Глава 6

Юлиана вернулась из парикмахерской достаточно поздно и, в передней столкнувшись с миссис Доусон, предупредила ее, что не будет обедать, и попросила принести несколько сандвичей к себе в комнату.

— А мистер Престон? — поинтересовалась экономка. — Вы не знаете его планов?

Юлиана остановилась и хмуро взглянула в ее сторону.

— Он разве не сказал вам, что мы сегодня идем в театр.

— Нет, — презрительно фыркнула она. — Он уехал утром, почти сразу после моего прихода. Думаю, он решил поиграть в гольф, потому что я видела, что он захватил с собой клюшки и все такое…

— В гольф? Под проливным дождем?

— Ничто не может помешать мужчине, если он что-то задумал или захотел, — победоносно изрекла миссис Доусон. — Мой Фрэд, покойник, бывало, играл в гольф весь уик-энд и в дождь, и в град, и в жару. Сама-то я никогда не увлекалась этим. Что интересного — ходишь, ходишь, иногда ударишь клюшкой…

— Ну, не согласна, — ответила Юлиана с легкой усмешкой. Она подумала, что бедный Фрэд был готов, наверное, играть во что угодно, лишь бы только улизнуть от своей мегеры-жены.

Внезапно и весьма неожиданно ее собеседница заулыбалась. Ее лицо сразу преобразилось, даже помолодело, а на щеках появились очень привлекательные ямочки. И что еще больше поразило Юлиану, она впервые за время их общения сделала комплимент своей хозяйке.

— Вам очень идет эта длина, миссис Престон.

— Правда, вы так думаете?

Юлиана очень расстроилась, когда увидела, что парикмахер подрезал волосы, как ей показалось, слишком коротко. Они всегда спадали ей на спину, а сейчас едва достигали плеч. Конечно, винить некого, ведь следи она за парикмахером, вместо того, чтобы витать в облаках, сводя себя с ума мыслями о Блейке, этого бы не случилось. И хотя все в парикмахерской утверждали, что новая прическа ей очень к лицу, Юлиана все же вышла оттуда с тяжелым сердцем. Но сейчас, увидев реакцию миссис Доусон, она немного успокоилась.

— Ну ладно, будем надеяться, что Блейку это тоже понравится.

— Сомневаюсь, что мистер Престон вообще что-то заметит. Мужчины редко обращают внимание на своих жен. Они видят лишь перемены у других женщин.

Юлиана не решилась возразить. Со слов экономки у нее возникли подозрения, что, видимо, старый Фрэд при жизни грешил не только игрой в гольф.

— А мы ему и не покажем их сегодня, потому что я хочу поднять волосы наверх.

— Когда вам принести ужин, миссис Престон? — спросила экономка, снова обескуражив Юлиану своей улыбчивостью.

Миссис Доусон всегда выглядела крайне суровой и неразговорчивой особой, что порой угнетало Юлиану. И сейчас ей было непривычно видеть экономку в таком благодушном настроении. Тем не менее она обрадовалась и, не откладывая в долгий ящик, решила наладить с ней более дружеские отношения.

— Не раньше шести, — сказала Юлиана. — Да, кстати, миссис Доусон…

— Что? — насторожилась экономка.

— Пожалуйста, зовите меня просто Юлианой.

Казалось, слова Юлианы захватили врасплох миссис Доусон, которая сначала странно посмотрела на свою хозяйку, словно подумав, что ослышалась, а потом, довольная, вновь расплылась в улыбке.

Значит, у нее нет неприязни ко мне, обрадовалась Юлиана. Наверняка Блейк потребовал, чтобы она, как прислуга, соблюдала субординацию. Что ж, это в его духе!

Догадка Юлианы подтвердилась, когда миссис Доусон осторожно спросила:

— А… как же мистер Престон?

— Мне все равно, — твердо заявила она. — Но с сегодняшнего дня я буду отзываться только на Юлиану.

— В таком случае, зовите меня Сюзанной.

— Сюзанна. Какое прекрасное имя! — воскликнула Юлиана. — Ой, я что-то заболталась с вами, а мне еще надо успеть собраться, — спохватилась она.

— Чем-нибудь помочь? Может, что погладить? — Сюзанна Доусон кивнула в сторону свертков, принесенных хозяйкой.

— Нет, спасибо, сегодня это не пригодится. Я решила надеть зеленое бархатное платье.

