Английское завоевание Ирландии (XII–XVII вв.)

Введение

В 1869–1870 гг. Ф. Энгельс работал над книгой, посвященной истории Ирландии. Он ее не закончил, но собрал большой ценный материал и написал первую главу «Природные условия» и часть второй главы «Древняя Ирландия». В составленном им плане работы над книгой он всю историю страны хронологически разделил на два больших периода — «английские завоевания», продолжавшиеся от первого вторжения в Ирландию английских рыцарей в XII в. до Лимерикского договора, заключенного в 1691 г. ирландскими повстанцами и командованием английских войск, и «английское господство» в Ирландии, охватывающее время после этого события[1].

Данная книга посвящена первому периоду истории Ирландии.

В Ирландии самые ранние памятники эпохи камня датируются VI тысячелетием до н. э.; их нашли археологи на севере острова. Переход к неолиту в Ирландии произошел в III тысячелетии до н. э., а эпоха бронзы началась на тысячелетие позже. В дошедших до нас древних легендах говорится о нескольких вторжениях в Ирландию, обычно заканчивавшихся подчинением местного населения завоевателям. Но достоверных письменных сведений о древней Ирландии очень мало, и Энгельс справедливо назвал этот период «мифологической предысторией Ирландии»[2].

Однако вполне доказано, что в VI в. до н. э. началось вторжение в Ирландию кельтских племен, или, как их называли римляне, скоттов, к этому времени расселившихся из областей Центральной Европы в Галлию, Британию, Северную Италию и на Пиренейский полуостров. Уже к V в. н. э. завершился процесс ассимиляции скоттов с местным населением, сложился гоидельский язык — особый диалект кельтских языков, и жители Ирландии стали называть себя гоиделами, в англизированной форме — гэлами.

С древнейших времен важнейшим занятием жителей острова было скотоводство. Похищение домашних животных — наиболее распространенный сюжет народного эпоса, а споры по поводу владения скотом — одна из главных тем брегонских законов — варварского права Ирландии, кодифицированного в 438 г., сразу после принятия христианства. Это право дошло до нас благодаря составленному позднее сборнику юридических трактатов, названных «Шенхус Мор» («Великая книга старины»). «Страна богата молоком и медом», — сообщает о современной ему Ирландии Беда Достопочтенный, англосаксонский монах, живший на рубеже VII–VIII вв., автор «Церковной истории народа англов»[3].

Во многих регионах скотоводство обычно дополнялось земледелием. Пшеница, ячмень, солод, овсяная мука упоминаются в «Шенхус Мор» среди натуральных поборов, взимаемых ирландской знатью, хотя главным зерновым продуктом в Ирландии был овес[4]. Между тем Гиральд Камбрийский, побывавший в Ирландии в конце XII в. и написавший два произведения о ней, отметил главную особенность ее хозяйственной жизни: «Пахотные земли очень богаты, поля дают большие урожаи злаков, стада кормятся на горах… но этот остров более продуктивен в скотоводстве, чем земледелии»[5].

Кельтская Ирландия не была завоевана римлянами, как это произошло с Галлией и Британией, и таким образом, ирландские кельты не подвергались влиянию романизации в период разложения первобытнообщинного строя. Кроме того, Ирландия в силу географического положения оказалась в стороне от тех передвижений племен и народов, которые происходили на континенте Европы в период падения Римской империи и образования варварских государств и ускорили в них процесс разложения первобытнообщинных отношений и формирования феодального строя.

Эти обстоятельства способствовали тому, что феодальные отношения в кельтской Ирландии медленно формировались при сохранении общинной собственности на значительную часть пахотных земель, прочных родовых связей между ирландцами и других пережитков первобытнообщинного строя, вследствие чего черты нового строя складывались гораздо медленнее, чем во многих других странах Европы. Хотя выделение патриархальной семьи как основной хозяйственной единицы в Ирландии произошло, видимо, еще до нашей эры, к началу английского вторжения в XII в. ирландцы еще не перешли к соседской общине — марке — и продолжали жить своими древними родовыми организациями — септами и кланами, а земельные наделы свободных крестьян и клановой знати еще не стали их частной собственностью (т. е. аллодом) и не переходили по наследству к детям или ближайшим родственникам. Отношения между вождями не превратились в ленные — вождей и их преемников (танистов) избирали члены септов и кланов; из общественного массива им выделяли земельные участки в качестве должностных наделов.

В период раннего средневековья свободные ирландцы жили патриархальными семьями — финами (fine). В своей законченной форме фина объединяла под главенством отца — флаха (flaith) — четыре ближайших поколения по мужской линии, происходивших от одного прадеда. Пропорционально степени родства с флахом его родичи несли повинности, взимаемые с фины, уплачивали штрафы за преступления ее членов, участвовали в разделе скота и имущества умершего флаха. Несколько фин составляли септ или род; все члены септа вели свое происхождение от одного предка, носили одно имя (с X в. н. э. с приставкой «Мак», что означало «сын», или «О» — «внук»). Более крупным родовым объединением были кланы, а несколько кланов составляли племя.

