Ария Маргариты

Пять «арийцев» под окном

Пили поздно вечерком.

«Кабы я был рок-звездою, —

Заявил Кипелыч, стоя. —

Я б тут с вами не сидел,

Я б Кобзона перепел!»

Холст нахмурился сердито:

«Ну, иди. Вон дверь открыта.

Если б я был рок-звездой,

Стал бы гитарист крутой!

Я играть давно умею —

Шестью струнами владею!».

Дуб очнулся после спячки:

«Ну и задал ты задачку!

Хард-энд-хэви ведь играть —

Не пейзажи рисовать!

На тебя я не равняю —

Лишь четыре струнки знаю;

В этом хоть и мало прока,

Быть хочу звездою рока!».

Теря встал во весь свой рост:

«Я и так достал до звезд!

Вот узнать бы ненароком:

Кто из них те Звезды Рока;

Прячутся ведь неспроста —

Мы б их заняли места!».

Маня наконец вмешался —

Он в сторонке все держался:

«Был бы рок-звездою я,

Я б купил инвентаря,

Я бы дней не замечал

И стучал, стучал, стучал…».

Двери тихо заскрипели —

В дом ворвался Саша Елин:

«Хватит здесь пугать собак,

Я даю вам, типа, знак!

Хоть мечтали вы сверх меры,

Цели ваши — не химеры:

Будь, Кипелыч, вокалистом,

Холст и Теря — гитаристы,

Дуб, не стоит горевать:

Будешь на басу играть/

Маня, только не кричи,

Ну стучи себе, стучи!».

Тут и сказка началась:

Группа АРИЕЙ звалась…

Елин с АРИЕЙ простился,

В путь-дорогу снарядился,

И «арийцы» под окном

Сели ждать его с пивком.

День, неделя, год проходит —

Саша Елин не приходит;

И Кипелыч сник вконец:

«Позабыл нас наш беглец!

Больше мочи нет терпеть:

Буду щас «Калинку» петь!»…

«Ой, не надо, ради Бога,

Погоди еще немного! —

Дружно в голос закричали

Наши братья по печали. —

Не один же он поэт!

Мы объедем белый свет:

Может быть, его найдем

Иль другого приведем…»

Ну, Валеру уломали,

Все в ларек бутылки сдали —

Вот и деньги на дорогу;

Зашагали дружно в ногу.

Путь был долгий и тяжелый;

Кончился последний желудь —

С Дуба нечего срывать,

Что ж, придется помирать…

«Нет, «арийцы» не сдаются!

Сквозь преграды все пробьются

И дотянутся до звезд!» —

Вдалбливал ребятам Холст.

«Ну, а где же наш поэт? —

Маня спрашивал в ответ. —

Мы объехали Сахару

И Америку задаром?!

Лезли к бивням черных скал,

Попадали под обвал,

Рисковали всем порой —

Я теперь уже герой!»

Теря ляпнул тут со скуки:

«У тебя, наверно, глюки!

И от нас в отличие Мания величия!».

Маню все-таки простили,

Но совсем уж загрустили…

Кто-то предложил в сомненьи:

«А не дать ли объявленье:

Так и так, мол, ждем ответа

От великого поэта.

Долго размышлять не стали,

Объявленье написали…

И однажды в день ненастья

Подвалило к Дубу счастье:

«Гы, а я уже нашлось!».

Маргаритой назвалось…

У Лукоморья Дуб зеленый

И клевый бас на Дубе том.

И днем и ночью Холст Ученый

Все ошивается кругом.

Идет направо — песнь заводит,

Налево (а это уже не наше дело) —

Что-то ищет, вроде…

С крутым обрезом Елин бродит

(А Теря на ветвях сидит).

Там по неведомым дорожкам

Бежит Кипелыч в босоножках,

И Пушкина на курьих ножках…

(Нет, это лишнее немножко).

Там лес и дол Вампиров полны,

Там на заре не хлынут волны —

Там Штиль ужасный и пустой!

«Арийцев» пятеро прекрасных

Чредой из вод выносят ясных

Из Удо завтрак отбивной:

«Вот, подкрепились мимоходом,

Чего же песне петься зря?!.».

Как можно так перед народом?!

