Глава 2. Carpe Diem

IV.

Ты так красива. Невыносимо

Рядом с тобою быть нелюбимым.

Останови же это насилие,

Прямо скажи мне – и тему закрыли.

«Quest Pistols»

«В понедельник, в полшестого утра обретаю себя подпирающим мраморную колонну у Шереметьево. По крыше, как моё несчастье, барабанит серый московский дождь. В пальцах – сигарета. К уху прижат телефон. В трубке – злой голос. Магда.

– Алексей, папа не пускает меня в Копенгаген. Говорит, что ты в курсе. Так?

Для справки: лет семь тому назад семейство старика Кристенссена переехало в элитный пригород Копенгагена. Этот новый скандинавский посад называется затейливым словом Брондбю. Мать Магды считала Брондбю эталоном для создания «прочных семейных гнездышек». На мой же скромный взгляд, Брондбю больше смахивает на тщательно культивируемую площадку для внеплановых посадок НЛО (сами посмотрите на него через Google Map, «взглядом из космоса»). А судя по тому, что происходит здесь и сейчас, строилось это проклятое место не столько для НЛО, сколько чтобы загнать туда бедного еврейского парня и сделать его пожизненным рабом дочери беспринципного викинга.

Оценив собственное остроумие, фыркаю.

– Алексей, ты что, смеёшься? Смеёшься надо мной? – тут же взвилась Магда.

– Тебе показалось, – так же быстро соврал я. – Мне дым в лёгкие попал… Магда, а что конкретно сказал тебе твой отец про этот датский саммит?

– Ну, папа сказал, что у вас какая-то важная партнерская конференция, и что я там буду вам мешать. – Магда обиженно вздыхает, а я мысленно показываю большой палец старику Кристенссену. – Алексей, что происходит? Ты что, будешь там не один?

– Да, – стряхиваю пепел, – конечно. Я там буду не один, а…

– Что-о?

– … а в окружении трёхсот человек, которые будут порядком удивлены, увидев на закрытой тусовке дочь главы российского представительства. То есть тебя, дорогая.

– Я могла бы просто пожить в твоём номере, – жалуется Магда.

«Ага. Вот прям щас, как говорит Сиротина. У меня, милая, собственные планы на свой бизнес-сьют. И тебя в этих планах нету».

– Магда, опомнись. Ты что, полковая маркитантка? Куда обоз – туда и воз?

– Я не понимаю эти твои русские идиоматические обороты! – Магда уже шипит.

Пришлось потратить ещё пятнадцать секунд на то, чтобы объяснить этой интеллектуальной стерве, как поглядят на неё мои будущие русские подчинённые. Как они пошепчутся за её спиной. И как будут показывать на неё пальцем, когда встретят её уже в моём офисе. Сделал паузу, ожидая, чем закончится в голове Магды мучительный бой между силами добра (воспринять мою логику, и сделать, мать твою, как я сказал!) и силами зла (удержать меня под контролем). В итоге добро со скрипом, но побеждает.

– Ну хорошо, – неохотно соглашается Магда. – Ну ладно, ты прав.

– Умница, – хвалю Магду я, – вот за это я тебя и люблю.

И тут я слышу:

– Но я приеду встретить тебя в Каструп!

Каструп – это датский аэропорт. Расположен примерно в десяти километрах от проклятого Брондбю.

– Магда, – осторожно начинаю я, – а зачем тебе ехать в такую даль?

– Потому что я по тебе соскучилась.

«Пять баллов. Ну и чем мне крыть? Боюсь, что в этот раз нечем…»

И хотя мне откровенно в падлу видеть Магду, скажи я ей «нет» – и всё, обид не оберёшься. И её подозрений. Главное, её подозрений. В них-то всё дело.


О том, что над моим проектом заезда в кресло главы представительства нависла туча-угроза, я понял из пятничного визита к отцу Магды. Это было вечером, когда я уже пообщался с Сиротиной. Я постучал в стеклянную белую дверь:

– Кристоф, добрый день, не заняты?

– Здравствуй, Алексей. Я тебя ждал.

Холодный свет из окна. Холодные белые стены. Холодное, морщинистое лицо на черепашьей голове. А ещё руки Кристофа. Они никогда не двигались: как мёртвые, лежали на столе. Холодные, ледяные, с узловатыми синими венами – очень цепкие руки, которые всех и всегда держали только за горло.

