Звезды в ее глазах

Звезды в ее глазах

Они столкнулись в переулке столичного города на Тервире… Он сразу ее узнал, хоть и не сразу поверил.

Перед ним стояла Агнес. Все также красива, только волосы оттенка жухлых листьев теперь короче, обрезаны небрежно, наискосок, кончики чуть вьются. Черные глаза – как бездна, в которую смотреть не рекомендуется, потому что есть шанс, что бездна заинтересуется и заглянет в тебя… Может, потому он тогда и пропал: не отвел вовремя взгляд, привлеченный серебряными звездами в бездне… Бледные бескровные губы, обреченно опущенные уголки… И кроваво-красный цветок, измятый, потерявший пару лепестков, высовывается из нагрудного кармана. Как четко обозначенная цель для выстрела в упор.

Все это – мельком, потому что топот и крики приближались. Он сгреб Агнес в охапку, сминая цветок одной рукой, дернул на себя. Когда законники выбежали в переулок, их внимание привлекла лишь парочка, обнимавшаяся на круглом чугунном крыльце. Он, чуть замешкавшись, загородил женщину собой, а она стыдливо прикрылась полой плаща, явно ей не по размеру. «Нежная улыбка: эскорт и рекреационные услуги», – значилось на вывеске. Переулок примыкал к Кварталу Без Забот. Законники должны были остановиться и проверить регистрационную маркировку. Он спустился с крыльца, подтолкнув Агнес за дверь. Благо, оказалось открыто. То ли до «Нежной улыбки» еще не дошло эхо начавшихся беспорядков, то ли владельцы решили рискнуть.

Рекреационные услуги, как и эскорт, на Тервире входили в Кодекс одобренных профессий и требовали лицензирования. Судя по значку на вывеске, лицензия у «Нежной улыбки» была.

– Господин посол, сейчас на улице опасно. Вам лучше вернуться в гостиницу, – заметил тот, что проверял его регистрационную маркировку.

Господин посол кивнул. А то он не заметил!

– Моя машина на стоянке у Парка Звезд, – пояснил он. – Не смог уехать, когда все это началось.

Законников устроило. Конечно, господин посол не поехал бы в Квартал Без Забот на собственной машине с федеральными номерами. Чтобы назавтра во всех СМИ появились пикантные заголовки вроде: «Посол Без Забот» и «Деньги все же возвращаются к налогоплательщикам, но весьма заковыристым путем». Ага, читали еще и не такое. И опровержения придумывали не менее поэтичные… Про человека, со спины очень похожего на господина Х. Но на Тервире завтра явно все СМИ будут говорить о других событиях. Рекреационные услуги, оказанные господину послу, вряд ли кого-то всерьез заинтересуют на фоне несанкционированных демонстраций. Одну из которых – возле Парка Звезд – только что разогнали с применением оружия. Красный цветок – то, что от него осталось – лежал в кармане плаща, с которым скрылась в «Нежной улыбке» Агнес.

Законники все же пошли внутрь. Навстречу им выплыла напряженно улыбающаяся администраторша в строгом, но очень обтягивающем костюме, аж с тремя расстегнутыми пуговками на блузке… Она смотрелась эффектно и старалась сохранить видимость спокойствия. Да, лицензия есть. Девушка, которую господин посол выбрал для оказания рекреационных услуг? Да-да, вот запись. Вот и девушка.

Вышла брюнетка с короткими, тщательно уложенными волосами. В его плаще, под которым было вечернее короткое платье, больше похожее на ночную сорочку.

Почему регистрации не доведена до конца? Простите, так получилось, что господин посол не собирался к нам заходить. Он оказал помощь Лилу, которая возвращалась с заказа и попала в неловкую ситуацию. Да, двое, затащили в подворотню. Да, клиент не довез обратно. Так иногда случается, попадаются хамы… да, ему что-то не понравилось. Такое тоже бывает, человеческий фактор. Иногда достаточно не того оттенка волос, вы понимаете?

Господин посол вздрогнул. Оттенок волос действительно неуловимо отличался. Брюнетка была потемнее, но в неоновом свете холла «Нежной улыбки» вообще сложно было разобраться с цветами.

Кстати, господин посол отказывался. Наша фирма хотела сделать ему комплимент. Понимаете, к нашим девушкам нечасто относятся с подобным вниманием. Но господин посол собирался уйти, и Лилу как раз уговаривала его вернуться, когда появились вы. Вот так. Лилу плавным движением сняла плащ – все дружно уставились на ее точеные обнаженные плечи (платье оказалось без рукавов) и соблазнительную грудь, прикрытую лифом лишь наполовину – и протянула господину послу. Он взял. Руке тут же стало жарко. Он словно чувствовал тяжесть красного цветка, который мог, кажется, просвечивать сквозь кашемир.

– Спасибо, – сказал он, когда законники ушли.

– Мы доставляем клиентам удовольствие, – сообщила администратор. Этот девиз мерцал на стене за ее спиной. – Я внесу в регистрационные данные услугу номер двадцать три бис. Лилу сделает вам массаж с расслабляющими маслами. Вот ваша бирка. Вип-комната. Но за масла все же придется заплатить. Потом мы предоставим вам служебный транспорт.

«Без разницы», – подумал он. На фоне начавшихся беспорядков появиться у гостиницы в машине из борделя – это, скорее, анекдот. Его потом можно будет на официальных встречах рассказывать без всяких опасений.

