- Смотри, князь, меч даже не затупился. Ни одной зазубрины, - произносит он, протягивая оружие.
Костогрыз принимает меч, внимательно смотрит. Выразительно крякнул, передаёт боярам. Те затрясли бородами, соглашаясь. Противник Александра так и не смог подняться. Из толпы зевак выбегает двое. Торопливо подхватывают под руки, волокут. Красные сапоги чертят две глубокие борозды. Александр надевает доспехи, двуручный меч занимает обычное место на спине. Подходит к Костогрызу.
- Есть разговор, князь, - тихо говорит на ухо, - только для тебя.
Ни слова не говоря, Костогрыз указывает в сторону дома. Стражник у дверей выразительно посмотрел на громадного Александра. Выпученные глаза замирают на гигантском мече. Костогрыз небрежным движение ладони отодвигает стражника. Распахивает дверь. Александр сразу направляется ближе к окну.
- Ну, говори, - произносит Костогрыз, усаживаясь рядом на лавке.
Во дворе волнуется народ, стараясь получше разглядеть подарки киевского князя. Раздаются пронзительные звуки дудок, стучат бубны, колокольчики - начинают представление скоморохи. Александр настоял, чтобы их взяли как можно больше из Киева. Теперь два десятка уличных артистов визгливо дудят, кривляются, развлекая деревлянский народ. Лесным жителям представление столичных скоморохов в такую диковинку, что сбегаются всё, даже немощные старики приползают. Возле княжеских даров остаются только дружинники да пять костогрызовых жён. Сквозь мутную плёнку бычьего пузыря Александр видит, как озадаченно скребёт затылок Шрам. Растерянно смотрит на разложенные сокровища, в сердцах плюет.
Слышно, как скрипит лавка под Костогрызом. Александр молча вручает письмо «вдовы» в руки князю. К немалому удивлению Александра, Костогрыз оказался грамотным. Разворачивает свиток и глаза словно прикипают к бумаге. Лицо медленно меняется, краснеет. Рот растягивает довольная улыбка.
- А-ах, какая женщина! - жмурясь, словно кот, произносит Костогрыз. Качает головой, радостно причмокивает. Спохватившись, хмурится, подозрительно спрашивает:
- А ты откуда её знаешь?
Александр садится рядом.
- Она мне когда-то жизнь спасла. Я ещё пацаном был, - отвечает с улыбкой.
- Точно? - сдвигает брови Костогрыз.
- Не сомневайся, князь, - серьёзно говорит Александр, - она и сейчас меня здорово выручает.
- Да? Ну ладно ... Деловая женщина. Как раз такая мне нужна, - задумчиво произносит Костогрыз.
- А пятерых жён куда денешь?
- Да ... - Костогрыз неопределённо машет рукой, - это так, для мужской надобности. Всё дуры. Не можно вождю без жён, уважения не будет. Вот и взял пяток штук, чтоб не очень страшных.
- Боярыня шестой женой за тебя не пойдёт.
- Знаю, - ворчит Костогрыз, - она такая, что изведёт всех пятерых за неделю. Да и мне на орехи достанется.
Громко вздыхает, чешет затылок.
- Ну, раз знаешь, давай о деле, - серьёзно говорит Александр, - киевский князь хочет видеть тебя союзником. Он предлагает тебе защиту от всех врагов. Взамен ты берёшь под охрану торговый путь в Киёв, собираешь пошлину с проезжих купцов, часть оставляешь себе, остальное - князю. С Киева пришлют мастеровых, отстроят хорошую дорогу, терем тебе изготовят настоящий, княжеский. Детей отправишь в школу, научатся чтению, счёту. Сам-то грамотный, а много ли таких среди соплеменников?
- А на что она им? - хмыкает Костогрыз.
- Как на что? - удивляется Александр, - разве приезжие купчишки киевские не обманывают?
- Это бывает, - соглашается Костогрыз. - Когда много шкур берут или железа, всегда обжулят.
- Ну вот, а как выучатся, так сами жулить начнут, а?
- Да ладно! - отмахивается Костогрыз. - Дуракам переводу нет.
Яростно скребёт затылок. Тяжёлый кулак бьёт по лавке.
- Я бы давно согласен князю поклониться, - шепчет, - да не дают волхвы. Им, видишь, новый бог не нравится. Привыкли, что каждую весну жертвуем и золотом, и скотом, и людьми. А новому, я слышал, жертв не надобно. Ты видал, какой столбище Велесу поставили? И народ дурной, тёмный, верит волхвам.
- А ты разве сам не верховный волхв? - осторожно спрашивает Александр.
- Верховный, верховный ... А куда денешься, иначе князем не быть. Только я не всегда в лесу жил, поездил по миру, посмотрел. Ты вот в Царьграде бывал. А ну, скажи, как тамошние люди нас обзывают?
- Дикари - это самоё вежливое называлово, - отвечает Александр. - О других говорить не стану.
- Вот! Думаешь, мне нравится сидеть тут, на болоте, грибы с горохом жрать? Надоело всё, смотреть тошно. Бросить бы, да нельзя. Люди тут хорошие, если уйду, разбойники и тати вроде Белки власть захватят. Тогда беда всём.
- Я понимаю тебя, князь, но надо решать.
- Надо, - вздыхает Костогрыз, - только как? За волхвами пойдут многие.
Александр подходит к окну. Смотрит на городок, поднимает взгляд. Сразу за крепостной стеной расстилается поле. По краю растут кривые берёзы. За ними начинается болото. Тихо за окном, ни ветерка. Слепящее солнце заливает расплавленным золотом лучей землю. Парит. Распахивает окно. В горницу врываются крики скоморохов, шум толпы. Горячий густой воздух течет с улицы, как топлёное молоко.
- Наверно, гроза будет, - произносит Костогрыз. Сидит на лавке. Пальцы мнут письмо боярыни.
- Да, наверно, - соглашается Александр. Взгляд медленно скользит по домам, цепляется за столб Велеса. " Надо решать, надо решать ... - бьётся мысль, - а как?"
Ночь затопила городок душным мраком. Плотные, словно стёганое одеяло, тучи закрыли нёбо. Полный месяц жалобно мигнул и навсегда утонул в свинцовой волне. Сине-чёрные грозовые тучи сначала проглотили нёбо и звёзды, потом медленно поползли к земле. Тьма наступили такая, что даже свет факелов тонет трясине мрака. Ничего нельзя разглядеть на расстоянии вытянутой руки. Александр почти на ощупь добрался до гостевой избы. Будто слепой, вытягивает руку, шарит по резным перилам. Осторожно переставляет ноги по лестнице, боясь оступиться. Толкает дверь. Из душной темноты выкатываются волны храпа. Шрам дрыхнет, не обращая внимания на комаров и духоту. Сильно пахнет чесноком и перегаром. " Нажрался мяса с горохом, запил ковшиком браги, - раздражённо думает Александр, - теперь храпит на весь лес. Уснёшь тут..." Плюнул с досады, сёл на ступеньку. Настроение упало окончательно. И спать негде, и Костогрыза этого уговорить не удалось. Трусоват оказался лесной вождь, боится крови. Дружина Шрама тоже не поможет - что такое полсотни воинов? Голова медленно опускается на ладони. Жёсткие волосы трещат под пальцами. Что придумать? Волхвы в любом племени пользуются влиянием, почти всегда их слово решающе. Они толкуют волю богов, кто будет спорить с такими?
Далёко, на грани видимости, слабо сверкнуло. Через несколько бесконечно длинных минут доносится слабый гром. " Гроза, - рассеянно отметил Александр, - ливень начнётся, зальёт всё к чёрту!" Вспомнил, как однажды гроза застала его с отрядом латной пехоты на переходе. Плоская, словно лицо кочевника, степь равнодушно тянется до горизонта. Смолкли насекомые, трава замерла в ожидании потоков оживляющей влаги. Солдаты, равнодушные ко всему от одуряющей жары, оживились. В строю пошли разговоры, шутки.
- Господин Александр, необходимо остановиться, переждать грозу! - раздался голос командира тысячи.
- Боимся промочить ноги? - удивился Александр.
- Нет, гроза может убить. И вам, генерал, надо сойти с коня.
Поколебавшись, Александр слёз с коня. Адьютант подхватывает повод, уводит животное к обозу. Первый порыв ветра бросает в лицо комок сухой травы, пыль. С шелестом наклоняются стебли, струи воздуха несутся над горячей землёй, гигантскими змеями раздвигая ковыль. Первые капли падают в пыль. Раздались команды сотников, им вторят сорванными голосами десятники. Строй тает в густой траве, превратившись в холмики с ярко красными вершинами - солдаты садятся на походные мешки, укрываются щитами. Возницы с криками выпрягают лошадей, укладывают на траву. В считанные минуты колонна в полторы тысячи солдат исчезает и только возы со свёрнутыми шатрами и десяток монаконов - малых камнемётов, возвышаются над травой. Только Александр стоит во весь рост. Ему никто не решается скомандовать. Ослепительно сверкает столб белого огня и сразу оглушительно гремит. Кто-то дёргает за край одежды. Александр послушно опускается на землю, поднимает щит. В эту минуту с чёрного нёба обрушивается поток ледяной воды, опять сверкает молния и грохочет. Обозная лошадь, испугавшись, вскакивает. Спутанные передние ноги не дают убежать, лошадь нелепо дрыгается на месте. Бежит возница. В этот момент чёрное нёбо с оглушающим треском швыряет молнию - белый столб огня бьёт в лошадь. Животное исчезает в блеске и грохоте. Александр успевает увидеть, как замертво падает возница. Опять гремит, молнии сверкают одна за другой. Никто не посмел подняться на ноги, подойти к упавшему. Когда стих ливень и гроза перестала злобно сверкать клыками молний, Александр поднимается. На месте лошади осталось чёрное пятно сгоревшей земли. Убитого молнией возницу закопали и отряд тронулся в путь. На земляное надгробие положили расколотый молнией шлем ...
Вдали опять полыхнуло, уже сильнее. " Столб Велеса самый высокий здесь, даже выше деревьев, - вдруг подумал Александр, - он должен притягивать молнии. А вот если бы на Велесовой башке был железный шлем, тогда..." Дикая, сумасшедшая мысль появляется ниоткуда, гонит раздражение на храпящего воеводу. " Или не шлем, а что-то другое? Ну какой, к чёрту, шлем на такую башку. Котёл, разве, да и то не всякий. Да и не в шлеме дело, в железе. Оно притягивает молнию!" Александр в растерянности хлопает себя по груди, укрытой панцирем, по кольчужным штанам. Рука поднимается к затылку. Пальцы натыкаются на рукоять меча.
" Меч! А что если воткнуть меч в макушку Велеса? У ромеев были случаи, когда молния убивала катафрактария - воина тяжёлой конницы. Всадник весь в броне, на лошади железо и копьё, длинное, в три сажени. Тупой конец упирается в выемку в стремени, стальное остриё смотрит в нёбо. Удар молнии - человек и лошадь падаю замертво!"Торопливо сбрасывает доспехи. Железо гремит, но Александр не обращает никакого внимания на лязг брони. На улице пусто, а Шрам храпит так, что приближающегося грома не слышно. Разделся до пояса. Оставил только меч и ножи, на всякий случай. Крадучись, спускается с высокого крыльца. Присел, оглядывается. Вокруг никого, тишина. Осторожно, чтоб под ногами случайно щепка не треснула, идёт к столбу Велеса. Близко, над лесом бьёт разлапистая молния. Неровные лини рвут горизонт, мертвенным бликом освещают уходящий в тучи столб. Александр только сейчас видит, как огромен идол Велеса. Ствол не обхватить и двоим, оскаленная голова так далёко наверху, что шапка свалится, если посмотреть. Как забраться на такую высоту?
Приблизился. Пальцы коснулись отполированной поверхности. Дерево покрыто глубокими трещинами. Столб поставлен давно, древесина растрескалась от холода, жары, дождя. Обошёл вокруг. В некоторых местах трещины превратились в разломы. Время неумолимо разрушает идола, но стоять он будет ещё долгие годы. Подпрыгивает, хватается за выступ. Подтягивается, ноги находят опору. Поднимается ещё на шаг. Выступов мало, больше глубоких разломов. Достаёт ножи. Втыкает лезвие в трещину, подтягивается, отталкиваясь от трещин ногами. Второй нож вонзается в дерево, Александр поднимается ещё на вершок, ещё ...
Земли давно не видать, только море тьмы под ногами. Над головой тоже темнота. Словно поднимается со дна глубокой пропасти и конца-краю подъёму не видно. Молнии сверкают всё чаще, освещая пространство вокруг. Александр не опускает глаз, видит только растрескавшуюся поверхность столба. Всё внимание ей - одно неловкое движение и новая жертва Велесу готова. " Господи, сделай так, чтобы дождь не пошёл, пока я на стене, - взмолился Александр, - если столб намокнет, не удержусь!" Несколько раз ноги срываются и тогда он виснет на одной руке. Другая судорожно ищет опору среди трещин. Находит. Торопливо ощупывает дерево носками сапог, цепляется. Минутная передышка и опять вверх. Руки упираются в громадный выступ. Осторожно проводит пальцами по грубо оструганной поверхности. Выступ похож на громадное ухо. Значит, он почти добрался до вершины, ещё немного и окажется на голове идола. Последним усилием хватается за край уха, сильно отталкивается ногами. Прыжок и Александр сидит верхом на макушке Велеса. Дрожащие от усталости руки опускаются на шершавую поверхность. С любопытством оглядывается. Вокруг - непроглядная тьма. Ни нёба, ни земли нет. Он словно сидит в клубке первозданной тёмной материи, во всё стороны простираются бесконечные вёрсты клубящегося мрака. Шипение, раздирающий напополам треск, переходящий в оглушительный гром возвращают чувство реальности. Мгновенная вспышка освещает мир. Далёко внизу крыши домиков, неровная линия городской стены. И уходящий вертикально вниз столб, на котором сидит. Сильный порыв ветра приносит запах близкой воды. Ещё немного и ливень обрушится на землю. Тогда верная смерть - слезть с мокрого, скользкого столба не удастся.
Кое-как поднимается на дрожащие ноги. Ступни упираются в глубокие трещины, это придаёт устойчивость. Осторожно достаёт меч. Ненужные ножны летят в темноту. Долгая тишина обрывается чуть слышным стуком. Вздымает меч высоко вверх. Рукоять плотно сжата пальцами. Резко опускает и лезвие вонзается точно в середину громадной башки. Всё, теперь можно возвращаться. И начинается страшный спуск в бездну. Тело наливается свинцом, мышцы стонут от напряжения, дрожат и не хотят повиноваться. Проклятые сапоги скользят, словно по льду и тогда ты виснешь на одной руке. Другой судорожно хватаешься за малейший выступ и повисаешь в пустоте, чувствуя, как кровь выдавливается из-под ногтей и тёплые капли стекают к локтю. Ноги находят опору. Нож, намертво всаженный в трещину, с недовольным скрежетом выползает наружу. Втыкаешь в другую трещину, пониже. Спускаешься на вершок, ещё ... И так много, бесконечно много раз. Александр не почувствовал, как подошвы коснулись твёрдого. Только когда колени упёрлись в жёсткое, осознал, что уже на земле. Силы оставили измученное тело. Рухнул, как пустой мешок. Словно разом лишился всех костей.