– Садись, Алексей.

И он всегда правильно произносил моё имя.

– Кристоф, что-то случилось? – Я сел, закинул ногу на ногу. Жабьи веки Кристенссена дрогнули. Он посмотрел на кисти своих рук, потом перевёл взгляд на меня.

– Алексей, – тихо, своим шелестящим голосом, начал он, – есть разговор перед тем, как мы поговорим про «Ирбис». Этот разговор очень простой, и, я надеюсь, короткий. Потому что мы с тобой очень давно знакомы. Нас много лет связывает общий бизнес и одно общее дело. А теперь рядом с тобой есть и моя дочь. Магда. Не могу сказать, что я очень этому рад… – пауза, – но я с этим смирился, потому что это выбор моей девочки. Однако, есть то, с чем я никогда не смирюсь. Я не позволю сделать мою дочь несчастной.

– Разве Магда несчастна? – фальшиво удивился я. – Мне всегда казалось, мы с Магдой прекрасно ладим.

Кристоф сидел, не сводя с меня глаз.

– Вы ладите, потому что Магда тебя любит, а ты достаточно сообразителен, чтобы этим пользоваться, – проскрипел он. – И ты осторожен. И именно по этой причине ты должен поставить точку в некоторых своих историях.

– Простите, в каких историях? – Я аккуратно снял с серой брючины несуществующую пылинку. Кристоф откинулся в кресле, снова взглянул на свои руки, точно хотел получить у них совет, что же со мной делать? Поднял на меня свой знаменитый взгляд, отдающий могильным холодом:

– Магда знает о твоих связях. О том, что у тебя есть любовницы.

Я почувствовал себя так, точно с разбегу врезался в кирпичную стену.

– Так что сделай правильные выводы, Алексей, – разглядывая моё лицо, продолжал добивать меня Кристенссен. Речь его лилась плавно, выдавал его только голос: холодный, спокойный, без модуляций, он всё равно подрагивал. – Видишь ли, Алексей, в это трудно поверить, но я и сам когда-то был молодым. Было и безумие, и увлечения молодости. Были и романы… А потом я встретил мать Магды. Анна была правильно воспитанной женщиной и умела закрывать глаза на некоторые мои… истории. Потому что Анна понимала: я знаю разницу между историями. А ты, – и тут впервые за все время нашего разговора Кристоф подвигал пальцами, – и ты, прежде чем войдёшь в мою семью, тоже должен усвоить разницу.

– И в чём же разница? – Я уже начал приходить в себя.

– В том, что истории бывают либо длинными, либо короткими. Короткие истории очень быстро заканчиваются и не имеют продолжения. А у длинных историй – длинные следы. И имена. Например, Света, Юля… Мне стоит продолжать этот список?

«Кто меня сдал? Сиротина? Гостиничный портье? Кто? Его „безопасники“? Впрочем, какая разница? Играть – так играть».

Я выпрямился. Положил руки на стол, отзеркалив позу Кристенссена.

– Извините, Кристоф. Да, я усвою ваш урок, – задушевно начал я, – и сегодня я поставлю точку в своих длинных историях. А что касается коротких историй, то тут есть одна проблема.

– Какая? – поднял на меня взгляд Кристенссен. В глубине его глаз сверкнул очень недобрый огонёк.

– Мы с Магдой пока не женаты.

– Но ты с ней… спишь, – нахмурился он.

– Возможно, – я даже спорить не стал. – Но обсуждать с вами нашу с Магдой постель – это дурные манеры.

Кристоф помолчал. Посмотрел на свои пальцы, которые начали оживать, двигаться, искать, чем зацепить меня. Я терпеливо ждал – я не люблю паузы, но, при необходимости, умею их держать. Сузив глаза, я наблюдал за стариком, который всё контролировал. Который почти подмял меня под себя. Старик поднял веки. В его снежных глазах полыхала ненависть, но Кристоф кивнул мне. И я решил, что я выиграл.

– Кристоф, это всё, что вы хотели мне сказать? – осведомился я.

– Почти, – Кристоф поймал мой взгляд. – Но запомни: с этого дня никаких длинных историй. И ещё. Если ты бросишь мою дочь – я тебя уничтожу. Может быть, даже буквально…


– Так мы встретимся в Каструп? – вернул меня на землю пронзительный голос Магды.

