставлю на полку повыше, чтобы Астра случайно не проглотила. А когда подрастёт, отдам. Ей нравится всё, что связано со звёздочками. Всё же имя притягивает…

— Ладно, мне идти пора, — соскакиваю с лавочки. — Дела.

— Кого ты обманываешь? Просто по мелкой соскучилась.

Это правда. Одна мысль о малышке — и ноги сами несут меня в сторону дома родителей. Ну, что поделать, если я до безумия в неё влюблена? И ни при каких обстоятельствах не отдам её Пожарскому.

Да я быстрее его сама убью!

Через полчаса забегаю на участок, вижу свою Звёздочку, сидящую в маленьком детском бассейне. В панамке, розовых очках, в руках бутылочка с соком. Выглядит как хозяйка жизни.

При виде этой картинки смеюсь, сгибаясь в три погибели, чем привлекаю внимание моей отдыхающей дочери.

Может, и правда — рвануть на море? Ни о чём не думать, отдохнуть. Не слышать о Глебе, его кознях…

Точно! Так и сделаем. У меня есть некоторые сбережения, а пока будем отдыхать, как раз пропишемся в родительском доме и выставим квартиру на продажу. Неустойку выплатить-то нужно… Сумма там запредельная.

Астра на мой смех подрывается, самостоятельно вылезая из невысокого бассейна. А моя мама кричит ей вслед:

— Куда, непоседа?!

Ловлю мокрого котёнка у своих ног. Мама еле успевает встать и кинуть мне полотенце, в которое заворачиваю свой комочек, присаживаясь. Обнимаю её, прижавшись щекой к влажным волосам.

— Ты куда рвёшься? — спрашиваю ласково. А она только смеётся, обнажая свои белые крохотные зубки.

— А она спокойная весь день была. Чудо, а не ребёнок. А тебя увидит, и всё — тормозов нет, — упирает мама руки в бока. — Попробуй словить!

— Она такая, да, — довольно поглаживаю её по макушке. А Астра, как ласковый котёнок, прикрывает глаза и мурлычет.

Мы задерживаемся у мамы ещё на час, чтобы волосы дочки полностью высохли. Посвящаю родительницу в свои проблемы, планы, она качает головой, но поехать на море идею поддерживает.

Надо будет на днях вместе с ней сходить, выписать Звёздочку из квартиры и прописать в доме перед продажей.

Взяв такси, собираемся в родное гнёздышко. Родительница отчего-то увязывается за нами, решив передать закрутку. И без умолку болтает в салоне до самого дома.

И рядом с ним сердце беспокойно начинает биться в груди.

Ещё не подъехав к дому, вижу пожарку в наших дворах. Люди столпились возле подъезда, недалеко от которого останавливается автомобиль.

И издалека… замечаю обуглившуюся квартиру.

Прямо в моём подъезде.

Вылетев из машины, хватаю Астру и не чувствую ног, которыми еле-еле передвигаю.

— А хозяева где были на момент пожара? — спрашивает мужчина в форме.

— Мы на работе были, — говорит соседка сверху. — Нам позвонили — мы сразу примчались.

Квартира загорелась не наша. Но…

— А соседей снизу знаете?

— Да-да, знаю. А вот она, — указывает на меня, а я почти не дышу. Смотрю на окно своей кухни. Обгоревшей кухни… И, увидев мои округлившиеся от шока глаза, соседка поспешно говорит: — Люб, я ремонт кухни сделаю, честное слово!

— Ванной комнаты тоже, — говорит ей пожарный. — Затопили, пока вас тушили.

Не мигаю. Лишь смотрю на разбитое стекло, за которым всё чёрное. И там что… потолок рухнул? Отсюда ничего не вижу. Но знаю одно…

В моей квартире нет ни ванной, ни кухни. И если сейчас нагрянет опека, мне точно будет конец. Благо проверка была совсем недавно, и следующий её визит не скоро. Если кое-кто не постарается.

Но… почему всё навалилось именно сейчас?

Всё дерьмо случилось после того, как в нашей жизни появился… Глеб!

Боже… Точно! Нагрянувшая с утра опека. Долг в миллионы. Сгоревшая квартира сверху, что «случайно» затронула нас!

Пожарский!

— Мам, — говорю глухо, отдавая дочку родительнице. Мысли путаются, во рту пересохло. Боюсь окончательно потерять веру в людей. Неужели они способны на такое?.. — Езжайте домой.

— А ты куда? — раздаётся рядом взволнованно.

— С квартирой разбираться, — улыбаюсь и лгу матери. Сажаю в ещё не отъехавшее такси. А себе заказываю другое — до издательства.

ГЛАВА 17

Глеб

— Глеб Александрович, — зовёт меня кто-то. Просыпаюсь от мыслей и перевожу взгляд на главу отдела продаж. — Так что?

— Повтори, — не скрываю того, что прослушал его слова.

А всё из-за Нежной. Загрузила мне мозг с утра пораньше. Теперь сосредоточиться не могу.

От денег отказалась несколько дней назад. Думал, согласится сразу же. Но не вышло. Решил припугнуть. Послал сотрудницу опеки. Но и это её не напугало.

Решил сделать так, чтобы она работала рядом. Отвыкала от Астры. Точнее, чтобы Астра отвыкала от Любы.

Да и мне интересно было глянуть, что эта девчонка из себя представляет.

А сегодня вообще вынесла мне мозг.

Подписала договор, зная, что вгоняет себя по уши в долги.

Чем думает? Хочет до конца жизни мне их выплачивать? Зачем ей эти проблемы? Отдала ребёнка — живи спокойно. Но нет. Вгоняет себя в них ещё больше. Причём знает, что впереди её ждёт ещё больше испытаний.

Вот и пытаюсь понять — глупая она, отчаянная или ей действительно дорога моя дочь?

Не верю в такую слепую любовь к чужому человеку.

Когда вы не связаны кровью — тяжело прикипеть к человеку, принять его. А тут хватается за неродного ребёнка, хотя может родить сама. Я проверил даже это, чёрт возьми.

Всё же она сумасшедшая.

— Глеб Александрович, — скулит глава отдела продаж.

— Что? — спрашиваю резко.

— Книги те же выпускать, что и в прошлом месяце? Самые прибыльные? Вы список одобрили, но не уточнили, взять ли в тираж новичков.

— Бери, — кидаю без интереса.

— А, ещё. Книги Нежной вычёркивать?

Опять хмурюсь из-за этой фамилии.

— Да, не печатай, она расторгла договор.

Конечно, вся история про стотысячные тиражи — блеф чистой воды. Просто хотел узнать, как далеко она готова зайти. Думал, что сдастся. Точно пойдёт на попятную. Но Сказочница подписала бумажки, не дрогнув и пальцем. Не замешкалась.

Взяла на себя вымышленный долг в десять миллионов рублей. И хоть она не знала, что никакого тиража не было, всё равно пошла на это.

Поэтому я в смятении.

Что мне нужно сделать ещё, чтобы всё решилось быстро и без проблем?

На миг проскальзывает мысль, что ничего не подействует.

Даже если отправлю её в космос, отдалю её от Звёздочки, она вернётся на землю, упав вместе с метеоритом. Встанет, отряхнётся и поедет домой — готовить Астре обед.

Потираю переносицу и устало выдыхаю.

Начал уже думать, как Сказочница. Сочиняю у себя небылицы в голове.

Резко раздаётся хлопок двери, от которого подпрыгивает даже тяжеленный стол.

Поднимаю взгляд и опять прихожу в недоумение.

Нежная стоит на пороге моего кабинета. Карие глаза яростно горят, испепеляя меня в пух и прах. И сейчас она ни капли не соответствует своей фамилии, сжав ладони в кулаки. Игнорируя всех, бежит в мою сторону.

Хм… Чего такая злая? Я вроде больше ничего не делал.

Или к ней пришёл откат от долга слишком поздно?

— Зачем?..

Не успеваю спросить причину её визита, как девчонка останавливается напротив меня, поднимает ладонь и награждает меня хлёсткой пощёчиной.

Меня. Пощёчиной.

Шкала моего терпения резко начинает достигать критической красной отметки. Нет. Термометр лопается.

Она плюнула мне в лицо. Потом ударила.

У неё нет инстинкта самосохранения? Или она настолько потерялась в своих фантазиях и решила, что она кошка с девятью жизнями?

— Вышли все, — тихо и угрожающе шепчу.

Все подпрыгивают со своих мест, спешат на выход. И на меня тут же обрушивается поток из ругательств:

— Я знала, что вы — низкий человек! Сделаете всё, что вам заблагорассудится! Вы вообще спятили и жизни человеческие не цените! Ладно мою! Вам плевать! Но вы своими запугиваниями могли навредить своей дочери. СВОЕЙ!

Тяжело дышит, не останавливает поток из претензий.

А я только сжимаю челюсти, и всё ещё не могу вынести того, что какая-то девчонка треснула меня. На глазах у моих подчинённых. Без объяснений, без причины.

— Успокойся, — чеканю леденящим тоном, который появляется только в редких случаях. На пике моей выдержки. — И прежде, чем человека бить, хоть говори за что.

В её глазах скапливаются слёзы.

— Вы серьёзно?! Дурака из себя строите? — опять неожиданно бьёт меня, но теперь ладонью по плечу. — Делаете вид, что вы ни в чём не виноваты?! А если бы мы раньше приехали?!

— Замолчи, — говорю опять грубо. А она продолжает колотить меня. Быстрее, но не больнее. Перехватываю её запястье, с силой сжимаю. Слегка пугается, но воинственного огонька в глазах не лишается.

— Думаете, я не поняла, что это вы?! От того, что квартиру выше подож…

Задрала!

Подаюсь вперёд, затыкаю Нежную своим ртом.

Лучший способ заглушить девушку — поцелуй.

Правда, чувствую, после этого — я получу по лицу ещё раз. Но хотя бы за дело. Не так обидно.

Чёрт, она же опять раскричится… Радует, что от её ора не лопаются барабанные перепонки. Голос у Нежной тихий, мягкий, даже несмотря на гнев. Ни капли устрашения.

И губы сладкие…

Не собирался целовать её, лишь заткнуть. Но двигаю губами, ощутив привкус чего-то сладкого. И увлекаюсь всего на секунду, пока она не вырывается с ещё большей силой.

Отрываюсь от неё, не отпуская. И предупреждаю уже второй раз за наши встречи, не зная, чего от неё ждать:

— Плюнешь мне в лицо — заткну тебя ещё раз, — и добиваю, продолжив: — С языком.

Губы дрожат, глаза по-прежнему горят. Ещё сильнее. Но хоть немного остужаю её пыл.

— Вы квартиру подожгли, — выплёвывает со всей ненавистью.

— Я? — недоумеваю.

У меня на лбу написано, что я поджигатель? Или из-за фамилии во всех пожарах виноват?

— Вы. Соседскую. И нашу… Затронуло.

— И ты решила, что это я? — сильнее сжимаю её запястья, отчего она чуть не скулит. Отпускаю её, отбрасывая тонкие руки. Не рассчитал силу — могут остаться синяки.

— Больше некому! — говорит, чуть успокоившись. Потирает в местах покраснений и делает шаг назад. — Как только вы появились в нашей жизни…

Закипаю. От каждого её слова.

— Убирайся отсюда, — цежу сквозь зубы и указываю на дверь. Она не шевелится. И я, ещё больше, с нажимом, говорю: — Нежная, пошла вон из моего кабинета.

И она дёргается. Наконец-то отмирает, и махнув волосами, направляется на выход.

— Вам это ещё вернётся! Вдвойне!

Открывает дверь.

Одна мысль о том, что все подозрения падают на меня — зажигает огонёк между рёбер.

— Ты серьёзно думаешь, что я стал бы рисковать жизнью своего ребёнка?

И она, не поворачиваясь, прежде, чем хлопнуть дверь, выпаливает дрожащим голосом:

— Вы — можете всё.

Хлопок двери, и я вытираю свои губы, на которых до сих пор остался сладкий привкус её бесцветной помады. Отодвигаю кресло, падаю в него, стискивая зубы так, что они скрипят, отдавая звоном в ушах.

Хватаю телефон. Звоню Жене. Он берёт как всегда быстро — через пару секунд.

— Проверь, что там за пожар у Нежной в доме произошёл. И мне доложи.

— Понял. Скоро будет.

ГЛАВА 18

Глеб

Раздражённо хлопаю дверью автомобиля. Утро не задалось с самого утра.

Женя сообщил подробности пожара. И каким боком она приплела меня сюда — не знаю. Зачем мне палить квартиру сверху? В надежде, что заденет её? Хотел бы отобрать квартиру — сделал бы это другим путём.

А рисковать здоровьем дочери… Да за кого она меня принимает?!

Одна мысль об этом заставляет вспыхнуть. А вчерашние события не отпускают до сих пор. Как уже и говорил, женщины со своей логикой — необъяснимы.

В руке вибрирует телефон, и я, не глядя, отвечаю.

— Да? — рявкаю. Пусть Нежной «спасибо» скажут!

— Это Любовь. Нам нужно поговорить.

Останавливаюсь посреди парковки.

Чего? Сказочница? Узнала, что я в её пожаре ни при чём, и решила извиниться за своё поспешное решение?

— Я в офисе, — говорю ровно, ощущая неожиданно вспыхнувший огонёк в груди. До этого было плевать, а сейчас жду её извинений. За плевок. За пощёчину. За крики и истерику.

— Подойду через полчаса.

Стоит ли говорить, что минуты тянулись, словно вечность?

И вот Нежная стоит на пороге моего кабинета. Уже не такая бойкая и воинственная, как вчера. Скорее задумчивая, поникшая.

— Ну? — поторапливаю её, разрушая затянувшееся молчание. Демонстративно смотрю на часы. — У меня времени в обрез.

Чувствую маленькую победу.

— Я согласна на ваше предложение, — вдруг проговаривает, не поднимая на меня взгляда.

Хмурюсь, забыв, что я предлагал ей.

И меня тут же словно молотком по голове бьют.

Ладони сжимаются в кулаки, и я напрягаюсь, выпрямившись в кресле.

Всё же, Нежная, ты такая же, как все. Меркантильная дрянь.

— Ты отдаёшь мне дочь за деньги? — уточняю.

Молчит. Закусываю губу. И нерешительно кивает.

— Да.

— Сколько? — голос становится ещё жёстче. Моего предвкушения больше не остаётся.

— Шесть миллионов.

— Долларов?

— Рублей, — произносит хрипло. Столько стоит ремонт её квартиры? — И я могу с ней видеться.

— Могла попросить больше.

— Этого будет достаточно.

Думал, что ощущу удовольствие от того, что дочь достанется мне так просто, но… Его нет. Только разочарование, гнев, недовольство.

Не буду скрывать — на миг Любовь меня заинтересовала. Тем, что так рьяно хваталась за Астру, неродного ей человека. И влезла ради в неё в долги. А теперь, когда всё навалилось на неё в один миг, берёт свои слова обратно.

Не справилась.

— Твоё право, — чеканю. — Деньги наличкой или на счёт, указанный в договоре?

— Неважно, — мотает головой, всё ещё не смотря на меня. — Когда я должна… собрать её вещи?

Почему каждый её банальный вопрос вызывает во мне отторжение? И я хочу послать её на хрен. Но утихаю. Моя цель выполнена. И здесь не место моему разочарованию.

Я ещё раз убедился в том, что женщины…

Прикусываю себе язык.

— Завтра. Сегодня у меня важная сделка. Деньги поступят на счёт к вечеру. Мой водитель приедет к вам и заберёт вас с вещами.

— Ладно, — кивает. — А мы не будем составлять договор?

— Договор? — усмехаюсь. — На передачу денег за ребёнка? Я не идиот, Нежная.

Замялась. Неужели угадал? Что весь этот концерт лишь для того, чтобы найти для меня компромат?

Обнимает себя за плечи. И наконец-то поднимает растерянный взгляд.

— Сделка на доверии?

— Ты выглядишь хорошей девочкой. Совестливой. Думаю, не обманешь.

— Хорошо, — сдавленно отвечает. — Тогда ждём от вас отмашки.

Она уходит, а я откидываюсь на спинку кресла, расслабленно прикрыв глаза.

Морока с Любовью кончилась? Не верю. Кажется, что это очередной сон, где мне всё даётся легко. Оттягиваю кожу на ладони.

Реальность.

Нежная пришла и только что продала мне ребёнка.

И скоро моя малышка будет рядом.

ГЛАВА 19

Любовь

— Вот умничка! — улыбнувшись, глажу свою девочку по головке. Астра сияет, как настоящая звёздочка, от похвалы. — Почти идеально.

Поглядываю на аккуратно сложенную детскую одежду.

— Хм-м-м, чего-то не хватает, да? — задумчиво произношу, потирая подбородок и рассматривая чемодан. — О!

Указываю на игровой уголок.

— Мы собрали наши платья, но игрушки забыли! Исправлять будем?

— Тя, — мягко отвечает. И прежде, чем побежать к ящикам, поправляет неровно сложенную кофточку. А затем, быстро топая, весело подлетает к своему богатству и сгребает всё в охапку.

— Нет-нет, малышка, — останавливаю её. — Бери не все. Только самые любимые, хорошо?

Последние слова говорю с грустью. Боюсь, всё не влезет.

Астра расстраивается, но подходит к выбору уже серьёзнее. Тычет пальчиком на огромного плюшевого зайца.

— Е?

— Его не можем, — извиняющимся тоном говорю ей, поднимая крышку чемодана. — Слишком большой.

Издаёт недовольные звуки. Показывает вязаную куколку. Сами с ней вязали. Точнее, все делала я, а она только залипала, отматывая из клубочка нитку.

— Идеально, — киваю, одобряя её выбор. Мышонок понимает, что нужно, и берёт ещё несколько игрушек. Складывает их в чемодан и указывает на головку, где её завитые волосы удерживают две нежно-фиолетовые резиночки с бантиками.

— Я всё сложила! — убеждаю её, вспоминая, что точно отправила на дно багажа коробочку с её украшениями. — Ну что, собрались?

Поглядываю на телефон и время. Машина уже стоит у дверей.

Закрываю чемодан, с грустью осматриваю помещение. Столько детских вещей… вгоняют в тоску. Но Астра больше не может оставаться в нашей уютной квартире.

— Нам пора, — отгоняя все плохие мысли, встаю с ковра. Берусь за ручку чемодана и везу его в коридор. Звёздочка скачет за мной, останавливается у зеркала и берёт меня за руку.

— Ма, — слышу чёткий зов. Отвлекаюсь от обуви малышки и удивлённо смотрю вниз. Она и раньше называла меня мамой, но сегодня это слово звучит так чётко, что я чуть не рыдаю на месте. Еле сдерживаю слёзы радости, которые точно смешаются со слезами печали.

Но мне нельзя показывать малышке подавленное состояние. Иначе начнёт нервничать, плакать. А этого я хочу для неё меньше всего.

Тем более… Не всё ведь так плохо?

— Что случилось, девочка моя?

Моя девочка тут же начинает воображать перед зеркалом. Качает попой, выпячивает губки и дурачится, всё же вырывая из меня смех.

Любуюсь нами двумя в зеркале. Как настоящие мама и дочка… Я и не заметила, что мы оделись в одинаковых цветах — белый и фиолетовый.

И теперь, как две модницы, схватив чемодан и сумку, в которой лежат деньги, выходим из квартиры.

С каждым шагом вниз, к машине, стоящей у подъезда, сердце разрывается на куски.

Я и правда это делаю?

В жизни бы не подумала, что решусь на подобное.

Но… у меня не вышло. Хотела достать на Пожарского компромат, но он сразу же меня разгадал. Не составил договор, который, я надеялась, станет моей козырной картой.

А в итоге вышло, как вышло… Есть только запись на телефоне, с которой не знаю, что делать.

Держу Астру за ручку, пока водитель погружает вещи в багажник. Первой посадив Звёздочку в салон, сажусь следом. Обнимаю её крепко-крепко, даже не посадив в детское кресло.

Не по правилам, но отпустить не решилась. Психологически не могу уговорить себя, что всё нормально.

А ведь всё так, да?..

Болтаю с ней, отвлекаясь.

А через час… мы останавливаемся, прибыв на место назначения.

— Астра, смотри, — указываю в окно на автовокзал. Звёздочка ни разу не видела столько машин в одном месте. И теперь прилипает к окну, удивлённо раскрывая ротик.

Специально зову её по имени. Нравится оно мне, несмотря ни на что.

Вспоминаю, как Пожарский каждый раз скептически щурил глаза, когда я называла её по имени. Не нравится оно ему! Нам пофиг. Имени он её не лишит.

— Куда собираетесь? — вдруг спрашивает таксист, молчавший всю дорогу. Видимо, заражается настроением восторженного мышонка.

— На юг, — улыбаюсь, прижав к себе сумку. — Папа дочки решил устроить нам летнее путешествие.

Ещё не решила, куда именно — Анапа или Туапсе, может, в Абхазию рванём. Времени у нас полно! Как и денег.

— О-о-о, море, — блаженно шепчет мужчина. — Но на автобусе, да ещё с ребёнком маленьким — не тяжело будет?

— Тяжело, — соглашаюсь с ним. Весь день мучаюсь из-за этой мысли.

Но не могу же я сказать, что стоит нам оплатить поезд или самолёт, Глеб обо всём догадается?

Да и тем более, по сравнению с тем, что происходит в нашей жизни — это всего лишь пустяки.

— Но зато отдохнём.

Улыбнувшись, выходим с Астрой из такси. И пока мужчина помогает нам вытащить чемодан с нашими вещами из багажника, смотрю на время. Через три часа к нашему дому должен подъехать водитель Пожарского.

— Как жаль, что никто к нему не выйдет, — довольно произношу, принимая чемодан из рук водителя.

Взявшись за ручку, прощаюсь с таксистом, и мы идём на наш автобус. И отчего-то радость распирает изнутри.

— Уж не знаю, кого он назвал хорошей девочкой, — поглядываю на Астру, поднимающую на меня свои карие тёплые глазки, — и совестливой… Но точно не меня.

Девочка смеётся, хотя ещё наверняка не понимает, о чём я.

Погрузив вещи, мы рассаживаемся на свои места. Открываю бутылочку с водой для малышки. И опять взгляд несётся на часы.

Стараюсь не думать о том, что сделала.

Не всё идёт по плану. Вот и вчера у меня всё пошло по одному месту. Но даже если и так — всё неплохо. Как я и хотела — мы с Астрой съездим на море. Просто за счёт Глеба Александровича.

А что? Считай, компенсация за мои нервы и травму Звёздочки.

Да и вообще! Он два года в жизни дочери не участвовал! Уж отпуск устроить он может! Тем более я сняла со счёта не все деньги. Зачем мне эти шесть миллионов? Ляпнула спонтанно, лишь бы этот жираф поверил, что продаю свою дочку.

Чуть не смеюсь вслух.

Эти слова даже звучат смешно!

Откидываюсь на спинку кресла и стараюсь расслабиться.

Пожарского я не боюсь. Он наверняка не обрадуется, когда через месяц или полтора мы вернёмся в город. Всё же я кинула его на бабки, получается…

Но я настолько в долгах перед ним, что жизнь от этого хуже не станет. Все деньги он вернёт себе со счёта. А то, что лежит у меня в сумке, ну… Если не мелочный, простит.

А если в суд пойдёт — пусть докажет. Сам мне их отдал.

Плюс… Как-никак, у меня есть запись разговора. Хоть она греет душу.

— А нам отдых нужен, да, малыш? — глажу её по головке. Мышонок отрывается от окна, подаёт мне бутылочку с водой.

— Вот и всё. Остальное — не наши проблемы.

Пусть поволнуется. Побегает. Поищет. Ему полезно…

Спустя неделю

— Ты не убежишь! — со смехом мы залетаем в арендованную квартиру. Стоило открыть дверь — Астра юркнула в проход и теперь быстрее бежит от меня. Пока я, злое чудовище, щекочущее её, мчусь за дочкой.

— Нье-нье-нье! — лепечет она, скидывая свои тапочки на пороге. Запомнила… Радует.

И галопом летит в спальню, где кровать служит её домиком, в котором моя щекотка не работает.

Лечу за ней, хватаю прямо на пороге и, оторвав от пола, прижимаю к себе. Атакую поцелуями эту маленькую пухлую щёчку под заливистый детский смех. Задуваю ей в ушки воздух, отчего она начинает молотить ножками и истерично смеяться.

— Очень весело, — вдруг раздаётся ледяной тон.

Малышка от испуга замирает в моих руках. Тут же взбирается на меня, прячась от опасности.

Прижав к себе Звёздочку, выпрямляюсь и смотрю в сторону Пожарского, нагло сидящего в кресле. Закинув ногу на колено другой ноги, прищуром убивает меня.

Нашёл…

Быстро.

Я надеялась, что ему потребуется больше времени, с учётом того, что я нигде не светила своим паспортом. Рассчитывала, что и вовсе не найдёт. Но и этот вариант не отметала.

И теперь сталкиваюсь лицом к лицу с этим злом.

— Твоё упрямство, — вдруг начинает, — вызывает уважение. Даже у меня.

ГЛАВА 20

Глеб

— Жень, лично сопроводи Любовь и Астру в мой дом, — отдаю начальнику безопасности приказ по телефону.

— Сделаю. Через два часа, верно?

— Да.

— Принял.

Отключаюсь, бью уголком смартфона о стол. Предчувствие нехорошее. Внутри всё от беспокойства тянет. Всё ещё чувствую здесь подвох.

Нежная так просто согласилась продать ребёнка? После того, как брыкалась, звонила влиятельным знакомым, а потом увольнялась из-за того, что я пытался разделить их с дочерью? А тут сдалась?

Хрень.

А что она могла сделать?

Записать наш разговор? Да пусть. Даже если суд примет его во внимание, Нежная сама закопает себя. Подкупному судье плевать, что там прикреплено в доказательствах. Он всё равно сделает так, как надиктуют ему бабки.

По этому поводу не парюсь.

Но есть ведь другой? А какой — не приходит в голову.

Сбежать надумала? Шесть миллионов хватит ей надолго. Но и это не проблема — пара звонков, и её найдут по паспорту. Или по совершённым по карте покупкам. В мире нет проблем, когда есть деньги.

Но сейчас они есть и у Нежной. Хотя пользоваться наверняка она ими не умеет.

А вдруг наговариваю? И через два часа она посадит Астру в автомобиль Жени и привезёт в мой дом?

Всё время на работе не могу сосредоточиться. На встрече витаю в своих мыслях, ожидая вечера.

Наконец наступает время.

Сидя в ресторане, жую пасту, не чувствуя вкуса, и ожидаю от Жени звонка. Проходит десять минут.

Пятнадцать.

Звоню первый.

— Что там? — барабаню по столу пальцами. Это ужасное, мать его, чувство. Когда хочешь всё контролировать. Знать, что всё пойдёт по плану. И в то же время есть человек, который, наоборот, пойдёт наперекор.

— Не выходят, — сообщает мужчина.

— Так поднимись. Может, ей помощь нужна. Ребёнок, чемоданы, — не теряю надежды, что всё пройдёт гладко. А в глубине души, где скребутся кошки, уже ощущаю неладное. С самого утра.

— Не подумал, — вздыхает.

— Проверь. И сразу мне перезвони.

Проходит ещё пять минут. Звонок, и я весь напрягаюсь.

— Не открывает. Соседка сказала, что она ещё два часа назад вместе с дочкой и чемоданом уехала.

Чуйка меня не обманула.

— Куда? — спрашиваю резко.

— Сейчас пробивать будем.

На этот раз отключаюсь первый. Откидываюсь на спинку стула и отчего-то улыбаюсь.

Значит, Сказочница решила поиграть в догонялки.

Что же, моё мнение о ней снова поменялось после вчерашнего в ней разочарования. Упёртая, стоит на своём, несмотря на все россказни. Но дурочка. Серьёзно подумала, что сбежит от меня?

Найду. Заберу дочь. А с ней… Решу, что делать. Может, за её выходки поменяю своё решение. Просто заберу ребёнка. Сделаю всё жёстко, как и хотел изначально.

Или… Не знаю. Впервые в жизни рассматриваю несколько вариантов.

К ночи Женя сообщает, что беглянки на такси уехали на автовокзал. Сели на автобус. Через три часа остановились в городе неподалёку. И всё. Пока на этом ниточка обрывается.

Пересели. Но куда — непонятно. Не на автобус на том же вокзале. Не на самолёт, не на поезд. Либо поехали куда-то на машине, либо же остались в городе.

И пока мои ребята занимаются поисками, думаю, что буду делать с Нежной.

И кто же знал, что поиски настолько затянутся лишь потому, что Люба оказалась той ещё любительницей детективов, раз так хорошенько подготовилась к побегу? Ехала с пересадками, иногда на попутках. Не палила документы, не пользовалась картами.

И только через неделю, когда моему терпению приходит конец, Женя наконец-то является с хорошими новостями.

— Нашли, — устало произносит.

Как же надо было прятаться, чтобы натренированного мужика так вымотать?

— На камерах поймали. В Адлере.

— На море, значит, поехала, — цежу сквозь зубы.

— Какие указания будут?

— Самолёт подготовь, — бросаю ему.

— Понял. Привезти сюда.

— Нет, с тобой поеду.

За эту неделю я столько способов придумал, как расплатиться с Нежной… И надумал.

Хоть девчонка и молодая, но борется. Несмотря на неудачу. И это вызывает во мне маленькое уважение к ней.

Предложу ей новые условия. Смягчающие. Но, возможно, не для неё.

ГЛАВА 21

Люба

— Вы в курсе, что это незаконно? Проникновение в чужую квартиру, — ловлю лёгкое дежавю. Это ведь уже второй раз!

— Хозяйка сама дала мне ключи, — и звенит связкой в доказательство. Вот же… Ещё одна продажная. — Что, накупались? Погуляли? Пора и домой.

— Нет, — обрубаю серьёзным тоном. — Я — официальный опекун Астры. И мы будем здесь жить столько, сколько я захочу. Будет судебное предписание — тогда и поговорим.

— Не отрицаю, — кивнув, отводит взгляд. — Можешь. Но Женя умеет убеждать людей.

Это он про мужчину позади него? Махина. Высокий, мышцы огромные. Взгляд ледяной, прихлопнет — не моргнёт и глазом.

— Вы ещё и угрозы кидаете…

— Нет. Говорю, что в любом случае мы отправимся домой. Думаю, недели вам хватило отдохнуть.

— Вы — отправляйтесь куда хотите. А мы остаёмся здесь, — говорю ещё раз. Да что непонятного?!

Он резко встаёт из кресла. Направляется ко мне. Но на полпути останавливается, когда замечает побелевшие ладошки Астры, что буквально впиваются в меня, делая больно.

Но я вытерплю. У неё опять стресс.

— А сделаете ещё шаг… У меня есть запись нашего разговора. Где вы покупаете ребёнка, — в этот раз угрозу кидаю я.

— А ты продаёшь, — хмыкает он.

— Я смогу объяснить, что делала это из чистых побуждений.

— Попробуй, — усмехается он. — Ладно, Нежная. Надоела мне эта беготня. Предлагаю в последний раз. Хорошенько подумай.

— Даже думать не буду. Дочь я не отдам, — крепче прижимаю к себе.

— Я уже это понял. Ты не услышала предложение, — засовывает руки в карманы брюк. И неожиданно выдаёт: — Фиктивный брак.

Распахиваю удивлённо глаза. Чего-чего? Я не ослышалась?

— Без судов, возни и прочего. Ты выходишь за меня замуж, переезжаешь с Астрой в мой дом. Я усыновляю её, как твой новый муж. Живём все счастливо. Каждый останется с тем, с чем хочет. Ты только в плюсе.

Это он про богатую жизнь?

Только хочу сказать, что мне это не нужно, как он перебивает, продолжая:

— Да, я понял, что бабками тебя не купишь, — кивает своим мыслям. — Но в данной ситуации ты не пострадаешь.

— Мне придётся жить с вами, — шиплю сквозь зубы. — А это уже пытка. И ад.

— Аналогично, Нежная. Думаешь, мне нравится, что со мной в одном доме будет жить женщина?

Что за сексист!

— Ещё и такая строптивая, как оказалось. И плохая, раз кинула меня на бабки и сбежала.

— Не кинула, — протестую. — Считайте, вы в честь встречи с дочерью отвезли её на море.

— Ах, вон как. Ладно, — отчего-то улыбается. — Так что, Сказочница? Думай. Это минимальные потери для тебя. И такие же минимальные заморочки для меня.

— Я могу подумать? — спрашиваю, уже растерянная. Предложение заманчивое, но принять его просто так не могу.

— Пять минут.

Только хочу послать его, но поджимаю губы, замолкнув.

Видимо, я перегрелась на солнце, раз всерьёз задумываюсь над его словами.

С одной стороны, он прав. Этот вариант наилучший для нас обоих. И для дочки. Она останется со мной. И с ним тоже. Мы оба выходим победителями. Астра ни в чём не будет нуждаться, хотя и до этого мы не экономили.

Но первое время ей будет тяжело. Боится родного отца.

Но сколько же зла он нам сделал! Повесил на меня долги, поджёг квартиру… И готов дальше отбирать у меня ребёнка!

А если у него всё же выйдет? Не логичнее будет согласиться?

Подумаешь, терпеть Пожарского, жить с ним под одной крышей… Штамп в паспорте.

Ради Астры я была готова даже выйти замуж за кого-нибудь, лишь бы этот кто-то оказался влиятельнее, чем Глеб.

А если я соглашусь, война окончится? Правда? Конец угрозам? Палкам в колёсах?

Нет. Проблема останется.

Астра его боится. Психика ребёнка до жути уязвима.

Но это ведь исправимо? А какой-то штамп в паспорте все решит?

Нет, нельзя соглашаться так поспешно.

Говорю себе это, а мысли не уходят из головы.

А если он больше не предложит подобного, и на меня снова нахлынут все проблемы?

Нельзя колебаться. Думать, как можно поступить лучше для себя.

Всё это — только ради Астры.

И я готова вытерпеть этого человека рядом с собой.

— Хорошо, — выпаливаю, взвесив все «за» и «против». — Я согласна.

ГЛАВА 22

Любовь

Я правда сказала это вслух?

— Замечательно, — раздаётся от Пожарского. — Договор подпишешь по возвращении домой, как только мой юрист его составит.

То, что будут гарантии — уже радует…

Вдруг Пожарскому взбредёт в голову всё поменять? И мы начнём всё сначала? Моих нервов на это не хватит.

— Готовить самолёт? — спрашивает мужчина за спиной у отца малышки. Та стальными тисками продолжает сжимать меня.

А всё из-за Глеба, который смотрит на неё, прожигая маленькую спину взглядом.

— Нет. Раз уж прилетели, задержимся до завтрашнего утра, — хмыкает, делая шаг вперёд. Стоит ему приблизиться, как мышонок полностью сливается со мной. Сама думаю, что Глеб сейчас что-то вытворит, но он проходит мимо, осматриваясь по сторонам. — Так себе квартира, но переночевать сойдёт.

Да нам много не надо! Лишь бы крыша над головой.

— Вы тут ночевать будете? — возмущённо спрашиваю у него. Да тут всего одна комната и коридор! Если он будет спать на коврике — я не против.

— Не хотелось бы этого признавать, но да, — придирчиво оглядывает кровать. — Ничего получше найти не могла за шесть миллионов?

— Я же вам не дура, чтобы тратить шесть миллионов на временное жильё… Естественно, я сняла не всё.

— В курсе, — коротко кидает на мою претензию.

— Вам и такая информация доступна?

Счёт же мой! Как банк вообще ему подобную информацию предоставил?

— Всё, что захочу, то и узнаю.

Закусываю губу от досады. Точно. Деньги правят миром. Как и связи.

— Тут всего одна комната, — напоминаю ему. — Как мы уместимся здесь вчетвером?

— Втроём, — чеканит, явно намекая, что его охранник будет ночевать на улице. — Но тут ты права. Чувствую себя, как в консервной банке. Жень, найди нормальный номер. Люксовый, просторный, с двумя комнатами. И себе — отдельно, но рядом. Вдруг опять бегать придётся.

Последняя колкость летит в мою сторону.

— Я не буду бегать, если наша с вами сделка будет чиста, и вы не будете пытаться забрать у меня Астру грязными путями.

— Я своих слов на ветер не бросаю. Если сказал, значит, так и будет. Ты ещё мне нужна. Будешь сближать меня с дочерью. Пойдём, как раз прогуляемся. Здесь тесно и душно. Дышать невозможно.

Не поворачиваясь к нам, идёт на выход, демонстрируя широкую спину, обтянутую чёрной рубашкой.

— И есть хочу, — бубнит, переступая через нашу обувь. Открыв дверь, останавливается на пороге и поворачивается в нашу сторону. — Я долго ещё буду ждать?

Несмотря на шок, отмираю и следую за ним. Не потому, что он приказал. Мы всё равно со Звёздочкой собирались пойти поесть. Мы пришли не с пляжа, и в душ нам не надо. Погуляли немного, и я забежала в номер, чтобы взять денег на кафе. Как раз планировали поесть.

И раз уж он предлагает… Покрепче схватив Звёздочку, несу её на руках и шепчу малышке успокаивающие слова. Я её такой зажатой и закрытой целую неделю не видела. А тут опять.

Через пару минут оказываемся на улице.

— Набережная где? — спрашивает Пожарский.

— Там, — киваю в сторону.

— Далеко?

— Нет, брала поближе, чтобы с Астрой по жаре не мотаться.

— Предусмотрительно.

И не дожидаясь нас, идёт вперёд.

Думала ли я час назад, что самостоятельно пойду за Пожарским? Нет, нет и нет. До сих пор не верю.

Этот миллиардер находит какой-то пафосный ресторан, открывает нам дверь, пропуская внутрь.

Пф, джентльмен. Договаривается тут же о столике, за который мы и садимся. Сажаю дочку себе на колени, а она постоянно прячется, поскольку её отец смотрит на неё.

Кое-как удаётся заинтересовать мышонка всякой ерундой, стоящей на столе. Нахожу свежий цветочек, даю ей. Она принимает его, но не расслабляется, цепко схватив стебель в пальчики.

Попутно делаем заказ.

— Почему, кстати, Астра? Не знаешь? — задаёт, казалось бы, будничный вопрос. Но я ведь знаю, что это имя ему не нравится.

Имя у неё необычное. Среди Кать и Насть так точно…

Но и она такая же. Особенная.

— Знаю, — киваю, прижавшись подбородком к макушке с шелковистыми и слегка кудрявыми волосами. — Она родилась ночью, под Большой Медведицей. Почему-то это прицепилось, и в родильном доме решили назвать её именно так.

— Ночью, — задумчиво проговаривает, откинувшись на спинку стула.

Мне тут же становится неловко — вот так находиться перед ним, разговаривать.

Будь я одна — была бы твёрже с ним. Но из-за Звёздочки не могу поменять тон, иначе она начнёт переживать ещё сильнее.

И если нам предстоит жить вместе, а ей взаимодействовать с отцом… надо делать так, чтобы она к нему привыкала. И для начала не ловила моё плохое настроение и предвзятое отношение к Глебу.

Тот факт, что он нашёл компромисс для нас двоих, никак не смягчает моё отношение к нему. Я всё ещё его ненавижу. За то, что пытался отнять у меня дочку. И буду дальше делать это — пока он ничего не сделал, чтобы моё мнение о нём поменялось.

— Почему вы вдруг передумали? — спрашиваю у мужчины.

— Ты о чём?

— О вашем предложении. Вы ведь женоненавистник. Я и подумать не могла, что вы подпустите меня к себе ближе.

— Я не женоненавистник, — нахмурившись, заявляет.

— Обманываете себя.

— Ты не обнаглела? — спрашивает с вызовом.

А я улыбаюсь.

— Если хотите, чтобы ваша дочка не пугалась вас, начните говорить хотя бы не так агрессивно в её компании.

Замечаю плотно сжатые челюсти.

И тут же хочется улыбнуться.

Я дам тебе насладиться шёлковым папочкой, Астра. Дам отомстить тебе за все твои слёзки.

— Так почему вы вдруг передумали? — спрашиваю с интересом. — Поняли, что не вывезете?

— Я бы справился, — говорит уже тише, но наглость никуда не пропадает. — Считай, благотворительная акция. Один человек замолвил за тебя словечко, а я просто прислушался.

Наклоняю голову набок. О чём он говорит — не пойму. Что это за человек, раз ЭТОТ длинношеий мужчина, у которого уши находятся в трёх метрах от земли, мог кого-то услышать?

Но не успеваю спросить, как к нам подходит официант и приносит заказанную еду. А потом и вовсе все забываю, думая только о голодном ребенке, которого обязана накормить.

Глава 23

Глеб

С интересом наблюдаю за тем, как Люба ласково шепчет Астре всякие нежные слова. Пытается уговорить её поесть, несмотря на то что девочка отвлекается на меня, потому что до сих пор боится.

И это, млять, капец как больно и неприятно видеть.

Когда родной ребёнок испытывает страх при виде отца. И всё из-за случайной встречи в лифте, где я был не в себе. И ударил о панель, из-за чего лифт остановился.

И всё. Она каждый раз при виде меня старается спрятаться.

И во всём виновата Марта. Если бы не её письмо — я не вылетел бы галопом из кабинета. Не оказался бы в том лифте.

И если бы не она… Моя дочь не провела бы почти два года в детском доме.

— Мышонок, давай ещё немного, — Люба протягивает ей пюре из каких-то овощей. Малышка голодна, поэтому, косо поглядывая на меня, раскрывает ротик и облизывает ложку.

Я бы мог уйти. Дать ей спокойно поесть. Но это — не выход.

Потерпи, малявочка, скоро станет легче. Твоя неродная мать научит тебя нормально ко мне относиться. А потом… А потом ничего.

Я сказал правду, что слов на ветер не бросаю. Если предложил фиктивный брак, он таковым и будет. Даже после того, как Астра привыкнет ко мне и начнёт называть «папа», Нежная всё равно останется в нашем доме. Договор без подлостей, без двойного дна.

Несмотря на то, что это невыгодный для меня брак. Нежная кое в чём права. Я ненавижу женщин. Сексист.

И её, в общем-то, не люблю.

Но что-то у меня к ней есть. Уважение, восхищение её упрямством.

Не могу дальше испытывать её. Вроде маленькая, с виду хрупкая, а такая железная и несгибаемая. Хрен чем пробьёшь. Вот и я решил идти другим путём.

Вспомнил слова Новака. Морщусь, когда фраза друга из прошлого звучит в голове. Слова, сказанные им, звучали ванильно и приторно. Видимо, изменился после женитьбы.

А в моих словах нет ничего такого.

У нас взаимовыгодный брак.

Будет тяжело, конечно. Но думаю, проблем не будет, учитывая, что я могу сидеть на работе целыми днями, пока Любовь ухаживает за малявкой.