Очнулся оттого, что по лицу больно стучат холодные, мокрые пальцы. Болезненно бьёт по векам, словно неведомый злодей хочет выбить глаза. Суматошно машет руками, отгоняя неизвестного, вскакивает. Дико оглядывается - вокруг ни души. Оглушительно гремит над головой, ослепительная белая молния распарывает чёрное нёбо напополам, словно предупреждая - уходи, пока не поздно. Пошатываясь, сквозь красные круги в глазах, бежит прочь. Вбегает в дом. Шрам храпит так, словно хочет распугать всю нечистую силу в лесу. Александру едва хватает сил сбросить пудовые сапоги. Падает на лавку и мгновенно засыпает.
Рассветную тишину режет напополам истошный вопль. Кто-то кричит изо всех сил, словно режут живьём на куски. Крик бьётся между бревенчатых стен, врывается в распахнутые окна. Люди вскакивают, ничего не понимая. Осторожные бросаются к маленьким, подслеповатым окошкам. Что посмелее хватаются за оружие. Одеваясь на бегу, выскакивают на улицу. Ошеломлённо оглядываются, пытаясь понять, что произошло. Очень скоро на центральной площади собирается громадная толпа. Крики стихают. Над площадью иногда проносится короткий, как вздох, всхлип и опять тишина. Люди молча смотрят на столб Велеса, не в силах осознать случившегося. Гигантский, в три обхвата, идол расколот надвое, словно неведомый великан ударил секирой. От вершины остались дымящиеся головешки, туловище безобразно разодрано пополам. Левая часть угрожающе наклонилась и вот-вот рухнет. Вокруг идола земля усыпана обгорелыми щепками, страшно чернеет сгоревшая трава. Расталкивая народ, к остаткам столба Велеса приближаются волхвы. Князь Костогрыз обходит пожарище вокруг, словно не решаясь приблизится. Волхвы беспомощно разводят руки. Слабый ветер треплет клочья седых волос. Длинные пряди колышутся, словно космы старой паутины. Александр подходит последним. Останавливается возле Шрама. Сердце колотится так, что едва не выламывает рёбра. Ещё не совсем понимает происшедшее, но предчувствие просто кричит о невероятной удаче.
- Ну, чего тут, воевода? - спрашивает как ни в чём ни бывало.
- Да вот, - зевая во всю пасть, отвечает Шрам, - молния в столб попала. Вчерась гроза была, молнии так и сверкали. Одна, может две прямо в маковку Велесу долбанули. Да так, что одни головешки остались. Какая-то дура встала ни свет ни заря, увидала и давай орать ... А-а-у-у! - зевнул воевода с волчьим подвыванием.
- Да-а, дела! - изобразил удивление Александр, - только ты, воевода, много не зевай. Собери дружинников да приготовь к бою. Чую, драка будет нешуточной.
Шрам поспешно захлопывает пасть. Поворачивается всём телом. Карие выпуклые глаза с прищуром смотрят в лицо Александру.
- Чего это деревляне драться начнут? Эка невидаль, молния в болвана попала. Поставят нового. Или ты чего знаешь? А где твой меч, вояка?
- Не твоё дело, - быстрым шёпотом отвечает Александр, - за войском следи, а я без твоих забот обойдусь. Если хочешь остаться в живых и похвалу князя заслужить, делай, как сказано.
Скорым шагом уходит. Шрам надувается от злости, усы угрожающе топорщатся. Хотел было догнать наглого выскочку да надавать по роже, но тут заметил, что воины Костогрыза при полном вооружении собираются в сторонке. Всеобщее внимание сосредоточено на останках столба Велеса, на воинов не обращают внимания. Но не просто же так Костогрыз приказал собраться как на битву?
- Ну, погоди у меня, Грива ... - ворчит воевода.
Александр вбегает в избу, торопливо хватает доспехи. От волнения пальцы срываются с застёжек, обдирает руку об острый угол. Чертыхаясь, прилаживает всё части брони. Руки привычно закидывают за спину меч.
- Вот чёрт! - ругается сквозь зубы. Отшвыривает пустые ножны. Бежит в княжеский терем. У массивной резной двери стоит вчерашний страж в медвежьей шкуре. На ходу бросает ему золотой, произносит:
- По приказу князя!
Увалень в шкуре ещё растерянно хлопал глазами, когда Александр выбежал из княжеской палаты с двумя мечами за спиной. Выбрал самые лучшие из тех, что прислал в дар киевский князь.
- Благодарю за службу! - генеральским басом рыкает Александр на бегу.
- Ага ... это ... пжалста! - кричит растерявшийся стражник вдогонку.
Грозный гул сотен голосов штормовой волной обрушился на город деревлян. Шум набирает силу, становится больше, охватывает весь город и выплёскивается за пределы стен. Стражи с тревогой вслушиваются в далёкие крики, насторожённо переглядываются. Что бы не происходило в городе, они не имеют права оставить службу под страхом смертной казни. Напряжённо всматриваются в кромку далёкого леса - может, враг приближается?
... шум на городской площади не стих. Сильный голос князя режет гул напополам, заставляя одних умолкнуть, других кричать громче. Но слова князя слышны всём.
- Посмотрите, как мы живём! - звучит мощный голос, - одеваемся в шкуры зверей и становимся сами похожими на зверей. Ничего не знаем и не умеем, кроме охоты. Каждую зиму половина наших детей умирает от голода. Стариков отвозим в лес, на съедение волкам, потому что сами прокормить не можем. Нет закона, порядка на нашей земле. Правит тот, у кого сила, а не правда. Разбой за удаль почитаем! Разве так надо жить?
Выкрики, шум то стихают, то вновь усиливаются. Александр видит, что больше всех недовольны волхвы. Именно они кричат, злобно трясут худыми руками. Вокруг них собираются те, кто не хочет ничего менять. В основном это здоровые, молодые мужчины. По манерам, внешнему виду Александр узнаёт в них разбойников. Это та категория людей, что ни за что не хотят работать. В крайнем случае сторожами пойдут, но работать - ни-ни. Они не верят ни в каких богов. Служители старого бога не осуждают разбой, потому что получают щедрые пожертвования, в том числе и людьми. И тех и других не переубедить. Но остальные, а их большинство, всё-таки склоняются на сторону князя. Слишком большое впечатление произвело уничтожение молнией идола.
Вперёд выходит дряхлый старик. Длинная, до пола, рубаха волхва висит, как на пугале, седые космы волос свисают на грудь, как густая паутина. Узкий ремешок из кожи гадюки обёрнут вокруг головы, лохмотья змеиной кожи свисают на глаза. Подпоясан широким ремнём, тоже из змеиной кожи. Посох, выделанный из молодого дубка, увенчан человеческим черепом. Рука медленно вздымается, ладонь с вытянутыми пальцами замирает над толпой. Старческая ладонь сухая, плоская, скрюченные ревматизмом пальцы с длинными, загнутыми ногтями. Чёрная тень от руки волхва падает на толпу горожан. Крики стихают.
- Молния, что спалила идола Велеса, - раздался хриплый голос, - это гнев божий, что слишком мало жертвовали. Надобно поставить нового идола и напоить его свежей кровью отступников!
Старик медленно опустил руку. Крючковатые пальцы сжимают посох. Череп медленно поворачивается, тёмные глазницы угрожающе смотрят на Костогрыза и его сторонников. Толпа горожан грозно зашумела, раздались призывы убить всех неверных. Разрозненный гул голосов режет мощный бас Шрама.
- К бою!
В ответ киевские дружинники трижды бьют мечами по щитам. Над городом несётся железный грохот. Этот воинский ритуал появился в незапамятные времена. Так делали перёд битвой древние греки, римляне, так же грохочут оружием имперские солдаты перёд боем. Великий князь Владимир сделал его обязательным и для своих воинов. Растерявшиеся горожане совсем позабыли, что рядом войско киевского князя и теперь со страхом смотрели, как сотня закованных в железо воинов смыкает строй. Стена красных щитов в рост человека недобро сверкнула сталью обнажённых клинков. Середина строя колыхнулась, красные щиты поднялись и укрыли его сверху. Киевляне построились в знаменитую римскую черепаху. Такой строй не пробить копьём, дротиком, стрелы отскакивают от железных щитов, как горох от стенки. Раздаётся команда. Строй делает шаг, другой. Железная черепаха становится вровень с воинами Костогрыза. Толпа горожан в страхе шарахается прочь. В давке кто-то толкает старого волхва, валит навзничь. Посох катится по земле. Чей-то грязный сапог с хрустом давит череп.
- Остановитесь! - заглушает гомон толпы рёв Костогрыза, - я не стану проливать кровь соплеменников. Кто со мной, кто хочет изменить свою жизнь - переходи на мою сторону!
Толпа нерешительно останавливается. Сразу несколько человек идут к князю, становятся за его спиной, потом ещё и ещё ... Вскоре на площади перёд княжескими дружинниками остаются только волхвы и два десятка мужчин явно разбойничьего вида. Всё остальные, в том числе и женщины, с Костогрызом. Александр опускает мечи, облегчённо вздыхает. Он совсем не хотел кровавой драки, несказанно рад, что пока всё обходится без крови. Оглянулся на воеводу. Шрам успокаивающе кивнул, поднял большой палец. Старый волхв беспомощно барахтается в грязи. Подбегают двое, помогают стать на ноги. Помощник волхва с поклоном подаёт посох. Старик вцепляется в палку обеими руками. Горящие злобой глаза останавливаются на навершии. От черепа осталась только косточка, да и та того и гляди отвалится. Кое-как укрепившись на дрожащих ногах, старый волхв негромко произносит:
- Ладно, Костогрыз, твоя взяла. Но мы поквитаемся.
Медленно идёт в направлении городских ворот. Вслед за ним идут те, кто не пожелал новой жизни. Их немного, но это те, кто опаснее всех. Для них нет ничего запретного. В народе таких зовут отморозками. Александр тронул воеводу за плечо:
- Шрам, этих так просто отпускать нельзя.
- Без тебя знаю, умник, - недовольно буркнул воевода, - за ними уже послано, далёко не уйдут. Ты лучше Костогрызом займись.
Александр кивнул. По его знаку двое дружинников выносят ларец, опускают на землю перёд вождём. Ларец невелик размером, но богато разукрашен золотом, изумрудами. Толпа простодушных деревлян ахнула, подалась вперёд. Александр подошёл к ларцу.
- Люди, ваш вождь совершил поступок, достойный княжеского звания, - торжественно произнёс он.
Откинул крышку. Солнечный луч пал на ларец, отпрыгнул, расколотый драгоценными камнями на сотни маленьких лучиков. Ослепительные солнечные зайчики заиграли на лицах людей, заставляя щуриться, закрывать глаза ладонями. Из сверкающего всеми цветами радуги ларца Александр извлекает золотую цепь, надевает на шею вождя. Достаёт конический шлем с красным яловцем на навершии. Шлем украшен золотой насечкой, ободок и личина окованы золотом. Последним вынул из ларца красный плащ - знак княжеского отличия, накинул на плечи Костогрыза. Пальцы ловко защёлкнули золотые застёжки в виде оскаленных медвежьих голов.
- Отныне у вас нет вождя, у вас есть князь, который равен другим князьям Руси и на равных будет говорить с великим князем Владимиром! - провозгласил Александр в абсолютной тишине.
Толпа несколько мгновений изумлённо молчала, затем взрывается криками восторга. В нёбо летят шапки, люди прыгают, размахивают руками от радости. Даже стражники на крепостной стене довольно переговаривались между собой, совершенно забыв об обязанности наблюдать за близким лесом. Они не увидели и не услышали за гомоном толпы, как зазвенело железо в сотне шагов от стены. Короткое сражение вспыхнуло и погасло за две минуты. На земле остались лежать порубленные трупы волхвов и тех, кто пошёл за ними.
В этот же день объединённая дружина киевлян и воинов князя Костогрыза на рысях отправилась в поход. Деревляне, знавшие каждую тропку в окрестных лесах, вышли прямо на лагерь разбойников. В короткой, злой сече изрубили всех, кого нашли.
Воевода Шрам ещё до нападения на разбойничий лагерь послал гонца к князю с сообщением об успехе и просил срочно прислать священника, чтобы быстренько окрестить и деревлян и князя Костогрыза. А то мало ли что, вдруг передумают!
Когда дружина с победой возвратилась в лесное городище, её ждали не только жёны и дети, но и священник. В тот же день всех окрестили и стал деревлянский вождь Костогрыз князем Михаилом. Такое имя выбрал он при крещении.
Александр узнал обо всём этом позже всех. Ему не повезло в походе. Чья-то стрела случайно попала в щель между пластинами доспеха. Рана была незначительной, он не обратил внимания на царапину. Но когда по телу разлилась странная слабость и стало трудно дышать, понял, что стрела была не простой. Сознание помутилось, внезапно отяжелевшее тело сползло с коня. Сквозь мутнеющую пелену в глазах разглядел склонившегося Костогрыза, успел шепнуть название лечебной травы и мир пропал. Прошло много дней, прежде чём смог открыть глаза. Трудно, с усилием поднял непослушные веки. Прямо над ним низкий потолок из толстых досок. Щели тщательно заделаны сухим мохом. Вдоль стены развешаны пучки высушенной травы, грибы. Из маленького окошка, затянутого бычьим пузырём, пробивается мутный свет. Попробовал посмотреть в другую сторону, но стало так больно, словно глаза отрываются и вот-вот выпадут. Попытался подняться. Медленно, будто поднимая грудью непомерную тяжесть, садится. В голове сразу зашумело, по телу разлилась пугающая слабость. Несколько мгновений сидит, раскачиваясь, словно под ударами ветра. Сумел толчком опустить ноги, пальцы вцепляются в края лавки. Стало легче. Захотелось пить. Увидел в углу бочонок, на боку висит деревянный ковшик. Подобрался к стене, встал. Прислонился всём телом к прохладным брёвнам, медленно, помогая руками, мелко переставляя непослушные ноги, идёт вдоль стенки к бочонку. Заноза впилась в щёку, больно засвербела под кожей. Не было сил достать, так и брёл, как разбитый параличом старик, шаркая босыми ногами.