Финам отводились в постоянное пользование лишь определенные участки земли, на которых возводились дома и хозяйственные постройки этих семей, и только в случае, если все члены фины умирали, земля возвращалась септу. Пастбища, леса, болота, горы были общей собственностью, ими пользовались все фины септов и кланов племени[6] Пахотные земли тоже были общинной собственностью септов и кланов, составляющих данное племя, но предоставлялись финам отдельными участками для самостоятельной обработки. Эти земли подлежали переделам, которые производились в случае смерти какого-либо члена септов, при приеме новых членов в септ или исключении из него. Но должностные наделы вождей не подлежали таким переделам — в случае смерти вождя его надел передавался преемнику по должности — танисту, избираемому при жизни вождя[7]. Правом передавать по наследству детям свои земельные участки вместе с профессией пользовались в Ирландии только барды — поэты, музыканты и певцы, воспевавшие подвиги вождей и их сородичей; врачи, лечившие членов септов от болезней; брегоны — хранители обычаев и судьи; филиды или хронисты — знатоки истории и генеалогии септов и кланов; друиды — жрецы, а также тяжеловооруженные воины.

Скот и движимое имущество находились в частной собственности членов фин. Они передавались после смерти флаха по наследству членам фины по установленному обычаем расчету. Кровная месть была заменена штрафом за убитого — «ериком» (eraic), который уплачивался родичами преступника родичам убитого, обычно натурой[8].

Клан стоит «на целую ступень ниже феодального строя, иными словами он принадлежит к патриархальному общественному строю»[9]. Ирландское общество состояло из свободных и несвободных. Свободные разделялись на знатных, составлявших родовую или клановую знать, и простых свободных крестьян. Всех свободных, независимо от этого разделения, сначала называли «фении» (feni), но затем этот термин стали применять только в отношении простых свободных. Домениальные владения вождей составляли их должностные наделы, а также частновладельческие земли, приобретенные ими различными способами, о чем немало свидетельств содержится в «Шенхус Мор». Широко использовалась клановой знатью в качестве средств увеличения своего домена и монополизация ею общественных должностей. Несмотря на обычай танистри, вождями избирались преимущественно представители одной и той же фины, вследствие чего полагающиеся им должностные наделы фактически являлись постоянным владением этих фин, хотя нередко для этого приходилось побеждать на поле брани претендентов на должность вождя из своих же родичей. Одним из самых легких и доступных для вождей способов увеличить свое частное землевладение было присвоение себе пустошей и других не находившихся во владениях фин земель септов и кланов.

Значительную часть богатства знатных ирландцев составлял скот. Он рано стал частной собственностью и таким образом не был опутан пережитками общинной собственности, как земля. Простые ирландцы нередко были вынуждены обращаться к знатным за разрешением пасти скот на их землях или за ссудой скотом и другим имуществом. Так возникли две формы ссуды скотом, зафиксированные в брегонском праве (soer-rath, doer-rath)[10].

Взятие ссуды скотом не влекло за собой сразу потерю свободы должником, его зависимость от кредитора выражалась главным образом во временном исполнении повинностей натурального и отработочного характера и походила на известную из истории других народов коммендацию со свойственными ей отношениями между господином и клиентом. Но длительный характер такой зависимости неизбежно приводил в дальнейшем к потере свободы. При предоставлении ссуды вождь рассматривался как старший родич, обязанный прийти на помощь своим бедным родственникам, если они в этом нуждались. Именно поэтому в брегонском праве разрешалось выдавать такую ссуду вождям и церкви[11].

Хотя род был уже не в состоянии предотвратить имущественное разорение отдельных его членов и зависимость их от знатных, все же в брегонских законах запрещалось тайно, без разрешения членов рода получать ссуду и род имел право такую сделку расторгнуть. Родичи несли ответственность за исполнение их сородичем-должником всех повинностей в пользу кредитора. Разрешалось конфисковать участок родовой земли, если ее владелец, взяв ссуду, не выполнил всех своих повинностей за нее, при этом только одна треть этого участка оставалась роду, остальная часть переходила вождю или церкви, выдавшим ссуду[12].

Источниками рабства были имущественное расслоение и пленение побежденного противника; часть рабов привозилась главным образом из соседней Британии. Самой многочисленной группой несвободных были так назавыемые фуидиры (fuidiri). Из сведений о них, содержащихся в «Шенхус Мор», видно, что они не являлись членами септов и не получали участки земли от них; им как и рабам, запрещалось давать свидетельские показания о свободных и заключать какие-либо сделки с ними. Однако вожди и богатые флахи нередко помещали их на своих землях, ссужали им скот и инвентарь, необходимые для ведения небольшого хозяйства, и за это облагали их различными повинностями и поборами, в том числе побором продуктами. В брегонских законах допускалось прикрепление фуидиров к земле господина в том случае, если их предки до третьего поколения занимали свои участки по его милости. Часть фуидиров использовалась в качестве домашней прислуги, дворовых работников и пастухов[13].

