Африканское сафари

Смерть Димбо

Двадцать первого декабря мне пришлось продлить разрешение на охоту на буйволов, чтобы наш рождественский стол не остался без их вкусного, сочного мяса. Заплатив необходимую сумму в кассе, я взял квитанцию — кибали[29] — и показал ее Джуме и Панго, ожидавшим меня в машине.

— Наберера, — задумчиво произнес Джума, изучая бумагу.

— По-моему, в Наберере уже нет ни одного буйвола, — печально заметил Панго.

— Нет, есть, — возразил я, — Главный егерь подтвердил, что нам разрешено охотиться на горе Ланданаи. Помните, как мы однажды наткнулись там на огромного буйвола? А помните старого Джувавато и его леопарда?

— Конечно, помним, мзее.[30] Это нельзя забыть. Но я на ту гору больше не полезу. Это проклятое место! — все так же печально отвечает мой помощник.

— Думаю, мы и в Наберере найдем буйволов, так что тебе не придется лезть на Ланданаи. Но на всякий случай я договорился с главным егерем и об этом районе.

Наш путь домой лежал через деревню Комоло. Необыкновенно размеренная и спокойная жизнь ее обитателей была нарушена чрезвычайным происшествием: в местной шахте случился обвал. Но самое страшное — внизу остались люди.

Один старый африканец рассказал, что несчастье произошло утром, якобы в результате землетрясения. На рассвете у него даже хижина ходуном ходила.

— Да это ты напился как свинья! — прервал его второй африканец, а третий добавил:

— Никто не знает, что это было — землетрясение или барути.[31] Тряхнуло крепко, и шахтеров засыпало. Авази считает, там осталось не менее пяти человек. Но мы ничего не смогли сделать: вход полностью засыпан.

— Какова глубина шахты? — поинтересовался я.

— Этого никто не может сказать. Разве только Авази знает, он иногда там работает.

— А ты знаешь, где находится эта шахта? — спросил я африканца, рассказывавшего про землетрясение.

— Знаю, бвана. Я даже провожу тебя, если ты купишь мне немного помбе.

Наглость местных жителей была для меня привычной. К тому же старик пребывал в сильном похмелье, и я пожалел его.

— О'кей, только быстро, у меня нет времени.

— У тебя доброе сердце, музунгу — сказал старый пьяница, залпом выпив содержимое глиняной посудины, которую принес хозяин местного кабака, а потом спросил: — Ты охотник? — Не дождавшись ответа, он продолжил, уже слегка заплетающимся языком: — Я тоже был охотником. Много лет работал на одного музунгу по имени Хартли. Но это было очень давно. Теперь я уже ничего не жду от жизни, ведь мне больше ста лет.

— Такого не может быть, мзее, — ухмыльнулся Джума, — До ста лет дожить невозможно. Да и откуда тебе известно, сколько тебе лет? Ты что, знаешь дату своего рождения?

— День, когда я родился? — удивленно переспросил старик.

— Ну да, день, месяц и год твоего рождения.

— Разве младенец может знать такое? — еще больше удивился пьяница и, облизнув губы, с нажимом произнес: — Но это случилось очень давно.

— Как же ты можешь утверждать, что тебе сто лет?

— Так говорил наш священник, бвана Бейли. Но он уже умер. Вместо него сейчас служит один сморчок. Он постоянно только и делает, что твердит о грехе, но сам даже не знает, что это такое. Вот бвана Бейли был молодец. Мы с ним, бывало, так надирались, что падали прямо на дороге и спали до утра. Это был настоящий священник! Он все знал. В том числе и сколько мне лет. Он всегда говорил: «Парень, тебе, должно быть, не меньше ста лет», — Старик снова облизнул губы.

Тем временем мы усадили комольского долгожителя в машину и направились к холму — туда, где, по словам старого пьяницы, произошло несчастье. Возле шахты собралось много людей, прибыл местный полицейский.

— Все погибли, — констатировал он, предупредив все расспросы.

Однако я не удовлетворился этой информацией.

— Сколько их там? — спросил я, — Почему производятся взрывные работы, когда в шахте находятся люди?

Полицейский смерил меня презрительным взглядом:

— А кто сказал, что здесь были взрывы? Это было землетрясение! И вообще, что тебе здесь нужно, музунгу?

— Я пил лимонад в трактире, и там мне рассказали, что здесь завалило людей. Я решил узнать, не нужна ли помощь.

Тем временем наш проводник улегся на траву возле входа в шахту. Сначала я решил, что его окончательно развезло, но потом заметил, что он прислушивается: одно ухо приложил к земле.

— Разве не понятно, что им уже ничем нельзя помочь?! — почему-то рассвирепел полицейский, — Они мертвы!

— Они живы, — неловко ворочая языком, возразил пьяница, — Живы! Я их слышу!

С этими словами старик поднялся и отряхнул штаны. Слегка покачиваясь, он снова занял место за моей спиной.

— Бвана, — вдруг обратился ко мне чернокожий молодой человек с удивительно правильными для африканца чертами лица, — в шахте остались мои братья и отец. Я никак не могу понять, почему их засыпало камнями.

— Я их слышал. Они разговаривают внизу, — повторил старик, облизывая пересохшие губы, и спросил жалобно: — Очень пить хочется, у вас ничего нет?

— Ты слышал? — строго спросил я полицейского, — Они живы. Нужно их спасти! Эй, парень! — позвал я чернокожего красавца, — Подойди-ка сюда и расскажи мне все, что ты знаешь про эту шахту.

Но полицейский, перекрыв дорогу юноше, схватил меня за руку и рявкнул так, что я вздрогнул от неожиданности:

— Ты веришь этому алкоголику Димбо?! Посмотри на него, он ведь полное ничтожество! Умеет только водку хлестать и трепаться попусту! Он просто хочет выклянчить у тебя еще пойла, потому и говорит, будто что-то слышал!

Я покачал головой и, отодвинув со своего пути распоясавшегося блюстителя порядка, принялся осматривать вход в шахту. В скале было вырублено отверстие диаметром примерно полтора метра. В самой шахте я не сумел ничего разглядеть. Нужно спускать кого-нибудь на тросе.

