А как ты играешь в любовь, чемпион?

11

Примерно в то же время, когда Гледис ехала на такси в Бруклин, Фрэнки покинул здание аэропорта в Финиксе с привлекающей всеобщее внимание молодой дамой. Это была Жанетт Каплан, прилетевшая сюда из Голливуда.

Загадочное исчезновение Гледис вызвало в Монтескудо Менсион страшную неразбериху и волнения. Первым, кто заметил отъезд Гледис, был Фрэнки.

Он хотел уговорить ее поплавать в бассейне и постучался к ней. Не получив ответа, нажал на ручку и вошел в комнату. Фрэнки сразу же увидел, что комната приведена в порядок, а гардеробы пусты.

Он поспешил вниз и стал искать Гледис. Но ее не было ни в холле, ни в салоне, ни в комнате для завтрака. Фрэнки спросил официанта, но тот лишь пожал плечами; он ничего не знал.

О'Берри не остановился и перед святая святых — лабораторией — и распахнул без предупреждения дверь. Но ни возмущенный Эд Гуд, ни два других фотографа, которым он помешал работать, не имели никаких сведений.

Когда Фрэнки нашел Чарльза, тот лишь покачал головой.

— Нет, я точно не знаю, уехала ли Гледис, — сказал он. — Но если она уехала, нам придется обойтись без нее. Тем более что сегодня для снимков нужны только вы, мистер О'Берри.

— Ну, прекрасно, — произнес насмешливо Фрэнки. — А что случилось с Гледис, вас, видимо, вообще не интересует.

— Гледис взрослая женщина, — напомнил Чарльз Карленд с серьезной миной. — Коль скоро она решила уехать, то, очевидно, у нее были для этого веские причины. — При этом он холодно взглянул на Фрэнки из-под своих густых темных бровей.

Реакция Фрэнки была незамедлительной.

— Вы думаете, что я ее обидел, поэтому она и уехала, — уточнил он мысли фотографа.

— Я вообще ничего не думаю, — заявил Карленд и занялся своей камерой.

Фрэнки помедлил еще несколько секунд, затем вышел из дома. Он сбросил купальный халат и прыгнул ласточкой в бассейн. Проплыл брассом несколько раз вдоль бассейна, чтобы освежиться и немного привести в порядок мысли. Потом вытерся и пошел завтракать. Только здесь он обнаружил телеграмму из Голливуда. Она лежала, аккуратно сложенная, на его тарелке, как будто только что была получена. Прочтя ее, Фрэнки сразу понял: Гледис знала об этой телеграмме.

Он поднес листок к носу и понюхал его. Ему показалось, что он чувствует слабый запах духов Гледис… Фрэнки позвонил. Появившуюся на звонок горничную он послал за дворецким. И дворецкий подтвердил его предположения.

Вошедший в комнату Чарльз Карленд слышал этот разговор.

— Что же в телеграмме? — спросил он недоверчиво.

Фрэнки молча дал ему телеграмму. Чарльз прочитал ее и взглянул вопросительно на О'Берри.

— Вы пригласили Жанетт Каплан? — осведомился он.

— Нет, и еще раз нет, — ответил раздраженно Фрэнки. — Я не знаю, что пришло в голову Жанетт. Я не понимаю, откуда она знает, что я здесь. Все это для меня загадка!

— Если вы хотите встретить мисс Каплан в аэропорту, вам следует отправиться туда сейчас же, мистер О'Берри, — вмешался очень сдержанно дворецкий. — Я могу предоставить в ваше распоряжение «ягуар» с водителем.

Эд Гуд, который слышал конец разговора, молча вышел из комнаты. Он поспешил в подземный гараж, сел в джип и воспользовался автоматическим сторожем. Так Эд оказался в аэропорту, когда Фрэнки встречал Жанетт Каплан в зале прибытия. Фрэнки был так взволнован и рассержен, что немедленно стал осыпать Жанетт упреками.

— Скажи, как это тебе пришло в голову появиться здесь? — набросился он на нее вместо приветствия.

Жанетт посмотрела на него большими глазами и отступила. Ее руки, которыми она хотела обнять его, безвольно опустились.

— Но… ты… ты ведь пригласил меня. Телеграмма, — бормотала она.

