Белая камелия

Глава 9

— Как это — поздно? — переспросил Ник. — Что это значит?

Серена снова покачала головой.

— У тебя кто-то есть? — выкрикнул ей в лицо Ник.

— Нет! — В голосе Серены слышался неподдельный ужас при одной мысли о таком предположении. — Нет, и не может быть!

Ник неуверенно рассмеялся.

— Дорогая, чего ты хочешь добиться? — спросил он осторожно, стараясь говорить как можно мягче и спокойнее. — Ты говоришь, что у тебя никого нет, и в то же время заявляешь, что уже поздно. Может быть, я тупица, но я тебя не понимаю.

— Не понимаешь? — спросила она тусклым голосом. — Все очень просто. Я тебя больше не люблю. Раньше — любила, а теперь…

— Серена! — Он с недоверием посмотрел на нее. Потом снова рассмеялся, но на этот раз радостно. — О, дорогая, какие ты глупости говоришь!

— Ты так ничего и не понял, — сказала она, уворачиваясь от протянутых к ней рук Ника. — Я тебя не люблю. Все кончено! Понимаешь, ты не можешь заставить меня снова полюбить тебя. Потому что именно ты убил мою любовь.

Ник смотрел на нее не отрываясь. В его взгляде забрезжило понимание.

— Потому что я… убил твою любовь? — хрипло переспросил он.

Она кивнула.

— Прости, Ник, — беспомощно пожала она плечами. — Но… так получилось. Поправить тут ничего нельзя. Это случается само собой.

— Но должен же быть какой-то способ… — начал он и замолчал, не договорив. Вдруг, в одно мгновение, он понял, что не сможет уговорить ее изменить свое решение. — Что я должен сделать? — спросил он наконец.

— Ничего сделать уже нельзя, — ответила она. — Прошу тебя, оставь меня в покое… Мне и так хорошо. Я почти счастлива.

— Счастлива? — стал допытываться он. — Действительно счастлива?

Серена опустила глаза.

— Ну… по крайней мере мне спокойно, — поправилась она. — Здесь так мирно и тихо…

— Как? Но ты же такая молодая, тебе всего двадцать два! — Он намеренно говорил презрительным тоном. — Ты еще не должна, не можешь хотеть только покоя и тишины! Это все для стариков! А у тебя впереди целая жизнь!

— И я хочу прожить ее здесь, — упрямо заявила она. — Я хочу начать все сначала — здесь никто не знает, что я замужем. Я никому этого не говорила…

Ник лихорадочно пытался придумать хоть какой-нибудь способ вернуть ее.

— Интересно, что скажут твои родственники, когда узнают, что ты замужем, сбежала от мужа, а им все наврала? — язвительно спросил он.

Серена презрительно сощурилась и выпалила:

— Если ты им все расскажешь, ты потеряешь меня навсегда…

— Понятно. — Ник постоял молча, потом пожал плечами. — Ну что ж, все ясно! Если это тебя хоть сколько-нибудь утешит, то ты мне прекрасно отомстила. Я тебя никогда не смогу забыть.

Серену удивил его серьезный тон. Ник искренне говорил о том, что сейчас чувствовал.

— Прости, мне жаль… — снова сказала она, и он посмотрел на нее с надеждой.

— Верю, что тебе действительно жаль, — сказал он. — Хотя, черт меня побери, не представляю почему…

— О… — Серена сердито отмахнулась от него. — Что хорошего в том, что теперь мы оба будем несчастны? Постарайся скорее обо мне забыть, так будет лучше всего.

Ник горько усмехнулся.

— Ты, кажется, сама говорила, что человек не может по своей прихоти полюбить или разлюбить, — напомнил он. — Ну хорошо, Серена, не беспокойся. Я оставлю тебя в покое, как ты хочешь.

Он отвернулся и пошел прочь, но вдруг она окликнула его:

— Ник! Постой! А как твоя пьеса? Я все испортила? Она провалилась?

— Напротив, — сказал он так равнодушно, словно говорил о чужих делах. — Пьеса, судя по всему, будет иметь колоссальный успех, причем во многом благодаря тебе. Джанкин поддержал меня и оплатил половину расходов, Коринна в ней не играет. Мы взяли новую актрису, и она за один вечер стала звездой сцены!

— Я так рада!