— Поставьте машину носом к шахте и вытравите немного троса с лебедки, — приказал я своим помощникам, — Джума, быстро обвяжись тросом. Я спущу тебя вниз на разведку.

— Бвана, — кто-то тихонько тронул меня за плечо, — можно я спущусь? Там мои родственники. Сколько метров в длину твоя веревка?

— У меня семьдесят метров веревки и около пятидесяти метров стального троса, который выдержит даже слона, — быстро ответил я, — Тебя как зовут?

— Авази, — ответил парнишка с правильными чертами лица, — В этой шахте не больше сорока метров, поэтому хватит и троса с лебедки, но мне понадобятся ведра. Мое ведро упало вниз, когда произошел обвал.

— У нас есть ведро, — ответил я, а непоседливый Джума тут же принес его из машины.

— Сначала я спущусь на разведку, — то ли утвердительно, то ли вопросительно произнес Авази, обматывая трос вокруг своей талии, — Нужно торопиться, потому что у них скоро кончится воздух.

— Обернись еще разок, чтобы мы не волновались за тебя, — посоветовал смельчаку Джума, помогая закрепить трос.

— Бвана, а это безопасно? — опасливо осведомился немного успокоившийся полицейский, когда мои помощники начали спускать Авази в шахту.

— Совершенно безопасно. Этот стальной трос выдерживает три с половиной тонны.

— Хорошо. Если тебе понадобится помощь, обращайся ко мне, — вдруг предложил суровый представитель закона.

Надо же! И куда, девалось его высокомерие? Видно, нервное это дело — работать в Комоло.

Через несколько минут снизу донесся голос Авази:

— Хватит, мзее! Можно выключить лебедку!

— Ну, что там? — прокричал я в ответ, безуспешно пытаясь разглядеть парнишку в черной дыре шахты.

— Все не так страшно! — бодро отрапортовал он, — Я слышу голоса отца и братьев! Их завалило в боковом проходе. Мне нужен помощник и хотя бы два ведра. Здесь лежит большой камень. Сейчас я обвяжу его тросом, потом подам сигнал, и ты его вытащишь!

Большим камнем оказалась здоровенная глыба весом не меньше пяти центнеров. Что и говорить, я гордился своей автомобильной лебедкой! А собравшаяся возле шахты толпа и вовсе была в восторге: удивленные возгласы сменились радостными аплодисментами. Громче всех аплодировал полицейский.

— Нам нужно железное ведро, — сказал я полицейскому.

Через минуту один из деревенских жителей принес его.

Джума молча обвязался тросом, захватил ведра и спустился вслед за юным шахтером.

Некоторое время царила напряженная тишина. Все вслушивались в едва различимую возню спасателей. Вдруг из-под земли раздался окрик Джумы:

— Здесь еще один большой камень, бвана! Тяни!

Вместе с камнем, который оказался немногим меньше предыдущего, из отверстия показался Джума, нагло восседавший на глыбе.

— Ты что, совсем спятил?! — прикрикнул я на него.

В ответ я увидал ту же нагловатую улыбку:

— Завал практически ликвидирован! Я поднялся наверх, чтобы взять веревки для пострадавших!

Мы с Панго принялись резать веревки. В машине нашлось еще несколько десятков метров прочной бечевы. Подхватив отрезки, Джума снова исчез в черной дыре.

— Бвана, — раздалось снизу, — завал пробит, но здесь практически нечем дышать. Один из шахтеров не может двигаться. Он привязан, тащи!

Пожилой африканец действительно серьезно пострадал: у него были две большие раны на голове и руке. Мы с Панго бережно отвязали его и, оставив старика на попечение собравшихся вокруг людей, снова опустили в яму лебедку с крюком.

Следующей наступила очередь двух молодых парней. Видимо, они и были братьями Авази. Ребята практически не пострадали, только сильно перепачкались кровью и грязью. Освободившись от веревок, они тут же бросились к раненому мужчине. Через некоторое время лебедка вытянула на свет божий Авази, его третьего брата, такого же чумазого, как и все остальные, и шутника Джуму, который зачем-то надел на голову ведро.

— Этот проход был очень узкий. Как они там работали? Там вообще нельзя повернуться! — заявил он.

Я тем временем принес из машины дорожную аптечку, чтобы оказать первую помощь четырем пострадавшим шахтерам.

— Спасибо, — произнес старший, морщась от боли.

— Меня благодарить не за что. Это Димбо вас услышал. Все остальные, включая полицейского, были убеждены, что вы уже мертвы.

Между тем, ни блюстителя порядка, ни старика Димбо поблизости уже не было. Оба как сквозь землю провалились.

Мы сложили вещи, и я уже заводил мотор автомобиля, когда к машине подошел, прихрамывая, отец-шахтер и протянул пластмассовую канистру и какой-то замусоленный бумажный сверток.

— Это немного помбе, а также подарок за то, что вы нас спасли, — объяснил он и поковылял прочь так быстро, что я даже ничего не успел ответить.

Отъезжая, мы видели, как молодые шахтеры и собравшиеся возле шахты люди махали нам вслед руками.

— Ну и вонючая же у них водка, — поморщился Панго.

— Воняет, как в хижине масая. Фу! — отозвался Джума.

— Придется ее вылить, — ответил я, — Ведь никто ее пить не станет, верно?

Но тут из-за заднего сиденья появилась грязная рука и выхватила канистру из рук Джумы. Я молча затормозил. Обойдя «Тойоту», расшнуровал брезентовое покрытие на задней дверце.

— Димбо, это ты?

В ответ послышались странная возня, бульканье и кашель. Откинув брезент, я увидел Димбо, пьющего водку прямо из канистры.

— Что ты тут делаешь? — рассердился я.

— Еду вместе с тобой, мзее, — покорно ответил старик.

— Но мы не сможем подбросить тебя до Аруши! Мы едем в Набереру охотиться на буйволов! — продолжал возмущаться я.