— Ох, так оно мне нравится! Да, вы правы, к нему подходит больше высокая прическа.

Тогда не буду мешать. А ровно в шесть я подам ужин.

Юлиана улыбнулась ей и с легким сердцем взбежала по лестнице. Но влетев в спальню и взглянув на постель, она снова загрустила…

— Ты прекрасно выглядишь сегодня, — отметил Блейк, когда их такси уже подъезжало к театру.

Юлиана в задумчивости посмотрела на него.

— Спасибо, — машинально отозвалась она, размышляя, как это похоже на Блейка, что вернувшись домой в прекрасном настроении, он ни словом не обмолвился об утренней ссоре и даже не поинтересовался, почему она не захотела ужинать. И уж совсем в его духе, что он сделал ей комплимент, даже ни разу, хотя бы мельком, не взглянув в ее сторону.

— Юлиана считает, мне очень идет этот цвет, — прибавила она с лучезарной улыбкой, с удовольствием предвкушая его реакцию.

— Сюзанна? Кто такая Сюзанна? — не понял Блейк и в недоумении повернулся к жене: его напомаженные волосы блеснули в ярком свете уличных витрин.

— Наша экономка.

Он в удивлении поднял бровь.

— С каких это пор ты называешь ее по имени?

— С сегодняшнего дня.

— Зачем? Ты же знаешь, как мне не нравится игра в панибратство с подчиненными.

— Ну и что? Для меня это не игра. И вообще, мало ли что не нравится мне!

Он пристально посмотрел на нее.

— Бога ради, Юлиана, скажи, какая муха тебя укусила? Ты что, самоутверждаешься таким образом? Просто не верится. Хотя… можешь и не отвечать.

— Вот и отлично, — огрызнулась она. — Значит, необходимость в объяснениях отпала, я правильно тебя поняла?

По глазам мужа она поняла, что тот взбешен, и обрадовалась. Ну, давай, злорадствовала она, выйди из себя, прямо вот здесь, в такси, перед этим шофером. Ну же!

Он тяжело вздохнул. В его взгляде промелькнуло что-то угрожающее. Юлиана заметила, как побелели его пальцы, сжимавшие подлокотники.

И тем не менее он нашел силы сдержаться. Ему потребовалось всего каких-то несколько секунд, чтобы овладеть собой и вернуть прежнюю невозмутимость, вернее создать ее видимость. Но от Юлианы не скрылось, что в нем идет очень напряженная внутренняя борьба. Зная нетерпимость Блейка к любым эмоциональным всплескам, она представляла, что творилось у него в душе.

— Да, — с полным безразличием в голосе согласился он. — Не стоит. А теперь, если ты не против, мне бы хотелось прекратить этот разговор. Не выношу семейных сцен, тем более — публичных.

Юлиана с досадой поняла всю глупость своего поведения. Чего, собственно, она добивалась? Ну хорошо, допустим, довела бы она его до бешенства. И что дальше? Самое главное, зачем? Неужели именно таким образом проявляется любовь к мужчине? Неужели она уподобится сварливым бабам, находящим удовольствие в том, что доводят мужей до бешенства, и самоутверждающимся, противореча им во всем? Она тяжело вздохнула.

— На этом участке дороги все еще идут ремонтные работы, — не оборачиваясь, заговорил таксист. — Постараюсь сделать все, что могу, но, сами видите, машине не подойти к самому подъезду.

Как всегда перед спектаклем, у театра царила приподнятая, праздничная атмосфера. И выйдя из такси, Юлиана сразу же была подхвачена вихрем всеобщего возбуждения и моментально забыла о своих неприятностях.

— Может, прорвемся в бар? — предложил Блейк, когда они вошли в фойе, почти до отказа забитое людьми. — Или сразу отправимся на свои места?

— Лучше пойдем, сядем, — сказала она, увидев огромную толпу в баре. Опера, которую давали сегодня, считалась одним из лучших спектаклей года, и на него съезжались театралы со всех уголков страны. Для такого наплыва зрителей фойе и бар были очень малы, но Королевский театр являлся единственным в Мельбурне, да и во всей Австралии, сцена которого подходила для такого рода представлений.

И все же по ищущему взгляду жены Блейк понял, что та не прочь чего-нибудь выпить.

— Ладно, тогда в антракте я принесу тебе шампанского, — пообещал он.

