АнтиПринц

интересно было узнать какие же там грешники, и какие

придуманы пытки… Адские муки? Это сложно так

назвать.

Просто ты будешь вечно…стоять…на месте…И тебе

будет очень, очень, просто безумно одиноко.

Ты будешь видеть словно заевший, постоянно

повторяющийся кинофильм. Твои самые страшные

поступки. Все, что отчаянно пытался забыть.

Там не будет забавных чертиков и раскаленных

сковородок. Да никому, в принципе, они и не нужны.

Тебе и без того будет страшно…И ты захочешь

прекратить это.

Моя душа вернулась до того, как тело начало хотя бы

остывать. Но увидеть я успел достаточно.

Не всем так везет… Ты осталась там, родная. Я так и

не успел найти рядом с тобой свой Рай. И теперь я

понял, знаешь.

Я понял, что мой Ад – он не там, по ту сторону, на

забытых кем – то дорогах. Он здесь, рядом со мной, на

земле. Я ношу в себе свой Ад.

125

Он здесь, на Земле, потому что здесь нет тебя.

***

« – Почему ты такой?

– Какой – такой?

– Такой циничный…стал. Ты постоянно говоришь о

смерти. Ты уже ни во что не веришь. Я не знаю, как

еще тебя назвать… Для тебя не существует ни Бога,

ни черта… Разве можно жить так?

– Разве можно слепо верить в то, что навязывают

веками? Изначально религия не была сосредоточена

вокруг Иисуса, или Аллаха… Ислам – одна из самых

молодых религий мира, и ту изменил в свое время

пророк Мохаммед. Он взял то, что уже существовало,

и сменил плюс на минус, и сделал из Богини – Матери

Бога и его рабов , а женщин – их заперли в гаремах…

Ты считаешь эту религию верной?

– Я не считаю ее верной, просто пытаюсь понять твою

логику! Ты веришь хоть во что – то?

– Я верю…в силу женщины. В то, что она есть Бог на

этой Земле. Женщина –это начало и конец всего. Вам

огромная сила дана, просто не каждая умеет ее в себе

найти, и не каждая умеет ею пользоваться… Мария,

126

богиня Аллат –они были женщинами, но кто – то

решил, что слишком много чести, и в христианстве

женщина ушла на второй план, а в исламе

превратилась в домашнее животное. Вот она – правда

твоей религии… Ты все еще хочешь верить?

– Я не хочу тебя слушать больше…Хотя, быть может,

в чем – то ты и прав…

– История тем и хороша, что при желании можно там

сжечь, тут убрать, а кое – где кое – что дописать…

Историю пишут не победители. Историю пишут те, кто

хочет изменить мир. Те, кто хочет изменить будущее.

Чаще всего –к сожалению!, – с корыстными целями…

– Ты не просто циник… Ты самый настоящий Дьявол

– во плоти!

– А я еще удивлялся, где же он бродит!»

Вера – она приходит и уходит, ты тщетно ищешь Бога

там, где его нет. Вместо того, чтобы вспомнить фразу

из Корана о том, что рай лежит у ног матери. Как

точно сказано! Хоть в этом новые пророки не

решились что – либо изменять…

***

127

И снова меня лечат ночные дороги. Лишь когда ты

движешься куда – то –но уже не один, а в потоке

машин, ты понимаешь всю суть этой жизни. Жизнь –

это движение. Но когда ты двигаешься вперед один и

твоя конечная цель остается неизвестной –это

абсолютно не то же самое, что двигаться вместе со

всеми.

Нужно учиться вливаться в поток. Быть в толпе. Стать

с ней единым целом. Стать ее частью.

Но мы волки, а не часть отары, и нам это сложно.

Люди тоже делятся на два типа : овец и их пастухов.

К этому все приходят разными путями. Человек

должен уметь существовать в социуме, иначе его конец

будет печальным, быстрым и неизбежным. Люди не

любят тех, кто идет не их дорогами. Всех, кто

отличается – неважно, в лучшую или худшую

сторону, неизбежно начинают ненавидеть. Это закон.

Что не изведано – то страшно. И его лучше как можно

скорее уничтожить. Чтобы не будило смутные

желания в неокрепших подростковых душах, чтобы не

сманивало наших женщин.

Вы говорите мне про Ад, рассказываете о Дьяволе. Я

научусь покорно слушать. Мне нужно научиться

128

молчать в ответ на ваши веками пересказывавшиеся

догмы. Они никому уже не нужны, но без них –а что

без них останется? Стадо хищников, готовых убивать

ради сильной и здоровой самки, красивой машины,

денег, наркотиков… Мы –не люди, пока в нас живы

эти звериные инстинкты.

Но я свои инстинкты научился слушать. Я стал

осторожным. Мне проще притвориться одним из вас,

чем долго и нудно объяснять, почему я не похож на

вас, обычные люди. Все равно ведь не поймете.

Все так уверены в своей исключительности… Но на

деле – вы все одинаковые.

Это я , уже ставший матерым волк, ощущаю свою

чуждость всему живому. Но мне хуже и хуже с

каждым днем. Что бы я ни делал – мне не становится

легче. Я запутался. Я сбился с дороги.

Но у меня нет сил вернуться назад и пройти этот путь

с самого начала, чтобы понять –где же я повернул не

туда.

Ты бы мне подсказала, милая. Правда. Я уверен. Вы,

женщины, вообще храните в себе целые сокровищницы

сокрытых от непосвященных знаний. Вы с радостью

ими делитесь, вот только не все готовы вас слушать.

129

Что ж, это поправимо. Вполне.

…Трасса полупустая Дорога так пьянит… Ты

мчишься на полной скорости, но теперь ты не один. И

тебе есть, куда возвращаться.

Такое ценное, хрупкое, трудноуловимое чувство. Если

бы его можно было навсегда сохранить…

Дома меня ждет очаровательное рыжеволосое

существо с уже объемным животиком. Скоро, скоро

мой сын появится на свет… Мне давно пора начать

новую жизнь.

В зеркалах мелькает смутно знакомая тень.

В этот момент я понимаю – что все было зря. Столько

лет, столько попыток сбежать – в первую очередь, от

самого себя.

Я понимаю, что ты не оставишь меня в покое. Это ты

забираешь всех, кто становится мне близок – так или

иначе.

Мне пора избавиться от тебя, милая. Прости. Моя

жизнь и мой покой мне вдруг стали важнее.

– У тебя такой странный взгляд…. – тихо шепчет мое

главное сокровище, прижавшись носом к моей шее.

130

– Не волнуйся, родная. Все БУДЕТ ХОРОШО, –

сквозь зубы цежу я. Тень в зеркале ухмыляется, словно

жуткий клоун из старых фильмов ужаса.

Ты объявила мне войну, ты, жалкий отголосок прежде

живого человека?! Не смеши! Я даже умереть

нормально не смог – что мне твои пустые угрозы!

…Через два дня дом продан и мы переезжаем. От­

чаяние и испуг в глазах моей новой любви я стараюсь

просто не замечать…

***

{21}

« Нет уже никаких целей и никаких четких планов.

Полное осознание того, что ты никому не нужен со

своей правдой, своим взглядом на вещи. Что все люди

объединяются по интересам, а ты… Ты как бы и

пытаешься прибиться к какому – то из этих берегов,

но тебя там не ждут – вот в чем беда. Кому ты там

нужен со своей правдой? Со своим мнением?

Ничего «своего» никому от тебя не нужно. Либо ты

будешь как все, либо ты не будешь там, среди них,

приобщаться к этой непостижимой умом тайне

131

коллективизма. Вопрос в другом – так ли уж тебе это

надо?

До определенного возраста ты еще пытаешься. Не то

чтобы у тебя это хорошо получалось, но ты в

определенной мере зависишь от общественного

мнения, и тебе пока еще не все равно. Но так не может

продолжаться до бесконечности, правда?

Рано или поздно наступает момент перелома. И те­бе

уже плевать на все это стадо баранов, одержимых –

каждый своей идеей. Кто – то ищет спасения в вере,

кто – то – в любви. Кто – то меняет партнеров, словно

ношеные колготки, и кидается от одного к другому,

заглядывая в каждого, словно бомж в мусорку – а не

он ли? Не она ли?

Меня это пугает по – страшному. Иногда хочется

достать любимую «беретту» и выпустить пару пуль

подряд – в себя ли, или в окно, где еще бродят такие

вот «влюбленные». Вы сами – то верите в то, что себе

же и придумываете, ребята?

Вы никому не нужны сами по себе. И я не нужен. И

ты… И вон тот парень. Так просто все по полочкам

раскладывается. Никто никому не нужен. Искренняя

любовь – она только от родителей. Все остальное –

132

это химия, бушующая в крови по весне, гормональный

шторм и буйный, неутомимый инстинкт продолжения

рода.

Я продолжаю убеждать себя и тебя – в частности, мне

почему – то важно убедить именно тебя, – в том, что

друг без друга будет во стократ хуже, чем сейчас. Это

ты – а ты умнее меня, – спокойно говоришь, что мы и

друг без друга прекрасно проживем. Это ты привыкла

жить одна. И тебя так удивляет, что взрослый мальчик

продолжает цепляться за тебя, будто мартышка за

лиану.

А тебе непонятно, почему? Тебе до сих пор

непонятно? Не так уж ты и умна, оказывается. Тебя

волнуют только собственные чувства, мысли и

потребности. Ты не считаешь нужным тратить на меня

свое ДРАГОЦЕННОЕ время.

А мне уже плевать, знаешь. Это немного неожиданно,

но очень, очень страшно. Я начинаю понимать тебя, и

эта философия понемногу меня захватывает.

Ничто нигде не ждет человека. Надо всегда самому

приносить все с собой. Это твой статус, милая? Ты сама

придумала, или кто – то более умный подсказал?