– Безусловно. Конечно, приезжай. Я буду очень рад. Очень.

Магда отключилась. Я нажал на «отбой», посмотрел на часы: пора было на регистрацию. Собрался подхватить сумку, когда ко входу лихо подъехал чёрный «Порш Кайен». Представив себе толчею, которая сейчас образуется в «вертушке» стеклянного входа, вздохнул и притормозил. Пусть пройдут. Вытащил новую сигарету. Краем глаз отметил, как из машины выпрыгнул плечистый чел с зонтиком. Чел открыл дверцу и выпустил из автомобиля девочку. Джинсы, куртка, ботинки. На голове – шапочка. Так, ничего особенного, девчонка не зацепила меня. Я уже готовился чиркнуть зажигалкой, когда золотистый раструб фонаря облил лицо девушки светом, и я моргнул: в каплях дождя стояла она, Ларионова… Дурачась, она запрокинула голову и приоткрыла рот, ловя прозрачные капли. Серебряный дождь приземлился ей прямо на губы, и Ларионова облизнула их. Язык был розовым, движение – мимолетным, но я замер. «Кошечка, – пронеслось в голове, – кошечка… сладкая… кошечка…»

Сердце исполнило сальто, и дикое желание пронзило меня, как мощный удар, исполненный прямо в пах.

– Лена, подержи зонт, – помог мне очнуться её чел. Опомнившись, я потянул ко рту сигарету. Но оказалось, что я сломал её, стиснув в кулаке. Чертыхнувшись, отбросил сломанную сигарету в сторону. Ларионова приняла поданный ей зонт, чел потащил из багажника розовый «Самсонит». Поставил чемоданчик на землю, вытянул длинную ручку и вручил её Ларионовой. А до меня донеслось повелительное:

– Лена, обожди меня здесь.

– Хорошо, Максим.

Так значит, это – её архитектор? И он любит командовать? А она? Любит подчиняться? Но в «Systems One» Ларионова отбивалась от меня просто с кошачьей яростью. Тогда в чём же дело? Во мне? Я сузил глаза, разглядывая того, кого она себе выбрала. Высокий. Как я. Широкоплечий. Как я. Но – более массивный. Старше меня лет на десять. Тяжёлый, уже «поплывший»: ленивая сила и взгляд вечного баловня судьбы. Он мне не понравился. Мы были разными. По жизни, по натуре. По сути, по характеру. Но самое главное отличие между нами лежало в нашем отношении к женщинам. Я был охотником, а он позволял на себя охотиться. Мы только в одном совпадали – ему и мне очень нравилась маленькая Ларионова.

Между тем архитектор уселся за руль и направил свой «Порш» к парковке. Ларионова достала из кармана миниатюрный дамский портсигар. Вытянула «ментолку» и с наслаждением затянулась. Пока я размышлял, пройти ли мне мимо неё или всё-таки поздороваться, архитектор Макс успел вернуться, уцепить чемодан за ручку, приобнять Ларионову и, позволив ей толкнуть для него дверь, потопал в зал ожидания. Выждав пару минут, я отправился следом. Держась на расстоянии, я наблюдал за ними. Я хотел понять, почему она его себе выбрала? Архитектор сдал «Самсонит» на стойке регистрации, по-хозяйски взял Ларионову под руку и повёл её в кафе на второй этаж. Сам выбрал столик, но услужливо отодвинул ей стул. Подождал, пока она сядет.

Заняв место у лестницы и, косясь на них в висевшее на стене зеркало, я смотрел, как этот Макс заказывает ей кофе с мороженым. Не выдержал я только, когда Ларионова принялась вытирать своему архитектору «молочные усы» от капучино. Я поднял сумку, чтобы уйти. Последнее, что я слышал, было:

– Макс, я буду по тебе скучать. Очень-очень. Честно.

«Нет, кошечка, – с неожиданной злостью подумал я, – поверь мне: ты – не будешь».


28.

Я тебя ненавижу-вижу, но ко мне ты всё ближе-ближе.