Он снова невесело рассмеялся:

— А мне, представь себе, все это до лампочки! — и быстро пошел прочь, больше не оглядываясь.

Несколько часов спустя Ник вошел в свою квартиру. Его шаги гулко отдавались на деревянной лестнице. Включив свет, он вспомнил, как личико Серены всегда склонялось над перилами верхнего этажа, когда он приходил. При этом воспоминании губы его сжались.

Вечер выдался прохладный. Это было еще не предвестие зимних холодов, но в воздухе уже сквозил легкий морозец. Но Ник не стал включать электрокамин, а устало свалился в кресло.

Значит, все, подумал он про себя. Все кончено. Любящая, добрая, преданная Серена, добрейшая душа, какую он встречал. И самое лучшее, что он мог для нее сделать, — уйти из ее жизни навсегда. Застонав, он закрыл лицо руками.

Серена любила его, и это была не легкая, мимолетная влюбленность, а глубокая и искренняя любовь, за которую теперь он готов был отдать все на свете.

А он потерял ее только из-за своего собственного поведения.

Впервые в жизни Ник Ханслоу оказался наедине с самим собой. И то, что он в себе увидел, потрясло его до самых глубин.

Ник не помнил, сколько он так сидел, но постепенно в нем снова начала зарождаться робкая надежда. Он принялся рассуждать вслух:

— Она говорила, что если я расскажу все ее старикам, то потеряю ее навсегда! Но это значит, что пока еще я ее не потерял окончательно? Правильно? Наверное, она обмолвилась не случайно…

Он стал лихорадочно вспоминать весь их разговор. Сначала он не мог вспомнить ничего важного, но потом в памяти забрезжило одно ее слово. «Зачем?» — с болью спросила она, когда он стал умолять ее вернуться.

Он тогда сказал: «Потому что я тебя люблю и не могу без тебя жить». И он говорил правду. Но она отшатнулась от него, и он понял, что опоздал.

Зачем? — спрашивала она. Зачем? Зачем? Странно, подумал вдруг Ник, что он, человек, который умеет создавать героев своих пьес так, что они похожи на настоящих людей, не может разобраться в чувствах тех, кто так ему дорог и близок. Надо попробовать взглянуть на все происходящее с точки зрения Серены.

Сначала это показалось невыносимо трудным, но потом Нику стало все ясно.

Вот что он ей говорил: «Я! Я! Я! Я не могу жить без тебя! Мне плохо!»

Его любовь была эгоистичной, он думал только о себе, не заботясь о ее счастье. Как же он может винить ее за такое отношение к нему?

Ник понял до конца не только то, что он ее потерял, но и то, как он жестоко с ней поступил. Серена, которая была такой доверчивой, такой открытой… А теперь она говорит, что в ней больше ничего этого не осталось. Он убил не только ее любовь к нему — нет, гораздо больше: теперь она больше не может доверять людям, относиться к ним по-доброму. Чем иначе можно объяснить ее упорное желание жить в этом гнилом местечке с двумя стариками, которые хоть ей и родня, но на самом деле абсолютно посторонние люди? Она пытается убежать, скрыться от своего прошлого, выстроить новую жизнь, где не будет потрясений. И она станет цепляться за эту жизнь изо всех сил, потому что хоть эта жизнь и не даст ей счастья, но зато принесет покой.

Время шло, а Ник все сидел, погруженный в свои раздумья. Потом он не спеша порылся в телефонном справочнике. Через минуту он уже разговаривал с Эвереттом Чанктоном.

— Это Николас Ханслоу, — представился он спокойным голосом. — Да, муж Серены, совершенно верно. Буду вам крайне признателен, если вы сможете уделить мне несколько минут сегодня вечером.

В ответ он услышал холодный голос Эверетта:

— Не могу представить, чтобы вы могли мне сказать нечто, представляющее для меня интерес, мистер Ханслоу!

Ник молча проглотил обиду.

— Тем не менее, как я уже сказал, я буду признателен, если вы согласитесь со мной встретиться, мистер Чанктон.

После паузы он услышал отрывистое:

— Хорошо, через час, у меня в конторе!

— Спасибо! — успел бросить Ник и положил трубку.

Он постоял немного у стола, решая, что делать дальше. Это свидание наверняка будет не слишком-то приятным, не говоря уже про следующий визит — к Эмме, к которой он собирался заехать после адвоката. Ну что ж, все равно он должен пройти через это.