Добрался до бочонка, дрожащие от усталости пальцы сжали рукоять ковшика. Не обращая внимания на дохлых мух, зачерпывает воды едва на треть. Больше побоялся - вдруг не поднимет! Ледяная колодезная вода остужает сухое горло, несколько капель упало на грудь. Похорошело. Зачерпнул ещё, вылил на голову. Мокрый ковшик выскользнул из слабых пальцев, грохнулся на пол. Поднимать не стал - если наклонится, уже не встанет. Раздались быстрые шаги. Кованые каблучки дробно простучали по доскам. Дверь распахнулась. В проём хлынул яркий дневной свет, полумрак каморки залил ослепляющий поток солнечных лучей. Успел заметить женский силуэт, зажмурился. Знакомый голос сердито произнёс:
- Ну вот, только оклемался и сразу на ноги. Ложись сейчас же!
Александр попятился, словно старый рак. Пяткой больно зацепил сучок в полу. Не удержался, больно шлёпнулся на лавку, затылок ощутимо врезался в бревенчатую стену. Показалось, что изба затряслась от удара. Мягкие женские руки решительно уложили на лавку, подсунули медвежью шкуру.
- Лежи, богатырь, - произнёс тот же голос, - нельзя тебе ещё на волю, таракан пробежит, лапкой заденет, зашибёт. У меня в избушке тараканов нет, ты в безопасности.
Сознание опять провалилось ...
Он не знал, сколько ещё пролежал на медвежьих шкурах в маленькой лесной избушке. Так считал, что маленькая лесная избушка. Чувствовал сквозь тяжёлую дрёму, как его переворачивают, кормят с ложечки чём-то тёплым, обтирают лицо влажной тканью. Опять проваливался в небытие. Пришёл в себя, словно вынырнул из глубокого тёмного омута. Колючий воздух со вкусом лёгкого мороза ворвался в грудь, прогоняя сонную одурь. Мозг заработал чётко, ясно. Ощутил тело, складки шкуры, что больно упираются в рёбра. Открыл глаза. Увидел знакомый потолок. Осторожно, весь в ожидании боли, сёл. С радостью отметил, что голова не закружилась, как ожидал, в глазах не заметались белые искры. Провёл пальцами по светлой льняной рубахе длиной до колен, посмотрел, есть ли штаны. Убедился, что на месте и только тогда опустил босые ноги на дощатый пол. Поток холодного воздуха схватил колючими лапами за голую кожу, полез выше. Торопливо подошёл к неплотно закрытой двери. Открыл шире, выглянул на улицу. Ожидал увидеть лес или поляну, но глаза упёрлись в близкий забор из толстых, неструганных досок. На утоптанной земле сердито блеснули льдинки. " Осень, что ли? - удивился Александр, - вроде рано таким холодам лётом-то!" Обернулся, осмотрел избу. В углу, под грубой кривоногой скамейкой, сиротливо лежат старые лапти, под стеной пыжится кадка с водой. «Умыться надобно»! – решил Александр.
Дощатый забор через сажень обрывается колючими зарослями шиповника. Сразу за углом избы раскинулось широкое подворье. Бродят сердитые гуси, волосатые свиньи сбились в кучу в центре, возле сложённого из дубовых брёвен колодца и визгливо совещаются о чём-то своём, свинячьем. Сараи, постройки, коновязь - обычный двор зажиточного обывателя. Никакого дремучего леса, как ожидал Александр, вокруг нет. Пожал плечами, вздохнул. Хлопнула дверь, во двор неспешно вышла девка с коромыслом на плече. Пустые вёдра болтаются в такт плавной походке. Девка поправила сползающее коромысло, заметила Александра. Остановилась. Взгляд пробежал по рубахе, штанам, остановился на лаптях. Девка хихикнул, независимо вскинула носик. Потом как опомнилась - торопливо поставила вёдра, стремглав бросилась обратно в дом. Александр и шага не успел сделать, как раздалась торопливая дробь каблуков и в дверном проёме появилась молодая женщина. Поверх сарафана надето бархатное лёгкое пальто длиной до колен, красный цветастый платок укрывает голову. Руки в боки, пальцы унизаны перстнями с драгоценными камнями.
- Здравствуй, боярыня, - хрипло произнёс Александр, сразу узнав бывшую Бабу-Ягу, а ныне боярскую вдову по имени Рада. - Не скажешь, где я и что со мной?
- Здравствуй, Золотая Грива. Ты у меня на дворе, в Киеве. Не уж-то не узнал дом? - усмехнулась Рада.
- Не-а, - развёл руки Александр, - я думал, что ещё в лесу, у деревлян. И давно я тут ... э-э ... отдыхаю?
- Ты пройди-ка обратно да сядь, - сказала женщина, внимательно вглядываясь в лицо Александру, - что-то мне не нравится цвет твоего лица, белый с голубым.
- Так вот, Золотая Грива, - обратилась к нему Рада, - ты у меня дома, вернее, возле. В доме мой муж, князь Михаил, а я ныне не боярыня, а княжна, окрещённая Серафима.
Глаза у Александра округлились, рот приоткрылся.
- А я тогда кто? Заведующий твоим хозяйством?
- Во всяком случае, не князь. Можешь не волноваться, - усмехнулась бывшая вдова, боярыня и Баба-Яга. - Ты что же, ничего не помнишь?
- Ну, так ... вроде ехали по лесу. Рядом вождь деревлян Костогрыз, чего-то рассказывает. Потом в шею стрела ударила, несильно, на излёте, я ещё успел выдернуть. Ну, а дальше не помню ...
- В тебя попали отравленной стрелой. Ты успел шепнуть Костогрызу название снадобья, им тебя поили всю дорогу, когда повезли обратно. Если б не оно, помер бы. Потом привезли ко мне, сюда. Я тебя лечила своими травами с приправами, кровь пускала два раза. Хорошо, что ты здоровый, как два быка, иначе и я не управилась бы.
- Спасибо тебе, боя ... княжна. А как тебя угораздило княжной стать?
- Это просто - вышла замуж за князя, - небрежно махнула ладошкой женщина.
- Да, действительно. И как я сам не догадался?
- Да ты и вправду ничего не помнишь, - вздохнула Рада. - Это ж ты постарался, князя для меня сыскал. Отправился с дружиной к деревлянам, склонил их к подданству Владимиру. Разбойников всех, что не давали проходу честным купцам, порубили. За это Костогрыза, жениха моего, Владимир князем сделал. Имя Михаил получил при крещении. Александр, ты сделал всё, о чём я тебя просила! И Владимир давно простил тебе драку на пристани. Ещё недельку полежишь, отъешься как следует и к князю, за наградой!
От неплотно закрытой двери пахнуло холодом, Александра пробрал озноб.
- Больно холодно чего-то! Вроде рано ещё...
- Уже осень, Грива Золотая, а ты думал. Пока я тебя из могилы вытаскивала, лето минуло.
Теперь Александру стало всё ясно. Он ещё удивился, что листья на деревьях вокруг пожухлые и солнце какое-то тусклое, когда на двор вышел. И холод злой, не летний. Понятна теперь и слабость, и худоба.
- Ну, ты давай не броди по двору, - сказала Рада, вставая, - рано тебе ещё. Прикажу кормить как следует, самым лучшим, отвара наварю - за полмесяца окрепнешь, мясом обрастёшь и тогда к Владимиру. Он недавно из похода вернулся, удачно сходил. Женился!
- Эко событие! - усмехнулся Александр, - у него в каждом городишке по десятку жён, да по два - наложниц.
- Не-ё, то раньше было. Я говорила тебе, что князь веру новую, ромейскую принял? Он от всех прошлых жён отказался, имя при крещении принял Василий. А в жёны взял принцессу заморскую, Анну.
- Сестру ромейского императора? Не может быть!
- Вот те крест святой! - перекрестилась бывшая Баба-Яга. - А тебе что? Знакомая, что ли?
- Да. Как с тобой разговаривал, и с ней, и с братом её, императором.
- Ах, вон как! - уважительно произнесла Рада. - Раз такое дело, я тебя побыстрее на ноги поставлю, за неделю. Повидаешься со старой знакомой!
Чёрный жеребец покосился злодейским глазом на незнакомца, что решил забраться в седло. Жёлтые волчьи клыки недобро глянули из жаркой пасти. Короткое ржание, переходящее в рык, вырвалось из глотки. Александр успокаивающе хлопнул по упругому боку. Ноги мощно оттолкнулись от стылой земли, сильное тело взметнулось вверх. Правая рука потянула повод, колени сдавили чёрные горячие бока. Конь сразу почувствовал жёсткого хозяина. Разочарованно тряхнул рыжей гривой, фыркнул: жаль, сегодня не будет забавы - зашвырнуть седока в колючие кусты возле дороги, коварно взбрыкнув задом. Ничего, в другой раз и с другим седоком повезёт.
Александр небрежно швырнул повод подбегающему коноводу, легко спрыгнул с коня лицом вперёд, а не спиной, как обычно делали остальные. Для этого пришлось перекинуть ногу через шею коня, намотать чёрный дорожный плащ на правую руку, одновременно отталкиваясь всём телом от жёсткого сёдла. Получилось вызывающе небрежно и легко. Коновод, веснушчатый подросток, вытаращил васильковые глаза - такого он ещё не видал! Вымощенный, на Царьградский манер, плоским камнем двор великого князя пуст. Владимир очень не любил праздношатающихся. По его приказу по княжескому двору можно было только бегать. Ходить пешими дворне разрешалось, только если надо тащить что-то тяжёлое или когда дворовая девка несёт вёдра с водой - с ними не набегаешься. А если князь увидит кого бездельничающими - беда! Лодыря секут на конюшне так, что вопли наказуемого слышны далёко за пределами двора. Даже гусям и свиньям не разрешалось забредать на княжеский двор, паслись только за оградой возле хозяйственных построек. Великий князь любил порядок во всём - двор только для князя и его знатных подданных!
Каменные плиты сухо лязгнули, соприкоснувшись с железными подковками сапог. Чёрный конь хлестнул на прощание рыжим хвостом, длинные волосы цвета сухой соломы взметнулись и опали на плечи, удерживаемые стальным обручем. Александр глубоко вдохнул утренний чистый воздух, ноги сами понесли к крыльцу княжеского терема. Легко взбегает по резным ступеням, стража распахивает двери. Ещё лестница, поворот, опять вверх по ступеням, длинный коридор с неподвижными воинами в стальной броне и красными каплевидными щитами до середины груди. Стражники неодобрительно смотрят на высокого широкоплечего мужчину, что твёрдой походкой направляется в покои великого князя. Хоть и безоружен, но уж больно здоров - такой голым кулаком может быка убить.
Великий князь Киевской Руси принял Александра в небольшой горнице с окнами на восход. Называется горница по заморскому - кабинет. На двух прямоугольных окнах ромейские белые занавески до пола, но самоё удивительное - окна застеклены! Сияющие в солнечных лучах громадные плоские куски стёкла аккуратно вставлены в дубовые рамы. Лучший киевский кузнец выковал маленькие штуковины, которые позволяют открывать рамы, словно двери, когда в комнате душно и закрывать, если стало прохладно. Таких чудесных окошек, будто из застывшей воды, нет более в Киеве ни у кого. Александр только покосился на заморское чудо - видал в Царьграде! - низко, до земли поклонился князю.
- Здравствуй, великий князь!
- И тебе здоровья, Золотая Грива, - ответил Владимир, вставая из-за стола.
Узорчатый кожаный пояс с кинжалом зацепил край пергамента, он тотчас скрутился в трубку, покатился по столу. Князь подхватил не глядя, швырнул в кадку, из которой торчит ещё с десяток таких пергаментных трубок.
- Садись, рассказывай, как поручение моё выполнил, - предложил князь, указал на лавку.
- Благодарю, княже, - ответил Александр, осторожно присаживаясь на край, - только чего рассказывать, я всё лето без памяти провалялся. Почти ничего не помню. Слыхал, что Шрам исполнил всё, как надо.
- Это верно, Шрам молодец. Только воевода прост, как топор, без твоих хитрых стараний у него ничего не вышло бы. Сказывали мне, что ты не только хороший воин и хитрец, но ещё и колдовать умеешь. Сколько лёт идол Велеса стоял, ничего ему не делалось, а ты появился и в ту же ночь его молнией сожгло. Скажешь, ты тут ни причём?
- Истинно так, великий князь, - развёл руками Александр, - ну как я могу молниями швырять, сам подумай. Врут всё.
- Я так и подумал. Но вот какая штука: после той ночи меч твой пропал. Знатный меч, такие дают только этериотам, императорским гвардейцам. А дорогущи-ий! Таких клинков на всю Русь только раз да два. Первый у меня, второй у тебя был. Неужто потерял? - хитро сощурился Владимир.
- Ну ... э-э ... не помню я, княже, - замялся Александр, - ранило меня отравленной стрелой потом.
- Кстати, с отравленной стрелой тоже странность получилась. Когда злодея поймали да спросили как следует, что за яд, он клялся всеми богами, что его снадобье убивает любого. Ни в какую не верил, что ты жив. Когда показали тебя обеспамятевшего, но живого, он сам без чувств упал. Звали его Беляк или Белка, не помню... Знал такого?
- Немного. Он был первым заводилой у деревлян, всё к бунту подбивал против Костогрыза. Пришлось зарубить его. Думал, мёртв, а оно вон как получилось.
- Значит, не до конца разрубил. Надо было от макушки до развилки, вот тогда бы точно не оклемался. Имей в виду на будущее, - усмехнулся Владимир. - Столб Велеса спалил, яд смертельный тебе нипочём - что прикажешь простым людям о тебе думать?
- Да совпадения это, княже, выдумки невежд!
Владимир посмотрел в глаза Александру. Взгляд серьёзен, без усмешки. Вздохнул, вернулся за стол. Развернул бумагу, принялся внимательно читать. Не поднимая глаз произнёс:
- Что-то скрываешь ты от меня, Золотая Грива. А я скрытным да хитрым не доверяю. Да, чуть не забыл ... Драка на пристани прощена, ты выполнил обещание, я держу слово. Ступай.
Александр встал, нерешительно шагнул к двери. Остановился, повернулся к Владимиру.
- Да не колдун я, княже и скрывать мне нечего. Снадобьям разным я с детства обучен, баба ... э-э ... одна умная женщина научила. Пока в твёрдой памяти был, шепнул Костогрызу, чём отпаивать меня, потом знахарка одна выходила. А со столбом Велеса так получилось ... - и рассказал всё князю.
Владимир молча слушал, забыв о бумагах, только недоверчиво качал головой и хмыкал.
- А откуда знал, что меч молнию притянет? - спросил в конце рассказа.
- Сам видел, как во время грозы молния бьёт в наконечник копья. Убивает и всадника, и лошадь. Броня аж докрасна накаляется.
- А на столб как забрался?
- На ножах, он весь в трещинах был. Да ты и сам так умеешь. Я слыхал, как ты по копьям на стену залезть можешь.
