Батальон «Нордост» в боях за Кавказ. Финские добровольцы на Восточном фронте. 1941–1943

Оборонительный бой 9-й роты под Хазнидоном

В отрыве от своего батальона, будучи подчинена совершенно чужой боевой группе, 9-я рота провела один из тяжелейших, но оказавшийся самым успешным для нее боев.

10 декабря 1942 года 3-й (финский) батальон полка «Нордланд» (резерв корпуса), стоявший в селениях Чикола и Дигора, был поднят по тревоге и направлен на усиление боевой группы Дитриха, закрывавшей выходы из ущелий рук Урух и Лескен. Из этих ущелий русские постоянно наносили удары по обращенному к горам флангу 3-го танкового корпуса, намереваясь зайти ему в тыл и уничтожить. Сражение финского батальона в долинах рек Лескен и Большой Коссолкун уже было описано. Обратимся же теперь к действиям 9-й роты.

9-я рота унтерштурмфюрера Эртеля вышла на новый участок фронта и теперь была подчинена боевой группе Мархи в Хазнидоне. Селение Хазнидон расположено в труднодоступном горном ущелье, добраться до него можно только по каменистой, неукрепленной узкой горной дороге, имевшей много крутых поворотов, то есть по горному серпантину. Это стало первой проблемой, поскольку транспортер для личного состава, тяжелый дизельный грузовик Klöckner-Deutz, не мог пройти по этой дороге, доступной только для телег, запряженных лошадьми или ослами. Решение этой проблемы, однако, было все же найдено: транспорт взвода реактивных минометов Дитриха, полугусеничные вездеходы, смог доставить личный состав и вооружение 9-й роты в Хазнидон.

В Хазнидоне, небольшом тихом предгорном селении, уже расположилась боевая группа Мархи, названная так по имени ее командира. Роту Эртеля здесь с нетерпением ожидали.

Капитан Мархи оказался костлявым мужчиной, типичным жителем Альп, в прошлом полицейским офицером. Он командовал батальоном охранения, состоявшим из солдат старших возрастов. Обычно подобный личный состав нес охранную службу или служил в полевой жандармерии. Батальон был оснащен велосипедами. При батальоне имелась также саперная рота из местных кавказцев.

Эртель доложил Мархи о прибытии роты. С первых же минут между обоими офицерами сложились добрые, доверительные отношения. Мархи оказался опытным горовосходителем, он принимал участие в экспедиции в Анды, на его груди красовался соответствующий памятный знак. Мархи вкратце изложил Эртелю ситуацию: неприятель наносит удары со стороны гор. Во время одного из них врагам удалось добраться до окраины селения. При этом некоторые транспортные средства боевой группы были разграблены и уничтожены.

Мархи также ввел Эртеля в курс относительно местности. Хазнидон расположен на западном берегу реки Урух. Река берет свое начало в горах Кавказа и стремительно несется в ущелье мимо селения. Вокруг селения возвышаются горы. Неприятель засел на юго-западе, там, куда тянется длинный склон, по которому проходит дорога (действительно горная. – Ред.) в горы (к селению Лахумедон). Для создания идеальной обороны надо было бы занять окружающие Хазнидон возвышенности, но туда невозможно доставить необходимые силы. А грузины, из числа которых сформирована саперная группа, не могут быть задействованы в качестве боевого подразделения, поскольку их боевая ценность совершенно незначительна.

После обсуждения всех особенностей местности было принято следующее решение.

Батальон охранения несет оборону у берега Уруха, будучи усилен двумя трофейными русскими станковыми пулеметами, расчеты которых состоят из грузин. Из личного состава 9-й (финской) роты полка «Нордланд» образуются две боевые группы. Оберштурмфюрер Сартио[97] со взводом Шпека и двумя станковыми пулеметами занимает высоты северо-западнее поселка, имея основной сектор обстрела перед ним. Им же придается два 81-мм ротных миномета (которыми командует обершарфюрер Хольмберг). Обершарфюрер Грабов, командир взвода тяжелого вооружения, координирует огонь станковых пулеметов и миномета.

