Свобода выбирать, с кем общаться

Если на Дне рождения Марты в конце 2010-го ещё не так заметно было им самим, что все им рады, то скоро, буквально в течение года между первым и вторым поступлением, это стало очевидно. Они интересовали артистов не меньше, чем артисты их. В коридорах с потными студентами в трико, бегавших как на ускорении из гримёрки в аудиторию с залом, к А. и М. подходили те, кто уже видел вокруг них тусовку, видел в этой тусовке своих однокурсников или просто знакомых – и присоединялся. Так А. и М. быстро всех узнали, их звали на спектакли, на прогоны. У девушек появился друг-курс, или курс-друг, то есть мастерская Тихомирова, где им особенно было приятно. И однажды тихомировцы ставили спектакль на Страстном: балет под музыку из довольно изысканного плейлиста, а декорации – сплошное сено, которое летало, падало, успевая что-то нарисовать на чёрном фоне сценической коробки. После спектакля плотный развихоренный блондин, покрасневший Никита побежал со сцены к Марте за кулисы, передарил ей цветы, которые на самом деле дарили не ему, а он просто поднял их и принёс, – и подбросил Марту вверх, раскрутив вокруг оси. Она ему смешливым сплетническим голосом пересказывала неприличные наблюдения – кто как вёл себя во время спектакля. Она видела самозабвенно критичных, жующих, тайно мечтающих, серьёзных зрителей в зале, а на сцене видела такие странные косяки, из-за которых не могла перестать смеяться, но с соседних сидений ей в ответ улыбались, а не шикали. А под конец спектакля её унесло в тот драматизм, который разыгрывали тихомировцы, и вот теперь Никита её откачивал. Алина убежала говорить как раз с Тихомировым – может быть, впервые ему представляться. А потом они все шли по бульвару, и Никита показывал Марте некоторые танцы из спектакля, танцуя вместе с ней, и она очаровалась этой пластикой, повторяла дома в большой квартире.

Алина в тот год между своими поступлениями успела поработать в детском саду – вела театральный кружок. Родителям малышей очень нравилось то, что организовывала А. – безумные карнавалы с надувными бассейнами, тарзанками, бархатными мотыльками, причёсками из взбитых сливок и проч. Алина и её подруга Надя-костюмерша частично оплачивали это сами, зато потом получали от тех же родителей барыш. Мальчик по имени Вася к Алине привязался – всех стеснялся, а ей стал доверять, и она пыталась его социализировать. На карнавалах ему, несмотря на страхи, надо было выступать с речами, чтобы слышно было на последнем ряду. Он обожал, когда А. исполняла роль Лисы – у неё получалась не традиционно хитрая героиня, а скорее пародистка всяких взрослых людей, которая рассказывала и показывала детям сегодняшних прохожих, папу в отпуске, клоунов из цирка, известных актёров, персонажей мультфильмов… Вася всё время хотел поиграть с ней в Лису и звал её Лисичкой, и ему – как 16-летнему Мише тоже – запоминалась её острая улыбка. Про Алину там умудрились развести сплетни, потому что за ней приходил сорокалетний учитель вокала, у кого она брала уроки. Однажды дети выстроили из кубиков замок высотой полтора метра, чтобы пригласить Алину быть хозяйкой замка. Это был последний день её работы, и она нарядилась принцессой немного в стиле Эльзы-фроузен, и тут как раз пришёл Илья-вокалист и подыграл ей. Алина с Ильёй должны были скоро уходить, но Вася не мог с этим смириться. Она позволила ему выйти на улицу и проводить их до ближайшего поворота. Дальше – широкая улица, полная машин, и Алина отвела Васю обратно, позвала воспитательницу, и мальчик остался с воспитательницей за стеклянной дверью, смотрел, как тысяча моторных лезвий отрезали его от Принцессы в пальто, которая идёт жить своей жизнью с тем тоже слегка волшебным дядькой.

Загрузка...