Владимир скупо улыбнулся. Видно, вспомнил бурную молодость. Кажется, только вчера вместе с варягами брал коротким злым штурмом прибрежные крепости франков, норманнов и тех же ромеев. Подумать только, два десятка викингов захватывали крепости с гарнизоном в несколько сотен солдат! И так было не раз и не два! Даже не верится ...
Князь протянул руку к бочонку, где хранились свёрнутые рулоны карт. Расстелил на столе самую большую. Что бы твёрдая кожа не скрутилась обратно, придавил края подсвечниками.
- Подходи ближе, Александр Золотая Грива, боярин русский, становись сюда, - произнёс великий князь, указывая рукой. - Раз был ромейским воеводой, карту читать умеешь, верно?
- Могу, великий князь.
- Смотри, это карта Руси. Мы здесь, - ткнул пальцем в середину. - Вот Днепр, по нему путь до моря, в Царьград и далее аж до песков Африки. Если вверх идти, то к варягам. А вот ежели здесь Днепр переплыть и далее идти пешим или верхом на север, то к весне выйдешь к великой реке. Сказывают, что она шире Днепра втрое... Врут, как всегда, разве бывают такие? Вот тут в неё впадает другая река, чуть поменьше, но тоже поболее Днепра. Так говорят. Первую реку кочевники зовут Итиль, наши Волгой. Отчего так, не знаю. Вторую вовсе чудно обзывают - Ок. Вроде на её берегах люди живут окающие, потому и реку так назвали. Вот здесь, в этом месте, две реки сливаются. Эта самая Ока и Волга. Здесь крепость стояла с небольшим гарнизоном. В крепости проезжие люди отдыхали, припасы хранили, струги перёд дальнем плаванием ремонтировали. Уж больно удобно по Волге добираться до южных стран - Колхиды, Персии. Сказывают, и в неведомую Индию попасть можно, одному удалому купцу повезло. А может и врут, кто проверит? Словом, самый удобный торговый путь в неведомые страны. Опасный смертельно, но те, кому повезло, такие сокровища привозят, что более нигде не сыскать.
Так вот. Я трижды дружину посылал в те края. Две сгинули бесследно в пути. От последней только полдюжины добрались. Через десятые руки прислал весточку воевода прошлым лётом, с тех пор ничего. Хочу послать туда верного человека, разумного и опытного. Лучше тебя нет. Витязей храбрых при дворе хватает, да они только в битвах хороши да на пирах. Удалью блещут, доспехами, а вот умом - нет. Я не приказываю, можешь отказаться. Но если согласен - жалую княжеским званием тебя и твоих потомков, землёй и людьми - сколько завоевать сумеешь и удержать. Будешь полным хозяином, подчиняться только мне и никому более.
Александр в раздумье смотрел на карту. Попросил:
- Покажи, великий князь, ещё раз, где это?
- Вот! - указательный палец князя сухо стукнул ногтем почти в обрез карты. Золотой перстень с громадным алмазом предостерегающе сверкнул и тут же погас, словно испугался княжеского гнева.
Александр вздохнул, тихо произнёс:
- Край земли ...
- Да, - так же тихо ответил Владимир, - что за земли вокруг, какие люди населяют - неведомо. Известно только, что ниже живёт племя берендеев, булгарских татар. Знаешь их?
- Знаю. Один род осёл на границе империи, подчинил местных славян. Теперь ромеи не знают, куда деваться от таких соседей. Император спит и видит, как бы всех болгар извести.
- Да, и я с ними повоевал, когда этериотом был. Если татар со славянами породнить, племя получается, будь здоров, а? - неожиданно спросил Владимир.
- Верно, - ответил удивлённый таким поворотом Александр, - получается гремучая смесь почище греческого огня.
Князь подошёл к распахнутому окну. Нагретый осенним солнцем ветер бесцеремонно взъерошил чёрные волосы на макушке, бросил пригоршню жёлтых листьев в лицо. Князь досадливо отмахнулся, повернулся к Александру.
- Ну, ступай Золотая Грива, думай. Как надумаешь чего, приходи. Завтра утром жду с ответом.
Александр ещё раз посмотрел на карту. На жёлто-серой грубой бумаге проведены две кривые линии. Начинаются ниоткуда, сливаются в одну и дальше в никуда. Вокруг - ничего, пустота. Ни городов, ни посёлков. Не нарисованы горы, леса или пустоши, ничего. Огромное белое пятно.
Идёт обратно, никого не замечая вокруг. Тихо поскрипывает пол, медленно плывут мимо закованные в железо гиганты стражники ...
Великий князь не неволит, можно отказаться. И что? Останешься в столице. Тут шумно, весело, заморские гости прибывают, что ни день. Владимир устраивает пиры, на которые приглашают лучших витязей, знатных бояр и тех же заморских гостей. Идут люди, себя показать, на других посмотреть, выпить и закусить на халяву. А потом удивляются - откуда Владимир всё о них знает? И заморские купцы падки на дармовщинку, выпьют, болтают что ни попадя, а протрезвеют - ничего не помнят! Зато потом, вернувшись домой, рассказывают, как богата Русь и хорошо живётся русским людям. И ширится слух о несметных богатствах далёкой неведомой Руси, о вольготной жизни. Таким вот нехитрым способом приманивает князь заморских учёных людей - своих-то мало! А что, при таком государе можно неплохо устроиться. Жениться по-умному, породниться со знатной столичной семьёй. Всё, жизнь устроена! И кто осудит, ведь всё хотят так! Ну, а тем, кто ещё не понял смысла жизни, растолкуют умудрённые опытом родители и более сообразительные друзья. На кой чёрт ехать туда, где шанс потерять голову девяносто девять из ста?
... что-то твёрдое, блестящее ткнулось в грудь. Александр поднимает глаза. Огромный, как бочонок, кулак в латной рукавице упирается в рёбра. Рука, покрытая стальной чешуёй доспехов. Громадный стражник, на голову выше Александра. Плечи такие, что пришлось повернуть голову, чтобы оценить ширину. Густой бас вежливо рычит с высоты:
- Вам не дозволено проходить на половину княгини!
- Княгини? Ах да, княгини! Извини, заблудился, - рассеянно бормочет Александр, - ухожу...
Заходить на половину жёны великого князя опасно. Быстро уходит, проклиная дурную привычку думать на ходу, не обращая внимания, что вокруг делается. Совсем нюх потерял бывший императорский гвардеец! За спиной раздаётся странно знакомый голос:
- Генерал Александр, вы?
Замер, словно наткнулся на невидимое препятствие, медленно обернулся. Дверь на женскую половину распахнута, на пороге стоит принцесса Анна. Рядом с гигантским стражником кажется маленькой, как семилетняя девочка. Одета так же, как во дворце императора Василия, своего брата, только мафорий - женская накидка - тёмного цвета. Такие носят замужние женщины.
- Я, прин ... княгиня! - наклонил голову Александр.
- Рада, что вы живы и здоровы, - произнесла Анна, подходя ближе, - я слышала, что вы блестяще выполнили поручение великого князя, уничтожили гнездо разбойников, но были тяжело ранены. Наверно, Владимир дал вам новое задание? Какое, если не секрет?
- Э-э ... да как обычно: езжай туда, не знаю куда и наведи там порядок, - улыбнулся Александр.
- Не сомневаюсь, что вы его выполните и самые невероятные слухи появятся раньше, чём прискачет гонец с известием. То, что вы сделали в Константинополе, стало легендой. Мой царственный брат жалеет, что отстранил вас от службы.
- При дворе великого князя тоже ... интересно.
- Да, ваша страна удивительна, - кивнула Анна. - Мне сказали, что вы не женаты. Почему?
От неожиданного вопроса Александр растерялся, невнятно промычал:
- Да вот... э-э ... вот... ну, не везёт мне в таких делах.
- Если вы не женаты, значит, вы напрасно тратите жизнь. Обязанность каждого мужчины продлить род, - наставительно произнесла Анна, укоризненно покачивая пальчиком, - вернётесь, обязательно исправьте положение, а мы с князем поможем.
Александр улыбнулся, вскинул руку в приветствии, как это делают императорские гвардейцы при встрече с августейшими особами.
"Ну вот, - с досадой думал он, торопливо уходя по длинному коридору подальше от женской половины, - теперь вроде как согласился на предложение Владимира. Скажу князю нет, а как потом в глаза княгине смотреть? С другой стороны, не всё ли тебе равно, что подумает княгиня и всё остальные? Стыд не дым, глаза не выест. Хватит махать мечом, пора и о себе подумать. Найти богатенькую вдовушку лёт восемнадцати - в столице таких хватает - да жениться. Начну выполнять мужскую обязанность по продлению рода!" Довольно усмехаясь, словно на халяву наелся чёрной икры, сбежал с высокого крыльца княжеского терема. Шустрый мальчишка коновод уже тащит упирающегося жеребца. Конь недовольно трясёт головой, торопливо дожёвывая пригоршню овса. Александр без заметного усилия запрыгивает в седло, рука привычно швыряет мелкую монетку мальчишке за старание. Пришпорил, сытый конь с места взял в галоп. Стражники на воротах, пожилые толстые увальни, проводили завистливыми взглядами. Чёрный жеребец вдоволь наелся княжеского овса, успел подраться с соседями по стойлу и теперь, довольный жизнью, стрелой летел по улице. Кованые копыта с хряском дробят молодой ледок лужиц, стылая земля разлетается мелкими камушками, барабанной дробью рассыпаясь по заборам. Куры с паническим кудахтаньем шарахаются с улицы, редкие прохожие с проклятиями бросаются в стороны от всадника на бешеном коне. Хорошо!!!
Жеребец ворвался на подворье деревлянского князя Михаила, как ураган. Александр на скаку спрыгнул, пробежал по инерции несколько шагов. Коновод с криком кинулся ловить жеребца, что решил немного побегать по двору самостоятельно, без всадника. Александр стащил с затылка шапку, вытер разгорячённое лицо. Пальцы ловко расстегнули костяные пуговицы на вороте, холодный воздух приятно остудил грудь. Шагнул было на крыльцо, но остановился - терем-то не его, не хозяин он тут. Повернулся к избушке, где провалялся без сознания почти всё лето. Дошёл едва до середины двора, как на втором этаже терема распахнулось окно. Показалось лицо княгини, звонкий голос ехидно произнёс:
- Что это вы, светлый боярин Золотая Грива, брезгуете зайти в терем простого князя?
- Как вы могли так подумать, княгиня!? - притворно ужаснулся Александр. - Будучи воспитанным при дворе его императорского величества Василия, я не смею без приглашения прийти к высокородной даме. Бегу и припадаю к вашим ногам, сударыня.
- Да-а ... - озадаченно протянула бывшая Баба-Яга, - вона как! Надо будет мне свово Мишку научить так галантно изъясняться. Он же князь, не хвост собачий!
Едва Александр появился в конце коридора, как сгорающая от любопытства Рада подхватила под локоть, не по-женски сильная рука повлекла в горницу.
- Ну, давай - давай, Золотая Грива, рассказывай! - затараторила она, от нетерпения пристукивая кулачком по столу.
- Расскажу, расскажу, княгиня, только не торопи, - ответил Александр, шутливо защищаясь поднятыми руками, - простил меня князь и службу новую предложил.
- Какую?
Рассказал всё, без утайки. Княгиня некоторое время молча смотрела, потом осторожно поинтересовалась:
- И что, согласился?
" Да что я, дурак! - мысленно говорит Александр, - переться за тридевять земель киселя хлебать..." Кто-то другой произносит его голосом:
- Да что я, трус что ли! Если откажусь, как людям в глаза смотреть буду!
- Молодец! - воскликнула княгиня, - я знала, что ты так ответишь!
Маленький кулачок по-мужски стукнул по столу, серебряная тарелка с яблоками подпрыгнула, фрукты раскатились по полированным доскам. Карие глаза зажглись тем огнём, что запомнился Александру с их первой встречи, когда княгиня была лесной хозяйкой, Бабой-Ягой.
- Я знала, что ты не купишься на столичное барахло - на терема, расписные повозки, красивые тряпки и расфуфыренных девок. Дом сам построишь, а расписные мягкие повозки - это для стариков, больных и полумужчин.
- !?
- Ну, есть такие, снаружи мужик, а внутри баба. Да ладно тебе, Грива, неужто у ромеев не видал!
- Слышал, что есть, - брезгливо морщась, ответил Александр, - но таких по приказу императора в медного быка бросают. Ни один ромей не смеет отказать женщине. А те, что не женаты, ходят к девкам. И не приведи Бог, если девка пожалуется равдухам. Это такие стражники, что следят за соблюдением законов.
- Вот! Наш-то, Владимир, тоже таких не жалует. Сразу на кол! Да кол нарочно подбирают такой, с расширением, чтоб не сразу помирали, а сидели на нём до-олго!.. Так вот, насчёт девок. С этим делом не спеши. В столице они всё порчены жадностью, завистью. Прыщики цветной грязью замазывают, брови и ресницы красят сажей - тьфу! А в лесных неведомых краях, на чистом воздухе и сметане такие цветки в женском обличье расцветают - упадёшь без памяти, как увидишь. Вот, к примеру, возьми меня. Представь, я - моложе на триста лёт, а?
- Гм... э-э... представил. Ладно, княгиня, оставим барышень в покое. Добираться туда как? Я, когда карту рассматривал, посчитал, что если по прямой и без остановок, месяц скакать на коне. А ведь лес сплошной, реки, болота, дорог никаких. С дружиной к следующему лёту доберусь, если жив буду.
- Нет, и к следующему лёту не доберёшься, и жив не будешь, - усмехнулась Рада.
- Это почему?
- Да потому что не даст князь тебе дружины. Подумай сам - ехать тебе в неведомые земли, на край земли, по дороге всё что угодно случится, может. Да что далёко ходить: от Киева в десяти вёрстах незнамо что творится. Леса дремучие, болота непроходимые, бездонные. Какие люди живут там, никто не знает. Да и люди ли? Ты верь мне, Грива, уж я-то знаю, что говорю. Так вот, какой резон князю дружину давать, даже малую, на верную смерть? И здесь хлопот хватает, то бояр непокорных усмирять надо, то кочевников погонять, чтоб не шалили очень. Каждый воин на счёту! Даст тебе князь сотню лодырей да смутьянов - таких в любом войске сыскать можно, сам знаешь - и всё. Воеводы только рады будут от таких избавиться. Одна морока с таким войском выйдет.
- Ну, спасибо, княгиня Серафима, обрадовала! Раз так, никуда не поеду. Тьфу на того князя, пусть дураков ищет в другом месте! - разозлился Александр. Вскакивает, в ярости хватает серебряную чашу со стола. Пальцы сжались, чаша сминается в комок, будто бумажная. Лавка с грохотом валится на пол.
- Успокойся, витязь, не так страшен чёрт, как его малюют, - усмехнувшись, говорит Рада. - Сядь-ка!