Даже несмотря на то, что в актерском составе произошли кое-какие изменения, Юлиана получила огромное удовольствие. Все первое действие прошло на едином дыхании. Когда зажегся свет и опустился занавес на перерыв, она не могла сдержать эмоций.

— Правда, потрясающе? — воскликнула она, сияя. — Настолько захватывающий сюжет, и артисты сегодня просто в ударе. Так жалко Роберта, он ведь действительно очень любит Кристину…

Блейк повернулся к ней с иронической усмешкой.

— Кто бы мог подумать, что ты так сентиментальна! Этот человек простой маньяк и убийца. А мне понравился Рауль, а еще больше владельцы театра.

— Господи, да что от тебя еще можно ожидать? — пренебрежительно буркнула она. Он мрачно сыронизировал:

— Потому что я бесчувственный болван или во всем вижу коммерцию?

— А может, и то, и другое?

Юлиана заметила в его глазах злобные искры, но он, как обычно, моментально овладел собой и, оглядев быстро пустеющий зрительный зал, как ни в чем не бывало произнес;

— Если я сейчас же не отправлюсь в бар, мне тогда уже точно не успеть ко второму действию. Ты не пойдешь со мной?

— Нет, я лучше останусь здесь.

— О'кей.

Юлиана вздохнула и скучающим взглядом проводила пробиравшегося сквозь толпу Блейка, ни на минуту не сомневаясь, что его обслужат вне всякой очереди — у него всегда был потрясающий дар воздействовать на барменов и швейцаров.

Она сидела в ожидании мужа, страшно переживая и ругая себя, что напрасно набросилась на него, как вдруг за спиной неожиданно громко засмеялись. Оглянувшись на смех, Юлиана увидела группу молодых людей несколькими рядами сзади. Нельзя сказать, что они слишком расшумелись, просто в тихом, безлюдном зале с хорошей акустикой любой звук звучал оглушительно.

И каково же было изумление Юлианы, когда в этой веселой компании она узнала Стюарта Марджина, который вместе со своими приятелями валял дурака, паясничал, дул на воображаемый цветок в руке, видимо представляя себя героиней из спектакля. Внезапно, очевидно почувствовав на себе взгляд, он обернулся и, увидев Юлиану, стушевался и покраснел.

Он казался таким испуганным, словно его застали на месте преступления. Юлиане тоже стало неловко, и, с трудом скрыв невольную улыбку, она сделала вид, что не заметила его, еще немного, для видимости, посмотрела по сторонам и отвернулась. Кто бы мог подумать? Похоже, Стюарт Марджин ничем не отличается от всех остальных смертных! Это напомнило Юлиане метаморфозу с миссис Доусон.

Неожиданно кто-то тронул ее за плечо и прервал мерный ход мыслей. Юлиана обернулась и увидела Стюарта, присевшего на свободное кресло сзади нее. Он был несколько взволнован, но в его глазах не было и следа раскаяния.

— Добрый вечер, миссис Престон, — поприветствовал он ее с некоторой озабоченностью в голосе, или это ей просто померещилось из-за того, что она сама еще никак не могла прийти в себя.

— Стюарт… — Юлиана, боясь расхохотаться, закусила губу.

— Э… М-м-м… Мистер Престон тоже здесь? Она кивнула.

— Да, он вышел в бар.

— Вы… э-э-э… я хотел только… извините, что мы потревожили вас, миссис Престон. Мы немного пошумели, просто слегка развеселились. Я… вы ведь не расскажете мистеру Престону, да? Он считает меня… Ну, вы сами знаете. — Молодой человек огорченно вздохнул. — Конечно, мистер Престон требует… ну, вы понимаете, что я имею в виду…

Ее веселость как рукой сняло. К глазам подступили слезы. Она прекрасно поняла, что хотел сказать Стюарт. Она с горечью улыбнулась и взяла его за руку.

— Упокойтесь, Стюарт. Все нормально, и я не собираюсь что-либо рассказывать мистеру Престону. Да и о чем говорить? Что я увидела вас в театре? Очень рада, что у вас… прекрасное настроение.

Стюарт улыбнулся — скорей усмехнулся. Юлиана впервые отметила про себя, что этот малый очень недурен собой. Наверное, у него отбоя нет от женщин, пришло вдруг ей в голову.

— По всему видно, вы считаете меня напыщенным, тщеславным занудой.