(С другими делиться надо!)

Но Маня, палочки беря,

Съедает часть богатыря…

А Пушкина все в ступе тужит —

Над нею Ворон Черный кружит;

СтупА Горящею Стрелой

Сметает все перед собой!

Слезай скорей, щас ка-ак бабахнет!!'

М-да-а…

«Арийский» дух! Тут чем-то пахнет..

(Черт, опять на свалку забрели!)

Вот там мы были — пиво пили;

Там Дуб стоял уже зеленый,

Под ним лежал и Холст Ученый —

Свои нам сказки говорил…

В студии был тихий час,

Вдруг раздался дикий глас:

«Волки! Оборотни! Звери!!!».

Все столпились вокруг Тери;

Разбудили, откачали,

Друг на друга накричали.

«Ох уж эти мне заботы,

Довела его работа! —

Тихо Дуб сказал «арийцам». —

Вот фигня ему и снится!»

Маня был со сна помятый:

«Это все его фанаты!

Им ведь ничего не стоит

Довести до паранойи!

Оттого он так и бредит;

Крыша и у нас поедет!..».

«Нет, неправы вы, ребята:

Маргарита виновата —

Она пятого числа

Текст свой новый принесла.

Песня жуткая: про зверя,

Вот и испугался Теря!

Он был бледен еще утром», —

Рассудил Кипелыч мудро.

Холст, задумавшись, ответил:

«Я тут кое-что наметил:

Ему надо не давать

Тексты Пушкиной читать!

Она просто изувер!

В одной песне, например,

Мужика в конце казнили,

А в другой, нюхнувши пыли,

Парень все летал, летал…

А потом устал — упал!

И еще король дороги

Под конец протянет ноги…

А она твердит опять:

Вроде время убивать…

Дальше рассуждайте сами…».

Маня застучал зубами,

Дуб стоял с застывшей глыбой,

У Валеры хаер дыбом,

Теря трясся в уголке…

Вдруг шаги невдалеке.

«Это же она идет?!

Закрываем дверь, народ!..

Рита, с нами не прощайся,

Уходи, не возвращайся, —

Холст с Валерой голосили. —

Мы тебя-де раскусили!

Ты прости, что мы так грубо —

Сердце вон возьми у Дуба,

Только нас не убивай!»

Дуб орет: «Мне рано в рай!

Мне же не поставят крест!

Я чужой для тех небес!».

Маргарита лишь вздохнула:

«Видно, палку перегнула.

Запустили паранойю!

Завтра срочно всех на море!

Через месяц их вернем

И доделаем альбом».

Р.S. Сказка — ложь, но все ж, ребята,

Нелегка жизнь музыканта!

Холст и Дуб пришли из бара:

«Кто-нидь видел здесь Ик-кара?!».

Теря Дуба оглядел:

«Да он только улетел!

Если время не терять,

То получится догнать!».

Дуб бегом пополз к окну:

«Ща я следом сигану!».

Холст орет ему вслед:

«Круто! Но у нас нет парашюта!

Где-то зонтик тут стоит…».

«Дык, Ик-кар ведь улетит!

Что ты ползаешь, как кляча?!» —

Причитал Дуб, чуть не плача.

Маня Тере прошептал:

«Я же вас предупреждал!

Он готовенький уже:

Мы ж на первом этаже!».

Дуб с зонтом его не слышал,

Он на подоконник вышел,

Только выпрыгнуть не смог —

Холст пинком под зад помог.

«Во, крутое сделал сальто!

Дуб теперь — Герой Асфальта!

Только что-то там темно… —

Теря выглянул в окно. —

Он же песни там поет,

Вроде бы про самолет…

Может, слышите, про что:

«Тыща сто» да «тыща сто»…

Смерть в лицо ему там дышит…

Кажется, проблемы с крышей!»

«Теря, хватит тут ворчать,

Надо друга выручать!

Дуб ждет помощи давно! —

Маня сиганул в окно. —

Не копайтесь целый час!

Дуб сейчас здесь дуба даст!»

Холст бормочет: «От винта!

Что ж ты даже без зонта?!

Я сейчас к вам доберусь,

Даже если разобьюсь!

Я уже лечу, смотри!..».