Проводит рукой над столом. Пальцы, унизанные перстнями, рисуют невидимый узор в воздухе. Тяжёлая дубовая лавка подпрыгивает, становится на место. Александр изумлённо косит глазом через плечо, брови ползут на лоб. Рада берёт раздавленную чашу, задумчиво рассматривает. Качает головой, отставляет на край стола. Весёлые глаза останавливаются на лице удивлённого Александра, на румяных щеках появляются ямочки.
- Да садись уже, Александр Золотая Грива! - смеётся женщина. - И не удивляйся, я ведь не всегда была боярыней да княгиней, ты-то знаешь.
Александр осторожно садится, пальцы сжимают край лавки.
- Так что ты там насчёт малювания чёрта говорила? - спрашивает он, подозрительно оглядываясь по сторонам.
- Что, чёрта? Да это так, не обращай внимания, - с усмешкой отвечает Рада. Для убедительности машет рукой. Перстень на среднем пальце с громадным рыжим камнем загадочно подмигивает, словно огонёк дальнего костра. Александр крепче сжимает края лавки, глаза быстро пробегают по комнате.
- Ты на князя не сердись, - мягко говорит Рада, - забот у него - выше головы. Трудно одному за всём поспеть, а толковых людей мало. Только дураков и хвастунов много, куда ни глянь - там и они. Таким веры нет, их потому и держат на коротком поводке. Владимир хочет укрепить границы, для этого крепости нужны. Одна из них должна быть там.
Александр вздохнул, сжатые кулаки опустились на край стола.
- Построить укрепление одному - немыслимое дело. Я тоже не всегда простым воином был, ты знаешь, - невесело ответил он.
- Знаю. И Владимир знает, потому и поручает такое дело тебе. Он знает, что только ты справишься.
- Да я даже не знаю, как туда добраться, не то что строить! Осень на дворе. Неделя, другая, морозы ударят и что?
- Ну, допустим, не неделя и не другая, а поболее, - рассудительно говорит Рада. - Нынешние холода скоро пройдут, снова тепло станет. А как добраться ... Вот скажи мне, Золотая Грива, почему ты такой глупый?
От неожиданного вопроса Александр теряется. Смотрит на усмехающуюся княгиню, брови сходятся на переносице. Пальцы разжимаются, руки опускаются на стол. Недовольно морщится, но ответить не успевает - Рада спрашивает опять.
- Сколько раз тебе повторять, что я женщина не простая - во всех отношениях! - и никогда не забываю тех, кто мне добро сделал? Да если не ты, я бы до сих пор в лесу сидела … может быть. Так неужели я не помогу тебе вернуться туда, откуда сама недавно выбралась?
- Гм ... кха ... ну, что ты необыкновенная, я помню, - осторожно говорит Александр. Глаза невольно останавливаются на перстне с рыжим камнем. - Только неужели ты можешь то, что не под силу великому князю?
- Нет, всё-таки ты глупый! - рассердилась Рада. - Сколько раз повторять, что я только помогу тебе, а делать всё будешь ты! И Владимир здесь совершенно ни при чём! Слушай меня: завтра утром идёшь к князю, даёшь согласие выполнить его поручение. Ежели князь чего предлагать будет, отказывайся. Хотя нет, постой! Если золото давать будет, ну, в дорогу там чего купить или ещё как, соглашайся. Принесёшь мне, а то я пообносилась вся, ну просто нечего надеть и обуть! Дам я тебе коня. Завтра в полночь выедешь за городские ворота, дальше конь повезёт тебя сам. Повод не дёргай, ничего не бойся. Конь доставит тебя к моей лесной избушке. Прежде, чём в избушку войти, снимешь с коня уздечку и седло, бросишь на землю. Потом заходи. Только смотри, берегись там. Я сторожа оставила, чтоб добро стерёг. В углу, за печью, стоит ступа с помелом. Вытащишь ступу в лес, залезешь в неё. Махнёшь помелом, скажешь: "К Кунявихе!" Долетишь за день, куда надо. Ну, чего глаза-то вытаращил?
- Так ты ж крещёная, да ещё и княгиня, а старое ремесло не забыла! - удивлённо произносит Александр.
- Ну, так что? Крещёная княгиня не человек что ли? Я не для себя, для тебя стараюсь. Ты что ж думаешь, если князь Владимир Русь крестил, так всё старое исчезло? Как бы не так! Всё осталось, только прячется. А вот там, куда тебе надобно, христовой веры вовсе нет. Там чудеса, волшебство! Ты почему не спрашиваешь, что значит кунявиха?
- Ну, заклинание...
- Имя это. Живёт в тех краях одна моя знакомая, раньше Куней звали, теперь, поскольку в возрасте солидном и головой трясёт – куняет то есть, кличут Кунявихой. Так вот, первым делом зайдёшь к ней, передашь подарок от меня - перстень.
С этими словами Рада снимает с пальца кольцо с рыжим камнем, протягивает Александру. Бронзовое, грубо выковано неумелым кузнецом - вмятины бросаются в глаза. Камень размером с голубиное яйцо, искусно огранён и отполирован. Вставлен в углубление, удерживается бронзовой поперечиной. Кольцо толстое, как сытая пиявка, и такого же цвета, только камень играет всеми оттенками рыжего и коричневого цвета, словно внутри спрятан маленький огонёк.
- Пока не доберёшься до Кунявихи, перстень не снимай. Конь будет слушаться, дверь в избушку откроется, ступа полетит - пока он у тебя. Всё понял?
- Понял, - буркнул Александр. Внимательно рассматривает странный перстень, словно пытается разглядеть, что там в середине. Медленно подносит к ладони. Едва прикасается к безымянному пальцу, как кольцо оживает! Камень темнеет, рыжий цвет превращается в темно-красный. Бронзовая окружность разрывается снизу, выпрямляется. Камень словно обретает клыки, из багрового становится ярко красным, будто раскалённый клинок. Александр не успевает ни испугаться, ни удивиться. Перстень мгновенно оказывается на безымянном пальце правой руки. Бронзовые клыки плотно обхватывают точно посередине. По телу пробегает волна жара, словно вдруг оказался в горячей печке, потом жар гасится волной свирепого холода. Озноб встряхивает всё тело и тоже исчезает. Пламя гаснет, камень опять становится рыжим. Тёплая бронза ласково обнимает середину пальца. Александр запоздало вытирает потный лоб рукавом, осторожно дотрагивается до камня. Ничего. Пробует снять - перстень легко сходит. Посмотрел, надел обратно. Поднимает глаза. Княгиня вертит в пальцах смятую серебряную чашу, задумчиво рассматривает сломанный узор.
- Ну что ты играешься с кольцом, Грива? Как маленький! - сердито говорит она. Отставляет чашу. - Только на подсвечник пойдёт, - расстроено бормочет про себя. - Ну что, подошло колечко? Тебе должно быть в самый раз.
- Это почему? - насторожился Александр.
- Потому что! Этот перстень кто попало носить не может, умрёт. Тебе носить недолго, так что в дороге не задерживайся. Как брякнешься в яму, сразу беги к Кунявихе.
- Какую яму?
- В которой живёт. Кунявиха в яме живёт, глубокой, - стала терпеливо объяснять Рада, - ступа прилетит прямо туда. Понятно? Поговори с ней, она расскажет, что делать. Понятно?
- Да, да, понятно, - раздражённо бурчит Александр. Ему совсем не нравится, что придётся лететь в какой-то ступе, падать в яму к ведьме с диким именем Кунява. Мало ли что взбредёт в башку этой Куняве! Но другого выхода у него, похоже, нет. Баба-Яга, она же княгиня Рада, права - дружину Владимир не даст, одному в такую даль не добраться. А отказать князю не может - хуже смерти прослыть трусом! Встал, решительно посмотрел в глаза.
- Ладно, княгиня, сделаю всё, как ты говоришь.
Последние лучи солнца гаснут за стенами города. Холодная темнота разливается по улицам. Во дворах боярских теремов зажигаются светильники, стражники спускают с цепей голодных сторожевых псов. Звенит колокол на звоннице княжеской часовни. Городские ворота закрываются. Патрули ночной стражи выходят на пустые улицы. Стальные подковки на каблуках красных сапог звонко стучат по мёрзлой земле. Слышен треск смоляных факелов, чёрные тени пляшут на массивных воротах, словно хотят проникнуть внутрь. Когда до полуночи остаётся всего несколько минут, на лестнице раздаются шаги. Дверь во двор распахивается. Высокий, широкоплечий мужчина в длинном чёрном полушубке шагает в темноту, за ним показалась женщина. Дверь бесшумно захлопнулась. Женщина выходит вперёд, негромко свистит. Раздаётся фырканье, подковы гремят по камням. Знакомый чёрный жеребец с огненно-рыжей гривой, таким же хвостом и жёлтыми, как у кошки, глазами появился из темноты двора. Глаза вспыхивают недобрым огнём.
- Бери повод, Золотая Грива, конь твой, - произносит Рада.
Из-за холода лицо укутано пуховым платком, оставлена только узкая щель для глаз. Голос звучит глухо, незнакомо. Александр неторопливо подходит, ладонь в меховой рукавице разжимается. Конь осторожно нюхает сахар, мягкие губы подхватывают сладкий кусочек. Фыркает, багровый цвет глаз немного затухает. Александр снимает рукавицу, гладит странно горячую шею. Перстень ярко вспыхивает, гаснет. Конь сразу успокаивается, глаза снова желтеют.
- А как же я прошлый раз без перстня с конём управлялся? - удивлённо спрашивает Александр. - Или к Владимиру на другом ездил?
- Тот же самый. Но сейчас полночь, - усмехнулась Рада, - ты не медли, скачи. Северные ворота уже скоро откроются.
Александр сёл на коня. Жеребец без понукания на рысях пошёл к воротам. Створки распахнулись. Кто открыл ворота, Александр не увидел. Копыта звонко застучали по стылой земле. Конь несётся вскачь в полной темноте, дороги не видать. Только чёрные контуры крыш проплывают над головой, заслоняя звёзды. Через несколько минут бешеной скачки по застывшему в ночи городу показались огни. Конь подскакал ближе и Александр увидел костёр, вокруг стражники. Кто сидит, кто лежит, закутавшись с головой в тулупы. У сидящих головы опущены на грудь, глаза закрыты. Возле ворот никого. Грохот копыт в ночной тишине раздаётся, как гром среди ясного нёба, но никто не поднял головы, не спросил, кто едет. Стражники недвижимы.
Конь останавливается в пяти шагах от ворот. Александр растерянно оглядывается, хочет спрыгнуть на землю. Деревянный брус толщиной с печную трубу, который служит засовом, медленно поднимается вверх, с грохотом падает. Громадные створки, окованные железом, раскрываются, словно пасть гигантского чудовища. Чёрный жеребец делает шаг, другой, идёт прямо в тёмную пасть. Александр оборачивается - стражники неподвижно сидят у костра, глаза не мигая смотрят в огонь. Ворота за спиной медленно закрываются, наступает полная темнота. Конь останавливается. Голова поднимается, горящие жёлтым огнём глаза смотрят в звёздное нёбо. А через мгновение раздаётся медвежий рык, переходящий в жуткое волчье завывание! Такого Александр ещё не слышал. От рёва кровь стынет в жилах, плотный овчинный полушубок кажется лёгким, словно пуховый платок, а длинная кольчуга, надетая под него, просто тоненькой рубашкой. Пальцы левой руки крепче сжимают повод, ладонь правой ложится на рукоять меча. Где-то далёко, в самой середине чёрного леса, раздался ответный вой. Конь фыркнул, довольно замотал башкой, отчего рыжая грива крепко хлестнула по груди Александра. За спиной длинный конский хвост со свистом рассёк неподвижный морозный воздух.
- Ну, давай, конячка, вези меня дальше, - негромко произнёс он.
Конь словно понял - бросился с места в галоп. Грохот копыт расколол тишину, холодный ветер засвистел в ушах. Опять бешеная скачка в ночи! Ледяные звёзды обсыпали небосвод, несколько самых крупных мигают, словно беззвучно переговариваются. Кожу обожгло морозным ветром, пришлось отвернуться. Бросил взгляд по сторонам. Вокруг расстилается стылая равнина, едва освещённая мерцанием звёзд. Конь несётся, не разбирая дороги, перелетая чёрные провалы ям и оврагов. Голова с оскаленной пастью опущена к земле, словно вынюхивает чьи-то следы. В звёздном свете рыжая грива превратилась в седую, стелется по ветру. Кажется, что с неё срываются белые искры, летят и гаснут далёко за спиной. Ветер не обжигает, а просто режет на куски лицо ледяным ножом. Пришлось надвинуть шапку на глаза, уткнуться лицом в гриву. Почувствовал, что однообразный грохот копыт меняется. Не стал тише или реже, нет, просто к нему прибавился ещё один, словно некто скачет впереди на таком же необыкновенном коне. Приподнял голову, прикрываясь от ветра ладонью. Приближается широкая полоса абсолютного мрака. Стук копыт отражается от этой полосы, возвращается эхом. Сквозь слёзы плохо видно. Смахивает рукой. Слёзы размазываются по рукавице, замерзают. Маленькие кусочки льда царапают кожу. Внезапно конские копыта отрываются от земли, Александр летит в никуда, ничего не видя вокруг, чувствует только, что летит вперёд и вверх, а потом резко вниз!
Конь на полном скаку перепрыгивает через громадный овраг саженей в десять. Копыта тяжело бьют в землю, превращая её в крошево. Чёрный жеребец с всадником, словно неведомое ночное чудовище, несётся по земле на раскоряченных лапах, с хрустом ломая молодые деревца, выворачивая кусты с корнями. Мелкие камни с визгом разлетаются во всё стороны, сыпятся искры. Кажется, что под коваными копытами горит земля. Скольжение прекращается, конь снова мчится галопом. Стена мрака оказывается лесом. Жеребец на полном скаку ломится сквозь заросли, чудом обходя столетние дубы, не обращая внимания на жалкие кусты орешника и молодые берёзки. Мимо летят полянки, лесные прогалины. Конь мчится по известному только ему маршруту, без дорог и тропинок. Александр зарылся лицом в гриву, обнял за шею. Приподниматься в седле смертельно опасно - толстые сучья с клыками сломанных веток проносятся совсем рядом, он чувствует, как острые концы задевают спину, выдирая клочья шерсти и кожи из полушубка. Наконец, стук копыт становится тише, реже. Конь переходит на рысь, потом вовсе останавливается. Александр некоторое время не двигается в седле, потом скрюченные судорогой пальцы осторожно разжимаются. Медленно, словно древний старик, выпрямляется. Открывает один глаз, второй.