133

Раньше я пропускал его. Не обращал внимания на

такие важные мелочи. А потом неожиданно до меня

дошел смысл. Вот так вот – короткой вспышкой, будто

молния в небе промелькнула, и осветила – эту

простую, довольно – таки корявую фразу. И мне сразу

многое стало ясно.

Я пока еще глупый и очень наивный, но мне уже все

равно. Я теряю себя в этой бесконечной пустоте, в

этом отрицании, в том, как ты отталкиваешь меня.

Этой ночью я проснулся оттого, что под резинкой

моих трусов копошилась нежная женская ладошка.

Моя дорогая, «верная», «нежная» мачеха. Она,

оказывается, соскучилась по отцу. И ей «жаль, что у

нас пока не все гладко складывалось».

Ей так понравилось, она так просила продолже­ния…

Но тебя это ведь тоже не волнует, правда? И меня –

нет.

Спать с кем – то… А, ладно. Перед кем я тут

смущенно – целомудренно прикрываюсь вежливыми

словами из обихода любовных романов?

Трахаться с кем – то и любить кого – то – это две

разные вещи. Разные плоскости. Абсолютно

134

необязательно эти ощущения должен давать один и тот

же человек.

Вот только раньше меня пугало – как же так, секс – да

без любви? Оказывается, он дает еще более классные

ощущения. Это кайф. Чистый, незамутненный. И я не

против получать его еще и еще раз… Это может

оказаться вполне даже неплохой альтернативой той

несчастной любви, за которой я так гонюсь, что уже

разучился отличать любовь и зависимость…

Мне надоела твоя неприступность. Лучше я буду

неприступным сам. Мое сердце – моя крепость. Моя

постель – это поле битвы… за любовь.»

***

Иногда я смотрю на улицу и выгляжу в этот момент,

словно грозное божество Олимпа. Мне нужно туда,

вливаться в поток людей. Этот ритм большого города,

не замолкающий даже ночью – он завораживает меня.

Я смотрю на бегущих, идущих, сидящих, ждущих кого

– то людей – и я понимаю, что я жив.

135

Я – сторонний наблюдатель, готовый вмешаться в

любую секунду в ход событий. Но я никому там не

нужен.

Хотя я сам в этом виноват.

Люди любят успешных, счастливых, а главное – они

любят тех, кто стоит у руля власти. Они любят тех,

кто богат.

Я подхожу по последним двум пунктам.

Ты стоишь за спиной. Я чувствую твое присутствие.

Мне холодно. По коже бегут крупные мурашки. Твоя

ненависть разливается по комнате, будто ядовитый

газ. Мне тяжело становится дышать.

– Ты скоро умрешь… – этот голос звучит в воздухе

или только у меня в голове? Твой голос. – Я уже

заждалась…

Призрачный, бесплотный. Но такой реальный… Я

опять схожу с ума.

– Ненавижу тебя… До того мига, пока я не перешла

Грань, я не понимала, как же сильно тебя ненавижу…

Ты отравляешь воздух одним своим присутствием…

Словно ядовитая змея. Ты обманчиво красив. Ты

136

губишь всех, кто слишком близко к тебе подбирается.

Бедная дурочка… Она всего лишь повторит мой путь.

– Замолчи! – сорвавшись, испугавшись, ору я. Но в

комнате уже никого нет.

Ты что – то слишком часто стала появляться. Опять

менять квартиры и дома? Бросать все, уходить,

сжигать за собой мосты? Если бы отец узнал, от кого я

бегаю, он бы поднял меня на смех. Если бы об этом

узнала пресса – вездесущая пресса, – мне бы сильно

не поздоровилось.

Но больше всего я боюсь, что узнает она. Моя

нежная… самая – самая... Я не скажу тебе этого –

догадайся по моим поступкам, улови эти слова в

ритме моего сердца, когда ночами я прижимаю тебя к

себе как можно плотнее… Я прячусь от мира на твоей

груди. Я спасаюсь от своих кошмаров, от

преследующих меня призраков.

Так мало стали значить слова. Люди разбрасываются

ими, будто они ничего не стоят. Ни цента.

Слова, идущие от сердца – они бесценны. Но выдирать

их из меня, вырывать признания, будто клещами в

пыточной – я бы не советовал. Чего они будут стоить,

доставшиеся таким образом?

137

Хотя когда женщина мечтает что – то узнать – она не

остановится. Это я уже понял.

***

..Мои призраки парят в темноте, они не оставляют

меня ни на минуту. Я сплю, положив руку тебе на

живот – там растет и набирается сил мой сын. Я

охраняю вас. Уже совсем измучился. Уже не могу

спать.

Одна за другой перед глазами сцены – ты на постели,

холодная, прекрасная, неживая… Молодой мальчик,

зверски изрезанный неизвестным маньяком… Потом

странные вопросы мне почему – то задавала полиция.

Но я ничего такого не помню…

Не помню…

Не хочу вспоминать…

– И не надейся….И не мечтай… – два тихих голоса,

будто ветер в кронах шелестит.

Не хочу слушать… Я НЕ ХОЧУ ВСПОМИНАТЬ!!!

От моего крика ты стала часто просыпаться, родная.

Прости меня. Прости за слабость, за неумение

разобраться со своими кошмарами.

138

Я опять срываюсь с места и ищу для нас более тихий и

уютный уголок. Может, на природе нам будет легче?

Но еще не знаю, что мы стремительно несемся к

концу… Нашему обоюдному концу…

… Наш новый дом со всех сторон окружен вековыми

соснами. Он чудесен, этот дом. Я хожу по темным

коридорам и уже вижу, как здесь будет расти и

набираться сил мой сын. Как он будет бегать по

широким лестницам, играть с недавно купленным мной

щенком…

Призраки ненадолго успокоились.

Я не знал, что это затишье перед бурей. Поверь, я не

знал!!

…Я ненавижу собак… Почему он постоянно скулит?

А сейчас вообще воет… успокой его, у меня нет сил…

успокой, я кому сказал!!

С трудом поднимаешься, идешь в коридор…

Я не насторожился, когда ты не вернулась через десять

минут. Через двадцать… Я слишком расслабился. Это

непростительно.

Я насторожился лишь через час. Тебя все еще не было.

Собака молчала. Но и ты…

139

Такая тишина – ни звука, ни вздоха.

И тут я вновь увидел призрака. Твой улыбающийся

силуэт… А рядом….

– НЕТ!!!!!!!!!!!!!!!!

– А ведь я тебе говорила… История любит

повторяющиеся сюжеты… – Две рыжеволосые тени

растворялись в воздухе. На лице одной играла

широкая ухмылка от уха до уха. А по щекам второй

катились слезы….

…Я нашел тебя под лестницей. Под телом медленно

растекалась темно – вишнёвая лужа уже запекающейся

крови. Упала, споткнулась?

Испугалась – но чего?

Рядом лежал щенок со свернутой шеей.

Выходит, что это я…. Собственными руками… Или

все – таки не я?!

Но может ли столкнуть с лестницы призрак?...

Мне становится страшно…. Я превращаюсь в

чудовище… Безумное и оттого опасное.

140

Я ложусь рядом с тобой, привычно положив руку на

живот, где уже затих мой сын – он так и не родится…

и он уже не будет здесь играть…никогда…

Я бы хотел умереть вместе с тобой…

На вашей общей могиле я установил прекрасный

памятник – два ангела. Два плачущих ангела. Очень

символично.

Только вот умирать мне почему – то расхотелось.

Наоборот – я чувствую… облегчение. Ты забрала свою

жертву. Больше у тебя ничего не выйдет. Чаши весов

выровнялись – и тебе пора уходить…

А вот что делать со вторым?.... Сколько еще жизней

мне придется забрать, прежде чем я отделаюсь от вас?!

Я снова срываюсь с места. Бегу в никуда.

Мне не больно и уже не страшно.

Мне – снова, – уже в который раз, – ВСЕ РАВНО.

Кто – то когда – то сказал, что смерть – это только

начало?…

КОНЕЦ II ЧАСТИ.

141

142

PART III. VANITAS.

Подобное лечится подобным.

..Когда – нибудь я выброшу эту стопку тетрадей. В ней так

много боли, так много кошмаров, в ней спрятаны мои

призраки. Отсюда они не могут вырваться. Я им не позволяю.

Нет, я не сумасшедший. Просто я сталкивался с тем, чего

никогда не видели вы. Когда – нибудь вы поймете… а пока

считайте, как хотите…мне все равно.

Это стало моей мантрой – единственное, в чем я обретаю

покой. Мне все равно. Мне плевать. Я зациклился.

Сосредоточился только на себе. Я бегу по кругу, будто

цирковая лошадь.

Любовницы, тусовки, восторженная молодежь… меня

постоянно окружают счастливые пьяные лица… Они

прикоснулись к тому миру, о котором так грезят… В моей

143

постели скоро будут лежать по предварительной записи –

очередь уже на годы вперед…

То ли смешно, то ли грустно ? Нет. Ничего.

Vanitas.

Пустота.

Я оживаю, когда выхожу на сцену. Но там я пою уже не о

тебе. Мои призраки вырвались на волю в этой агонизирующей

музыке. Она не похожа на то, чего я хотел добиться

изначально.

Это рваный ритм, первобытный, вызывающий страх и панику в

неподготовленном сознании. Но на моих концертах нет

неподготовленных. После горсти разноцветных таблеток

дети, подростки – они слушают меня, будто я новый Пророк.

Смысл моих песен ускользает от них, но главного я добился –

они меня хотят.

Я им нужен.

Мне так важно это слышать…. я стал как наркоман. Я не

употребляю эти ваши таблетки, я боюсь увидеть тех, кого

вижу и в нормальном состоянии… Нет, обойдусь. Мои

наркотики – это секс, музыка и ваша любовь… А большего мне

не надо.

Я стал вашим кумиром. Я – ваш путь в будущее.