Стоп. Мне ведь тоже придётся проводить время с дочерью. Иначе зачем я всё это устроил? Мы должны начать контактировать. Становиться родными людьми.

И работу придётся урезать. Хотя Любовь мне уже это сделала.

— Я из-за вас контракт золотой потерял, пока искал, — ставлю её в известность, вспоминая неприятный факт.

— Какая жалость, — с улыбкой на губах произносит она и продолжает нянчиться с дочерью, кормя её с ложечки. — Вы, наверное, обеднели. Но ничего, думаю, у вас должников хватает. Кстати…

Она поднимает на меня невинный взгляд.

— За то, что вы спалили мою квартиру, вы сделаете там ремонт.

Выгибаю бровь.

Она серьёзно всё ещё считает, что её поджёг я?

— А за разрыв договора со мной, как с автором… я верну вам долг, как только сделаем ремонт, и я продам недвижимость.

Долг-долг-долг.

— Успокойся, Нежная, — усмехаюсь, подперев голову рукой.

Даже почти став женой миллиардера и, без стеснения — книжного магната, что держит весь рынок в этой сфере, она говорит о долге.

— Не палил я твою квартиру. Я бы не стал рисковать здоровьем дочери. Тем более... Официальная версия поджога — загоревшийся мусор от сигареты. Извини, но я не курю.

Специально узнавал причину возгорания.

Она хмурится, о чём-то думает, продолжая кормить Астру с ложечки. Та немного расслабляется и ведёт себя не так скованно. Это всё потому, что я разговариваю спокойно?

Интересно, если сейчас возьму салфетку и уберу это пюре у неё с губ, она заплачет?

Заплачет. Но я хочу. И одновременно останавливаю себя.

Она милая… Очень. Так и хочется схватить за пухлые щёки.

— Это хорошо, что вы не курите. Астра не переносит сигаретного дыма. И на будущее… У неё аллергия на шерсть. То есть никаких животных.

Киваю. Тоже терпеть их не могу. От них воняет и много шерсти. Везде найдёшь её — в еде, в трусах.

— Принял, — отвечаю коротко.

Минута тишины, и от Сказочницы раздаётся вопрос:

— То есть ремонт в квартире делать вы не будете?

Вот же заладила…

— Не я же спалил, — пожимаю плечами. — Но так и быть. Можешь потратить те шесть миллионов на ремонт. Будем считать это компенсацией за то время, что ты тратила на маляву свои кровные.

— Малява, — фыркает. — Не называйте её так.

— А мне нравится, — расплываюсь в улыбке. И поглядываю на маленького пупса, спрашиваю: — Малявка же. Разве я не прав?

— Ладно, денег я не возьму, — меняет быстро тему, ничего не ответив. — Как только соседка сверху сделает ремонт за свой счёт, я продам квартиру и всё вам отдам.

— Кстати об этом, — коротко киваю, взяв салфетку и промакнув свои губы. Объелся. От нервов. В самолёте поел, здесь теперь. — Долга у тебя перед издательством нет. Тираж не печатался, поэтому мы не понесли финансовых потерь.

— Как? — шепчет она, распахнув глаза. — Вы меня обманули?

Готов сделать это ещё раз, чтобы увидеть это обескураженное личико.

— Считай, один-один, — отзываюсь равнодушно. — Я обманул тебя, сказав про миллионный долг, а ты мне про то, что продаёшь дочь.

И виноватым себя даже не ощущаю.

— Я раскатал губу, а ты…

— Ой, как я рада, что моя губозакаточная машинка хорошо справилась со своей задачей, — услышав о своей маленькой победе, она тут же расцветает. Лучше бы молчал, чтобы не радовать её. И теперь недовольно поторапливаю её, закрывая тему:

— Не ёрничай. Ешь уже.

Докормив дочку, пытается есть сама. Удаётся ей это с трудом, но ничем помочь не могу — дочь не идёт ко мне ни в какую. Поэтому терпеливо жду, переговариваясь будничным тоном по телефону, созваниваясь по работе.

Закончив обедать, отправляемся обратно в квартиру. Жду, когда Любовь соберёт все вещи. И под недовольное кряхтение мы отправляемся в лучшее место.

Если задуматься… Она носит Астру на руках весь день. По крайней мере при мне. А дочка не выглядит пушинкой. С такими-то щёчками…

Нежной не тяжело? Спина не отвалилась? А руки? Она же маленькая и тощая. Ощущение, что вот-вот развалится.

Хочу поинтересоваться, заметив её тяжёлую походку, но поджимаю губы. Меня это не должно интересовать. Она наверняка привыкла. Да и сделать я ничего с этим не могу.

Женя, погрузив вещи в багажник, отвозит нас в нормальный отель.

— И стоило ради одного дня арендовать такой дорогой номер? — недовольно шепчет Нежная, переступив порог двухкомнатного люкса.

— Да, — отрезаю коротко.

— Только зря время потеряли… — опять бухтит она. Берётся за ручку чемодана и, держа дочку одной рукой, везёт его во вторую комнату. — Нам же можно сюда?

— Жень, помоги, — отвечаю вместо «можно». Мне вообще плевать, кто и где будет спать. Но если есть рядом мужик, почему у него помощи не попросить, вместо того чтобы тащить всё самой?

Ладно бы привыкла. Но она ведь была в отношениях, как-то упоминала про это. Разве ей парень не помогал?

— Пофиг, — шепчу вслух.

— Что? — спрашивает Женя, услышав меня.

— Ничего, — холодно произношу, подходя к минибару. Достаю оттуда холодную воду, и из второй спальни до меня доносится нежный голос:

— Спасибо большое, Евгений. Извините, не знаю, как вас по отчеству.

— Можно просто Женя.

— А меня просто Люба. А это Астра. Или Звёздочка.

— В курсе, — коротко отвечает. Но не так холодно, как всегда. Что, уже сдружились? — Будем знакомы.

— Взаимно. Ладно, мы вещи возьмём и на море пойдём. Раз уж осталось совсем немного отдохнуть из-за кое-кого.

Её слова вызывают недоверие. Опять сбежать задумала?

Выходит с пляжной сумкой. На руках по уже сложившейся традиции — дочка. За ними следом выходит Женя. Улыбается мелкой, а она всё равно льнёт к маме. Нелюдимая? Может, не только на меня такая реакция, а на всех? Это облегчает ситуацию.

— С вами пойду, — ставлю их в известность.

— Не хотелось бы, — говорит Люба, прижимая к себе Астру.

— А мне не хотелось бы тратить время на ваши поиски, — говорю ей в ответ. — Очередные.

— Мы не собираемся бежать.

— Прости, Нежная, но твоим словам я теперь не верю.

— Прощаю. От вас редко услышишь такие слова.

Сжимаю ладони в кулаки. Вижу, как Женя слегка улыбается, но тут же прячет улыбку за холодной физиономией.

Бесит. Я уже хочу развода, несмотря на то что мы ещё не в браке.

— Я всё равно иду с вами, только переоденусь, — смотрю на свои брюки и белую рубашку. Хорошо, что помощница вовремя привезла сумку с моими вещами в самолёт. — Жень, ты с нами.

Охранник кивает. Пусть понаблюдает за ними. Мало ли, вдруг вплавь уйдут? Нежная на себе, как черепаха, мелкую потащит. Я уже ничему не удивлюсь.

Быстро переодевшись, выходим из номера. Во дворе располагается огромный бассейн, на который и указываю.

— А чем он не угодил?

— Сейчас бы приезжать на море и купаться в бассейне, — опять голосит недовольно девчонка.

Что же, пусть.

Ничего не отвечаю, продолжаю идти к набережной, к частному пляжу. Хорошее место нашёл начальник безопасности. Народа мало, криков людей тоже, что радует.

По пути проходим мимо цветочного. Отчего-то заостряю внимание на небольшом букете. Для мелкой всё равно велик, но зачем-то покупаю его. Пытаюсь наладить отношения? Возможно.

— Сказочница, стой, — говорю в спину спешащей на пляж Любе. Она останавливается, оборачиваясь и хмуря ухоженные брови.

— У меня имя есть.

— Погоди, — приказываю ей, невольно игнорируя. У меня тоже имя есть, но в своей головке она наверняка зовёт меня «козлом».

Обхожу Любовь, поглядывая на Астру. Малявочка тут же прячется в шею матери. Причём с другой стороны. Подхожу слева — она отрывается и прячется справа. И так несколько раз, не желая принимать от меня подарок.

Чуть не кидаю этот букет об землю, одновременно остро желая наступить на него. Но только сжимаю стебли, вручая цветы Нежной.

— На, подари ей.

И, не дожидаясь, иду вперёд, раздражаясь с каждой минутой всё сильнее.

А кто сказал, что будет просто, Пожарский?

Никто.

Но я привык получать всё, что я хочу. Быстро, без проблем.

А тут с родной дочерью не могу наладить контакт.

И всему виной Марта. Которую до сих пор желаю убить. И я это сделаю, как только решу свою проблему. Женюсь на Нежной, стану официальным отцом Астры, а только потом выдохну и приступлю к своей бывшей сбежавшей невесте.

ГЛАВА 24

Глеб

Зайдя на пляж, тут же арендую беседку с шезлонгом. Достаю ноутбук и вынужденно работаю на улице.

Женя с Любой догоняют меня через несколько минут. Болтают о своём. Как милая парочка.

Девушка и малышка уходят, переодеваются в раздевалке неподалёку. Впервые вижу через низ кабины, что Астра сама стоит на ножках и даже топает там, танцует.

Пока меня нет рядом.

Выходят из раздевалки вдвоём, за ручку. И, заметив мой взгляд на себе, малышка тут же прячется за маму. Тянет её к морю, несмотря на то что в руках Нежной вещи.

Любовь быстро закидывает их на лавочку в беседке и вместе с дочкой скачет к воде.

Смотрю им вслед.

И только сейчас замечаю купальник Сказочницы.

Хм, я думал, он будет поскромнее. Слитный или с шортиками. А тут всё раздельно, задница наполовину оголена. Грудь весьма хорошая, лиф держится на обычных завязках.

Сразу видно — нерожавшая. Фигурка хорошая.

— Вы купаться не пойдете? — спрашивает Женя.

— Нет, — отрезаю. — Иди с ними.

— Принято, — кивнув, направляется за девочками. Отвлекаюсь на работу в ноутбуке. Через некоторое время отрываюсь от него, пью холодный лимонад. И параллельно перевожу взгляд на парочку Нежных.

И с силой сжимаю стакан пальцами, когда вижу их сидящими на песке. Женя сидит рядом, показывает Астре камни и ракушки. А та принимает их из его рук и, с восхищением осмотрев, возвращает. Что-то талдычит на своём, детском.

Волна гнева поднимается внутри.

Значит, дело во мне?

Какого хрена? Женя ведь тоже напугал её, когда мы пришли в их квартиру. Но Астра его не боится — совсем. Наоборот, поднимает грязную и мокрую попу, подходит к мужику и подставляет к уху ракушку.

Бесит.

Захлопываю крышку ноутбука, хватаюсь за переносицу и пытаюсь не сорваться на эмоции. А я могу. Я же зажигаюсь, как спичка. Раз-два, и уже горю. Фамилия говорящая.

И готов сейчас встать, пойти, схватить Астру и вместе с ней ринуться в воду. Покатать её, лишь бы смягчилась. Но понимаю, что это сработает только в моих фантазиях. На деле она расплачется, закричит и только сильнее станет меня бояться.

Поэтому, стиснув зубы, терплю.

Твоё терпение, Пожарский, будет вознаграждено…

Встаю, раздеваясь и складывая всё на скамью. И иду выплёскивать эмоции в воду. Прохожу мимо этой милой компании. И Звёздочка вскакивает с места, бежит к маме, прячась за её ногами.

Цокнув, ныряю в солёную воду и глушу эмоции.

Не знаю, сколько кругов наворачиваю по волнам, но в один момент выдыхаюсь. На горизонте уже садится солнце, и я вылезаю из воды, направляясь в беседку. Где Люба как раз вытирает мокрые волосы дочки.

Едва подхожу, как она снова пугается, но продолжает сидеть. Только опускает взгляд в пол и скрещивает ручки у себя на коленках.

— Переодевайтесь, — говорю опять холодно. Настроение снова катится ниже плинтуса при виде отталкивающей меня дочери. — Уходим. Скоро прохладно станет.

Нежная вместе с дочкой бегут до раздевалки. Женя переодевается прямо в беседке.

— Как тебе удалось с ней подружиться? — спрашиваю задумчиво, поглядывая на дочку, которая, только отдалившись от меня, начинает весело вилять попой и скакать за мамой.

— С кем?

— Не с Любой же. Я про дочку.

— А, с Астрой, — неловко потирает щёку. Ощущение, что смущается. — Не знаю, само вышло. Наверное, чувствует, что человек хороший.

— Я, по-твоему, плохой? — выгибаю бровь.

— Простите, босс, не это хотел сказать.

Опять выхожу из себя.

— Первым пойду, — натянув шорты и перебросив футболку через плечо, хватаю ноутбук. — Догоните. Убегут — с тебя спрошу.

— Так точно.

ГЛАВА 25

Любовь

Как жаль, что наш отпуск кончился так быстро. Мы выехали из номера утром и теперь направляемся в аэропорт, на частный самолёт Пожарского.

Меня немного потряхивает — я ни разу не летала. Думала, что страшнее будет пережить ночь с Глебом, но нет.

Вечер прошёл нормально — мы разошлись по разным комнатам. Я уложила уставшую дочку спать. Вышла на балкон и села писать. Впервые за две недели нервотрёпки. Никак не могла настроиться, а тут мысли сами полезли в голову, и я шпарила, как могла.

Рано утром, позавтракав, Пожарский приказал собираться.

И вот теперь мы отправляемся домой. Через два часа окажемся уже у себя в городе. А потом… Мы сразу же поедем к Пожарскому домой. Вот так, без ночёвки в квартире.

Хотя у нас сгорела кухня, и готовить мне теперь негде.

Думала, хоть к родителям загляну… Соскучилась. Покажу им загар Астры. И расскажу, что произошло. И что скоро, возможно, выйду замуж.

Возможно — потому что до сих пор не верю, что всё пройдёт гладко.

Я не верю в Глеба. И в чём-то его подозреваю. Как будто жду подлянки.

И увижу её наверняка по прилете.

А пока дрожащими пальцами сажаю Звёздочку на сиденье. Застёгиваю ремешок. Спокойным голосом, несмотря на дрожь, объясняю, что так надо и всё хорошо. На удивление, малышка не пугается. Даже на то, что напротив неё, через столик, сидит её отец, от которого она постоянно прячется.

А тут, сидя у окошка, смотрит в иллюминатор. Вжимается в угол кресла и отвлекается на пейзажи за окном.

Нервничаю. Дочка ничего не понимает, а я вот — очень.

— Перестань трястись, — вдруг говорит Пожарский. Не отрывает взгляда от своего телефона. — Мы сейчас попадём в турбулентность, так и не взлетев. Ты весь самолёт трясёшь.

— Мне страшно, — осуждающе говорю ему.

— Даже Астра не боится.

— Она ещё маленькая и ничего не понимает.

— Ты не сильно взрослая, — напоминает мне о моём возрасте.

— Вы по уму тоже, — выплёвываю, обхватив себя руками.

— Без язвительности говорить не умеешь?

— То, что я согласилась на ваше предложение, не значит, что я забыла всё, что вы сделали, — говорю прямо.

— Ясно.

Вот и поговорили!

Отвлекаюсь на Звёздочку. Ей сейчас нет до меня никакого дела. Смотрит в окошко и совсем не помогает своей маме успокоиться.

Мы взлетаем, и я буквально вжимаюсь в кресло. Сердце гулко стучит в груди. Мы же не разобьёмся? Не упадём? Я старалась не смотреть фильмы о катастрофах, но кошмарные сценки всё равно лезут в голову.

— А нам долго лететь? — спрашиваю жалобно.

Стыдно. И мерзко от самой себя. Что показываю себя слабой перед этим человеком.

— Три часа.

Долго! Очень долго!

Сглатываю, боясь глянуть даже вбок. И иллюминатор шторкой не закроешь — мышонок смотрит.

От переживаний не замечаю, как Астра поворачивается в мою сторону, не сводит с меня своих карих глазах. И как в этот момент моих губ касаются чьи-то пальцы, раздвигают их, и на языке я ощущаю что-то сладкое.

Во рту оказывается сосательная конфета. Леденец со вкусом клубники.

Перевожу взгляд на Пожарского, который падает обратно в кресло.

Мне ведь не показалось, что он сейчас встал, наклонился ко мне и засунул мне в рот конфету? А теперь садится как ни в чём не бывало на место, сминая фантик и бросая его в тарелку со сладким.

— Вы чего делаете? — возмущенно шепчу, не в силах повысить голос из-за испуга.

— У меня ноги дрожат, — говорит он. А это мои проблемы?! — Причём не потому, что страшно мне. А тебе. И твоя дрожь отдаётся вибрацией мне.

Он же преувеличивает, да?

— Успокойся. И соси.

Играюсь с конфетой языком. Отвлекаюсь на неё, несмотря на слова Глеба.

Грубиян.

Что это за «соси»?

— Не прожигай во мне дыру. Сама конфету возьмёшь, как закончится. Если закончатся конфеты, могу дать пососать кое-что другое.

Распахиваю глаза.

Что он сказал?

— Вы как такое при ребёнке говорите?!

— Она всё равно пока ещё ничего не понимает, — пожимает плечами, не отрываясь от телефона. Только сейчас замечаю, что у него во рту тоже леденец. Но явно не из-за нервов. — Да и я говорил о леденцах для горла, Нежная. А не то, о чём ты подумала.

Неожиданно поднимает на меня насмешливый взгляд.

— Извращенка и любительница любовных романов.

Я не привыкла краснеть, как школьница. Но сейчас жар приливает к щекам, и я чуть не бью сама себя по лицу.

Поджимаю губы и игнорирую несносного миллиардера, продолжая играться с конфетой. И от злости на мужчину не замечаю, как заканчивается полёт, и мы садимся в нашем родном городе.

ГЛАВА 26

Любовь

Едем мы в одной машине. Женя за рулём, Пожарский впереди, мы с Астрой позади. Доченька виснет на мне, как макака, снова очнувшись, отойдя от полёта и вспомнив, что боится своего отца.

Отвлекается только тогда, когда мы останавливаемся у загородного дома. Вокруг ни единого участка со строением — тишь да гладь. Словно посреди леса располагается убранный участок, огороженный высоким забором.

— А магазин тут рядом есть? — спрашиваю сразу, выйдя и осмотревшись. Приходится взять Звёздочку на руки и чуть не заскулить, когда они едва не отваливаются. В последние дни она живёт на мне, что начало сказываться на ослабшем из-за нервов организме. Я похудела на несколько килограмм, и тут такое…

Надо будет чуть-чуть подкачаться, чтобы моя булочка не была такой тяжёлой.

Или это она отъела свою попку за отпуск?..

— Магазина поблизости нет. Выезд только на машине, — доносится мне в спину голос Пожарского. — Чего встали? Пошли.

Жираф подталкивает меня, дотронувшись своей ладонью в центре спины, и я шевелюсь, сорвавшись с места.

— Как так? А если срочно потребуется смесь? Или молоко? Или захочется чего-то испечь, а муки нет?

Зачем отрезать себя от цивилизации? Никогда не понимала!

— Звонишь Жене, — поравнявшись, объясняет мне, как дурочке. — Он передаёт твой запрос своему подчинённому. И в ближайшее время заказ у тебя.

Я так не привыкла… Обычно мы прогуливались с Астрой до продуктового. Да и вообще везде. Любим гулять на свежем воздухе. Это и активность, и полезно…

— А где же тут гулять? — спрашиваю, с тоской оглядываясь на густой зелёный лес.

— Внутри, — открывает ворота, запуская нас на участок. Да, места много. Очень красиво. Всё в зелени, есть бассейн на улице, детская площадка и заасфальтированный участок, возможно, под парковку. Вдалеке беседка, небольшой сад.

От красоты чуть рот не открываю. Но… Всё равно не то.

— Тут же… никого нет. Как с ума можно не свихнуться? — недоумеваю, почувствовав тревогу.

— Люблю уединение, — говорит строго Глеб и идёт вперёд. Приходится семенить за ним, а взгляд по-прежнему возвращается разглядывать всё вокруг. Долго ведь нам тут жить, надо всё изучить.

И больше всего меня удивляет детская площадка.

— Вы всё же планировали детей? — не хочется с ним говорить, но интерес раздирает изнутри.

— Ты о чём?

— О площадке. Заранее ведь наверняка строили, вместе с домом. А он здесь не пару дней. Поэтому и решила, что вы планировали детей ещё во время ландшафтного оформления.

— Слишком глубоко и заморочно мыслишь, — хмыкает. — Оформили её две недели назад. Как только узнал о Астре.

Ого, он позаботился и об этом?..

— Как и детскую. И всё остальное. У меня в доме плитка, но везде постелили ковры. Если малявка будет шустрой и бегать, как сайгак. И носик своей не расквасила.

Малявка…

Задрал!

Понимаю, что ничего в этом такого нет. Моя подруга своих мелкими тоже зовёт, хотя любит двойняшек до безумия. Но из уст Глеба это слово звучит странно! Пренебрежительно! Без любви!

— Детская на первом этаже, — говорит сразу, как заходим в просторную комнату дома. Указывает куда-то вперёд. — Как и твоя спальня. Я же живу на втором. Думаю, поняв это, Астра не будет забираться по лестнице и никогда не скатится кубарем вниз. Хотя, думаю, она всегда будет под твоим присмотром.

Коротко киваю. Глаз с неё не спущу. Особенно в новом месте.

— А если я захочу куда-то выехать? К родным, с подругой погулять, — ощущаю себя птицей, закрытой в клетке. Некомфортно до ужаса.

— Можешь не предупреждать меня, — идёт вперёд. Богатый интерьер и всё вокруг рассмотреть не успеваю — сделаю потом, времени у меня будет выше крыши. Главное для меня сейчас — информация. — Так же звонишь Жене, он всё организовывает.

Глеб ведь и так узнает, что я куда-то собралась, если захочет… У его начальника безопасности всё есть.

— Твоя спальня в конце коридора, — повторяет снова, как глупенькой, показывая в сторону опять. — Донесёшь чемодан, приходи ко мне в кабинет.

Последние слова кидает уже мужчине, что всё это время вёз наш багаж за ручку.

Глеб останавливается перед лестницей, поворачивается в мою сторону. Ледяной и серьёзный взгляд вонзается в меня иглами.

— Наш с тобой контракт готов. Когда Астра уснёт, дай знать. Нужно обсудить детали.

Ого, так быстро? Уже готов? Я ведь только вчера в обед согласилась… А тут всего лишь сутки прошли, а уже всё организовано!

— Хорошо, — киваю, понимая, что разговор состоится совсем скоро из-за того, что Звёздочка уже активно зевает, засыпая у меня на плече.

И к нему мне надо морально подготовиться.

ГЛАВА 27

Любовь

Подготовилась ли я морально? Нет.

Мы вместе с Астрой разглядывали наши новые комнаты. Они находятся по соседству, что мне очень не понравилось. Я хотела бы спать и жить вместе с ней, что и собираюсь обсудить вместе с Пожарским.

Малышка, так устав от новых впечатлений, уснула прямо у меня на плече. Переодев её, я уложила Звёздочку в просторную королевскую кроватку.

То, что Глеб заморочился — отлично видно. Дочке два года, а у неё всё в комнате сделано дорого и богато, будто она как минимум дочка президента… Если сейчас денег не жалеет, что же на её восемнадцатилетие тут устроит?

Бью себя по щекам.

Меня это интересовать не должно!

Приняв душ и переодевшись, понимаю, что гардероб у меня с собой не слишком-то значительный, и хочешь не хочешь, а ехать в мою квартиру придётся. Оставлю Астру у родителей, а сама перевезу некоторые вещи.

Сейчас в моём гардеробе кроме джинсовых шорт и белого топика ничего не осталось. Даже стыдно выходить в таком виде к Пожарскому, но он сам решил привезти меня сразу сюда, а не домой.

Как я поняла, Женя уехал спустя двадцать минут пребывания в кабинете босса. Мы как раз выходили из моей комнаты и рассматривали детскую.

И сейчас мы находимся в доме втроём.

Оставив девочку с радионяней, которую Глеб любезно купил, без страха гуляю по дому. Где кабинет Пожарского — не знаю. Кажется, на втором этаже. Мужчина поднимался именно туда.

До лестницы-то я дошла, но дальше — шевельнуться не могу.

Оказываюсь в просторной гостиной. Точнее, в уютном холле. Здесь всё по-прежнему выглядит стильно и дорого, но уют в этом месте создают диван, ковры и… огромный книжный стеллаж.

Да-да! Шкаф с книгами, который я напрочь просмотрела, когда шла мимо! Я переживала, и всё, что меня волновало — могу ли спокойно выезжать отсюда.

И просмотрела всю эту красоту.

Остановившись у полочек, прохожусь пальцами по корешкам. Выглядят как новенькие, но видно, что их читали. На страничках виднеются цветные закладки.

Это Пожарский всё читал?

Не верю.

Я думала, он просто владеет издательством, гребёт кучу денег и точно не увлекается книгами.

А тут… сокровищница.

Жанры разнообразные. И ни одного любовного романа… Нужно будет внести в эту мрачную фантастику толику радости.

— Чего там застыла? — вздрагиваю от внезапно раздавшегося вибрирующего голоса. Убрав руку от шкафа, словно какая-то воровка, прижимаю ладонь к себе. Поднимаю голову, смотрю на второй этаж, где стоит Пожарский, облокотившись о перила.

— От шока, — решаю пошутить.

— Я же издаю книги. Конечно, я читаю, — прищурившись, оскорбляется.

— По вам не скажешь, — говорю громко, поднимаясь на второй этаж.

— Обидно, — хмыкает, ни капли не расстроившись. Лжец. — Но и по тебе, Нежная, не скажешь, что ты любишь читать порнуху.

Господи! Один раз застал меня за книжкой с цензом, которую мне дочка сунула, то теперь всё! Всю жизнь будет подкалывать!

— Не завидуйте, я своих желаний не стесняюсь. И да, мне нравятся любовные романы. Они не только эротического характера, так-то, бывают, — кидаю ему ответочку.

Правда… я пишу в основном такие.

Ну а что?! Они нравятся людям! А я выпускаю в них весь свой пар. Сказки — для души, а романы о любви — для выплеска эмоций.

— Как-нибудь я дам почитать вам один. И он точно окажется на вашей полке.

— Что там? «Унесённые ветром»? — усмехается.

Я поднялась на второй этаж. Мужчина отрывается от перил и идёт в сторону, видимо, своего кабинета.

— Узнаете, — говорю многообещающе.

Чёрт, как же здесь необычно находиться… Мне вроде комфортно и приятно, но в этой роскоши я словно чужая.

Мы заходим в просторный кабинет, очень светлый — это из-за солнечных лучей, бьющих в большое окно.

— Прости, если вдруг ты решила, что у нас будет такое же обсуждение контракта, как в «Пятидесяти оттенках»… Темно, интимно. Но увы. Реальность не такая.

Присаживаюсь в кресло. Даже и не думала!

Поправляю неуклюже свой топик. Сегодня же вечером отправлюсь за вещами!

— Так вы читали мистера Грея? — спрашиваю, когда до меня доходит. — Кто-то тоже извращенец.

— Пришлось, — выдыхает как-то устало. Перебирает бумаги. Контракт?

Несколько листов передаёт мне.

— Ознакомься.

Надеваю очки, которые взяла с собой.

Не обманешь меня, Глеб. Я увижу даже мелкий шрифт в конце.

— М-м-м, — вдруг мычит Пожарский. Подняв удивлённый взгляд, замечаю на себе его внимание. — Зрение плохое? Это всё твои романы.

— Вы ворчите, как старый дед, — скептически отзываюсь.

— Давай договоримся так. Перед тем, как ты начнёшь читать. Ты будешь обращаться ко мне на «ты». Меня уже раздражает твоё «выканье».

— Но вы мой босс, — протестую.

— Бывший, — нажимает тоном.

— И старше меня.

— Всего на десять лет.

Сколько?

Задумчиво потираю подбородок.

— Так вам тридцать три?

— Молодец. Очки не просто так носишь. Умная.

Кулаки неосознанно начинают чесаться. Я бы его убила. Но не буду. Хотя стоило бы.

Точно, а что мне мешает убить его?

Моя доброта.

Беру документы в руки. Читаю каждую строчку внимательно. Чтобы было без подвоха. Прикапываюсь к каждому пункту. Помечаю у себя несколько, которые точно вызывают вопросы.

Через полчаса, досконально всё изучив, складываю бумаги перед собой и закидываю ногу на ногу.

— Здесь сказано, что во время брака я не имею права иметь интрижки с другими мужчинами.

Что весьма логично… Я ведь должна сделать так, чтобы Астра полюбила отца. А не моего бойфренда.

То, что я буду до конца жизни одна и больше не свяжусь ни с одним мужчиной — пустяки. Ради дочки я оставила свою любовь, своего парня. И готова пожертвовать женским счастьем ради неё, как бы глупо это ни звучало.

Мне никто не нужен. И с этим пунктом я согласна.

— Но здесь сказано, что и вы должны придерживаться этого правила, — поднимаю на него выжидающий и вопросительный взгляд.

— Да. В чём проблема? И мы на «ты».

— А, — доходит до меня. — Тут просто сказано, что вам… то есть тебе — тоже запрещено иметь на стороне других женщин.

— Да, чтобы Астра этого не видела.

Киваю, убедившись в его словах.

— То есть главное, чтобы Звёздочка не была в курсе, — резюмирую вслух.

— Отчасти. Я хочу, чтобы моя дочь не считала меня бабником. И уж точно не натыкалась на чужую бабу в этом доме, когда у неё есть мама и любящий отец. Для неё, когда она подрастёт, мы должны быть идеальной картинкой.

— Фальшивой, — исправляю его.

— Пусть будет так.

— И вы готовы продержаться без секса… десять лет? — вспоминаю срок действия договора. По его истечении мы можем разойтись. Тогда Звёздочка уже будет взрослой, будет всё понимать. И сама решит, с кем остаться при разводе, если он будет, — с матерью или отцом. И мы не должны будем препятствовать её решению.

Это пугает, но… Если вдруг она за это время полюбит родного отца, и я стану ей не нужна… Пусть будет счастлива.

— Хотел бы героически сказать «да», но нет. У меня есть любовница с закрытым ртом, не претендующая на роль хозяйки этого дома. Не интрижка. А лишь физиологическая потребность.

— То есть и я могу так же? — мои брови удивлённо летят вверх. Пытаюсь найти подвох во всём этом.

— Нет. Дочка находится рядом с тобой постоянно. Увидит — убью.

— А если нет? — дёргаю ногой и буквально испытываю его.

— Нет, Нежная, значит «нет».

— Двойные стандарты, — хмыкаю.

— Можем обговорить условия сделки. Но они тебе не понравятся, — отчего-то усмехается, скрещивая руки на груди и откидываясь на спинку кресла.

— Например?

— Мы занимаемся сексом, и я не пользуюсь никакой любовницей.

— Мы? — переспрашиваю у него.

— Ты и я.

— Нет! — возмущённо хлопаю по столу. — Протестую! Не согласна! Ни за что!

— Либо это, либо то, — пожимает плечами. — Без секса я буду злым. Очень злым.

— Да вы и сейчас не добрый, — шепчу себе под нос.

— «Ты», Нежная, «ты».

Да хватит тебе повторять!

Со вздохом потираю виски.

— Ладно, на этот пункт я согласна. Лучше ходите в гости к своей любовнице, чем спите со мной.

— Аналогично, — хмыкает.

Да пошёл ты…

— Ещё вопросы?

— Да. Наш… социальный статус для других людей. Будем ли мы носить кольца? Появляться вместе на публике?

— Буду, — задумчиво потирает подбородок. — Для меня это даже плюс. Навязчивые и меркантильные шлюхи перестанут лезть ко мне в постель в надежде, что после секса я женюсь на них.

Сглатываю. Ожидала ли подобной грубости из его рта? Не-а.

— То есть, если спросят, кто ваша жена — вы ответите? — уточняю.

Плохо, конечно. Не хотелось бы публичной жизни.

— Да. Скажу, что моя жена — Сказочница, — усмехается, явно называя меня в голове извращенкой, которая читает порно-истории. — Пишет детские сказки.

А у меня муж — жираф. И это хуже всего. До него хрен что дойдёт. Или три года долетать будет.

Но вместо этого с уст слетает банальный вопрос:

— Мне надо будет куда-то с вами ходить?

— Необязательно. Только если это мегаважная встреча. Я не люблю показывать свою личную жизнь.

— Да я уже поняла по дому в лесу, — не скрываю эмоций на своём лице. Чудик он. И социопат.

И тишину любит, да, помню…

— Хорошо, — мотаю головой, ещё раз пробежавшись взглядом по тексту. Меня радует, что не всё так плохо. Пожарский разрешил мне на своё усмотрение заниматься развитием Звёздочки. Если захочу — запишу в секцию танцев. Или на каратэ. Делать я этого не собираюсь, но во всём, что касается её взросления и увлечений — я не ограничена.

— По Астре мне всё понятно, а по мне — нет, — начинаю, нервно болтая ногой. — Могут ли ко мне приезжать родители или подруга?

— Только когда меня не будет дома. Хотя… С твоей матерью можно будет познакомиться. Но предупреди сразу, что в семью играться я буду только с тобой — и то для дочери. Любить тёщу — не собираюсь. Как и контактировать с ней.

Да нужен ты ей…

— Поняла, — коротко киваю.

— Что-то ещё?

— Вроде нет…

— Можем подписать его чуть позже. Изучишь ещё раз, если всплывут вопросы — я готов к компромиссу.

Ага, после того как он предложил мне секс с ним, боюсь представить, что будет стоять за этим «компромиссом».

— Да, если можно, обдумаю ещё.

На удивление, Пожарский идёт мне навстречу.

Хочу уже встать и уйти вместе с бумажками, но останавливаюсь, оставляя свою попу на стуле, вспомнив об одном требовании.

— А, забыла сказать, — поворачиваюсь к нему. — Я хочу, чтобы Астра жила и спала со мной.

Одна только мысль, что она далеко за стенкой — меня тревожит.

— Отклоняется, — говорит резко.

— Почему?!

— Если захочу зайти к ней и обнять — придётся видеть тебя.

Говорит это будничным тоном, не зло, но я отчего-то всё равно отвечаю:

— Обидно.

— Я сексист. Сама сказала, — пожимает легко плечами.

Закусываю губу. А чего я ждала от него?

— А если серьёзно? — не теряю надежды.

Буду стоять на своём. Астра будет спать со мной. Точка.

— Если серьёзно, — начинает он, — то, вернувшись с работы и желая зайти к дочери, загляну. А там ты — голая. Или в ванной. Или чем-то занята, а я тебя перебью.

Разве это проблема? Хотя… Я привыкла писать в строго определённое время — в тихий час Астры. Если не напишу — буду нервной.

— Малявка же спит больше, чем ты. В тихий час, когда решусь на неё посмотреть, могу потревожить тебя.

Об этом я не думала…

— И неужели тебе хочется видеть мою морду даже в своей спальне? — усмехается, вдруг повеселев.

На секунду он открывается с другой стороны. Вот уже он и не тиран, и не деспот, а обычный мужчина.

Но это не отменяет того, что он сделал.

— Нет… — говорю честно на его вопрос.

— Поэтому и отказано.

— Я потерплю, — выпаливаю.

— А если я захочу поспать с дочкой? Уложить её спать, лечь рядом? Ты пустишь меня в свою постель?

Сжимаю ладони в кулаки.

Тише, Люба, тише.

Нет, я против такого, но… Я не смогу спать без Астры. Я привыкла, что она всегда рядом. Даже сейчас ощущаю себя неуютно, когда знаю, что я на втором этаже, а она на первом.

Не вытерплю. От нервов ещё больше свихнусь.

А вот Пожарского… Раз в день в своей комнате, так и быть, приму.

— Пущу, — киваю, положив ладони на колени, как примерная ученица. — Только без домогательств.

— Ты за кого меня принимаешь? — выгибает бровь так, будто вообще меня за женщину не считает.

— Всего лишь уточняла, — зло кидаю.

— Ладно. Так и быть. Пусть дочь спит с тобой, — слышу и издаю вздох облегчения. — Что-то ещё?

— Да.

— Боже, я уже пожалел, что спросил, — закатывает глаза.

Да пошёл ты… Второй раз.

Встаю из-за стола.

— Ближе к вечеру я возьму Астру и съезжу в квартиру за вещами, — оттягиваю краешек коротких джинсовых шортиков, что не проходит мимо внимания Пожарского. — Потом к маме домой. Она всё же внучку неделю не видела…

На слове «внучка» он морщится. Конечно, он считает, что неродные люди не могут любить. Не могут быть настоящими родственниками.

— И есть вероятность, что мы останемся с ночёвкой.

— Нормальная одежда, — хмыкает он, осмотрев меня ещё раз.

— То есть, если заявится ваша мать, а я в этом, будет нормально?

Кручусь перед ним, демонстрируя короткий топик и шортики.

Неловко, но надо его как-то переубедить!

— Плевать, — вдруг усмехается он. — Не знаю, как матери, но мне пока всё нравится.

— Вот теперь я точно должна взять другую одежду… — шепчу ему назло. Аж одеться захотелось.

И кто из нас двоих здесь извращенец?

— Ладно, — наконец-то слышу одобрительный ответ. — Но до момента отъезда ты должна подписать контракт. На случай, если вдруг ты решишь снова убежать или спрятаться в подвале у родителей.

— Хорошо, — принимаю его игру. И, прижав листы контракта к груди, направляюсь на выход. И ощущаю на полуобнажённой заднице чей-то палящий взгляд, что добавляет мне скорости и заставляет вылететь из кабинета.

ГЛАВА 28

Любовь

Я точно заключаю сделку с Дьяволом. А его кабинет — сама Преисподняя. Всё горит адским пламенем, иначе не могу объяснить, почему с меня стекает пот, а попа буквально полыхает от нехорошего предчувствия.

— Долго еще собираться с мыслями будешь? — недовольно летит от Пожарского.

Ручка застывает над бумагой.

Сколько я так сижу? Минуту? Две? Пять?

— Да, долго, — огрызаюсь. — Легко вам. Вы второй раз почти что женитесь.

— М, нарушение контракта, — хмыкает.

Чёрт. Точно.

Пожарский отчётливо написал — не поднимать тему про бывших, если он сам не захочет об этом говорить.

— Я ещё ничего не подписала, поэтому могу говорить всё, что хочу.

Может, узнать, пока не поздно?

— Кстати, — опускаю ручку на бумагу. Любопытство — худшая сторона женщины, — пока я не поставила свою подпись… Почему всё так вышло?

— Подписывай, — произносит с нажимом и кивает на бумажки передо мной. — Время тикает.

— Нет, — скрещиваю руки на груди. — Ответь. Надо же мне знать, чтобы потом любопытство не мучило.

Он повторяет за мной движение, откинувшись на спинку кресла.

— Подписать контракт быстрее нужно тебе, а не мне. Я могу сидеть так несколько часов, а ты — нет. Это ведь ты собираешься уезжать.

Чёрт, время не на моей стороне.

— То есть не скажешь? — уточняю.

— Нет.

От злости на него быстро ставлю свою подпись. Соглашаюсь жить в этой глуши и с несносным мужиком.

— Всё? Договор с Дьяволом заключен? Кровь пускать?

— Не здесь.

Кстати, о крови… Надо будет закупиться прокладками. А то просить Женю внести их в список покупок немного неловко.

Встав из-за стола, поправляю сарафан и спешу на выход. Хоть я и попросила Астру посидеть тихонечко в комнате, это не значит, что она меня послушает.

— Всё, я могу идти? — на всякий случай уточняю.

— Иди, — говорит как ни в чём не бывало.

К удивлению, я спокойно ухожу, без его колких шуток в спину. Волнения на душе нет, как и тревоги, хотя я реально только что поставила на своей спокойной жизни крест.

Возвращаюсь в нашу комнату. Мой мышонок сидит в манеже, играя с игрушками. Беру её за ладошку, и мы вместе идём на выход — с пустым чемоданом, в котором я привезу ещё партию вещей.

Водитель, не Женя, помогает мне загрузить его в багажник.

Сажусь в салон и через полтора часа захожу на участок родителей.

Да, так не поездишь к ним частенько… Слишком много времени занимает. А это мы ведь ещё в пробки не попали!

Социофоб проклятый. Забрался в дебри!

Прошу маму с папой посидеть с дочкой, пока я смотаюсь за вещами. И, дав родителям насладиться временем с внучкой, в одиночестве еду в свою квартиру. Не прошу водителя Пожарского, а еду на такси.

Порой хочется побыть одной. Что и я делаю, в тишине собирая свои вещи.

Убегая, я в основном собрала всё для Астры. А себя обделила. Но в очередной раз, взяв себе немного вещей, укладываю игрушки Звёздочки. С больным сердцем смотрю на обгоревшую кухню. Она была у нас просторная. Даже больше гостиной. Чёрт знает, почему такая планировка, но мне нравилось, как мы каждый день готовили что-нибудь вкусненькое с дочкой.

Обидно до жути… Надеюсь, ремонт сделают быстро.

А потом что с ней делать? Сдавать? Не знаю. Можно будет предложить подруге пожить здесь за небольшую сумму… Помню, у неё были проблемы с жильём.

Эх, решу потом.

Застёгиваю чемодан и, закрыв квартиру, спускаюсь вниз, попутно вызывая такси. И не замечаю, как врезаюсь в человека возле подъезда, сразу же спеша извиниться.

— Люба?

Знакомый голос отдаётся эхом в грудной клетке. Точнее, эмоции от него.

Взгляд летит вверх, встречаясь с зелёными глазами.

— Вань? — переспрашиваю, потому что совсем не ожидала увидеть здесь своего бывшего парня.

Мы расстались в тот момент, когда я решила удочерить Астру. И мы оба разошлись мирно, без ругани. Нет, ссора была… Большая. Где он спрашивал, почему я желаю променять его на чужого ребёнка. И чтобы я хорошенько подумала о своём решении.

И я подумала.

И честно ему призналась, что не могу бросить Звёздочку в детском доме.

Мы сели, поговорили, и всё…

Больше мы не виделись. Он лишь поздравлял меня по праздникам.

— А ты как тут?.. — начинаю, удивившись его появлению.

Он вдруг хватает меня за плечи, ощупывая и осматривая.

— Живая, — не верит своим глазам.

— Живая, конечно.

— Да я как сгоревшую твою квартиру увидел, то всё, уже накрутил себя. Мама твоя успокоила, но я не поверил.

— Ты приходил к родителям?

А мама ничего не сказала! Не хотела тревожить?

— Да, ты не отвечала на звонки.

Да, было такое… Я выключила телефон, боясь, что Глеб найдёт меня по нему.