Предполагаемое место, куда будет направлен основной удар неприятеля и сосредоточена наша оборона, находится прямо перед селением. Плохой обзор, ограниченный сектор обстрела и типичные позиции неприятеля на обратных склонах неровностей местности в значительной степени ухудшали оборонительные возможности. Здесь, на некотором удалении от селения, занял позиции взвод обершарфюрера Элмгрена. Ему также был придан один станковый пулемет из группы унтерштурмфюрера Куури, который установили на выдвинутой вперед позиции.

Эртель вместе с командирами взводов и групп определили позиции каждого пулеметного гнезда и каждого индивидуального окопа. Финны и грузины принялись за работу. Кавказцы-грузины из саперной роты оказались отличными строителями, искусными в оборудовании позиций и полевых укреплений. В течение двух дней отдельные опорные пункты и окопы оказались связанными между собой траншеями. От обособленных пулеметных точек и стрелковых позиций траншеи вели к командным пунктам групп и взводов, а оттуда траншеи уходили в тыл, к поселку.

После этого унтерштурмфюрер Эртель выслал несколько разведгрупп, чтобы точно определить расположение неприятеля перед селением. Никакого соприкосновения с противником, русские отошли назад, в горы. Перед селением стояло несколько разбитых транспортных средств – телег и трофейный русский грузовик, – за ними позиции группы Мархи.

Поскольку пока все было спокойно, на следующий день унтерштурмфюрер Эртель на своем бронеавтомобиле отправился на КП батальона в Толдзгун, чтобы доложить командиру о ситуации и узнать про своего ближайшего соседа справа. Этим соседом оказался оберштурмфюрер Дек со своей 11-й (финской) ротой полка «Нордланд»; рота перекрывала ущелье реки Лескен. Между 9-й и 11-й ротами зияла широкая брешь.

Эртель не провел и часа на КП батальона, когда туда поступил телефонный звонок от оберштурмфюрера Сартио: на высоте, которую он занял со своей боевой группой, появились русские, занявшие блиндаж, построенный саперной ротой, но пока еще не занятый финнами, поскольку боевая группа Сартио разделилась было на несколько отрядов. Эртель тут же по телефону приказал Сартио силами ударной группы разрушить блиндаж, а сам немедленно выехал обратно в Хазнидон. Когда он прибыл туда, Сартио уже выполнил его распоряжение.

Командный пункт 9-й роты полка «Нордланд» располагался в одном из домов в южной части Хазнидона, сразу же за группой Куури. Перед домом был отрыт одиночный стрелковый окоп. На заборе, окружавшем небольшой садик перед домом, красовалась издалека видная табличка с надписью «Эртель». Каждый немец и каждый финн знал, что скрывается за этими несколькими буквами. Когда вечерело, этот в дневное время мирный и неприметный дом оживал. Постоянно сновали туда и сюда интенданты и связные. Покой и оживленная деятельность не вызывали никакой реакции со стороны противника – но всегда ли так будет?

В первый день разведка не обнаружила в ближайшей к позициям 9-й роты полосе никаких следов противника, но все обороняющиеся ощущали, что нечто висит в воздухе. Новая разведгруппа должна была проникнуть еще глубже на ничейную полосу.

Это задание было поручено унтершарфюреру Куури с его группой. Куури был испытанным командиром разведгрупп, лесовиком, егерем, истинным обитателем леса – плоть от плоти своего народа. К тому же еще неустрашимый и доверяющий своей интуиции, когда надо было настоять на своем решении перед своими людьми. Группа Куури была поголовно вооружена автоматами; те же, кому не хватило германских, раздобыли себе трофейные русские с барабанными магазинами. Группа Куури отправилась в свободный поиск.

Они отсутствовали уже почти два часа. С ничейной полосы не доносилось никаких звуков боя. На позициях взвода Элмгрена бойцы и командиры с нетерпением ожидали возвращения разведгруппы. Внезапно с того направления, в котором ушла группа Куури, раздалась бешеная перестрелка. Что же случилось? Кое-кто стал высказывать свои мысли и строить предположения. Время текло мучительно медленно, нервы ожидающих были напряжены до предела. Наконец из недалеких от передовой зарослей вынырнул Куури со своей группой – со всеми своими бойцами. Вскоре они уже были на собственных позициях.

