О ПРАРОДИНЕ АРИЕВ

Данный вопрос является, без преувеличения сказать, самым острым во всей индоевропейской истории. За все время существования индоевропеистики ИЕ прародину размещали в различных местах, и в настоящее время проблема ее локализации продолжает оставаться весьма дискутируемой. Здесь я не стану повторять материал и выводы десятков изданий на этот счет и рекомендую читателю самостоятельно ознакомиться с превосходной монографией В. А. Сафронова «Индоевропейские прародины», выпущенной в г. Горьком (ныне Нижний Новгород) в 1989 году. В Сети она присутствует в свободном доступе.

А вот ознакомить читателя с требованиями, которые предъявляются к прародине индоевропейцев как по характеристикам ландшафта, составу животного и растительного мира, так и по другим показателям, стало бы весьма полезным делом. Здесь мы обратимся к книге «Индоевропейский язык и индоевропейцы»98, написанной акад. Т. В. Гамкрелидзе и акад. В. В. Ивановым, которую следует отрекомендовать в качестве основного источника, и к вышеуказанной работе В. А. Сафронова (гл. 3), которую следует использовать как дополнительный материал. Итак. Характеристическими признаками территории ИЕ прародины являются:

1. Климат. Согласно общим лингвистическим данным ИЕ языков, климат ареала первичного проживания индоевропейцев характеризуется как названиями зимнего времени: «зима», «снег», «холод», «лед», так и летнего «жара», «дождь», «тепло»99. В. А. Сафронов определяет его как умеренный.

2. Ландшафт. Ландшафт ИЕ прародины включал в себя как гористую местность (общие ИЕ лексемы: «вершина горы», «гора, скала, камень», «гора, возвышенность», «высокий» (о горе), «горный северный ветер»)100, так и участки низменности (общая ИЕ лексема: «болото»101, а также некоторые виды флоры и фауны, к примеру бобер, который в горах, естественно, не живет). Кроме того, древние индоевропейцы были знакомы с горными реками, на что указывает восстанавливаемый образ «быстротекущей реки»102, и, что очень важно, с морем, как «бушующей водной стихией», причем именно не как с большим пресноводным озером, а морем как «соленым»103.

3. Флора. Флора ИЕ прародины представлена следующими деревьями: 1. осина (тополь); 2. ива (ветла); 3. береза; 4. сосна (пихта, ель); 5. дуб; 6. тис; 7. граб; 8. бук; 9. ясень; 10. ореховое дерево; 11. яблоня; 12. кизил (вишня); 13. тутовое дерево (шелковица, ежевика, темная ягода), а так же растениями: 14. мох; 15. вереск (вечнозеленый кустарник); 16. роза (шиповник), 17. виноград104.

4. Фауна. Фауна ИЕ прародины представлена общими для всех индоевропейцев названиями: 1. медведь; 2. волк; 3. лиса (шакал); 4. рысь; 5. дикий кабан (вепрь), 6. олень (лось, антилопа); 7. дикий бык (тур, зубр), 8. заяц; 9. белка (хорек, горностай), 10. лев, 11. слон (слоновая кость), 12. обезьяна; 13. леопард (барс, пантера); 14. бобер (выдра); 15. мышь (крот); пресмыкающихся — 16. змея; 17. черепаха; ракообразных — 18. краб; земноводных — 19. лягушка (жаба), 20. рыбы (лосось); птицы — 21. орел; 22. журавль; 23. ворон; 24. дрозд (скворец, воробей), 25. дятел (зяблик, маленькая птичка); 26. гусь (лебедь, утка); 27. тетерев (глухарь); насекомых — 28. оса (шершень); 29. гнида (вошь); 30. муха (овод)105. Здесь следует отметить, что, как это видно из вышеперечисленных названий, под «слоном» может подразумеваться еще и слоновая кость и даже, как указывает В. А. Сафронов, верблюд, что, естественно, придает этому слову весьма размытое значение, а по поводу причисления обезьяны к ИЕ словарю существуют большие сомнения106.

Выше я выдвигал некоторые регионы Дальнего Востока в качестве претендента на звание области первичного формирования индоевропейцев или, что тоже вероятно, области проживания некоей поздненостратической общности. Сейчас мы попробуем проверить на соответствие условиям ИЕ прародины ареал, включающий в себя историческую Маньчжурию, Приморский край, Амурскую область, ЕАО и южную часть Хабаровского края (Приамурье) (условимся, для простоты, называть данный ареал Приморским регионом). Начнем по порядку.

1. Климат. Климат на территории исторической Маньчжурии (ныне Дунбэй) умеренный, на юге переходный к субтропическому, континентальный муссонный. Осадков от 400–700 мм в год на севере, до 1000 мм на юго-востоке; их максимум летом. Климат Приморского края, который примыкает к Маньчжурии с востока, умеренный, муссонный, более холодный из-за влияния Японского моря. Средняя температура января: -25,8 °C. Средняя температура июля: +18,8 °C. Поделюсь своими личными впечатлениями, зима в Приморье была бы достаточно сносной, если бы не довольно сильные зимние ветра, лето здесь теплое и особенно жарко становится в июле-августе, когда стоит невыносимая подчас духота. Климат Амурской области, она расположена севернее Дунбэя, благодаря значительной удаленности от Тихого океана имеет резко выраженные черты континентальности: большие колебания суточных и годовых температур, низкие зимние и отрицательные годовые температуры. Годовые амплитуды составляют 60–70 °C. Минимальные температуры воздуха в южных районах Амурской области колеблются от -45° до -48 °C, в центральных — от -48 до -52 °C, в северных — от -50 °C до -55 °C. Максимальные температуры воздуха на территории всей области — от +33 °C до +38 °C. Абсолютный максимум, наблюдавшийся в 1907 году в г. Благовещенске и г. Шимановске, составил + 41 °C, в с. Константинова +42 °C. Таким образом, если учесть крайние значения, то температурная амплитуда увеличивается почти до 90 °C.

Более детально с климатом дальневосточных районов можно ознакомиться посетив соответствующие сайты, например http://www.fegi.ru/primorye/, это что касается Приморья, или, http://www.amurobl.ru/index.php?m=24596&r=4, это Амурская область, или http://www.khabkrai.ru/, это Хабаровский край и т. д. В общем случае, следует очевидно признать, что климат Приморского региона соответствует условиям ИЕ прародины.

2. Ландшафт. Большая часть территории исторической Маньчжурии представляет собой аллювиальную равнину высотой 50–200 м. На западе Маньчжурии находится хребет Большой Хинган (наибольшая высота 2034 м), на северо-востоке — хребет Малый Хинган (высота до 1150 м), на юго-востоке — Маньчжуро-Корейские горы (высота до 2750 м). Основными крупными физико-географическими подразделениями Приморского края являются Сихотэ-Алинский хребет, Восточно-Маньчжурская горная область и также разделяющая их Западно-Приморская равнина, составляющая 20 % территории края. На территории данной равнины находится крупное озеро Ханка, вокруг которого располагается Приханкайская низменность, представляющая из себя заболоченные пространства, разделенные широкими речными долинами. Таким образом, болота, на территории Приморского региона, представляют из себя обычную разновидность ландшафта. Амурская область также представляет из себя горноравнинную территорию. Горы и возвышенности занимают 60 % ее площади, они относительно невысокие, наибольшей высоты достигают горы в восточной части Станового хребта — 2312 м. Поскольку Приморский регион представляет из себя преимущественно гористую местность, то и горные речные потоки представляют здесь заурядное явление. К примеру, в Приморском крае отвесные склоны гор обычно подступают к руслам в верхнем течении, бурные речные потоки прорываются через пороги и перекаты. Уклоны на этих участках достигают 3–5 м на 1 км. В среднем и нижнем течении уклоны уменьшаются, течение рек становится спокойным107. Неотъемлемую часть географического положения Приморского региона составляет его соседство с Японским морем.

Итак. Относительно ландшафта Приморского региона также следует признать, что он полностью соответствует требованиям к ИЕ прародине.

3. Флора. В данном случае мы возьмем одну только область Приморского региона, к примеру Приморский край (поскольку здесь автор и проживает), и будем проверять наличие каждого растения отдельно. В случае отсутствия такового в данной области можно будет заглянуть на сопредельные территории.

1. Осина (тополь). Осина, в частности Populus davi-diana, присутствует, образуя осиново-ольховые леса, в чем можно убедиться, посмотрев на карту растительности Приморского края по адресу: http://www.fegi.ru/PRIMORYE/GEOGR/rast.htm. Карта предоставлена Биолого-почвенным институтом и Тихоокеанским институтом географии ДВО РАН (в основном я буду использовать их информацию). Кстати говоря, «аргумент осины» исключает из зоны поиска ИЕ прародины Переднюю Азию с Армянским нагорьем, почти все евразийские степи, кроме их северных окраин, и южную половину Западной Европы, включая Балканы, южные склоны Альп, большую часть Франции, Апеннинский полуостров и Пиренеи108. Что же касается тополя, то в Приморском крае растут тополи (Populus coreana, P. maximoviczii, P. suaveolens), из которых формируются ивово-тополевые леса, занимающие преимущественно средние уровни речных пойм109.

2. Ива (ветла). Род ива — самый большой из родов дальневосточной дендрофлоры. На территории Приморского края встречается 26 его представителей, одним из довольно обычных и распространенных видов является ива козья (Salix carpea)110. Ветла (белая ива, Salix alba) растет в европейской части России, на Кавказе, в Западной Сибири и Средней Азии. В Китае присутствует в составе флоры Северного Китая, а именно Внутренней Монголии, которая частью занимает территорию исторической Маньчжурии, также АР Синьцзян, АР Тибет, провинций Ганьсу и Цинхай111.