Стена чёрного леса осталась за спиной, она словно расступилась во всё стороны, освободив место для большой круглой поляны. Заиндевевшая трава, словно седая шерсть старого волка, покрывает её всю. В центре возвышается простая изба, какую можно встретить в любой деревне. Только эта "простая изба" стоит на двух толстых трёхпалых ногах. Рядом валяется невесть откуда тут взявшийся выворотень. Громадный, угрожающе выставивший во всё стороны кривые лапы корней. Чтобы такой выворотень из земли выдрать да притащить сюда, нужна шестёрка лошадей. Воспользовавшись тем, что вокруг никого, Александр не стал лихо спрыгивать с коня, как обычно, а осторожненько сполз с конской спины. Прыгать и скакать после такого путешествия совсем не хотелось. Да и сил не было. Отвязал вещевой мешок. Сделал несколько шагов на негнущихся ногах, обернулся. Конь неподвижно стоит, словно каменная статуя, только вот глаза уже не жёлтые, а красные. Верхняя губа поднимается, как у волка, блестящие клыки, совсем не похожие на обычные зубы травоядного животного, угрожающе блестят.
- Ну, чего ещё? - недоумевающе произносит Александр. - Ах да! Прости пожалуйста, - спохватывается он.
Подбегает, пальцы торопливо расстёгивают пряжки. Снимает седло, уздечку. Конские глаза гаснут, оскаленная морда отворачивается. Вдалеке слышится вой. Конь радостно рычит в ответ, рык переходит в завывание. Грохочут копыта, чёрный зверь исчезает в ночи. Внезапно Александр чувствует - в руках что-то трепыхается. Раздаётся громкое шипение. Он опускает глаза и тут же с проклятиями отшвыривает то, что было седлом и уздечкой. Мерзкая тварь с крыльями летучей мыши и телом собаки падает на траву. Ушастая морда поворачивается к человеку, горящие, как угольки, глаза злобно смотрят в лицо. Со спины твари ползут во всё стороны тонкие длинные змеи. Тварь визгливо рычит, показывая полный рот острых зубов. Бежит прочь, неуклюже взмахивая кожистыми крыльями. Прыгает вверх, хлопки становятся сильнее. Странная крылатая собака исчезает в ночи. Александр снимает шапку, вытирает потное лицо, не замечая, как маленькие льдинки царапают кожу. В рот попадает клок шерсти, отплёвывается. Опускает глаза, видит, что его чёрный полушубок превратился в лохмотья, из рукавов и груди вырваны клочья кожи. Спину неприятно холодит. Сует руку. Пальцы касаются кольчуги, вся спина в огромных дырах - результат бешеной скачки по ночному лесу. Пришлось сбросить лохмотья. Остался в кольчуге поверх стёганой куртки. Огляделся. Вокруг ни души. Только старая избушка на двух птичьих ногах темнеет впереди. В неподвижном воздухе мёрзнет тишина. Делает шаг, другой... Замороженная трава хрустит, как будто под ногами ломаются человеческие кости. И от этого проклятого хруста где-то внутри появляется тревога, Александр чувствует, как всё тело наполняется страхом и злостью. Он всегда злился в минуту опасности и, когда злость достигала какого-то предела, страх уходил.
За спиной раздаётся душераздирающий треск! Звук исходит из земли, словно неведомое чудище выдирается из могилы, а гроб не пускает. Александр облегчённо вздыхает - наконец-то! - оборачивается: тот самый выворотень, что дико и несуразно торчал посреди поляны, оживает. Дрожь сотрясает гигантскую корягу, изломанные щупальца корней, толщиной в человеческую ногу, судорожно дёргаются, выворачивая комья мёрзлой земли. Те, что тоньше, рвутся. Над поляной раздаётся непрерывный треск и хлопки. Скрюченные, будто пальцы старой ведьмы, корни мучительно медленно выползают на поверхность. Скрежет и скрип далёко разносятся в ночи, словно стоны и визг оживающего чудовища. Наконец, выворотень выбирается из земли. Скрежет и хруст стихают. Александр мерит глазами чудовище - гигантский паук величиной с верблюда с двумя дюжинами ног стоит всего в десятке шагов перёд ним. Ни глаз, ни рта не видать, просто сгусток тьмы. Его нельзя напугать, убить, вообще ничего сделать! Невольно отступает на два шага и тут за спиной раздаётся режущий слух скрип и гулкие удары по земле. Оборачивается. Ожила бабкина изба! Наклонилась, дверь угрожающе распахнулась чёрной пастью, толстые когтистые лапы топают по земле, словно показывают, что будет, если человек подойдёт ближе.
Тут Александр растерялся. Он не испугался глупой деревяшки. Это не кочевник с копьём и саблей на быстром коне. Ему надо попасть в избу, а эта собачья конура на куриных ногах чего-то кобенится. Да ещё пень взбесился ни с того, ни с чего! Переводит взгляд на выворотень, опять на избу. Растерянность уступает место злости - придётся разобраться с обоими! Избушка с места не сойдёт, понял он, так что начинать надо с выворотня. В руках появляется меч, вещевой мешок летит в сторонку, чтоб не путался под ногами. Мешок падает в траву, внутри что-то глухо стукает. Александр на мгновение замирает, с проклятием бросает меч обратно в ножны, кидается к мешку. Не обращая внимания ни на выворотень, что угрожающе поднял корявые лапы, ни на старухин дом, с проклятиями развязывает мешок.
- Вот дурак, а? Ну совсем память растерял, - бормочет вслух, - у меня же есть всё, что надо...
Замёрзшая бечёвка поддаётся крепким зубам, узел развязывается. Осторожно извлекает круглый свёрток, разворачивает. В руках остаётся небольшой кувшинчик. Горловина плотно обтянута кожей, туго обвязана. В середине торчит кончик бечёвки, чём-то густо вымазанный. Александр достаёт из кармана огниво, торопливо бьёт кресалом. Бледные искры сыпятся на землю, одна или две попадают на горловину кувшина. Бечёвка вспыхивает, как бенгальский огонь. Тём временем выворотень, словно чувствуя неладное, суетливо подбирается ближе. Треск и шорох заставляют Александра повернуться. Оживший пень уже в двух шагах, сразу несколько корявых лап тянется к его голове! Бросает кувшин. Тонкие глиняные стенки вдребезги разбивается, чёрная, вонючая жижа течет по выворотню, мгновенно вспыхивает яркий рыжий огонь. Щупальца хлещут воздух, безуспешно пытаясь сбить пламя, но только делают хуже - горящее пятно расползается шире, охватывает корни, обрубок ствола и вот уже целый стог пламени освещает стылую ночь. Выворотень пытается сопротивляться, пятится, неуклюже ворочается и раскачивается в стороны. Бесполезно. Корни один за другим с треском ломаются, выворотень буквально тонет в огне. Через считанные мгновения ночное чудовище превращается в большой костёр. Александр поворачивается к избушке. В руках второй кувшин с адской жидкостью и огниво. Теперь, в пляшущем огне огромного костра на месте выворотня, избушка лесной колдуньи не выглядит страшной. Слюдяные глаза окон испуганно смотрят в землю, распахнутая дверь кажется отвисшей челюстью трусливого монстра. Подходит к крыльцу. Избушка не двигается. Видит, что ступени высоко над землёй.
- Опустись на землю, конура собачья, мне войти надобно, - презрительно цедит сквозь зубы.
Избушка с готовностью гупает деревянным задом в землю. Дубовые ступени ощутимо грюкают о землю, откуда-то из середины пола раздаётся жалобный скрип. Александр поднимается. Внутри темно и тихо. Дверь за спиной аккуратно закрывается. Достаёт трут, огниво.
- Где тут у старухи светильник был? - бормочет он, безуспешно пытаясь разглядеть в хоть что нибудь в полной темноте. Стучит кресалом - не получается высечь огонь, вязаные перчатки мешают. Стаскивает одну, другую и вдруг избушку заливает рыжим светом! Перстень, что дала Рада, бывшая Баба-Яга и хозяйка избушки, горит ярким пламенем, освещая всё вокруг.
- Тьфу ты, и про перстень забыл! - плюется Александр. – Ну, точно, как дед старый!
На колченогом столе зажигается лучина. Перстень вспыхивает ещё раз и гаснет. Александр с любопытством оглядывает нехитрое убранство. Грубый стол на корявых ножках, такая же лавка. Закопчённая печь, горшки, ухваты, ложки - плошки. Всё, как тогда, когда попал сюда в первый раз.
- Где-то тут должна быть ступа и метла, - говорит сам себе, подходя к печке. Внезапно в углу громко шуршит, из темноты выезжает, хрустя засохшими листьями на полу, старая ступа с помелом. От неожиданности вздрагивает, пальцы сжимают рукоять меча. Но ступа останавливается возле его ног, словно солдат перёд начальством, кривое помело залихватски торчит в середине. Александр хмыкает, одним глазом уважительно косится на перстень - очень полезное колечко, оказывается, дала Баба-Яга, то есть княгиня Рада! С сожалением в голосе произносит:
- Не надо было драться с выворотнем, палить зря. Ткнул бы перстнем в рожу деревянную... Эй, избушка! А одежда тёплая у тебя есть? Холодно на улице.
Что-то большое, тёмное срывается с противоположной стены, падает прямо на ступу. Волна холодного воздуха с пылью мягко тычет в лицо, огонёк лучины заметался, грозя сорваться с острого кончика. По краям ступы свисают полы овчинного тулупа. Старый, штопанный, но зато не изъеден молью. Александр на глаз прикинул размер - в самый раз. Надел, подпоясался кожаным ремнём, закинул за спину вещевой мешок.
- Эй, ступа, марш из избы... с помелом! - командует.
В голосе слышна неуверенность - вдруг не послушается? Но ступа покорно выкатывается на крыльцо, прыгает на землю, минуя ступени. Помело подпрыгивает высоко в воздух, на мгновение замирает, плавно опускается рядом. Александр поглубже надвигает шапку, ставит одну ногу в ступу, другую. Садится. Места мало, бабка для себя делала. Неудобно - там жмёт, тут давит.
- Ну, - произносит он, - неси к этой, как её … Кунявихе!
Со всей силой машет метлой. Ступа покачнулась, замерла на мгновение и прыгает вверх, прямо к звёздам! Ветер свистит в ушах, кучка багровых углей - всё, что осталось от выворотня - мелькает красной полоской и исчезает. Поляна, залитая бледным светом звёзд, тёмное кольцо леса остаётся далёко внизу. Вокруг пустота, под ногами только деревянное дно ступы. Ураганный ветер рвёт шапку, люто морозит лицо. Александр обхватывает голову руками, сгибается в три погибели, пытаясь укрыться за стенками ступы. Ветер свистит и завывает, словно рядом несётся стая волков. Ледяной воздух быстро съел остатки тепла и теперь холод медленно пробирается вглубь. Руки и ноги застыли ледяшками, немеет лицо. Ни подвинуться, ни пошевелиться в тесной ступе невозможно. Александр попробовал встать, но встречный ветер так ударил в грудь, что пришлось приложить немало сил, чтобы не вылететь в обратную сторону. Снова скрючился на дне ступы, ожидая, когда закончится проклятый полёт. Потерял счёт времени и стало казаться, что так и будет лететь в темноту, пока не замёрзнет насмерть. Потом ступа перевернётся, вывалит окоченевший труп куда нибудь в болото и отправится восвояси, к весёлой хозяйке. Кто знает, какие шутки у ведьм? Внезапно сквозь мрачные, замерзающие мысли пробилось ощущение какого-то изменения – едва заметно изменилось направление полёта, потом ещё и ещё. Вскоре Александр почувствовал, что ступа летит иначе, а попросту говоря падает и довольно быстро! « Ну вот, начинаются ведьмины шуточки, - обречённо подумал Александр, - сейчас как шмякнусь об землю и будет из меня блин с мясом»!
Ветер торжествующе взвыл, раздался оглушительный свист, потом по ступе застучало, послышался треск и скрип. Александра затрясло. Он вдруг почувствовал себя лягушонком в деревянной кружке, которую трясут хулиганы мальчишки. Удары становятся чаще, сильнее, наконец дало так, что ступа закряхтела, заскрипела и Александр решил, что она разваливается на лёту. Несколько секунд ничего не происходило, а затем последовал такой удар, что всё пространство вокруг осветилось искрами из глаз Александра. Ступа разлетается на куски, он летит по воздуху, падает, кувыркается, потом просто едет по снегу, широко раскинув руки и ноги. Стремительный полёт и падение заканчиваются в сугробе, в который Александр въезжает с головой. Мгновение лежит, приходя в себя. Осторожно шевелится, с трудом, словно дряхлый старик, встает. Рука медленно поднимается, пальцы стряхивают снег с лица, грудь высоко вздымается, наполняя лёгкие воздухом.
Он на дне глубокого оврага, перёд глазами крутой склон, разделённый пополам широкой бороздой. Снег усыпан цепками, сучьями, разным хламом. Одиноко торчит обломок струганной доски полукруглой формы – всё, что осталось от ступы. Сам он стоит по пояс в снегу в небольшой яме. Далее склон понижается ещё, дно оврага скрыто от глаз сплошной стеной чёрных елей. Мохнатые лапы опущены до земли, вершинки наклонены, словно неведомые существа, очень похожие на ёлки, изготовились к прыжку на чужака. Александр не спеша выбрался на чистое место, стряхнул снег. Пальцы ощутили холод железа – от тулупа остались одни рукава и то до локтей, полы исчезли, словно сгрызенные. Сбросил лохмотья, поправил пояс с мечом, надел шапку. Под сапогами заскрипел снег, стена чёрных елей медленно плывёт навстречу. Заметил, что ели стоят очень близко друг к другу, так не бывает в лесу. Ветки буквально переплетаются, образую сплошную стену сучьев и иголок. Толстый слой снега лежит наплывами, словно застывшая белая глина.
Не раздумывая, что да как, вынул меч. Засвистел стылый воздух, посыпалась искрящаяся пыль, срубленные ветви рухнули на землю. Шагнул в прогал, снова взмахнул мечом, ещё и ещё… Он будто прорубался сквозь плотный строй вражеских солдат. Меч весело шелестит рассекаемым воздухом, срубленные лапы валятся к ногам и снежная пороша белым саваном усыпает дорогу. Разогрелся, по жилам побежала горячая кровь. Так понравилось, что не заметил, как ели недовольно расступились. Меч последний раз сверкнул в лунном луче, с огорчённым шелестом прячется в ножнах. Перёд глазами раскинулась обширная поляна. В центре безобразным пнём торчит изба, чёрная, скособоченная. Вместо фундамента два толстых столба, выпавшая челюсть лестницы касается земли, последняя ступенька теряется в жухлой траве. Поляна, залитая неживым светом луны, блестит, словно потная лысина каторжника, покрытая шишками маленьких холмиков. Александр внимательно оглядывается по сторонам – не оживёт ли опять какая нибудь деревяшка? – решительно шагает вперёд. Под ноги попадает что-то круглое, скользкое. Странный продолговатый валун, похожий на громадный круглый гриб. «Какие сейчас грибы? – с раздражением думает Александр, - что за дурак камень сюда притащил, чуть ногу не вывихнул»! Со злости пинает, «гриб» странно легко отлетает, врезается в опорное бревно и рассыпается на мелкие кусочки. Избушка дёргается, недовольно скрипит и вдруг тянется вверх! Александр с изумлением видит, что это не опорные брёвна, а ноги! Толстые, в наплывах коры, они выпрямляются, ушибленная нога поднимается, хорошо видны страшно изогнутые когти на концах птичьих пальцев толщиной с доброе полено. Александр отступает на шаг, под ногой опять что-то твёрдое, перекатывается, как палка. Оглядывается и видит, что вся поляна усыпана костями, черепами людей и животных. Грудные клетки присыпаны снегом, это их он принял за холмики.
