Бес сознания

Глава 6

Вовчик останавливается и медленно поворачивается к стражам закона.

— Вы мне? — удивленно спрашивает он.

Артистизма Вовчику не занимать, удивление получается очень натуральным.

Милиционеры переглядываются, один из них, тот, что постарше и помордатее, криво усмехается и с подозрением окидывает взглядом Вована.

— Почему же вы убегали, гражданин? — размеренно тянет мордатый.

— Я? Я не убегал, — разводит руками Вова, потом почти с наездом добавляет: — А в чем, собственно, проблема? По какой причине остановили? И разве вы не должны представиться?

Ой, зря он начал с наездов. Стражи правопорядка ой как не любят шибко умных и откровенно нарывающихся. Надо бы ему приказать, чтобы так не борзел, жаль, десять минут до следующего приказа еще не наступило.

Милиционеры снова переглянулись. Мордатый скривился, тяжело вздохнул, молодой закатил глаза, быстрым движением вытащил из внутреннего кармана нечто похожее на смартфон.

— Старший сержант Агафонов и младший сержант Дементьев, — отбарабанил молодой. — У нас распоряжение проверять всех граждан, вызывающих подозрение. Что у вас с лицом?

— Упал. В подъезде темно было, на лестнице поскользнулся.

— Ну-ну, — кивает мордатый, всем своим видом демонстрирую, что ни на секунду ему не верит.

— Что-то произошло? — спрашивает Вовчик, явно желая перевести тему.

Но милиционеры ему отвечать не собираются.

— Пэку ваш где? — спрашивает молодой и в то же время наводит Вовчику на лицо смартфон, несколько красных лучей из широкого отверстия скользят по лицу, неприятно светят в глаза.

— Пэку? — Вова растерянно трет левое запястье, бегает взглядом, словно бы пытается его отыскать. — Кажется… я кажется его у подруги забыл.

Мордатый осуждающе качает головой, затем обращается к напарнику:

— Личность опознана?

— Да-а, — лениво тянет молодой, изучая что-то на экране устройства. — Владимир Григорьевич Чернышевский, двадцать четыре года, проживает в Краснодаре по адресу улица Сверхгероизма, дом восемьдесят один, квартира четвертая. Статус — сервус. Трудится литейщиком на сталелитейном заводе «Титан», принадлежащим партии Света, города Краснодара. Рабочий рейтинг хороший, социальный приемлемый.

Хм-м, литейщик, значит. Интересно, как он умудряется и на производстве трудиться и наркотой барыжить? Здесь как-то вообще не вяжется.

— Угу, все верно, — торопливо кивает Вова.

— По каким делам вас, гражданин Чернышевский, занесло в Новороссийск? — интересуется мордатый.

— К подруге приехал. Точнее, к своей девушке.

— А пэку как вы умудрились у неё оставить?

— Это вышло совершенно случайно, — начинает оправдываться подопечный. — Понимаете, мы, в общем, давно не виделись, соскучились, ну это…

— Любовью занимались, — помогает Вове мордатый, похабно усмехаясь.

— Ну, да, — кивает Вовчик. — И, видимо, во время этого дела браслет расстегнулся и где-то в постели потерялся.

— Ну что же вы, Владимир Григорьевич? — разводит руками милиционер и размеренно заводит: — За отсутствие персонального коммуникативного электронного устройства без веских оснований полагается штраф в размере пять тысяч эмдэе, а также изъятие социальных рейтинговых пунктов в количестве двадцати. Также отсутствие пэку влечет за собой дальнейшее разбирательство и выяснение причин, по которым нарушитель намеренно, а может и нет пытался скрыть свою личность, рейтинг и местонахождение.

Законы у них здесь практически зверские. Тотальный контроль населения во всей красе. Их, тут получается практически чипировали этими пэку.

— Я знаю закон, начальник, но дело-то житейское, — виновато отвечает Вова.

— А как звать вашу подругу и где она проживает? — спрашивает молодой.

— Смирнова Лиза, живет на Березовой роще семнадцать, — уверенно говорит Вова.

Даже я уже начинаю сомневаться, что он импровизирует. Слишком складно стелет. Хотя про пэку он, несомненно, врет. Помнится, ни у кого из бандитов браслетов не было, а значит, не просто так их не надели. Вон, по ним оказывается и личность устанавливают и местонахождение отслеживают.