— Со мной всё в порядке, — мягко улыбаюсь. Приятно, что он переживал.

— А ты куда? — спрашивает он, увидев чемодан в моих руках. — А, переезжаешь же к родителям.

И бьёт себя по лбу, будто понимая, что сморозил чушь.

— Типа того, — неловко произношу, пока не желая говорить о том, что вышла замуж.

— Проводить тебя? — указывает куда-то в сторону.

— Да я такси жду, — зачем-то поднимаю телефон.

— А. Хорошо, — кивает.

Ощущаю эту неловкость между нами. Мы как школьники, что мнёмся друг перед другом.

— Как твоя дочка? — раздаётся что-то невероятное из его уст. Странно говорить о причине нашего разрыва.

— Хорошо, — улыбаюсь и отвожу взгляд в сторону. — Мы самые счастливые на свете.

— Твоя мама рассказала, что появился её отец.

Мама! Что же у тебя такой длинный язык?!

— Угум, — отвечаю отрешённо.

— Помощь какая нужна?

Эх, уже нет. Да и вряд ли Ваня смог бы помочь, вряд ли ему удалось потягаться с Пожарским. Где он, а где жираф недоделанный.

— Да нет, я уже всё решила.

Если это можно так назвать…

Как раз к подъезду подъезжает машина с боковыми наклейками такси.

— Это за мной.

Хочу быстро уйти, но Ваня перехватывает мой чемодан и помогает мне загрузить его в багажник.

— Спасибо, — благодарю его, остановившись у дверцы. — Кстати, а зачем приходил?

— Соскучился, — чешет светлую макушку. — Увидеться хотел.

Сердце щемит от подобных слов. А когда он говорит следующее, вообще желаю провалиться сквозь землю:

— Мне тебя не хватает.

Я не могу сказать ему того же.

Да, у меня остались чувства к Ване, но… Сейчас я остыла, и меня не волнует никто, кроме Астры. И я уже не могу впустить парня в свою жизнь. Поскольку... заключила фиктивный брак.

И снова отвожу взгляд в сторону, не зная, что сказать, чтобы не причинить парню боль.

— Была рада увидеться, Вань, — говорю честно, растянув уголки губ. Сажусь в салон и говорю в приоткрытое окно: — Пиши, если что.

И мысленно прошу водителя тронуться с места.

ГЛАВА 29

— Долго ты, — тянет мама на пороге.

— Да встретила Ваню, — завожу багаж в дом. — Поговорили.

— О, точно. Забыла сказать. Он же приходил.

Ох, да ладно!

— Поздно, мама, поздно.

— Ой, ну забегалась, не сказала, — бьёт полотенцем по бедру. — Давай быстрее иди, мы уже ужинать садимся. Астра там блинчик распотрошила, мясо всё достала.

Я хихикаю, лечу к доченьке на кухню. Малышка, увлечённая делом, не сразу замечает меня. Погружает варёный фаршик себе в рот и причмокивает. А при виде меня тянется ручками, целует меня в щёчку и, выполнив свой долг, возвращается обратно к блинчику.

Что ж, маму встретили, а ужин по расписанию.

Папа смеётся, увидев эту картинку. И я сажусь, ужинаю вместе с ними. Рассказываю, как прошёл наш отдых. Опускаю момент с прилетевшим Пожарским.

И на вопрос, отчего я вернулась так рано, лгу, говоря, что соседка устроила ремонт, и ей нужны были ключи. На что мама ворчит, говоря, что их могла бы занести и она.

Как будто чувствует, что недоговариваю ей.

Поужинав, умотанная Звёздочка заваливается на бочок. Укладываю её в нашей комнате, где мы обычно ночуем, когда приезжаем к родителям. И беседуем с мамой на балконе.

— Так, и почему ты не с нами жить будешь? — задаёт мама вопрос, разговорившись. Как знала, что спросит. — Чем тебе отчий дом не нравится?

Дом мне нравится! Но не могу.

— Да я у Владки поживу. Астре там веселее с двойняшками будет, — говорю родительнице. Подругу мою она помнит. Они хорошо ладят, несмотря на огромную разницу в возрасте.

— Да Владе самой жить негде, — вздыхает. — С парнем ради этого связалась.

— Ой, мам, давай не будем о чужой личной жизни, — закатываю глаза. Сплетничать за спиной — не моё!

— Я против, чтобы ты жила непонятно где. Ничего не знаю, не отпущу. Внучка должна быть рядом с дедом и бабкой, — опять начинает ворчать и стоять на своём.

А я ведь помню, как они отговаривали меня брать чужого ребёнка из дома малютки…

Но смирились. Полюбили.

Интересно, Ваня тоже бы принял её?

Мотаю головой. Это уже неважно.

Но что говорить маме? Правду? А разве есть выбор? Врать родительнице я не могу. Поэтому, собрав всю силу в кулак, выпаливаю:

— Я замуж вышла.

Упираясь локтями в перила, поворачиваю голову к маме. Ожидаю её реакции. А она только смеётся, отмахиваясь ладонью.

— Вот это у тебя шутки, Люб.

— Я не шучу, — говорю серьёзно. — Я вышла замуж за отца Астры. И буду жить с ним.

Улыбка с её лица буквально сползает.

— Не поняла…

Вздыхаю. Объясняю ей сложившуюся ситуацию. Что он тяжёлый человек, готовился к судам. И уехали мы только для того, чтобы он нас не нашёл. Но он сделал это. Забрал, привёз сюда. И, как злой дракон, заключил королеву с принцессой в башне.

У мамы на лице все эмоции отражаются. От ненависти до шока.

— Охренеть, — не стесняется в выражениях. Благо Звёздочки рядом нет. — Ну-ка, покажи мне этого мужика. Это он твой босс, выходит, был?

— Ага, — вздыхаю и ищу в интернете его фотографию. Завидев знакомую морду — чуть ли не кривлюсь. Видеть не могу!

Передаю маме телефон. Она отодвигает его, потому что плохо видит вблизи, и рассматривает фото. И вдруг неожиданно улыбается.

— Ну ничего такой. Красивый.

Как быстро гнев на милость поменяла!

— И подонок, — кидаю ей.

— И богатый, — как-то подобрев, говорит мамуля. Она вообще меня слышала?! — Слушай, ну за такого я бы замуж вышла.

— Слышал бы тебя папа…

— А вот узнает об этих словах папа — я тебя убью, — расплывается в улыбке. Холодок по спине проходит. Понятно, ничего не рассказываем. — Не знаю. Хорошенький на мордашку. А как вы смотреться хорошо будете, м-м-м.

— Не будем, — протестую, нахмурившись.

— Будете, — как-то довольно произносит. — Он в тебя по уши влюбится. Ты у меня красотка сногсшибательная.

Закатываю глаза и вырываю телефон из рук. Всё. Мама поплыла, согласившись с тем, что я теперь замужняя женщина.

— Ну-ка, давай-ка я с ним познакомлюсь, — начинает эта сваха.

— Нет. У нас пункт в договоре. Ему до моей семьи до бороды. Поэтому, мамуль, никак, — развожу руками.

— Вот козёл, — не стесняется в выражениях. — Ну ничего. Ты его быстро исправишь. У тебя характер такой. Ты с виду милая, а как укусишь — до слёз доведёшь.

— Мам! — смущённо выпаливаю. — Не исправлю!

Резко подскакиваю с небольшого стульчика.

Да Пожарского только могила исправит!

— Всё, проехали! — восклицаю и собираюсь пойти к Астре лечь спать. Завтра возвращаться в дом Пожарского, поэтому нужно насладиться родными стенами и тишиной. — Только папе пока ничего не говори, ладно?

— Да, конечно, — обнимает себя мама за плечи. — А то прибьёт его, и станет моя дочка вдовой.

Это да… Его ещё и посадят. А Пожарский того и не стоит!

ГЛАВА 30

Глеб

Захожу в дом, не включая свет. Спокойно ориентируюсь в темноте, ещё и в родных стенах, подсвеченных светом луны.

Что-то тихо, несмотря на то что в моём доме живут теперь две девушки.

Думал, что зайду, услышу детский смех, топот ножек. А тут ничего.

Поглядываю на время и понимаю, почему дом кажется пустым.

Десять вечера. Астра наверняка уже спит, а Люба легла к ней под бочок, засопев от радости, что я весь день не мозолил им глаза.

Зайти к ним, посмотреть? Есть вероятность, что разбужу их. Но чёрт, так хочется глянуть на дочку. Освоилась ли здесь? Спит в кроватке, купленной специально для неё, или с матерью в одной постели?

И на реакцию Любы посмотрел бы. Слишком она была бойкой в тот раз при обсуждении контракта. Готова была терпеть меня сутками, лишь бы Астра спала с ней.

Но не сегодня.

Устал как собака. Даже не поел ни разу за день.

Дёргаю носом и, как назло, ощущаю запах еды.

Совсем с ума с голодухи сошёл. Галлюцинации начались. Резко останавливаюсь и принюхиваюсь ещё раз.

Да ну… Реально чем-то пахнет.

Пялюсь на дверь кухни и не могу вспомнить, когда там вообще раньше витал запах еды. Обычно я ем в ресторане. Дома плита ни разу не включалась с тех времён, как я сюда переехал.

Распахнув дверь, ничего не нахожу. Ни на плите, ни на столе.

Показалось?

С чувством разочарования, но одновременно с надеждой дохожу до холодильника. Открываю и, сомневаясь, что вообще зашёл в свой дом, оглядываю заполненные кастрюлями полки.

Здесь обычно лежит мало еды. А тут… её дохрена.

И всё подписано. С тарелки с пищевой плёнкой хватаю записку и усмехаюсь.

«Смотрите не дотянитесь своей длинной шеей до котлет. Они для Астры. Наши рядом».

Почему длинная шея? Нормальная она у меня.

Но тарелку ставлю обратно. Все просматриваю и облизываюсь.

Домашнятина.

Её я не ел ни в детстве, ни с одной девушкой. Ни мать, ни Марта не готовили. Только сестра баловала жареной картошкой, но даже не могу вспомнить, когда мы с ней в последний раз виделись. Надо будет это исправить.

Включив свет, накладываю макароны в виде цветочков в тарелку. И хмыкаю. Необычно. Туда же отправляются несколько котлет и овощной салат.

Приступаю к еде, не ожидая ничего хорошего. Наверняка всё пресно и невкусно. Привыкла с ребёнком же жить, а там вечно надо недосаливать, специй не досыпать.

Но стоит попробовать котлету, как брови летят вверх.

Очень даже неплохо. Покупные же, скорее всего.

Неожиданно дверь на кухню тихонько открывается. Нежная, зевая, топает вперёд. И не сразу замечает меня — с закрытыми глазами и открытым ртом, который прикрывает ладошкой.

— Что, ночной дожор, Нежная? — пугаю её и заставляю моментально захлопнуть рот и распахнуть глаза. Видит меня, и на её милом личике появляется раздражение.

— Могу себе позволить, — поправляет ворот белого халата. — Муж есть, ребёнок есть. Для кого стройной и красивой быть?

— Логично, — усмехаюсь, засунув макароны в рот.

— Ого, — удивлённо смотрит на меня. — Боги Олимпа употребляют еду обычных смертных?

— За бога тебе плюс, — спокойно говорю и салютую ей вилкой. — За макароны и котлеты тоже. Есть можно.

Хмыкает, скрещивает руки на груди и проходит к холодильнику.

И я, не удержавшись, спрашиваю:

— Почему длинная шея? Она среднестатистической длины.

— А вы линейкой замеряли?

— Линейкой обычно не шею меряют.

На секунду она теряется от моих слов. О чём опять подумала, извращенка?

— Потому что вы жираф, — бурчит, отворачиваясь. — Самомнение такое же, как и жирафья шея. И долетают до вас слова не сразу, будто долго-долго летят.

Усмехаюсь от её слов.

Ну, конечно. Как иначе?

— Как первый день в доме? — игнорирую её колкость.

— Учитывая, что вас не было целый день — чудесно, — улыбаясь, открывает холодильник и наклоняется к нижним ящикам, где до этого я нашёл фрукты.

И мне открывается прелестный вид — обтянутая тканью халата задница. Её я уже видел и голой, на пляже, но здесь совсем другой ракурс. С виду мягкая, не накачанная, как у тех девиц, что крутятся обычно вокруг меня.

От ощущений в ладонях, касающихся мягкой попы, в брюках тут же становится тесно.

И я удивлённо хлопаю глазами, когда у меня… встаёт на Нежную?

Сжимаю кулаки, и наваждение пропадает.

Бред какой-то. Минутная слабость.

Секса около месяца не было, вот и в подвешенном состоянии. Не могла меня возбудить Люба.

Утыкаюсь носом в тарелку и замечаю, как девчонка выпрямляется, хлопает дверцей, держа в руках банан.

Млять!

Вздыхаю, откладываю вилку.

Там что, других фруктов не было?

Зло встаю, хватаю тарелку и отправляю недоеденное в холодильник.

— Так плохо? — вдруг спрашивает, явно оскорбленная моим поступком.

Поступить так с едой женщины — вырыть себе могилу, мне кажется.

— Вкусно, — выпаливаю в гневе и прохожу мимо неё, снова цепляясь взглядом за банан, который Любовь подносит к губам. Млять-млять-млять!

Моментально взрываюсь.

— Приятного аппетита! — гаркаю и оставляю девчонку в недоумении. И быстрее спешу в свою комнату, под холодный душ.

ГЛАВА 31

Любовь

— Странный какой-то, — кидаю мужчине вслед, когда он уже не слышит меня.

Кусаю ещё разочек банан, вытаскиваю его из кожуры и выхожу из кухни, надеясь, что Астра без меня не проснулась.

Но на меня и правда напал аппетит, и я, не выдержав, спустилась вниз и встретила жирафа.

А теперь возвращаюсь обратно, ложусь на нашу новую двуспальную мягкую кровать, где поместятся ещё несколько человек. И повернувшись к доченьке, умиляюсь, как она спит, пуская слюнки.

Она всегда засыпает с трудом на новом месте. И сегодняшний день — не исключение. Кое-как убаюкала её и надеюсь, что Пожарский не разбудит её своими шагами.

Пока переживаю об этом — сама не замечаю, как начинаю зевать.

И пока не забыла, тихонько шепчу себе под нос уже традиционную фразу:

— На новом месте приснись жених невесте, — улыбаюсь своим же словам. Взрослая уже, а верю в это.

Прикрыв глаза, не замечаю, как проваливаюсь в сон.

Утром просыпаюсь разбитая. Мне снился кошмар. В главной роли — Пожарский, который решил сделать первые шаги к дочери.

И чтобы сон не стал явью, сегодня решаю начать сближение этих двоих. А то не хочется, чтобы сон стал вещим…

Умывшись и переодевшись, мы вдвоём направляемся на кухню.

— Кашку сейчас приготовим, — говорю с дочкой, но мысленно прикидываю, как не умереть с голоду, пока она будет вариться. Обычно я ставлю кашу в мультиварке, а затем мы только занимаемся водными процедурами, переодеваемся и прогуливаемся минут пятнадцать на улице.

А потом приходим и едим.

А тут и гулять негде! Тишь да гладь!

У меня ребёнок совсем не отвлечётся на других людей!

Да тут социопатом можно вырасти и интровертом! А Звёздочка у меня девочка общительная. Со всеми людьми, кстати. Кроме Пожарского.

Но он заслужил.

Оказавшись в гостиной, слышу звук открываемой двери. Кажется, он доносится со второго этажа.

Инстинктивно поднимаю взгляд вверх, заметив шагающую по коридору спортивную фигуру.

Глеб, зевая, с голым торсом идёт вдоль перил. Эй, он, надеюсь, хоть штаны надел, а то я не вижу?

И это мы так рано встали или он поздно?

Звёздочка тут же крепче хватается за мою ладонь, завидев отца. Он ещё ничего сделать не успел, а она уже напрягается.

А стоило всего лишь пару раз оступиться!

— Доброе утро, — говорю первая, привлекая к себе внимание. Хотя вообще могу этого не делать. По вчерашнему вечеру я поняла, что Пожарский много работает, и мы редко будем видеться в стенах этого дома.

Не так уж и тяжело получится жить вместе, если так и будет продолжаться.

Но если вспомнить, что мы в давящей для нас глуши… Жуть.

Пожарский открывает глаза, смотрит на нас сверху вниз и сворачивает на лестницу, спускается. И я тут же прикрываю Астре глазки. Машинально.

— Чёрт, — слышится от него. — Забыл, что теперь живу не один.

Это хорошо, что он понял, но почему продолжает идти?!

— А может, вы оденетесь? — смущённо и в то же время настойчиво спрашиваю.

— Нежная, я не голый, чтобы так реагировать. На мне полотенце. Открой ребёнку глаза.

Да, я видела! И боюсь, если он сделает одно лишнее движение — полотенце может задраться!

— Нет уж!

От моих слов он моментально начинает злиться. Выпускает из носа пар, проходит мимо нас. Астра жмётся к моей ноге и смотрит вслед уходящему отцу. Он идёт не на кухню — уже радует. Насладимся тишиной без него.

Подхватываю её на руки и быстрее спешу готовить завтрак.

Отвлекаю Звёздочку малинкой, она надевает ягодки на свои пальчики и демонстрирует мне.

— Ня, — тянется ко мне ладошкой. И я игриво ем малинку прямо с её пальчика. Она весело смеётся и довольная надевает на пустующий палец ягодку, подкармливая меня.

— Это тебе, сама кушай, — не могу спрятать улыбки. — Каша скоро будет готова.

— Отлично, может, я успею, — вдруг раздаются слова Глеба, вошедшего на кухню. Выпрямившись, упираю руки в бока. Оглядываю его с головы до ног. Плюсик ему в карму — он всё же оделся.

— Вам же не нравится моя еда, — недовольно напоминаю ему.

— Может, каша будет повкуснее, — не смотря на меня, подходит к ящикам с посудой и достаёт кружку.

Боже, он вообще умеет быть нормальным, или ему обязательно показать свой поганый характер?!

— Вам бы подобрее стать.

— Добрее меня никого на свете нет.

— И кто из нас тут сказочник?..

— Не болтай, у тебя сейчас каша подгорит.

Спохватившись, бегу к плите. Убавляю мощность, пробую — приготовилась или нет.

— Сейчас настоится, и можно кушать, — сообщаю всем. Но больше успокаиваю голодную малышку.

Достаю масло, сахар и думаю, как начать сближение дочери с отцом. А то пока Астра бетонная настолько, что даже не шевелится на стуле, когда Пожарский садится напротив неё, ожидая сваренного кофемашиной напитка.

Прожигают друг друга взглядами, будто сойдясь в битве.

Ну, хотя бы смотрит на него — это уже радует. А не плачет, только завидев.

От частых встреч начала привыкать?

Уголки губ Глеба неожиданно поднимаются, и он аккуратно тянет свою руку по столу к пиале с малинкой.

— Можно одну взять? — спрашивает у неё разрешения, так и не дотянувшись до тарелки.

Звёздочка, всё ещё не шевелясь, явно думает, что ему надо. И враждебно ли он настроен по отношению к ней.

Мышка хоть и теряется, но толкает ему пиалу с ягодками. Всё ещё сидит с малинками на кончиках пальцев и не торопится их есть, изучая мужчину.

Глеб берёт одну, закидывает в рот.

— М-м-м, как вкусно, — впервые в жизни вижу его таким спокойным и… нормальным, что ли? И тон такой, что Астра не пугается, а неожиданно протягивает ему ладонь, выставляя пальчики вперёд.

— На, — говорит она чётко.

Она что, делится с ним едой?!

Нет, она не жадная, но чтобы первой поделиться чем-то с Глебом… Чудо. Нонсенс.

Горжусь ей так, словно она закончила школу и университет с золотой медалью.

А она всего лишь пошла ему навстречу! И неплохо справляется без меня.

— Точно можно? — спрашивает Пожарский. Да так вкрадчиво, без резких движений. Он там книжек всё же начитался, раз таким чутким стал?

Астра ему не отвечает, но Глеб уже тянется к её ладошке. Снимает одну ягоду с пальцев так медленно, будто обезвреживает бомбу. И успешно сделав это, закидывает себе в рот.

— Спасибо.

Девочка, словно очнувшись от помешательства, быстро скидывает ягодки с пальцев и соскакивает со стула. Бежит ко мне, обнимая за ноги.

Засмущалась, что ли? Да не могла.

— Хорошая попытка, — хвалю Пожарского.

— И безуспешная, — раздражённо подпирает голову рукой.

— Не всё сразу, — хмыкаю.

Подхватываю девочку за руку и сажаю подальше от Глеба. Расставляю тарелки, накладываю кашу. Садимся есть в тишине, пока Пожарский её не разрушает.

— Сегодня поедем с ЗАГС, — огорошивает. — Поэтому подготовь паспорт.

ГЛАВА 32

Любовь

Хоть я и готова была к подобному, но сейчас теряюсь, не зная, что сказать.

Всё так быстро!

Думала, что это дело оттянется на некоторое время. А тут… Уже сегодня подадим заявление.

— Кстати, я ведь могу оставить себе свою фамилию? — спохватившись, вспоминаю об этом факте. — В контракте об этом ничего не сказано.

Не хочу быть Пожарской!

— Можешь, — отвечает коротко он, и я выдыхаю.

— Потом ведь ты оформишь опеку над Астрой?

— Именно, — вновь подтверждает, зачерпнув кашу ложкой.

— А что насчёт её фамилии?

И почему я не подумала обговорить это заранее?

— Оставим твою.

— Правда?..

Вот это да! Я думала, он будет настаивать. Говорить, что раз дочь его, то и фамилия должна быть тоже его.

И я готова была вступить в спор, но он даже не дал мне повода!

— Похоже, что я шучу? — выгибает он бровь.

— Я думала, с вашим характером…

Закатывает глаза и, явно не желая меня слушать, перебивает:

— Это в целях безопасности. И её личных границ. Не хочется, чтобы в будущем у неё были проблемы из-за того, что она богатая дочка известного отца. Хотя…

Поглядывает на меня, подперев голову рукой.

— Говорю я это популярной писательнице детских сказок.

Приятно слышать от него подобное, учитывая, что он не льстец.

— К тому времени, как Астра вырастет, книги вообще перестанут читать.

— Не говори ерунды, — продолжает есть. — Вероятнее, что меня не будут знать. А книги читать будут.

Ну уж я не стала говорить ему подобного, вдруг обидится!

Хотя о чём это я… Пожарский и обида — вещи несовместимые.

— Ладно, я поняла, — отвечаю с трудом.

Вот же насмешка… Две недели назад мне было плевать на штамп, и я готова была выйти замуж за первого встречного богатого и влиятельного мужчину, который поможет мне с Астрой, а сейчас переживаю о браке с её отцом.

Дурочка? Дурочка…

— Мы ведь просто распишемся? — поднимаю на него полный надежды взгляд.

— А что, хочешь пышную свадьбу, как в сказках?

Раньше мечтала. Представляла, как стою у алтаря в пышном белом платье напротив любимого мужчины и сдерживаю слёзы.

Но тут же вся картинка трескается.

— Нет, — бурчу себе под нос. Хочу закрыть эту тему, но уточняю ещё несколько вопросов о времени. Нужно было спланировать сон малышки и время приёма пищи.

Позавтракав, смотрю за тем, как Глеб загружает посуду в посудомоечную машину. Всего-то три тарелки и кастрюлька! Я могла и помыть, но он только посмотрел на меня, как на дуру, сказав, что ещё он посуду не мыл. А чтобы я за ним это сделала — он мне не позволит.

Я же говорю, что чудик!

Мы расходимся каждый по своим делам.

После обеда нас забирает Женя. Мы заезжаем за Глебом в офис и, не обмениваясь ни словом — едем в ЗАГС.

— А когда у тебя будет выходной? — отчего-то спрашиваю, глядя на мужчину.

— Что, уже соскучилась?

— Нет, — скептически прищурившись, держу Астру на коленках. Я так и не смогла усадить её в детское кресло между мной и Пожарским. Что-что, а так близко к нему сидеть она не готова. — Для сближения с дочерью с ней надо проводить время. А вы пока только и делаете, что работаете.

Кривится, отводя взгляд в окно.

— Завтра сделаю.

Без ссор и ругани — всегда бы так!

Киваю, и мы продолжаем путь.

Через полчаса останавливаемся у районного ЗАГСа. Стараюсь не нервничать, отвлекаясь на Звёздочку. Нас уже ждут, и хорошо, что не придётся ждать.

Мы проходим в зал, отдаём паспорта. Ставим подписи и получаем паспорта уже со штампами.

Мамочки...

Смотрю на эту страничку с семейным положением и хочется сжечь документ.

Хотя сама фамилия Пожарского уже делает это.

Стараюсь не думать о случившемся. Сказок в жизни не бывает — уж мне ли этого не знать.

Возвращаемся домой мы с Астрой вдвоём. Играем, проводим время вместе. Планирую завтрашнее времяпрепровождение с её отцом. И придумываю, как их сблизить. Один вариант есть. Способ нехороший, но действенный. Прости, лапочка, завтра у тебя будет стресс.

Но лучше так, чем ещё несколько лет ты будешь шарахаться от собственного отца.

К ночи, утомившись, Астра быстро засыпает на постели. А у меня вот сна ни в одном глазу. То ли перенервничала за день, то ли не устала.

А ещё распирает от вдохновения. Последний раз такое было давно. И решив не терять время, оставляю рядом со Звёздочкой недавно найденную навороченную видео-няню. Проверяю, чтобы дочка не упала с кровати, а если сделает это — приземлится на мягкие подушки, которыми я обложила всю кровать.

Пока не сделала этого вчера — спать я её не уложила.

Взяв свой планшет, я выхожу на улицу. В ночное время двор подсвечен, мерцает огоньками. Прямо возле дома есть плетёное кресло — полусфера с мягкими подушками. В виде качелей…

Я, как ребёнок, забираюсь в кресло, сажусь в позу лотоса и покачиваюсь, вдыхая аромат вечернего дня и свежего воздуха. Ещё и полив заработал, отчего вокруг витает запах свежести.

Окрылённая, включаю планшет.

И слова сами образуются в огромные абзацы.

Пишу-пишу-пишу — и не замечаю, как начинаю зевать.

Проверяю постоянно спальню дочки — на видео она всё ещё лежит на кровати, но меняет позы, ворочаясь.

Надо бы присоединиться к ней, но если не допишу — точно потеряю мысль.

И в один момент не замечаю, как глаза закрываются настолько сильно, что в минутный перерыв, откинувшись на спинку своего кокона, улетаю во власть сна.

И кажется, пока я где-то вдалеке пребываю словно в воздушной вате, меня берут на руки и куда-то уносят…

ГЛАВА 33

Глеб

Впервые в жизни хочу выходной. И одновременно нет. Желаю провести время с дочерью, но не такое, где она воротит от меня носик и плачет.

А завтра это и предполагается.

Ради свободного дня сегодня сделал больше, чем планировал.

Возвращаюсь домой поздней ночью, понимая, что так нельзя.

Отец должен читать сказку на ночь своему ребёнку. А я прихожу домой, когда она уже спит.

И кажется, не только она.

Прохожу через весь участок и останавливаюсь, не дойдя до лестницы и так и не поднявшись в дом.

Не понял.

Смотрю на кресло-качели, стоящие рядом, и усмехаюсь.

Не показалось.

Ты что здесь забыла, Нежная?

Сопишь, укрываясь пледом, с колен почти сполз работающий планшет. Который я и беру, вижу сияющий экран с открытым документом.

Хм, писала что-то?

Интересно глянуть на сырой текст её сказок.

Только пробежав взглядом, понимаю, что детскими повестями тут и не пахнет.

«Алексей дёрнул меня на себя, вжав в своё мускулистое и горячее тело, от которого начинаю плавиться. Мои губы подрагивают от желания дотронуться до его губ и впервые в жизни узнать, что такое поцелуй настоящего мужчины.

— Лен, я не сдержусь, — отвечает мне моя маленькая тайна. Мой грех. Мой губитель. И в то же время кислород.

— Так и не пытайся… — дрожащим голосом прошу.»

— А говорила, что не порнушница, — в какой-то момент ловлю волну удовольствия от того, что был прав.

Она ещё что-то пишет? Реально любовные романы?

Знаю, что это нехорошо, но невольно открываю сайт — первый по посещению на устройстве. Сразу понимаю, что это тот, где Сказочница выкладывает свои фантазии.

Нахожу иконку её аккаунта и смотрю на псевдоним Нежной.

— Да ты двуликая, оказывается, — улыбаюсь.

Немного неожиданно. То есть в издательстве пишет под своим настоящем именем, а сюда, на сайты, под псевдонимом? Стесняешься, что ли?

Качаю головой.

А ещё отнекивалась.

— Ладно, — возвращаю планшет на место. Нельзя было лезть в чужие вещи, но не удержался. С чего такое любопытство проснулось? — Нежная, вставай. Нечего на улице спать, комары загрызут.

На мои слова раздаются протесты в виде мычания.

— Тебе и тут удобно?

Натягивает на плечо одеяло и отмахивается, отгоняя меня, как надоедливую муху.

— Вставай, — настойчивее произношу.

Ноль реакции.

— Ну и лежи здесь, — говорю зло, беру её планшет и заношу в дом. Мало ли, вдруг она уронит его во сне, а потом плакать начнёт, когда тот разобьётся. Только этого мне не хватало.

Опускаю его на тумбу в коридоре.

Может, сходить к Астре? Проведать её? Она ведь совсем одна.

Точно, этим и займёмся, пока есть шанс побыть с дочерью наедине.

Делаю шаг вперёд и останавливаюсь, противореча своим же мыслям.

Ладони сжимаются в кулаки.

Как ты меня задрала, Нежная.

Развернувшись на пятках, вновь выхожу на улицу. Встаю напротив крепко спящей девчонки. И почему просто не могу забить на всё и оставить тебя здесь?

Хороший вопрос. Сам ответа не знаю.

Бесит, что ты лежишь здесь и спишь!

Я бы мог отнести её на руках в дом, но… Я что, на дурака похож? Сама встанет. Я ей не муж.

Хотя… уже муж.

Чёрт.

Только один раз, Пожарский.

Подхожу к этой спящей красавице, подхватываю её на руки. Она даже в этот момент не открывает глаза. Наоборот, прячется у меня в груди, залезая чуть ли не под мышку.

Р-р-р!

Когда я в последний раз вообще девушек на руках носил?

После Марты — никогда. Всех возненавидел.

И эту… тоже.

Но всё равно несу в дом, в её комнату. Лишь бы комары не покусали. Сделают это — и завтра у неё будет плохое настроение. И выходной с дочерью испортится.

Делаю это только для себя, а не потому, что она особенная.

Подумаешь, первая, на ком я женился!

Это ведь для дела.

Договорившись со своей головой, тихо открываю дверь в комнату девочек. Боюсь это делать, не желая разбудить Астру. Благо на вход в спальню она не реагирует.

Передвигаюсь почти на цыпочках, шаг за шагом, выглядывая дочку. Она сопит попой кверху и засунув палец в рот.

Не могу не улыбнуться.

Мило же.

Опускаю Любу на кровать рядом с дочкой. Случайно прижимаю её волосы её же плечом. Одеяло съезжает, оголяя голые плечи, на которых только тоненькие лямки майки.

Неудобно, наверное, и холодно.

Но это не моё дело. Сама виновата, что там уснула. И сама поправит волосы, когда неудобно станет.

Только отворачиваюсь, чтобы быстрее уйти и не нарушить сон дочки, как снова противоречу сам себе. И злясь на Нежную, возвращаюсь к ней, приподнимаю её голову, поправляя волосы. И накрыв пледом, опять всматриваюсь в это безмятежное спящее лицо.

Красивая, зараза.

Могла себе мужика нормального найти и ребёнка родить. Но нет же! Надо было тебе моего забрать!

Ворча, направляюсь на выход. У самой двери что-то дёргает меня повернуться — и я делаю это вовремя.

Звёздочка проснулась.

Растерянно сидит на постели. Растрёпанная, заспанная… Так бы подошёл, схватил её за эти пухлые щёчки и зацеловал.

Млять… Сейчас напугаю её, и она не уснёт, да?

Но вместо истерики вижу, как крошка медленно моргает. И кажется, забив на меня, ложится ближе к маме, под её руку. Укладывает головку на грудь и в обнимку с ней засыпает.

А Люба рефлекторно прижимает её в ответ.

Смешанные чувства просыпаются в душе.

Зависть и облегчение. Зависть от того, что всё это происходит не со мной. Появляется и злость. На её мать.

У нас могла быть нормальная семья, но из-за Марты её нет.

А вот облегчение от того… что Астра попала именно к Нежной. Они любят друг друга. Это вижу даже я.

И мне придётся с этим смириться…

ГЛАВА 34

Любовь

Встречать утро с Пожарским, который никуда не собирается, непривычно.

Мы встречаемся на кухне, и мысль, что он никуда не уйдёт, вгоняет меня в неловкость.

Десять минут я с ним поговорить могу, но чтобы целый день… Предвижу молчание между нами.

Ну, Нежная, сама посоветовала ему взять выходной. Мучайся теперь.

— Доброе утро, — начиню первая, ведя за собой полусонную малышку. Сегодня Астра тяжело проснулась и капризничала, что плохо для моего плана.

Невыспавшийся ребёнок — злой ребёнок.

— Если бы, — ворчит, попивая кофе, Пожарский. Мажет по мне взглядом, спускается на Звёздочку. Но не увидев там заинтересованности, вновь отворачивается, утыкаясь носом в телефон.

— Я бы поинтересовалась, что у вас случилось, но в ваши дела лезть не собираюсь, — отодвигаю стул и подхватываю дочку под мышки.

— Спина болит, — недовольно басит.

— Старость пришла? — усмехаюсь.

— Тяжести таскал.

А он не похож на хиляка. Тело у него мускулистое — это я уж точно запомнила. Один раз даже пустила слюну, которую смахнула и спрятала. Глеб не перекачанный качок, но и не хиляк. Что-то среднее, и можно сказать, идеальное.

И руки у него мощные с виду.

Что же он там такого поднимал?

— Надо оценивать свои силы, Глеб Александрович, — не упускаю возможности постебать его.

А что, он думает, только ему можно?

— Я смотрю, у тебя хорошее настроение, — стреляет в меня злым взглядом, когда сажаю Астру на стул.

— Угум.

— Надо почаще тебе засыпать на улице.

Точно!

Я совсем забыла, что вчера уснула в кресле с планшетом в руках. И сегодня, проснувшись в своей постели, рядом с малышкой, даже и не вспомнила вчерашнюю ночь.

Ой, а как я в комнате оказалась?

Логично, что кто-то перенёс. Но кто?

«Спина болит».

Зардевшись, понимаю, что это были за намёки.

— Это вы вчера меня перенесли в комнату?

А кто ещё?! Больше некому! Мы в глуши!

— «Ты», — исправляет обращение. — Не обольщайся, но нет. Женя отнёс.

— А.

Фух, это не я тяжелая оказалась… А то я мысленно уже начала вспоминать, где у меня находятся сохранённые видео с упражнениями для похудения.

— Какой сегодня план? — вырывает требовательный голос мужчины из мыслей. — Не хочу сидеть дома.

— Мы и не будем.

Так и хочется кольнуть его, что в этой глуши никому не нравится проводить время, но прикусываю себе язык.

— Сейчас позавтракаем и через час поедем в общественный бассейн.

Он вопросительно выгибает бровь.

— Зачем общественный? У меня есть свой.

Видела, полюбовалась, ножки помочила.

— Нужен именно такой. Вокруг должны быть люди. Чтобы Звёздочка меньше концентрировалась на вас. А там метод неожиданности. Раз — и Астра у вас на руках.

Что будет дальше — вопрос. Надеюсь, что девочка растеряется, а потом Глеб покатает её на своей шее. Только надо будет не забыть сказать ему об этом.

— Мне кажется, ты рассказала не весь план, — скептически отзывается, потирая виски и поглядывая на Астру. — Сомнительный план, да?

Она, конечно, ничего ему не отвечает.

— Ах, да. Астра очень любит купаться, но боится глубины. На глубине ей очень страшно. Но с вами, как с сильным мужчиной, ей будет спокойнее. Перекроем чувство страха к вам чувством удовольствия и восторга от воды.

— Мы были на море, что-то там воды она не боялась, — не верит в мой план.

— Если вы не заметили, мы сидели на берегу.

Как бы он заметил? Уткнулся в свой ноутбук тогда, и всё.

— Попробуем, — морщится. — У вас купальники хоть есть?

Киваю.

— Да, нормально. Сейчас завтрак приготовлю, и можно собираться, — глажу притихшего мышонка по голове.

— Я заказал поесть. Вон, — кивает на бумажные пакеты, которые я сразу не заметила.

— Да не надо было.

А, да, ему же просто не понравилась моя еда.

Задрав нос, униженная, молча подхожу к нашему завтраку, перебирая пакет. Ну и назаказывал! Будто нас тут рота живёт.

Сырники, блинчики…

— О, малыш, блинчики есть, — сообщаю Астре. Она их обожает, особенно с печенью.

Конечно, сейчас она ничего не отвечает, сидя напротив отца, листающего ленту в телефоне. Не пытается заговорить с мелкой. Нервничает, что ли?

Стоп. Какая «мелкая»?

Фу, нахваталась!

Быстро раскладываю готовую еду на тарелочки и ставлю перед ней.

Надо будет самой блинчики пожарить, давно не ели. Займёмся этим на днях. А сейчас завтракаем в тишине.

Позавтракав, собираемся в бассейн. Времени занимает это немного — и через десять минут мы спускаемся в гостиную с сумкой. Пожарский уже сидит на диване, ожидая нас.

— Женя сейчас подъедет, — опять зависает в телефоне.

— Он поедет с нами? — удивлённо спрашиваю, держа Звёздочку за ладошку.

— Да.

— Плохо.

— Почему? — наконец поднимает вопросительный взгляд.

— Женя хорошо ладит с Астрой. Боюсь, она выберет его в стрессовой ситуации, а не вас.

Хотя…

— В принципе, можно. Только пусть не купается или держится от нас подальше, хорошо?

— Лучше бы дома покупались, — недовольно цедит Пожарский, вставая с дивана и направляясь на выход из дома.

— Вредный, — кидаю ему в спину. Он как раз очень вовремя хватается за поясницу. — И ворчливый. Точно старость.

— Ты поаккуратнее, а то мы едем в место, где я могу тебя утопить. Представляешь, как мы с Астрой сблизимся, когда нас объединит одна трагедия?

Он на мою смерть намекает?

Способ действенный, возможно, но реализовать я его не хочу!

— Да ну тебя, — бубню себе под нос. Тяну Астру за собой, и мы идём следом за Пожарским.

ГЛАВА 35

Глеб

В следующий раз буду делать свой выходной в будний день.

Мы припёрлись в общественный бассейн. Летом. В субботу. Что может быть хуже этой огромной толпы с кричащими и плескающимися детьми?

То, что я должен здесь присутствовать.

Дети в целом мне нравятся. Но не эти избалованные, невоспитанные мелкие плебеи, которые прыгают с края прямо на головы тех, кто пытается насладиться плаванием.

Хотя, чёрт возьми, кто знает, какой моя вырастет и что будет творить в свои пять лет?

— Шеф, я в бар, — сообщает начальник безопасности, вызывая во мне лёгкую зависть. Я тоже хочу сидеть у барной стойки, потягивая виски с колой, но здесь, увы, ни того, ни другого. А учитывая, что Женя за рулём, отпускаю его пить безалкогольный мохито.

Скрестив руки на груди, я ожидаю своих спутниц, чтобы спуститься в бассейн.

Да, почему-то не иду один. Вдруг Любе будет неудобно заходить с Астрой в воду? Да и к тому же у Нежной был план. Вдруг начну действовать не по нему?

Словно по зову, из главного входа выходят уже переодетые в купальники девочки. Звёздочка в красивом синем купальнике с ярким принтом шагает рядом, слегка покачивая попой и с любопытством поглядывая на бассейн.

Страха в её глазах не замечаю, но, возможно, это лишь пока.

А скромняжка Нежная опять светит формами. С виду такая приличная, мамочка-мамочка, а носит купальник на завязках и светит голым пузом. Точнее, плоским животиком.

Пока направляется ко мне, один мужик буквально оборачивается ей вслед. Долгое время не видит Звёздочку, залипая на пятой точке Любы. А увидев дочку — огорчённо вздыхает и продолжает свой путь.

— А ты не думала что-то поприличнее надеть? — недовольно щурюсь и высказываю претензию к только подошедшим девочкам. Звёздочка, восхищённая шумом и суетой, даже не прячется от меня, словно не замечает.

— Зачем? — в её голосе звучит искреннее удивление.

— Слишком открыто.

— Это ведь купальник. Он и должен быть таким. Я же не жалуюсь, что вы в одних трусах стоите, — с вызовом произносит она.

— Это плавки.

— И что? Тут дети.

Нашла до чего докопаться!

Мысленно принимаю своё маленькое поражение и отступаю, меняя тему:

— Мы так и будем языками чесать? Или плавать пойдём?

— Пойдёмте, — соглашается Нежная и тянет за собой Астру, направляясь к ступенькам.

Я же, не раздумывая, прыгаю в воду бомбочкой, отомстив всем детям и их родителям. Плыву, разминая мышцы и пытаясь охладиться.

Опять Люба взбесила.

Нечего с моей дочерью ходить полуобнажённой!

Вдруг слышу своё имя, произнесённое с приятной интонацией.

— Глеб! — доносится голос издалека.

Тысячу лет никто меня так не называл. И скорее всего, зовут не меня.

Я плыву дальше, огибая людей, но вновь слышу:

— Глеб!

Останавливаюсь, оборачиваюсь и вижу Нежную на ступеньках. Астра сидит, находясь наполовину в воде. Держит маму за ручку и не даёт ей отойти и на миллиметр.

Не знаю, что произошло, но понимаю одно. Это первый раз, когда Люба назвала меня по имени.

Звучит необычно.

Понимаю, к чему она зовёт меня. Подплываю ближе, встаю в полный рост, наполовину выходя из воды, и сердце замирает от тревоги. Это тот самый момент, когда я должен взять Астру, да?

А если она заплачет? Мысли мечутся в голове, словно птицы в клетке.

Да у меня никогда такого не было!

А тут новое и неизведанное чувство. Сомнение, неуверенность.

Чёрт, доверюсь Нежной. Надеюсь, она знает, что делает.

Главное — сделать всё быстро.

Подхожу, быстро подхватываю Звёздочку под мышки. Она вскидывает на меня свои карие, полные удивления глазки. От страха и неожиданности даже отпускает мамину руку.

— Ма! — взволнованно кричит кроха, оборачиваясь к Любе.

Нежная старается скрыть беспокойство и смеётся на пустом месте, явно не желая показывать свою нервозность. Она всегда ведёт себя притворно-спокойно, чтобы не нервировать дочку, но в её глазах читается лёгкая тревога.