«Агата Кристи»

«В понедельник, в полвосьмого утра обнаруживаю себя сидящей в «боинге», в десятом ряду салона экономического класса. Моё место рядом с проходом. Спасибо Тане Сиротиной: заказывая для меня билет, Таня вспомнила о моей аэрофобии. Справа от меня, у иллюминатора, разместился не самый трезвый молодой человек с блуждающими глазами. Между мной и соседом – пустое кресло. Оборачиваюсь: позади также много пустующих мест. Ну да, а кому охота подниматься на рассвете, чтобы сесть в самолёт?

Пока я размышляю о превратностях судьбы, заставивших меня в семь утра лететь на конференцию в компании с алкоголиком, картинно улыбающаяся стюардесса закрывает синими шторками бизнес-класс. Значит, и там рассаживаются. Причём, судя по всему, размещаются с явным комфортом, потому что из бизнес-класса долетает чей-то смешок и голос стюардессы, которая игриво переспрашивает: «Так вам только содовую, или всё-таки содовую с виски?»

И вот, наконец, заветное:

– Доброе утро, дамы и господа! Командир корабля и экипаж авиакомпании «SAS» рады приветствовать вас на борту нашего самолета, выполняющего рейс….

– Нет. В полвосьмого утро это мы рады вас приветствовать. На борту нашего самолёта! – доносится остроумная реплика из бизнес-класса.

Мой сосед справа немедленно заходится визгливым смехом. На другом ряду тоже кто-то хихикает. Те, кто сидят сзади, переспрашивают или пересказывают шутку, и в итоге весь самолёт приходит в бодрое настроение. В это время командир корабля, не подозревая, над чем все мы тут киснем, переводит приветствие на датский язык. А из бизнес-класса тот же острослов также переводит шутку на датский, безупречно вклинивая её в то же самое место. Теперь к смеху присоединяется и миловидная стюардесса, вышедшая в коридорчик. Она показывает давно набившее всем оскомину шоу (где аварийный выход, как надевать маску), но в её глазах вместе обычной тоски – смех.

– А теперь покажите на мне, как жилет расстёгивается, – снова доносится из бизнес-класса. Мой сосед взвизгивает, а мне становится интересно, как этот шутник выглядит. Голос странно знакомый, где-то я его уже слышала. В это время самолет разбегается и готовится оторваться от земли. Я непроизвольно вздрагиваю.

– Вам нехорошо? – моментально проявляет участие мой сосед. – Хотите хлебнуть для храбрости? – Он заговорщицки подмигивает мне и протягивает мне круглую фляжку, из которой разит коньяком типа «изделие третьего сорта – не брак». К моему горлу моментально подступает рвотный ком.

«Где он взял это пойло? Ведь в „Duty Free“ продавалось нормальное спиртное!»

Я откидываюсь в кресле, мотаю головой.

– Что? – «лыбится» сосед.

– Спасибо, но не надо.

– А за знакомство? – продолжает домогаться до меня этот тип. – Кстати, а вы случайно не на конференцию «Systems One» летите?

Я стискиваю зубы и еще раз отрицательно качаю головой. Мне и так плохо от бомбящего мой мозг ощущения, что этот чертов «боинг» вот-вот сорвётся в пропасть, и бездна, которая погребёт меня, будет состоять из коньяка соседа и отвратительного запаха его дезодоранта.

– Меня зовут Денис, – между тем продолжает клеиться сосед. – Если что, я – директор по партнёрам дистрибуторской компании «Корса». А вас как зовут?

– А её зовут «отстаньте», – громко отвечает шутник из бизнес-класса. Но теперь в его голосе больше нет юмора, там – повелительные нотки и раскаты грома.

– Э-э… – замираем мы с Денисом. Переглядываемся: в глазах Дениса – шок. В моих – назревающий хохот. Особенно веселит меня то, что Денис из «Корсы», похлопав глазами, наклоняется к переборке, и, стараясь приглушить собственный голос (чтобы не опозорится на весь салон в случае конфликта, соображаю я), начинает учтиво общаться со стеной:

– Простите, а вам не кажется, что это невежливо?

– Правда? – хмыкают из бизнес-класса. – Я сейчас прямо умру от горя.

Отворачиваюсь и смотрю в проход, прикрывая улыбающийся рот ладонью. Нет, всё-таки наглость – это действительно счастье. Денис, отметив мою реакцию (закрытые глаза и плечи, трясущиеся в смехе), отворачивается и с обиженным видом принимается разглядывать в иллюминаторе розовые облака. «Боинг» набирает высоту, и я вдруг впервые получаю удовольствие от полета (или от факта, что за меня заступились?).