«Друг асфальта номер три! —

Тере прошептал Валера. —

Что теперь нам с ними делать?

Может, вызвать им врача?»

«Сами будем выручать!

Ты же слышишь, они тут

Гимн России уж поют!

Распугали всех котов!

Вдруг кто вызовет ментов?!'»

И пришлось Валере с Терей

Заносить всех через двери.

«Дуб, ну что, догнал Икара?»

«На фига? Он мне не пара!

Я вообще летаю лучше!»

Да, совсем тяжелый случай!

Р.S. Это все к тому примеры:

Соблюдайте, люди, меру!

С тех пор годы пролетели,

Как уехал Саша Елин.

Где так долго пропадал —

Этого никто не знал.

Вдруг, как снег, на всех свалился…

Маня в студию вломился:

«Елин прибыл, просит мира,

Говорит, принес Вампира!».

Дуб со страху поперхнулся:

«Да он что, совсем рехнулся?!

Это ж с радости какой

Он на студию с собой

Эту нечисть приволок?!».

Поднялся переполох.

На замок закрыли двери;

Спохватились: нету Тери!

Холст завыл: «Как мы могли?!

Терю не уберегли!».

И Валера заорал:

«КАК! Вампир его забрал?!

Он же дверь со мной закрыл,

А теперь вот след простыл…».

Дуб кричит: «Ватера, тише!

Помнишь, здесь возились мыши?

Я ведь их давно приметил —

Нор наделали в паркете;

Вот в одну из этих дыр

Терю утащил Вампир!».

Холст набросился на Дуба:

«Да о чем ты раньше думал?!

Вечно занят был своим…

Вот и лезь теперь за ним!

Ну, давай же, Дуб, не трусь!».

«Да ведь я мышей боюсь!

И Вампиров, кстати, тоже…

Слушай, Холст, не надо может?..»

И, скорей покинув пол,

Дуб вскарабкался на стол.

«Не спасли тебя от зверя!

Где же ты, наш милый Теря?» —

Плакал Маня в уголке.

«Да я здесь, на потолке!»

Головы задрали вмиг.

Дуб сказал: «Ты, Теря, псих!

Чтоб тебе там было пусто!

Как выдерживает люстра?!».

Стол предательски качнулся,

Теря с люстрой навернулся,

Выбив с грохотом стекло…

Саша Елин влез в окно:

«Что у вас здесь за погром?

Продвигается альбом?

Ну, ребята, выше нос:

Я вам новый текст принес!..».

Много дней прошло с тех пор,

Как напал на Терю жор:

Всех ребят пообъедал —

Дуб заметно исхудал.

Рита Дуба повстречала,

Головой лишь покачала:

«Да чего же вы все ждете?

Вы ж от голода помрете!

У меня тут есть идея…».

Теря ждал обеда, млея.

С Ритой во главе «арийцы»

Накормили друга пиццей.

Теря был доволен очень,

Он сказал: «А между прочим,

Из чего она, скажите…».

«Все вопросы к Маргарите!»

Рита отвечала: «Нет!

Это фирменный рецепт.

Ладно, слушай эту муть:

Пыли ангельской чуть-чуть,

Дождь кислотный, пара скальпов,

Мозг а-ля «герой асфальта»,

Вроде брали чье-то сердце,

Крылышки Икара в перце,

Ну, и мяса попросили

У матросиков из «Штиля».

Звать «Арийский беспредел»…

Теря вдруг позеленел,

Испустив протяжный стон,

Быстро грохнулся под стол.

Рита улыбнулась мило:

«Я про кровь сказать забыла!».

У Холста отвисла челюсть:

«Боже мой, какая прелесть!

Рита, а давай с тобою

Ресторан крутой откроем

Вкусной и здоровой пищи!

Щас название подыщем…».

Все смеялись, чуть не плача,

Долго празднуя удачу.

Только Теря заболел —

С того дня совсем не ел.

Испугавшись, все «арийцы»

Отвезли его в больницу.

Дуб заплакал: «Доигрались!

Слишком мы перестарались!

Мы друзья ему плохие —

Ведь у Тери дистрофия!».

Все закончилось отлично:

Теря ест вполне прилично,

Кстати, точно по часам,

И готовит только сам.