Захожу в воду по плечи. Проверяю, чтобы для малышки уровень воды был комфортен — сейчас пока по грудь. Крепко вцепившись в меня ладошками, чуть не душит, впервые находясь со мной так близко.

Как же классно, когда дочка обнимает тебя…

Жаль, что в такой ситуации, но мне нравится.

Радость наполняет меня.

Решаю немного расслабить её, чем-нибудь отвлечь.

Поднимаю ладонь, провожу водой по её личику, делая маленький носик и ресницы мокрыми. От неожиданности Звёздочка мотает головой, смахивая воду.

Замирает, глядя на меня.

Взгляд такой… Родной словно.

Точно Пожарская…

Хмурится, насупившись.

И резко, когда совсем не ожидаю от неё, мне прилетает смачный удар по лбу.

ГЛАВА 36

Я мгновенно застываю, ощущая, как удар мягко отдается в голове.

Не понял...

Астра, всё ещё разъярённая от того, что я всего лишь умыл ей слегка лицо, начинает махать ладошкой и возмущаться.

— Ытя! — что-то кричит и издаёт звуки злым голосом, сжав ручку в кулачок. — Топа! Ыа!

Уже готов получать второй раз из-за своего необдуманного поступка, как мы с Астрой отвлекаемся на заливистый смех.

Переводим взгляд на Нежную, уже присевшую на корточки. Держится за живот и смахивает с глаза слезинку.

Уловив её настоящее настроение, Звёздочка улыбается. И неожиданно мне снова прилетает по голове, но на этот раз по затылку.

А на детском лице появляется счастье от того, что дочка смогла развеселить маму.

И ударила она меня именно по этой причине. Потому что мама радуется…

Вроде мне должно быть обидно, неприятно, но малютка расслабляется и уже не душит меня. Аккуратно держится, всё ещё глядя во все глаза на истерично смеющуюся родительницу.

Закатываю глаза.

— Ты знала, что так может быть? — недовольно спрашиваю у неё. Люба с трудом поднимается, выпрямляясь в полный рост.

— Если честно, то не…

Договорить не успевает — тут же поскальзывается и летит вперёд с громким визгом.

Звёздочка, затаив дыхание и испугавшись, тянет меня тут же к матери, жестикулируя и мыча.

Чёрт! Там же мелко, ещё нос себе расшибёт!

Вместе с дочкой за несколько секунд доплываю до Нежной. Она как раз появляется на поверхности с мочалкой на голове вместо красивых волос, которые прикрывают её лицо. Но на это дочка не обращает внимания, а только тянется к маме ладошками, словно пытаясь достать её из воды.

— Ма-ма, — взволнованно шепчет, хватая её за шнурок купальника. Ой, кажется мне, зря она делает это…

— Всё хорошо, малышка, мама в порядке, — успокаивает её Сказочница, убирая волосы с лица.

Невольно оглядываю её — нос цел, с лицом всё в порядке.

— Не убилась?

Мычит и отрицательно качает головой.

— Ногу немного больно, ударилась о ступеньку. В остальном нормально.

— Меньше смеяться будешь, — недовольно говорю. — Карма прилетела.

На её алеющих губах появляется улыбка. Сегодня они чересчур красные. Давление?

— Но это было мило. Она так разозлилась… Я её впервые такой видела.

Ага, а я всего лишь провёл влажной ладонью по лицу.

Слушаю её, а сам с любопытством смотрю за распускающимися нитками купальника, которые Астра выпустила из своих ладошек.

И теперь, словно по велению моих мыслей, лифчик Нежной послушно развязывается и падает вниз.

Благо волосы прикрывают большую часть того, что видеть окружающим здесь не нужно.

На секунду залипаю, увидев нижнюю часть груди. Но быстро просыпаюсь.

— У тебя лифчик развязался, — говорю невозмутимо. И Нежная, не сразу придя в себя, быстро хватается за ткань, истерично всё поправляя. Даже сама завязывает себе на шее распустившийся узелок.

— Вы ничего не видели!

— Тут бы я поспорил, — решаю подшутить над ней. Но здесь с ней соглашусь — я видел слишком мало. Жаль, что она не собрала волосы в хвост, как делает это дома.

В смысле «жаль», Пожарский?

Совсем умом тронулся?

Хочешь бабу — езжай к любовнице. А не думай о Сказочнице в сексуальном подтексте.

Сегодня же сделаю это, только нужно ещё приехать домой и уложить Звёздочку спать. У меня уже появляются странные мысли, где я ХОЧУ увидеть Нежную голой.

А это уже сумасшествие.

Объясняю это тем, что я здоровый мужик, а она крутит здесь полуобнажённой задницей.

Люба неловко поправляет купальник и оглядывается по сторонам, чтобы увидеть на себе смеющиеся взгляды.

— Да никто тебя не видел, — успокаиваю её.

— Вы откуда знаете? — обиженно и недовольно отплывает от меня. — Вы же глазёнки ни на миг не отвели.

— Да если кто и видел, у тебя всё волосы прикрыли. Это проверено.

— Проверено, — передразнивает меня, корча рожицы. Астра смеётся над этим, и у Любы моментально меняется настроение. Она забывает о маленьком конфузе и начинает плавать вокруг меня, словно акула.

Доченька, схватив меня за голову, крутит ей и сама двигается туда-сюда, высматривая из-за меня маму. А Люба специально плавает из стороны в сторону, чтобы Звёздочка пользовалась мной как только можно.

И она делает это, забывая о том, что час назад боялась меня и отказывалась садиться рядом. А сейчас выглядывает из-за моих плеч.

Нежная вдруг пропадает из поля зрения, нырнув. Но вода настолько чистая и прозрачная, что я вижу проплывающие мимо ягодицы в оранжевом ярком купальнике. Заплывает мне за спину, и я ощущаю её ладони у себя на плечах.

Одним движением выныривает, соприкасаясь своим телом с моим.

И явно не думает обо мне, дотронувшись до меня своей грудью и тихонько выдавая дочке:

— Бу!

Меня тут же обнимают детские ладошки. Утыкаюсь в мокрый купальник дочки и млею от этого пустякового жеста.

Обняла… не из-за страха, а из-за чувства радости.

Расплываюсь в улыбке и не двигаюсь с места.

Пусть я ничего не вижу, почти не дышу, но зато Звёздочка меня сейчас ценит!

Жаль, что это длится недолго — всего несколько секунд. И Астра, отпрянув, просится на ручки к Сказочнице.

— Малыш, посидишь у папы на руках, хорошо? — вдруг доносится со стороны Любы.

Папа?

Аж дрожь по всему телу проходит от одного слова.

— Мама отбежит, попьёт и принесёт тебе водички. Ты же пить хочешь?

Комочек счастья кивает и даже соглашается остаться со мной.

— А папа тебя пока на спине покатает. Да? — невинно хлопает глазками. И только когда я согласился, она отплыла от нас, бросая меня на произвол судьбы.

С трудом перемещаю малышку назад, боясь опустить её в воду, и прошу держаться за шею. Она, крепко обхватив меня не только руками, но и ногами, использует в виде надувного матрасика. Кайфует, лёжа на мне, пока я аккуратно плаваю по бассейну и смотрю на Нежную, выходящую из воды.

И что-то в её движениях мне не нравится. Цепляет.

Подходит к нашему лежаку, слегка хромая. Старается держать лицо, но в один момент всё же кривится.

Подходит к барной стойке, где совсем не видно Женю. А он куда пропал? Почему он не там? Вон какой-то мужик уже заигрывает с девушкой, явно отвешивая ей комплименты. Не слышу, о чём они говорят, но Люба улыбается, а затем обращается к бармену.

Слово за слово — покупает бутылку воды и возвращается к шезлонгу. Пьёт и не торопится брать детскую бутылку с водой. Сидит, потирая лодыжку.

Ясно, всё же ударилась.

— Всё, малыш, наплавались, — говорю дочке, подхватывая её под попу. Выхожу из бассейна и сажаю Звёздочку себе на шею.

Должен умилиться, что сейчас она покладиста, но впервые ощущаю тяжёлое чувство в груди, похожее на переживание.

Подхожу к деревянному шезлонгу, нависаю над Нежной.

— Ударилась?

Она кривится, явно не желая этим делиться.

— Немного совсем болит.

А нечего было смеяться. Говорю же — карма существует.

Я на себе прощупал.

Столько дерьма наворотил, вот мне и прилетела карма в виде Любови.

— Понятно, тогда собираемся домой.

— Не-не, — машет руками. — У нас выходной, и мы проведём его тут! Я узнала, где медпункт, думала сходить. Намажу чем-нибудь или бинтом перетяну, полежу и позагораю. Обезболивающее выпью. Небольшой вывих, но неприятный.

Да она сейчас что угодно наплетёт, лишь бы остаться.

— Ясно, — сухо произношу и оглядываюсь по сторонам. Натыкаюсь на Женю взглядом. Этот вечно суровый мужик намазывает спину какой-то блондинке.

Капец. А если бы на меня напали в этот момент? Вот тебе и начальник службы безопасности!

— Суворов, — зову его. Он, как пёс на рефлексах, поднимает голову. Отдаёт тюбик девушке и летит к нам.

— Да, шеф?

— Ты что там устроил?

— Попросили. Отказать не смог, — пожимает плечами.

Да понятно, там грудь третьего размера, вот и растерялся. Мужик он одинокий, весь в работе, ему порой и надо с женщинами побыть.

— Посиди с Астрой.

Женю она не боится, поэтому, думаю, пойдёт охотно. Угадал: Звёздочка, улыбаясь, виснет на нём, как обезьянка.

— А вы куда? — спрашивает подчинённый.

Тяжело вздыхаю.

— В медпункт, куда ещё.

И поглядываю на проблемную девицу, всё ещё потирающую ногу.

— Я умею делать массаж от растяжения, — вдруг говорит Суворов.

На мгновение представляю, как начальник службы безопасности растирает Любе лодыжку, а та благодарит его, ловя удовольствие.

— Не надо, — отрезаю. — Просто присмотри за Астрой.

— Там пенная вечеринка, — указывает Женя в сторону шума. — И детей много. Сходим?

О, пузыри и пена. То, что нужно, чтобы дочка отвлеклась от мамы.

— Идите.

Малышка ещё несколько секунд смотрит на Любу, ожидая её ответа и одобрения. Без согласия родительницы и с места не шелохнётся.

— Иди, иди, солнышко. Сейчас подойду, — слабо улыбается ей Сказочница. Как же умело она врёт, а! Актёрским искусством заняться не хочет?

Малышка даже верит ей. Нерешительно, но уходит с Женей, один раз оборачиваясь.

— Благородно с вашей стороны, — слышится слабый ноющий голосок. Поглядываю на неё сверху вниз, отмечая, какая она сейчас маленькая и слабая. Обычно бойкая, с острым языком. А тут и следа от той Нежной не осталось. Хоть фамилии соответствует. — Что решили сопроводить меня.

Закатываю глаза.

Я тоже умею быть добрым. Иногда.

И теперь подаюсь вперёд, подхватываю Любу на руки. Она издаёт непонятный звуки, но я отчётливо слышу:

— Ой. Вы чего?

Спина немного ноет, но не от того, что вчера тащил её до спальни. Неудобно спал, да и последнюю неделю сижу как попало, круглосуточно разгребая завалы из дел. В зал не ходил, вот и мышцы охренели.

Ну, а сегодня утром просто не смог удержаться и не подшутить над ней. Но вовремя передумал.

— У вас же спина! — припоминает мне, обхватив нежными ладонями. — Не надо меня нести! Я сама дойду!

— Сиди уже, — отрезаю, направляясь в сторону выхода из зоны бассейна. — И говори, куда идти, раз уж узнала, где медпункт. И мы договорились на «ты», Нежная.

ГЛАВА 37

Любовь

— Небольшой ушиб, мазь я вам выписала, — говорит добродушная женщина. А я, всё ещё насупившись, обиженно пялюсь на свою ногу.

Думала, что этот день испортит Пожарский, но это сделала я своей неуклюжестью.

— Ногу сегодня-завтра не перенапрягать. Полежите на шезлонге, отдохните, попейте коктейли, — улыбается медсестра.

Да придётся…

И правда верю теперь в карму. Смеялась над Пожарским, а сейчас мне не до смеха.

Встаю с кушетки, собираюсь вернуться к бассейну. Но Глеб с моими планами не согласен.

— Ты глухая, что ли? — недовольно спрашивает. — Сказали же: покой ноге. Куда ты собралась идти?

Да неловко мне у него на руках!

Он же голый! У меня, блин, купальника мало! Я сама уже жалею, что надела такой открытый! Надо было что-то поскромнее купить! Но там же солнышко! Надо, чтобы тело загорело. А ко мне загар вообще не липнет.

— Вот-вот, муж прав.

Хочется крикнуть, что он мне не муж, но…

Чёрт, муж уже.

А-а-а, как же странно звучат эти слова! Я — жена Пожарского. Человека, который хотел забрать у меня дочку и даже прилетел в другой город, разыскивая нас.

Вспоминаю это, и всё кажется злой сказкой. По сравнению с тем, что происходит сейчас…

Глеб снова подхватывает меня на руки и несёт обратно.

Я бы молчала весь путь, но Пожарский не был бы Пожарским, если бы не прокомментировал эту ситуацию.

— Про карму помнишь же?

— Помню, — бурчу. — Вот жду, когда вам прилетит.

— Мне уже прилетела. Несу раздолбайку на руках.

Впервые слышу от этого человека такую грубость!

Аж застываю, округлив глаза и не зная, что и сказать.

Он даже в порыве злости был культурным! А тут!

— Я просто слегка неуклюжая, — смущённо лепечу. — Вот однажды со мной кое-что случилось.

— О-о-о, время увлекательных историй.

— Помнишь Леона?

— Конечно. Мы вместе учились.

— Ого, не знала.

— Теперь знаешь. И что с ним?

— Вообще, удочерить Астру я решилась из-за него. У него умер брат с женой, и племянник попал в наш дом малютки. И он один, не имея опыта с детьми, решил забрать его. Я была так восхищена им, что решилась на удочерение.

Снова проживаю этот момент так, будто он был вчера.

— Так вот кто виновник всех проблем, — странно щурится. — Надо ему зад надрать.

Тихонько смеюсь.

Кто кому надерёт… Леон Новак — известный боксёр.

— Так и? — поторапливает меня с историей. Мы почти дошли до зоны с бассейном.

— Однажды я пришла к нему домой, решила поблагодарить. Запнулась о собачью игрушку, начала падать, а он поймал.

Как вспомню — аж щёки вспыхивают.

— Леон — и не удержал? — выгибает бровь. Да, если вспомнить того качка, звучит сомнительно. — Стоит задуматься, Нежная, не?

Бью его со всей силы.

На что он намекает?!

— У него была травма руки!

— Ну-ну, или кто-то тяжёлый оказался.

— Раз уж я тяжёлая, отпустите меня! Сама дойду!

— Мы почти пришли. Что там дальше? Хватит отвлекаться. Тут тебе не книжки, воду лить не надо.

Козёл.

— В общем, я упала на него, — господи, какой же случай! Сотрите мне память! — Прямо с ним на кровать. У меня сарафан задрался, а тут его жена в комнату вошла.

— У-у-у-у, — тянет Пожарский, да таким тоном, будто из-за меня солнце погасло. — И что, они развелись?

— Нет, — выдыхаю. — Всё обошлось. Но как же мне тогда было страшно, что они разойдутся… У него помимо племянника ещё общая дочка с ней есть.

— Помню, — кивает. — М-да, ты и правда распиз…

Закрываю его рот рукой — мы почти дошли до шезлонгов, а там как раз сидят Астра с Женей.

Он хотел заматериться, что ли?

— Я поняла, — перебиваю его и тут же переключаю всё внимание на свою малышку, жадно попивающую воду из бутылочки.

Чёрт, я ведь не успела напоить ребёнка!

Меня сажают на шезлонг, и я тут же липну к своей девочке. Убираю пену с её волос и смотрю на Женю с огромным облаком на голове. Астра показывает мне на него пальчиком и улыбается. А Суворов, кажется, специально не убирает пенную шапку с головы, чтобы малышка в наше отсутствие не заплакала.

— Пост сдал, — информирует Женя, вставая. Смотрит на Пожарского.

— Пост принял.

Кажется, они это о дочке.

И начальник службы безопасности уходит.

Так как я сегодня не в состоянии бегать с дочкой, прошу её поиграть с жирафиком. И под недовольным взглядом в мою сторону подталкиваю её в сторону Пожарского. Она неохотно, но идёт.

И меня это безумно радует. Первые шажочки пошли. Хотя бы не прячется постоянно за меня. Но и большой любви от малютки я пока не вижу.

Ничего, пара недель в таком темпе — и Глеб будет бегать от нас на работу! И вообще пожалеет, что решил стать примерным отцом и предложил этот брак по контракту...

ГЛАВА 38

— Да не стоило, Жень, — смущённо лепечу, когда меня опускают на диван.

Это уже перебор! Меня двое мужчин сегодня на руках таскают!!

Пожарский — несколько раз, пока окончательно не сорвался, посоветовав мне поскорее похудеть.

И оставил привилегию своему подчинённому носить меня на руках.

— Всё нормально, вы ж болеете, — успокаивает меня, поворачиваясь лицом к Глебу. Тот несёт уснувшую от усталости Астру на руках. И хорошо, что она спит — так бы вообще к нему не пошла. И пришлось бы Пожарскому снова нести меня, кряхтеть, пока Женя занимается дочкой.

Но, по правде говоря, я тоже немного устала. И только голова касается подушки — ощущаю, как всё тело становится ватным, а веки упрямо опускаются.

М-да, в бассейне мы пробыли дольше, чем я рассчитывала.

И нет, всё это время Звёздочка не была со своим отцом!

Я, не выдержав долгого лежания, решила немного поплавать, не напрягая ногу. Было так жарко, что присела в «лягушатник», где купались маленькие детки. И ко мне присоединилась моя соскучившаяся доченька.

И после этого к отцу она на руки не вернулась.

А когда мы решили уехать, раз план начал трещать по швам — напрочь отказалась выходить из бассейна. Пришлось всем купаться раздельно и ждать, когда малышка уже скажет, что хочет кушать, и мы поедем домой.

— Куда нести? В спальню? — тихо спрашивает Глеб.

— Да, на кровать нашу, — говорю в полный голос. — Не шепчите. Звёздочка привыкла засыпать под шум.

В доме малютки почти все плачут, пока пытаешься уложить каждого. И там хочешь не хочешь — уже привыкнешь засыпать под чьи-то голоса и плач.

— Ладно, — соглашается громче Пожарский. И прижав к себе малышку, несёт в комнату. По-хорошему, мне бы пойти за ними, упасть в постельку и уснуть, но… Нельзя.

Во-первых, надо искупаться после бассейна. Астре бы тоже, но её сейчас разбудит только ядерный взрыв.

Во-вторых, мы пропустили обед, да и ужин уже не за горами. Малышка только поела смеси днем, но нужна ведь и нормальная еда!

Поэтому я встаю с удобного дивана. Чтобы не перенапрягать ногу — прыгаю до гостевой комнаты, принимаю душ, нахожу халат и, завернувшись в него, спешу на кухню.

Проходя мимо гостиной, замечаю видео-няню, стоящую на столике. Присев, любуюсь крошкой в экране. Спит без задних ног!

На мгновение меня одолевает такая лень, что я расслабляюсь и не могу встать.

А через несколько минут не понимаю, как меня и вовсе куда-то уносит, а я засыпаю на диване в гостиной.

И снова мне снится какой-то кошмар с участием Пожарского.

Как я лежу на массажной кушетке, а мужчина нависает надо мной. Прожигает карими горящими глазам, потирает свои ладони, распределяя по ним масло.

А потом дотрагивается до меня.

Проживаю сон как наяву.

И сейчас краснею так же, как и в реальности. Щёки полыхают, а пульс лишь ускоряется.

Сильные пальцы мнут мягкое бедро, опускаясь вниз, к коленке, разминая. А затем выше, выше, под полотенце.

Эй, я ведь там не голая?!

На массажах дают трусики тканевые…

Да что я парюсь? Это ведь всего лишь сон!

И надо бы проснуться, а не смотреть его дальше.

С каждой секундой атмосфера в массажном кабинете становится всё горячее и горячее. И я закусываю губу, ловя удовольствие от умелых движений, похожих на ласку.

Его руки искусно разминают меня.

А я всё размякаю и размякаю, мыча от удовольствия.

Господи, как только проснусь — запишусь на массаж.

Внезапно ощущаю около тканевых трусиков уверенные пальцы.

Распахиваю глаза, смотрю на Глеба и вижу его пытливый разгорячённый взгляд.

Мамочки…

Пожарский, да ты…

От шока и удивления выныриваю из сна, распахиваю глаза и подрываюсь на кровати.

Бред какой-то!

Сердце бешено стучит в груди, внизу живота приятно тянет, а между ног появляются странные ощущения.

Меня что, сон возбудил?..

До меня не сразу доходит, что хоть я и проснулась — всё ещё ощущаю мужские пальцы на своём теле. Утыкаюсь взглядом в Глеба, недовольно натирающего мою лодыжку.

А…

Так вот с чего этот сон!

Стойте-стойте, а что вообще он делает?

— Сказочница, ты охренела, — вдруг говорит, не глядя на меня.

— В смысле? — тупо смотрю на него, ещё ощущая давление во всем теле после сна.

— Я тебя десять минут будил. С бубном плясал.

Ой, ну, есть у меня такое… Он думает, от кого Астра крепким сном заразилась?

— Ты опять как отмороженная. Ты как вообще ночами просыпаешься? А если с ребёнком что-то случится?

— На ребёнка сон у меня чуткий!

А вот почему я не очнулась из-за действий Пожарского… не знаю. Хотя то, что он делает — не похоже на поглаживания. Да и ничего эротичного в этом нет.

— А ты это… Чего делаешь? — глупо спрашиваю. Неловко!

— Врач сказал мазать четыре раза в день. Когда время подошло, ты спала. Пытался разбудить, не вышло. Пришлось мазать, чтобы не пропускать, — раздражённо поясняет.

— Оу, прости, это слишком мило, — вырывается из горла.

Вижу, как он стискивает челюсти.

Ох, представляю, что сейчас происходит внутри у этого женоненавистника…

— Я переживаю о своей спине. И в моих интересах, чтобы у тебя быстрее прошла нога, — встаёт он с дивана, откладывая тюбик на стол. — Я ужин заказал, должны привезти через час.

— А, хорошо, — прихожу на мгновение в себя.

Не придётся готовить!

— И да, — не поворачиваясь ко мне, направляется в сторону кухни, — халат поправь, фары слепят.

О чём это он?

Опускаю взгляд вниз, замечаю съехавший после душа халат, в котором и уснула. И свою грудь, отчётливо показывающую моё возбуждение.

Быстро запахиваю халат и чуть не сгораю от стыда.

Всё! Я больше никогда и ни за что не усну нигде, кроме своей комнаты!

ГЛАВА 39

Любовь

Сегодня необычный день. Мы все втроём сидим в гостиной. Друг друга вообще не трогаем.

Малышка играет с детской посудой, переливая из чашки в чашку свой сок.

Глеб сидит в кресле, читает книгу.

Вижу его читающим впервые. Несмотря на то, что у него много книг и он заходил в книжный. Но своим глазам не верю.

Бесит, что после вчерашнего он ни капли не смущён.

Я вот — очень!

Такую травму себе заработала, что сижу в футболке, откуда ничего не вывалится, и в домашних лосинах.

Фары ему слепят!

Грубиян!

Пусть вон читает, словарный запас обновляет!

Наглец!

Как бы подгадить ему… Отомстить…

Про что можно пошутить, чтобы задеть мужчину? Он слишком много раз меня оскорблял.

Пошутить про его маленький размер? Но я ведь не знаю, какого он… Да и шутка явно озабоченная.

Нет, не буду!

Шаловливая мысль приходит мне в голову.

— Зайка-а-а, — тяну, подзывая к себе дочку. Малышка, отрываясь от игры, поднимает на меня вопросительный взгляд. — Хочешь мармеладки?

Её карие глазки тут же начинают сиять, как звёздочки на небе.

— Тю! — кивая, восклицает. Она сегодня вообще в хорошем расположении духа, раз сидит в одной комнате со своим отцом.

Улыбнувшись, обращаюсь к Пожарскому:

— Глеб Александрович, не могли бы вы принести мармелад?

Он молча переводит взгляд от книги на меня, будто так и спрашивая: «А сама не можешь?».

С грустным видом поглаживаю ножку, перебинтованную эластичным бинтом.

Молча, без возражений, откладывает своё увлечение и уходит на кухню.

А мой победный план по перевоспитанию Глеба Александровича зреет в голове и обрастает новыми подробностями.

Дорогой муж (конечно же, в кавычках) возвращается через несколько минут с пустой тарелкой и упаковкой мармеладок. Разрывает пачку, сыплет её содержимое в тарелочку и протягивает дочери.

Астра не принимает, делает вид, что не видит.

А вы что думали? Один раз покатали на себе — и все? А вот съешьте!

Со вздохом мужчина ставит пиалу на стол. Проходит минутка, и шаловливые пальчики залезают в мармеладки, и первая отправляется доченьке в рот.

— Что сказать надо? — спрашиваю у довольной Астры.

— Ти, — кивая, кушает сладость.

Ну, говорим мы пока плохо, но это нормально.

Гостиная вновь погружается в тишину, и её нарушает только звук телевизора, который я и смотрю.

— Малышка-а-а, — тяну опять. Азарт вспыхивает где-то в груди, как и моя плохая сторона, которая хочет поиздеваться над Глебом. — Тебе не холодно?

Моя крошка сидит и думает, держа в руках чашечки с соком. А потом кивает.

Мой взгляд опять летит в босса.

— Дорогой папа, нам холодно, — торжественно заявляю.

Кажется, он готов что-то сказать, прожигая меня насквозь недовольным взглядом. Но ничего не говорит, встаёт с кресла, услышав детский чих.

Через несколько минут возвращается с пледом и отдаёт мне, понимая, что Астра от него ничего не примет.

Подаюсь вперёд и, не вставая на ногу, укрываю Звёздочку. Хотя на теплом ковре наверняка тепло. Даже кондиционер работает слабо и не в её сторону.

Наверное, подыгрывает мне, желая поиздеваться над папой.

Ах, мои мечты-мечты…

Слежу за тем, как Глеб садится обратно в кресло, и быстро-быстро лепечу, пока его задница не коснулась мебели:

— Ой, а можно мне ещё попить принести? Сушит, — оттягиваю ворот футболки. — Простите, что гоняю вас, просто, сами понимаете, надо меньше нагружать ногу.

Он резко встаёт. И, явно желая свернуть мне шею, летит на кухню.

Ругаться-то он не может, как и возмущаться, — есть вероятность напугать дочку.

Удовлетворенная жду своей воды.

И получаю её со словами:

— Больше ничего не надо? Пока я не сел, — порывисто и тяжело дыша, спрашивает муж. Не от того, что запыхался. А от гнева.

А выпустить свою ярость не может. Какая жалость!

— Нет-нет, — отвечаю легко.

Пожарский плюхается в кресло, хватает книгу и вновь пытается сосредоточиться на тексте.

Выжидаю момент и всё же выпаливаю:

— А знаете…

В меня, словно копьё, летит молниеносный разъярённый взгляд.

— Это что, месть? — догадывается.

— Да вы что! — притворно восклицаю, приложив ладонь к груди. — За что мне вам мстить? За то, что вы мою грудь фарами назвали? Не-не-не.

Представляю, что он сейчас ответит. Про то, что мою двойку он и грудью не назвал бы.

Бестактный! Надо бы придумать ответ заранее. Но он меня опережает:

— Я сказал так, чтобы тебя не смущать.

Скрещиваю руки на груди.

Смотрите, благородный рыцарь нашёлся! С чего он взял, что я смутилась бы больше, чем произошло на самом деле?!

— Могли тактично промолчать, — хмыкаю.

— И сделать вид, что ничего не видел?

— Именно!

— Мог бы, — хмыкает. — Но посчитал нужным сказать.

Фыркаю, отворачиваясь.

Ничего ему не отвечаю.

Смущать меня не хотел! Как же!

Пытаюсь выкинуть эту ерунду из головы.

Полчаса даю Пожарскому отдохнуть и не гоняю его по делам. Да и решаю больше этого не делать, но оно получается само.

— Глеб Александрович, нам бы смесь сделать, — прошу его, поглядывая на время и на Астру, доевшую последнюю мармеладку из тарелки. — Да, зай? Кушать хочешь?

— Ням-ням, — одобрительно галдит принцесса.

Пожарский уже со вздохом встаёт со своего места. Направляется на кухню, а Звёздочка ползёт ко мне, забирается на диван и заваливается на меня, прислонившись к груди. Кладёт на неё ладошку и умиротворённо закрывает глазки.

— Фары, — говорю вслух, вновь оскорбившись.

А вот малышке всё нравится!

Она вон тихонько хихикает, будто понимая, о чём я говорю. А затем распахивает глазки и неожиданно начинает атаковать меня, забираясь всем телом и целуя. Отбиться не пытаюсь — осыпаю поцелуями в ответ, наслаждаясь детским искренним смехом.

И он не прекращается до тех пор, пока мы обе не останавливаемся, слыша женский удивленный голос.

— О, ты же та нахалка из издательства! Ты что здесь делаешь?

Поворачиваю голову и неловко кошусь в сторону матери Пожарского.

ГЛАВА 40

Любовь

— Здравствуйте, — не меняя позы и обняв малышку, растерянно лепечу.

На секунду вспоминаю нашу с ней первую встречу и желаю провалиться сквозь пол от стыда. Из-за Пожарского я была так зла, что наорала и на неё.

Виноватой себя не чувствую, надо было лучше воспитывать сына! Но как себя вести — не знаю.

Сажусь на диване.

— Здравствуй, — скрещивает руки на груди. — А что здесь происходит? Где Глеб? У вас что, отношения? Это твой ребёнок?

Она засыпает меня вопросами, высматривая в гостиной своего сына.

Судя по её вопросам… она ничего не знает.

Вот же сынок! Не сказал матери, что она стала бабушкой. И что женился.

Так не хотел говорить? И почему?

— А у вас проблемы со здоровьем есть? — спрашиваю аккуратно в надежде, что фиктивный муж вот-вот объявится. Ты чего там, молоко согреть не можешь, что ли?

— Нет, — сощурившись, отвечает с подозрением.

— С сердцем тоже?

Этот вопрос заставляет её задуматься, и она присаживается на диван, поставив сумку на колени.

— Только не говори мне, что он подсел на…

— Нет-нет, — перебиваю его. При чём тут я, если он подсел на наркотики? Дилер, что ли, что живёт в его доме?

Нервно дёргаю коленками, имитируя езду по кочкам и катая Звёздочку. Малышка, завидев бабушку, не пугается, но немного смущается, не зная, как к ней подступиться.

— Меня зовут Любовь, — начинаю издалека. — А это Астра.

— Астра, — говорит вслух, словно пробуя имя на вкус. И тут же улыбается, глядя в лицо дочке. Оттаивает за один миг, меняясь в настроении. — Красивое имя.

Протягивает ладонь доченьке, и малышка её уверенно пожимает.

Какие же разные эти Пожарские!

Имя для неё красивое, а для Глеба — странное!

— И это дочка вашего сына, — не церемонясь, говорю правду. А что? У нас фиктивный брак. Чего скрывать?

Женщина застывает, переводит взгляд на меня. Потом снова на дочку.

— Вы когда успели? — ошарашенно спрашивает она. — Нет, он сказал, что ты его любовница, которую он бросил, но…

Я?!

Брошенная любовница?!

А он не охренел?!

Простите за мой французский, но Пожарский там что, перегрелся?

То есть назвать меня любовницей смелости ему хватило, а рассказать о дочери — нет. Шикарно!

— Там долгая история. Глеб сам всё расскажет, — цежу сквозь зубы. Есть желание сочинить сейчас сказку, повесив на мужа все косяки, но сдерживаюсь. Достаточно просто рассказать историю нашего знакомства, и родная мать его возненавидит. Я уверена!

— А где?.. — разводит руками, опять выискивая Глеба.

В эту секунду как раз раздаётся хлопок двери.

— Ты, конечно, молодец, — говорит Пожарский с сарказмом, тряся бутылочкой. — Но ты не сказала, как всё это делать. Пришлось читать инструкцию.

Останавливается посреди гостиной. И тут же хмурится, завидев гостью его дома.

— Мама?

— Мама! — она повышает голос. Взгляд горит так враждебно, что создаётся ощущение — ещё одна секунда, она снимет ремень и отшлёпает своего сыночка.

Я бы на это глянула.

— Ничего не хочешь мне рассказать? — спрашивает она с претензией.

Глеб молча отдаёт нам бутылочку со смесью, которую Астра выхватывает из рук, присасываясь к соске.

— Может, чаю? — спрашиваю я, чтобы разрядить обстановку. Поворачиваюсь к Глебу. — Принеси, пожалуйста, заварочный чайник, там уже всё сделано. И чашки. А, сахар ещё!

— Конфеты с печеньем надо? — недовольно спрашивает, да так сердито, будто вот-вот лопнет от злости.

— Надо, конечно, — отвечаю легко. — Пустой, что ли, пить?

Мужчина уходит, а мы опять остаёмся в гостиной втроём.

И отчего-то мать Пожарского неожиданно меняет гнев на милость:

— Как ты им управляешь! — восхищённо шепчет она. — Ещё ни разу подобного не видела. В последний раз он таким покладистым при Марте был, но у него там любовь была сильная.

Опять эта Марта!

Может, это шанс узнать, кто она и что у них произошло? Хочется узнать о Глебе больше, как о человеке. У него всё же есть хорошие стороны, но он их упрямо скрывает, будто спрятавшись в панцирь.

— Вынужденная мера, — улыбаюсь. — Нога болит.

Не болела бы — он меня и не послушал бы. Сказал бы идти и делать всё самой.

— Так, ладно. Пока его нет, давай, рассказывай. Когда вы успели?

А всё внимание на малышке фокусируется.

На губах у женщины опять расцветает улыбка. Она вообще не сомневается, что это может быть ребёнок Глеба? Она даже не услышала историю, но уже готова её принять.

— Так на Глеба похожа, — восхищённо произносит. — Когда он маленький был.

Посматриваю на свою дочку, посасывающую соску.

Ну, есть немного.

— Надеюсь, характером пойдёт не в него… — срывается с губ.

— Это да. Характер у него сложный. С ним ни я, ни отец не справлялись. Кое-какое влияние на него сестра имела, но после того, как Марта сбежала перед самой свадьбой, он словно от всех отгородился. Стал отстранённее, мы всё реже стали видеться. Грубиян ещё тот…

Киваю на каждую её фразу. На него похоже!

Значит, отношения у него плохие не только со мной, но и с семьёй.

— Хватит сплетничать, — раздаётся недовольное, и нашему взору вновь является главный злодей этого дня.

Пожарский выходит из кухни с подносом, заставленным чашками, ставит его на стол.

— Во-первых, — стреляет в меня взглядом. Да таким, будто вместе с ним в меня летит ветер, сдувая с дивана. Или это мне резко захотелось отсюда улететь?.. — Я только что нанял дворецкого. Он приедет через час. И узурпировать будешь его.

Вот же досада!

— Во-вторых, — смотрит в этот раз на мать, — о приезде надо предупреждать. В-третьих, — обращает внимание на дочку и тут же смягчается, — не горячее сделал?

Вряд ли Астра ему ответит, поэтому я делаю это за неё:

— Нормально, — киваю, удивляясь смене его настроения.

Как он с мамой разговаривает! Козёл!

— Я же говорю: неуправляемый, — качает она головой. Берёт чайничек, наливает себе в чашку персикового чая. — А теперь я буду рада услышать историю, почему моя внучка такая большая, а я узнаю о ней только сейчас?!

Глеб понимает, что заварил настоящую кашу, которая долго застывала в кастрюле. И теперь, падая в кресло и потирая виски, собирается её расхлёбывать:

— Люба, это моя мать, Маргарита Васильевна. Мама, это Любовь. Моя жена. И… Астра, моя дочь. От Марты.

На последнем уточнении кривлюсь.

Я уже и забыла, что я неродная мама для малышки. Даже не вспоминала об этом. Информация словно вылетела из головы.

Астра — моя вселенная, в которой я полностью пропала.

И хоть мы неродные, но любим друг друга, будто в нас течёт одна кровь. Не устану повторять это снова и снова! Но всё равно на душе появляется огромный ком из грусти.

— Чего? — переспрашивает Маргарита Васильевна.

И Глеб, вздохнув, всё рассказывает матери. Она иногда задаёт уточняющие вопросы, где возникают пробелы.

Мы не рассказываем, что происходило между нами. Угрозы, война, противостояние. Хотя я и желала нажаловаться женщине, чтобы знала, кто её сын.

Но после слов о том, что Астра дочка Марты, я впала в уныние и не сильно участвовала в диалоге, прижимая к себе Звёздочку.

Моя! Ничего не знаю!

И теперь, когда наша история подошла к концу, Маргарита берёт Астру на руки. Малышка, не сопротивляясь, идёт к ней, чувствуя, что человек она хороший.

А вот Глеб — нет!

— Моя же ты крошечка, — Маргарита ласково обращается к Астре. — Кто же знал, что сын меня первым обрадует… Я всё от Славы жду, а тут…

— Слава? — переспрашиваю.

— Сестра, — поясняет Глеб.

Редко кого с таким именем встретишь. Теперь понятно, почему старшей Пожарской понравилось имя Астры. Она и сама не прочь внести перчинку.

Чувствую, мы с ней подружимся.

Ещё около часа мы болтаем о дочке. Глеб сидит рядом, молча слушает, изредка вставляя своё слово. Кажется, он устал за сегодняшний день.

Так ему и надо!

И жаль, что он не обманул — и правда нанял дворецкого, которого встретил через час. И пока мы болтали с Маргаритой, объяснял мужчине обязанности, расхаживая по дому.

И я погрустнела ещё сильнее — теперь он не даст над собой поиздеваться.

Когда Маргарита Васильевна уехала, мы занялись своими делами: я, отвоевав кухню у Петра, дворецкого, готовлю ужин. И накормив дочку, укладываю её спать.

У самой сна ни в одном глазу.

Решаю прогуляться, размять от безделья ногу, поискать в библиотеке Пожарского что-нибудь почитать перед сном. Потом закроюсь у себя в спальне, лягу рядом со Звёздочкой на случай, если решу уснуть под скучное повествование.

Выбрав одну из книг из коллекции хозяина дома, которую он уже прочитал, судя по заметкам, надеюсь, что он меня не убьёт.

Возвращаюсь в комнату и у самой двери, как назло, встречаю Глеба. А он что тут делал? Спальня у него в другом месте находится.

— Заходил к Астре, — поясняет. Взгляд летит на книгу в моих руках. И густые брови едва не сходятся в переносице. — Это ведь не романтика.

— Я могу читать не только любовные романы, — задираю обиженно подбородок.

— Интересная, — комментирует. Это он про меня или про историю? — Но лучше начать с предыстории.

Конечно, с неё…

Проходит мимо меня, разминаясь.

— Проклятая спина, теперь и шея болит, — жалуется в который раз за день.

Поворачиваюсь к нему и понимаю, что болит она из-за меня. Ну, тяжёлая я, что поделать! Хоть с виду и не скажешь, я худенькая. Просто кость тяжёлая…

— А вы чем-то мажете её? — интересуюсь чисто из-за скребущего чувства вины на душе.

— Я уже задрался тебя исправлять, жена, — останавливаясь, смотрит на меня через плечо.

Глаза закатываю. Ну, тяжело мне привыкнуть!

— Ты чем-то мажешься?

— Да, но неудобно самому. Надо записаться к массажисту, это всё из-за сидячей работы. Мышцы застоялись, не успеваю заниматься в зале.

— Так давайте я массаж сделаю, — вдруг предлагаю, не ожидая от самой себя. — И намажу как раз.

— А ты умеешь? — удивлённо распахивает глаза.

— Да. У папы со спиной проблемы были, и мама однажды обучалась. Я любопытная и всё узнавала, когда она папе массаж делала. Плюс я сама проходила курсы детского массажа. Не уверена, что он подойдёт вам, но если приложить достаточно силы…

Слушает с недоверием.

Если не согласится — пофиг! Я попытку предприняла помочь, а примет он её или нет — его решение.

— Ну, пошли, — скептически отзывается. — Мазь у меня в комнате.

Киваю и направляюсь следом за ним, не позабыв поставить книгу обратно на полку.

ГЛАВА 41

Любовь

С осторожностью захожу в комнату Пожарского. Оглядываюсь по сторонам в поисках котлов, адского пламени и чертей.

Как оказалось, единственный чёрт здесь он.

— Что ищешь? Мазь в тумбочке, — подходит он к двуспальной кровати, отодвигает ящичек рядом с постелью и достаёт оттуда тюбик.

— Признаки ада ищу, — говорю на полном серьезе.

Может, в шкафу все спрятал?

— Зачем?

— Мне кажется, ты вылез именно оттуда.

— Ого, прогресс, Нежная. Мы на «ты», — делает притворное удивление.

— Конечно, вы же постоянно напоминаете мне об этом. Ой, то есть ты.

Он усмехается, потирая шею.

— Мне стоять? Сидеть?

Так и хочется в шутку поднять руку и отдать команду «сидеть», как собачонке. Но боюсь, после этого мне будет несладко. Или выпнут пинком под зад из этого дома, забрав дочь, или…

А нет «или». Другого пути не будет.

— Ложись, — говорю ему, поглядывая на постель.

Услышав меня, Глеб подхватывает край футболки и быстро снимает её, кидая на ту же кровать.

И я сглатываю при виде подтянутого тела и кубиков. Они, кстати, не такие выраженные, как пару недель назад. И мне это даже нравится. Не люблю перекачанных мужчин. Всё должно быть в меру!

Эй, а почему меня вообще заботит тело Пожарского?

Всё равно мне!

Глеб падает в спальных штанах на постель, уткнувшись носом в подушку. Подхожу к нему, забираю гель из ладони.

Сажусь рядышком и прошу показать, где болит.

— Здесь, — указывает в районе шеи. — И тут.

На пояснице, угу.

Киваю собственным мыслям, пытаюсь вспомнить, где нажимать точно не стоит. А то сделаю Глеба инвалидом, и пиши пропало…

Вздохнув и сосредоточившись, приступаю к делу.

На удивление картинки с мамиными движениями сами всплывают в голове. А параллельно звучат слова инструктора на курсах детского массажа. Представляю, что передо мной лежит маленький карапуз.

Просто чуть-чуть перекачанный…

Нажимаю на место, где у него болит. И прощупываю эту забитую мышцу, отвлекаясь на мужской рык.