3. Береза (Betula platyphylla, В. mandshurica, В. costata, В. dahurica, В. schmidtii) присутствует во множестве, образуя в Приморском крае целые леса112.

4. Сосна (пихта, ель). Семейство сосновых делится на три трибы: пихтовые (Abieteae), лиственничные (Lariceae) и сосновые (Pineae). Подавляющее большинство родов сосновых произрастают в умеренной зоне Северного полушария. На Дальнем Востоке наибольший ареал у пихты белокорой (A. nephrolepis). В этот ареал входят Хабаровский и Приморский края, восток Китая и полуостров Корея. В этом районе распространены также и другие виды пихт: на полуострове Корея — пихта корейская (A. koreana); на Курильских островах, Сахалине и Хоккайдо — пихта сахалинская (A. sachalinensis). Пихта цельнолистная (A. holophylla) обитает на юге Приморского края, на востоке Китая, полуострове Корея.

Из сосен на Дальнем Востоке, а именно в Хабаровском, Приморском краях, ЕАО, на юге Амурской области, в Корее и Китае распространена сосна корейская, Pinus koraiensis (маньчжурская кедровая сосна), источник ценного продукта — кедрового ореха. Кедровый орех, годный в пищу, дает также и сосна кедровая сибирская, Pinus sibirica, ареал которой занимает две части света: северо-восток европейской части и Западную и Восточную Сибирь, частично выходит за пределы России в Северную Монголию и Китай. Ареал кедра сибирского целиком расположен в Евроазиатской таежной области. Этот факт очень интересен, и интересен он тем, что, по сообщению Геродота, «будины — коренные жители страны — кочевники113. Это — единственная народность в этой стране, которая питается сосновыми шишками114. Вся земля их покрыта густыми лесами разной породы. Среди лесной чащи находится огромное озеро, окруженное болотами и зарослями тростника. В этом озере ловят выдру, бобров и других зверей с четырехугольной мордой»115.

Таким образом, исходя из описания Геродота и информации об ареале распространения кедровой сибирской сосны, мы можем поместить будинов только на северо-востоке Европы, т. е. на землях Великороссии. Кроме того, мы имеем право предположить, что упомянутые Геродотом будины есть народ, родственный динлинам, о которых писали китайские источники. Дело в том, что дин-лин — это русская транскрипция китайского слова ting-ling (белка), т. е. речь идет о «поедателях сосновых шишек». Однако эта транскрипция неточная. Все слова в китайском языке, независимо от диалекта, односложные. Слог в китайском языке имеет определенную структуру, а именно СГ (согласный-гласный). Он состоит из двух основных элементов. Первым элементом является согласный звук в начале слога, который принято называть «инициаль», вторым элементом является гласная часть в конце слога, которую называют «финаль». Инициаль всегда выражена только одним согласным звуком, который, тем не менее, может быть сложным, вроде — z, ch (в латинской транскрипции). Финаль может быть как простым гласным, состоящим из одного звука, так и дифтонгом или трифтонгом. Кроме того, допустимо отсутствие начального согласного в слоге, наподобие yi, ai, yu… Характерной особенностью китайского языка являются так называемые назалированные финали, которые содержат конечный носовой элемент: liang, mian… Между тем назалированная финаль не является согласным, и, строго говоря, в русской транскрипции она не должна обозначаться буквой «я» или, тем более, буквами «яг». Поэтому более корректно записывать не дин-лин, а ди-ли или тили (ting-ling), а произносить окончания слогов в нос. Это обязательно следует иметь в виду. Кроме того, как указывает Л. Н. Гумилев «Ди и дили действительно варианты одного этнонима в фонетической передаче»116, а по словам Л. П. Потапова117, наиболее видные современные ориенталисты склонны сводить название теле, группы племен Центральной Азии, к названию ting-ling (динлины). Впрочем, разговор о динлинах (ди, дили, дилинь) отдельный и очень занятный. Сейчас же вернемся к нашим деревьям. Ель в Приморском крае представлена, в частности, видом Picea ajanensis, которая вместе с пихтой Abies nephrolepis образует пихтово-еловые леса.

5. Дуб. В Приморском крае дубы образуют целые леса, в частности, на восточных и западных склонах Сихотэ-Алиня, в южном и среднем Приморье, на западных и юго-западных предгорьях Сихотэ-Алиня, на отрогах Черных гор, проникающих на юго-запад Приморья из Маньчжурии, и на увалах, окружающих Ханкайско-Уссурийскую равнину118. На Дальнем Востоке вообще распространены два вида: Quercus mongolica (этот, кстати, используется в озеленении Москвы) и Quercus dentata, последний распространен на Дальнем Востоке и в Восточной Азии. Quercus mongolica (дуб монгольский) дико произрастает в средней и южной частях Дальнего Востока, в Восточной Сибири и Восточной Азии.

Между тем В. В. Иванов и Т. В. Гамкрелидзе указывают на связь семантики слова «дуб» с семантикой слова «гора», «скала», тогда как В. А. Сафронов указывает на скальный (горный) дуб как на неотъемлемую часть флоры ИЕ прародины, что само по себе не одно и то же, поскольку В. А. Сафронов понимает под «скальным» дубом конкретный вид, очевидно Quercus petraea119, тогда как В. В. Иванов и Т. В. Гамкрелидзе понимают под ним весь род Quercus, т. е. листопадных или вечнозеленых деревьев, реже кустарников, семейства буковых. В частности, они нисколько не возражают против Quercus robur и прямо указывают: «др. — инд. parkati (вариант plaksa) «священное фиговое дерево», ср. панджаби pargai «каменный дуб» (Quercus robur)»120. A Quercus robur, это дуб черешчатый, или обыкновенный. Северная граница его ареала проходит по линии С.-Петербург — Вологда — Вятка — южнее Перми, в Предуралье уходит на юг и от Оренбурга идет почти параллельно государственной границе России. Черешчатый дуб является основной породой широколиственных лесов Русской равнины, где он растет обычно с липой, кленом, ясенем, грабом, а в поймах рек — с черной ольхой. Заходит на север в подзону тайги, часто в соседстве с сосной, осиной, реже с елью121.

6. Тис. На Дальнем Востоке произрастает Taxus cuspidata (тис остроконечный). Распространен на Южном Сахалине, Южных Курилах, на юго-востоке Хабаровского края по Амуру и на восточном макросклоне хребта Сихотэ-Алинь на территории всего Приморского края122. Вне России тис остроконечный встречается в Китае, на п-ове Корея и в Японии. В России есть еще один вид тиса, тис ягодный, и произрастает он на Кавказе.

7. Граб. На юге Приморского края произрастает граб сердцелистный (Carpinus cordata), который обитает во втором, а иногда и в третьем ярусе кедрово-широколиственных и чернопихтово-широколиственных лесов. Представляет из себя красивое и очень своеобразное листопадное дерево до 15 м высотой.

8. Бук, на территории российского Дальнего Востока отсутствует, однако на сопредельных территориях, таких как Корея, Китай, Япония123, он представлен весьма широко. Так, в Японии, а именно на о. Хонсю и в южной половине о. Хоккайдо, произрастают широколиственные листопадные леса, в которых доминируют бук японский (Fagus japonica) и бук городчатый (Fagus crenata). В Китае наличествуют бук Энглера124 (Fagus engleriana) и бук южнокитайский (Fagus longipetiolata). На Тайване растет тайваньский бук (Fagus hayatae).

9. Ясень. В Приморском крае достаточно широко распространен ясень маньчжурский (Fraxinus mandshurica), он же произрастает на территории исторической Маньчжурии, Кореи, Южного Сахалина, Амурской области и др.125.

10. Ореховое дерево. В. В. Иванов, Т. В. Гамкрелидзе и В. А. Сафронов понимают под этим деревом грецкий орех. Однако на Дальнем Востоке растет его ближайший родственник — маньчжурский орех (Juglans manshurica), практически ничем от европейского собрата не отличающийся, кроме как более толстой и крепкой скорлупой. Он представляет из себя листопадное однодомное дерево семейства ореховых. Плоды костянковидные, с зеленой или буроватой мясистой наружной оболочкой. Растет в Северном Китае и Корее, а также в России (в Приморье и Приамурье), в смешанных кедрово-широколиственных лесах по долинам рек и в нижнем поясе гор.

11. Яблоня. Яблоня (Malus), род деревьев семейства розовых, насчитывающий около 35 видов. Родина — северная умеренная зона. В Приморье, к примеру, встречается яблоня маньчжурская (Malus mandshurica). Общее географическое распространение этого вида охватывает северо-восточные районы Китая, Корею126.

12. Кизил (вишня). Кизил. Дерен (Chamaepericlymenum), род растений семейства кизиловых. Невысокие полукустарники с подземными ползучими деревянистыми корневищами и травянистыми однолетними стеблями. Три вида, в Европе, на Дальнем Востоке и в Северной Америке. Дерен шведский (Ch. suecicum) растет на севере европейской части России и на Дальнем Востоке; дерен канадский (Ch. canadense) и дерен уналашкинский (Ch. unalaschkense) — на Дальнем Востоке. Роды дерена, кизил (Cornus), свидина и некоторые др. часто объединяют в один род под названием дерен или кизил. В Маньчжурии, к примеру, произрастает Cornus alba127 (также и в Корее) и Cornus bretschneideri, в Корее и на российском Дальнем Востоке, Cornus canadensis128.

