Глава 34

— Еще чего-нибудь изволите? Может, котлеток принести? Свежие, прямо с пылу с жару, Семен только вот в обед налепил.

— Благодарю, Марфуша. — Я отодвинул опустевшую тарелку из-под борща. — Но куда мне столько обжорствовать? Кофейку бы — и хватит, пожалуй.

— Мигом принесу! Крепкий, все как любите. А если еще чего пожелаете — только скажите. Я для вас, Владимир Петрович, на все готовая!

Марфа улыбнулась, игриво подмигнула и удалилась в сторону кухни, старательно вращая тазобедренной конструкцией. Подавальщицы в «Медвежьем углу» уже чуть ли не месяц отчаянно сражались за право обслуживать меня за обедом или ужином, и именно эта, похоже, побеждала почаще других. Любой другой на моем месте непременно воспользовался бы положением завидного кавалера и чуть ли не ближайшего друга семьи Кудеяровых, но я проявлял умеренность… Ну, старался проявлять. И даже в еде — на местных харчах даже с юношеским метаболизмом запросто можно было отъесться до размеров кабана, а не поддаться чарам ароматов кухни порой не хватало никаких сил.

Впрочем, не сегодня. Вчерашние события и новости не только заставляли задуматься, но и изрядно портили аппетит. Я кое-как втиснул в себя тарелку борща, а вот на второе блюдо почему-то не хотелось даже смотреть. Организм настойчиво требовал кофе и, возможно, чего-нибудь сладкого — чтобы хоть как-то подкормить мозг, который честно отработал почти целые сутки и вот-вот собирался объявить забастовку.

Картина понемногу складывалась, однако и белых пятен на ней оставалось предостаточно. Я наверняка не так уж плохо сопоставил факты и даже пробился за их пределы на голой логике, но доказательств отчаянно не хватало. Так что мчаться в Зимний или на Почтамтскую к Дельвигу определенно пока рановато — да и, в сущности, не с чем. И перед тем как делать громкие заявления мне определенно стоило собрать хоть немного информации. Проследить, понять, отделить случайности от истинных событий, раскрутить ниточки чуть дальше… Сейчас все выглядело так, что Геловани наверняка послал бы меня по известному адресу вместо того, чтобы выслушать и предоставить помощь полиции.

Впрочем, я вполне мог обойтись и без нее — в отличие от того же Дельвига.

— И чего это ваше превосходительство такие печальные? — Петропавловский легонько толкнул стол бедром и плюхнулся на стул напротив. — Какая беда стряслась?

— Пока нет, — отозвался я. — Дело у меня к тебе есть, братец.

— Дело — это хорошо. Дело — это денежки. Денежки — это автомобили, шампанское и прекрасные дамы. — Петропавловский мечтательно заулыбался. — А прекрасные дамы — это мы всегда пожалуйста.

— Оставить прекрасных дам. Потом будешь жизни радоваться. — Я подался вперед и заговорил чуть тише. — Надо проследить за парой человек… или не за парой.

— Опять эти твои хитрые изыскания, братец?

— Да уж, хитрее некуда, — вздохнул я. — Отправь кого-нибудь приглядеть за домом, куда мы Фурсова подраненного возили: кто приходит, кто уходит, когда. И за самой княжной тоже. За отцом ее, за бароном Грозиным, если уже очухался, болезный, и за…

— Ну ты, брат, загнул. — Петропавловский нахмурился и на всякий случай даже огляделся по сторонам. — Чего задумал — за титулованной братией шпионить. Это тебе не Прошка с каторжанами. Поймают — мало не покажется.

— Да знаю! — сердито отозвался я. — Но очень надо.

— Ну, княжну я с удовольствием возьму на себя. На Каменный остров Фурсова отправим, он у нас как раз неспешный, да и дом никуда не убежит. К Грозину тоже найдем кого-нибудь, а вот с князем посложнее будет. Тут умелец нужен, а филеры за благородных не особо и берутся. — Петропавловский поморщился. — Боятся сиятельного гнева — и, я тебе скажу, правильно боятся!