— Ну, в общем… вы не далеки от истины.

Он пристально, задумчиво посмотрел ей в глаза.

— А вы всегда были для меня идеалом светской дамы. Но вчера передо мной открылась совершенно другая миссис Престон. Оказывается, у вас есть сердце… Мистеру Престону очень повезло.

Юлиана покраснела от комплимента. Ей было приятно услышать от него такое, но вместе с тем снова захотелось расплакаться. Если бы только Блейк нуждался в ее сердечности…

— Ну ладно, не стану вам больше докучать, — сказал Стюарт, увидев, что публика рассаживается по своим местам. — Еще раз спасибо, миссис Престон. Берегите себя.

Она проводила его взглядом. Интересно, сколько ему лет? Не больше двадцати шести или двадцати семи. Надо же, а мне всегда он казался намного старше.

— Ты со Стюартом сейчас разговаривала? Юлиана повернулась и увидела перед собой Блейка с бокалом шампанского.

— Да… да, это был он.

Боже, что со мной? Чего я испугалась? Ведь я ни в чем не провинилась.

Протягивая ей бокал, он сухо заметил:

— У вас была на редкость теплая беседа. Со стороны можно подумать, вы большие друзья. Никогда не предполагал, что ты такая общительная. — Блейк уселся на свое место. — И не ожидал его увидеть здесь. Странно, он даже словом не обмолвился, что собирается пойти в театр.

— А почему он должен перед тобой отчитываться? — возразила Юлиана, заняв сторону Стюарта. — Ты ведь всегда держишь дистанцию со своими подчиненными. Так почему они должны докладывать тебе о своей личной жизни?

— Да, по всему видно, с тобой-то уж он не преминул поделиться, не так ли? — съязвил Блейк. — Может, и с ним вы теперь накоротке?

— Не валяй дурака, Блейк. Ты же знаешь, он никогда не осмелится.

— Может быть, при мне ему и не хватит храбрости. А стоит твоему мужу убраться куда-нибудь подальше, он уж точно не будет таким паинькой, он…

Юлиана в изумлении открыла рот.

— Боже, Блейк, ты что, ревнуешь? Совсем обалдел?

Блейк вскипел.

— Это ты глупая! А я как раз далеко не дурак. Но был бы действительно полным идиотом, если бы при такой красавице-жене все принимал на веру. А теперь умолкни и пей шампанское. Скоро поднимется занавес.

Юлиана отглотнула из бокала и в предвкушении новых прекрасных минут отключилась от окружающего и обратилась к сцене. С началом второго действия она вместе со взмахом дирижерской палочки почувствовала себя в гуще событий, происходивших на сцене. В какой-то момент до нее стало доходить, что сюжет спектакля имеет некоторое сходство с ее ситуацией. Главный герой до безумия влюблен. Но сердце девушки принадлежит другому.

Нет, у Блейка никого нет, успокоила она себя. Просто он не способен любить так, как этого хотелось бы сейчас ей. И все же… грех обижаться он заботлив, внимателен, правда, по-своему, но что делать! Довольствуйся этим, если не хочешь неприятностей.

После спектакля Стюарт, видимо, намеренно затерялся в толпе и незаметно ушел из театра. Это даже к лучшему, рассудила Юлиана. Никогда не ожидала, что Блейк встанет на дыбы из-за того, что я просто поболтала с его секретарем. Нет, конечно, он не думает, что между нами что-то есть; ему всего лишь неприятен сам факт нашей дружественной беседы. Представляю, как у него внутри все перевернулось, когда он услышал, что я называю миссис Доусон Сюзанной.

По своей натуре Юлиана считала себя достаточно консервативной, но, даже по ее меркам, Блейк Престон заходил слишком далеко. Нет, хватит, пора поговорить с ним и положить конец этой нелепице, твердо решила она.

Но только не сегодня, сразу же пошла она на попятную, когда они в полном молчании приехали домой и вышли из машины. На сегодня уже всего достаточно. Ой, ведь еще ночь впереди! Боже, опять та же проблема!

— Устала, пойду-ка в постель, — проговорила она, как только они вошли в дом.

— А я выпью чего-нибудь, — отозвался Блейк, — и вскоре присоединюсь к тебе.