Его провели в кабинет к Эверетту Чанктону. Он понял, что таким образом ему намекают на сугубую официальность встречи. Иначе адвокат принял бы его в уютном зале для гостей.

Адвокат поднялся из-за стола и молча ждал, пока Ник заговорит. А Ник, может быть впервые в жизни, не мог найти нужных слов.

Наконец он неловко сказал:

— Вы, наверное, уже знаете, что Серена ушла от меня. Я считаю необходимым сообщить вам, какие шаги я собираюсь предпринять в связи с этим и почему.

Эверетт задумчиво смотрел на него. Ему вдруг вспомнились слова, которые он сам сказал когда-то Серене — про то, что нельзя все время убегать от жизни. Он указал посетителю на стул:

— Садитесь.

После этого Ник осмелел и почувствовал, что сумеет все объяснить. Когда он закончил свой рассказ, адвокат, не говоря ни слова, встал и подошел к маленькому сейфу в стене. Он извлек оттуда конверт и вытряхнул из него два кольца, которые Ник сразу узнал.

— Думаю, вам может это понадобиться, — заметил адвокат, протягивая кольца Нику. Потом, немного помолчав, добавил: — Во всяком случае, я искренне на это надеюсь — ради вас самого и ради Серены!

Что ж, все прошло лучше, чем можно было предположить, думал Ник, выходя на улицу.

Целую неделю после встречи с Ником Серена боялась показываться на улице. Но дни шли за днями, от него не было никаких вестей, и вот как-то раз ее дед пришел домой и объявил им, что соседний коттедж продан. Сначала она не обратила внимания на эту новость, но дед продолжил:

— Его купил какой-то драматург из Лондона. Говорят, очень интересный человек. Надеюсь, он окажется не из тех снобов, которые не желают знаться с соседями. Я всегда интересовался современной драматургией! Театр — это ведь один из древнейших видов искусства.

— Да, дорогой. — Миссис Лоудхэм кинула на Серену лукавый взгляд. Но лицо ее сразу стало серьезным, когда она заметила на лице внучки испуг. — А как его зовут, Ричард? — спросила она у мужа уже серьезно.

Серена уже знала ответ на этот вопрос. Конечно, это был Ник, кто же еще!

Но дед ничего не заметил и продолжал увлеченно болтать:

— А зовут нашего нового соседа Николас Ханслоу. Да-да, Мадлен, помнишь, мы слушали отрывок из его пьесы по радио? Нам с тобой понравилось. Думаю, его можно было бы пригласить к ужину. Что ты на это скажешь, дорогая?

— Ну, не знаю… — с сомнением протянула миссис Лоудхэм, разрываясь между желанием угодить мужу и в то же время опасаясь испугать еще больше Серену. Та была бледна как мел и едва стояла на ногах. — Может быть, дадим бедняге хоть немного обжиться, осмотреться, он же только что переехал.

— Вряд ли он сам будет заниматься переездом и обустройством, — уверенно заявил доктор Лоудхэм. — Он приехал со своей экономкой… как ее там… мисс Твист, что ли…

Еще и мисс Твист здесь! Серена вдруг почувствовала себя загнанной в ловушку — бежать было больше некуда!

— Думаю, будет правильно, если мы им сначала позвоним, — как сквозь сон услышала она голос бабушки.

Но в конце концов все вышло совсем по-другому.

У Серены вошло в привычку по утрам гулять с дедом, и она не могла неожиданно, не вызвав недоуменных расспросов, отказаться от этого. И вот в один прекрасный день, прогуливаясь по деревенской улице, они столкнулись с Ником лицом к лицу. Она отчаянно надеялась, что дед не узнает, кто это. Но в этих местах незнакомцы встречались так редко, что он просто не мог не обратить на Ника внимания.

Доктор Лоудхэм остановился и любезно сказал:

— Вы, должно быть, мистер Ханслоу, наш новый сосед? А меня зовут доктор Лоудхэм. Мы живем в том домике с красной крышей. Вы, наверное, думаете, что я какой-нибудь напыщенный старый индюк, но на самом деле я хотел поздравить вас с переездом в наш Барфилд и сказать, с каким нетерпением мечтаю познакомиться с вами поближе… Конечно, если у вас найдется время для такого скучного старика. Я, знаете ли, люблю задавать много вопросов.