— А ты вдвое больше заплати — сразу боятся перестанут. — Я пожал плечами. — Давай, ищи охотников — и не жад…

— Чего это вы тут опять задумали, внучки?

От громогласного рыка правое ухо на мгновение заложило. Для своих габаритов, возраста и хромоты дед Федор умел подобраться внезапно — видимо, потому, что одним шагом покрывал если не половину зала в «Медвежьем угла», то треть уж точно.

— Все, никаких дел на сегодня. — На плечо опустилась тяжеленная ручища. — Сейчас Фома с сыном приедут — кушать будем и разговоры разговаривать. Отдыхать тоже надо!

— Дед, за что?.. — простонал Петропавловский, картинно закрывая голову руками.

Я промолчал, но мысленно успел обругать себя целых два раза: за то, что забыл про встречу с семейством Кудеяровых. И за то, что не придумал подходящую отговорку — что-то вроде срочного и смертельно важного визита к уважаемому Соломону Рувимовичу. Впрочем, избежать сомнительной встречи все равно не получится: она обязана рано или поздно случиться — если уж глава купеческого решил что, настало время наконец ввести непутевого наследника в курс торговых дел и познакомить с его будущими… скажем так, соратниками и партнерами.

И совершенно неважно, что не далее как пару месяцев назад они чесали друг о друга кулаки.

В общем, я ничуть не горел желанием встречаться с младшим Кудеяровым еще и здесь, в «Медвежьем углу» и полностью разделял кислый настрой Петропавловского, но особого выбора у нас, похоже, не был. Вежливость и положение обязывали, а путь к отступлению через кухню отрезала могучая фигура в специально надетом для особого случая сером костюме. Дед Федор будто нарочно встал так, чтобы мы уж точно не удрали.

— Посидим, покушаем, водочки выпьем — все как положено. Вы ж нам теперь, считай, как родня будете, — проговорил он. — Вон как раз едут, гляди, Володька!

Здоровенная черная машина как раз сворачивала с Гороховой улицы на набережную. Уже другая, новая — видимо, привычный лимузин все еще оставался на излечении в мастерской после наших приключений на Гутуевском острове. Впрочем, этот выглядел даже повнушительнее, а уж блестел так, что становилось больно глазам. Остановился у тротуара, сердито чихнул мотором и затих. Дверца приоткрылась и…

Я едва успел поднять руку, прикрывая лицо. Осколки гигантского стекла брызнули брызнули одновременно с пламенем, рвущимся в «Медвежий угол» снаружи. Машина Кудеярова вспыхнула огненным цветком, разбрасывая куски железа, и от грохота вздрогнули стены. Стол отбросило прямо на деда Федора, а тощего Петропавловского и вовсе швырнуло на пол. Я последовал за ним по собственной воле: опыт ненавязчиво намекал, что вслед за взрывом могут последовать выстрелы.

Но мгновение шло за мгновением, а до моих ушей доносились только сердитый треск пожара и визг Марфы, разлившей горячий кофе себе на грудь.

— Это как же так?..

Дед Федор потряс косматой головой, отряхнул одежду и зачем-то даже поправил съехавший в сторону стол. Постоял немного, обернулся и посмотрел на меня. Без страха — скорее с непониманием и какой-то почти детской обидой.

И только потом бросился к выходу.

— Фома! Брат!!!

Я и представить не мог, что давно уже не молодой человек таких габаритов может двигаться так проворно. Дед Федор будто забыл и о годах, и о больной ноге и ломился через зал, опрокидывая стулья и сшибая обалдевших официантов и подавальщиц, как кегли. Ревел раненым таежным медведем, и в этом голосе уже не осталось почти ничего человеческого — только глухая звериная тоска, от которой мне и самому вдруг захотелось выть, задрав голову к потолку.

— Так… поднимайся давай! — Я вскочил на ноги и подхватил Петропавловского за ворот куртки. — Держи деда, пока не покалечился!