Пьяница махнул рукой мне в ответ:

— Я помогу вам справиться с любым буйволом за хорошую еду и канистру помбе. Больше мне ничего не надо. Увидишь, музунгу, я тебе помогу. Набереру я знаю как свои пять пальцев! — закончил он, забавно пошевелив пальцами своей невероятно грязной ноги. Все засмеялись.

— Ну что с тобой делать… — сжалился я, — Мы уже далеко уехали от Комоло, а возвращаться неохота.

— Так, значит, это Димбо вонял, а не канистра?! — шепотом предположил Джума.

— Эх вы, молодые! — раздалось сзади, — Вы не знаете, что такое настоящая вонь! По сравнению с ней я пахну, как цветок!

— В таком случае, я впервые вижу такой вонючий цветок! — съязвил Панго.

— Это было давно, так давно, что я даже не помню, когда, — снова заговорил пьяница, — Наверно, ваш музунгу был тогда совсем маленьким…

— И что же такого страшного произошло, мзее? — шутливо переспросил Джума.

— Я забыл, сколько лет назад это было… — мзее Димбо, видимо, был мертвецки пьян и постепенно засыпал.

Я приложил палец к губам — мол, помолчите, дайте старику заснуть — и прошептал:

— Когда он уснет, заберите у него канистру, иначе он зальет этой водкой все, и аромат будет, как в те давние времена, о которых он вспоминает.

Все снова засмеялись, но тихо, чтобы не потревожить сон старого охотника. Удивляться не приходилось: канистра, которую Панго осторожно вынул из его рук, уже полегчала почти на два литра.

Примерно через два часа мы прибыли в Набереру и, отыскав удобное для лагеря место, хотели было ставить палатки, но нас остановил старик.

— Здесь буйволов нет, — авторитетно заявил он, высунувшись из-под брезента и громко рыгнув. Мы-то полагали, что он все еще спит, — Нужно заехать за ту гору.

Край брезента отодвинулся, и сморщенная рука с кривыми старческими пальцами протянулась в сторону находившегося неподалеку холма. Не могу объяснить, почему, но я с легкостью поверил старику. И вдруг спросил:

— Слушай, Димбо! Как же ты услышал людей в шахте? Ведь, кроме тебя, никто не уловил ни звука!

— Просто у меня хорошие уши, бвана. Вам, молодым, этого не понять! — вздохнул он и принялся искать вожделенную канистру.

— Откуда ты знаешь, что здесь нет буйволов? — поинтересовался я.

— Потому что ими здесь и не пахнет.

— Неужели ты веришь ему, бвана?! — изумился Панго.

— Верьте чему хотите, но здесь нет ни одного буйвола, — подтвердил Димбо заплетающимся языком. Видимо, он все-таки обнаружил отнятую у него ранее канистру.

— Бвана мзее, ты сам видел, что он был пьян и спал как убитый. Что он мог унюхать?! — возмущались мои помощники.

— Но ведь еще не поздно подъехать к той горе?

Это прозвучало как приказ. Никто и не подумал мне возразить, только Панго продолжал бурчать себе под нос:

— Это безумие! Старик надрался, и все-таки наш мзее верит ему, а не нам!

Притормозив у горы, я переспросил:

— Что скажешь, Димбо? Здесь хорошее место для лагеря?

Ответом мне был мощный храп, сотрясавший всю заднюю часть машины.

— Их величество еще не проснулись, — съязвил Панго.

Ничего не поделаешь — я снова нажал на газ.

— Стой! — крякнул старик из-под брезента, когда мы проехали гору.

Я затормозил.

— Мбого! Я чувствую их! — победоносно воскликнул Димбо, — Выпустите меня, мне нужно пройтись.

Раздраженный Панго, всем своим видом дававший понять, что я еще пожалею о своем глупом поведении, выпустил пьяницу из «Тойоты». С удовольствием помочившись, старик направился влево, против ветра.

Наблюдая за тем, как неуклюже он переставляет ноги, я начал сомневаться в правильности своего решения. Может быть, я зря испытывал к нему такое беспредельное доверие?

Вернувшись примерно через полчаса, наш проводник еще раз осмотрелся и подытожил:

— Лагерь поставим на этом холме!

— Ты хочешь сказать, что здесь есть буйволы?! — удивились мы.

— Да, есть. Я видел следы стада. Они были здесь прошлой ночью. Завтра утром мы найдем свежие следы и тогда сможем поохотиться. Дайте попить, у меня все внутри пересохло! — вдруг ухмыльнулся Димбо, обнажив последнюю пару желто-коричневых зубов.

Я достал карабин и приказал:

— Ставьте палатки, а я пойду на то место, где были буйволы.

— Я пойду с тобой, бвана, — сказал старик, — Но сначала дайте мне глоток воды!

Джума с едва сдерживаемым раздражением налил нашему гостю воды в пластиковый стакан. Димбо отхлебнул немного и повел меня туда, где нашел следы. Оглядев следы и определив, что буйволов в стаде было примерно пятьдесят, мы решили сделать небольшой крюк, чтобы сориентироваться на местности.

— Симба, — вдруг прошептал старик.

— Где? — испугался я и начал оглядываться по сторонам.

— Не знаю, просто чувствую запах!

Я попытался принюхаться, но это закончилось лишь легким спазмом от омерзительной вони, издаваемой моим спутником. Впрочем, мне тут же пришло на ум старое охотничье правило: где буйволы — там и львы!

Димбо вел меня безупречно: против ветра.

— Смотри, бвана, — спокойно сказал он, показывая на свежий след львицы, — Если это самка — значит, она не одна.

И действительно, через несколько шагов мы обнаружили следы еще двух львиц и одного льва. Это были молодые хищники, которые, по всему видно, шли следом за буйволами.

— Симба не упустит хорошего буйвола, — ухмыльнулся старик, — Но и мы тоже не промах! Ведь так, бвана?!

— Конечно, Димбо. На рассвете начнем охотиться, — ответил я, не переставая удивляться профессионализму старого пьяницы.

На обратном пути мы принялись собирать сухие ветви для костра. В лагере нас уже ждал ужин. Димбо практически не ел, зато выпил еще литр водки и тут же заснул прямо под открытым небом. В палатке он спать отказался.