Между тем в салоне начинается движение. Мои лёгкие поглощают аромат свежезаваренного кофе и чая. «Это стюардесса, – догадываюсь я, – сейчас будет разносить напитки». Первым в очереди после бизнес-класса оказывается наш ряд.

– Что вы будете? – вежливо спрашивает девушка в форме.

– Мне коньяк, – тут же вклинивается сосед. – Какой у вас лучший?

– Разрешите начать с дамы? – Стюардесса улыбается вежливой, но прохладной улыбкой.

Сосед Денис тушуется.

– А, ну да… – и начинает разыгрывать передо мной джентльмена. – Что вы хотите? – Он наклоняется через разделяющее нас кресло, обозревает бутылки с разнообразной выпивкой. – Бренди, водка, виски. Хотя я всё-таки рекомендую коньяк. Тут вроде неплохой есть.

«Ещё бы он не плохой!» На тележке стюардессы красуется VSOP.

– Апельсиновый сок и кофе, пожалуйста, – говорю я. Стюардесса протягивает мне аккуратно наполненный стаканчик, чашку и поворачивается к Денису:

– А вам, молодой человек?

– А я своих пристрастий никогда не меняю, – важно отвечает Денис. Девушка в форме наливает ему коньяк, который Денис немедленно выдувает, при этом его острый, гуляющий в шее кадык неприятно дёргается. Я снова отворачиваюсь. По запаху чувствую, что сосед опять наклоняется ко мне.

– А вы… – заводит он шарманку словоблудия.

– Простите, – холодно отвечаю я, достаю iPod и принимаюсь разматывать наушники.

Кажется, музыка меня убаюкала – я очнулась только, когда услышала голос, искажённый динамиком:

– Дамы и господа, сейчас вам предложат сувениры из зоны «Duty Free». Все наши товары есть в буклете.

Порядочно подгулявший Денис начинает судорожно озираться вокруг, пытаясь сообразить, где лежит реклама. Сказать ему? Но тогда он точно от меня не отстанет. И я протягиваю руку, чтобы показать ему пример: все буклеты нашего ряда заправлены в аккуратные сеточки, прикрепленные у переборки, отделяющей нас от бизнес-класса. Денис тут же выхватывает свой журнал и начинает его изучать. Я отлистываю издание на последнюю страницу, где под заголовком «Duty Free» первым номером идёт парфюм (надо будет купить Тане, чтобы отблагодарить её за эту поездку), солнцезащитные очки (о, моя страсть!) и – игрушки. Я приглядываюсь к брелоку за шестнадцать евро. На кольце красуется белый маленький «боинг». Судя по описанию, у самолёта двигаются крылышки (прелесть!). Порывшись в сумке, достаю кошелек. Подплывает стюардесса с тележкой:

– Что-то заинтересовало?

– Да. Вот этот самолётик. И еще духи, «Opium», для моей подруги, – поймав её удивленный взгляд, зачем-то объясняю я.

Стюардесса кивает и протягивает мне две коробочки. Духи я прячу в сумку, а самолётик устраивается на моей ладони. «Это для Макса, – думаю я, – ему точно понравится». А в процесс покупок уже вмешивается неукротимый Денис, закупая сразу три бутылки «Hennessy». Пытается перехватить мой взгляд (мол, впечатлена ли я его выбором?), но я делаю вид, что не замечаю его потуг. Стюардесса отходит к другому ряду, я готовлюсь снова включить iPod. И вот тут происходит то, что я подспудно ожидала, что заставляет меня распахнуть глаза: из бизнес-класса на меня надвигается знакомая тень с запахом «Fahrenheit». Вздрагиваю, и наушники шмякаются из моих рук прямо на ковролин пола.

– Забавно, – звучит сверху задумчивое. – Вам, очевидно, нравится, когда я вам в ноги кланяюсь?