Сияющие лица. Всеобщее облегчение. Радость. Вопросы, ответы. Куури сообщил: русские засели глубоко в ущелье. Они надежно закрепились и мастерски замаскировались. Они обитают в лесу, в блиндажах, которые едва можно заметить. Несколько красноармейцев рубили дрова, они-то и навели разведгруппу на блиндажи и позиции. Как и всегда, Куури хотел непременно все подробно разузнать. Он сделал для себя несколько заметок – и домой! К группе во время возвращения неожиданно подкрался один советский офицер, но Куури оказался проворнее, очередь из его автомата свалила офицера на месте. Куури даже успел сорвать с шапки этого офицера красную звезду – в доказательство своего единоборства, что было в обычае у финских солдат. Ошеломленные русские открыли беспорядочный огонь, финны ответили им прицельными очередями из автоматов, прикрыли ими свой отход и невредимыми вернулись к своим.

Солдаты, оборонявшие Хазнидон, были предупреждены. Крупные силы русских были обнаружены, стало известно, что они находятся перед селением. Однажды утром по деревянным стенам дома, где размещался КП роты, прошлась длинная очередь из русского «Максима». Доски разлетелись, как бумажные. Эртель и солдаты его роты – как раз в это время завтракавшие – мгновенно попадали на пол. Пули никого не задели. Через ведущую в другую сторону от врага дверь они покинули неудачно выбранное место, которое остроглазый русский наблюдатель смог опознать как командный пункт. Один из командиров отделений, обершарфюрер Папе, тут же нашел другое подходящее место для КП в 100 метрах от прежнего, новый КП был оборудован в погребе посередине поселка.

22 декабря интенданты доставили на позиции праздничное довольствие к предстоящему Рождеству. Несмотря на угрозу вражеского нападения, командиры рот и групп решили тотчас же раздать личному составу праздничные лакомства. Чего здесь только не было! Эртель и Папе «превратились» в Дедов Морозов. «Кнехтом Рупрехтом»[98] с набитым подарками мешком стал «личный связной» Эртеля Олли Хеласеппя. Они втроем обошли все позиции, беседовали с солдатами и командирами и раздавали рождественские подарки – сигареты, шнапс и шока-колу[99].

Погода была и оставалась неустойчивой. По ночам несколько подмораживало. По утрам в долины рек и на высоты вокруг Хазнидона опускался плотный туман, что облегчало русским приближение к нашим позициям.

Ранним утром 24 декабря защитники Хазнидона были ошеломлены внезапно обрушившейся на них канонадой боя. Станковый пулемет группы Куури бил длинными очередями. Еще толком не рассвело, к тому же небо было затянуто тучами, как и всегда по утрам, лежал туман. Захлебывались автоматы. Эртель отправил своего связного к группе Куури.

Шум боя становился все громче. Теперь слышались уже и разрывы ручных гранат. У Эртеля теперь уже не осталось сомнений: это никакая не стычка разведгрупп, а наступление русских. Связной возвратился и подтвердил это: под прикрытием тумана русские подобрались едва ли не вплотную к группе Куури. Однако расчет станкового пулемета был начеку, это именно они заметили темно-коричневые фигуры в нескольких метрах от своей позиции и открыли по ним уничтожающий огонь из станкового МГ-34.

С рассветом сражение между всем взводом Элмгрена вспыхнуло с новой силой. Русские вели огонь из тяжелых минометов, а также, время от времени, с более далеких позиций из пехотного орудия по селению Хазнидон. Минометное отделение 9-й роты полка «Нордланд» открыло заградительный огонь по пространству перед ротой. Командир роты Эртель постоянно наблюдал за передовым краем русских и не мог заметить нигде никаких перегруппировок или подготовки контрудара. Нигде не было и признака прорыва неприятеля. Русские отражали наш огонь только с собственных позиций.