АРИЯ который вечер

Отмечала с Удо встречу,

Ну и запись новой песни.

Удо выглядел чудесно!

Привязался он к Валере:

«Что молчим мы, в самом деле?

А давай споем с тобою

Что-то светлое, родное,

Чтобы душу защипало…

Ну давай про каннибалов?».

Тут уж Теря не сдержался:

«Снова старый хрыч нажрался!

Он про этот пароход

В тридцать первый раз поет!

У Валеры нервный тик!

Мы с тобой! Держись, старик!».

«Пусть, раз мужику неймется.

Про корабль там поется,

Теря, не про пароход! —

Холст зевнул во весь свой рот. —

Знаешь, разница какая?»

Дуб сказал, слегка икая:

«Наплевать ведь пароходу

Штиль там или непогода;

Это значит там народ

Просто так людей не жрет!

У меня, поверьте мне,

Не опилки в голове!..

Холст, а что ты, между прочим,

На меня так странно смотришь?».

Холст немножечко замялся:

«Ты в моих глазах поднялся!

Дуб, ты интеллектуал!..».

Удо «польку» танцевал

И, коверкая слова,

В сотый раз «сходил с ума».

«Как говаривал ваш Пушкин,

Выпьем с горя, где же кружка?

Наливайте поскорей!»

Удо торопил друзей.

Маня глупо улыбался:

«Где он слов таких набрался?!».

«Это ж ты ему вчера

Спьяну лекции читал!

Вот теперь его и слушай!» —

Холст заткнул руками уши.

Дуб в истерике забился:

«Чтоб, алкаш, ты отрубился!».

Удо радостно кивал:

«Да, я тоже не устал!

Я, мой дорогой Валерий,

Погашу еще неделю!..

А давай с тобой вдвоем

Мы еще разок споем?».

Съежился Валера в кресле:

«Кто придумал эту песню?!

Не прожить вам этот год…».

«Боже, что нас дальше ждет?!» —

Дуб спросил ребят печально.

Удо сохранил молчанье…

Как-то, после пьянки в клубе,

Маня шел проведать Дуба.

Дуб с трудом приполз из ванной,

Выглядел он как-то странно.

«Кто тебя огрел поленом?»

Дуб махнул рукой на стену:

«Да дверной замок я утром

С той розеткой перепутал!

Думал, все сейчас бабахнет…».

«Но зато здесь вкусно пахнет!

Как бараньей отбивной…

У тебя загар крутой

И отличный ирокез!..»

«Хватит ржать уже, балбес! —

Возмущенно Дуб кричал. —

Ты себя не ощущал

В этой жизни хоть на миг

Как электропроводник?!»

Маня отвечал: «Все ясно!

Да тебе и впрямь ужасно!

Мой совет: пей очень редко

И не суй ключи в розетку:

Дерево проводит ток!..».

Дуб от ярости весь взмок:

«Ты даешь для мести повод!

Як твоим тарелкам провод

Эдак в двести киловольт

Подключу под Новый год!

Чтоб потом всю жизнь отныне

Ты стучал тридцать вторыми

И искрился очень долго,

Словно праздничная елка!».

«Ой, сейчас он будет драться!

Надо срочно убираться!» —

Думал Маня, весь дрожа,

В поисках дверей кружа.

«У меня идея есть:

А давай устроим месть, —

Дуб сказал, подумав крепко. —

Мы с тобой убьем розетку!»

Маня лишь пожал плечами:

«За итог не отвечаю!..».

Днем пришли Валера с Терей:

Черный дым валил из двери.

«Вовремя мы подошли!

Вы тут что, Холста сожгли?

Или в панков здесь играли?!»

«Мы с розеткой воевали,»

Маня с легкою улыбкой

Тряс химической завивкой;

Дуб зубами рвал подушку…

Ток, ребята, не игрушка!

У Холста спросил Валера:

«Что такое, Холст, Химера?».

«Ну, — задумался Володя. —

Есть такая живность вроде!»

Стал Кипелыч в тексте рыться:

«Что там в песне говорится?

Типа «цель твоя — Химера»…

Я пою про браконьера?!».

«Ну а ты чего хотел?