Главное — не теряй голову, Юлиана, сказала она себе. Спокойно, повторяла она снова и снова, когда раздевалась и вешала платье в массивный гардероб из орехового дерева; когда принимала душ в ванной, отделанной белым кафелем с позолоченной лепниной; когда чистила зубы и накладывала крем на лицо; когда, глядя на себя в зеркало, расчесывалась. Она застыла на момент, вспомнив слова Сюзанны, что мужчины никогда не видят перемен во внешности своих жен. Интересно, Блейк заметит? Вряд ли. Надо же, сколько отрезали, не меньше семи дюймов! И все же Юлиана напрасно огорчалась густые, пышные волосы рассыпались по плечам, словно обрамляя ее узкое лицо с красивыми, выразительными миндалевидными глазами.

Юлиана привыкла не надевать ночной сорочки, ожидая мужа на ночь, потому что считала лжескромностью и ханжеством стесняться мужчины, с которым собираешься переспать. Другое дело, когда желание возникает спонтанно и не в спальне, а в любом другом уголке дома. Тогда, наверное, интереснее начинать любовные игры с раздевания. Но Блейк никогда не допускал спонтанного секса…

Интересно, а как бы она отреагировала, если бы это вдруг произошло?

Юлиана сжала расческу, представив себе такую картину. Почувствовав возбуждение, она еще энергичней принялась расчесывать волосы, но вскоре остановилась… Она замерла, широко раскрытыми глазами всматриваясь в зеркало, но видела там не свое отражение, а совершенно другое, захватывающее…

…Блейк в халате, наброшенном на голое тело, подходит к ней сзади на кухне, когда она готовит завтрак, обнимает ее, прижимает к себе так сильно, что она чувствует сквозь одежду, как возбудился его член. Она тоже обнаженная, лишь легкий пеньюар накинут ей на плечи. Он развязывает ленточки и, проникнув рукой под воздушную ткань, начинает ласкать ее грудь. Ей уже недостает воздуха от возбуждения, и она ловит его ртом, но все равно, как бы не обращая ни на что внимания, упорно продолжает готовить. Только когда она чувствует его руку у себя между бедер, она поворачивается к нему, и они сливаются в страстном поцелуе. Не прерывая его, они медленно опускаются на пол в кухне… Пусть он холодный, наплевать, что не совсем чистый, но их страсть друг к другу…

Юлиана в испуге очнулась. Ее сердце бешено билось, щеки горели. Она потрясла головой, пытаясь разогнать дурацкие видения. Взволнованная, она вернулась в спальню и забралась в холодную постель.

Но ее искушения не кончались.

Перед ее взором открылась новая сцена… гостиная… софа…

Она зажмурила глаза и уткнулась в подушку, но нигде ей не было спасения…

…Ванная… лестница…

— Ты спишь?

Она открыла глаза и увидела Блейка, стоявшего в дверях в распахнутом халате.

— Нет, — прошептала она. Он улыбнулся. Господи, как ему идет его улыбка!

— И голова не болит? Юлиана покачала головой.

Блейк вдруг как-то странно покосился на нее, в удивлении подняв брови.

— Ты постриглась?

Конечно, приятно сознавать, что твой муж все же не слепой, но сейчас ей было не до этого. Ее терзали, раздирали на части противоречивые желания. С одной стороны, она жаждала, чтобы он сбросил халат и предстал перед ней во всей своей наготе, с другой — она замирала в страхе, что ее безумство тогда совсем выйдет из-под контроля.

— А тебе идет, — сказал он.

Она вымученно улыбнулась.

А он все стоял и смотрел на нее, словно заново знакомясь с чертами ее лица, с обнаженными плечами… Юлиана натянула повыше одеяло, чтобы Блейк не заметил набухших от возбуждения сосков.

— Ты сегодня была очаровательна в своем зеленом платье, Юлиана, хрипловато проговорил он. — И все-таки твоя истинная красота скрывается под ним. До меня самого дошло это только вчера, когда я увидел тебя голенькой в ванне. Ты само совершенство. Не прячься от меня, дорогая. Дай мне полюбоваться тобой…

Она панически испугалась, когда он попытался отобрать у нее одеяло, и в испуге подняла на него огромные от страха глаза.

— Я не хочу… не надо. Он в недоумении застыл.

— Чего ты не хочешь? Чтобы я смотрел на тебя или занимался любовью?

— С-смотрел на меня. Он недовольно вздохнул.