Вишня. Группа древесных и кустарниковых в основном листопадных видов рода Prunus семейства розовых, часто выделяемая в особый подрод Cerasus. На российском Дальнем Востоке, в Китае, Корее, Японии произрастает вишня войлочная, или китайская (С. tomentosa), — небольшой кустарник высотой 1–2,5 м.

13. Тутовое дерево (шелковица, ежевика, темная ягода). Наиболее известны Morus alba и Morus nigra, листья первого вида идут на откорм шелковичных червей (тутового шелкопряда). В Маньчжурии произрастает вид Morus mongolica129. Он же произрастает в других провинциях Китая, в Корее и Японии. Кстати говоря, дикий тутовый шелкопряд водится в Северном Китае и южных районах Приморского края. Также вид Morus bombycis растет на юго-западе Сахалина. Что же касается Morus nigra, как шелковицы с темными ягодами, на которых настаивают В. В. Иванов и Т. В. Гамкрелидзе, то таковая культивируется в Синьцзяне и провинции Хэбэй, а ее родиной, считается Передняя Азия. Между тем слова «тутовое дерево» и «ягода тутового дерева» предполагаются В. В. Ивановым и Т. В. Гамкрелидзе в форме *moro-, которая в некоторых ИЕ языках означает еще и ежевику и восходит к образу «темная ягода»130, а раз так, то, собственно говоря, нет необходимости упираться в прародину именно Morus nigra, здесь, на мой взгляд, вполне корректно утверждать о любой дикой темной ягоде, которой в Приморском регионе, равно как и во многих других, найдется достаточно.

Ситуация с остальной растительностью выглядит следующим образом.

14. Мох. В Приморском крае произрастают мхи Aulocomnium, Polytrichum, Rhytidium, Rhacomitrium, Dicranum и др.131.

15. Вереск (вечнозеленый кустарник). Вроде вереск всего один вид — вереск обыкновенный (Calluna vulgaris), представленный несколькими десятками сортов. Распространен в европейской части России, по всей Западной Европе, встречается в Западной Сибири, в Малой Азии, на севере и западе Африки, на Азорских островах. На Дальнем Востоке отсутствует. Впрочем, по утверждению БСЭ, иногда вереском называют также представителей рода ерика, или эрика (Erica), а это меняет дело, поскольку представители семейства вересковых (Ericaceae) распространены от северных арктических районов до субтропиков. В. В. Иванов и Т. В. Гамкрелидзе считают, что «определить, какую (или какие) из этих многочисленных разновидностей могло обозначать древнее индоевропейское слово, не представляется возможным»132.

16. Роза (шиповник). Шиповник (Rosa), род обычно колючих кустарников семейства розовых. Насчитывает около 200 видов, естественный ареал которых охватывает зону умеренного климата Северного полушария, и южные высокогорья вплоть до Мексики и Индии. Некоторое, относительно небольшое, число этих видов было изменено цветоводами и послужило началом всем сортам садовых роз. Самым распространенным в Приморье и Приамурье видом шиповника является шиповник даурский (Rosa davurica). Присутствуют также шиповник морщинистый (Rosa rugosa), шиповник Максимовича и др.133.

17. Виноград. Виноград относительно хорошо растет во всех районах Приморского края. Самый зимостойкий сорт здесь «Альфа», выращивают также сорта «Таежный изумруд», «Хасанский боуса» и др. Кроме того, в Приморском крае, на юге Хабаровского края, в Амурской области растет еще и дикий амурский виноград (Vitis amurensis Rupr.).

Таким образом, из семнадцати представленных наименований деревьев и растений ИЕ прародины в Приморском регионе одно только не встречается в самом регионе, но встречается непосредственно на его границах, бук (Fagus engleriana). Сейчас рассмотрим фауну ИЕ прародины и соответствие ей фауны Приморского региона. Коротко, не вдаваясь в особые подробности, отметим.

1. Медведь, в Приморском крае, бурый медведь — Ursus arctos, гималайский медведь — Ursus thibetanus134.

2. Волк, в Приморском крае, Canis lupus, а также красный волк — Сиоп alpinus Pallas135.

3. Лиса (шакал), в Приморском крае, Canis vulpes136.

4. Рысь, в Приморском крае, Felis lynx, это реликтовый вид, кроме того, водится рысь обыкновенная, Lynx lynx Linnaeus137.

5. Вепрь, он же свинья дикая, Sus scrofa Linnaeus, присутствует в Приморском крае, Амурской области и др.138.

6. Олень (лось, антилопа). Олень, в Приморском крае, уссурийский пятнистый олень — Cervus (Cervus) nippon hortulorum Swinhoe, северный олень — Rangifer tarandus Linnaeus139.

Лось, в Приморском крае — Alces alces140.

Антилопа, это общее название для многих парнокопытных, отнесенных к семейству полорогих (Bovidae), но отличающихся от других его представителей более изящным телосложением и рогами, направленными в основном вверх и назад, а не в стороны. Греческое antholops означает рогатое животное, не имеет таксономического значения и применяется более чем к 100 заметно различающимся видам и подвидам (географическим расам) полорогих. Антилопы были широко распространены в Европе, Азии и Африке с начала плиоцена (ок. 5 млн. л. н.) до конца плейстоцена (10 тыс. л. н.). Таким образом, знакомство древнейших обитателей Приморского региона с с какими-то видами антилоп несомненно, поскольку даже в наше время на территории соседней Монголии (причем именно на ее востоке) обитают такие животные, как дзерен. В принципе, если учесть, что пять тысяч лет назад люди понятия не имели о современной научной классификации полорогих, то они могли называть антилопами и каких-нибудь косуль.

7. Дикий бык (тур, зубр). Тур, он же Bos taurus primigenius, первобытный дикий бык, который считается прародителем современного крупного рогатого скота, за несколько тысячелетий до н. э. был распространен на всей территории Европы, Азии и Африки.

8. Заяц, в Приморском крае, заяц-беляк Lepus timidus, маньчжурский заяц Lepus mandshuricus141.

9. Белка (хорек, горностай). Белка, в Приморском крае присутствует маньчжурская белка, Sciurus vulgaris mantchuricus, являющаяся особым крупным подвидом белки обыкновенной142, а также и сама белка обыкновенная, Sciurus vulgaris Linnaeus143.

Хорек, степной хорек, Mustela eversmanni, на западе встречается от Югославии и Чехии, а далее к востоку по лесостепи, степям и полупустыням России, Средней и Центральной Азии до Дальнего Востока и Восточного Китая144. Встречается в Амурской области.

Горностай (Mustela erminea), проживает практически на всей территории России, в частности, в Приморском, Хабаровском краях145, а также на северо-востоке Китая, на севере Японии.

10. Лев, по сообщению энц. Кругосвет146, в конце плейстоцена, от 100 до 10 тыс. лет назад, львы жили по всему земному шару, а их ареал охватывал всю Европу, Азию от Передней Азии до Индии и к северу до Сибири, практически всю Африку, а также оба Американских континента от Юкона до Перу. Впрочем, каких-либо твердых оснований утверждать, что жители ДВ региона могли встречаться со львами, у меня нет, и потому льва в данном случае, мы исключаем.

11. Слон (слоновая кость, верблюд), индийский слон Elephas maximus indicus, в настоящее время обитает в сильно фрагментированном ареале в Южной Индии, предгорьях Гималаев, Северо-Восточной Индии; встречается в Китае (пров. Юньнань), Мьянме, Таиланде, Камбодже и на Малайском полуострове. В Древнем Китае слон был очень хорошо известен, отсюда могла поступать на север слоновая кость. Что касается верблюда, то он был хорошо знаком жителям ДВ региона, поскольку ареал распространения двугорбого верблюда Camelus bactrianus доходит до северо-востока Китая.

12. Обезьяна, это животное вряд ли было неизвестным для жителей Дальнего Востока, поскольку в Азии она распространена и в Японии (Масаса fuscata), и в Центральном Китае, во всяком случае в районе среднего и нижнего течения Янцзы макаки водятся совершенно точно.

13. Леопард (барс, пантера). Леопард, в Приморском крае, амурский леопард — Panthera pardus orientalis Schlegel147.

14. Бобер (выдра). Бобер. Бобер обыкновенный, Castor fiber Linnaeus, распространен в бореальной части Евразии от Атлантического побережья до Прибайкалья и Монголии148, его присутствие зафиксировано в низовьях Амура. Кроме того, в исторических документах утверждается, что и в давние времена бобер на Амуре водился. Так, в донесении нерчинских служилых людей агенту Л. Лангу в Селенгинске от 21.01.1726 говорится: «А пахотных мест по оной реке Амуру по обе стороны и сенных покосов, також и звериных промыслов, а именно соболиных, рысьих, лисичьих и протчих всяких зело много и гораздо довольно было, такожде барсов и бобров было ж, токмо не гораздо довольно»149.

Выдра, в Приморском крае, Lutra lutra150.

15. Мышь (крот). Мышь, таковых в регионе имеется преизрядное количество и различных видов.

Крот, в Приморском крае, уссурийский крот Mogera robusta и др.151.

16. Змея, присутствует в Приморском регионе во множестве и различных видов.

17. Черепаха. Дальневосточная черепаха, Trionyx sinensis, встречается в пределах России спорадично по бассейну Амура почти от устья и на юг до западной части Приморья и границы с КНДР. Вне России населяет Восточный Китай, КНДР, Японию, а также о-ва Хайнань, Тайвань и Гавайские152.