Поднимаю голову, готовясь дать «Лёхе» отпор по всем статьям. В это время «Лёха» плавно опускается на корточки, и мы сталкиваемся глазами. У Андреева они прозрачные, как стекло, за которым я начинаю прозревать искры, разгорающиеся в очень опасное пламя. Когда в минуты близости на меня смотрел Макс, мне всегда представлялось, что меня укутывают в тёплый плед и усаживают к камину. А зрачки Андреева обманчиво легко протянули мне руку, готовясь дёрнуть в самое пекло, в ад. И тут до меня дозодит…

«Да он же нацелился на меня!»

Я моргаю. Непроизвольно приоткрываю рот: мне опять не хватает воздуха. Андреев, как ни в чём не бывало, кладёт наушники мне на колени и, опираясь на спинку моего кресла, встаёт. Наклоняю голову и стискиваю самолётик в руке. Мне жарко. Нет, мне холодно. Я должна сейчас встать и уйти. Нет, я ничего не должна ему!

– Молодой человек, вас как зовут? – между тем спрашивает кого-то Андреев.

«Ах, так он не ко мне шёл?» Мне сразу становится легче.

– Де-Денис, – почему-то отвечает мой сосед.

– Очень хорошо, Денис, – ведёт голос Андреева. – А меня зовут Алексей Михайлович. Вы, как я понимаю, на конференцию? Так?

– Да, – Денис сглатывает. – А вы кто?

«Бабник он!» – мстительно думаю я.

– А я руководитель вашего круглого стола. – Перед моим носом возникают ухоженные мужские пальцы, причём между указательным и средним опять зажата визитка. Денис с пьяной самоотверженностью вцепляется в неё. Пробегает её глазами и вскидывает на «Лёху» восхищённые глаза:

– Очень, очень приятно, Алексей Михайлович. Я как раз хотел к вам на круглом столе подойти, у меня к вам столько вопросов! – и Денис начинает судорожно рыться в карманах, потом заливается краской: – А я… а мои в сумке… и я…

– Ничего страшного, – барским тоном начальника, выдающего бонус, отвечает Андреев. – Потом мне отдадите. А пока не окажете мне любезность? Не посидите за меня в бизнес-классе? А то у меня там вещи.

– И – что? – не догоняет Денис. Зато я «догоняю».

– К сожалению, не получится, – медовым голосом объявляю этой парочке я. – Стюардесса не пустит в бизнес-салон пассажира из эконом-класса.

– Правда? – тут же сдувается Денис.

– Да ладно, – «лыбится» «Лёха». Его длинные ноги делают шаг к переборке, и он зовёт: – Аня, Анечка, подойдите сюда.

В коридор вспархивает стюардесса.

– Да, Алексей Михайлович? – поёт она, преданно глядя на Андреева.

– Анечка, можно Денис на моём месте посидит?

– Можно, – «сдаёт» меня Анечка.

– Спасибо. И коньячку Денису налейте, – повелевает Андреев.

«Нет слов. Ваще, как говорит Сиротина».

Мне остаётся только подпереть кулаком подбородок и беспомощно наблюдать, как окрылённый Денис чешет за переборку, а «Лёха», изгнав нежеланного свидетеля, преспокойно усаживается на его место.

– Ну привет, Ларионова, – весело начинает он, и кладет руку на мой подлокотник.

– И снова здравствуйте, – сухо отвечаю я, убирая локоть подальше.

– И эта вся благодарность за спасение от пьяного джентльмена?

– А мы что, уже на «ты»? – «изумляюсь» я. – Мы с вами вроде как на брудершафт не пили.

– Это предложение? – Андреев грациозно вскидывает бровь.

«Еще чего!» – думаю я и отворачиваюсь. Леха задумчиво разглядывает меня. Наконец, благосклонно кивает:

– Хорошо, Лена. Как и Денис, можешь обращаться ко мне на «вы» и по имени-отчеству.

Пауза. Следом мысль: «Ну, ничего себе!»

И вот тут во мне взыграло моё ретивое. Вместо того, чтобы судорожно вздохнуть, что случалось со мной в минуты злости или растерянности, набираю воздух в лёгкие, открываю рот, чтобы устроить «укорот», но в последний момент останавливаюсь. А действительно, зачем мне скандалить с высокопоставленным сотрудником «Systems One», который уже послезавтра будет оценивать моё выступление на круглом столе? Тем более, что в игру, предложенную им, могут играть и двое. Вопрос только, кто первым не выдержит.

– Как скажете, Алексей Михайлович, – подобострастно начинаю я. – Вам видней…

– Вот именно.