***

Он больше не видел ее в тот день, а цветка в кармане не нашлось, лишь неосторожно оставленный обрывок лепестка… Но с ним осталась тень Агнес. Взгляд из бездны, звезды в глубине ее глаз. Она смотрела на него так испуганно. Она в беде. Как она смогла в такое вляпаться? Хотя о чем он? Они и рассорились семь лет назад из-за того, что он собирался сделать карьеру на государственном поприще, а она вдруг заболела идеей межпланетной свободы. Свободы от чего, Агнес? От порядка?

Она словно не слышала. Они ссорились все сильней и, и он предоставил ей свободу. Свободу от себя и своих убеждений. Тогда он видел, как звезды в ее глазах гасли.

Она все еще не оставила опасные идеи… да ее бы вчера убили! Или упекли за решетку, а потоми ее ждала бы психокоррекция. Психокоррекция – это благо, а прошедшие через нее перестают помышлять о преступлениях, становятся другими людьми… Но в них навечно поселяется сомнение. Потому что психокоррекция не отменяет знания о том, что раньше у них была другая жизнь и другие взгляды. И недоверия со стороны общества не отменяет тоже.

Агнес в центре реабилитации после психокоррекции… Он попробовал представить, как она сидит на койке, обхватив колени, уставившись в стену…

Он мог бы попытаться ей объяснить.

Он был не против услышать, как после вчерашнего она признает, что с нее достаточно борьбы за свободу…

Он просто хотел убедиться, что она в порядке.

Но Агнес не оставила взамен цветка никаких сведений о себе. А в «Нежной улыбке» не нашлось ни администратора, ни Лилу, которые были свидетельницами случившегося. Отпуск у них, понимаете, господин посол? А частная жизнь сотрудников – это высшая ценность и… приходите через две недели. Но если хотите, вместо Лилу можем порекомендовать вам…

Неделю он ждать не мог – его отлет с Тервира стал возможен уже через четыре дня, когда особое положение было отменено и столичные космопорты заработали вновь. На территории еще дежурили отряды саперов – на случай угрозы теракта… но все было спокойно.

И он сидел в кафешке, пил крепкий черный кофе без молока и сахара, и думах о призраке Агнес. О ее глазах, ее голосе, который он так и не услышал спустя столько лет. Она ведь лишь смотрела на него… Что она чувствовала? Это странным образом заботило его, но он никак не мог вспомнить, какие эмоции отразились на ее лице. Кроме страха. Кроме удивления. Должна же она была…

– Ваша шарлотка.

Перед глазами появилась тонкая рука. Пальцы держали тарелочку с яблочным пирогом так, словно это было произведение искусства. Это было забавно, и он невольно поднял голову. Рядом с его столиком стояла Агнес. Те же глаза, только волосы еще короче – почти мальчишеская прическа, челка подкрашена черным. Губы цвета рябиновых ягод…

Он встал. Официантка от неожиданности отступила.

– Агнес, – проговорил он. – Постой… нам нужно поговорить.

Официантка вдруг успокоилась и улыбнулась.

– Простите, господин, вышла ошибка.

Она постучала блестящим ноготком по бэйджику. «Марика», – было написано на нем.

Он нахмурился. Она могла сменить имя, но смотрела на него так, будто совсем не знала. Не мог он измениться настолько… Не могла она его забыть. Ведь Агнес и любила без компромиссов. Мое сердце останется с тобой. Это последнее, что она ему сказала. Он счел это излишне претенциозным.

Марика что-то прочла в его взгляде.

– Подождите минутку, господин.

Он кивнул. Не собирался уходить. Теперь – без объяснений – ни за что.

Марика сходила к прилавку, передала поднос администратору и что-то сказала. Потом вернулась к столику. Пояснила:

– Я взяла перерыв. Клиентов сейчас мало. Многие еще боятся… не могли бы вы мне назвать фамилию Агнес?

***

– Понимаете, это было неизлечимо. Синдром Лантера-Хорвица. В экспериментальном центре ей пришлось подписать несколько соглашений. Она дала разрешение на пересадку органов. И признало право клиники на биогенетическое десятикратное копирование. Для эксперимента по социальной адаптации клонов. Я из последней партии и видела только двоих. Одна из нас стала связистом, она сейчас в экспедиции в галактику Орти. Вторая пострадала во время одного из терактов. Я ходила на опознание. Мне кажется, в нас есть что-то от нее… от прототипа, понимаете. Понемногу, но хочется думать, что мы достаточно близки к тому, чтобы быть настоящими людьми. Но у меня процент синтетических органов – семьдесят пять… Знаете, мне иногда так сильно хочется танцевать. И я еду в клуб на всю ночь…

– Значит, Агнес…

– Исследования не дали положительного результата. Агнес Гальс умерла в две тысячи триста пятнадцатом. Ее имя значится в похоронном отделе при экспериментальном центре. Я запишу вам номер… Вот. Простите, больше ничем не могу помочь.

Он тупо кивнул.

Пятнадцатый год. Шесть с половиной лет назад…

Она уже тогда знала, что больна?

Или еще не знала?

Хотела ли она сделать что-то для этого мира, пока не умерла и потому была так безрассудна? У нее оставалось совсем немного времени…

Он встал. Пирог так и остался нетронутым.

Марика повторила:

– Простите… могу я задать вопрос. Вы… приняли меня за Агнес только из-за внешности? Или я все же… – она осеклась. – Простите. Всего вам хорошего, господин.