18. Краб, на побережье присутствует во множестве и различных видов.

19. Лягушка (жаба), присутствует во множестве и различных видов.

20. Лосось, присутствует во множестве и различных видов, заходит на нерест в реки Приморского края. К примеру, горбуша (Oncorhynchus gorbuscha), кета (Oncorhynchus Keta) и др.

21. Орел, в Приморском крае присутствует орлан-белохвост, Haliaeetus albicilla, впрочем он присутствует практически на всей территории России, кроме, пожалуй, тундры153.

22. Журавль, в Приморском крае присутствует журавль маньчжурский, Grus japonensis, и другие виды.

23. Ворон, Corvus corax Linnaeus, присутствует.

24. Дрозд (скворец, воробей). Дрозд, в Приморском крае присутствует пестрый дрозд, Zoothera dauma, сизый дрозд, Turdus hortulorum Sclater, и др.

Воробей, присутствует.

25. Дятел (зяблик, маленькая птичка). Дятел, присутствует во множестве и различных видов, например, дятел пестрый большой, Dendrocopos major.

Зяблик, Fringilla coelebs Linnaeus, отсутствует.

26. Гусь (лебедь, утка, водяная птица). Гусь, в Приморском крае присутствует серый гусь, Anser anser, и другие гусеобразные. Из уток гнездится, к примеру, кряква, Anas platyrhynchos.

27. Тетерев (глухарь), в Приморском крае присутствует тетерев, Lyrurus tetrix.

28. Оса (шершень), присутствует.

29. Гнида (вошь), присутствует.

30. Муха (овод), присутствует.

Общий итог. Против локализации ИЕ прародины в Приморском регионе (Маньчжурия, Приморье, Амурская обл., ЕАО, юг Хабаровского края) может работать только «аргумент льва». Впрочем, здесь также не все однозначно, дело в том, что понятие «лев» выражалось не только основой ieu- (к примеру в хеттском), но и др. — инд. simha-, которой этимологически соответствует армянское inj «барс» из *sing[h]o-154. В Приморском крае же обитает, как выше было упомянуто, амурский леопард, так же называемый еще и амурским барсом, а вообще в БСЭ пишется следующее: «Барс, леопард [Felis (Pardus) pardus], хищное млекопитающее семейства кошачьих». Также в свое время Г. Чайлд высказывался вполне однозначно: «Отсутствие в индоевропейских языках слова для обозначения льва (название этого животного было заимствовано греками у семитских народов и уже от них попало в другие европейские языки) позволяет исключить из района поисков Малую Азию, Месопотамию и Африку»155.

Пограничные значения имеют аргументы бука, слона, обезьяны. Всего аргументов представлено сорок семь, если убрать сомнительные слон, обезьяна, то сорок пять. Практически мы наблюдаем схождение по всем сорока пяти аргументам.

Следует признать, что абсолютно полного совпадения реалий Приморского региона с реалиями ИЕ прародины, которые получены по данным лингвистического анализа, нет. Но его, этого абсолютно полного совпадения, и не должно быть. Его нет и в случае с Малой Азией, которую выдвигают в качестве ИЕ прародины авторы вышеуказанного лингвистического анализа академики В. В. Иванов и Т. В. Гамкрелидзе. Однако есть одно очень любопытное обстоятельство. Дело в том, что природа Малой Азии сочетает в себе как некоторые черты умеренного северного климата, так и черты климата южного. Именно это сочетание характерно и для того же Приморского края, который отличается своеобразием климатического режима, поскольку располагается на границе Евразии и Тихого океана. Широкая амплитуда его экотопов, от горных вершин до широких речных долин равнинной части края, создает здесь условия для существования очень разнообразной растительности и экзотических сочетаний ее элементов. Еще Н. М. Пржевальский отмечал, что в Приморье южные лианы обвивают северные ели. С другой стороны, на сравнительно небольшой территории Приморья присутствует сочетание высокогорной растительности, а также лесов, лугов и болот.

Между тем Приморский регион, на мой взгляд, вряд ли может претендовать на звание прародины индоевропейцев, и вовсе не потому, что размещение прародины некоей части белой расы на Дальнем Востоке выглядит абсурдно и фантастично. Ничего абсурдного, экзотического и фантастического здесь вовсе нет. Предположение о существовании загадочной белой расы на территории Северного Китая и Южной Сибири перестало быть только предположением уже в XIX веке. Еще Поль Топинар156 в те времена писал: «Можно считать доказанным существование в былые времена в Центральной и Северной Азии расы с зелеными глазами и рыжими волосами». Советская антропология вовсе не отрицала наличия европеоидного элемента в древнейшем населении южносибирского и северокитайского регионов. Акад. Г. Ф. Дебец утверждал, что данная раса восходила здесь к верхнему палеолиту и кроманьонцам, причем он утверждал, что она развивалась здесь совершенно независимо157.

Так что же такое этот самый Приморский регион и какое место он может занимать в нашей истории? Скорее всего, на мой взгляд, есть два варианта ответа. Первый: данный регион есть территория расселения поздних ностратиков (евразийцев) после их ухода с прежнего, северо-сибирского, ареала под воздействием резкого похолодания. Поздненостратический язык был максимально близок к протоиндоевропейскому, и потому в айнском, корейском, японском, монгольском, тюркском, финском языках сохранились языковые соответствия, которые можно еще трактовать как ИЕ соответствия. Второй: белая раса в Северном Китае и Южной Сибири есть результат позднего расселения части индоевропейской общности из Восточной Европы.

В пользу как первого, так и второго вариантов есть определенные и весьма веские доводы. В первом случае, древность айнов и отнесение начала их истории к ностратическим временам сомнений практически не вызывает. Причем посмотрите, читатель, если довериться мнению того же В. Д. Косарева и др., то айнская история насчитывает около 12 тыс. лет, и за это время айны не превратились совершенно в монголоидов и сохранили весьма явные европеоидные черты. Между тем тезис о существования ностратического языка и его единстве для предков великороссов, поляков, японцев, корейцев, халха-монголов, казахов и пр. предполагает и расовое единство этих народов в древнейшие времена, а этот тезис, как бы там ни было, крайне сомнителен.

Здесь нельзя не обратить внимания на один важнейший факт, а именно: на соответствие наименования лошади в кельтском языке и наименования лошади в «алтайских» языках, т. е. в монгольском, маньчжурском, корейском и тибето-китайских языках, т. е. в китайском, бирманском и тибетском. Так, в кельтских языках «лошадь» обозначается как marc (древнеирландский), march (валлийский), μαρχαν (галльский), каковые наименования восходят к праформе *mark[h]o-158. Из кельтского данная форма была заимствована в германские языки: marrlmerr, конь/кобыла (древнеисландский), marahlmariha, конь/кобыла (древневерхненемецкий), mearh/miere, конь/кобыла (древнеанглийский). Данное название лошади распространено во многих языках Евразии: morin (монгольский), murin (маньчжурский), mal (корейский), каковые лексемы имеют праформу *mor-159. В тибето-китайских языках данная праформа оказалась изменена в *mran, откуда китайское слово ma, древнебирманское mran, древнетибетское rman.

Между тем, по утверждению В. В. Иванова и ТВ. Гамкрелидзе, кельтская праформа *mark[h]o- не находит себе соответствий в других ИЕ языках и ее происхождение может быть объяснено заимствованием «из какого-то восточноазиатского источника»160. «Слово (кельтская основа *mark[h]o. — К.П.) представляет собой, очевидно, миграционный термин, распространившийся во всех языках Центральной и Восточной Азии, откуда оно могло попасть в кельто-германские диалекты»161. Таким образом под гипотезой о дальневосточной прародине индоевропейцев (или поздних ностратиков) появляются весьма веские основания. Получается, что исходная точка кельтской миграции находится на Дальнем Востоке, и это утверждение вовсе не является фантастическим на фоне «татаро-монгольской» теории, а также теории о тождественности европейских гуннов и азиатских хунну. Однако есть серьезные сомнения по этому поводу.

Дело в том, что предком современной лошади не является лошадь Пржевальского (Equus przewalskii), которая в диком виде была распространена в степях Центральной Азии. Данное положение подтверждает хромосомный анализ: у лошади Пржевальского в наличии 66 пар хромосом, а у домашней — 64. Хотя следует отметить, что Equus przewalskii скрещивается с домашней лошадью и дает плодовитое потомство (БСЭ). Таким образом, наиболее оправданно считать предком домашней лошади тарпана, т. е. европейскую дикую лошадь, подвид домашней лошади. Степной тарпан (Equus caballus gmelini) был широко распространен как в степях европейской части России так и в ее лесной части, его ареал занимал степи и лесостепи на север до р. Оки и от восточной Румынии до Урала. В ряде стран Европы был распространен лесной тарпан, Equus caballus silvaticus, который водился на территории Западной и Юго-Западной Белоруссии, Литвы, Польши, Германии и в некоторых других странах Западной Европы. Тарпаны вообще отличались небольшим ростом (высота в холке 116–136 см), плотным телосложением, серой «мышастой» окраской с черной полосой вдоль спины и черными же стоячей гривой и хвостом. Дольше всего степные тарпаны сохранялись в причерноморских степях, где они были многочисленны еще в начале XIX века, но уже к концу этого столетия они были практически полностью истреблены. Главную роль в их исчезновении сыграла распашка целинных степей, основного места их обитания. Считается, что предковой формой тарпана была его степная разновидность162, которая выглядела несколько мощнее развившейся от нее лесной. Г. Чайлд замечает на этот счет: «… поскольку индоевропейская лошадь была «быстрой» (ср. 6sva, ίππος equus и asu ώκνς, acer — «быстро»), кажется более вероятным, что это могла быть степная лошадь Пржевальского либо лошадь, водившаяся в пустыне и останки которой были обнаружены в Анау (Equus caballus Pumpellyi), чем тучная германская лесная лошадь (Equus cab. Nehringi Duerst). В последнем случае нам пришлось бы переместить поиски колыбели индоевропейцев в восточном направлении»163. Лошадь Пржевальского, кажется, отпадает по аргументам генетического характера, а вот степной тарпан, Equus caballus gmelini, вполне подходит на роль прародителя домашей лошади, Equus caballus.