Но я и не подозреваю, как мало мне осталось до конца…

Хорошо, что никто меня не предупреждал. Я сумел прожить

последние месяцы, не впадаю в истерику от каждого шороха, я

сумел даже ненадолго стать почти счастливым…

144

Спасибо и на этом.»

***

Только спустя годы – даже десятилетия, – ты

начинаешь понимать, как ценны были ничего, по сути,

тогда не значившие мгновения. Ты смотришь на

фотографии, где ты еще умел искренне улыбаться. И

видишь там… Настоящий некрополь.

Там твои погибшие мечты и разрушенные надежды.

Там, на этих фотографиях. Там многое осталось.

Осталась твоя душа. Она в этих коротких мгновениях

– от того момента, когда фотограф нажимает на

кнопку спуска, – и до момента, который навсегда

сохранился на пленке.

Там ты. Ты настоящий. Тот, какой есть. Каким тебя

видели люди. Разные люди – от совсем чужих,

случайных знакомых, до близких друзей.

А сейчас никого их них не осталось.

У каждого своя жизнь. Кто – то обзавелся семьей и

родил пяток милых детишек, кто – то отдался карьере

и рвется к ее вершинам, как призовая лошадь на

145

скачках, кто – то в поисках своей второй половинки

бороздит просторы интернета и скучает все выходные

в ночных клубах.

А где ты? Куда пропали твои желания и стремления?

Когда наступил момент, и тебе стало все равно?

Эти два таких страшных слова… тебе уже не к чему

стремиться. Твои цели достигнуты. Хотя ты никогда и

не стремился ни к чему подобному.

Ты обрел мудрость и цинизм. Отныне они ведут тебя

по жизни. Ты стал ее сторонним наблюдателем. Не

самая завидная роль, надо признать.

Почему ты остановился и в какой момент ты запретил

себе мечтать?

Только одна сцена всплывает в памяти.

…Ты стоишь у окна в дешевом гостиничном номере.

Это твой последний день – точнее, последняя ночь. Ты

сам так думаешь. Ты куришь – одну за одной, – и тебе

наплевать на запреты, и плевать уже на последствия.

Тебе так плохо, что хочется кричать. И ты кричишь –

внутри себя, беззвучно, потому что орать в голос –хоть

как – то выплеснуть переполняющее тебя отчаяние!, –

тебе стыдно…

146

Ты же мальчик. А мальчики не плачут. Они

стискивают зубы и идут дальше. Но тебе тяжело. И это

не изменит никто. Потому что это никому не важно.

Не нужно.

Ты сам никому не нужен.

У тебя просто нет сил.

В номере темно и тихо. Ты смотришь вниз, на плиты

под окнами –и думаешь, как красиво по ним брызнут

твои мозги… А больно ли будет? Или один короткий

миг – и все? Не так все и страшно, на самом – то

деле…

Просто все вокруг и дальше будет идти, как шло.

Земля не перестанет вертеться.

В твои двадцать два года это конце всего. Что ты

умрешь – а мир не остановится. От этого хочется

свернуться клубком на полу и завыть в голос, как

раненому волку.

И ты сворачиваешься. Еле слышно скулишь сквозь

стиснутые зубы. Кусаешь губы до крови.

Тебе очень плохо… И безумно одиноко.

Пора заканчивать…

147

Эти мысли следуют неотступно. И вот уже открыта

оконная рама. Осталось забраться на подоконник –и

прыгнуть…

Последняя сигарета. Пора…

Неожиданно приходит мысль. Не об отце – которому

давно уже все равно. Не о друзьях, которых ты просто

привык так называть, а им стало плевать на тебя с

твоими проблемами.

Ты вспоминаешь свою собаку, которая осталась дома.

Кто будет за ней следить? Или она отправится обратно

в приют, откуда ты, несмотря на протесты со стороны

мачехи, ее привез?

Кто о ней позаботится? О тебе – то некому… Мачеха

только рада будет выбросить все твои вещи, твои

книги – сотни недописанных тобой романов и

миллионы сценариев, каждый из которых отличается

поразительной депрессивностью, но при этом обладает

каким – то непостижимым очарованием и

притягательностью.

Тебя сотрут из жизни, облегченно вздохнут и двинутся

дальше. А тебе уже будет все равно.

148

Ты вдруг понимаешь, что рано сдаешься. И не время

еще останавливаться. Этот мир не любит тех, кто

сломался и отсеялся, не дойдя до финиша. И у тебя

есть еще масса незаконченных дел.

Ты спрыгиваешь с подоконника – обратно на пол. Ты

плачешь – тихо, беззвучно, чтобы никто не услышал.

О своих погибших мечтах, об ушедших в небытие

дорогих людях. О том, что уже никогда не воплотится.

Ты плачешь от боли и тоски. И эти слезы неожиданно

дают тебе силы закрыть окно и даже не смотреть в

сторону каменных плит и садовых дорожек.

Либо ты уйдешь – но что это изменит? Либо уйдут

твои старые, изжившие себя принципы.

Не цепляйся за прошлое… Не зови тех, кто уже

никогда не придет.

Создай свой сценарий, проживи по нему жизнь. Одну,

десять, сотни… Кто запретит? Кто осудит? Если всем

уже все равно?

Новая сигарета. С каждой затяжкой все легче.

Я больше не буду следовать чьим – то правилам… Я

буду устанавливать свои!»

149

***

– Тебе тоже, наверное, бывает грустно от каких – то

воспоминаний?

– Я предпочитаю не вспоминать.

– Ты думаешь, так будет легче?

– Я знаю…

– Как ты это делаешь?

– ?

– Не вспоминать – это сложно… Мои самые

страшные воспоминания – они со мной всегда… Они в

музыке и письмах, которые так и остались

нераспечатанными либо неотправленными, они в

невысказанных вовремя словах… Они на тех же

старых фотографиях – я вижу там боль, в своих

глазах…

– А я все сжег. В тот день, когда вернулся и мы

вместе с отцом поехали в бордель –дорогой, элитный.

Праздновать.

– Праздновать что?!

– То, что моя недорогая и уж точно нелюбимая мачеха

нас покинула. Он меня простил. Я и сам был этим

150

удивлен. Но… после мы неожиданно сошлись с отцом.

Я приехал иным. Не таким, каким уезжал. Он

удивился, но воспринял меня нормально. А потом мы

даже подружились. Удивительно, как способны найти

общий язык два человека, которым уже все равно!

– Это и про нас с тобой… Мне тоже было уже все

равно, когда мы встретились в том баре…

– Я знаю. Я увидел это в твоих глазах.

– Как ты это делаешь?

– Тебе так все интересно?

– Мне интересно не все, а именно ты. Такой, какой

есть.

– Мы не любим копать до сути…

– И не читай мне стихи Сертакова, я и сама их пре­

красно знаю!

– Да. Я точно не ошибся, когда выбрал тебя.

– Кто из нас еще кого выбирал!....»

***

151

– Скажи, а ты мечтаешь о чем – нибудь? У тебя есть

мечта? Есть какая – то цель, которой ты пока еще не

достиг?

– Ты так хочешь, чтобы я показал тебе свое мягкое

подбрюшье?

– Покажи. Мне, правда, интересно.

– Цели разные… Пока не определился еще, что

важнее… что ценнее… А знаешь, я привык один.

– ?

– Просто сейчас это понял. Я привык быть один. Мне

странно то, что ты пытаешься меня понять. Я не могу

понять твои мотивы. Вот о них мне и расскажи.

– Вот ведь любишь же ты менять темы!

– Люблю контролировать процесс – от и до.

Рассказывай.

– Я пытаюсь понять твою логику. Ты –успешный

человек, ты фактически владеешь половиной нашей

страны, у тебя в руках сосредоточена такая огромная

власть… И у тебя совсем никаких целей, амбиций,

планов – нет? Смешно. Я хотела бы понять, что

заставляет человека карабкаться на самую вершину,

держаться там…

152

– …А еще не забудь добавить, как это я так

ухитряюсь идти – и мало того, что иду сам, так еще и

веду за собой?...

– О, и это тоже!

– Замечательно. Но я пока расскажу тебе только

короткую притчу. О молодом человеке, выросшем в

сперва – обычной семье, а затем в этой семье отец

неожиданно начал очень хорошо зарабатывать. И ему

стало ВСЕ РАВНО. Он любил только свой бизнес, он

дрался за него зубами и когтями. Его главной любовью

были деньги – ими и остаются. По сей день. А молодой

человек, когда ему исполнилось двадцать два года,

понял, что еще день в этом аду – и он сдохнет, либо

сам пристрелит кого – то. Сложил все вещи в

дорожную сумку, напоследок выебал мачеху,

вешавшуюся ему на шею лет так… пять перед этим,

заснял это на видео и отправил отцу на рабочую почту.

А сам уехал. Прихватив с собой небольшое количество

наличных, и прекрасно понимая, что с неограниченным

лимитом по кредитке ему лучше заранее попрощаться.

– И?...

– И. он сел в отцовский старый джип и покатил себе

спокойно куда – то в Сочи, ему на море поглядеть

153

захотелось – напоследок. Тогда он думал – и думал

всерьез, – о том, что сложно жить никому не нужным

и быть непонятым. Он доехал до Сочи, он прочесал его

вдоль и поперек, он выкинул в море свой

разрывающийся от звонков телефон. Он катался по

нудистским пляжам и имел по пять девушек в своей

машине – одновременно. Он решил последние дни

прожить на полную катушку.

– Не понимаю, почему все – таки они были «послед –

ними»?! Что заставило его так сорваться и умчаться,

считай, в никуда?!

– Юношеский максимализм, как я сейчас понимаю.

– Дальше…

– Ты когда – нибудь купалась в море во время

шторма?

– Да что ж я, совсем больная, по – твоему?!