Серена услышала, как Ник смеется — весело, по-дружески.

— С большим удовольствием, сэр. Я как раз искал предлог, чтобы расспросить вас кое о чем.

Он пошел рядом с ними, шагая в такт неторопливой походке мистера Лоудхэма. Мужчины начали оживленную беседу о театре и прочих высоких предметах. Ник действительно был заинтересован — или ловко делал вид, что это так. Он даже ни разу не взглянул на нее. Серене казалось, что все это какой-то дурной сон, от которого никак не удается проснуться.

Тут вдруг рассеянный доктор Лоудхэм опомнился, обернулся к внучке и как ни в чем не бывало сказал Нику:

— Да, забыл вам представить — моя внучка. Дорогая, это мистер Ханслоу. Мистер Ханслоу — моя внучка, мисс Барбрук.

И словно из далекого далека, с другой планеты, до нее донесся его голос:

— Рад познакомиться. Как поживаете, мисс Барбрук?

От этого ощущение призрачности всего происходящего возросло во сто крат. Ник сделал вид, что они незнакомы!

Зачем он вообще приехал в Барфилд? Явно для того, чтобы она не могла больше скрываться от него. Оказывается, у него уже был готов и предлог, под которым он собирался познакомиться с ее дедом. Доктор Лоудхэм занимался античной философией, увлекался греческим театром. Он был известен во всем мире своими исследованиями в области традиций античной сцены. Ник не пожалел времени и сил, чтобы это разузнать. Наверняка он получит приглашение на ужин к ним домой, и можно не сомневаться, что он его примет.

Он будет и дальше притворяться, что они с ней незнакомы, и ей ничего не останется как поддерживать этот спектакль. А тем временем он будет упорно и настойчиво пытаться сломить ее сопротивление и разрушить тот покой, который она обрела с той поры, как приехала в эту тихую деревушку. Он будет твердить ей о своей любви, говорить, что не может жить без нее. О нет, она не винила его, даже в каком— то смысле понимала. В конце концов, с самого начала Эмма Твист ее предупреждала обо всем. Так оно и вышло. Но только несчастье не должно длиться вечно — наверное, можно отгородиться от своего прошлого и не дать ему проникнуть в настоящее и будущее.

Тут Серена отвлеклась от своих мыслей и заметила, что мужчины молча смотрят на нее, словно ждут от нее чего-то.

— Простите, — неловко промямлила она. — Я задумалась…

— Я говорил мистеру Ханслоу о том, что по моему глубокому убеждению, здесь мог быть когда-то древнеримский цирк, как в Сент-Олбани, только меньше, и располагался он в соседней долине. Помнишь, я говорил тебе об этом вчера, когда мы шли по дороге в Дорчестер.

— Да, помню, — механически откликнулась она.

— Дорогая, вот о чем я тебя попрошу. Боюсь, я сам не в силах проводить туда мистера Ханслоу, но, может быть, ты доведешь его до вершины подъема и оттуда покажешь это место. Вы сами увидите, — продолжал он, снова поворачиваясь к Нику. — Увидите, как подходит та долина для античного цирка. Должен сказать, что моя гипотеза находит отклик у некоторых моих коллег. Так что есть вероятность, что уже следующим летом здесь начнутся раскопки. А теперь, моя дорогая…

У Серены не оставалось выбора. Конечно, она могла заявить, что тоже устала и никуда не пойдет, но это вызвало бы у доброго старика либо тревогу, либо смущение перед гостем за такую нелюбезность. Поэтому, не сказав ни слова, она начала взбираться по пологой узкой тропинке. Ник шел за ней по пятам.

Перед тем как они начали подъем, он галантно сказал ей:

— Благодарю вас! Как это мило с вашей стороны, мисс Барбрук.

Но это он произнес явно для деда. Они шли на вершину невысокого холма в полном молчании, пока наконец не добрались до самой высокой точки. Теперь мистер Лоудхэм не мог их видеть. Серена развернулась и сказала:

— Как ты посмел!.. Как ты посмел! — Она даже задохнулась от возмущения.

Ник кивнул.

— Я так и думал, что ты скажешь что-нибудь в этом роде, — ответил он. — Но прежде чем мы перейдем к нашим делам, ты не могла бы все-таки показать мне, где был древнеримский цирк? В конце концов, я использовал милого старичка в своих целях, так что хотя бы для приличия должен поинтересоваться его открытием.