И все-таки, как же связать монгольское слово morin, маньчжурское murin с древнеисландским marrlmerr и верхненемецким marahlmariha? Понятно, что через кельтов, но тогда следует признать, что кельты пришли с Дальнего Востока или кто-то пришел с Дальнего Востока и научил кельтов коневодству, каковое они передали германцам. Но этот таинственный кто-то не мог обучиться коневодству на Дальнем Востоке, поскольку лошадь явно была одомашнена в ареале обитания степного тарпана, а это южнорусские степи плюс лесостепи и даже леса к северу от этих степей. Следовательно, какие-то кельтические народы должны были мигрировать на Восток и там передать народам монголоидной расы, тем же китайцам, как сведения о коневодстве, так и собственно саму лошадь как предмет коневодства. Дело еще и в том, что и в Западной Европе кельты, более чем вероятно, являлись пришельцами и завоевателями. Последнее заявление может вызвать у читателя недоверие, поскольку общеизвестно, что кельты первоначально обитали в 1-й половине I тысячелетия до н. э. в бассейнах Рейна, Сены и Луары и верховьях Дуная и только позднее заселили территорию современной Франции, Бельгии, Швейцарии, юга Германии, Австрии, северной Италии, северной и западной Испании, Британских островов (бритты), Чехии, частично Венгрии и Болгарии. В I в. до н. э. германцы оттеснили кельтов за Рейн, а в 58–51 гг. Юлий Цезарь овладел всей Галлией (территории будущей Франции), после чего местное население подверглось романизации.

Так кто же такие эти кельты? Греки называли их Keltoi и Galatoi, римляне — Celtae, Galli, Celtici.

Во-первых, на первую половину I тыс. до н. э., очевидно, приходится начало периода кельтского могущества или периода широкой кельтской экспансии (вряд ли можно отрицать кельтское присутствие в более ранние времена) и на это же время, во всяком случае около того, приходится первый фонетический сдвиг в немецком языке. Т. е. исторически этот сдвиг связан с кельтизацией Германии или, что будет, очевидно, точнее, с первой ее массированной индоевропеизацией.

Во-вторых. О происхождении кельтов известно очень мало, однако наиболее вероятно предполагать их очень древнее и северное происхождение. Как считают видные кельтоведы Запада Кристиан Гюйонварх и Франсуаза Леру: «События, наиболее чреватые последствиями для истории человечества, свершались вне рамок обозримой истории, происходили четыре или пять тысячелетий назад, когда массы завоевателей, говоривших на родственных языках, а то и на одном языке (факт маловероятный и не поддающийся проверке), по неизвестным причинам (изменение климата, перенаселение, политические битвы, религиозные распри?) покинули северные районы Евразии, которые не стоит пытаться точно определить на карте. Согласимся лишь с тем, что воспоминание об этой арктической прародине сохранилось, с одной стороны, в мифах о северном происхождении ирландских Племен богини Дану, а с другой — в названии гипербореев, которым греки обозначали кельтов (или германцев) северо-запада Европы»164.

В-третьих. Очень трудно дать антропологическое и этническое описание кельтов. Несомненно одно: их роль в ранней истории Западной Европы аналогична роли авестийских и ведических ариев, которые пришли в Индию и Иран в виде этносов, а затем преобразовались в социальную надстройку над местным обществом, в которую со временем оказались включены и местные влиятельные роды. Система организации кельтов в этом социальном образе практически полностью копирует трехчленную систему каст индоиранцев, за тем только исключением, что жесткой сегрегации у кельтов, скорее всего, не было из-за отсутствия каких-либо реальных расовых различий между ними и покоренными этносами. По мнению вышеуказанных авторов «в своих государствах кельты были всего лишь аристократическим и воинским меньшинством. Именно такое впечатление оставляет ирландский эпос… такое же впечатление остается при внимательном рассмотрении и от множества других эпосов, таких, например, как индийский эпос «Махабхарата» и германский «Песнь о Нибелунгах».

Итак. Если кельты есть пришлый элемент Западной Европы, то где находится исходный пункт их миграции? Неужели действительно на Дальнем Востоке? Для меня лично, как жителя Дальнего Востока, было бы весьма соблазнительно вывести кельтов именно из этих мест, исходя из принципа местного патриотизма. Однако, вместо того чтобы в очередной раз гнать орду завоевателей от Тихого океана до Атлантического, я предпочел бы искать более экономный способ расселения индоевропейцев по территории Евразии. Возможно, что исходная точка кельтской миграции находится где-то в ареале обитания степного тарпана, приручив которого кельты получили неоспоримое преимущество в военном деле. Надо сказать, что тарпан, хотя и представлял собой весьма малорослое животное по сравнению с сегодняшними ахалтекинцами, тем не менее, отличался великолепной быстротой передвижения, изумительной выносливостью и крайней неприхотливостью. По всей видимости, родиной кельтов являлась Восточная Европа, из которой миграционные потоки шли как на Дальний Восток, так и в Западную Европу. Но вот вопрос. Восточную Европу можно разделить на лесной Север и степной Юг, откуда же конкретно вышли кельты?

В последнее время историческая наука склоняется к той мысли, что прародиной ариев являлось Северное Причерноморье и оттуда, словно из рога изобилия, выходили свирепые рыжебородые воины на завоевание евразийских земель. Легче перечислить те народы, которые не подверглись арийской экспансии, нежели те, что ей подверглись. В принципе для меня, как великоросса в частности и славянина вообще, нет особой разницы, куда будет помещена прародина ариев, в волго-донские степи или в московитские леса. Ни в том ни в другом краю я сроду не гостил, тем не менее вполне обоснованно считаю эти земли своими. Даже если ученые со всей определенностью докажут, что ИЕ прародиной является территория Польши, то и в этом случае мое самолюбие будет полностью удовлетворено, поскольку поляки, равно как и я, славяне, как бы их русофобствующие элементы ни доказывали финно-угорское происхождение великороссов и как бы их правящий класс ни лизал сапоги натовскому начальству, Все проходит, и это пройдет, а славянское родство, несмотря на все междоусобные драки, останется неизменным.


Впрочем, вернемся к нашим кельтам. Во второй раз зададимся вопросом: как же связать монгольское слово morin, маньчжурское murin с древнеисландским marr/merr и верхненемецким marah/mariha? Отвечаю. Нет ничего проще. Все эти слова можно легко увязать между собой с помощью известнейшего русского слова мерин, которое обозначает, конечно же, лошадь, вернее коня. Интересно, что латинское слово caballus — это не более и не менее как русское слово кобыла. Ничего удивительного, это и есть индоевропейское родство в действии. Интересно только одно, каким образом старославянское kobyla оказалось в составе древнетюркского (keval, kevil — скакун) и персидского (kaval — быстрая лошадь) языков?165При этом слово лошадь считается в русском языке заимствованием из тюркского, (a)lasa166.

Дело в том, что и вышеназванное, очень русское слово мерин считается заимствованием из монгольского167.(Явный анахронизм и прочие сложности здесь демонстративно не принимаются во внимание). Какие же факты положены в основание данного утверждения? Основание в данном случае довольно шаткое и ни разу не подвергавшееся хоть сколько-нибудь значимой научной критике, а соответственно оно не может быть доказательством. Речь идет об известнейшей «монголо-татарской» теории. Вот эта-то «теория» и положена в основу утверждения, что русское мерин — это монгольское morin.

Здесь необходимо сразу расставить все точки над «i». «Монголо-татарская» теория, равно как и «норманская», относится к числу политико-идеологических конструктов. Одна из них призвана воспитывать в русском народе ненависть к людям с узкими глазами, а вторая призвана воспевать культуртрегерскую миссию германских уберменшей, принадлежность которых к числу арийских народов вызывает большие сомнения в настоящее время.

Давайте ответим на вопрос, как могли пришельцы с Дальнего Востока передать кельтам слово morin, если эти пришельцы понятия не имели о коневодстве? Коневодство, вместе с наименованием лошади, пришло на Дальний Восток с запада. С запада же пришли и другие весьма важные понятия. «Лингвисты установили ранний вклад индоевропейцев в формирование китайской культурной лексики, преимущественно терминов скотоводства, причем Конради168 подтвердил заимствование анализом ситуаций с реалиями»169. Л. С. Клейн170 считает, что в этом индоевропейском вкладе можно выделить два пласта. Один пласт состоит из названий лошади (о том см. выше), гуся (япон. gan, в. — нем. gans, др. — исл. gas, рус. гусь, и др.), кисломолочного продукта или масла (lac<*klac, где знак < означает внутреннюю реконструкцию, без обращения к другим языкам). Второй пласт содержит названия собаки (кит. k'uan, др. — кит. k'iwen) от тохарского В (ku, вин.п. kwem) и меда (др. — кит. miet) от тохарского В (mit<*miat). Данный пласт выводит нас на тохар, чье влияние в Центральной Азии невозможно переоценить.