– Знаешь, иногда это бывает полезно. Но не в том

случае, конечно, когда тебя в море кидают с обрыва,

избитого до полусмерти, три качка – потому что ты

«выебал девушку их братана», а «этого он никому не

прощает». О том, что девушка сама была

первостатейной блядью с бешенством матки – я

154

рассказывать не буду. В общем, это казалось неплохим

концом – хотя, на тот момент, наш парень хотел сам

поставить точку в этом романе с жизнью. Сам,

понимаешь? Не так, чтобы навязывали, и кто – то

решал за него.

– А…

– Погоди, не перебивай. Он упал в море – как раз

началась сильная гроза. Волны были –ого – го! Море

волновалось. И он понял, что тонет. Молча,

неумолимо –как топор, мать твою! А бугаи стоят

сверху и ржут, наблюдая за его бесплодным

попытками… В этот момент он и понял, что сам

решит, когда ему умирать. И умирать из – за какой –

то бляди – это, мать твою, стыдно! Его вывела к

берегу эта жажда жизни. Он просто лапками своими

болтал, двигался потихоньку к берегу…сознание

терял… но в конце концов, он оказался на берегу. Как

именно – хуй его знает… правда. Может, Высший

Разум помог.

– А потом?...

– А потом эта самая блядь вместе со своим дружком

и его приятелями – бандюганами плавали в том же

море. В одной бо – ольшой бочке. На это ушли

155

последние деньги – нанять трех наркоманов при

желании не так и дорого. Зато у ребят он забрал

прекрасные золотые часы и пару цепей, это ему

позволило некоторое время продержаться. Потом он

пошел работать официантом в ресторан. А потом ему

надоело, и он поехал в Адлер, откуда его через пару

недель забрал отец… Мачеху он выгнал на… далеко и

надолго, в общем. Сына поругал и назначил главой

службы безопасности одного из принадлежавших ему

банков. Так и понеслось…

– И какой из этого следует сделать вывод?

– Вывод? Хм… По – моему, главный вывод – ты сам

выбираешь, когда и ради чего тебе умирать… Нельзя

поддаваться обстоятельствам. И верить женщинам

тоже – нельзя… По крайней мере, тем, что отдаются

тебе на пятнадцатой минуте знакомства. А то

закончить можно, как тот бандит –в бочке,

выброшенной в море, в компании все той же девицы…

хе.

– …

***

И опять меня одолела уже привычная охота к

перемене мест. Я лежу в постели с тремя прекрасными

156

женщинами, а душа моя бродит где – то вдалеке

отсюда. В тишине и уединении среди вековых сосен.

Там, на улицах полусонного города, кто – то есть. Кто

– то меня ждет.

Кто ты – та или тот, кому я нужен? Зачем я тебе?

На груди покоится очаровательная белокурая головка.

Моя душа, мой глас разума… как я оставлю тебя? Как

оставлю вас всех?

Просто пришло время. И мне снова нужно идти. Куда,

к кому – я и сам не знаю. Но я не смогу…остаться. Да

и так ли уж я хочу этого?

В тебе сосредоточился весь смысл моей жизни. Вся

моя жизнь. Поэтому мне не просто нужно уйти – я

должен. Я не хочу испортить все – как в тот раз. Еще

пара месяцев или недель – и ты станешь слишком

важна. Ты непохожа на остальных.

Я стал избегать всего, к чему так или иначе могу

привязаться. Я стал осторожен.

Чем большую ценность ты стала для меня

представлять, тем больше страхов меня мучают, и я не

могу спать ночами. Для этого мне нужны остальные.

Твои сестры, твои подруги. Я собираю вокруг себя

157

множество женщин – и ты делаешь вид, что прав

именно я, что так и надо. Хотя я вижу в твоих глазах

боль.

Мне не нужна твоя боль. Я хочу стать лишь

источником радости для тебя.

Мне нужно уехать.

С этими мыслями я поднимаюсь с постели, оставив вас

нежиться, и иду отдавать распоряжения прислуге.

Пора уезжать. Мне нужна дорога и те чувства, что она

– лишь она!, – дает мне. Чувство покоя и свободы,

отрешенности от всего.

Спустя пару часов я уже за рулем – мимо меня про –

носятся сосны, ели, березы – лес слился в одно

сплошное пятно. Быстрее…еще быстрее..

Куда я бегу и от кого?

От себя. От своих чувств. Мне нужно научиться

сдерживать свои порывы.

Но от себя не сбежишь, как не старайся.

…Нежность… я так долго бежал и от нее. Я не хотел.

Правда, не хотел. Она была лишней и абсолютно

неуместной.

158

Но ты один раз –всего один раз, положила мою голову

к себе на грудь и тихо напевала что – то на незнакомом

мне языке. Почти всю ночь, до утра… Я лежал, слушал

тебя и думал о том, что такой могла бы быть ласка

матери.

И кого же мы ищем всю жизнь?

Мы ищем Женщину. Именно Женщину. С большой

буквы. Сотни никому не нужных блядей рано или

поздно обретут четкие очертания и займут положенное

им в жизни место.

Мне не нужны те, кто отдают свое тело –неважно, что

они берут в качестве платы. Деньги ли, статус, штамп

в паспорте…

Не то. Не мое.

Я хочу лишь этого. Тепло и ласка, которые отдаются

просто так – потому что это ты, а не посторонний,

потому что именно ты, и именно для тебя – это

стало так редко… И так безумно ценно.

Я всю жизнь бежал от того, к чему в итоге хочу

прийти.

И что же мне делать?...

159

***

– Почему ты всегда …

– Помолчи.

– Не затыкай мне рот!

– И не собирался. Просто помолчи. Не спугни…

– Кого?

– Женщины… просто помолчи. Не спугни это

призрачное ощущение – счастья…

***

В клубе темно и накурено. Танцуют уставшие от

похотливых взглядов стриптизерши. Я сижу в своем

уютном уголке и неспешно потягиваю виски со льдом.

И тут…вспышка, видение… да что это? Мне все

снится?

Словно в зеркало смотришь.

Она не похожа на остальных. Ее энергетика чужда

этому месту.

Грация словно у кошки. Рассыпались по плечам

сияющие светлые волосы. Губы нежные, чуть

припухшие – словно осы покусали или целовалась с

160

утра до ночи…. Но изгиб упрямый и волевой. Черные,

пушистые ресницы… а глаза!...

Не стоило мне в них смотреть. Зеленые , как у кошки –

и вдруг вспышка, и они меняют цвет на багрово –

карий… И снова – но уже желтый… И темнеют,

чернеют –уже окончательно.

…Когда – то я нечто подобное уже видел…

– Привет, – ты меня нашла сама. Подошла, словно

повинуясь незримому импульсу. –У тебя не занято?

– Садись…

***

..Знаешь, что самое смешное? Я тебя не искала. Даже

цели такой не было. Ты был не нужен. Мне хватало

своих забот. Кой черт меня занес в тот прокуренный

бар?

Что заставило подойти к тебе – наверное, взгляд, или

излучаемый тобой мощный сексуальный заряд? От

одного взгляда на тебя у меня свело живот, и

задрожали ноги. Я тебя захотела.

Тогда это было столь редко – чтобы я сама , с первого

взгляда захотела кого – то, – я не смогла устоять…

161

Ведь иногда все, что от нас требуется – просто

поддаться своим инстинктам.

Меня не волновало, что ты говоришь. Кому. Зачем. Я

смотрела, как двигаются твои губы, и представляла,

где и как именно они будут чертить маршруты на моей

обнаженной коже. Мне этого хотелось.

Ты так внимательно смотрел мне в глаза, будто сцены,

разыгрывавшиеся в моем воспаленном воображении,

были тебе интересны.

– Ты читаешь мои мысли?

– Они написаны у тебя на лице…

Опять эта усмешка. Что – то свое, безумно знакомое и

родное.

Пронесшийся между нами электрический заряд задел

даже усталых стриптизерш. Они вдруг начали

извиваться в каком – то первобытном ритме, словно

самки, призывающие самца к спариванию –да они, в

общем – то, и были такими самками…

Мы вливали в себя одну порцию алкоголя за другой и

терпели свои электрические заряды. Такой

изысканный вид эротической пытки. Сидеть, смотреть

друг на друга, пить вино…

162

Смотреть, сидеть, чувствовать – кожей, теми

мельчайшими искорками электричества, что

перескакивали с кожи на кожу… заряжать всех вокруг

– собой.

Ты облизываешь разом пересохшие губы. Я ощущаю

твой взгляд – один простой взгляд!, – в таких

потаенных уголках тела, которые обычно не мог

достать даже самый умелый любовник. И это во сто

крат правильнее… и приятнее.

Такое чувство, будто я вот – вот взорвусь от

переполняющего меня электричества. Словно шаровая

молния.

Ты смотришь на меня, и по венам бежит ток.

Это притяжение сильнее всего, что я знала до.

До встречи с тобой.

…Ночь, гостиничный номер, смятые простыни… два

переплетенных тела в неуютной кровати. Но важно не

это. Все вокруг – просто декорации. То, что творится

здесь, в этой постели – это вспышка сверхновой…

Слияние и поглощение. Созидание и разрушение.

Это вечный, неутомимый, единственно правильный

процесс.

163

– Поехали со мной… – ты ерошишь мне волосы. Я не

хочу говорить. Слова явно лишние. Я не представляю,

как смогу уйти от тебя утром. Может, и не придется?

…Кого я пытаюсь обмануть?...

– Зачем?

Ты теряешься от этих слов. Возможно, ты сам только

что понял, что сболтнул лишнего. Не бойся, милый. Я

дам тебе шанс к отступлению. Мне слишком хорошо, и

я могу позволить себе побыть чуточку великодушной.

– Зачем? А просто так. Или ты считаешь, что между

нами – просто секс?