- Так, это я как раз попал… - тихо произносит Александр и громко командует, – А ну, сарай ходячий, опустись на землю, дверь открой! Я войти хочу.
С этими словами снимает рукавицу. Ведьмин перстень вспыхивает жёлтым огнём, гаснет и загорается снова рыжим. Сполохи освещают стену чёрных елей, на снег падают резкие тени и тут же пугливо исчезают, словно неведомые чудища отдёргивают лапы. Над поляной проносится тихий шелест, будто вздох умирающего. Избушка падает на землю, когтистые лапы исчезают, словно в землю проваливаются, с душераздирающим скрипом распахивается дверь, из тёмного нутра с мерзким писком вылетает стая нетопырей. Запах тления, затхлости волнами захлёстывает Александра, заставляет сморщиться и отвернуться. Хлопанье крыльев стихает. Кривые, сучковатые ступени скрипят под сапогами, прогибаются. Александр останавливается посредине лестницы, негромко произносит:
- Отрублю ноги!
Лестница моментально вытягивается во фрунт, ступени выпрямляются, застывая ровными дощечками, скрип исчезает.
Перстень светит ослепительно. По бревенчатым стенам избушки разбежались резкие тени, застыли в неподвижности, словно в страхе. Печь, стол, лавка, в углу кадушка – всё убранство комнаты. Тускло поблескивает маленькое слюдяное окошко. По углам висят лохмы пыльной паутины, вдоль стен на бечёвках сушатся пучки трав. Александр ногой подвинул лавку, сёл. «Почему всё ведьмы и Бабы-Яги живут хуже нищих? – подумал он, брезгливо осматриваясь, - у крысы в норе и то чище. Ведь чего-то там колдуют! Ну и наколдовала бы дом приличный, да сама принарядилась как человек. Или правду если нечисть, то жить надо в грязи». Достал кресало, трут, запалил лучину. Перстень тотчас успокоился, погас. Александр ещё раз осмотрелся, внимательно глянул на печь. Заметил клок грязной тряпки, свисающий с края. Губы презрительно кривятся, пальцы нащупывают старый деревянный ковшик. Бросок. Посудина отскакивает от стены, падает на полати. Слышится возня, шуршание, недовольный голос скрипуче произносит:
- Это што за баловство такое, а? Вот я шшас слезу!
Бесформенный серый комок валится с печки, волна нечистого запаха окутывает Александра, избушка наполняется вонью давно немытого тела. Из вороха тряпья поднимается скрюченная фигура старухи. Лицо как печёное яблоко, нос торчит черенком, глаза горят угольками, волосы до плеч, словно свалявшаяся собачья шерсть. Старуха поднимает руку, грязные пальцы трясутся, чёрные когти вытягиваются, загибаются. Рука странно удлиняется, скрюченные пальцы медленно приближаются к лицу человека. Александр с недоброй усмешкой произносит:
- Дотронешься до меня пальцем, я тебе их по одному вырву.
Ведьмина рука останавливается, старуха изумлённо спрашивает:
- Што-о-о!?
Дрожит, грязное тряпьё топорщится, волосы дыбом.
- Да я тебя в упыря-а-а! – шипит старуха, взмахивая руками.
- Накось, выкуси, - хладнокровно отвечает Александр. От кукиша размером с детскую голову падает тень больше самой ведьмы. Перстень предостерегающе вспыхивает рыжим огоньком. Ведьма на мгновение замирает, и без того вытаращенные глаза округляются ещё больше, вытянутая рука исчезает, встопорщенные лохмотья опадают. Старуха на цыпочках подбирается ближе, неверяще рассматривает перстень одним глазом, потом другим.
- Ну што ж вы, мущина, сразу-то не показали, - заюлила она, - чай, я бы хлебом-солью встретила, на пороге…
- Не трепись, старуха, - оборвал Александр, - ты, я вижу, совсем нюх потеряла, твоя дурная изба и то сообразительней. Сядь!
Ведьма послушно плюхается на край кадушки, руки чинно замирают на коленях.
- Позвольте спросить вас, уважаемый, как величать вас? С чём изволите пожаловать ко мне? – вежливо спрашивает старуха.
- Моё имя Александр Золотая Грива, а пожаловал я вот с чём… - Александр коротко рассказал для чего послан князем, упомянул о знакомой ведьме по имени Рада и о том, что Кунявиха должна помочь ему. О том, что перстень - подарок, решил пока не упоминать. Не понравилась старуха.
- Ну, чём смогу помогу, - ответила ведьма, косясь одним глазом на перстень, - только что за Рада такая, не упомню. Какова она?
Александр в нескольких словах обрисовал образ знакомой Бабы-Яги.
- Постой, постой, это не Задрыга ли? – поинтересовалась ведьма.
- Не знаю никакой задрыги. Радой зовут, княгиня она сейчас. Первый раз встретил её года два назад, в лесу под Киевом, помог кое в чём.
- Под Киевом? Ну, точно Задрыга… Так она княгиней стала? Ха-ха…- согнулась от смеха ведьма, - как же она умудрилась, ведь ейной харей … ха-ха … только леших пугать… ха-ха…
- Траву колдовскую заваривала, пила, потом вроде как кожу пересаживала с … э-э… с низа спины на лицо, я уже не помню. В общем, помолодела и всё. А почему ты её задрыгой называешь?
Вместо ответа ведьма замахала руками, словно отгоняя пчёл, шлёпнулась тощим задом на пол, продолжая смеяться. Поднялось облако пыли, ведьма затрясла лохматой башкой, волосы разлетелись во всё стороны. От едкой вони лицо старухи безобразно искривилось, она громко чихнула раз, другой. Пыль, словно туман, заполонила избушку. Александр не стал дожидаться, пока ведьма прочихается. Протягивает руку. Сильные пальцы сжимают в комок тряпьё на горбу. Встает, удерживая ведьму в вытянутой руке, словно щенка за шиворот … Дверь разлетается в щепки от мощного пинка. С диким визгом ведьма вылетает на свет Божий в клубах пыли и обломках досок и катится по мёрзлой земле ворохом тряпья. Остановившись шагах в тридцати, вскакивает и быстро бежит в дом. Глаза горят синим огнём, волосы дыбом. Прыгает с земли в дверной проём, взмахнув руками, словно ворона крыльями. Александр брезгливо вытирает ладонь о голенище, пальцы аккуратно отламывают огарок лучины. В это мгновение разъярённая ведьма врывается в дом – глаза пылают, зубы лязгают!
- Сядь на место, - коротко приказывает Александр. Перстень предостерегающе мигает.
Старуха прерывисто вздыхает, покорно садится на край бочки.
- Так что там о Задрыге? – задаёт уточняющий вопрос Александр.
- О Задрыге-то? – как ни в чём ни бывало взмахивает руками ведьма, - да знаю я. Её чего так прозвали? Она по молодости красивой была и любила на чужих мужиках кататься. Вскочит какому дураку на шею и ну ногами дрыгать. Мужик как увидит её ноги голые, так и дуреет, и бежит сломя голову. А ей только того и надо. Сидит на загривке, хохочет! Она так полдеревни загоняла вусмерть. Бабы тогда собрались, да ухватами поколотили её, а потом в печь затолкали растопленную. Она чуть живая из неё вылезала, в трубу! Вся в волдырях, чёрная, страшнющщая! Бабы-то кто куды! Да-а … в лес ушла жить. Долго в нём жила, училась колдовству. А сейчас, говоришь, замуж вышла? Видать, надоело одной-то. Да-а, теперь накатается вдосталь!
- А что с крепостью?
- А-а … ничего. Была на стрелке крепостишка, люди княжеские построили, да вот видишь какая беда, заболели они моровой язвой, - сожалеюще разводит ведьма руками, - кто помер, кто сбежал куда глаза глядят.
Старуха скромно опускает глазки, когтистые пальцы теребят лохмотья.
- А чего костей возле дома набросано?
- Ну так не пропадать же добру! Прибрала я для нужд всяких.
- Каких таких всяких?
- Ну … мяса заготовила … э-э … шкилетики мне прислуживают, а остальных мёртвеньких оставила крепость сторожить, там они. Живые-то сбежали на остров, ниже по течению. Они как-то хотели в крепость вернуться, так мои мёртвенькие на них набросились, побили да погрызли… У меня мясца человеческого ещё больше стало, вот. И шкилетиков прибавилось.
- Значит, в крепости мертвецы, а живые на острове?
- Да.
- Как освободить крепость?
- Ну-у, это дело сложное, не всякому под силу. Простому человеку не справиться… - затянула ведьма. Тусклые старушечьи глаза забегали туда-сюда, на мгновение останавливаясь на перстне. Александр это заметил.
- Перстень может помочь?
- Да как сказать…
- Как есть, так и говори! И живее, не то я тебя саму в печь засуну, дымоход закрою, избушку подпалю!
- Ладно, ладно, не горячись! – затараторила ведьма. Недовольно пожевала сухими губами, глаза вспыхнули было красным, но угасли.
- Слушай. Перстень силу даёт подчинять неживое. Мне, чтобы заставить служить мертвецов, надобно постараться как следует, а с таким кольцом на пальце только скомандовать и всё.
- Как?
- А как ты воинами командовал, так и здесь. Они ж всё бывшие солдаты, только команды и понимают.
Александр вышел на крыльцо. Луна сползла с центра чёрного нёба ниже, но до утра ещё далёко. Поляна тонет в лунном свете, снег искрится, играет красками, серая трава, словно седина, укрывает землю. Холодно, тихо. Несколько раз глубоко вдыхает чистый ночной воздух, прочищая лёгкие от затхлой вони.
- Встать! – гремит в ночном безмолвии его голос.
Ничего не происходит, только издалёка несколько раз отзывается затихающее эхо.
- Ну… - обозлено оборачивается к ведьме Александр. Слуха коснулось лёгкое постукивание, потрескивание. Он взглянул на поляну и замер…
Запорошённая снегом трава шевелится, трещит мёрзлая земля – один за другим поднимаются скелеты. Грязные, в застывших комьях серого льда и снега, с горящими адским огнём глазными впадинами, они медленно бредут к избушке ведьмы. Такого ему ещё ни разу не приходилось видеть! С остановившимся дыханием наблюдает, как нежить становится в одну шеренгу, выравнивает строй. Позади потерянно бродит безголовый скелет, глупо размахивая костлявыми руками. Строй выровнялся, скелеты замерли. Александр незаметно перевёл дух, кашлянул в кулак.
- В какой стороне крепость? – тихонько спросил ведьму.
- Там-ма! – показала грязным пальцем налево и вверх.
- Напра-Во!!! В крепость шагом … марш!!!
Шеренга поворачивается, скелеты послушно маршируют в указанном направлении. Безголовый всполошено машет руками, бежит следом. Александр оборачивается к ведьме.
- Слушай, Кунявиха, - вспомнил он предупреждение Рады о кольце, - как велика власть перстня?
- До рассвета, потом худо будет.
Подниматься по крутому склону ведьминого оврага пришлось долго. Александр забеспокоился - можно не успеть до рассвета! Скомандовал:
- Бегом марш!
Скелеты бегут, смешно размахивая тонкими прутиками рук и ног, Александр следом. Бежать легко, снега в лесу мало. Через полчаса показалась чёрная стена. Луна освещает гребень тусклым серебром. Чёрными дырами зияют огромные провалы. Подойдя ближе, Александр увидел, что это частокол, а не крепостная стена. За ним виднеются дома, развалины, вдалеке темнеет незамерзшая середина реки. Колонна скелетов проходит в пролом, останавливается. Александр пробирается следом. Едва ступает за частокол, раздаётся тихий треск, прямо из-под ног слышится хрип. На расстоянии вытянутой руки из мёрзлой земли с трудом выдирается мертвец. Ночной мороз сковал льдом мышцы, сухожилия, слышен звук рвущейся плоти. Наконец поднимается, весь в клочьях примёрзшей травы, в земле. Там, где плоть соприкасалась с почвой, кожа содрана вместе с мясом до кости. Шагает раз, другой, ноги как деревянные. Лица нет, череп с клочьями плоти, один глаз налит чернотой, второй висит на жилке. Александр невольно отступает, но шум и треск поднимающихся мёртвых раздаётся отовсюду. Ледяна рука ложится на плечо. Не раздумывая, перехватывает, рвёт на себя и в сторону. Тяжёлый, как колода мороженого мяса, мертвец с деревянным стуком падает на землю, но тотчас встает. Драться с морожеными тушами глупо. Александр зычно командует:
- Всём построиться! – и на всякий случай поднимает руку. Камень на кольце загорается рыжим огнём. Мёртвые замирают на мгновение, словно не верят своим глазам («Да какие, к чёрту, глаза у мертвецов! – невольно подумал он, - но как-то ж видят, твари»!), покорно собираются в кучку.
- Выровняйтесь, уроды, - цедит сквозь зубы Александр, - или совсем нюх потеряли? Я вам устрою радостную жизнь, чтоб служба мёдом не казалась!
Удивительно, но мертвецы, услышав родные обороты речи, как-то быстрее зашевелились и вот перёд Александром стоит строй скелетов и … тоже скелетов, только в остатках мяса. От одного вида такого войска кровь стынет в жилах, волосы встают дыбом от ужаса. Смотреть невыносимо. Александр отвернулся. Облегчённо вздохнул, потому что в глубине души сомневался, так ли всё будет, как обещала ведьма. В центре крепости темнеет приземистое здание, похожее на сарай или казарму. Окна забиты досками, дверь висит на одной петле, но стены вроде целы.
- Прямо, в дом, шагом марш!
Колонна мёртвых солдат тупо шагает к дверям, напрямик, не выбирая дороги. Некоторые валятся с ног, оступаясь в ямы. Подняться уже не могут, ползут на четвереньках к указанной цели. Александр закрывает дверь, подпирает поленом. Обходит сарай, проверяя, нет ли проломов и начинает таскать дрова – доски, брёвна, всякий деревянный мусор. Когда набирается достаточно, достаёт трут и кресало. Пучок берёсты вспыхивает чадным пламенем и вскоре пылает весь сушняк. Огонь жадно пожирает высушенное дерево, перекидывается на стены и крышу. Через несколько минут дом охвачен пожаром. Сквозь гул и рёв огня слышится знакомый голос ведьмы:
- Хитёр, жук.