Л. С. Клейн восстанавливает миграцию тохар следующим образом. Исходной для них являлась известнейшая фатьяновская культура, в которой выделяются две части — балановская и атликасынская. Тохары довольно долго жили в контакте с финно-уграми о чем свидетельствуют как финно-угорские заимствования в тохарском (обычно считаемые субстратом), так и тохарские заимствования в финно-угорских языках171. Затем часть тохаров мигрировала в Южную Сибирь, где оставила после себя карасукскую культуру, после чего, разделившись на две части, наши непоседливые родичи (а в этом вряд ли можно сомневаться) мигрировали в Западную Монголию и Синьцзян (и там и там обнаружены находки карасукского типа)172. Последователи небезызвестного Косинны, а также некоторые российские норманисты связывали фатьяновскую культуру с завоеваниями германцев, поскольку германцы всех и всегда завоевывали (после Второй мировой войны это мнение несколько пошатнулось), а сторонники самостийности и величайшей древности балтов считали ее несомненно балтийской, хотя, как указывает Л. С. Клейн, полоса «балтской» топонимики проходит гораздо южнее и объясняется поздним расселением балтов173. Впрочем, следует признать, что в подобного рода вопросах следует быть весьма осторожным с этнической терминологией, поскольку спекуляций здесь присутствует достаточно. Тот же тохарский нам известен по документам середины I тыс. из Синьцзяна, а балтийские языки мы знаем в очень поздней письменной традиции, когда же речь заходит о временах II тыс. до н. э., то что же мы пытаемся сравнить?

Тохарские языки (их два диалекта: А — это «восточно-тохарский» самоназвание — «арси», и В — «западно-тохарский» — самоназвание «кучан», он более архаичный) имеют одну интересную особенность. Как отмечают В. В. Иванов и Т. В. Гамкрелидзе, кельто-италийские, иллирийские, германские, балтийские и славянские языки, все они обнаруживают ряд лексических изоглосс, общих с тохарскими, что наши авторы объясняют «совместными миграциями» носителей этих языков с тохарами174. На деле речь, конечно же, не идет о «совместных миграциях», хотя это также позволяет обосновать славянское присутствие в Монголии, речь, скорее всего, идет о разновременных миграциях из одного центра, т. е. с территории занимаемой в древности фатьяновской культурой. Таким образом и объясняются как кельтские заимствования в монгольском и маньчжурском языках, так и кельтские заимствования в германских. Т. е. если мы все-таки постараемся следовать, насколько это возможно, принципу Оккама, то увидим, что многие исторические загадки решаются достаточно просто и логично.

Как указывают В. В. Иванов и ТВ. Гамкрелидзе, существуют слова, сближающие тохарский со всеми «древнеевропейскими» языками или с частью из них. Например, в тохарском А есть слово wal, обозначающее царь, то же и в тохарском В walo (ср. русск. волость): в древнеирландском это fol-n- «господствовать», flaith «господство», в латинском ualere «быть сильным», в готском waldan «управлять», в древнеисландском valda, в древневерхненемецком waltan (нем. walten), в литовском veldu «правлю», в прусском вин. п. мн. н. waldnikans «королей», в старославянском vlado «владею»175. Соответственно, в современном русском это слово звучит как владетель или же в форме волод, например в имени Всеволод.

Как бы там ни было, но в настоящее время в исторической науке установилось вполне определенное мнение, что в Центральной и Западной Европе индоевропейцы явились пришельцами и завоевателями. Так, В. В. Иванов и Т. В. Гамкрелидзе, чья работа «Индоевропейский язык и индоевропейцы» вызывает неподдельное восхищение глубиной проработки колоссального массива информации, утверждают, что ИЕ прародиной является Передняя Азия, из которой носители «древнеевропейских» диалектов мигрировали сначала в Среднюю Азию, а затем уже в район Северного Причерноморья, откуда и отправились на покорение Европы, чья восточная граница при Геродоте проходила по Дону (Танаису). В Центральной и Западной Европе они встретились с исконным европейским населением (мегалитические культуры) и подчинили его себе, навязав здешним аборигенам ИЕ язык, который в совокупности с местными доиндоевропейскими языками образовал ряд языков Западной Европы, в том числе и немецкий. Исключение составили баски, «язык которых чудом устоял перед натиском и экспансией в историческую эпоху индоевропейских языков — потомков «древнеевропейских» диалектов»176. Таков начальный этап общей схемы событий, которую предлагают вышеуказанные авторы и с которой, несмотря на проделанную ими огромную работу, совершенно не обязательно соглашаться. Так, «курганная» гипотеза М. Гимбутас, отвергает Переднюю Азию в качестве ИЕ прародины и утверждает, что территорией зарождения ИЕ общности является район Северного Причерноморья.

В. А. Сафронов выделяет целых три ИЕ прародины. Раннеиндоевропейскую в Южной Анатолии (Чатал Хуюк, что согласуется с переднеазиатской теорией В. В. Иванова и ТВ. Гамкрелидзе), VII–VI тыс. до н. э., Среднеиндоевропейскую на Северных Балканах, с культурой — эквивалентом Винча V–IV тыс. до н. э., и Позднеиндоевропейскую прародину, занимающую территорию культуры шнуровой керамики и боевых топоров (КШК). К общности культур шнуровой керамики и принадлежит фатьяновская культура. Безусловно, кроме вышеназванных гипотез, подчеркиваю, гипотез, существуют и другие предположения относительно локализации прародины индоевропейцев.

Сейчас зададимся вот каким вопросом: а могут ли данные современной археологии служить верной опорой в решении вышеуказанного вопроса? Самая главная здесь проблема — насколько они, эти данные, полны и насколько полна обработка полученного к настоящему времени, археологического материала? Так, к примеру, Вологодская область (а это важно в свете теории об арктической прародине ариев) стала подвергаться детальному археологическому изучению только в 80-е годы XX века177. Когда оказался открыт Аркаим (Синташта)? И не находятся ли в той же Сибири еще сотни подобных Аркаимов, сведения о которых способны резко перевернуть наши представления об арийской истории? Археология, к сожалению, выработала только ничтожную часть всех возможных исторических источников, которые еще предстоит весьма долгое время осмысливать.

Не более чем сотню лет назад весь ученый мир называл древних ариев «индогерманцами» и выводил их из Северной Германии, сейчас ученый мир тащит родину наших древнейших предков в сторону Ближнего Востока и Грузии, совершенно не обращая внимания на письменные свидетельства авестийских и ведических ариев о своей северной прародине. До сих пор не изучен вопрос об арийском присутствии в Северном Китае, Южной Сибири, а уж про Дальний Восток и говорить не приходится. Не изучено арийское присутствие в районе Северо-Восточной части Европейской России. До сих пор древнейшая история Великороссии выводится учеными от кривичей, а постулат об изначальном заселении данного региона финно-уграми принят без всяких на то оснований, практически без критики и в угоду неким темным политическим соображениям. Увы, концепция Северо-Восточной Европы в качестве индоевропейской прародины, как отмечал в свое время Л. С. Клейн178, и в советские времена оставалась неразработанной, и в настоящее время ситуация нисколько не поменялась в лучшую сторону. Кроме того, попытки вести об этом речь большей частью напоминают шовинистические построения того же Косинны.

Сейчас, читатель, давайте просто посмотрим на те археологические факты, что у нас есть в отношении Центральной России. Возьмем новейшие обработанные данные по керамике (2007 г.), они позволяют выделить 11 этапов этнокультурного развития населения центра Русской равнины (Волго-Окское междуречье) в эпоху неолита и энеолита179.

I этап (последняя четверть VI тыс. до н. э.). Волго-Окская культура.

II этап (первая половина V тыс. до н. э.). Появление в центре Русской равнины носителей верхневолжской культуры, которые постепенно ассимилируют местное волго-окское население.

III этап (третья четверть V тыс. до н. э.). Верхневолжская культура.

IV этап (последняя четверть V тыс. до н. э.). В заключительный период развития верхневолжской культуры здесь появляются носители культуры с ямочно-гребенчатой керамикой, которые постепенно ассимилируют, или частично вытесняют носителей верхневолжской культуры.

V этап (конец V — первая четверть IV тыс. до н. э.). Культура с ямочно-гребенчатой керамикой.

VI этап (вторая четверть IV тыс. до н. э.). Появление здесь носителей культуры редкоямочной (тонкостенной) керамики, которые вступают в культурные контакты с носителями культуры ямочно-гребенчатой керамики.

VII этап (третья четверть IV тыс. до н. э.). Выделение из среды носителей культуры с редкоямочной (тонкостенной) керамикой группы носителей культуры также с редкоямочной, но более толстостенной керамикой с примесью крупной дресвы. Эту традицию они заимствовали от носителей культуры с ямочно-гребенчатой керамикой. Сосуществование трех культурных групп.

VIII этап (последняя четверть IV — начало III тыс. до н. э.). Появление носителей волосовской культуры, которые активно контактировали как с носителями культуры с ямочно-гребенчатой керамикой так и с носителями с редкоямочной (тонкостенной) керамикой. Ассимиляция культуры с редкоямочной керамикой племенами культуры с ямочно-гребенчатой керамикой.