Милиционеры снова переглядываются. Старший вздыхает, затем спрашивает:

— Ну и что нам с тобой делать, Чернышевский? Закон, как говорится, есть закон. А отсутствие пэку это явное нарушение.

— Может, как-нибудь договоримся? — заискивающе спрашивает Вован.

Милиционеры одновременно поджимают губы. Но глаза у обоих уже жадненько поблескивают.

— Давайте-ка мы для начала узнаем, что у тебя имеется при себе, — снисходительно и, намеренно растягивая слова, говорит мордатый, — и, если все в порядке, прогуляемся к Березовой роще к твоей подруге. А когда убедимся, что всё в порядке, вот тогда и договоримся.

Вовка не отвечает, но я слышу, как он судорожно сглатывает.

— Повернитесь спиной, гражданин, — велит молодой и начинает хлопать Вову по бокам, карманам, попутно выуживать на свет белый пятисотенные купюры.

— У-у-у-у. Ого! — приговаривает мордатый каждый раз, когда напарник достает из карманов деньги. — Ничего себе! И откуда у вас столько денег, Чернышевский? Неужели на сталелитейном нынче так хорошо сервусам платят?

— Я копил с социальных премий, — бурчит Вован.

— И зачем же вам столько? Волгу икс сотку новую купить поди хотели? — улыбается молодой.

— Нет, — Вова отводит взгляд, — это маме на лечение. У нее сердце больное.

Оба милиционера недоверчиво усмехаются.

— Проверь его мать, — сощурив глаза и не переставая ухмыляться, велит мордатый напарнику.

Молодой тут же заглядывает в устройство-сканер.

— Чернышевская Раиса Тихомировна, это не то, так… так… А вот, нашел! Состояние здоровья. Среднетяжёлое. Диагноз: дилатационная кардиомиопатия. Рекомендована пересадка клонированного либо искусственного сердца. Хм-м, не солгал.

— А что, нынче бесплатной пересадки нет? — удивленно интересуется мордатый.

— Есть, но очередь. Мама попросту не доживет. Я хотел ее в Немецкую республику отвезти, это самый передовой и современный кардиоцентр на материке.

— Постановка на очередь клонированного органа, восемьсот шестьдесят пятая, — спешит ответить молодой. — И тут не соврал.

Просто удивительно, у Вовы, на все отмазка есть. Вот же чертяка изворотливая! Но больше меня удивляет Немецкая республика. Неужели весь материк здесь социалистический? Правда, судя по всему, местный социализм лишь называется таковым, а по сути, тот же жестокий и беспощадный капитализм.

Не найдя, к чему еще придраться, мордатый даже как-то приуныл. Судя по лицам милиционеров, они явно уже предвкушали нажиться на Вовчике и содрать с него побольше. То, что они не берут взяток, я даже мысли не допускаю. Если бы не брали, уже б давно Вована в участок повезли, а тут что-то торгуются, что-то выискивают. Или просто перестраховываются, выясняя, не отпускают ли реального преступника.

— Ну что ж, ведите нас к вашей Елизавете Смирновой, — как-то даже разочарованно говорит мордатый.

Вова ведет. Идет уверенно и целенаправленно, дорогу явно знает. Я уже не удивлюсь, наверняка там на самом деле живет Смирнова Елизавета. Правда, неясно, есть ли у нее пэку Вовы, но он, по-видимому, знает, что делает.

Я особо не расслабляюсь, продолжаю держать в голове, что раз я все еще здесь, значит, задание не выполнено.

Идем мы недолго, минут двадцать. Вова всю дорогу молчит. Милиционеры обсуждают какие-то свои рабочие дела, краем уха слышу, что обсуждают они как раз происшествие на закрытом трубопрокатном заводе. Говорят они обтекаемо, в подробности не вдаются, скорее и сами не много знают. Но, без сомнения и я, и Вовчик понимаем, о чем речь. Если кратко, стражи порядка называют происшествие разборками Казачинских с кем-то неместным. Видимо, неместные это покойная братва Вована.

Я обращаю внимание на название улиц, пока мы идем. Какие-то названия вполне знакомые, а какие-то кажутся непривычными. Например, улица Человека-птицы или улица Риты Громо-молнии.

Наконец-то мы приходим к девятиэтажной новостройке, заходим в чистый ухоженный подъезд, тут на подоконниках цветы в кадках и стены в плитке. Очень даже прилично в отличие от тех мест, в которых уже доводилось здесь бывать.