— Пригласил? Телеграмма? — Фрэнки сокрушенно покачал головой. — Тебе, вероятно, все приснилось. Ты была бы сейчас на другом конце света, если бы все было так, как я хочу. Мне даже и во сне не приснилось бы пригласить тебя сюда, особенно сейчас.

В темных выразительных глазах Жанетт появились слезы. В следующую минуту она зарыдала. Эд Гуд, который спрятался неподалеку за колонну, внимательно следил за выражением ее лица.

— Ну пошли, старая подружка, — сказал Фрэнки и, успокаивая, протянул к ней руки. Он пожалел, что так набросился на Жанетт. Она ведь, по всей видимости, была не виновата. Кто-то сыграл с ними злую шутку.

Фрэнки обнял стройную молодую девушку и прижал ее к себе. Она все еще продолжала плакать, и он дружески поцеловал ее.

— Пошли, пошли, ну улыбнись, ведь ничего не случилось, малышка, — утешал он ее. Щелканья камеры Эда Гуда он не услышал.

Снимки, сделанные Эдом, нашли хороший спрос. Большинство бульварных журналов помещали то один, то другой из них.

Так расчеты Карлоса Риоса в конце концов себя оправдали. Ни у Фрэнки, ни у Жанетт не было шансов опровергнуть сплетни. Они к тому же решили не давать в прессе никаких комментариев, надеясь, что так все быстрее забудется. Однако Фрэнки не питал особой надежды, что сможет доказать Гледис всю безобидность встреч с Жанетт после того, как она видела телеграмму и наверняка фотографии в бульварных газетах. Но он послал ей все-таки контрамарки на встречу, которую «Орландо магикс» проводила в Нью-Йорке. Никогда ничего нельзя знать наверняка — а может быть, она все-таки придет.

Гледис чувствовала себя не очень хорошо. Она взяла на несколько дней отпуск, чтобы не встречаться в редакции с сотрудниками из группы Чарльза. Женщина провела эти дни за книгами и перед телевизором. Однажды она даже отправилась поиграть в теннис со своей свояченицей Марией, но играла так неэнергично, что Мария легко у нее выиграла, чего раньше никогда не случалось.

— Ты совсем не в форме, — констатировала озабоченно свояченица. — И твое настроение в последнее время заставляет желать лучшего. Ребята говорят, что ты не хочешь рассказывать об Аризоне. Может быть, там случилось что-нибудь, что тебя угнетает? Или ты все же хочешь поделиться?

— Все, что угодно, но только не это, — вырвалось с раздражением у Гледис. Но, увидев обиженное лицо Марии, тут же пожалела о своих словах. — Прости меня, — сказала она. — Но не случилось ничего, о чем стоило бы говорить.

— Я понимаю, — промолвила жена брата. Но она, конечно, ничего не понимала. Даже сама Гледис не могла понять, что с ней происходит.

Она продолжала просыпаться и засыпать с мыслями о Фрэнки. Все ее попытки забыть О'Берри потерпели неудачу. Да к тому же редакция торопила ее с интервью о звезде баскетбола.

Гледис стояла, прислонившись спиной к стене. Она должна была наконец взяться за работу и написать о своих беседах с Фрэнки. В противном случае ей придется расстаться с журналом «Таун и кантри».

Когда она наконец села за свой компьютер, то твердо решила что изобразит Фрэнки О'Берри так, что ей самой станет ясно: этот мужчина не стоит того, чтобы она о нем думала. «Когда я закончу работу, все пройдет», — говорила она себе день за днем, заставляя продолжать работу. Гледис ненавидела себя за свою готовность пойти на компромисс со своими чувствами, она ненавидела Фрэнки, потому что он преследовал ее как призрак.

Когда Гледис получила пять контрамарок, то ее первым побуждением было выбросить их в мусорную корзинку. Она ни за что не пойдет на баскетбольную встречу. Этого еще не хватало! Но все же, поколебавшись, не порвала их, поскольку не хотела лишить удовольствия брата и его сыновей.

Гледис прекратила свою работу и сошла вниз к Марии и детям.

— У меня что-то для вас есть, — зажила она, принимая у Марии чашку кофе.

Сейчас же посыпался град вопросов.