IX этап (начало — середина III тыс. до н. э.). Ассимиляция племенами волосовской культуры всех проживающих здесь племен.

X этап (третья четверть III тыс. до н. э.). Волосовская культура.

XI этап (последняя четверть III — первая четверть II тыс. до н. э.). Контакт волосовской культуры с фатьяновской. В поздневолосовских слоях появляется керамика фатьяновской культуры. (Необходимое примечание к данной хронологической последовательности культур. Собственно говоря, у нас нет никаких оснований утверждать, даже если речь действительно идет об ассимиляции одними культурными носителями других носителей, что общности, вступавшие во взаимодействие, являлись разноязыковыми. Известно, что носители различных материальных культур могут и говорить на одном языке, и иметь одинаковые антропологические параметры. «Если посмотреть на донцов и рязанцев XVIII–XIX вв. глазами будущего археолога, то можно безошибочно предсказать, что он убежденно отнесет их к разным культурам. Наше преимущество в том, что мы знаем язык, обычаи, песни как рязанских крестьян, так и донских станичников и можем установить этническое тождество»180.)

Фатьяновская культура в вышеприведенном хронологическом порядке определяется археологами как определенно индоевропейская. Какова же этническая принадлежность более ранних культур? Возьмем, к примеру, культуру ямочно-гребенчатой керамики. Традиционно ее относят к финно-уграм, поскольку если не относить ее к финно-уграм, то к кому же тогда? Однако носители культуры ямочно-гребенчатой керамики (КЯГК) не оставили после себя каких-либо письменных документов, а материальная культура далеко не всегда дает однозначные ответы на вопросы об этнической принадлежности тех или иных народов. Так, за время своего соседского существования литовцы, латыши и эстонцы выработали сходную материальную культуру, однако их языки принадлежат даже не то чтобы к разным группам, а вообще к разным языковым семьям. Здесь поможет найти ответ топонимика, а в особенности гидронимика Волго-Окского бассейна.

Так вот. В бассейне Оки присутствуют сотни гидронимов «балтийского» происхождения181. Более того, некоторые исследователи считают, что в этом ареале практически нет финно-угорских гидронимов, а если и есть, то их можно считать отдельными случайными совпадениями182. Б. А. Серебренников, к примеру, утверждал со всей определенностью: «Топонимика Волго-Окского междуречья при помощи финно-угорских языков необъяснима»183. И отмечал, что истоки всей массы топонимов этого ареала следует искать в балтийских языках.

Так, гидроним Волга вполне можно вывести из литовского и латышского valka «небольшая, заросшая травой река» (в верхнем течении это соответствует действительности). Гидроним Ока может иметь происхождение от балтийского akis/okis. Названия более мелких рек также могут быть выведены из балтских языков: Нара (левый приток Оки) — «поток», Лама (правый приток р. Шоша) — «низина, узкая долина», Лобня (левый приток Клязьмы), Лобца (левый приток р. Истра), Лобъ (правый приток р. Шоша) — «долина, русло реки», Руза — «узкий луг с ручьем», две реки Сетунь (обе правые притоки р. Москвы) — «глубокое место реки, середина реки» и т. д.

Однако более всего поразительно тождество гидронимов Волго-Окского междуречья и названий криниц в индийском эпосе «Махабхарата»184: (Криница/Река в Поочье) — 1. Агастья/Агашка, 2. Акша/Акша, 3. Апага/Апака, 4. Арчика/Арчиков, 5. Асита/Асата, 6. Ахалья/Ахаленка, 7. Вадава/Вад, 8. Вамана/Вамна, 9. Ванша/Ванша, 10. Вараха/Варах, 11. Варадана/Варадуна, 12. Кавери/Каверка, 13. Кедара/Кидра, 14. Кубджа/Кубджа, 15. Кумара/ Кумаревка, 16. Кушика/Кушка, 17. Мануша/Манушинской, 18. Париплава/Плава, 19. Плакша/Плакса, 20. оз. Рама/ оз. Рама, 21. Сита/Сить, 22. Сома/Сомь, 23. Сутиртха/ Сутерки, 24. Тушни/Тушина, 25. Урваши/Урвановское, 26. Ушанас/Ушанец, 27. Шанкхини/Шанкини, 28. Шона/ Шана, 29. Шива/Шивская, 30. Якшини/Якшина.

Как же можно соотнести «балтийскую» гидронимику региона и «индоарийскую»?

Как весьма осторожно отмечал выдающийся отечественный языковед Ф. П. Филин (1908–1982): «Общеславянский язык во второй половине I тыс. до н. э. имел безусловные схождения с древнебалтийскими диалектами и несомненные ощутительные связи с северно-иранскими языками»185.

Таким образом, все эти так называемые балтийские, северо-иранские, общеславянские и проч. языки на самом деле где-то в середине II тысячелетия до н. э. представляли собой единый язык. Через тысячу лет в этом языке стали выделяться некоторые диалекты, связанные с миграциями отдельных ИЕ групп и влиянием неиндоевропейского населения, особенно в зоне удаленных миграций, где арии оказывались «в подавляющем меньшинстве».

Еще раз повторю, балтийские языки сохранили определенную архаичность за счет своей маргинализации. Их менее всего затронули изменения, произошедшие на более широких территориях, где политическая и торговая жизнь кипела вовсю, где создавались обширные племенные союзы, велись войны, переселения и т. д. Балтская топонимика Волго-Окского междуречья весьма очевидна, также очевидно и присутствие здесь древнейших «балтов». Но где же сейчас их потомки, неужели они размножились и составляют ныне часть населения Москвы? Почему бы и нет? В Ипатьевской летописи под 1147 годом указывается голядь, которая жила в бассейне Верхней Оки к юго-западу от Москвы и которая историками обычно отождествляется с балтами. Пойдем далее. Как указывает М. Гимбутас: «Белорусский физический тип сходен с балтийским: долихоцефалический (удлиненный) лицевой тип с средним размером черепа, не похож на мезоцефалический (широколицевой) тип людей, живших на Западной Украине»186. Между прочим, и сам этноним литва должен, если говорить прямо и честно, принадлежать белорусам, достаточно только вспомнить полное название Великого княжества Литовского, Жемойтского и Русского, где жемойты и есть собственно балты, а литва здесь — это не кто иной, как сегодняшние белорусы; недаром та же М. Гимбутас отмечает, что «распространение балтийских названий рек, типов погребений и физического типа ограничивается границами Белоруссии»187.

На мой взгляд, именно М. Гимбутас наилучшим образом охарактеризовала проблему балто-славянского единства: «проблема единства или параллелизма (существование двух родственных языков (т. е. балтийских и славянских. — К.П.) до дифференциации) является только вопросом терминологии и хронологии»188. Вопросы же терминологии как раз обычно и рождают наибольшее число спекуляций.

Таким образом, следует признать, что в гидронимии (очень важно!) Волго-Окского междуречья существует сплошная арийская (или индоевропейская, кому как нравится) традиция, берущая свое начало со времен глубочайшей древности, и утверждать, что до вторжения сюда кривичей здесь проживали одни финно-угры, было бы не оправдано ничем, кроме некоей тенденции к «финно-угризации» всего и вся.

Между тем именно соседство с финскими племенами является наиболее показательным фактом в поисках ИЕ прародины, поскольку финны являются ближайшими родственниками ариев по ностратической семье. Как бы там ни было, но в европеоидности финских народов сомневаться не приходится, тогда как и японцы, и корейцы и те же халха-монголы ровно столько же напоминают европеоидов, сколько В. М. Иллич-Свитыч напоминал африканского негра. Европеоидные признаки сегодняшних ностратиков в Евразии уменьшаются с запада на восток, постепенно заменяясь монголоидными, и это лишний раз свидетельствует в пользу размещения ИЕ прародины в Восточной Европе. Еще Н. С. Трубецкой по этому поводу писал: «Между русским, с одной стороны, и бурятом или самоедом — с другой, различие очень велико. Но характерно, что между этими крайними точками существует целая непрерывная цепь промежуточных переходных звеньев. В отношении внешнего антропологического типа лица и строения тела нет резкой разницы между великорусом и мордвином или зырянином; но от зырянина и мордвина опять-таки нет резкого перехода к черемису или вотяку; по типу волжско-камские финны (мордва, вотяки, черемисы) близко сходны с волжскими тюрками (чувашами, татарами, мещеряками); татарский тип так же постепенно переходит к типу башкир и киргизов, от которых путем таких же постепенных переходов приходим к типу собственно монголов, калмыков и бурят»189.

Между тем множество историков, в том числе и такие известнейшие, как В. О. Ключевский в «Курсе русской истории», безусловным образом утверждали, что до прихода славян на территорию того же Волго-Окского междуречья в Центре и на Севере Великороссии обитали сплошь финские племена, которых славяне ассимилировали. В. О. Ключевский полагал колонизацию Северо-востока с середины XII века, затем следующие поколения историков возложили ее на племена кривичей, которые пришли сюда в VI веке. Соответственно и формировался впоследствии взгляд на этногенез великороссов. В обществе утверждалось, вернее пропагандировалось, мнение, причем с известной долей пренебрежительности, что наш народ финского происхождения. Данный постулат насаждался и насаждается с какой-то болезненной назойливостью и сейчас, и за всем этим явственно видна определенная тенденция. Эта тенденция настораживает и отталкивает, хотя в финских родственниках, лично я, к примеру, не вижу ничего зазорного, к тому же, повторюсь, они наши ближайшие родственники по ностратической семье в отличие от некоторых семито-хамитов, которым крайне необходимо, чтобы от них произошло все человечество.