Ой, а рычит он эротично…

Кстати, об этом.

Краснею, когда вспоминаю недавний сон, когда на моём месте был Пожарский, делающий мне массаж. И как я возбудилась от его прикосновений и ладони, проникающей под полотенце.

Мотаю головой и перехожу к шее. Здесь возникают трудности — сидеть сбоку очень неудобно.

Но это хорошо! Больше буду думать о массаже, а не о тайных фантазиях.

Чего? Я сказала «фантазиях»?

Не-не-не. Тот сон — всего лишь проекция.

Я думала о сюжете романа, когда засыпала! И герои там занимались сексом!

— Можешь сесть на меня, — вдруг звучит от Глеба. Становлюсь пунцовой, когда понимаю смысл его слов. Он что городит?! — Блин, нельзя такое порнушнице говорить.

Смеётся над своей же шуткой.

— Да ну тебя, — обиженно бубню, но его предложение принимаю. Аккуратно сажусь на его ягодицы, подаюсь вперёд и подбираюсь к шее. Так, безусловно, удобнее!

А ещё…

Не могу скрыть улыбку.

— Я тут вспомнила, что ты женоненавистник, — смакую каждое слово. — Вот и думаю, каково тебе, когда девушка берёт над тобой верх…

Не знаю, кто тянул меня за язык, но я не смогла промолчать.

А теперь тело Глеба напрягается.

Что, задела тебя? Сексист, блин.

— Ты мне пришла помочь руками или пожалить языком?

Продолжаю разминать его шею под облегчённые вздохи.

— М-м-м, чёрт, — раздаётся протяжно от него. — У тебя золотые руки, Нежная.

Ого! Это точно Пожарский?!

— Приятно слышать это от вас, господин сухарь.

И почему «господин»?!

Мысли у меня слишком извращённые. А всё из-за нашей позы и его мычаний. Он так ещё дышит тяжело… Иногда мельком поглядываю на его скривившееся от боли лицо. Но оно быстро расслабляется, когда прогреваю мышцы движениями.

Руки быстро устают, и я останавливаюсь, наслаждаясь краснеющей спиной Глеба. Поясницу промяла, помазала, шейно-воротниковый отдел хорошенько промассировала.

— Как ты там? — спрашиваю его аккуратно, даже заботливо. Надеюсь, ему поможет. А то я спать спокойно не смогу.

— Превосходно.

И бодро встаёт, скидывая меня со своей задницы. Не успеваю ничего понять, как заваливаюсь на бок. Руку не выставляю — она занята тюбиком и крышкой. Поэтому падаю ровно на кровать, касаясь головой подушки.

А в следующую секунду я вижу перед своим лицом физиономию Пожарского.

Ощущаю его между своих ног.

И его горячую ладонь, сжимающую моё оголённое из-за ночных шортиков бедро.

Это мне сейчас тоже кажется, или всё происходит в реальности?!

Точно реальность! Запах Глеба ни с чем не спутаю.

И от осознания задыхаюсь. Не могу нормально втянуть носом воздух. Мужчина настолько близко, что мы едва не касаемся носами.

Мои пальцы моментально всё выпускают, и я упираюсь ладонями в его стальные плечи.

— Ты чего? — пытаюсь не выдать дрожь в голосе.

Да меня уже всю трясёт от страха и злости!

— Каково тебе лежать под мужчиной, которого ты ненавидишь, м, Нежная? — произносит с издёвкой, улыбаясь.

Ах, это месть за ту фразу…

Но ответить я отчего-то не могу.

Мне бы втянуть носом воздух, да так, чтобы не коснуться грудью его торса. Но уверена, только шелохнусь — мы станем ещё ближе, хотя, казалось бы, уже некуда.

Воздух вокруг и так словно накалённый.

— Твоя ладонь, — шепчу, ощущая засуху в горле. — Ты…

Его пальцы скользят от коленки выше и выше… Прямо как в том сне.

— Так ответ я услышу? — останавливается у самого края шорт.

— Никак, — выпаливаю в испуге, а также из вредности. — Даю мужчине иллюзию того, что он всевластен.

Сглатываю от прокатившегося по всему телу жара.

Господи, почему мне так не по себе?

В лёгких начинает гореть от недостатка кислорода.

И отчего-то появляется навязчивая мысль… что мне нравится. Наша поза, наш диалог, наша перепалка.

Давно меня никто не держал в таком тонусе. Точнее, никогда.

Я вообще безобидная, с людьми так не ругаюсь. Но Пожарский вытащил моих чёртиков, словно предводитель, и даёт им вволю попроказничать.

— Вот оно как, — хмыкает. — То есть ты полностью контролируешь ситуацию?

Его пальцы скользят ещё выше, под шортики, и я натягиваюсь, как струна.

— П-полностью, — на секунду заикаюсь.

Вру. Ни капли ситуация не в моих руках.

Хуже — она выходит из-под контроля.

Почему Пожарский такой красивый?

И подлец одновременно.

Притягательной, искусительный подлец.

Боюсь, если он вдруг продолжит, я дам слабину. Зайду за грань.

Я остановлюсь, зная себя, и очнусь от морока. Но не сразу.

Сначала возобладают чувства. Женские чувства, требующие ласки, заботы и эмоций.

А потом только вернётся разум.

И сейчас мне очень страшно, что я могу его потерять.

— Да? — выдыхает мне прямо в губы.

Как ему ответить?! Только начну — коснусь его.

И Пожарский меня опережает.

Накрывает своими губами мои. Нежно так, неторопливо, будто издеваясь.

Совсем не думает о том, что могу сейчас залепить ему пощёчину.

И я этого не делаю.

На мгновение, почувствовав вкус его губ, прикрываю глаза.

И наконец-то дышу полной грудью, словно освободившись от оков. То, чего я боялась, уже случилось. И можно спокойно дышать. Но я по-прежнему в плену, стиснутая цепями. И вместо того, чтобы биться и вырываться…

Мои пальцы скользят на его шею. И я, теряя рассудок, отвечаю на поцелуй.

ГЛАВА 42

Глеб

Чёрт знает, как это вышло. Нахлынуло. Током ударило. Нет-нет, ужалило. Острым языком Сказочницы.

Да, меня поддели её слова. Хотя и отмахнулся поначалу, посчитав их шуткой. Не воспринял серьёз. Да и не сделал этого, когда перевернул её на спину, прижал к себе.

Просто захотелось ответить. Парировать.

Наше общение с ней — сплошные пикировки. И они мне до ужаса нравятся.

Что бы я ей ни сказал, как бы ни кольнул — у неё всегда найдётся ответ.

С виду милая, нежная, не тронет и комара пальцем, а на деле… Даже слова подходящего найти не могу. Не мегера, не змея. Ибо всё делает беззлобно.

Или она только со мной такая?

Заметил, что она со всеми мила. Искренне смеётся, улыбается, в глазах ни капли ненависти. Наоборот, в них плещется наивность.

С Женей, с моей матерью, да даже с Петром, которого она видела впервые в жизни.

А я привилегированный.

На мне её взгляд сияет по-другому.

И слова звучат острее. Они раззадоривают меня, отчего сейчас не контролирую себя.

Давно говорил — надо сходить к любовнице. Но не смог, в тот день эта растяпа как раз ушибла ногу. А потом не было ни времени, ни желания.

Но оно появляется сейчас, когда сжимаю мягкие бёдра Нежной и не контролирую свои ладони. Сминаю её губы неторопливо, словно пробуя.

Мне прилетит пощёчина. Или плевок. Не знаю, что именно — но уже привык.

И делаю это только для того, чтобы позлить её.

Но реакции нет, а я увлекаюсь так, что кусаю её язычок и ловлю себя на мысли, что Люба… отвечает?

От неё раздаётся стон.

Ощущаю под собой её частое дыхание. Как она сжимает колени, пытаясь свести ноги, и не может из-за меня.

Целуешь ты, Нежная, так же невинно, как и выглядишь.

И хочется сильнее развратить тебя. Увидеть румянец на щеках от смущения.

Пальцы скользят выше, огибая шортики и ныряя под майку. Веду по бархатной коже, и мурашки отдаются в моём теле, пробежав по спине.

Мне нравится…

Хотя только недавно бесился от странной тяги к Любе. Всё, что было между нами — для меня в новинку. Носить на руках, мазать ногу… И это было вызвано моим желанием, чего я абсолютно не понимал. И злился. Вредничал. Не следил за словами.

А сейчас не желаю, чтобы это заканчивалось.

Ладонь накрывает небольшой холмик. За это мне как минимум прилетит в пах.

Но попробовать должен был. Сколько я их наблюдал… Да много раз. Каждый день. Она, когда к Астре наклоняется, всё отлично демонстрирует.

Ох, чёр-рт.

Прижимаю Сказочницу к себе, утыкаясь в неё своим возбуждением. Не рассчитывал на подобную реакцию… Но был готов.

Я сам перед собой потерпел поражение. Признал, что эта девушка может возбуждать меня. И делала это уже несколько раз.

И массаж этот был плохой идеей… Знал же, чем всё закончится.

Не сексом, нет. Сегодня мне не светит. Да и завтра, послезавтра… По крайней мере, с ней.

Удивлён, что всё настолько затягивается.

Мысли улетучиваются из головы, и я полностью пропадаю, решив насладиться моментом. Пока можно.

Но Люба обломщица. Останавливается первая.

Готовлюсь уклоняться. Или принимать удары с достоинством. Но она по-прежнему обнимает меня за шею, чем удивляет. Облизывает губы и бегает взглядом по моему лицу.

— Троечка.

— Размер твоей груди? — усмехаюсь. — Не преувеличивай. Хорошая такая двойка.

Всё ещё держа её за холмик, легонько провожу по чувствительному месту и даже чувствую, как девчонка напрягается.

— Нет, ты неправильно понял, — спокойно мотает головой. — Поцелуй на троечку.

Выпадаю из реальности.

Чего? Мой поцелуй? На тройку?

— Из тебя вышел бы плохой и несправедливый учитель, — чеканю каждое слово.

Продолжает прерывисто дышать, чем только укрепляет моё возбуждение.

Да и она… не совсем безразлично отреагировала на ласки.

— Хочешь, проверим? — усмехаюсь и второй ладонью всё-таки проникаю под шортики и хлопковые трусики.

Не могу себя контролировать — дотрагиваюсь пальцами до влаги и впервые ощущаю такое масштабное и яркое удовольствие от того, что женщина возбуждена.

Со мной любая всегда получит удовольствие. Всегда станет мокрой. Но возбудить именно Сказочницу для меня — какая-то победа!

На моё прикосновение она дёргается всем телом и приоткрывает губы.

— Да ты!..

Она лягается, пытается выбраться.

А я уже не хочу её отпускать.

Хочу Любу. Ни любовницу, никого другого.

Показать ей, от чего она отказывается.

Если её ТАК возбудил обычный поцелуй… не представляю, что будет с ней во время секса. И одна мысль об этом будоражит сознание.

Скромная Сказочница… Что же творится у тебя в голове?

Я бы с радостью узнал, но прилетает шлепок по лбу. Такой смачный, дезориентирующий.

Теперь понятно, от кого Астра переняла эту фишку…

Сажусь, позволяю её выбраться.

Нежная буквально подлетает с кровати, поправляет на себе пижаму. Скрещивает руки на груди, пытаясь скрыть своё возбуждение. Но я самодовольно усмехаюсь, глядя на её «гусиную», покрывшуюся мурашками кожу.

Поздно, Люба, поздно. Я уже сам во всём убедился.

— Губу не раскатывай, — дерзко отвечает она. — Я всего лишь хотела доказать одному женоненавистнику, что, как бы он ни ненавидел девушек, он всё равно к ним неровно дышит. Они ему нужны!

Люба, гордо задрав подбородок, выходит из моей комнаты.

А я несколько минут сижу на постели. Вспоминаю её румянец, тяжёлое дыхание, её слова.

И мысленно прихожу к выводу. Да, мне нужна женщина. Но не любая.

А та, что одной фразой вызывает во мне бурю эмоций. Заставляет мой пожар разрастись. И палит всё внутри дотла, выжигая всё негативное прошлое.

И только сейчас понимаю, что рядом с Нежной я о прошлом совершенно не думаю.

ГЛАВА 43

Люба

Козёл.

Скотина.

Да и я хороша!

Взяла и ответила на его поцелуй! Ещё и возбудилась!

Ну а что?! Я нормальная, не фригидная девушка. Больше полугода ни с кем ни-ни! Это же физиология! И то, что мне понравилось, как Пожарский целуется — так ничего такого!

Всё нормально!

Пытаюсь себя в этом убедить, а сама сердитая иду в спальню, пыхчу от злости.

Чем вообще думала, когда шла за ним в комнату?

Я же не знала, что реакция моего тела будет такая! Да и вообще — это не Глеб моим замешательством воспользовался, а я его! Так-то! Доказала женоненавистнику, что девушки его с ума сводят! И сама немного поймала эмоционального удовольствия. Жалко, что только его.

Жалко?! Да с Пожарским — никогда в жизни!

Тьфу-тьфу-тьфу!

Останавливаюсь у входа в нашу с Астрой спальню и перевожу дыхание.

Надо прийти в себя. Зайти нормально в комнату и лечь рядом с малышкой. Говорю себе это, а сама вместо постели отправляюсь в холодный душ. Холодный — потому что остальное не спасает.

Сижу на дне ванны, кусаю губы и думаю о том, что произошло.

Катастрофа. Другого слова подходящего подобрать не могу, несмотря на богатый словарный запас. Хотя сейчас уже считаю иначе.

Кое-как придя в себя и плюнув на Глеба, встаю и направляюсь в спальню. Укладываюсь рядом с дочкой, обнимаю и целую её в макушку.

Моя маленькая отдушина, что не даёт сойти в этом доме с ума.

Прикрываю глаза, картинки произошедшего вновь всплывают в голове. И я зажмуриваюсь и пытаюсь уснуть.

На следующий день с Глебом мы не пересекаемся. Приезжает Маргарита Васильевна, проводит время с внучкой. Я отдыхаю и, молча за всем наблюдая, закапываю в нос капли.

Что-то я расклеилась.

Насморк, горло болит.

Лечусь всем, чем можно, и боюсь, что заражу мою девочку. Поэтому держу дистанцию, пичкая себя таблетками. Главное, чтобы температура не пошла…

И мои худшие опасения сбываются вечером этого же дня.

После ужина не замечаю, как проваливаюсь в сон.

И сейчас, проснувшись, еле разлепляю глаза. Щёки горят, всё тело пылает.

Как я так уснула? Сколько сейчас времени? В комнате полумрак, в окно заглядывает полумесяц.

Поглядываю на цифровые часы на стене — девять вечера.

Ищу рядом с собой ребёнка — и никого не нахожу. Где Астра?!

Пытаюсь встать и тут же хватаюсь за голову.

Кружится всё…

Дотрагиваюсь до лба. Горячий!

Но это мало сейчас меня заботит.

Где мой ребёнок?!

Еле поднимаюсь с кровати. Силы будто высосали.

Моргаю — и перед глазами всё темнеет.

Оседаю обратно на постель. Явные признаки температуры…

Может, Глеб, увидев, что мне стало плохо, забрал дочку от меня? Да нет, тогда бы я очнулась от истерики. А было тихо.

Хотя… Я не услышала, как испарился мой ребёнок. Может, всё так и было?

Боже, как встать? Я не угомонюсь, пока не узнаю, где она. Нужно позвонить Глебу.

Тянусь к телефону, прикладываюсь головой к подушке неосознанно. Беру смартфон и пытаюсь нажать на кнопку вызова, глядя на плывущий в глазах экран.

Не успеваю ничего нажать — как бесполезная «железка» падает на пол.

Да чёрт…

Второй раз не поднимусь.

Моргаю несколько раз, вижу, как открывается дверь нашей с малышкой спальни. И Пожарского на пороге. С Астрой на руках.

Фух… Она с ним.

Облегчение накатывает волной. И расслабившись, сама не понимаю, как снова отключаюсь.

Следующее моё пробуждение не из приятных — меня теребят за плечо и просят перевернуться на живот, что я послушно и делаю. А потом ощущаю боль в ягодице.

— Ай! — кричу.

— Всё, можете ложиться обратно, — доносится незнакомый голос женщины. Переворачиваюсь обратно на спину. Что это вообще только что было? Замечаю незнакомку в белом халате. А, врач, что ли? Глеб вызвал? — После укола должно стать полегче. Постельный режим, пейте больше воды. Таблетки все выписала, за три дня должны встать на ноги.

— Понял, — отвечает ей Пожарский. Только сейчас замечаю, где он. Сидит в другом конце комнаты на кресле. — Что-то ещё?

— Желательно уменьшить контакты с ребёнком. Если всё же приболеет, список с таблетками я вам выписала. Давайте ей пока для иммунитета. Может, повезёт, и не подхватит заразу.

Они ещё о чём-то общаются. А у меня один вопрос — с кем сейчас дочка? Маргарита Васильевна давно уехала.

Врач уходит, и этот вопрос сразу же повисает в комнате.

— Она с Женей, — слышу успокаивающие слова. — Ну ты и растяпа, Люба. То нога, то заболела. Тебе черная кошка дорогу перебежала?

— Нет. Просто с вами поцеловалась, — хриплю, улыбаясь. — Вот и настигли неудачи. Это, кстати, из-за вас, — указываю на горло и шмыгаю носом.

— Конечно, во всём виноват Глеб, — кивая, встаёт с кресла. — Я близко подходить не буду. Таблетки все на тумбочке. Если что-то нужно, звони. Надо пойти мелкой тоже витамины дать. А то она с тобой уже контактировала, не дай бог заболеет.

Ворчит, как старый дед.

Но тут я с ним согласна. Если заболеет Звёздочка — я этого не вытерплю. Не могу смотреть, когда дети болеют. В доме малютки навидалась — сердце кровью обливалось.

— А ты зачем заходил? — спрашиваю без сил. Сейчас бы отключиться снова и поспать. А когда проснусь, вновь обрету энергию.

— В смысле?

— Ну, ты появился тут перед тем, как вызвать врачей. Была причина? — вспоминаю образ Пожарского с Астрой на руках. Или это были галлюцинации от температуры?

— Была, — тепло отзывается и как-то по-дурацки улыбается, скрестив руки на груди. — Дочка сама пришла ко мне.

ГЛАВА 44

Глеб

Отправляю книгу на полку и высматриваю следующую, задумчиво потирая подбородок. Надо прочитать что-то такое, что меня расслабит, а не обозлит.

Сегодняшний день окончательно меня вымотал. Две женщины в семье, работающие заодно — концентрат ужасной силы. А одна девочка, которая не хочет идти на контакт, вообще вгоняет в тоску.

Пытаюсь отвлечься. Ищу, что почитать. Книги всегда успокаивали.

Натыкаюсь на незнакомый корешок.

— А это что ещё такое? — спрашиваю себя вслух. Тяну корешок на себя, выхватываю книгу из ряда и вглядываюсь в обложку.

Ну, Люба… Когда ты успела запихнуть на мой стеллаж любовный роман? Это что, намёк, чтобы я его почитал?

Ставлю его обратно. Ни за что!

Ищу что-нибудь другое, но взгляд постоянно возвращается на ту самую книгу.

Со скепсисом беру её в руки. Ладно, попробую.

Внезапно чувствую, как что-то дёргает меня за штанину.

Опускаю взгляд, ожидая чего угодно: от вдруг прибежавшей собаки с улицы до Любы на четвереньках в костюме кошечки. Но не Астру. Не мою дочку, вдруг схватившую меня за ткань спальных штанов.

Смотрит на меня огромными перепуганными карими глазами. Вот-вот заплачет.

А что она вообще здесь делает одна?

Нет, постойте, она подошла ко мне? Без Любы? Что случилось? Это мой ребёнок? Или «чужие» вторглись на планету?

Все шутки сразу вылетают из головы, когда она открывает свои дрожащие губки и указывает в сторону, чуть не плача.

— Па, — вдруг жалобно голосит, не прекращая дёргать за ткань.

Не верю.

Мне послышалось? Нет!

Грудную клетку вот-вот разорвёт от шока и удовольствия.

Я резко присаживаюсь, и ладони сами обвивают её маленькое тельце. Сердце сжимается от слёз в её больших глазках и от того, что она только что сделала. Подошла ко мне. Назвала «папой».

— Что случилось, солнышко? — настроение моментально меняется, и моё раздражение и усталость улетучиваются. Вместо них появляется беспокойство. — Кошмар приснился? Ударилась? Кого-то увидела?

Как же мне хочется услышать это «па» ещё раз!

Душу бы дьяволу продал, лишь бы у меня появилась запись! Я бы засыпал под неё, ел и существовал.

— Ма-ма, — обеспокоенно проговаривает и тянет меня в сторону.

Наизнанку выкручивает от её испуганного выражения лица.

Подхватываю малышку на руки, прижимаю к себе. И вместе с ней направляюсь в спальню девочек.

Люба никогда бы не позволила Астре гулять по дому одной. А всё из-за лестницы, ведущей на второй этаж. А тут она бродит по темному дому одна?

Что-то явно произошло.

Быстро добираюсь до спальни. Распахиваю дверь, нахожу взглядом Любу на кровати. Сначала не пойму — спит или нет. Глаза слегка приоткрыты, смотрит на нас из-под полуопущенных ресниц. А потом улыбается и полностью закрывает глаза.

А это что ещё за хрень?

Включаю свет, несусь к кровати, охваченный недоумением и страхом.

— Люба, — окликаю девушку. Вроде спит.

Дотрагиваюсь до её плеча. Пытаюсь разбудить. А она горячая. И это не в пошлом смысле.

Пальцы перемещаю на её лоб.

Замечаю порозовевшие щёчки и тяжёлое дыхание.

Вспоминаю, что она весь день шмыгала носом, заливала в него капли и пичкала себя пакетиками с противовирусным.

Теперь понятно, чего Астра испугалась… Мама никак не реагировала на неё из-за температуры. Даже сейчас, когда дотрагиваюсь до неё — лежит, не шевельнувшись.

Нежная, ты… У меня приличного слова для тебя не осталось. Умеешь найти проблем на свою очаровательную попу.

— Всё хорошо, милая, — первым делом успокаиваю дочку. Она сама не своя. Настолько, что даже отважилась сама выйти из комнаты и прийти ко мне, показать больную маму. — Она просто очень крепко спит. Болеет. Апти.

Делаю вид, что чихаю. Она же должна это понимать? Или нет?

Наклоняет голову набок в вопросе.

— Мама бо-бо, — вспоминаю, что говорила Люба ей, когда объясняла про боль. Выхожу из комнаты и направляюсь в свою спальню, чтобы взять телефон и позвонить врачу и Жене. Не уверен, что справлюсь со Звёздочкой один.

У меня трясутся руки от одной мысли, что мне придётся сидеть с Астрой. Только мне. Без Любы.

Я хочу видеть её рядом с собой ещё сильнее.

— Бо-бо, — грустно отзывается крошка, прижимая к груди ладошки и чуть не плача. Значит, поняла…

— Тише-тише, сейчас всё исправим.

Её настроение влияет на меня так, что я ускоряюсь. Быстро оказываюсь в комнате, созваниваюсь с врачом, начальником безопасности и мамой. Последняя нужна, как женщина, шарящая в детях.

Нет, матерью она была такой себе. Есть не готовила, за нами не доедала, распашонки не стирала — всё делали за неё. Но как-то же она нас с сестрой вырастила?!

Я же хочу быть примерным отцом и сам сидеть с дочкой, но боюсь. Вдруг она заплачет? Откажется оставаться со мной и будет рваться к маме? Та ведь болеет. Не хватало нам, чтобы и малышка заболела.

Перестраховываюсь. Мы ещё не в таких крепких отношениях, чтобы она доверяла мне на все сто…

Женя прилетает первый. Мы вдвоём развлекаем кроху, пытаемся отвлечь её. И благо ей нравится мой подчинённый, потому что она даже начинает улыбаться. Но про меня не забывает. Сидит рядышком и, когда Женя делает что-то смешное, поворачивается ко мне и проверяет, смотрю ли я вместе с ней.

Когда приезжает врач, приходится их покинуть.

Как и ожидалось — у этой беды температура. Врач делает ей укол прямо в ягодичку.

Ещё один прекрасный момент за этот вечер… Задница Нежной. Даже успеваю быстро сфотографировать её — буду шантажировать свою жену. Некрасиво, конечно, но как представлю, как она будет пыхтеть от злости — аж лицо от улыбки лопается.

И не только от этого.

— Дочка ко мне сама пришла, — делюсь с Нежной. Она удивлённо хлопает глазами и не верит, когда просыпается во время укола.

— Правда? — спрашивает и трогает себя за лоб. — Мамочки, либо я действительно это слышу, либо у меня начались бредни.

— Ляг поспи, — приказываю ей, держа дистанцию. Болезней я не боюсь. Иммунитет у меня крепкий, вряд ли заражусь. Но вдруг какую бациллу к дочери притащу? Надо бы вообще нанять медсестру или кинуть дворецкого на растерзание этому ходячему вирусу.

Оставляю согласившуюся со мной Нежную одну. И возвращаюсь в гостиную, где меня ждёт Женя с дочкой.

И самое сложное во всей этой ситуации… это то, что ночью мне придётся справляться самому. Женя уезжает, а мать обещает приехать утром.

А я остаюсь один на один со своей копией. Такой же вредной, привередливой. Но моей…

ГЛАВА 45

Глеб

Кажется, Астра сегодня решила смилостивиться надо мной, а может, я стал опытным отцом, который малой кровью уложил дочь спать.

Малой, потому что выходки мелкой оказались совсем безобидными, в отличие от моих представлений.

В меня всего лишь запульнули бутылочкой. Выплюнули в меня сироп.

Всего лишь избили, когда пытался переодеть это чудо. И психанул, сказав, что будет спать в том, во что одета.

И выслушал пятиминутную истерику у двери своей комнаты, когда малышка захотела выйти и пойти к матери. Успокоилась только потому, что дал себя побить. Схватил на руки, чтобы покатать, и получил крохотными ладошками по лицу.

Не удивился.

Я столько получаю от этих двух дам, что уже нарастил броню на щеках и лбу.

Благо на этом всё закончилось. Приготовил Астре смесь перед сном, помня, как делала это Люба. В такие моменты, когда Звёздочка не в настроении, это хорошо помогает.

И вот моя своенравная девочка, показывающая характер, по-деловому лежала на постели, закинув ногу на ногу, присосавшись к бутылочке, и смотрела мультфильмы, включенные на планшете. Так и не заметила, как уснула.

Думал, всё будет намного тяжелее! Представлял часовую истерику, слёзы, но этот ребёнок по-другому выражал свои эмоции. Причём с мамой она совершенно другой человек.

С Любой это маленький ангелочек. Просто образец послушания и чистоты. Милая и пушистая. Хочется обнять, поцеловать и не отпускать.

А со мной мелкий чертёнок и боец, который, если не даст мне отпор — перестанет быть собой.

Всю ночь я не спал, боясь, что раздавлю это чудо. Или ударю. Привык спать один, раскинувшись на постели. Так нервничал и ощущал себя некомфортно, что так и не сомкнул глаз. Встал разбитым и злым.

Думал, что ночь будет самой сложной, но нет.

Беда пришла утром. Не в виде Любы, нет.

В виде матери, что кинула меня на произвол судьбы, откровенно струсив сидеть с родной внучкой. Это она на словах Лев Толстой, а на деле… Испугалась сидеть с маленьким ребёнком!

Нет, мне тоже страшно. Особенно когда Астра весь день тянет меня в комнату Любы и плачет прямо у двери, желая увидеть маму. А та всё ещё лежит овощем и борется с температурой.

Понимаю, что малышка скучает, но если и она заболеет… Не представляю, какой вредной она будет.

Вот и сейчас топчется у комнаты Любы и требует открыть дверь.

— Тю! — капризно выдаёт и сжимает кулачки. — Быа!

Она говорит что-то нечленораздельное. Но оно и понятно — пока она всё ещё лепечет на своём детском, говоря только «мама», «па» и что-то ещё совсем по мелочи: типа «тю» и «тяй».

Первое «хочу», а второе «дай».

С вами специалист по детской речи, Пожарский, мать твою.

Со вздохом понимаю, что ещё чуть-чуть — и я чокнусь. У меня жёсткий недосып, Женя разбирается с ненормальным, ворвавшимся в издательство. Пётр, как контактирующий с бациллой, временно мне не поможет.

Можно надеяться только на себя…

И на то, что мне удастся подкупить дочку.

— Малышка, пошли поиграем, — устало прошу её в надежде, что она послушается. Но та упрямо рвётся к Любе, которая затихла по ту сторону двери, кажется, уснув.

— Ние! — протестует.

И я сдаюсь. Даю слабину.

Нет, один я не вывезу. Глаза закрываются, нервная система барахлит, а терпение потихоньку лопается. В таком состоянии лишь бы не сорваться на ребёнка…

Поэтому достаю телефон и звоню своему спасению.

Сестре.

ГЛАВА 46

Любовь

— Астра выгнала его из ванной, — весело смеётся Слава, сестра Глеба, держась за живот. — И швырнула в него уточкой. Это было так мило!

Я не могу сдержать улыбку, представляя эту забавную сцену.

Да-а-а, судя по рассказам Пожарской, эти три дня были очень насыщенными для Глеба. Но по нему и видно — он выглядит словно призрак, явно не высыпаясь и чувствуя себя отцом в полной мере, погружаясь в новые заботы.

Хотя я бы с натяжкой назвала его отцом года! Он сыграл хитро — позвал сестру, с которой я успела познакомиться за эти три дня.

Они с Глебом — словно два полюса, так сильно отличаются друг от друга!

До сих пор не могу понять, как именно он оказался единственным «сорняком» в этой вполне нормальной семье.

Маргарита оказалась адекватной, как и Слава. Последняя вообще простая как пять копеек, и мне с ней на удивление комфортно. Я думала, что заявится шикарная девица в классическом костюме и с высокомерным взглядом, но нет.

Обычная, как и я. Не избалованная, судя по тому, что нажарила сама картошки, которую Глеб уплетал за обе щеки. Счастливый до ужаса. До сих пор ходит и улыбается.

Или это от того, что Астра второй раз назвала его «па»?

Когда я впервые услышала это от Глеба, думала, что мне это показалось. Но зайка так перепугалась за меня, что даже пошла к нашему общему врагу. Совсем не гордая!

Второй раз произошёл сегодня.

Астра прилипла ко мне, не желая отпускать. Соскучилась за эти дни, ведь мы виделись совсем мало. И когда Глеб пытался её забрать, она недовольно крикнула «Па!», протестуя. Отчего Пожарский невозмутимо оставил свои попытки забрать её. А потом ушёл, явно умиляясь происходящим.

Хоть он и не показывает, но видно, как светится от счастья.

Не зря болела! Вон как всё удачно сложилось!

— Тяжело же ему было, — смотрю вслед уходящему со двора Глеба. Катаю Астру у себя на коленях и обнимаю её, гордясь тем, что дала этому мужику взбучку.

— Очень, — улыбается девушка, попивая вместе со мной чай. — Я вообще удивлена, что тут происходит. Мне когда мама рассказала, я думала, она так шутит. У неё бывает. Но когда Глеб позвонил мне и попросил помочь… В шоке была. Приезжаю, а тут Астра! Дочка его! Племянница моя! Да как похожа на него!

Это да. Кое в чём Астре повезло — она вырастет красивой.

Каким бы Пожарский ни был говнюком — генофонд у него хороший.

Главное, чтобы характером не в него пошла!

— А ты ведь младшенькая? — интересуюсь, поглядывая на девушку. Она примерно моя ровесница, может, год-два разницы.

— Ага. А что, так плохо выгляжу, что ты меня за старшую приняла? — опускает кружку и ощупывает своё лицо. — Морщины, как у Глеба, да? Даже хуже?

— Да нет, — качаю головой и пытаюсь её успокоить: — Ты так хорошо управилась со Звёздочкой, как будто у тебя есть опыт. Ну, и на ум приходит сразу то, что ты, как старшая сестра, заботилась о младшем брате, но… Многое не сходится. Ты не похожа на старушку.

Посмеиваюсь, и тут же холодок проходит по спине после ощутимо прожигающего взгляда.

— Ты кого стариком обозвала? — доносится до меня голос Глеба. Поворачиваю голову в сторону, обнаружив подслушивающего рядом наглеца. Стоит с кружкой кофе у дерева, попивая и подслушивая нас.

— Да так, — устремляю взгляд на лужайку, засмущавшись. После того, как мы поцеловались, я постоянно ощущаю себя рядом с ним неловко. А ещё он попу мою видел, о чём вскользь мне уже пару раз сказал. Это двойной удар по моему спокойствию.

— Мне нужно отъехать ненадолго, — сообщает в паузе. — В офисе без меня хаос.

Киваю.

— Что-то купить нужно?

— Не-а, есть всё.

Может, конечно, стоило попросить купить прокладки, чисто поиздеваться над ним. Но не решаюсь — шутка дурацкая. Да и у меня их много, месяца на три хватит.

— Тогда поехал, — говорит, пройдя мимо дочки и поцеловав её в щёчку. Так нежно, невесомо, что Астра даже не взбунтовалась.

Попрощавшись с ним, продолжаем беседовать на улице. Я опускаю взгляд на Астру, вижу её светлые волосы, которые, кажется, за то время, что я болела, слегка потемнели. Или мне так кажется?

— Слава, — зову девушку, вырывая её из мыслей. Или из ступора?

— М?

— А какая была Марта? — пользуюсь возможностью узнать о матери Звёздочки. Раз уж по контракту мне нельзя это спрашивать, узнаем не у моего мужа, а у родственников. — Есть догадки, почему она так поступила?..

Слава отводит взгляд, будто ей неприятно говорить на эту тему.

— Извини. Просто Глеб ничего не рассказывает. Но если не хочешь, не говори!

— Я не могу сказать, почему именно Марта так поступила, — вдруг проговаривает, будто ей самой нужно выговориться на эту тему, и вопросы терзают её до сих пор. — Для всех это было неожиданностью. Её побег, решение с Астрой… Она была совершенно нормальной. Мы дружили, общались, и я никогда бы не подумала, что она откажется от собственного ребёнка.

Со вздохом переводит взгляд на свою племянницу. Уголки её губ летят вверх.

— Как от собственных детей вообще можно отказаться? — спрашивает с тоской в голосе.

— Как-то же она смогла, — отвечаю со вздохом. Жаль, что ничего так и не узнала. А есть ли что-то новое? Мне и так понятно, что биологическая мама моей дочки та ещё…

Даже слова приличного для неё нет! Для меня она уже не человек.

Но мне были интересны их взаимоотношения с Глебом. Вдруг он настаивал на свадьбе, а она не хотела? Может, он бил её? Вряд ли, но это и хочется узнать!

— И предпосылок никаких не было. Брат её любил. Несмотря на его трудный характер, как ты успела заметить, они никогда не ругались. Казалось бы, всё было идеально… Но нет.

И всё же была ли причина, почему она так возненавидела Пожарского?

Живя рука об руку, я ничего не вижу в нём такого, из-за чего можно было так поступить с Астрой. Только если её не насильно оплодотворили и заставили рожать… Но это никак не вписывается в их историю.

Она сорвала свою злость на ребёнке, а не на мужчине. И это уже низко.

— Зато потом он изменился, — продолжает Слава с грустью. Явно вспоминает метаморфозы, произошедшие с её братом. — Кардинально. Мы стали реже общаться из-за этого. Он не нравился мне своей язвительностью, что пытался задеть грубостью.

Есть у него такое, да…

— Извинялся, конечно, когда понимал, что обижал. Он мог быть говнюком с матерью, но не со мной.

— О, кстати, почему у него такие плохие отношения с ней?

Заметила, что он даже с родительницей может поязвить. А она к нему нормально относится, изредка огрызаясь в ответ.

Слава чешет макушку и неловко улыбается.

— Ну, она не пример для подражания.

— В плане?

— Она отличалась от тебя, — наклоняет голову набок.

— От меня? При чём тут я?

— Есть идеал матери. И я вижу в нём тебя. Ты всегда с дочкой. Подотрёшь слюнки, проверишь температуру бутылки, не сведёшь с неё взгляда, отпустив со своих рук. Даже больная будешь думать о его самочувствии. Ты думаешь только о ребёнке.

Разве у остальных не так? Это же обыденность.

— Наша мама же бросала нас у бабушки, когда мы были совсем маленькими. Когда та умерла, и вовсе оставляла одних. И Глебу приходилось заботиться обо мне. Скажу по секрету…

Она наклоняется ко мне, почти шепча:

— Он даже заплетал мне косы на первое сентября.

Чего?! Да ладно?!

— Не верю, — говорю прямо. — Он не знает, как вести себя с дочкой! А тут у него был опыт с тобой, маленькой! Не складывается как-то…

— Понимаю, — соглашается со мной, кивнув. — Но возраст у нас был разный. Я тогда точно умела говорить и всё понимала. Ему не приходилось искать ко мне подход, как к Астре. Глеб не был для меня отцом и не пытался им быть. У него был долг — разбудить в школу, отвести, проследить, чтобы я поела, и помочь с уроками. В ответ я не мешалась. Не юлила перед его глазами, спокойно занималась своими делами, готовила нам кушать. Понимала, что ему и так тяжело заботиться о себе, обо мне. Учитывая, что мы в то время были не особо богаты, как сейчас…

На секунду представляю в голове эту картину, где подросток Глеб ухаживает за сестрой… Аж сердце щемит. Я не знаю, как всё было на самом деле, но звучит жутко. Особенно для меня, выросшей в нормальной семье, где мама каждый день занималась мной.

— А отец?

— Они в разводе. Давно.

Понятно… Спрашивать, каким он был, уже не вижу смысла.

— Но сейчас ведь у вас хорошие отношения с матерью?

— Сейчас да, — кивает, закинув рот шоколадку. Она сразу начинает есть быстрее, будто нервничает. — Но у Глеба по-прежнему есть на неё обида. За то, что вместо того, чтобы гулять с пацанами во дворе, он сидел со мной. Как видишь, семейка у нас со странностями.

Вижу… И теперь становится ясно, почему Пожарский так яро пытался забрать Астру. Он хотел ей хорошей жизни. Заботливой семьи. Любящего отца. Но не матери. Обида на всех женщин явно идёт у него ещё с детства. А Марта просто вспорола рану, сделав её ещё глубже.

— Спасибо, что поделилась, — остаюсь с осадком на душе после этого разговора.

— Ты только Глебу не говори, а то мне ещё влетит, — просит меня, сложив ладони в мольбе.

Не-не, я не собираюсь это обсуждать с ним! Не смертница же я!

Но кое-что этот диалог мне принёс. Я стала лучше понимать Пожарского.

Хоть я и узнала всё, что хотела, у Славы развязывается язык. И она рассказывает о Глебе все истории, что помнит. Смешные, позорные. Даже те, где она гордится им.

И этот человек отчасти раскрывается мне с другой стороны. И я вижу не того вредного мужлана, а обычного парня. Немного травмированного, недолюбленного, что сказывается на нём сейчас.

— Кстати, — как-то хитро улыбается Слава, — мне кажется, хоть брак у вас и фикция… брату ты моему нравишься.

— Чего?! — восклицаю, ёрзая на стуле.

— Не знаю, — пожимает плечами и закидывает в рот очередную дольку шоколада. — У него глаза светятся.

— Это из-за Астры, — бурчу, протестуя.

Тоже скажет… Договорились там все? То мама подстрекательница, то теперь это!

— Не-е-е, — шепчет самодовольно. — Чем-то похоже на того Глеба, который был при Марте. Хотя нет. Различия имеются. На тебя он смотрит с каким-то огоньком, предвкушением. И порой удовольствием. Да-да, именно с удовольствием. От твоих ответов. Ему точно с тобой нравится общаться!

Закатываю глаза. Да издеваться ему надо мной просто нравится!

— Брату идёт быть таким, как он есть сейчас. Может, в будущем…

Она игриво дёргает бровями.

А я не знаю, что сказать.

Наверное, мне приятно, что такого человека, как он, мне удаётся вытерпеть.

Если вспомнить наши первые встречи, и какой он сейчас… Мне нравится то, что я вижу. Нет того ледяного категоричного человека, которого не заботят чужое мнение и чувства. Сейчас он другой. Старательный, заботливый. По-прежнему груб, но эта грубость — защитная реакция. Только пока не пойму, от чего он защищается.

Ах, да. Я же женщина!

Но ничего, рано или поздно он перестанет выпускать свои колючки. Теперь он воспринимается мною как фырчащий ёжик. Но милый, когда свернётся клубочком.

Улыбнувшись, и дальше болтаю с Пожарской, желая больше узнать о моём муже. Не замечаю, как наступает вечер, Слава уезжает, а Глеб возвращается домой.

Глеб возвращается домой к вечеру. Уставший, поэтому сил у него бороться с нами нет. А вот Звёздочка сегодня на удивление крайне ласкова и добра. Сама подходит к папе, берёт его за ладонь и ведёт на кухню. Тычет пальцем на пиалку с конфетами, выпрашивая у него то, что не дала я.

И он ведь ведётся!

С улыбкой отдаёт ей конфеты под моим осуждающим взглядом.

— Ну, а что ты хочешь? — пожимает плечами и едва руки в стороны не разводит. — Смотри, как на контакт идёт. И всё равно, что пользуется мной. Предприимчивая. Вся в меня. Не пропадёт!

Последние слова говорит с гордостью.

Закатываю глаза и забираю тарелку с конфетами. Отдаю малышке только одну, желейную. И вместе с дочкой идём играть в гостиную. Надолго её не хватает, и в девять вечера она уже засыпает. А мне не сидится на месте.

От эмоций, появившихся от того, что я сегодня узнала, меня разрывает на кусочки.

Мне хочется поговорить с Глебом! Не о его прошлом, а просто так. Увидеть, что он умеет быть нормальным, а не только злыднем.

Поэтому я решительно, стиснув ладони в кулаки, направляюсь к нему.

Нет, целоваться мы не будем и массаж делать тоже!

Говорю себе это, а в голове отголоски слов Славы, где она говорит мне о Глебе и его взглядах в мою сторону. Вот же! Вселила мне в голову то, что не надо!

Пытаюсь об этом не думать.

Выхожу на улицу, направляюсь к тому месту, где сидит Глеб с планшетом. Только днём там болтали мы с его сестрой, а теперь он сидит там один.

Подхожу к мужчине со спины, опускаю ладони на плечи, чем шокирую его и заставляю поднять голову.

Да я тоже в шоке! Но просто прийти и сесть — не укладывается в голове! Продолжение этой сцены в мыслях обрывается сразу же, как я сяду. Дальнейшего сюжета нет! А мне нужна логическая цепочка! Знать, о чём говорить! Без плана — никуда!

— Ого, — удивлённо говорит он. — Ты чего?

Растираю его напряжённые плечи. От нервов.