— Черт, ну что ты стесняешься? Боже, какая же ты застенчивая. Чего ты боишься? — ласково пожурил он, сбрасывая халат и забираясь к ней под одеяло. — Понимаю, если бы ты была какая-нибудь кривая. Мой Бог, Юлиана, ты великолепна!

Юлиана промолчала. Блейк прижался к ней, она почувствовала его твердый, налитый член, и ее сердце забилось словно птица, попавшая в силки. Боже, если бы только он знал! Недавние фантазии показали, насколько велика ее потаенная жажда страсти. Она просто умирала от желания обнять его, выплеснуть из него всю необузданность своего темперамента.

Застенчивая? Только теперь ей пришло в голову, что она за этой так называемой застенчивостью, как за ширмой, инстинктивно прятала, всеми силами стараясь не показать свое истинное начало. И сейчас в ней загорелось неистовое желание сорвать завесу, взорвать темноту и ослепить все ярким светом. Ей захотелось, чтобы Блейк наконец увидел и ощутил на себе ее подлинную чувственность.

Нет, не выйдет, я же ничего не умею. А потом, как отнесется Блейк к такой разительной перемене? Но он же только что сам призывал стать посмелей…

— Я не застенчивая, — набравшись храбрости, томно возразила она и рукой чувственно провела по его груди… животу.

Он содрогнулся от ее прикосновения и громко вздохнул. Она ощутила, как напряглось его тело.

— Ты… тебе приятно? — нерешительно прошептала она. Юлиана внезапно почувствовала себя глупой, неуклюжей и смешной. Куда исчезла ее уверенность?!

Блейк обнял ее за плечи.

— Боже, ну как же иначе, — вырвалось у него. Он прижал ее руку к груди. — Посмотри, как бьется мое сердце.

Она задержала руку и почувствовала новый прилив возбуждения. Внезапно он резко откинул ее на подушки. Его поцелуи были настолько страстными, что она испугалась, что задохнется. Но… но она в жизни не испытывала большего наслаждения!

— Ты даже не представляешь, что разбудила во мне сейчас, — тяжело дыша, проговорил он и, схватив ее за запястья, придавил к постели, испепеляюще глядя на нее. — Ради всего святого, женщина, да ты просто чудовищная притворщица! Ну, теперь или все, или ничего! Ты понимаешь, о чем я?

Юлиана испуганно широко раскрытыми глазами посмотрела на него. Ее сердце бешенно забилось.

— Ты поняла? — встряхнув ее, повторил он.

— Да, — выдохнула она.

— Ну, тогда не держи меня, — предостерег он и, сбросив одеяло, стал неистово осыпать ее жаркими поцелуями, а потом вдруг неожиданно лег на нее…

…И началось… Только теперь Юлиана до конца поняла, насколько неопытна в сексе она и, наоборот, как поистине виртуозен в этом деле ее муж.

Почти сразу, как он подчинил ее волю, она будто бы взлетела на пик невиданных доселе ощущений. Ее состояние можно было сравнить лишь с кайфом наркомана. И это было лишь началом. Он крутил-вертел ею, как куклой, и, словно в забытьи, выплескивал на нее свою, казалось, ненасытную, изголодавшуюся страсть. Не выходя из нее, он менял позы и положения, как бы желая восполнить то, что так долго лежало под запретом.

Даже когда он кончил и они в изнеможении рухнули на постель, Блейк не оставил ее в покое, а, едва касаясь ногтем, теребил ее набухшие соски, не давая угаснуть пламени разгоревшейся в ней страсти. Вскоре в ней самой вспыхнуло желание прикоснуться к его чреслам. Она нерешительно потянулась и впервые неумело стала ласкать его член. Но, видимо, этого ему было недостаточно. Он захотел, чтобы она поцеловала его… Он потребовал…

Она уступила и, к своему изумлению, обнаружила, что ей самой это очень понравилось. Минет, как ни странно, возбудил ее не меньше, а может, и больше мужских ласк! Это было что-то потрясающее! Не выдержав, он застонал и, притянув Юлиану к себе, стал с неистовой страстью ласкать ее груди и снова вошел в нее…

Уже на рассвете, полностью обессилевшие, но в состоянии необычайного блаженства, они впервые уснули в объятиях друг друга.

Когда Юлиана проснулась, Блейка рядом не было. Она увидела, что лежит нагая поверх одеяла. Картина в стиле декаданса! Волосы разметались по подушке, губы опухли, грудь и бедра были в мелких синяках.