– Ты сумасшедший…куда я уеду? У меня свои цели, у

тебя –свои… Ты ведь не станешь ради меня их менять?

– Ты свои точно не станешь.

Неожиданно я понимаю, как ему плохо в этот момент.

Что – то внутри кричит – внутри него. Я слышу

это… и понимаю, как мне нужно поступить.

Полночи я убаюкиваю тебя, пытаюсь на себя забрать

переполняющую тебя боль. Чужую боль я не смогу

долго в себе носить…. А тебе станет хоть чуточку

легче.

164

Это тайна, которую творим мы, женщины. Но не для

всех…

Под утро мы засыпаем, переплетенные, словно две

лианы. Нам уютно и правильно вот так – вдвоем.

Я и не подозревала о том, что это станет началом

новой жизни. Жизни не для себя – в кои – то веки не

для себя.

***

Гарем взволнован. Они почуяли конкурентку. Они

поняли, чем им это грозит.

Нет, они не боятся меня потерять. Я – какой есть, –

их пугаю и огорчаю, попеременно. Они боятся

потерять деньги, власть и то положение в обществе,

которое им дает статус моей любовницы.

А тебе наплевать. И меня это даже немного пугает.

Деньги? Шлак. Мусор. Ты можешь топить ими камины.

Ты тоже дочь небедного человека, и такого же –

молодая вдова.

Тебя волнуют иные вещи. Ты ищешь… себя. Как я

когда – то. Ты пытаешься понять, дополняю ли я тебя,

165

и чем нам это грозит. Можем ли мы совместиться.

Зачем гадать?

Все уже кто – то сделал и состыковал – за нас.

Ты не первая, нет. Но ты осознана и принята мной –

мне плевать, я не ищу в тебе недостатков. Они меня не

волнуют. Я хочу просто стать ближе. Идти рядом и

держать тебя за руку. Неважно, куда. И кто будет

вести…

Если это не любовь – то я не знаю, чего вы, люди, еще

хотите. Чего ищите.

То, что я искал – я уже нашел.

Но вот нашла ли ты?...

Это те вопросы, которые я даже самому себе в мыслях

задавать не осмеливаюсь. Мне не хватит сил тебя

отпустить, милая. Просто не хватит.

Даже не предлагай.

Я забыл о своей музыке немецких наркоманов, но в

одну из череды наших безумных ночей ты неожиданно

сама включаешь ее. Тот самый гимн безумия, смерти и

свободы.

I’m the way of the future…

166

– Слышал их когда – нибудь?

– Я под нее умирал…

Слова сорвались сами – случайно. Я не хотел

рассказывать, но ты меня убедила. У тебя вообще

хорошо получается убеждать.

Воспоминания, воспоминания… да кому они важны?

Кому нужны? Оказывается, тем, кто действительно

любит…

Им – но не тебе.

***

– Скажи, а что может заставить тебя влюбиться в

женщину?

– Вопрос с подвохом?

– Нет, ты что… Мне просто интересно. Что может

заставить… остановиться. И перестать искать.

– Останавливаться – это вообще страшно. Мне лично.

Остановка – это смерть. Я буду продолжать

двигаться, даже если на это совсем не будет сил.

– Ты так и не ответил.

– Остановиться? Точно не знаю. Однажды такое

было…

167

– И?

– Я же говорил – остановка для меня лично означает

смерть. И давай больше не будем об этом…

***

Любовь – что это такое? Сложный и вообще

неоднозначный вопрос. Любовь может быть разной. К

себе, к миру, к жареной картошке. К дорогим машинам

и черным кредиткам. К определенному уровню жизни.

Мы все чаще стали употреблять это слово по

отношению к вещам.

Мы – поколение потребителей. Нам уже не так важны

чувства, потому что их сложно взвесить и оценить. А

любовь – вообще понятие эфемерное…

– Что такое любовь?

– Это когда в животе у тебя миллиарды розовых

бабочек…

– Это вера. В человека и все, что он делает.

– Любовь – это поклонение.

– Это доверие…

– Общие цели.

168

– Общие стремления.

– Желание…

– Страсть.

Каждый дает свой ответ. У каждого свое

представление. Но все – таки – что же означает

«любовь» в глобальном смысле этого слова?

Любовь – это, в первую очередь, слияние. Либо вы

дополняете друг друга, либо вы просто похожи. Это и

дружба, это и общие цели. Все разом. И бабочки тоже

–куда без них.

Но мужчины редко ощущают в себе коварных

чешуекрылых. Для нас это…

– Любовь? А это когда ты других не замечаешь.

– Дурак. Замечаешь, но они для тебя уже не играют

никакой роли. Потому что ты нашел свою половинку.

– Любовь? Это прожитые годы и опыт. Это только

ваши с ней вдвоем ошибки и потери. Это

преодоленные совместные трудности.

– Любовь – это доверие. А еще – желание иметь детей.

Врач вам ответит, что любовь – это болезнь. Она имеет

свой номер в реестре. Это биохимия и много других

169

непонятных обывателю вещей. Это желание упасть на

колени перед объектом своих чувств и молиться на

него, как на Бога. Это необъяснимая тяга и пожар в

крови. Это странная незримая нить между двумя –

когда на расстоянии тысячи километров от тебя

любимый заболевает, а тебе тоже плохо. Это младенец,

которого она носит под сердцем. Они для тебя

неразделимы и безумно, бездумно, больше всего на

свете дороги.

Это – любовь. А еще любовь – это верность, нежелание

причинять боль и изменять. Это самоограничения –

сознательные, и оттого ценные.

Животные неспособны к любви, хотя ведают

привязанность. Они самоотверженно защищают своих

детенышей, они способны создавать пары. Но это все

инстинкты и рефлексы. А самое страшное то, что

многие люди не так и далеко от них ушли.

Потому что создать пару для того, чтобы легче было

добыть пропитание и наплодить детенышей, могут все.

От животных они недалеко ушли.

А вот отказаться от всего – денег, власти, друзей,

славы… – не каждый сможет. Если ничто в этом мире,

кроме единственного человека, не является для тебя

170

ценным – это уже любовь. Высшее таинство, доступное

лишь посвященным.

Любовь – это вера… Почти как в Бога. Или совсем

так же. Важно другое. По – настоящему могут любить

только те, кто готов отказаться от всего… А таких

очень и очень мало.»

***

…Рано или поздно ты поймешь, что пора

остановиться. Этот бесконечный бег в поисках кого –

то –себя ли, или кого – то еще… Это не может

длиться вечно. Тебя будет удерживать кто – то. Пора

принять как данность и смириться.

Только вот кто избавит от ночных кошмаров? Они

стали постоянны и уже привычны. А ты этого не

поймешь. Мне стало страшно. Ты стала слишком

важна. И я не могу, не хочу посвящать тебя в кошмары

из моего прошлого. Теперь основная задача не

допустить, чтобы они воплотились в реальность.

Чтобы не стали будущим, – только не моим, а уже

нашим. Общим.

171

Я боюсь себя… Своих мыслей и чувств. Неужели это

так плохо? Я беспокоюсь…за тебя. Я боюсь полюбить,

потому что я чувствую – я готов буду ради тебя

убивать. Во имя тебя.

Это опасно. Людские жизни так мало стоят для

меня… А ведь для меня они – просто пешки, которые

не жалко выбросить в процессе игры с доски. Вот

только для кого – то эти пешки тоже –смысл жить…

Кто – то их рожал, кто – то не спал ради них ночами.

Правильно ли я поступаю?

Я опять мчусь куда – то – прочь от себя, прочь от

своих желаний. От тебя. Но меня тянет, словно на

канате – обратно. Вернуться, прийти, упасть к твоим

ногам, словно подстреленная охотником дичь. Стать

твоей вещью, твоим рабом.

Оказывается, я раб своих желаний. Так нельзя. Я не

для того так долго боролся, чтобы своими же руками

разрушить все –в одночасье.

… – Отец…а ты любил когда – то?

– Нет, сынок. Любить – это слишком дорогое

удовольствие для таких, как мы. Для людей дела, для

172

тех, кого называют финансовыми воротилами…

Серьезный бизнес не позволит тебе допускать

промахи. Займись лучше делом, пускай на глупости у

тебя не остается ни времени, ни внимания. Это –

лучшее лекарство.

– Я тебя понял.

…Я снова в дороге. И мне… странно. Я не чувствую

ни покоя, ни привычного драйва. Я уехал, оставив все

позади. Но мне не хочется возвращаться. Пока рано.

Ветер и постоянно сменяющийся пейзаж за окном еще

не вымели из моего сердца и головы – тебя…

Я не вернусь, пока не научусь снова ощущать почву

под ногами.

Пока я жив, я буду сопротивляться. Ради тебя же,

дорогая. Мое бесценное сокровище, мой смысл жизни.

Ради тебя.»

***

– Ты стал причинять мне боль.

– Тебе кажется.

– Ты не прав. Я лучше знаю, когда пора ставить точку.

Нам – уже пора.

173

– Что?! Да что ты говоришь?! Ты понимаешь, что ты

себе позволяешь?!

– Я отказываюсь быть игрушкой для тебя. Прости.

Хотя мне, наверное, вовсе и не за что извиниться… Ты

не останешься один, я верю. Ты найдешь себе еще и

еще… А мне пора. Не останавливай меня… не надо. И

не ищи больше.

За тобой закрывается дверь, а я остаюсь сидеть – как

будто статуя. И внутри все так же глухо и мертво, как

у каменного истукана. Ты вышвырнула меня… из

своей жизни? Как будто использованный гондон?!

А тебе разве кто – то это позволял?!

***

Лежать, свернувшись в комок – для меня это стало

уже привычным… Ты забрал у меня все. Отнял волю к

жизни. Ты стал так важен… Мне неважно уже, что

будет со мной. Моим смыслом жизни стал ты.

Так нельзя. Пора давно заканчивать.