— Ты же помнишь, чем кончился твой предыдущий массаж? — усмехается и говорит так тихо, что звучит это даже интимно. Или это из-за вечера и атмосферы?

Не знаю, но я сглатываю, а тело окатывает приятное тепло.

— Помню я, помню, — бурчу, ощущая отголоски того вечера. Губы начинает покалывать.

— А, судя по тому, что ты продолжаешь, хочешь повторения? — продолжает издеваться надо мной. — Ну, если ты хочешь…

Он даже привстаёт, но я нажимаю на его плечи, надеясь, что смогу удержать его на месте.

Смеётся над моими действиями.

Смешно ему!

— Это благодарность, — хмыкаю, устремив взгляд в сторону.

Ага, первый массаж тоже был по этой причине? И чем он кончился? Ничем хорошим. Нет, хорошо-то было… Но не то!

— М, и за что? — опять кайфует, прикрыв на мгновение глаза.

— Что справился с ролью отца. Я не ожидала подобного продвижения.

Стоит вспомнить, как дочка сегодня просила у него конфеты… И гордость за Пожарского берёт.

— О, да, это стоило того, — довольно отвечает, подмечая свои труды. — Но мне ещё работать и работать над этим.

— Это да, — соглашаюсь с ним. — Думаю, совсем скоро вы удостоитесь чести держать её за руку. Или поцеловать в щёчку...

— Продолжу сразу же, как вернусь из поездки, — открывает глаза и смотрит на ночное небо, усыпанное звёздами. Луна сегодня необычайно красиво светит.

— Какой поездки? — спрашиваю с любопытством.

— Мне надо будет улететь дня на три по работе.

— Когда?

На мгновение внутри появляется пустота.

Раньше я хотела избавиться от Пожарского, а сегодня… боюсь услышать, что это будет совсем скоро.

— Завтра с утра.

— А мы можем с тобой? — выпаливаю, не ожидая сама от себя.

Ну, а что? Мы уже летали! Малышка хорошо ведёт себя в самолёте.

— Ты? Летать? — удивлённо вскидывает брови. — Ты точно пришла в себя после болезни, Сказочница? Ты в прошлый раз в салоне тряслась так, что ноги дрожали у меня.

Да помню я, помню… И как он мне конфету в рот засунул.

— Ну, зато побываем в новом городе, — мой пыл немного угасает. И я уже принимаю то, что мы останемся дома.

— Ага, и стране. Увы, но ни у тебя, ни у Астры нет загранпаспортов. А сделать их до утра не успею ни я, ни кто-либо другой.

— Ну и ладно, — хмыкаю разочарованно. Но пытаюсь не унывать: — Отдохнём от тебя.

На его лице расцветает довольная улыбка. Неожиданно его рука тянется к плечу и накрывает мою ладонь.

— Наконец-то Люба вернулась, — довольно сжимает мои пальцы. А их словно током простреливает от его прикосновения. Но следом ладонь окутывает тепло… — Тебя было не узнать.

Я быстро отдёргиваю руку и ретируюсь, отходя на пару шагов к дереву.

— Астра будет скучать, — хмыкаю. — Наверное.

— И я буду, — вдруг заявляет. — Но я и так долго откладывал эту поездку… Эта ещё та самая, когда я бегал за вами по краснодарскому краю.

— Ну прям бегал! Один раз прилетел!

Из-за нас его планы кардинально поменялись. А мы что? Мы не виноваты, это он отцом стать захотел.

— А ты? — спрашивает, вставая с кресла. Выпрямляется, поворачиваясь ко мне. На губах опять появляется улыбка. Но не такая, как раньше. Но по-прежнему издевательская.

— Что я?

Он надвигается на меня, заставая меня врасплох. Подходит ближе, и я утыкаюсь спиной в дерево. Стоило бы убежать как можно раньше, и у меня была возможность… Но мне интересно, что будет дальше.

Наклоняется ко мне, усмехаясь.

— Скучать по мне будешь?

ГЛАВА 47

Нет, нет и нет.

Это я и сказала Пожарскому в ту ночь. А потом, кинув что-то в стиле: «без тебя мы будем только кайфовать», юркнула к нему под руку и убежала.

А теперь, закинув руку за голову и почесав затылок, пусто смотрю в телевизор и понимаю, что мне скучно.

Никто не грубит, не язвит и не бубнит под ухом.

И как бы это ни звучало, но по Пожарскому я скучаю. Но совсем чуть-чуть!

Объясняю это тем, что мы привыкаем к людям, с которыми долго живём. Вот и я привыкла!

Вздохнув, меланхолично переключаю канал на телевизоре. Что-то будет веселенькое? Одна тоска!

Настроение не задалось и у доченьки. Она всегда спокойная, но сегодня капризничает и вредничает, хоть чем-то скрашивая эти дни и заменяя Пожарского.

Но его заменить невозможно! С дочулей не поспоришь и не пошлёшь на хутор бабочек ловить.

Эх… Может, позвонить ему? Узнать, как дела? Как долетел? Я жена или не жена?

Кручу в руках телефон и сомневаюсь в своём решении.

Он точно отпустит шутку на эту тему.

Так и вижу, как он довольно тянет:

«Соскучила-ась».

— Нет уж, — говорю вслух и вместо того, чтобы позвонить Глебу, пишу подруге. Предлагаю погулять в парке, сходить куда-нибудь и вкусно покушать. Услышав от Влады положительный ответ, подпрыгиваю с дивана и собираю дочку на прогулку.

Звоню Жене, что сегодня пыхтит в офисе, прошу прислать водителя, который приезжает чётко по времени и вывозит нас в цивилизацию.

Нас вообще все кинули. Начальник безопасности разгребает дела, Петра я отправила на заслуженные выходные, а то забирает все мои обязанности. От скуки мы со Звёздочкой перемыли весь дом.

А прошло всего полтора дня!

Что будет, если Глеб задержится на неделю?.. Да мы с ума сойдём!

Благо подруга выручает, и мы проводим время вместе. Гуляем по парку, болтаем о своём, девичьем. Рассказываю о своей нелёгкой судьбе, что вынуждена жить с жирафом. Не обходится без шуток, поэтому весёлое настроение возникает быстро и надолго.

Двойняшки Маша и Даша, дочки Влады, они постарше Астры, берут мою крошку на себя и везде ходят с ней за ручку, показывая что-то, и рассказывают, что знают сами.

Нас называют цветником из-за чисто женской компании в кафе, в котором решаем перекусить.

— Мы руки мыть, — говорит Влада, уводя за собой девочек. — Вымазались все, засранки.

Тихонько смеюсь. Хоть и называет их так, но любя.

— Идите-идите, мы подождём.

Она кивает, а я рассматриваю меню, не зная, что заказать на десерт.

— Чизкейк будем? — спрашиваю у малышки. Она сжимает в своих ладошках бутылочку с водой и смотрит куда-то в сторону.

Поднимаю взгляд, смотрю туда же. И прямо над нашим столиком, расположенным на открытом воздухе, замечаю девушку.

— Извините, я могу присесть на пару минут? — мило спрашивает она и указывает пальцем вниз, на свои ноги. — Босоножка порвалась.

— Да-да, конечно, — отвечаю легко. С кем не бывает? Ещё и выходной день, людей много, места не найдёшь.

Девушка садится на свободный стул, закидывает ногу на ногу и, сняв босоножку, пытается её починить.

Так, что там мы решили с десертом?

— Какая у вас девочка красивая, — внезапно говорит незнакомка, поглядывая на Звездочку. Явно, чтобы скрасить неловкость. Я в такие моменты тоже говорю без умолку. — На маму так похожа.

Уголки губ летят вверх. Удивительно, но нам многие об этом говорят.

Опускаю ладонь на макушку и глажу по шелковистым волосам, отчего Астра довольно прикрывает глазки.

Да мой ты ласковый котёнок!

— Спасибо, — отзываюсь.

— А сколько лет? Совсем кроха.

— Год и девять месяцев. Скоро десять.

Говорю, а сама не верю. Как быстро она растёт! Вот только привезли в дом малютки, а уже такая взрослая!

— Совсем кроха!

— Угу, — довольно киваю.

— Да что же такое с этой босоножкой…

— Не торопитесь, я с подругой, но места хватит.

Как раз одно пустует.

— Не хотелось бы мешать.

— Да что вы, — отмахиваюсь. — Не помешаете. Да, Звёздочка?

— Звёздочка? — спрашивает с интересом.

— Ой, её Астра на самом деле зовут. Обозначает «звезда». Вот и привыкли так называть.

Она улыбается, надевает босоножку и встаёт. О, получилось всё-таки.

— Приятно познакомиться, Астра, — все так же лучезарно говорит шатенка. И, наклонившись, протягивает дочке мизинец. — А меня — Марта.

ГЛАВА 48

Любовь

Это имя вызывает мой личный триггер. Понимаю, что девушка не виновата, но моё отношение разом к ней меняется. Так и хочется отдёрнуть ладошку общительной Звёздочки от её мизинца.

Но это не может быть её мама. Насколько я знаю, та сейчас прячется где-то за границей. И точно не может быть здесь.

Кажется, уловив моё ухудшившееся настроение, Астра отдёргивает ручку, так и не дотронувшись до девушки.

— Стесняется, — расплывается в улыбке Марта. — Милашка.

Откуда взялось это чувство неприязни и желание, чтобы она поскорее ушла?

Благо возвращается подруга с детьми, и Марта, поблагодарив за разрешение присесть, уходит. Я облегчённо выдыхаю, но осадок никуда не пропадает.

Пытаюсь отвлечься в компании, что благополучно и делаю. Через два часа мы возвращаемся домой, под самый вечер, и вовремя — на улице начался настоящий ливень. Пора бы — сентябрь наступил.

Уставшие валяемся в гостиной, смотря мультики. Самое то под такую погоду.

А проклятое ощущение тревоги никуда не пропадает после появления Марты.

Какое красивое имя, но какие мерзкие поступки к нему прилипли!

Так, надо выдохнуть! Мне просто нечем заняться, и я устраиваю заговоры в своей голове. Расслабиться, позвонить всё же Пожарскому? Даже не зна-а-аю! Опять будет издеваться надо мной.

Откладываю телефон в сторону, так и не решившись набрать его номер, и вздыхаю.

Внезапно слышу, как открываются двери дома. Радостно вскакиваю с дивана и готова запрыгать, как ребёнок.

Женя приехал? Наконец-то будет с кем поговорить!

Малышка сползает с дивана следом за мной, и, взявшись за руки, мы вместе бежим встречать гостя, кто бы это ни был.

Слава? Маргарита? Женя? Или, может, Глеб?!

Резко останавливаюсь и прихожу в недоумение.

Какого?..

Передо мной появляется не начальник безопасности. И тем более не хозяин дома или кто-то из его родственников. А сегодняшняя незнакомка, представившаяся Мартой.

— Извиняюсь, что без приглашения, — цепляет свою дежурную улыбку. Ни капли не искреннюю, наигранную, для галочки.

Теперь ясно, чего она мне не понравилась, стоило услышать это имя. Всё же… это та самая Марта.

Биологическая мать моей дочери.

— Но я подумала, что мы недостаточно познакомились, чтобы вы пригласили меня к себе, — скрещивает руки на груди. Не нравится мне, что она пришла не одна, а с каким-то мужиком, который сейчас нагло разглядывает всё вокруг.

— Зачем? — скептически щурюсь, понимая, что ничем хорошим её появление не кончится.

— Я так понимаю, вы уже знаете, кто я?

— Овца, — вырывается неосознанно.

Улыбка моментально с её лица сползает.

Мой ответ ей не понравился, а я ничего не могу с собой поделать. Одна мысль о том, что этот человек (с натяжкой) отказался от своего ребёнка, вызывает бешенство.

Да, у неё явно была своя причина. Она всегда есть у всех! Но ни одного оправдания нет в моей голове.

— Для няни вы слишком много болтаете, — цедит недовольно. — Скажу Глебу уволить тебя. Можешь выметаться прямо сейчас, завтра получишь расчётные. Оставляй мою дочь и вали отсюда.

Приветливую миловидную девушку словно сдуло.

— Солнышко, иди ко мне.

Марта меняется, как хамелеон, и вытягивает вперёд руки, подзывая Астру к себе для объятий.

А малышка сильнее стискивает мою ладонь, ощущая появившееся в комнате напряжение.

Кого-кого, а плохих людей моя девочка чувствует за версту.

— Уж не знаю, что за спектакль вы тут устроили, — сразу понимаю, что Марта решила блефовать. Я помню глаза Глеба, когда он говорил об этой женщине. И он ни за что бы не стал прыгать перед ней и тем более пресмыкаться. Да и, судя по тому, что она называет меня няней, она не в курсе происходящего. — Но я не няня. А официальная жена Пожарского Глеба Александровича.

Чеканю каждое слово, пытаясь поставить эту девицу на место.

— А Астра — моя дочь. И если сейчас же вы не уберётесь отсюда, я вызову охрану!

Везёт, что мы тут не одни. В охранной будке сидит парень.

Хотя странно, что он ничего не сделал, когда на территорию проникли посторонние. Или они его оглушили? Убили?

Да нет, наверняка запудрили мозги парню! Сказали, что наши знакомые. И сообщит ли он о них хозяину дома?

Женя, как назло, пропал. Петр… Сама виновата, отпустила его на выходной. Хотя он мог сообщить Глебу о Марте!

Дура! Нельзя было оставаться одной! Но кто знал, что получится так? Что могло произойти за какой-то день в этой глуши, где даже по дороге сюда нет ни единого магазина или остановки?!

— Жена? — её брови удивлённо летят вверх. Она точно слышит об этом впервые.

— Плохо собираете информацию, — тяну время. Вернуться бы к дивану, взять телефон и кому-нибудь написать или позвонить. — Уж не знаю, как вы здесь оказались, но попрошу покинуть мой дом.

— Не верю, — мотает головой, — что он всё-таки женился. А я верила, что он однолюб… И всё ещё с ума по мне сходит.

Не акцентирую внимание на её чуши. Больше волнует, как она нашла нас. И откуда узнала, что Глеб нашёл Астру? Но совсем не знает обо мне. Слишком выборочная у неё информация.

— Вы плохо знали своего возлюбленного, — перебиваю её. — А теперь либо говорите, зачем приехали, либо уезжайте.

— Ты слишком дерзка даже для его жены, — хмыкает самоуверенно. Как же всё-таки обманчива внешность! С виду миловидная шатенка, в которую и правда легко влюбился бы любой парень. А внутри… — Сильно не наглей. Я приехала провести время с дочерью. Своей, родной. Поэтому не мешайся под ногами.

— Вы в курсе, что вы проникли на частную собственность? Я звоню охране.

Подхватив малютку на руки, спешу обратно к дивану за телефоном.

— Какая ты раздражительная, — недовольно слышится за спиной. — Саш, сделай так, чтобы её здесь не было.

Чего?..

Малышка сильнее прижимается ко мне от тона незнакомки. Напрягается, и я ощущаю, как дрожат её маленькие плечики.

— Вы понимаете, что подвергаете ребёнка стрессу? — восклицаю, пытаясь образумить этих двоих. Подлетаю к столику, хватаю телефон и только успеваю нажать на список последних вызовов, как телефон из рук у меня выхватывают.

Малышка начинает громко плакать. А Марта кривится, слыша детский плач, и вот-вот готовится заткнуть уши.

И она вот так решила помириться с дочерью?!

Мужчина внезапно одним движением отбирает у меня Астру. Я не стискивала её сильно, чтобы не сделать больно. А он, не заботясь об этом, схватил под мышки и сейчас передаёт её Марте.

Звёздочка истерит ещё сильнее, взвизгивает и вырывается, а я испуганно бросаюсь в её сторону, но тут же напарываюсь на мужскую руку.

— Верните мне ребёнка! Сейчас же! Да это подсудное дело!

Широкоплечий мужчина, обхватив за талию, закидывает меня на плечо. Бьюсь руками, ногами и ругаюсь, едва сдерживая крики. Боюсь за малышку. Если она уловит мою панику, окончательно впадёт в истерику.

Господи, что же делать?!

— Отпусти, козёл!

Я готова уже укусить его, лишь бы выполнил мою просьбу, но он и так делает это, ставя на ноги и толкая меня внутрь комнаты на первом этаже. Я, едва поймав равновесие, чтобы не упасть, бросаюсь вперёд. Но чуть не встречаюсь носом с закрывающейся дверью.

Она захлопывается прямо перед моим носом.

Дёргаю за ручку — не открывается! Вспоминаю, что двери можно закрыть с той стороны. Глеб специально сделал так, чтобы Звёздочка не заходила в комнаты, в которые ей нельзя.

Страх хлёстко бьёт по всему телу, когда окончательно понимаю, что дверь не открою. Ноги подкашиваются, колени трясутся, а кулаки долбят по двери.

— Откройте сейчас же! — воплю, чувствуя стекающие по щекам слёзы.

Моя девочка там. Одна. С незнакомыми людьми. Точнее, со своей родной матерью, что один раз уже предала её, сделала больно. И я уверена… сделает ещё раз.

ГЛАВА 49

Глеб

— Заверните, — довольно улыбаюсь, рассматривая турецкие сладости. Взял пока те, что не испортятся ни через пару дней, ни через неделю. Потом уже, перед отлётом, куплю оставшиеся. Если не забуду и не свихнусь к тому времени.

Кажется, моя поездка затянется. Переговоры с турками по поводу книгоизданий идут не так гладко, как я ожидал. И времени на разрешение ситуации может потребоваться больше.

А у меня мысли уже о доме.

Хочу в свою глушь, как называет мой уголок Люба. В спокойствие и тишину, к своим девочкам, при воспоминании о которых улыбка появляется на лице.

И тут же хочется что-нибудь треснуть.

Но под рукой только охранник, которому вручаю очередной пакет с сувенирами.

Чешу макушку, оглядываясь на оживлённых улочках Стамбула. Замечаю несколько магазинов с брендовой одеждой.

Купить что-нибудь Любе? Да это можно сделать и у нас. Здесь она просто дешевле, а мне и не жалко потратить несколько тысяч сверху у нас, на родине.

Но ей же будет приятно, если привезу какое-нибудь платье?

Не знаю. Я её вообще плохо понимаю. Она словно не из этого мира. Не с этой планеты. Внеземная, чёрт возьми.

Пытаюсь предугадать — не получается. Её внезапные ходы, сюжетные повороты приводят меня в какой-то экстаз. Точно искусная сказочница, что всегда заинтригует читателя и вызовет эмоции.

Фу, Пожарский, о чём ты думаешь вообще?

Опять мысли странные от недосыпания.

Вторую ночь мучаюсь. Некомфортно спать одному, особенно после того, как Астра довольно долго ночевала рядом.

Я соскучился по моей маленькой Звёздочке. Она стала такой милой булочкой, что так и хочется подойти к ней, потеребить за щёчку и увидеть, как она злится.

Но на то она и дочка. Мои чувства к ней понятны. А вот откуда эта тяга к Нежной?.. Опять бесит.

Постоянно всплывает её фраза: «Я всего лишь хотела доказать одному женоненавистнику, что, как бы он ни ненавидел девушек, он всё равно к ним неровно дышит. Они ему нужны!».

Нужна, блин.

И это бесит.

Не могу без девушки обойтись. И вместо того, чтобы отгородиться от неё, тянусь ещё сильнее.

— К чёрту магазин, — выплёвываю. — Потом сходим.

Опять, раздосадованный от своих чувств, возвращаюсь к машине в сопровождении охраны и переводчика, который мне так и не потребовался.

Доезжаю до отеля. И опять не нахожу себе места.

Работать не могу. Скучно так, что готов повеситься.

Можно было бы съездить на море, но даже отдыхать одному не хочется. Может, позвонить Любе и узнать, как у них дела?

Да отлично! Меня же рядом нет.

Залезаю в телефон — вижу сообщение от Жени. Работает в издательстве. Пусть, а то там начнётся хаос без моего присутствия.

Отчего-то листаю список контактов и вместо своей жены звоню старому другу, виня его во всех смертных грехах.

— Пожарский? — раздаётся удивлённый голос Леона по ту сторону телефона. — Ты? Звонишь? Сам? Случилось что-то?

— Случилось, — скептически отзываюсь. — Послушался одного дурака.

— Мы не общались несколько месяцев, но ты решил позвонить мне и пожаловаться на какого-то дурака. Я так понимаю, это про меня?

— Догадливый. А не скажешь, что боксёр.

— В моих умственных способностях не сомневайся. У меня красный диплом, если ты не забыл. В отличие от некоторых.

Цокаю. Нашёл чем хвастаться.

— И что я натворил? — интересуется. На фоне слышится детский смех, и грудную клетку сдавливает от тоски.

— Я из-за тебя женился на Любе.

— Хм, — задумчиво говорит. — Мы созванивались с ней, да. Я узнавал о делах. Как раз нашёл хорошего адвоката, что с тобой справится. Она сказала, что пока он ей не нужен, но номер взяла.

Вот зараза.

На будущее?

— Но погоди. Я всего лишь предложил вариант решения, при котором меньше заморочек. Ты сам решил к нему прислушаться.

— Предложил, — закатываю глаза. — Настоял. И поселил в моей голове эту мысль.

— Да ладно, тебе не нравится в браке? Тут идеально. Заботливая жена, дети, м-м-м.

В трубке слышится лай, и Новак продолжает:

— Джек, а ты и до семьи был.

Чудик, разговаривающий с собаками. Хотя о чём это я? У меня самокопание вышло на такой уровень, что я говорю сам с собой.

— Как у вас, кстати?

— Замечательно, — язвлю.

Не послушал бы его — сейчас спокойно жил с Астрой вдвоем. Возможно, спокойно. Уверен, Сказочница бы стояла под окнами и кричала, какой я урод.

— Я из-за тебя постоянно домой хочу, — негодую. Ни с кем не могу поделиться своими чувствами. Не привык.

— О-о-о, то есть ты позвонил мне выразить благодарность за то, что я направил тебя на путь счастья?

— Размечтался, — цежу сквозь зубы. — Проблем мне только подкинул.

— Ты такой раздражительный, потому что влюбился, — заявляет этот боксёр-переросток. — Не понимаешь, что с тобой, тянешься к ней, вот и бесишься.

— Вероятность моей беременности выше, чем влюблённости.

— Обманывай себя, Пожарский. Будешь свадьбу играть, пригласи. Всё же друзья старые. На первую попасть не смог, хоть вторую увижу.

— Да пошёл ты, — выдаю, а он смеётся. Отключаюсь, блокируя экран телефона.

Влюбился, как же.

Быть такого не может!

Я испытываю в отношениях с Любой азарт. И желание. И много-много раздражения, когда вижу её и взять не могу. И когда не понимаю, что со мной, и почему хочу пойти к ним в комнату, и лечь рядом.

Бред, да.

Но именно в ночь перед отъездом, словно в подавленном состоянии, это сделать я и хотел. Просто полежать вместе, поболтать.

И эти мысли пугают меня! Как и само слово «влюблённость».

Когда такое было? Давно. Я уже и забыл о подобном чувстве. Закрыл сердце на замок. Не мог же он слететь?

Ключа у Нежной точно не было. Только если… я сам ей его не открыл.

Опять думаю о них — хочу всё бросить и полететь домой.

Да к чёрту всё!

Хватаю подушку и кидаю её на постель, заставляя пролететь через всю комнату.

Так, частично гнев выплеснул.

А теперь звоню помощнику и отдаю распоряжение подготовить самолёт обратно до дома.

И Жене сообщаю, чтобы встретил в аэропорту. Он попросил предупредить, как вылечу. В Москве ливень, пробки, и надо выехать заранее.

Давно плохой погоды не было.

И я полностью окунаюсь в неё через несколько часов, когда еду по родному пути домой, предвкушая, что скоро увижу девочек. Дождь барабанит по стёклам, словно напевая мелодию.

Поглядываю постоянно на телефон, надеясь, что приеду раньше, чем Астра уснёт. Я везу ей несколько подарков и хочу глянуть, как она отреагирует.

— Как там Люба с Астрой? — коротко спрашиваю у Жени за рулём.

— Сегодня гулять ездили. Любовь встречалась с подругой. Потом водитель отвёз их домой. Может, часа полтора назад.

У неё наверняка сейчас хорошее настроение. А я ей его испорчу своим появлением.

От этой мысли в грудной клетке колоть начинает.

Опускаю ладонь на рёбра.

С чего бы?

Чем ближе мы к дому — тем сильнее растёт моё нетерпение.

И сердце ухает вниз, когда замечаю у ворот незнакомый автомобиль.

— Это кто? — спрашиваю у начальника безопасности. Паркуемся рядом, перекрывая путь машине на выезд. Суворов быстро отстёгивает ремень, хмурясь.

— Мне никто ничего не сообщал, — напряжённо отчитывается.

Это точно не мама. Сестра вообще водить не умеет.

Вылетаю из салона, не чувствуя барабанящего по телу дождя. Забываю про пакеты в машине и направляюсь в дом, с каждым шагом ощущая тревогу. Первым идёт Женя. Но я готов обогнать его, лишь бы узнать, отчего так сосёт под ложечкой.

Останавливаемся у будки охраны, откуда выглядывает молодой парень.

— О, босс, здравствуйте. Уже приехали? — нервно отзывается он.

— Машина чья? — не выдержав, спрашиваю первый.

— Сказала, что подруга Любови Сергеевны, не представилась.

— Почему не сообщил?

— Сообщил, — кивает. — Отписался вам.

Женя проверяет телефон.

— Ничего не приходило.

— Может, связь плохая из-за непогоды?

— Ладно, пошли, — немного успокаиваюсь, слыша, что это подруга Любы.

Что же у неё за друзья такие? То Новак, известный боксёр, то какая-то девица на дорогущей тачке. Я точно чего-то о ней не знаю.

Захожу в дом, и с порога слышу детский надрывный плач.

Забыв скинуть обувь, прохожусь по паркету, заглядываю в гостиную.

И тут же стопорюсь на месте. Врастаю ногами в пол, не в силах шевельнуться.

— Ну, солнышко, смотри, какой красивый мишка. Тебе не нравится?

Внутри всё леденеет. От детского шмыганья и тихого протеста в виде мычания. От женского голоса, пробирающего до нутра.

И от вида той, кого не видел несколько лет.

Бывшая любовь отвлекается от Астры, которой упрямо совала игрушку, поднимает свои небесно-голубые глаза и на секунду пугается.

Корка льда ползёт по всему телу. И тут же тает под напором всепоглощающего пламени, окутывающего всё от злости и непонимания.

— Что здесь происходит? — холодно чеканю каждое слово. Все мысли вылетают из головы.

Она здесь… Марта здесь. Сидит в моём доме как ни в чём не бывало.

Астра оборачивается на мой голос, и всё внутри ноет от застывших в карих глазах слёз и красного лица.

Малышка резко соскакивает с дивана, несмотря на рядом сидящего незнакомого мужика, и, плача, бежит ко мне.

— Па-па-а-а! — вопит, врезаясь в мои ноги. Хрупкие плечики дрожат, а она сильнее прижимается ко мне. — Ма-ма-а.

Мама? Точно, где Люба?

— Глеб, — по гостиной разносится женский нежный голос, от которого хочется закрыть уши. Или как минимум чтобы лопнули перепонки. — Рада тебя видеть.

ГЛАВА 50

— Не могу сказать того же, — выплёвываю. Поднимаю плачущую малышку на руки, обнимаю и похлопываю по спине. — Тише, девочка моя, тише.

Не свожу взгляда с Марты.

Она изменилась. Повзрослела, перестала быть той юной девушкой, которую я знал. Перекрасила волосы в более тёмный. Лицо похудело, скулы выделились, естественная красота и вовсе испарилась, заменённая пластикой. И всё за какие-то три года…

Она уже не вызывает былых чувств.

Наоборот, меня пронизывает что-то новое. Ярость. Отчуждение. Ненависть.

За то, что водила меня за нос. За то, что моя дочь попала в детский дом.

За то, что Звёздочка сейчас плачет и надрывно зовёт маму.

— Где Люба? — спрашиваю у Марты. Взгляд летит на мужчину. Это её новый ухажёр? Не похож. Думаю, обычный охранник. Побоялась приходить без него? И правильно — она бы уже летела в окно.

— Та девушка? — задумчиво спрашивает, приложив палец к подбородку. — Она не давала провести мне время с дочерью, поэтому мы её закрыли. Ну и крикливая она у тебя.

— Жень, — зову начальника безопасности.

— Я уже вызвал охрану. Десять минут, и они здесь. Могу сам, но будет шумновато.

Нет, Астра испугается.

— Зачем же нам охрана? Я всего лишь приехала поговорить. Не переживай, надолго не задержусь, — с волнением начинает лебезить бывшая невеста.

Всё это напрягает. Почему она появилась тогда, когда я улетел? Следила за мной? Но как? Откуда?

Хочу расспросить, но сердце громко стучит от беспокойства.

— Найди Любу, — прошу Женю. Это всё, что меня сейчас беспокоит. Она так просто не оставила бы Астру одну. А судя по тому, что её где-то закрыли, может, и оглушили ударом?

Стискиваю от злости зубы. Если так — им конец.

Я и так устрою им «сладкую» жизнь, но, если они сделали Нежной больно, лично четвертую этого мужика.

— Хорошо, — срывается с места, но тут же останавливается. — А, уже нашёл.

Поворачиваю голову в сторону, куда смотрит Женя. От входа, откуда мы только что пришли, к нам бежит Нежная. Обеспокоенная, встревоженная и… будто упавшая в лужу. Грязная, чумазая, с листвой в волосах.

И где она была?..

Злая до предела, с глазами на мокром месте, взгляд которых тут же утыкается в меня. Точнее, в Астру, которая замечает Любу и, потянувшись к ней руками, кричит:

— Мама-а-а!

От жалобного плача всего сковывает.

Люба, сорвавшись с места, подбегает ко мне, перехватывает малышку и целует её в макушку, прижав к себе.

— Тише-тише, мамочка рядом.

Фух, отлегло.

Она в порядке, и мать с дочкой воссоединились.

Но Нежная быстро просыпается, смотрит на меня с облегчением.

— Глеб, эта ненормальная!.. — восклицает.

— Всё хорошо, — приобнимаю её за плечи и говорю мягко, как могу. Сам держусь из последних сил. Но не хочу, чтобы дочка слышала мой гнев. — И лучше уйди, ладно? Астра жутко испугалась, её нужно успокоить. А она полностью зависит от твоего настроения. Подождите меня в своей комнате.

Поджимает губы.

Уверен, ей есть что сказать этой твари. Другого слова подобрать не могу. Потом выслушаю, что случилось, сейчас важно другое.

— Ладно, ты прав, — неохотно соглашается со мной. Прижав к себе малютку и не сводя ненавидящего взгляда с Марты, она бежит в их спальню.

В гостиной повисает тишина, но женщина быстро её разрушает:

— Это правда, что вы женаты?

Когда я представлял нашу первую встречу, она была не такой. Планировалось, что в один день я прилечу в Америку, где она обосновалась. Найду её, заставлю пожалеть о своём решении. И разрушу всё, чем она дорожит.

— Как ты здесь оказалась?

— Даже не ответишь?

— Не собираюсь.

— Тогда и я тоже, — включает обиженку и закидывает ногу на ногу. Глазеет вслед Нежной, минуту назад скрывшейся за поворотом. — Буду сидеть и ждать здесь, пока не приедет твоя охрана, не выставит меня за дверь. А потом я пойду в органы! Потому что ты не разрешаешь мне видеться с дочерью.

Я усмехаюсь.

— Прости, ты явно забыла, куда приехала. Но то, что ты сделала… уголовно наказуемо. Вторглась на частную территорию. Обманом. Чуть не похитила ребёнка.

Кажется, этого делать она не собиралась. Но кто знает, что у неё в голове?

— Да каким обманом? — улыбается мне, поставив локоть на колено и подперев ладонью голову. — Твой охранник пустил меня сюда за пятьдесят тысяч. Дурак. После увольнения потеряет больше, чем заработал.

Ясно. Вот чего он был таким нервным.

— Как ты нашла, где я живу?

Этот дом был куплен после того, как мы расстались.

— Узнала, — пожимает плечами, разболтавшись. Она никогда не отвечала за свои слова и была разговорчивой. Но тогда я воспринимал это как безобидную блажь, считая её взбалмошной и наивной. — И поехала следом за твоей…

Она мнётся и, будто отторгая это слово, продолжает:

— Женой.

Она нашла её в городе? Как?

— Не удивляйся, — хмыкает она. — Здесь нет ничего криминального. Я всего лишь позвонила нашим общим знакомым. Узнала, как сейчас можно на тебя выйти. Охранник твой помог. А твою жену я уже видела в новостях. Только думала, что она няня… Но да ладно.

В новостях? Я не слежу за ними. Могли и засветиться где-то.

Не спрашиваю, плевать.

Значит, она следила за мной. Осечка. Плохо Женя работает, раз не заметил за нами слежку. Хотя понимаю, что он не всесилен, и вряд ли такое засечёшь, пока не спалишься. А Марта хитрая, как лиса.

— Зачем ты приехала?

— Повидаться с дочерью. Пыталась подружиться, вот, — выпрямляется, сжимает в руках плюшевую игрушку и кидает её обратно на диван. — Не вышло.

— Ты серьёзно думала, что она примет незнакомую тётку, которая однажды отказалась от неё сразу после рождения?

— Она ведь об этом не знает, — говорит как ни в чём не бывало. — Но да, дети плохо реагируют на чужих людей. Плюс её разлучили с приёмной матерью, но… Попытаться стоило.

«Попытаться стоило». Ценой слёз моей дочери.

— С чего проснулась любовь? Пожалела о прошлом? — выплёвываю.

Находиться в одном помещении невозможно. Почему я до сих пор говорю с ней?

— А что, если и пожалела?

— Поздно, — чеканю каждое слово. — Сегодня единственный и последний день, когда ты её увидела. Больше такой роскоши я тебе не позволю.

— Нет-нет-нет, Пожарский, — самоуверенно проговаривает, размахивая ногой. Мужик рядом с ней ни разу не вступил в диалог, значит, и правда какой-нибудь сопровождающий. Без него она бы сюда не пришла. — Я буду видеться с ней тогда, когда захочу. Иначе… я буду за неё бороться.

Сжимаю ладони в кулаки.

Меня не волнует, что она захочет забрать себе Астру. Я понимаю две вещи. Первая — она ей вряд ли нужна. Вторая — с моими деньгами ей не тягаться. Как бы она ни пыталась — ребёнка не получит. Нет ни оснований, ничего. Это всего лишь угрозы, на которые мне насрать.

Но меня раздражает то, что она говорит о Звёздочке, как об игрушке. Захотела увидеться — не подумала о её чувствах, пихая ей проклятого медведя как взятку.

В её тоне не слышится раскаяния. Или желания стать матерью.

Она всего лишь хочет её использовать. А вот для чего — вопрос.

За деньгами прибежала? И с чего она взяла, что я их дам? Как откупную, чтобы не лезла в нашу жизнь?

Наивная дура.

— Убирайся отсюда, — холодно чеканю, рассердившись.

Еле сдерживаюсь, чтобы не схватить её за шкирку и не выкинуть отсюда.

Рано. Мне ещё выпадет эта возможность.

Она немало насолила мне. И как бы это низко ни было, я хочу отомстить ей. Разрушить её жизнь. За то, что она однажды поломала мою жизнь и Астры.

Нет, меня всё устраивает, что происходит сейчас. Но… если бы не её эгоизм, всё могло было быть по-другому.

— Ладно, это была неудачная попытка знакомства, — встаёт она с дивана. — Саш, оставь пакеты и пошли.

Она проходит мимо меня. Поднимает игривый взгляд на моё лицо. Ладонь с длинными ногтями проходит по моему торсу, карябая сквозь рубашку. И следом летит её шёпот:

— А ты стал ещё горячее, Пожарский. Прямо как вино. С годами всё лучше и лучше.

И виляя бёдрами, идёт на выход. Её хвостик в виде мужика — за ней.

Стою ещё несколько секунд в центре гостиной.

Перевожу дыхание.

— Охранника уволить, — говорю первое, пытаясь выстроить цепочку дел после случившегося.

— Да, — соглашается со мной Женя. — Моя оплошность, что взял такого человека на работу.

— Забей, мы за каждого не в ответе, — выдыхаю. Взгляд летит на пакеты, принесённые Мартой. — Это выкинь или сожги.

— Принято.

— Раз уж она объявилась, — даю следующее указание, — раскопай, где она остановилась. Достань её паспорт, узнай, кто её муж и зачем она сюда приехала.

Догадываюсь. Но для начала всё нужно разузнать.

Но и это отлетает на задний план, когда вспоминаю о своих девочках. И больше ни о чём не думаю, мысли забиваются только Любой и Астрой. Хочу пойти к ним. Но знаю, что не время. Они обе на нервах. Поэтому подожду, пока те успокоятся, а потом поговорю с Любой.

ГЛАВА 51

Глеб

«Всё сделал», — приходит короткое сообщение от Жени. Блокирую экран, успокаиваюсь и мнусь перед дверью в спальню девочек. Не решаюсь войти. Сегодня даже решил переехать в комнату напротив, чтобы быть к ним ближе. Хочу увидеть их, узнать, как дела, но не решаюсь. Вдруг они уже спят?

Сжимаю ладонь в кулак и отдёргиваю её от дверной ручки.

Как только делаю это — дверь распахивается, и в коридор выходит Нежная. Не заметив меня, утыкается носом в мой торс. И, отшатнувшись, делает шаг назад.

Изучаю её, заметив, что она так и не приняла душ. Всё в той же одежде, с ветками в волосах.

— А ты чего тут? — спрашивает спокойно, рассеянно, будто пребывая где-то далеко.

— Хотел узнать, как вы.

— Нормально. Астра наревелась и уснула.

Защитная реакция — она такая. Да и после слёз обычно хотят спать.

— А ты? — беспокоюсь и за неё. Она тоже испытала стресс.

— Выпила пару таблеток успокоительного, — расплывается в улыбке.

Так вот чего она такая спокойная!

— Лучше бы тоже порыдала, — скептически отзываюсь, не доверяя таблеткам.

— Не Астре же в жилетку плакаться.

— Можешь мне, — не выдерживаю и всё же снимаю листок с её волос. — Ты как так умудрилась?

Она отводит взгляд в сторону и поджимает губы.

— Я мельком глянула себя в зеркало, когда возвращалась. Я сильно грязная, да?

— Очень. Как будто бомж забрёл в мой дом, — шучу, пытаясь разрядить атмосферу. Хватаю её за запястье и веду в свою комнату. — Пошли, а то скоро и пахнуть начнёшь, как он. Как раз изольёшь мне душу и расскажешь, как ты оказалась запертой.

— Я не буду при тебе купаться… — всё, что её волнует.

— Я останусь за дверью, не переживай.

Завожу её в ванную комнату. А сам сажусь на пороге на тёплый пол, уткнувшись взглядом в закрытую дверь. Ну, чуть-чуть обманул. Но понял, что в спальне её не услышу.

— А если ты подсматривать будешь?

— А тебя сейчас это волнует?

— Не особо.

— Тогда не выделывайся, раздевайся и мойся. Иначе встану и буду купать тебя, как маленького ребёнка.

— Размечтался… — не дерзко, а даже мило отвечает она. Слышу шуршание за спиной. Всё же послушалась и раздевается? — Я, вообще-то, выходила за другим.

— Хотела поговорить о Марте?

— Да, — отвечает, и через секунду летит: — Не поворачивайся, пожалуйста.

После такой просьбы точно не буду. Скажи она что-то бойкое в стиле: «развернёшься — убью», я бы так и сделал. Поглядел, получил пощёчину и остался доволен. Но не после этого жалобного, побитого тона.

Ладно, Пожарский, оставь сегодня девочку в покое. Вечер выдался тяжёлый.

— Не буду, — делаю паузу и интересуюсь: — Как всё произошло?

Люба коротко рассказывает о случившемся в гостиной под шум воды.

— Но они были вместе недолго. Может, минут десять. Я пыталась открыть дверь, а когда ничего не вышло, вылезла через окно. Проклятый дождь… Прямо в грязь.

Улыбаюсь. Даже в такой ситуации нашла выход, волнуясь за дочь. Вот почему она такая потрёпанная.

— А ты как здесь оказался? Ты ведь должен был прилететь только послезавтра.

Забавно, что мы говорим так спокойно. Оно и понятно — Люба сейчас под действием таблетки.

— Соскучился, приехал раньше.

Её тихий бархатный смех разлетается по всей комнате, создавая эхо.

Приятный… Так бы слушал и слушал.

Люба ничего не отвечает, и мы ещё несколько минут сидим в тишине, пока за спиной гремят баночки.

— Зачем она приехала? — с тоской спрашивает Нежная. — Хочет помириться с тобой, стать мамой для Астры?

— Пока не знаю, — задумчиво произношу, подаваясь назад и упираясь руками в пол. — Но вряд ли просто так. Она столько лет бегала от меня, скрывалась, а тут решила появиться. Явно неспроста.

Опять тишина. Шум воды.

Слышу, как она встаёт, выжимает волосы. Наверняка перешагивает бортик ванны, судя по шлёпанью по плитке и каплям, попадающим на мою кожу.

— Я возьму халат?

— Лучше без него, — произношу хрипло, понимая, что Люба сейчас со мной в одной комнате совершенно обнажённая.

— Тогда надену свою грязную…

— Бери халат, я шучу.

Хочу повернуть голову, убедиться, что она одевается не в свою футболку и шортики, испачканные в грязи. Но вовремя даю себе мысленную оплеуху.

— Я всё.

Встаю, стараясь не смотреть в сторону девушки. А то ещё переклинит меня.

Быстро она моется, я и утомиться не успел.

Захожу в спальню, направляюсь к тумбочке, где стоит бутылка воды.

— Воду будешь? — спрашиваю у неё, разрушая тишину.

— Глеб, — неожиданно летит её нежный голосок. Оборачиваюсь, утыкаясь взглядом в Любу, сидящую на моей кровати в одном пушистом и мягком халате. Сцепив ладони вместе, нервно теребит пальцы. — Ты ведь не сойдёшься с ней снова?

Не знаю, как реагировать на её вопрос. У меня ступор и непонимание.

— С чего такие мысли? — спрашиваю недовольно и направляюсь к ней. Сажусь рядом на постель. Опрометчивый поступок. Но её тон напряг меня.

— Ты ведь хочешь нормальной семьи для Астры, — не поднимает взгляда от своих ногтей. — А тут объявилась её мать… У вас все шансы, чтобы всё встало на свои места.

— А ты бы этого хотела?

— Нет, — мотает головой. — Меня устраивает всё, как есть сейчас.

Я усмехаюсь.

— Вот и не мели ерунды, — обнимаю её за талию и притягиваю к себе. Неуклюже прижимаю её голову к своей груди. — Мне тоже нормально. Я привык. И не хотел бы, чтобы наша семья была в другом составе.

Чувствую, как она улыбается.