— Мне можно попробовать извиниться? Или ты сразу потребуешь развода?

Юлиана резко подскочила на постели и повернулась в сторону голоса Блейка.

Он сидел голый на подоконнике, спиной к ней, притянув к груди колени.

Юлиана проглотила подступивший к горлу комок.

— Почему… С чего ты взял?

Он медленно повернулся, и их взгляды встретились. В его глазах было столько муки и мольбы, словно он не переспал с собственной женой, а совершил какое-то страшное преступление. Положим, он временами был несколько резок и даже… груб и, казалось, стремился за ночь взять все, от чего отказывался все десять предыдущих месяцев. Но она не чувствовала себя жертвой — напротив, едва ощутимая боль лишь еще больше возбуждала ее. Никогда в жизни ей не было так хорошо. При воспоминании об ощущениях прошлой ночи губы ее вдруг стали сухими, и она облизнула их.

Блейк в удивлении уставился на нее.

— Судя по твоей реакции, можно подумать, что тебе понравилось то, что я сделал с тобой ночью?

Юлиана вспыхнула. Конечно, нельзя отрицать, что днем все представляется несколько более прозаичным и менее прекрасным, чем ночью. Но ей не было стыдно. Она жена Блейка и всем сердцем любит его. И нет никакого стыда в том, чем супруги занимаются, лежа в постели. А ночь на то и темна, чтобы скрыть все грехи. Некоторая необузданность порыва Блейка была вызвана тем, что она сама спровоцировала его. А то, чем они занимались раньше, трудно даже назвать сексом. Это была лишь неумелая, неловкая подделка. И сейчас Юлиана совершенно отчетливо понимала это. Видимо, пока ее чувства не пробудились и не растеребили ее плоть, она просто мирилась со всем. Ну а если бы Блейк был не способен на большее, ей пришлось бы найти в себе силы и подавить плотские желания.

— Да, — решительно ответила она. — Я всем довольна. Мы ведь женаты, не так ли?

— Но разве этой ночью не произошло элементарного изнасилования? — глухо отозвался он.

— Я не почувствовала насилия в твоих действиях!

— Нет, так оно и было.

— Правда? — Ее поразило, что он искренне уверен в якобы содеянном и переживает из-за того, чего не совершал. — Но почему ты так думаешь?

Блейк пристально посмотрел на нее.

— И ты меня спрашиваешь? Ты, которая тряслась от страха в первую брачную ночь, которая дрожала всякий раз, когда я лишь слегка заигрывал с тобой в постели, которая даже в эту ночь не желала, чтобы я смотрел на нее! Бога ради, Юлиана! Что ты хочешь мне доказать — что ты в одну ночь вдруг из не в меру стыдливой, целомудренной невинности превратилась в распутную шлюху? Разумеется, я изнасиловал тебя! А если нет, тогда… тогда…

Он замолк и взглянул на нее так, словно видит перед собой призрака.

Боже, испугалась Юлиана. Он все понял. Теперь ему известно, что я влюбилась в него.

Но на самом деле все оказалось еще хуже. Не постеснявшись предстать перед женой с возбужденным от злобы членом, резко взмахнув руками, Блейк соскочил с подоконника и уничтожающе посмотрел на нее. Юлиана сжалась от страха, когда он с убийственным видом приблизился к кровати, как оказалось, за халатом. Надев его, он в ярости с силой затянул пояс. Прошло не больше двух-трех секунд, и на его лице снова появилась непроницаемая, каменная маска.

— В первый момент я подумал, — сказал Блейк, тяжело дыша, — что это мой верный помощничек постарался тебя так развратить за три недели моей отлучки, и решил стереть его в порошок. Но потом понял, что он не мог позволить себе подобные штучки. Стюарт Марджин, конечно, очень честолюбив и способен мечтать об этом — почему бы и нет? Но никогда не осмелится исполнить это свое сокровенное желание. Ему прекрасно известно, как я отплачу ему. То же самое касается остальных моих коллег и приятелей. Значит, остается кто-то из твоих сослуживцев. Юлиана, первое, что ты сделаешь, придя на службу в понедельник утром, — подашь заявление об увольнении. Если тебе не подходит мое требование, я немедленно начинаю бракоразводный процесс.

Загрузка...