Насчет финского участия в этногенезе великороссов высказано немало мнений, между тем, если в «славянизации» финских племен, проживавших в Восточной Европе в древние времена, никто, собственно говоря, не сомневается, то о «финно-угоризации» здесь ариев, похоже на то, и речи никогда не шло. Однако есть кое-какие данные, которые позволяют заподозрить подобные случаи.

Известно, что этимология гидронима Москва весьма туманна. Его сопоставляли с финским словом musta «черный», с кавказским этнонимом Μόσχοι, марийским moskà «медведь», коми mösk «корова», русским мостки, мордовским мушка «конопля», славянскими основами моек-, мозг-, мож-, мощ-, мост- или балтийскими mask-, mazg-, так-, mast-190. Дело в том, что первоначально следовало бы определиться именно с историческими обстоятельствами, которые могли привести к появлению данного гидронима, а здесь наиболее логично было бы предположить, что гидроним Москва связан с этнонимом мосхи (моски).

Якоб Рейтенфельс, автор конца XVII века, в труде которого перечислено 24 античных, византийских и средневековых автора, среди которых: Геродот, Плиний, Иордан, Герберштейн, Поссевино, Буссов, а также использованы труды Я. Длугоша, М. Меховского, М. Стрыйковского и др., считает мосхов одной из составляющих тогдашнего московитского народа, наряду с готами и скифами, и указывает: «Всякий, ни мало не задумываясь, скажет совершенно определенно, что Мозоху, сыну Иафета, принадлежали в качестве первых поселений (колоний) в мире Каппадокия и вся область Трапезунтская и Колхида, ибо Иосиф Еврей утверждает, что Каппадокия некогда называлась Мосхой, и всякий ясно видит из свидетельств Геродота, Плиния, Страбона, Птоломея и других, достоверных и надежных древних писателей, что мосхи, мосхины и мосинокки занимали как Каппадокию, так и известные кавказские ущелья близ Черного моря». Отсюда, как видно, и происходит вышеупомянутый кавказский этноним Μόσχοι. Далее Рейтенфельс описывает предполагаемую им миграцию мосхов на земли Великороссии (направление этой миграции есть спорный вопрос, поскольку источники, как правило, фиксируют только пребывание того или иного народа в некоей местности), однако наибольший интерес вызывает следующее его утверждение: «Как бы ни было, но имя мосхов, сохранившееся в названии одного древнейшего божества и реки Москвы в небольшом уголке Европы, начало в позднейшие века после долгого забвения все шире и шире распространяться, ибо моксами стали уже называться народы за Казанью»191.

Постараемся проверить данное утверждение. Во-первых, действительно существует древнейшее женское божество Мокошь, которое включено в состав языческого пантеона в Киеве князем Владимиром Святославичем. Память о Мокошь в России и на Украине сохранялась вплоть до XIX века, отчасти слившись после принятия христианства с образом Параскевы Пятницы. Во-вторых, что касается «моксов за Казанью». С Рязанской областью на востоке граничит Мордовия, а мордва имеет два раздела: эрзя и мокша. Там же протекает река Мокша, правый приток Оки.

Но самое любопытное состоит в том, что мокша (санскритское moksa) есть одно из центральных понятий индийской философии и религии индуизма, высшая цель человеческих стремлений, состояние «освобождения» от бедствий существования с его бесконечными перевоплощениями (сансара) и т. д.

Таким образом, если слово moksa финское, то вполне понятно, из какого региона арии пришли в Индию, тем более что в языке коми mösk это еще и корова, а в Индии корова является животным священным. Если же слово moksa арийского корня, то какие могут быть сомнения в том, что народ мордва-мокша изначально являлся индоевропейским и только впоследствии оказался «финно-угризирован», вследствии того, что продвинулся на восток и оторвался от основной массы мосхов? Впрочем, нельзя забывать и об общих финно-арийских корнях в ностратическом языке.

Итак. Продолжающий господствовать в настоящее время в исторической науке и общественном сознании постулат о господстве финского населения в Северо-Восточной Европе до прихода сюда кривичей выглядит как минимум странно. Вернемся к упомянутой выше Фатьяновской культуре. Ее индоевропейская принадлежность установлена прочно, хотя тот же Г. Косинна в свое время считал ее финской, но тенденциозность Косинны более чем очевидна (в этом плане его побивает только доктор Й. Геббельс). Фатьяновская культура на территории Волго-Окского междуречья считается пришлой и у любителя истории, читающего исторические труды, именно такое впечатление и складывается, тем более что формулировки по этому вопросу иногда весьма туманны. К примеру, Д. А. Крайнов пишет: «Происхождение фатьяновцев связывают с продвижением из междуречья Вислы и Дуная воинственных племен культур шнуровой керамики и боевых топоров, которые, продвигаясь с запада на восток, поглотили местные культуры»192. Кто, кого и с кем связывает происхождение фатьяновцев — это вопрос вторичный. Нас больше всего интересуют факты, а факты свидетельствуют следующее: «Наиболее ранние памятники (фатьяновской культуры. — К.П.) расположены на западе по рекам Ловать и Западная Двина, наиболее поздние — в Ярославском Поволжье и на Средней Волге»193. Смотрим по карте, где у нас находится река Ловать. Река Ловать находится у нас в Новгородской области и впадает в озеро Ильмень. Западная Двина протекает по территории Валдая, а это, знаете ли, Тверская область. Сия географическая позиция, как вы сами, читатель, догадываетесь, весьма далека от Вислы, а тем более от Рейна, откуда некоторые современные германофилы пытаются вывести предков фатьяновцев. Реальное положение дел к настоящему времени, выглядит следующим образом: «Для лесной полосы Восточной Европы наибольший интерес представляют племена среднеднепровской и фатьяновской культур, близость которых объясняют общим происхождением. Но указать «общего предка» не удается»194.

Считается, что фатьяновцы, «продвигаясь в западном направлении», заняли территорию волосовских племен, которые сами считаются здесь пришельцами (впрочем, как уже наверное читатель догадался, термин «пришельцы» может иметь весьма относительный смысл). И здесь интересно вот что, «пришлые» фатьяновцы строили точно такие же дома, что и волосовцы, а жилище является в археологии одним из этноопределяющих признаков. Посему иногда считается, что на территории, занимаемой до фатьяновцев волосовцами, фатьяновских жилищ не обнаружено (!). Пока читатель пытается как-то осознать данную информацию, скажу, что «чисто фатьяновские» жилища обнаружены на территории более поздней балановской (средневолжской) культуры, которая входит в состав фатьяновской общности. Здесь же обнаружены и некоторые «чужие» антропологические типы, но… «Но последние исследования установили, что металл средневолжской группы не отличается от металла других фатьяновских памятников, а чужие антропологические типы в них редки. В средневолжской группе известно несколько десятков поселений. Они находятся на высоких холмах, где обнаружены четырехугольные полуземлянки и инвентарь. Вещи, найденные в этих землянках, не отличаются от найденных в могилах. На остальных территориях чисто фатьяновских поселений нет. Фатьяновские вещи встречаются на стоянках волосовской культуры, причем они продолжают на них изредка встречаться до конца бронзового века, когда на этих поселениях уже появляется керамика, типичная для раннего железного века. Поэтому считают, что фатьяновцы не исчезли бесследно, а в соединении с населением местных культур явились основой населения следующей эпохи»195.

Таким образом, следует сделать предположение, что наши фатьяновцы — это просто-напросто поздние волосовцы, шагнувшие в новую технологическую эпоху. Однако следует задаться вопросом, имеем ли мы право относить фатьяновцев к числу наших предков? Ну конечно же! Не просто имеем право, а должны относить. Поймите правильно, я ничего не имею против финнов, угров, тюрков, даже индейцев-карибу, и уж тем более не имею ничего против великих и могучих кривичей, которые прочно окопались в начале нашего исторического периода, но, помилуй Бог, пора уже и взглянуть фактам в глаза, тем более когда они давно известны и опубликованы в издании вроде представленного здесь курса «Археология СССР», который ни в малейшей степени не отличается экстравагантностью рассуждений.

Итак. Каковы же будут выводы? Я думаю, что в случае с Приморским регионом мы имеем дело с ареалом компактного сосредоточения носителей позднего ностратического языка, который, опять подчеркну это, был максимально близок именно к протоиндоевропейскому. В случае с Северо-Восточной Европой мы имеем дело или с прародиной ИЕ, или, по меньшей мере, с ареалом сосредоточения пра- или даже протоиндоевропейцев. Я не считаю, что мне удалось определенно доказать истинность высказанных здесь постулатов, но я думаю, что лучше предъявить на суд общественного мнения некоторые факты и хотя бы попытаться остановить поток современной брехливой исторической пропаганды, которая утверждает, что наш великорусский народ является пришельцем на своей праисторической родине. И Приморский регион, и лесной Север Восточной Европы были в древности каким-то образом связаны между собой (что подтверждается примером с распространением домашней лошади), пусть эти связи являлись, возможно, и нерегулярными, но они, вне всякого сомнения, присутствовали. В любом случае их возможность нельзя отрицать, мотивируя данное отрицание дальностью расстояний, находят же, к примеру, и на Алтае, и в Вологодской области украшения из Египта или сделанные по египетским образцам196.

Сейчас же продолжим изучение древней арийской общности и поговорим о некоторых особенностях языков ИЕ семьи с той целью, чтобы лучше понять механизм образования многих ИЕ народов.

Загрузка...