— Что это? — крикнул Бринкли и бросил электрический подъемный кран, с которым играл в углу просторной гостиной.

— Что? Что? — спрашивали также Эдвард и Густон и, оторвавшись от телевизора, выжидающе смотрели на Гледис.

— Вот, пожалуйста. — Она протянула им билеты на баскетбол.

— Ну-ка, дай сюда! Дай посмотреть! Что это? — Мальчишки вырывали друг у друга билеты. Каждый хотел узнать первым, куда же им подарила билеты тетя Гледис.

Победил Густон. Он ведь был самый старший и сильный.

— «Орландо магикс»! — завопил он и пустился в пляс, размахивая высоко над головой билетами. — Ура! Мы увидим «Орландо магикс»!

Мария, сидевшая с чашкой кофе напротив Гледис, улыбнулась. Ее доброе, окаймленное белокурыми волосами лицо было спокойно и счастливо. Шум, который подняли мальчики, казалось, ей совсем не мешал.

— Пять билетов! — радовался Густон. — Мы пойдем все.

— Но я не хожу на баскетбол, дети, — засмеялась Мария. — Вы ведь знаете, что я там умираю от тоски.

— А ты пойдешь с нами, тетя Гледис? — спросил Бринкли, который нежно прижался к коленям Гледис.

— Нет, Бринкли, — ответила она. — Я не пойду с вами. Я так же мало интересуюсь спортом, как и ваша мама.

— Но для кого же тогда пятый билет? — удивился Эдвард и задумчиво нахмурил лоб.

— Я не знаю, — ответила Гледис. — Мне прислали пять билетов. Вы можете взять с собой кого хотите.

Мгновенно началась бурная дискуссия о том, кто из товарищей по школе или совместным играм достоин чести быть приглашенным на эту игру.

— Билеты тебе прислал Фрэнки О'Берри, — угадала Мария и отпила глоток кофе. — Значит, вы нашли общий язык.

— Как тебе это пришло в голову? — резко возразила Гледис.

— Иначе он не прислал бы тебе контрамарки.

— Я не знаю, почему он сделал это, — заверила Гледис, стараясь не встречаться со спокойным и одновременно проницательным взглядом Марии. Гледис не хотела говорить о Фрэнки.

— Ты уже написала свой репортаж? — продолжала разговор Мария. Гледис она вдруг напомнила собаку, идущую по свежему следу.

— Почти, — ответила она угрюмо.

— Ты не хочешь об этом говорить. — Мария махнула рукой. — Давай действительно оставим эту тему. Что ты делаешь сегодня вечером? Мы хотим устроить в саду небольшой пикник. Ты примешь участие?

— Нет, спасибо, — тотчас же отказалась Гледис. Она совсем не хотела попасть под перекрестный допрос Марии и Арнольда. Вообще она намеревалась по возможности избегать брата, пока не сможет ему все рассказать, без утайки. Арнольд умел так искусно задавать вопросы, что каждый, абсолютно каждый, в конце концов запутывался в паутине своих полуправд, отговорок и умолчаний. — Думаю, поеду сейчас в редакцию, — уклончиво произнесла она, — потом хочу провести вечер в Сити. Немного поесть, выпить и, может быть, потанцевать.

— Ты возьмешь меня когда-нибудь в дискотеку, тетя Гледис? — спросил пятилетний Бринкли и умоляюще посмотрел на нее серо-зелеными глазами Грантов.

Гледис нежно обняла малышка.

— Когда-нибудь обязательно, — пообещала она. — Но не сегодня.

Был прекрасный летний день, и Мидтаун Манхэттен бурлил. Эту атмосферу Гледис особенно любила. Но сейчас это не доставляло ей столько удовольствия, как обычно. Ее не интересовали фокусники и уличные музыканты на лестнице библиотеки на углу Сорок второй улицы и Пятой авеню. Ее не интересовали киносъемки триллера на Таймс-сквер, которые привлекли массу прохожих.

С таким же успехом она могла бы сразу поехать на такси в редакцию. Прогулка по городу ей совсем не удалась. Когда Гледис поднималась затем в лифте на сороковой этаж, она вдруг поняла, что, закончив интервью, наконец снова обретет свой душевный покой.

