Береговой ветер

2

Миновав долгую постылую степь и скатившись по красному глинистому обрыву к самой воде, Митька и Санька медленно зашагали по пустынному берегу моря. Заплетающиеся ноги увязали в песке и спотыкались о камни. Усталые лица были серьезны и напряженны.

И сразу же от неподвижного моря на мальчиков пахнуло странным, глубоким покоем и тишиной. Всё - и далекий город и длинная дорога в степи - осталось позади, наверху, за высоким откосом, а впереди, от самых их ног, во всю даль и ширь расстилалось открытое широкое, нигде не имеющее границ море. И им казалось, что они уже на самом краешке света, дальше которого ничего нет - ни земли, ни жилья, - а есть -только одно это море да над ним такое же безграничное небо. Выбирая подходящее местечко для ловли, они продолжали идти уже самым берегом, вдоль края воды. Под их ногами жестко хрустел песок, изредка булькал, бросаясь с камня в воду, вспугнутый крабик.

Утомленные долгим путем,, рыболовы шли молча. Они были совершенно скрыты в ворохах бурьяна, который собрали в степи и тащили на себе для будущего: костра. Иногда, прыгая с одного прибрежного камня на другой и, спотыкаясь, мальчики царапали бурьяном щеки друг другу, сцеплялись этими колючими «дровами» и, с трудом распутавшись, шли дальше. Случалось, один из них падал и исчезал в какой-нибудь скалистой расщелине. То Несмотря на усталость, они бодрились друг перед другом и шли, ни разу не отдыхая. Все чаще и чаще их глаза косились на неподвижную прозрачную воду. Там, на ярко освещенном морском дне, отражая солнечные лучи, сверкали золотом и серебром глянцевитые камни. Мальчикам же казалось - от голода балует рыба, и они волновались, напрягали силы, ускоряли шаг. Хотелось сбросить наконец с себя колючую ношу, впившуюся в плечи, и скорее приступить к делу, пока рыба не успела наесться и не ушла в глубину.

Около обломков скал, которые живописными островками торчали из воды вблизи берега, они остановились.

- Вот хорошее местечко! - указал на островки восхищенными глазами Санька.

Митька горячо поддержал его.

И оба они, нагнув головы к земле, с остервенением принялись отбиваться от цепких, надоевших им колючек бурьяна.

Разгрузив свои потные спины, мальчики с наслаждением уселись на теплый, мягкий песок и начали распутывать удочки.

Спокойное утреннее море, насколько видел глаз, было зеркально-гладким. Неподвижная вода прозрачнее воздуха. Дно под водой - не отличить от суши.

- Ну и денек! - с умиленным лицом произнес

Санька. - Глянь, какая вода!

Митька серьезно посмотрел на воду и, думая о рыбе, по-деловому сказал:

- Теперь, пока штиль, в самый раз брать ее.

Санька, проверяя на своей удочке остроту крючков, мечтательно улыбнулся и сказал:

- Я раз в такую погоду цельный кошель ершов поймал, штук пятьдесят, да все здоровые, отборные, прямо один к одному.

- А я раз в такую погоду сразу трех горбылей на одну удочку вытащил, фунтов по пяти каждый, -' похвалился Митька.

- А я раз…

- А я раз…

И они, перебивая и почти не слушая друг друга, долго без удержу хвастались бывавшими с ними удивительными случаями.

- Ну, - поднялся наконец Санька, когда удочки были готовы, - теперь айда за рачками. На рачки рыба жаднее всего берется.

Митька встал с неохотой. Он посмотрел на чайник, на сумку с продовольствием и нерешительно спросил:

- А кто же будет огонь разводить?

Санька свирепо уставился на него.

- Уже жрать?! - проговорил он. -Жрать?! Да?

Не успели прийти? Ты сперва погляди, какое дно сегодня, какие бычки ползают промежду камнями, прямо как боровы! Еле ворочаются от жиру!.. А он - чай пить!!!

Митька, проголодавшийся за дорогу, равнодушно поглядел в воду. Никаких бычков там не было, были только одни поганые несъедобные морские собаки.

- Давай так, - увлеченно жестикулируя, предложил Санька: - пока не поймаем хорошую крупную рыбу, до тех пор не прикоснемся к еде!

Митька молчал. Но он знал, что ему все равно ничего более не оставалось, как только покориться:

Санька уже вошел в рыболовный азарт - был зол, груб, упрям -и говорил, как командир.

- Саня, а рыбу мы будем как? - робко осведомился Митька. - Напополам делить?

- Можно напополам…

Босые, с засученными выше локтя рукавами, они направились к воде.