— Вон тут, — сказала она и указала рукой вдаль. Там в центре большой долины было небольшое углубление.

— А что, вполне может быть, что древнеримский цирк как раз здесь и был, — кивнул Ник. — Может быть, именно под теми пригорками и лежат груды камней. — Он немного помолчал, а потом, через некоторое время, негромко сказал: — Конечно, я поступил немного нахально — заставил тебя идти со мной против твоей воли, но мне пришлось это сделать. Сейчас самое важное, чтобы мы с тобой не наделали еще больше ошибок…

— Мы с тобой!.. — оскорбленно воскликнула она.

— Да. — Он смущенно замолчал. — Серена, с тех пор как мы с тобой последний раз виделись, я много думал. И знаешь, мысли эти были не слишком приятные. Я не хочу, чтобы ты подумала, будто я собираюсь свалить вину за то, что случилось, на тебя одну. Но… все-таки есть одна вещь, о которой я хотел бы тебе напомнить. Вот она: тебе никогда не приходило в голову, что жизнь дома, с родителями, сильно повлияла на твое представление о многих вещах?

— Конечно, повлияла. Поэтому я и убежала тогда из дома и…

— И от меня, — договорил за нее Ник.

— Да, и от тебя, — призналась она. — Но не по этой причине я больше не вернусь к тебе.

— Да, в этом, конечно, виноват я сам, — с грустью сказал Ник, но она покачала головой.

— Не совсем так, — возразила она. Равнодушие в ее голосе укололо его больнее, чем любые грубые попреки и оскорбления. — С тех пор как я приехала сюда, я увидела совсем другую семейную жизнь. Я узнала, как могут жить люди, которые любят друг друга. Я раньше такого даже представить себе не могла… — Она вдруг запнулась, но потом продолжила: — Теперь мне трудно согласиться на другую жизнь. Так что сам видишь — нам больше не о чем говорить.

— Нет, есть. — Ник заставлял себя говорить ровно, не повышая голоса. Он понимал, что это его последний шанс все исправить. — Я тебе уже сказал, что люблю тебя, но ты мне не поверила. Что ж, ничего удивительного. Я прошу тебя только об одном: дай мне возможность доказать, что я тебя люблю и хочу, чтобы ты была счастлива — со мной или… или без меня. Послушай, я не прошу от тебя снисхождения. Я перед тобой в большом долгу. Но, несмотря на это, я попытаюсь завоевать твою любовь… и приучить тебя к тому, что… что тебе не надо меня бояться, Серена!

— Нет! — крикнула она. — Нет, Ник! Я тебе сказала — между нами все кончено! И…

Она не договорила, потому что увидела, что Ник улыбается, и против своей воли поняла, что в его лице появилось действительно что-то такое, чего она раньше не замечала.

Подавившись рыданием, она повернулась и побежала от него вниз с холма.

— О, как это мило, — откликнулась миссис Лоудхэм, когда муж сообщил ей, что они на прогулке случайно встретили Ника и пригласили его к ним сегодня на ужин. Потом, наедине, она сказала Серене: — Ты знаешь, я всегда так радуюсь, когда Ричард встречает новых знакомых, особенно молодежь. Он так оживляется. А какое он произвел на тебя впечатление?

— Ну… не знаю, — уклончиво ответила Серена, смущаясь под взглядом своей бабушки. — Он показался мне… вполне приятным молодым человеком.

— Понятно, — задумчиво ответила миссис Лоудхэм. Что-то в ее голосе и лице заставило Серену насторожиться. Да, совершенно ясно, что миссис Лоудхэм понимала, что на самом деле Серена гораздо больше интересуется Ником, чем хочет показать. И что, может быть, между ними зарождаются романтические отношения. Для Серены это было невыносимо, а виноват в этом был Ник. В эту минуту она приняла твердое решение, что, когда Ник явится к ним на ужин, она сделает все, чтобы показать и ему, и бабушке с дедушкой, что он ровным счетом ничего для нее не значит!

Но не все так просто сделать, как задумать. Ник вел себя очень естественно, оживленно и держался как любой молодой человек, в первый раз приглашенный в гости к пожилой чете. Он был почтителен и любезен с хозяевами. А если его взгляд часто останавливался на стыдливо опущенном лице Серены, то его интерес был вполне объясним.