— Привет, Гледис, — поздоровался с ней Рональд Реюс, издатель «Таун и кантри», когда она вышла из лифта. Пожилой господин был, как всегда, одет в элегантный двубортный костюм с жилеткой, и он, казалось, совсем не замечал летней жары. — Прекрасно, что я вас встретил, — продолжал он. — Я еще ничего не читал о вашем пребывании в Аризоне. Как вам понравился Фрэнки? Он просто удивительный человек!

— Удивительный, — согласилась Гледис. Она была рада, что пожилой господин не употребил другое слово, которое она не смогла бы подтвердить.

— Прирожденный талант, — продолжал хвалить Фрэнки мистер Реюс. — Вы придете завтра на игру?

— Я еще не знаю, будет ли у меня время, — уклонилась от ответа Гледис.

— Но вы обязательно должны найти для этого время, — посоветовал ее босс. — Я иду с моей женой. Мы увидимся там, Гледис.

— Может быть, — ответила она и принужденно засмеялась.

— Итак, до завтра, — простился с ней мистер Реюс и вошел в лифт.

Гледис вошла в свое бюро и со злостью засунула сумку в верхний ящик письменного стола. Не хватало еще, чтобы ее шеф посылал ее в свободное время на спортивные соревнования! Конечно, она никуда не пойдет! Женщина неохотно посмотрела почту, выполнила кое-какие мелкие дела, написала несколько заметок и подписей к снимкам для следующих выпусков «Таун и кантри» и отправилась в монтажную.

Там она встретила Чарльза Карленда и двух графиков, которые трудились над макетом репортажа о Фрэнки О'Берри.

Все приветливо поздоровались с Гледис.

— Ты можешь нам помочь, у тебя верный глаз, — сказал главный монтажер Филипп Бредшоу. — Я считаю, что нам не нужно использовать эти три фотографии. Но Чарльз их обязательно хочет включить. Посмотри-ка сама. Этот баскетболист выглядит на них, как моя бабушка. У него такое лицо, как будто бы у него украли масло с бутерброда.

— Но зимний сад, — колебался Чарльз Карленд. — Посмотрите, какая великолепная архитектура. В конце концов, речь идет не только о Фрэнки, но и о Монтескудо Менсион. Конструкции…

— У этого типа, вероятно, была нелегкая ночь, — предположил один из художников, внимательно рассматривая фотографии.

Гледис бросила быстрый взгляд на снимок, который ей дал Филипп, и сразу отдала его обратно, словно он жег ей пальцы. Она молчала.

— Что случилось, Гледис? — спросил главный монтажер. — Ты хочешь, чтобы мы использовали эту фотографию? Не это же будет просто насмешка над звездой баскетбола.

— Не я отбираю фотографии, — уклонилась она от ответа. — Решайте это между собой. Я напишу затем текст к снимкам. Если вы поместите и эти, то я напишу побольше об архитектуре. Думаю, что мне следует сделать это ко всем фотографиям. А что особенного можно сказать о О'Берри?

Мужчины с явным изумлением смотрели на Гледис. Она почувствовала себя неловко.

— Что случилось? Почему вы так на меня смотрите? — спросила она.

— Но ведь есть снимки, которые тебе лучше прокомментировать, — усмехнулся Бредшоу и потянул ее за руку, чтобы она могла взглянуть на почти смонтированную страницу с фотографиями.

Гледис испуганно вздрогнула, когда увидела увеличенные фотографии ее и Фрэнки. Снимки не скрывали их отношений: на одних фотографиях Фрэнки смотрел на нее влюбленными глазами, на других — она на него.

— Чарльз! — воскликнула с возмущением Гледис. — Вы что, хотите поместить эти снимки?

— У нас нет других, — сказал Чарльз, виновато пожимая плечами. — Все равно везде видно, что между вами что-то есть. Не считая снимков, где тебя нет, — добавил Бредшоу. — Там, кажется, парню тебя очень не хватает.

— Это совсем не так, — разозлилась Гледис, сверкнув глазами. — Почему вы не сняли вместе с ним ту актрисочку, которая заявилась в Финикс в воскресенье? Тогда снимки наверняка получились бы лучше.

— Гледис, мы ведь не могли… — начал Чарльз, но она махнула рукой и покинула комнату. Гледис не хотела больше ничего слышать. Она была уже сыта по горло.