- Ну, Митя, скидавай штаны и залазь в воду. А я буду каменюки ворочать.

Митька одной ногой ступил в воду; вода, остывшая за ночь, была свежая, и он выдернул ногу обратно.

- Чего скидавать штаны? - возразил он. - Рачки теперь все на сухом берегу сушатся. В воду не надо лазить.

- Вот и лови с таким товарищем напополам! - возмутился Санька. - Ему говорят: «надо», а он: «не надо»! Я лучше тебя знаю, что надо и что не надо! Глянь, как они утикают от нас на глыбь!

Под ногами мальчиков и далеко от них, среди сплошных камней, действительно уже шуршали уползающие невидимыми лазейками мелкие крабики. Эти черные квадратики на восьми ножках, с парой клешней, похожие на пауков, - лучшая наживка для донных удочек в Черном море.

- Ну, не морочь голову, скидавай скорее штаны! - говорил Санька и нетерпеливо помахивал рукой, точно подметал веничком.

- А ты?

- Я же тебе сказал, что ты их с моря будешь хватать, а я с берега. С двух боков.

Митька пожал плечами и злобно сплюнул в сторону:

- Черт его душу знает, почему же обязательно я с моря, а ты будешь на сухом?! Книжки к соседям заносил я. За помидорами аж на базар летал я. Потом хлеб, сухари, чайник с водой всю дорогу нес я… Теперь штаны скидавай и лезь в море тоже я… Всё я да я! А ты?

- Я деньги давал! - принимая надменный вид, вскричал Санька. - Ты мои шестнадцать копеек забыл? Я сахар давал! Я чай давал! Я всё давал! Думаешь, дома мне не достанется за это!

- Смотри, какой пузырь на ладони я чайником натер, пока нес! - не унимался Митька.

- Чего ты хвалишься своим чайником! Я зато дыню нес! А чайник - что? Взял его за держалку и иди себе барином. А дыня, она круглая, она вертится в руках! Я заместо одной дыни согласен десять твоих чайников несть, вот что!

- Вот и понесешь на обратном пути чайник, а я рыбу понесу.

Последние слова товарища ошеломили Саньку. Что Митька говорит? Он на обратном пути рыбу понесет? Нет! Рыбу понесет Санька! Как приятно идти намеренно людными улицами, в дорожном виде, утомленной походкой, с чайником, черным от копоти, в -одной руке и с длинной вязкой рыбы в другой! Мальчики, широким хвостом идущие за ними, молча завидуют им. Взрослые весело удивляются и одобрительно кивают им головами, расспрашивают их с улыбкой, чьи они, такие молодцы, как их фамилии и на какой улице они живут. Их везде останавливают, возле них собираются кучки народу; со всех сторон щупают рыбу, какая икряная, какая нет; просят продать. Народ, кроме того, интересуется и спрашивает, что тот, который несет рыбу, вероятно, у них за главного, за старшего? Да, тот самый главный, старший рыбак, а другой, что тащится позади с багажом, он только еще приучается ловить, он больше собирает дрова, кипятит чай…

- Нет! Рыбу понесу я! - твердо отчеканил Санька. - Ты раков понесешь!

Он хотел сказать: «Вещи понесешь», а вырвалось: «Раков понесешь».

- Каких раков?! - завопил, как ужаленный, Митька. - Каких таких раков?! Откудова они? Ты, наверно, меня за дитенка считаешь, обдурить хочешь?.. Нет, брат, меня не обдуришь!

- Об этом кончено! - отрезал Санька.

А сам, пригнув шею, как злоумышленник, огляделся вокруг - нет ли где посторонних - и, бледный, со сжатыми кулаками, вплотную подошел к Митьке:

- Скидавай, тебе говорят, штаны!

- Тогда скидаваем оба, - глухо пробормотал Митька.

- Скидавай сейчас же штаны! - закричал Санька, встряхивая Митьку за шиворот. - Говори: скинешь? Говори: скинешь?

Митька, глядя вбок и прослезясь, отстегнул сразу на обоих бедрах желтые костяные пуговицы, и его широкие штанишки привычно упали на песок, точно складные.

- Так бы давно! - отпустил его Санька. - А я за это, что ты полезешь в воду, что-нибудь другое сделаю, что потруднее, что не под силу тебе.

- Да-а!.. «Сделаю»! - сказал Митька дергающимся голосом. - Знал бы, не ходил с таким…

Скосив лицо, он осторожно ступил в воду.

- Не бойся, - напутствовал его с берега Санька. - Смелее! Не будь бабой. Вода теплая - не зима.