Закрываю глаза и вижу те сцены, которые никак не

получается стереть из памяти. Они со мной постоянно.

174

... Разметавшаяся на белоснежных простынях девица.

Она выглядит, будто низкопробная шлюха –ты

намеренно выбираешь таких женщин?! Черные волосы,

красные губы, некачественно сделанные сиськи…

дешевка. Она не стоит тебя.

Но тебе все равно. Ты вжимаешься в нее, стонешь,

гладишь рассыпавшиеся по плечам волосы. Тебе

хорошо.

Зачем я тогда пришла?! Почему не ушла сразу, а

стояла под дверью, наблюдая, внимательно и

отстраненно?

Будто бы смотрю некачественный порнофильм…

режиссер явно экономил на бюджете… В частности,

актрисах.

Я поняла, что она – не первая, и уж точно –не

последняя. Спасибо, все свободны… И мне пора.

Я выскользнула из твоей квартиры, никем не

замеченная.

Меня свалило уже в подъезде. Надеюсь, что ты не

слышал моего вопля. Вести себя как брошенная

восточная женщина? Легко, только не при свидетелях.

175

Это ты думаешь, что я сильная… А я так хорошо

притворяюсь.

Я поняла в тот день – пора заканчивать. Мне стало

слишком больно, когда я увидела ее – и тебя. Ты

обещал никогда не причинять мне боль. Ты не сдержал

слово.

Чего же ты тогда стоишь, если нельзя верить даже

твоим словам?

Я не люблю дешевых мужчин. И я уж точно не смогу

больше…любить тебя.

Тем более, я этого и не хотела.

***

Мечусь по комнате, словно загнанный в угол волк.

Меня рвет на части. Так паршиво не было уже давно.

Вот так – без объяснения причин, просто потому что я

тебе надоел?! Чем я это заслужил?!

Ты еще большая стерва, чем я думал!

Я не могу думать ни о чем другом. Я вижу твое лицо –

везде. Постоянно. Это хуже, чем давно уже не

появлявшиеся призраки.

176

Оно пустое и холодное. С мертвыми глазами. Тебе все

равно. Я стал неважен. И не нужен.

Кто дал тебе право ставить точку? Кто? Это я решаю,

когда начинать, а когда – заканчивать! Ты нужна мне!

Нужна, нужна, нужна… Это слово эхом разносится в

моем сознании. Оно бьется, будто птица в клетке. Я

никак не могу его отпустить.

Я не могу отпустить тебя… вот так.

Мне нужно твое тепло, твое дыхание, твои слезы – ты

всегда плачешь после оргазма у меня на груди. Я

привык к этому. Это стало неотъемлемой частью моей

жизни.

Мне нужна твоя радость, твоя улыбка.

Я ни о ком еще не говорил так. Такого со мной еще не

было. Тебе ничего не нужно было от меня, и ты ничего

никогда не просила.

Только я. Только мое присутствие. И мое тело. Все.

Такой женщины нет больше…. и не будет. Нужно все

вернуть.

Нам рано ставить точку.

Ты не права, слышишь?! Ты не права!

177

Но я понятия не имею, как доказать тебе, что надо все

вернуть. Что это необходимо нам обоим. И я опять в

бессильной ярости мечусь по гостиничному номеру,

забыв, что через пару часов у меня концерт. »

***

– Почему ты плачешь?

– Мне…хорошо.

– Опять недоговариваешь….

– Не хочу говорить. Давай помолчим.

– Давай…

Тишина и еле слышное дыхание. Два сердца, бьющихся

почти в унисон. Темная спальня, смятые влажные

простыни на широкой кровати. Мы вдвоем, и это самое

главное. Ничего нет – нет прошлого, а будущее пока

туманно. И это очень хорошо… Мы можем создать

любое, правда?

Мы можем, и мы создадим. Я не строю планы, я просто

знаю, что так будет. Мы не расстанемся. Мы нужны

друг другу. Мы продолжаем, дополняем и завершаем

друг друга. Будто змей, пожирающий свой хвост. Это

древний символ, означающий вечность.

178

Уроборос.

Вот и мы с тобой –такой змей… Вместе мы – все. А

по отдельности уже не надо. Это просто не удастся –

ни тебе, ни мне.

Именно это я так долго искал….

***

Лежать на полу, свернувшись в комок – мне стало

привычно так. Я ничего не делаю, и ничего не хочу. Я

не хочу даже дышать. Я все еще вспоминаю тебя. Не

могу уснуть… я кричу по ночам.

В душе поселилось неотвратимое ощущение

надвигающейся беды. Оно необъяснимо, и оттого еще

более страшно.

Мне нужна твоя нежность. Мне нужна твоя страсть.

Даже твоя отстраненность, и нежелание дать тебя

познавать – все это мое, мне, для меня…. Так нужно,

что я могу только бессильно рыдать.

Ты все сломал. Сам. Ты отдал наши чувства, нашу

гармонию на потеху каким – то беспутным девкам,

каким – то дешевым шлюхам – им нужна твоя слава,

твои деньги, но не ты сам…

179

Как ты мог?! КАК?! Неужели я совсем ничего для

тебя не значу?!

Я каждый день начинаю с твоих песен. Твоя странная

музыка помогает мне дышать. Я слышу в ней

невысказанные слова – которые только для меня, для

меня одной… Вот твои пальцы бегут по клавишам

фортепиано – я вижу, вспоминаю их, как они бежали

по моему телу, заставляя его петь, заставляя меня

улетать куда – то… такого не было ни с кем, даже с

моим нежно любимым, но уже покойным мужем…

Он очень меня любил. Носил на руках. Ты так никогда

не будешь, да и не захочешь –я знаю. Но мне не нужно,

пойми.

Я всего лишь хочу быть рядом. Только я. Для тебя.

Вечно.

Мне кажется, и это чувство преследует меня

неотступно, что тебе так же плохо, и что без меня ты

не можешь спать. Так же. Я знаю. Эта связь между

нами – она не порвалась.

Сейчас ты лежишь в постели и бездумно смотришь в

потолок. И рядом никого нет…Это словно бальзам для

моего истерзанного сердца.

180

Я сделала тебе так же больно, как сделал ты сам. Мы

квиты. Мы в расчете. Больше не надо так.

Ты только приди… И все вернем. Давай. Хватит

страдать.

Я не буду делать первый шаг – ведь это ты совершил

ошибку. Это ты своими руками разрушил все…

Но я скоро сломаюсь. У меня не хватит сил так долго

быть вдали от тебя….

Только моя гордость важнее. Я знаю это. Я не уступлю

тебе, я не приду, склонив голову и признавая свое

поражение.

Мне все равно. Все равно…. Словно мантра эти

простые слова. Чуть – чуть помогает.

Ведь это твои слова… Да, мой Принц?

Хотя ты ни в одном месте не положительный герой…

Мой Анти – Принц… для Анти – Золушки.»

***

{21}

« Меня достала эта грязь. Две, три, четыре… И я уже

не могу остановиться. Девушки, женщины – мне

181

неважно. Я просто делаю свое дело. Как заведенная

игрушка –пока заряд не кончился.

Простые движения. Никаких эмоций. Вообще. Мне все

равно.

Красивая – некрасивая, холодная – горячая…

Наплевать.

Они отдаются мне, словно течные кошки – визг,

вопли… отчего так? Оттого, что вы видите деньги, да,

девочки? Вы просто кончаете, когда я достаю набитый

стодолларовыми купюрами бумажник.

Я трачу легко, потому что у меня все есть. Я ничего не

хочу. А вот в ваших глазах алчный блеск, переходящий

в исступленное желание. Вы так наивно надеетесь, что

раздвинете ноги или сделаете мне офигенный минет –

и я тут же женюсь, или хотя бы возьму вас на

содержание?

А мне это зачем? Я каждый раз могу иметь новую.

Потому что вы все одинаковые. Вам я не нужен. Вам

важны деньги. Это они вызывают у вас спазмы, у вас

сводит живот и течет между ног от этих купюр… От

толстых…пачек. От бриллиантовых колечек и

норковых шуб.

182

Вашим мамам и папам тоже не все равно, как обстоят

финансовые дела у потенциального зятя.

Не стесняясь, рассказываешь в постели:

– Они отправили меня учиться в ПТУ. На повара. А

вообще я хочу стать юристом, или врачом! Так что…я

не такая. Просто увидела тебя и сразу как – то…не

знаю… я проснулась, как женщина, понимаешь? Я

сразу тебя захотела!

– До того, как увидела мой Порше, или после? – я не

могу удержаться от язвительности. Но тебя это не

трогает.

Тебе ведь « плевать на всю эту мишуру», и деньги –

это ну никак «не главное». Тебя волнует, насколько у

меня длинный и толстый, и как быстро я кончаю.

Ха – ха – ха. Я давно так не смеялся.

Последние полгода я только и делаю, что смеюсь.

Только смех этот какой – то очень горький… Обычно

оплакивают, а я смеюсь. Такой вот способ справиться

с болью и отчаянием, рвущими душу на куски, будто

голодные кошки – выброшенную им рыбку.

183

Я вспоминаю тебя все реже. Твои светлые волосы,

твою нежную кожу, твой заразительный смех. Твои

зеленые глаза.

Я не цитирую стихи, которые ты писала. Я больше не

захожу каждую ночь на твою страничку для молодых

авторов. Мне все равно, что ты там пишешь и о ком.

…Весной я случайно сталкиваюсь с общей знакомой.

Говорим ни о чем. Она училась с тобой в одном классе,

оказывается.

Я сам не понимаю, как мы с ней оказываемся в моей

спальне.

Позже, разгоряченная, потная, довольная –она лежит

на животе и смотрит на меня.

– Вы давно расстались? – вопрос неожиданный и

очень болезненный. Но я делаю вид, что мне все равно.