С древнейших времен Ирландия разделялась на пять крупных областей-провинций: Ольстер, Коннот, Манстер, Южный и Северный Ленстер. Очевидно, основой этого разделения были союзы племен, возникшие в ранний период разложения первобытнообщинных отношений. В ходе возникновения государства в этих провинциях образовались самостоятельные «королевства» (так называемая пентархия). Власть в каждом из них возглавлял «король» — риаг, избираемый вместе с танистом вождями данной провинции. При риаге имелся совет мудрых, нечто похожее на уитенагемот в англосаксонских королевствах Британии.

Каждое такое «королевство» было разделено на определенные территории — туаты, власть в которых принадлежала «областным королям», избираемым вождями септов, входивших в туат; совет вождей, находившихся при таком короле, имел право его смещать. В начале X в. н. э. таких туатов насчитывалось в Ирландии около ста. Обычно туат совпадал с кланом, иногда клан включал два туата.

Власть над всей Ирландией осуществлял ард-риаг. Его деятельность обычно ограничивалась тем, что при вступлении в свою должность он объезжал подвластные ему «королевства», одаривал риагов подарками и брал у них заложников. Судебная власть ард-риага была слабой — суд и толкование обычаев совершали по-прежнему судьи-брегоны септов и кланов. Взимание податей с риагов было главной привилегией ард-риагов и являлось всегда причиной распрей и войн. Сведениями о раздорах среди клановой знати, убийствах, опустошениях и грабежах переполнены все хроники древней Ирландии[14].

Более чем за три века до начала вторжения англонормандских феодалов раздробленная и раздираемая распрями кланов и вождей Ирландия стала объектом разбойничьих набегов норманнов со Скандинавского полуострова, или датчан, как их еще нередко называют, — обстоятельство весьма важное для объяснения успехов англо-нормандских завоевателей в XII в.

Захватив в VIII в. Гибридские, Оркнейские и Шетландские острова, расположенные между Ирландией и Скандинавией, и создав там ряд своих поселений — опорных пунктов, норманны оттуда начали свои грабительские нападения на ирландскую территорию, продолжавшиеся более 200 лет. В 795 г. норманны высадились на острове Рэтлин у берегов Антрима и опустошили его, а в 798 г. завладели районом Дублина. С этих пор в ирландских летописях сообщается о многочисленных экспедициях и грабежах норманнов в Ирландии, о разрушениях ими церквей, монастырей и поселений ирландцев. Через несколько лет они завладели рядом важных пунктов на Южном и Западном побережьях Ирландии. Прежде в этих пунктах были древние ирландские поселения, очень удобные для создания крепостей и морских портов норманнов, таких как Дублин, Лимерик, Корк и др.

Но непрекращающаяся борьба ирландцев против завоевателей завершилась в 1014 г. полным разгромом ирландской армией под командованием ард-риага Бриана Бору военных сил норманнов при Клонтарфе и освобождением страны от иноземного ига. «После клонтарфского поражения, — пишет Энгельс, — разбойничьи набеги норманнов становятся более редкими и менее опасными; дублинские норманны вскоре оказались под властью соседних ирландских вождей и во втором или третьем поколении слились с коренными жителями»[15].

В английской и скандинавской националистической историографии «норманнский период» в истории Ирландии всячески приукрашивается и переоценивается. Однако норманны стояли в VIII–IX вв. на более низком уровне общественного и культурного развития, чем ирландцы, и их завоевание причинило большой ущерб Ирландии. В качестве единственного возмещения «за все произведенные ими опустошения, — пишет Энгельс, — скандинавы оставили ирландцам три-четыре города и зачатки занимавшегося торговлей городского населения»[16].

Еще в V–VIII вв. в Ирландии возник ряд городов и поселков, но это были в основном центры церковной культуры. Городские поселения на побережье тоже не являлись центрами ремесла и торговли, возникшими в результате отделения ремесла от земледелия. При норманнах они были военными пунктами и портами для вывоза награбленной добычи, а после победы ирландцев над норманнами там стала развиваться внешняя торговля, особенно с соседней Англией и Испанией, причем привозились главным образом предметы роскоши, которые приобретала ирландская знать.

Господство натурального хозяйства в Ирландии закрепляло политическую раздробленность страны, самовластье вождей и вызывало междоусобные войны между ними. Опыт борьбы Бриана с норманнами не привел к политическому объединению страны и созданию сильной государственной власти, хотя бы в целях самообороны. Из ирландских хроник явствует, что в XII в. в Ирландии каждый год вожди вели множество войн между собой, разоряя страну.

Когда в 1167 г. ард-риаг Ирландии Родерик собрал подчиненных ему вождей и духовенство в Атбое, они явились с 30-тысячной вооруженной свитой. «И это за четыре года до английского вторжения!», — замечает Энгельс[17].