— Хм-м, — тянет молодой милиционер, — это хороший дом и хороший район, неужели ваша подруга операриус?

— Да, она педагог. Физику преподает в университете.

— Повезло. Такую упускать нельзя, — усмехается молодой, — если любишь, значит, женись.

— Женюсь, — охотно соглашается Вовчик.

Мы заходим в лифт, едем на шестой этаж, Вова звонит в звонок сто первой квартиры.

Несколько секунд тихо, потом слышатся легкие торопливые шаги, несколько секунд снова тихо, видимо тот, кто по ту сторону двери, смотрит в глазок. Потом опять замешательство.

— Открывайте! — не выдерживает мордатый милиционер.

Слышатся несколько щелчков дверного замка и дверь распахивается. На пороге девушка в кротком топе и узеньких шортах, настолько кротких, что если бы она вышла в одном нижнем белье, это бы выглядело наверное даже менее откровенно.

Девушка красивая, не милая, не симпатичная, а откровенно красивая: шикарная фигура, длинные стройные ноги, аппетитная грудь, едва прикрытая узким топом, копна кудрявых медных волос до талии, тонкий прямой нос, чувственный пухлый рот и сероглазый взгляд прожженной стервы.

— Добрый день, — невозмутимо говорит она, голос у нее грудной, бархатистый, сексуальный.

У молодого милиционера от ее вида даже дар речи пропадает, а вот мордатый похабненько так начинает усмехаться.

— Добрый, гражданочка, — тянет мордатый, поднимает левую руку, наводит на нее пэку. У девушки, к слову, смартфонобраслет на месте.

Она в это время недовольно, я бы даже сказал сердито, сверлит Вовчика взглядом.

Краем глаза, потому что Вован туда смотрит не особо, вижу, что высвечивается на голограмме пэку милиционера фото девушки, ее данные и рейтинг.

— Елизавета Паллна, вам знаком данный гражданин? — робея, интересуется молодой.

Вова нервно стучит себя рукой по бедру дважды.

— Конечно, это Владимир, мой друг, — кивает она, не преставая сверлить Вову взглядом.

— Когда вы с ним в последний раз встречались?

Вова медленно закрывает глаза, смотрит в сторону.

— Сегодня, буквально несколько часов назад., — говорит Елизавета.

Кажется, эти гляделки между Вовой и Лизой неспроста, Вова подает ей сигналы, показывая, как отвечать.

— Гражданин Чернышевский утверждает, что по неосторожности оставил у вас свое персональное коммуникативное устройство.

— Да? — удивляется Лиза. — Сейчас посмотрю, одну минуту.

В квартиру она никого не приглашает, а молча прикрывает дверь. Проходит не больше десяти секунд, как Лиза снова возникает на пороге.

— Да, действительно забыл, — озадаченно произносит она и протягивает браслет. — Даже не представляю, как так могло выйти.

— Нужно в ремонт отнести, застежка разболталась, — ворчит Вова, забирает браслет и торопливо натягивает на левую руку.

Затем с готовностью демонстрирует его стражам порядка.

Мордатый сканирует его браслет своим пэку, кривится раздраженно.

— У тебя все в порядке? — осторожно спрашивает Лиза Вовчика.

В ответ он коротко кивает.

У обоих милиционеров весьма недовольные морды, мордатый уже понял, что с Вовчика много денег не стянешь за такой случайный проступок, а молодой походу злится, потому что Вован себе такую девку отхватил.

Я, кстати, и сам весьма удивлен и откровенно не понимаю, что она могла в нем найти. Но и здесь мне подсказывает чутье, что все далеко не так просто, как кажется на первый взгляд.

— Ну что ж, — говорит мордатый, разводит руками, поджимает разочарованно губы и явно подводит Вована к тому, чтобы тот дал ему на лапу, как и намекал.

— Значит, все в порядке, начальник? Я могу идти? — начинает строить из себя дурачка Вова.

Оба милиционера от такого поворота и наглости тут же меняются в лицах.

Да твою ж мать! Ну не дурак ли?

Вот зачем злить стражей порядка, когда уже почти все решено? Зачем нарываться, когда у тебя и так проблем полные уши? А ведь я только решил, что подопечный не такой уж и идиот, что еще есть надежда. Он мне, может, даже нравится начал.

А он, нет. Все-таки клинический недоумок.