Ты про них и раньше пел:

Зверя в песне ведь убили?

И шакала замочили!

Ну а здесь прибьют Химеру,

Нам с тобой какое дело?» —

«Что ты мелешь всякий вздор?!

Ты, Володя, живодер!»

«Да не я, а Рита наша,

А теперь и Елин Саша.

Вот заразная болезнь!..»

А Валера к Дубу лез:

«Что такое, Дуб, Химера?».

«Надо знать, Кипелыч, меру!

Говорили ведь друзья:

Больше ста тебе нельзя!» —

Строго Дуб сказал Валере.

Тот пожаловался Тере.

«Да не слушай их, Кипелыч,

Сто граммулек — это мелочь!

Надо выпить больше втрое,

Чтоб приглючилось такое!

Значит так: Химеру может

Гексаген лишь уничтожить?

Это точно не лягушка

И, наверно, не зверушка…

Надо думать, что попроще:

Может, он писал про тещу?!»

«Бедный, бедный Саша Елин! —

Говорил Валера Тере. —

Видно, старая пила

До кондрашки довела!

Надо бы ему помочь!» —

«Да ведь я и сам не прочь!

Где же и на что в обмен

Мы достанем гексаген?!»

Маня подошел поближе:

«Я случайно вас услышал.

Теря, ты мозги не парь;

Вот толковый вам словарь.

Только без диверсий больше,

И оставь в покое тещу!..».

Холст пришел к Валере с Маней:

«Знаете о новом плане?

Хватит, Господи прости,

Сцену хаером мести!

Это все равно без толку:

Даром делаем уборку!

Я давно уже боюсь —

На шампуне разорюсь!».

«Надо требовать, ребята,

Дополнительную плату!» ~

«Ну, а если не дадут?» —

«Мы тогда устроим бунт!»

Покачал Холст головой:

«Что вы! План у нас другой:

Может, нам разрушить стоит

Эти старые устои?

Пред ударной установкой

Мы поставим подтанцовку!

Это современно вроде…

Или кто-то будет против?».

Маня буркнул: «Очень рад.

Что другие говорят?».

Стал Валера возражать:

«Кто же будет танцевать?!».

«Кто да кто… Да ты, конечно! —

Холст заговорил поспешно. —

Мы когда играем соло,

Ты же бегаешь по полу?

Вот, не будешь больше бегать…»

Маню затрясло от смеха;

А Валера побледнел,

На пол медленно осел:

«Нет уж, вы танцуйте сами…

Черт, кто прыгает над нами?!

Штукатурка обвалилась!». —

«Что же наверху случилось?

Может, там живут слоны?» —

«Маня, ты упал с луны!

Все у нас гораздо круче:

Танцевать Дуб Терю учит!»

Тут Валере стало плохо…

«Может, он не вынес грохот?

Эй, устройте перерыв!!!»

Маня замер, рот открыв…

Дуб вошел, держась за двери,

Следом вполз несчастный Теря:

«Все, я умываю руки,

Не под силу эти трюки!

Холст, какой здесь альтруизм?!

Это садомазохизм!».

«Да, — кивнул согласно Дуб. —

Этот план был очень глуп!

Мы оставим все как есть…

Дайте же куда-то сесть!

Не расстраивайся, Холст,

Я тебе шампунь принес!

Хошь, могу еще и мыло…»

Пусть все будет так, как было…

Я не верю в пыль легенды,

В Бога, в вечную любовь,

Но я слышу зов из бездны,

Той, где полыхает кровь;

Той, где в бешеной молитве

Слово плавило свинец,

Где в едином диком ритме

Бились тысячи сердец.

Звуки рая, звуки ада —

В горле, венах и глазах;

Хлопья каменного града

Разметали мысли в прах;

А душа рвалась без муки

На погибель под струну

И, вонзаясь в эти звуки,

Превращалась в тишину.

Ну а вы, шутя наверно,

Снова били, как во сне,

Медиатором по нервам,

Пульсом мерили размер.

И, молчанье стен разрушив,

Уходили в темноту,

Прихватив сердца и души,

Оставляя пустоту. Так сейчас…

Так будет снова;

Сквозь века, огонь храня,

Вечны Музыка и Слово,