- Да-а!.. «Теплая»! - ворчал Митька, выдергивая из воды то одну, то другую ногу со скрюченными пальцами.

Крабиков под поднятыми в воде камнями было множество; они - бочком-бочком-стремительно рассыпались в разные стороны. У Саньки и Митьки разбегались глаза, они не знали, которого хватать, выбирали покрупнее. Но крупные останавливались, принимали оборонительные позы, грозились широко растопыренными клешнями - и мальчики в конце концов оставались с пустыми руками. Тогда, бросив лов, оба начинали обвинять друг друга в трусости, неповоротливости, нежности и прочих пороках. На морском дне, на слизистых камнях, было скользко, и Санька, на радость Митьке, упал в воду. С него текло, и ему поневоле тоже пришлось снять вымокшие штаны. Теперь оба они стояли в одних рубашках.

Когда крабиков было заготовлено достаточно и у мальчиков от работы заныли спины, они вышли из воды, стали друг против друга и, заломив руки назад, с блаженными улыбками на лицах сладко потянулись. Потом проверили, много ли поймано крабиков по объему, попробовали на ладони на вес, затем сосчитали поштучно и, довольные, сияя, направились к своим вещам, чтобы взять удочки и начать лов.

Вверх по глинисто-красному обрыву, удаляясь от вещей мальчиков, лезла с длинной булкой поперек рта громадная собака черного цвета с крепкими узловатыми ногами, ржавыми ребрами, дырявыми ушами и с наполовину обрубленным хвостом. Собака была старая, видимо, она прекрасно понимала, с кем имела дело, и лезла в гору не спеша, солидно, и скорее из любопытства, чем из предосторожности, поглядывала одним кровяным глазом назад, на приближающихся мальчиков. Под твердостью ее мозолистых лап рыхло осыпалась с кручи земля и, кувыркаясь, катились вниз камешки.

Митька, словно его стукнули по макушке, где стоял - там и присел, прячась за высокий камень.

- Дикая лисица! - прошептал он, крепко ухватив

Саньку за голые икры, покрытые блестящими кристалликами морской соли.

Санька, распластавшись, упал животом на песок.

- Где? - спросил он воинственным шепотом.

- Вот она. В гору лезет. А здоровая, как лошадь.

- Это не лисица, - сказал Санька. - У лисицы хвост больше сажени, сто рублей стоит.

- Ты на хвост не смотри! - спорил Митька. - Она его нарочно прячет, чтобы ее не узнали. Хитрее ее зверя нет.

- Ушла! Бежим! В погоню! - вдруг вскочил на ноги и начал командовать Санька. - Сперва в обход, потом наперерез!

И оба они, с вытаращенными глазами, с увесистыми камнями в руках, в развевающихся рубахах, быстро вскарабкались по крутому обрыву вверх и бросились в степь, голубовато-седую от полыни.

Прошло около часа, прежде чем они возвратились обратно, потные, с потоками грязи на раскрасневшихся лицах, с исцарапанными в кровь икрами, насквозь пропахшие терпким ароматом горькой полыни.

- Это была она, лисица! - авторитетно сказал Санька. - Вот ее след, как раз около хлеба. Спасибо, дыню не тронула.

- Да-а, - с сожалением покачал головой Митька, - чуть-чуть лисицу на шубу не убили! Вот дома удивились бы!

- Будет что рассказать ребятам в училище, - размечтался вслух Санька. - Только ты, Митя, смотри, без меня не начинай рассказывать. Вместе расскажем.

- Еще и не поверят, дураки!.. - солидно, как взрослый, засмеялся Митька. - А скажи, Саня, по правде: ты ее испугался?

- Кого? Ее? Нет. Чего ее бояться? Лисицы - они не кусаются… А ты?

- Я тоже не испугался, - сказал Митька и, немного погодя, прибавил с сознанием своего превосходства: - Я первый ее заметил.

Санька молчал.

- Я первый ее заметил, - повторил громче Мить ка и безжалостно поглядел на товарища.

Санька молча скривил на лице гримасу и отвернулся в сторону.

Утомленные, с красными, осовелыми глазами, они сидели на песке, скребли ногтями икры, искусанные колючками, и не столько разговаривали, сколько бросали взгляды то на мешок с едой, то на чайник.

- Фу-у… - повторял при этом Митька. - Ну и уморились, прямо не дай бог.

- Да-а… - вздыхал за ним Санька, - не так уморились, как…

И с лицом мученика он отворачивался от битком набитой сумки с продовольствием.

И вдруг, нарушив данный зарок -г- не есть до первой крупной рыбы, - они оба бросились к сумке и, аппетитно крякнув, жадно принялись за еду.