Что мне не больно.

– Да…она была слишком холодной для меня… не

люблю фригидных сучек… за те деньги, что я на нее

тратил, могла бы постараться и получше.

– Странно… – она хмурит брови. Я напрягаюсь – по

хребту бежит ледяной змейкой предчувствие, что сей­

час я услышу что – то очень неприятное. – А ее убили,

184

знаешь… Изнасиловали какие – то хачи и убили…

оказывается, она была беременна. Где – то на

четвертом месяце. В общем, родители продали

квартиру, забрали ее брата… и переехали. Их можно

понять, правда? Милиция не стала расследовать это

дело. Им было все равно. А висяков в делах никто не

любит…

– Когда?... – из меня с трудом вырывается только это

короткое слово.

– Почти полгода назад. В октябре.

Я давлюсь рвущимся наружу криком. Глупым,

бессмысленным… Отчаянным. Сердце не хочет

биться. Оно запнулось, меня будто тянут под воду, я

задыхаюсь.

…Беременна… Убили… Изнасиловали… Убили…

– Ты не знал, да?... – она пугается. Бледнеет. Видимо,

я и впрямь так страшно выгляжу. – Хочешь, съездим к

ней на кладбище?

– Хочу… Сейчас.

…На кладбище так тихо и пусто. Никто не ходит

между могил, весна вообще такое мертвое время…Она

185

проводила меня к могиле и вернулась в машину.

Решила дать мне побыть одному.

Я упал на колени перед твоим памятником. Мне было

так плохо, что я готов был выть, орать, рыдать – что

угодно… но не мог произнести ни звука. Я задыхался.

Родители выбрали для твоего памятника самую

лучшую твою фотографию. Ты была прекрасна на ней

– как ангел.

– Прости меня…. – я сжимал в горсти землю с твоей

могилы, и понимал, что больше никогда, никогда… Я

никогда не смогу сжать в своих объятиях тебя.

Я все понял… Понял тебя… но было слишком поздно.

Тебя уже не вернуть… а мне – не вернуться.

Я приезжал к тебе почти каждый день целый год.

Один. Не смотрел на часы. Потом реже.

…А потом и вовсе забыл. Нужно было жить дальше.

Если бы еще кто – то подсказал – как…»

***

186

Я понимаю, что мне уже нечего терять. Все потеряно и

так. Но две полоски, проклятые, нежданные,

практически смертельно опасные – они выводят меня

из себя. Я теряю контроль.

Я теряю почву под ногами. И это опасно… В первую

очередь – для тебя.

Когда и как это получилось? Я не хотела детей. От

тебя – тем более. Я еще слишком молода, и у меня

совершенно нет желания превращаться в домашнюю

наседку. Слишком уж много у меня нереализованных

целей и планов, которые я так долго откладывала.

Нужно браться за их осуществление.

К тому же, съемки в порно и беременность – вещи

несовместимые. А я наконец – то приняла то давнее

предложение от известной компании.

Да, я эксгибиционистка. Может быть, я просто

сумасшедшая. Как меня только не называют…

Самое страшное, что мне уже совсем не больно от этих

слов.

Я почти разучилась чувствовать.

187

Это страшно. Но со мной почти все в порядке. Я

привыкла к этому. Может быть, из – за этого я так

идеально тебе подхожу?

Я недолго раздумываю перед тем, как лечь на аборт.

Это правильное – единственно правильное решение. Я

уверена.

…Неделю прихожу в себя. А потом мне неожиданно

начинают сниться кошмары. В них – очаровательный

мальчуган, с такими же карими, как у тебя, глазами.

Он плачет и зовет маму. И я отчетливо понимаю, что

мама –это я. Я что – то напутала. Не дала кому – то

важному прийти в мир.

Я впервые в своей жизни прихожу в церковь. Смотрю

на пустые, тупые лица людей. Каждого из них что – то

сломало. Неужели у меня такое же лицо?

Богобоязненные бабки пытаются меня пристыдить,

унизить –я вошла в Божий дом без платка и в мини –

юбке. Молчу. Боюсь сорваться. Одно слов – и из меня

бессмысленным потоком польется все, что я так долго

в себе ношу.

О них. Об их грехах, которые поздно уже замаливать.

О том, что червивую душу не исправить показной

святостью.

188

Но я молчу. Так правильнее. Вы, пустые и никчемные,

вы цепляетесь за ритуалы и обряды, упуская из виду

суть. Разве вы видите, что в моей душе? Разве Бог дал

вам право судить?

Кто вы такие, никчемные и бесполезные? Вы уже

одной ногой в могиле, и скоро будет идти Страшный

Суд –над вами. Не надо мной…

Еще есть время все исправить. Я ухожу из храма с

этой мыслью. Испытывая желание запереть за собой

дверь – а вас поджечь там, внутри… пусть Суд ваш

настанет раньше срока.

Но это просто желания. Я не могу позволить им взять

верх надо мной.

Иначе я стану чудовищем –таким же, как те, кто

остался внутри… Таким же, каким стал ты. Но кто

или что так тебя опустошил? Ты не хотел

рассказывать…

Придется искать ответы на эти вопросы мне самой.

И я принимаюсь за поиски.»

***

189

Меня стали мучить ночные кошмары Призраки опять

возвращаются. На этот раз они молчат. Они просто

ждут. Чего – то.

И от этого мне еще более страшно.

Тени везде. Они на стенах, они в зеркалах. Я закрыл их

тканью – как обычно делают в дни похорон, – но это

не помогает.

Они везде.

Вокруг меня все теснее сжимается порочный круг, в

который я сам же себя и загнал.

Меня стали мучить видения. Воспоминания. Я вижу

везде не настоящее, а то, что происходило когда – то.

Я вижу себя.

Странно, почему меня это не настораживает? Почему

я так спокоен? Я уверен в том, что все будет хорошо.

Я пытаюсь отключиться и ищу выход. Я хочу вернуть

тебя. Не понимаю, еще отказываюсь принимать как

данность то, что со мной все уже кончено.

Я иду в никуда…

С каждым мигом, проведенным в этом доме,

заполненном безмолвными тенями, я все больше

становлюсь одержим.

190

Тобой. Жизнью. Тобой.

Я строю планы. Я вижу себя в окружении наших детей.

Что со мной? Я ведь отдал все долги. Я вернул те

жизни, которые вы просили. Зачем вы вернулись

мучить меня? Снова?!

Телефонный звонок вырывает меня из этого

состояния. Я на полшага отодвигаюсь от грани,

которую уже почти переступил.

Давняя любовница просит помощи и поддержки.

просит приютить ее на пару дней – ее выгнал

очередной «папик». Что ж. Это даже вовремя.

Я жду ее, стараясь не смотреть по сторонам. Тени

сжимают кольцо, окружают меня. Я чувствую их

пальцы на своей шее.

Твои.

Твои пальцы…

Все смешалось…. Я уже не понимаю, где тени, а где –

моя реальность… Я долго так не смогу.»

***

191

Мне сложно поверить в то, что я узнала. Сложно

принять. Любить убийцу – это так по – женски,

правда?

Оказывается, ты многое от меня скрывал. И не зря. От

такой правды хочется бежать, закрыв глаза и шепча

про себя молитвы.

Я продолжаю убеждать себя, что ты мне не нужен. Я

вовремя и главное –по собственной воле, – оставила

тебя. Мне тяжело даже думать о том, что еще не все

закончено.

И финал может стать…. Трагическим. Для меня.

Отец учил меня играть на опережение. ОН учил меня

выживать. Эти уроки – я ношу их в себе. Еще более

дикая, чем ты. И чужая жизнь не играет для меня

большой ценности. Я – палач. Твой палач.

Но я не смогу. Просто не сумею…

Лучше убей меня сам. Мы будем лежать в сырой земле

– три твои любви, три женщины, сделавших тебя

таким. Чудовищем, без сердца, без души.

Это все из – за нас… Только я не понимаю, в чем же я

виновата.

192

***

Я лежу в постели, опустошенный. Рядом мурлыкает

удовлетворенная женщина. Ей хорошо.

А я боюсь открыть глаза. Я не хочу увидеть тех, кто

окружил постель. Я понимаю, что мне нужно бежать.

Оставить все – и бежать…пока еще осталось чуть –

чуть времени. Пока мне еще дают шанс.

Но меня будто сковали по рукам и ногам. Я не нахожу

в себе сил подняться с постели и пройти сквозь

коридор, заполненный тенями. У меня не получается.

И я лежу. Просто лежу.

Неожиданно в дверь врывается свежий ветер. Я

открываю глаза – пересилив себя, – и вижу тебя.

Холодная, неподвижная, с мертвыми – абсолютно

пустыми глазами. И я понимаю, что тени завладели

тобой.

– Зачем ты пришла? – я с трудом узнаю свой

собственный голос.

– Увидеть тебя, – холод в словах, в голосе…в

сердце? – В последний раз.

Ты молча разворачиваешься и уходишь.

193

И я неожиданно понимаю, что потерял свой последний

шанс.

***

… Кто сказал, что принимать подобные решения –

легко? Я стою в дверях, и вижу тебя. Довольного,

удовлетворенного, спокойного. Я вижу тебя… в крови.

Всего. Твои руки в крови по локоть.

Пусть это всего лишь игра воображения…Но.

Это неожиданно. И очень страшно.

Рядом целый сонм теней. Они приобретают все более

четкие и ясные очертания. Я начинаю их слышать.

– Он слишком многое забрал…

– Это не позволено…

– Бог забыл о нем…никто не давал ему права убивать…

– Нужно расплатиться…

– Ты должна вернуть долг.

Я никому ничего не должна.

Поворачиваюсь и выхожу из спальни, не обращая

внимания на растерянно моргающую блядь за моей

спиной. Она таращит на меня свои пустые глаза, а я

194

неожиданно понимаю, как глупо и как дешево я

выглядела, позволив тебе завладеть моим сердцем.