Около полудня на передовую прибыл артиллерийский наблюдатель и корректировщик огня с румынской батареи горных орудий. Он был посвящен в обстановку и организовал свой наблюдательный пункт на высоте рядом с боевой группой Сартио. Отсюда местность просматривалась на далекое расстояние, вплоть до ложбины в 200 метрах перед взводом Элмгрена, который, впрочем, не мог обозревать ее. В этой ложбине и сосредоточились русские.

Огневая мощь румынской артиллерийской батареи оказалась совершенно недостаточной. К тому же румынский корректировщик лишь изредка появлялся из своего безопасного блиндажа. Кроме того, было похоже, что либо запас артиллерийских снарядов у румын подходит к концу, либо батарея в первую очередь работает по пространству района Толдзгун. Огонь румынской батареи корректировал по большей части сам оберштурмфюрер Сартио. Но даже если время от времени артиллерийский снаряд с шумом падал и рвался перед нашими позициями, все равно такой выстрел не пропадал даром: врагу он демонстрировал нашу силу, а своим людям – моральную поддержку и ощущение того, что они не одни.

Сражение длилось все рождественские дни. Снова и снова приближались русские к позициям Элмгрена, создавая порой критические ситуации. Были мобилизованы даже тыловые службы. Все, без кого в данный момент можно было обойтись, водители, связисты, помощники кашеваров, под командованием «старшины», обершарфюрера Хайнкеса, были переброшены к передовой, образовав здесь «горячий резерв», которому, правда, не пришлось вмешиваться. Взвод Элмгрена продолжал удерживать свои позиции. С неколебимым спокойствием Свен Элмгрен каждую минуту контролировал ситуацию. Он и Куури стали основными командирами, которые не позволили русским сомкнуть руки на горле Хазнидона. Они подавали пример своим солдатам, те равнялись на них, поднимаясь над самими собой, воплощая лучшие черты финского солдатского братства. Солдаты сидели скорчившись в своих окопах и держали ушки на макушке. Быть бдительным означало – выжить. Снова и снова гремели очереди пулеметов наступающих. Свою лепту в симфонию боя вносили автоматы и ручные гранаты. Затем снова наступала тишина – и так до следующего раза.

Оборонительные действия взвода Элмгрена эффективно поддерживал взвод Сартио. С отличной позиции на одной из высот особо помогал фланкирующий огонь танковых пулеметов, который вела пулеметная группа по пространству перед позициями Элмгрена. Выставив на лафетах ограничители хода стволов по высоте и по горизонтали, оба пулемета могли вести огонь даже вслепую, не прицеливаясь и даже не видя цели, что особенно помогало в случае часто ложившегося тумана. С этой высоты пулеметы могли вести заградительный огонь.

Естественно, вели заградительный огонь и наши минометчики. Но в эти рождественские дни минометчики испытывали проблемы с только что полученными новыми боеприпасами. Эти 81-мм минометные мины должны были при падении на поверхность земли сначала подскакивать на три метра в высоту и там рваться, расширяя поражаемую площадь, но подобным образом срабатывали немногие из них. Происходило ли это оттого, что они падали на неровную каменистую поверхность? Тем не менее минометчики вели огонь. Они делали свою работу, а то, что не все мины взрывались нужным образом, – это не их вина.

Капитан Мархи всегда облегченно вздыхал, когда на его командном пункте появлялся унтерштурмфюрер Эртель. 70 солдат Эртеля, занимавшие позиции перед Хазнидоном, заботились о том, чтобы 400 солдат Мархи не подвергались слишком упорному давлению неприятеля. Ни разу Мархи не приходилось задействовать свои резервы, своих миролюбивых самокатчиков. Эртель, который неизменно обходил свои позиции в лыжной шапочке, с клапанами на уши из кошачьего меха, которую ему за блок сигарет как-то сшил один «пан» из Амвросиевки, зайдя на КП Мархи в первый раз, почувствовал там себя несколько неловко, видя вокруг только солдат со стальными касками на головах. В последующем, бывая на КП, он неизменно надевал перед этим каску, чтобы полностью соответствовать предписанной форме одежды.