– …вы ведь в возрасте почтенном, – невинно заканчиваю фразу я. А Андреев смеётся. Вообще-то, у него приятный смех – глубокий и искренний, он почти примиряет меня с ним, но только на немного.

– А знаешь, ты мне нравишься, – отсмеявшись, говорит Лёха.

– А вы мне – нет.

– А ещё мне нравится, как ты произносишь моё имя, – задумчиво признаётся Андреев. – Повтори ещё раз. И скажи ещё что-нибудь. Ну, давай… кошечка.

Я ошеломлённо распахиваю глаза. Андреев удовлетворённо кивает, стекает на кресле вниз и кладет ногу на ногу. Прикрывает глаза. Он явно ожидает свой приз.

– Вот что, Алексей… Михайлович, – пытаюсь взять себя в руки я, – а вам не пора обратно, в свой бизнес-класс, а то там без вас весь коньяк закончится?

Андреев хмыкает, взмахивает ресницами, садится прямо и разворачивается ко мне. Точёный нос, греховный рот, на скуле – маленький шрамик. «А хорошо тебе кто-то вломил», – с неожиданной злостью думаю я. «Нет, не надо так на него смотреть», – останавливает меня подсознание, и я снова отворачиваюсь.

– Ладно, прости, – Андреев делает попытку дотронуться до моей руки, а у меня мороз по коже. Быстро отдёргиваю ладонь. – Слушай, ну не хотел я тебя смущать, – винится Андреев. – Вообще-то, я пришел попросить прощение за ту встречу в коридоре. Ну как, теперь мир?

– Предположим, да, – подумав, киваю я.

– Вот молодец. – Это звучит покровительственно.

– А если бы я сказала «нет»?

– О-о, я тебе не советую, – Андреев закатывает глаза.

– А – почему?

– А дурная примета. Лёгкой жизни не будет.

Наши глаза снова сталкиваются, и серый, прозрачный взгляд начинает буквально меня поглощать. «У него всё это было, и было уже много раз, – неожиданно понимаю я. – И он прекрасно знает, как вести себя в подобных ситуациях. А ты ничего не знаешь, потому что у тебя такого опыта нет. У тебя только Макс есть».

– Лена, – Андреев интимно наклоняется ко мне. Его тёплая рука ложится на мой кулачок. Тон, обращённый ко мне, нейтральный, а у меня снова мурашки по коже. Я вырываю дрожащую руку и отвожу глаза в сторону. – Лен, ну хватит придумывать со мной несуществующие конфликты, – мягко просит Андреев. – У тебя же хватает ума не бросать мне открытый вызов? Ну давай, просто скажи мне «да». Ну, пожалуйста… – и его пальцы медленно, ласкающе скользят по моему запястью.

Это было нечто. За три минуты меня со знанием дела пытался выдрессировать мужчина, у которого было спокойное лицо и отточенные манеры. Я закусила губы. На Макса это действовало как удар кнута. Андреев помолчал, с интересом разглядывая меня. Потом тяжело вздохнул.

– Ладно, пожалуй, пойду, – сообщил он мне так, точно это я его задерживала. Но у моего кресла всё-таки остановился: – Лен, может быть, передумаешь, сама?

«Странно, – мелькает в моей голове, – на конце вопроса у Макса всегда стоял восклицательный знак. А у Андреева – многоточие. Точно обещание…»

Я опускаю голову вниз: мне опять не хватает воздуха. И тут я чувствую дыхание, опалившее мне щеку и ухо.

– Ну что ж, в таком случае, эта поездка закончится иначе, чем ты её себе распланировала.

В голосе Андреева решимость. Многоточий больше нет. Я вжимаюсь в кресле, глядя теперь только вниз. Увидела длинные ноги в чернильных джинсах, оранжевые кроссовки с логотипом «Nike», которые уверенно шагнули за переборку. Сквозь шум в ушах услышала подвыпивший голос Дениса и ответ Андреева: «О нет, Анечка, Денису больше не наливать, а то он своё имя забудет».

Я сидела, слушала их смех, сжимала в руке самолётик и приказывала себе не разреветься, понимая прозрением всех блаженных – тех, кто не раз попадал в беду: Андреев – загонщик, я – жертва.

И на меня был только что объявлен сезон охоты».

Загрузка...