Мной. Всей.

Это давно стоило оборвать. Поставить точку. И

сегодня я ставлю ее. Мне…все равно.

Прощай…

***

Я понимаю, что потерял все. Одна простая фраза. От

нее стало пусто в душе. Окончательно пусто. Я

разочарован.

Я не думал, что ты так похожа на всех. Но я ошибался.

Женщины практически одинаковы.

Ты не сможешь принять меня. Не сможешь дать то, что

мне нужно.

Я неожиданно начинаю злиться. За потерянное время.

За сокрушенные надежды. В ярости сжимаю кулаки,

представляя, как мои пальцы смыкаются на твоей шее.

Я нахожу в сейфе свою старую, верную, давно забытую

«беретту» Я еще не понимаю, что призраки опять

завладели мной.

А может быть, не хочу понимать…

195

Дорога ложится под колеса автомобиля, мне пусто,

темно и тихо. Я сосредоточен на главном. Я уже

потерял тебя.

Хуже того – я опять потерял веру. Этого я простить

никогда не смогу.

Кто тебе дал право все разрушать?! Кто дал тебе право

решать, достоин я тебя или нет?! Ты женщина, ты –

бессловесное тупое существо, призванное рожать

детей. От тебя ничего больше не требуется!

Ты слишком много берешь на себя. Ты считаешь себя

мне равной.

Это большая ошибка, и ты дорого за нее заплатишь.

Может быть, тогда призраки на какое – то время

оставят меня в покое.

Я не хочу опять умирать…

…Перед глазами пляшут смешавшиеся в одно березы и

ели, и машина – летящая с обрыва куда – то вниз… Я

умираю в эти мгновения раз за разом…

Почему я один должен умирать?

***

196

Я сижу у камина, пью густое вино. В постели спит

утомленный бурной ночью любовник. Я уже не помню,

где его подобрала.

Молодой…совсем мальчишка еще. В свои двадцать

пять я чувствую себя старухой рядом с ним. У него не

таких усталых, потухших глаз

.Я смотрю на огонь и вижу твои глаза.

Скоро все закончится, правда?

Я тоже устала.

В дверь гостевого домика тихо стучат. Я улыбаюсь –

ты не заставил себя ждать. Иду к двери.

Ты на пороге. Глаза – как у демона. Они не карие, –

черные. Голодные. Злые. Нечеловеческие.

И я вдруг понимаю, что у меня они такие же в этот

момент.

– Ты… – ты не находишь слов. Ты не хочешь их

находить.

– Не говори ничего, – я прижимаюсь к тебе всем

телом, не смущаясь своей наготы. Перед смертью уже

нет времени чего – то стесняться. – Просто люби

меня…

197

Закрываю тебе рот поцелуем…

Ночь сливается в сплошной стон. Я не понимаю, где

мы, на каком свете. Это последняя ночь.

Перед рассветом я скатываюсь с тебя и протягиваю

бокал с вином.

– Пей…За нас. Пей.

Ты не настораживаешься. Зря.

Но я тоже не хочу играть нечестно. Я пью вместе с

тобой.

Почему? Потому что я не отпущу тебя просто так. Ты

не уйдешь один.

Вместе в вечность – потому что нам обоим пора. Нас

ждет там твой не родившийся сын.

– Что ты… – ты понимаешь что – то. Видишь адский

огонь в моих глазах. – Ты?!...

– Оба, – снова закрываю твои губы поцелуем. – Не ты

один. Не я. Оба.

И я понимаю, что ты…счастлив. Ты ведь этого боялся,

любимый? Ты боялся умирать в одиночестве?

Не бойся. Я пойду туда за тобой.

198

Пока у нас еще есть силы, мы любим друг друга. Но

сердце уже сбивается с ритма. Нам уже пора… Я все

отчетливее вижу окружившие нас тени.

Это конец?

– Не бойся… – твой шепот уже еле слышен. Едва

различим. Слух покидает меня вместе с жизнью –

быстро и неумолимо. – Они…просто встречают….

– Я знаю… – я не слышу собственного голоса. Я все –

таки это сказала, или …

Перед глазами плывут багровые круги. Горло

наполняется кровью. Сильный яд… Но мне почти не

больно. Я с тобой – а разве может быть что – то более

важное?

…Наутро нас нашли. Два сплетенных тела на пороге

охотничьего домика.

Иногда все, о чем мечтаешь – это красивый конец…

***

…Раз…

Я приподнимаю тебя над собой, позволяя глубже

проникнуть в самые сокровенные глубины твоего тела.

199

…Два…

Задыхаюсь от нахлынувшего, словного приливная

волна, оргазма…

…Три…

Ощущаю твои губы на своих.

Мне именно так, как должно быть – я един с тобой. Я

вижу окружающие нас тени, но мне все равно. Ты со

мной, а остальное неважно.

…Четыре…

Я вижу снова и снова череду прошедших перед моими

глазами смертей.

…Пять…

Алена – мои двадцать один… так сильно возненавидел

за измену –которой не было, – что сам нанял и

подослал убийц…

…Шесть…

…Месть за плавание в бушующем море… Четыре

человека в одной бочке… Не своими руками –я стоял

невдалеке и смотрел…

…Семь…

200

Мои двадцать семь – Наташа… Она и ее не рожденный

ребенок. Опять ненависть. За простые слова – что я ей

не подходил. За ее страх. За то, что принять не смогла.

…Восемь…

Мои двадцать девять – Элина и ее ребенок… Все сам,

все сам…

…Девять…

Почему я вдруг начал вас вспоминать?

Мне вдруг становится важным все тебе рассказать.

Сейчас. Не откладывая. Как будто больше шанса не

будет…

Я еще не знаю. Я еще боюсь умирать.

– Отец никогда меня не любил… Вся любовь, которая

была в жизни – она умерла вместе с матерью…

– Я тебя люблю…

– Правда?

– Правда. Не бойся… Не бойся ничего. Я с тобой,

рядом. А остальное неважно…

Я хочу тебе верить. Я неожиданно понимаю – в твоих

словах есть истина. Пока ты рядом, мне ничего не

страшно. Мне хочется остановить время.

201

Остаться навсегда – сплетенным с тобой, в тебе, для

тебя.

Я бы хотел стать скульптурой – прекрасной,

олицетворяющей начало и конец. Мы приходим в этот

мир благодаря женщине… Из нее.

И уходим – так же…

Ты даешь мне бокал вина.

– Пей… я буду пить вместе с тобой…

Я вижу в твоих глазах наш конец. Ты тоже прочитала

мои желания. И я пью – этот бокал, и ты пьешь из

своего. Но я верю, ты не так труслива, как я когда – то

уже так давно, в свои двадцать семь… Ты не станешь

меня обманывать.

И ты почему – то не боишься умирать.

И мой страх – он тоже вдруг отступает. Я понимаю,

что мы – ты, – все делаем правильно. Нам пора.

И мы снова любим друг друга… Я мечтал от такой

смерти. С тобой… Мы едины и неразделимы. И так

уйдем в вечность.

Рядом тени – и они все ближе. Окружают нас. Как

будто это наша свадьба.

202

Так оно и есть, правда? Мы сливаемся в одно…

Сердце замедляет ритм… Не больно…Совсем… И не

страшно…

Нас ждет чудесный конец.

… Не забывать… Но и не вспоминать. Пора

остановиться. И шагнуть туда – за грань, отделяющую

живых от мертвых. Прийти в объятия тех, кто давно

тебя ждет. Просто поменять дорогу.

Но я не один, и я понимаю, что мне не будет там ни

грустно, ни тоскливо.

Я ухожу с тобой – мы уходим с радостью.

…Тела начинают остывать – все еще переплетенные.

А мы уже не там – мы стоим рядом, окруженные

сонмом теней. И я вижу за спиной свои крылья…

Нас уводит из дома сияющий поток света…

Последнее, что я вижу – нежную и чуть грустную

улыбку матери…

… Иногда нужно…вовремя умирать.

203

КОНЕЦ

204

205

ЭПИЛОГ

206

Их не стали хоронить в разных могилах. На месте

дома, в котором нашли тела, поставили памятник. Два

плачущих ангела. сплетенные в объятиях.

Отцы долго не могли понять, кто отравил их детей.

Дневник А. нашли в доме спустя долгие месяцы.

Отец читал его ночами и плакал. Неожиданно даже для

себя. Он кричал, как раненый зверь. Это страшно –

пережить своего собственного ребенка.

Впервые за долгие годы равнодушие его оставило.

Сын приснился ему на девятый день. Он стоял с тремя

детьми на руках и улыбался. Чуть грустной, мудрой

улыбкой. Рядом с ним была очаровательная белокурая

девушка – та самая, в чьем доме нашли тела

– Здравствуй, папа… Здесь хорошо. Только ты не

спеши. Тебе еще рано, и – прошу тебя, – не надо меня

звать. Никогда не зови мертвых. Нам хорошо тут, в

своем мире. Не надо звать…

Отец проснулся в холодном поту. В тот же день он

приказал убрать отовсюду фотографии сына, сжечь его

вещи, а то, что останется – закопать под памятником

им с Ангелиной.

207

Никто не мог понять причину его неожиданного

поступка.

А он и не просил его понимать…

А вот дневник остался. Отец просто не сумел его

отдать. Там было слишком много страшных тайн. Он

понимал, что тетрадь не должна попасть в чужие руки.

Но это была единственная нить, которая теперь хоть

как – то связывала его с погибшим сыном.

Дневник он отвез в старый дом своей матери. Там он и

хранился на чердаке, пока дом не продали наследники,

и он не попал в руки автора

Некоторые истории должны быть рассказаны. И даже

если человека уже нет в живых, то должна жить

память о нем.

О них – тех, которые равнодушию предпочли смерть.

208