Мы втроем некоторое время посидели у огня, а потом, по привычке, решили развести на ночь еще один костер. Мы сгребли хворост и уже собирались поджечь его, как вдруг Димбо сквозь сон произнес:

— Напрасный перевод дров, ребята. Здесь абсолютно безопасно!

Мои помощники и без того были обижены на меня за то, что я слушался алкоголика из Комоло, а тут им еще пришлось изменить своим привычкам! Они даже не пожелали мне спокойной ночи.

Мне показалось, что я вовсе не спал, когда до меня будто бы из небытия донесся голос Панго:

— Бвана, вставай!

Я оделся и вышел из палатки. Было еще совсем темно, четверть шестого. На предрассветном небе сверкало множество звезд. Значит, предстоял отличный день.

— Старый шут исчез, — не без удовольствия сообщил мне Джума и пояснил: — Он допил остатки водки, а еду не тронул.

— Когда же он ушел? — поинтересовался я.

— Не знаем, мы ничего не слышали, — ответил Джума, продолжая готовить завтрак.

К моему удивлению, Димбо не появился и на рассвете.

— Давайте объедем гору, — предложил я, садясь в «Тойоту».

Первым старика заметил Панго:

— Вон он качается из стороны в сторону, словно подстреленная свинья!

— Еще бы, он ведь поутру добил свою канистру! — снова съязвил Джума.

Поравнявшись с Димбо, я открыл дверь машины:

— Доброе утро.

— Доброе, доброе. Как отдохнул, бвана?

— Я хорошо, а ты?

— Прекрасно и поэтому позволил себе выпить немного помбе. Надеюсь, ты на меня не в обиде, бвана?

— Зачем мне на тебя обижаться?! Ты взрослый человек и сам знаешь, что делать.

— Да! — с удовольствием подтвердил Димбо, дохнув на меня перегаром, — Ведь мне уже больше ста, не забывайте! Молодежь должна уважать стариков, и я вижу, что ты уважаешь. А эти два сопляка, — он показал кривым пальцем в сторону Джумы и Панго, — наивно думают, что уже умеют ходить на зверя! Ничего подобного! Им еще долго учиться. Но если даже они ошибутся, на ужин у них всегда будет хорошая еда. А вот когда я был молодым, бвана Хартли за халтуру так отделывал меня плетью, что я потом целый день не мог подняться. Зато я очень быстро всему научился и почти не допускал ошибок!

Мои помощники снисходительно улыбнулись. Чувствовалось, что старик страшно надоел им.

— Поехали! — скомандовал Димбо, забравшись в машину.

Я тут же открыл окно, чтобы избежать спазма.

— Куда ехать, Димбо? — непонимающе спросил я, глотнув свежего воздуха.

— Я покажу. Ведь ты хочешь получить буйвола?

— Хочу. Но сначала расскажи, где ты был с утра.

— Искал буйволов! Где ж еще?

— Нашел?

— Конечно, бвана! Езжай к тому холму, видишь? — Старик показал на холм, возвышавшийся примерно в трех километрах от нас, — Там уже не далеко — оставим машину и пойдем пешком.

— Ты уже видел там буйволов? — продолжил я расспросы.

— У тебя нет чего-нибудь выпить, бвана? — вдруг спросил старик, не соизволив ответить. Видимо, он уже успел протрезветь, и теперь его мучило похмелье.

— У меня есть немного виски.

Я протянул Димбо свою походную фляжку. Старик сделал два глотка и закашлялся.

— Крепко! Это настоящее виски? Я когда-то пил такое… Отлично согревает. Можно еще глоточек?

Я разрешил, внезапно подумав, что теперь придется хорошенько прокипятить эту железную фляжку.

— Теперь я поправил здоровье. Сегодня будет отличная охота, увидишь!

И старый охотник задремал. Он проспал все дорогу до холма, но стоило нам выбраться из машины и вынуть оружие, как Димбо тут же оказался на ногах.

— Вы вооружены так, словно собираетесь перебить все стадо, — заметил старик и, усмехнувшись, повел нас за собой.

— Он действительно чует буйволов, — одобрительно шепнул Панго.

Все двадцать минут пути Димбо шел довольно быстро. Возле зарослей дикой акации он приказал нам остановиться. Действительно, на земле были отчетливо видны следы буйволов. Они вывели нас на небольшую поляну, посередине которой разлилась грязная лужа. Ее-то и облюбовали три огромных буйвола. Еще два их собрата паслись неподалеку. Все пятеро были уже немолоды, но выглядели роскошно. Такой добычей можно было бы гордиться.

Димбо бросил на меня победоносный взгляд. Однако мне пришлось разочаровать его: покачав головой, я взял его за локоть и повел за собой.

— Что тебе не нравится, бвана? — возмутился старик, когда мы отошли на безопасное расстояние, — Это же отличные животные, почему ты не стрелял?

— Мне нужен молодой бычок на мясо, а не охотничий трофей, — объяснил я терпеливо, — Или ты хочешь, чтобы я сломал зубы в канун Рождества?

— А разве это не все равно? — удивился Димбо, выпучив глаза, — Я бы с удовольствием поел и старого быка… Смотри! — Он, если можно так выразиться, оскалился, — У меня осталось всего два зуба, но я до сих пор ем мясо буйволов!

Я улыбнулся, дружески похлопал старика по спине, и мы вернулись к акациям, где оставались мои помощники. Их там не оказалось. Димбо был возмущен до глубины души. Я попытался объяснить ему, что ребята ищут следы других буйволов, но старик никак не мог успокоиться:

— Им просто повезло! Если бы на твоем месте был бвана Хартли, он так отделал бы их плетью, что они со страху сразу бы наложили в штаны!

Тут я увидел своих помощников. Они показались из-за кустов акации и уже приближались к нам. Я предложил Димбо присесть в тени и немного отдохнуть.

— Садится не буду, — заупрямился старик. Посмотрев вдаль, он добавил: — Вон, твои сопляки уже возвращаются.