И ведь я даже вижу, что им движет: желание выпендриться перед подругой, потешить самолюбие, мол, вот так я этих мусоров нагнул. А еще поди и жадность. О да, жадность, это стопудово! Он еще во время перестрелки продемонстрировал свое ненасытное и безрассудное жмотство. Нет, по всей видимости, поговорки в этом мире про жадность и фраера. Значит, будем лечить, значит, будем выбивать клин клином.

Я снова активирую приказ:

«Дай им денег. И дай достаточно, чтобы у них даже мысли не было обидеться».

— Простите, я же хотел еще… — начинает мямлить Вовчик и лезет в карман.

Мордатый бросает на Лизу осмотрительный взгляд, та томно вздыхает, качает головой, и прикрывая дверь, скрывается в квартире.

Вовчик достает две пятисотенные, вкладывает в руку и тянет ее к мордатом как бы для прощания.

— Рад был познакомиться, товарищи. Хорошо, что наш покой и безопасность в ваших руках, — говорит Вова, и получается у него весьма искренне.

Он еще, наверное, и весьма обаятелен, актер бы из него точно вышел неплохой, но увы. И что-то мне подсказывает, что ничего благородного из него уже и не выйдет.

Мордаты радостно щерится, хватает Вовчика за руки и сильно стискивает, а затем внезапно произносит:

— Дача взятки сотруднику правоохранительных органов при исполнении влечет за собой наказание в виде лишения свободы от трех до десяти лет с обнулением всех рейтингов и конфискацией имущества в размере двенадцати зарплат.

Я напрягаюсь.

Вовчик тоже, он даже дышать перестает, а сердце начинает стучать с силой отбойного молотка.

Я начинаю судорожно придумывать, как теперь нам выкручиваться, но мордатый внезапно забирает деньги и отточенным, едва заметным жестом убирает их в карман.

— Удачи, гражданин Чернышевский. Не нарушайте, — едва заметно ухмыляется он.

А после милиционеры преспокойно уходят.

Ну, здесь, бесспорно, один-один. Нормально так мордатый его подколол, у Вовчика чуть сердце не остановилось. И кто ему виноват, сам ведь нарвался?

Вова какое-то время стоит и даже не шевелится, слушает удаляющиеся шаги ментов, видимо приходит в себя, или опасается, что они вернутся.

Из ступора его выводит Лиза, вновь открывшая дверь. И теперь она мне не кажется такой уж красоткой, взгляд у нее злющий-презлющий, а лицо перекошено от гнева.

— Быстро зашел! — злобно шипит она.

Вова послушно плетется внутрь. Дверь закрывается, щелкает замок.

— Дементича и Грача положили, — бурчит грустно Вован, и явно намеревается продолжать рассказывать, как это произошло, но Лиза ему договорить не дает.

Довольно сильным резким движением она прижимает его к стене, упирает ствол в живот, который даже страшно представить откуда она достала, учитывая ее наряд. И ненавистным тоном, чеканя каждое слово, она спрашивает:

— Ты. Зачем. Ко мне. Притащил ментов?

— Эй, Лизок, угомонись, не ерепенься, — осторожно пытается отодвинуть ствол в сторону Вовчик. — Ты ведь у нас была на самый крайний случай. И вот он наступил. Я же сказал, Дементича и Грача убили, я сам чудом ноги унес.

Лиза резко убирает пистолет, хватается за голову, шумно выдыхает, кривиться, и сокрушаясь, тянет:

— У-у-у-у! Чернышевский! Какой же ты идиот!

Я с ней полностью согласен, здесь просто невозможно не согласиться.

Лиза резко срывается с места, несется куда-то вглубь квартиры. Пока ее нет, про себя успеваю отметить, что обстановка здесь куда лучше, чем в предыдущих жилищах. Здесь все новое и даже прослеживается кое-какой дизайн. А еще я про себя думаю, почему же мне все еще не засчитывают задание? Так-то все пункты уже вроде выполнены.

Лиза возвращается с маленьким, обитым кожей, черным ящиком и настойчиво пихает его Вове:

— Избавься от этого. Я открывала глушитель, чтобы достать твой пэку. Еще не хватало, чтобы у меня засекли персоналку Кости и Грача.

— За пару секунд бы не успели засечь, — словно бы извиняясь, говорит Вован, но ящик берет.

Ага, вот значит, от каких улик мы еще не избавились.