26 декабря Эртель узнал в батальоне, что вскоре предстоит большое отступление. За ротой будет закреплен реактивный миномет («Дора»), из которого ночью предстоит расстрелять в сторону врага весь боезапас, чтобы при отступлении миномет был легче. К ночи реактивный миномет был нацелен на ложбину перед взводом Элмгрена и на пространство за склоном, на котором держал оборону Куури. В непроглядной тьме сгустившейся ночи над позициями финнов в сторону неприятеля с мерзким завыванием полетели реактивные снаряды, оставляя за собой длинные дымно-огненные хвосты, а их разрывы отразились от горных склонов, подобные дальней грозе.

Ранним утром 31 декабря 1942 года оглушительный грохот боя возвестил о новом наступлении Советов. По позициям Элмгрена и Куури противник вел плотный огонь. Даже в самом поселке разорвались несколько снарядов, так что там тоже было весьма опасно передвигаться от дома к дому. Эртель поднял по тревоге резервы. В роте появились первые убитые и много раненых. На участке Элмгрена финнам удалось отбросить наступающего противника и удержать занимаемые позиции. Тем временем Эртель перебросил резервный взвод от Мархи, чтобы усилить позиции на участке Элмгрена. Около 08:00 положение выправилось. Снова наступило затишье. Тем не менее бойцы сидели как на горячих угольях, поскольку знали, что процесс отступления запущен. Около полудня пришел приказ об отступлении. С наступлением темноты караван грузовиков должен был отправиться в Толдзгун. Оттуда со всем батальоном предстояло перебраться в Лескен. В Лескене встреча всех рот и отъезд. Прикрывающие части должны были оставаться на старых позициях до полуночи и затем следовать пешим маршем.

Караван грузовиков тронулся в обратный путь с вечерними сумерками. Вскоре после начала их движения в том направлении, куда они следовали, вдалеке вдруг возникло зарево пожара. Что должно было означать это зарево? Нам оставалось только гадать. Эртеля одолевали дурные предчувствия.

Наступил канун Нового года. Однако никакого «предновогоднего праздника» ждать не приходилось. Рота Эртеля была арьергардом, последним подразделением, покидавшим Хазнидон. Солдаты доедали свои пайки. На КП роты допивались последние бутылки шнапса. Но вот наступило указанное в приказе время. Солдаты бесшумно, напоминая тени, покидали позиции. Приглушенный шепот. Иногда глухой стук столкнувшихся противогазовых коробок. То тут, то там сквозь зубы прорывались ругательства. Отделения и взводы строились, затем спускались вниз из Хазнидона. Командир роты принимал доклады о наличии всего личного состава и командовал: «Шагом марш!»

В 01:00 1 января 1943 года начался отход 9-й роты полка «Нордланд». Стояла полная тишина. В прошлом году на фронте Миуса наступление Нового года праздновалось куда громче. На стороне русских все тоже было спокойно. Отход роты они просто не заметили. Солдаты цепочкой тянулись один за другим по каменистой горной дороге. Через некоторое время они миновали догорающий грузовик, который не удержался на узкой горной дороге и скатился с крутого склона. Как потом выяснилось, на него было погружено тяжелое вооружение роты.

Отход 9-й роты полка «Нордланд» был скоординирован с отходом 3-го (финского) батальона «Нордланд». Батальон должен был занять промежуточную позицию – начиная с роты Эртеля на левом фланге – на линии Бери – Кессин. Здесь к нему должна была также снова примкнуть расставшаяся с группой Мархи 9-я рота. Таков был план.

После утомительного ночного перехода 9-я рота вышла на новые промежуточные позиции. Далеко за спинами солдат остался Хазнидон, маленькое неприметное горное (предгорное. – Ред.) селение, навечно оставшееся в памяти солдат 9-й роты финского добровольческого батальона. Рота Эртеля снова влилась в солдатскую семью своего батальона, вместе с которой ей предстояло пройти новое испытание в ночь с 1 на 2 января.

За боевые действия в районе Хазнидона унтерштурмфюрер Эртель и унтер-офицеры Элмгрен и Куури были награждены Железными крестами I класса, еще 14 унтерофицеров и рядовых 9-й роты получили Железные кресты II класса.