И даже когда их на некоторое время оставили одних, он продолжал притворяться посторонним, задавая Серене обычные вопросы про соседей и местные достопримечательности. Пока ей казалось, что дед и бабушка могут их услышать, она спокойно отвечала ему, но наконец замолчала. Он повторил свой вопрос, и она не выдержала:

— Перестань! Это глупо…

— Почему же, — спокойно возразил он. — Ты же не хочешь, чтобы твоя родня узнала, что мы женаты…

— Тише! — испуганно вскрикнула она.

— Вот именно! Поэтому разумнее делать вид…

— Зачем весь этот дешевый балаган? — напустилась она на него. — Зачем вообще ты сюда приехал? Почему не можешь оставить меня в покое?

— Знаешь, мне кажется, у меня не хватило бы мужества переехать сюда, — задумчиво сказал он, — если бы не одно обстоятельство.

— И какое же? — с каменным лицом спросила она.

— Впервые в жизни счастье другого человека стало вдруг для меня важнее, чем мое собственное. — Он говорил очень искренне, и снова против своей воли Серена не смогла остаться равнодушной. Если бы только она могла ему поверить…

Вздрогнув, она решительно отодвинулась от него.

— Нет, — сказала она твердо. — Я не верю тебе! Если бы это было так, ты бы оставил меня в покое.

— Нет. — Он произнес это так тихо, что она с трудом смогла его расслышать. — Серена, ты не сможешь быть счастлива, пока не поверишь снова в меня… и в себя. И единственный путь к этому — узнать друг друга получше.

Серена недоверчиво покачала головой, но тут послышался звук шагов, и она вспомнила об осторожности. Неестественно визгливым голосом она начала спрашивать Ника насчет его планов на будущее.

— О, я просто планирую немного отдохнуть, — беззаботно отвечал он. — Если постановка новой пьесы пойдет хорошо, а пока все к тому идет, то у меня впереди есть целый год. И это даже очень кстати, — задумчиво прибавил он. — Пока я не могу выжать из себя ничего стоящего.

Она опустила глаза, но ничего не сказала. Когда в комнату вошла миссис Лоудхэм, ее внимательный взгляд быстро перебежал с одного лица на другое. То, что она увидела на этих лицах, она оставила при себе, лишь только сказала:

— Простите, что покинула вас, — на что Ник любезно ответил:

— Мы тут с мисс Барбрук говорили о Барфилде. Должен вам признаться, что я буквально влюбился в эти места!

Вслед за этим разговор сделался общим. Но в ходе беседы, когда они меньше всего этого ожидали, едва не произошел конфуз. Ник без всякой задней мысли упомянул о своей дружбе с Джоном Дейном. Только потом, услышав, как Серена затаила дыхание, он понял, какую совершил промашку.

— Как, вы тоже знакомы с мистером Дейном? — заинтересовалась миссис Лоудхэм. — Тогда очень странно, что вы с Сереной раньше не встречались. Знаете ли, ведь она ему позировала. К сожалению, картину продали прежде, чем мы смогли ее увидеть. Конечно, мы немного расстроились, но, может быть, нам удастся уговорить его написать ее новый портрет. — Она взглянула на Серену, потом снова на Ника. — Нет, право же, очень странно, что вы раньше не встречались!

— Но, бабушка, ничего странного в этом нет! — возразила Серена. — Ты должна понимать, что мистер Дейн и… мистер Ханслоу — оба очень занятые люди. Они, наверное, работают по много часов в день.

— Да, да, в самом деле, — горячо поддержал ее Ник. — Я даже не знаю, кто из нас больше сердится, когда его отрывают от работы, Джон или я.

— Да, конечно, ничего странного, — согласилась миссис Лоудхэм и заговорила о другом.

Оба — и Ник, и Серена — невольно вздохнули с облегчением, но в тот вечер, когда Серена отправилась спать в свою комнату, она все еще дрожала от испуга и напряжения.

Нет, надо как-то дать ясно понять Нику, что возврата в прошлое не будет. Пусть он на это не рассчитывает. И тут ей пришло в голову, что убедить его в этом она сможет только одним способом.

Если бы ему вдруг стало известно, что у нее появился кто-то другой… человек, который любит ее, человек, которому она может доверять без опасений…

Джон!..