Чутье не обмануло — старик действительно повредился умом от горя: когда мы выбежали на улицу, он уже лез в горящую машину. Скинул пиджак, обмотал им руки и схватился за повисшую на одной петле дверь. Жалобно лязгнуло железо, и навстречу деду Федору из полыхающего салона хлынуло пламя.

А он будто и не заметил.

— Сейчас, Фома. Подожди, родненький, сейчас…

Спасать было уже некого: после такого взрыва вряд ли уцелел бы даже Владеющий, а огонь стремительно заканчивал дело, выжигая дотла все внутри. Похоже, неизвестный умелец приделал к динамитным шашкам не только часовой механизм, но и добавил чего-то горючего. Температура в одно мгновение прыгнула до нескольких сотен градусов и понижаться явно не спешила.

— Стой! — заорал я, обхватывая деда Федора за пояс. — Не лезь!

От волнения сил прибавилось чуть ли не втрое, однако тяжелее я уж точно не стал. Обезумевший великан будто и не чувствовал ни моих неполных восьми десятков килограмм, ни повисшего на плечах Петропавловского и упрямо лез вперед. Мои ботинки беспомощно скользили по асфальту, лицо и руки жгло раскаленным воздухом, а ноздри забивал запах горящего волоса, но я все равно держал.

Пока не подоспели официанты с швейцаром. Совместными силами мы вшестером кое-как оттащили деда Федора. Он рычал, упирался изо всех сил, лягался, и только когда я встал между ним и машиной, слегка поубавил пыл. Оскалился, сжал огромные кулачищи, даже замахнулся — но бить все-таки не стал.

— Уймись, кому говорят. — Я на всякий случай чуть втянул голову в плечи. — Тут уже не поможешь. Ну же, давай… Приди в себя!

Вид у деда Федора был жуткий: бороду и космы на голове изрядно подпалило, а брови и вовсе выгорели чуть ли не полностью. На носу и щеках понемногу наливались волдыри, все лицо покрылось копотью, однако страшнее всего были глаза: они не только отражали пламя пожарища, но и сами, казалось, полыхали огнем.

Зато теперь в них снова появлялось что-то осмысленное.

— Это Грозин их убил, — мертвенным голосом проговорил дед Федор. — И я его достану, Володька. Голову положу, сам помру — а эту паскуду достану, слышишь?

— Достанешь, — кивнул я. — Вместе достанем, мое тебе слово.

— А ты лихой парень… Знаю, что лихой — и друзья у тебя хорошие. Правильные парни, боевые, хоть еще и молоко на губах не обсохло. С такими в самый раз хоть на зверя, хоть на человека идти. — Дед Федор виновато опустил голову. — Вы уж простите старого, что я так…

— Крепко они за нас взялись, выходит. — Я на мгновение задумался. — Значит, и нам тянуть нельзя. Как у вашей сибирской братии с оружием — имеется? Не обрезы с наганами, а винтовок бы хоть с дюжину штук.

— Да будет, — мрачно отозвался дед Федор. — Фома уж давно ко всякой пакости готовился, припас кой-чего. И винтовки найдутся, и чего посерьезнее.

— Хорошо. Тогда займись. Собирай народ — всех, кого сможешь. А ты, — Я развернулся к Петропавловскому, — разузнай, где его благородие вечером быть изволит. И Фурсову скажи, чтобы своих тоже звал — нам сегодня любая помощь пригодится.

— Да я-то скажу, — фыркнул Петропавловский. — Только как ты с Грозиным воевать собираешься? У него и людей в достатке, и дом разве что не в самом центре города.

— И то верно. — Дед Федор нахмурился и покачал головой. — Не разгуляешься: только подойдешь — уже и городовые тут как тут. А они благородного в обиду не дадут, хоть ты их озолоти.

— Делайте, что велено, судари. А насчет полиции не беспокойтесь. — Я сложил руки на груди. — Это уже моя забота.

Загрузка...