— Что вы обнаружили, мзее? — спросил Джума, едва приблизившись, но я так и не смог ничего ответить.

— Нам не нужно ничего обнаруживать! На этом свете все уже давно обнаружено. Эх вы, два умника! — напустился на моих помощников старый охотник, — Вам незачем шляться по окрестностям, вы должны сидеть и ждать нас с бваной.

— Мы нашли совсем свежие следы небольшого стада. В нем от пятнадцати до двадцати животных. Судя по следам, есть и молодые бычки, — с достоинством отрапортовал Панго, не обращая внимания на старого ворчуна.

— Что это — от пятнадцати до двадцати? — не успокоился Димбо, — Ты должен знать точно!

— Не должен, — заупрямился Панго и взглядом попросил меня о поддержке.

— Пойдемте, посмотрим все вместе, — с улыбкой предложил я.

Следы на самом деле были свежими — стадо прошло здесь около четырех часов назад. Трава, примятая копытами животных, еще не успела завянуть.

Я попытался определить количество голов в стаде, но по одним подсчетам у меня получается восемнадцать, а по другим девятнадцать. Пока мы, склонившись над землей, изучали следы, Димбо демонстративно глядел в небо.

— Так сколько? — вдруг строго спросил он.

— Семнадцать или даже восемнадцать, — раздраженно ответил Панго, который с удовольствием сказал бы старику «отстань!».

— Девятнадцать, — предположил я.

— Я думаю, двадцать один — пробормотал Джума в свою очередь, — Два больших быка, три маленьких бычка, три теленка, шесть взрослых коров, шесть телок, и, посмотри, мзее, здесь есть еще след огромного быка.

— Джума прав, двадцать один, — примирительно заявил старик и вдруг строго добавил: — Плетью придется наказать только Панго.

— А меня? — попробовал отшутиться я.

— А тебя — нет! Ты — музунгу. Для чего же ты тогда нанимал помощников? К тому же ты не можешь сам себя бить плетью.

Закончив с моралью, старик пошел впереди и, обернувшись, приказал:

— Идите за мной, но не приближайтесь больше чем на пятьдесят метров!

Мы уже привыкли беспрекословно слушаться своенравного пьяницу, и только Панго тихонько бурчал про себя:

— Посчитай следы, иди сзади… Ну и жизнь!

Димбо снова повернулся к нам только через час, когда следы повернули в сторону холма, густо заросшего колючими кустами и высокими акациями:

— Буйволы залегли на этом холме. К ним будет трудно подобраться, но мы попробуем. Нас тут многовато, бвана. Пускай они подождут, пока мы будем охотиться.

Уже неоднократно униженный, Панго попытался опротестовать приказание старика, но я возразил:

— Димбо прав. Буйволы на холме совсем недавно и некоторое время еще будут держать ухо востро. А может быть, пойдут дальше. Поэтому подождите здесь. Если что — связывайтесь по рации.

На всякий случай я проверил связь. Рация работала отлично. Димбо, выпучив глаза, уставился на черную коробочку с антенной.

— Что это? — спросил он опасливо.

— Рация. По ней можно разговаривать на расстоянии. Нужно нажать кнопку и тогда в другом аппарате слышен мой голос.

— А в обратном направлении тоже действует? — поинтересовался Димбо.

Теперь уже и мои помощники засмеялись над стариком. А Димбо задумался:

— И почему у старого Хартли не было такой волшебной коробочки?! Он мог бы сидеть дома и попивать виски, вместо того чтобы бегать по бушу! — Почесав затылок, Димбо уверенно направился к холму.

Я пошел за ним. Из-за порывистого ветра, постоянно менявшего направление, наш путь удлинился. Спустя два часа мы обнаружили только место привала буйволов. Самих животных уже не было.

— Передай двум молокососам, чтобы шли сюда. Дальше пойдем вместе, — распорядился мой проводник.

Я обрадовался, что у меня будет время для отдыха. Связавшись с Панго, я поймал недоверчивый взгляд Димбо и предложил старику сказать несколько слов моим помощникам.

— Мзее Димбо, — прозвучало ему в ответ, — слышим тебя, как будто ты стоишь рядом. Мы уже идем, постараемся побыстрее!

Старик открыл рот от удивления, услышав из рации свое имя.

— Жаль, что у тебя больше не осталось помбе, сейчас водка очень пригодилась бы. Надо же — волшебство!

К одиннадцати утра, когда наши попытки догнать найденное стадо и отыскать новое не увенчались успехом, я потерял терпение:

— Думаю, на сегодня хватит. Попытаем счастья завтра. У нас дома говорят, что утро вечера мудренее.

— Завтра, завтра! — возмутился Димбо, — Вечер еще не наступил! Или вы передумали охотиться на буйволов?! Ну и молодежь! — Он залез в машину и решительно заявил: — Объедем всю гору. Мы успеем до темноты. Если ничего не найдем, завтра полезем на гору.

— А что там делать? — удивился Джума.

— Охотиться на буйвола для бваны, что же еще?! — последовал ответ.

— И если нам это удастся, как ты спустишь добычу с тех скал? — поинтересовался Джума.

— Ну-у, — протянул старик, — ты прав, я еще не думал об этом. Но буйволы там есть — это так же верно, как и то, что меня зовут Димбо! Едем, едем, — заторопился он, видимо, мучаясь тем, что Джума предвосхитил его мысль, — Иначе мы зря потеряем время!

На дороге нам встретилась масса животных: жирафы, страусы, сотни зебр и антилоп. И ни одного буйвола. Внезапно Джума насторожился:

— Симба!

— Где? — спросил у него наш старик-всезнайка.

— Где-то в тех зарослях…

— Ты прав, — согласился Димбо. Похоже, он зауважал своего младшего коллегу, — Это те молодые львы: три самки и один самец.

— Что у них там за добыча? — спросил я.

— Пока не вижу, мзее. Что-то темное, может быть, и буйвол, — ответил Панго, не отрываясь от зарослей.