Оборачивается. Кунявиха стоит рядом, худые руки сложёны на груди, в чёрных глазах отражается пламя. От старухи исходит мерзкий запах кислого пота, грязи и нечистот. Александр делает шаг в сторону и в ту же секунду пламя из горящего дома вырывается наружу, словно язык огненного чудовища. Старуха дико верещит, отпрыгивает. Грязные лохмотья дымятся, края вспыхивают. Ведьма с визгом хлопает ладонями, бросается на землю и бешено кувыркается. Александр с интересом смотрит на суету, не делая ни малейшей попытки помочь. « Она до смерти боится огня! – понимает он, - надо запомнить». Жар становится нестерпимым. Закрывая лицо ладонью, Александр отступает подальше. Замечает, что огонёк в камне начинает вроде слабеть. Отходит подальше от света – так и есть, камень стал тусклым. Значит, светает, просто из-за пожара не видно. Оглядывается - на востоке наливается белым полоса горизонта. Снимает перстень, поворачивается к Кунявихе с намерением отдать – слово дал, надо держать, даже перёд нечистью.
- Рада велела мне … - произносит он и в этот момент что-то большое, вонючее с визгом кидается на него. Привычка воина всегда быть начеку спасает – уворачивается, сильно и быстро бьёт обеими руками. Грязная куча лохмотьев падает, катится по земле, потом подскакивает, словно мячик и удивлённый Александр видит, что это ведьма!
- Ты сдурела? – спрашивает её.
- Отдай перстень! Отдай! – верещит старуха в ярости и, как бешеная, бросается снова.
Руки внезапно утолщаются, словно корни старого дуба, на пальцах вырастают когти. Взмах – Александр едва успевает уклониться, когти с неприятным визгом царапают кольчугу, искры сыпятся на землю. Пахнет калёным железом. Изумлённый такой прытью ведьмы, он только уворачивается, не успевая вытащить меч. Кунявиха тяжело дышит, из чёрного рта льётся тонкая струйка мутной жидкости. На минуту останавливается перевести дух. Лицо багровеет, раздувается, рот раздвигается до ушей. Пасть широко распахивается, показывается частокол острых клыков. Ведьма растёт ввысь и вширь, на голове вырастают рога, какие-то непонятные шишки…
Перёд человеком стоит чудовище, вдвое выше и шире в плечах, ведьминых лохмотьев не видно в густой шерсти. Чёрная, в красных язвах морда кривится, из крокодильей пасти раздаётся рёв:
- Отдай перстень, ничтожество!
- Ну, отдам и что? По головке погладишь? – спрашивает нисколько не испугавшийся Александр.
- Поглажу, поглажу… так, что кожу сдеру до костей, - рычит чудовище, - ну!
- Ладно, уговорил, - мирно отвечает Александр, - или уговорила? ... да всё равно … Лови!
Сильно и быстро, словно дротик, бросает перстень в гигантский костёр догорающего дома. Чудовище кидается следом, безуспешно машет лапами, но перстень летит точно и исчезает в пламени. Чудище бежит прямо в огонь. Шерсть вспыхивает соломой, раздаётся страшный крик боли, отчаяния. Александр с немалым удивлением видит, как монстр разбрасывает горящие уголья, пытаясь разыскать перстень. Шерсть уже сгорела, пришёл черёд кожи, она лопается, скручивается по краям. Отчаянный рёв переходит в визг. Чудовище стрелой выскакивает из огня, падает. Снег мгновенно превращается в пар, с шипением устремляется вверх. От монстра исходит мерзкий запах горелой мертвечины, палёной кости. Ещё немного покатавшись по снегу, затихает. Александр с обнажённым мечом спокойно ожидает, что будет дальше. У него нет ни страха, ни волнения, только любопытство. Понимает, что это неправильно, так не должно быть, но объяснить не может. Вот не страшно и всё! Монстр поднимается, горящие ненавистью глаза впиваются в лицо человека. Из горла вырываются булькающий рёв:
- Думаешь, ты победил? Нет, настоящая схватка начнётся сейчас!
С обугленной кожи сыпятся куски сгоревшей плоти, морда дёргается и кривится от боли, рёв превращается в визг. Чудище бросается на человека, лапы с громадными когтями тянутся к горлу. Александр отклоняется, монстр промахивается, по инерции пробегает дальше и Александр на мгновение оказывается у него за спиной. Быстрый разворот, меч вздымается к светлеющему нёбу, свистит рассекаемый воздух, кончик лезвия разрубает шкуру на спине чудовища от шеи до пояса. Багровая борозда разделяет чёрное тело пополам. Оглушительный рёв раненого монстра заполняет весь мир. Ревёт так, что снег сдувает с земли, от воздушной волны огонь пожара вспыхивает ещё сильнее. Крик быстро затухает, переходит в хрип. Александр недовольно морщится – от такого шума в ушах звенит. Не давая опомниться, рубит сухожилия на ногах. Чудовище падает на колени, потом обессилено валится на передние лапы. Рогатая голова с трудом поднимается, раздаётся сиплый рёв:
- Я всё равно убью тебя, ничтожный человек, тебе не дожить до рассвета!
- Ты совсем дурак … или дура? Разуй глаза, уже рассвело! – смеётся Александр.
Чудовище оборачивается. Далёко на востоке край солнца показался над горизонтом, бледные зимние лучи стрелами вытянулись над стылой землёй. Монстр взвыл, когтистые ладони закрыли морду. Чёрное тело задымилось, на обнажённой коже вздуваются волдыри. Тварь пытается встать, не удаётся. Падает, катится по земле, дико крича. Кое-как становится на четвереньки и так, воя от боли, ползёт прочь. Запах палёного мяса становится сильнее. Монстр стремительно уменьшается в размерах, усыхает … По земле ползёт на карачках голая старуха. Сморщенное отвратительное тело покрыто волдырями, клочья кожи свисают с боков. Александр торопливо отворачивается – тошнота поднялась к горлу, он едва сдержал позыв к рвоте. Бросает меч в ножны, вытирает потный лоб. Ведьма уползла, стоны и вопли стихли, вокруг ни души, тишина, только трещат уголья догорающего пожара. Ниже по течение располагается остров, куда перебрались уцелевшие люди. Река уже покрыта тонким льдом, но на середине темнеет широкая полоса незамерзшей воды. Ясно, что добраться до острова пешком не удастся. Прошёл вдоль берега, но ни лодки, ни плота не обнаружил. В домах тоже пусто. Оставалось только одно – построить плот, благо брёвен достаточно или ждать, когда река окончательно станет. Постройка плота займёт не один час, надо поискать место ночлега, но ни один из уцелевших домов для жилья не годился – двери выбиты с косяками, вместо окон зияющие дыры, почти на всех провалились крыши. От реки тянет ледяным ветром, в воздухе кружатся снежинки, по земле шустро бежит позёмка, руки и ноги начинает грызть мороз. Александр торопливо идёт к догорающему дому погреться. На пути попался пологий холмик. Александр цепляется ногой, едва не падает. Чертыхнулся с досады, но обходить не стал, идёт прямо. Чувствует, что шаги звучат иначе, словно идёт по крыше. Остановился, топнул раз, другой… Земля глухо отозвалась, слегка спружинила - значит, под ним пустота!
В землянке пусто и холодно. Стены, потолок покрыты стылой изморосью, два просторных лежака тоже в инее. Чернеет широкое закопчённое пятно самодельного очага. Простая дыра в земле обмазана глиной, дымоход из самодельных кирпичей. Под лежаком что-то темнеет. Александр решил, что это дрова, срывает лежащую сверху рогожу. Вместо дров видит странный продолговатый предмет, похожий на гроб. Рядом лежит палка с расширением на конце. «Жильцы в дуду дудели, сидя в гробу … – подумал Александр. - Вот забавы»! Вытащил гроб, взял дудку и только тут до него дошло, что это не гроб и не дудка. Лодка, маленькая рыбацкая лодка, а в руках у него ботало! Когда ставят сети, один из рыбаков отплывает на лодке подальше и тычет в воду палкой, как копьём. Звук получается гулким, сильным – бот, бот! Потому и зовут боталом. Рыба пугается и попадает в сеть. Этот «ботник» неумело выдолблен из целого куска дерева и больше похож на корыто для свиней. Или гроб. Рядом валяется весло, тоже сделанное кое-как. В другое время Александр только брезгливо скривился бы, увидев такое, но сейчас он обрадовался – не надо возиться с плотом и льда ждать не нужно, садись и плыви! Очень довольный, выбирается наружу. На всякий случай маскирует вход в землянку, тащит лодку к воде.
Тяжёлая, словно дубовая колода, лодка погружается почти до борта под тяжестью человека. Осторожно, чтобы ненароком не зачерпнуть воды, отталкивается, течение подхватывает лодку, пологий песчаный берёг медленно удаляется. Пробует грести, но неудобное весло намокло, норовит выскользнуть из замёрзших пальцев. К тому же Александр не умёл загребать одним веслом так, что бы лодка плыла прямо, она всё время разворачивалась, течение начинало кружить и вертеть проклятым корытом. В конце концов плюнул, бросил весло. Повезло, что ветер дует в спину, по течению. Медленно, но верно самодельный корабль приближается к далёкой цели. Уже можно разглядеть высокие тополя и раскидистые ивы, что растут по всему острову, заросли кустарника без листьев, издалёка похожие на щетину. Очень скоро Александр замёрз так, что сидеть без движения стало совсем невозможно – в спину дует, снизу тянет могильным холодом от воды. В маленькой, неустойчивой лодке нельзя повернуться, сразу зачерпнёшь воды. Пришлось взять весло и осторожно грести, то справа, то слева, медленно перекидывая мокрую, тяжёлую дубину с лопастью на конце. Наконец, днище заскребло о песок, лодка остановилась, бесконечно длинное плавание закончилось. Замёрзший так, что зуб на зуб не попадает, Александр торопливо шагает к берегу. Тонкий ледок, что уже успел вцепиться в мокрый пляж, вкусно хрустит под сапогами, песок мягко шуршит, мелкие ветки трещат, переламываясь пополам. Из кустов выходят двое, у одного в руках секира, второй натягивает тетиву лука, стрела вот-вот сорвётся.
- Стой, - крикнул первый, - кто такой, по какому делу?
- Тебя не касается, - ответил Александр, - со старшим говорить буду. А ты, - обратился он к лучнику, - убери лук. Твоя стрела всё равно не пробьёт кольчугу.
- А в глаз? – усмехнулся тот.
Вместо ответа Александр закрывает лицо латной рукавицей, достаёт меч. Неизвестные переглянулись, лук медленно опустился к земле.
- Ладно, договорились, - недовольно буркнул первый, - иди за нами.
Александр убрал оружие, но с места не сошёл. Лучник понимающе усмехнулся, кивнул товарищу. Тот спрятал секиру за пояс, лучник снял стрелу. Пошли первыми, Александр за ними. Через два десятка шагов кусты расступились, глазам открылась большая поляна. В центре возвышается старый тополь с сухой вершиной, вокруг видны крыши землянок, горят костры. Несколько человек греются у огня.
- Стой здесь, - приказал лучник, - сейчас атаману доложу.
Метнулся к ближайшей землянке, вскоре из неё вышел невысокий мужик. Одет лучше остальных, грудь укрывает кожаный доспех с нашитыми конскими копытами, на голове грубо выделанный шлем с обломанным навершием. Круглое лицо обрамляет пышная чёрная борода, растущая от самых глаз. Из остальных землянок и шалашей в кустах стали выходить люди и вскоре вокруг собралась толпа. Невольно бросилось в глаза, что одеты очень бедно, почти всё кутаются в лосиные шкуры, на ногах обмотки тоже из шкур, поверх лапти. Вооружены кое-как, топорища насажены на простые палки. Только у атамана за поясом торчит рукоять меча и он единственный обутый в сапоги. Стало ясно, что эти люди обыкновенные разбойники. Несколько секунд всё пристально рассматривают незнакомца, затем атаман важно садится на пенёк, солидно откашливается, кивает лучнику.
- Дык вот … э-э… тово, - заторопился тот, - шли по берегу, глядим – плывёт энтот вот. Схватили … тово … привели. Вота!
- Ага, - важно произносит басом атаман, - ну и чаво? Хто таков, откудова, чаво надо, а?
Александр молчит, не понимая, кого спрашивают, но потом быстро догадывается, что отвечать надо ему.
- Зовут Александр Золотая Грива, воевода великого князя. Прислан из Киева. В крепостишке вашей побывал, порядок навёл, теперь вот к вам пришёл.
- Побывал, значит, ага. Слыхали, робяты, он в крепости был! – обратился атаман к остальным.
В ответ раздался смех, выкрики.
- Вишь какое дело, воевода, - усмехнулся атаман, - в крепости на стрелке ты быть никак не мог, потому что мертвяки там остались одни. Здешняя ведьма наших соратников околдовала. Мы пробовали биться – куда там, едва ноги унесли! Врёшь ты всё. И какой ты воевода, ежели у тебя дружины нет? За брехню на кол посажу.
Ветер с реки зашумел голыми ветвями, снежинки закружили хоровод над поляной, растаяли в тёплом дыме костров. От толпы пахнуло запахом прокисшего пота, немытого человеческого тела. Александр выпрямился, ладонь легла на рукоять меча, брови сошлись на переносице, на скулах заиграли желваки.
- Слышь, атаман, - вдруг раздался голос лучника, - он тово … это, на ботнике Лапоты приплыл.
- Ну и чо?
- Дык это … Лапота третьего дня на стрелку плавал, пошарить хотел тама по сусекам и не вернулся. А ещё горело там ночью сильно. Может, энтот шалил?
- Да, верно, зарево было знатное … Вот что, Волокуша, возьми пару человек да смотайся-ка на стрелку, глянь, чаво и как. И побыстрому! А ты, Грива, здеся побудешь. Меч-то отдай. Ежели всё так, как ты сказал, верну без обмана.
- Надо бы руки связать, больно здоровый, - раздался голос.
- Вяжите, - согласился атаман.
Из толпы выходит здоровенный верзила, в руке шишкастая дубина из целого ствола молодого дуба.
- Давай лапы, да не бойся, мы люди честные. Если не соврал, то ничего тебе не будет. А ежели сбрехал, всё равно завалим, как медведя.
Обмотал руки пеньковой верёвкой, с завистью посмотрел на сапоги и кольчугу.
- Вона какие … до костра ступай.
Ждать пришлось долго. Разбойники начали ворчать, недовольно посматривать в его сторону и только атаман безмятежно ковырялся палочкой в костре. Прошло не меньше часа, когда из кустов раздался шум, будто кабан прёт напролом. Всё оглянулись. Из зарослей вываливается сторожевой разбойник, вопит диким голосом:
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги