Глава 5

Когда группа взобралась на последний большой холм и рухнувшая пятидесятиэтажная громада предстала перед ней; подобно лежащей на земле обсидианово-черной змее с картины какого-нибудь кубиста, первая алая дымка рассвета уже застелила горизонт.

Горячий будет денек. Себастьян ощущал обжигающий поцелуй солнца на своем лице. Пока не вернутся муссоны, все дни будут такими.

Высоко над головой звезды еще царили во тьме ночи, а ветер из Санта-Аны, гуляющий по пустыне, уже выбрал всю влагу из воздуха.

Три огненные полосы, на одинаковом расстоянии друг от друга, прорезали небо. Обернувшись, Себастьян проследил за удаляющимися челноками. Интересно, черт возьми, кто в них? Какая-нибудь важная шишка, наверное. А ладно, не его это дело… Восстанавливая истощенные силы, Себастьян положил руку на голову Пушистика.

Добравшись до дома, он оставил двух приятелей ждать в коридоре, а сам пополз через перекошенный дверной проем квартиры, старательно проталкивая тело вперед при помощи единственной руки.

— Эй, Прис! Любимая! У меня кое-что для тебя есть.

На веревочке, обвязанной вокруг запястья, Себастьян тащил за собой коробку конфет с благотворительной раздачи.

— Где ты, милая?

Глаза долго привыкали к темноте: на окнах, включая то, которое с падением здания превратилось в стеклянный потолок, были закреплены металлические шторы, пропускавшие лишь узенькую полоску скользящего света. В углу зашуршали волосы. Лицо, изможденное и сморщенное сильнее, чем даже древнее лицо Себастьяна, приподнялось с коленей, поджатых к плоской девичьей груди. Глазницы, слепые, но способные еще улавливать тепло, повернулись к безногому однорукому посетителю.

— Взгляни.

Он знал, что Прис — или то, что от нее осталось, — на самом деле не могла ничего увидеть. Но притворяться, будто она — или оно — могла, было истинным благом в данных обстоятельствах.

Себастьян намотал веревочку на руку и протянул коробку.

— Я принес тебе вот это.

Беззвучный крик. То, что осталось от Прис, вскочило, широко распахнув обтянутые дряблой кожей челюсти. Костлявая рука вырвала у Себастьяна коробку; вишни в шоколаде брызнули липкими ранами на перевернутые стены и потолок. Хрипящий свист — вместо крика — вылетел из горла, когда существо дотянулось до него, сгребло и швырнуло через комнату.

— Да… — Слезы боли и радости наполнили глаза Себастьяна. С места падения он наблюдал, как то, что он когда-то любил, судорожно дергалось, беспорядочно молотя руками. — Да… Я тоже люблю тебя.

Плюшевый медвежонок и Гусарик украдкой заглянули через порог. Затем, карабкаясь, поднялись и направились к старому, искалеченному телу.


— Знаю я эти сказки. — Декард явно сочувствовал маленькому человеку, сидящему с другой стороны стола. Еще один кот выпросил местечко у Исидора на коленях; у этого на стальных костях не было плоти. — Сара Тирелл привела меня сюда только для того, чтобы вы могли рассказывать старые байки?

Исидор погладил механического кота, будто не сознавал разницы между ним и полосатой кошечкой, которую гладил до того. Хитроумное создание замурлыкало и зажмурилось от удовольствия, или, может быть, полиэтиленовые мембраны скользнули вдоль стеклянных заменителей глаз. Исидор пальцем почесал место, где у кота должны были находиться уши.

— Я не рассказываю б-баек. Никому.

— Да, верно. — Декард с отвращением покачал головой. — Тогда к чему все эти грубые намеки? Мол, как я удивлюсь, узнав, кто на самом деле репликант, выдающий себя за человека. Выдающий, потому что сам даже не знает, что он на самом деле репликант… И не надо так многозначительно смотреть на меня! — Декард зафиксировал свой гневный взгляд на собеседнике. — Полагаете, не об этом прежде всего начинает думать блейдранер? Эй, а вдруг я один из репликантов?.. Быть может, копы выпустили механических кошек, чтобы поймать механических мышек. Это было бы на них похоже. Блейдранеры знают, как работают мозги в полицейском Управлении Лос-Анджелеса, лучше, чем вы, гражданские. А поскольку мы не можем проверить себя с помощью тестов на сострадание — они нам слишком хорошо известны, приходится выдумать какой-то иной способ убедиться в том, что мы не репликанты.

— И ч-что это за способ?

— Кривая, это всегда Кривая. Показатель самоотвращения. — Декард чувствовал, как его глаза прищуриваются, будто созерцая душу, сокрытую в глубине грудной клетки. — В конце концов блейдранеры надоели сами себе до такой степени, что осознать себя репликантами стало бы для нас облегчением. Но этого так и не случилось. Питай отвращение к самому себе — вот итог самопознания блейдранера. Так что не трудитесь, испытывая на мне одну из этих заштатных игрушек для ума.

— Ну… н-не важно, в любом случае, — Исидор пожал плечами, — человек вы или нет… Сейчас вам не об этом стоит беспокоиться.

— В настоящий момент я беспокоюсь лишь о том, чтобы отправить на покой некоего сбежавшего репликанта. А потом я хочу вернуться в то место, откуда вы меня выдернули. На севере. Там меня ждут. — Все время, пока странный старик, сидящий напротив, вел душеспасительные разговоры, в каком-то дальнем уголке мозга Декард видел картину: черный гроб, в котором он оставил Рейчел спящей, умирающей. Там все могло идти своим чередом, по крайней мере, еще некоторое время. Но довольно скоро потребуются его любящие руки, чтобы пройтись по панели управления. — Вы горазды морали читать, приятель, но, скажем прямо, зря стараетесь. Я сам крупный специалист по этой части. Почему бы не сказать без обиняков, о чем я должен так беспокоиться? — Он кивнул в сторону двери. — Или, может, вы не будете возражать, если я просто выйду отсюда?

— Знаете, Д-декард, — стальной кот на коленях у Исидора поднял голову и посмотрел на него таким же пристальным, как у хозяина, взглядом, — как и почти все остальное, что касается вас, весь этот груз самоотвращения — сплошная ч-чушь. Пока ваша шкура в целости и сохранности, вы ничуть не заботитесь о том, что происходит с другими людьми. Поэтому я уверен, что мое предложение как раз для вас. — Он наклонился вперед, кот плотнее прижался к груди. — Работа, за которую вы взялись, — ведь всегда найдется еще одна «последняя» работа, правда? — будет весьма не простой.

— Давайте без предостережений. Одно я уже получил.

Исидор продолжал:

— Вам не удастся просто в-выйти отсюда. Вы облажались, Декард. Здорово облажались. Но вернемся к делу. Скажите мне: какой самый последний и окончательный, абсолютно непогрешимый способ определить, человек перед тобой или репликант?

От железного спокойствия в голосе собеседника Декард забился поглубже в кресло.

— Вскрытие, — произнес он. — Анализ костного мозга. Это займет некоторое время…

— Я знаю, сколько это з-займет. Потому что я видел результаты анализа костного мозга после вскрытия. Вы отправили на покой одного репликанта… который не был репликантом. А лишить жизни человека не есть «отправить его на покой», Декард. Это называется «убийство».

— Чушь!. — Он выдержал жесткий взгляд собеседника, но тонюсенькая, толщиной в молекулу, пленочка влаги пролегла между его ладонями и подлокотниками кресла. — О чем вы говорите?

— Не о чем, Декард, а о ком. М-мы сейчас говорим о человеческих существах, давайте без увиливаний. Девушка, которая называла себя Прис. Помните ее? Блондинка спортивного сложения, возможно, ч-чуточку сумасшедшая. — Исидор задумчиво кивнул, лаская механического кота. — Видит Бог, не без своих проблем… но она была человеком. Живым человеком. Анализ костного мозга подтвердил это. Конечно, уже после того, как вы ее убили.

— Это невозможно. — Декард плотнее обхватил вспотевшие подлокотники кресла. — Она наверняка была репликантом. Мне даже не требовалось подвергать ее тестированию. Прис… — на мгновение он отвлекся от рук, сжимающих кресло; пульс бешено колотился в горле. — Прис полностью соответствовала описанию, которое мне дали. И она была… сильная. Как все репликанты. Она чуть не убила меня.

— Сильная? Ха! — Собеседник издал короткий резкий смешок. — Вы имеете в виду — сильнее вас? Какая-то женщина дает вам пинка под зад, поэтому она нечеловек и вы ее убиваете… В с-самом деле, Декард, как, по-вашему, это прозвучит в суде?

— Но тест Войта-Кампфа… мне показали видео…

— К-картинка. — Голос Исидора стал мягче и печальнее. — Вы убили ее по картинке. Не потому ли вам выдали аппарат? Велели провести тест? Чтобы вы сразу побежали по улицам сломя голову, стреляя во всякого, кто кажется похожим на репликанта? Чтобы вы не сомневались, кто человек, а кто нет? — Он посмотрел на свои руки, поглаживающие круглый металлический череп кота. — В том случае, конечно, если вы склонны делать это маленькое различие.

Молчание. Декард не мог ничего ответить. Он знал, нутром чуял, что мужчина с другой стороны обшарпанного стола говорит правду. Об анализе костного мозга, о человеке и подделке… обо всем.

— Кто… — Теперь он знал, что это было верное слово. А не что. — Кто она была?

— Как я уже сказал, Д-декард, она была человеком. Кроме результатов анализа мне немногое удалось узнать про нее. Звали ее действительно Прис. Только это и оказалось правдой. Родилась вне Земли, вероятнее всего, в одной из внеземных колоний ООН. Об этом не любят упоминать, но в инопланетных крольчатниках довольно высок темп роста психических срывов. Хорошенькое местечко, чтобы тронуться. И многие в самом деле сходят с ума. Но есть и другие, такие, как несчастная Прис. Они не х-хотят больше быть людьми. Они переходят черту: начинают якшаться с репликантами, ведут себя, как те… и тогда переходят другую черту — в голове. В отличие от репликантов, которые думают, верят, знают, что они человеческие существа, люди, такие, как несчастная покойная Прис, приходят к мысли… да просто знают, что они репликанты. Перелом в психике. На завершающей стадии процесса они, подобно Прис, убегают из колоний и прибывают на Землю. Где их убивают. Такие, как вы. — Исидор закрыл глаза; то же самое проделал механический кот.

Теперь Декард точно знал, почему вспотел. И о чем ему надо беспокоиться.

— Но… она первая пыталась меня убить…

— Самооборона. Она идет по своим делам, здесь, в Лос-Анджелесе, как вдруг откуда ни возьмись выскакивает какой-то полицейский с пистолетом и разносит все вокруг вдребезги. Да она просто пыталась защититься. У людей есть на это право.

Мысли вертелись в голове, стараясь найти выход.

— Да, но… она уже была виновна в убийстве. Побег из колонии, осложненный гибелью людей…

Исидор пожал плечами:

— Нет никаких доказательств, что Прис кого-нибудь у-убила. Но даже если и так, для вас это ничего не м-меняет. Предполагается, что полицейские — даже блейдранеры — должны арестовывать людей — человеческих существ, — а не расправляться с ними до того, как те предстанут перед судом. Собираетесь встать и сказать в суде, что имеете право исполнять приговор до того, как подозреваемых признают виновными Ну, удачи. Судьи сильно не любят вышедших из-под контроля полицейских. Вас даже не выведут из зала заседаний. Судья просто сбросит мантию, наступит на вашу глотку и будет давить, пока вы не перестанете дрыгаться.

— Ошибаетесь. — Самодовольный тон в голосе Исидора взбесил Декарда. — Лос-анджелесское Управление полиции сумеет о себе позаботиться. Есть разные способы. Меня не оставят в беде. Они же сами ведут расследование, не забыли? Можно взять любую улику, сделать с ней все, что угодно. Или можно потерять ее, или похоронить в таких архивных дебрях, что она никогда не всплывет. — Голос его зазвенел от ярости. — Я выполнял свою работу, да, это не оправдание. Управление ни в коем случае не позволит своему копу отдуваться… — Ярость иссякла, слова затихли. Декард кое-что вспомнил.

— Наконец-то до вас дошло. — Триумф и сожаление. — Вы попались на собственную удочку. Забыли, что ушли из Управления. Вы больше не полицейский. Помчались на север, в свое укромное местечко… Управление ни гроша вам не должно. Я знаю, как работают у них мозги. Они не только не станут покрывать вас — они отправят вас под суд только для того, чтобы самим выглядеть чистенькими. Вот так-то, Декард. Когда обнаружится, что вы вернулись в город, копы поймают вас, как волк зайца. Даже если вас не прикончат — на улице ли, в суде ли, — вы уже не отправитесь на север. По крайней мере, в ближайшее время. Будете сидеть под са-амым большим замком и очень-очень долго.

Пот под ладонями превратился в лед. Декард смотрел на свои руки, как на что-то принадлежащее постороннему человеку, уже покойнику.

— Они знают? — Он обернулся к Исидору. — Что я в городе?

— Я не сообщал полиции про вас. Но они знают. Кто-то другой с-сказал им.

— Кто? Должно быть, она… Сара Тирелл.

Исидор покачал головой:

— Нет, она привела вас сюда по моей просьбе. Чтобы я мог предупредить: не разгуливайте по улицам и не дайте расправиться с собой.

Все это ерунда, пустяки. Не имеет значения. Единственная вещь, которая имеет значение, находится далеко-далеко.

— Что теперь произойдет?

— Понятия не имею. Это зависит от вас, Декард. Скорее всего, вам конец.

— Вы способны помочь мне выбраться отсюда? Полуулыбка, отрицательное движение головой.

— Я не знаю, как это сделать. Это не совсем в моей компетенции. Когда отсюда уходят, у меня нет возможности потом помогать.

Декард прошелся взглядом по стенам комнатки.

— Но ведь полиции неизвестно, что я здесь. В вашей лечебнице. Иначе бы меня уже сцапали. Как волк зайца — бывшие коллеги по Управлению не стали бы тратить время зря. Укройте меня. Пока я не решу, что делать дальше.

— Нет. — На этот раз Исидор покачал головой более решительно. — Если сейчас они и не знают, что вы здесь, то скоро узнают. А я не могу так рисковать. У меня есть д-другие обязанности. Сохранение вашей шкуры в целости не входит в их число.

— Так, значит, все это были пустые разговоры? — Горечь в голосе, словно желчь булькает под языком. — Вся ваша забота о живых существах — будь то люди или нет… Похоже, это не распространяется на блейдранеров.

— О, разве — Исидор нежно потрепал механического кота по грудке. — Создания, которым я помогаю: репликанты, люди, кто бы то ни был, — они не напрашивались на те неприятности, которые с ними произошли. Вы же действовали по собственной воле. Охотник не должен жаловаться, если сам становится дичью. Теперь вы поймете, к-каково это. Убегать, чтобы выжить. Бояться. Жить в страхе. Декарду слышался другой голос — старая запись в памяти: «Вот каково это — быть рабом».

— Ничему новому я не научусь.

— Какая жалость! Ведь прекрасная в-возможность! — Исидор пересадил механического кота на стол, последний раз погладил создание по блестящей голове. Оно замурлыкало громче. — Однако… может, все-таки научитесь. Чему-нибудь стоящему. Например, как быть человеком. — Он протянул руку и нажал маленькую кнопку на столе. — Я делаю вещи настоящими. Насколько они вообще могут ими быть. А вы, по большому счету, никогда не были реальным. Теперь у вас есть шанс.

Декард знал, для чего предназначалась эта кнопка. Верзила, доставивший его сюда — тяжелые шаги уже, возможно, раздаются по коридору, — направился к двери офиса.

Кресло будто стало ловушкой, уже захлопнувшейся, — он не смог усидеть в нем. Вскочил, взбудоражив адреналин в венах. И обнаружил, что пристально рассматривает снимки покойного Ганнибала Слоута: старую фотографию и пожелтевший кусочек газеты. С шевелюрой и полный на фотографии, лысый и совсем разжиревший на газетной вырезке. Время оставило свои следы в этом призрачно-реальном мире.

Декард не смотрел на покойного Слоута, основателя ветеринарной лечебницы Ван Несса… Вблизи — нос всего в нескольких дюймах от стены — ему удалось разглядеть других людей на снимке. В подписи шла речь о коте по имени Джинджер, может, и настоящем, приготовившемся лететь к звездам: «Контрольная проверка перед полетом в систему Проксимы».

Брюзгливого вида животное свисало из рук покойного. Другой мужчина на фотографии мог быть кем угодно; его Декард не узнал.

Женщина на старой вырезке была… Рейчел.

Нет… Он закрыл глаза, перебирая мысли. И не Сара. Женщина была матерью Сары, Рут. И матерью Рейчел тоже вроде бы. Выглядели они примерно одинаково: двойняшки, тройняшки. Единственная разница заключалась в том, что темные волосы Рут были коротко подстрижены, лишь небольшой хвостик оставался на затылке. Практичная прическа, впору взобраться на борт «Саландера-3» — именно этому была посвящена фотография — и отправиться к Проксиме вместе с мужем, Энсоном Тиреллом, и апельсинового цвета котом. И, возможно, первыми клеточками их дочери, уже растущей в лоне Рут.

Чета выглядела сияющей и счастливой в этом ярком мире прошлого, окрыленная надеждой найти другой мир где-то среди звезд.

— Почему они вернулись? — вырвался невольный вопрос. Никакого ответа. — Почему они вернулись в этот мир? В этот мерзкий мир? — Мерзкий, даже если бы здесь, на Земле, не ходили бы по улицам полицейские — и он когда-то был таким, — жаждущие его смерти.

— Я не знаю, — раздался из-за спины голос Исидора. — Никто не знает. Это загадка. Может быть, Сара знает. Может, вы как-нибудь спросите у нее об этом. Если когда-нибудь снова п-представится такой случай.

Декард бросил взгляд через плечо. Времени ни на что не оставалось, он уже слышал шаги, потом открылась входная дверь. Мужчина в темной форме, пилот челнока, доставившего его сюда.

— Мистер Декард уходит. — Исидор погладил механического кота на столе, не глядя ни на кого из них, будто ему вдруг по непонятной причине стало стыдно. — Проводите его, пожалуйста.

— Рад стараться. — Пилот крепко обхватил руку Декарда и потащил за собой.

Всего через пять минут он оказался с наружной стороны большой и тяжелой двери, усеянной шляпками болтов. На улице. Звуки грузового цеха лечебницы эхом отдавались в узком ущелье прилегающих зданий.

Мельчайшая пыль Мохавской пустыни вздымалась вокруг ботинок, жаркий ветер сгребал из нее миниатюрные дюны в пустых сточных канавах.

Декард откинул голову назад, глядя прямо на солнце, позволяя его ослепительному сиянию обжечь глаза. Два ручейка слез блеснули перед тем, как испариться.

Далекая точка пересекла солнечный диск.


Холден видел светящуюся зеленую линию, бегущую вдоль монитора. Горбатая змейка — это мой пульс, подумал он. Словно в миллионах миль отсюда, хотя стоило только протянуть руку. Черный атташе-кейс был прикреплен к груди паутиной хирургического пластыря. Ему удалось чуть-чуть приподнять ставшую многотонной голову от обивки сиденья в кабине челнока.

— Что… — Язык по-прежнему сухой, неповоротливый, но жесткие пластиковые трубки уже не сжимали горло. По всей видимости, необходимые трубки теперь переместили к груди. — Что происхо… — Маленький шарик трепыхался в прозрачном клапане с каждым выдыхаемым звуком, — дит…

Мужчина на другом сиденье — руки на панели управления — повернулся и посмотрел на него. И улыбнулся.

— Долго же ты был без сознания. — Он наклонился и проверил показания приборов в чемоданчике. — Хотя, кажется, уже все в порядке. Знаешь, кто ты?

— Кто?… — Вопрос озадачил Холдена. Плюс улыбающееся лицо мужчины — он видел его раньше, но не мог вспомнить когда и где. Улыбка сумасшедшего — сумасшествие на грани безумия — и копна светлых волос, стриженных ежиком. Но лицо было старше, сильнее изрезано морщинами, чем то, которое, как ему казалось, он помнил. Что это значит?

— Кто… я?

— Твое имя, приятель. Как тебя зовут?

— О… — Спокойнее, спокойнее — особенно сейчас, когда действие наркотиков, которыми его напичкали в лечебнице, стало проходить. Трубки в груди заныли, и ему пришлось побороть иррациональное побуждение вытащить их. — Меня зовут… — Глубокий вдох, шарик прыгнул вверх. — Холден… Дейв Холден.

— Очень хорошо. — Мужчина, улыбаясь, протянул руку и пальцем постучал его по лбу. — По крайней мере, здесь они у тебя ничего не напутали. Ему тоже теперь так казалось. Боль стала сильнее, ясность — пронзительнее, словно безжалостное солнце, притушенное фотохромным стеклом кабины, выжигало густой туман в голове. Он знал, что находился там, в лечебнице, подключенный к таким же машинам, только огромным, очень долго. Год? Может быть, больше. Он уже мог посмотреть сверху на полосу тумана, широкую, как океан, когда грузовой челнок пролетал над верхушками лос-анджелесских небоскребов.

На самом дальнем краю полосы тумана выплыло последнее незамутненное воспоминание. Последнее перед одуряющей мглой больничной палаты.

«Опиши… только то хорошее, что приходит тебе в голову… о твоей матери».

Это был его собственный голос, последнее, что он сказал в том, другом мире. Где это происходило? Холден сосредоточился, поймал: в штаб-квартире корпорации «Тирелл». В комнате с двумя стульями, вентилятором над головой, едва разгоняющим слишком кондиционированный воздух, и стол с аппаратом Войта-Кампфа на нем. И другой голос, тягучий, глупый и полный обиды: «Моя мать? Позвольте рассказать о моей матери…»

Эта последняя запись в памяти была подпорчена. Докторам пришлось вытаскивать его из наркотического оцепенения — тогда он впервые заметил машины, выстроившиеся вокруг его кровати, возле грудной клетки, обвитой трубками и проводами, — чтобы угрюмого вида команда следователей Управления полиции могла снять с него показания…

Вспомнил! Когда он и видел того парня. Хотя и без улыбки на показанной ему фотографии. Но все равно, это был он. Вот самый.

— Подождите… минутку… — Он услышал, как загудели приборы в атташе-кейсе, справляясь с адреналином, внезапно заструившимся по венам. — Кто… вы?..

Мужчина обернулся, улыбка стала шире и еще безумнее.

— Меня зовут Рой. — Его обуял почти детский восторг. — Рой Бейти.

— О… черт… — Холден вслепую пошарил вокруг себя, пытаясь найти защелку на дверце кабины. Не важно, что челнок летит на высоте сотен метров над городом. Все, что говорили именно об этом типе, самом сильном и кровожадном из всех сбежавших репликантов серии «Нексус-6», молнией пронеслось у него в голове. «Но он должен быть мертв», — в паническом смятении подумал Дейв.

— Брось. — Улыбающаяся фигура сгребла Холдена и втащила его обратно на сиденье. — Ты никуда не пойдешь. Только со мной.

Беспомощный, он наблюдал, как Бейти подрегулировал что-то внутри чемоданчика. Пульс замедлился, хотел он того или нет. Черные пятна замельтешили перед глазами, пока Бейти не крутанул ручку на деление в другую сторону.

— Вот так. — Улыбается, обе руки лежат на пульте управления челноком. — Просто расслабься, Дейв. Я везу тебя… туда, где тебе понравится.

Шарик качался в клапане, подрагивая с каждым движением искусственных легких. Холден закрыл глаза, не желая видеть трубок, пристегнутых к груди. Не желая вообще ничего видеть.

Под желтым небом Лос-Анджелеса челнок продолжал полет.

Загрузка...