Минут через десять нам удалось переехать высохшую речку с обрывистыми берегами. В восьмидесяти метрах правее был расположен небольшой бугорок, на который я и держал курс. И хотя старик ворчал, что ветер нам не благоволит, я все равно ехал. Львы уже знают о нас, но если они обедают — ни за что не тронутся с места.

— Они жрут буйволицу, — разглядел наконец Джума.

Димбо согласился с ним.

— Давайте объедем с севера, там должны остаться следы других буйволов, — предложил старик, — Буйволица никогда не ходит одна.

Проехав метров пятьсот, мы заметили в долине с десяток буйволов, медленно бредущих вдоль пересохшего ручья. Затормозив и выйдя из машины, я достал свой бинокль. Нацелившись на стадо, я присмотрел молодого стройного бычка, плетущегося в конце стада. Ему было едва ли больше трех лет.

— Что вы там высматриваете?! — злился Димбо. — Прозеваете добычу!

Он, как всегда, был прав. Я мигом схватил ружье, выдал Джуме дробовик и небольшой рюкзак с водой.

Старик отобрал у Панго мачете и строго пояснил:

— Этот парнишка, который не умеет считать, останется охранять машину.

Панго загрустил, но промолчал. Я ободряюще кивнул ему, и мы двинулись вперед, обходя стадо справа.

Идти было непросто: на пути попадались бесконечные заросли, однако опытный Димбо вывел нас к огромному термитнику, поросшему кустами. Ветер нам, к счастью, благоприятствовал.

Мы устроились в засаде и стали ждать приближения стада. Одна из телок была уже примерно в двухстах метрах от нас, когда старая буйволица подняла голову и, принюхавшись, предупредительно замычала. После этого она повернулась в нашу сторону, а за ней потянулось и все стадо. Внезапно буйволы пустились бежать. И прямо на нас!

Я предусмотрительно переполз за ближайший куст и снял карабин с предохранителя. Первой мимо меня промчалась старая корова, за ней — все остальные. Я дожидался своего бычка.

Когда он поравнялся с термитником, я прицелился точно под лопатку. Бычок не упал, но замедлил бег и остановился в восьмидесяти метрах от меня. Внезапно он поменял направление и остервенело бросился к пересохшему ручью. Вторая пуля повалила его набок. На всякий случай я перезарядил карабин, но буйвол уже запел песню смерти. Задрав голову, он издал протяжное мычание.

Джума хотел было приблизиться к добыче, но я остановил его:

— Подождем еще немного. Где Димбо?

— На термитнике.

Старый пьяница стоял на термитнике и смотрел вдаль.

— Нет, это невозможно! — почему-то злился он, — Посмотрите туда!

Мы послушно повернули головы туда, куда был устремлен указующий перст Димбо, и не увидели ничего, кроме нашего Панго, важно вышагивавшего в нашем направлении. Он заулыбался и радостно спросил:

— Убили буйвола? Я слышал два выстрела!

— Панго, ты что, с ума сошел?! — Теперь разозлился уже я, — Мы так не договаривались! Я же мог попасть в тебя! Почему ты ушел от машины?

— Это нечестно! Вы все время оставляете меня в тылу! — пожаловался парнишка, — Сначала я хотел посмотреть, как вы идете по следу, и медленно пошел за буйволами, но с другой стороны, чтобы вам не мешать. Потом услышал два выстрела и понял, что вы кого-то подстрелили. Вот я и пришел, чтобы вам помочь.

— Ну и компания! — ругался Димбо, — Если бы я вытворил что-нибудь подобное при бване Хартли, он бы меня на месте пристрелил. А сейчас можно все! Этот сопляк коленца выкидывает, а ты его поощряешь!

Я посмеялся над словами старика, но не мог не признать его правоту.

— Отправляйтесь за машиной, — приказал я своим помощникам, а мы с Димбо подошли к буйволу.

— Неплохо стреляешь, бвана, но почему не с первого раза? У тебя же ружье, а не копье!

— Я неправильно стоял, но не хотел упустить буйвола.

— Ты отдашь мне его желудок, бвана? — спросил старик, бросая камень в буйвола. Старая охотничья привычка.

— Конечно. Ты заслужил! И еще ногу, как я обещал, чтобы у тебя было чем отпраздновать Рождество!

— Рождество?! Ах, да! Это когда украшают деревья, да? Помню, бвана Хартли сажал в ведро с глиной небольшое дерево и украшал его игрушками и свечками. Это было очень красиво! — Димбо на минуту задумался, а затем вновь оживился: — Одолжи мне нож, я отрежу причитающуюся мне ногу и выну желудок.

— У меня с собой только карманный ножик. Он слишком маленький. Придется дождаться машины, там есть большие ножи.

— Он острый? — снова спросил старик, протягивая руку.

— Как бритва, но…

Димбо вырвал ножик у меня из рук.

— Ерунда, бвана! Я таких буйволов перерезал сотни, а здесь только одна нога и желудок. Я могу взять любую ногу? — спросил он, подняв голову, и, дождавшись положительного ответа, добавил: — Тогда я возьму переднюю левую, там нет дырки от пули. К тому же мясо на передней ноге мягче, чем на задней…

Я не знаю, как ему это удалось, но, когда Панго и Джума выпрыгнули из машины, бычок был уже выпотрошен, а левая передняя нога и желудок лежали в сторонке.

— Хороший нож, — похвалил Димбо, возвращая мне инструмент, — Такой острый, что я даже порезался.

В подтверждение своих слов, он показал мне порезанный палец. Судя по всему, рана была довольно глубокая.

— Порез нужно обработать, чтобы не было воспаления, — заволновался я, — Панго, дай мне, пожалуйста, аптечку, — Подхватив небольшую сумку с красным крестом, я приблизился к старику и попытался взять его за руку: — Покажи мне рану.

— Бвана, ты знаешь, сколько у меня было таких ран? — покачал головой старый выпивоха, пряча руку за спину, — Не представляешь! Это ерунда! Знаешь, лучшее средство для заживления таких ран… Вот! — Он ловко засунул поврежденный палец во внутренности разделанного буйвола, а затем продолжил: — Когда я готовлю желудок, я никогда не промываю его. Это лучшее лекарство, которое только может быть на свете.