Дурочка. Наверняка уже понапридумывала кучу всего. Это же Сказочница. Фантазия работает у неё отлично.

В её размышлениях я наверняка уже выгнал Любу, забрал у неё дочь и начал жить счастливо с Мартой.

Но в слово «счастливо» никак не вписывается имя «Марта». Раньше — да. Но не сейчас.

Люба выпрямляется, видимо, из-за неудобного положения. Поворачивается ко мне, утыкается ладонями в моё бедро, будто в опору.

Чего она творит?.. Я и так на грани, еле держусь, видя эту каплю, стекающую с волос в ложбинку грудей. Так она ещё и откровенно трогает меня!

— Глеб, — опять зовёт меня по имени, будоража всё внутри.

Да почему моё имя из её уст звучит настолько необычно и волнующе?!

Люба вытягивается, сверкает своими карими глазками.

— Спасибо, что вовремя приехал.

— За такое не благодарят, — говорю тихо, почти хрипло, не в силах отвести взгляда от её красноватых губ, которые она искусала от нервов.

Чёрт, Нежная, что ты творишь?

Либо я не в себе, что жутко хочу впиться в эти губы, либо… Не знаю. Не успеваю подумать, договорить… Не сдерживаюсь. Обхватываю её лицо ладонями. И притягиваю к себе, с желанием врезаясь в эти манящие меня губы.

ГЛАВА 52

Любовь

Глеб… Идиот… Придурок…

И именно сейчас не могу ему противостоять. И не хочу.

Я желаю забыться в нём.

Это не успокоительное действует во мне, когда я отвечаю на поцелуй. А я сама.

Как бы глупо это ни звучало… мне нравится с этим мужчиной. Говорить, заигрывать, острить. Хочется сделать ему приятное, услышать похвалу из его уст. И когда он кидает в мою сторону смущающие шутки — готова провалиться сквозь землю. И в то же время испытать на себе ещё капельку его внимания.

Понимаю, что сделала главную ошибку в нашем фиктивном браке.

Влюбилась.

Меня слишком всё устраивало. И сейчас… мне так спокойно рядом с ним, весело, что я не хочу расставаться.

И страх от появления Марты образует огромную дыру в груди.

Боюсь. Что он вернётся к ней. Оставит меня, заберёт дочку.

Но он ведь этого не сделает! Сам сказал!

От этого удовольствие пронизывает каждую клеточку моего тела.

Женоненавистник, я заставлю тебя испытать те же чувства, что у меня есть к тебе.

Отвечаю на его быстрый, жаркий поцелуй со всеми чувствами.

Кажется, это успокоительное не работает. Иначе у меня не осталось бы сил.

Похоть застилает разум, и я готова забраться на Глеба, сесть на него и целоваться часами. Но он с моими планами не согласен. Ладони пропадают с лица, несутся вниз, на талию.

Железная хватка появляется на моём теле. Толика паники прокатывается по нутру.

Он сейчас всё прекратит? Но он ведь это и начал!

Пара движений, я не сопротивляюсь — и меня кидают на постель.

Я лежу на мягких простынях, ощущая на себе горячий взгляд Пожарского, стоящего у кровати.

Говорящая фамилия, чёрт возьми.

Кто бы мог подумать, что я свяжусь с человеком, однажды ворвавшимся в мою квартиру? Он угрожал мне, пытался забрать дочь, а теперь… Мне с ним так комфортно и не страшно, что всё, происходящее наяву — правда.

Глеб, словно оттягивая каждую секунду, медленно снимает с себя футболку. Жалит своим изучающим взглядом каждый дюйм моего тела. От декольте халата до бёдер, которые уже видны из-под ткани.

Стиснув ноги, тяжело дышу.

— Люб, — выдыхает моё имя. И только от одного его голоса волоски на затылке встают дыбом, а внизу живота зарождается тепло. — Я тебе говорил, что у тебя красивая фигура?

Закусываю губу и игриво отвечаю:

— От вас, господин сексист, комплиментов не дождёшься. Поэтому нет, не говорили.

— Можешь официально снять с меня этот статус, — самоуверенно выдаёт, надвигаясь и нависая надо мной.

— Это почему? — отвечаю, задержав дыхание.

Как же он близко… Жар от него буквально греет меня.

— Одна девушка мне всё же нравится, — произносит он хрипловатым голосом.

И вновь прижимается ко мне, и наши губы встречаются с новой силой. Я ощущаю, как его руки нежно скользят по моим плечам, словно изучают. Это возбуждает меня, и я отвечаю ему, обнимая в ответ.

И мой мир сужается до нас двоих. Больше нет никаких проблем. Только мы.

Языки сталкиваются в поединке, как и наши руки. Я трогаю его — но он ловит их, прижимает к покрывалу. Не даёт мне проявить себя.

Прерываю поцелуй в возмущении:

— Эй, я не хочу быть бревном в постели, — шепчу, пытаясь высвободить запястья.

— Ты просто хочешь потрогать меня, пока есть возможность. Я хочу тебя её лишить. Чтобы ты сделала это в следующий раз.

И улыбается. Хитро так, порочно…

— Ах ты… — понимаю, к чему он клонит. Намёк на повтор. Что сегодня — не последняя наша ночь. Если, конечно, я захочу его потрогать ещё… Придётся повторить.

Может быть, может быть…

— Наконец-то оторвусь на тебе по полной, — встаёт, всё же отпуская мои ладони. Садится на мои бёдра, утыкаясь коленями в постель. Ведёт большим пальцем по своим губам, дразня меня.

А затем легко дёргает за пояс моего халата, распахивая его.

И на лице появляется довольная улыбка, которую тут же хочется стереть с лица! Но я смущённо желаю прикрыть грудь, которую он уже несколько раз видел.

И не только её…

— Смотрите на ослепните, — предупреждаю его. А взгляд мужчины скользит уже ниже… Прямо мне между ног, отчего я сильнее стискиваю бёдра.

Он впервые видит меня настолько голой… Хотя уже и трогал меня там, где всё горячо.

— Ты о чём? — наклоняется, припадая к моей груди. Так неожиданно, что я выгибаюсь и мычу от удовольствия.

— Фары… Слепят. Вам.

Тихий бархатный смех отдаётся вибрацией в моём теле.

— Неудачные слова, согласен, — оставляет влажный след на коже языком. Меня пронизывает дрожь, и я молюсь, чтобы эта пытка быстрее кончилась. — Ты так мило перешла на «вы».

Опять хочется провалиться сквозь землю.

Но стыд быстро проходит, когда я сильнее ловлю возбуждение.

Пальцы Глеба скользят вниз, к бёдрам, оказываются между моих ног.

И я думаю только о том, как бы не задохнуться.

Мамочки… Вот это…

— М-м-м, — не сдерживаясь, мычу вслух. Тут же подношу ладонь к губам, прикусываю указательный палец. Не дам ему насладиться этими звуками! Да это он ещё будет просить близости после подобного!

— Хоть теперь будешь описывать нормальный секс в своих книгах.

Щёки стыдливо покрываются румянцем.

— Ты… читал?..

— Не используй, пожалуйста, слово «естество». Меня на смех пробило, а не на возбуждение.

— Ой, всё, уходи, — толкаю его в грудь. — Ты только и делаешь, что меня обижаешь! И вообще, это наверняка был…

Я замираю, не в силах говорить.

И прикрываю глаза.

Чудесные пальцы Пожарского делают такое, о чём я и не подозревала.

Ещё чуть-чуть…

Я жмурюсь, готовая уже почувствовать выстрел наслаждения.

— Что там было? — останавливается он, издеваясь.

— Черновик…

Ещё пара движений, и я вся сжимаюсь, издав протяжный стон. Пульсация между ног приятно отдаётся в каждом уголке тела.

Господи…

Это что, оргазм?..

— Будем учиться писать сразу на чистовик, Сказочница, — усмехается он, вновь унося своими ласковыми движениями языком и умелыми пальцами в рай. — Всё, больше не вытерплю.

Выпрямляется, хватается за резинку домашних штанов, приспуская их.

— Будем учить синонимы вместе. Никакого «естества».

От разрядки разум медленно покидает меня, и я не успеваю засмущаться, завидев размеры Пожарского. Только испугаться.

Чувствую ладони на своих бёдрах, которые он разводит. И быстрым толчком врывается в меня, вновь унося на седьмое небо от неописуемых ощущений.

Мне открывается новый мир, который никогда прежде не знала.

Рассыпаюсь на тысячи осколков. Впервые ощущаю себя такой раскрепощённой и вновь тянусь к Глебу, желая потрогать его.

В этот раз он не отдёргивает мои ладони.

Похоть застилает глаза нам обоим. И мы плюём на всё вместе, отдаваясь друг другу. Раз за разом… Взрыв за взрывом.

Я теряю счёт времени и вскоре совсем про это забываю, лёжа рядом с Пожарским и утыкаясь в его грудь лицом.

Втянув воздух, понимаю, что всё здесь пропиталось его запахом. Даже я…

Тяжело дышу, словно после какой-то дикой гонки.

У меня никогда такого не было.

Первым моим мужчиной был Ваня. И всё у нас было по-другому. Под одеялом, без страсти, мило и невинно…

Кардинальная противоположность тому, что со мной случилось.

— Довела же ты меня, Нежная, своим пунктом в контракте, — хрипло отзывается Глеб, обнимая меня и прижимая к себе.

— Я не виновата, — отвечаю без сил. — Тебе можно было к любовнице. Занялся бы этим с ней…

На этих словах укол ревности бьёт прямо в грудь.

Жду его ответ в ожидании.

— Я же женоненавистник. Мне женщины не нравятся. Только одна, — усмехается он, взглянув на меня.

Зардевшись, понимаю, о чём это он.

И становится так приятно… Глеб хотел только меня? Почему? Я ему нравлюсь?

Неловко глажу его по твёрдой натренированной груди.

— Зато, — неловко бубню от собственных нафантазированных мыслей, — теперь буду описывать секс лучше.

— Тогда… Чтобы ты не ударила лицом в грязь, я должен получше натаскать тебя.

Не успеваю ничего ответить, как он вновь нависает надо мной после получасовой пытки моего тела. Впивается в губы, терзая языком, и опять высасывает все мысли из головы. А я, как пластилин, подстраиваюсь под каждое его движение. Становлюсь горячей в его руках. И не хочу всё это прекращать, забываясь в мужчине с головой…

ГЛАВА 53

Любовь

Ощущаю на себе что-то тяжёлое. Астра опять проснулась раньше времени и залезла на меня?

Приоткрываю глаза, вижу незнакомое помещение. В комнату пробивается свет с улицы из полузакрытого шторой окна.

Уже утро? Сколько сейчас времени? Думаю, часов шесть…

Астра встала так рано?

Ладонь несётся к тяжести на моём теле. Ожидаемо представляю шелковистые волосы на макушке, но сталкиваюсь только с редкими и жёсткими. Веду пальцами вдоль поверхности.

Это не дочка… а мужская рука!

Подорвавшись с постели, сажусь и оглядываю Пожарского, спящего рядом.

Фух… это Глеб.

Стоп! Я что, уснула?!

Подпрыгиваю и судорожно ищу халат.

— Ты чего? — хрипло раздается сонный голос.

— Чего-чего, у меня ребёнок один в комнате!

Дура!

Найдя одежду, быстро накидываю на голое тело, которого не чувствую. Я так расслабилась ночью, что уснула, несмотря на свой внутренний запрет.

А теперь бегу в комнату и надеюсь, что Астра ещё спит. Даже не знаю, сколько времени!

Аккуратно захожу в спальню и не нахожу там своей Звёздочки.

Тревога волнами разлетается в груди.

Отчего-то вспоминается Марта, и в голове появляются сразу тысячи картинок, как мою девочку выкрали поздно ночью, пока её родители…

Боже, какие мы идиоты! Нашли чем заниматься в такое опасное время!

Неожиданно слышу детский смех.

Не плач, а смех.

Идёт из гостиной. Туда я и направляюсь на всех парах, надеясь, что ничего плохого не случилось.

Спокойнее мне стало сразу же — главное, что моя малютка дома.

Но ещё важнее, чтобы она ничего не натворила!

Забегаю в просторный зал и вижу свою Звёздочку, нарядившуюся в нежно-розовое платье. Она хлопает себя по коленочкам, разглаживая складочки ткани. И вновь радуется, строя глазки Славе, сестре Глеба.

Фух…

Жмурюсь и опираюсь о стену. Прикладываю ладонь к дико колотящемуся сердцу. Хорошо, что всё в порядке…

— О, смотри, кто проснулся, — раздаётся нежный голос Славы на весь дом. — Мама.

Открываю глаза и слежу за тем, как Звёздочка сползает с дивана и радостно бежит ко мне хвастаться обновками.

— А откуда у нас такая красота? — спрашиваю, когда моё золото подбегает ко мне и показывает себя со всех сторон, крутясь. А затем указывает пальчиком на свою тётю.

— Я не смогла пройти мимо него в магазине. Купила, не подумав, — начинает объяснять Слава. — Вот и приехала — отдать подарочки да встретиться с Глебом. Мама просила передать ему ключи от её дома, чтобы он занялся там ремонтом. Точнее, нанял бригаду.

— А, — всё, что могу ответить на её поток слов. Я хоть и проснулась, но от пережитого стресса не могу прийти в себя.

— Приезжаю, вас зову, а ко мне сонная Астра из комнаты выходит. Вот, пока ждали вас, я её покормила, принарядила. Мы поиграться успели. Да? — спрашивает её и проводит пальцами по маленьким детским счётам.

— Блин, прости, пожалуйста, — всё ещё чувствую вину за случившееся и не нахожу себе места. — Я уснула сегодня в комнате Глеба и…

Чуть не бью себя по губам. Я что, только что призналась его сестре, что в нашем фиктивном браке произошла трещина?!

— Я вижу, — смеясь надо мной, произносит Слава. Неловко!

И, уже совсем смутившись, продолжаю:

— Проснулась, в общем-то… и не уследила.

— Да с кем не бывает, — мягко улыбается. — Астре в самый раз сейчас спать одной. Ты будешь отдавать её в сад? Если да, то ей нужно научиться хоть немного жить отдельно без тебя, иначе будут проблемы с адаптацией. И придётся тебе до семи лет нянчиться с ней. Вероятность вырасти эгоисткой становится немного выше, поскольку она одна. А с учётом того, что ты будешь постоянно с ней и выполнять каждую её прихоть, судя по твоей любви к ней, это может в итоге сыграть против тебя.

Слушаю её и киваю, как болванчик, на каждое слово.

Ну, Звёздочка не похожа на эгоистку. Не знаю, какой она вырастет, но надеюсь, что воспитаю её хорошей девочкой.

Но кое-что в словах Славы меня и правда тяготит. То, что мне надо понемногу начать отпускать Астру от себя. Теперь она не только моя, но и папина. И мне надо научиться делиться ей.

Если захочу оставить их двоих, не закатит ли она истерику? Ещё как.

Они уже оставались вместе, но это была вынужденная мера.

— В общем, не переживай, — хлопает в ладоши. — Конечно, я утрирую, и этого может не произойти. Но давай так… Маме с папой тоже нужно уединяться, чтобы брак был крепче.

И подмигивает мне.

— У тебя же вроде нет детей, откуда знаешь? — судорожно меняю тему, поняв, о чём она. Взяв Астру за ручку, веду к дивану. Блин, искупаться бы и переодеться, а то неловко перед гостьей. Да и Пожарская уже не маленькая, чтобы не понять, после чего я такая… помятая.

Как раз-таки это она очень хорошо поняла.

— Она отучилась на мозгопромывателя, — слышится у меня за спиной. Поворачиваю голову — встречаю Глеба. Одетый, после душа и выглядит посвежее, чем я.

Нормально вообще? Пока я в панике дочку искала, он задницу свою намыливал.

— Пси-хо-ло-га, — по слогам произносит девушка. — Сейчас просто решила углублённо заниматься детской психологией.

— Помню, помню. Как раз наладишь контакт между нами, — показывает на себя и дочку.

— Астре никакой психолог не поможет свыкнуться с тем, что у неё такой отец, — закатывает глаза младшая Пожарская. Смотрят друг на друга, как истинные брат и сестра, и прожигают взглядом.

— По губам сейчас получишь, — не находит ничего умнее. И я прыскаю от смеха.

Серьёзный нашёлся!

— Хорошо, что не ремня, — убираю слезинку с уголка глаза. — Ладно, вы сидите здесь, присмотрите за принцессой, — ласково поглаживаю её по макушке. — Я пойду… приведу себя в порядок.

— Ладно, — недовольно отзывается он. Не нравится ему, когда над ним смеются. — Пока поговорим. Ты чего приехала?

И я оставляю их одних.

Направляюсь в нашу комнату, привожу себя в порядок. Возвращаюсь в самый подходящий момент — жаркий бой брата и сестры в самом разгаре.

— Нельзя ей всё разрешать. Особенно то, чего ей нельзя, — скрещивает руки на груди Слава. — И дело тут не в психологии, а в том, что, если ты дашь ей монету, она может её проглотить.

Сразу же в панике взглядом ищу ранее озвученную монетку — нигде не нахожу. Астра спокойно сидит, пьёт сок из бутылочки и наблюдает за дебатами.

— Вот когда свои появятся — тогда и будешь меня учить, — говорит ей Глеб. На что Слава меняется в лице. Резко встаёт с дивана, кидает в брата подушку.

— Да иди ты.

— Слав, прости, я не хотел, — вдруг Пожарский становится шёлковым. Подрывается следом и идёт за ней. — Вылетело необдуманно!

— Ничего не знаю! Всё! — громко заявляет девушка, отмахиваясь от него. — Ключи тебе отдала, платье ребёнку тоже. С Любой повидалась. Хватит с меня сегодня, поеду домой.

Попрощавшись со мной и с Астрой и отправив ещё раз Глеба в пешее эротическое, Пожарская-младшая уходит. А я не могу понять, в чём проблема и почему они так резко поругались.

Остаёмся втроём, Глеб подходит ко мне, стоящей у дивана, и обнимает со спины. Неожиданно целует в шею, где наверняка не осталось ни одного целого места.

— Ты мило сопишь во сне.

Так и хочется его треснуть! Зачем смущает, поганец?!

— Почему вы поругались? — смущённо спрашиваю, пытаясь сменить тему. Да и интересно, может, я что-то прослушала?

— Да я дурак, не обращай внимания, — специально убегает от темы. Решаю не спрашивать повторно. Видимо, что-то их личное, серьёзное. — Славка детей хочет, но у неё не выходит с мужем. А тут я выпалил, не подумав.

— А, — вспоминаю его фразу про «родишь своих». — Ну ты и кретин.

— Знаю-знаю, только ты меня не гаси. Извинюсь перед ней чуть попозже, когда она остынет.

— Ладно, — перевожу взгляд на Звёздочку. А малышка сидит, застыв и глядя на нас. Вдруг хмурится и, насупившись, идёт в нашу сторону.

Ой, кажется, доченьке что-то не нравится…

Отпихнув отца в сторону, встаёт между нами и обнимает меня за ногу.

— Оё! — чётко вылетает из её ротика.

А я усмехаюсь, показывая ему язык.

— Понял?

— Проблема, — задумчиво проговаривает Глеб. — Так быть не должно.

— Не должно, — соглашаюсь с ним. — Надо будет поработать над этим.

Увидев, что Пожарский не тронулся с места, Астра начинает зло топать ножкой, намекая, чтобы папка отошёл. Он со вздохом делает это, проводя костяшками пальцев вдоль копчика, который немного болит.

Из-за него же.

Как вспомню — щёки гореть начинают. Машу головой, прогоняя воспоминания этой ночи.

— Сказочница, — усмехаясь, зовёт меня Пожарский, словно зная, о чём я думаю, — тебе бы в издательство подъехать на днях. Договор перезаключить. Я жду новую книгу во взрослом сегменте со всеми описаниями.

Подхватываю дочку на руки.

— Дурак, — шепчу. — Опять твои шуточки…

— Да не шутки это. Книги твои кончились, надо издавать. А ты так-то ушла. Раз уж войны между нами нет, предлагаю тебе вернуться. Можешь даже с новым псевдонимом и книгами… — издевается надо мной, падая на диван.

— Для взрослых, да? — понимаю его намёки.

— Естественно, — взяв детскую бутылочку, запускает соску в рот и отхлёбывает немного сока. Ему бы подзатыльника за это дать! — Зря, что ли, вчера на практике показывал? Надо теперь в теории продемонстрировать.

— Обычно всё наоборот!

— У нас всё не как у людей. Нет, если ты настаиваешь, после теории можем опять перейти к практике.

Я прохожу мимо него уже с паром из ушей. Даю ему подзатыльник и забираю бутылочку Звёздочки.

— У него жена бывшая объявилась, а он дурака валяет.

— Потому что причин для паники нет, — спокойно тянет он, даже с нотками безразличия. — Успокойся и живи, как раньше.

Легко сказать… А мне теперь ходи и озирайся по сторонам.

ГЛАВА 54

Глеб

С улыбкой смотрю на переписку с Любой, всё ещё высвечивающуюся в телефоне. Надо работать, а я постоянно поглядываю на дверь своего кабинета, ожидая, когда сюда заявятся две взбалмошные девчонки.

Времени уже прошло предостаточно с нашего разговора.

Опять поглядываю на экран. Может, прочитал всё задницей?

«Часика через два приедем в издательство. Там вроде нужно было какие-то бумаги подписать?»

«Надо. Но сегодня привезу их домой, не переживай».

«Мы уже оделись и выехали. Астра хочет накормить папу шарлоткой. Пока горячая, надо есть».

«Она остынет, пока вы доедете».

«Зато документы подпишем».

Не знаю, что это. Желание повидаться? Или устали сидеть дома?

Да всё равно. Главное, что приедут.

Наконец-то дверь открывается, и я, как щенок, долго ожидающий хозяина, готов запрыгать от радости и начать махать хвостом.

И при виде неожиданного гостя едва не скалюсь и не рычу.

— А ты что здесь забыла? — цежу сквозь зубы.

Марта, закрыв за собой дверь, проходит вперёд походкой от бедра, пытаясь выглядеть соблазнительной в коротком чёрном платье.

Каюсь. Однажды на это тело я повёлся.

И сильно пожалел. В то время.

Не сейчас…

Не свяжись я с Мартой, Звёздочки сейчас не было бы… Поэтому плевать. Жалеть нельзя.

— Только не делай вид, что не ожидал меня здесь увидеть, — улыбается, обходя стол. — Ты не запретил охране впускать меня. Значит, знал о моём визите.

Естественно. Причём запрет я не сделал не просто так.

Я долго хотел поговорить с ней. И хоть сейчас мне это не надо, мне интересны её истинные мотивы. Что заставило её написать отказ от Астры?

— Хорошо, — откидываюсь на спинку кресла. Нужно поторопиться с разговором. Не хотелось бы, чтобы Астра приехала не вовремя и снова увидела свою горе-мать. И Люба. Да, ей лучше не встречаться с Мартой.

Кажется мне, что Нежная, девушка, которая ничуть не соответствует своей фамилии, набросится на Марту и выдернет ей несколько клочков волос.

— Слушаю.

— А что слушать? — смеётся, присаживаясь на край стола, рядом со мной. Надо не забыть позвать уборщицу, чтобы всё тщательно вытерла здесь и прошлась хлоркой. — Я соскучилась по тебе. Да и по дочке. Хочу с ней увидеться. Но больше рисковать не буду и сделаю это лишь с твоего разрешения.

— Нет, — чеканю.

— Ну, бусь, — елейным голоском пытается заполучить своё. Опускает ладонь на моё плечо, и я тут же сбрасываю её, зло проговаривая:

— Ты, видимо, перепутала меня со своим мужем, — замечаю след от кольца на её левой руке. Американские замашки. И зачем сняла? Думала, я сразу кинусь к её ногам, узнав, что она одинока? — Не боишься, что он узнает?

Она сама отдёргивает ладонь.

— Раскусил.

— Поэтому ни одному твоему слову я не верю. Говори прямо, зачем пришла. Скажу честно, видеть твою физиономию я долго не хочу. Ты ведь улетишь, когда получишь своё? Бусик наверняка тебя ждет, — на последних словах усмехаюсь. Ну и херня эти прозвища. У нас со Сказочницей самые лучшие.

Не ванильные, оригинальные. И главное — по делу.

Только с «Жирафом» я не согласен.

— Тебя ведь не дочь интересует? — спрашиваю прямо.

— Почему же? Очень даже.

— Зачем тогда бросила её пару лет назад? Давай только без воды.

— То есть тебе неинтересно, почему я сбежала от тебя накануне свадьбы?

— Ты ведь сама сказала, что влюбилась. Сердцу не прикажешь, — говорю это, и, на удивление, на душе ни капли не паршиво. Хотя раньше задумывался, что я сделал не так? А сейчас так плевать. — Мне лишь хочется узнать, что тебе сделала наша ни в чём не повинная дочь.

Она закусывает губу и тут же кривится, пытаясь скрыть свои эмоции.

— Я влюбилась, — говорит очевидные вещи, — в иностранца. Но я ему с ребёнком была не нужна.

— Хоть бы сказала об этом мне, — цежу сквозь зубы. — Я бы её забрал.

— Я действовала наверняка, — хмыкает. — Мне срочно нужно было улететь. А у неё не было паспорта.

— Охеренная причина, — поражаюсь её логике. — И не отменяет того факта, почему ты не сказала мне.

— А может, не хотела, — болтает ногой. — Я ведь понимала, что она тебе не нужна. Как и мне. Зачем надо было вешать груз на нас обоих, когда её забрала бы какая-нибудь простушка, как твоя жена, и носилась с ней?

— С чего ты взяла, что она мне не нужна? — летит с претензией. От одной этой мысли хочется встать и выкинуть её в окно. Нашла что сказать! — Я хотел ребёнка.

— Лишь для того, чтобы меня удержать. Думаешь, я не понимала этого?

— На хрен ты мне не сдалась.

— Сейчас — может быть. Но тогда… Пожарский, не строй из себя дурака, ты любил меня. Хотел со мной семьи. А я — нет. Потому что… я тебя никогда не любила. Честно скажу, что встречалась с тобой только из-за денег.

Опять усмехаюсь.

— Ничего нового. Дай угадаю, прилетела ты за ними же?

— Нет, — улыбается, строя из себя дурочку. — За дочерью. Говорю же, прошло время, я изменилась, и я хочу побыть со своей кровинушкой. Так когда я могу с ней увидеться? Можем погулять втроём. Только прошу, не бери с собой свою жёнушку, у меня от неё изжога.

Словно по щелчку «изжога» Марты как раз открывает дверь. И первой в кабинет весело залетает Звёздочка с контейнером в руках. Несётся ко мне, но останавливается посреди кабинета.

Чёрт, и почему они не могли задержаться?

Марта тут же спрыгивает со стола.

— А кто пришёл к нам? — мило щебечет, завидев малышку. Тон моментально меняется, становится настолько лживым, что меня вот-вот стошнит.

Астра словно врастает в пол. И её тут же закрывает собой Люба.

— Ещё один шаг в её сторону, — угрожающе шепчет Нежная, — и Глебу придётся вызывать тебе скорую. Или похоронное бюро.

— У нас тут клиника несколькими этажами ниже есть, — улыбаюсь от слов Сказочницы. Какая же она всё-таки разная! Порой милая, нерешительная, смущающаяся, а иногда… такая серьёзная, готовая перегрызть любому глотку. Вторую я вижу только тогда, когда дело касается Астры.

— Отлично, — закатывает рукава кардигана. А ей он идёт. До этого ни разу не видел на Любе верхней одежды, а тут похолодало, и она стала ещё милее.

Чёрт, болван! Хватит на Нежную заглядываться! Там Астра испугалась! Или нет?

Моя Звёздочка, нахмурившись, прячется у мамы за ногой. И смотрит в сторону Марты так же угрожающе, будто накинется на неё.

Господи, они хоть и неродные, но так похожи!

Кажется, это мне нужно будет делать тест ДНК. И это я окажусь чужим по крови, а не Любовь.

— Разговор окончен, — говорю громко и строго на весь кабинет. — Уходи. Не пытайся подружиться с дочерью. Я всё равно не дам тебе возможности сблизиться с ней.

— Тогда я подкину тебе море проблем, — самоуверенно заявляет Марта. Достаёт из сумочки свою визитку и кладёт на стол. — Но я готова обсудить условия, при которых мы оба окажемся в лучшем положении.

На последних словах улыбается и уходит всё той же пафосной походкой.

Говорят, что мужики павлины. Женщины не лучше, особенно при виде других. Бывшая состязается с нынешней. Смех, да и только.

Марта, вся из себя важная, проходит мимо Любови. Щёлкает её по носу и весело произносит:

— Не злись, морщины появятся. А тебе они противопоказаны. Страшная будешь.

— По себе людей не судят, — язвит Сказочница ей в спину. И тут же вытирает нос кардиганом. — Курица общипанная.

Марта уходит, даже не взглянув на Астру.

Серьёзно? Так палиться, что приехала ко мне за откупными? Будет теперь мозолить мне глаза, пока не надоест и я не дам ей денег? Но разве у неё их нет? Тачка имеется, телохранитель тоже. Так в чём дело?

Смотрю на карточку, которую она оставила. Поднимаю её, прокручиваю в пальцах. Да ты свой бизнес открыла, Марта? Удивила-удивила.

Пока не забыл, быстро фотографирую визитку и отправляю Жене.

Мы приближаемся к правде.

То, что Марта приехала за деньгами — совершенно точно. А вот для чего — вопрос.

Откладываю телефон, встаю из-за стола и подхожу к девочкам. Заглядываю за Любу, где ещё стоит моя малышка с контейнером в руках.

— А меня кормить сегодня будут? — улыбаюсь. Звёздочка, отмерев, устремляет всё внимание на меня. Выходит из-за мамы, направляется ко мне с вытянутыми вперёд руками.

Я присаживаюсь и умиляюсь тому, как доченька протягивает мне шарлотку.

— Мне?

— Тя, — соглашается, кивнув.

Млять. Я самый счастливый, ей-богу.

— Сама готовила?

Тут же застеснявшись, переминается с ножки на ножку. Перевожу взгляд на уже подобревшую Нежную. Когда с Астрой всё в порядке, она всегда успокаивается.

— Мы готовили вместе. Звёздочка хорошо поела яблок. Да?

— Тя, — гордо заявляет булочка.

— Спасибо, — благодарю её. — Дашь поцеловать себя?

Её глазки резко начинают бегать по сторонам. Но она не отдаляется, а делает вид, что ничего не услышала. И ждёт.

Так вот оно чего!

Ей нежности от меня не хватало?

— Так можно? — спрашиваю ещё раз, наклонив голову набок.

Она отворачивается, смотря в сторону.

— Ну она ж тебе щёчку даёт, — подсказывает Люба, подгоняя меня. — Давай, быстрее-быстрее.

— А, да? — непонимающе спрашиваю. Наклоняюсь и легонько касаюсь пухлой мягкой щечки. Хорошо, что побрился вчера и не поцарапаю щетиной мягкую и нежную кожу.

Астра тут же отпрыгивает, потирая свою щёчку.

Вот же маленькая недотрога.

Видно, что приятно, но показывать этого не хочет.

— Зачем она приходила? — вдруг спрашивает Люба, которой явно нет покоя из-за Марты.

— Да кто ж её знает? — встаю и пожимаю плечами. Нет, знаю. Кто-то явно намерен шантажировать меня дочерью. Глупо. Очень глупо. — Спокойно не живётся.

— Как ты можешь быть таким спокойным?!

Не удержавшись, подхожу к девушке. Обвиваю за талию и притягиваю к себе, поймав мимолётный экстаз от этих ладошек, уткнувшихся в мой торс.

Явно удивляю её этим жестом и смущаю одновременно. Даже взгляд опускает и пальчиком водит мне по рубашке. Точно дырку мне протрёт в ней.

— А чего мне паниковать? У меня всё нормально. Красавица-жена и…

Опускаю взгляд на насупившуюся Звёздочку. И тут же отхожу от Любы, поднимая руки вверх.

— И ревнивая лапочка-дочка.

Понял я, что маму пока придётся зажимать по углам. И пока кое-кто спит.

— Бесишь, — опять слышу знакомые тихие слова.

— Приходи ко мне вечерком, — усмехаюсь. — Успокою тебя.

Цокает язычком. И уже закатывает глаза, еле пытаясь скрыть, что я её смутил.

Да всё, Нежная. Ты для меня как открытая книга. Я уже выучил те главы с твоим покраснением и растерянностью наизусть.

И мне нравится это смотреть.

Буду смущать тебя ещё чаще.

— Что там подписать надо было? — меняет тему специально, лишь бы больше не дразнил её.

— Вот и молодец, — хвалю её. — Успокаивайся и не переживай. Всё пройдёт, она уедет. Всему своё время.

ГЛАВА 55

Любовь

— Зайка, не торопись, — прошу Астру, бегущую по тропинке в парке. С утра она вся возбужденная и торопливая. Из-за того, что сегодня ехала с папой в машине?

Скорее всего.

В последнее время они хорошо ладят и часто проводят время вместе. У меня даже появилось личное время, и я резко начала наводить красоту. Масочки всякие делаю, крема для тела использую…

Раньше меня это не интересовало, но теперь, когда мы с Глебом перешли грань фиктивного брака, мне захотелось работать над собой. Хотя всё устраивало! А теперь и одежду выбираю по полчаса.

Правда, он уже несколько раз видел меня без неё…

За эти две недели наши отношения сильно продвинулись вперёд.

Из-за ревности Звёздочки, которая чуть поутихла, мы частенько встречаемся ночью. Аж до самого утра. Пока только несколько раз из-за моей боязни оставлять малютку одну.

Но эти ночи были незабываемые. Выматывающие, но в то же время расслабляющие. После которых я словно воскресала заново.

Что же творит хороший секс с девушками, а…

Но дело не только в нём. А в самом Пожарском. В эмоциях, что он вызывает у меня.

Он всё такой же грубый, не упустит возможности подколоть, но… Я хочу всё больше и больше времени проводить с ним. Хочу его внимания.

И каждый раз, когда он обнимает меня, целует… бабочки в животе закручиваются в урагане.

Влюбилась, дурочка.

Понимаю это — и ничего не могу с собой поделать. Да и не собираюсь!

Ну и что с того? Главное, что у нас всё замечательно.

Может, Глеб меня и не любит, но что-то между нами всё же есть. Он хотя бы не ненавидит меня. Сексист же!

Но он очень даже ласков…

Вспоминаю, как его пальцы нежно касались позвоночника сегодня утром, и тут же краснею, закусывая палец.

Мы не виделись полчаса с тех пор, как высадили его у офиса, а я уже скучаю и хочу увидеться.

Бью себя по щекам.

Нет-нет-нет, он на работе! И мы не должны ему мешать!

— Любовь Сергеевна, всё в порядке? — спрашивает мужчина, вырывая меня из мыслей.

Вот чёрт!

— Нет-нет, — машу охраннику. — Всё в норме!

Постоянно забываю, что он рядом! Во время каждого выхода из дома он теперь сопровождает нас. Приказ Глеба.

А я что? А я не против. Мало ли, вдруг больная эта появится? Её не было видно все эти две недели с той встречи в кабинете Пожарского.

Когда о ней заходила речь, мужчина отзывался всё так же, с равнодушием, постоянно отходя от темы и говоря, что осталось совсем немного, и я её больше не увижу.

И меня пугает его спокойствие. Он правда все держит под контролем или делает вид, чтобы я не паниковала? А от этого я паникую ещё сильнее!

— Астра-а-а, давай присядем, — чувствую усталость и прошу доченьку остановится. Она послушно делает это, прижимает к себе плюшевую игрушку. Указывает куда-то в сторону. А там ларёк с мороженым. Качаю головой. — Нельзя. Уже прохладно. Заболеешь ещё…

Она дует губки, но я все равно непреклонна. Сажусь на лавочку, поднимаю Звёздочку и отвлекаюсь на телефон. Отвечаю сразу, как вижу входящий контакт.

— Да, мам?

— Бесстыдница, — хоть я и не вижу, но знаю, что сейчас она осуждающе качает головой. — Когда мне внучку привезёшь? Две недели прошу. Я соскучилась! Со-ску-чи-лась!

— Да сегодня привезу, сегодня, — закатываю глаза, вспомнив большую сумку в багажнике машины, на которой мы сюда приехали. — Только Глеба на работу завезли. Сейчас прогуляемся немного, и я привезу тебе твою внучку.

— А сама не останешься?

Закусываю губу.

— Нет. У меня… планы на вечер.

— О-о-о-о, дай угадаю, романтический вечер?

Смущенно веду пальцем по джинсам от неловкости.

— Что-то типа того. Но я хотела бы провести время вдвоём. Да и сестра Глеба сказала, что иногда Астре стоит побыть с другими людьми, чтобы ей самой было проще. И в общем-то… вот.

— Поняла-поняла. Ну, без тебя мы справимся. Она и до этого оставалась же с ночёвкой.

Да, было такое, поэтому я не переживаю. Только немного. Поэтому Алексей, охранник, отправится с ней и будет караулить родительский дом. А я отправлюсь в нашу привычную глушь и устрою «романтик». Бельё, свечи… Наверное. Если решусь и не испугаюсь раньше.

Но бельё ведь я уже купила…

— Ма, — тянет меня доченька опять к ларьку с мороженым.

Понимаю, что она не успокоится.

— Лёш, прогуляешься с ней до киоска? Чтобы успокоилась. Только не бери ей ничего, ладно?

— А если она попросит? — потупив взгляд, спрашивает мужчина.

— Откажи. Пусть лучше на тебя обижается, чем на меня.

Он вздыхает, взяв всю ответственность на себя.

И, взяв дочку под мышки, спускает с лавочки. Коммуникабельная Звёздочка с радостью идёт рядом с ним, тыкая пальцем по сторонам и изображая звуки животных.

— Что за Лёша? — спрашивает моя любопытная мама. Ох, а как иначе?

— Охранник.

— А, это из-за той ненормальной?

Мама в курсе, я ей рассказывала.

— Да…

— Пусть только заявится к нам. Папа ей зад прострелит.

— Теперь я хочу, чтобы она к вам пришла, — тихонько смеюсь, представив это. — Хотела бы я увидеть лицо Марты в этот момент…

— Какой момент? — раздаётся задорный голос сверху. Резко запрокидываю голову и чуть не давлюсь воздухом.

Марта!

Вспомнишь говно, вот и оно, чёрт возьми!

— Мам, я перезвоню, — говорю и скидываю звонок.

Что она здесь забыла? Да так внезапно!

Поворачиваю голову в сторону Звёздочки, что стоит вдалеке с охранником и упрашивает его купить мороженое.

И кривлюсь.

— Ты что, следишь за нами? — перевожу всё внимание на девушку, нагло присевшую рядом со мной. Закидывает ногу на ногу и разглядывает свои ногти.

— Нет, я была у Глеба.

Бесит.

Какого чёрта она ходит к моему мужу? И всё равно, что фиктивному.

— А этот парк рядом с его офисом. Я уезжала и увидела вас.

— И решила испортить нам день?

Она глупо смеётся.

— Нет, подумала, что это отличная возможность увидеться с дочерью. Пожарский меня ведь к ней не подпускает.

— И правильно делает, — цежу сквозь зубы.

— Ничего, это вопрос времени, — мерзко улыбается. — Вообще, сегодня я не с визитом к Астре. А к тебе. Скажу быстро, пока дочка не вернулась. Не хочу, чтобы она плакала.

Вы гляньте, как заговорила… А до этого совершенно не думала о ней, заявившись в чужой дом и отрывая её от матери.

— Ко мне? — выгибаю бровь, осознав, что она только что сказала.

— Это не моё дело, но… — опять смотрит на свои ногти. — Просто хочется насолить Глебу, поэтому я скажу.

— Что?

— У него на днях суд, — усмехается, подняв на меня взгляд, — в котором он может вернуть себе дочь, как родной отец. А это значит одно… Он заберёт у тебя Астру, а ты останешься у разбитого корыта.

Скептически сощурившись, наклоняю голову набок в вопросе.

— Ты меня за кого принимаешь? — спрашиваю серьёзно. — Мы тебе что, в книге какой-то, где эмоциональная героиня сразу же поверит в слова злодейки и побежит всё рушить? Максимально глупое решение.

Особенно после того, что она сделала.

Ворвалась в наш дом, что, кстати, кажется, у них семейное. Затем вырвала у меня из рук дочь, заперла в комнате.

— Сразу видно, сказки пишешь, — усмехается.

Она даже это знает?

Насколько много ей известно?

Стоп. Она ещё и про суд в курсе? Откуда? Кто-то сказал? Но сколько людей знали, с чего началось наше знакомство с Пожарским? Именно с того, что он пытался забрать у меня дочь. Да единицы! С моей стороны — так точно.

— Где ты вообще это услышала?

— От Глеба же. Он сам мне сказал. «Потерпи немного, дорогая, сейчас я заберу нашего ребёнка у этой глупой дуры, и мы снова будем вместе».

Хочется впиться в эти волосы и вырвать их с корнями.

Пожарский такого не сказал бы.

Не сказал бы ведь?

Фантазия как не вовремя начинает играть. Представлять эти жуткие сцены.

А ведь спокойствие Глеба в таком случае объяснимо. И его слова. «Всего лишь вопрос времени, и ты её больше не увидишь». Потому что ещё немного — и у меня не останется ни дочери, ни связи с этой семьёй?

Да глупости какие!

А если… Вдруг он внезапно подсунет мне какие-нибудь бумажки, которые я подпишу, думая, что они от издательства? А окажется… что это отказ от ребёнка.

Нет. Всё, хватит, Люба. Такое невозможно.

— Спасибо, я с ним поговорю, и мы вместе вечером посмеёмся над этой ситуацией.

Встаю с лавочки, не собираясь больше слушать эти бредни.

— Как знаешь, — несётся мне в спину. Разве всё это не подозрительно?

Скрестив руки на груди и перехватив сумочку, направляюсь в сторону дочки и охранника. Он, бедолага, уже воет и не знает, что сказать дочке, чтобы она успокоилась.

А меня так взбесила вся эта ситуация, что я без колебаний подхожу к ней, хватаю на руки, проигнорировав все истерики. И, всё ещё пребывая не в духе, продолжаю:

— Всё, нагулялись. Поехали к бабушке.

— Ба, — лепечет солнышко, тут же позабыв о желаемом. — Де.

Вспоминает бабушку, дедушку, и мне на это на руку. Но это сейчас мало меня заботит.

Вот же дрянь эта Марта!

Нет, я не верю ни единому её слову.

Но червячок сомнения и интереса она во мне закопала.

Откуда ей известны наши войны с удочерением?!

Может, он хочет удочерить Астру, как мой муж? Не знаю.

Хочется позвонить ему или заявиться прямо в офис, поговорить, но мы можем сделать это и вечером. К тому же он работает. И отвлекать его по пустякам нет смысла.