Ужаснувшись про себя, я вдруг подумал, что, если Димбо вообще не моется и не брезгует возиться во внутренностях буйвола, то, может быть, его действительно ничего не берет.

Погрузив разделанного буйвола в машину, мы положили долю старика сверху: ему первому выходить. В Комоло мы оказались уже поздно вечером и решили зайти в таверну, чтобы узнать новости. Нам сообщили, что с пострадавшими шахтерами все в порядке! На прощанье я купил Димбо три глиняных кувшина помбе. Счастливый, он вышел проводить нас до машины.

— Димбо, это тебе подарок на Рождество, — сказал я, протягивая ему бутылку хорошего виски, — Еще раз спасибо за классную охоту. В следующий раз, когда поеду за буйволом, обязательно возьму тебя с собой!

— Хорошо, бвана, я согласен. Спасибо за подарок, это будет самое лучшее Рождество в моей жизни! Не забудь украсить дерево!.. — крикнул он нам вдогонку, и последние слова его напутствия затерялись в дорожной пыли.

На второй день после праздника я обнаружил, что в моей «Тойоте» перегорела фара, и решил посмотреть, в чем дело, а заодно осмотреть салон. Под задним сиденьем я нашел старую измятую и засаленную бумажку — точнее, маленький сверток. Развернув его, я увидел несколько ярко-красных камешков размером с лесной орех. Немного подумав, я вспомнил, что это подарок спасенного нами отца Авази. Он принес этот сверток вместе с канистрой помбе.

Я совершенно не разбираюсь в камнях, поэтому решил проконсультироваться у одного приятеля, который знал толк в этом деле.

— Замечательные гранаты, — сказал он, повертев камни на свету, — Где ты их взял?

— Это подарок одного шахтера.

— Если ты хочешь продать камни, я дам за них хорошие деньги, — предложил он, и в его глазах отразилось нетерпение, — Посмотри, какой удивительный цвет! Такие камни бывают только в Комоло!

— Они действительно оттуда. Знаешь, я решил оставить один на память, а остальные готов продать тебе. Я в этом не разбираюсь, но, надеюсь, ты меня не подведешь.

Мой приятель прямо-таки взмок от напряжения и от страха, что может упустить такую добычу. Он отвел меня в мастерскую, взвесил там на моих глазах камни и заявил:

— Сейчас у меня нет столько денег. Завтра отправлюсь в банк.

— А что, эти камешки такие дорогие? — изумился я.

Приятель привез мне деньги на следующее утро, часов в десять. Прощаясь, он попросил:

— Если у тебя когда-нибудь появятся такие камни, сразу приезжай ко мне.

«С ума сойти, сколько денег! — подумал я, — За спасение шахтеров это даже слишком!»

Секунду поколебавшись, я позвал своих помощников:

— Едем в Комоло, дело есть.

Въехав в деревню, мы сразу направились в таверну. Только там можно узнать все новости и справиться о местонахождении любого жителя.

Шахтеры жили на другом конце деревни.

— Где отец? — осведомился я у одного из спасенных нами парней. Он сидел прямо на земле у ограды самого крайнего в поселке домика. Парень сразу узнал нас и, широко улыбнувшись, пригласил зайти в хижину.

Я отправил Панго в таверну за пивом, которое с удовольствием пьют здешние жители, и мы сели за стол. Мбази, шахтер-отец, очень обрадовался нашему приезду и выставил всю закуску, какая у него была.

— Послушай, — начал я, обратившись к нему, — те камни, что ты подарил мне, стоят слишком дорого, поэтому я тоже решил сделать тебе подарок.

Мои помощники внесли в хижину двадцать больших долот, несколько тяжелых кувалд, сто метров стального троса и пять жестяных ведер. Отец и сыновья страшно обрадовались.

— Бвана, — сказал удивленный Мбази, — ведь это же целое состояние. За те камни не купишь и половины твоего подарка!

Только сейчас я понял, что ни отец, ни сыновья никогда не были в городе и все покупают здесь, в Комоло, у одного торговца, принимающего в уплату гранаты.

— Посмотри, — произнес Мбази, открыв старую банку из-под рыбных консервов. Она была полна превосходных красных гранатов, — Мы неплохо живем, бвана. За эти камни можно все купить. Только женщины нам не хватает. Моя жена, мать моих сыновей, умерла в прошлом году, а сейчас очень трудно купить новую жену. У нас все добывают красные гранаты, и за них женщину не получишь.

— Почему бы тебе не съездить в город и не продать их? — изумился я, — Ведь за деньги ты сразу же получишь женщину.

— Я думал об этом, но у меня совсем нет времени. Мои парни привыкли к шахте, да и я каждый день вкалываю. Но у нас все хорошо.

Я не нашелся, что ответить, и в хижине воцарилась тишина.

— Бвана, а ты знаешь, что Димбо умер? — вдруг спросил один из сыновей Мбази.

— Не может быть! — поразился я.

— Он же охотился с нами два дня назад, — добавил Панго.

— Это его и добило. В тот вечер он напился в трактире и попросил запечь ему мясо буйвола. В трактире было много шахтеров. Они долго подначивали Димбо, чтобы он изжарил мяса и для них. В результате Димбо поцапался с кем-то из пьяных и ушел домой. На следующий день он вернулся в трактир, чтобы забрать оставшееся мясо и желудок. А трактирщик ничего не вернул старику, заявив, что Димбо должен ему шесть тысяч шиллингов за приготовление мяса и выпивку. Старик так расстроился и разозлился, что упал на пол и потерял сознание. Я случайно оказался рядом, когда хозяин таверны приказал выкинуть беднягу на улицу, прямо на солнцепек. Я оттащил его в тень и обнаружил, что у него сильно распухла рука. Когда я до нее дотронулся, она была горячей, как огонь. У него был жар.

— Левая рука была воспалена? — с ужасом спросил я.

— Да, откуда ты знаешь?

— Он поранил ее, когда разделывал буйвола, и не позволил обработать рану. Что же было потом?

— Я побежал домой за отцом.

— Я созвал всех сыновей, и мы пошли к трактиру. Димбо все еще сидел, опершись о дерево. Его трясла лихорадка. Мы отнесли старика домой, но в доме у него ничего не было. Совсем ничего. Только в углу стояла бутылка с красной этикеткой и надписью наискосок.

— Правильно. Эту я подарил ему на Рождество, — подтвердил я, — Что было дальше?

— Потом я послал Авази за доктором. Это был ненастоящий доктор, шаман, ты его, наверное, знаешь. Он осмотрел Димбо и сказал, что здесь может помочь только медицина. А потом Димбо умер. Просто перестал дышать. Лекарь подтвердил, что Димбо умер.

— Где его похоронили?

— Поскольку у него не было родственников, мы похоронили его там, где лежат шахтеры. Пойдем, мы покажем, — Мбази поднялся с места.

Шахтерское кладбище располагалось недалеко от деревни. Могил там было немного, но над некоторыми возвышались деревянные кресты.

Мбази остановился у небольшого глиняного холмика и сообщил печально:

— Вот здесь лежит Димбо, бвана.

— У вас в деревне есть мбао?[32]

— Да, его зовут Омари, он делает столы, кровати и стулья.

— Отведите меня к нему, — попросил я, и мы вернулись в деревню.

Оказалось, что столяр обедает в трактире.

Мы заказали трактирщику пиво и лимонад и уселись за столик. Пока африканец лет пятидесяти с неприятным злым лицом наполнял наши стаканы, я заметил за его спиной бутылку «Джонни Уокера», ту самую, что я подарил Димбо!

Мои помощники — быстрые ребята. Они мигом подвели хозяина к нашему столу, крепко взяв его под руки.

— Ты, оказывается, не только лжец, но еще и вор, — зловеще произнес я, чувствуя как во мне нарастает злоба.

— Что ты себе позволяешь? — огрызнулся он.

— Садись! — рявкнул я и добавил, обратившись к Панго: — А ты присматривай за ним! Джума, иди за полицейским!

Трактирщик забеспокоился:

— Чего ты хочешь, музунгу? Я ничего не сделал!

— Сейчас увидишь, вор! — ответил за меня Панго.

Когда пришел полицейский, мы сдали мошенника на его попечение, а сами начали осматривать кухню, где очень быстро обнаружили половину окорока, украденного у Димбо. Он уже слегка покрылся плесенью, но именно такое мясо больше всего нравится африканцам. Полицейский, репутация которого во время спасательных работ в шахте была подпорчена, горел желанием восстановить ее и устроил трактирщику настоящий допрос. Тот попытался было оправдаться тем, что Димбо сам отдал ему окорок, но лгать в присутствии стольких свидетелей было непросто.

— Кстати, с каких это пор в Комоло начали продавать виски? — ошарашил я полицейского.

— Ты что, музунгу, спятил? — изумился блюститель порядка, — Здесь никогда не было виски!

— А что, по-твоему, стоит на полке рядом с пивом?

— Эту бутылку я честно… — начал было трактирщик.

— Украл! — закончил за него Джума, и в трактире повисла мертвая тишина.

— Эту бутылку я сам подарил Димбо на Рождество в тот вечер, когда мы вернулись с охоты. Оттуда же он привез левую переднюю ногу и желудок буйвола, — заявил я.

— Он должен мне шесть тысяч шиллингов! Могу я хоть какого возместить ущерб или нет? — вдруг обнаглел хозяин таверны.

— Нога буйвола стоит не меньше десяти тысяч шиллингов, — принялся подсчитывать полицейский, — Но этого тебе не хватило, и ты еще забрал бутылку, которая стоит… Сколько, бвана?

— Двенадцать тысяч шиллингов, — подсказал я.

— Желудок стоит три тысячи, итого… — С арифметикой у полицейского были проблемы, — Сколько это будет, музунгу? — спросил он, наклонившись ко мне, чтобы никто не заметил.

— Двадцать пять тысяч, — шепнул я.

Немного подумав, полицейский лукаво улыбнулся и объявил:

— Двадцать пять и двадцать пять — это пятьдесят тысяч…

— Как пятьдесят?! — выпучил глаза хозяин трактира.

— Могила для Димбо — это еще десять тысяч, бензин для музунгу… в общем, всего сто тысяч шиллингов! — заключил представитель закона и, подойдя к трактирщику, спросил: — Ну как, заплатишь или тебя посадить под арест?

— Нет, только не арест, — взмолился деревенский ресторатор, — Я лучше заплачу! Но у меня нет столько денег.

Я кивнул полицейскому и вышел на улицу. Перед заведением собралась практически вся деревня. Я спросил, кто вождь деревни, и из толпы вышел пожилой африканец с приятным лицом.

— Я слышал о тебе, музунгу, — произнес он сердечно, — И благодарю тебя за спасение Мбази и его детей. Я знаю о трактирщике, который обворовал Димбо.

— Вождь, ты согласен, что трактирщик Сатава должен заплатить сто тысяч шиллингов? — спросил его полицейский, который последовал за мной на улицу.

— Согласен. Я даю свое кибали на исполнение наказания, но у трактирщика действительно нет столько денег. Что будем делать?

— Мне удалось получить у него только пятьдесят тысяч, — сообщил полицейский.

— Как быть с остальными деньгами? Трактирщик будет выкручиваться и не захочет платить. Мы этого обдиралу хорошо знаем, — заметил вождь.

— Думаю, у него на складе достаточно пива и водки, — вмешался я, — На кухне висит окорок. Давайте устроим поминки по Димбо! Пусть трактирщик приготовит окорок и выставит всю выпивку.

— Мудрое, очень мудрое решение, — одобрил вождь и, улыбнувшись, обратился к полицейскому: — Созывай всю деревню, будем поминать Димбо!

Уже смеркалось, когда мы вернулись к могиле Димбо. Мои помощники установили на ней огромный деревянный крест, сделанный из дерева лолиондо, которое местные жители за твердость называют железным.

Я заказал местному мбао вырезать очень простую эпитафию: «Димбо. Охотник на буйволов».