Не буду отходить от своего плана. Вечер, романтический ужин, сексуальное белье.

А для начала отдать внучку бабушке. Что я и делаю. Привожу Звёздочку в родительский дом, предупреждаю, что заберу её завтра к вечеру. Дольше разлуку я не переживу.

Алексей остаётся там, на всякий случай. Ему Глеб доверяет, поэтому целую свою девочку в щёчку и со спокойной душой еду домой.

Время у меня есть до вечера, поэтому я немного прибираюсь, несмотря на то что на днях приезжал клининг. Но с маленьким ребёнком удержать чистоту больше дня — уже достижение!

А так как вчера Астра кидалась игрушками в отца, в гостиной царит хаос, который я и разбираю.

Нахожу какие-то рабочие документы на столе и не знаю, куда их деть. Оставить тут? Нет, мешаться будут.

Делаю фото документов и, найдя таким образом повод, пишу Пожарскому.

«Я тут убираюсь. Куда это убрать?»

И следом:

«Только не говори оставить. Они создают бардак».

Ответ приходит спустя несколько минут.

«Можешь отнести в мой кабинет. Положи на стол или в ящик».

Отправляю ему причудливый стикер в виде кота, шаркающего по полу ножкой.

А он мне в ответ какого-то танцующего жирафа. Жирафа!

Тихонько смеюсь, беру бумаги.

Нет, Глеб точно нас не кинет. Я уверена. У нас контракт. И брак.

А Марта — просто завистница! И придумала невозможное!

Поднимаюсь на второй этаж, в кабинет Глеба. И прихожу в ужас, когда мне открывается настоящая катастрофа, царящая на столе.

Опасно тут убираться, но… беру на себя ответственность. Разбираю все документы по темам, складывая в файлы и подписывая на бумажке, которую кладу в каждую папку.

Остаётся совсем немного, и я рассматриваю последние бумаги.

Извещение?

Мельком пробегаюсь взглядом по тексту.

Язык немеет, а губы распахиваются от шока.

Что это значит?

В письме Глеба требуют явиться в суд. По делу об Астре, над которой он хочет оформить опеку.

Да ну, нет…

Перечитываю ещё раз.

Может, я не так всё поняла?

Пишут заумными фразами!

Несколько слов даже ищу в интернете, и они не приводят меня в восторг…

И я пытаюсь переварить то, что узнала.

Пожарский подал на меня жалобу, как на действующего опекуна Астры… И хочет взять опеку полностью на себя. Лишить меня родительских прав. Стать единственным отцом для Звёздочки.

И пришла эта бумага два дня назад.

Неужели всё это время, что мы живём здесь, он продолжал своё дело? И Марта оказалась права? Он затуманил мне мозги, чтобы добиться цели?

Нет-нет-нет!

Сжимаю бумажку в пальцах и ощущаю нереальное опустошение и злобу… Сдохнуть хочется. Он не мог! Или мог?

Это ведь не может быть реальностью?

Дрожащими пальцами беру телефон в руки.

И в голове проносятся слова Марты.

«Потерпи немного, дорогая, сейчас я заберу нашего ребёнка у этой глупой дуры, и мы снова будем вместе».

Бред-бред-бред!

Пишу Пожарскому.

«Сходим послезавтра в детский театр? Представление утром, в десять часов».

Суд у него назначен на одиннадцать.

Согласится? Если нет, то однозначно подтвердит эти слова.

«Не могу, буду занят. Сходите одни», — прилетает моментальный ответ.

Вот и всё.

Все слова подтвердились.

Что я сейчас ощущаю? Сосёт под ложечкой. Так сильно, что хочется задохнуться.

Он ведь не только меня предал. Но и дочь свою. Он знает, что она без меня не сможет. Но продолжает.

Чёрт, не знаю! Голова кипит от вопросов. В груди ноет.

Нет, романтический ужин отменяется. Теперь я точно не смогу настроиться. И тем более сделать этому человеку приятное.

Более того, мне нужно побыть одной. Всё обдумать, решить. Как лучше поступить. Подальше отсюда.

Я чувствую себя истинной женщиной, вскакивая из-за стола. Сжимаю ладони в кулаки и желаю насолить Глебу. Заставить его волноваться. Поиграть на его нервах, как он делает это со мной.

Вылетаю из кабинета, спешу к себе в комнату. Хватаю небольшую сумку, складываю вещи. Беру с запасом. Если всё окажется правдой — перевозить в следующий раз будет меньше.

С взявшимися из ниоткуда слезами на глазах закидываю бельё в сумку.

Нет, ну не мудак ли?!

Ещё какой!

А если он весь этот спектакль для меня устроил? Вертит мной, как хочет?

Думаю обо всём этом — и обида гложет.

Пошёл ты, Пожарский. Дочку я тебе не отдам!

Шмыгаю носом и думаю, как уехать отсюда незамеченной. Не хочу его пока видеть. А если попрошу водителя, всё моментально вскроется. А мне нужно время. Побыть одной. Распечатать фотографии, побросать в Пожарского дротики.

Позвонить папе и попросить его забрать меня?

Нет, это вызовет вопросы.

Такси?

Да кто сюда поедет?!

Отчаявшись, кидаю сумку на пол.

— Даже психануть нормально нельзя! — и бью её ногой. Тяжело дышу, но быстро успокаиваюсь, зная, кто мне поможет.

ГЛАВА 56

Люба

— Вань, спасибо, что согласился подвезти, — искренне говорю и держу сумку за спиной у подъезда моего дома. Я не интересовалась, что с квартирой, но вижу новое окно в кухне.

— Да мне несложно было, — чешет затылок парень. Это его привычка. — Был рад, что ты позвонила. Отлично поболтали в пути.

Это да. Хотя я чувствовала напряжение в салоне. Ваня постоянно расспрашивал о моём муже. Кто он, кем работает. Был удивлён, что в этом лесу, откуда он забирал меня, вообще кто-то живёт.

Вот! Я не одна так считаю!

Жаль, что Владка не смогла приехать с детьми. У неё сейчас другие заботы — тёрки с бывшим мужем и свёкром.

Пришлось просить бывшего. Он ведь сказал обращаться к нему, когда надо будет. Вот и настал тот момент. Лишь бы Глеб пока не знал, куда я уехала. Тут, правда, надо дураком быть… Но да ладно. Здесь лучше, чем там, в доме, где каждый предмет вызывает злость и боль.

С ним ведь всё связано.

— На чай не пригласишь?

— Вряд ли он там есть. Как и кухня.

О ремонте я ничего не знаю. Мама договаривалась с соседями, пока я занималась Астрой и Пожарским.

— А, пожар же был, — вспоминает об инциденте.

Киваю.

— Тогда ладно, — со вздохом протягивает мне ладонь. — Угостишь, как появится возможность.

— Договорились, — отвечаю на рукопожатие. А раньше всё по-другому было. И вот сейчас, смотря на этого просто парня, не понимаю, как мы могли быть вместе. Сейчас я вижу в нём лишь друга.

И когда меня перестали привлекать мои ровесники? Старый дед Пожарский выявил во мне специфические вкусы. А какой у него характер… Чёрт, почему я опять о нём думаю? Он козёл!

Ваня, улыбнувшись, разворачивается и идёт к машине. Я же залетаю к себе на этаж и здороваюсь с соседями, которые верещат о том, как я расцвела.

Видели бы они меня до сегодняшнего утра… Это я ещё потухла.

Захожу в родную квартиру. Как же я по ней скучала! Запах, правда, совсем другой из-за того, что здесь никто не живёт. А раньше ведь стоял аромат еды, детских салфеток и тёплого молочка.

Помню, как впервые привела сюда Астру… И в груди всё трепещет.

Она сразу же пошла всё осматривать, как маленькая хозяюшка…

От воспоминаний чуть не плачу. Благо от хороших моментов.

Печально прохожусь по кухне взглядом и столбенею. На секунду. А затем залетаю в неё, оглядываясь по сторонам. Эй, а пожар вообще был?! Почему тут всё как новенькое? Даже посуда с этикетками!

Так всё быстро сделали? Удивительно.

Присаживаюсь на стул и улыбаюсь. Так всё необычно после роскошного коттеджа Пожарского…

Грусть появляется от того, как сильно я привыкла к тому дому. Я ведь и уют начала в нём уже наводить. И плед в гостиной оставила, и ковры расстелила в некоторых местах.

Ай, пусть там теперь Марта всё обустраивает.

Ложусь на стол головой и прикрываю глаза.

И почему всё так обернулось?..

Гад ты, Пожарский, гад.

Не знаю, сколько так лежу, но приходится встать. Прибираюсь в квартире, убирая слой пыли, появившийся за время нашего отсутствия. Принимаю душ и ностальгирую, разбирая игрушки Астры, которыми она почти не играла. И заказываю доставку — готовить мне не для кого.

Предательство предательством, а ужин по расписанию.

Когда раздаётся звонок, мчусь к двери. Курьер приехал! А чего так рано? Должен же быть только через час.

Распахиваю дверь и удивлённо моргаю.

Не курьер.

— Вань?

Днём виделись. Зачем пришёл?

— Не ждала? — неуверенно проговаривает.

— Не-а. Я чай ещё не покупала.

— А я увидеть тебя захотел.

Ой, не нравится мне всё это.

— Так виделись же…

— После этого сильнее захотел.

Переступает порог моей квартиры. Тянется ко мне руками, пытаясь обнять. И я тут же останавливаю его ладонями, выставив их вперёд.

— Ты чего? — испуганно шепчу.

Неужели он принял мой звонок за что-то большее?

Блин, надо было звонить папе! Или Славе! Может, вошла бы в моё положение, услышав, что её брат нехороший человек!

— Люб, ты же мне не просто так позвонила? Вернуть всё хочешь? — спрашивает с надеждой и не бросает попытки обнять меня.

— Нет! — восклицаю и пячусь назад. А он ногой входную дверь закрывает и надвигается на меня. — Я просила о помощи. Сам сказал, что я могу к тебе обратиться.

— Можешь, — одобрительно кивает. — Но я хочу плату за помощь.

Что же за меркантильные люди!

— А, так чаем могу угостить, — нервно отзываюсь, понимая, на что он намекает.

— Его же нет, — усмехается.

— Найдём, найдём! — в испуге бегу на кухню. Он заходит за мной следом, оглядываясь по сторонам. — Тебе какой? Чёрный, зелёный?

— С Любовью, — серьёзно выдаёт, снова надвигаясь на меня.

Да что на него нашло?!

Подходит, крепко обнимает и зарывается носом в мои волосы.

И почему мне так неприятно?.. Помыться хочется.

Представляю на его месте Пожарского — вот с ним сердце клокочет как ненормальное. А с Ваней нет. Наоборот, отторжение. И взявшееся из ниоткуда чувство измены.

— Я так скучал по тебе, ты бы знала… — обжигает дыханием кожу головы.

— Не знаю, — пищу, пытаясь отстранить его от себя. А он как прилип, так не отлипает. — Вань, ты меня пугаешь, перестань.

— Я тоже себя пугаю, — вздыхает и тянется ко мне своими губами.

Тревожно мечусь по сторонам, не зная, как от него оторваться.

Благо в дверь звонят, и его это сбивает, его хватка слабеет. Пользуюсь этим моментом и вырываюсь.

— Курьер! — визжу и бегу в коридор. Сейчас выбегу на лестничную площадку, а дальше… Не знаю, что дальше. Но разговоры тут не помогут. А быть изнасилованной своим бывшим мне не хочется.

Открываю дверь и опять встречаю незваного гостя.

И этот — вызывает раздражение.

Вот перед его визитом мне не помешало бы поесть. Чтобы немного подобреть.

— Ты чего вытворяешь? — встав в дверном проёме, спрашивает Пожарский. Упирается рукой в дверной косяк и, сощурившись, сканирует меня пламенным взглядом. Так сильно, что я вот-вот превращусь в пепел.

Не успеваю ответить, как из кухни выходит Ваня.

Пожарский медленно переводит своё внимание на него. И в глазах мелькает странный огонёк.

— А это кто ещё такой? — Глеб мрачнеет, а голос становится сердитее. Выпрямляется и, судя по тому, что закатывает рукава рубашки, моментально вспыхивает.

И как он вообще нашёл меня?! Нет, это было легко, но я надеялась, что у меня времени как минимум до утра.

Эх, Люба, дура ты… Он тебя в другом городе нашёл, хотя ты шифровалась, как могла. И чего я ожидала, спрятавшись здесь?

— А ты кто? — с вызовом спрашивает Ваня. Мягкого парня как ветром сдуло.

— Её муж, — с раздражением чеканит Пожарский.

Резко хочется залепить пощёчину.

Да какой ты муж мне после этого!

— А ты кто? Любовник? — спрашивает с пренебрежением Пожарский.

— Нет, её первая любовь, — словно пытаясь задеть, говорит гордо.

Зря, наверное, потому что черты лица моего фиктивного мужа ожесточаются.

— Да, и он уже уходит, — намекаю Ване на то, чтобы смылся отсюда. Мне хватило его приставаний, от которых до сих пор передёргивает. Да ему и правда лучше испариться — у Глеба не золотое терпение.

Бывшему мои слова не нравятся. Конечно, я буквально принижаю его на фоне другого мужчины, прогоняя. А что поделать? Мне не нравится, как он себя ведёт. Да и вероятность драки слишком высока, пока они находятся в одном помещении.

— Ну и ладно, — выплёвывает, проходя мимо нас. И как-то зло выдаёт: — Удачи.

Пожарский заходит внутрь и закрывает дверь в квартиру. И вот теперь становится ещё страшнее. Особенно от его пробирающего до костей взгляда.

Но мне плевать.

Я делаю вид, что его здесь нет, и захожу на кухню.

— Чай предлагать не буду, — говорю резко от обиды.

— Ты чего колоться начала, колючка? — чувствую его за своей спиной. Мужские ладони падают ниже талии, на бока. Попробуй только спуститься ниже — подпишешь себе смертный приговор. — С утра ласковая была, а сейчас… Сорвалась куда-то, уехала. На чужой машине. Я запереживал.

Не бить его, не бить! Но так хочется!

Запереживал он! Конечно, лёгкий способ дочь получить убегает.

— Так, — его тон снова меняется. С нежного на твёрдый.

Резко поворачивает к себе, подхватывает под бёдра и сажает на стол.

Наглый — слов нет!

Раздвигает мои ноги в стороны и вклинивается между ними. Благо на мне домашние шорты.

— Рассказывай.

— Что рассказывать? — вылетает резко.

— Почему ты убежала? И говоришь со мной так, будто я тебе что-то сделал.

— А как мне ещё говорить с человеком, что за моей спиной мутит воду? — выпаливаю сразу.

— Ты про Марту? Не мучу. Просто не хочу, чтобы ты переживала о ней. Но если тебе важно, я могу рассказать, почему ничего в отношении неё не предпринимаю.

— Потому что вместе хотите меня кинуть? — уточняю, скрестив руки на груди. Благо места хватает хотя бы сверху. Снизу ни шелохнуться, ни двинуться.

— С этого места поподробнее, — требует.

— Сколько раз вы виделись за эти две недели? — спрашиваю на своей волне. Это он должен мне всё рассказывать, а не я ему.

— Четыре раза, — отвечает уверенно.

Надеялась, что скажет «раз или два». Но четыре… Уже напрягает.

— И что вы делали?

— Лично я — чувствовал омерзение.

— Глеб, — произношу с нажимом, намекая, что стоит отвечать чётче.

— Ничего, что могло бы вызвать вопросы. А ты что, ревнуешь? Она сказала что-то провокационное, а ты повелась?

Я не повелась. Всего лишь хочу поймать его на обмане.

— Нет. Но она рассказала, какой ты подонок.

— Конечно, она же моя бывшая. Бывшие хорошее никогда не скажут. Язык отвалится.

— Не в этом дело, — цежу сквозь зубы. — Хватит играть со мной. Я знаю, что ты продолжаешь свой первоначальный план и хочешь забрать у меня Астру.

Не получилось у меня вытянуть это из него. Не сдержалась.

— С чего такие выводы? — выгибает озадаченно бровь.

— Я видела извещение, где тебе надо явиться в суд.

Вот и всё. Давай, Пожарский, придумывай отмазки.

— А, вот оно что, — усмехается, расплываясь в улыбке. — Дурочка ты, Сказочница.

Тянется ко мне, чтобы поцеловать, но я останавливаю его ладонями, зажимая губы, которые побывали в каждом уголке моего тела.

— Я с предателями не целуюсь.

Он усмехается мне прямо в пальцы. А потом целует их, проводит влажным языком по фаланге, и я отдёргиваю руку.

Идиот!

Щёки вспыхивают, а губы тут же пересыхают.

— Понятно. Ты нашла документы у меня в кабинете, так?

Какой догадливый!

— Да. Только не говори, что Марта тебе их подкинула.

— Нет, они мои. Но я не собирался ехать на это заседание.

— Конечно, твой юрист поехал бы, — язвительно продолжаю.

— Нет, Люб, нет, — нотки игривости куда-то пропадают. И в голосе слышится усталость и раздражение. — Эти документы — правда. Ты ведь знаешь, что я должен написать заявление, где обязан объяснить, почему отказался от своего ребёнка и хочу его вернуть.

Киваю. Стандартная схема, когда родной родитель вдруг возвращает своего ребёнка. И шанс вернуть его есть. Зависит от причины, по которой ты от него отказался. Финансовое состояние, болезни, глупость. Особенно в молодости.

Прежде, чем забрать у меня Астру, ему нужно было пройти эту процедуру. И почему-то я была уверена, что он просто заплатит за это.

— Тогда, когда наша война только началась, я правда был настроен решительно забрать у тебя Звёздочку, — это я заметила. — Занялся делом. А потом мы нашли другое решение проблемы, а дело осталось открытым и продолжалось. Это всего лишь пришедшая по плану бумажка. И я не собираюсь туда идти. Скажу больше — судопроизводство закроют в ближайшее время.

На секунду становится легче. Да, суды — не быстрый процесс.

Но…

— У тебя деньги есть, — всё равно ищу ложь в его словах. — Ты мог провернуть всё быстрее. Две недели тебе за глаза хватило бы!

Срок в две недели взят не из воздуха. Вдруг он пошёл на поводу у бывшей и решился взяться за старое только из-за неё?!

— В тот раз я не пользовался связями. Не успел. Приходилось бегать и искать тебя по всему югу. А потом забил, — усмехается, вновь смягчившись.

Поджимаю губы, но в то же время ощущаю облегчение.

— То есть это просто бумажка?

— Да, запоздалая. Она мне уже ни к чему.

— И откуда Марта о ней узнала? — спрашиваю уже из интереса. Опускаю ладони на его плечи, смягчившись. И этот обворожительный гад улыбается.

— Скорее всего, стояла у моего кабинета и подслушивала, когда я говорил со своим юристом. Объяснял ситуацию. Потому что она появилась в кабинете сразу же, как мы закончили разговор.

Выдра. В её духе.

— А вы что, виделись?

— Да, утром.

— Теперь ясно, что случилось. Ты уже, наверное, и нафантазировать море всего успела?

Становится на секунду стыдно.

А что я должна была подумать?! Все слова Марты подтверждались!

— Да, — киваю, надувшись. — Даже то, что ты специально меня в издательство вернул, чтобы я подписывала всё подряд. И в один момент подсунул бы мне бумажку, которую я бы подписала. А это оказался бы отказ…

Плохо от собственных мыслей.

Но, на секунду, у меня есть объяснение. Я писатель. И воображение у меня хорошее!

— И почему я не удивлён?

— Творческие личности все такие, — шмыгаю носом и вытираю его тыльной стороной ладони.

Хочется заплакать. От облегчения. Я столько всего себе надумала! Сжирала себя мыслями изнутри!

А сейчас становится легче.

И я рада, что Пожарский не горит, воспламеняясь. А спокойно разговаривает со мной, даже развлекаясь в данной ситуации.

— Повезло же мне с женой, — озвучивает мои мысли. Правда, кажется, с сарказмом. — Дурёха.

Обзывается и тут же целует меня в губы.

— Марте скажи «спасибо», — млею от его ласк.

— Скоро скажу. Искренне. Она дала мне хорошую возможность.

— Какую? — спрашиваю, когда мужчина опускается ниже, осыпая мою шею поцелуями.

— Одна фантазёрка меня очень разозлила. Очень. Когда я увидел её с бывшим в её квартире, которую так старательно ремонтировал все эти недели. И хочу её наказать.

Прикрываю глаза и откидываю голову вбок, давая Глебу больше простора для своих манипуляций.

Ни о чём не могу думать.

Его слова заводят с пол-оборота.

Мозг перестал думать в тот момент, когда я испытала облегчение от случившегося. Всё же он меня не обманул.

— Так ты занимался ремонтом? — удивлённо шепчу.

— Ну, не сам. Но да. А фразу про любовника ты проигнорируешь? У вас что-то было?

— Он пытался меня поцеловать, — бездумно выдыхаю правду. Пальцы на моей талии сжимаются сильнее.

— Ты ведь сопротивлялась? — вдруг кусает за нежную кожу. Вырывает из горла тихий стон.

— Конечно. Ты приехал как раз вовремя и спас меня.

— Больше никогда с ним не общайся, — требует.

— Не буду, — становлюсь подтаявшим пластилином, с которым он может делать всё что угодно. — И вообще… Я хотела сделать тебе сюрприз, но… Он не вышел. Из-за Марты. Надеюсь, ты запишешь себе в книжечку, и когда её настигнет расплата, ты вспомнишь об этом.

— М? Какой сюрприз?

— Я хотела надеть красивое бельё. Встретить тебя вечером. И…

Он останавливается, явно представляя эту картину.

— Почти всё идёт по плану, — вдруг подхватывает меня под попу. И приказывает: — Ногами обхвати.

Послушно делаю, как он говорит. И несёт меня явно в спальню, на кровать.

— Белья красивого нет, но мне ты нравишься и без него.

Кидает на диван в буквальном смысле. Смотрит сверху вниз, расстёгивая пуговицы рубашки.

— Что же, Нежная, — серьёзно говорит он, — ложись на живот. Наказывать буду.

Я сглатываю.

Возбуждение бьёт в голову, и я отчего-то послушно переворачиваюсь на живот.

И ни на минуту за весь вечер и ночь не жалею, что убежала. Оставшись там, дома, я бы ни за что не почувствовала то, что испытала сегодня.

Как выяснилось, Глеб очень хорошо наказывает. И теперь, тяжело дыша на диване, в объятиях мужчины после страстной пытки, мне хочется провиниться ещё сильнее.

Но, пожалуй, хватит с меня сегодня.

ГЛАВА 57

Любовь

Глеб с утра какой-то довольный. Нет, оно понятно — вчерашний вечер и утро выдались у него насыщенными. Как и у меня. Но после одного звонка он засиял ещё сильнее.

Или он изначально так светился — я так и не разобрала.

И вот, приехав в родные стены коттеджа, я падаю на диван и шиплю от травмированной попы.

Надо будет запомнить и сцену подобную в романе описать… Так сказать, с реальных событий. Автор полностью погружается в мир и пробует всё на себе.

— Устала? — звучит за спиной. На плечи опускаются мужские сильные руки, массирующие затёкшие плечи.

— Немного, — выдыхаю, вновь балдея.

— Мне чуть-чуть стыдно, — говорит вдруг Пожарский. Так это извинения? Стало жалко мою попу?

— Да не верю, — еле мямлю. И следующими своими словами вызывает мою улыбку:

— И правильно делаешь.

— Что готовить будем? Хочу приготовить всё перед тем, как Астру заберём от мамы. А то вечером отвлекаться от неё не смогу. Всю зацелую.

— Хочу жаркое, — резко говорит Глеб, опять становясь счастливым.

Что-то день у него хороший… Напрягает.

— Ты чего такой?

— Расскажу за ужином. Когда заберём мелкую.

— Ну ладно, — с подозрением отвечаю.

Мужчина уходит, а я еле встаю и занимаюсь домашними делами. Жду не дождусь вечера, чтобы увидеть свою крошку.

Заканчиваю намного раньше, чем задумала. И уже после обеда лежу на диване, положив голову на колени любимого жирафа, и записываю идеи для будущих сказок в телефон.

Как тяжело жить, когда в тебе живут две личности! Одна сказки пишет, а другая любовные романы. Как бы не перепутать и не написать, как лисичка колобка отшлёпала.

Пожарский говорит по телефону и, как только выключается, весело проговаривает:

— Интересная история случилась в офисе.

— М, какая? — откладываю телефон в сторону и прислушиваюсь к каждому ему слову. Смеюсь на смешных моментах и упиваюсь временем вместе.

— И что дальше было? Он начал кричать на всё издательство, что он гений?

— Почти. Охрана вывела его раньше.

— Кстати, в первую нашу встречу я подумала, что ты был злой, потому что тебе в печати отказали.

На мои слова раздаётся бархатистый смех. И почему он такой успокаивающий?

— Вот какого ты обо мне мнения.

Хочу ответить, но он снова отвечает на звонок, играясь с моими волосами.

— Да, Кирилл?

Разве так зовут не нашего нового охранника территории? Прежнего уволили, причём с волчьим билетом. С одной стороны, жалко его, а с другой… пошёл нафиг. Никого не прощу за то, что заставили так нервничать Астру.

— Впусти, — и отключается.

— Кто там?

— Марта приехала, — крутит в пальцах телефон.

Подрываюсь с его колен.

Чего-чего?

— И ты впустил её?!

— Мы собирались встретиться сегодня, — пожимает плечами и тут же обхватывает меня за талию. — Но я так не хотел с тобой расставаться.

Капец. Мне снова нужно терпеть эту курицу.

— Хорошо, что Астры тут нет, — недовольно произношу и встаю с дивана. Тяжесть на душе неимоверная. Для чего она приехала? И зачем Глеб хотел с ней встретиться? Надеюсь, чтобы выдрать ей все волосы. — Пойду чай сделаю.

Зло возвращаюсь на кухню, ставлю чайник. Он быстро вскипает, и я ставлю кружки на поднос вместе с конфетами. В один чай от злости наливаю слабительного. Да побольше.

Особый чай для особой гостьи.

По-детски, но она решила внести смуту в нашу семью. И я должна отплатить ей за это.

Выхожу в гостиную и собираюсь с силами.

Эта фифа уже сидит на диване, закинув ногу на ногу. При виде меня поворачивается и недовольно кривится.

Что, не ожидала меня увидеть здесь?

Так и хочется злорадно засмеяться. Но сегодня… я милая хозяйка дома.

— Я принесла чай, — ставлю поднос на журнальный столик. — Угощайтесь конфетами, а то у вас морда такая, будто у вас жизнь несладкая, — колко говорю ей, вспоминая подкол про морщины.

Никогда ни с кем такой грубой не была!

А тут лезет, и всё! Прямо зубы скрипят при виде неё!

— Какая у тебя невежливая жена, — не в духе произносит Марта.

— Вот такой у меня вкус, — улыбается он. — Специфический. Сам до сих пор не понимаю, как запал на тебя.

— Да я вот тоже не пойму, — снова презрительно бросает взгляд на меня. Держите меня семеро! Я ей сейчас ещё пургена насыплю! Чтобы неделю с унитаза не вставала! — Ладно, вернёмся к делу. Что ты решил?

— Я согласен на твои условия, — откидывается на спинку дивана.

Так, какие условия?

— Вот и отлично, — победно хмыкает эта девица, доставая из привезённой ею папки какие-то бумажки. — Ты выбрал правильное решение.

— Естественно, — усмехается, постукивая пальцами по колену. — Лучше заплатить непутёвой матери денег, чтобы она свалила, чем однажды доверить ребёнка такой пигалице, как ты.

Ничего не понимаю…

— Ты ей денег даёшь? — в шоке шепчу. И это всё?

— Либо деньги, либо дочь будет жить со мной, — заявляет Марта.

— С какого перепугу?! — негодую. Да они с ума посходили! Оба! Во-первых, это дело не быстрое. Во-вторых, думаю, ребёнка ей не отдадут. Не знаю, какое у неё сейчас к тому же гражданство. С этим всё сложнее! А Глеб просто даст ей денег, чтобы глаза не мозолила?

— У меня достаточно связей, — самодовольно голосит и отбрасывает волосы назад. — Глеб выбрал вариант без заморочек, и я его очень ценю.

Кладёт бумаги на стол. Ставит свою подпись и пододвигает Пожарскому.

Эй, сейчас же выскочит кто-нибудь со скрытой камерой и скажет, что она наивная дура?

Нет?

Пожарский берёт бумаги и изучает.

— Ты же его уже читал, — раздражённо раздаётся от Марты.

— Вдруг ты внесла изменения без моего ведома?

— Пф.

Пока она ждёт, всё же делает несколько глотков чая. Но это не поднимает мне настроения.

Неожиданно у неё звонит мобильник, и она, кинув, что отойдёт, радостно убегает.

Чего это она? Хотя разве у неё есть повод для огорчения?

А пока её нет, пытаюсь вразумить Глеба.

— Ты что делаешь?

— Тш-ш-ш, — прикладывает палец к своим губам. И совсем не соответствует своей фамилии. Чего он такой спокойный?! — Ожидание награждается.

— Ты дурак?

— Ну, Нежная, аккуратнее с языком. Иначе вообще сидеть не сможешь.

Прикусываю кончик языка. Ладно-ладно, я погорячилась, но он правда не в своём уме!

Слышится громкий женский возглас. Напрягаюсь ещё сильнее.

Марта возвращается через пару минут, подбегает к Пожарскому и замахивается на него своей сумкой. Но он вовремя уворачивается, и его бумаги падают на пол.

— Ты! Ты что наделал?! — истерично вопит. Да она похожа на Медузу Горгону! Волосы дыбом стоят!

— Потратился на благое дело, — как ни в чём не бывало перешагивает бумажки.

— Придурок! Ты жизнь человеку сломал!

— Не преувеличивай, — вся игривость у Глеба пропадает. — Всего лишь отплатил той же монетой.

Да что случилось?! Может, мне кто-нибудь что-нибудь расскажет?!

— Ты ещё пожалеешь, — выплёвывает она, грозя пальцем. Как по-детски. — Да я сделаю всё, чтобы эта девчонка была у меня!

— Попробуй, — говорит словно с угрозой. — С проблемами сначала разберись. У тебя их теперь хватает. И законы перечитай, мамка недоделанная.

И снова на его губах играет улыбка.

— Да пошёл ты! — выплёвывает и злая до чёртиков летит на выход.

Сижу в ступоре, пока мой муж обратно садится на диван, пинком отправляет бумаги под столик и тянется к конфетам.

Я бью его по ладони, встаю. И с негодованием сажусь на него сверху и припечатываю к месту. Чтобы не убежал. У меня ещё ножа не хватает, чтобы к горлу его прислонить. Для расторопности!

— Так, — повторяю его вчерашний требовательный тон. — А теперь рассказывай, что только что произошло.

— Точно, — улыбается, и его ладони ложатся на мои ягодицы. — Только в такой позе, я боюсь, что мы не договорим.

— Надо, — говорю стойко.

— Ладно, расскажу быстро и вкратце, и… У нас будет время перед тем, как ехать за Астрой, да?

— Пожарский, не тяни резину. Я накалена и особо опасна.

— Хорошо-хорошо, если коротко, то… Все две недели я тянул время.

— Это я уже поняла. Чувствовала. И для чего?

— Узнавал, зачем Марте деньги. Она приехала изначально за ними. Дочкой — так, прикрывалась, пытаясь поиграть на нервах. Мне стало интересно, зачем ей эти откупные.

— И зачем?

— Компания её мужа терпит огромные убытки. Он встрял в одну аферу, из-за чего потребовались крупные бабки. И Марта знала, где взять эти деньги. У меня.

— Получив их за Астру?

— Да. Хотя, думаю, она понимает, что государство будет не на её стороне. Блефует, и очень хорошо.

Теперь понятно. У этой мадам никогда бы любовь к собственному ребёнку не проснулась.

— А как она узнала, что Звёздочка у тебя? — напрягаюсь. Предатели вокруг?..

— В новостях всплыло. Нас троих вместе поймали на море. И она тут же стала копать, что со мной за девушка.

— А это ты откуда знаешь?

— Я не говорил? У мужа Славки своя IT-компания. Там такие гении работают. Они могут взломать всё, что ты захочешь. Противозаконно, но его столько людей «крышует». И взломать её социальные сети не было проблемой. И там всплыли некоторые мои знакомые, рассказавшие всё больше по наивности, чем от злости.

Вот это круто! Надо быть впредь поаккуратнее с жалобами маме и подруге на Пожарского… А то взломает меня, ужаснётся, как я на него Владке ругалась.

— Так, хорошо, — подвожу итоги. — У её мужа проблема, она приехала к тебе. А сейчас что было?..

— А сейчас ей позвонил муж и сказал, что всё стало ещё хуже. Всё это время мы искали бумаги, недочёты, которые бы полостью прикрыли его фирму. Собственно, это случилось. И она побежала к любимому мужу.

— А не слишком ли это жестоко?

Его пальцы сжимают мою попу так больно, что я чуть не скулю.

— Видела бы ты, как Астра плакала, когда ты сидела взаперти, даже не проявила бы к ней жалости.

Так он сделал это только потому, что его дочка плакала?

— А я ей слабительного в чай налила… — вспоминаю свою детскую месть. Тут люди по-крупному играют, а я так, по мелочи.

Глеб смеётся, утыкается лбом в моё плечо.

— Пожалуй, больше не буду обижать тебя. А если и буду, надо запомнить, что после этого ничего нельзя принимать из твоих рук и не есть.

Вот теперь смешно мне.

Да-да, бойся меня.

— Так вот чего ты такой счастливый с утра был, — наконец доходит до меня.

— Да. И пустил её сюда лишь для того, чтобы взглянуть ей в лицо. Хорошо совпало. Как раз разница во времени перекрылась.

— И читать ты это собирался, чтобы время оттянуть? — пальцем указываю на валяющиеся бумажки.

— Ты у меня такая умная, — вдруг целует с нежностью. Да чёрт… Я опять расплываюсь от его ласк, несмотря на то что пять минут назад сидела на диване как на иголках. — Аж поражаюсь.

— Мог бы всё и мне сказать.

— Хотел сделать сюрприз. С эффектом неожиданности. И попафоснее. Ну, чтобы как в книгах. Ты же Сказочница, любишь такое.

— Да ну тебя, — утыкаюсь ладошками в его плечи.

Наклоняюсь к нему, и мы празднуем нашу маленькую победу долгим и страстным поцелуем.

Друзья, у меня вышла новинка

История Славы, сестры Глеба! Уже можно погрузиться в её историю:)

Близнецы от бывшего мужа. Душа на разрыв https:// /shrt/huOu

«Сын спрашивает, когда папа приедет в следующий раз. Тоскует… Что мне ему сказать?». Сын?.. Какой сын?.. Демьяна?.. У него есть ребёнок? Но ведь это невозможно! Экран опять мигает. «Я тоже очень скучаю». Этими сообщениями меня словно хватают за шею и душат. А я не оказываю не единой попытки сопротивляться, медленно разрушаясь. Быть того не может. Это всё — не реальность, а страшный сон. Дверь сбоку щёлкает, и мой муж выходит из ванной, вытирая волосы полотенцем. Неподъёмной рукой поднимаю телефон, экраном к нему. Показываю сообщение от «Людмилы». — Ты мне изменяешь? — спрашиваю прямо, пытаясь скрыть упрямо рвущуюся дрожь в голосе. Взгляд голубых глаз будто кидает в меня тысячу ледяных копий. Он явно не ожидал, что я загляну в его телефон. Осуждает? Почему молчит так долго? Придумывает отмазку? Но вместо неё, в ответ я слышу уверенное: — Да.

ЭПИЛОГ

Спустя полгода

— Фух, — смахнув невидимый пот со лба, вновь улыбаюсь подошедшему читателю. Восхищённая девушка протягивает мне книгу, и я повторяю уже заученный вопрос: — Кому подписать?

Как же это сложно! Но в то же время так приятно, захватывающе, что я бы ставила автографы до ночи, общаясь с читателями.

С наслаждением оставляю свой автограф. И слышу над головой громкое объявление:

— Автограф-сессия заканчивается через пять минут.

Все начинают паниковать, как и я. Там целая очередь!

Но понимаю, что со всеми увидеться не успею. Да и мне бежать уже пора — Глеб наверняка поторопил организаторов, чтобы я поскорее закончила. Меня Звёздочка моя ждёт! И гости в ресторане.

Эти пять минут проходят слишком быстро.

Прощаюсь с читателями и воодушевленная бегу в тихий зал, где меня ждёт муж с дочкой.

Я должна расцеловать его за то, что он мне устроил!

Конечно, повод не шуточный, и мне жутко приятно.

Глеб организовал для меня автограф-сессию на мой первый вышедший печатный любовный роман. Любой бы подумал, что это ерунда, учитывая, что мой муж издатель книг, но!

Сегодня мы празднуем то, что по моей истории снимут фильм!

И я не могу не гордиться собой и той поддержкой, что оказали мне близкие люди.

Радостно открываю дверь в просторную комнату. Представляю, как поцелую мужа, но прихожу в испуг, когда перед глазами оказывается куча народу, а в лицо летит конфетти, из-за чего зажмуриваюсь. Раздаются взрывы хлопушек и громкий крик друзей.

Приоткрыв глаза, не могу убрать улыбку с лица.

Ко мне тут же подбегает моя малышка, врезаясь в ноги и просясь на ручки. Я аккуратно поднимаю её и с недоумением осматриваюсь по сторонам.

Да тут все!

— Вы чего? — всхлипываю и сдерживаю слёзы. — Мы же договорились встретиться в ресторане!

— Мы сюрприз сделать решили, — сообщает мама, подбежав ко мне и крепко обняв. Знаю, как она гордится мной. — Точнее, муж твой.

И Глеб появляется тут как тут, словно по зову, вручая мне огромный букет красных роз. Вот же сумасшедший! Да я еле держу дочь и цветы!

И встав рядом, тихонько, чтобы слышно было только мне, как-то предвкушающее произносит:

— По-здра-вля-ю.

Да у меня сейчас лицо от улыбки треснет!

— Спасибо огромное! — чуть не плачу и тут же ощущаю поддержку в виде Глеба, обнявшего меня. Звёздочка, обделённая вниманием, хватает моё лицо в свои ладошки и зацеловывает меня, по-своему поздравляя.

— Ма, лю, ма, лю, — сопровождает это всё озвучкой, от которой таю.

— Да какая крошечка, — умиляется Маргарита, моя свекровь. Настоящая, не фиктивная уже несколько месяцев. До сих пор не могу привыкнуть, что ношу фамилию «Пожарская». Но всё должно было быть по фен-шуй, и мы сыграли пышную свадьбу. Как в сказке.

Вышло это спонтанно. Глеб стал инициатором, хотя мне это было и не нужно. Регистрация была, как и наш официальный статус.

До сих пор помню, как волнительно было стоять напротив любимого. Я слушала, как Владка, работающая в ЗАГСе, пытаясь сдержать слёзы, зачитывала поздравительную речь.

Никогда не берите подруг-регистраторов! Всю церемонию проведёте в слезах, как сделала это я! И всё равно, что я была уже замужем за Пожарским несколько месяцев.

Но я прощалась со своей фамилией… Нежная превратилась в Пожарскую. Никак не привыкну. Как и к Астре Пожарской, на которую Глеб всё же оформил удочерение. И сейчас мы счастливые родители одной маленькой Звёздочки.

Пока что.

— Мы праздновать едем? — отзывается Владка, держа за руки двух неугомонных девочек-двойняшек. — Нас в ресторане уже полчаса ждут!

— Да-да, — перехватив букет, крепче сжимаю его. Ещё чуть-чуть, и выпадет. Но мне все равно придётся отдать его, иначе Астру на руках не удержу. Потяжелела же она…

— Давай мне, — заботливо говорит Глеб, забирая Астру из моих рук. Она льнёт к папе, обнимает его за шею и тоже целует в щёчку, чтобы тот не чувствовал себя нелюбимым.

— Так, — берёт ситуацию в свои руки мой серьёзный отец. — Погнали по машинам, а то мы и правда задержалась. В ресторане тогда встретимся.

Я киваю. Волнительно настолько, будто у нас вторая свадьба. А сегодня всего лишь маленькое празднование моих успехов.

Да и я давно хотела всех собрать. Мама соскучилась по Глебу. Она холит и лелеет его, постоянно спрашивая, как он меня терпит. А он со вздохом, состряпав на лице выражение полной безысходности, отвечает, что не знает.

Сдружились, гады.

А я сделала то же самое!

И жалуюсь на него свекрови, которая меня понимает. А за советами хожу к Славе. Которая сейчас и подхватывает меня за руку, отводя на минутку от мужа, когда мы направляемся к машине.

— Так, меня скоро разорвёт от любопытства, — говорит тихо.

Мы выходим на улицу, и я мельком смотрю за тем, как все садятся в машины. Родители едут отдельно, Маргарита Николаевна дожидается Славку. За Владкой с двойняшками приезжает махина от её мужа, дожидающегося меня в ресторане.

Кто же знал, что она выскочит замуж за политика. Да ещё и за своего бывшего мужа. Она никогда не рассказывала, кто отец её малюток. И как же я обиделась на неё, когда она ничего мне не сказала!

Но ничего, зато теперь развлекусь на её второй свадьбе. Если, конечно, к тому времени смогу встать со стула.

Жалко, что Леон со своей супругой не приехал. Я соскучилась по Пуговке, по Матвейке, с которым месяц возилась так же, как и с Астрой. Но, увы, мой кумир по усыновлению две недели как стал отцом в третий раз. У них с Вероникой родился сыночек, вот они все и в заботах.

— От какого любопытства? — уточняю.

— Глеб уже знает?

— А конкретнее? — улыбаюсь. Да я волноваться с каждой секундой всё больше начинаю. Секретов у нас нет, кроме одного. Мы в хороших отношениях с сестрой моего мужа. Всё же возраст один, да и враг общий. Пожарский.

— Что он скоро папой второй раз станет? — сжимает мою руку.

— А я рада, что именно ты оказался её несносным упёртым жирафом-отцом, — на секунду вспоминаю то, что мы прошли. Страшное противостояние, жаркие пикировки, волнительную битву с его бывшей невестой, которая понесла своё наказание в виде разорившегося мужа и невозможности вернуться в Россию из-за ареста.

И теперь, несмотря на всё это, мы вместе. Одна большая счастливая семья.

— И я люблю тебя, — выдыхаю, вновь с нежностью прикоснувшись к его губам.

Друзья, вот и конец истории этих двоих. Надеюсь, вы кайфанули с неё так же, как и я. Задумка лежала больше полугода, и я очень боялась, что подобная тема не зайдёт. И очень рада, что вы так так тепло приняли историю Глеба и Любови

А сейчас, по традиции, приглашаю в следующую новинку. История Славы, сестры Глеба!